Ковчег изгоев

Часть 11

Этот разговор не добавил мне оптимизма. Наверно, будь я не так измотана, я бы порадовалась тому, что у Стэна появился шанс вернуться в нормальное состояние. Но вместо этого я ночью во время дежурства возвращалась к мысли о том, какую сложную проблему придётся решить Джулиану, и какая тяжёлая ответственность легла на его плечи.

Мрачно поглядывая на правый верхний экран, где наш противник уже заканчивал монтаж своей установки климатического контроля, я размышляла о том, что задумал колдун. Возможно, это безобидное сооружение на самом деле станет для нас бластером у виска, а я не могу даже сбить эту штуку, потому что у меня больше нет внешней орудийной системы. И что будет, когда противник поймёт, что мы безоружны? Снова начнёт магические атаки, шабаши у нас под носом? И что мы сможем противопоставить?

Я печально качала головой и возвращалась к созерцанию приборной панели. Всё было в норме. Город красноватой дымкой светился вдали, не проявляя к нам видимого интереса. На сей раз, это меня не огорчало. Мне нужно время свыкнуться с новыми условиями игры, когда у меня под рукой больше нет пушек.

Мысли снова возвращались к Стэну и к проблеме, которая стояла перед нашими врачами. Попробовать помочь ему сейчас, рискуя навредить, если не погубить вовсе, или держать в клетке до возвращения на Землю. Но смогут ли ему помочь там? Станут ли помогать? Крамольная, даже дикая мысль. Конечно, станут! Но это сомнение засело где-то глубоко. Даже у меня, что уж говорить о Джулиане, который видел больше зла, чем добра.

Чтоб отвлечься от тревожных мыслей, я снова занялась диагностикой защитной системы. Всё было в норме. Это итак было ясно, и потому я не слишком обрадовалась. Потом, не забывая следить за экранами и приборами, снова развернула перед собой запутанную схему коммуникаций и принялась рассматривать выпавший участок внешней орудийной системы, в слабой надежде найти какую-нибудь лазейку, чтоб добраться до неё и установить контакт.

Но лазеек не было. Оставалось только удивляться как изящно, даже гениально, решена эта непростая головоломка. И чем больше я вглядывалась в разноцветную паутину линий и пунктиров, тем яснее мне становилось, что этот секрет был спрятан в ней ещё при проектировании корабля, причём спрятан намеренно, как мина замедленного действия. Это укладывалось в общую схему наших предположений. Звездолёт им нужен, чтоб вывезти армию из пространственного мешка, а для этого не нужна орудийная система. Защита может понадобиться, а лазерные пушки совершенно ни к чему. А дальше? Когда они будут на воле, неужели смирятся с тем, что никого не могут уничтожить? Пушки-то неслабые! Система скроена не менее гениально, нежели, секрет у неё внутри, сделана, можно сказать, с любовью. С другой стороны, кто сделал эту систему и встроил секрет, вероятно, и сможет всё исправить. Наверняка, это было им предусмотрено заранее.

Ясно одно, не только часть экипажа, но и кто-то из проектировщиков и строителей звездолёта был связан с нашим противником. А значит, где-то в звездолёте могут быть и другие ловушки и мины.

Я обратилась к киберпилоту и запросила проектную документацию корабля. Как и положено, каждый пакет чертежей и расчётов был дополнен обстоятельной справкой о разработчиках и листом согласований. Внешняя орудийная система была разработана группой инженеров доктора Ника Майлза. Непосредственной компоновкой и коммуникациями занимались Дик Меер и Санди Такей. Система была согласована только руководителем проекта Герхардом Меером.

Я залезла в информационную базу и выяснила, что Дик Меер — сын Герхарда Меера, Санди Такей — его невестка, а Ник Майлз — ее брат. Судя по документам, к полной схеме этого участка коммуникаций имели доступ только эти четверо. За монтаж отвечала Санди Такей. Сложно представить, что остальные трое были здесь ни при чём.

От одной мысли, что главный конструктор «Пилигрима» был заодно с нашими врагами, мне стало не по себе. Хотя и раньше можно было догадаться, что вряд ли удалось бы устроить такую хитрую петлю вокруг одной из основных систем корабля без его ведома. Может, он и был её гениальным автором. А тому, что он был гением, у меня имелось убедительное доказательство в виде баркентины. Только создавал он свой шедевр явно не для нас.

Я снова застучала по сенсорам, выискивая системы, к которым ещё приложили руку эти четверо. Можно было догадаться. Первой всплыла система «Херон». Скорее всего, её нерабочее состояние тоже было частью плана, как и возможность последующей модернизации, которая сделает её эффективной. Очень надеюсь, что наши механики разгадали этот ребус правильно и нашли тот самый ключик, который нужно повернуть, чтоб «Херон» заработал. А то, что ключик существует, стало теперь для меня ясным, как день.

Следующими были, как ни странно, холодильные системы, хотя, возможно, это было случайностью. В этой части работ принимали участие и другие специалисты, в том числе, братья Эрлинги, причём основной частью монтажа руководил Ис. Но не нужно упускать из виду, что, по словам второго помощника Лю, Дэна Кроу поместили в криогенную камеру именно потому, что у холодильников стояла охрана.

И, наконец, именно эта загадочная компания суетилась вокруг алхимической лаборатории и зала пентаграммы, что уже не столько удивило меня, сколько насторожило. На всякий случай я открыла по очереди схемы коммуникаций в этих секторах, но если с холодильниками всё было понятно и в соответствии с законами физики, то вот вокруг лабораторий имелись какие-то странные контуры дополнительных каналов. Причём каналы весьма причудливо переплетались, сливались, разветвлялись, их число в разных местах колебалось от трёх до семи. При всём своём знании техники я не могла понять, что это значит. Цель этих хитросплетений была мне совершенно неясна. Самое интересное, что законтачены эти каналы были на глухой блок, не подключённый к энергетической системе корабля. В технической документации он являлся восьмым резервным блоком аварийного освещения, то есть по определению никак не мог быть задействован в первом полёте. По правде говоря, вероятность того, что он когда-нибудь понадобится, стремилась к нулю. А, значит, и загадочные контуры, скорее всего, не могли быть задействованы экипажем даже случайно.

Дик Меер занимался также системой связи, но здесь всё было слишком прозрачно. Этой частью проекта руководил Роберт Зайдельман. Я его знала давно, когда-то именно он вместе с Глебом Крымовым доводил до совершенства связь на «Эдельвейсе», приводя своей дотошностью в самых мелких деталях моего, мягко говоря, не очень дисциплинированного друга в состояние тихого помешательства.

Санди Такей руководила работами по монтажу системы датчиков жизнеобеспечения и тех самых, которыми сперва так гордился Дакоста. Здесь вполне можно было ожидать подвоха, но на сборке и монтаже трудилась целая рота специалистов, в числе которых были Бомбадил, братья Норги и сержант Бом. Не исключено, что к каким-то датчикам милая Санди и приложила свои ловкие пальчики, но к каким именно, сказать трудно. Самое неприятное, что уж после неё-то их точно никто проверять не стал.

И, наконец, Ник Майлз лично занимался вооружением двух больших вездеходов, стоявших в восьмом ангаре трюма. Разглядывая схему их вооружения, я подумала, что раньше мне бы и в голову не пришло, что такие монстры существуют, а они, оказывается, стоят тихонько у меня в трюме.

— Наверно, он всё-таки, больной… — пробормотала я, брезгливо разглядывая обвешанных оружием бронированных мастодонтов.

Любой из них мог уничтожить небольшой городок этак за четверть часа. Совершенно непонятно, зачем этот ужас на поисково-спасательном звездолёте. Совсем другое дело, если речь идет о флагмане армады завоевателей.

Как ни странно, но после этих открытий я слегка повеселела. У меня появилась цель в жизни: устранить опасность этих ловушек. Я стала соображать, как это сделать, и снова приуныла. На кого в этом деле я могу положиться? Здесь нужны инженеры, а мой единственный техник сидит под домашним арестом за участие в заговоре. Механики? С чего я взяла, что им можно доверять? Потому что их заперли в отсеке на несколько дней, и они сказали, что знают, как заставить «Херон» работать? А, может, они это итак знали, только вот не собираются преподносить этот подарок мне. К тому же холодильники… Это хозяйство находится в полном и абсолютном распоряжении Иса Эрлинга. Если б там было что-то, он должен был давно это заметить. И доложить. Или знать наверняка и молчать, как ни в чём не бывало. Странные ребята эти братья Норги… С чего это командирам кораблей раз за разом избавляться от таких высококлассных специалистов? Наверно, неспроста. А Бомбадил с его лианами? Растения в реакторном находятся тоже с ведома Герхарда Меера. Что это за лианы? Может, они плотоядны в пору цветения?

Все эти мысли снова испортили мне настроение. Труженики на орбите закрывали панелями последние бреши в блестящем корпусе своего творения. Часть рабочих челноков уже уходила обратно к поверхности планеты. Скоро эта штука заработает, и дай Бог, чтоб у нас над головами было действительно мирное небо.

Рассвет налетел стремительно, и небо в самом деле оказалось ясным, безоблачным и нежно лимонным. Вслед за выскользнувшим из-за горизонта светилом в отсек вошёл Окато. Передав ему вахту, я поднялась к себе в каюту, наскоро приняла душ и вызвала Хока и Джулиана.

Мне почему-то казалось, что Джулиан всю ночь не спал, терзаясь своей проблемой. Но он был вполне свеж, без следов бессонной ночи на лице.

— Как спал? — на всякий случай спросила я.

— Крепко и без снов, — пожал плечами он. — Как всегда перед серьёзной операцией. А что?

— Ты решился?

Он молча кивнул и посмотрел на Хока.

— Вечером мы спускались вниз, — пояснил тот. — И знаешь, какую картину застали? Мангуст сидел возле клетки на полу, а рядом с ним лежал Белый Волк в своём зверином обличье. Прямо Маугли с Акелой. Мангуст пояснил, что Белый Волк так лучше понимает, чего хочет Стэн. Ну, а чего он хочет, было ясно и без перевода. Джулиан решил рискнуть, и Дакоста его поддержал. Странно, правда?

— Что странно? — устало спросила я.

— Ну, я думал, что Дакосте куда интереснее было бы привезти домой монстра в виде трофея.

— Зря ты отказываешь ему в нормальных человеческих чувствах, — заметил Джулиан.

— И как вы это сделаете? — спросила я.

— Усыпим, потом трансплантируем в спинной мозг нанокорректор, который постепенно будет производить необходимые изменения на генном уровне. Ну, и установим под кожу несколько датчиков, чтоб следить за его состоянием. Если что-то пойдёт не так, то остановим процесс.

— Это поможет?

— Не знаю, но всё ж хоть какая-то гарантия…

— Ладно, теперь слушайте меня.

И я рассказала им о своих открытиях.

— Холодильники мы проверим и без механиков, — задумчиво произнёс Хок. — Возьму курсантов. Их отбирает кадровая комиссия космофлота, в которую входят ректоры космошкол, так что вряд ли среди них могут быть шпионы. Вездеходы просто задраим в ангаре и обесточим запорные устройства дверей. А вот что делать с этими загадочными контурами вокруг лабораторий? Они не активированы.

— Что будет, если их активировать?

— В контуре создастся умеренное энергетическое напряжение. Это единственное, что я могу сказать, — он обернулся к Джулиану.

— Я не разбираюсь в технике и не знаю, к чему это приведёт, — ответил тот.

— Может, просто демонтировать этот восьмой блок? — предложил Хок.

— Я бы не стал, — возразил Джулиан. — А если это что-то полезное, что они приберегли именно для себя?

— А если эта штука, включится и создаст внутри контура какую-нибудь жуть?

Они оба вопросительно взглянули на меня. Я задумчиво посмотрела на экран своего компьютера, разглядывая схему коммуникаций.

— Просто переключи контуры на третий и четвертый резервные блоки вентиляционной системы.

— А что делать с восьмым?

— Подключи его к системе аварийного освещения. После седьмого резервного блока.

Он задумчиво посмотрел на экран и кивнул.

— Мудро… А главное, в полном соответствии с технической документацией.

