Красный Робинзон

Глава 5

Мягкая травка под ногами начала сменяться россыпью мелких камешков. У меня перед носом завис фамильяр и оживлённо замахал щупальцами:

— Так! Лесная прогулка заканчивается. Сейчас надо максимально очистить голову и настроить зрение и слух. Начинается гористая местность. Тут нас заметят с куда большей вероятностью, так что бежать придётся быстро. Вверх не полезем, чтобы потом не тратить времени на спуск и, в случае чего, не маяться с дроблением скальных пород. Большая пещера нам не нужна — её охранять сложно. Но вот небольшая нора или расщелина — это то, что доктор прописал. Найдешь такую — сразу ныряй. И будь готов в любой момент вступить в драку, но при этом старайся «ни о чем не думать» и отрешиться от происходящего. В недавнем бою у тебя уже получилось.

Я кивнул. А что мне оставалось делать?

— Слушаюсь и повинуюсь, — и, закрыв глаза, приступил к дыхательным упражнениям. Расслабиться на сытый желудок да после приятной прогулки обычно бывает проще, но не в этот раз. Оптимизм и уверенность в себе внезапно покинули меня, помахав на прощанье щупальцами Алукарда. В голову лезла всякая чушь, предвещающая страх, мрак и светопреставление. Дружным парадом прошли перед глазами напыщенный Мишка Петровский, номенклатурщик Ворон, шпана из библиотеки с барабаном и трубой. Анна гналась за мной верхом на волке, размахивая ремнём с сияющей пряжкой. Бухарин лично ставил к стенке Юхтина, Малыша, Шкоду и Вику за укрывательство опасного преступника и дезертира, то есть, меня. Мама, роняя слёзы, штопала на моей рубахе обугленную, окровавленную дырку…

— Ты дурак, или как? — услышал я ворчливый голос Алукарда и открыл глаза. — Я сказал «очистить голову», а не разложить её красивыми дольками на блюдечке с голубой каёмочкой, приглашая на пир всех окрестных теросов!

Разгневанный колобок продолжал покачиваться перед моим носом, уперев руки в бо… Стоп! Боков-то у него нет! Свои щупальца он упирает прямо в голову, отчего становится похож на букву «Ф».

— Давай! Давай! Ассоциативному мышлению устроим раздолье! Аналитическое подключим на полную мощность! Ага!!! Э-эй!!! Теросы!!! У нас тут бездонный кладезь ментальной энергии жаждет поскорее расстаться с жизнью! Я тут, из кожи вылезая, стараюсь держать над нами защиту, а ты не можешь хоть на полчаса от мыслей воздержаться. — Алукард был так рассержен, что даже в размерах увеличился — его глаз сейчас запросто можно было натянуть мне на голову… и не только… Он пульсировал, подпрыгивал в воздухе, как мяч, и потрясал щупальцами, то и дело сворачивая их в кулачки. Я устыдился. И если бы не был в этот момент ящерообразной чешуйчатой тварью, наверное, покраснел бы:

— Всё-всё! Понял я. Сейчас исправлюсь.

— Фиг с маслом! — рявкнул колобок, раздувшийся до размеров кракена. — Я не собираюсь рисковать твоим телом, полагаясь на твой неуравновешенный разум! В глаз смотри!!!

Выпученное око заслонило мир. От бездонного зрачка побежали алые трещинки. Чернота вспыхнула и превратилась в бешеный водоворот. Остатки осмысленности пропели на периферии сознания: «Вы слышите меня, бандерлоги?» «Мы слышим тебя, Каа!» И я погрузился во мрак.

