Космический дальнобойщик

23

Парень наконец проснулся, поглядывая на окружающих и помаргивая.

— Доброе утро, — сказал он.

Он встал с кровати, и я вручил ему все еще завывающую Лори и велел ему как угодно ее успокоить. Потом подошел к Дарле. Она стояла на коленях, свернувшись в комок над неподвижным, завернутым в одеяло, телом ее отца. Запах паленого мяса и волос наполнял комнату.

— Ван, — стонала она, — Ва-а-ан…

Я схватил ее за плечи.

— Дарла, нам надо идти. Ретикулянцы.

Она стала рыдать, страшные судорожные всхлипы потрясали ее тело, но ничего не было слышно.

— Дарла, нам надо уходить, — я дал ей немного поплакать, потом взял ее за плечи и осторожно оттащил ее прочь. Тело ее напряглось, потом вдруг обмякло. Я поставил ее на ноги и повернул ее лицом к себе. Лицо ее стало сплошной искаженной маской боли. Я повел ее в другой конец комнаты и надел на нее ее рюкзак, который нашел возле стола. Роланду я велел проверить, нет ли кого в коридоре. Сьюзен успокоилась, и он отодвинул ее в сторону.

— Порядок, — сказал он, выглядывая наружу. По коридору издалека разносились вопли и звуки общей паники и хаоса.

— Все в порядке, — объявил я. — Всем можно выходить.

Лори явно устраивала себе гипервентиляцию легких такими криками. Я помог Джону перекинуть ее через плечо и держал ее, пока он не сбалансировал ее тяжесть на плече. Я подобрал пистолет Джимми и отдал его парню — владельцу шевроле, потом вернул Дарле ее пистолет. Все-таки довольно много времени ушло на то, чтобы подготовиться к выходу, но наконец они все под моим контролем вышли и повернули направо, осторожно вышагивая по стеночке. Роланд шел впереди. Все, кроме Джона и Сьюзен, были вооружены. Я был последним, кто вышел из каюты. Я постоял у двери и посмотрел на Уилкса. Глаза его умоляюще смотрели на меня.

Я почти готов был что-нибудь ему сказать, когда низкий гудящий звук потряс пол, и соединительная дверь разлетелась на щепочки. Сквозь отверстие ворвался ретикулянец, неся странное серебристое ружье, все словно состоящее из изогнутых поверхностей, с расширенным дулом. Я скользнул за угол стены, вытащил свой здоровенный пистолет и выстрелил. Башка инопланетянина взорвалась розовым дымом, куски хитинового панциря полетели в стороны, а безголовое тело продолжало идти на меня. Я попятился прочь, вышел в коридор, поворачиваясь на всякий случай обратно каждые несколько шагов. Я остановился, чтобы взглянуть в последний раз, и увидел, как обезглавленное тело вывалилось в коридор, ноги его все еще продолжали судорожно подергиваться. Никто больше оттуда не выходил. Остальные поглядывали на меня. Я рявкнул на них, чтобы они не останавливались.

Чуть подальше, впереди, телеологисты остановились, чтобы забрать свои рюкзаки, которые они оставили в коридоре. Я схватил рюкзак Джона и натянул себе на спину, пока мы бежали дальше. Я бросился в голову нашей колонны и велел Роланду подгонять остальных сзади.

В коридоре был дым, откуда-то впереди доходили звуки падения, выстрелов и прочей потасовки. По мере того, как мы все приближались к источнику суматохи, дым становился все гуще, пока у нас не оставалось иного выбора, кроме как повернуть назад или задохнуться. Мне не хотелось сталкиваться лицом к лицу с ретикулянцами, и, насколько мне было известно, в этих местах не было лестницы или трапа, который вел бы вниз, в трюмы. Но сбоку я увидел коридорчик, и было похоже, что он вел как раз куда-то на палубу. Я бросился в коридорчик и убедился, что все остальные последовали за мной, прежде чем я снова оказался во главе колонны. Я открыл дверь в конце коридорчика, убедился, что он выходит на палубу с правого борта, но я не знал, стоит ли туда выходить.