— А вот как быть с датчиками, не знаю, — честно призналась я. — Их слишком много, чтоб проверить все.

— Попробую расспросить членов экипажа, какие датчики кто монтировал, — предложил Хок. — Заодно понаблюдаю за их реакцией.

— Хорошо, — кивнула я. — А я посплю пару часов.

— Пару? — переспросил старпом. — Нужно спать минимум восемь часов в сутки.

— После возвращения домой отосплюсь, — я покачала головой, хоть и понимала, что он прав. — А пока хватит и этого. Были времена, когда мне приходилось обходиться без продолжительного сна по семь суток.

— А к чему такие подвиги? — поинтересовался Джулиан. — Всё идёт нормально. Экипаж работает. Рауль полностью контролирует ситуацию. Ничего экстренного не происходит. Кроме того, не забывай, что тебе светит поединок с колдуном. Так что спи, сколько нужно организму. Если что-нибудь случится, тебя разбудят. Счастливых снов…

Он подошёл ко мне и поцеловал в лоб. Голову сразу заполнил туман, и я почувствовала, что у меня едва хватит сил дойти до постели. Сережа Ясенев, мой врач с «Эдельвейса» умел делать так же, правда, без поцелуев… Эту мысль я едва успела додумать по пути в спальню. С ней, видимо, и уснула.

Я проснулась как раз к обеду, но выспалась хорошо и чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Нужно было признать, что поцелуй любимого на сон грядущий — вещь более чем полезная.

В хорошем настроении я пришла в ресторан и села за стол. Уже приступив к трапезе, я заметила, как тихо вокруг. Все сидели, уткнувшись в свои тарелки, изредка бросая взгляды на Джулиана.

— Что происходит? — спросила я, тоже посмотрев на него.

— Ничего, — он покачал головой. — Наверно, экипаж ждёт результата операции, которую сделали Стэну. Но он будет не так скоро. Сначала должен измениться интересующий нас участок генома, только потом он начнёт влиять на всё остальное. Это потребует времени… — он отдернул рукав и посмотрел на экран браслета. — Пока все его показатели в норме.

— Сколько времени это может занять? — спросила я.

— Понятия не имею. Я никогда не делал ничего подобного.

Мы с Хоком быстро переглянулись.

— А если не получится? — нахмурился он.

— Тогда, скорее всего, я лишусь лицензии, — ответил Джулиан.

Я испуганно посмотрела на него. Такой вариант просто не приходил мне в голову. Работа значила для него слишком много, чтоб он мог потерять её. Впрочем, теперь уже говорить что-либо было бессмысленно. Я только вздохнула и перевела взгляд на Хока. Он молча покачал головой.

После обеда я пошла в свой отсек и села перед компьютером. Стыдно признаться, но я думала не о возможных плачевных последствиях этого медицинского эксперимента для Стэна Стаховски, а о том, что, если что-то пойдёт не так, Джулиан может потерять право лечить людей. Возможно, его поведение и было безответственным, об этом могут судить только специалисты, но я знала, что он сделал это для того, чтоб спасти пациента. Но он мог и ошибиться…

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Вошёл Хок. Судя по его лицу, он был обеспокоен и, скорее всего, тем же.

— Что удалось выяснить? — спросила я, опережая его. У меня не было сил обсуждать врачебные ошибки и их последствия.

Хок, похоже, понял всё правильно и с готовностью переключился на другие проблемы.

— Восьмой блок перемонтирован в полном соответствии с технической документацией, — доложил он. — В холодильной камере номер три мы обнаружили несколько чужих контейнеров. Вскрывать не стали, просветили с помощью аппаратуры и вот что обнаружили, — он достал несколько небольших снимков и показал мне. На них было смешение разноцветных пятен, пронизанных странно изогнутым скелетом ящерицы.

— Драконы?

— Пять детёнышей, — деловито кивнул Хок. — В углу восьмой камеры стоит хорошо промороженная горгулья, упакованная в чёрную пленку. Ну, и несколько контейнеров с какими-то снадобьями в стеклянных емкостях в камере четырнадцать, как раз за ящиками с соевым концентратом. Мы проверили схемы камер на соответствие технической документации и выявили отклонения, правда, не бросающиеся в глаза. Один маленький блок, подсоединённый к пульту управления третьей камерой, сможет произвести процесс разморозки в режиме, позволяющем безопасно вывести замороженных рептилий из криогенного сна. Восьмая камера сейчас поддерживает температуру около минус восьмидесяти градусов по Цельсию, несмотря на то, что согласно техпаспорту и трафаретам на дверях, её минимумом является минус сорок. В четырнадцатой камере вентиляционная система может быть подсоединена к вентиляционной системе звездолёта. В подозрительных контейнерах мы нашли что-то похожее на небольшие взрывные устройства.

— И если их активировать, то что-то нехорошее из контейнеров может попасть в вентиляцию звездолёта? Какие-то газы?

— Возможно.

— Ваши действия?

— Грузы мы не трогали. В третьей камере я снял дополнительный блок. Двери восьмой камеры мы усилили и заварили, предварительно переместив грузы, которые могут нам понадобиться, в десятую и одиннадцатую камеры. Выход вентиляции четырнадцатой камеры в общую систему заблокирован намертво. На контейнерах установлены датчики, которые позволят нам узнать, если с ними что-то случится.

— Никаких приёмных устройств для дистанционного управления вы там не нашли?

— Нет, но не надо забывать, что мы не решились их вскрыть, так что это не значит, что их там нет.

— Хорошо, вы всё сделали правильно, — одобрила я. — А что с датчиками?

Он с досадой покачал головой.

— Говорят, что во время монтажа была такая суматоха, что никто толком не помнит, что делали другие. Так, наверно, и есть, учитывая, что датчики установлены во всех без исключения помещениях звездолёта.

— Понятно, — кивнула я. — С этим пока ничего не поделаешь. Дома переберём всё по винтику, а пока… придётся держаться настороже. Что ещё?

— Ничего. На корабле спокойно. Экипаж работает в штатном режиме. Противник никакой активности не проявляет.

— К чему-то готовятся?

Он пожал плечами и сел на диван.

— Кто их знает… Игра вслепую. Они ничего не знают о нас, мы — о них. Я посмотрел сведения, поступающие с их спутников, с наших «стрижей», с зонда, который мы отвели на орбиту. Ничего нового, почти никакой активности. Люди из города всё так же рано утром повалили на работу в поля, а к половине одиннадцатого уже брели на службу в Храм. По улицам ходят вооруженные до зубов блондины, но ни колдуна, ни его подружки не видать. Над городом летают мечехвостые птерозавры. Два самца покрупнее и три самки.

Я с недоумением взглянула на него. Он невесело усмехнулся.

— От нечего делать Булатов послал кибер-информатору запрос с просьбой идентифицировать зверюг. Тот — рад стараться.

— Значит, это не сказочные чудовища?

— Нет. Звероящеры с Дино-Эрде. Между прочим, они находятся под охраной, и вывозить их с родной планеты запрещено.

— Ещё одна забота… — вздохнула я.

— Какая? — нахмурился Хок.

— Возвращать вывезенных контрабандой зверюшек на родину.

— Шутишь?

— Если бы… Почитай на досуге наставление Поисково-спасательного флота Земли. Раздел второй, глава восемь. Но в нашей ситуации это — программа максимум. Единственное, о чём нужно помнить: в драконов не стрелять.

— Господи… — он устало прикрыл глаза рукой. — Как хорошо было при короле Артуре…

— Может быть, но именно с тех времен драконов в Британии почти не осталось… Ладно, старпом, пошли работать. Дел у нас с тобой, как всегда, хватает.

Дел, действительно, было невпроворот. Их всегда можно найти на большом звездолёте, особенно, если очень хочешь отвлечься от тягостных мыслей, а мне хотелось. И я, естественно, работу себе нашла.

Хок, как верный оруженосец, безропотно следовал за мной, всё подмечал, брал на заметку и давал распоряжения подчинённым.

Тревожное известие застало нас в командном отсеке, когда я, сев за свой пульт, принялась проверять наличные запасы материалов, чтоб найти несоответствия, которые могут вывести нас на очередные ловушки.

К моему пульту подошёл Белый Волк и сообщил:

— Началось…

— Что? — спросила я, хотя, можно было и не спрашивать, достаточно было взглянуть на выражение его лица.

— У Стэна… Врачи ушли в камеру карантина, задраили дверь и отключили камеры слежения.

— В камеру карантина? — я обернулась к Хоку. — Они что, не перевели его в медотсек?

— Джулиан сказал, что не хочет его привязывать, — пожал плечами он. — Они просто отвели его в карантинную камеру и там же установили аппаратуру.

— Доктор сказал, что сама по себе операция не сложная, — добавил Белый Волк.

— Значит, беспокоиться не о чем, — я повернулась обратно к пульту, но строчки на экране сливались в непонятное месиво. — Продолжайте работать.

Белый Волк ушёл, это я знала точно. Хок какое-то время молчал, но я знала, что перечень на экране компьютера интересует его ещё меньше, чем меня. Скорее всего, он вообще на него не смотрел.

— Командор, можно вас на два слова? — негромко спросил он.

— Позже, — ответила я, положив пальцы на клавиатуру.

— Сейчас, — возразил он.

Я выразительно посмотрела на него. Он спокойно встретил мой взгляд, но выражение его глаз мне не понравилось. Я поднялась и пошла в свой отсек. Он последовал за мной. По пути, я успела заметить, как настороженно переглянулись между собой находившиеся на мостике Булатов и Вербицкий.

Прикрыв за собой дверь, Хок тут же прижался к ней спиной, словно боялся, что кто-то ворвётся следом и помешает ему говорить.

— Ты мне не доверяешь? — резко спросил он.

— Почему? — опешила я.

— Зачем эта ревизия, да ещё на глазах у членов экипажа? Ты не довольна моей работой? Я что-то делаю не так?

— В чём проблема? — недоумённо спросила я. — Это и моя работа.

— Материальные запасы — это моя работа! — чётко проговорил он. — И второго помощника. С какой стати командиру влезать в эти дела?

— Я всегда занималась этим… — растерянно пожала плечами я. — Я же должна знать, чем располагаю. На «Эдельвейсе» я занималась запасами.

— У тебя что, не было старпома? — раздражённо уточнил он.

— Нет, — покачала головой я, и мне вдруг стало грустно. — У меня был помощник по научной части. Заниматься хозяйством было ниже её достоинства.

— Ниже чего? — пробормотал он.

— Достоинства… — я задумчиво посмотрела в окно. — У меня был старпом по науке. Иногда мне приходилось едва не за шиворот вытаскивать её из каюты, чтоб отправить в лабораторию. Правда, это случалось после нескольких суток напряжённой работы. У меня был старший астронавигатор, который изобретал гениальные устройства, а в это время за курсом следил курсант-стажёр.

— Я думал, что это у нас странный экипаж, — заметил он и сел.

— Остальные великолепно выполняли свою работу, — возразила я, тоже села и посмотрела на него. — У нас действительно странный экипаж, именно поэтому от тебя я желаю видеть безупречную работу. И никаких истерик.

— Экипаж недоволен, — словно не услышав меня, произнёс Хок. — Вся эта история со Стэном и эта рискованная операция только подлили масла в огонь. Оказывается, его здесь любят, насколько они вообще могут кого-то любить. Они не хотят, чтоб он рычал в трюме, но при этом считают, что врачи пошли на неоправданный риск. К тому же Джулиан приказал отключить камеры наблюдения.

— Зачем он это сделал?

Хок пожал плечами, разглядывая книжные полки.

— Может, собирается прибегнуть к магии. А, может, просто не хочет, чтоб кто-то видел то, что может произойти со Стаховски.

— Он бы не стал рисковать, если б не верил в успех, — произнесла я. — Теперь всё в его руках, так что нам остаётся только ждать. Ещё плохие новости?

— Брожение среди членов экипажа. Они ворчат и дуются. Им кажется, что ты не знаешь, что делать дальше.

— Рвутся в бой?

— Они считают, что нужно делать хоть что-то.

— Ты тоже так считаешь?

Он, наконец, взглянул на меня.