Ну, то есть, как — во мрак? Я всё видел и слышал, и отчасти даже понимал. Я действовал очень быстро и уверенно. Но всё это делал как будто не я: мчался ужаленным сайгаком, брызжа в стороны мелкими камешками и перепрыгивая валуны, петлял меж редких деревьев, высматривал в горном монолите пригодную для укрытия расщелину, прислушивался, стараясь выделить в общем шумовом оформлении подозрительные и опасные звуки. Наконец, меж камней я заметил углубление и ринулся к нему. Опершись руками о камни, сунул ноги внутрь, примерился. Почувствовал, что как раз, и скользнул весь туда, как в танковый люк. Треснулся пятками и задницей о твёрдое дно, с размаху оседлав какой-то каменный выступ. Охнул и выругался, когда мне на голову всеми когтями приземлился Дружок (моя зверюшка виновато взвизгнула, прокатилась по мне мускулистым, мохнатым телом и замерла возле моих ног упругим комком с ощеренной пастью). И только тут перевёл дух.

— Вот так надо отключать сознание! — назидательно сказал Алукард.

— Угу… — буркнул я, устраиваясь поудобней, ощупывая хвостом площадку вокруг себя и настраивая зрение на ночное видение. Нора кишела шорохами, писками и похрюкиванием. Их источник злобно сверкал из темноты парой десятков красноватых глаз. Эти мигающие огоньки резво приближались ко мне, и количество их увеличивалось — видимо, из какого-то прилегающего к норе туннеля подходило подкрепление.

Вглядевшись, я довольно чётко разобрал их очертания. Пухленькие тельца с густым серо-коричневым мехом, короткие, но явно сильные лапки, снабжённые массивными когтями, круглые головы с подвижными ушками и носиками, пуговичные глазёнки… Хомяки! Размером с раскормленного кошака, но всё равно — хомяки. При других обстоятельствах, например, мои секретарши назвали бы их милыми мулипусиками. Но других обстоятельств у меня пока не предвиделось. И об их зубах в уменьшительно-ласкательной форме говорить я бы не стал: резцы каждого сверкали в темноте парой острых кинжалов и нетерпеливо подрагивали, предвкушая скорое соприкосновение с плотью пришельца. То есть, меня.

Они совершенно не волновались и не были разгневаны внезапным вторжением. Похоже, для них это было обычной практикой: сторожевой отряд поджидал у входа в нору свалившуюся или забравшуюся туда жертву, и в нужный момент давал сигнал. Тогда из боковых туннелей в головную пещеру стягивался весь клан и толпой нападал на гостя, пока тот не успеет очухаться.

Но я очухаться успел и был готов к схватке с хомяками-берсерками. К тому же, я был не один. Строго говоря, нас было трое. В то время, как Дружок сдерживал натиск противника грозным рычанием, а я считал зубастое воинство по головам, Алукард оценил их характеристики:

— Ни о чём. Почти все первого ранга, — констатировал он. — Слабенькие совсем. Берут исключительно числом.

— А ещё яростью! — оценил я боевой настрой малышей.

В этот момент, видимо, вожак, издал боевой хрипловатый писк, и начался хомячий штурм. Я, кстати, не знал, что грызуны таких габаритов могут так хорошо прыгать. Они летели на меня мохнатыми мячиками, визжа и замахиваясь кинжалами зубов. Долетали не все. Многих сбивали на лету сильные лапы Дружка, или перехватывала его зубастая пасть. Слышался хруст костей, чавканье и звук разрываемой плоти. Но сдаваться хомячье воинство не собиралось. Боевые малявки с яростью, достойной лучшего применения, лезли и лезли, волна за волной. Цеплялись когтями, отлично справлявшимися с рытьём нор, но слабоватыми против моей бронированной чешуи или шерсти Дружка. Пытались рвать острыми зубами — не особо успешно, но всё же неприятно. Кучами висли на руках, ногах, плечах и хвосте.

С хвостом они, правда, реально погорячились. Потому что, повиснув на нём, каждый получал в горло или в мозг острый шип, на котором, мёртвенький, оставался висеть, защищая мою плоть от нападения сородичей. И довольно быстро эта замечательная конечность превратилась в недурственный веник, бодро разметающий врагов. Мохнатики катились кубарем, оглушительно верещали и перебирали лапками в воздухе, но, как честные берсерки, снова бросались в бой.

