Кошмары из серы

Все. Я хотела всего. Я не хотела быть оцепенелой или бесчувственной из-за того, что проиграла. Я хотела почувствовать все это и вспомнить, каково это — жить. Я хотела держаться за это, потому что, когда ты

умираешь в озере собственной крови и борешься за каждый вдох, это то, за что ты борешься.

Я хотела этого, потому что в следующий раз, когда я встречусь с ней лицом к лицу, это будет все или ничего.

Либо мы уходили все вместе, либо никто не уходил.

Его пальцы выскользнули из меня и скользнули вперед, чтобы надавить на комок нервов. Моя собственная влажность облегчала скольжение его пальцев, притягивая мое тело все крепче и крепче. Я стиснула зубы, выгибая спину. Я хотела его, и я хотела его сейчас. Ларан не тратил время на игры со мной. Между нами не было игр за власть. Не было сдержанности. Только чистая, необузданная страсть, когда он вошел в меня, и я застонала. Моя голова откинулась на его плечо, и Ларан замер.

— Посмотри на меня, — сказал он. — Я хочу видеть твои глаза. — Он отклонился назад, прежде чем снова врезаться в меня. Моя голова откинулась вперед, когда он схватил меня за бедро одной рукой, а другой потер мой клитор. Плоть соприкоснулась с плотью, когда его бедра прижались ко мне. Теряя себя в том, что было между нами. Эта прекрасная и дикая вещь называется любовью.

Я наблюдала за чернотой его глаз, когда на виске выступили капельки пота. Как только я приблизилась к этому отупляющему блаженству, его пальцы соскользнули, а вместе с ними и мое освобождение. Я подавила рычание разочарования, когда его рука скользнула по всему моему телу, останавливаясь на моем сердце.

Что он делал?

Как только я подумала об этом, я почувствовала это.

— Ты просила обо всем. Я отдаю все, что я есть. Что бы тебе ни было нужно, я буду с тобой до конца, потому что ты моя… — Угольки силы в моей груди вспыхнули, когда обжигающий жар под его ладонью влился в меня. Я вдохнула слабый аромат его камы, когда пульсирующая длина скользнула и вышла из меня, поднимая меня все выше и выше.

Крик застрял у меня в горле, но не от боли, не от силы, а от эмоции гораздо большей.

Всепоглощающий, пылающий ад пронзил меня, и все же я посмотрела ему в глаза, наблюдая за ним так же, как он наблюдал за мной. —… и я твой, — прошептал его разум.

Я разлетелась на миллион кусочков, когда он издал стон и несколько неглубоких толчков. Его член дернулся внутри меня, когда мои внутренние стенки сжались вокруг него, натягиваясь все больше и больше. Огонь вспыхнул под моей кожей, когда мои вены загорелись красно-синим пламенем.

Мы продолжали в том же духе, отдавая и забирая друг у друга всю ночь, пока не почувствовали, что нас больше не двое, а одно целое. Только на следующее утро я увидела подпалины на каменной стойке. Два почерневших отпечатка ладоней, блестящих, как звездная пыль.

*ДЖУЛИАН*

Наши тела были марионетками. Пленниками наших умов.

Лилит украла нас, чтобы использовать как инструменты против той самой демоницы, которую я любил.

Она забрала нас у нее. Она забрала ее у меня.

Я видел, как ее душа колеблется в пространстве между ними. Ну, половина ее души. Другая половина теперь находилась внутри нас. Зверь.

Лилит разорвала ее пополам, и все же они обе цеплялись за жизнь. Цеплялись друг за друга.

Зверь была в ярости. Она была мстительной, кровожадной, темной и извращенной. Для меня было чудом, как Руби выстояла против огромной силы Зверя, когда я едва мог удержать хоть малую толику. Время застыло в этом подвешенном состоянии, когда ты существуешь, но не живешь.

Я понятия не имел, сколько времени прошло, знал только, что должен держаться — ради нее, — потому что, если мы сдадимся, Зверь окончательно уничтожит нас всех.

Даже я. Я никогда не думал о смерти, потому что не думал, что это возможно.

Однако, если мы подведем их, у меня было предчувствие, что я об этом узнаю.

Я не боялся завесы. Я боялся потерять ее. Если мы проиграем, Зверь будет добра, если положит конец моим страданиям.

Я бы сам помог ей разорвать этот мир на части, кусочек за кусочком. И вот, я держался.

Мы все так делали.

ГЛАВА 20

— ПРИЗОВИ АРБАЛЕТ.

Я зарычала себе под нос. Мои пальцы сжались в кулаки, впиваясь в кожу.

— Я уже говорила тебе, что не знаю как, — огрызнулась я. Беловолосая фейри только цыкнула, ее пальцы соткали фиолетовые руны в воздухе. Что бы она ни творила, я не хотела в этом участвовать. — Однажды ты уже сделала это, Дочь Люцифера. — Синампа улыбнулась, и это была коварная улыбка. — Вчера у тебя хватило наглости наставить это на меня, потому что ты думала, что я хотела причинить тебе вред. Ты так быстро забыла, что я с тобой сделала? — она дразнила меня. Играла со мной.

Мне хотелось выстрелить ей в чертово лицо, просто чтобы она перестала улыбаться, как тыква-светильник на Хэллоуин. Проблема заключалась в том, что я действительно не знала, как я вызвала арбалет. Только что у меня ничего не было, а в следующую минуту он был там, уже пристегнутый ко мне. Взведен и заряжен.

Щелчком ее пальцев руна закрутилась спиралью высоко надо мной. Она собралась воедино, а затем с треском распалась, вокруг меня разлился легкий пурпурный отблеск.

— Что это? — спросила я. Со стороны Бандит что-то пробурчал, и потребовались усилия Мойры и Ларана, чтобы успокоить его настолько, чтобы он не полез прямо в драку. Грехи сидели на своем троне, глядя на нас сверху вниз с разной степенью интереса.

— Ловушка, — сказала Синампа. Ее голос был полон злого умысла, а ртутные глаза потемнели. Кровь у меня закипела, когда я дико огляделась. Пытаясь найти выход.

Магический барьер коснулся земли и начал сжиматься внутрь. Меня охватила настоящая паника. Я не могла оказаться взаперти. Только не снова. Больше никогда.

— Призови арбалет, Руби. Это единственное, что может сломать его, — крикнула женщина-фейри. Я сделала медленные, размеренные вдохи.

— Ты можешь это сделать, Руби. Я верю в тебя, — прошептал голос Ларана в моей голове. В этом я нашла утешение. Не покой, а задор.