— Мы торчим здесь уже, Бог знает сколько, и ничего не делаем. Ты не хочешь, чтоб мы улетали, но и ничего не предпринимаешь. Сколько это будет продолжаться? У тебя есть какой-то план? Честно.

— Нет, у меня нет плана. И я, действительно, не знаю, что делать, если говорить об активных действиях.

— Мы что, будем здесь зимовать?

— А что ты предлагаешь? Послать в город лазутчиков? Мы уже отмели такую возможность. Вывести из трюма этих бронированных уродов и напасть на город? Это, конечно, вариант. У нас, правда, нет солдат, и мы мирный поисково-спасательный звездолёт. Но, допустим, у нас есть пара-тройка ребят, которые умеют стрелять по живым мишеням. Как насчёт противостоящей нам армии и пяти тысяч заложников в городе?

Он медленно закрыл глаза.

— Это всё выматывает. У многих нервы на пределе. Кое-кто готов с перекошенной физиономией броситься в бой, лишь бы закончилось это сидение.

— Мы будем ждать, сколько понадобится.

— Чего ждать?

— Удобного момента для вызова, — я поднялась и подошла к окну. — Я чувствую, что колдун — это ключевая фигура. Как только мы исключим его из расклада, ситуация кардинально изменится. Но чтоб она изменилась в нашу сторону, необходимо выбрать подходящий момент. Мне тоже кажется, что мы бездействуем, и это порой приводит меня в отчаяние. Но я знаю, что что-то сейчас происходит, двигается, меняется. Комбинация перетекает в другую. На этом поле есть и другие игроки. Они сейчас делают свои ходы…

— Ты о Кирчмаунте? — с сомнением спросил Хок. — А если он всё-таки служит да Альбено верой и правдой?

— Я не могу тебе этого объяснить и ни за что не могу ручаться, но брожение сейчас происходит не только здесь, но и там, — я кивнула в сторону города. — Они ведь тоже ничего явно не предпринимают. Мы ждали, что они станут действовать, но их действия после нескольких мощных магических атак слишком активными не назовешь.

— А если они тоже не знают, что делать?

— Неужели? А зачем эта штука на орбите?

— Действительно, зачем?

— Они что-то задумали. И вовремя брошенный вызов может здорово спутать им карты.

— Ты так думаешь?

— Я думаю, что в данный момент мы больше ничего не можем сделать.

Он поднялся и оправил форму.

— Что сказать экипажу?

— Пусть продолжают выполнять свою работу, а в случае, если замучают сомнения, перечитают устав.

— Я скажу им, что ты знаешь, что делаешь, даже если в конце этой истории они меня за это линчуют. И прекрати лезть в мою работу. Это, в конце концов, оскорбительно. На этом звездолёте у тебя есть старпом… Извини за истерику.

Он развернулся и направился к двери.

— Проехали, — невесело усмехнулась я, а когда дверь за ним закрылась, напомнила себе: — Терпение — добродетель…

Поздно вечером я снова заступила на дежурство. Странно было сознавать, что именно этот прошедший день, когда нас ни разу не потревожили наши противники, оказался таким тяжёлым и нервным. Я знала, что вечером многие спускались в трюм и стояли у дверей карантинной камеры, прислушиваясь, несмотря на то, что было ясно, что ни один звук не донесётся из-за закрытых намертво бронированных дверей. Теперь все разбрелись по своим каютам, но, видимо, далеко не все спали. Если в ближайшее время ситуация не изменится, держать экипаж в работоспособном состоянии станет очень трудно.

Уже за полночь я услышала позади шаги и, обернувшись, увидела Джулиана, который медленно подошёл и рухнул в кресло у радиопульта.

— Вечно что-нибудь упущу, — мрачно пробормотал он, глядя на светящуюся дымку города на горизонте. — Не одно, так другое…

— Ты о чём? — насторожилась я.

— О магии и о последовательности событий. Когда человек с помощью магии превращается в монстра, и силы его многократно возрастают, кости становятся толще, мышцы — твёрже, кожа — прочнее, — это одно. Все качественные изменения происходят на фоне возрастающей жизненной энергии, не важно, какого она качества. А потом зверя мы с помощью современной науки превращаем обратно в человека. Кости становятся тоньше, мышцы — мягче, кожа… — он посмотрел на меня, — ну и так далее. И всё это на фоне заметно уменьшающейся жизненной энергии. Человеческий организм может выдержать такую трансформацию?

— Он умер? — прямо спросила я.

— Нет. Только не нужно спрашивать, чего нам это стоило.

— Не буду, если не хочешь. Значит, он жив? Он… вернулся в прежнее состояние?

— Нет. Пока нет. Нам удалось затормозить процесс. Это был единственный шанс спасти его организм от коллапса. И мы спасли. Теперь всё пойдёт не так быстро, но вполне безопасно… — Джулиан кивнул. — Пара недель и он станет человеком. Но поговорить с ним можно будет уже завтра.

— Значит, у тебя получилась? — оживилась я, но моя радость схлынула под его мрачным взглядом. — Вам пришлось прибегнуть к магии?

— Ты обещала не спрашивать… — напомнил он.

— Детали меня не интересуют.

— Детали… — он вздохнул. — Трудно сказать, где заканчивается волшебство и начинается наука. Понимаешь, ангел, трансформация органической материи всегда была одной из излюбленных тем для алхимиков. Все знают, как живое превратить в неживое, а вот неживое — в живое… Суть всего — та самая жизненная энергия. А алхимики, в основном, обходились без заклинаний и ритуалов, они смешивали, плавили, перегоняли, снова смешивали, охлаждали, измельчали, прокаливали. Опыты, после которых в реторте зарождалось нечто, что дышит и чувствует. И это лишь цепь химических реакций, а не акт божественного творения. Нет ли в подобных экспериментах греха?

— Я не верю в то, что Парацельсу удалось создать гомункулуса, — заметила я.

— Есть многое такое, друг Горацио… — пробормотал он и поднялся. — Пойду спать. Утром нужно будет провести исследования и выяснить, что же всё-таки было заблокировано в его геноме…

— Джулиан, — окликнула я его, — чью жизненную энергию вы использовали, чтоб поддержать его при трансформации?

Он пожал плечами.

— Разве ты не догадалась? — и сам лишь на мгновение опередил мою догадку. — Естественно, мою.

Он ушёл, а я молча смотрела ему вслед. Всё обошлось, и Стэн был спасён, но легче мне от этого почему-то не стало.

Утром я пошла в его каюту. Он крепко спал. Мне тоже нужно было поспать после вахты, но вместо этого я развернулась и вышла. Я была уверена, что рядом с ним мне уснуть всё равно не удастся.

Добравшись до постели в своей каюте, я легла и почти тут же уснула. Проснулась ближе к обеду. Приняв душ и приведя себя в порядок, я отправилась в ресторан. Джулиана там не было. Хок задумчиво посмотрел на его пустующее место, а потом обернулся туда, где сидел Дакоста. Тот тоже смотрел на стул Джулиана.

— Он лёг спать уже ночью, и был крайне измотан, — пояснила я старпому. — Наверно, ещё спит.

Хок кивнул и занялся едой. Мы обедали молча, хотя в ресторане царило оживление. Из доносившихся до меня обрывков разговоров было ясно, что ещё утром Дакоста объявил экипажу, что со Стэном всё в порядке. Напряжение спало, хоть и ненадолго.

Дакоста поднялся из-за стола и, бросив салфетку рядом с прибором, подошёл к нам.

— Добрый день, командоры, — произнёс он, и я вдруг подумала, что уставное обращение теперь звучит у него совершенно привычно, словно, он всю жизнь прослужил в космофлоте. — Я хотел узнать, как себя чувствует доктор МакЛарен.

— Я полагаю, что он ещё спит, — ответила я. — Ночью у него был измученный вид.

— Неудивительно, — Дакоста посмотрел на пустой стул и, придвинув к столу другой, сел рядом с нами. — То, что он сделал, отняло у него слишком много сил. Я полагаю, больше, чем те, которыми бы мог располагать обычный человек.

— О чём вы? — поднял голову Хок.

— Так, мысли вслух, — пробормотал Дакоста. — Он в чём-то прав, я — книжный мальчик. Я много читал, но то, что я делал — это в основном лишь химические опыты. Ничего такого, что нельзя было бы объяснить с позиции современной науки. Знаете, на самом деле это нелегко, в течение долгих лет изучать науку, так круто замешанную на ошибках и обмане. Как часто, отдав месяцы разгадке очередного таинственного текста, вдруг получаешь вместо философского камня очищенный фосфор, а вместо золота — окрашенную в жёлтый цвет твёрдую ртуть. Очень сложно не отчаяться и не принять распространённую точку зрения на алхимию, как на лженауку.

Хок усмехнулся:

— До нас было сказано:

— Верно, — невесело усмехнулся мальтиец, — Себастьян Бранд написал эти строки на рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков. Что уж говорить о наших днях, когда любой металл можно превратить в золото путём цепи ядерных реакций. Этажом выше в лаборатории как раз есть подходящий агрегат. Вот и приходится быть преданным своей науке не благодаря, а вопреки.

— Зачем? — Хок откинулся на спинку стула. — Никогда не видел проку в алхимии. Особенно теперь, когда все её цели достигнуты иными вполне объяснимыми путями.

— Вы не понимаете сути алхимии, старпом, — неожиданно мягко произнёс Дакоста. — Алхимия — это не просто наука о путях трансформации материи. Настоящий алхимик всегда жаждал не богатства и славы, а достижения иных, более высоких целей. Согласно многим источникам алхимики, добывшие философский камень, чаще всего жили в нищете и не гнушались этим. Алхимия, против распространенного мнения, наука не дьявольская, а божественная. Алхимик работал с молитвой, многие его знания и идеи почерпнуты в Священном писании. Многодневные упорные размышления над сутью вещей граничили со столь любезной вам трансцендентальной медитацией. Именно благодаря этому алхимия являлась также наукой о путях трансформации духа. Не забывайте, что Святой Фома Аквинский был не только теологом и философом, но и знаменитым алхимиком. И именно это поддерживало меня среди многих неудач. Кстати, МакЛарен вчера признался, что его кумиром когда-то был небезызвестный Филипп Аврелий Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, принявший имя Парацельс. Он был не только гениальным врачом и естествоиспытателем, но и выдающимся алхимиком.

— Против Парацельса я ничего не имею, — поднял руки Хок.

Дакоста вздохнул и перевёл взгляд на меня.

— Вчера, командор, я, наконец, получил награду за свою верность, потому что увидел то, что может алхимия в сочетании с магией, и что неподвластно современной науке. И этим я обязан доктору МакЛарену.

— Что вчера произошло? — я невольно подалась к нему. — Я видела его ночью, но то, что он говорил, было слишком путано. Что-то о превращении неживой материи в живую.

— Пустые мечты… — покачал головой Дакоста. — Жизнь — суть творение Господа, а, значит, лишь ему дана сила и воля даровать жизнь. Ещё в древности было известно, что жизнь — есть некая чистая энергия, дарованная свыше. И, согласно некоторым источникам, созданные в древности искусственные существа были либо роботами, то есть хорошо сделанными системами обычных механизмов, либо, они являлись живыми существами, но созданными путём переливания в них жизненной силы их создателей.

— Каким же образом происходило переливание этой жизненной энергии? — уточнила я.

— Вы верно уловили суть вопроса. Именно это является самым главным. Сейчас наукой найдены способы выделения и переливания жизненной силы. Это чистая теория и лабораторные исследования. Слишком велик риск злоупотребления этим знанием. На нашем звездолёте такой аппаратуры нет, и быть не может. Вчера, когда у Стаховски затрещали кости, и вскипела кровь, а датчики показали, что он на грани полного истощения, которое наступит в течение ближайших трёх минут, после чего его организм исчерпает стремительно иссякающие резервы, и он погибнет, у меня опустились руки.

— Не в первый раз, — заметил Хок.

