Ковчег изгоев

Часть 8

Утро не было солнечным и ярким, но и жизнь не казалась мне такой уж мрачной. Мне вовсе не хотелось вылезать из постели, и я нежилась под одеялом, слушая, как шумит вода в душе. Потом я услышала шаги босых ног. Джулиан в уютном халате цвета бургундского вина появился из ванной комнаты, заметил, что я проснулась и, чуть усмехнувшись, вышел в гостиную. Вестником о его возвращении был умопомрачительный аромат кофе, в считанные мгновения заполнивший всю спальню. Джулиан вернулся с подносом, на котором стоял кофейник, две чашки и сахарница. Мы оба любили крепкий чёрный кофе, но я, в отличие от него, без сахара. Поставив поднос на широкую кровать с высокой резной спинкой, он прилёг рядом, разливая кофе.

— Как настроение? — спросил он.

— Лучше, чем вчера, — сообщила я, заметив, как с мокрых волос по его щеке побежала капелька воды.

Поймав капельку, я слизнула её с пальца. Джулиан рассмеялся.

— У тебя игривое настроение. Может, стоит устроить выходной?

— Не сегодня, — вздохнула я, взяв из его рук чашку. — Сперва нужно разобраться с врагами, а потом…

— Понятно, — кивнул он. — Потом мы отпразднуем победу.

Пока мы пили кофе, он посматривал на меня с задумчивой улыбкой.

— Что? — шёпотом спросила я.

Он пожал плечами.

— Странная мысль пришла в голову. Что этот звездолёт — наш первый общий дом.

— Это правильная мысль… — кивнула я.

Он допил кофе и поставил свою чашку на тумбочку, а мне налил вторую.

— Пожалуй, мне стоит одеться и пойти наверх, — произнёс он. — Думаю, что пора выпускать нашего друга из медотсека. Он уже вполне здоров.

Поднявшись, он скинул халат и быстро оделся. Я в это время пила кофе маленькими глоточками, улыбаясь ему и своим мыслям. И в этот момент раздался звонок.

— Открыть дверь, — проговорил Джулиан, направившись в гостиную, но ещё до того, как он вышел, в спальню влетел возбуждённый Дакоста и остановился, ошалело глядя на меня, а потом резко развернулся и напряжённо взглянул на Джулиана.

— Что с вами, доктор? — вкрадчиво поинтересовался тот. — Вы увидели что-то, что не ожидали здесь увидеть? Что с вашим лицом? Разве то, что вы увидели, это так страшно?

Глаза Джулиана искрились от смеха, но лицо оставалось совершенно серьёзным. Дакоста порывисто вздохнул.

— Это хорошо, что вы ночевали здесь… — хрипло выдавил он.

— Правда? — изумилась я. — А почему?

Джулиан подхватил свой халат и бросил его мне. Я поспешно выбралась из-под одеяла и закуталась в халат.

— Я не это имел в виду… — Дакоста сделал неопределённый жест.

— А что? — уточнила я. — Можете повернуться. Я почти одета.

Он обернулся и взглянул на меня. Его глаза были почти отчаянными от растерянности, и только тут я поняла, почему Джулиан без конца зовёт его мальчиком. Он действительно был совсем юный, потому что сейчас не напускал на себя суровое и таинственное выражение.

— Извините, мне не стоило так врываться, — пробормотал он. — Но я знал, что вы здесь, и мне нужно было срочно с вами поговорить.

Я едва удерживала себя от какой-нибудь дурацкой шутки во фривольном стиле, столь соответствующей этой забавной ситуации, а Дакоста вдруг взглянул на меня как-то странно, словно впервые увидел. Потом медленно опустил глаза.

— Ещё раз извините, — проговорил он. — Прошу вас пройти в вашу каюту. Я уже вызвал старпома. Мы будем ждать вас там.

Он быстро вышел.

— Почему он так смотрел? — спросила я у Джулиана.

— Действительно, почему? — усмехнулся он и развернул дверцу массивного шифоньера с готическими башенками по бокам. На дверце было зеркало, и я увидела в нём свое отражение. Бело-розовое создание с встрепанными золотистыми кудрями, закутанное в мужской халат. Довольно милое, как мне показалось. И совсем не официальное… Я вздохнула.

— Боюсь, что наш бедный рыцарь, воспитанный в строгости, видел немного женщин, которые так хороши по утрам в мужских халатах, — заметил Джулиан. — К тому же у мужчин часто в такой ситуации возникает желание его снять… Но ты же командир… — интимным шёпотом напомнил он. — Командор высшего класса… И…

— Довольно, — остановила я его игривые речи. — Я поняла. Иди, отпаивай своего коллегу валерьянкой, а я пошла в душ. Увидимся в моей каюте.

— Верни мой халат… — капризно потребовал он, но я с треском захлопнула дверь ванной перед его носом.

Через пятнадцать минут я при всём параде вошла в свою каюту и замерла на пороге. Все трое: Джулиан, Хок и Дакоста были здесь, но валерьянкой не пахло. Пахло гарью. В гостиной с пола было содрано ковровое покрытие, и на сером пластиковом полу чернела большая тщательно прорисованная пентаграмма с какими-то знаками и символами, которые мне совсем не нравились, особенно череп наверху.

— Что это такое? — спросила я.

— Говорят, что с помощью этого можно активизировать заклятие смерти, — тихо проговорил Дакоста.

— Доктор вызвал меня и потребовал, чтоб я снял покрытие, — пояснил Хок, который сидел на корточках возле края пентаграммы. — Я предупредил его об ответственности за порчу корабельного имущества и выполнил требование. Под покрытием оказалось вот это.

— Меня хотели убить? — уточнила я. — Только меня или это есть во всех каютах?

— Нет, это подарок вам лично, — проговорил Дакоста и подошёл к моему компьютеру. — Только с этого терминала есть возможность раскрыть те файлы, что оставила вам Тия. Это нельзя сделать ни из рубки, ни из вашего отсека.

Пододвинув кресло, он сел за стол и включил компьютер. Быстро пролистав файлы, он нашёл нужный и открыл его. На экране вспыхнули странные знаки, медленно сливающиеся в горящую пентаграмму. Из динамиков зазвучал хриплый женский голос, который произносил какие-то резкие, завораживающие слова. Пентаграмма на полу медленно начала светиться. Кресло, в котором сидел мальтиец, было как раз на её краю, где три стрелы сходились к кругу с написанными в нём рунами. Дакоста посмотрел вниз и тихо, но чётко произнёс несколько слов на непонятном языке. Пентаграмма тут же потухла и как-то поблекла, а экран компьютера щёлкнул и погас.

Я вопросительно взглянула на Джулиана.

— Высший пилотаж, — серьёзно прокомментировал он.

— Ладно, — кивнула я и, пройдя к дивану, присела так, чтоб видеть лицо Дакосты. Оно было бледным и каким-то неподвижным. — А теперь скажите, как вы узнали?

— Я решил проверить то, что сделала Тия по вашему указанию, когда вы велели ей пропустить знаки через информаторий в поисках соответствий. Сперва я ничего не нашёл, но потом подключился к системе контроля, и она выдала информацию о вторжении в систему памяти информатория.

— Вторжение какого рода? — нахмурился Хок.

— Как вторжение регистрируется только внесение изменений в заложенную информацию или ее уничтожение. В данном случае было уничтожено несколько единиц информации в блоке, где размещена библиотека оккультной литературы.

— Можно установить, что было уничтожено? — уточнил Джулиан.

— Нет, — покачал головой Дакоста. — Если не иметь резервного носителя информации с дубликатами. На баркентине он не предусмотрен.

— Она знала, что делает, — заметил Хок с мрачным видом.

— Да, но она не знала, что могу сделать я, — добавил рыцарь и достал из-за ворота тонкую золотую цепочку с небольшой ладанкой.

— Это частица мощей Святого Иоанна? — невинным тоном осведомился Хок.

Дакоста холодно взглянул на него и открыл ладанку. В ней блестел маленький золотой ключик филигранной работы. Он осторожно вынул его, поднёс к губам, а потом вставил в гнездо на панели компьютера. На экране развернулось оформленное под готическую рукопись меню. Джулиан склонился к экрану, его глаза возбуждённо блестели.

— Сорбонна, Пражская библиотека, отдел рукописей Лувра, Национальная библиотека… Боже правый, у вас здесь полное собрание…

— Всё, что есть на эту тему, включая частные библиотеки, — кивнул Дакоста.

— Доктор, — вкрадчиво шепнул ему на ухо Джулиан, — вы же знаете, как хорошо я к вам отношусь.

— Я догадываюсь об этом, — усмехнулся тот. — И полагаю, вы ждёте от меня того же…

— Ваша догадливость делает вам честь.

— Я не прочь поделиться с вами информацией, но, надеюсь, вы поступите также.

— Полагаю, у меня есть то, что может вас заинтересовать, — заверил его Джулиан. — А теперь, что она уничтожила?

— Вот дубликат нашей библиотеки. Запускаем каталоги и ищем то, что есть у меня и нет в информатории. Вот они, семь книг, которые она стёрла из памяти киберсистемы.

— Вы очень эффектно всё показали, доктор, — кивнула я. — Но ведь, на самом деле, вы всё это проделали раньше. Что же в этих книгах?

— Я не успел изучить всё досконально, но две из них вызвали мой интерес. Первая — Чёрный гримуар примерно пятнадцатого века, авторство которого приписывают чернокнижнику Алонсо Хорхе Риваресу, сожжённому Супремой в 1483 году. Говорят, что он продал душу дьяволу и получил от него множество магических рецептов, в том числе заклятие смерти, с помощью которого можно убить даже ангела. Проблема в том, что ангела нужно заманить в пентаграмму и прочитать заклинание до конца. Не очень практичный подарок.

— Ну, это ещё как сказать, — пробормотал Джулиан, просматривая изображения пожелтевших страниц на экране. — Между прочим, на обычного человека тоже отлично подействует.

— А на ангела? — тревожно спросила я.

— Проверять не будем, — отрезал он. — Значит, вы знали о том, что она попытается провести именно этот обряд?

— Она его подготовила, — подтвердил Дакоста. — Я уже видел эту книгу, и это заклинание мне запомнилось именно потому, что направлено против ангела. Меня удивило это, но у чернокнижников свои проблемы. Когда я увидел, что пропала именно эта книга, я вспомнил об этом заклинании. Это меня насторожило, и я постоянно думал об этом, соображая, зачем ей было уничтожать именно эту запись. А рано утром вдруг проснулся и понял, что она очень долго находилась в каюте командира, она имела доступ к компьютеру и могла записать на нём всё, что угодно. Я решил проверить и нашёл в системе странный файл, помеченный её именем. Он был заблокирован и доступ к нему был открыт только отсюда. Более того, этот файл сам активизировался в полночь.

— То есть всё это на самом деле произошло этой ночью? — уточнила я. — Компьютер запустился, началось это бормотание, вспыхнула пентаграмма. Но ведь я не сплю на полу в гостиной!

— Пентаграммы не видно под покрытием, — пояснил Дакоста. — Вы бы услышали незнакомый голос, вышли в гостиную и, глядя на экран, встали как раз в пентаграмму. Или, может, даже сели на это самое место, которое, по сути, является наиболее смертоносным.

— А если б я стала проверять, что она сделала по моему приказу, то это случилось бы раньше?

— Она рассчитывала на это, но на всякий случай установила и этот таймер. Именно это я имел в виду, сказав, что хорошо, что вы ночевали не у себя. Вам повезло.

— Нет, это не везение. Я чувствовала, что здесь что-то не так. А когда это всё было сделано, и почему это направлено именно против меня?

— Этот файл был внесён в систему два дня назад. А почему это направлено именно против вас, я пока не знаю. Может, она испытывает именно к вам особо острую антипатию. А, может, считает, что вы представляете самую большую опасность для них.

— Но почему меня так не любят? — обиженно проворчала я. — Я ж такая беленькая и пушистенькая…

Дакоста чуть заметно улыбнулся и снова взглянул на экран.

— В любом случае, я рад, что всё обошлось. Пока вам лучше не возвращаться сюда. Теперь вторая книга. Что-то вроде сборника жизнеописаний колдунов, чернокнижников и разных магистров тёмных наук. Автор Джон Блейк, лондонское издание 1763 года. Видимо, тираж был мизерный и сохранился всего один экземпляр. Нас интересует страница номер сто семьдесят шесть.

Он открыл нужную страницу, и я увидела старинную гравюру, где в овальной раме был помещён портрет светловолосого мужчины с тонкими чертами лица, в накинутой на плечи лохматой шубе.

— Гравюра не слишком удачна, но определенное сходство есть, — пробормотал Хок, глядя на экран. — Франческо да Альбено, венецианец… Ты слышал о нём? — он толкнул локтем Джулиана.

— Нет, и не видел эту книгу, — ответил тот.

— Этот венецианец жил в конце пятнадцатого — начале шестнадцатого веков, — пояснил Дакоста, — был преуспевающим врачом и талантливым отравителем. Знакомец семейства Борджиа. Если верить этой книге, он был чернокнижником, продавшим душу дьяволу. Оказавшись во Флоренции, он навлёк на себя гнев Медичи. Его пытались убить, но раны на его теле заживали мгновенно. Его бросили в воду, но он дышал под водой. Его облили смолой и подожгли, но смола сгорела, а он остался невредим. Когда ему всё это надоело, он поднялся в воздух и улетел. По слухам он имел фантастическую власть над людьми и мог подчинить своей воле любого.

— Обычные сказки о колдуне, — заметил Хок.

— Боюсь, что нет, — покачала головой я. — Это описание совпадает с тем, что мне рассказал вчера Таро.

— Серьёзно? — старпом нахмурился и снова взглянул на экран. — Тут что-то про золотой скипетр…

— Вы читаете на латыни? — подозрительно взглянул на него Дакоста.

— С чего бы это? Джулиан, здесь написано про скипетр с тремя черными опалами и огненным глазом.

— Я считал этот скипетр легендой, — тихо произнёс тот, — особенно после того, как Торквемада раструбил на всю Европу о том, что нашёл и уничтожил его.

— Что это за скипетр?

— Говорят, что это скипетр Люцифера, Лучезарного, низвергнутого во Тьму. Этот скипетр даёт власть над душами, потому что заставляет видеть тёмного духа в его прежнем сиянии…

— То есть создает иллюзию?

— Кто знает…

— И эта штука может быть здесь?

Джулиан молча взглянул на Хока, и тот зябко передёрнул плечами.

— Тебе виднее, — проговорил он. — По крайней мере, мы знаем, с кем имеем дело…

— Отличная работа, доктор, — проговорила я. — Продолжайте. Может, в остальных книгах тоже есть что-нибудь полезное.

— Скорее всего, — кивнул он.

До завтрака я зашла в командный отсек. За пилотским пультом сидел Булатов, за пультом связи — Вербицкий.

— Как ваши руки? — вежливо спросила я у него после приветствия, и тут же пожалела об этом.

Он бросил на меня убийственный взгляд и буркнул:

— Хреново.

— Антон… — укоризненно взглянул на него Булатов.

— Извините, — устало вздохнул радист. — Я понимаю, что вы здесь не при чём, и если б вы задержались ещё на пару суток, мне пришлось бы ещё хуже. Но я сейчас просто… без рук.

— Сочувствую, — кивнула я. — Зайдите всё-таки к доктору МакЛарену. Один из его основных пациентов сегодня выписан, и у него, возможно, найдётся время для того, чтоб посмотреть ваши руки.

— Насчёт времени, не знаю… — раздалось с порога. В отсек вошёл Хок и тут же спустился вниз к дублирующим пультам. — Не надо забывать, что Дакоста занялся оккультными изысканиями, следовательно, все пациенты теперь на попечении Джулиана.

