Кот – 5. Стратегия. Забытые Острова. Становление

Интерлюдия Сысой. ч.10. Чего ж нам ждать?…

Глава 10. Чего ж нам ждать, едрёна мать?

Реальные боевые действия, как оказалось, имели очень мало общего с их киношными изображениями. Не так я себе это всё представлял, не так! Никаких атак в полный рост со стрельбой с двух рук одновременно. Никакой сумасшедшей стрельбы длинными очередями «на подавление» наивного противника… Редкие хлопки выстрелов и много, очень много передвижений. И с их, и с нашей стороны. Мне вот, например, всё время приходилось двигаться и постоянно менять позицию. И думать. Всё время думать, и держать в уме всю картинку боя с указанием всех бойцов на карте. Как своих, так и чужих. Эдакие трёхмерные шахматы.

Не знаю как честно оценивать свой первый реальный бой. Отвратительно, или… ещё хуже. Как дилетант же всё провёл, всё! Хотя, чего уж там, я такой и есть. Опыта-то нет… Никакого! Откуда бы ему у меня взяться-то, у совершенно мирного человека, никогда не бывавшего ни на какой войне. Но и не провалил же всё, не проиграл безвозвратно? А ведь мог… Запросто!

Судите сами. Потерял в безвозвратных потерях 20% своего личного состава (мальчишку жалко до слёз!). Покалечился сам (палец почти и не болел… Ага, пока его не трогаешь, противно ныл, но стоит только забыться и чуть-чуть его зацепить… Боль резкая, чувствительная возобновляется снова…) Как «воинский начальник» своими бойцами почти не командовал (действовал, как прописано, похоже, на подкорке, как герой-одиночка. Всё сам. ВСЁ!) Расстрелял почти все патроны к карабину (и когда только успел, главное? Ведь над каждым патроном трясся, стрельнуть же лишний раз боялся.)

В общем, командир из меня «так себе» получился. На «троечку». И это — в лучшем случае… Но, с другой стороны, одного из нападавших завалил наглухо. Ещё одного ранил. Повредил им лодку (пущай мотор чинят!) и ещё один оставшийся здесь — готовый кандидат на покойника. Надо только его не упустить.

— Блин, ну вот, нашёл время для рефлексии! — чертыхнулся я, подкрадываясь к своей позиции, откуда я уже ранее наблюдал за нашей землянкой в середине боя. За спиной молча сопит Элен. Девчонка, оказывается, после перестрелки с той парочкой на гряде, без спросу у Андрея рванула за мной, когда я отправился перехватывать « засадника». И чуть не попала под ответный огонь того с лодки, за что и получила от меня заслуженный втык. Я-то о её присутствии даже и не знал! И все свои действия строил из того, что я тут один. Вот теперь она на меня снова обиженно дуется. Она же, по её женскому мнению, вроде как, помочь мне хотела, а я на неё несправедливо с упрёками накинулся. Вот что это за племя непутёвое, бабы? Ведь ясно же, что не права она совершенно, но нет же, состроит из себя обиженную и ни за что пострадавшую.

И ещё… Никогда не понимал этих голливудских штампов, когда главный герой крошит врагов пачками, весь в крови и саже, и тут же щёлк, он уже обнимает и целует свою спасённую красавицу, стоя прямо над телом поверженного главного злодея… Авторы, ау! Вы чего там съели? Или что-то забористое курите? Какие, нафиг, поцелуи? Мужская психика устроена довольно просто и линейно. Даже прямолинейно, без всяких лишних заморочек. И ярость схватки, да и нежность к любимому человеку находятся там, увы, на противоположных концах шкалы эмоций. И мгновенно перестроиться с одного на другое у нормального человека никак не получится. И женщина над телом поверженных врагов, поцелуя от своего охваченного яростью любимого не дождётся. никогда! Как бы крепко её не любил брутальный главный герой. Скорее дождётся чего другого. Всему, кстати, своё время. И самые умные женщины всегда знают, когда можно поластиться, когда стоит покапризничать, а когда даже и поскандалить. И когда нужно просто заткнуться и не отсвечивать рядом — тоже! Вот как сейчас, например, но нет же…

Увы, Элен была всё ещё слишком молодой и неопытной. Да и любимой моей она вовсе не была и не стала. Я ж только-только начал ценить её за характер и думать про нее, что «ещё не всё потеряно», как она совершила эту ошибку. Опять! Очередную… Нет, ну кто просил её выскакивать ко мне практически во время боя с радостными криками? Пусть скажет спасибо, что я ещё сдержался и не закатил оплеуху дурёхе, а только нарычал.

