Красная Ярость

Глава IV

НЕБЕСА НАД Ваалом были наполнены алым.

Десятки боевых кораблей, от маленьких корветов до массивных гранд крейсеров, рядами висели в космосе, сохраняя величественный покой. Они находились на высокой орбите, над пустынным экватором мира. Каждый корабль окружало свободное пространство. Гости разместились на одинаковой орбите так, чтобы ни один корабль не оказался выше или ниже другого. Только группа крейсеров дрейфовала над ними, возле сухих доков между луной и планетой. Боевые корабли самих Кровавых Ангелов. Это было единственно верно и правильно. Ваал их домашний мир, а они его хозяева. Все Астартес собранные здесь были гостями — уважаемыми, но все же гостями.

Рафену казалось, что некоторых кузенов разозлит такая демонстрация и он понимал их чувства. Очень быстро роли полностью переменились. Теперь Расчленители гости его Ордена и должны вести себя подобающе. Не то, чтобы они так и делали. Это не в их характере.

Воин вновь размышлял о Сете — смотрит ли сейчас Магистр из своей каюты тремя палубами ниже на то же самое зрелище? Сет вызывал интерес, он обманул ожидания Рафена, и оказался совсем не таким как думал сержант. Никакой бравады кровожадного высокомерия, какое являли Горн и Нокс. Их Магистр оставался неизменно суров и задумчив. Он будто все еще сражался где-то очень далеко, в месте которое мог достичь лишь его взор. Сет был полной противоположностью харизматичного Данте.

«Тихо» осторожно переместился на заранее намеченный участок неба и с помощью извегнутых дюзами копий встал на геостационарную орбиту. По правому борту дрейфовал красный с желтой отделкой фрегат, под днищем которого качался солнечный парус. На мерцающих панелях виднелся силуэт огромной черной чаши и темной капли над ней.

— Кровопийцы, — сказал Кейн едва слышно.

Молодой космодесантник, подошел к обзорному окну, у которого стоял его командир.

— Они пришли с самого фронта Леты, как я слышал.

Рафен кивнул, но ничего не сказал. За кораблем Кровопийц парил линейный крейсер, с форштевнем в виде гигантского костяно-белого черепа.

От украшения по всей длине носа раскинулись рубиновые крылья. В огромных незрячих глазницах виднелись пасти ракетных устновок. Остальная часть была раскрашена лишь двумя цветами. Правый борт от носа до кормы — насыщенно алый. Левый — черный как ночь.

— Сангвиновые Ангелы, — заметил он, нарушив молчание, чтобы указать на корабль юноше. — А за ними корабли Вермилионовых Ангелов.

— Узрев сей день, я чувствую, что меня словно благословили, — Кейн выглядел потрясенным. — Сколько из наших боевых братьев могут сказать, что они видели такое величественное собрание как это? — он слегка улыбнулся. — Я бы много дал, чтобы оказаться в палате, когда элита всех Орденов встретится. Мне кажется, что это было бы… интересно наблюдать.

Глаза Рафена сузились, и он бросил на другого космодесантника жесткий взгляд.

— Это не игра, Кейн. Конклав собрали, чтобы обсудить вопросы чрезвычайной важности. Помни об этом.

Юноша пристыжено склонил голову.

— Конечно, брат-сержант, я не имел в виду непочтительности, — через миг он заговорил снова. — Мы прибыли последними?

— Капитан сообщает, что еще два корабля следуют за нами, и прибудут в течение часа. «Белые глаза» и «Рапира». Когда они займут позиции, конклав по-настоящему начнется.

Переговоры Рафена с капитаном «Тихо» стали испытанием терпения воина. Не столько из-за человека, сколько из-за приказов, которые офицер был вынужден передать Кровавому Ангелу. Сложная паутина полетных коридоров была организована так, чтобы «Громовые ястребы» и челноки «Аквилы» с каждого из собравшихся кораблей не пересекли траектории друг друга. А чередование схемы посадки устроили таким образом, чтобы каждый отряд посланников ступил на поверхность Ваала в порядке старшинства и Основания. Все это упорно наводило на мысли, что некоторые кузены настояли на подобном позерстве и открытой демонстрации ранга. Но на таком важном собрании, разве не могли они обойтись без всего этого и встретится как равные?