— Некорректно, но справедливо, — пожал плечами Дакоста. — Но я, действительно не знал, что делать. Таких случаев нет в учебниках. Они не описываются в научных журналах. Традиционная медицина не лечит таких больных, у этой болезни даже нет названия… Нужно отдать должное вашему другу, старпом. Его замешательство длилось не более тридцати секунд. После этого он просто вырвал все провода, подсоединённые к телу Стаховски, из гнезд системы жизнеобеспечения и начал подключать их к прибору, не имеющему никакого отношения к медицине. Это был калорифер. После этого он открыл свой чемоданчик, давно вызывающий мой интерес, достал оттуда ряд предметов явно оккультного и алхимического назначения, снял панель с калорифера и подсоединил всё это к его внутренней системе. На это у него ушло ещё тридцать секунд. Ещё двадцать — на смешивание каких-то веществ в миниатюрной реторте. Смесь была залита на место слитого на пол охладителя. После этого он очень быстро подсоединил к себе контакты биостимулятора, а входной шнур — к розетке калорифера. После этого он сел в кресло и закрыл глаза…

— Что было дальше? — спокойно спросила я.

— Вот этого я и не понял, — тихо произнёс Дакоста. — Ни один из приборов не был подключён к источникам питания. Аккумуляторы биостимулятора дают энергии не больше, чем нужно для питания электронного будильника. Но, судя по показаниям на табло, через созданную систему хлынул огромный поток энергии. Жизненные показания пациента нормализовались, несмотря на то, что процесс трансформации происходил всё так же бурно. Я понимал, что это может истощить донора, так же как и пациента, поэтому мне пришлось действовать достаточно быстро. Ещё вчера вечером мы обсуждали варианты замедления процесса, но так и не нашли оптимального. Теперь же мне вспомнился способ, который предлагал МакЛарен, отвергнутый мною из-за кажущейся простоты. Я выбрал его только потому, что ни на что другое уже не было времени. И он сработал. Процесс постепенно замедлился, и теперь, при грамотном поддержании Стэна с помощью имеющихся у нас в наличии лекарственных препаратов, он сам прекрасно справится с трансформацией. Вот и всё. Доктор же после этого спокойно разобрал свой прибор, убрал в чемоданчик амулеты, трубки и реторту, предварительно вылив её содержимое в утилизатор, попросил меня ещё часок проследить за состоянием больного и ушёл.

— Теперь я понимаю, почему он отключил камеру слежения, — вздохнул Хок. — Калорифер и алхимические причиндалы… Если кто-то узнает, его лишат лицензии.

— Никто не узнает, — покачал головой Дакоста. — Я не собираюсь никому ничего рассказывать. В данном случае важен результат. Стаховски жив, и это — главное. А я убедился в том, что один из самых загадочных секретов алхимии, связанный с перемещением жизненной энергии в другое тело, не является всего лишь красивой легендой. Правда, у меня всё-таки возник ещё один вопрос. Откуда у него столько этой энергии?

Мы с Хоком быстро переглянулись. Дакоста переводил внимательный взгляд с меня на него.

— Сколько минут он вам отыграл? — наконец спросил Хок.

— В общей сложности почти девять минут. Если б вы видели, как выкручивало Стаховски, вы бы поняли, что донор в этом случае просто не мог остаться в живых.

— С вашего позволения, — Хок быстро поднялся из-за стола, — я схожу, проверю, как у него дела, — он направился к выходу, крикнув по дороге вылетевшему из кухни Микки с подносом: — Кофе через полчаса на мостик!

Плюшевый официант остановился и вскинул лапу к воображаемому козырьку, после чего почесал за ухом и подъехал к нашему столику. Пока он расставлял чашки и кофейник, Дакоста задумчиво смотрел на меня.

— Может, дело в этих амулетах или трубках? — пожала плечами я. — Может, они увеличивают проходящую через них энергию? А что говорит Бетти?

— Она считает, что переливание жизненной энергии — это выдумки. А из области алхимии её интересуют только кулинарные рецепты. Она не знает.

— Я тоже, — с облегчением кивнула я. — Ваш рассказ привёл меня в замешательство. Если б это всё рассказал мне кто-то другой, то я бы решила, что это шутка. Я и сейчас не до конца могу принять ваш рассказ за истину… Нет, я не думаю, что это ваши фантазии. Просто, такое нервное напряжение, сложная операция, ответственность за больного… — я быстро выпила свой кофе и встала. — Думаю, что когда доктор МакЛарен проснётся, вы побеседуете, и всё разъяснится. Главное, не относитесь ко всей этой странной истории слишком серьёзно. И у вас усталый вид, доктор, вам нужно отдохнуть.

— Конечно, — бледно улыбнулся он и взял с блюдца свою чашку.

Уже повернувшись к нему спиной, я услышала, как он пробормотал:

— Добро пожаловать в стадо священных коров…

Джулиан проспал больше суток. Меня уже начало беспокоить, что он никак не реагирует на голоса рядом с ним. На исходе суток Хок попытался его разбудить, но это не увенчалось успехом, после чего мне пришлось пригласить Дакосту. Тот обследовал его с помощью переносного медкибера и сказал, что не находит никаких отклонений, потом сделал Джулиану инъекцию биовитала, надел на его руку уже знакомый мне белый браслет биокорректора и ушёл, пообещав зайти через несколько часов. Но Джулиан проснулся раньше.

Я вернулась с ночной вахты и увидела, что он лежит, с интересом разглядывая потолок.

— Как ты? — спросила я, подсев рядом на постель и взяв его руку в ладони.

— Нормально. Сколько я спал?

— Почти тридцать часов. Дакоста вколол тебе два кубика биовитала и надел вон ту штуку.

— Правильно и сделал, — Джулиан с удовольствием потянулся и снял с руки биокорректор. — Я чувствую себя просто великолепно. Нас по-прежнему не тревожат?

— Враги забыли о нашем существовании.

— Скорее, смирились с ним, — поправил он. — Хотя вряд ли… Как Стэн?

— Дакоста говорит, что нормально, но никого к нему не пускает.

— Возможно, этого хочет сам Стэн, — он приподнялся и сел: — Пора вставать. У меня много дел. А тебе не мешает выспаться после смены.

— Я подумаю над этим, — кивнула я, задумчиво глядя на него. — Дакоста рассказал нам с Раулем о калорифере.

— Так и знал, что он проболтается, — с досадой щёлкнул пальцами Джулиан. — Вообще-то в идеале для этого нужен был тостер, но его не оказалось под рукой.

— Это была магия? — поинтересовалась я, пропустив его шутку мимо ушей.

— Обычный набор ингредиентов, — пожал плечами он. — Щепотка магии, алхимии на кончике ножа, бытовой прибор, полчашки древних знаний, полфунта отчаяния и унция чувства юмора. Всё это быстро замешивается в безвыходном положении и прогревается до готовности на неуёмном желании спасти пациента. Снадобье готово. Принять залпом, не запивая, и молиться, чтоб помогло.

— Похоже, ничего более вразумительного об этом таинственном деянии я от тебя не услышу, — констатировала я.

— Нет, — подтвердил он, откинул одеяло, поцеловал меня в щёку и, соскочив с кровати, направился в ванну.

— Ну и ладно… — пробормотала я.

Прислушиваясь к шуму воды в душе, я стащила с себя форму, забралась под одеяло на нагретое местечко и к тому моменту, когда он вернулся, уже уснула.

Благодаря временному затишью, работы на звездолёте было не так много. Найти можно было сколько угодно, но это если её искать. Хок трудился в поте лица, находя для членов экипажа всё новые занятия и не давая им расслабиться настолько, чтоб приглушённое ворчание переросло в явные проявления недовольства.

Мне не давал расслабиться Таро. После первого поединка, столь грубо прерванного противомагической защитой звездолёта, он ежедневно затаскивал меня в спортзал, утверждая, что каждый свободный час должен быть использован для подготовки к грядущему бою с колдуном.

Фехтование с ним напоминало мне бег по пересечённой местности с мухобойкой в руках в попытке прихлопнуть осу. Его фигуры высшего пилотажа под потолком зала не вписывались в привычную для меня схему боя. Не то, чтоб мне не приходилось сражаться с летающими соперниками, бывало, и не раз. Но вся проблема была как раз в том, что он не летал, а прыгал и при этом с лёгкостью менял скорость и направление движения, а иногда просто зависал над полом вне досягаемости моего меча. По этой причине траектория его прыжка, как и его последующие действия, становились совершенно непредсказуемыми. Логику в его поведении искать было бесполезно. Он прекрасно понимал, что логика позволяет проследить его планы, и потому предпочитал действовать спонтанно даже для себя. А если он сам не знал, что сотворит в следующий момент, как об этом могла догадаться я? Мне, наконец, стало понятно, почему он так долго продержался на этой планете.

Лишь на третий день у меня что-то начало получаться. В какой-то момент я так устала от напряжённого ожидания его очередной выходки, что просто отключила сознание, а дальше у меня возникло чувство, похожее на то, что я испытывала, когда мысленно соединялась с ведомым мною кораблем. Только теперь я как-то соединилась с Таро и позволила ему вести меня. После этого мои действия стали куда успешнее, и я уже могла отражать и даже предупреждать его внезапные атаки.

Сперва он слегка смутился, но это ничуть не помешало ему продолжать поединок так же тонко и опасно. Мне же удалось не только продержаться достаточно долго, но и добиться убедительной ничьей.

Это случилось именно в тот день, когда Джулиан проснулся после своего долгого сна. Я не видела его с утра, и мне хотелось его увидеть. К тому же неплохо было бы хоть раз в день появиться в командном отсеке. Именно поэтому, добившись успеха, я спокойно повесила меч на стену и взялась за полотенце, намереваясь отправиться в душ.

Таро внимательно смотрел на меня своими чёрными, холодными глазами, но ничего не сказал. Мне даже стало немного обидно, хотя ждать от него похвал было глупо. Оправившись от болезни, он снова стал прежним невыносимым, заносчивым и злым Таро, которого я знала с детства.

— Тебя не очень нервирует это ожидание? — поинтересовалась я, задержавшись на минуту в зале.

— Нет, — ответил он. — Я понимаю, что оно неизбежно. Ты ещё не готова к поединку.

— И когда ж я, по-твоему, буду готова?

— Никогда, — он повесил свой меч на крючья и задвинул стенную панель.

Я задумчиво посмотрела на него.

— Тогда зачем нужны все эти тренировки?

— Чтоб ты смогла продержаться достаточно долго, и найти выход из создавшегося положения. Насколько я понял, ты, как и колдун, не можешь уклониться от этого боя?

— Нет.

— Победить ты тоже не сможешь. Значит, тебе придётся придумать, как вступить в поединок и не проиграть его. Я всего лишь пытаюсь обеспечить тебе несколько очков форы.

— Спасибо… друг, — проворчала я и пошла в душ.

И уже по дороге туда твердо решила, что лучшим и единственно приемлемым для меня выходом будет победить колдуна.

Джулиана я нашла в карантинном блоке, набитом всяким медицинским оборудованием. Дакоста впустил меня без возражений, и я вошла в небольшую бронированную камеру трюма, приспособленную под палату интенсивной терапии.

Один угол блока был отделён прозрачной сверхпрочной стеной, за которой стояла обычная складная койка, по-армейски застеленная походным одеялом. В центре размещалось жутковатое кресло с множеством каких-то проводов и эластичных трубок. Над креслом в пространстве висел белый выгнутый, как линза, диск, который медленно вращался, изменяя угол наклона. Из него то и дело появлялись тонкие спицы с зондами на концах, объективы, загадочные приборчики, похожие на свернувшихся в клубок перламутровых ёжиков. В кресле сидел Стэн Стаховски и мрачновато посматривал на диск. Он не был привязан, только несколько проводов были прикреплены к его вискам, груди и лежащим на подлокотниках запястьям.

Это был действительно Стэн, а не то жуткое чудовище, что я видела в последний раз. Хотя его руки, ноги, череп и грудная клетка по-прежнему были деформированы и слишком велики, он уже больше был похож на человека, чем на что-то ещё. Увидев меня, он сдержанно кивнул. Лицо его стало почти прежним, если не считать остатков чешуйчатой сетки на скулах и висках и вертикальных щелей зрачков.