Впрочем, мне пока было вообще не до её душевных переживаний. Выйдя на уже облюбованную позицию я отправил Ленку к Андрею, чтоб она предупредила его о засевшем в землянке супостате: «чтобы белорус сдуру не попёрся на базу. Пусть он лучше сюда подходит. Но скрытно! Поняла? Всё поняла и точно не перепутаешь? И ещё, желательно на здешнюю вершину наблюдателя поставить, за окрестностями острова наблюдать. Или Кейлу свою пусть туда отправляет, или тебя, Ленку вот. А сам пускай сюда идёт.»

Похоже, девчонка вконец на меня изобиделась. Но ладно хоть в этот раз сдержалась, молча кивнула и ушла в лес. А я снова принялся наблюдать за ловушкой. Олег лежал всё так же. В самой землянке тоже, на первый взгляд, ничего не изменилось. Но сам мексиканец там же или сбежал при первой же возможности и сейчас его подельники подбирают его где-нибудь с берега? Да кто же его знает-то, этого латиноса? Наблюдаем…

Зарядил карабин. Последние четыре патрона. Блин, когда я их успел расстрелять? Ведь над каждым буквально трясся. Ну три патрона истратил на обездвижение лодки там на берегу и перестрелку с охранником. Четвёртым убил того мексиканца, что пытался мне со спины зайти. Пятым ранил того ползуна у косы. Ещё два патрона сжёг, пытаясь его достать в камнях. Ещё два выпустил по лодке, когда они уже отчалили (это уже явно лишнее было, точно.) Ещё два выстрелил по ним же, во время эвакуации ими охранника на алюминиевой лодке. Итого — одиннадцать. Всё верно. Осталось четыре. Мало! А мне ещё этого «партизана» как-то изнутри выкуривать.

Блин, если завтра эти мексиканцы появятся с самого утра (сегодня-то уже вряд ли, скоро стемнеет, да им и подготовиться, наверное, нужно будет), то мне их даже и встретить-то толком нечём будет! Этот вот законный трофей пистолет-пулемёт — оружие ближнего боя. Игрушечка, по большому счёту. Мой сегодняшний успех во многом только на том и строился, что оружие у нас было дальнобойнее. Вот именно — было. А завтра и этого козыря может уже и не быть. Если противники успеют раньше, чем будет дневная поставка. А они, наверняка, успеют раньше! Такого подарка, чтоб и я успел набрать патронов, они мне уже не дадут.

Вот и первый вопрос к подошедшему с Ленкой Андрею был именно о патронах.

— У тебя сколько к карабину зарядов осталось?

— Увы, — чуточку виновато развел руками белорус, — все пожёг. Ни одного нет.

— Херово, — расстроился я, — а к этому «чуду-юду»? — киваю на трофейный ствол в его руках (ну тот, который выронил мой недобиток под грядой.) Крайне забавная вещица. Выглядит как автомат, но явный же гладкоствол! Я же слышал, как он бабахал. Дробовик. Хоть и торчит снизу круглый барабан как у ППШ нашего.

(трофейный ствол с мексов)

— К этому — есть, — откликается Андрей, — только это… Ружьё. Хоть и автоматическое. Вот, — и он протягивает мне на ладони обычный патрон 12 калибра. — Десятка три в магазине таких. Но это же не карабин. Ну да, тут поближе подходить надо.

— В зарослях пойдёт, — буркнул я недовольно. — Самое оно по джунглям с таким бегать. А вот того «партизана» в землянке нам придётся моим карабином выковыривать… Э-эх, поговорить бы с ним…

— Зачем?

— Предложить сдаться. У меня тоже патронов всего четыре штуки осталось

— А это? — Андрей кивает на мой трофейный пистолет-пулемёт.

