Космический дальнобойщик

9

Она лежала лицом вниз, причем голова покоилась на согнутой руке. Я перевернул ее, чтобы невидящие глаза уставились на меня. Она переменила одежду и теперь была в темно-зеленом комбинезоне из эрзац-бархата, а на ногах были сапоги до колен. Она выглядела совершенно иначе. Я поднял ее, чтобы она села, и она как бы ответила на это, начав двигаться, словно под водой, руки и ноги — как мороженое в жаркий день на солнце, но когда я поднял ее на ноги, она не могла идти, не могла выполнить всю последовательность движений, которые надо было выполнять. Я прижал ее к себе, наклонился через стол и впихнул Петровски снова в его кресло. Потом открыл верхний ящик стола и стал искать ключ к Сэму, но нашел только «Вальтер» Дарлы. Я взял его, потом протянул руку во внутренний карман мундира Петровски, чтобы достать его пистолет. Я остановился, подпер плечом Дарлу в живот, потом резко выпрямился, и она повисла у меня на плече, как мешок с картошкой. Ее рюкзак был возле перевернутого стула, и я бросил ее пистолет в рюкзак, а потом подхватил его.

Когда я пронес ее по полицейскому участку, я все время думал, сколько времени у меня осталось. У меня было такое ощущение, что все очень скоро начнут приходить в себя. Я не забивал себе голову размышлениями над тем, что могло вызвать такое странное явление, поскольку я мог назвать сразу несколько методов для выполнения такого плана, но меня впечатлили интенсивность и масштаб эффекта. Попозже — если это время для меня вообще наступит — я напишу торжественное благодарственное письмо на красивой бумаге и подумаю, кому его послать.

Я добрался до гаража, прошел сквозь маленькую боковую дверцу, думая о том, как странно, что никто не зашел внутрь, удивляясь тому, что же такое могло тут произойти — например, полицейские, которые могли возвращаться с патрулирования, возвращаться с обеда, и все такое прочее. Я приотворил дверь и выглянул на стоянку. Двое крепких, как сталь, констеблей развалились в своей патрульной машине неподалеку, их загипнотизированные пушки целились в никуда. Теперь я действительно находился под глубоким впечатлением от случившегося. Даже более того, когда снаружи я нашел еще одного полицейского, который въезжал на стоянку, когда эффект парализовал всех — или он тоже поддался влиянию парализатора, либо у него была привычка сворачивать свою машину вокруг пожарного крана, когда он ставил ее на стоянку.

Это напомнило мне, что нам немедленно нужен был транспорт. Украсть милицейскую машину? Невозможно. Нет времени, чтобы дезактивировать отпечатки пальцев полицейских, которые их водят, или выключить наводящий маяк. Кроме того, они бы прекрасно знали, на какой машине я сбежал, вплоть до серийного номера. Потом на миг я забыл про эту проблему, обалдев от того факта, что пешеходы на противоположной стороне улицы тоже поддались парализующему фактору. Трое лежали и на нашей стороне улицы. Нечего сказать, здорово. Я бросился в боковой проход, параллельно улице позади участка.

Дарла вряд ли весила больше шестидесяти килограмм на планете с обычной силой тяжести, но на Голиафе она была обузой. Ее рюкзак — тоже не мелочь. Я нашел проход между двумя домами, положил Дарлу и прислонил ее к стене. Я крепко похлестал ее по щекам несколько раз, аккуратно переходя болевой барьер, потом потряс ее изо всех своих сил. Щеки ее раскраснелись, как зимняя заря, глаза затрепетали, и она вздохнула, но все еще никак не могла прийти в себя и спала на ногах. Ну что же, настало время снова идти. Я подхватил ее на плечо, взвалил на другое рюкзак и стоял там, думая, куда же мне идти. Потом я почувствовал позади себя движение и резко развернулся, чуть не упав.

Два рикксианина стояли в проходе, пялясь на нас, а их тощие птичьи ноги упирались в асфальт под странным углом. Их страусиные тела еле выстаивали при почти двойной тяжести по сравнению с той, которая была на их родной планете. Прозрачные вспомогательные дыхательные маски покрывали их лица. Лица не соответствовали птичьим телам, кислые старые физиономии, похожие на морды земных верблюдов, но глаза были гораздо больше, и их было четыре, два над основанием пятачка-носа, а два в основании тонкой длинной шеи. Они очень тщательно следили, куда ставят свои тонкие птичьи ножки. Одеты они были обычным образом, в тесные прилегающие к телу комбинезоны из цветного материала с богатой золотой вышивкой в тех местах, где прорези обрамляли вырезы для нижних глаз. Их огромные костлявые руки — руки, которые когда-то были костяком мембраны крыльев — были очень сложно и аккуратно сложены по бокам.

Я прощелкал подходящее приветствие, которое, если не написать, читалось бы так:

— Ррикс-ррикс-ррикс-щелк-ррикс.

При этом каждая морфема произносится слегка в другой тональности.

Если учесть мои лингвистические неспособности, я, вероятно, попросил их передать мне соль.

Один, справа, ответил приветствием на приветствие, а второй заговорил на интерсистемном:

— Тебе привет, брат по дороге.

— И вам тоже, братья по дороге, — сказал я, — большие спасибо, если именно вам я обязан своей свободой.

Я повернулся и пошел прочь после того, как решил, что они не собираются ответить мне или переменить выражение своих лиц, чтобы показать мне, они или не они освободили меня. Я не оборачивался, зная, что они следует за мной на приличном расстоянии.

Я вышел на улицу, на которую выходил и милицейский участок, только чуть подальше. Это было рискованно, но я автоматически шел прочь от рикксиан, пусть даже они и не делали никаких попыток мне помешать или загородить дорогу. Я стоял на входе в закоулок рядом с магазинчиком «Остановись — Купи». Мимо проходили поселенцы, смотрели на стройную молодую девушку, переброшенную через мое плечо, хмурились и шли дальше. Но я на них и не смотрел.

Вот оно. Древний автомобиль, припаркованный возле магазина. Мотор был включен.

В нем был ключ! Не электронный сигнал-радар-радио, как ключ от Сэма, а ключ, господи помилуй, кусок металла, который подходил к механическому отверстию, к замку. Я подивился интерьеру машины, металлической решетке приборной доски, голубому меху на сиденьях, розовым мохнатым коврам на полу, парочке мохнатых побрякушек, которые висели на зеркальце заднего обзора… и руль-то, руль! Настоящая баранка. Матерь божья, руль, а на нем какая-то блестящая кнопка. Что же это такое? Так, это переключатель скоростей, который торчит из примечательного горба в полу и разделяет нутро машины на две части, старый большой переключатель скоростей, украшенный ручкой с луковицеобразным наконечником, на котором было выгравировано какое-то изображение.

Вот оно:

Переключатель скоростей? Рулевое колесо? Окна, которые приходится открывать вручную? И к тому же кажется, что их сделали из стекла. Это была машина, которая не стоила космострады. Погодите минуту. Ну да, вот они, под приборной доской, датчики. Не такое забавное фуфло вроде давления масла или температуры воды, а настоящие приборы, просто спрятанные от глаз: температура плазмы, дельта потока, все, что надо. Это была машинка, которая ездила на плазменном топливе. Разумеется, внешний вид был просто имитацией, а не настоящим древним автомобилем. Но все-таки: где она включается? А это что такое? Батюшки, сцепление! Как раз как в книжках. Не может такого быть, но я не видел никакого другого способа воздействовать на эту штуку.

Давайте-ка попробуем… если я правильно помню… выжать педаль сцепления — выпустить сцепление, — и оно должно быть в нейтральном положении. Где ты, буква «н»? Нет буквы. Ладно, хорошо, линия, которая соединяет две вертикальные на ручке. Нейтральное положение. Так, перевести туда. Теперь повернуть на 1. Первая скорость. Правильно… теперь…

Машина рванулась вперед, и я почувствовал, как мотор заглох. Я снова прижал педаль к полу, и машина остановилась, но что-то словно напрягалось, чтобы удержать ее на месте. А это что, ручка у меня рядом? Ах, механический тормоз. Я правильно догадался. Ну конечно. Я порылся в нем до тех пор, пока ручка не отскочила назад, в дырку, где ей и положено быть, под приборной панелью. Машина медленно покатилась вперед, разгоняясь на легком наклоне улицы. Я наконец поставил машину на скорость, и мы начали двигаться. Дарла лежала на сиденье рядом со мной, лицом вверх, проявляя некоторые знаки того, что просыпается. Она слабо стонала и мотала головой из стороны в сторону.