— Мне кажется, он об этом мечтал, — усмехнулась я и села за свой пульт.

— Ну, в помощи он точно не откажет, — кивнул Хок, склонившись над одним из пультов. — Что у нас нового?

— Ничего, — пожал плечами Булатов. — Движемся по стационарной орбите, ведём наблюдение. Нам удалось установить связь с нашими спутниками на планете. Я имею в виду «Стрижей» и оставшийся зонд.

Хок обернулся к нему.

— Правда? Я полагал, что из этого сектора это невозможно.

— Вы совершенно правы, — подтвердил Вербицкий. — Но на этот случай существуют трансляционные буи. Один из них мы направили вперёд, он сейчас в зоне прямого контакта с планетой, и передаёт нам чёткие сигналы.

— Думаю, на одну настройку у вас ушло не меньше часа… — пробормотал Хок, вернувшись к изучению показаний приборов на экране пульта.

— Шестьдесят восемь минут, — уточнил Вербицкий. — Если б я мог работать на пульте сам, а не давать указания, уложились бы в полчаса.

— А нас не засекут по этому бую? — забеспокоилась я.

Все трое разом обернулись ко мне.

— Он размером с крупный апельсин и покрыт полимерным покрытием, исключающим его обнаружение с помощью обычных средств слежения, — вполголоса пояснил Хок.

— Отлично, — кивнула я, оценив его деликатность. — И что передают спутники?

— На планете и вокруг неё наблюдается бурная активность, — ответил Булатов. — Противник патрулирует космическое пространство вокруг планеты и возле входа в гравитационную воронку. Также ведётся интенсивное патрулирование над поверхностью планеты.

— Да, — кивнул Хок, постучав пальцем по экрану. — Похоже, они пытаются закрыть все бреши в своей системе наблюдения, и не исключено, что и наши спутники уже включены ими в общую схему. Кстати, помимо гоночных катеров и «махартов» у них есть атмосферный авианосец «Зурбан-85» с полным набором новеньких истребителей «бризмен» и штурмовиков «мастодонт». Неплохо, да? Похоже, они не жалеют сил на то, чтоб предотвратить наше возвращение, и найти, где мы спрятались.

— Это хорошо, — одобрила я.

— Что в этом хорошего? — поинтересовался Вербицкий.

— То, что они не знают, где мы, и боятся нашего возвращения. И заметьте, они почему-то не ищут в этом секторе, за звездой.

— Боятся, что мы на самом деле здесь, без проблем вступим в бой и одержим победу? — повернулся ко мне Хок. — А вся эта суета — демонстрация силы и решимости оборонять свои рубежи и выход из ловушки?

— Не исключено… — согласилась я.

— Послушайте, какой бой? — спросил Вербицкий. — Мы же не можем уничтожать чужие корабли. Это нарушение закона…

— Тот, для кого законы не писаны, редко надеется на соблюдение законов другими, — пожала плечами я.

— Особенно если учесть, что они уже убедились в нашей решимости вести войну на уничтожение противника, — добавил Хок.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Булатов.

— Мне пришлось сбить пару «махартов», чтоб прикрыть отход подбитых «грумов» Белого Волка и лейтенанта Хитомаро, — пояснила я.

— В них были люди? — осторожно спросил Вербицкий.

— Так же, как и в «грумах».

Вербицкий и Булатов молча переглянулись, но, на сей раз, обошлось без бурного проявления негодования. Свои мысли по этому поводу они оставили при себе.

— И что мы теперь будем делать? — вместо этого поинтересовался Вербицкий.

— Пока не знаю, — честно призналась я. — Для чёткого плана действий нам не хватает информации.

— Здесь мы её не получим.

— Но мы должны сперва систематизировать и проанализировать то, что имеем. А потом, возможно, нам придётся сделать то, чего они так боятся.

— Что именно?

— Мы спустимся на поверхность планеты, если мне или кому-то из вас не придёт в голову более гениальная идея.

— Я бы слинял… — как бы, между прочим, заметил Вербицкий.

— Я б тоже… — пробормотал Булатов, уткнувшись взглядом в пульт.

Я промолчала, хотя именно это, а не недостаток информации, казалось мне главной проблемой.

Позади раздались решительные шаги, и я вместе с креслом развернулась к входу. В командный отсек стремительно вошёл Таро, за ним торопливо следовал лейтенант Лю.

Появление командора Кацухиро, облачённого в нашу корабельную форму с нашивками, соответствующими его званию, заставило Вербицкого и Булатова вскочить с мест и вытянуться в струнку. Несмотря на невысокий рост и изящную мальчишескую фигуру, он выглядел внушительно: прямой, с гордо поднятой головой и красивым, словно выточенным из слоновой кости лицом с тонкими, но мужественными чертами. И на этом лице гневным блеском сверкали глаза холодного чёрного агата.

— У тебя есть на звездолёте нормальная каюта? — резко спросил он, едва кивнув в ответ на приветствие моих офицеров. — Я не могу жить в этих дворцовых апартаментах.

— Увы, друг мой, на моём звездолёте нет каюты, достойной тебя, — мило улыбнулась я. — Зато есть вполне соответствующие капитанские апартаменты. Ты же капитан, вот и располагайся.

— Но ты живешь в каюте.

— Как и раньше, в каюте номер один. Впрочем, сейчас моя каюта как раз свободна…

— Нет, — перебил он. — Другая. Согласен на койку в двухместной.

— Нет, — покачала головой я. — Ты будешь жить там, где я сказала. Я командую на этом корабле. А ты гость. Так что наслаждайся.

Я бросила взгляд на хронометр на пульте и поднялась.

— Я не могу спать на кровати четыре на четыре метра, — хмуро произнёс он.

— Там такая кровать? — заинтересовалась я, посмотрев на второго помощника. Джонни Лю радостно закивал. — Слушай, Таро, помнишь, чему нас учили в школе? Поисковик должен уметь приспосабливаться к жизни в любых условиях. Спать на камнях любой дурак за четырнадцать лет научится. Нужно совершенствовать навыки. На худой конец, можешь лечь на пол.

— Там чисто, — закивал Джонни, — и толстый пушистый ковер…

Он замер под ледяным взглядом космического самурая. Потом Таро взглянул на меня. Только хорошее воспитание и кодекс Бусидо, не позволили ему сказать всё, что он обо мне думает.

— У нас не принято опаздывать на завтрак, — проговорила я, не позволив себе даже тени улыбки. — Хочешь есть?

— Да, — кивнул он. — И обещаю тебе соответствующий приём на своём корабле.

— Я не сомневаюсь в твоем гостеприимстве, — заверила я и жестом пригласила его следовать за собой.

Следующие несколько дней жизнь на звездолёте спокойно шла своим чередом. Мы продолжали вести наблюдение за поверхностью планеты. Активность нашего противника, как вокруг планеты, так и у входа в воронку пошла на убыль. То ли они решили поберечь силы, то ли сообразили, что пожелай мы сесть на планету или миновать их заслон возле воронки, это не составило бы для нас труда. Крупные звездолёты и могучий атмосферный авианосец ушли в свои ангары, входы в которые мы сумели разглядеть среди скал и зарослей деревьев. В космосе и на планете установилось некоторое спокойствие.

Мы допросили бунтовщиков, заключённых под арест в каютах и медицинском изоляторе. Анхела Риварес и Тутта Йохансен с готовностью рассказали всё, что знали, но знали они немного. Им сообщили, что они идут в мир, где люди с необыкновенными способностями воспринимаются как боги, их ждёт счастливая и спокойная жизнь. Нужно только уговорить экипаж поступить вместе со звездолётом на службу местному правительству, а тех, кто не согласиться, депортировать домой. Ничего конкретного, одни общие фразы. Говорила с ними Жаклин Дюбо, но как показалось Тутте Йохансен, и она всё это знала со слов Тии Абрахам.

Сама Жаклин по-прежнему находилась в состоянии искусственной комы, хотя, как утверждал Джулиан, её жизни ничего не угрожало. Просто, обсудив с Дакостой возможные последствия такого повреждения мозга, он принял решение удерживать её в бессознательном состоянии до той поры, когда он сможет передать её квалифицированным специалистам на Земле.

Тилли Бом вообще ничего не знал. Он нашёл утешение в том, что собирал в своей каюте маленьких роботов, которые танцевали и пели детские песенки. Он сказал, что эти песни пела ему в детстве его киберняня. Между делом он мастерил механическую мышку для кота, с которым подружился.

— Они плохие… — бормотал он, натягивая на мышку лохматую серую шкурку, связанную Бетти Фелтон из козьей пряжи. — Они говорили, что меня никто не обидит, а Этьен сам стукнул меня по голове. Я ничего ему не сделал…

Мышка пискнула и зашевелила лапками.

— Киса будет доволен, — радостно поделился со мной Тилли.

Доминик Этьен не возражал против сотрудничества. Его челюсть ещё не восстановилась полностью, и он говорил с помощью специального аппарата, приставленного к горлу.

— Я никого не убивал и не собирался. Просто мне надоело везде быть изгоем. Я же не пытаюсь сопротивляться или бежать, хотя мог бы. Вы знаете, что я способен создавать вибрирующие силовые поля, которые могут разрушить двойную кирпичную кладку? Я сижу спокойно и жду, когда меня отдадут под трибунал.

— Эти стены, как вам известно, не из кирпичей, — заметила я. — И в этом помещении ваши волны вряд ли могут привести к каким-либо серьёзным последствиям, за исключением последствий для вас. Может, вы никого и не убивали, но являетесь сообщником Тии Абрахам и Жаклин Дюбо, совершивших преднамеренные убийства. Кстати, удар прикладом, который вы нанесли сержанту Бому, тоже мог привести к смерти, если б пришёлся на сантиметр ниже. Так что не стоит строить из себя бедную овечку. Ближе к делу, что вы знали о намерениях Абрахам и о том месте, куда направлялся звездолёт?

— Мало что, — ответил он хмуро. — Она никак не желала делиться информацией, но сказала, что мы идём на окраину галактики. Там есть вход в особый мир, где правит сильный диктатор, а диктатору нужны мощные звездолёты и воины. Чем сильнее воин, тем больше он ценится. Она уверяла, что я смогу сделать там карьеру! Обещала, что я стану командиром звездолёта.

— И вы клюнули на эти байки?

Он мрачно взглянул на меня.

— Я был в отчаянии. Меня вышвырнули с патрульного катера, потому что я разозлился на одного олуха и хлопнул в ладоши. Я разрушил систему навигации, и мы три дня болтались в космосе, пока нас не подобрал поисковик со Скат-Лорены. Я полгода сидел без работы, без дела… Без космоса, наконец. Меня не брали даже в частные компании, потому что кадровые службы, прежде всего, запрашивают послужной список и рекомендации. Им было плевать, что я хороший стрелок, их пугало, что я могу снова хлопнуть в ладоши.

Этьен угрюмо уставился в угол палаты.

— Я согласился на предложение Тии только потому, что мне просто было нечего делать. У меня не было шансов. Меня бросила жена. Я сидел в четырёх стенах и злился на себя, — он мотнул головой. — Я ей не поверил, но это был шанс вернуться в космос. А потом всё пошло именно так, как она говорила. Мы попали в этот мирок. Я видел, как они ценят силу. И я увидел этого диктатора…

— Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее.

— Рад бы, — попытался усмехнуться он, но на его изувеченном лице появилась лишь жутковатая гримаса. — Мы захватили звездолёт и дали стыковку их кораблю. Они вошли через парадный вход, Тия, этот высокий белый парень в кожаном плаще и банда его охранников. Ребятишки шустро и организованно рассредоточились по звездолёту. Тия представила меня своему приятелю, но его мне никто не представлял. Он посмотрел на меня и кивнул, потом ушёл в командный отсек, а меня Тия отправила в реакторный. Я выполнял команды по управлению экран-полем и последующей отстыковке. Мы ушли с орбиты и сели на плато. Когда парень и его команда убрались со звездолёта, я не знаю. Тия осталась, чтоб проследить за консервацией. Она злилась, что несколько человек на «грумах» ушли вниз и их теперь нужно ловить. Из-за этого, по её словам, генеральный план срывается.

— Что за генеральный план?

— Не знаю. Она не сказала. Всё закончив, она убралась, а мы остались ждать. Честно говоря, у меня тогда возникло ощущение, что нас просто используют и выбросят. Весь полёт она нашептывала мне про то, как меня здесь встретят, а теперь цедила команды сквозь зубы. Как будто я — пустое место. В общем, мне кажется, что лучше вернуться домой и встать перед трибуналом, чем оказаться здесь между молотом и наковальней.

— Мудро… — одобрила я. — Если ещё что-то вспомните, сообщите.

В последнюю очередь мы посетили Зиру Кхан. Она лежала на диване в просторной каюте, обставленной в индийском стиле, с низкими кушетками, колоннами, гирляндами цветов и статуей Ганеши на почётном месте. Войдя в каюту, я прошла к статуе и взглянула на неё. Хок и Белый Волк остались у дверей.

— Я думала увидеть здесь статую Кали, — заметила я, повернувшись к дивану.

Зира приподнялась и села, сумрачно глядя на меня.

— Это стандартная обстановка, — ответила она. — Не думаете же вы, что космофлотовские дизайнеры могли представить в каюте современного звездолёта статую богини смерти.

— Значит, я не ошиблась. Вся проблема лишь в недостатке возможностей. Мне нужны сведения о нашем противнике, и я надеюсь получить их от вас, госпожа Кхан.

— Вы меня уже разжаловали? — усмехнулась она.

— Нет, это не в моей власти. Но я не собираюсь и подтверждать ваше звание. Так как насчёт информации?

— Я вам ничего не скажу, — заявила она, откинувшись на спинку дивана. — Я сделала свой выбор, и даже если выбрала не ту сторону, я не изменю ему.

— Это принципиально?

— Конечно, — кивнула она. — Я не такая, как вы. Я могу то, что неподвластно вам, и в этом я выше вас, следовательно, я имею право на большее, чем другие. Однако, вместо того, чтоб получить то, на что я имею право, я оказалась изгоем, подопытной мышью, занятной зверюшкой, которой можно отдавать команды. Но как только она перестает их выполнять, её просто запирают в клетку или выбрасывают за дверь. Я хочу сама решать свою судьбу, какой бы она ни была, — она бросила взгляд на Белого Волка. — Я думала, что ты меня поймёшь. Я думала, что меня поймёт Булатов. Как можно так рабски держаться за мир, в котором вас только унижали, требовали, чтоб вы были как все? Неужели вам никогда не хотелось прийти туда, где бы вас приняли с вашим даром, чтоб вас возвысили и признали, дали вашим талантам раскрыться в полной мере?

Белый Волк выслушал её тираду с презрительным равнодушием. Она снова перевела взгляд на меня.

— Вы — прошлое этого мира. Вы заурядны, ординарны. Вы — обычные гомо сапиенсы. Будущее за такими, как мы, за теми, кто одарён природой или иными силами. И мы сильнее вас. Мы вырвемся из этого пространственного мешка и уничтожим вас, чтоб занять ваше место. Мы — новый виток эволюции.

— Вы нас уничтожите? — переспросила я. — Это что, объявление войны?

— Да, это война. Мы готовы к её началу.

— Вот эту кучку ворованных и купленных на вторичном рынке звездолётов вы считаете армией? — уточнила я. — Вам не пройти даже первый уровень защитного периметра Земли. Вас обезоружат уже на подступах к Солнечной системе.