На горизонте, в море, за перилами палубы сидела кроваво-красная луна. На ее фоне чернел силуэт чего-то, что я сперва не признал, и только потом понял, что это был еще один мегалевиафан. На нем не было только корабельной надстройки, как это было сделано на нашем корабле. Он медленно приближался к «Лапуте» по правому борту. Над ним весь воздух был полон летающими искрами огня. Какие-то страшные тени скользили по лунному диску, что-то вроде гигантских летучих мышей, кожаный шорох крыльев разносился по всему морю. Искры огня окружали «Лапуту», словно стаи светлячков, некоторые внезапно падали на палубу. Я услышал звук падения и посмотрел вправо. Один из шариков ударился о палубу и отлетел к составленным вместе креслам под тентом. Это был пылающий шар размером с дыню, сделанный из чего-то вроде дегтя, за ним тянулся шнур из огнеупорного материала, заплетенный косичкой. Деревянные шезлонги, обтянутые тканью, немедленно загорелись. Я выглянул подальше, чтобы лучше рассмотреть, что же происходит. Огни от шаров вспыхивали везде, на верхней палубе, на нижней, всюду, куда только падали шары. За ними с воплями гнались члены пожарной команды, таща за собой белые пожарные рукава, словно упирающихся змей. Мне очень не хотелось выходить именно туда, но выбора у нас не было. Я посмотрел вокруг в поисках ближайшей лестницы на палубу Б, ничего не увидел, и решил, что самое лучшее — пробираться на корму.

— Пусти меня, я сама пойду, черт возьми!

Это была Лори, и орала она на Джона. Я закрыл дверь и пошел обратно. Джон поставил Лори на ноги и рассыпался в извинениях. Она замахнулась на него, не попала, а потом я взял ее за руку, и она попыталась замахнуться и на меня. Я поймал ее запястье.

— Лори! Успокойся! Это же я, Джейк! Помнишь?

Глаза ее сосредоточились на мне, и истерическая ненависть ушла с ее лица. Она моргнула и посмотрела снова.

— Кто? Ах, да… да… — она потерянно огляделась вокруг. — Что случилось? Где мы?

Потом она увидела, что на ней нет ничего, кроме простыни, и стала возмущаться:

— Какого долбаного черта?..

— Пиратский мегалевиафан напал на наш корабль, — сказал я ей, думая, что лучше сосредоточить ее внимание на теперешней проблеме, чем на обстоятельствах этой ночи. Тем более на душевных травмах, которых она вообще может и не помнить.

— Нам придется идти вниз, в трюмы, Лори.

Это привело ее в чувство.

— Они что, бросают зажигательные бомбы?

— Да, и похоже на то, что они подтягиваются, чтобы взять нас на абордаж.

— Где мы?

— Верхняя палуба, правый борт, ближе к носу.

— Сюда — и побыстрее!

Мы вышли на палубу и прошли на корму, внимательно следя, чтобы не попасть под зажигательные бомбы. Бомбардировка продолжалась, но большая часть тех шаров, которые носились в воздухе, уже попадала на палубу. Похоже было, что нападение на нас было тщательно продумано, видимо, бомбардировка должна была закончиться до того, как будет сделана попытка взять нас на абордаж. Теперь я увидел, что зажигательные шары сперва просто кружили несколько раз в воздухе, прежде чем упасть на палубу. Когда же два прожектора с нашего корабля скрестили в воздухе свои лучи, я увидел, что же несло эти шары на нас. Это были не просто летучие рыбы. Это были гигантские летающие животные, которые были весьма похожи на мифических морских змей, у них были длинные вытянутые тощие тела и мощные крылья, которые молотили воздух. На их спинах ехали животные поменьше, насколько я мог понять, арфбарфсы. На каждом животном летело по одному акватерранцу, они служили бомбардирами и раскручивали горящие бомбы над головой, прежде чем сбросить их в воду. Зажигательные батареи корабля тоже не дремали и пожинали свою жатву. В скрещенных лучах прожекторов один из летучих змеев превратился в сноп огня, и его собственная сила разгона по наклонной дуге унесла его пылающие останки в море. Но таких чудовищ вокруг было слишком много, и у нас на корабле, увы, были только две батареи.

— Осторожно!

Это крикнул Роланд, и я оглянулся. Что-то летело прямо на нас сверху и сзади. Мы все рухнули на палубу, и я почувствовал, как воздух пронесся по мне вихрем, когда животное промелькнуло у нас над головами. Оно врезалось в палубу впереди нас, обрушилось на тенты столовой и только потом остановилось. Мы встали и огляделись, но, прежде чем кому-нибудь из нас пришла в голову мысль, что надо бежать, крупные силуэты выскочили из темноты — арфи, их было четверо, вооруженные грубыми топорами и прочими, еще более странными орудиями. Я выстрелил в одного из них, вероятно, промахнулся, а может, это животное очень трудно было убить. Роланд и Дарла стали стрелять. Первый же выстрел Дарлы отстрелил передний плавник — или ласт — у одного из них, но зверюга продолжала атаковать нас, перебросив свое оружие в другой ласт и бешено тявкая. Роланд извел ползаряда, пытаясь выстрелить и уложить другого, потом перевел луч на того, в которого не попал я, с тем же самым результатом. Но те, кто остались, двигались чрезвычайно быстро, и они были очень крупными. До тех пор я видел акватерранцев только на большом расстоянии. Это были крупные создания, с огромными складками жира, которые защищали их нижнюю сторону, а по бокам у них были мощные мышцы, которые управляли ластами. Они почти что совсем теперь не были похожи ни на моржей, ни на тюленей — они скорее напоминали священных быков Брахмы. Мы отступали, отстреливаясь. Я еще пару раз выстрелил без особого эффекта, но Дарла наконец порезала свою мишень почти на кусочки, и она повалилась неподвижно. Я выстрелил свой последний заряд в оставшегося арфи, потом бросил в него своим теперь уже бесполезным пистолетом. Роланд теперь копался в карманах в поисках зарядов, у Дарлы пистолет тоже выстрелил уже все, что возможно. Однако мой последний арфи все еще надвигался на нас, и мы все бросились врассыпную, но арфи помчался за мной, стараясь преследовать меня по пятам. Я подумал, что случилось с тем парнем, владельцем шевроле. Он был справа от меня, яростно колотя пистолетом по поручням.