Жгучая мотивация выпутаться из всего этого. Так или иначе. Думай, Руби. Давай.

Я стиснула зубы, изо всех сил сосредоточившись на арбалете, но надвигающийся щит становился все ближе. Сжимался быстрее. У меня не было времени, а проклятый арбалет все не появлялся. Это означало, что мне нужно было найти другой выход из этого положения.

Я потерла руки, чувствуя, как меня охватывает истинное спокойствие. В такие моменты Зверь обычно брала верх. Она помогала мне преодолевать трудности с отрешенностью, которой я никогда раньше не испытывала. Вынужденная тишина, которая распространилась внутри меня, скручивая и искажая мой разум. Жуткая тишина заполнила меня.

Я подняла руку и указала.

Сжечь. Это слово эхом отдалось в моей голове.

Вспыхнул огонь, масса кружащегося красного и синего. Пламя моего отца и Ларана. Он нарастал на кончике моего пальца, сжимаясь сам по себе, как звезда, готовящаяся взорваться. Синампа с любопытством наклонила голову, когда огонь вырвался на свободу.

Он несся к ее барьеру с головокружительной скоростью, пробивая в нем дыру, направляясь прямо к своей истинной цели.

Дыхание со свистом вырвалось у нее сквозь зубы, когда она поняла мое намерение. Раздались крики, когда что-то темное и уродливое закружилось внутри меня. Это был не тот Зверь.

О, нет. Это была я.

Каждая капля ярости, которую я сдерживала, вырвалась наружу. Она упала на землю, едва не попав под кружащийся огненный шар. Я щелкнула пальцами, и он развернулся, возвращаясь ко мне. В комнате воцарилась тишина, когда я пошла вперед, мои ботинки мягко стучали по полированному каменному полу.

Синампа подняла голову, отрывая взгляд от пола. Я держала вращающийся шар хаоса в руке, когда наклонилась рядом с ней.

— Я никогда не забуду, что ты со мной сделала. Я даже не знаю, способна ли я простить это, хотя мне, безусловно, было бы легче, если бы я это сделала, — тихо сказала я. — Ты не просто помогла ей лишить меня жизни. Ты вернула меня, чтобы использовать как инструмент в войне, которую я не должна была заканчивать. — Что-то похожее на сожаление мелькнуло в глубине ее серебристых глаз. Я

проигнорировала это. — Я никогда не буду той девушкой, какой была в Портленде, из-за того, что ты сделала. Я должна измениться, чтобы пережить это, и я изменюсь. Не я была той, кто начал эту войну, но я ее закончу. И когда все будет сказано и сделано, и от твоей матери останется не более чем пепел на земле — я все еще буду помнить, что ты сделала, и тебе лучше надеяться, — я сделала паузу, сжимая шар в руке. Сила погасла во вспышке света, — нет, тебе лучше молиться, чтобы, когда я получу их обратно, они снова смогли собрать меня воедино. Что они смогут утолить эту ярость, потому что все, что я воспринимаю как угрозу для них, — это то, на что я нацелюсь в следующий раз, маленькая фейри, — прошептала я тихо. Можно было услышать, как падает перо за полмили отсюда, настолько тихо стало во дворе. Как будто само время остановилось и обратило внимание на то, кем я была и кем становилась. — Ты отняла у меня все, и если мне придется строить свой собственный трон на костях моих врагов, то так тому и быть. Помни об этом в следующий раз, когда надумаешь подразнить меня.

Я встала и пошла прочь.

Ларан и Мойра встали рядом со мной, отпуская Бандита. Его шаги отдавались эхом от холодного каменного пола, когда он вскочил и бросился в мои объятия. Я прижала его прямо к своей груди и замерла. Когда я взглянула на Грехи, которых я знала всю свою жизнь, я думаю, они увидели это. Что, каковы бы ни были их надежды, к чему бы они ни стремились, независимо от того, как все должно было произойти, выбранный ими путь был неправильным.

— Вы попросили меня тренироваться, и я буду тренироваться, — сказала я им. — Но не с ней. — Мои пальцы вцепились в мех Бандита, когда он обвился вокруг меня.

Я думала, что смогу это сделать. Что я смогу тренироваться с ней, как они просили.

Я больше не хотела быть марионеткой.

Из-за их предательства я стала совершенно другим человеком.

Небеса, помогите следующему человеку, который перейдет мне дорогу после того, что они натворили, потому что ничто в Аду не поможет. Мне надоело играть в их игры, и когда я выходила из тронного зала, я думаю, они тоже это поняли.

На этот раз мы собирались играть по-моему.

ГЛАВА 21

ВЕТЕР ПОДУЛ МНЕ В ЛИЦО. Нежная ласка, когда я прислонилась к балкону. Прошло несколько часов, и мой гнев лишь немного остыл. После ночного отдыха и достаточного количества еды магия возвращалась с пугающей скоростью. Огонь с ревом ожил, как в старые добрые времена, за исключением того, что на этот раз я знала, как его контролировать. Все другие мои дары, которыми Зверь научила меня управлять, тоже были там, просто ожидая, чтобы их использовали.

У меня сдавило грудь. Меня пронзила острая боль пустоты.

Я скучала по ней. Я скучала по нашим разговорам. Я скучала по присутствию, которое направляло меня сквозь мои кошмары и убеждая меня взять судьбу за рога. Я никогда по-настоящему не желала, чтобы она ушла, но только потеряв ее, я поняла, насколько я стала полагаться на нее. Мы были двумя половинками одного целого. Или мы были такими раньше.

Она была моей тьмой, а я была ее светом.

Что-то подсказывало мне, что мы обе вляпались в это. Что страдаю не я одна.

Мои руки сжались на перилах, когда моя кожа снова начала светиться. Небо над головой потемнело, и сверкнула молния. Я тяжело сглотнула, подавляя эти эмоции. Я не могла позволить себе потерять ее здесь.

Я услышала, как открылась дверь в моей комнате. Тихий разговор шепотом. Шорох шагов. Занавески на балконе лениво поплыли в сторону, и я почувствовала ее. Пылающий огонь гнева, когда она плюхнулась рядом со мной и просунула ноги между перилами.

— Ты наколдовала здесь чудесную погоду, — сказала она, прищурившись на надвигающиеся облака. Я ровно вздохнула, пытаясь прогнать их усилием воли. Власть Войны над стихиями все еще была странной, и я не ожидала, что мне придется учиться так быстро после того, как он заклеймил меня.

Возможно, сам Ад тоже был ответственен за это.