— Наше оружие — не звездолёты! — рассмеялась она. — Наше оружие — наша вера, наш Бог Света и его Голос. За нами пойдут. Все…

— Это ваш план?

Она смутилась, видимо, решив, что сказала лишнее.

— Я ничего больше не буду вам говорить.

— Мне нужна информация, — терпеливо объяснила я. — И я её получу, так или иначе. У меня есть на это право и возможности, но мне не хотелось бы прибегать к специфическим способам.

— Конечно, — кивнула она со злой усмешкой. — Инъекции, гипноз, ментоскопирование.

— Вот видите, вы прекрасно обо всём осведомлены.

— Я буду сопротивляться.

— Вы же знаете, что это может привести к необратимым повреждениям мозга.

— Вас за это отдадут под трибунал, — мстительно фыркнула Зира.

— А где вы здесь видите трибунал? — поинтересовалась я с улыбкой и осмотрела каюту. Хок и Белый Волк с каменными лицами стояли у входа. — Вы сами заговорили о войне, а на войне возможны жертвы… В том числе и случайные. Так как?

— Я. Ничего. Не скажу, — отчеканила она. — И возможно, я проиграла на этом этапе, но в конечном итоге проиграете вы. Может, горстка этих звездолётов, о которых вы говорили, и не страшна для Земли, но она вполне может стереть в порошок вас. К тому же вы просто не знаете, с чем столкнулись. Здесь есть кое-что пострашнее пушек и звездолётов. Здесь есть Бог, которого нет у вас. Здесь есть древняя сила, магия. Что вы можете противопоставить этому? У вас ничего нет.

— Это не так, — возразила я. — У меня есть лучший корабль во флоте. У меня есть отличный экипаж, состоящий из уникальных людей. И у меня есть то, за что нужно сражаться, и ради чего необходимо победить.

— Сражаться? — снова рассмеялась она. — Вы же поисковик! Что вы понимаете в войне?

— Надеюсь, что ваши друзья думают также, — я заметила, как улыбка медленно сползла с её лица. — Честно говоря, — призналась я, — раньше я боялась войны, а теперь я её просто ненавижу, и постараюсь не подпустить её к Земле. Любой ценой.

— Это фанатизм, — дрогнувшим голосом произнесла она.

— Я бы назвала это патриотизмом. Я даю вам два дня, чтоб передумать. Если вы не будете говорить, мы прибегнем к ментоскопированию, если будете сопротивляться — к жёсткому ментоскопированию. И не думайте, что я буду ломать голову над тем, как оправдать вашу гибель. Родственники Тайса, узнают о его героической гибели, но им нечего будет хоронить. Ваши родственники тоже будут гордиться вами, и зажигать курильницы у вашего портрета, украшенного гирляндами цветов.

Развернувшись, я вышла из каюты. Хок и Белый Волк последовали за мной.

— Вы серьёзно? — спросил старший стрелок, заперев дверь каюты.

— Нет, — вздохнула я. — Это называется блеф. Я не люблю прибегать к насильственным методам. Будет лучше, если она всё расскажет сама.

— Ты дала ей два дня, чтоб насочинять кучу лжи, — заметил Хок.

— Она не знает, что нам известно, так что мы сразу поймём, если она лжёт. И тогда придётся прибегнуть к ментоскопированию.

— А если она действительно будет сопротивляться?

— На самом деле для сопротивления ментоскопированию недостаточно желания. Насколько я помню, в её личном деле нет сведений о том, что она прошла соответствующее обучение. Оно занимает несколько лет и преподаётся совместно с другими дисциплинами, дающими устойчивый навык. Однако, не факт, что это может помочь на самом деле. Нужна ещё сила духа.

Хок внимательно смотрел на меня.

— Тебе приходилось применять этот навык?

Я помолчала, чувствуя, как предательски задрожали пальцы.

— Я не люблю об этом вспоминать. И я не верю, что она сможет это повторить.

Вечером того же дня я в своём отсеке просматривала сведения, передаваемые нашими спутниками. На планете царила такая же тишина, как и тогда, когда мы первый раз подлетели к ней. День не принёс ничего нового, и я не была уверена, что завтра что-то изменится. Я даже понятия не имела, какого рода информация была мне нужна, и что она могла изменить. У нас было только два пути: сесть на планету или попытаться уйти и вызвать помощь. Второй путь выглядел более разумным, но мне казалось, что тогда наше задание не будет выполнено. К тому же, зная проблемы земной бюрократии, я сильно сомневалась в том, что попытка спасти находящихся здесь людей будет предпринята достаточно быстро. Ситуация слишком сложна, и пока будут искать пути её разрешения, здесь может произойти что угодно. К тому же этот Голос… У меня было чувство, что мне брошен вызов, и я не могу бежать с поля боя.

С другой стороны… Именно поле боя. У меня под началом нет войска. И у меня нет отличного экипажа, о котором я сказала Зире Кхан. Эти ребята — не воины, они напуганы, устали и хотят домой. А там, на Гимеле, кое-что пострашнее пушек и звездолётов. Причём, я до сих пор не знаю, что это. Имею ли я право тащить их туда? Двоих я уже потеряла.

Но если мы сейчас уйдём, они так ничего и не поймут. Они примут поражение и оставят на произвол судьбы тех, кого должны спасать, так и не осознав, что является их долгом. Их обязанность будет переложена на плечи других, у которых будет ещё меньше возможностей и сил.

Я вдруг представила, как из воронки вылетает на форсированной скорости «Знак Огня», и внутренне содрогнулась. Никто, даже Громов не в силах справиться с этим. Но я могу…

Я невольно покачала головой.

— Что метаться и мучиться, пытаться перерешать то, что уже решено… Мне всё равно придётся это сделать. Но я не сделаю этого, пока не буду уверена в экипаже.

— С кем ты говоришь? — раздалось от двери. В отсек вошёл Хок. — Извини, что без стука.

— Ладно, проехали… — пробормотала я и потянулась, закинув руки на спинку кресла.

— Я думал, что ты не одна.

— Я, итак, не одна. Со мной мои проблемы…

— Так это с ними ты вела дискуссию. Извини, что помешал. Дакоста утянул Джулиана в библиотеку, и они вместе корпят перед экранами. По-видимому, дело серьёзно, раз мальтиец попросил помощи.

— Джулиан успел посмотреть Вербицкого?

— Не знаю, они заняты уже несколько часов, и Джулиану не до расспросов. А у тебя что?

— Всё тоже… — я посмотрела на него и только тут заметила, что он нервно потирает исцарапанные руки. — Что с тобой? Кто тебя?

— Кот.

— Твой кот тебя исцарапал? — насторожилась я. — На звездолёте не место коту, который нападает на людей.

— Он не нападал, — мрачно возразил Хок. — Он спасался. От мыши.

— От какой мыши? — спросила я, похолодев. Только мышей мне не хватало.

— От механической, которую сделал Тилли Бом. Кот увидел мышь и впал в истерику. С жалобными воплями он примчался и вскарабкался по мне, как по дереву. Я сам взвыл от боли и испуга и попытался ссадить его на пол. Не тут-то было! Лишь быстрота мышления помогла мне вовремя сообразить, что на пол он сойдёт только через мой труп, то есть с моего рухнувшего и истекающего кровью трупа. Я перестал сопротивляться и он, жалобно хныча, прижался ко мне.

— И что ты сделал?

— Я объяснил ему, что это не настоящая мышь, а игрушка, которую ему подарили. Он может с нею играть.

— И что?

Хок пожал плечами.

— Он слез, потрогал мышь лапкой, понюхал её и убедился, что это правда. Теперь носится за ней по кораблю и сшибает все предметы, под которые может проскочить она, и не может он.

— Странный кот, — пробормотала я.

— Он любит песни.

— Что?

— Песни. Сидит и слушает. А от одной так и вовсе впадает в транс.

— О Томе, который построил дом?

— Нет, о пирате Чёрная Борода из детского спектакля «Весёлый Роджер». Её поют близнецы.

— Очень необычный кот.

На этом и закончился этот разговор.

Следующий день не принёс никаких перемен. На планете и у входа в воронку было всё также спокойно. Экипаж нёс вахты и тихо нервничал. Я слонялась по кораблю, а потом решила всё-таки заняться делом и, уединившись в своём отсеке, открыла, наконец, файлы, связанные с воронкой. Это было не сжатое резюме, которое мы транслировали на весь звездолёт в день нашего пленения этим феноменом. Это был полный набор информации с записями истошных криков безумцев, развёрнутые интервью с жертвами Голоса, сохранившими разум, пространные заключения экспертов и амбулаторные карты. Я рассматривала снимки трёх букв, оставшихся на обшивках кораблей и обломках. Для человека несведущего не так-то просто воспроизвести их с первого раза, но все они были написаны безошибочно и чётко.

Просмотр всех материалов мог занять не одни сутки, но уже через несколько часов я поняла, что у тех, кто систематизировал и обрабатывал это пространное досье, так же, как и у меня, было больше вопросов, чем ответов. Возможно, в этом море фактов и можно было выловить жемчужину истины. Да и время у меня на это было. Вот только не было уверенности, что оно не будет потрачено впустую. Тем не менее, я упорно смотрела на экраны и даже делала какие-то заметки в блокноте.

Стук в дверь на мгновение отвлёк меня от этого занятия.

— Войдите! — крикнула я, жирно написав на поле NB, и обвела его кружком. На самом деле у меня совсем не было уверенности, что эта запись заслуживает такого уж внимания.

Дверь отворилась, но шагов я не услышала. Кто-то легко и беззвучно приблизился ко мне и встал справа от кресла, глядя на экраны.

— Создаешь видимость работы? — раздался негромкий голос.

— Ага, — кивнула я. — В основном, для себя.

— Зря стараешься. Себя всё равно не обманешь. — Таро подошёл к дивану и сел. — Я посмотрел эти материалы, пока лежал в медотсеке.

— Нашёл что-нибудь ценное?

— Нет, но посмотреть стоит. Ты же понимаешь, что информация не бывает лишней. Когда-нибудь что-нибудь может пригодиться.

— Ты меня утешил, а то я уже начала терзаться мыслями о полной никчемности моего занятия.

— Почему мы ещё здесь? — после минутного молчания спросил он. — Сколько будет продолжаться это ожидание? Ты собираешься что-то делать?

— Да, но они ещё не готовы.

Он понял, о чём речь.

— Может, ты что-нибудь сделаешь, чтоб подготовить свой экипаж? Или будешь ждать, пока они истомятся бездельем или просто накрутят себя настолько, что будут готовы ринуться в пасть крокодилу, лишь бы всё это закончилось?

— Ты же знаешь, что это не закончится. Между прочим, за всё это время лишь четверо просматривали эти файлы. Хок, Белый Волк, Мангуст и твой Окато. Похоже, они тоже не хотят терять времени даром.

Я оторвалась от экрана и взглянула на него.

— Я не спущусь на планету, пока не почувствую, что они хотя бы морально готовы к этому. Если они чего-то стоят, а я думаю, что стоят, они сами соберутся с мыслями и с духом. А готовить их… Я не знаю, Таро, к чему их готовить. Что ждёт нас внизу? Ты можешь мне сказать?

— Нет.

— То-то и оно…

— Ладно, не буду тебе мешать, — он поднялся и, проходя мимо, легонько коснулся моего плеча. — Увидимся вечером.

Он ушёл, а я, связалась с кухней и попросила Бетти прислать ко мне Микки с лёгким обедом, и продолжила своё занятие. День прошёл. Я чувствовала, что моя голова переполнена какой-то странной мутью, окутавшей всё это странное место.

Ужин я решила не пропускать и, не выключив компьютер, отправилась в ресторан.

Хок и Джулиан сидели за нашим столиком и что-то сосредоточенно обсуждали.

— Я не уверен, что это так, но это похоже на него… — услышала я напряжённый голос Джулиана.

Он поднялся и отодвинул мой стул. Когда я села, он наклонился и, поцеловав меня в щёку, шепнул:

— Ты не слишком много работаешь для такого затишья?

— Ловлю момент, пока не засвистели пули, и не зазвенели клинки… — слабо улыбнулась я. — Чем занимался?

— Работал, — он пожал плечами. — Ты ж сама посоветовала Вербицкому обратиться ко мне.

— Как его руки?

— Он их чувствует, но они слегка дрожат. Думаю, через недельку вернётся к работе.

— Но не раньше?

— Не раньше.

— А как ваши совместные оккультные изыскания? — я мотнула головой в сторону столика Дакосты.

— Кое-что есть. Похоже, Белый Маг и есть Франческо да Альбено. За всем этим проглядывает добротная средневековая магия, к тому же сдобренная щепоткой мистики Каббалы. Ну и антураж для наивных, в виде иллюзий, публичных казней и песенок с загадочными словами.

— А Голос?

— Это самое интересное… — он задумчиво взглянул на меня. — Похоже, он настоящий.

— У меня тоже сложилось такое ощущение. И что это?

— Бог… — он пожал плечами. — Небольшой, с мерзким характером и стремлением к власти. И всё-таки бог.

— Божок? — уточнила я.

— Игра слов, — поморщился он. — Нам от этого не станет легче. Мы — люди.

— А что это за бог? Ты его знаешь?

— Нет, и никто не знает. Возможно, он не с Земли.

— А Франческо да Альбено? Погоди. Он был колдуном, но жил-то он, чёрт знает, когда… Когда он встретил своего Бога Света, если это инопланетный бог? Если он встретил его на Земле в те времена, то, как это расчудье туда попало, и почему про него никто ничего не знает? Они ещё тогда могли много чего натворить. Но если он встретил его в космосе уже после открытия космической эры, то как он без поддержки божества прожил так долго?

— Я думаю, что он как-то дожил, и они нашли друг друга совсем недавно. Возможно, на Земле в те стародавние времена у него был другой покровитель.

— Демон?

— Судя по его способностям, весьма высокого ранга.

— И что из этого следует?

— Я хочу увидеть этого бога и этого колдуна.

— И что потом? — наконец, подал голос мрачно молчавший до этого Хок.

— Чтоб ответить на этот вопрос, я должен их увидеть.

— А жезл? — снова спросил Хок.

— Значит, жезл существует? — заинтересовалась я.

— Это злой бог, — усмехнулся Джулиан, — и он не может выглядеть как свет. Хотя возможно, когда-то он был светом. Плохое поведение всегда ведёт к деградации, а так хочется выглядеть привлекательно! Наш друг Франческо со своим жезлом оказался весьма кстати. Они помогли друг другу, и пошли к своей цели рука об руку. Но жезл… это по моей части.

— Это твоё хобби… — скептически пробормотал Хок. — Ладно, не претендую. Меня куда больше интересует Тия…

— Это твоя добыча, — благородно согласился Джулиан.

— А мне что остаётся? — пискнула я.

— Вести нас к победе… — обаятельно улыбнулся старпом.

Ещё день я просидела за компьютером, борясь с мыслью, что всё это глупо. Я почему-то была уверена, что я знаю всё, что нужно, но сама не знала, что это. А ночью мне приснилась летучая мышь, и всё стало ясно.

Я ничего не имею против летучих мышей. Я вполне могла бы держать такую в качестве домашнего питомца, если б знала, как за ними ухаживать, и чуть меньше любила собак.

Но эта мышь была не обычной. Это был обрывок старого сна. Мне приснились чёрные латы во мраке, которые осыпались хламом от удара моего меча, а из них выскользнула чёрная летучая мышь и умчалась в темноту. Я долго слышала её злобный хохот. «Это никогда не кончится», — слышалось в нём.