— Не фурычит, сволочь! — проорал он.

Я заорал в ответ, чтобы он выбросил бесполезную штуковину, и он так и сделал. Это была старая модель, которая была снабжена предохранителем, я узнал его, потому что у меня самого когда-то была такая же игрушка. Я вырвал у парня пистолет, дернул за предохранитель и выпустил весь заряд в башку существа, оно было мертво к тому времени, когда обрушилось на меня, но зато вес у него был, как у сорвавшегося с тормозов тяжеловоза.

Потом я осознал только то, что мне помогают подняться на ноги. Я был потрясен, но пока что еще одним куском, не в осколках.

— Ты чуть не вылетел с палубы, — сказал мне Роланд, вручая мне жезл, который я до этого затолкал в свой задний карман.

— Спасибо. — Я взял жезл и сунул его в боковой карман рюкзака Джона. Я посмотрел на корму и увидел, что летучая морская змея все еще валялась на раздавленной столовой, ее крылья безнадежно запутались в полотне, и она бессмысленно извивалась из стороны в сторону.

— Туда нам проход закрыт, разве что мы сами захотим с нею сражаться. Лори, ты можешь провести нас в трюмы другим путем?

— Тогда нам придется идти обратно через весь корабль.

Мы нашли ближайшую дверь и прошли в нее. Дым густой завесой висел в коридоре. Отовсюду доносились крики, а пассажиры пробками застревали в проходах, пытаясь добраться до трапов. Везде царил форменный бедлам. Лори взяла меня за руку. Мы пошли тем же путем, каким шли вначале, несколько раз повернули, потом скользнули в маленький чуланчик, который, видимо, использовался для хранения постельного белья. Я посмотрел вниз. Лестница вела из каморки в самую глубину корабля. Лори сказала нам, что это были шахты быстрого доступа и ими пользовалась только команда. Мы начали спускаться вниз. У нас это заняло немало времени и к тому же несколько раз идущие следом наступали на пальцы тем, кто спускался первым, но в конце концов мы оказались на палубе С, очутившись в кладовой, полной ящиков и различного оборудования.

— Куда теперь? — спросил я Лори, снимая рубашку и отдавая ей. Она сбросила простыню, прежде чем спускаться по лестнице.

— Спасибо. Вам придется идти по вентиляционным шахтам, чтобы забраться в трюм. Они уже отключили лифты.

— Вентиляционные шахты?

— Да. Иначе вы не сможете там, внизу, дышать, по меньшей мере, трудно было бы.

В этом был свой смысл, но у меня был вопрос.

— А этот воздух не вредит пузику Фионы?

— Иногда. Время от времени она рыгает, и тогда все вылетает наружу. Вот почему там, внизу, нельзя оставаться.

— Ты хочешь сказать, что она способна срыгнуть машину или две?

— Иногда так и происходит, но мы опрыскиваем ее мешки перед желудком спазмолитическим средством, чтобы она не так часто это делала.

— Ладно, пошли.

Это оказалась длинная дорога через весь корабль. Мы прошли еще несколько кладовых, потом помещения для команды, где Лори остановилась, чтобы взять кое-какую одежонку и привести себя в приличный вид. Я снова взял обратно свою рубашку. Мы продолжали идти на корму, мимо лазарета и верхних кладовых, через кубрик команды, камбуз, какие-то мастерские, потом через каюты третьего класса, наконец в помещения контрольной рубки вентиляции и отопления. Машины все еще работали, но огни вышли из-под контроля и недолго оставалось до какой-нибудь катастрофы.

— Что происходит, когда оборудование выключают? — спросил я нашу проводницу, пока она помогала нам отыскать дорогу в хитросплетениях трубок.

— О, тут достаточно воздуха, чтобы хватило дышать какое-то время. Но если Фиона испугается нападения, она может начать срыгивать.

— Ох ты.

Вход в шахту был через крохотную дверь в металлическом цилиндре, который шел через лабиринт труб.