Прежде, чем покинуть Ваал, чтобы найти Сета, Рафен задал этот вопрос Корбуло. Верховный сангвинарный жрец с суровыми глазами, отступил от выверенных манер, позволив себе редкий смех. Брат, сказал он, несмотря на величие, которое Император даровал нам, он также сделал нас соперниками друг другу. Символы, флаги и почести находятся в самой сути того кто мы есть. Если мы отвергнем наши церемонии, мы отринем часть нашей природы.

Все — чистая правда. И тяжелое испытание для терпения Рафена.

— Это странно, — снова заговорил Кейн. — Я смотрю туда, лорд, на поверхность Ваала и я вижу просторы земли, — он указал на детали ландшафта, видимые через тонкие облака. — Горы Чаши. Великий Разлом и Рубиновое Море … Я знаю это место как родное, — юноша кивнул в сторону кораблей на орбите. — Но им… Что для них Ваал? Нечто расплывчатое и абстрактное? Место, которое они знают из догмы и мифа?

Планета медленно вращалась под их ногами. Пустынная ржаво-красная сфера отличалась строгой красотой. Слои радиоактивной пыли в верхних слоях атмосферы окружал ореол сияния гигантской красной звезды Ваала. Суровый и неумолимый мир, это зрелище приводило обоих мужчин в настроение, которое никто из них не смог бы легко описать.

Рафен взглянул на подчиненного:

— Ты хочешь знать — испытывают ли наши кузены тоже благоговение от присутствия здесь, какое ты ощущаешь от их собрания?

К его удивлению, Кейн покачал головой.

— Нет, сэр. Хочется знать, будут ли они чтить Ваал так же как я?

Рафен ощутил, что юноша высказал не все что держал на уме.

— Орден Расчленителей только один приемник среди многих, Кейн. Характер Сынов Сангвиния очень сильно разнится.

В ответ он получил медленный поклон.

— Будет поучительно увидеть эти различия воплоти.

Рафен вернул поклон, снова ощутив тяжесть грядущих дней.

— Да. Будет.

— ЭТО НЕ ТО, чего я ожидал, — сказал Нокс. Он стоял у окна каюту, держал шлем на сгибе руки, и смотрел на планету. — Я думал, что она будет более …

— Внушительной? — подсказал командир. Внимание капитана Горна было направлено в другую сторону. С помощью маленького монокуляра он вглядывался в темноту, изучая окружившие их корабли.

— Когда сравниваешь с Кретацией, смотреть действительно не на что. Нет зарослей джунглей и болотных равнин, нет спиралей штормовых облаков.

— Я думал, лорд. Возможно, я был глуп представлять, что место рождения Великого Ангела, да найдет его свет, сверкающая сфера из золота и рубинов.

Из-за их спин заговорил Магистр, не отрываясь от полировки брони.

— Вспомни наше учение, Нокс. Не будь дураком. Ты знаешь, как и любой из нас, что Ваал не его родина. Сангвиний явился на второй луне, Ваал Секундус.

— Луны нельзя увидеть с этой орбитальной позиции, — заметил Горн нахмурившись. — Мы на дневной стороне, угол слишком низкий.

Нокс на миг замолк, обдумывая вопрос.

— Ты думаешь… нам, возможно, разрешат отправиться туда? На Секундус и к Падению Ангела? Месту, где он жил как младенец… — как бы он не старался это скрыть, в грубом голосе старого воина звучало глубокое почтение.

Сет продолжал свою работу.

— Я думаю, нет. Кровавые Ангелы очень оберегают свой высокий статус ордена Первого Основания, брат-сержант. Не думаю, что они обрадуются тяжелым ботинкам Астартес Второго Основания на их священной земле.

— Лорд Данте не посмел бы отвергнуть такую просьбу, — сказал Горн, — если бы ты обратился с ней.

— Мой кузен Данте смеет куда больше, чем это может показаться, — задумался Сет. — То, что мы здесь, доказательство этого, — он раздраженно хлестнул зажатой в руке тканью, обозначая изменение в направлении беседы. — Корабли, Горн. Скажи мне, что ты там видишь.

— Кровавый Ангел Рафен сказал правду. Здесь собрались множество кораблей, как кажется почти от каждого Основания наших родичей. Я вижу Ангелов Окровавленных. Пожирателей Плоти.

