Красная Ярость

Глава V

НА СЕРОМ мраморному полу Великого Придела, прямо под Солнечным Куполом, блестела четырехконечная звезда, сделанная из камня цвета ржавчины, добытого у подножия Гор Чаши. Породу испещряли крошечные осколки граната. Красный свет стоящего в зените солнца, падающий через стеклянную вершину купола заставил ее пылать. В центре звезды, мозаика составляла символ Кровавых Ангелов, крылья указывали на восток и запад, наконечник кровавой слезы между ними, на север, украшенное драгоценными камнями закругление на юг.

Зданию было много тысячелетий. Даже для Адептус Астартес, воинов, которые могли прожить даже больше тысячи ста лет, прожитых лордом Данте, такая бездна времени была почти немыслима. Сколько их было Кровавых Ангелов всех поколений, ступавших по этим камням? Сколько людей? Сколько жизней, законченных теперь, прошедших на службе тем же самым идеалам за которые теперь стоял брат Рафен? В камне была сама история.

Он стоял на южной стороне звезды, правая рука крепко сжимала древко Штандарта Сигнуса. С трех других сторон боевые братья — как и он в полной силовой броне, с наградами — держали другие знамена, символизирующие величайшие победы в истории Ордена. Огромная круглая палата была одним из крупнейших чертогов в крепости-монастыре, уступая лишь некоторым тренировочным аренам. Зал казался еще грандиознее от того что не было никаких подпорок, удерживающих над ними изогнутую крышу. Здесь титан мог встать в полный рост, и еще осталось бы место для движения машины. Длинные тонкие вымпелы, каждый с символом Ордена преемника, на равных расстояниях свешивались с края купола.

Четыре группы Адептус Астартес стояли вокруг звезды-компаса. Равное количество людей, плечом к плечу, лицом к центру. Боевая броня множества видов и классов, присутствовал даже один дредноут, раскраска всех оттенков красного. От багрового к рубиновому, от алого к бордовому, цвета глубокие как кровь и яркие как пламя. В отличие от Кровавых Ангелов, которые стояли под освященными веками штандартами, они были дальней родней Рафена, братья Орденов преемников, его кузены.

Тихий шум разговоров двигался среди воинов, одни боевые братья, подтверждали старую дружбу, другие обменивались осторожными жестами уважения, третьи молчали как статуи. Насколько отличались цвета брони, настолько различались их характеры и нравы. Рафен не слишком вертел головой, но он знал, что сразу справа от него стоит отряд Сангвиновых Ангелов. Великолепных в своих наполовину красных, наполовину черных доспехах и блестящих полированных шлемах. Слева расположились Горн и Сет из Расчленителей, и дальше по кругу, дымчатый гранат Вермилионовых Ангелов, отделанная золотом броня Кровопийц, за ними… Он позволил глазам скользить по собравшимся фигурам, поражаясь моменту. Серво-черепа жужжали над ними импеллерами, записывая для потомков каждую секунду на пикт-ленты и катушки данных. Но Рафен на самом деле был здесь, переживал великий миг, являясь его частью.

Наследие Сангвиния явило себя в этом зале. Представители почти каждого Ордена, которые отплатили верностью родовой общине Великого Ангела, собрались под одной крышей. Взгляд Рафена перемещался от одного к другому, видя Астартес из Орденов бывших прежде лишь названиями на страницах боевой книги. Там, Легион Крови, в диагональной тигровой раскраске из красного и светло-синего. Ангелы Обагренные, носили те же цвета что и Рафен, за исключением тусклой холодно-черной отделки. Красные Крылья в их доспехах цвета снега и рубина. Кровавые Мечи, сияющие глянцево-алым, эмблема плачущего лезвия застыла на их плечах.

Все объединенные уникальным родством.

И все же, как и в семьях обычных людей, братство Сангвиния не обошлось без враждебности.