— Это выводная шахта. Входная снабжена целым коридором фильтров. Так что осторожнее с восходящими воздушными потоками.

Лори придержала дверь для меня.

— Туда идут скобы в стене.

Я сунул голову внутрь и увидел круглую шахту, которая падала вниз во тьму. От восходящего воздушного потока я едва не ударился головой о дверь. Я вытащил голову обратно и спросил:

— А как насчет освещения?

— У меня есть фонарь в рюкзаке, — сказал Джон. — Я могу пристегнуть его к хлястикам на рубашке. Роланд тоже покупал фонарь.

Я дал ему его рюкзак и потом сказал Лори:

— Ты идешь с нами?

— Нет, мое место здесь, — ответила она твердо. — Я должна следить за огнем и явиться в пожарную команду.

— Ну ладно. Мне кажется, что теперь тебе не угрожает опасность, но тебе придется отвечать перед Прендергастом за то, что ты спрятала Винни.

— Я с ним справлюсь, — она нахмурилась и сказала: — А что вы там, внизу, собираетесь делать?

— Найдем место, где спрятаться, — сказал я, — пока я не смогу убедить твоего капитана, что мы не представляем для него угрозу… ни для него, ни для внешних миров.

— Но вы никогда не сможете найти дорогу там, внизу. Вы можете в конце концов превратиться в фионино дерьмо.

— Ну и ладно, меня в жизни и похуже обзывали.

— Но вы и ей можете повредить! — противоречивые порывы искажали ее хорошенькое личико. Потом что-то поразило ее, и она застыла с открытым ртом.

— О господи! А ГДЕ ЖЕ ВИННИ?!!!

— Она в безопасности, в моем тяжеловозе.

— Да-а-а? Как же она туда добралась? И почему она сбежала из радиорубки? Я же ей сказала… — она ударила себя по лбу. — Сирена! Сирена, которая раздается для общей части корабля, как раз была над ее радиорубкой! Наверное, она испугалась, когда сирена включилась во время атаки Горгон! Господи, какая же я глупая.

Лори застонала.

— Не думай об этом. Оказалось, что все к лучшему. Теперь просто позаботься о себе самой. — Я поцеловал ее в щеку. — И спасибо тебе.

Я наклонился, чтобы полезть в шахту, но она поймала меня за руку.

— Нет, погодите. Я хочу убедиться, что с Винни все в порядке. Я пойду вперед.

Как ни странно, спускаться в восходящем воздушном потоке оказалось легче, но скобы, к сожалению, оказались скользкими и маленькими, а шахта стала наклоняться под очень неудобным углом. Я остановился и посмотрел, чтобы проверить, как двигаются дела у остальных. Дарла и мужчины пробирались как полагается, но Сьюзен со своим тяжелым рюкзаком справлялась с трудом. Я увидел, как она несколько раз поскальзывалась, и Дарла поддерживала ее под зад, чтобы та не свалилась совсем. Мы продолжали наш длинный спуск. Воздушные потоки стали слабее по мере нашего спуска, потом странный угол наклона только ухудшился, пока не стало настоящей проблемой удержаться на такой странной плоскости, потому что приходилось использовать скобы только как возможность держаться руками, а ногами мы изо всех сил упирались в скользкую стену, чтобы не сорваться. Угол наклона был крутой, но пониже он начинал выравниваться. Прежде чем мы добрались до этого места, шахта начала двигаться, иногда резко вздрагивая, местами она выгибалась против нас, и нам трудно было решить, за какую скобу хвататься дальше. Я услышал вопль, но прежде чем я смог оглянуться, Сьюзен проскользнула мимо меня, исчезнув в темноте. Потом шахта дернулась еще раз, и Джон оказался следующим, кто скользнул вниз. Я протянул было руку, чтобы задержать его, но упустил эту возможность, и он упал дальше. Теперь скобы находились почти у нас над головой, и за них невозможно было ухватиться, если начинаешь скользить. Гибкая шахта танцевала, как веревка на ветру, дико изгибаясь во всех мыслимых направлениях. Теперь настала очередь Дарлы. Ее я поймал, когда она скользила мимо, но потерял тут же.

При этом я и сам обрушился вниз. Очень скоро мы слетели с гладкого пластика трубы на влажную и теплую органическую ткань, которая скользила под нами, как ледяная дорожка. В полной темноте я уперся ногами, чтобы как можно скорее затормозить, потому что не знал, куда именно мы скользим, но почти сразу же увидел впереди свет. Потом наклон выровнялся, стал почти ровной поверхностью, и мы промчались примерно метров десять, прежде чем затормозить. Мы насквозь промокли. Луч фонаря ударил по мне, потом переметнулся к Дарле. Это был Джон, и он шел к нам. С ним была Сьюзен.