Кресло, в котором он сидел, стояло перед небольшим пультом, по бокам которого и над ним на легких штангах располагались тонкие полупрозрачные экраны, испещренные быстро меняющимися символами и диаграммами. За пультом сидел Джулиан в накинутом на форму госпитальера белом халате.

Дакоста молча указал мне на второе кресло чуть в стороне, к счастью, не оснащенное всеми этими проводами и трубками, а сам присел на ещё одну койку, стоявшую справа от пульта.

— Я не помешаю? — осторожно спросила я, поглядывая на Стэна.

Мне показалось, что прогресс в его излечении явный. Несмотря на оставшиеся признаки монстра, он снова стал вполне симпатичным парнем.

— Нет, мы уже заканчиваем, — ответил Джулиан.

— Что, доктор?.. — рыкнул Стэн низким надтреснутым басом.

Джулиан, всё так же глядя на экраны, прошёлся пальцами по клавиатуре, а потом забарабанил ими по панели сбоку, читая информацию, выданную компьютером.

— Ну… — наконец произнёс он. — Могло быть и хуже.

Щёлкнув по кнопке на пульте, он проследил, как из паза печатающего устройства выполз белый пластиковый лист и, подхватив его, перекинул Дакосте. Тот углубился в чтение.

— Доктор… — снова прорычал Стэн, не отрывая взгляда от Джулиана. В этом рыке слышалась скорее мольба, чем угроза.

— Простите, — Джулиан повернулся к нему. — Не волнуйтесь. Процесс идёт нормально. Как я и говорил, через десять дней все признаки мутации от внешнего вида до внутриклеточного уровня исчезнут. Но вас, более, интересует, чего вам это будет стоить. Как вы знаете, в течение нескольких дней эта машина занималась расшифровкой вашего генома, а после — анализом и систематизацией данных. Сегодня мы ознакомились с результатами этой работы и установили, что у вас имелись три врожденные патологии, которые и были заблокированы искусственным путём. Об одной вы знаете — это стабильность вашего генома. Высвободив её, мы добились восстановления вашего генома в первоначальном виде. Но вместе с человеческим организмом, к сожалению, будут возвращены и две другие патологии. Первая не слишком серьёзна. Она встречается часто и почти никогда не лечится путём генетической коррекции, поскольку есть другие действенные методы. У вас явная склонность к респираторным заболеваниям. Но, учитывая, что ваш организм закалён и обладает сильным иммунитетом, на этот счёт можно не беспокоиться.

— Только советую забыть о напитках из холодильника и воде со льдом, — вставил Дакоста.

— Справедливо, — кивнул Джулиан. — Но об этом мы поговорим позже. С другой патологией несколько хуже. Судя по всему, ваш организм плохо усваивает кальций.

Стэн непонимающе взглянул на него.

— Это серьёзно, — произнёс Джулиан. — Насколько велика проблема, мы определим после окончания трансформации, а пока скажу, что кальций — это, прежде всего, основной элемент, из которого состоит костная система, и его недостаток ведёт к хрупкости костей.

Стэн неожиданно дёрнулся и зарычал. Один из контактов слетел с его запястья, и он начал лихорадочно цеплять его на место, что-то возбуждённо ворча.

— Оставьте, — Джулиан поднялся и вышел из-за пульта. Подойдя к Стэну, он начал снимать с его тела контакты. — Я всё понимаю. Вы стрелок, для вас ломкость костей — катастрофа, потому что любая перегрузка приведёт к травме, и вы не только не сможете выполнять свою работу, но и окажетесь обузой для товарищей. Я правильно понял то, что вы сказали?

Стэн кивнул.

— Послушайте, возможно, всё не так страшно. Ещё рано говорить о столь плачевных результатах. Во-первых, кальций всё-таки будет усваиваться, хоть и не так активно, как у других людей. Это значит, что его недостаток можно будет восполнять искусственным путём. Вы в детстве наверняка не получали достаточно молочных продуктов?

Стэн с отвращением мотнул головой.

— Придётся их полюбить, друг мой, — безапелляционным тоном произнёс Джулиан. — Во-вторых, существуют препараты, которые улучшают усвоение кальция, но об этом мы тоже подумаем позже.

— Наверно придётся ввести приём препаратов органического кальция, — снова встрял Дакоста. — С фосфором и витамином Д³.

— Да, — кивнул Джулиан. — У нас есть амарант?

— Конечно!

— В сухом виде добавлять в пищу вместе с остальными препаратами. Для начала хватит, а там посмотрим.

Дакоста с готовностью кивнул. Джулиан посмотрел в глаза Стэну и положил руку на его бугристое от мышц плечо.

— Не беспокойтесь. Самое страшное для вас позади. А с остальным мы как-нибудь справимся.

Он улыбнулся той спокойной и даже беспечной улыбкой, которую я видела на его лице только тогда, когда он был уверен, что у его пациента теперь всё будет замечательно. Потом скинул халат и бросил его на пульт.

— Доктор, вы побудете с пациентом, пока мы с командиром сходим выпить по чашечке кофе? — обернулся он к мальтийцу.

— С удовольствием, — усмехнулся тот. — Мы с ним сыграем в шахматы… или в морской бой.

Те двадцать с небольшим минут, которые мы провели вместе в его кабинете, Джулиан потратил на то, чтоб окончательно успокоить меня относительно будущего Стэна. Он варил кофе, объясняя мне, что вскрывшиеся патологии при современном уровне развития медицины не представляют абсолютно никакой угрозы не только жизни Стаховски, но и его профессиональной деятельности. Он щедро пересыпал свою речь сложными медицинскими терминами, но мне удалось понять, что, если на то будет моя высочайшая воля, парень без проблем может быть восстановлен в составе экипажа баркентины в прежней должности.

Если б я знала, что ждёт нас вскоре, я бы поняла, что те несколько минут, что мы пили кофе, сидя на белом диване в комнате, залитой солнечным светом, мне нужно было посвятить чему-то более важному, нежели вопросам, которые у меня возникли после его объяснений. Но я не знала и потому принялась дотошно выяснять какие-то совершенно незначительные детали. Джулиан терпеливо и обстоятельно отвечал, а потом, поцеловав меня на прощание, ушёл обратно к своему пациенту. А я довольная и успокоенная пошла по своим делам, даже не подозревая, что на самом деле именно сейчас и заканчивается непродолжительное затишье.

Тем не менее, его последние часы вовсе не были насыщены предгрозовым напряжением, готовым разрешиться раскатами грома и сверканием молний. На свою ночную вахту я пришла в почти умиротворённом настроении, предчувствуя, что на этот раз нас снова никто не потревожит.

Именно поэтому, заметив краем глаза чёрную фигуру в отсеке, я была скорее удивлена, чем встревожена. У меня даже мелькнула мысль, что это опять чей-то призрак, но, резко развернувшись вместе с креслом, я увидела, что это Джулиан.

На нём был чёрный свитер из тонкой шерсти и такие же чёрные брюки. С улыбкой он подошёл ближе и, бросив на дальнее кресло большую холщёвую сумку на длинном ремне, сел за соседний пульт.

— Как Стэн? — на всякий случай спросила я, наконец, ощутив тревогу в связи с его внезапным появлением на мостике среди ночи, да ещё в штатском.

— Полный порядок, — кивнул он, с рассеянной улыбкой изучая верхние экраны, где поблескивали несколько орбитальных спутников, включая климатическую станцию. — Я ведь говорил, что теперь ему уже ничто не угрожает. Дакоста вполне справится с дальнейшим наблюдением и сможет при необходимости скорректировать процесс.

— Почему Дакоста? — ещё больше насторожилась я. — И что в этой сумке?

Он обернулся, и какое-то время разглядывал её, словно видел впервые.

— Синий камень, который ты так любезно нашла для меня, — наконец, ответил он. — Кое-какие травы, минералы, и несколько предметов, назначение которых слишком долго и трудно объяснять. — Джулиан перевёл взгляд на меня. — Я ухожу в горы. Пора найти и забрать жезл. Я знаю, как это можно сделать, и теперь уверен, что у меня получится.

— Честно говоря, я искала камень по твоей просьбе вовсе не для того, чтоб ты применил его для этих целей… — пробормотала я.

— Знаю, знаю, ангел, — вздохнул он, — но это не обсуждается. Я долго размышлял над создавшейся ситуацией, порылся в библиотеке мальтийца, в своей памяти, кое-что сопоставил. И пришёл к выводу, что нужно забрать жезл. Именно это позволит вывести божество из нашего расклада.

— Ты пользовался моими картами? — прищурилась я.

— Это мои карты, — в который уже раз возразил он. — Или, если хочешь, наши карты. У меня столько же прав пользоваться ими, сколько и у тебя, и я делаю это с не меньшим успехом. Так или иначе, но карты подтвердили мою догадку. Божество тесно связано с жезлом. Не будет жезла, не будет и божества.

Я лихорадочно соображала, пытаясь придумать контраргументы. Судя по всему, он не собирался говорить мне о том, что достал магические карты, которые уже дважды предсказывали нам развязку довольно запутанных ситуаций. Раньше карты вытягивала я, потому что на моей руке был перстень с кристаллом истины. Но у Джулиана был свой магический перстень, доставшийся ему от далеких предков, и этот перстень также давал власть над картами. Карты говорили правду, в этом я уже имела возможность убедиться. И, затеяв выяснение отношений по поводу того, что он взял карты без моего ведома, я сама заставила его выдать довольно серьёзный аргумент, подтверждающий его правоту.

Мне не хотелось, чтоб он уходил, но я сама дала слово, что если возникнут обстоятельства, связанные с его предназначением, я не стану мешать. Он Алхимик. Игрушки Тьмы — это его компетенция, и вставать между ним и предметом его интереса было, по меньшей мере, бесполезно.

— Как ты собираешься это сделать? — спросила я.

— С помощью одного старинного обряда, — нехотя ответил он. — Я не могу объяснить его суть. Это не столько ритуал, сколько духовно-ментальное действо.

— Это очень опасно?

— Трудно сказать… — он неопределённо пожал плечами. — Я не знаю, с чем могу столкнуться, если что-то пойдет не так. В любом случае, я должен забрать из тайника жезл. И неплохо было бы вернуться обратно. Обещаю, что я сделаю всё, чтоб вернуться. Поверь, я могу многое.

Он старался меня успокоить, но при этом не хотел обманывать. Значит, это опасно.

— Это будет продолжаться долго? — снова спросила я.

— Мне это не известно. В иных измерениях время течёт по другому. Не стану говорить, что потороплюсь, поскольку спешить в таких делах рискованно, но и задерживаться сверх необходимого я там не стану.

— То есть ты ничего конкретного сказать не можешь?

— Я не знаю, ангел… — тихо произнёс он. — В любом случае, я вернулся через столько веков вовсе не для того, чтоб снова тебя оставить.

— В прошлый раз ты тоже обещал вернуться… — пробормотала я и тут же прикусила язык, расслышав в своём голосе обиженный и печальный тон маленькой пастушки, провожавшей своего любимого. Это было в шестнадцатом веке, и до этого я не желала признавать, что это было со мной.

— Если ты помнишь, дитя мое, я исполнил обещание, — ласково напомнил он. — Хотя и опоздал…

Его взгляд вдруг стал напряжённым. Он вспомнил о том, что вскоре мне придётся выполнить своё предназначение и вступить в поединок с колдуном. Наверняка, мысль о том, что он может опоздать и на этот раз, привела его в ужас.

— Я справлюсь, — прошептала я.

Джулиан соскользнул с кресла и опустился на колени у моих ног, взяв мои руки в свои ладони.

— Я должен идти, ангел. Это нужно и для твоей победы. Но я обещаю вернуться и постараюсь не опоздать на этот раз.

— Только не спеши, — попросила я. — Береги себя. И да поможет тебе Бог…

Я поцеловала его. Он поднялся и взял свою сумку.

— Мне кажется, что скоро всё закрутится, и повернуть время вспять не сможем ни мы, ни они, — проговорил он задумчиво. — Так что нужно идти вперёд и только вперёд. Не отступай ни в коем случае. Постарайся быть хотя бы на шаг впереди врагов. И готовься к их гневу. Потеряв жезл, они придут в ярость.

— Нам будет сложно без второго врача, — не к месту заметила я.