На губах Сета медленно сложилась улыбка.

— Вот как. Пожиратели Плоти. Все еще живы, верно? У них видно удача варпа.

— Я думаю, что они говорят то же самое о нас, лорд, — заметил Нокс.

Из мерцающих глаз Сета исчезло холодное веселье.

— Ты думаешь? И что ты думаешь, наши кузены еще говорят о нас?

Он встал, ткань полетела на палубу, его настроение омрачилось.

— Орден, чей маленький флот настолько увяз в боях, что мы даже не смогли прибыть на Ваал на борту одного из собственных кораблей?

И Нокс и Горн замолчали. Настроение Сета всю дорогу от Эритена было подвижным, как ртуть. Чем ближе был конец маршрута, тем чаще случались вспышки раздражения. Воины молчали, позволяя лидеру выплескивать медленно копящееся недовольство. Магистр резко указал на корабли за бронестеклом окна.

— Как должны гордиться наши кузены со своими красивенькими корабликами. Как жалеть нас, — он шагнул к Ноксу. — Я спрашиваю тебя, брат-сержант, какую кровью проклятую удачу имеем мы?

— Мне… нечего ответить, лорд.

Сет надолго задержал пристальный взгляд, а затем отвернулся.

— Тогда я тебе скажу. Мы прокляты, братья. Оказались в когтях собственной дикости, испорчены жаждой и яростью. Самые малочисленные из преемников Сангвиня. — он показал ладонь с прижатым большим пальцем. — Четыре. Четыре роты — все, что мы имеем, и все же внушаем врагам такой страх, какой не вызывают Ордена вдвое больше! Но при этом, разве нас уважают? Разве мы не осуждены каждым Астартес, который бросает на нас взгляд?

— Это так, — согласился Нокс.

— Данте собрал нас здесь, чтобы оплакать раны его легиона, но никогда кузены не думали о наших ранах! Нашей боли!

Капитан Горн сглотнул и поерзал.

— Тогда… Если позволишь спросить… Почему, ты отказался от своего первого ответа Кровавому Ангелу Рафену? Во имя Амита, милорд, почему мы здесь?

Улыбка Сета начала медленно возвращаться.

— То о чем говорил Рафен, возродило мою веру, брат-капитан. Это напомнило мне, Император тверд и справедлив, он наказывает за гордость тех, кто этого заслуживает. Кровавые Ангелы так непомерно горделивы, Горн. И вот собственное тщеславие поразило их до мозга костей! После десяти тысяч лет они внезапно нуждаются. Угроза расформирования нависает над ними. Теперь Данте и его родичи понимают, что мы чувствуем, вы видите? Они учат урок, который Расчеленители знали тысячелетиями, — его глаза заблестели. — Это когда цепляешься за обваливающий край… — он согнул пальцы когтями. — Вы сделаете все, чтобы не упасть в пропасть.

— Они хотят нашей помощи, — сказал Нокс.

— Да, — сказал Сет, — больше того мы им нужны как воздух. И когда воин оказывается в точке, где может сместиться равновесие, он может… Он должен использовать это в своих интересах.

Нокс скрестил руки на нагруднике.

— Таким образом, вопрос теперь не «почему», а «как» это сделать. Как могут проблемы Кровавых Ангелов пойти на пользу нашему Ордену?

— Многие могли бы посчитать такой разговор крамольным, — заметил Горн.

Сет фыркнул без намека на веселье.

— Мы — Астартес. Это наша природа, искать тактическое преимущество в любых ситуациях. На войне или где-либо еще. Все, что мы делаем, совершается во имя Императора. Он никогда не был тем, кто принимает слабость. И мы тоже.

— Кровавые Ангелы стали слабыми, милорд?

— Именно это мы выясним, брат-капитан.

ЛИХТЕР КЛАССА «АРВУС» быстро снижался, резкие порывы ветра, били угловатый фюзеляж, пока он приближался к покрытым трещинами арктическим откосам. Мрачная пустыня полярной зоны Ваала простиралась до горизонта, замороженные хребты из снега и льда походили на волны, застывшие на пикто снимке. Там, где богатая железом пыль проникла в ледники, белый пейзаж окрасился легчайшим розовым ореолом.

