ГЛАВА 36

На первый взгляд план казался удачным. Уилл поставил перед собою цель: узнать, кто его разыскивает. Этот человек задействовал Маркуса и сделал что-то с детьми: они вели себя как маленькие солдаты. Уиллу и раньше приходилось видеть такую дисциплину, но случалось это, когда Маркус устраивал большую порку или когда сбегал кто-то из старших ребят.

Дисциплину в таких случаях соблюдали не больше часа, да и то по мере удаления от дома она резко ослаблялась. Уилл решил переждать какое-то время, а потом подстеречь кого-нибудь из младших и выяснить, в чем тут дело. «Пусть это будет Скарри, — подумал он, — неряшливая маленькая девчонка девяти лет от роду». Эта Скарри была посмекалистее прочих, и он часто делился с ней своей небольшой добычей. Надо было видеть, как светилось в эти минуты ее лицо.

Ждал он примерно час, после чего медленно пошел к участку, где Скарри обычно помогала работать карманникам. Все это время Уилл размышлял, зачем он кому-то понадобился. Он понимал, что это вряд ли за него объявлено вознаграждение. Воровская жизнь многому его научила. Нет, причина здесь только одна: как и в случае с Вороном и Резолютом, кого-то заинтересовало его происхождение.

Мать свою он совершенно не помнил, а об отце никто никогда и не упоминал. С какой же стати ему могло пригрезиться, что он тот самый Норрингтон из пророчества?! В детстве Уилл придумывал себе совсем другого отца. Он всегда мечтал, что тот явится однажды, заберет его с улицы и устроит ему беззаботную жизнь. А то, что отец его — Норрингтон… такая сумасшедшая мысль ни разу мальчика не посетила.

Трагедия Норринггонов была всем известна: каких только песен об этом не пели! Слышали все и о пророчестве, согласно которому Норрингтон будто бы освободит Воркеллин. Лорда Норрингтона (предполагаемого дедушку Уилла) авроланы захватили в плен. Кайтрин превратила лорда в сулланкири. По словам Дисталуса, сын Норрингтона отправился на север, чтобы восстановить честь семьи, а в результате и сам стал сулланкири. «Сначала кровь, потом народ» — таков рефрен песни, посвященной последней кампании Босли Норрингтона.

Если хорошенько подумать, то мысль о подобном родстве не приходила Уиллу в голову по двум причинам. Первая: кому захочется быть родственником главарей неприятельской армии? Уилл сам видел, как детей избивали только за то, что предполагаемыми их отцами были полоумные конюхи. Уилл даже вообразить не мог, что бы сделали с ним, заподозри кто-нибудь, что он через Норрингтонов связан с ненавистной Кайтрин.

Вторая причина была более тонкого свойства. Быть Норрингтоном — означает серьезную ответственность и в перспективе — трагическую жизнь. Если все и дальше пойдет по сценарию Ворона и Резолюта, будущее не сулит Уиллу ничего веселого. Его используют как орудие против Кайтрин. Хочу я этого или нет.

Припомнив историю Босли Норрингтона, юный вор невольно вздрогнул. Поначалу Босли вел себя как герой. Он убил сулланкири. Дисталус говорил о нем как о последнем герое Ориозы, и все же кровь одержала победу над народом. Как же ему, Уиллу, обитателю Низины, устоять перед соблазнами, которых не удалось одолеть ни его отцу, ни деду? Привяжет ли меня к ним моя кровь?

Уилл отчетливо вспомнил ритуал в пещере. Моя кровь! Я связан с ними. Неужели то мерзкое существомой отец?

Да будьте вы прокляты! Да будут прокляты и ваши глаза, и ваши лживые слова, — прорычал Уилл, возмущенный уловками Ворона и Резолюта. Сначала они ему сказали, что ничего открыть не могут. А все якобы потому, что если они вдруг ошиблись и приняли его не за того, кто им нужен, то тем самым они повредят настоящему человеку. Но ведь после пещеры они убедились, что я и есть тот самый человек. Они просто обязаны были мне все открыть.

Как бы ни хотелось Уиллу их заклеймить, праведного гнева у него не получилось. Во-первых, сам он, как только узнал правду, сразу убежал. Они предполагали такую реакцию и старались сделать все, чтобы в момент, когда ему откроется истина, он поступил разумно. Он знал, что и Ворон, и Резолют вступили в противостояние Кайтрин по доброй воле. Уилл не был готов это сделать, и его завербовали насильно.

Во-вторых: ни тот ни другой не вмешивались в вопросы, затрагивавшие его происхождение. Его кровь — это его кровь. Ему и решать, как к этому относиться. А вот для его безопасности они делали все, что могли. Хотя бы в пещере: Резолют спас его тогда от сулланкири. И на Вильване они его сберегли: не позволили принять участие в сражении.