Когда мы отъезжали прочь, молодой человек со странной прической выскочил из магазинчика с воплем:

— Эй! Что вы, черт возьми… Эй!!! Вернитесь!!!!! Вернитесь!!!

Я нажал педаль газа, и машина рванулась вперед с пугающей скоростью, а звук мотора поднялся до высокого визга.

— Ах вы, вшивые ублюдки! — вопил парень, пока мы, ревя, удалялись по улице прочь.

Вшивые? Я многие годы не слышал такого выражения. Оно было явно американским и архаичным.

Мотор, протестуя, завыл, требуя от меня сменить скорость. Я отпустил сцепление, и мотор бешено заработал вхолостую, пока я не сообразил, что хорошо бы убрать ногу с газа. Я боролся с переключателем скоростей, пока не нашел то углубление, куда должен соскальзывать переключатель, и потом осторожно отпустил педаль. Машина слегка встряхнулась и полетела вперед на второй скорости. Владелец перестал бежать за нами следом и стоял, уперся руки в боки, посередине улицы. Я помахал ему рукой.

Машина обладала поразительной силой. Самое примечательное было то, что нутро машины было переделано, чтобы она могла работать так, как если бы действительно была колымагой с мотором внутреннего сгорания и механической трансмиссией. Я повернул за угол влево.

— Джейк! — это Дарла пришла в себя.

Она уселась, опершись одной рукой о приборную доску, а другой на сиденье. Она смотрела то на меня, то на машину, и лицо ее выражало изумление.

Наконец она ахнула.

— Джейк, что произошло?

— Доброе утро. Понятия не имею, но мы выбрались из одного безобразия и попали в другое.

— А где ты?.. — до нее дошло то, на какой странной машине мы едем. — Что это за штуковина?

— Это чье-то представление об истории на колесах. Я украл ее, если хочешь знать. Но сперва скажи мне, почему ты не превратилась в хорошо прожаренный бифштекс с корочкой там, на ранчо.

— А? — она нахмурила лицо, протерла кулаками глаза и откинулась обратно на сиденье. — Извини, я все еще чувствую себя немножко странно. Как я что?.. Ах, да.

Она резко повернулась ко мне.

— А они тебе не сказали? Ты хочешь мне сказать, что все это время ты думал, что я умерла?

— Я думал, что ты — кусок горелого мяса.

— О, Джейк. Извини, пожалуйста.

— Неважно. Так ты мне лучше скажи, как у тебя все это получилось. Молния попала прямо в цель, — я неодобрительно цокнул языком. — Довольно глупо стрелять в упор в милицейский флиттер, тебе не кажется, дурочка?

Она смущенно усмехнулась.

— Глупая, но гордая, мне кажется.

Выражение ее лица переменилось.

— Черт побери, Джейк, я не хотела, чтобы они тебя забрали. Я стреляла в панель управления, думала, что они на миг потеряют контроль над флиттером, чтобы ты мог убежать из полосы света.

Я свернул на боковую улочку, убравшись с главной аллеи. Шины завизжали. Они не трещали, как роллеры, они вопили, как щенок, которому отдавили лапу.

— Это не сыграло бы никакой роли. С их приборами ночного видения для них всюду был ясный день. Поисковые прожекторы были включены для нас, чтобы произвести впечатление. Человеческая жертва инстинктивно думает, что темнота ее прячет.

— Я об этом и не подумала, — она прикусила губу и задумалась, потом пожала плечами.

— Как бы там ни было, — продолжала она, — у их флиттера была дополнительная броня, поэтому глупо спорить по теоретическим вопросам. Я выстрелила, потом немедленно бросилась на землю и покатилась по ней. Даже при такой уловке я едва избежала поражения.

Она оттянула широкий воротник комбинезона, чтобы показать мне мягкое обнаженное плечо, обожженное красными горящими следами.

— Мне уже помазали их чем-то. Да и не такие они страшные. Второй степени.

— И все же, — сказал я, — это было глупо, но я тебя за это люблю.

Я наклонился вбок и поцеловал ее плечо.

Она улыбнулась и обняла меня.

— Джейк, дорогой, я так рада!

— Фу-у-у! Я же должен вести эту штуковину. — Она тем не менее не обратила на мои слова никакого внимания, просто накрыла мой рот своим и закрыла от меня всякую видимость на дороге. Руки мои были прижаты к телу ее объятиями, и мы вильнули вправо к тяжеловозу, который как раз разгружал каркас надувного дюропенного домика на пустынном участке.

— Эй! — проорал я, когда мой рот наконец был свободен, схватился за блестящую кнопку на рулевом колесе и передвинул ее вправо. Женщина, которая разгружала тяжеловоз, отскочила с дороги, потом выругала нас очень старательно на, как мне показалось, нидерландском языке.

— Ух ты! Извини! — Дарла слезла с меня. Она снова привела себя в порядок — это превратилось почти в ритуал. Потом она посмотрела на меня.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Если бы я знал, где Сэм, я наверняка быстро убрался бы из города. У меня такое ощущение, что эта штука могла бы перегнать любую машину милиции, даже перехватчик. Но…

— О господи, я совсем забыла, — перебила она меня и, сунув руку в правый боковой карман, протянула мне ключ от Сэма.

— Петровски пытался убедить меня вызвать Сэма, выманить его из укрытия, чтобы они смогли обездвижить его и обыскать. Из-за карты, как мне кажется. Я сумела сунуть ключ в карман, прежде чем вырубилась.

Я схватил черную продолговатую коробочку и нажал кнопку вызова.

— Джейк! Господи Иисусе, где ты?!

— Разъезжаю по Максвеллвиллю, ищу тебя. А ты где, черт побери?

— Да в кустах неподалеку от Космострады на Семь Солнц и портала на эту планету. Ищу это проклятое ранчо, или Джона, или Дарлу, или любого, кто сможет… (треск)… да что, черт побери, происходит?

— Все в городе. Можешь назвать мне свое местоположение более точно?

— Не совсем. Вокруг Голиафа нет навигационного сателлита. Но я примерно в двадцати кликах к северу от Космострады… (кр-р-р-рак!)…

Остальная часть передачи безнадежно проглочена статическим электричеством.

— Сэм, ты у меня пропадаешь. Повтори.

— …В десяти кликах от дороги… используй луч…

— Сэм, я тебя не могу понять, ничего не слышно, но ты оставайся там, где ты есть, и включи луч. Повтори, остановись и включи луч. Подтверди прием.

— …Включить луч, понятно. Я хорошо тебя слышу и…

— Джейк, — сказала Дарла. Она смотрела назад, в овальное окно заднего обзора. — Милицейская машина только что пересекла тот перекресток, через который мы проехали, направляется вправо от нас. Не знаю, увидели они нас или нет.

— Хорошо. Ну что же, они и так тут ползают в округе, кроме того, тот парень наверняка уже доложил, что у него украли лошадку с коляской.

— Мне бы надо было тебе прямо сразу отдать ключ, но я была совершенно заморочена, ничего не соображала.