Лихтер протискивался через визжащую бурю, продолжая снижаться, крылья стабилизатора дрожали. Цек взглянул через смотровую щель рядом с его перегрузочной кушеткой. Таких поездок он совершил больше, чем мог вспомнить. Взад вперед через Ваал, к любой точке домашнего мира, и к другим мирам, ради его исследований. Трудный перелет последнего этапа поездки не представлял для него интереса, лишь напоминал, что скоро он вернется туда, где и должен быть, к работе. Это путешествие через весь Ваал Прим, принесло мало пользы. Он подозревал, что так и будет. У старшего апотрекария вырвался слабый вздох, его рука рассеяно постучала по стоящему сбоку ящику. Генетический материал, который он собрал у племен на первой луне, несомненно, окажется столь же бесполезным, как и все остальные. Примеси, они были проблемой. Если только это было бы возможно, найти образец незагрязненный радиацией, биологическим дрейфом…

Земля приближалась, чтобы встретить их. На юго-западе Цек различил пунктир красных точек, тянущихся через щит ледника, горящих на снегу как капельки крови на листе пергамента.

Боевые братья. Крошечные яркие точки были Асатартес подвергнутые испытанию. Их десантировали без оружия, без пищи, только с приказом пробиться к какой-нибудь невзрачной замороженной скале и выжить там определенное число дней. Они были скаутами десятой роты. Некоторых из них возвысили к полному рангу вне графика из-за нынешнего кризиса. Цек задался вопросом — были ли они готовы? Смерть обычное дело во время таких учений, следствие фатальных ошибок на суровом льду или нападений диких паковых медведей, которые бродил по снегам.

— Мы не можем себе позволить больших потерь.

Через миг апотекарий понял, что говорит слух, но грузовой отсек лихтера был пуст и этого было некому заметить. Он покачал головой, когда «Арвус» начал поворачиваться на восток.

— Лорд, — бесцветный, механический голос пилота сервитора донесся из решетки ресивера на переборке. — Мы начинаем посадку в цитадель. Приготовьтесь к приземлению.

Корабль облетел высокий хребет, и Цек увидел башню. Заиндевелый столб красного камня, ржавый шип, забитый в гряду льда и скал. Линии Цитадели Виталис были гладкими и простыми, картину портила лишь башенка, торчащая на вершине. По краям ее окружали зубцы. Плоская круглая крыша служила для посадки кораблей. Сорока уровней в высоту, башня лишь видимый знак строений размещенных под ней. Такие филиалы были в изобилии разбросаны на поверхности Ваала. Медицинские комплексы, были в реликварии Сангры на юге и огромном рабочем комплексе орденских технодесантников в Регио Квинвагинта-Юнис. Эти места раскидали далеко друг от друга, так что никакое вражеское нападение не могло внезапно их поразить, также сводился к минимуму любой ущерб от чрезвычайной ситуации в их стенах.

Круглая крыша башенки расступилась и «Арвус» опустился внутрь, покачиваясь, когда ветер толкал корпус. Лихтер с рывком закрепился в люльке. Цек выбрался из фиксаторов прежде, чем люк открылся на половину и низко согнулся чтобы уклониться от поднимающегося металла. Перегородка наверху закрылась, но несколько хлопьев тяжелого снега последовали за кораблем, дрейфуя в неподвижном холодном воздухе цитадели.

Фенн ждал его у подножия посадочной колыбели, рядом стоял сервитор. Раб Ордена поклонился:

— Старший, — начал он, — с возвращением.

Цек передал ящик с образцами сервитору, и машина-илот прощелкала в ответ двоичный код, прежде чем заковылять прочь на поршневых ногах через запятнанную выхлопами палубу.

— Бесполезная поездка, — сказал он подчиненному.

Фенн нахмурился, то есть нахмурился сильней, чем обычно. Худощавый и немного неопрятный, раб всегда ярко проявлял беспокойство, его руки начинали сжимать друг друга, когда он касался вызывающих озабоченность проблем. Внешность, однако, давала неверное представление об его остром уме. Как и большинство рабов Ордена Фенн был набран из племен Крови на Ваал Секундус. Его оценили как слишком слабого, чтобы вынести мучительные ритуалы, которые преобразовали обычного человека в космодесантника, однако на службе Цека его интеллект служил Ордену.