— Я не просила об этом, — тихо сказала я, махнув рукой в сторону облаков. Хела доброжелательно улыбнулась, поднимая свою руку. Облака разошлись, и внутрь просочился солнечный свет. Он заливал

раскинувшийся перед нами город. Освещая каждый переулок, каждый дом, каждого демона, который осмелился выйти на улицы, когда мрачность поглотила всех нас. Лилит еще не пришла, но это был только вопрос времени, и мы все это чувствовали.

— Никто из нас этого не просил, — сказала Хела. Ее огненные волосы развевались на ветру, а глаза-молнии сверкали, но не яростью, а чем-то другим. Я не хотела чувствовать это, но почувствовала. Полагаю, я должна была благодарить за это Лолу. — Наши пути были проложены с того момента, как Книга Бытия привела нас к сотворению.

— Ты сама выбрала, как поступить со мной. Ты решила держать меня в неведении, Хела. Это не то, что выбирали Генезис, или Лилит, или кто-либо другой.

Она кивнула.

— Мы действительно выбрали это. Хочешь знать, почему? — спросила она меня.

Нет, подумала я. Ее губы изогнулись. Должно быть, она услышала это.

— Ну, я все равно собираюсь тебе рассказать, — сказала она, похлопав по месту рядом с собой. Я поджала губы, но все равно села. Перекидывание ног через перила напомнило мне о лучших временах. О поздних ночах, которые мы проводили в ее квартире, сидя на балконной решетке, которая была гораздо более неудобной, чем эта. Мы часами разговаривали, наблюдая, как солнце умирает в небе и рождается луна. Я прикусила щеку, потому что я больше не была той, кем была раньше я, ни кем раньше была она. Эти воспоминания не принесут мне никакой пользы в предстоящей битве.

— Знаешь, я чувствую твою внутреннюю борьбу. Хотя я и не была эмпатом, как твоя мать, твоя телепатия настолько сильна, что ты проецируешь свои мысли. Я знаю, ты не хочешь этого слышать, но Синампа была права, забрав эту возможность у тебя. Если бы Лилит поняла, что ты на самом деле делаешь, она бы осушила твое тело досуха, и это вполне могло лишить тебя магии, даже если бы Синампа смогла спасти тебя. Как бы сильно ты ни ненавидела нас за то, что мы сделали, помни, что мы не просили быть правителями Ада. Мы, как и ты, никогда не выбирала этого. — Она махнула рукой людям внизу. — Мы были созданы и получили цель. Похожи на тебя во многих отношениях, за исключением того, что мы хотели для тебя большего.

— Мы вшестером заключили договор, когда ты родилась. Включая твою мать, которая в то время была Грехом Похоти. Мы решили, что, хотя тебе и суждено спасти Ад, ты все же всего лишь ребенок. Младенец. Мы не могли изменить твою судьбу, но мы могли бы, так сказать, изменить путь к ней. — Она кивнула сама себе, ее глаза невидяще смотрели вниз. — В Аду у тебя никогда не было бы ничего похожего на нормальное детство, даже для демона. Итак, мы выбрали для тебя другой путь. Тот, который дал тебе время учиться, расти и испытать все, что могла предложить жизнь. Мы дали тебе столько времени, сколько могли на Земле, потому что время — это все, что мы действительно могли тебе купить. Это был наш подарок тебе, хотя ты, возможно, и не видишь этого с такой точки зрения.

Я вздохнула, наклоняясь вперед, чтобы положить голову на перила. Я не хотела испытывать жалость к ней; ни к кому из них. Я не хотела ничего чувствовать из-за Грехов, но я чувствовала.

— Я умру? — Спросила я.

Это была единственная вещь, которую пророчество на самом деле не объясняло. Было много смутных представлений о том, что я спасаю Ад. Об огне. О Всадниках.

Ни в одном из них так и не было сказано, что произошло в самом конце.

— Я не знаю, — ответила Хела. Я оценила ее честность, но, черт возьми, это задело. — Для того, чтобы изначальный смог соединиться с планетой, должна быть принесена великая жертва. Синампа сказала, что Лилит нанесла себе столько же ударов ножом, сколько и тебе, фактически поставив себя на грань смерти, прежде чем соединиться со Всадниками, чтобы они могли послужить якорем для Зверя.

— Разве я недостаточно пожертвовала? — Спросила я, больше для себя, чем для нее. Это не помешало ей ответить.

— Ты пожертвовала большим, чем кто-либо должен был. Если ты действительно победишь ее и выживешь в этой схватке, ты будешь достойна гораздо большего, чем тот разрушенный мир, который ты унаследовала.

— А испытания? — Спросила я. Легкий туман пронесся над долиной, окутав нас на возвышенном балконе.

— Ты уже прошла их, — сказала она с огоньком в глазах. — Мы собирались рассказать тебе сегодня, но потом, ну… — Она замолчала,

но намек был ясен. Затем я вылетела со своей первой — тренировки — с Синампой.

— Я имела в виду то, что сказала. Я не тренируюсь с ней. — Мои руки оторвались от поручней, скрестившись на груди.

— Я прекрасно понимаю, — сказала Хела. — Но тебе еще многому предстоит научиться, а времени очень мало. В то время как пламя может справиться со многими вещами, Лилит заставила свою армию потреблять серу достаточно долго, чтобы оно было практически бесполезно. Дары Ларана теперь текут в твоих венах, но я знаю, что силы стихий будет недостаточно, чтобы свергнуть Лилит. Дарованный тебе арбалет — оружие Благих. Их магия — одна из немногих вещей, оставшихся в этом мире, которые все еще могут причинить ей вред.

— Я не хочу полагаться исключительно на оружие, когда она уже доказала, что думает наперед, — сказала я. Грехи были убеждены, что силы, которую Доннах вложил в арбалет, было достаточно, чтобы убить ее, но после того, что произошло в Саду… Я не была так уверена.

Она спланирует это. Она должна была. И я должна быть готова к этому.

— Это лучше, чем полагаться на пламя, как ты сейчас, — укоризненно сказала Хела.

— Это не единственное, что я планирую использовать, когда придет время, — отрезала я. Я не хотела раскрывать ей все. В тот момент я действительно не знала, кому могу доверять, кроме тех, кто был связан со мной узами брака.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила Хела, звуча скорее с любопытством, чем рассерженная моим тоном. Странно для Греха Гнева, но опять же, наши годы, проведенные вместе, возможно, принесли немного терпения.