— Это не имеет значения, — сказал я. — Для того, чтобы выбраться из города, нам нужен неприметный транспорт. Самое скверное, что если мы украдем другую машину…

В этот момент мы увидели Джона и всю компанию, когда они выезжали на своем «шмеле» в противоположном направлении. С ними была Винни. Я опустил окно и заорал в их сторону, но безрезультатно. Потом вспомнил про сигнальный гудок. Где он может быть? Кнопка? Нет, вот, как раз тут, мягко обитая кнопка в центре рулевого колеса. Клаксон пропел свой нелепый смешной сигнальчик, и в зеркале заднего обзора я увидел, как Джон выглянул из окошка возле водительского сиденья, оглядываясь назад. Я резко развернулся, подъехал к ним и снова нажал сигнал. Они подкатили к пустому месту возле обочины тротуара. Дарла вытащила свой пистолет, и я огляделся кругом. Максвеллвилль напомнил мне маленькие городки штата Джерси, где мы отдыхали, когда времена были неплохие — равнина, низкие пастельных тонов здания, но здесь были многочисленные свободные, незастроенные участки и много открытого пространства. Я надеялся, что пройдет не так много времени, прежде чем городишко застроится.

Винни выбралась из «шмеля» и бросилась к нам. Я выскочил из машины, и она обняла мои ноги, потом подпрыгнула, чтобы обнять Дарлу. Я велел Дарле внимательно следить за тем, что происходит вокруг, а потом подошел к «шмелю».

— Джейк? — радостно приветствовал меня Джон. — Вас выпустили!

— Ненадолго, если я не уберусь из города.

Улыбка его пропала.

— О-о-о… мы чем-нибудь можем помочь?

— Да, одолжите мне свою машину.

— Э-э-э… — его лицо помрачнело.

— Я знаю, что прошу слишком многого, — сказал я, быстро заполняя паузу в разговоре. — Я вам вот что скажу. Почему бы вам не зайти в эту маленькую забегаловку, якобы на завтрак, оставить ключ в «шмеле». Я его украду. Дайте мне примерно полчаса, потом сообщите об этом в полицию. Я оставлю машину на Космостраде, и не будет никаких проблем.

Сьюзен сидела на заднем сиденье. Она наклонилась вперед и заговорила на ухо Джону, так, чтобы я вроде бы не мог подслушать, но мне все равно было все слышно.

— Джон, не делай этого, — умоляла она, — мы и так попали в страшные передряги. Полковник Петровски сказал, — тут она остановилась и виновато посмотрела на меня, — прости, Джейк, но нам бы не хотелось больше в это вмешиваться.

— Я могу понять, — сказал я, размышляя, хватит ли у меня жестокости и наглости вытащить Джона силой с водительского сиденья, выгнать из машины Роланда и Сьюзен… или просто выгнать их под дулом пистолета. Но, черт побери, с друзьями таких штучек просто не делают.

Джон угнетенно посмотрел на меня.

— Ей-богу, не знаю, что делать, — сказал он, устало покачивая головой.

В моральном тупике ничто так не поднимает ваш дух, как вид ретикулянцев. Они, словно призраки, промчались мимо в своем низко посаженном ярком синевато-зеленом спортивном автомобиле. Это была крупная для своего класса машина, а за собой она тащила еще и домик на колесах, который был прикреплен к машине с помощью соединения-гармошки. Трейлер этот был очень большим для самой машинежки. Но машинка все-таки была целой поэмой аэродинамического дизайна, она чувственно изгибалась в нужных местах, сияла лаком, изобиловала кнопками, крохотными башенками, прозрачными капсулами и прочими штучками.

Инопланетяне на меня не смотрели — этим я просто хочу сказать, что голов они не поворачивали, — но я знал, что глаза их, похожие на линзы, были повернуты под самым крайним углом.

Неужели они следили за мной с самого участка? Как? Я их не видел. Незаурядно — услышал я мысленно голос Петровски. Но кто может понять инопланетян? И где бы ни были ретикулянцы, милиция будет за ними неподалеку.

— Джейк, мы бы действительно очень хотели тебе помочь, — говорил в это время Джон.

Мне кажется, никто из них не заметил ретикулянцев.

Я повернулся к нему.

— Джон, для меня это может означать мою жизнь.

— Но я… о господи… — Джон выглядел совершенно растерянным.

— Сделаем так, как он просит, — сказал с нажимом Роланд, — с точки зрения морали, у нас нет выбора.

— Но власти, — колебался Джон, — какова будет наша ответственность…

— Мне кажется, вопросы морали тут вполне ясны, — сказала Сьюзен. — Джейк помог нам, прошлой ночью мы помогли ему. По крайней мере, пытались помочь.

— А ты что, ведешь счета в отношении того, кто кому сколько должен с точки зрения морали и долга? — оскорбился Роланд. — Это с каких же пор этические вопросы стали заменяться понятиями дебета и кредита?

— Я не занимаюсь бухгалтерией, — огрызнулась обиженная Сьюзен. — Мне просто думается, что неразумно вмешиваться во все эти дела больше, чем мы уже влипли. Мы собираемся жить на этой планете…

— Джейк, насколько это касается меня, — сказал мне Роланд, высовываясь в окошко возле Джона, — ты можешь забирать «шмеля».

— Ты мне не дал закончить того, что я говорила, — сказала оскорбленно и гневно Сьюзен.

— Тогда, мне кажется, вопрос должен решать я, — жалобно сказал Джон, потому что решения в такой демократической обстановке давались ему с трудом.

— Джейк, неужели ты действительно считаешь, что это справедливо, — воззвала камне Сьюзен, — вот так просить нас рисковать и быть втянутыми в какое-то темное дело, куда уже влип ты?

— А? Что? — я смотрел на ретикулянцев.

Они завернули налево за угол и остановились, задний конец трейлера торчал из-за угла хозяйственного строения какого-то склада сельскохозяйственных орудий. Меня они в данный момент не очень интересовали. Ретикулянцы явно отчаянно рисковали, путешествуя открыто по земному городу. Дарла уже нацелила свой страхолюдный мушкет где-то в их сторону. А она сперва выпалит, а потом спросит, что именно случилось. Я одним глазом посматривал в сторону складского здания.

— Прости, Сьюзен, что ты сказала?

— Сьюзен высказала свое мнение, — сказал Роланд. — Джон, как насчет тебя?

Джон начал было что-то говорить, когда Сьюзен выпалила:

— Вы двое меня всерьез разозлили! — щеки ее пылали, и она была на грани слез. — На меня здесь никто не обращает внимания, и каждый раз, когда я что-нибудь говорю…

— Никто тебя не обижал, — резко сказал Роланд.

Сьюзен совсем вышла из себя.

— Вот ты опять начинаешь!

— Люди, люди, вы что… — попытался урезонить их Джон.

Дарла снова смотрела на меня, словно спрашивая: как дела?

Хороший вопрос. Мне надо было принять собственное моральное решение, а времени оставалось в обрез. Я потрогал рукоять пистолета Петровски в кармане куртки.

— Мы, как всегда, должны подойти к этому рационально, — сказал Джон своей пастве. — Ей-богу, нам незачем спешить возвращаться обратно на ранчо. Я предлагаю вам пойти в закусочную… и не оставлять ключа, поскольку Джейк весьма хитроумный, предприимчивый и изобретательный человек… — он посмотрел на меня, ища поддержки.

— Это было бы прекрасно, — сказал я. Но это значило бы, что потребуется больше времени, времени на то, чтобы обойти систему безопасности, а микросхема таких систем достаточно сложна. И как насчет инструментов? Где я их возьму?

— Одно-единственное, — сказал я, — они вам дали набор инструментов к этой штуковине? Для поломок и аварий?

Роланд открыл ящик — багажник под сиденьем — и стал копаться в нем.

— Таким образом, — продолжал Джон, — мы можем доказать, что у нас не было ни малейшего намерения помогать Джейку скрыться. Насчет укрывательства преступника и тому подобного не возникнет и тени подозрения. — Он с надеждой повернулся к Сьюзен. — Для тебя это приемлемо?

— Тут куча мусора, — сказал Роланд, бешено роясь в ящике. — Не могу, кажется, найти… а это еще что? — Он вытащил замасленную штуковину, из которой торчала проволока.

— Старая часть от мотора, — сказал я ему.

— Нет, это неприемлемо, Джон, и ты это знаешь, — сказала сердито Сьюзен. — Они нам никогда не поверят. Я немедленно выхожу из этой машины.

— Ну погоди минутку, пожалуйста, — сказал Джон.

Роланд поднял глаза.

— Да никуда она не пойдет, — сказал он презрительно.