Развернуться в норе мне было особенно негде. Это для хомяков пещера была Колонным Залом Дома Союзов, а мне приходилось отбрыкиваться от этой кусючей братии в полусогнутомсостоянии. Да ещё надо было следить за тем, чтобы разминуться когтями с Дружком, которому тоже было здесь тесно.

Не знаю, истребили ли мы с моим метаморфом весь вид, но этот клан положили точно. Уж мы их душили-душили, душили-душили… Впрочем, несколько последних, собравшихся всё-таки дать дёру, я перехватил живьём у входа в боковой туннель: пригодятся для опытов. Остальные пали смертью храбрых и лежали у моих ног смятым меховым ковром.

Который, если с ним быстро не разобраться, скоро завоняет…

— Алукард, я правильно понимаю, что мы планируем задержаться в этой уютной норке?

Бесплотный фамильяр, единственный, не испытывавший дискомфорта от тесноты, покивал… всем, что у него было:

— Угу, а что?

— Да, вот думаю, что всё это нужно как-то утилизировать! Но не уверен, что в меня столько влезет. Всё же мы буквально только что плотно потрапезничали.

— Пара медитаций — и место освободится, гарантирую! — одноглазый колобок похлопал себя по пузику. — Но если думаешь, что мясо может к тому времени испортится — скорми его Дружку. Вот уж кто будет есть до тех пор, пока не лопнет… Ты только это. Пленных привяжи и кусачки им заизолируй чем-нибудь.

В сумке с одеждой, патронами и амулетами нашёлся и моток прочной верёвки. Чтобы зверюшки не дёргались, я парализовал их слабеньким разрядом электричества, тихонько треснув молниями. С зубами было сложнее. В каменном мешке трудно было найти что-то достаточно рыхлое, но прочное, что можно было бы использовать в качестве насадки на острые резцы. Всё-таки существа были хоть и первого ранга, но теросами, и имели уровни с пятого по девятый, так что были гораздо сильнее обычных животных. В итоге я не придумал ничего лучше, чем выломать пару позвонков у наиболее крупных их собратьев, поверженных в бою, и, проковыряв в них когтями дырки нужного размера, напялить на пленников эти самодельные бреккеты.

А затем мы приступили к очередному обеду.

— Тфу! — выплюнул я комок шерсти. В дальнейшем старался выедать только мясо, складывая шкурки в сторону. Зато Дружок заглатывал тушки только в путь. Лишь изредка довольно похрустывал косточками, а то и вовсе заглатывая хомяков целиком.

Алукард же, пока мы обустраивались, продолжил свою лекцию о Лакуне.

— К сказанному ранее добавлю, что в центре Лакуны находится большое озеро, в которое впадают все здешние реки и ручьи. Это пригодится для дальнейшего ориентирования на местности: рядом с озером расположены луга, привлекающие условно травоядных теросов малой и средней силы. Лесная фауна довольно разнообразна в смысле форм и характеристик.

— А теросы четвертого ранга встречаются часто? — вопрос меня реально беспокоил.

— Попадаются, конечно, но не часто. Всё же Лакуна, хоть и с определенными условностями, но представляет из себя полноценную экосистему, где большое количество сильных и прожорливых зверей в принципе существовать не может… Это сейчас в стабильную часть ТеросМегаро, что в данное время наполняется ментальной энергией твоего города, стягивается вся окрестная живность. Оттого мы сразу и нарвались на такую толпу встречающих… Но даже в ней четвертые уровни большая редкость.

— А пятые?

— Пятые? Вероятность того, что таковой имеется где-то поблизости, ничтожно мала. Хотя в такой здоровенной Лакуне всякое возможно.Тут вообще самый большой разброс сил — от мелюзги, типа этих несчастных хомяков, до драконоподобных чудовищ. Кстати! Когда будешь готов и выйдешь на поверхность, местами тебе будут попадаться разного рода руины, похожие на разрушенные города. Не ведись. Это не остатки погибшей цивилизации. Они нерукотворны и, по большей части, не функциональны, возникают из искаженных образов различных земных городов и строений. Хотя укрытием служить могут. И бывают источником естественных артефактов. Вот только в них нередко встречаются ловушки. А впрочем, не заморачивайся — потом расскажу подробней. Ну, что? Доедай, и приступим к медитации, энергии мы сегодня добыли более чем достаточно.