— А это — оружие ближнего боя. Даже ещё более ближнего, чем твоё автоматическое ружьё. Только в упор. А подбираться к землянке близко я не хочу. Он тогда нас и сам достанет. Наша сила только в расстоянии. Помнишь как шутили: «Сталевары, ваша сила в плавках!» Вот и у нас…

— Ну так поговори с ним, — белорус тычет пальцем мне в трофейную же рацию, про которую я совершенно забыл, провокационно торчащую из нагрудного кармана моего комбеза.

— Я, знаешь, как-то не очень силен в мексиканском, — с сарказмом отвечаю я, но всё равно вытаскиваю рацию из кармана и задумчиво гипнотизирую ее.

— Испанском, — мягко поправил меня Андрей, — в Мексике говорят на испанском.

— А ты сам что, умеешь на испанском? — с какой-то надеждой поднимаю на него глаза.

— Чуть-чуть, — слегка смутился тот. — Но зато моя Кейла умеет. Это же её родной язык. В Венесуэле тоже говорят на испанском.

— Да? — я вновь воспрял духом и повернулся к активно греющей уши Ленке. — Элен, иди смени Кейлу на холме, пусть она сюда подойдет.

— А как я ей объясню куда нужно идти, если сама на вершине останусь? — вредным голосом заметила экозащитница. Впрочем, вроде ж по делу заметила. Действительно, как? Это же не к всем известному центру острова «у родника» сказать. И не «у базы». Тут проводить до конкретной вот этой вот точки нужно. Впрочем, мне на помощь пришел белорус.

— Вместе сходим, — заявил он. — Я тебя до точки провожу, а обратно с Кейлой вернусь.

Ленка недовольно скривилась, но промолчала. И так молчком они и ушли. А я остался дальше наблюдать за землянкой.

Адреналиновый шторм боя схлынул, и на меня внезапно обрушилась страшная усталость. Ещё и сломанный палец опять разболелся. Пожалуй, только боль в пальце и не дала мне отрубиться и позорно уснуть в засаде. Но вот слабость накатила страшная. Всё тело гудело, словно его весь день били палками. Сосредоточиться на задаче наблюдения оказалось неимоверно сложно. Но зато я точно знал. Он — там. Засёк-таки пару раз шевеление. Я даже примерно вычислил в каком он углу прячется. Выглядывает в окошечко. Всё ждёт, что в его ловушку кто-то попадётся. Ага, жди-жди и дальше. Может чего и дождёшься… С трудом удержался, чтоб не всадить пулю в простенок, за которым он укрывался. Пуля из карабина легко прошибёт нетолстые жерди, из которых сделана стенка, примерно как тряпку. И не заметит препятствия. Но… сдержался. Сначала — поговорить.

Вскоре прибыла и переговорная группа, в лице Андрея с его супругой. Наскоро показав девушке как пользоваться рацией (как будто сам я в этом великий спец, ага) я снова прильнул к карабину, предоставив ей с мужем попытаться заставить сдаться раненого мекса. (И то, что он раненый, мы уже знали от Элен. Олег отдал свою жизнь не напрасно! И смог довольно серьёзно зацепить одного из нападавших. Потому-то он и не пошёл с напарником заходить мне в тыл, а остался в землянке. Никакой он ходок, как я понял)

Впрочем, поначалу переговоры особого результата не принесли. Кейла бодро щебетала что-то в рацию, а в ответ слышалось злобное бульканье бандита.

— Ну что он? — не выдержал-таки я неизвестности.

— Ругается, — отвела взгляд Кейла, — говорит о том, что они с нами всеми сделают, когда захватят остров… Угрожает.

— Угрожает, говоришь? — злобно выдохнул я и приложился к карабину. — Ну мы сейчас его вежливости-то и поучим.

Выстрелу никто не мешал и я имел возможность хорошенько прицелиться. Точного расположения бандита я не знал, но приблизительное угадывал. Вот и засадил пулю в тот угол, где он скрывался. Попал или нет, не знаю, но вот тональность криков из рации сразу сменилась. Мексиканец заверещал мало что не фальцетом, что-то быстро-быстро выговаривая.