— Сам увидишь, — ледяным тоном сказала Сьюзен и передвинулась по сиденью к той двери, которая примыкала к тротуару.

Джон протянул руку назад и схватил ее.

— Ну пожалуйста, Сьюзен, — стал умолять он.

Я же схватил за руку Джона.

— Люди, честное слово, на это у меня нет времени.

Джон повернулся ко мне с раздражением.

— Э-э-э… погоди минуточку, ладно? — Сьюзен попыталась вырвать свою руку, но Джон держал ее крепко.

— Роланд, поговори с ней!

— Инструментов нет, — сказал мне Роланд.

Я крякнул. Что же, выбора практически не оставалось…

Сьюзен уже открыла дверь и одну ногу свесила наружу, пытаясь оторвать пальцы Джона от своего плеча.

— Пусти меня! — сказала она сквозь стиснутые зубы.

— Роланд, пожалуйста, поговори с ней!

— Перестань вести себя как ребенок, — рявкнул Роланд, подняв на нее взгляд, пока он все еще пытался найти что-нибудь полезное в ящике с инструментами.

— Иди к черту! Джон, пусти меня!

— Сьюзи, пожалуйста, — сказал Джон, голос его был тихий и умоляющий. — Мы разберемся в этом. Просто подожди минутку, прежде чем ты…

— Ох, да пусть идет, — сказал с отвращением Роланд. — Куда она пойдет-то?

— Куда угодно! Если только смогу выбраться отсюда. Я тебя предупреждаю, если ты…

— Сьюзен, иногда ты бываешь таким абсолютным дерьмом… Ты это знаешь?

Она перестала сопротивляться Джону и яростно посмотрела на Роланда.

— Ах ты, сволочь! Да как ты смеешь так со мной разговаривать!

— Тогда скажи мне, как это мы сможем основать тут колонию, когда люди разбегаются, как тараканы, при первом же признаке неприятностей!

— Первом же признаке… — ярость Сьюзен превратилась в изумление. — Как будто эта экспедиция не была катастрофой с первого же дня, как мы покинули Хадиджу! Трое из нас уже мертвы, господи помилуй.

— Да, знаю, — сказал Роланд. — Но мы и раньше теряли людей. Новая планета, новые опасности…

— А ты когда-нибудь слышал о том, что к ним полагается готовиться? Сперва эта идиотская поломка… А чья идея была потревожить и разворошить те гнезда или как они там называются? Разве не является первейшим правилом на неизвестной планете…

— Да, первое правило гласит «никогда не полагайся на свое представление о том, что может быть опасно», — сказал Джон, — я же его нарушил. Я беру на себя полную ответственность за это.

— А кому от этого легче? Кого это может воскресить?

— Никого…

— Отпусти ее, — Роланд был сыт по горло. Джон вздохнул.

Сьюзен воспользовалась тем, что беседа затихла, и вырвала свою руку прочь. Роланд немедленно протянул руку назад и схватил ее за запястье.

Дарла глазами говорила мне: что эти идиоты теперь вытворяют? Я беспомощно пожал плечами.

— Слушай, прекрати, перестаньте вы все меня хватать… сию секунду прекрати! — Сьюзен ударила кулаком по руке Роланда.

Ситуация совершенно выходила из-под контроля. Кроме того, по мне снова начинали как бы бегать мурашки. Я повел плечами. Что это такое? Нервы? Вши?

— Сьюзен, пожалуйста, успокойся, — говорил Джон.

— Пустите меня.

— Роланд, пусти ее.

— И куда ты собираешься, как тебе кажется? — спросил ее Роланд.

— В мотель, где находятся Роджер и Шарп.

— Мы тебя туда отвезем, ладно?

— Нет, спасибо, предпочитаю дойти туда пешком.

— Сьюзен, будь же разумна. Пусти ее, Роланд.

— Не будь идиоткой, — сказал Роланд.

— Да убери свои подлые лапы, говорят тебе!

— Нет, не уберу, пока ты не прислушаешься к умным словам хотя бы на минуту.

— Я ТЕБЕ СКАЗАЛА УБРАТЬ С МЕНЯ СВОИ ПОДЛЫЕ ЛАПЫ!!!

— Джейк! — это Дарла, которая стояла возле нашего автомобиля с открытой дверцей, показывала на что-то важное и срочное у меня за спиной. Я резко повернулся и увидел перед патрульной машины, который торчал из-за кучи мусора на пустом участке через улицу.

— Всем ложиться, — я нырнул за моторный капот «шмеля», скользя по лакировке, аккуратно скользнул к другому концу машины и присел поближе к земле. Телеологисты смотрели на меня так, будто я потерял разум. Я прополз дальше и открыл дверцу, где сидел Роланд.

— Ложись! Ложись!

Роланд первым сообразил, в чем дело, схватил воротник смешной серой рясы Джона и стащил его вниз на пол. Я как раз пытался проделать то же самое с Сьюзен, когда ударил первый залп. Аэростекло «шмеля» превратилось в расколотый лед. Сьюзен все еще сидела, как сидела, — чудом не раненая, — покачивая головой и ничего не понимая.

— Почему… почему они в нас стреляют? Мы же не…

Я выволок ее из машины и бросил на асфальт как раз в тот момент, когда следующий залп пропорол «шмеля». Воздух был полон пулями высокой плотности, и сверхзвуковой треск отдавался громче, чем тот выстрел, который их послал. «Шмель» трепетал, как лимонное желе, пока в него впивались заряды аж с трех направлений. Джон и Роланд вывалились из передней двери на улицу.

— Лежите пониже, — приказал я им. — Тихо!

Оглянувшись вокруг, я так и не увидел места, где можно было бы укрыться. Участок на этой стороне улицы не мог ничего предложить, кроме сухого кустарника и нескольких вурлитцеровских деревьев.

Я услышал, как Дарла завела автомобильный мотор. Шины завыли, когда она выжала сцепление и подскочила на краю тротуара. Она подъехала к нам, бешено виляя. Очень трудно привыкнуть к рулевому колесу. Она пересекла дорогу, загнала машину в рыхлую песчаную почву, срезала боком вурлитцеровское дерево, потом выправила машину на дороге и подлетела к нам, шины выбрасывали фонтаны грязи и пыли. Она остановила машину возле «шмеля» и не выключала мотор. Потом она чуть было не стала переключать скорости, не выжав сцепления, чем едва не убила мотор. Но все же она держала машину на ходу. Когда она стала открывать дверь со стороны водителя, пуля высокой плотности отлетела от «шевроле», завизжав от рикошета. У меня не было времени удивиться, почему это старинная машина не пропускает пуль. Теперь дверь успешно блокировала угол обстрела полиции, и мы были в относительной безопасности. Я помог Джону пролезть, потом пришла очередь Роланда.

— Всем в машину! — сказал я. — И будьте пониже!

Я пропихнул Сьюзен в дверь, Дарла помогала мне изнутри. Теперь подделка под старину притягивала на себя большую часть огня, но нас частично защищал еще и «шмель», который теперь просто разлетался на куски под ураганным огнем. Как раз в этот момент еще один выстрел попал в дверь, отрезав ее, словно бритвой, так что удар почти сбил меня в сторону. Роланд пролез в машину, потом Джон протащил на сиденье свое тощее тело. Я подтолкнул худую задницу Джона, чтобы он поскорее пролез в то, что я теперь понял, было пуленепробиваемым транспортным средством, то есть чудом из чудес. Ей-богу, пулю высокой плотности трудно остановить.

На переднем сиденье была мешанина тел. Я втянулся внутрь, пытаясь найти себе местечко и одновременно пробраться ногой сквозь змеиное гнездо рук и ног к педали газа. Я до нее наконец добрался и нажал. Мотор завыл, но телега не двинулась с места. Мне надо было переключить на первую скорость, но я не мог дотянуться до переключателя скоростей. Моя левая нога застряла между дверью и передним сиденьем. Я нагнул голову и сунул ее под рулевое колесо, мучительно извиваясь, чтобы дотянуться до переключателя и педалей руками. Кто-то вогнал локоть мне в ухо.