Он усмехнулся.

— Мальтиец справится. Он делает всё меньше ошибок, к тому же стал почти ручной.

— Ты думаешь, он искренне встал на нашу сторону?

— Он и был на нашей стороне, только не знал об этом. Теперь он это осознал. И ему нравится, когда к нему хорошо относятся. Он хороший парень, просто получил несколько необычное воспитание. Ему можно доверять.

Он перекинул ремень сумки через плечо и посмотрел на верхний экран.

— Дать тебе вездеход? — спросила я.

Он молча покачал головой.

— Я на своих двоих. Долечу в два счёта. Не нужно даже открывать люк, чтоб выпустить меня. Защита для меня — не преграда…

— Опять эти крылья, — простонала я, вспомнив о перепончатых крыльях демона Кратегуса.

— Зря ты так, — усмехнулся он. — Они теперь мягкие и пушистые, но, к сожалению, по-прежнему, чёрные… Не скучай.

Он вышел из отсека, а я развернулась обратно к пульту, невольно прислушиваясь. И мне показалось, что в какой-то момент я услышала негромкий мягкий хлопок, словно большие сильные крылья рассекли воздух.

Он ушёл. Посмотрев на экран системы биоконтроля, я убедилась, что Джулиана на звездолёте нет. Его радиобраслет не отвечал. Он исчез, и в моей душе занозой засела тревога и тупая застарелая боль. В сложившейся ситуации оставалось только задвинуть её подальше и готовиться к грядущим испытаниям. Но задвинуть не удалось, потому что уже утром некоторые члены экипажа заметили исчезновение одного из врачей.

Хок сразу всё понял по моему мрачному взгляду и не стал задавать лишних вопросов, но настроение у него тоже заметно ухудшилось, что немедленно почувствовал на себе лейтенант Лю.

Куда хуже было с Дакостой, который вдруг снова стал въедливым и подозрительным. Он уже выяснил, что Джулиана нет на звездолёте, а также то, что ни один из люков ночью не открывался, и ни одно транспортное средство не покинуло пределы корабля. Он требовал ответа, а я понятия не имела, что мне отвечать на эти вопросы.

Но потом у него мелькнула какая-то догадка, видимо, он вспомнил недавний разговор с Джулианом, когда тот говорил о своём намерении забрать жезл из тайника. Он вдруг замолчал, глядя на меня своими огромными прозрачными глазами.

— Я не проверил… — озабоченно пробормотал он. — Синий камень… Он на месте?

— Нет, — покачала головой я.

Дакоста какое-то время молча смотрел на меня, потом как-то странно кивнул и, повернувшись, пошёл прочь, но неожиданно остановился и обернулся.

— Я забыл сказать… Разрешите идти, командор? У меня полно дел в медотсеке.

— Конечно, рыцарь, — кивнула я.

И он ушёл, погружённый в мрачные раздумья.

Когда несколько часов спустя я зашла на мостик, Булатов показал мне на экране странную запись со спутника. На фоне скал двигалось существо, похожее на огромную птицу с широкими чёрными крыльями, только тело у этой птицы было не птичье, а человеческое. Видение это длилось лишь несколько секунд и затем исчезло, оставив на экране изломанный рельеф серых скал.

Я какое-то время, не отрываясь, смотрела на экран, а Булатов вопросительно — на меня.

Потом я подошла к своему пульту и, набрав на клавиатуре личный код, отдала приказ об уничтожении записи. Поскольку все сведения, поступившие в компьютерную систему корабля, подлежали обязательному сохранению в архиве, кибер запросил подтверждение приказа. Я подтвердила, и запись исчезла навсегда.

Булатов и Белый Волк, сидевший за пилотским пультом, с недоумением смотрели на меня.

— Продолжайте работать, — проговорила я и ушла в свой отсек.

Там, сев на диван, я бессильно откинулась назад, с тоской думая о том, что моим мучениям, видно, уже не будет конца.

Призывный зуммер браслета заставил меня отвлечься от страданий.

— Что ещё? — мрачно спросила я, увидев на экране лицо Хока.

— Командор, я считаю необходимым ваше присутствие на мостике, — как-то уж слишком официально произнёс он.

— Иду, — бросила я, поднимаясь.

На ходу выпрямив спину и оправив форму, я решила, что недовольство моего старпома вполне правомерно. Личные переживания — не повод для подобного поведения. Никто не виноват в том, что мой возлюбленный решил сунуться в смежные измерения с целью достать очередную магическую штуку. К тому же смерть ему не грозит. Максимум, что может случиться, он превратится в мерзкого, коварного и влюбленного в меня демона, с которым я здорово поцапалась перед прощанием. И то, что мой избранник перемещается в пространстве и летает на собственных крыльях, не дает мне повода вымещать раздражение на подчинённых, даже если они мои близкие друзья.

Войдя на мостик, я увидела, что там собралось весьма представительное общество. Хок, Булатов и Вербицкий сидели за своими пультами. Рядом с ними стояли Окато, Таро и Дакоста. Позади, возле лифта на верхний уровень расположились Белый Волк, Мангуст и Митико.

Их лица были сосредоточены, и все они смотрели наверх, на один из центральных экранов, на котором несся по жёлтой степи небольшой спидер, вроде того, что доставил к нам заражённого звериным вирусом Стэна Стаховски.

— Докладывайте, старпом, — проговорила я, подойдя к Хоку.

— Капитан-командор Булатов заметил этот спидер несколько минут назад, — сообщил Хок, внимательно взглянув на меня, — и тут же доложил об этом мне. Спидер движется с максимальной скоростью. Биолокаторы сообщают о наличии на нём трёх человек. Оружие в спидере отсутствует.

— Занятно… — пробормотала я. — Капитан Вербицкий, попробуйте вызвать их на связь.

Антон настороженно взглянул на Хока, потом на меня.

— Осмелюсь напомнить, командор, что вы запретили принимать какие-либо звуковые сигналы извне.

Я отметила про себя, что допустила очередной промах. Наверно, недостаточно решить, что пора взять себя в руки, нужно ещё это сделать.

Я подошла к его пульту и взяла наушник, а на один из боковых экранов вывела датчик графического контроля поступающего звукового сигнала.

— Вызывайте… — кивнула я, поднеся наушник к уху и положив палец на регулятор громкости.

Но вызывать не понадобилось. Едва Вербицкий открыл канал, как я услышала в наушнике напряжённый срывающийся голос:

— …нужна помощь! Говорит лейтенант Никитин. Объединённый космофлот Земли. Мы совершили побег. Нам немедленно нужна помощь!

— Слышу вас, лейтенант, — произнесла я, подключив микрофон. — Командор высшего класса Северова, командир баркентины «Пилигрим», Поисково-спасательный флот Земли. Как слышите?

— Слышу, командор! — закричал мой собеседник. — Опасаюсь погони. Нужна немедленная помощь. У нас раненый.

— Спокойнее, лейтенант, — произнесла я. — Вы идёте как раз в нашу сторону. Мы вас прикроем. Готовы принять вас на борт.

— «Махарты»! — резко обернулся ко мне Хок.

От города вслед удирающему спидеру неслись три точки, затем к ним присоединились ещё четыре.

— Белый Волк, Хитомаро, Джексон, срочно поднимайте в воздух «грумы», — скомандовала я. — Прикройте их с воздуха. Разрешаю вступить в бой. Мангуст, готовьте самоходку «Натиск», три комплекта стандартного вооружения и камеру Вермера.

— За нами погоня! — кричал в наушник Никитин.

— Вижу, лейтенант, вижу, — отозвалась я, глядя, как кинулись к выходу Белый Волк, Митико, Окато и Мангуст. — Помощь на подходе. Дайте нам время… Маневрируй, лейтенант! — рявкнула я, увидев, как по несущемуся по прямой спидеру полоснула первая лазерная очередь с подлетевшего «махарта».

Счастье ещё, что «махарты» — это истребители, а не штурмовики, потому что эта очередь прошла чуть наискось и не задела спидер. Но когда они подлетят ближе, они с легкостью разнесут машину на куски.

— Маневрируй, Никитин! Ты же пилот! — приказала я, впившись глазами в экран.

Он ловко вильнул в сторону, и очередная очередь прошла мимо. Лейтенант был совсем не плохим пилотом, вот только спидер в степи, это не маломерный катер в космосе, и возможностей он даёт куда меньше. Поэтому и ожидать, что беглецам удастся долго лавировать, уходя от ураганного огня семи космических истребителей, было напрасно.

Вот один из «махартов» вышел из общего строя и на бреющем полёте спустился ниже, по аккуратной дуге заходя как раз на летящий мимо него спидер.

— Умираю, но не сдаюсь, — мрачно пошутил Никитин, и резко вывернул в другую сторону.

Веер лазерных лучей лег как раз позади его машины. А в следующий миг над нами пронеслись три чёрные тени, и я увидела трассирующие линии голубых лазерных лучей, выпущенных из самонаводящихся орудий на крыльях «грумов». Строй «махартов» рассеялся, но один из них, уходя с линии атаки космических монстров, уронил на землю что-то небольшое и тяжелое. Это что-то упало слева от спидера, и на экране вспыхнул жёлтый фонтан взрыва.

— Никитин! — крикнула я в микрофон. — Живой?

— Связи нет, — доложил Вербицкий, наигрывая на своей клавиатуре.

— Продолжайте вызывать, — я сунула ему наушники. — И следите за уровнем сигнала.

Быстро оглядевшись по сторонам, я наткнулась на полный готовности взгляд Хока.

— Остаёшься за меня! — скомандовала я. — Таро, со мной!

Я вылетела из командного отсека и бегом промчалась по бегущей дорожке до лифта. Спрыгнув в шахту, я легко приземлилась и, не замедляя темпа, побежала в ангар, где размещались два хорошо знакомых мне самоходных броневика «Натиск». Один из них стоял на краю выдвижного пандуса с заведённым двигателем. Мангуст проверял третий тяжелый десантный лучемёт «Поларус-45Д». На его талии уже поблёскивал пояс Вермера. Второй он бросил мне. Застегнув его на ходу, я влетела в камеру и быстро нажала «пуск». Резкая вспышка перед глазами и неприятная дрожь зарядов пробежала по телу. Он установил заряд на максимум.

Выскочив из камеры, я на ходу подхватила с оружейного стола портупею с пристёгнутыми к ней гранатами и кобурой с боевым бластером «Дракон». Запрыгнув в кабину, я увидела, что Мангуст уже сидит за штурвалом, а рядом примостился Таро, пристраивая на поясе такую же кобуру.

— Пояс Вермера, Таро! — прорычала я.

— Некогда! — отмахнулся он и хлопнул Мангуста по плечу. — Пошёл!

Мангуст не заставил повторять дважды. Пандус перед самоходкой резко опустился вниз, и она понеслась в пропасть. Я едва успела втиснуться на заднее сидение, когда пандус закончился, и набравшая скорость машина пролетела по скользящей вниз, упала гусеницами на землю и понеслась вперёд, поднимая столбы пыли.

Таро придвинулся к боковому орудию и открыл огонь по проносящимся наверху «махартам». Мне очень хотелось выругать его за пренебрежение средствами безопасности, но было не до того. Достав из бокового отделения наушники и микрофон, я быстро прикрепила два белых кружка возле ушей, а металлический, к горлу.

— Я Искра, Звезда, как слышите?

— Слышу вас, Искра, — тут же отозвался Вербицкий. — Связи со спидером нет. «Грумы» гоняют «махартов», и им не до мишени. Но от города быстро движется погоня: пять скоростных спидеров, в каждом по пять человек.

— Вас поняли, — кивнула я, надевая портупею. — Держите нас в курсе.

Нагнувшись вперёд, я сообщила своим спутникам:

— У нас гости. Если успеем, то берём на борт беглецов и даем дёру. При необходимости вступаем в бой.

— Огонь на поражение? — уточнил Таро.

Я увидела, как по скулам Мангуста прошлись желваки, но он промолчал.

— При необходимости. И да помогут нам Светлые Звёзды.

В ветровое стекло я увидела впереди спидер с откинутым щитом. Оттуда валил дым. Самоходка резко затормозила в нескольких метрах, и Таро пружиной выскочил из салона. Я выпрыгнула следом.