Я проснулась от липкого ужаса, который обволакивает во сне, когда снятся кошмары. Мне очень давно не снилась калогская ведьма, этот старый, непобеждённый и почти забытый враг, возможно, единственное существо во всей вселенной, которое вызывало во мне яростную, неконтролируемую ненависть, пришедшую через череду воплощений из давней жизни, которую я помнила и всё же не любила вспоминать. Слишком много боли, поражений, потерь и одиночества…

Я лежала в темноте, прислушиваясь к тихому дыханию Джулиана. Его рука лежала на моём плече. Я коснулась его пальцев, он тут же порывисто вздохнул и перевернулся на другой бок. На часах было 5.38 по корабельному времени.

Тихонько встав, я собрала одежду и вышла в гостиную. Одевшись, я заглянула на мгновение в спальню, чтоб убедиться, что не разбудила его. Джулиан спал. Я на цыпочках подошла к двери и, приоткрыв её, выскользнула в коридор.

Злой смех по-прежнему звучал в ушах. Образ калогской ведьмы сливался с образом Тии Абрахам, пытавшейся меня убить. Снова старая магия… Дакоста не знает, что я защищена от неё звёздной кровью. Зира не права. У изгоев есть свои привилегии. Есть вещи, которых они могут не бояться.

Я подошла к своей каюте и распахнула дверь. В каюте вспыхнул свет. Маленькие деловитые роботы-уборщики давно стёрли пентаграмму, накрыли пол новым настилом, проветрили помещение и распылили в нём мой любимый аромат розы.

Я вошла, но не стала до конца прикрывать дверь. Я не боялась, но так было спокойнее. Присев за компьютер, я включила его и быстро отыскала нужный файл. С экрана на меня взглянуло полузнакомое лицо белокурого колдуна.

— Здравствуй, Франческо… — шепнула я, и на губах у меня появилась змеиная улыбка. — Это из-за тебя я здесь. И ты должен за это ответить.

Я снова занялась файлами из досье нашего феномена. Теперь всё выглядело совсем иначе, словно я увидела что-то, чего не видели другие. Всё укладывалось в чёткую давно знакомую схему, и было странно, как это могли не заметить остальные.

Я уже какое-то время слышала из холла голоса, но это не слишком меня интересовало. Дверь была чуть приоткрыта, и несколько человек до завтрака коротали время на мавританских диванах. Но одна фраза, произнесённая красивым звучным голосом, привлекла-таки моё внимание.

— Ну вот, теперь сиди и жди, чего придумают вожди… — проговорил Антон Вербицкий.

— А что ты предлагаешь? — поинтересовался рычащий баритон старшего стрелка.

— А что я могу предлагать? Я парень простой. Моё дело команды выполнять.

— Ну, насчёт простого, ты прибедняешься, — заметил Мангуст. — Тут, дружок, нет простых.

— Мне надоело тут торчать, — признался Вербицкий. — Какого чёрта! У нас лучший корабль во флоте, а мы прячемся от банды недоумков.

— Очень большой и хорошо вооружённой банды, — уточнил Булатов. — И не доказано, что недоумков.

— Скорее, уже доказано, что нет, — вторил ему Мангуст.

— Ладно, — согласился Вербицкий. — Но это не повод отсиживаться в окопе. Мы не на плоскодонке какой-нибудь служим. Мы на «сенбернаре». Мы эту планетку в два счёта можем разнести!

— Не можем, — возразил Булатов. — Там люди, и наше дело их спасти.

— Вот! — воскликнул Антон. — А мы что делаем?

Я встала из-за компьютера и, откатив дверь, остановилась на пороге, прислонившись плечом к косяку. Вербицкий и Булатов сидели на соседних диванчиках, а Белый Волк и Мангуст стояли напротив, подпирая точёные столбики, на которых покоились резные арочные своды.

— Так что вы предлагаете, капитан? — уточнила я.

Антон, как и следовало ожидать, не смутился. Взглянув на меня упрямыми глазами цвета чёрного кофе, он спокойно произнёс:

— Я предлагаю, наконец, делать то, что мы должны делать. Если вы считаете, что мы должны сесть на планету, то мы должны сесть.

— А дальше? — уточнила я, подходя к ним.

— Действовать по обстоятельствам, насколько я понимаю. Или вы не готовы?

— Вербицкий, — угрожающе прошипел Мангуст.

— Я-то готова, — рассмеялась я. — А вот вы? Как ваши руки, капитан?

— Спасибо, что спросили, — хмуро пробормотал он.

— Ладно, сегодня проведём общую диагностику, проанализируем данные с Гимела и, если всё будет нормально, пойдём на планету.

Я заметила чуть заметную удовлетворенную улыбку на губах Мангуста. Белый Волк кивнул.

— У нас достаточно информации? — уточнил Булатов.

— Нет, но всё что есть, мы уже обработали. За новой придётся идти на Гимел. Правда, ещё кое-что могла бы сказать Зира Кхан.

— Думаете, она скажет? — уточнил Белый Волк. — Или нам придётся прибегнуть к ментоскопированию?

— К чему? — вздрогнул Булатов. — Командор, разрешите мне поговорить с ней. Я думаю, что я смогу её убедить. Ментоскопирование — это не лучший метод.

— Я знаю, — вздохнула я. — Мне уже начинает казаться, что информация, которой она располагает, не так важна, как…

— Как что? — раздражённо спросил Вербицкий. Похоже, Зира не вызывала у него сочувствия.

— Как необходимость дать ей шанс всё рассказать самой. Понимаете, капитан, если мы сейчас выудим у неё всё с помощью аппаратуры, она уже не сможет проявить добрую волю и сделать шаг нам навстречу. Ведь такие шаги не делают с пустыми руками. Нужно дать ей шанс вернуться.

— Вы сбиваете «махарты» с лётчиками внутри, а потом жалеете предательницу? — возмутился он.

— Мангуст правильно сказал, здесь нет простых. Путь каждого сюда был сложен и тернист. Многие утратили веру, многие утратили надежду. Наша задача спасать не только тех, кто терпит бедствие в космосе, но и тех, кто с нами рядом. Мы никого никогда не вправе скидывать со счетов. А «махарты»… Это было неизбежно и необходимо. Но я всё-таки думаю, что может, я ошиблась, и был какой-то другой выход, который я в спешке не смогла найти. Я ещё долго буду возвращаться к этому и обдумывать ситуацию, хотя бы для того, чтоб в следующий раз мне не пришлось сделать это снова.

— На вас слишком большая ответственность, командор, — заметил Белый Волк. — Иногда бывают ситуации, в которых выбор не велик.

— И всё же, всё же, всё же… — пробормотала я, поднимаясь. — Идёмте, завтрак наверняка уже готов. Сегодня у нас будет много дел.

— А Зира? — тревожно взглянул на меня Булатов.

— Я поговорю с ней сама. Потом поговорите вы.

Известие о том, что «Пилигрим» возвращается на Гимел, было воспринято экипажем с воодушевлением. Похоже, всем надоело сидеть без дела. Диагностику систем корабля провели быстро и с блеском. Он был в отличном состоянии и готов к дальнейшей работе. Оставалось проанализировать последние данные наблюдений за планетой и околопланетным пространством. Это я поручила Хоку, а сама решила сходить к Зире Кхан.

На сей раз, я пошла к ней одна. Открыв дверь, я вошла в каюту, и дверь гулко захлопнулась за моей спиной. Зира тут же появилась из спальни, решительная и гневная, как богиня Кали.

— Где же ваш ментоскоп? — воскликнула она. — Я не собираюсь ничего рассказывать по собственной воле.

— Очень жаль, — проговорила я, проходя вперёд и присаживаясь на низкий диванчик на резных золочёных ножках, на котором в беспорядке лежали розовые шёлковые подушки с кистями. — Впрочем, у вас есть право на выбор. Я готова признать его за вами и потому оставляю вам ваши секреты. Так или иначе, сегодня после полудня по зависимому времени мы начинаем манёвр к развороту и идём к планете.

— Вас там перебьют, — усмехнулась она, скрестив руки на груди.

— Что ж, значит, это будет символическим актом, братской могилой гомо сапиенсов и высших существ. Я, правда, не уверена, что это поможет победить вам.

— Они все глупцы, у них был шанс стать свободными.

— Да, возможно, — кивнула я, — но они воспользовались своим правом на выбор и сделали его.

— Чтоб быть использованными и выброшенными?

— Я не знаю, что вы слышали обо мне, но не думаю, что кто-то мог обвинить меня в том, что я бросаю своих.

— Вы серьёзно? — скривилась она. — Вы же понятия не имеете, с кем вы столкнулись. Кто они, на что они способны, и почему их так боятся.

— Вы, действительно, так уверены в своей уникальности? — уточнила я. — Вы думаете, что таких, как вы, единицы, и все они собрались здесь? В мире полно людей с необычными способностями. Многие из них работают совершенно бесконфликтно. Правда, многие прячут свои способности, думая, что на них будут показывать пальцем.

— Или что похуже, — кивнула она.

— Или что похуже, — согласилась я. — На самом деле обычных людей не существует. Многие обладают теми или иными способностями в большей мере, чем другие. У некоторых эти способности явно зашкаливают. С каждым годом и десятилетием таких людей становится всё больше. Рождаются одарённые дети, а у тех, кому благодаря достижениям современной науки удалось пережить обычный срок биологической жизни, избежав деградации, которая называлась старостью, открываются совершенно новые и необычные способности. Это уже реальность. Какой смысл это скрывать? Это также глупо, как и прятаться или вставать в конфронтацию с гомо сапиенсами. Этот корабль и этот экипаж может стать прекрасным примером того, как одарённые необычными талантами люди могут жить и работать вместе на благо всех.

— Вы в это верите? — прищурилась она.

— Мне нет дела до лозунгов. У меня есть экипаж, и я хочу, чтоб каждый из его членов раскрылся полностью и при этом чувствовал себя уверенно и комфортно.

— Комфортно… — пробормотала она. — Что вы в этом понимаете?.. Может, вы и искренни, но тогда это просто идеализм. Вы не понимаете, что значит обладать этими, как вы сказали, талантами. Часто это просто проклятие. Вы не можете этого знать… Вы же обычная.

— Спрашивается, отчего же я, как безумная комета, четырнадцать лет носилась по Вселенной, вдали от всех? — проговорила я. Зира удивлённо и настороженно взглянула на меня. — На этом корабле нет обычных людей. У каждого есть своя тайна. Я, как видите, тоже не тороплюсь раскрывать свою. Но я здесь для того, чтоб моя тайна, как и мой опыт пилота, командира и поисковика, могли быть использованы на благо тех, кому я могу помочь.

— Вы тоже? — она испытующе взглянула на меня. — А, может, это просто очередной блеф?

— Думайте, как хотите. Я вас понимаю, но вы меня пока — нет. У вас есть время. Хотя от вас уже ничего не зависит.

Мой радиобраслет призывно пискнул. Я взглянула на экран и увидела Хока.

— Похоже, им тоже надоело валять дурака, — произнёс он. — У нас могут быть гости.

— Иду, — кивнула я, вставая. — Если у вас будет желание присоединиться к нам, вы знаете, как со мной связаться, — произнесла я, глядя на Зиру.

— Я вам не верю, — упрямо мотнула головой она.

Уже подходя к двери, я добавила:

— С вами хотел поговорить Булатов, но, боюсь, у него на это уже не будет времени. Если выкроит пару минут, зайдёт.

Покинув её каюту, я бегом кинулась в командный отсек, ожидая увидеть впереди по курсу флотилию хорошо вооружённых и враждебно настроенных больших военных кораблей, но там ничего не было.

Окато сидел за пилотским пультом, и его пальцы танцевали по панели сканирующего блока. Булатов и Долорес наблюдали за его действиями, развернув кресла у соседних пультов.

Хок стоял внизу у резервного пульта системы наблюдения.

— Где гости? — поинтересовалась я, спускаясь к нему.

— Пока не знаю… — пробормотал он, пройдясь пальцами по сенсорам. — Мы видели, как в северном полушарии Гимела, возле скалистого плато открылся бронированный люк большого ангара. Из него вышел «Фудзивара». Ещё два звездолёта системы «Найтхантер» стартовали из ангаров шестью градусами южнее. Все три корабля поднялись на орбиту, а потом включили экран-поле. Где они теперь, мы не знаем.

— Это плохо, — пробормотала я. — Думаешь, они могли пойти сюда?

— Запросто. Все остальные сектора системы они уже проверили, не были только здесь. К тому же, до этого они шарили демонстративно, а теперь вдруг решили спрятаться.

— Они решительно настроены, — добавил Окато. — Мы заметили, что они используют «Фудзивару» только в очень серьёзных операциях.

— Наверно, у него хорошее экран-поле, — предположил Булатов.

— Не хуже чем у «ночных охотников», которые вышли вместе с ним.

— К тому же, «найтхантеры» — перехватчики, и весьма неплохие, — вспомнила я.

— Но у нас экран-поле лучше, — проговорил Хок. — К тому же мы идём в пассивном режиме. Работают только малые маневровые двигатели. Нас не так просто будет обнаружить.

— А их?

— Я пытаюсь, — кивнул он. — Я очень стараюсь. И, если нам повезёт, то мы найдём их раньше, чем они нас. У них три звездолёта, и они могут сканировать пространство в трёх направлениях. Обшарят сектор с помощью новейших поисковых систем и найдут нас.

— Это всё понятно, вот только зачем.

— Что зачем? — Хок оторвался от экрана и взглянул на меня.

— Окато, третий уровень фау-защиты, — распорядилась я. — Белый Волк, готовьте электромагнитные орудия к работе.

— Третий уровень фау-защиты, — доложил Окато.

— Электромагнитные орудия активированы.

— Это ты зря, — шепнул Хок, снова уткнувшись в экран. — Нас тут же обнаружат по возросшей энергетической активности.

— Нас в любом случае обнаружат, — пожала плечами я. — Так зачем прятаться? Давай выясним, что им нужно. Окато, снимите экран-поле.

Окато быстро взглянул на меня, но беспрекословно выполнил команду.

— Есть, — кивнул Хок. — Я их вижу.

— Где? — я склонилась над нижним экраном с азимутной сеткой и увидела в центре рыженький «Пилигрим», а вокруг него — три небольших звездолёта. Посмотрев на анализаторы сканирующего устройства, я увидела скачущие цифры, замеряющие уровень энергетического потенциала.

— Они готовятся к лучевой атаке, — пояснил Хок.

— Вижу. Только я дважды на одни грабли не наступаю. «Пилигрим» нельзя уничтожить таким простым способом.

— Готовиться к отражению лучевой атаки? — услышала я из динамика голос Белого Волка.

— Нет, — покачала головой я. — Не будем больше проявлять никакой активности. Посмотрим, чего они хотят. Машинное, прогревайте ходовые двигатели. Не станем менять планы из-за внезапной встречи с этими джентльменами.

— Прогреваю двигатели, — доложил Лин Эрлинг. — Готовность пятьдесят три секунды.

— Не торопитесь, время есть.

— Вот они, — проговорил Хок и посмотрел на верхние экраны.

На экранах сперва обозначились контуры, а потом налились цветом и объёмом изображения двух небольших перехватчиков системы «найтхантер». Прямо впереди по курсу на фронтальном экране появился изящный и хищный силуэт «Фудзивары».

— Характеристики? — скомандовала я.

— Стандарт, — ответил Булатов, посмотрев на экраны своего пульта. — Полная готовность к лучевой атаке первого уровня. Радоновая защита активирована.

Последнего следовало ожидать, и всё же я с досадой чертыхнулась. Все наши орудия, в том числе и электромагнитные, были совершенно бесполезны.

— Они запрашивают связь, — сообщила Долорес.