Рафен заметил брата-капитана Горна, с явным интересом наблюдающего за отрядом Сангвиниевых Ангелов. Большинство воинов в делегациях явились с непокрытыми головами. И только Сангвиниевые скрывались за двуцветными шлемами. Это странность их Ордена была известна почти всем, хотя о ее причине ходили лишь слухи. Братья Сангвиниевых Ангелов обычно, отправлялись со скрытыми лицами на поле битвы и во все другие места, где их могли увидеть глаза чужаков. Лишь между собой, там где ходили их родичи, они снимали шлемы, и даже тогда они отступали в глубину тяжелых одежд с капюшонами. Новичком, Рафен услышал много зловещих и причудливых рассказов о том, что Сангвиниевые Ангелы прятали от мира, и отвергал их, как праздную болтовню, но теперь он не мог не вспомнить те истории и слегка удивлялся про себя.

Однако у Горна не было никакого желания держать язык за зубами.

— Ридай? — прогудел он, не сводя глаз с офицера Сангвиниевых Ангелов. — Это ты — там внутри?

Рафен следил за Астартес краем глаза. Сангвиниевые Ангелы игнорировали Расчленителей.

— Трудно понять, — продолжал Горн. — Трудно одного из вас отличить от другого, — в воздухе между группами повисла напряженность. — Разве ты не признаешь меня, кузен? Нет? — Расчленитель спокойно усмехнулся, стоявший рядом Магистр Горна не обращал внимания на приглушенный разговор, как будто Сет думал, что тот не достоин его внимания, — Ах, я вижу. Ты все еще держишь камень за пазухой после нашей встречи на мире Зофора? Из-за поражения?

Впервые, шлем капитана Сангвиниевых Ангелов чуть повернулся так, чтобы изумрудные смотровые щели могли нацелиться прямо на Горна

— Не было никакого поражения, — в ответе сквозила явная угроза. — Только… вмешательство с вашей стороны.

Горн выдал фальшивую улыбку:

— Мне больно, что ты видишь это таким образом.

Шлем отвернулся с механической точностью:

— Мне нет дела ни до вашей тонкой чувствительности, — сказал Ридай хрипло, — ни до вашей болтовни.

Рафен видел, как рука Горна сжалась в кулак и понял, что позволил событиям зайти слишком далеко. Легким движением запястья, Рафен стукнул древком штандарта о мраморный пол. Резкий звук привлек внимание обоих Астартес.

— Уважаемые братья-капитаны, — сказал он твердо. — Со всем должным почтением, возможно, этот вопрос лучше решить при других обстоятельствах.

Ридай промолчала, но Горн бросил на Рафена короткий, ядовитый взгляд.

— Разумеется, — тихо сказал он после паузы. — Это же вечная привилегия Кровавого Ангела — быть правильным.

Что бы ни хотел ответить Рафен, это было забыто, когда ясный и сильный голос пронесся через Великий Придел.

— Родичи собраны, — провозгласил Мефистион.

Палата немедленно затихла. Шаги, отдавались эхом, когда люди приблизились к звезде с четырех сторон, два человека с каждого направления. С востока и запада пришли сангвинарный жрец Корбуло и псайкер Мефистион, каждый в сопровождении воина ветерана, несущего на сгибе руки золотой шлем почетной гвардии. К Рафену подошли еще два Кровавых Ангела, неся вдвоем один штандарт — на нем бы Сангвиний, такой, каким его часто изображают: Ангел дарующий свой покров и Грааль, крылья раскинуты, голова обращена к небесам. А с севера, сопровождаемый капитаном почетной гвардии, приблизился Данте.

Красные лучи солнца обняли Магистра и искупали его в ореоле света. Лорд Данте носил церемониальную ремесленную броню, отполированное до сияния золото, словно ножны покрывало керамит. Инкрустированные жемчугом крылья, рубины и нефрит переливались и сияли. Его шлем являл копию посмертной маски Сангвиня. Как и каждый воин здесь, он не нес оружия, но боевой клинок был вмонтирован в его облачение. Увидев бронированную фигуру, Рафен на краткий миг потерял ощущение реальности, память увлекла его в другое время, за месяцы до этого, в подземелье на мире кузнице Шенлог, когда образ другого золотого воина стоял перед ним. Он мигнул и чуть покачал головой, отгоняя воспоминания. Рафен сосредоточился и заметил Мефистиона, смотрящего на него, с намеком любопытства на лице. Именно по настоянию Главного Библиария ему предоставили привилегию нести один из священных штандартов Ордена. Рафен до сих пор гадал — почему лорд Смерти поступил так. Все другие люди несущие сегодня штандарты, были в ранге капитанов, и Мефестион, как известно, не дает милостей без должной причины.