Вопрос — кто он такой? — тяжким грузом лег на плечи Уилла. Судя по тому, что сказал ему в пещере Нефри-леш, Уилл знал, что Кайтрин хочет его заполучить. Возможно, Ворон и Резолют сейчас его ищут, но к Маркусу они не пойдут, а будут рассчитывать на собственные силы. И все-таки: кто же еще может его разыскивать?

Задав себе этот вопрос, Уилл отправился на поиски Скарри. По крышам домов он до нужного ему переулка. Сжавшись в комок, притаился в тени и стал ждать. Прошло немного времени, и он увидел, как темноволосая девочка вышла из-за угла. Нищие, толпившиеся на перекрестке, позволили ей пройти: никто и слова ей не сказал, никто ни к чему не придрался. Видимо, признали в ней обитательницу Низины.

Уилл спустился по лестнице вниз и юркнул на боковую дорогу. Коротко кивнул нищим, перепрыгнул через спящего человека и приблизился к Скарри. Она в это время разговаривала с кем-то, кто со стороны был похож на кучу гнилого тряпья.

— Скарри, будь добра, на одно словечко.

Она медленно повернула к нему сначала голову, а потом и плечи. Не мигая посмотрела на него. Зеленоватый блеск ее глаз немного обеспокоил Уилла.

— Он здесь. — Уилл еле-еле услышал, как она прошептала эти слова, и не видел движения ее губ. Возможно, ему это просто почудилось.

— Сестренка, скажи, кто за мной охотится? — Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул, надеясь, что тем самым выведет ее из состояния ступора. — Кто, Скарри, кто? Может, это Нефри-леш?

Глаза девочки вспыхнули при звуке этого имени, и голос ее изменился, сделавшись низким.

— Ты много узнал, малыш. Ранил брата. Теперь ты мой.

Скарри крепко ухватила его за запястья. Закусив губу, чтобы не завопить, Уилл поднял руки вверх и бешено закрутил ими, словно жерновами, после чего обеими ладонями уперся ей в грудь и толкнул на землю.

Падая, девочка задела нищего, с которым только что разговаривала. Под грязными тряпками зеленым светом загорелись глаза, и вынырнувшая из-под вороха тряпья рука ухватила подростка за правую щиколотку. Другой ногой Уилл наступил на костлявое предплечье и, услышав треск, вырвал правую ногу. Сорвался с места, упал, но тут же оперся на руки, поднялся и побежал к перекрестку.

До улицы ему удалось добраться, однако из всех переулков, со всех крыш и даже из-под телег на него смотрели зеленые глаза. Кот, сидевший на подоконнике, тоже вытаращил на Уилла зеленые свои гляделки. Заслышав шум позади, Уилл повернулся и увидел, что все нищие идут следом за ним. Все попрошайки смотрели на него зелеными глазами. Те, у кого был недокомплект, устремили на него единственный зеленый глаз. Двигались они не слишком быстро, но зато решительной и сплоченной массой.

Уилл нагнулся, взял камень и швырнул его со всей силы в нищенку, что шла впереди. Удар оказался точным и поразил горбунью в лоб. Она повалилась на спину, сбив при этом одноногого мужчину, что вызвало временную пробку.

Уилл помчался в южном направлении, стараясь при этом, во-первых, смотреть под ноги, чтобы не упасть на разбитый булыжник, во-вторых, примечать лучшие для ведения оборонительных действий камни и, в-третьих, выбирать оптимальные цели. Он старался не попасть в рытвину, чтобы не повторилась история с Серыми Господами. Камни, которые Уилл подбирал, легко ложились в ладонь, недостатка в «снарядах» он не ощущал, да и промахи случались редко. Если он не разбивал крысе череп, то камень проходил совсем рядом, и маленькие хищники бежали в укрытие. То же было и с его бывшими братьями. Он, правда, швырял в них камни не так, чтобы убить, однако старался причинить ощутимый вред, чтобы они прекратили свое преследование.

Уилл почти мгновенно понял две вещи. Во-первых, для его поимки применили серьезную магию, а кроме того, она передавалась при контакте. Скарри при падении «заразила» ею нищих, а они, сами того не зная, передавали ее друг другу. Уилл подумал, что все в сущности очень просто: младшие дети, забравшись в канализационные колодцы, передавали заразу крысам, и те бежали за ним по улице. Хотя горящие зеленым огнем глаза говорили, что они сами не отвечают за свои действия, Уиллу было не жалко убивать мерзких животных.

К тому же Уилл обратил внимание на то, что маленькая охотница назвала Нефри-леша «братом», а стало быть, она и сама — сулланкири. Такое открытие, впрочем, не слишком его поразило. Кайтрин страстно хотела его изловить, а силы у нее сколько угодно; вот Кайтрин и послала за ним охотников-колдунов. Она использует против меня моих же друзей. Так она и деда моего использовала против моего отца и против всех их бывших друзей.