— Я имею в виду, — я сделала паузу, выдыхая, — что есть другие способы. То, что не рассматривалось. В прошлый раз Лилит появилась из ниоткуда. Она уже доказала свою силу, и теперь у меня тоже будут свои дары, с помощью которых мне придется бороться. У меня очень мало времени, пока она не узнает, что я все еще жива, и это при условии, что она еще этого не знает. Как ты думаешь, сколько времени ей потребуется, чтобы добраться?

Хела поморщилась, ее голова склонилась из стороны в сторону, пока она мысленно взвешивала цифры.

— Самое большее, неделя. Скорее всего, через несколько дней.

— Вот именно, — пробормотала я. — Этого недостаточно, чтобы по-настоящему обучить меня чему-либо. Спустя месяцы я только-только освоила пламя. На самом деле нет смысла сваливать все на меня, потому что, в конечном счете, если бы я столкнулась с ней один на один, я бы потерпела неудачу. Лилит тысячи лет планировала, как она может уничтожить меня. Я была бы дурой, если бы думала, что смогу усердно тренироваться и что что-то одно может спасти меня и положить этому конец.

С прошлой ночи все пришло в движение. Зарождение плана. — О чем ты говоришь? — Спросила меня Хела.

Я снова посмотрела на город. На детей, которые сжимали руки своих родителей. На людей, которые держались в тени. На сверкающее озеро пламени. Вплоть до вулкана, который находился в устье долины и служил входом. Я могла бы услышать рев Колизея, если бы достаточно сильно постаралась.

— Лилит планировала это целую вечность. Я планирую бросить в нее чем-нибудь другим. Что-то, чего она не ожидает, — я сделала паузу, глядя на Хелу. Я бы не стала рассказывать ей всего. Черт возьми, я не рассказывала никому всего. Даже Ларану. В своем нарастающем гневе я обнаружила ту часть себя, которая так долго выживала, не благодаря силе, а чему-то гораздо более простому. — Я выросла в мире людей, думая, что я демон с очень небольшой силой, но, тем не менее, выжившая. Возможно, я никогда больше не стану тем человеком. Но то, что я была ей двадцать три года, научило меня достаточно, чтобы понять, что есть лучший способ, и я планирую найти его.

Хела замолчала, ее брови медленно поползли вверх. Раздался смех, и небо прочертила молния.

— Ах, Блу, — улыбнулась она. — Вы с Синампой похожи гораздо больше, чем ты думаешь.

Я ничего не сказала, глядя на Инферну. Я понятия не имела, о чем она говорит, но в тот момент мне действительно не хотелось знать.

*АЛЛИСТЕР*

Хихиканье сучки заставило меня внутренне содрогнуться, хотя мои мышцы больше не двигались по моей команде. Я был прикован к ножкам ее трона. Это был стул, сделанный из костей ее собственных детей.

Неудачи, как она их называла. Разочарования находят лучшее применение.

Она была чертовски сумасшедшей.

— Ты слышал это, мой сладкий Голод? — проворковала она. Я пожалел, что не могу напрячься. Я знал, что сейчас произойдет.

— Да, любовь моя, — ответил я, хотя и не по своей воле. Зверь билась, желая рвать, кромсать, терзать и убивать. Я не сомневался, что если она когда-нибудь освободится, то прикончит ее за то, чему она нас подвергла.

Это не было бы медленно, если бы Зверь добилась своего. Это было бы дико. Кроваво. Безжалостно. Жестоко.

Она уничтожит ее к чертовой матери.

Как бы то ни было, она была заперта в клетке. Мы все были заперты. Я в тысячный раз помолился Руби. Я молился, чтобы она поторопилась. Я молился, чтобы она была в безопасности. Я молился, чтобы, что бы ни случилось, она прошла через это.

— О, как я люблю тебя таким, — промурлыкала Лилит. Я хотел бы выколоть себе глаза, когда она позволила тонкой ткани своего белого платья соскользнуть с плеч и упасть на пол.

Я пытался остановить себя. Сопротивляться. Но я больше не контролировал себя. Я был пленником своего собственного разума, когда она усадила меня на свой трон.

Я не смог помешать ей схватить меня за всю длину и сжать. Ее рука дернулась вверх и вниз, и мое отвращение достигло невероятно высокого уровня. Она делала это не в первый раз. И не в последний. Мой член затвердел против моей воли, и она ухватилась за основание, оседлав меня на своем троне боли и лжи.

— Скажи мне, что любишь меня, — выдохнула она, наклоняясь прямо надо мной. Она скользнула вниз по моему члену, из ее влажного влагалища сочился яд.

До этого момента я никогда не испытывал ненависти к тому, кем я был.

Я никогда не хотел умирать.

Я любил Руби. Я очень сильно любил ее, но не знал, сколько еще смогу это выносить.

Мои губы приоткрылись и произнесли слова, которые она хотела услышать.

— Я люблю тебя, Лилит.

Она застонала, ее груди подпрыгнули вверх и вниз, когда она сжалась вокруг меня.

Я возненавидел себя, когда мои бедра дернулись, и я опустошился внутри нее.

Она вскрикнула, достигая кульминаци, и маленькая часть меня умерла, когда она наклонилась вперед, вдыхая мой запах. Ее кама воняла, вторгаясь в мои поры, когда она лизала мое горло и весело мурлыкала. — Возвращайся к себе, Голод. Я хочу поиграть с Мором. — Внутренне я вздрогнул, когда она отстранилась и оторвала свое обнаженное тело от моего. Месиво из ее оргазма и моего выплеснулось мне на колени. — Да, любовь моя. — Мои ноги устояли, жидкость капала и ударялась о бетонную поверхность, эхом отдаваясь в тишине ее тронного зала.

Я ни черта не мог контролировать, когда занял свое место рядом с Джулианом, наблюдая, как Райстена заставляют сесть на тот же стул.

У меня не было выбора, кроме как смотреть и чувствовать отчаяние моего брата, когда она забралась на него сверху, ее влагалище все еще было влажным от оргазма Джулиана… от моего…

Если я когда-нибудь освобожусь…

Я бы разорвал ее на куски и скормил Бандиту. Я бы вырезал метку Дьявола у нее на груди и вытащил бы ее все еще бьющееся сердце только для того, чтобы раздавить его голыми руками.

Я бы позволил Зверю сдирать кожу с ее тела, слой за слоем, пока поврежденная оболочка этого монстра не сравнялась бы с личностью, которой она была внутри.

Как бы то ни было, я ждал. Я ждал Руби.

Я ждал свободы.

Я ждал, когда это закончится. Зверь яростно взревела.

Но я ничего не мог поделать.