— Интересная мысль для устройства аттракциона в луна-парке, — сказал он.

Я встал и помог подняться Дарле.

— Где мы? — спросил я его.

Он показал лучом фонарика вперед, и я увидел на небольшом расстоянии несколько припаркованных машин.

— Хорошо, — сказал я, вынул ключ от Сэма и собирался вызвать его, когда что-то ударило меня под коленки и сбило с ног. Это был тот самый парень, владелец шевроле. Он сперва извинился, потом застонал, как застонал бы каждый, на кого обрушились бы девяносто кило водителя тяжеловоза. Я слез с него. Джон перевел луч фонарика в направлении шахты, и мы увидели Роланда и Лори, которые мчались к нам, как чемпионы по санному спорту, потом они аккуратно и ловко затормозили, как только оказались поблизости от нас.

— Вы, ей-богу, поторопились, — сказала весело Лори.

— А что это были за конвульсии в шахте? — спросил я.

— О, это ничего страшного. Мы не стараемся опрыскивать всякими средствами пустые пространства. А пол тут такой скользкий потому, что тут не стелили резину.

— Вот оно что… — я стал вызывать Сэма.

— Где ты? — завопил Сэм.

— Включи свои большие прожекторы.

Он был менее чем в минуте ходьбы от нас.

После меня именно Лори бросилась обнимать Винни, когда мы все залезли в тяжеловоз, и мне страшно трудно было объяснить, как Винни почувствовала, что Дарла каким-то образом ее предала. Но именно так дело и обстояло. Вообще-то она сперва отказалась признать своего закадычного приятеля и переводчицу. Может быть, она правильно прочла чувство вины на лице Дарлы, которого я сейчас не видел, но я понимал, что Винни явно обладает эмпатией — теперь мне этого не надо было бы доказывать. Я только думал, какова сила ее восприятия. Однако, какими бы ни были способности Винни, она смогла очень скоро разобрать, что Дарла горюет, что она сожалеет о том, что ей пришлось использовать Винни как пешку в сложной игре, потому что она тут же стала обнимать и Дарлу тоже. Видимо, способность прощать и сочувствовать у Винни была больше, чем все ее остальные способности. Для меня это было моментом открытия, потому что до тех пор у меня практически не было ощущения от Винни как от личности, я не мог по-настоящему отнестись к ней, как к думающему существу, которое умеет чувствовать так же, как мы, а может быть, и лучше. Не знаю, какие предрассудки этому помешали. Естественно, у меня есть определенная настороженность в отношении к инопланетянам, но думаю, что тут все дело было просто в недостатке внимания. Тонкая натура Винни и ее разум и особенности личности так легко терялись среди оружейных выстрелов, фантастических погонь, интриг и всего такого прочего. Ее внутренняя робость и необщительность тоже не способствовали тому, чтобы мы все могли лучше узнать ее. Все время я замечал тот свет разума, который прятался под ее странной внешностью, под мягкой шерстью, но у меня не было времени и желания посмотреть, какая же она под этой своей меховой шкурой. А она сияла мягким теплым светом. Да и теперь мне было некогда. Нам надо было выбираться, но куда?

— Пищеводная труба между этим мешком и желудочным комплексом по правому борту Фионы будет самым лучшим выходом, — сказала Лори.

— Звучит очень уютно, — заметил я, понимая, что звучит это кошмарно.

Но прежде, чем мы могли оправиться, нам надо было убедить еще и парня. Он заупрямился до невероятия, что сперва надо найти его шевроле, и без своей машины он никуда не уедет.

— Не хочу, чтобы мою шеви срыгнули как какую-нибудь пиццу, — сказал он нам.

— Там, куда мы едем, она в конечном итоге может оказаться пищей для китов, — ответил я.

— Только не моя машина, приятель.

Мысленно я согласился с ним. Эта машина хоть какому киту могла сделать язву желудка. Парень одолжил фонарик Джона и ушел на поиски. Лори сказала, что ей тоже надо тут кое-что поискать, и удалилась во тьму. Остальные решили воспользоваться этой возможностью, чтобы избавиться от нашей сырой одежды. Пищеварительная жидкость начинала проедать нашу одежду и раздражать кожу. Сьюзен стонала, что ее новый костюм испорчен. Я сказал ей, что тогда ей надо немедленно засунуть все наши грязные вещи в химчистку, и она замолчала.

Лори вернулась первой, таща кусок оборудования, который очень напоминал два акваланга, надетые на спину, их соединяла трубка, а на конце был пульверизатор. Она объяснила, что в одном резервуаре — гидроокись алюминия, а во втором — спазмолитический препарат.

— Это заставляет кишки Фионы онеметь, так что ее больше не тошнит, — сказала она.