— Ну, чего он теперь вопит? — вновь поинтересовался я у нашей переводчицы.

— Говорит, чтоб не стреляли. Говорит — сдаётся.

— Пусть выбросит оружие из землянки к очагу.

Кейла что-то бодро заговорила в рацию. Послышался невнятный ответ, а потом из двери землянки вылетел ствол. Совсем не похожий на тот, что сейчас сжимает в руках Андрей. Обычное ружьё. Вот только у того «недоподстреленного» мной, я точно помню, ещё и пистолетную кобуру на поясе. Как обстоят дела у этого, я понятия не имел, но подстраховаться нужно было обязательно.

— А пистолет? Скажи: пусть и пистолет тоже бросает. И все ножи, если имеются. Короче, всё оружие!

После уточнений по рации на землю из дверей вылетел здоровенный тесак. Мачете. У того мёртвого мексиканца такой же висел. Но я как-то его брать побрезговал. Сапёрная лопатка мне уже как-то привычнее. А вот короткоствола не было.

(трофей: традиционное мексиканское мачете — тесак для рубки тростника…)

— Он говорит, что у него нет пистолета, — пояснила Кейла на мой недоумевающий взгляд.

— Скажи ему, что я сейчас ещё раз стрельну. И на этот раз точно попаду.

Снова импульсивные переговоры на малопонятном испанском и Кейла говорит:

— Клянётся всеми богами и собственной жизнью, что пистолета у него сроду не было.

— Собственной жизнью, говоришь? Ну пускай тогда вылазит из землянки на открытое место. И повернётся, показывая что оружия при нём больше нет… Совсем нет. Андрей, — я повернулся к мужу венесуэлки. — Идите с Кейлой, принимайте пленного. Я отсюда его контролирую и, если что, пристрелю без вопросов. Но и вы там тоже поглядывайте. На рожон не лезть и про траекторию, откуда я целюсь, не забывайте. Не перекрывай директрису.

— Сообразим как-нибудь, — успокоил меня белорус, и интернациональная пара скрылась в зарослях, обходя полянку по дуге и заходя к землянке сбоку. Я же вновь приложился к карабину, контролируя каждое движение мексиканца в землянке.

Впрочем, всё вышло на удивление буднично. Бандит и в самом деле был крепко ранен и особой угрозы уже не представлял. Тем более уже сдавшийся и разоруженный. Он и ходить-то толком не мог. Только ползал. Ко всему прочему, это оказался совсем молодой пацан. Ничуть не старше лежащего возле очага Олега. Лет двадцать, не более. И, хотя, он изо всех сил пытался не показывать вида, всё равно было заметно, что он изрядно трусит. И рана… Да уж. Это — не боец. Во всяком случае, какое-то время точно. Понятно теперь, почему остальные мексиканцы не задумываясь бросили его на произвол судьбы. Матёрого вояку на берегу непременно подобрали, а за этим подранком даже и не подумали возвращаться. Списали и бросили… Возможно рассуждали они и правильно, для себя, и очень прагматично. «Щенок, раненый, а, значит, сам идти не сможет, а других сдержит в передвижениях, да ещё и идти-то к нему, значит тащиться по враждебному лесу, где можно нарваться на встречный огонь… Не… Не стоит свеч. Если бы он сам выбрался к берегу, его, вполне возможно бы, и забрали, но самим идти за ним, подвергая опасности всех остальных… Не стоит он того.» Что-то такое.

Да и вооружение у него — так себе. Ружьё обычное, ничуть не похожее на те диковинные стволы, что были у той парочки на гребне и уж, тем более, не винтовка « засадника» на берегу или даже пистолет-пулемёт его напарника. Вот напарник, тот да. Тот был матёрый сорокалетний мужик с пышными усами и шрамами на лице. Чем-то напоминал актёра Джонни Трехо. Ну вот очень похож. А этот… Сявка.