— Боже мой! — услышала я крик Вербицкого. — Командор! От города мчится толпа. Их не меньше тысячи!

— Быстрее! — крикнула я, подбегая к спидеру. Из-за щита показалось бородатое лицо.

— Слава звёздам! — воскликнул незнакомец. — Я пытаюсь починить эту колымагу.

— Бросайте и в самоходку!

Тут же в щит ударил мощный разряд из боевого пульсатора. Мы поспешно присели и переместились за щит. К нам присоединился Мангуст, что-то переключавший на своём лучемёте. Выглянув из-за щита, я увидела, как Таро и какой-то огромный человек в сером изодранном балахоне вытаскивают из спидера раненного. Первый спидер с преследователями уже затормозил в десяти метрах от нас, и ехавшие в нём взлохмаченные блондины в чёрной коже кинулись в атаку.

Упав на землю, я открыла огонь из лучемёта, стараясь всё же стрелять по конечностям. Под этим прикрытием Таро и тот в балахоне успели вытащить третьего беглеца из спидера и понесли его к самоходке. Мангуст отстреливался с другой стороны спидера.

— Дайте мне оружие! — крикнул бородатый, появившись рядом со мной.

Я быстро взглянула на него и встретила решительный взгляд молодых глаз удивительно чистого цвета морской волны. Сунув ему бластер, я прицелилась во второй спидер, подлетевший вслед за первым.

— Отходим, — скомандовала я, поднимаясь.

Таро уже открыл дверцу самоходки, а незнакомец в балахоне только ждал, когда сможет уложить внутрь раненного, которого он бережно держал на руках.

Сверху раздался грохот. Я увидела как один из «махартов», задымившись, ушёл в сторону гор. Три других атаковали «грум». Ещё один «грум» гнал двух «махартов» в сторону города, поливая их из всех орудий. Я огляделась в поисках третьего, и тут увидела «махарт», который снизился и на бреющем полёте заходил как раз на нас. Третий «грум» нёсся ему наперерез, но почему-то не стрелял. И тут «махарт» выпустил тонкую стрелу ракеты, за которой тянулся белый шлейф.

— Таро, назад! — заорала я, и он отскочил, сбив с ног здоровяка с раненым на руках.

Ракета угодила как раз в самоходку, а «грум» в ярости протаранил пролетевшего над нами «махарта». Но было поздно. Пока бородатый и Мангуст отстреливались от преследователей, я подбежала к Таро.

Тот сидел на земле, сжимая одной рукой лучемёт, а другой колотил себя по уху.

— Контузия, — прогудел здоровяк.

Сперва мне показалось, что он высматривает «махарты», но потом заметила, что взгляд его тёмных глаз совершенно безжизненный и пустой. Он был слеп, но, тем не менее, быстро поднялся, подхватив раненного, и повернулся в сторону баркентины.

Таро, наконец, пришёл в себя. Продолжая отстреливаться, к нам подбежали Мангуст и Никитин, которого я, наконец, определила в бородатом. К тому же, я заметила на нём изрядно драную и грязную форму патрульного подразделения.

— Лейтенант, помогите вашему другу, — проговорила я. — Таро, Мангуст, прикрываем.

Мы заняли оборону у горящего остова самоходки. Отстреливаясь, мы задержали на какое-то время преследователей, вынужденных засесть за подбитым спидером беглецов. К этому времени «грум», гнавший «махарты» к городу, вернулся и спикировал вниз, безжалостно расстреляв и спидер, и засевших за ним «совершенных».

Затем он завис над нами, развернулся на сто восемьдесят градусов и открыл огонь по остальным.

— Молодец, Окато… — пробормотала я, продолжая стрелять. — Жаль, что за это смертоубийство я не могу представить тебя к награде.

— Лучше вообще не упоминать это в рапорте, — заметил Таро и вдруг ахнул, схватившись за левое бедро. Он упал на колено и хрипло дышал, зажимая рукой рану, из которой сквозь пальцы сочилась кровь.

— Чёрт возьми! — взревел в наушнике Хок. — Убирайтесь оттуда! На вас катит целая волна монстров.

— Монстров? — переспросила я и на мгновение высунулась чуть дальше, чтоб посмотреть в сторону города.

В меня никто не стрелял. Последний из ближайших преследователей пал под огнем «грума». Но вдалеке виднелось сплошное облако жёлтой пыли, и слышался топот тысяч тяжёлых ног, которые с удивительной быстротой бежали в нашу сторону. А в небе появились стройные ряды новых истребителей.

— Они настроены весьма решительно, — сообщила я, оглядываясь назад. Баркентина была слишком далеко.

— Уходите, я прикрою, — простонал Таро, сжимая в руках лучемёт.

— Ага, прикроешь, — ехидно кивнула я, опускаясь рядом на колено и открывая аптечку, висевшую рядом с гранатами на портупее. — Тебя растопчут и не заметят.

Я достала из аптечки инъектор и, выбрав необходимую комбинацию препаратов, прижала его к шее Таро. Мангуст тем временем быстро и ловко наложил тугую повязку на рану, остановив кровь.

— Уходите, — повторил Таро уже нормальным голосом. — Если вы уйдёте сейчас, у вас есть шанс.

— Встать! — скомандовала я. — Мангуст, помогите ему.

Отобрав у Таро лучемёт, я пошла, оглядываясь назад. Мангуст подхватил Таро и перекинул его руку через плечо. Они двигались достаточно быстро, но жёлтая волна пыли приближалась куда быстрее. Я прикидывала, смогу ли я стрелять одновременно из двух тяжёлых лучемётов, хотя, что это даст? Жуткий воинственный рёв тысячи нечеловеческих глоток донёсся издалека и заставил меня задрожать от ужаса. Мангуст и Таро прибавили шагу, но это мало что меняло. Ушедшие раньше Никитин и его товарищи тоже были слишком далеко от звездолёта, чтоб успеть добраться до него.

Наши «грумы» отважно выдвинулись вперёд, но появившаяся вслед за истребителями громада атмосферного авианосца свела их шансы к нулю.

Я с отчаянием смотрела то на по-прежнему далекую баркентину, то на приближающуюся к нам лавину ревущих монстров. В наушниках рычал от ярости и отчаяния Хок. Я слышала, что он выслал нам навстречу два вездехода, но шансов, что они успеют, было не так много. Я с содроганием вспомнила жуткое существо, сидевшее в нашем трюме за лучевыми стенами клетки. Тысяча таких монстров бежала сейчас по нашим следам. И если нас догонят…

Я увидела впереди два лёгких облачка пыли, поднимаемой летящими навстречу вездеходами. На какое-то мгновение надежда возродилась в моей душе, и я прибавила скорости. Наконец, поняв, что отстреливаться будет бесполезно, а тяжёлое оружие лишь мешает бежать, я бросила лучемёты и скинула портупею.

— Бросить оружие! — крикнула я. — Прибавить шагу.

Счёт шёл на секунды. Оглушительный рёв позади нарастал. Казалось, что монстры двигались быстрее, чем спешащие нам на встречу вездеходы. Догнав Таро и Мангуста, я подхватила раненного самурая с другой стороны и перекинула его руку себе на плечо. Теперь мы двигались ещё быстрее. Один из вездеходов пронёсся мимо бегущих впереди и подлетел к нам. Дверца распахнулась, и я увидела за штурвалом Долорес.

— Быстрее, — крикнула она.

Мангуст с лёгкостью затолкал в кабину Таро, а потом бесцеремонно подхватил и сунул за ним меня. Заскочив следом, он захлопнул дверь, а Долорес резко на месте развернула вездеход и погнала его к баркентине.

Второй вездеход уже подобрал наших товарищей и мчался на всех парах к «Пилигриму». Я упала в свободное кресло и защёлкнула привязные ремни. Обернувшись, я увидела совсем рядом жёлтую стену взметнувшейся пыли, сквозь которую проглядывали огромные корявые силуэты.

— Выжимай! — приказал Таро.

— Всё что могу… — откликнулась сквозь стиснутые зубы Долорес.

— Они всё ближе, — сообщил Мангуст.

— Скорее! — прорычал в наушники Хок.

— Сами знаем, — огрызнулась я. — Отзывай «грумы», незачем впустую геройствовать.

— Понял, — упавшим тоном ответил он.

Спустя несколько мгновений три «грума» пронеслись над нами в сторону баркентины. А потом началось что-то странное. Небо загрохотало и засверкало. Я нагнулась к пульту и включила внешние камеры.

Над степью стремительно собирались тучи. Они возникали ниоткуда, словно соткавшись из воздуха в том месте, куда яростно били широкие белые молнии. Но самое странное, что молнии летели снизу. Развернув камеру, я увидела баркентину, с крыши которой раз за разом срывались белые змеящиеся разряды и уходили в небо позади нас. Приблизив изображение, я разглядела, что на крыше звездолёта стоит человек, подняв вверх широко разведённые напряжённые руки, и из этих рук, прямо из ладоней вырывались одна за другой две молнии, которые, соединившись над его головой, мощно колотили в небеса, вызывая образование могучих туч. И эти тучи клубились, закручивались в чёрную воронку, и внутри них уже сверкали невероятной силы разряды.

Следом хлынул дождь, словно разверзлись небеса, и тугие струи воды обрушились на степь, на тёмное войско, несущееся следом за нами. Человек тем временем обернулся назад, и слева и справа появились ещё двое. Один из них вытянул вперёд такие же напряжённые руки, и я увидела, как струи дождя на лету превращаются в белые снаряды, с яростным треском обрушившиеся на землю. Строй монстров сбился и возмущенно загудел. А третий человек на крыше звездолёта резко выбросил перед собой две руки и над нами пронёсся упругий шквал ветра.

Я крутила головой, не веря своим глазам. За нашими спинами ревела буря. Яростный ветер швырял в гущу монстров всё новые залпы крупных тяжёлых градин. Потоки воды под их ногами застывали ледяной коркой. Сверкали молнии, грохотал гром. Слева и справа рядами носились тонкие острые смерчи, закручивая в смертельном танце тысячи и тысячи ледяных снарядов.

А на крыше звездолёта стояли трое, производя простейшие манипуляции мускулистыми руками, закатав до локтя рукава форменных курток «Пилигрима».

Я, открыв рот, смотрела на них, пока они не скрылись из виду, поскольку вездеход уже подлетел к баркентине и по наклонному пандусу стремительно въехал в ангар.

Пандус поднялся, и вездеход остановился в ангаре. Мангуст спрыгнул на пол и протянул руки, чтоб помочь спуститься раненному Таро. Я тем временем отстегнула ремень безопасности и посмотрела на Долорес.

— Вы тоже это видели?

— Это было трудно не увидеть, — произнесла она.

Я выбралась из вездехода. Таро уже положили на носилки, Дакоста осматривал повязку.

— В медотсек, — кивнул он стажёрам.

Жестом велев курсантам подождать, я подошла к носилкам.

— Ну, как ты?

— Царапина, — небрежно пожал плечами Таро.

Я подумала о высоком качестве обезболивающего и антистрессового препарата из новой аптечки, и кивнула курсантам. Таро унесли. Раненого, доставленного из города, в ангаре уже не было.

Никитин и его слепой спутник в грязном балахоне стояли поодаль. Я подошла к ним как раз в тот момент, когда в ангар вошёл Хок.

— Лейтенант Никитин, — вытянулся в струнку наш гость. — Командир патрульного катера «Истра» BK286R40. Охранная станция «Бертрам-38».

— Знаю, — кивнула я. — Мы здесь из-за вас. Где члены вашего экипажа?

— Штурман сержант Белогурова ранена, — он обернулся в сторону выхода. — Мы привезли её с собой. Ваш врач отправил её в медотсек. Моторист сержант Гия Илиани оказал сопротивление при захвате нашего катера и был убит.

— Понятно… — вздохнула я и посмотрела на слепца.

— Гедиминас Цилинис, — тут же представился он. — Я из города. В эту компанию попал случайно, но расскажу всё, что знаю. Понимаю, что у вас нет причин мне доверять…

— Почему? — уточнила я.