Но Рафен был только сержантом и не его дело подвергать сомнению волю старшего брата.

Вновь прибывшие собрались на овале мозаики. Корбуло кивнул знаменосцам и почетной гвардии, все они опустились на колено. Рафен проделал это с немедленной точностью. Тогда Данте поклонился знамени Ордена с изображением Сангвиния. Все Астартес в зале сделали то же самое.

— Братья по духу Сангвиния, — сказал Магистр, голос усиленный воксом шлема пронесся через тишину зала. — Братья по Крови. От имени Императора Человечества и Великого Ангела, я имею честь и гордость приветствовать вас всех на Ваале. Колыбели из которой наши Ордена ведут свое общее происхождение.

— Во Славу Сангвиния и Империума Человека, — промолвил Мефистон.

— Во Славу Сангвиния и Империума Человека! — каждый воин в зале повторил молитву, купол откликнулся эхом.

Данте выпрямился и собрание последовало его примеру. Рафен случайно зацепил взглядом Ридая и Горна. Внимание обоих теперь было прочно приковано к Магистру Кровавых Ангелов.

Данте поднял руку, снял шлем с посмертной маской и передал его Корбуло. Спокойный отеческий взгляд пересек зал. Данте сознательно встретился глазами с каждым.

— Кузены и родичи. Кровь моей крови. Мое сердце переполняется от зрелища такого монументального собрания. И я склоняюсь перед людьми, которых вижу сегодня. То, что вы прибыли сюда в ответ на мой зов, отвечая на призыв, зная только, что он прибыл с Ваала, наполняет меня уважением. Независимо от того, какой мир вы называете домом, независимо от того сколько солнц разделяет пустоту между вами и нами, это — наша духовная родина, — он указал вокруг облаченной в золото рукой. — И в этом месте, мы обсудим вопрос величайшего значения для наследия Сангвиния. Делать это без вас было бы неправильно, и моя единственная печаль, что мы не смогли собрать голоса от каждого из Орденов кузенов для этого исключительного собрания, — он кивнул на висящие вымпелы, среди них было клетчатое полотнище, с символом кровоточащего сердца.

Данте поднял руки к груди и сотворил знамение аквилы над усыпанной рубинами кирасой.

— Давайте взовем к Императору, да будет Его взгляд вечным и непоколебимым, и к духу нашего лорда повелителя. Давайте попросим, чтобы они следили за нами в эти дни, дабы даровали нам благословение и толику своей великой мудрости.

Рафен повторил движение всех Астартес, перекинув руки через штандарт. Его глаза, обратились к Мефистиону. Он видел, что взгляд псайкера стал отсутствующим, ноздри Мефистиона вздрагивали, будто их коснулся отвратительный запах. В следующем миг, лорд Смерти моргнул. Момент прошел, оставив лишь тень беспокойства на лице.

Глаз Рафена уловил движение, наверху, в смотровой галерее он увидел фигуры старших Астартес. Усиленная оптика в линзах шлема показала Первого Капитана Лотена и великого капеллана Лемартеса рядом с едким Аргастом. Но когда каждый воин склонил голову для молитвы, Рафен ощутил беспокойство. Он скользнул глазами по лицам и заметил странное отсутствие одного человека.

Где старший апотекарий? Где брат Цек?

ОГРОМНЫЕ ПЛИТЫ дверей лабораторума разошлись. Поршневые замки выбросили белый пар. Тот обдал незнакомца и собрался вокруг его лодыжек. Пораженный Фенн вздрогнул, едва не уронив поднос с филами. Человек рассмотрел зал с выражением спокойного интереса, так можно было рассматривать произведение искусства в галерее. Фенн перехватил взгляд, и вновь прибывший слегка ему улыбнулся. Его лицо было морщинистым, загоревшим, похожим на изношенную замшу. За плечами, в тусклом свете биолюма, виднелось нечто угловатое, движущиеся и неясное.

Раб повернулся на стук обуви хозяина, Цек приближался вместе с Ниник. На лице женщины появилось выражение, которого Фенн никогда прежде не видел — счастье.