Мысли крутились, сменяя друг друга, не уступая в скорости дыханию и стремительному бегу. Сокровище Хищника Уилл задумал украсть, когда почувствовал, что настал момент действовать самостоятельно. Да, он хотел, чтобы Маркус приветствовал его возвращение, но втайне надеялся, что тот назначит его своим заместителем. Такое повышение стало бы первым шагом к полному освобождению или смещению Маркуса, первым шагом к независимости.

Кайтрин ему этого не позволит. Она постарается использовать меня против всех. Нефри-леш сказал тогда, что он — ключ к замку, но теперь-то ясно, что его роль гораздо важнее. Уйти от этого факта невозможно: Кайтрин не оставит его в покое. Либо он будет в полном ее подчинении, как сейчас его отец, либо погибнет. Он представлял для нее угрозу, поэтому других вариантов у нее не было.

Остается единственное — противостоять ей. Пророчество превратило его в мишень. Либо он будет сражаться против тех, кто хочет исполнения предсказания, либо — против женщины, которая всеми правдами и неправдами не дает этому пророчеству осуществиться. Вопрос даже не в том, кто прав. Все очень просто: если Уилл останется с Кайтрин, свободы ему не видать, а это не в его характере.

Уилл свернул еще раз и услышал хриплый визг. Кто-то грохнулся ему на спину и на правое плечо, сильно их при этом оцарапав. Уилл завел руку назад и, схватив за хвост спикировавшего на него кота, оторвал того от спины. Боль тем не менее не проходила. Уилл оскалился и со всего маху швырнул кота в стену — мозги так и брызнули.

Весь переулок заполнили злобные кошачьи голоса. Чем дальше он бежал, тем громче становился визг. Уилл срезал угол. Если сейчас он повернет налево, то снова окажется на улице. Не успел он принять решение, как справа от него снова грянул кошачий хор. Уилл остановился и услышал резкий голос:

— Быстро, быстро. Беги сюда, беги. Быстро.

Уилл помедлил. Прижавшись к кирпичу двумя ногами и четырьмя руками, на стене сидело человекоподобное существо, ростом чуть побольше его предплечья. На спине человечка — четыре тонких, как бумага, крыла, изо лба, чуть повыше глаз, торчат две антенны. Хитин, покрывающий тельце, казался в темноте ночи совсем черным, однако имелись на нем и два зеленых пятнышка.

Пятнышки, по крайней мере, не были глазами, и это Уилла до некоторой степени обнадежило, да и зелень была темная, она не излучала тот мертвенно-бледный свет, который пугал его всю дорогу.

— Туда?

— Да, да. Туда. Да. — Существо зашелестело крылышками и поднялось в воздух, затем сделало петлю и полетело в направлении, которое оно ему указывало. Пролетев десять ярдов, дотуда, где переулок, расширяясь, переходил во двор, крылатое существо спикировало вниз. Раздался крысиный визг. Грызун покатился по двору и, лежа на спине, пытался избавиться от накрывшей его поблескивающей сети. Во двор выходили темные окна. Слепыми глазницами смотрели они, как сжимается сеть и душит крысу.

Не сбавляя скорости, Уилл побежал за крылатым человечком к северной стороне двора. Под аркой, выходившей на проезжую часть, он увидел улицу. Зеленых глаз на ней не было. Только как туда попасть? Между ним и свободой стояли тяжелые железные ворота с громоздкими засовами. Уилл схватился за засовы, потряс их, глянул на замок. Он бы его мигом открыл, будь при нем его инструменты.

Уилл повернулся к своему попутчику, примостившемуся на перекладине:

— Ну а что теперь?

— Жди. Мы ждем.

— Ждем чего?

Человечек пожал плечиками:

— Ждем.

Уилл привалился спиной к воротам, потом вошел в тень, хотя теперь это и не имело значения. Из переулка во двор, переваливаясь через стены, двигалась армия зеленоглазых существ. Крысы и коты — на флангах, собаки выдвинуты вперед, а в середине — нищие. Было там, правда, и несколько крепких мужчин. Уилл решил, что это, должно быть, подвыпившие моряки, случайно оказавшиеся не в том месте и в неурочный час.

Один из нищих, шаркая, прошел вперед и вытянул покрытую лишаем двупалую руку.

— У тебя есть выбор, Уилл Норрингтон. Либо пойдешь с нами по собственному желанию, либо тело твое к рассвету доедят крысы.

Уилл вздернул подбородок:

— Может, вы и отцу, и деду предлагали такой же выбор?

— Что не передалось от отца к сыну, непременно перейдет к внуку. — Голос нищего наполнился тоской. — Будешь служить нашей хозяйке, и мечты твои осуществятся, даже те из них, о которых ты прежде и не задумывался.