Итак, я цеплялся за этот маленький лучик надежды и ждал.

**МОЙРА**

Он тихо закрыл за собой дверь, оказавшись в том, что, как ему показалось, было пустым коридором. Я скрестила руки на груди и склонила голову набок.

— Куда-то собрался, джинн?

— Мойра. — Это было все, что он сказал; мое имя вырвалось с раздраженным вздохом.

— Мой вопрос остается в силе, Джакс. На тебе куртка, что означает, что ты направляешься на улицу, а рюкзак наводит меня на мысль, что ты, возможно, совсем уходишь. Итак… — Протянула я. — Куда?

Его фиолетовые глаза остановились на мне, когда я подняла брови. — Не смотри на меня так, — простонал он.

— Как? — Сладко спросила я, хлопая ресницами. Он поднял глаза к потолку.

— Этот взгляд… — пробормотал он. — Как будто ты разочарована во мне или что-то в этом роде.

— Напротив, — я покачала пальцем взад-вперед, — я ожидала, что ты уйдешь гораздо раньше. — Он слегка прищурился.

— Ты не злишься? — спросил он, искренне сбитый с толку.

— Злюсь? — Спросила я. — Мы трахались. Это не предложение, большой мальчик. У меня был зуд, и ты его почесал. Не ставь меня в неловкое положение. — Он озадаченно почесал затылок. Как будто не совсем был уверен, что со мной делать.

— Хорошо, итак, почему ты здесь? — спросил он, скрестив руки на груди. Я склонила голову набок, прислушиваясь к окружающему. Воющий ветер и случайные порывы ветра привлекли мое внимание, но в остальном было тихо. Превосходно.

— Мне нужно было задать тебе пару вопросов, прежде чем ты уйдешь, — сказала я. — Например, куда ты направляешься?

Его глаза на мгновение расширились от моей прямолинейности, а затем он кашлянул.

— Обычно девушки не спрашивают об этом, если…

— Я не ищу секса, — я закатила глаза. Его щеки потемнели от румянца. — Не пойми меня неправильно; ты был хорош и все такое. Я просто не ищу никаких отношений — даже случайных. Конец света наступает, а у меня и так достаточно людей, за которыми нужно

присматривать. — Он кивнул, как будто понял, но в его глазах было что-то, чего я притворилась, что не вижу.

— Понятно, — пробормотал он. — Если тебе так уж хочется знать, я кое с кем встречаюсь.

— Грех? — Спросила я. Он дважды моргнул. — Возможно.

— Это Син, которая попросила об одолжении сопроводить нас в Инферну, верно? — Я провела рукой по своим гладким зеленым волосам, перекидывая хвост через плечо.

— Да.

— И теперь твой долг выплачен, не так ли? — Так и есть.

— Хорошо, — улыбнулась я, хлопнув в ладоши. — Видишь ли, дело в том, что я кое-что слышу. Много чего. И маленькая птичка рассказала мне самую интересную вещь о Синампе, но, кажется, каждый раз, когда мне удается ее выследить, она просто исчезает. Почему это?

— Я не уверен, — сказал Джакс, тяжело вздохнув. — Тебе нужно спросить ее.

— Я планирую, — кивнула я.

— Что ж, — начал он, обходя меня, — если это все… — Слова застряли у него в горле.

Джакс начал кашлять.

— Не… возможно… — Его глаза тревожно выпучились, он был потрясен происходящим. Я вздохнула, не торопясь подходя к нему. Я наклонилась, оказавшись на уровне наших глаз.

— Энигмы невосприимчивы к магии только тех, кто ниже их по силе, Джакс. Я — легион; фамильяр сильнейшего первородного, когда-либо существовавшего. Ты сам это слышал. Итак, давай упростим задачу. — Я моргнула, и давление ослабло, когда он обнаружил, что может дышать. — Я хочу знать, где Син и куда ты направляешься.

— Не могу… сказать… тебе… — выдавил он между кашлем и тяжелым дыханием.

— Ну, ну, — я похлопала его по спине. — Ты же знаешь, какой грубой я могу быть в постели, энигма. И я знаю, тебе это нравится. Ты действительно хочешь подтолкнуть это…

— Клятва на крови…

Я вздохнула и сжала кулак, снова пытаясь его задушить. От моего внимания не ускользнуло, что он был твердым, и я не могла не найти это довольно забавным.

— Ты искала меня, — прошептал голос из тени. Я улыбнулась, давая Джаксу еще пару секунд попотеть, прежде чем ослабить хватку. Он рухнул на колени, прислонившись к моему правому бедру.

— Ты будешь… — он тяжело закашлялся и прочистил горло, — моей смертью. — Я подмигнула ему и на мгновение погладила его дреды, прежде чем обернуться, чтобы бросить взгляд на Синампу.

— Ты уходишь с энигмой, — сказала я. — Куда ты направляешься?

Ее серебристые глаза сияли, как свет умирающей звезды. Она была самым красивым существом — мужчиной или женщиной, — которое я когда-либо видела, и она с интересом разглядывала меня.

— У меня такое впечатление, что ты уже знаешь, — ответила она. — Земля, — прошептала я.

Син кивнула.

— Границы закрыты. — Я с трудом сглотнула и посмотрела в конец коридора, не замечая ничего особенного. — Как это возможно, что ты можешь создавать портал между мирами?

— Как ты узнала, куда я пойду? — спросила она, полностью игнорируя мой вопрос.

— Ты уезжаешь из города, и нигде в Аду не безопасно. Остается не так уж много мест… — Я замолчала, но это была лишь частичная правда. — Скажи мне. — Син шагнула вперед, ее кожаные сапоги бесшумно ступали по каменному полу, даже для моих ушей. — Мертвые разговаривают, зеленая?

Я посмотрела в потолок, уголки моих губ приподнялись. ДА. Да, они это делали. На самом деле, постоянно. Но точно так же, как я могла заставить замолчать живых, я могла бы заставить замолчать и мертвых, если бы захотела. Обычно я просто позволяю им болтать дальше. Никогда не знаешь, какие истории ты можешь услышать.

— Иногда, — призналась я. — Но это пришло не от мертвых.

— Тогда кто? — спросила она. В ее тоне прозвучала резкость, и мне это не понравилось.

— Я заключу с тобой сделку, Син, — смело сказала я. — Я хочу знать, почему ты оставляешь Руби наедине со своей матерью. Если ты

можешь сказать мне это — и скажи мне правду, я расскажу тебе, как я это узнала.