— Давайте через тридцать секунд, — ворчливым тоном проговорила я и поднялась к своему пульту. Возле входа в отсек стояли Таро Кацухиро и Дакоста. Последний явно не понимал всю абсурдность сложившейся ситуации и напряжённо смотрел на меня. Я села в командирское кресло и кивнула: — Связь, пока только визуально.

— Боишься услышать Голос? — бесстрастно поинтересовался Таро.

— Мне кажется, что канал связи, это единственный путь, которым он мог проникать внутрь звездолётов, находящихся под защитой, — я надела наушники, переключила на свой пульт терминал радиосвязи и уточнила: — Добровольно открытый канал.

Впереди, там, где только что сверкал серебряный корпус «Фудзивары», обрисовался прямоугольный экран, на котором проявилось сначала двухмерное, а потом трёхмерное изображение. Сигнал был безукоризненно чётким. Я надела наушники, положила руку на панель управления и снова взглянула на экран.

На меня смотрел молодой мужчина в чёрной поблескивающей форме. У него были светло-русые волосы, правильные черты лица и спокойные голубые глаза. Его губы пришли в движение, и я осторожно прибавила звук.

— …Бартоломео Кортес, командующий флагманским крейсером «Белая Звезда». Приказываю вам немедленно отключить защиту и сдать нам захваченный вами звездолёт, принадлежащий звёздному флоту Гимела.

Я подключила систему голосового анализатора, и вывела его визуальный контроль на боковой экран.

— Вы слышите нас? — осведомился Кортес, не услышав моего ответа.

— Да, я вас отлично слышу, — кивнула я, поглядывая на экран.

— Вы собираетесь подчиниться моему приказу?

— Конечно, нет.

— Тогда мы будем вынуждены…

Картинка на боковом экране резко изменилась. Диапазон звука расширился, занимая едва не всю площадь экрана. Я ничего не услышала. При первой же вспышке я отключила звук и теперь наблюдала за тем, как реагирует анализатор на необычные звуки, передаваемые с «Фудзивары». Их частота постоянно изменялась. Это было похоже на человеческую речь, и всё же это было что-то другое. Что-то, что должно было проникать не просто в уши, а в тело, в ткани, в клетки, заставлять их вибрировать в ответ и синхронизироваться с этим странным звуком.

Кортес спокойно и выжидающе смотрел на меня, я так же спокойно и выжидающе — на боковой экран. Мне нужно было сделать запись наибольшей продолжительности для дальнейших исследований.

Наконец, до него дошло, что что-то не так. Размашистый рисунок на диаграмме сжался до параметров обычного человеческого голоса.

— … нас слышите? — раздался в наушниках его голос.

— Да, очень хорошо слышим, продолжайте.

Он какое-то время молча взирал на меня, потом проговорил:

— Похоже, наши аргументы не кажутся вам убедительными. Мы вынуждены открыть огонь из лазерных орудий. У вас тридцать секунд на размышления.

Экран исчез, и на его месте тут же засверкал в лучах Алефа «Фудзивара».

— Похоже, здесь больше ничего интересного не предвидится, — пробормотала я. — Машинное, основные маневровые двигатели. Управление со штурвала.

— Есть основные маневровые, — отозвался старший из братьев Норгов.

Я выдвинула из пульта штурвал и слегка повернула его. Огромная баркентина с изяществом гоночной маломерки вышла на широкий вираж и, развернувшись, понеслась над кипящей поверхностью звезды. «Браво, детка!» — подумала я, оценив лёгкость управления этой махиной с помощью штурвала. Да и её маневренность вызывала восторг.

— Они стреляют, — растерянно проговорил Булатов.

— Зачем? — пожала плечами я и с пульта запустила ходовые двигатели.

Промчавшись мимо звезды, мы по широкой дуге зашли на планету и устремились к коричневому шарику на средней скорости.

— Похоже, ты заманила джинна в бутылку? — подошёл ко мне Таро. — Очень умно.

— Приятно слышать такую высокую оценку от тебя, — кивнула я.

— О чём вы? — нахмурился Дакоста, подходя к нам.

— Вы же знаете, что баркентина великолепно защищена от любых нападений и воздействия любых видов оружия, — начала объяснять я. — Зачем было посылать сюда звездолёты и устраивать всю эту демонстрацию силы? Они не могли навредить нам, а мы — им. И всё же они появились здесь. Для чего?

— Что б поговорить? — неуверенно спросил он.

— Это общее правило. Звездолёты, встретившиеся в космосе, всегда передают друг другу позывные. Поскольку такие встречи редко бывают случайными, второе неписаное правило обязывает вступить в радиоконтакт, поприветствовать друг друга и выяснить, не требуется ли какая-нибудь помощь. А радиоконтакт предполагает, что оба звездолёта транслируют радиосигналы и одновременно принимают их с другой стороны.

— Я знаю, что такое радиоконтакт.

— Тогда вы должны понимать, что передать можно не только человеческую речь, но и другие звуки.

— Например, Голос… — прошептал он, поражённый внезапным озарением.

— Точно. Обычно при радиоконтакте включают полный звук на весь командный отсек. А звездолёт, как вам известно, управляется именно из этого отсека. Всё ясно?

— Но вы говорили с ним! — недоумённо воскликнул Дакоста.

— Верно, но только с ним. Едва анализатор выдал изменение параметров звука, я отключила аудиосигнал в наушниках. Я ничего не слышала, зато видела, что то, что нам передают, лучше без специальной обработки не слушать.

— Значит, вы так ничего и не услышали? — разочаровано проговорил он.

— Он что, не знает, что киберпилот ведёт запись всех переговоров? — спросил у меня Таро.

— Он специалист в другой области, — пояснила я.

— У вас есть его запись! — воскликнул Дакоста, пораженный вторым озарением.

— Точно, — подтвердила я, — но вы её не получите, по крайней мере, в единоличное пользование. Не хочу, чтоб вы проводили эксперименты на собственной персоне. Рауль, кто у нас может провести квалифицированный аудиоанализ и обработку звука до приемлемых к восприятию параметров?

Хок задумчиво посмотрел на меня и промолчал.

— Окато, — властно произнёс Таро, — пойдёшь с доктором Дакостой и поможешь ему. Если командир Северова не будет возражать.

Он на полтора сантиметра склонил голову, взглянув на меня.

— Не буду, — мотнула головой я. — Поскольку за штурвалом командир, второй пилот может быть свободен. Спасибо за помощь, Окато.

— Как хотите, — проворчал Дакоста. — Но я справился бы и сам.

— Мне тоже интересно, — улыбнулся Хок.

— Давайте в лабораторию, — кивнула я. — Нам лететь ещё пару часов, а к моменту посадки я хотела бы знать, с чем мы имеем дело.

Дакоста, Окато и Хок ушли, а я вернулась к своему занятию. Я вела звездолёт вручную, наслаждаясь скоростью и ощущением тёплого гладкого штурвала в ладонях. Однако нестись сломя голову было ни к чему. Мы итак слишком быстро вышли из-под прикрытия звезды и теперь были хорошо видны с планеты. Снизив скорость, я посмотрела на экран, который наверху лобового окна высвечивал траекторию полёта, обогнувшую прозрачный шар звезды.

— Нас догоняют, — сообщил Булатов.

— Этого стоило ожидать, — пробормотала я. — Пока мы идём на досветовой скорости, вряд ли у нас есть шанс оторваться.

Бросив взгляд на датчики уровня защиты, я переключила картинки камер внешнего наблюдения на обзорные экраны впереди. «Найтхантеры», догнав нас, пристроились с флангов, а «Фудзивара» — сверху.

— Почётный эскорт, — прокомментировал Таро и присел за второй пилотский пульт. — Ты не слишком торопишься? — негромко проговорил он, глядя на экран, где поблескивало днище «Фудзивары». — Может, сначала стоит выяснить, что собой представляет Голос, определить, хотя бы примерно, как от него можно защититься, и только потом садиться на планету?

Я покосилась на него. Булатов и Долорес не слышали его замечания. Или сделали вид, что не слышали.

— Считаешь, что моя кавалерийская атака вовсе не обречена на успех? — усмехнулась я. — Возможно, ты прав. Я часто действую интуитивно, ещё не понимая, что именно делаю, и лишь потом, разложив по полочкам происшедшее, выясняю, что интуиция меня не подвела. Хотя при этом думаю, а что было бы, если б подвела.

— У тебя хорошая интуиция, — констатировал он. — Но от избытка информации ещё никто не умер…

— А от недостатка — случалось, — кивнула я, закончив один из афоризмов, какими набивали наши юные головы в космошколе. — Что предлагаешь?

— Оторваться, включить экран-поле и встать где-нибудь вот в этом секторе.

Он нажал на сенсор на пульте, и перед ним развернулась трёхмерная навигационная карта, в центре которой зеленел азимутной оболочкой шар звезды, а в стороне поблескивал оранжевый мячик Гимела, к которому едва заметно двигались четыре маленькие точки. Он указал пальцем точку в пространстве слева от Гимела на том же расстоянии от Алефа.

— Почему в этом? — поинтересовалась я.

— Потому что он ничуть не хуже других…

Я обернулась к Булатову. Тот уже вопросительно смотрел на меня.

— Курс, — кивнула я.

Он тут же выдал необходимую комбинацию на пульт, а я вдруг поняла, что мне просто лень пересчитывать за ним. К тому же у меня в руках был штурвал, если что подправлю. Подключив экран-поле, я резко увеличила скорость и запустила программу в киберпилот.

Звездолёт легко прошёл по дуге, оставив позади преследователей. Таро задумчиво смотрел, как золотистый огонёк движется по тонкой белой ниточке проложенного курса. Я в это время наблюдала за «Фудзиварой» и перехватчиками. Они резко увеличили скорость и помчались к планете. Похоже, они считали, что мы идём прежним курсом. Пусть немного понервничают, когда поймут, что это не так. А мы сможем снова воспользоваться эффектом неожиданности.

— Нас вызывают на связь, — доложила Долорес.

— Не будем отвечать, — покачала головой я. — Мы же не хотим, чтоб нас обнаружили. Им придётся здорово покрутиться, чтоб опять нас нащупать.

Через какое-то время я поняла, что держаться за штурвал незачем. Баркентина уверенно шла намеченным курсом как раз туда, куда ткнул пальцем Таро. Полёт проходил своим чередом. Наши преследователи барражировали на дальней орбите Гимела, то ли пытаясь нас обнаружить, то ли защищая от нас поверхность планеты.

Таро сидел за пилотским пультом, задумчиво глядя на тёмные, с россыпью мелких бледных звёзд, фронтальные окна. Я спустилась вниз к резервным пультам и бродила вдоль них, временами поглядывая на экраны и показания приборов.

Примерно через час, когда мы уже преодолели треть пути к цели полёта, из динамиков послышался голос Хока.

— Мы закончили предварительный анализ. Я готов доложить о его результатах.

— Не слышу оптимизма в твоём голосе, — заметила я, остановившись.

— А это потому, что его нет, — пояснил он.

— Спускайся, — вздохнула я.

Ещё до того, как Хок вернулся в командный, из радиоотсека вышел Вербицкий и молча присел за крайний свободный пульт. Наверно, слышал наши переговоры и решил поучаствовать в обсуждении. Кому, как ни ему, знать о том, на что может быть способен голос.

Хок был мрачен, как туча. Войдя в отсек, он присел за мой пульт и прошёлся пальцами по сенсорам, подключая к терминалу канал исследовательской лаборатории. На верхних экранах появились какие-то диаграммы, графики и таблицы. Я с сомнением посмотрела на них.

— Это для тех, кого интересуют технические детали, — пояснил старпом. — А если говорить просто и понятно, то Голос обладает полифонией пяти органов. Но помимо слышимого диапазона, он имеет развернутые спектры в инфразвуковом и ультразвуковом диапазонах. Причём частоты подобраны так, что оказывают сильное воздействие на человеческую психику, и полностью исключены те, которые делают это воздействие негативным.

— То есть они могут действовать на подсознание?

— Совершенно верно. Более того, звучание имеет пульсирующий резонанс, который не улавливается на слух, однако, напрямую воздействует на мозг.

— Каким образом?

Хок хмуро взглянул на меня и что-то переключил на пульте. Из динамиков раздался мощный обволакивающий звук Голоса. Я не могла понять, мужской он или женский, высокий или низкий. Вибрирующая волна накатывала, проникая сквозь поры кожи, и медленные чёткие слова проникали в самый центр мозга.

— Откройся мне, доверься мне… Я здесь, чтоб унять твою боль. Я здесь, чтоб дать тебе надежду. Я здесь, чтоб напоить твою душу любовью…

Я вслушивалась в эти слова и не могла заставить себя отвлечься от их смысла. И словно что-то медленно и верно перехватило мое горло, медленно сжимая, и при этом погружая сердце в мутный густой туман, отчего оно стало биться медленными натуженными толчками.

— Выключи, — приказала я.

Хок нажал на сенсор и Голос смолк.

— Это результат многократной фильтровки и обработки, — пояснил он. — В этом виде он практически не несёт опасности для здоровой психики.

— Как же ему можно противостоять? — пробормотал Булатов, отнимая ладони от ушей. На его лице было страдальческое выражение. — Это же готовое оружие для зомбирования!

— Совершенно верно, — подтвердил Вербицкий, задумчиво разглядывая графики на экранах. — И противостоять ему невозможно. И уши, кстати, зажимать бесполезно. Его услышит даже глухой. Он проникает в тело напрямую, органы слуха — это лишь один из каналов.

— И что делать? — резко обернулся к нему Булатов.

Вербицкий задумчиво взглянул на него.

— Я думаю, избегать. Это единственное, что может спасти.

— Но магии в нём нет? — неожиданно для себя спросила я. — Это просто звук?

— Просто звук, — кивнул Хок. — Если об этом звуке можно сказать «просто». И что, по-твоему, значит магия? Может, это и есть магия. Кто издает этот, с позволения сказать, звук?

Я быстро поднялась наверх и посмотрела на графики. Картина была устрашающая, и всё же…

— Чудо, разложенное на атомы и переведённое в формулы, перестает быть чудом, — произнесла я. — Пока ясно одно, может, кто-то из присутствующих на корабле и сможет выдержать воздействие Голоса, но это будет, скорее, исключением. Значит, мы не должны допустить его на борт. Приказываю с этой минуты перекрыть все аудиоканалы внешней связи. Принимать сигналы только в визуальном и графическом виде. Долорес, перепрограммируйте приёмные устройства связи. Извне на звездолёт не должен проникнуть ни один звук.

Я услышала, как тихонько застучали её пальцы по сенсорам.

— Но как-то ведь можно ему противостоять… — задумчиво проговорил Хок, тоже глядя на экраны. — Командор Кацухиро, вы говорили, что слышали Голос и устояли. Как вам это удалось?

Я посмотрела на Таро. Тот опустил взгляд на пульт, хотя не думаю, что его интересовали показания приборов.

— Мне кажется, — тихо произнёс он, осторожно подбирая слова, — что в тот момент в моей душе не нашлось места для того, что он пытался мне внушить.

— Он не единственный, кому это удалось, — напомнила я. — Были и другие, те, кто вернулись от воронки на Землю. Воздействие, которое они описывали, вполне соответствует тому, что мы видим на экранах. Как правило, это были весьма здравомыслящие и опытные люди.

— Значит, с ним можно бороться? — снова спросил Булатов.

— Бороться нельзя, — возразил Вербицкий. — Если ты начнешь бороться, то проиграешь. Можно воспринять или не воспринять. Как приёмник настроен на ту волну или на другую.

— О чём вы говорите? — поинтересовалась я, обернувшись.