— Я должен был поехать вместо вас, — заметил Фенн. — Вероятность сбора новых данных на Приме всегда была в лучшем случае минимальной.

Цек кивнул.

— Верно. Но мне нужен был повод чтобы на время оставить лабораториум. Напомнить себе, что галактика все еще существует за этими стенами, — он указал на цитадель вокруг.

Пальцы Фенна переплелись узлом:

— В последней серии испытаний не было никаких улучшений, — сказал он, отвечая на вопрос Цека, прежде чем тот его задал. Способность Фенна предугадывать мысли хозяина, была одной из причин, по которой Цек продержал его на службе так долго. Вплоть до предоставления человеку ювенантных процедур так, чтобы раб мог бы в малой мере разделить долговечность Кровавого Ангела.

Апотекарий кивал, слушая его комментарии, когда они шли к подъемнику, который доставит их на нижние уровни.

— Мы принимали каких-либо… посетителей, пока меня не было на планете?

— Никто не приезжал, милорд.

— Как я думал.

Было множество убедительных горячих речей об огромном значении работы, ведущейся в цитадели, но его труды по большей части игнорировали. Овации срывали те, кто сражался под знаменем Кровавых Ангелов. Не было наград, не было портретов апотекариев, которые трудились здесь. Не было знаков почета за открытие новой темы исследования, которое могло бы излечить Ярость, никаких поощрений за разработку прорывных теорий способных однажды остановить Жажду.

Фенн продолжал.

— Со всеми этими кораблями на орбите, приездами и отъездами в крепость, я думаю, что цитадель может подняться в воздух и улететь, никто не обратил бы внимания.

Возвращаясь с первой луны Цек видел, что над Ваалом сосредоточился большой флот. Прибытие военных кораблей, заставило его пилота сделать большой крюк и подойти к полярной зоне с ночной стороны. Цек представил, как интересно было бы созвать собственный конклав, привлечь апотекариев и сангвинарных жрецов из всех Орденов преемников и объединить их знания. Какие тайны он мог бы узнать от своих кузенов, если только они согласятся поделиться ими? Но Адептус Астартес так не делают. На миг его ум отправился в полет, он вспоминал истории, которые слышал об Ордене приемнике из Двадцать Первого Основания, Плакальщиках. Говорили, что они нашли способ вычеркнуть ущербные гены из их общего с Ангелами наследия. Если было правдой что… Цек дорого бы заплатил, чтобы встретить этих людей и воспринять от них мудрость. Но о Плакальщиках не слышали десятилетиями. Ничего с тех пор как нашествие Тиранидов выкосило их ряды, и каждый отправленный на поиски вестник возвращался с пустыми руками. Он не сомневался, что Плакальщиков не будет и на великом конклаве Данте. Очень жаль, думал он, но сейчас не до этого. Существуют другие проблемы, которые нужно решить.

Украшенный медью подъемник принял их и начал быстрый спуск в сердце комплекса. Ярус за ярусом Цитадели Виталис мелькал мимо них. Бесконечные уровни экспериментальных устройств, генных лабораторий и терминалов. Исследования лабиринтов гено-семени Кровавых Ангелов продолжались без остановки, и это было только одно из мест, где ими занимались. Поиск причин и методов лечения двойного проклятия Черной Ярости и Красной Жажды шел непрерывно. Но имелись и другие работы, которыми сейчас здесь занимались. Эксперименты, сокрытые в подземельях к которым имели доступ только Цек и его персонал. Как раз к одному такому месту они сейчас направлялись. Между ними было безмолвное взаимопонимание.

Старший апотекарий, однако, чувствовал — что-то осталось невысказанным. Он бросил на раба изучающий взгляд.

— С тобой что-то не так, Фенн?

Пальцы раба переплелись узлом:

— Это… не имеет никакого значения, лорд.

— Скажи мне, — настаивал он. — Все что происходит под этой крышей, представляет для меня интерес.

Фен запыхтел:

— Эта женщина, сэр. Ее манеры продолжают меня раздражать. Я думаю, она делает это специально, чтобы развлечься за мой счет.

Цек нахмурился.