Синампа ухмыльнулась и чванливо подошла прямо ко мне, в ее глазах сиял звездный свет. Она протянула руку, и, клянусь, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Я не колебалась ни секунды. Наши руки соединились, и я увидела это. Мысленно я увидела правду…

Если Син останется, мы все умрем. Лилит так крепко связала ее кровавыми клятвами, что ее присутствие положит конец всем нам. Грехи. Бандит. Я.

Единственным, кто мог положить этому конец, была Руби.

Син уходила, потому что у всех живущих в Аду не было другого способа восстановиться, если она останется. Это был риск — самый большой из всех, потому что она взвалила всю тяжесть мира на плечи одной женщины. Но это был и подарок.

Единственный подарок, который она могла сделать за то, что уже сделала.

ГЛАВА 22

МОИ ШАГИ БЫЛИ бесшумными, когда я переходила из одной комнаты в другую. Я оставила свои ботинки рядом с дверью, чтобы вести себя как можно тише и не потревожить спящего енота. Он растянулся на груди Ларана, пуская повсюду слюни. Ларан тоже отключился, но я не беспокоилась о том, чтобы разбудить его. Он спал как убитый с тех пор, как мы вернулись сюда. Сказал, что это что-то о Земле, возвращающей ему полную силу. Я не стала зацикливаться на этом или его причинах. Ему нужна была энергия для того, что должно было произойти, а мне нужно было быть готовой.

Проходя мимо двери Мойры, я проигнорировала укол вины, который терзал меня из-за того, что я не поговорила с ней об этом. Чем меньше человек знало, тем лучше.

В мире, где даже твои мысли не были личными, мне нужно было остерегаться того, как много я позволяю кому-либо узнать. С другой стороны, именно поэтому я и была здесь.

Мой сжатый кулак поднялся, чтобы постучать в дверь, и завис в воздухе, когда она распахнулась передо мной. Я моргнула, когда Морваен высунулась и посмотрела по сторонам, прежде чем жестом пригласить меня войти. Я сглотнула и кивнула, опуская руку, когда переступала порог.

— Ты знала, что я приду? — Спросила я, медленно входя в комнату. Два кресла стояли друг напротив друга, а между ними стоял небольшой столик.

— Я подозревала, — сказала Благая женщина. Она села на один из стульев, ожидая, пока я сяду на другой.

— Почему это? — Продолжила я, плюхаясь напротив нее. Кожаные штаны, которые мне выдали, натянулись до предела, когда я скрестила ноги. Несмотря на жесткость и долговечность, они были не самыми удобными. В фильмах об этом никогда не упоминалось. Опять же, они не упоминали о многих вещах.

— Ты сражаешься с врагом, который уже победил тебя однажды. Враг, которого демоны больше не помнят, как победить, потому что они были в ее лапах слишком долго. Умный человек поговорил бы с одним из двух существ в этом дворце, которые понимают фейри. — Она

наклонилась вперед, взяла со стола чайник и налила две чашки. Я наклонилась вперед и с благодарностью приняла свою, пока она продолжала. — Ты не можешь находиться в комнате с ней, не пытаясь убить ее. Так что неудивительно, что ты пришла ко мне как к меньшему злу.

Я сделала глоток дымящегося травяного отвара. — Ты знаешь, кто я, да?

— Первоисточник магии. Я кивнула.

— И ты знаешь, как я получаю новую магию?

— Вступив с ним в прямой контакт, — ответила она. — Так же, как ты с моим, — добавила она. Я сжала губы в натянутой улыбке.

— Я еще не видела следов твоей магии, но после всего, что мне рассказали, я верю, что она там есть. — Я сделала еще глоток, глубже устраиваясь в кресле. Удовлетворение наполнило меня.

— Я тоже, — сказала Морваен. — Ты поэтому пришла ко мне?

— Да. — Слово вскипело и выплеснулось из меня прежде, чем я успела подумать. Я сделала еще глоток чая и нахмурилась. — Я пришла, потому что хочу понять разницу между магией крови и магией рун.

— На самом деле все довольно просто. Когда Генезис разделилась надвое, половина ее сущности создала Лилит, а половина — Еву. Лилит получила магию тела и все, что осязаемо. Она полагается на кровавые жертвоприношения в обмен на силу, — сказала Морваен.

— А Ева? — Подсказала я.

— Магия разума. Руническая магия гораздо тоньше в том, что она работает с тем, что нельзя увидеть. Ее сила исходит изнутри. — Она указала на точку у себя на груди, над сердцем. — Душа.

— Доннах сделал мне арбалет с помощью магии Благих, — сказала я. Слова слетели с моего языка без раздумий и усилий. — Грехи убеждены, что арбалет — это способ убить Лилит, но правда в том, что я не очень хорошо с ним обращаюсь, хотя он заколдован, чтобы поражать то, во что я целюсь. И у нас нет времени, чтобы это исправить, — продолжила я. — И я считаю, что полагаться на что-то настолько простое на самом деле глупо. Мне нужно найти способ победить Лилит так, чтобы она этого не заметила. — Я снова нахмурилась, глядя на свою чашку.

Морваен кивнула, ставя перед собой чашку с чаем.

— Ты должна простить меня за то, что я заварила чай с правдой. Мы, фейри, не умеем лгать, но ваш вид может. В этом мире мне нужно знать, кто ты на самом деле, Руби Морнингстар, если я хочу дать тебе то, что ты ищешь.

— И что же это? — Спросила я ее, намеренно делая еще один глоток чая. Мне нечего было скрывать от этой женщины. Тем лучше, что она это видит.

— Сила Благих. Причина, по которой Лилит боялась нашего вида настолько, что отправила свою собственную сестру на другой уровень существования, зная, что это в конечном итоге убьет ее. — Я кивнула, наклонив чашку и допив остатки чая. Край чашки скрыл мою улыбку, когда я выдохнула.

— Хорошо, — протянула я. — Я хочу знать все. Я хочу понять, но больше всего — я хочу спасти этот мир от нее. Мне нужны мои Всадники и Зверь обратно. Людям нужен мир. Земле нужно время, чтобы исцелиться. Я не хочу войны, Морваен. Я хочу казни.

Она кивнула, и в ее серебристых глазах я увидела понимание. Она откинулась назад, скрестив руки на коленях, наблюдая за мной. Длинные волосы, такие черные, что казались жидкой смолой, свисали на одно плечо, демонстрируя ее руны на другом.