— Техноповелитель, — выдохнула она, — Храни вас Омнимиссия.

— И тебя, мой ученик, — голос человека был размерен и спокоен.

Ниник чуть поклонилась и незнакомец нагнулся, чтобы целомудренно поцеловать ее макушку. Он был куда выше, чем нормальный человек.

— Гаран Серпенс, я полагаю? — сказал Цек.

В ответ он получил легкий поклон.

— Верно, Старший. Я благодарю вас за любезное приглашение.

— Как вы добирались сюда так быстро? — сказал Фенн, прежде чем подумал и заработал косой взгляд хозяина.

Серпенс остался безразличным.

— У нас есть свои пути, хвала Омнимиссии, — он коснулся символа Адептус Механикус — шестеренки и черепа, который скреплял плащ, наброшенный на широкие плечи. — Удача, что вызов Ниник достиг меня, когда я был поблизости. Я нашел содержание ее послания весьма интересным, — он взглянул на дверной проем. — Если вам угодно, Старший, я могу войти?

Цек пригласил его.

— Тогда входите техноповелитель. Но знайте, как только вы это сделаете, появятся определенные правила, которые вы будете обязаны соблюдать.

Серпенс обменялся взглядом с женщиной.

— Безотносительно правил, которые у вас есть, Кровавый Ангел, я подчинюсь им. Я интересуюсь только работой. Ниник сказала, что в моих интересах оказаться в этом месте и вот я здесь, — они обменялись теплыми улыбками. — Я слепо доверяю ей, — магос склонил голову, — Так как мне помочь вам послужить нашему Императору?

Цек проигнорировал вопрос и задал собственный.

— Где ваш корабль? Важно, чтобы на время ваше присутствие осталось в тайне. Этого не получится, если один из кораблей преемников на орбите пошлет запрос вашему судну.

— Не о чем беспокоится, — ответил Серпенс, изучая пузырек крови. — Мой транспорт замаскирован. Никто, за исключением здесь присутствующих не знает о моем прибытии на Ваал.

Ученый магос медленно обошел зал, осматривая его. За ним, медленными равномерными шагами следовал механизм, прежде скрывавшийся за магосом. Высокий металлический ящик из черной стали с комплектом сутставчатых паучьих ног. На одной стороне контейнера была фарфоровая маска, ее глаза и рот подсвечивали зеленые датчики.

Аппарат перемещался точно, никогда не отдаляясь от Серпенса более чем на шаг.

— Вы должны понимать, что природа нашего исследования предельно тайная, — отметил Цек. — Ниник ручается за вас как за человека одновременно большой учености и большой осторожности.

— Я стремлюсь быть таким, — техноповелитель одобрительно кивнул. — Ах. Я вижу, что вы используете протоколы Илезии как операционный источник для ваших био-культур. Прекрасный, прекрасный выбор. Я сам работал с модифицированной версией этой среды, — он вновь улыбнулся. — Я начинаю видеть кое-что из вашей работы.

Как ни старался, Фенн не мог отвести взгляда от техноповелителя. Под толстой зимней одеждой из серовато-коричневого меха, Серпенс носил специфический экзоскелет, который казался чем-то промежуточным между боевой броней Адептус Астартес и ремнями смирительной рубашки. На нем было несколько накинутых друг на друга камзолов разного кроя, каждый с множеством запечатанных карманов. У ученого магоса была грива соломенных волос, которые тугими пучками стекали с черепа и извивались на концах. Но прежде всего внимание привлекали габариты человека. Фенн несколько раз встречал членов магос биологос и других Адептус Механикус, и никто из них не походил телосложением на Серпенса.

— Я не такой как вы ожидали, верно? — магос посмотрел на Фенна.

— Не такой, — признал раб, — Вы как Астартес.

Он кивнул на Цека и увидел, что хозяином владеют те же мысли.

— Действительно, — согласился Серпенс. — В течение всей моей жизни я пытался сделать из себя малое подобие самых совершенных детей Императора, космодесантников. — он взглянул на руки затянутые в перчатки из черной кожи. — Я надеюсь, что Старший простит гордыню смертного, но я различными путями изменял свою плоть, чтобы разделить долю величия, которым вы были одаренны. — Серпенс поклонился. — Вы должны считать это самой искренней формой лести.