— Дарла! Переключатель! Поставь эту чертову рукоятку на номер один.

Я почувствовал, как переключатель зашевелился и огрел меня по шее. Я дал возможность сцеплению выскользнуть у меня из руки и прижал акселератор предплечьем. Мотор завыл, и сила гравитации прижала мою шею к переключателю скоростей. Мы двигались.

— Веди! — завопил я. Краем глаза я увидел, что Дарла наклонилась через спинку переднего сиденья, чтобы схватиться за руль.

Внезапная вспышка и взрыв. Они притащили в подмогу зажигательную пушку. «Шмеля» больше не существовало. Это еще к тому же означало, что у нас не было шансов. Секундой позже нас обволокло раскаленным добела облаком сияния. И тут же мы из него выехали. В нас ударил прямо в яблочко зажигательный снаряд, а мы были целехоньки.

Колымага содрогалась от попадания за попаданием, снаряды отскакивали от нас, как камни от стальной стены.

Дарла свернула влево, и мы во что-то врезались, но это нас не остановило. Мотор вопил и требовал второй скорости, но я не хотел рисковать и пробовать ее сменить.

Потом до меня вдруг дошло, что у нас все-таки было время. Мы приняли на себя все худшие удары, которые они могли нам причинить.

— Всем слезть с меня! — завопил я довольно-таки глупо, потому что я и был на самом верху.

Я выпустил акселератор и выпутался из мешанины рук и ног.

— Ух! — раздался голос Роланда.

Чья-то рука попыталась ухватиться за мою физиономию.

Дарла сняла руки с руля и помогла вытащить меня из кучи телеологистов. Сьюзен выпуталась сама и заползла на заднее сиденье, оставив меня, Джона и Роланда разбираться, кому принадлежит та или иная рука и нога. Мы наконец разобрались с этим, и я выбрался наверх глотнуть воздуха, приоткрыл дверь, чтобы высвободить ногу, потом снова ее захлопнул. Мы мчались сквозь кустарник на другой стороне свободного участка. Мы добрались до тротуара, отлетели от бордюра, но к тому времени я загнал трансмиссию на вторую скорость. Я прижал педаль до самого пола, и мы вынеслись с ревом на улицу, а шины визжали, как гончие собаки, выследившие жертву.

— Куда нам ехать на Космостраду? — спросил я, но ответа не получил. Две патрульные машины, которые высунулись из-за угла на улицу, представляли собой куда более неотложную проблему. Мой собственный ответ на события был совершенно безмятежный. Со всей уверенностью в мире я направил наш анахронизм на колесах прямо в острие треугольника, который образовали полицейские машины, попытавшиеся блокировать нам дорогу.

— Держитесь, люди!

Выстрелы отскакивали от стекла, которое вовсе не было стеклом, и перекрестные зажигательные лучи играли на крутых блестящих боках автомобиля. Непроницаемый. Мы ударились в патрульные машины с громким лязгом, но внутри толчок был едва ощутим, небрежно отмели патрульные машины в сторону и помчались дальше по дороге. Мы проехали остальные полицейские машины, бронированный транспортер, потом прорвались через оцепление, устроенное милицией. Их вторая линия обороны была совершенно достойна презрения: деревянные барьерчики. Я превратил несколько штук в зубочистки, проревел, сворачивая вправо за угол, потом свернул влево, потом снова вправо, и наконец, повиливая задом, вывалился на широкую аллею, которая, казалось, вела из города вон.

Поразительная, пугающая мощь дрожала под педалью акселератора. Я никогда еще не водил ничего подобного, что было бы способно на такую отдачу. И по-прежнему машина шла всего лишь на третьей скорости. «Спидометр» показывал что-то девяносто в час. Девяносто миль? Наверное. Подходяще для стиля машины.

В течение следующих нескольких минут — примерно двадцати — я вел машину, а передо мной не было ничего, кроме чистого воздуха. Максвеллвилль разредился до пригородов, потом пошли строительные подходы и дороги, потом ничего уже кругом не было, кроме дороги, а с обеих ее сторон только голая земля. Никаких заградительных патрулей на дороге — у них просто не было на это времени. Все сидели в ошеломленном молчании. Телеологисты были ошеломлены, пустые лица тупо глядели, как мимо катится столбовая равнина.

Впереди мигающие барьеры, новая секция колониальной автострады. Потом знак.

Я каким-то образом сумел не задеть барьеры. Мы промчались через ограждение дороги и выскочили на новую маклитовую поверхность шоссе шириной в шесть рядов. Я вызвал Сэма.

— Теперь я тебя нашел, парень.

— Это здорово, — сказал я. — Ты где?

— В кустах возле звездной тропки. Но ты не волнуйся, я тебя подберу. Ты на чем едешь?

— Ты не поверишь, но ты узнаешь в тот же миг, как только увидишь. Старый земной автомобиль. Разумеется, подделка. Но Сэм, мне же надо знать, где ты. Нам придется быстро пересаживаться, но где-нибудь не на дороге, там, где нас никто не увидит. Все силы в Галактике бегут по моему следу.

— Вот как? Держись! — пауза. — Ага, теперь они у меня нарисовались. Они слишком далеко, не могу тебе сказать, сколько их… Эй, ты что делаешь? Пытаешься сжечь поверхность дороги?

— Примерно такая общая идея.

— Какая у тебя скорость?

— Двести миль в час.

— Что-о-о? А, понял. Погоди минутку, если это подделка, спидометр не может давать такие показания, это слишком много для старинной машины.

— Указатель застыл на ста, потом снова перескочил в начало шкалы, а сама шкала поменялась. Эта колымага подделка под старину только по внешнему виду, а на самом деле под кожухом мотора — я хотел сказать, под капотом — она совершенно иное существо. Я мечтаю выбраться на Космостраду, чтобы посмотреть, на что она способна.

— Лучше начни ее проверять сейчас. Что-то догоняет вас, и довольно быстро.

— О'кей.

Я подумал, что настало время применить четвертую скорость. Я мягко ее переключил, и машина рванулась вперед, нежно прижав нас к сиденьям. Числа на спидометре теперь стояли от 200 до 300. Я стал гнать машину вперед, и стрелка подползла к двумстам пятидесяти.

— Господи, не могу поверить, чтобы эта старая куча металлолома… — я посмотрел на спидометр снова и не поверил собственным глазам.

— Что такое? Теперь эта штука служит махометром!

— Ты уверен? — спросил Сэм.

— Угу. Это махометр.

— Стало быть, это не двигатель внутреннего сгорания?

— Нет. Я на мах-запятая-три и держусь этой величины. Сэм, что ты скажешь насчет того, как там дальше Космострада насчет вождения на высокой скорости?

— До самого портала все чисто, но будь осторожен. Ты же знаешь, что по этому поводу говорится. Ни один наземный вид транспорта не может быть в безопасности, если превышает скорость мах-запятая-пять.

— Правильно, но пусть сперва пыль за мной поглотают.

— Они все еще сближаются с тобой.

— Вот как? Сэм, давай двигай!

— Повтори!

— Сэм, начинай двигаться! Если они все еще будут сближаться с нами, значит, это перехватчик милиции, и я точно знаю, кто за рулем.

Засада не была делом рук Петровски. Это Элмо пытался восстановить свой пошатнувшийся авторитет. Но Петровски теперь сам мог действовать, поскольку его широкий славянский нос раздувался от моего свежего запаха.

— Никакого шанса для нас, Сэм, пересесть к тебе на Голиафе. Двигай к порталу на Семь Солнц, и там будем разыгрывать эту партию в зависимости от того, как повезет.

— Теперь держись, потому что у меня не только один автомобиль засечен на радаре. Нарисовался один перехватчик, но за ним едут еще две машины, чуть помедленнее.

— Ретикулянцы со своими машинами?

— У них же на хвосте еще один на хорошем расстоянии от них.

Возможно, рикксиане.

— А за ними…

— Еще что-то? А, ладно, один черт. Хватит, Сэм. Выезжай. У тебя на другой стороне будет гораздо больше скорости. Вакуум.