— Ты любопытная женщина. Знаешь ли ты, сколько раз за тысячу лет, что я прожила, я давала другому свою руну защиты — ту же, что я наложила на тебя, чтобы он мог обратиться ко мне за помощью? — Я покачал головой. — Дважды. Один раз из-за любовницы, которая предала меня. Второй раз из-за девушки, которую я считала своим врагом. Ты могла приказать мне сделать что угодно с этой руной, к которой однажды обратилась, и все, о чем ты просила, это спасти свою пару.

— Я никогда не смогу выразить тебе свою благодарность за то, что ты сделала, — неожиданно для себя произнесла я. Она моргнула, и я могла сказать, что это удивило ее. — Я держусь за свою человечность только на тончайших нитях. Я хочу спасти этот мир, но я не хочу жить без них. Ярость будет поглощать меня до тех пор, пока я не уничтожу все или не пожелаю умереть сама. Возможно, и то, и другое. Ты спасла частичку меня от смерти в тот день, и для этого слов никогда не будет достаточно, чтобы показать, что я чувствую.

Эта ярость была ужасной вещью. Она сделало меня достаточно сильной, чтобы пережить то, что у меня было, но не настолько сильной, чтобы я могла преодолеть это, если все пойдет не по-моему, когда все это закончится.

Было ли это ценой такой власти?

Или я просто с самого начала была недостаточно сильна?

— Заколдованный чай или нет, демону легко доказать твою честность, — просто сказала Морваен. — Ты скромна для первородного существа, но более того, ты потеряла все, что можно было потерять, и все еще цепляешься за человечество. Ты достойна знания, которое ищешь. — Она встала со своего кресла, протягивая мне руку. Я пожала ее, отставив пустую чашку в сторону. — Многие Благие утратили свою магию в те первые дни на Земле. Они боялись потерять свою историю с каждым уходящим поколением, и поэтому мой отец изобрел заклинание, не похожее ни на что, что мы видели раньше.

Ее пальцы начали вращаться, и ожили оранжевые сгустки энергии. Я наблюдала, как всегда, завороженная. — Что оно делает? — спросила я…

— Это хранитель всех знаний, — сказала она. — Каждый Благой ребенок использует это заклинание по крайней мере один раз в жизни по достижении зрелого возраста. Как только оно произнесено, этот Фейри наделяется знаниями Сета и всех Благих, которые выполняли это после него. — Одна за другой руны начали плавать в свободном круге, и чем больше она добавляла, тем больше они начинали соединяться, как кусочки головоломки.

— Ты сказала Сет? То есть сын Евы? — Спросила я.

— Да, — кивнула она. — Он был моим отцом. Каин, его брат, пришел в Ад ради славы. Авель умер как жертва. Мой отец хотел, чтобы Благие продолжали жить. Он поселился в Новом Орлеане, и после многих поколений детей появилась я. Некоторые из нас рождаются с большей магией, чем другие. Не все Благие могут противостоять времени и обрести бессмертие. Из-за этого он создал это заклинание. — Я уставилась на нее, почти потеряв дар речи.

— Зачем тебе делать что-то подобное для меня? — Я спросила ее, когда руны начали двигаться быстрее. Они сомкнулись вместе, образуя мандалу света.

— Ты — будущее этого мира. Будущее, частью которого я хотела бы быть, — ответила она. Ее пальцы замерли, и замысловатый круг света остановился. — Вот почему я предлагаю это не как подарок, а как выгодную сделку. Я дам тебе знания обо всем, кем мы были и являемся, чтобы у тебя была сила свергнуть Кровавую Королеву, но взамен — когда все будет сказано и сделано — мой народ сможет вернуться домой.

Я замерла. Это было не то, чего я ожидала. Ответы? Возможно. Обмен? Я подумывала о посредничестве, но такого не ожидала.

— Это действительно даст мне то, что я ищу? — Я спросила ее.

— Ты узнаешь нашу историю. Ты поймешь нашу силу. Ты узнаешь, в чем заключается моя магия — магия, которая сейчас течет в твоих жилах, и ты будешь знать, как ею пользоваться. Я никогда не предлагала этого другой душе, но опять же, никогда не было никого, у кого хватило бы силы завершить ритуал и выжить. Подойдет только сила Благих. — Пока она говорила, у меня по рукам побежали мурашки. В воздухе витало что-то, что шептало о древней силе и запретных тайнах.

Я пришла сюда, чтобы выторговать что-то совершенно другое, но то, что она сделала могло все изменить.

— А что, если я попрошу о чем-то большем?

— Мне больше нечего дать, — твердо ответила она.

— Не могла бы вы привести сюда своих людей? — Спросила я. Солдаты. Это то, о чем я пришла просить. Благие солдаты, которые могли сражаться с кровью с помощью магии. Охотники на всех демонов.

Морваен покачала головой.

— Как ты уже видела, я не могу открыть портал непосредственно на Землю, даже для того, чтобы привести кого-то внутрь. Эта сила принадлежит существу, которое связано с этой планетой, и единственный способ превзойти ее — это магия крови и магия рун. Ни в том, ни в другом ты не разбираешься. — Я выругалась, потому что она была права. У меня не было ни малейшего понятия, как использовать магию крови. Это была причина, по которой я хотела, чтобы Благая была на моей стороне с самого начала. — И даже если бы я смогла открыть такой портал, — добавила Морваен, — я не имею права предлагать своих людей для вашей войны.

— Мудрость Сета — это самое большее, что я могу дать.

Я сделала глубокий вдох, переводя взгляд между светящейся мандалой, Фейри и большим миром за ее пределами. Я понятия не имела, что это сделает со мной или кем я могу стать. Но я никогда не смогу вернуться назад. Только вперед. Если это знание даст мне силу победить Лилит, значит, так тому и быть.

Я протянула ей руку, прекрасно понимая, что это может вернуться и укусить меня за задницу, но у меня не было выбора.

Морваен взяла мою руку обеими руками, повернув ее ладонью вверх. Она нацарапала символ на плоти, прежде чем прижать свою ладонь к моей. Жгучая боль пронзила мою кожу и угасла, прежде чем я успела отреагировать. Морваен улыбнулась, и у меня возникло отчетливое ощущение, что улыбка была искренней, несмотря на то, что выглядела как грубая усмешка.

— Давай начнем.

ГЛАВА 23

МНЕ КАЗАЛОСЬ, что с меня сдирают плоть, но я нарисовала каждую чертову линию этого заклинания.

Они называли это Мудростью Сета.