— Я вижу, — сказал Цек с осторожной беспристрастностью.

Фенн полагал, что его хозяин думал о том же, о чем и он. Что мог использовать Серпенс? Внедрил себе в тело искусственные органы такие же, как у Астартес? Это, конечно, могло объяснить каким образом магос, так изменил габариты. Мысль вызвала тревогу — ему словно казалось, что магосу потребовалось бы нечто большее — но выражение лица его хозяина изменилось. Цек решил не развивать сейчас эту тему.

— А это? — Кровавый Ангел указал на металлическую коробку. — Ваш сервитор?

— Можно и так сказать, — согласился Серпенс. — Это — просто автономный перевозчик для моего самого жизненно необходимого оборудования. Хирургические инструменты и тому подобное.

Он защелкал пальцами код. Настолько стремительно, что Фенн не смог его запомнить. Машина отбежала в угол, механические ноги пыхтели и клацали.

Серпенс остановился и сложил руки в жесте верности.

— Мой уважаемый Астартес, лорд Цек. Если я могу быть настолько смелым, позвольте мне сказать слово. Репликация, да? — он не стал ждать ответа. — Это моя специальность, и механизмы вокруг обращены на службу сей науке. Я гарантирую, что вам понадобятся навыки, такие как мои, для тернистого пути неизведанной области биологии, по которому вы идете, — он нежно коснулся лица Ниник. — Столько квалифицированная ученица, как она, иначе не обратилась бы ко мне. И я скажу, если я прав, для меня будет честью присоединиться к вам в решении этой проблемы, — его голос упал до шепота, — Вы позволите мне? Это была моя мечта, работать рука об руку с мастером биологос Адептус Астартес.

— А что, если эта работа потребует, чтобы поставили свою верность магос биологос на второе место по отношению к моему Ордену? — Цек смотрел гостю прямо в глаза. — Что тогда?

Серпенс первым отвел взгляд.

— Лорд … я могу говорить откровенно?

— Продолжайте.

— Работы под именем Гарана Серпенса с годами затрагивали все менее и менее сложные проблемы. Моей последней большой победой была Туманная Чума… И я не совершил ничего достойного внимания с тех пор. Мои лучшие временя позади, старший. Так наверное нужно скзать. Я наслаждаюсь шансом еще раз сделать что-нибудь ценное. Я не вижу лучшей службы, чем сотрудничество с Сыновьями Сангвиния. Я храню верность… только Терре и Императору. — Фенн уловил отзвук отчаянья в голосе техноповелителя.

— Ниник показала себя ценным приобретением, — начал Цек. — И я не сомневаюсь, что вы будете не менее полезным. Но я должен внести ясность, Серпенс. Как только вы согласитесь присоединиться к нам в цитадели, вам не разрешат общаться с внешним миром. Тайны, которые будут вам доверены, должны храниться под страхом смерти. Говорить о чем-либо из этого до того как у нас будет результат, недопустимо.

Серпенс кивнул.

— Лорд Цек, я уже играю со смертью разозлив своих господ бегством на Ваал. Я теперь не вернусь, — он протянул руку Кровавому Ангелу. — Я говорю это вам. Дайте мне работу. Дайте мне работу, и мы вместе будем преодолевать все препятствия. Мы покажем Императору настоящее величие.

При этих словах техноповелителя Фенн напрягся. Он уже слышал их однажды, несколько месяцев назад, на встрече, которая шла почти также.

Мы покажем Императору настоящее величие. Он посмотрел на Ниник. Те слова сорвались с ее губ, их тусклое эхо все еще звучало в памяти раба. Фенн видел ее поклон, и то, как рабски она следовала за Серпенсом, и его мысли вернулись к их первой встрече.

ЛИБРАРИИ LXD-9768 были настолько обширны, что занимали три пятых поверхности невзрачной планеты. Унылый каменный мир с насыщенной азотом атмосферой, до гладкости отполированный силой могучих штормов, вызванных сложным движением трех захваченных астероидов-спутников. Тех лун теперь не было, Адептус Механикус взорвали их и полностью использовали, чтобы построить бесконечные линии бункеров, которые протянулись от горизонта до горизонта, зал за залом, пристройка за пристройкой. Каждый использовался для хранения миллионов книг, свитков, пиктов и других форм хранения данных. Целые континенты были отданы для определенных видов носителей, вплоть даже до тысячелетних магнитных лент, закодированных дисков и стержней памяти.