— Вот из-за этого… — он достал из балахона серый свёрток, нечто, завернутое в грязную промасленную тряпку. — Я здесь из-за своей семьи. Когда один из светлых начал слишком назойливо увиваться вокруг моей дочери, я ударил его и попал в застенок, где и познакомился с лейтенантом. Сегодня утром кто-то открыл дверь нашей камеры и убрал охрану. Мы беспрепятственно вышли из подземелья и оказались у городской стены. Калитка была открыта, за стеной стоял спидер.

— То есть кто-то организовал ваш побег? — уточнил подошедший к нам Хок.

— Именно, — кивнул слепец. — Вся проблема в том, что в городе нет силы, способной устроить такой побег только ради того, чтоб помочь вашим людям бежать. Скорее всего, его организовали специально, чтоб кто-то или что-то попало на ваш звездолёт. Не думаю, что с добрыми намерениями. Поскольку двое из бежавших — ваши люди, подозрение, скорее всего, падёт на меня.

— Не сходится, — покачал головой Хок. — если им было нужно, чтоб вы сюда попали, то зачем устраивать такое мощное преследование. Если только целью было выманить нас с корабля и попытаться уничтожить.

— Они не знали, что помимо нас, на звездолёт уйдёт ещё кое-что… — он протянул нам свёрток. — Это было на заднем сидении. Я не открывал, но, судя по всему, это дистанционный пульт управления. Я не знаю чем. Это высокотехнологичная вещь, и она оказалась там не случайно. Видимо, в последний момент они узнали о её пропаже и решили вернуть. Но ваши люди на крыше им помешали.

— Извините, — растерялась я, — мне показалось, что ваши глаза…

— Я слеп от рождения, если вы имеете в виду мои органы зрения, — кивнул он. — Но это не мешает мне видеть. Долгие годы упорных тренировок научили меня видеть внутренним зрением. Я отказался от операции, способной оживить мои глаза, потому что боюсь, что утрачу своё умение видеть всё вокруг. Я понимаю, что это тоже не добавит вам доверия ко мне.

Я посмотрела на Никитина.

— Я общался с ним не так долго, — пожал плечами лейтенант, — но этого достаточно, чтоб я ему верил.

Хок взял из рук Гедиминаса свёрток и кивнул стоявшему в стороне лейтенанту Лю.

— Позаботьтесь о наших гостях.

Тот радостно закивал и подбежал, приглашая их следовать за собой.

— Надо бы присмотреть за всей троицей, — заметила я, направляясь к выходу.

— Погоди, — окликнул меня Хок. — У нас к тебе дело.

— У нас? — переспросила я и заметила, что у входа появились Белый Волк, Митико и Булатов. Рядом с ними уже стоял Мангуст. Похоже, они успели что-то обсудить. — Слушаю, — кивнула я.

— Экипаж недоволен поведением командира, — сообщил Хок. — Есть неписанное правило, которое в своё время было установлено одним из наиболее уважаемых командиров звездолётов. Капитан не имеет право покидать звездолёт в случае опасности. Для этого существуют другие члены экипажа. Работа капитана — осуществлять командование и координировать действия подчинённых в чрезвычайной ситуации. В связи с этим мы считаем ваши действия безответственными и надеемся, что впредь это не повторится.

— С каких пор экипаж получил право обсуждать действия капитана? — уточнила я.

— Мы понимаем, что это не по Уставу, но кроме Устава должна быть голова на плечах, — неожиданно разозлился он. — С какой стати ты суешь свою голову под лазеры, если у тебя есть специалисты?

— Это общее мнение? — я посмотрела на остальных.

— После того, как всё кончилось, мы это обсудили, — извиняющимся тоном проговорил Булатов, — и решили, что должны вам это сказать. Мы не хотим, чтоб с вами что-то случилось.

— Здесь есть те, кому по должности положено рисковать, но командир звездолёта в их число не входит, — добавил Мангуст.

— Не сочтите это за проявление неповиновения, — прорычал Белый Волк. — Но экипаж просит вас более не рисковать без особой нужды.

— Хорошо, — кивнула я. — Принимаю мнение экипажа к сведению. Все по местам. Похоже, наши проблемы только начинаются.

На мостик мы с Хоком шли вместе. Он упорно молчал. Я сначала подумала, что он злится из-за того, что я оставила его на звездолёте и сама пошла за беглецами, но уже перед входом в отсек он остановился и нерешительно взглянул на меня.

— Прости, я знаю, как ты относишься к нарушению субординации, но они просили меня сказать это. Честно говоря, я согласен. Ведь ты сама всегда говорила, что капитан покидает звездолёт последним. Это знают все.

— Да понимаю я всё, — вздохнула я. — Просто ситуация необычная. Я знала, что, возможно, придётся вступить в бой. Кто у нас готов к такому? Белого Волка, Окато и Митико я отправила на грумах. По-настоящему из них сражался один Окато. А здесь пришлось бы стрелять в людей. Нерешительность могла стоить жизни и нам, и Никитину с его товарищами. К тому же я не хочу ставить кого-то в ситуацию, когда придётся убивать. Если это случится, то пусть случится как можно позже. А лучше б этого и вовсе избежать. Вот я и пошла сама, прихватив тех, в ком была уверена.

— А я? — уточнил он без тени обиды.

— Честно? — я исподлобья взглянула на него.

— Конечно.

— Я в какой-то момент испугалась, что тебя могут убить. Сейчас, когда нет Джулиана, я панически боюсь потерять ещё и тебя.

— А если б ты погибла?

Я покачала головой.

— Нет, я здесь ради поединка с Франческо да Альбена, и до этого момента я точно не умру.

— Дай-то Бог… — пробормотал он и пошёл на мостик.

Я пока отложила расследование обстоятельств странного побега Никитина и его приятелей. Велев стрелкам внимательно отслеживать все передвижения гостей по звездолёту, я вернулась к привычным делам. В командном отсеке до обеда царило оживление. Многие приходили, чтоб, так сказать, вживую, а не на служебных экранах в отсеках увидеть заснеженное покрытое льдом поле под серым грозовым небом. Ветер давно стих. Армия монстров отступила, прихватив пострадавших от стихии собратьев. За стенами звездолёта царили тишина и холод.

Только трое так и не появились в командном отсеке, чтоб полюбоваться на дело своих рук, а я со временем начала замечать, что реакция их товарищей начала меняться. От радости и восторга вскоре не осталось и следа. Они стояли внизу, у дублирующих пультов и, молча, с тревогой осматривали жутковатый мёртвый пейзаж на фронтальном экране. И это, кажется, начинало вызывать у них тот же страх, что и магическая атака после нашей посадки на плато.

К обеду все потянулись в ресторан. На этот раз в зале было как-то непривычно тихо. Даже музыка, обычно звучавшая в этих стенах, на сей раз, не была включена. Разойдясь по своим столам, сбившись в тесные группки и кружки, члены экипажа вполголоса переговаривались, настороженно поглядывая за дальний стол, где с мрачным видом сидели механики звездолёта. Я какое-то время задумчиво осматривалась, а потом направилась к столу братьев Эрлингов, почти кожей ощутив нависшую в зале тревожную тишину.

Братья Норги напряжённо смотрели на меня, и лишь в последний момент Лин поднялся и придвинул мне стул.

— Молодцы, отличная работа, — произнесла я, присев за их стол. — Теперь я, по крайней мере, знаю, почему у вас такие странные имена.

Лин устало взглянул на меня.

— Нам писать рапорты?

— О чём? — с наивным видом спросила я.

— Об увольнении из экипажа, — ответил Ис. — Нам всегда приходится уходить самим после того, как… — он вздохнул. — Так что не стесняйтесь, командор.

— Надо значит надо, — добавил Винд.

Лин пожал плечами.

— Никому не хочется иметь на корабле мину замедленного действия.

— Дело только в этом? — уточнила я, покосившись на покрытый белым налётом инея стакан Иса.

— А в чём ещё? — пробормотал он и тоже взглянул на стакан.

— Ну… Может просто на нашей баркентине слишком узкое поле деятельности для таких талантов.

— Шутите? — усмехнулся Лин и посмотрел на братьев. — Мы, прежде всего, механики, командор, и поле деятельности здесь нас как раз устраивает.

— Точно?

— Вполне, — согласился с братом Ис.

Винд молча, но уверенно кивнул.

— Ладно, — проговорила я, взглянув по очереди на каждого из них. — Тогда последние технические детали. Насколько хорошо вы контролируете свои способности? Представляют ли они опасность для окружающих? Это к вопросу о мине замедленного действия. Есть гарантия, что она взорвется там и тогда, где и когда будет нужно нам?

— Мы полностью контролируем свои способности, — уверенно кивнул Лин. — Они не представляют ни малейшей опасности для окружающих. И мы гарантируем, что они будут использованы только там и тогда, где будет нужно для выполнения нашей работы и тех задач, которые будут поставлены перед экипажем.

Его братья кивнули в подтверждение его слов. В этом движении было столько уверенности и спокойствия, что я ничего не стала уточнять.

— Ну, тогда для экипажа вы просто клад, так что никаких рапортов, — проговорила я. — Продолжайте работать.

— Не боитесь? — уточнил Лин.

— Нет. К слову сказать, вы, капитан-лейтенант, не единственный в этом экипаже, кто умеет метать молнии.

— Кто ещё? — моментом насторожился он.

Пришла моя очередь усмехнуться.

— Рано или поздно узнаете. Молнии, конечно, не столь впечатляющи, сколь ваши, но это не единственное, что он умеет метать.

— Похоже, у нас подбирается занятная компания, — поделился с братьями Ис.

— Вы только что заметили? Подождите, я чувствую, что всех нас ждёт ещё много сюрпризов.

— Здесь почти у каждого есть секрет, — проговорил Лин, глядя на меня своими лучистыми голубыми глазами. — У вас тоже, командор? Что-то не верится, что вас назначили командиром просто потому, что вы — легенда космофлота.

— Богиня Поискового, имеете ввиду? Может, и так, может, и нет. Секреты есть у всех, но никто не спешит их выдавать, на то это и секреты, не так ли? К тому же, о некоторых секретах не знаешь, как и сказать.

— Здесь есть нормальные люди? — неожиданно спросил Винд.

Я пожала плечами.

— Разве что старпом, — я обернулась и взглянула на Хока, который, прищурившись, наблюдал за нами, — хотя и он не без второго дна… Так вы остаётесь?

— Нам бы хотелось остаться, — признался Ис. — И если вы не против…

— Проблема не только в этом, — перебил Лин. — Я не хочу, чтоб нас боялись.

Он выразительно оглянулся вокруг.

— Привыкнут, — пожала плечами я. — Тут боязливым вообще не место. Так как?

— Мы остаёмся, — наконец, кивнул он.

— Отлично.

Я поднялась и обернулась. Со всех сторон на нас заинтересованно поглядывали.

— А почему так тихо? — спросила я. — Где музыка?

— Сейчас будет, — усмехнулся Лин и, поднявшись, направил указательный палец в сторону сенсорной панели. Раздался сухой треск электрического разряда, панель замерцала неоновыми огнями, и по залу прокатился ритмичный перестук ударных, вслед за которым хлынула волна гитарных переливов.

— Совсем другое дело, — проговорила я и, кивнув ему, направилась к своему столу.

— Ну и?.. — поинтересовался Хок результатом нашей беседы.

— Порядок, — сообщила я. — Мне удалось уговорить их остаться.

— Представляю, как это было нелегко, — проворчал он. — Они ж нарасхват везде, где нужно с минимальными энергозатратами расчистить место под строительство космодрома. Но нельзя ж выкидывать офицеров на пирс только потому, что они представляют собой стихийное бедствие.

— Взгляни на это с другой стороны, и ты поймешь, как здорово, что они остаются, — рассмеялась я.

— С какой стороны, и что я увижу?

— Со стороны ледяного поля, дружок. И ты увидишь, что эти трое — наше секретное оружие, при наличии которого потеря внешней орудийной системы уже просто не имеет значения.

Хок задумчиво посмотрел в их сторону и, наконец, кивнул.

— С этой точки зрения, они, и правда, на редкость симпатичные ребята.