Понимая правоту Алукарда, я закинул в распахнувшуюся на животе пасть пару оставшихся сочных кусочков и, удобно устроившись на мягоньких шкурках, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Рядом завозился сытый Дружок. Он подполз ко мне — ходить в норе было довольно затруднительно — и положил голову на чешуйчатое колено, как делал это всегда в последнее время. А что? Он тоже заслужил повышение уровня! Правда, на время совместной медитации я, получалось, оставался без охраны, но Алукард заверил, что приглядит.

Тело быстро расслабилось, и на этот раз в голову не лезла никакая ерунда. Запустив Веду Развития, я наслаждался поглощением энергии. Её тёплые струйки текли, соединялись, вспыхивали маленькими водоворотами. Кружились, усиливались, заставляли меня сиять изнутри. Воздух основательно наэлектризовался — мех напольного покрытия, тщательно уложенного мной, встал дыбом, тихонько пощёлкивал и время от времени искрил. Рядом блаженно постанывал Дружок.

Когда вся полученная энергия была пристроена Алукардом в нужные места и полностью усвоена, он удовлетворённо потёр свои пупырчатые отростки и произнёс:

— Ну-с, посмотрим-с!

Окошко статуса выдало результат:

Василий Степанович Николаев.

14 уровень (2 ранг)

Тело — 67 (75)

Разум — 39

Магия — 23

Фамильяр: Алукард.

Дар Магии: «Отец чудовищ» — создание биологических форм жизни.

Раса: Метаморф — магически измененный подвид человека с пластичной структурой организма.

Титул: Первый метаморф — вы первый представитель вида. (Так как вы и ваш вид не совершили ещё ничего значимого, Система не добавляет за данный титул никаких новых свойств)

Навыки:

Трансформация/Метаморфизм (посмотреть шаблоны…).

Склонность к Магии Молнии (I ранг).

(Нов.) Склонность к Магии Растений (I ранг).

Эффекты: Проклятье голода (IV ранг).

(Нов.) Регенерация гидры ( I ранг).

Достижения:

«Творец Новой Жизни» — вы впервые создали новый уникальный вид! Система не может оценить пользу вашего творения для Земли, но само деяние безусловно достойно награды. Вы получаете 2 свободных очка характеристик.

«Давид» (I ранг) — вы вложили существенный вклад в убийство существа на два ранга превосходящего вас. Вы получаете 2 свободных очка характеристик.

На ваших землях открывается ТеросМегаро и вы встали на защиту людей.

Количество поверженных теросов: 157

Заработано Баллов Защиты: 214.

Однако, сколько я сегодня теросов накрошил — почти полторы сотни. Больше ста, правда, пришлось на хомяков, за которых Система почти ничего не начисляла. Так, от щедрот накинула по единичке «за кучку». Но даже так, количество Баллов Защиты на сутки увеличилось почти вдвое.

— Неплохо, неплохо, — резюмировал Алукард. — Хотя после сражения с гидрой я ожидал несколько больших результатов. Впрочем, усиление регенерации — хороший бонус в здешних условиях. Она, конечно, будет не такой бешеной, но создание новой плоти и увеличение в размерах теперь будет даваться нам куда легче. Ты только дополнительные головы не отращивай. Во-первых, если они будут такие же вумные, как эта, мы с ихними выбросами ментальной энергии греха не оберёмся. А во-вторых — черт его знает, что после этого с координацией будет. Вот, у гидры с ловкостью явно проблемы были…А так — молодец! Теперь вздремни часок — Дружок постережёт. А потом — тренировка техники сокрытия манны.

Долгих уговоров мне не требовалось. Я, насколько это было возможно, удобно устроился на мягкой постилке из меха боевых хомячков и, несмотря на переполнявшую меня энергию, отключился сразу же, как только закрыл глаза.