Миры вроде LXD-9768 усеивали всю ширину галактического диска. Планеты, выбирали за их полную инертностью, удаленность от любых гибнущих солнц, границ ксеносов или других источников потенциальной опасности. Многие из них дублировали записи друг друга, множеством резервных копий рассеянных больше чем на тысячу лет, но не все они были одинаковые.

С Древней Ночи и потери человечеством великих технологий, люди тысячелетиями отчаянно пытались вернуть то, что когда-то было известно всем. Адептус Терра, в их бесконечной мудрости и неисчерпаемом терпении, постановили, что такое падение во тьму никогда не должно повториться.

Этому служили либрарии. Планеты, отданные под огромные, как города, файлохранилища. Информацию дублировали и защищали так, чтобы утрата любой из них не означал бы гибель базы знаний человечества. Каждому факту, дошедшему из прошлого и каждому кусочку данных произведенных с тех пор, находилось здесь место. Ничто не должно быть потеряно снова.

Но действительность была далека от идеала. В 41-вом тысячелетии истинная информация сохранила ту же силу, которую имела в прошлые эпохи. И те, кто владел ей, прятали знания, как драгоценные камни. Либриарии вместо того, чтобы стать домом всеобщей учености, превращались огромные пыльные каньоны ничего не стоящих данных, собранных бюрократией, так словно они имели величайшее значение, независимо от их реальной тривиальности и бессмысленности. Книгохранилища LXD-9768 не могли сказать человеку, какие слова Император произнес относительно своего соизволения на Золотой Трон, зато могли дать точную и подробнейшую информацию о миграционных путях вымерших пород грызунов, в подуровнях городов ульев, в мирах, которых не существовало много столетий. Либрарии, скрежеща собирали и объединяли информацию, как китообразные затягивают океанские воды, чтобы отфильтровать криль.

И иногда, по чистой случайности они получали данные, которые действительно имели значение.

ФЕННУ ПОНАДОБИЛОСЬ шесть дней, чтобы найти нужное крыло, после бесконечных раундов придирок и споров с писцами и специалистами, которые стояли, как привратники великих океанов данных, запертых в складах либрария. Наконец, нужные разрешения были получены, на сложенной в гармошку сальной картонке, стояли дюжина печатей и резолюций. Книги были рядом, в подвале.

В то время как Фенн работал, лорд Цек остался на борту их челнока «Аквила», медитируя в спартанском грузовом отсеке. Он не принимал еды и не спал, с тех пор как они покинули Ваал. Апотекарий мало говорил с рабом во время путешествия на борту транспортного судна и полета челнока на поверхность LXD-9768.

Было бы преуменьшением сказать, что хозяин обеспокоен. С тех пор, как он вернулся в Цитадель Виталис после встречи с лордом Данте, апотекарий ушел в себя. Цек так надеялся, так верил, что Магистр примет его вариант восстановления сил Ордена. Он, и Фенн вместе с ним, не ожидали столь резкого ответа. Возможно, они слишком увлеклись идеей, слишком влюбились в работу, чтобы думать о том, что другие могли бы счесть ее возмутительной.

Фенн ждал, когда старший апотекарий прикажет закрыть лабораториум и свернуть работу, но тот не сделал ничего из этого. Раб не подвергал сомнению решения господина. Он понял мысли своего лорда — сомнения Данте могут быть развеяны, если их работа даст нужные результаты. Помочь господину достичь этого, было долгом Фенна. Поэтому они прибыли сюда, следуя за слабой путеводной звездой. Определенные тома были прослежены до этого места. Якобы скопированные монахами Ионаи отчеты составленные братом Монедусом, старшим апотекарием Гвардии ворона. Документы, как говорили, хранили много сведений об экспериментах примарха Коракса по ускоренным методам получения зигот. Тома, в конечном счете, прибыли в LXD-9768, спасенные от уничтожения валетудинариумом где-то в Сегменте Ультима.