— Это звук, — пожал плечами Вербицкий. — Звук имеет волновую природу. Органы слуха человека и крысы устроены по-разному. Человек не слышит то, что слышит крыса. Они улавливают звуки разного диапазона. Инфразвук, имеющий определённую частоту, который безвреден для человека, убивает крысу. Можно услышать, но не воспринять. Блокировка может стоять здесь, — он поднёс неподвижные пальцы к виску, — а, может, здесь, — он опустил руку к сердцу. — Звук — это энергия и носитель информации. Энергия не задерживается там, где её итак достаточно. Информация не усваивается, если она не соответствует уровню того, кто её получает, или просто противоречит той информации, которую данный индивид считает истинной.

— Эти выводы основаны на ваших личных наблюдениях? — уточнил Хок.

— Я без труда могу заговорить большинство из находящихся на этом звездолёте людей, — глядя ему в глаза, проговорил Вербицкий. — Но ни вы, ни командир, ни второй помощник Лю, ни Белый Волк не поддались моему воздействию. Почему? Думайте сами, это уже ваш опыт. Только не забывайте, что мой голос, это бледная тень у подножия горы этого Голоса.

— А вы могли бы устоять? — поинтересовалась я.

— Не знаю, — покачал головой он. — Боюсь, что, нет… Я не отношусь к самодостаточным личностям. Мне иногда нужно, чтоб меня пожалели. И мне не хватает надежды и любви.

— А ты что скажешь? — обернулась я к Таро.

— Я считаю твой приказ правильным, — кивнул он. — И хочу обратить твоё внимание на тот график, — он указал на левый крайний экран. — Если его преобразовать и продолжить… — он набрал на пульте какую-то комбинацию, и график продолжился по горизонтальной шкале, — то будет видно, что расстояние имеет существенное значение для силы воздействия Голоса. Чем дальше, тем стремительнее падает интенсивность воздействия.

— Конечно… — кивнула я. — Звуки затихают на расстоянии… Какое расстояние можно считать безопасным для Голоса?

— Если верить этому графику, то семьсот шестьдесят три метра. Но уже на расстоянии пятисот метров он не причинит, сколь бы то ни было, значительного вреда обычному человеку. Двести пятьдесят — триста метров — это расстояние, на котором он уже не может оказывать зомбирующее воздействие, хотя, безусловно, ещё будет влиять на психику. Причём, его влияние очень возрастает в закрытых помещениях со сводчатой конструкцией, и, думаю, уменьшается на открытом воздухе в ветреную погоду.

— А если ещё врубить космофлотовские марши или четвертую симфонию Чайковского… — усмехнулся Булатов.

— Не лишено смысла, — серьёзно кивнул Таро.

— А сколько длина и ширина плато перед их городом? — задумчиво спросила я.

— В среднем три километра от Бета до гор в длину и около полутора километров в ширину, — ответил он и снова застучал по сенсорам, глядя уже на экран перед собой. — Высота гор по краям долины и её ширина позволяют сделать вывод, что рельеф не усилит воздействие Голоса.

— Ты собираешься сесть прямо там, на этом плато? — ужаснулся Хок.

— А чего прятаться? Нас всё равно найдут, и будут доставать своими дурацкими атаками. А тут не только они будут видеть нас, но и мы их.

— И всё же мне кажется, что это слишком опасно, — осторожно заметила Долорес, тревожно взглянув на меня.

— Ладно, — кивнула я. — Я полагаю, что это плато — наиболее удачное место для посадки и базирования с учётом целей нашей экспедиции. Но у вас есть время до утра, чтоб меня отговорить.

Отговаривать меня никто не торопился, но все задумались. Пусть думают. Мы долетели до нашей точки «икс» и встали на прикол. Экран-поле было включено, и в этом безбрежном океане вакуума нас нельзя было обнаружить. Наши приёмники работали на полную мощность и улавливали слабые импульсы, распространяемые спутниковой системой навигации Гимела. Картинка была нечёткой и чёрно-белой, но мы видели, что к трём звездолётам на дальней орбите присоединились маломерки, которые носились над поверхностью планеты, выискивая нарушителей спокойствия.

— Они нервничают, — заметил Хок, когда в конце дня уже после окончания смены мы задержались на мостике.

Долорес и Булатова я отправила отдыхать. Место за вторым пилотским пультом, куда были выведены каналы навигационной, коммуникационной и пилотской систем, занял Белый Волк. Мы находились в статическом положении и не собирались двигаться до утра по корабельному времени. Экипажу нужно было отдохнуть и собраться с духом, а нам — ещё раз оценить ситуацию, чтоб не допустить ошибок.

На мостик пришли Дакоста и Бетти Фелтон. Таро остался и продолжал задумчиво, словно наугад подключаться к разным системам и изучать показания приборов. Мальтиец подозрительно поглядывал на него, но не вмешивался.

— Конечно, они нервничают… — раздражённо отозвался он, услышав слова Хока. — Они же не знают, где мы и насколько мы можем быть опасны.

— А насколько мы можем быть опасны? — поинтересовался Белый Волк. — И насколько опасно садиться прямо перед этим городом?

— Хотите обсудить это? — спросила я.

— Да, чёрт возьми, — кивнул Дакоста. — Или мы не вправе высказать своё мнение?

— Все вправе, — возразил Хок и поднёс к губам радиобраслет. — Джулиан, если ты не слишком занят, спустись на мостик. У нас военный совет.

— Я слушаю ваше мнение, — произнесла я, обернувшись к Дакосте.

— Я не против того, чтоб сесть возле этого города, — произнёс он. — Точно рассчитанное расстояние обезопасит нас от Голоса.

— Вы считаете, что Голос — это единственное, чего нужно опасаться? — не отрываясь от компьютера, спросил Таро.

— Это единственный страх, которому на этот момент мы смогли заглянуть в лицо. Мы не знаем, что ещё ждёт нас там. Вы можете подсказать?

— Я говорил. У них есть небольшая, но хорошо вооружённая армия.

— Пока мы на «Пилигриме», она не опасна, — заметила я.

— И магия, — добавил Таро. — Всякая чертовщина. Призраки, чудовища, животные-мутанты…

— Но вы ведь жили довольно близко от них всё это время… — вставил Хок. — Или магия, как и Голос, затухает на расстоянии?

— Не знаю, может быть. Мы рассуждали так же, как вы: врагов нужно держать в зоне видимости. Если вы готовы к появлению призраков среди вас, то, думаю, особых проблем не будет.

— Призраки не опасны, — проговорил Джулиан, входя на мостик. — Меня больше заинтересовали ваши рассказы о чудовищах, которых они выращивают под городом.

— Подробностей я не знаю, — покачал головой Таро.

— Чем они могут быть опаснее обычной армии, если мы на звездолёте? — обернулся Белый Волк.

— Технологией изготовления, — пояснил Джулиан.

— А как насчёт пяти тысяч преданных поклонников божества Света? — поинтересовалась Бетти. — Вас это не смущает?

— В этой части проблемы меня больше смущает само божество, — усмехнулся Хок. — Как правило, утратив предмет поклонения, поклонники быстро успокаиваются.

— Если б всё было так просто, — вздохнула она. — Но и божество — тоже проблема. С этим я согласна.

— Оно не всесильно, — произнёс Таро. — Иначе бы меня здесь не было.

— Как насчёт жреца? — спросил Дакоста. — Колдун, которому около шести сотен лет. В огне не горит, в воде не тонет.

— Колдун настоящий, — подтвердила я. — Но колдун — это уже моя забота.

Все воззрились на меня. Я смотрела на экраны, где проецировалась туманная картинка, передаваемая наблюдательными спутниками.

— Вы что-то знаете, чего не знаем мы? — осторожно спросил Дакоста.

— У каждого свои тайны, рыцарь, — ответила я, посмотрев на него.

— Простите, но я на собственном опыте убедился, как опасно скрывать информацию.

— Это не тот случай, — возразила я. — Этой информацией могу воспользоваться только я. Вам она ничего не даст, поскольку вы итак уже всё знаете.

— Вы знаете, как его убить? — Дакоста заглянул мне в глаза.

— Убить? — рассмеялся Хок. — Разве у нас есть право на убийство? Ведь мы посланцы гуманного общества…

— Мы не дети! — перебил его Дакоста. — Идёт война.

— Roma locuta[4], - вырвалось у Хока.

Дакоста пристально взглянул на него.

— Вы всё-таки говорите на латыни…

— На вульгарной, — уточнил Хок. — Мы не дети, и идет война, но будет лучше, если вы по-прежнему будете соблюдать законы. И основной из них гласит, что у нас нет права убивать.

— Старпом прав, — подтвердила я. — При выполнении нашей миссии мы должны соблюдать законы, которые её регламентируют. Чрезвычайных ситуаций, позволяющих забыть об этом, не существует, потому что мы всегда работаем в условиях чрезвычайных ситуаций.

Спала я плохо, вернее, совсем не спала. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной раскрывались жуткие апокалиптические видения выжженных городов, над которыми неслись в огненном небе огромные громады военных звездолётов. Исковерканные остовы вздыбленных мостов торчали над кипящими красными реками. У подножия оплавленных скал бурлили озёра чёрной дымящейся жижи, в которую превратился песок пустынь. И, наконец, разлетающийся на куски обугленный шар планеты, от которой уходили армады стальных монстров. А на мостике флагмана стоял беловолосый колдун в чёрном кожаном плаще.

Это было послание, уведомлявшее меня о том, что я призвана остановить. Оно должно было убедить меня, что всё не так безобидно, как мне кажется. На самом деле зарождающаяся здесь армия сможет стирать с карты Галактики целые миры, если её не уничтожить сейчас. Моё мнение, что всё это детские игры, и достаточно пары крейсеров звёздной инспекции, чтоб унять этих расшалившихся хулиганов, в корне ошибочно. Действовать нужно здесь и сейчас, пока зверь не вырвался на свободу.

Послание было получено и воспринято, но трансляция не прекратилась. То ли меня сочли упёртой идиоткой, то ли просто забыли выключить запись после проигрывания. Измучившись от бесконечных и удручающих картин, я встала, оделась и вышла из спальни в гостиную. Присев на диван, я задумчиво смотрела на экран, который казался окном в космос.

— Не спится? — спросил Джулиан, выходя вслед за мной. Он присел рядом, не включая свет. — Твоё замечание насчёт того, что колдун — это твоя забота, всех впечатлило. Только никто не понял, что это значит.

— Язык мой — враг мой, — пробормотала я. — Лучше было промолчать и просто сделать.

— Считаешь, что он твой противник?

— Мне внушают это уже пару часов, настойчиво запугивая картинами грядущих катаклизмов, которые я в силах предотвратить.

Он нежно обнял меня за плечи и привлёк к себе.

— Мне жаль, что всё это с тобой происходит, — услышала я совсем близко его голос. — Если б я мог избавить тебя от этого. Мне бы хотелось, чтоб ты была спокойна и счастлива.

— Тогда это была бы не я. За всё нужно платить, в том числе, за право быть собой. Мне придётся сделать то, что я смогу.

— На сей раз ты не одна, и у тебя есть мощный звездолёт.

— Опыт человечества показал, что топор в борьбе с комарами не эффективен, — вздохнула я. — Мне придётся выйти и встать с ним лицом к лицу, один на один.

— Добро обязательно победит зло…

— Точно, — усмехнулась я. — Поставит на колени и зверски убьёт.

Он тихо рассмеялся, и его губы коснулись моего виска.

— Похоже, ты пришла из тех краев, где у агнцев стальные зубы. Пусть будет так…

Он замолчал. Молчание длилось, как мне показалось, слишком долго.

— О чём ты думаешь? — шепнула я.

— О боге Света… — признался он.

— Ты никак на бога замахнулся?

— Не люблю тёмных богов, — прошелестел рядом его голос. — У меня с ними личные счёты. К тому же, что-то мне подсказывает, что я могу…

— Что именно ты можешь?

— Не знаю. Я не могу его убить. Я не могу с ним сражаться и победить. Но что-то я всё-таки могу. Хотя, пока не знаю, как… Я думаю.

— Думай. Я буду рада любой помощи, тем более что бог — это не моя весовая категория. Только постарайся не рисковать жизнью. Помни, ради чего мы здесь оказались.

— Ради счастливого возвращения на Землю… Но мне кажется, что сейчас она ещё дальше, чем была неделю назад.

— Это только кажется, — я продолжала задумчиво смотреть на звёзды. — Меня беспокоит то, что Таро говорил про магию. Он как-то странно говорил. Вроде, это и опасно, а вроде и нет. Как они столько времени держались рядом с Бетом и не были обнаружены? Особенно, если учесть, что у некоторых то и дело сдавали нервы, и они уходили к врагу.

— Ты ему не доверяешь?

— Я не знаю, — вздохнула я. — Мне хочется ему верить. Кроме того, он доказал, что ему можно доверять. Но что-то меня смущает. Вы разобрались в их магии? С её помощью можно установить местонахождение интересующего тебя человека?

— Можно, за исключением одного случая.

— Какого?

— Если он надёжно защищён какой-то другой или той же магией.

Я резко обернулась и попыталась разглядеть в темноте его лицо, но разобрала только смутные очертания.

— Ты думаешь, Таро и его люди имели магическую защиту? Но откуда? И почему они ничего не сказали нам.

— Почему Таро ничего не сказал? — переспросил он.

— Конечно, — пробормотала я. — Он всегда был очень скрытным, а его люди привыкли к условиям полной секретности. К тому же они, действительно, рассказали нам не всё, продолжая цедить информацию по чайной ложке… И всё-таки, откуда они могли взять эту защиту?

— Маловероятно, что со стороны. Скорее изнутри. И тогда это уже не магия в европейском смысле слова. Это сила духа.

— Может быть… Этим всё объясняется, — я вспомнила, что люди Таро были вымуштрованы, как настоящие ниндзя, которых называли призраками ночи. Сила духа в этом искусстве значит не меньше, а, может, и больше, чем физическая сила. Подготовка предполагает и постоянную медитативную практику. — Но я всё-таки возьму на заметку, что всё может быть, и не так просто.

Мы поговорили ещё немного, и я почувствовала, что уснуть мне не удастся. К тому же мне необходимо было закончить просмотр файлов из досье феномена и ещё раз продумать, куда и как я буду сажать завтра звездолёт.

— Я пойду на мостик, — проговорила я, поднимаясь. — Ещё полно дел.

— Может, лучше выспаться? — тихо спросил он.

Я прикрыла глаза и увидела горящие звездолёты на дальней орбите пылающей планеты.

— Я не усну, — вздохнула я. — Если удастся, то посплю позже в своём отсеке.

Я направилась к выходу и услышала его негромкий голос:

— Завтра утром во время посадки я буду в командном. На тот случай, если понадобится моя помощь.

— Думаешь, что кто-нибудь свалится в обморок? — попыталась пошутить я.

— Думаю, что наши противники не столь глупы, чтоб тратить на нас боеприпасы, — серьёзно возразил он. — Но они вполне могут прибегнуть к другому оружию, в котором я разбираюсь лучше вас.

— Конечно… — пробормотала я, открывая дверь. — Боевая магия…

Не могу сказать, что я не знаю, что такое боевая магия. Знаю, не первый год по Галактике летаю. Не буду говорить, что я её панически боюсь, но, честно скажу, она меня беспокоила. Слишком хорошо я помнила ту давнюю осаду на Кронвере, когда оказалась в роли военного советника в войсках Нинфара Прекрасного и Великой Жрицы Уир. Ночка тогда выдалась ещё та… Но мы выжили и даже победили. И всё-таки это было страшно.