Допрос проводили мы с Кейлой. Я задавал вопросы, а венесуэлка переводила. Её мужу выпала сомнительная честь похоронить Олега. И второго мексиканца. Выдал ему саперную лопатку…

Поначалу салажонок пытался запираться и строить из себя героя. Не понимая, что его страх всё равно отчётливо виден. Пришлось пару раз крепко врезать ему по заботливо перевязанной ноге. Прямо по ране. Так что кровь вновь проступила сквозь бинты. А мальчишка даже разок вырубился. Но, зато, всю его показную браваду как ветром сдуло. Глядя на меня с откровенным ужасом он торопливо бормотал, отвечая на вопросы чуть ли не раньше, чем Кейла успевала ему их переводить.

Как мы и без того знали, боевиков у них было ровно десять человек. Ну теперь, после смерти одного и пленения второго, осталось восемь. Причём один из них раненый. Насколько серьёзно — неизвестно, но всё равно… Крови на камнях он оставил изрядно и на некоторое время из строя всё равно выбыл. Ну или ограниченно годен. В любом случае, по словам Педро (так звали бандитского мальчишку) его, того подранка, скорее всего, оставят охранять рабов, а на боевые завтра не возьмут. На вопрос, «а справится ли он там один, раненый-то?», мальчишка был вынужден признаться, что охрану обычно несут два-три их бойца. И то, только в тех случаях, когда основная банда уезжает и рабов не выпускают из барака для лучшего контроля. Даже на работы не выпускают. Для того, чтоб контролировать их во время работ, нужно минимум пятеро охранников.

Вот так и получалось, что завтра двое или трое (из которых один раненый) останутся на их бандитской базе, а к нам прибудут мстить всё те же пятеро (ну, максимум, шестеро) боевиков. Ну а где им взять больше-то? И на резонный вопрос: «А чем же они думают усиливаться, если сегодня тех же пятерых так тепло встретили, что им пришлось улепётывать, бросая оружие и раненых товарищей?», Педро признался, что они, вероятно, возьмут с базы свой пулемёт и вторую автоматическую винтовку. Ну и понятно, самых свирепых и подготовленных бандитов. На вопрос о стволах, что там у них за пулемёт, да что за винтовки, малец опять замялся, не желая выдавать всех секретов и получил по ране снова. На этот раз не так сильно, чтоб сознания не потерял. Помогло. Слова снова полились из него потоком.

Пулемет у них какой? Брен. Как он объяснил, модификация какого-то чешского пулемёта времён второй мировой войны. А винтовки — американские Т-20. Тоже модификация американской винтовки второй мировой войны М-1 Гаранд и, по сути, прототип будущей американской автоматической винтовки М-14. Возможно специалистам это что-то и сказало бы, но для меня все эти цифры и названия — не больше чем пустой звук. Ясно одно. У нас — Проблемы. Не просто больши́е, а просто огромные.

Даже одна эта автоматическая винтовка сегодня подкинула нам таких проблем, что только ой. А если их будет две, да ещё и с поддержкой пулемётом… У нас просто нет шансов. Особенно учитывая, что к нашим карабинам свои патроны мы уже расстреляли. И завтра встречать врагов будем чуть ли не с голой жопой. Будем с наганов палить, да с гладкоствола… Ну и вот этот пистолет-пулемёт ещё…

Откуда, кстати? Он отчего-то выглядит явно куда как технологично и более продвинуто, относительно образцов вооружения сороковых годов. Оказалось, этот ствол (как и парочка вполне современных пистолетов) перенеслись сюда вместе с их владельцами. Этими вот самыми бандитами из наркокартеля. Так сказать, « стартовый бонус».

Впрочем, неважно. Если бандиты пожалуют до обеда, времени, когда мы сможем получить по ежедневной поставке патроны к нашим карабинам — нам уже и не выстоять. С наганами и гладкостволом мы много уже не напартизаним. Против их пулемёта-то. И, что-то мне подсказывает, что ждать бандиты до обеда не будут. Вот совсем! Появятся, причём уже на рассвете. Они ж тоже считать умеют. Ну, или…

— Сысой! — влетевшая на поляну Ленка была перепугана до невозможности. — Корабль! Большо́й. Сюда идёт!

Вот тебе «и на рассвете пожалуют»… И, что делать? Чем же нам встречать «дорогих гостей» то?