Цек проявил первые за недели проблески интереса, который по прибытии на место превратился в мрачное раздражение. Писарь у книжных ворот, казалось, изумился, увидев их. Вы не первые посетители сегодня, сказал жрец переписчик. Такая активность была необычайной.

Ниник сидела там, читая бумаги Монедуса с помощью инструмента с отбрасывающим полем, который позволял ей листать страницы, не касаясь их.

Сначала Фенн подумал о жестокой насмешкой судьбы. Что магос заполучила трофей хозяина, разыскав книгу в тот же самый день. Он узнал, что это было не так. Ниник выдержала скрытые угрозы лорда Цека и в свою очередь сказала, что она здесь, поскольку узнала о поисках трактатов на тему клонирования. Как она объяснила это было направление и ее исследований. Мы могли бы добиться настоящего прорыва объединив наши работы, предложила она.

Конечно, Фенн возненавидел ее с первого взгляда. Столь же высокомерная сколь красивая, она играла словами, балансируя на грани ярости хозяина. Она возбуждала интерес Цека своими знаниями, а затем отступала, так другая женщина могла бы дразнить обычного мужчину обещанием физического соития. И она хорошо это понимала. Ниник делала прозрачные намеки, что могла бы просто донести об этой встрече лорду Данте и отправиться прямо к Кровавым Ангелам. Несомненно, она знала о желании Цека сохранить все в тайне. Апотекарий позже признался Фену, что даже думал о смерти назойливой женщины. Но какие могли быть последствия, такого шага?

Раб видел, как она завоевывает доверие Кровавого Ангела мало-помалу, щекоча любопытство, соблазняя его. Фенн знал, что момент пришел, когда Ниник представила хозяину запутанный комплекс био-формул. Бумаги о таких тонкостях, которые Астартес едва начал осмылсять.

Женщина, однако, все это поняла. Документы Монедуса были недостающей частью головоломки и она хотела принести их вместе со своей работой под верховенство Цека.

Возможно, если бы не дефицит времени и критика лорда Данте, Цек бы сходу отверг предложения Ниник, взял то, что ему нужно и оставил ее сломанной на каменном полу склада. Но, по правде говоря, старший апотекарий скрывал угрюмое отчаяние. Проигнорировав слова Фенна, он принял предложение помощи, в обмен на долю плодов исследования.

Мы покажем Императору настоящее величие, сказала она, мы пойдем по его стопам и сотворим полубогов из глины смертных людей.

— ЧТО ЗА СДЕЛКИ мы заключили? — прошептал Фенн. Слова не ушли дальше губ. Он смотрел на собственное отражение в стеклянных шкафах стоящих у стен лабораториума.

Это была ошибка. Просто сформировать заявление в уме, пойти против господина и повелителя в собственных мыслях, даже это подвергло разум раба испытанию. Вся его жизнь прошла в служении лорду Цеку и его великим трудам, Кровавым Ангелам и Сангвинию. Но вербовка Ниник была словно прививка гнили, а теперь этот человек, этот Гаран Серпенс? Желание доказать свою правоту заставило хозяина сделать опрометчивый выбор. Однако, Фенн не мог открыто высказать сомнения, которые переполняли его. Он уже говорил о своей неприязни к женщине, и это ничего дало. Его сомнения по поводу двух слуг магос биологос были серьезными, и он был обязан действовать.

Но как? Порицать их обоих основываясь лишь на личной неприязни глупо. Не было никаких доказательств, что Ниник когда-либо сделала меньшее, чем обещала в том, чтобы помочь работе и интегрировать исследование Монедуса.

Он нуждался в чем-то основательном. Чем-то определенном. В доказательстве, что магосы манипулировали работой Цека в своих собственных интересах.

Фенн рассмотрел Серпенса, когда тот говорил с его хозяином. Подозрение без доказательства — ничто, сказал он себе. Я выполню эту задачу, узнав больше об этом техноповелителе. Я узнаю, что он и та девка хотят самом деле, и затем разоблачу их обоих.

— Фенн, — сказал Цек. — Иди сюда. Принеси генотор доклад о новых итерациях.

Раб низко поклонился, скрывая гневный взгляд.