— Ты же не знаешь, что со мной сделал Вонючка. Я чувствую себя другим человеком. Я еще не открывал тебе, что моя крейсерская скорость возросла по меньшей мере на тридцать процентов. Вонючка на сей раз сам себя превзошел.

— Хорошо, но передвигай роллерами!

— О'кей, все в порядке!

В мгновение ока мы достигли старой Космострады, которая действительно указывала, не сворачивая, на горизонт. Махометр полз вверх — но как насчет аэродинамики? Форма автомобиля была закругленной, «обтекаемой» — вот какое слово первым делом приходило на ум, — но поверхность, казалось, не способна была разрезать воздух на скорости мах-запятая-один. Не было ни стабилизаторных плавников, ни чего-нибудь подобного. Впереди будут серьезные вихревые потоки, если я буду так пороть вперед, и, возможно, нас в таком случае ждет катастрофа. Но каким образом тогда машина держалась на дороге на той скорости, на какой мы мчались сейчас? К тому же в густом, как суп, воздухе Голиафа? Сказать, что в этой машине было больше, чем кажется на первый взгляд, означало весьма и весьма занизить ее оценку.

— Сэм, ты уже на Космостраде?

— Тут я, сынок. Я выслеживаю тебя на скорости мах-запятая-четыре. Где огонь?

— У меня в сердце. Кстати, что произошло у Вонючки?

— А, долгая история.

— Перескажи в сокращении.

— Ладно. Вонючка работал надо мною весь вчерашний день, потом весь вечер. Он сказал, что это вызов его искусству. Уже давно было темно, когда он закончил работу, и я настоял, чтобы он пристегнул меня к трейлеру и дал мне возможность втиснуться в гараж. Я ничего от тебя не слыхал и подумал, что так даже к лучшему. Он не хотел пускать меня в гараж, но сдался. Как же я трудно влезал! Как бы там ни было, примерно час спустя я услышал, как кто-то вламывается в гараж. Поэтому я снялся с места, не позаботясь о том, чтобы открыть двери. Теперь гараж у Вонючки с естественной вентиляцией.

Я поморщился. Вонючка зубами вцепится мне в сонную артерию в следующий раз, когда меня увидит.

— Понял. Что дальше?

— А потом ничего особенного. Я направился, примерно сказать, в направлении ранчо Джона, но не мог ничего найти. Подумывал о том, чтобы связаться с тобой, но мне показалось, что это не самая лучшая идея.

— И ты оказался прав. Тем самым ты бы себя выдал. Кроме того, я выключил сигнал вызова. Бог знает, почему, но мне показалось, что у них займет много времени, чтобы проследить нас до ранчо Джона, думал, что мы в безопасности. Но ты продолжай.

— Ну вот, и рассказывать особо нечего. Я шлялся всю ночь по кустам. Пару раз на радаре у меня нарисовались какие-то подозрительные сигналы, я притаился и притворился скалой. Это оказались воздушные пираты, и они прошли надо мною, так меня и не заметив. Это что, в конце концов оказались полицейские?

— Они самые. Сэм, ты был ближе к нам, чем тебе кажется. Но если это правда, то я не могу понять, почему мне было трудно с тобой связаться.

— Наверное, потому, что я спрятался в глубоком овраге. Я черт знает сколько времени потратил, выбираясь отсюда. Что еще хуже, ты меня вызвал на ультракоротких волнах.

— МЕРТЕ. Напомни мне так перепрограммировать ключ, чтобы ультракороткие и длинные волны оказались на разных концах панели управления.

Молчание в машине доконало меня.

— Кто-нибудь хочет задать вопросы? — спросил я и немедленно почувствовал, что мой игривый тон не к месту.

Я повернул голову и увидел, что Сьюзен злобно на меня смотрит.

— Извините, — сказал я.

— Теперь ты расскажи мне свою биографию, — попросил Сэм.

— Эта история куда длиннее, Сэм. Позже.

— Черт побери, ты мне ничего никогда не рассказываешь!

— Ладно, в сжатом варианте примерно так. Два мента меня прищучили, а потом кто-то меня вызволил. Не знаю кто, но мне думается — рикксиане.

— Рикксиане? А какого черта они делают в твоей истории?

— Я этого гаже не знаю, но у меня есть идея. Как я уже сказал, ты все узнаешь, но попозже.

Роланд удивил меня вопросом:

— Джейк, а каким образом тебя… э-э-э… освободили?

Я рассказал ему о нейтральном скрэмблерном поле.

— Потом кто-то пощекотал меня чем-то, чтобы привести в чувство, и я выбрался.

— Ты можешь описать мне симптомы?

Дарла и Винни стали разговаривать на заднем сиденье, а я рассказывал ему, что со мной произошло.

Роланд ударил кулаком по ладони.

— Тогда это значит, что я не заснул на часах!

— Что-что?

— Я же знал это! Я никогда не засыпал на вахте, а я их отстоял больше, чем солдат.

— Ты хочешь мне сказать, что та же самая штука ударила в нас прошлой ночью?

— Вне всякого сомнения. Я помню, как сидел возле огня и чувствовал, как надвигается головная боль. Потом жужжание… а потом наступило странное промежуточное состояние. Я не спал. Это было похоже на рассеянные мечты. Словно я и спал и не спал. Потом я пришел в себя от того, что ты меня пинал, а над нами кружились флиттеры.

Что означало, что мое бегство из участка было подстроено ретикулянцами. Еще один кусок головоломки, который ни к чему не подходит. А головоломка все растет и разрастается.

Дарла наклонилась через спинку сиденья.

— Джейк, из того, что мне говорит Винни, Роланд, получается, прав. На нее поле не повлияло, поле или что там это было.

— Наиболее вероятно, что поле было настроено на человеческие нейронные схемы, — рискнул я высказать предположение. — Мне кажется, это самое разумное. А что она еще говорит?

— Она сказала, что слышала, как кто-то подошел к дому. Она испугалась, попыталась нас разбудить, но мы совершенно не слышали, словно умерли. Потом она убежала и спряталась в кустах.

— Она что-нибудь видела?

— Нет, но она говорит, что знает, что два человека вошли в дом и еще один не-человек. Она говорит, что не-человек очень ее напугал. Запах от него был плохой.

— Она представляет себе, что они сделали?

Дарла спросила ее. Я понял, что в то время, как я никогда почти не мог понять, что такое говорила Винни, Дарла без всяких проблем понимала ее.

— Она не знает, — отрапортовала Дарла. Она заглянула мне через плечо и спросила: — Джейк, на какой скорости мы идем?

Я посмотрел. Стрелка только что перешла границу мах-запятая-пять.

— Ого-то! — это все, что я мог сказать.

— Иисусе Христе! — завопил Джон.

Я посмотрел вперед. Впереди был Сэм. Я свернул чуть влево, и мы проехали мимо него, словно он был нарисован на щите вдоль дороги.

— Помедленнее, ты, демон скорости, — голос Сэма раздался из бардачка под лобовым стеклом, куда я бросил ключ вызова.

— Ах вы, сумасшедшие ребятишки, — продолжал он. — Никакого чувства ответственности.

Он хихикнул и заговорил дальше.

— Ты был прав. Эта штуковина — дуновение ветра истории. Я думаю, что это середина двадцатого столетия. Похоже, что модель — «шевроле». Однако я в этих вещах мало что понимаю.

Я немного отпустил педаль, и стрелка упала до более разумной скорости.

— Как погоня за нами, Сэм?

— Он теперь бежит изо всех сил. Знает, что не поймает тебя.

— Да, но тебя он может поймать, Сэм. Брось груз. Отцепи трейлер.

— Ни за что в жизни, сынок. Нам заплачено, чтобы мы доставили товары, а не за то, чтобы мы их раскидали на сто кликов дороги. Кроме того, он охотится за тобой, а не за мной.

— Сэм, я в этом не вполне уверен. Если бы у меня был какой-то бесценный артефакт, разве я не оставил бы его с тобой? Скажем, карту? Как ты думаешь, почему они хотели тебя обыскать? Петровски может попробовать обезвредить тебя и провести именно обыск.