— Я уже не раз тебе говорил — заключи с ней мир. Не соверши ошибку, раб. Это была не просьба.

— Я пробовал, милорд, — Фенн немного склонил голову. — Но она унижает меня при каждой возможности. Смеется над моими навыками, — он сделал паузу. — Мне она не нравится.

— Нравится? Ты не должен любить ее. Ты должен с ней работать. Если ты не в состоянии…

— Нет, нет! — Фенн затряс головой. — Лорд Цек, вы знаете, мою преданность Ордену и нашим опытам, это правда! Но она отравляет здесь атмосферу…

— Я поговорю с ней, — Цек твердо закрыл тему. — Мы стоим на пороге чего-то великолепного, Фенн. Я не позволю пустым мелочам встать у нас на пути.

Раб ничего не сказал и уставился на волшебную сеть пола, пока лифт продолжал спускаться. Сквозь металлический настил виднелась шахта подъемника, простирающаяся далеко в недра горы.

ОГРОМНЫЕ МЕДНЫЕ ворота открылись, и короткий железный мост опустился на место, позволяя им выйти с платформы подъемника. Фенн, как внушала годами укоренившаяся дисциплина, шел на шаг позади, справа от хозяина. Лорд миновал вооруженных сервиторов, расположенных в клетках на каменных стенах. Он позволил их собачьим мордам, уловить его запах. Удовлетворенные сторожа издали глухой согласный вой. Их стабберные орудия опустились. Зашипел поток горячего пара, поршни, давившие на дверь лабораторума, начали движение, и стальные плиты поднялись вверх и в стороны. Это напомнило Фенну подъем театрального занавеса.

Они двинулись через освещенный синим светом туннель, за которым следили датчики духа-машины, позволив тонкому обеззараживающему туману, замутнить воздух вокруг. Затем двери открылись и они вошли в нужный зал.

Там господствовал белый и красный цвет. Жесткое сияние световых полос на стене бросало неподвижный безжалостный свет на скамьи, где протекали химически процессы. Центрифуги жужжали, фракционирующие колоны медленно булькали, придавая залу строгий, но все же живой вид. Медицинские сервиторы двигались туда и сюда, выполняя одни и те же задачи, вложенные в их мозги лентами золотых перфокарт.

Красный был тут и там пятнами: на спецодежде сервиторов, в емкости к которой сходились желоба кровостоков от вивисекционных столов, в содержимом фиалов, которые рядами помещались на стеллажах вдоль стен.

У одного такого стеллажа стояла женщина. Она использовала линзовидный прибор, из олова и кристалла, для глубокого исследования особого образца крови. Женщина подняла глаза, острые линии ее лица, подчеркивали черные как ночь волосы, стянутые в тугой узел. Небольшие механодендритные шнуры тянулись от ряда медных гнезд, которые начинались на висках и заканчивались на затылке.

Как и Фенн, она носила простую рабочую одежду из отбеленной ткани. Однако, в отличие от него, эта одежда отлично подчеркивала крепкие и хорошо тренированные формы ее тела.

— Ниник, — сказал, Цек и она поклонилась Кровавому Ангелу, вернув приветствие.

— Вы возвратились очень своевременно, Старший.

Некоторые обычные мужчины нашли бы голос Ниник очаровательным и даже страстным. Фенн не согласился бы ни с одним из пунктов, ее манеры казалась ему вкрадчивыми и неискренними. Он с самого начала возражал против участия техно-жрицы, но лорд Цек отверг его сомнения. Мотивы женщины вторичны по отношению к работе, которую она выполняет, сказал Астартес. Работа, работа, всегда работа. Это то, что важнее всего. Слова хозяина отдавали фальшью в его ушах.

Конечно, бесспорно, что Ниник принесла в проект огромный интеллект, и действительно, как неохотно признавал Фенн, ее решение отдельных проблем позволило им продвигать исследования не по дням, а по часам. Но все это не могло заставить больше ее полюбить. Эта работа была делом Кровавых Ангелов и их родичей ваальцев, а не каких-то странствующих членов магос биологос, которые просто заявились и начали вмешиваться.