Примерно минут через десять странная машина парня приехала к нам. Кругом лежали раздавленные машины, результат того, как Сэм проталкивался сквозь них, расчищая себе дорогу. Я надеялся, что Прендергаст платит страховку на случай повреждения груза. Я убедил парня, что самым лучшим выходом будет загнать его машину в трейлер Сэма. Наш груз для обсерватории занимал только четверть пространства и размещался в специальном отсеке, который мы прозвали корзинкой для яиц. У нас было множество места. Сэм выпустил трап из трейлера и впустил парня вовнутрь. Я пошел назад, чтобы осмотреть трейлер и проверить, нет ли каких повреждений груза. Приборы для того, чтобы глазеть на звезды, были в прекрасном состоянии, невзирая на то, что им пришлось перенести. Но, в конце концов, Сэм и я специализируемся на том, чтобы возить нежное оборудование, особенно научные приборы. Я придумал специальные подкладки для шевроле, чтобы он не катился во время нашей езды, специально поставив его в отсек, где было побольше пространства, потом я стал переплетать специальные веревки, чтобы установить машину намертво.

— Эй! Как вы называете вот эти штуки?

— Бамперы, — ответил парень.

Так вот, я стал заплетать веревки за бамперы. Потом привязал их как можно крепче, и мы были готовы. Я завел машину и хотел ее отогнать в ту часть пищеварительного мешка, в котором не было машин. Там пол снова стал скользким и постепенно стал клониться вниз. Лори предупредила меня, чтобы я двигался осторожнее, и я внял ее предупреждениям. Поток стал ниже, пока проход не превратился просто в туннель. Стены источали жидкость, которая блестящим слоем покрывала их, стены перекатывались волнами. Проход стал изгибаться под разными углами, потом стал извилистым, как змея. Мы проскальзывали по нему, пока не наткнулись на препятствие. Это был белый вид ткани, который отсекал проход от остальной части тела. Это оказался клапан. Лори велела мне медленно подъехать к нему и тихонько толкнуть, я так и сделал. После нескольких толчков клапан расширился, и мы проехали дальше. Оттуда мы продолжали прокладывать себе дорогу по извилистому каналу, несколько раз встретив другие клапаны, которые точно так же нас пропускали. Мы еще несколько минут ехали по главному пути, пока Лори не велела мне остановиться. Она надела свое опрыскивательное оборудование и вышла. Когда дверь открылась, страшный, тошнотворный запах проник внутрь. Все стали давиться. Стены здесь были более активны: они возбужденно перекатывались маленькими волнами, которые проходили по трубе вперед-назад. Лори опрыскала стены белой мазью, и через минуту-две все успокоилось. Лори забралась обратно вовнутрь. Воздуха в компрессорах было достаточно, чтобы прокачать его через кабину и избавиться от тошнотворного запаха, но осталось еще немало для того, чтобы заставить нас дергаться от отвращения. Но мы все равно ждали.

— И сколько нам тут оставаться? — спросил Джон.

— До тех пор, пока не прекратится битва, каким бы ни был исход, — ответил я. — Но если корабль захватят… ну что же, тогда остается только догадываться, как поступать дальше.

— Мы выиграем, — ответила уверенно Лори. — Мы всегда побеждали.

— А почему пираты хотят захватить еще одного мегалевиафана?

— Наверное, их собственная уже старая. Мегалевиафанов немного. Кто знает? Может быть, они просто ненавидят людей.

— Очень вероятно, — ответил сардонически Джон. — Люди — это такие существа, которых просто приятно ненавидеть. Сьюзи, можешь ты чуть-чуть подвинуться?

В кабине было очень тесно. Все старались поерзать на сиденьях, чтобы найти самую удобную позу. Дарла и Винни были в кормовой кабине.

— Странно найти пиратов на… — начал было Джон.

Неожиданно тяжеловоз задрожал, потом наклонился вперед и покатился. Я затормозил, но это не дало никакого результата. Мы скользнули вперед на несколько метров, прежде чем труба снова стала ровной. Теперь стены сжимались вокруг тяжеловоза, постепенно проталкивая его вперед.

— У Фионы спазмы, — сказала тревожно Лори. — Нападение, наверное, ее напугало. Мне надо ее опрыскать.

— Погоди, — сказал я, когда труба снова сжалась и расслабилась, протолкнув нас еще немного вперед. Мы подождали, пока судорога пройдет. — Вот теперь о'кей.