— А что за черт этот Петровски?

— Извини. Тот тип, который как раз сидит у нас на хвосте.

— Я могу справиться с любым ментом, которому покажется, что он может нарушить мои дорожные права.

— Сэм, ты отлично знаешь, что это не в твоих силах. Поэтому кончай нести чушь и брось груз.

— Ай-ай-яй-яй! Разве можно так разговаривать с собственным отцом? Более того, мой неуважительный сынок, ты кое-что забываешь. Я все-таки машина по большей части. Собственно говоря — давай не будем уходить от факта — я не что иное, как машина, по крайней мере, мне так говорят. Машины должны слушаться программирования. И я не могу обойти твою хитрую программу от взломщиков. Только ты можешь отделить трейлер отпечатком большого пальца.

Он был прав, я об этом совершенно забыл.

— Извини, папаша.

Откуда-то изнутри машины прозвучали сигналы тревоги, отчего все вздрогнули. Потом мы вытаращенными глазами следили за тем, как происходили странные вещи на панели инструментов. Магически смешные циферблаты и приборы превратились в самые современные приборы, словно невидимая рука скульптора сперва смяла их и превратила в глину, а потом слепила из них самые новые по последнему слову техники приборы. Заняло это всего несколько секунд, но в результате перед нами была панель управления такая, словно с ней поработал дизайнер, который сделал все так, что хоть сей момент проезжай через портал.

— Примечательная и впечатляющая картина, — сказал Джон, подтянув к груди острые коленки.

— Роланд, поменяйся местами с Джоном. Ты мне поможешь считывать приборы.

Они так и сделали. Джону стало легче дышать, и он вытянул ноги, довольный тем, что может позволить себе хоть немного избавиться от той судороги, которую явно породила у него в ногах езда в таком неудобном положении. По крайней мере, мне так показалось…

Я пропустил предупредительные знаки, которые слились в одно сплошное пятно при дороге. Цилиндры раскололи небо перед нами, огромные колонны неизвестной энергии и материи. Пока мы смотрели на них, страшный палец молнии сверкнул на чистом и ясном небе и притронулся к головке левого цилиндра. От этого из цилиндра вырвались еще петли огненных щупалец, которые протянулись к цилиндрам рядом, и на миг светло-голубая паутина света опоясала все цилиндры портала, потом пропала.

Я видел, как такое случается, только один раз до этого. Можно разделить свою жизнь на периоды, которые можно отмечать такими событиями, как то, что мы только что видели: портал вызвал молнию с ясного неба. Все выдохнули воздух, потому что не смели дышать, пока длилось таинственное явление.

— Привязные ремни безопасности, — выкрикнул я. — Есть тут какие-нибудь ремни безопасности?

— Нет, — ответила Дарла. — Я никаких ремней тут не вижу, кроме какой-то странной петли возле окна.

Странно…

— Ну хорошо, хватайся за нее или за что-нибудь другое. За что-нибудь, неважно!

Потом я вспомнил, что было на другой стороне портала.

— Окна! Все окна закрыты?

Все ли окна закрыты… я не мог поверить, что говорю нечто подобное. Может ли быть, что эта штуковина способна выдержать вакуум? Но нет. Настоящий владелец проехал мимо нас по Космосграде, стало быть, он мог приехать только из Грумбриджа, единственный портал, который ведет на Голиаф — именно Грумбридж. Если только он не катался по равнинам просто так. Но ведь там не было ничего особенного, кроме тех крабов-попрыгунчиков, да еще всеобщего несчастья. Ведь была, была возможность, что эта машина — прелесть, тем более что окна были явно не из стекла…

— Все окна закрыты, Джейк, — сказала Дарла. — Собственно говоря, заднее окно со стороны Сьюзен было открыто как раз на щелочку, и я увидела, как оно закрывается само собой, когда стрелка перемахнула за сто. Теперь мое окно отказывается отвечать на нажатие ручки и остается закрытым.

Все это происходило слишком быстро, и я не смог пока сориентироваться. Маркер начала въезда в портал мелькнул мимо нас, и под нами замелькала направляющая полоса. Мы мчались по самому краю безопасной зоны на скорости, которая была слишком велика для реагирования. Сквозь рулевое колесо я чувствовал еще какую-то силу, которая контролировала меня, какую-то помогающую руку — видимо, это была автоматическая система какого-то типа. Панели инструментов светились ободряюще зеленым светом, и все, казалось, идет просто замечательно.

Цилиндры просвистели мимо единым мазком серого цвета за окном, и мы проскочили сквозь отверстие портала.

Мы гладко прибыли в мир зеркально-плоского и гладкого льда, который нарушался только острыми черными скалами и провалами в ледяных равнинах. На планете была глубокая ночь, но сияние миллионов звезд давало льду такой блеск, что можно было отчетливо различить мельчайшие подробности ландшафта. Почти прямо над нами словно висела люстра из семи ярчайших звезд, которых я не видел ни над одной планетой. Я прижался лицом к стеклу и секунду или две упивался этим зрелищем.

Не было никакого рывка скорости, когда машина оказалась в вакууме. Я проверил махометр. Да, только легкое увеличение. У машины были необыкновенные аэродинамические свойства.

Я попытался вызвать Сэма, но безрезультатно. Слишком рано. Я и понятия не имел, на каком расстоянии сзади нас он был, и теперь я начинал волноваться.

Снова прозвучали сигналы тревоги. На сей раз звук был иной. Экран сканера показался на панели, показывая движение впереди, и я замедлил ход. Вскоре мы оказались ниже скорости маха-запятая-три и снижали скорость дальше. Мне не хотелось оказаться сильно впереди Сэма. Теперь надо было принять решение: куда ехать? Семь Солнц могли похвастаться тремя порталами с тремя отдельными входами, которые в них вели: один из Голиафа, другой из двух остальных межзвездных маршрутов. Один портал вел обратно в сердцевину земного лабиринта путем прыжка во много световых лет, а другой на территорию Риккса. Третий портал был неизведанный, поэтому у нас на самом деле было только два выбора, разве что нам очень хотелось бы испытать судьбу.

— Сэм, отзовись. С тобой все в порядке?

— Со мной все о'кей, капитан. У меня, правда, на хвосте сидит мент.

Я принял решение и притормозил.

— Я останавливаюсь.

— Неправильно! Не смей! Продери свою задницу через тот самый портал на Риккс! Выбирайся из земного лабиринта! Это твой единственный шанс.

— Мне кажется, я с ним справлюсь. Эта машина — какое-то инопланетное чудовище, в которое встроено множество самых невероятных вещей. Я еще не нашел вооружения, но мне кажется, что я смогу перестрелять даже перехватчик. А вот ты…

— Сынок, подумай минуточку. Что может сделать со мной этот жалкий персонаж Петровски? Если он меня остановит, то что? Если он меня обыщет, то что он сможет найти? А ты тем временем сможешь удрать.

— Он может задержать тебя как материальный залог.

— Опять-таки: ну и что? Я немного дам роллерам отдохнуть, пока ты не вернешься назад.

В этом был свой смысл.

— Ладно, думаю, так сойдет.

Мне все-таки это не нравилось.

— Собственно говоря, я, можно сказать, надеюсь, что он остановит меня и заставит съехать на обочину. Может быть, приедет патруль на «дорожном жуке», и… погоди-ка!

Ключ с полминуты молчал. Потом я сказал:

— Сэм? Что происходит?

— Он проехал мимо меня. Я говорил же тебе, что гонится он за тобой!

— Ага, — я набрал такую скорость, какую мог только себе позволить при плотности движения на этой планете. Теперь я вихлялся между разными рядами движения, проезжая тяжеловозы, спортивные модели, родстеры, инопланетные машины всяческого вида и цвета.

— Есть одна проблема с тем, чтобы проскочить в рикксианский лабиринт. Одна из тех машин, которые нарисовались у тебя на радаре, — как раз рикксианская машина.

— Они тебя освободили, а теперь за тобой же сами и гоняются? Где логика?

— От телеологистов я узнал, что меня освободили не рикксиане.