Она была здесь уже много месяцев и, казалось, никогда не покидала лабораторум. Всегда там, когда Фенн приходил после периода отдыха, всегда там, когда он уходил, для сна или принятия пищи. А еще у нее была привычка всегда во время работы мурлыкать странную бессловесную мелодию. Фенн нашел это раздражающим.

Он утешал себя мыслью, что если у нее действительно было на уме что-то кроме чистой науки, то женщина немедленно заплатит головой. Цек говорил с ней прямо — пока она трудится в стенах Цитадели Виталис, ее жизнь принадлежит Кровавым Ангелам. Если она сделает что-нибудь, что обманет доверие, прольется ее кровь.

Фенн следовал за хозяином и Ниник через дверь в дальнем конце зала в расположенный за ними отсек яслей.

Там царил цвет морской волны, океанов, которые когда-то сияли на Ваале перед катастрофой Древней Ночи. Жидкость мерцала, отражая свет, отбрасывая на стены узоры. Ботинки звякали по служебной платформе между двумя длинными рядами гладких капсул. Ниник подвела их к емкости, покоящейся на креплении так, чтобы она стояла вертикально рядом с платформой. Встроенный в стеклянную стенку металлический шарик, был усеян контрольными лампами. Воздух здесь был тяжелым с резким химическим привкусом.

— Серия восемь, итерация двенадцать, — сказала женщина. — Будете смотреть?

Фенн нахмурился.

— Тот все еще незрелый.

— Совершенно верно, — согласилась Ниник, — но этого достаточно, чтобы продемонстрировать мой тезис.

Она быстро прошлась пальцами по клавиатуре и пробормотала краткое заклинание.

Молочная жидкость очистилась, чтобы показать обнаженного мужчину, пропорциями подобного молодому выходцу из ваальских племен, но без мертвенной бледности и крепко сбитого. Кожа фигуры в баке была слегка тронута бронзовым загаром, под ней лежали пласты твердых мускулов. Он хорошо бы смотрелся в броне скаута.

Цек изучил юношу, который плавал будто во сне, от его губ поднимались струйки тонких пузырьков.

— Внешний вид перспективный, — осторожно сказал он.

Ниник кивнула.

— Но насколько мы узнали по последней серии итераций, это ничего не гарантирует.

Она набрала другую команду и фигура в резервуаре дернулась, конечности напряглись.

Глаза клона распахнулись. Фенн охнул, когда юноша посмотрел на раба. Не было ни зрачков, ни белков ни радужки, только мрачные шары цвета темного рубина. Пальцы клона согнулись как когти, рука поднялась и проскребла по внутренней стороне резервуара, процарапав линии в усиленном бронестекле. Рот открылся. Внутри был частокол в несколько рядов кинжалообразных клыков.

Пока фигура билась в своей тюрьме, клокоча и поднимая пену, лицо Цека оставалось холодным и отчужденным

— Значит, очередной провал.

— Да, — мрачно сказала Ниник. — Несмотря на все наши усилия, милорд, ошибки продолжают проникать в структуру генной матрицы. С каждой итерацией они становятся более выраженными. Протоколы репликации испорчены на уровне столь первичном, столь врожденном, что мы никак не можем их исправить.

Цек отвернулся и махнул рукой в сторону резервуара.

— Избавьтесь от этого.

— Как пожелаете.

Техно-жрица набрала команду, сверху на каркасе в резервуар опустилось квадратное устройство — модифицированный болтер. Фенн увидел вспышку почти человеческой эмоции на лице существа прежде, чем оружие приглушенно выстрелило. Молочная жидкость смешалась с красным.

Ниник отступила, в основании резервуара открылся шлюз, жидкость, плоть и мертвая материя, хлынула в зияющее отверстие под платформой.

Фенн пошел за хозяином.

— Милорд, нет никаких неудач. Есть только больше данных. Мы должны извлечь уроки из этой итерации повторить попытку.

— Это мудро? — спросила Ниник.

Они оба остановились и повернулись к ней.

— Я буду решать, что мудро, а что нет, — сказал Цек, угрожающим шепотом.

Она коснулась платинового кулона на шее. Его форма повторяла нить ДНК, такая же красная спираль украшала наплечник каждого апотекария Кровавых Ангелов.