Мы смотрели, как Лори опрыскивает туннель возле нас, не жалея смеси. Тяжеловоз снова прокатился немного вперед, и мне пришлось дать Лори сигнал на клаксоне, чтобы она была осторожнее. Она повернулась, поскользнулась и упала, но вовремя выползла подальше от колес Сэма. Она продолжала прыскать, пока у нее не кончилась смесь. Потом она влезла по скобам, чтобы войти в кабину. Как только Лори сунула в кабину голову, тяжеловоз снова качнуло вперед, поскольку Фиона пережила новый приступ спазм. Край двери кабины ловко ударил Лори как раз в висок. Роланд успел поймать ее, прежде чем она упала под колеса. Он втянул ее в кабину, и дверца захлопнулась сама. Труба сжималась и разжималась вокруг нас, пол под нами то выпячивался, то опускался вниз, и мы скользили по пищеварительной трубе, словно непереваренный кусок пищи, каким мы и были для этой гигантской рыбы. На сей раз мы не остановились. Мне не хотелось переключать на заднюю передачу, мне казалось, что царапанье роллеров только еще больше раздражит Фиону. Стены продолжали свое неумолимое движение, складываясь поверх тяжеловоза, словно кусок мокрой ткани, оставляя на поверхности иллюминаторов влажные следы.

— Держитесь все! Пристегнитесь, как только можете! Пристегните Лори к койке!

Временное затишье дало им возможность привязать Лори к койке покрепче, потом спазмы возобновились. Роланда швырнуло вперед, он ударился о мое сиденье.

— Держитесь за что-нибудь! — завопил я. — Не хочу больше никаких травм и потерь!

Потом я про себя рассмеялся. Стать дерьмом Фионы было теперь нашей неотвратимой судьбой, и нам никак нельзя было ее избежать.

Это было бесконечное роковое путешествие. Нас швыряло, ударяло, качало. Стены пищеварительных органов безжалостно нажимали на нас, обсасывая корпус тяжеловоза. Мы катились против часовой стрелки, нас переворачивало почти под сорок пять градусов, потом мы снова встали вертикально, прокатились почти на девяносто градусов в другую сторону и остались так лежать.

— Сэм! — завопил я. — Мы что-нибудь можем сделать?

— Я как раз думал, что это самая комичная ситуация, в которую ты мог бы себя загнать.

— Что?

— Я говорю, что как раз думал…

— Это я слышал! Ты просто подарок небес с таким умением помогать, знаешь ли…

— Что?

Мы прошли через клапан, и я совершенно перестал ориентироваться, где нахожусь. Насколько я знал, мы вообще могли бы сейчас быть вверх ногами. Чья-то нога ударила мне по плечу, и я подбородком отбросил ее в сторону. Кто-то завопил. Видимость была нулевая, передние фары отражались от зеленовато-белой ткани и почти слепили меня. Я хотел было их выключить, но побоялся снять руки с панели управления, хотя сейчас она была абсолютно бесполезна. Начались мощные сокращения мускулов, нас словно выталкивали наружу в каком-то адском подобии рождения. Подкидывание и качка уменьшились, поскольку Фиона твердо наметила вытолкнуть нас как следует из своего мира кишок. Через несколько минут — казалось, что прошла вечность, — нас вытолкнуло сквозь еще один клапан, а потом — о чудо! — все кончилось. Мы ударились о воду и были совершенно погружены в нее. Тяжеловоз опустился на что-то мягкое, потом за ним последовал трейлер. Я слышал, как застонали сервомоторы, выпрямляя трейлер после того, как он повис над дном. Потом мы снова задвигались вперед, на сей раз аккуратнее, нас тащило неумолимое течение воды.

Мои пассажиры рассортировали свои руки и ноги и вылезли подышать в кабину. Все было в порядке. Джон подошел к переднему сиденью рядом с водительским и пристегнулся. Я пытался удержать тяжеловоз на прямой линии, однако течение уносило его так, что он постоянно складывался с трейлером, как две половинки перочинного ножа, чего сервомоторы уже не могли выдержать. Попытки править рулем против такого заноса не давали никаких результатов, поэтому я сказал, что пошлю все это к черту, и ударил по противозаносным дюзам. Через боковой иллюминатор я видел, как воздух бурлит в воде. Но оказалось, что мы просто в другой, большей трубе, и стены у нее более твердые.

— Где мы, черт возьми? — спросил Сэм.

— Не знаю, но могу сказать, что мы явно вывалились из пищеварительной системы.

— Как это мы смогли?

— У Фионы есть, наверное, свой способ отсортировать, что она хочет переварить и что не хочет, — сказал я. — Наверное, мы не годимся в качестве пищи.

— Дерьма не стоим мы, а?

Течение становилось сильнее. Время от времени мы просто плыли. Нас смывало вперед, как мусор в канализации. Я откинулся на спинку сиденья и пытался держать тяжеловоз так ровно, как только мог, но тяжеловоз все-таки все время порывался перекатываться через крышу. Мы так ехали какое-то время, пока проход не стал сужаться, а давление воды усилилось. Я потерял всякий контроль, но держал саму машину в правильном положении, заставляя ее отскакивать от стенок трубы. Ткани, которые окружали трубу, были темнее, чем раньше, они к тому же казались жестче. Тяжеловоз с глухим стуком отлетал от нее.