До утра я просидела в командном отсеке вместе с Белым Волком, а потом — со сменившим его Булатовым. Они спокойно несли вахту на пилотском пульте и не мешали мне заниматься моими делами. Только около шести утра Булатов деликатно поинтересовался, не хочу ли я немного отдохнуть. Нет, отдыхать мне не хотелось. Я как раз просчитывала точное место посадки на плато, с учётом данных со спутников, аэрокосмической съемки района, спектрального и структурного анализа каменных пород, расположения пластов твёрдого и сыпучего грунтов и прочих факторов, которые могли повлиять на нашу посадку. Всё-таки «Пилигрим» — это очень большой и тяжёлый звездолёт, не предназначенный для посадок на неподготовленные для этого площадки.

Но вроде бы всё было в норме. Даже небольшое землетрясение, балла этак три-четыре, не могло угрожать безопасности баркентины. К тому же землетрясения так просто не начинаются, и чуткие датчики сейсмической активности, в любом случае, могут предупредить нас об этом. Что ещё? Ракетный обстрел, как и метеоритный дождь, нам не страшны.

В надёжности корабля я была уверена, как в себе. Слабым звеном, по моему мнению, по-прежнему оставался экипаж. Неизвестно, как неподготовленные люди отреагируют на боевую магию. Думаю, что в этой сфере и меня ещё можно удивлять и удивлять.

Примерно полвосьмого в отсеке послышался странный звук, и к моему пульту подкатился Микки в переднике и белоснежном колпаке. На плюшевой лапе он держал поднос с тарелками, закрытыми блестящими сферическими крышками и дымящийся кофейник. Щелкнув второй лапой по незаметной кнопке, на которую я раньше как-то не обращала внимания, он выдвинул из пульта приставной столик, лихо кинул на него салфетку, разложил приборы, составил тарелки, кофейную пару и налил из кофейника кофе. Раскланявшись, он подкатился к пилотскому пульту и произвёл те же манипуляции перед Булатовым.

— Спасибо, Микки, — не отрываясь от работы, проговорил тот.

— Спасибо, Микки, — несколько запоздало повторила я.

Микки вернулся ко мне, снова раскланялся и, насвистывая фокстрот, умчался обратно на кухню. Я уже заканчивала завтрак, когда в отсек вошла Бетти Фелтон. За ней шёл встревоженный Дакоста.

— Вы не пришли на завтрак, — проговорила она, поздоровавшись. — И доктор МакЛарен сказал, что будет лучше, если вам принесут его сюда.

— Спасибо за заботу, — кивнула я. — Всё было очень вкусно.

Бетти кивнула, но не спешила уходить. И так было ясно, что она пришла сюда не ради моей благодарности. Я обернулась к ней.

— Вы хотите мне что-то сказать?

— Мне приснился сон, — сообщила она.

В первый момент я не поняла о чём речь, но, заметив мрачный взгляд мальтийца, вспомнила, что говорил мне Джулиан. Бетти — ясновидящая, а, значит, её сны имеют особый смысл, особенно в нашей ситуации.

— Что это за сон? — вежливо поинтересовалась я.

— Мне снились горящие планеты, гибель тысяч и миллионов живых существ, кровавые битвы на окраине Галактики, — ответила она.

— Понятно, — вздохнула я. — Мне знакомы эти видения.

— Что это значит? — нахмурился Дакоста.

— Я всё это видела.

— Вам это тоже приснилось?

— Я не спала, — хмуро возразила я. — Именно по этой причине. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной вставал этот кошмар.

Он внимательно смотрел на меня, а потом повернулся к Бетти.

— Это послание, — проговорила она.

— Я знаю, — кивнула я и, вернувшись к пульту, закрепила на экране оптимальные координаты для посадки. — Конечно, было бы проще, если б прямо по курсу возник чёрный всадник на огненном коне и запустил в лобовое окно пергаментным свитком с чёткими инструкциями… на вульгарной латыни.

— Шутите? — почему-то побледнел Дакоста.

— Конечно, — я развернула кресло к Булатову. — Юрий Петрович, ложимся на обратный курс. Командуйте.

Он кивнул и застучал пальцами по сенсорам пульта.

— Реакторное, прогревайте ходовые, маневровые к работе.

— Маневровые — готовность тридцать секунд, — услышала я спокойный голос капитана Эрлинга, — Ходовые — пятьдесят три секунды. Маневр со штурвала?

Булатов бросил на меня вопросительный взгляд.

— Со штурвала, — решился он и выдвинул из пульта штурвал.

— Маневровые в работе…

Я доставила себе удовольствие понаблюдать, как Булатов взялся за руль и лихим виражом вывел звездолёт на обратный курс. Одобрительно кивнув, я посмотрела на Дакосту. Он задумался, тревожно глядя прямо перед собой. Заметив мой взгляд, он спросил:

— Что значит это послание?

Я пожала плечами:

— По-моему, всё предельно ясно. Нам приказано спасти мир, не то хуже будет… На корабле все так нервничают, как вы?

— Я не знаю, что нас там ждёт, — слегка смутился он.

— Значит, все… — пробормотала я, поднимаясь. — Или многие, — пришлось мне уточнить, поскольку я заметила возле правого лифта Белого Волка, который невозмутимо смотрел на меня. Рядом, прислонившись к стене, стоял Мангуст. — Знаете, на «Эдельвейсе» у нас был обычай. Перед выполнением задания мы всем экипажем собирались в кают-компании, чтоб снять напряжение, посмотреть друг другу в глаза, поговорить о не слишком важных, но приятных вещах, и почувствовать, что мы вместе, и каждый может положиться на каждого до конца.

— Хороший обычай, — кивнул Белый Волк.

— За чем же дело стало? — поинтересовался Мангуст, взглянув на меня с мечтательной улыбкой.

— Сколько мы будем в полёте, Юрий Петрович? — спросила я.

— На этой скорости около трёх с половиной часов, — ответил Булатов. — Точнее, три часа тридцать семь минут.

— Время есть, — кивнула я, и, наклонившись к пульту, включила общую связь по кораблю. — Всему экипажу переключить терминалы в штатный автоматический режим с настройкой информационно-аналитических блоков на радиобраслеты и собраться в мавританском салоне.

— Не в спортзале, нет? — язвительно уточнил из динамика голос Вербицкого.

— Мне всегда казалось, что у радистов не бывает проблем со слухом, — озабочено пробормотала я, прежде чем отключить общую связь.

Булатов снова вопросительно смотрел на меня. Я усмехнулась.

— Слышали приказ? Выполняйте… Всё равно, пока летим, ничего интересного не предвидится. Этот звездолёт знает своё дело и прекрасно справится с ним без вашего участия.

Дакоста хмуро взглянул на меня и направился к выходу.

— Лёгкие закуски? — деловито осведомилась Бетти.

— Очень лёгкие, — кивнула я.

Она понимающе усмехнулась и поспешила следом за Дакостой. Булатов вышел вслед за ними. Я снова окинула взглядом контрольные экраны и проверила уровень защиты и экран-поля. Всё было в норме, и всё же, перед тем как уйти, я решила сделать ещё одно дело.

— Запись последнего сеанса связи, — скомандовала я, и когда на экране снова появилось лицо человека, назвавшегося Бартоломео Кортесом, командующим флагманским крейсером «Белая Звезда», произнесла: — Стоп! Информаторий, идентифицировать личность по внешним данным и голосу.

Тоненькие линии тотчас расчертили застывшее на экране лицо, в перекрестьях появились красные точки, а на другом экране появилась таблица параметров. Данные анализа звучавшего из динамика голоса отразились на экране ниже.

— Идентификация невозможна, — мягко сообщил голос информатория. — В имеющемся банке данных отсутствуют соответствующие идентифицируемому объекту сведения. При необходимости подключения к дополнительным базам, прошу ввести код доступа.

Я молча опустила руку к боковой панели и набрала личный код доступа к засекреченной базе Звёздной инспекции.

— Наличие допуска к данным подтверждено, — ответил информаторий другим, более чётким голосом. — Идентификация произведена.

Я увидела на левом экране голографический портрет Бартоломео Кортеса в форме звёздного инспектора.

— Копировать, — распорядилась я. — Полученные данные не фиксировать в базе звездолёта. Доступ закрыть.

Выхватив из паза прозрачную пластинку, я вышла из отсека, на ходу обдумывая то, что прочитала на экране. Чем дальше я думала, тем больше вопросов у меня возникало. Удержав себя от того, чтоб направить в информаторий новый запрос, я медленно пошла по коридору, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли.

Издалека слышалась удалая песня, которую пели под гитару два молодых голоса. Я невольно прислушалась к словам, которые как-то непривычно было слышать на поисково-спасательном звездолёте.

Появившись в мавританском салоне, я как раз успела к тому, чтоб услышать припев. Ник и Мик сидели на низком диване и горланили пиратскую песню. Один из них выбивал из большой кубинской гитары яростные аккорды. Остальные члены экипажа устроились вокруг, причём некоторые подпевали и хлопали в ладоши, а другие наблюдали за происходящим со снисходительными улыбками. Только Дакоста выглядел недовольным, а маленький сержант Бом — испуганным. Прямо напротив исполнителей на ковре сидел большой пушистый кот, не отрываясь, смотрел на них и двигал головой в такт.

Заметив меня, близнецы смутились и смолкли. Кот пару раз дернул головой и обернулся ко мне. Во взгляде у него было требование продолжить концерт. Немедленно.

— Это случайно не вариант гимна баркентины? — поинтересовалась я, подходя ближе.

— У вас же нет бороды, — пробормотал один из близнецов и покраснел до ушей.

Джонни Лю радостно хихикнул.

— Возможно, это моё упущение… — пробормотала я. — Может, ещё что-нибудь споёте?

Мик или Ник нерешительно провёл пальцами по струнам, но тут Джулиан, который стоял с боку, подпирая одну из стоек арки со свисавшими с неё полупрозрачными занавесями, протестующе покачал головой.

— Только не это! — он подошёл к юноше и забрал у него гитару. — Хватит мучить инструмент, молодой человек. И наши уши.

На него посмотрели неодобрительно, к тому же парень окончательно смутился и низко опустил голову. Джулиан присел в кресло неподалеку от него и принялся медленно, даже несколько лениво перебирать пальцами струны. По салону разнеслась неторопливая нежная мелодия. Недовольные гримасы сменились заинтересованностью, а потом улыбками.

— Вилла Лобос, — прошептал Вербицкий, — Ария из бразильской бахианы…

Обиженный гитарист тоже поднял голову, с восторгом прислушиваясь.

— Скажите, доктор, — проговорил Дакоста, — есть ли что-либо, чего вы не умеете? Медицина, алхимия, фехтование, теперь — гитара. Что ещё?

— Artes liberales[5], - невинно улыбнулся Хок.

Мальтиец бросил на него острый взгляд.

— Вы, старпом, тоже не перестаёте меня изумлять.

— Он вас просто дразнит, — успокоила его я. — Наверняка, у него в каюте припрятан словарь латинских слов и выражений.

Хок расхохотался, а Дакоста только пожал плечами.

— А зачем нас тут собрали? — прогудел Бомбадил, осторожно пристроившийся на краешке дивана. В мавританской роскоши салона он чувствовал себя неуютно и не знал, куда девать свои огромные руки.

— Вы что, стармех, не видите, что у нас под ногами? — обернулся к нему Вербицкий. — Ковёр. А что бывает, когда начальство вызывает на ковёр?

— Мы что-то не то сделали? — нахмурился Бомбадил.

— Он шутит, — успокоил его Лин и, поднявшись, развернул красивое кресло с прямой спинкой и резными подлокотниками. — Присаживайтесь, командор.

— Благодарю, — улыбнулась я и села. Нежные звуки гитары и движение смуглых пальцев по струнам никак не давали мне сосредоточиться на том, для чего я сюда пришла. — В общем-то, я собрала вас здесь по одной простой причине. Мне просто не хотелось, чтоб вы сидели по своим отсекам и накручивали себя беспокойством из-за неизвестности, ожидающей нас на Гимеле. Если вас что-то волнует, лучше задать вопросы и попытаться найти ответы. Если вы не уверены в успехе, стоит поговорить с теми, кто в нём не сомневается.

— А такие есть? — тихонько спросила Анхела Риварес.

— Есть, — раздался в ответ невозмутимый голос Таро Кацухиро.

— Есть, — подтвердил Белый Волк. — Хотя, наверно, это будет нелегко.

— Если вы уверены в успехе, то, скорее всего, вы чего-то не знаете… — пробормотал Дакоста.

— Хорошо, доктор, — кивнула я, — давайте взглянем в лицо нашим страхам. Что вас тревожит?

— Вы возлагаете большие надежды на то, что звездолёт выдержит любые внешние воздействия. На чём основана эта ваша уверенность? Мы строили этот корабль, основываясь лишь на теоретических расчётах, не зная какие, действительно, опасности могут на него обрушиться. Теперь, столкнувшись с магией, я, например, совсем не уверен, что она не проникнет внутрь звездолёта.

— В баркентине я уверена как в себе, — проговорила я. — Это очень хороший, очень надёжный звездолёт. Он имеет необходимую защиту. Насколько мне известно, даже радоновая защита даёт стопроцентную гарантию от аномального воздействия любой степени. Кроме того, мне известно, что корпус корабля отлит из тиртанской стали, в сплав которой включено около одной десятой процента голубого золота. Внешнее покрытие содержит слой голубого золота толщиной в одну молекулу и аналогичный слой пенелопской слюды. Кроме того, эти узоры на корпусе, насколько мне известно, тоже являются защитными.

— Вы забыли о слое молекулярного серебра, — добавил он. — Но сведения о защитных свойствах этих веществ основаны на легендах.

— Это не только легенды, уж поверьте мне. К тому же, в своё время, вездеход, покрытый слоем голубого золота и такими же росписями, при наличии радоновой защиты, вполне успешно работал в течение нескольких десятилетий в одном из самых аномальных мест Киоты, в пустыне Огненного Глаза. Могу лично засвидетельствовать, что когда всё вокруг превращалось в ад, и отказывала самая надёжная техника, внутри него оставалось совершенно безопасно и даже комфортно.

— И что с ним стало потом, с этим удивительным вездеходом? — поинтересовался Лин.

— Насколько мне известно, он, по-прежнему в полном порядке, стоит в ангаре.

— Почему?

— Потому что ему негде больше бегать, — печально улыбнулась я. — Пустыня Огненного Глаза ушла на дно океана… Благодаря вездеходу, я была этому свидетелем и, как видите, жива. Так что в баркентине я не сомневаюсь, потому и веду вас на Гимел.

— И вы знаете, что нас может там ждать? — спросила Митико Хитомаро.

— Трудно сказать точно. Есть варианты… Мой опыт не так велик. Хотя мне приходилось сталкиваться с боевой магией.

— С боевой магией? — переспросил Вербицкий. — Это как в фильмах фэнтези? Драконы, горгульи, крылатые львы?

— С горгульями я не сталкивалась. А драконы и крылатые львы были на нашей стороне, — припомнила я.

— Шутите? — недоверчиво прищурился он.

Стало тихо, только Джулиан потихоньку наигрывал Аранхуэзский концерт Родриго. Члены экипажа настороженно смотрели на меня.