— А кто же? Ты меня совсем запутал.

— Тогда мы трижды запутаны, потому что я вдвое больше сбит с толку, чем ты. Мне кажется, это были ретикулянцы.

— Ну да, это все объясняет…

— Ясно, как куча дерьма, правильно? — кое-что пришло мне в голову.

— Единственное, что меня сбивает с толку, — это то, что ретикулянцы очень быстро проследили меня на ранчо Джона. Милиция сделала это за счет того, что навела справки в городе, но ретикулянцы этого сделать не могли. А Петровски сказал мне, что он следовал за ретикулянцами.

Я сообразил, что Сэм ничего этого не знает.

— Извини, Сэм. Я тебе все расскажу, когда у нас будет время.

— Ну уж нет, давай сейчас. Я все это записываю. Как насчет Уилкса?

— Никакого понятия. Насколько я знаю, он не влип во всю эту пакость.

— Ну и ладно, одной мухой меньше на навозной куче. — Пауза. — Джейк, ты бы лучше посмотрел, какими пушками сможешь пригрозить местам.

— Это будет нелегко, если мы будем продолжать двигаться с такой же скоростью, но, как я сказал, ты не поверишь, на что способна эта штуковина.

Поворот на портал к земному лабиринту проскочил мимо нас. Космострада разделялась на две ветви, одна из которых постепенно закруглялась влево, а вторая продолжала идти совершенно прямо. Большая часть движения поворачивала влево, но я держал нас прямо и непоколебимо.

— О'кей, вот за нас решен уже один выбор, теперь — либо к рикксианам, либо в никуда.

— А ты уверен, что рикксиане тоже в этой охоте принимают участие?

— Сэм, я знаю со слов властей, что они в этом тоже замешаны.

— Угу… тогда я понятия не имею, что тебе делать. Может быть, тебе надо было свернуть к земному лабиринту.

— Тут куда ни кинь, все клин. Если я проскочу на Терон, это будет означать еще одну погоню на бешеной скорости и всего несколько мест, где можно будет спрятаться при дороге — все из-за болот. Затем идет прямая, которая вся состоит из соляных равнин и никаких совершенно убежищ на ней нет. Потом дорога, где еще одна база милиции, причем очень мощная. Если помнишь, мы там однажды гостили.

— О да! Помню. Хм-м-м…

— Поэтому я лучше попытаю своего счастья с рикксианами. Кроме того, у тебя там были когда-то друзья. Может быть, Крк(свист-щелк) знает про эти тайны хоть что-нибудь. Ведь его так звали, правильно?

— Приблизительно. Разумеется, теперь это не «он», а «она». Они все меняют пол к концу жизни. Но ее гнездо в десяти тысячах кликов вовнутрь лабиринта. И там царил форменный ад уже давным-давно.

У нас оставалось очень мало возможности для выбора. Я почти приготовился к тому, что нам придется съехать с дороги и проехаться по льду, чтобы найти дорогу обратно к земному лабиринту, но мне приходилось считаться с тем, что я везу пять безвинных жизней. Я даже еще не задумывался над тем, что мне делать с телеологистами. Может быть, сдаться было бы, в конце концов, лучше всего. Наконец, расчистить это безобразие. Только вот…

Только вот ма-а-а-аленькая проблема дельфийских серий. Но опять же, может, все и не будет такой гадостью. Черт. Ну и что, если это означало бы просидеть черт знает сколько в психушке, пуская слюни и размазывая собственное дерьмо пальцем по стенам? Пара месяцев уйдет на то, чтобы снова приучиться к горшку и помахать ручкой. Смог бы я с этим справиться, а? Я бы вышел оттуда другим человеком.

М-м-м… нет, спасибо.

Движение несколько разредилось. Территория еще сильнее уплощилась, низкие холмики стали попадаться реже. Машина стала маленьким насекомым, который пробирался по огромному бильярдному шару. Над головой звезды сияли чисто и ясно, словно чистенькие маленькие дырочки, которые проткнули в черном бархате. Вокруг нас простирался самый большой хоккейный ринг, лед блистал в межзвездной ночи.

Снова прозвучал предупреждающий сигнал, на сей раз низкий гудок, который сказал: «Боевые установки!»

Панель с инструментами претерпела еще одну трансформацию, пока на экране сканера быстро двигалось какое-то пятнышко.

Оно было похоже на снаряд.

— Роланд, посмотри, что ты можешь сделать с этой панелью управления оружием.

Роланд изучил панель, неуверенно потрогал несколько рукояток.

— Трудно сказать, что здесь происходит, — сказал он. — У всех этих систем странные обозначения. Что такое, например, может быть «гашение захватывающего поля»?

— Я могу сообразить, — удивленно сказал я.

— Эта штука приближается к нам довольно быстро. Какая у тебя скорость?

— Запятая-три.

— Ну, я посоветовал бы пришпорить ее.

Я уже именно это и делал. Машина рванулась вперед, вжимая нас в сиденья машины.

— Мне кажется, эта штука в двух километрах и все приближается.

— Занятая-три-пять.

— Все еще ближе.

— Иду на запятая-четыре.

— Все приближается.

Я прижал педаль к полу. Мотор послал бешеные вибрации в рулевое колесо, а оттуда мне в руки и плечи. Высокий визг, едва слышный, пронесся по машине — и это было все. Она продолжала работать и гнать нас вперед.

— Запятая-четыре-пять.

— Все ближе, боюсь. Наверное, у этого снаряда переменная отдача. Его наверняка подталкивают вперед аварийные бустеры. Ох, черт. Вот она, эта штука. По-моему, она: противоторпедный прибор. Господи, с ума сойти можно.

— Запятая-пять.

— Приближается. Наверное, в этом снаряде рано или поздно кончится топливо.

— На это не рассчитывай, — сказал я. — Запятая-пять-пять.

— Все приближается. Примерно в километре. — Роланд крякнул. — От силы тяжести трудно нагибаться вперед — все время отбрасывает назад.

Он напрягся, пытаясь прочесть показания инструментов на панели.

— Это, наверное, автоматическая система. Все в порядке, я ее вооружил. Теперь что?

Мне пришло в голову, что Роланду должно было бы быть еще труднее нагибаться вперед при нашей скорости. Наше ускорение было настолько быстрым, что перегрузка должна была достигать трех «g», но это почти не чувствовалось.

— Запятая-шесть.

— Приближается, но медленно.

Еще минутка. Ускорение возрастало все сильнее.

— Запятая-шесть-пять.

— Приближается.

— Запятая-семь! Помогай нам бог…

— Приближается. Полклика.

— Запятая-семь-пять!

— Приближается! Но еле-еле.

Все снаружи превратилось в смазанное пятно. Машина убийственно виляла, и каждое случайное движение моих напряженных мышц могло послать ее в смертельный вираж.

— Не знаю, сколько я еще так выдержу, — сказал я.

— Я работаю над тем, как тебе помочь, — сказал спокойно Роланд. — Все в порядке, все, кажется, настроено, но что включает всю систему?

— Запятая-восемь!

— М-м-м-м… погоди минутку. Нет, не то. «Противоракетный прибор», странный способ назвать такую штуку. Что такое? Не могу понять… «прямо в глаз» и «пусть этим Джо занимается».

Роланд озадаченно посмотрел на меня.

— Что это может значить?

— Христа ради, Роланд!!! ПУСТЬ ЭТИМ ЗАНИМАЕТСЯ ДЖО!!!

— А? А-а-а, о'кей. — Он нажал на светящуюся клавишу, и что-то покинуло зад машины во вспышке зеленого огня. Несколькими секундами позже яркая вспышка озарила дорогу за нами беззвучным взрывом.

Роланд просмотрел сканеры.

— Снаряда больше нет, — сказал он удовлетворенно.

Он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Это было так легко, — он оглянулся назад и озабоченно сказал: — Но нас нагоняет более крупный предмет. Мне кажется, это перехватчик. Похоже на то, что он на вспомогательных горелках.

— Мне кажется, — серьезно сказал Джон мрачным голосом, — что мы только что проскочили поворот на портал в рикксианский лабиринт.