— Старший, я предложила вам свои услуги после нашей первой встречи, потому что была потрясена силой вашей самоотверженности. Я поступила так, потому что верила — то чего вы хотите достичь пойдет на пользу Адептус Астартес и во славу Императора Человечества. Но теперь я должна говорить с вами начистоту. Мы достигли пределов наших навыков. Мы не можем сделать лучше, — ее голова склонилась. — Я благодарю вас за возможность быть частью вашей работы. Но мы должны принять неудачу и двигаться дальше.

На челюсти Цека дернулся мускул.

— Я не сделаю этого! Я — Кровавый Ангел! Мы не отступаем, столкнувшись с первым препятствием! Мы доводим нашу миссию до конца!

— Но это не первое препятствие, лорд. Не второе, не десятое или пятидесятое, — слова Ниник стали тихими, заговорщическими.

— Милорд, я знаю, что вы кое-что от нас скрыли. Я знаю, что Магистр не дал свое благословение на продолжение этих исследований, и все же вы продолжили.

— Лорд Данте не приказывал нам остановиться, — вмешался Фенн. — Он… Он не использовал эти слова!

— Семантика, — сказала Ниник. — Я не думаю, что он обрадуется узнав, чем мы несмотря ни на что занимались все эти месяцы.

— Она права, — Цек подошел к другому резервуару, и посмотрел на собственное отражение в стекле, его пыл остывал. — Но я принял решение. Лорд Данте — великий человек, но доверяет лишь тому, чего может коснуться. На веру он принимает только Императора и силу братьев. Я убежден… я уверен, что Данте увидит значение этой работы. Если только я мог бы показать доказательство, а не слова.

— Единственное доказательство, которое мы имеем, это незрелые клоны. Отвратительные мутанты и уроды, притворяющиеся космодесантниками, не лучше чем порождения Порчи, — Ниник покачала головой. — Мы знаем, что Коракс из Гвардии Ворона работал десятилетиями, и даже после этого один успех приходился на сотни мертворожденных неудач!

— Возможно… Возможно, вы правы.

Губы Фенна задрожали, когда он увидел произошедшую с хозяином перемену. Уверенность Цека исчезла. На апотекария словно навалилась огромная тяжесть. К рабу пришло внезапное, ужасное осознание — то, что он увидел за обычной маской уверенности его лорда, этот утомленный лик был его истинным лицом. Лицом человека измученного годами бесплодного тяжелого пути к цели, которой он мог никогда не достичь.

— Хозяин, нет. Должен быть другой способ! Какие-нибудь пути еще не испытаны, каких-нибудь методов мы еще не заметили, — он потянулся и коснулся перчатки Цека.

— И кто бы их знал, старый друг? — апотекарий поощрил Фенна взглядом, — Говори, если у тебя есть решение. Я бы хотел его услышать.

Ниник прочистила горло, привлекая их внимание. Она все еще играла с кулоном.

— Есть… кое-кто. Человек великих познаний. Я знаю его, лорд Цек. Он был моим покровителем в магос биологос когда я была посвященной. Он не раз говорил об интересе к исследованиям Великого Коракса.

Фенн нахмурился.

— Вы хотите, чтобы мы ввели еще одного постороннего? — он обратил взгляд на хозяина. — Милорд, разве ее не достаточно?

— Мы все слуги Императора! — отрезала Ниник. — И этот человек может стать последней надеждой для наших планов спасения Кровавых Ангелов.

— Тогда его имя, — молвил Цек. — Скажите мне его имя.

— Техноповелитель Гаран Серпенс, Старший.

Апотекарий кивнул.

— Его работа мне известна. Он создал лекарство от Туманной Чумы на Фарракине.

— Да это он.

Через минуту хозяин Фенна кивнул.

— Тогда вызовите его. Помните про осторожность и скрытность. Я совершенно не желаю получить проблемы с Данте, пока мне нечего ему показать.

Он направился к дверям.

Фенн побежал, чтобы догнать его.

— Лорд! Вы действительно уверены в этом плане? Можем ли мы доверять магосу?

Цек не смотрел на него.

— Мы все слуги Императора, — повторил он. — И иногда приходится обзаводиться союзниками, которые нам совершенно не нравятся. Чтобы добиться великой победы.

— Я не доверяю ей! — прошипел Фенн.

— Доверие не требуется, — сказал Цек, — только повиновение.