— Именно это я и хочу вам сказать, — осторожно подбирая слова, проговорила я. — Многие из вас впервые столкнуться с открытым проявлением магии, к тому же это будет магия враждебная. И это будет не кино. Это будет происходить с вами. Возможно, вам покажется, что вы сходите с ума. Может быть, вы готовы будете впасть в панику. Но запомните, что наш противник прекрасно осведомлён о нашей защищённости, пока мы на корабле. А, значит, всё, что он будет предпринимать, скорее всего, будет направлено именно на устрашение, на то, чтоб сбить вас с толку и посеять в ваших душах страх и смятение, сомнение в собственных силах, в вашей способности здраво мыслить и принимать решения. Вам может показаться, что вы столкнулись с чем-то таким, с чем нельзя справиться, потому что это невероятно и ужасно. Но, скорее всего, это будет всего лишь акт запугивания.

— И что нам делать в этой ситуации? — спросил Ис Эрлинг.

— Держать руки подальше от рычагов и клавиш, — ответил за меня Джулиан. — И помнить, что вы в полной безопасности, и рядом есть люди, которые контролируют ситуацию.

— Со временем кто-то из вас привыкнет к необычным вещам, происходящим рядом, — добавила я. — Это очень непростой процесс. Обычно кажется, что съезжаешь с катушек. И если съедешь в нужном направлении, то всё становится привычным и простым. На самом деле просто приходит осознание того, что границ возможного не существует.

— А если не удастся привыкнуть? — настороженно спросил Булатов.

— Тогда эта работа не для вас и по возвращении на Землю вам придётся искать другую, — пожала плечами я. — Но это будет потом. А пока, если чувствуете, что не справляетесь, доложите старшему офицеру и уходите в свою каюту. Потому что нам никто не сможет навредить, если мы сами себе не навредим. Я уверена, что на первых порах наш противник будет именно провоцировать нас на ошибочные действия.

— Я вижу, вы — не теоретик в этих вопросах, командир, — тихо проговорил Дакоста, глядя на меня. — Откуда такие обширные познания в области боевой магии?

— Жизненный опыт, — проговорила я. — Я думаю, что вам известны случаи применения боевой магии, по крайней мере, в военных действиях, в которых принимали участие земляне. Мне пришлось участвовать в обороне Дора на Кронвере в 2310 году.

Они с Бетти Фелтон переглянулись.

— Серьёзно? — проговорила она. — Как вы туда попали?

— Искала приключений на свою голову… — проворчала я.

— И что там было? — спросил Мангуст.

— Ночь ужаса, — вздохнула я. — Сначала просто было очень страшно. Потом появились белые фантомы. Такие бесформенные белёсые фигуры с жуткими лицами, которые длинными призрачными руками хватали людей за горло.

— Жуть, — испуганно пробормотала Митико. — Они душили?

— Нет, они пугали. Люди впадали в панику, хватали себя за шею, падали на пол и катались. Потом правитель Нинфар Прекрасный крикнул, что тени не могут причинить вреда. У него был громкий, хорошо поставленный голос и огромный авторитет среди защитников крепости. После того, как паника прекратилась, тени исчезли. Следом налетели огненные птицы. Это уже было опасно, они могли поджечь город. Птицы представляли собой полотнища огня, настоящего огня, который обрушивался с неба. Здесь уже за дело пришлось взяться Уир, Великой Жрице. Она со своими помощницами взошла на стену. Они распевали заклинания, которые зачаровали птиц и те улетели. Потом с неба сыпались белые змеи со злыми лицами, похожими на человеческие, и длинными острыми зубами. Великая Жрица вызвала из-под земли какую-то огромную тварь, ещё страшнее этих змей, и она их сожрала. Затем налетела синяя туча, которая метала стрелы. Уир направила их в реку. Не успела я порадоваться этому, как оказалось, что все вокруг крепко и сладко спят. Причём один из воинов во сне напал на правителя. Он продолжал нападать даже после того, как ему снесли голову.

— Занятная, видать, была картина, — мрачно пробормотал Мангуст.

— Более чем, — согласилась я. — Этого зомби успокоила опять же Великая Жрица, вонзив в него какой-то особенный кинжал.

— А почему вы не уснули? — подозрительно спросил Винд Эрлинг.

— Хороший вопрос! — рассмеялся Джулиан. — Отвечай…

— Я знаю секрет, как не поддаваться чужой магии, — улыбнулась я. — Я всегда помню, кто я, откуда я, и что моя звезда — это Солнце, а моя сила — это сила Земли и всего человечества.

— Помогает? — серьёзно спросил Булатов.

— Помогает, — кивнула я. — Потом, насколько я помню, из-под земли появились тёмные создания — карлики со своими маленькими острыми стрелами. А потом пришёл Чёрный ужас. Это было самое страшное… Огромный чёрный великан.

— И как вы с ним справились? — спросила Бетти.

— Села в скоростную капсулу и расстреляла его лазером. Это оказалось не сложно. На поверку это был всего лишь очень большой робот.

— Всё это похоже на сказку, — с ухмылкой заметил Вербицкий.

— Тем не менее, полностью совпадает с отчётом звёздного инспектора, который также был очевидцем этих событий, — заметил Дакоста. — Кроме робота, всё остальное — это магия.

— Страшно? — спросила я, окинув взглядом аудиторию.

— Ещё как… — выразил общее мнение Вербицкий.

— Теперь скажите, которая из перечисленных мною магических атак опасна нам, если мы находимся на баркентине с включённой защитой?

Они задумались.

— Ни стрелы, ни огонь, ни змеи нам не опасны, — задумчиво произнёс Белый Волк. — Сон? Мы можем все уснуть?

— Вы что, старший стрелок, способны уснуть на вахте? — сурово поинтересовался Хок.

— Если не забудет, что он на вахте, то не уснет, — усмехнулся Мангуст.

— Значит, не усну, — спокойно кивнул Белый Волк. — Что тогда? Эти белёсые призраки?

— Вряд ли они проникнут на корабль, — возразил Ис Эрлинг. — К тому же, они же были ненастоящие.

— Постарайся не забыть об этом при случае, — фыркнул Вербицкий.

— Я-то не забуду… — успокоил тот.

— Выходит то, о чём вы рассказали, для нас не опасно, — подытожил Белый Волк, — хотя и звучит страшно.

— А выглядело, наверно, ещё страшнее, — добавил Булатов.

— Можно я останусь в каюте? — очень тихо и испуганно спросил Тилли Бом. Он смотрел на меня полными ужаса детскими глазами.

— Конечно, — кивнула я. — И вы, и все кто пожелает…

Над ним никто не смеялся. Я заметила, как вопросительно переглянулись между собой стажёры. Похоже, они в свои силы верили.

— Но мы же не будем постоянно сидеть в звездолёте? — вдруг возмущенно воскликнул Окато. — Иначе, как мы выполним задание?

— Всему своё время, друг мой, — перебирая струны, улыбнулся Джулиан. — Сперва посмотрим, что для нас подготовили наши враги, а потом придумаем, как подпалить им хвост. Самое главное, запомните, чтоб ни случилось, держите руки подальше от пультов, потому что далеко не всё является таким, каким выглядит.

В целом мой план удался. Члены экипажа слегка успокоились, а когда Микки примчался из кухни с двумя подносами на лапах, и вовсе заулыбались. Джулиан попытался вернуть гитару близнецам, но они испуганно замотали головами. Мангуст рассмеялся, забрал инструмент и, присев на краешек резного стула, заиграл что-то восточное и знойное. Я вдруг подумала, что если б это играл кто-то другой, я бы рискнула попросить его станцевать.

Почувствовав, что напряжение в салоне окончательно спало, я сунула руку в карман, нащупала узкую пластинку с вытянутым из секретной базы Звёздной инспекции файлом и задумчиво посмотрела на дверь своей каюты. Страх перед ней прошёл. Теперь это снова была моя каюта. Посмотрев на лица своих подчинённых, наблюдавших за Мангустом, который заставлял воздух звенеть от томных аккордов, я поднялась и направилась к двери.

Войдя в каюту, я увидела Джулиана, который шёл за мной, и Хока, внимательно следившего за нами обоими. Потом он тоже направился следом. Я не стала закрывать дверь и подошла к дивану. Сперва я просто хотела вставить пластинку в паз компьютера и перечитать информацию, но теперь вдруг почувствовала сильную усталость. Я с испугом вспомнила о том, что провела бессонную ночь. Усталость может ухудшить реакцию и снизить быстроту мышления, а мне сейчас, как никогда, была нужна ясная голова.

Лишь увидев мрачное выражение на лице Хока, я поняла, что на самом деле, успокаивая своих подчиненных, я, наконец, дала себе труд подумать о том, какая угроза ожидает нас на Гимеле. А, представив это, я осознала, насколько, действительно, опасен для нас этот спуск на планету. Четырнадцать лет я моталась по Галактике, влезая в распри королей и богов, и поняла лишь одно: зло чертовски непредсказуемо и многолико. Осада Дора на Кронвере оказалась цветочками по сравнению с тёмной волной, захлестнувшей планету к тому моменту, как мне пришлось вернуться туда. Я поняла, что намеренно не стала рассказывать об этом, чтоб не запугать моих детишек окончательно, и у меня возникло чувство, что я их обманула.

Джулиан, войдя в каюту, сразу прошёл к барной стойке и включил кофеварку. На его лице появилось холодное непроницаемое выражение, то самое, которое мне так не нравилось. Именно так, из-под слегка опущенных век он мрачно взирал на своих врагов.

Хок закрыл за собой дверь и остановился напротив меня.

— Ты действительно уверена, что всё будет так просто? — спросил он.

— Ни в чём я не уверена, но мне как-то нужно было их успокоить и настроить на работу.

— Их? — переспросил он. — Только они тебя беспокоят? Но в баркентине ты уверена?

— На все сто, — повторила я.

— Только потому, что ты видела аналогично защищённый вездеход?

— Потому что я наладила контакт со своим кораблем, — честно призналась я. — Потому что я чувствую его, как себя. Он чист и силён. У него светлая душа. Он не подведёт.

— А они? — он мотнул головой в сторону двери.

— Я не знаю, Рауль. Когда речь идет о тёмной магии, ни в чём нельзя быть уверенным. Вспомни, когда ты сам столкнулся с нею в первый раз, что было у тебя в голове?

— Ещё год назад я был не до конца уверен, что я в своём уме… — проговорил он, угрюмо глядя на меня. — Может, ещё ничего и не случится.

— Случится, — возразил Джулиан, доставая из буфета кофейные чашки. — Атака будет, можете мне поверить. Ещё какая…

Хок исподлобья смотрел на него. В этот миг в его взгляде было что-то похожее на неприязнь.

— Ему легче, — словно про себя произнёс он. — Он живёт сразу в двух мирах…

— Думаешь, легче? — с холодной змеиной усмешкой спросил Джулиан.

Мне вдруг показалось, что перед лицом грядущей опасности, с их лиц сползли привычные маски, и я увидела их настоящие лица: Алхимик и Рыцарь, не знающие покоя в своей бесконечной борьбе с Тьмой. По собственному опыту знаю, что эта работа редко способствует смягчению нрава. Но в следующий момент Хок поднял голову и вздохнул:

— Извини, я сказал, не подумав.

— Проехали, — пожал плечами Джулиан и принялся разливать кофе по чашкам.

Хок какое-то время смотрел на него, потом подошёл и взял две чашки.

— Думаю, что ты наиболее компетентен в том, что нас ждёт. Ты можешь представить, как они думают…

— Очень деликатно поставленный вопрос… Хочешь сказать, что мне доступна их злодейская логика?

— Именно это, — Хок принёс одну чашку мне и встал рядом, глядя на Джулиана.

— Что бы я сделал на их месте? Скорее всего, постарался бы сломить волю, запугать, привести в неописуемый ужас, может быть, свести с ума. Они не хуже нас знают, что самое слабое звено здесь — люди. И они попытаются воздействовать именно на них. Поскольку они поняли, что Голос к себе мы не впустим, они, скорее всего, обрушат на звездолёт впечатляющие магические атаки, призванные напугать. Я полностью согласен в этом с Лорой.

— С Дашей, — поправила я. — Кстати, я благодарна тебе. Ты очень помог мне во время этого разговора с экипажем.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся он, а потом перевернул свою чашку на блюдце. — Мне даже интересно, что придумает наш друг Франческо…

Подняв чашку, он начал с интересом изучать рисунки кофейной гущи на её стенках.

— Мне б твои заботы, — проворчал Хок.

— Заботы у нас общие, — напомнила я. — А теперь взгляните на это.

Я сунула, наконец, прозрачную пластинку в паз компьютера и нажала на небольшую кнопку рядом с экраном. Одна из панелей на противоположной стене потемнела, и на ней появился портрет Бартоломео Кортеса в форме звёздного инспектора. Чётким бесстрастным голосом динамик сообщил, что это Морган Кирчмаунт, 2289 года рождения, закончивший специальную космошколу Звёздной инспекции. Далее следовал короткий, но впечатляющий послужной список, в конце которого была указана должность ни много, ни мало, старшего помощника командира флагмана флота Звёздной инспекции крейсера «Месье Роже». Однако в 2321 году инспектор Кирчмаунт исчез, находясь в отпуске на планете Бринтдаун в системе Веги. Обнаружить его местонахождение не удалось, в связи с чем он считается без вести пропавшим. В конце информации было указано, что в случае получения каких-либо сведений о пропавшем инспекторе, следует немедленно сообщить об этом на Землю или в ближайшее отделение Звёздной инспекции.

— А я-то подумал, что у него какое-то странное имя, — проговорил Хок, изумлённо глядя на экран. — Конквистадор какой-то… Выходит, инспектор. Может, он заслан сюда?

Он вопросительно взглянул на меня.

— Нет, — покачала головой я, — информация из базы Инспекции. Она подлинная. Они ничего о нём не знают и продолжают искать.

— Тогда, может, он тоже поддался этому Голосу и?..

— Тогда зачем менять имя? — перебил Джулиан, оторвавшись от изучения дна чашки. — Скорее, находясь на Бринтдауне, он что-то узнал и сунулся, куда его не просят.

— Хотя, он пилот, и вся его карьера прошла на звездолётах, в школе инспекции он получил подготовку, позволяющую ему выполнять и другие функции инспектора, — проговорила я. — Он, наверняка, прошёл специальную психологическую подготовку и имеет навык блокировки сознания. К тому же, курсантам, как правило, прививают чувство глубокого патриотизма, они всецело преданны Земле и Человечеству. Трудно поверить, что инспектор мог переметнуться на сторону тёмных сил.

— В жизни всякое бывает, — холодно напомнил Джулиан и, ещё раз взглянув в чашку, неодобрительно хмыкнул и поставил её в мойку.

— А что это за Бринтдаун в системе Веги? — поинтересовалась я.

Хок присел за компьютер и набрал запрос в информаторий. Вскоре выяснилось, что это небольшая искусственно обжитая планета, на которой обосновались иммигрировавшие с Земли мормоны. Этакий идиллический мирок с зелёными пастбищами, белыми овечками, ветряными мельницами и девушками в белоснежных чепцах. Помимо земледелия и овцеводства, местное население получает доходы и от туризма. Никакого криминала на планете замечено не было. Единственное, что произошло, так это изгнание одной из отступившихся общин с планеты. Мормоны не допускают вмешательства в свои дела извне, однако имелись сведения, что та община впала в какую-то ересь, её члены начали приносить кровавые жертвы, за что и были изгнаны. Они продали свой скот и земли, купили старый большой звездолёт и, распевая гимны, отправились искать мир Света.

— Мир Света, — повторил Хок, задумчиво глядя на живописные равнины маленькой далёкой планеты, изображённые на рекламных плакатах. — Не туда ли направлялся наш друг Франческо со своим божеством?

— Похоже, туда, — пробормотала я, раздумывая над тем, что это нам даёт. Но в это время призывно пискнул мой браслет. Мы вышли на расстояние визуального контакта с Гимелом. — Продолжим потом, а пока, по местам!