Вскоре урчащий и рычащий звук усилился, давление и пульсация воды тоже стали сильнее, вода как бы закипела и стала пузыриться. Нас потрясали потоки, но, в сравнении с действием желудка, это не могло даже считаться за помеху. Постепенно звук воды усилился до глухого грохота.

— Температура обшивки корпуса все растет, — сказал Сэм.

— Да? Ну, мне кажется, теперь я знаю, как Фиона двигается. У нее есть система, которая гонит по ней воду, пока та не вылетит на заднем конце. Система эта должна выносить наружу и лишнее тепло, — я посмотрел и увидел впереди темное отверстие.

— Звучит вполне логично, — ответил Сэм. — Беда в том, что этот тяжеловоз — не подводная лодка.

После последнего рывка и взрыва громового звука мы покинули Фиону, оказавшись в более спокойных водах. Вода снаружи была сперва ураганом пузырьков, они постепенно расходились, по мере того, как мы удалялись от Фионы и ныряли вниз носом в глубины. В свете прожекторов я видел, как мутное илистое морское дно постепенно поднимается к нам. Я панически оглядывался кругом, нет ли рядом чего-нибудь такого, что позволило бы нам не зарыться носом в ил, но ничего не мог найти. К счастью, дно шло под уклон от нас, поэтому передние роллеры чисто встали на грунт. Машина аккуратно встала на дно, а трейлер последовал за ней. Мы остановились.

— Насколько глубоко внизу мы сидим, Сэм?

— Примерно восемьдесят метров.

— Ну что же, это не самое плохое.

— Естественно, нам просто надо поплыть…

— Ладно, давай посмотрим, не сможем ли мы найти что-нибудь получше в наших возможностях.

Я нянчил мотор до тех пор, пока передние роллеры не стали медленно крутиться, потом повернул ручки контроля сцепления с поверхностью, и роллеры вцепились в дно. Мы стали двигаться вперед сквозь озеро ила. Потом дно превратилось в какое-то корыто, а потом дно стало снова медленно подниматься, только для того, чтобы снова опуститься — словно на дне лежала череда холмов.

— Как дела у Лори? — окликнул я через плечо. Минутой позже Дарла вышла вперед.

— Она все еще без сознания. Явно контузия, но зрачки отвечают на свет. Но никогда нельзя с уверенностью говорить… — ее перебил вопль Лори, и она бросилась назад.

— Сэм, каким образом с тобой оказалась Винни? — спросил я.

— Я собирался задать тот же самый вопрос. Тут вокруг меня шныряла целая куча матросиков, а она, должно быть, пробралась каким-то образом между ними. Я все время слышал какой-то слабый стук, но никак не мог понять, что это такое, а на наших мониторах ничего не было. Поэтому я решил рискнуть и приоткрыл кабину. А Винни забралась вовнутрь.

— Поразительно, — сказал я.

Обращаясь к телеологистам, я сказал:

— Кстати, люди, вы все большие молодцы — большое вам за это спасибо. Но каким, черт возьми, образом вы поняли, где меня искать?

— А мы и не знали, — сказал Джон. — Но Дарла рассказала нам про Уилкса и твои приключения. Она не так много нам сказала, что-то насчет диспута между твоей гильдией водителей и другой организацией. Но когда Дарла пропала, мы дали как следует на чай нескольким стюардам, и кое-кто из них помог нам получить сведения. Мы их не так много получили, но мы нашли номер каюты Уилкса. Мы решили, что произошло самое худшее.

— Опять же, большое спасибо.

— Ей-богу, ничего особенного. У меня был только небольшой сердечный приступ.

— Джейк, — сказал Сэм, — если только я не особенно ошибаюсь, мы, кажется, поднимаемся.

Катящиеся холмы еще несколько минут продолжали колыхаться под нами, потом дно моря стало подниматься, ил уступил место грязи, а потом утоптанному береговому песку. Мы были в зоне прилива. Никакой растительности, о которой можно было бы говорить.

Лори перестала вопить и стала плакать. Она вспомнила ретикулянцев. Дарла и Сьюзен успокаивали ее.

Прошло еще примерно полчаса, прежде чем мы добрались до берега. Я вывел машину сквозь волны-барашки на сухой песок. Потом закатил ее за дюны и остановился. Фары я выключил, как только мы выбрались из воды. Потом я выбрался из машины.

Примерно в десяти километрах от берега «Лапута» пылала оранжевым пламенем на темном горизонте. Я уселся на песок и стал смотреть, как она горит.

Наконец в моем сознании приобрело очертания лицо, которое было все это время в моей памяти пробелом: лицо кого-то, кто наклонялся надо мною в камере в отделении милиции. Это было мое лицо.

Я сам.