Вор покачал головой:

— Нет, не пойдет.

— Нет?

— Нет. — Уилл вызывающе улыбнулся и поднял камень. — Мои мечты — это ночные кошмары твоей хозяйки.

— Ну тогда…

Камень попал нищему в горло, не дав договорить. Уилл на долю секунды возмечтал о том, чтобы бросок, который он только что сделал, был настолько сильным, что человек, упав, повалил бы за собой стоявших позади него, а те в свою очередь — следующих и так далее, пока вся толпа не попадала бы. Такое начало его бы очень устроило.

И хотя бросок его не обладал такой волшебной силой, толпа тем не менее стала падать. В нее полетели камни, стрелы из луков и арбалетов и даже ножи. Все это летело из пустых окон. Люди выбежали из дверей, размахивая дубинками, прибивая крыс, котов и собак. Спасители Уилла издавали боевые кличи и врага уничтожали умело и безжалостно. Уиллу доводилось видеть такую работу.

Так действовал Резолют. Уилл даже рот раскрыл. Это же ворки.

Полдюжины ворков вошли в ворота и заслонили собой Уилла. Они крушили крыс мечами, высекая из булыжника искры. От них не удалось уйти никому. Сдавленные мольбы о пощаде заглушались хрустом разрубленного черепа.

Воркэльфы окружили Уилла, а он, заметив среди них Хищника, чуть не задохнулся, но не успел ничего сказать, поскольку появился Резолют и потянул Хищника за собой. Ворон встал на освободившееся место и обхватил Уилла за плечи.

— Ты не ранен?

Уилл покачал головой и, вздохнув, задрожал всем телом. Над ними появилось еще одно крылатое создание, присоединившееся к первому. Существа сделали несколько воздушных кульбитов, а трубные голоса их заглушили стоны раненых.

— Успокойся, Резолют. — Хищник высвободился из мощных рук великана и одернул тунику. — — Я просто хотел присмотреть за ним.

— Я не забыл, как ты раньше за ним присматривал, Хищник. — Резолют, прищурив серебристые глаза, посмотрел на Серых Господ. Те невольно попятились. — Он не пострадал?

— Конечно, нет. Мы были здесь, все видели и обо всем позаботились. — Хищник указал пальцем на крылатых человечков. — Спринт прилетел к нам и сказал, чтобы мы были здесь в это время. Мы ведь тоже служим пророчеству. Вот мы и явились, и все в порядке. Обошлись без вашей помощи.

— Ты ведь знаешь эту породу, — проворчал Резолют. — Они знают, когда и где нужно быть, но не всегда понимают, зачем это нужно. Спринт — наш старый друг. Он обратился к нам с Вороном и привел нас сюда. Мы успели увидеть, как все закончилось.

Один из крылатых человечков уселся на плечо Ворону и кивнул Уиллу.

— Спринт. Приятно встретить Норрингтона, очень приятно.

Другой человечек уселся на плечо Уиллу. Спринт отпустил едкое замечание по адресу своего товарища. Зеленый человечек поднялся и завис в воздухе.

— Квик просит прощения, Норрингтон.

Уилл помотал головой, чтобы в ней прояснилось.

— Все в порядке. Так вы, стало быть, Сприт, а он Квик?

— Он у нас такой импульсивный, совсем еще ребенок.

— Во всяком случае, я обязан ему жизнью. — Уилл поднял левое плечо. — Садитесь.

Квик уселся, выпятил грудь и показал язык Спринту. Хищник подошел к Уиллу:

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Да. Спасибо.

Эльф кивнул:

— Если бы я знал, кто ты такой…

— Ты все равно бы меня ненавидел, Хищник. — Уилл пожал плечами, но Квику удалось удержаться. — Впрочем, это не важно. Спасибо за то, что спас меня.

Воркэльф снова кивнул и посмотрел на Резолюта.

— Не возражаешь, если мы соберем свои боеприпасы?

— Ни в коем случае. — Резолют сложил на груди руки. — Ну и задал же ты нам работенку, мальчик.

— Если бы я не умел бросать камни, меня бы сцапали, — вздохнул Уилл. — Ладно, пусть я буду Норрингтоном. Мне это очень не нравится, но если Кайтрин так в этом убеждена, деваться некуда. Пока у меня не народились наследники, можете считать меня тем самым человеком.

— Понимаю, тебе нелегко было на это решиться, — участливо сказал Ворон.

— Во всяком случае, легче, чем убегать от охотников. — Уилл кивнул на мертвые тела. — Управляла ими сулланкири. Детей в толпе я не видел. А вот где она находится, я знаю. Если Кайтрин боится меня из-за того, что я — Норрингтон, тогда давайте тогда убьем одного из ее генералов. Пусть понервничает.

Загрузка...