Это была руна, которая требовала от вас так много, что только те, у кого была цель более великая, чем они сами, могли выдержать сокрушительный вес знаний, которые она содержала. Морваен могла бы предупредить меня, но она этого не сделала. Я бы разозлилась еще больше, если бы это что-то изменило. Я получала все, что оно могло предложить, независимо от цены. Поэтому, даже когда казалось, что мои кости ломаются, и моя кровь начала закипать, и давление в моем мозгу стало таким сильным, что мне показалось, что мой череп раскололся надвое, я продолжала рисовать.

В тот самый момент, когда мои пальцы завершили последний росчерк, меня поглотила тьма. Боль терзала мое тело до такой степени, что все, что я могла сделать, это отделить себя от нее и сосредоточиться на достижении единственного источника света. Вращающаяся руна. Мудрость Сета.

Их лица промелькнули передо мной. Бандит.

Мойра. Ларан. Аллистер. Райстен. Джулиан. Я.

Я делала это ради нас.

Я бы не потерпела неудачу.

Появился дверной проем, и я не колебалась. Я не дрогнула.

Мои пальцы обхватили ручку, и я почувствовала это. Знание.

Власть. Все.

*ЛАРАН* Три дня.

Она была в коме три дня. Все это время Лилит подходила все ближе.

Я попытался проникнуть в ее сознание, но моя телепатия была недостаточно сильна.

Я послал Мойру, но она не смогла пробиться сквозь то место, которое удерживало ее.

Бандит свернулся калачиком у ее ног, пока мы ждали.

Я заснул, когда она была на балконе. Проснувшись, я увидел ее в постели рядом со мной. Никто не знал, что произошло. Никто не знал, как ее вылечить.

Я держал ее руку в своей. Бледная кожа натянулась над голубыми венами. Мойра расхаживала в изножье кровати, рыча на любого, кто осмеливался войти.

Она не могла долго продержаться в таком состоянии, и война не стала бы ее ждать.

Мне нужно было, чтобы она вернулась ко мне. Мне нужно было знать, что с ней все в порядке. Мне просто нужна была… она.

— Скоро, — прошептал голос. Я моргнул и посмотрел на Мойру. Она остановилась и смотрела на Руби так, словно увидела привидение.

— Ты это слышал? — спросила она. — Да.

— Скоро, — повторил голос.

В ней ничего не изменилось. Голубые пряди волос остались лежать на подушке. Ее дыхание ни разу не сбилось. Пульс ни разу не подскочил. Но Руби уже должна была проснуться.

Скоро.

Я просто надеялся, что еще не слишком поздно.

ГЛАВА 24

МОИ ГЛАЗА ОТКРЫЛИСЬ после вечности боли. Я пережила все кошмары.

Я вытерпела все пытки.

Я чувствовала каждую смерть, которую пережили Благие. Я видела их бедственное положение.

Я видела их борьбу.

Я видела их преследование.

И в конце концов… Я их поняла.

Мудрость Сета состарила меня на столетия. В конце концов, когда я прожила их жизни и познала их печали, когда горечь и негодование от всего, что с ними сделали, утихли, я получила то, за чем пришла. Каждая руна, созданная с незапамятных времен, теперь была у меня на кончиках пальцев.

Каждое событие, которое привело нас сюда, запечатлелось в моей памяти.

Мое внимание привлек сдавленный звук. Я моргнула, поворачивая голову. Мягкая ткань наволочки коснулась моей щеки. Холодный ветер развевал в воздухе нежно-голубые занавески, словно серпантин, и меня пробрал озноб, когда я взглянула в лицо Ларана.

— Ч-что случилось? — Мой голос был хриплым. В горле пересохло. Мне показалось, что я наглоталась песка, а потом попыталась заговорить, и хриплый звук, который вырвался, был жалким. Как долго я спала?

— Три дня. Почти четыре, — пробормотал Ларан. Черные глаза, такие темные, что напомнили мне пепел от моего костра, смотрели на меня с грустью. — Что случилось? Где ты была?

Простого ответа не было.

Тело и разум — это две разные вещи. Пока я совершала путешествие, которое в моем воображении приближалось к тысячелетию, мое тело лежало в постели. Я прожила тысячу жизней и умерла тысячью смертей за несколько дней. Я охотилась на демонов и сама была добычей. Я видела изнасилования, пытки и жестокость, способные повергнуть в шок самого стойкого человека. Все от рук Лилит.

Теперь я знала Морваен и всех других Благих, которые прошли через Мудрость Сета и остались живы. Я знала их так же хорошо, как саму себя.

Где я была? Этот вопрос вертелся у меня в голове.

— Везде, — ответила я. Зная, что это не успокоит и не поможет, я села. Вытянув руки высоко над головой, я наслаждалась серией хрустов, когда мое застывшее тело вновь оживало. — Я не могу раскрыть то, что ты хочешь услышать. Мне жаль, — добавила я. — Это не мой секрет, которым я могу поделиться. Я отправилась на поиски способа победить Лилит.

Он открыл рот, помолчал, затем спросил: — Ты нашла его?

Нашла ли я?

— Я нашла… — Я колебалась, из моей груди вырвался вздох. Мои пальцы сжались в кулаки на черных атласных простынях. Богато украшенные гобелены, висевшие на стене, привлекли мое внимание, пока я пыталась подобрать нужные слова. — Ответы.

— Ты ведь не собираешься мне рассказывать, правда? — Он не казался расстроенным, но я все равно чувствовала необходимость объясниться.

— Нет, — вздохнула я. — У Лилит моя сила. Она может проникнуть в разум любого. Сейчас больше, чем когда-либо, мне нужно держать правду при себе. — Я разжала пальцы, сжимавшие скользкую ткань, и спустила ноги с края кровати. Темный каменный пол казался теплым под моими ногами, когда я встала, все еще опираясь спиной о кровать и глядя на него.

— Я знаю. Так будет лучше, — сказал он. Его губы изогнулись в улыбке, но не получилось. Уголки его глаз были напряжены. Я моргнула, разглядывая темные круги от недосыпа и желтизну его кожи. Мое сердце сжалось.

— Все в порядке? — Беспокойный взгляд в его глазах говорил: «Нет, не в порядке». На самом деле, что-то было очень не так.

— Ты… спала… несколько дней, — медленно начал он. Мой пульс участился. Он неестественно бился, когда он смотрел в потолок, а его руки крепко сжимали пустоту. — За это время мы получили известие, что Лилит уже в пути.

Удары перешли в бешеный галоп, но я не сдвинулась ни на дюйм.

Я просто спросила: — Как далеко?

Он опустил голову, и в свете раннего послеполуденного солнца я увидела, что его борода отросла за несколько дней. Я ничего не сказала, пока он оглядывал меня с ног до головы. В его глазах появилась мольба, и я поняла, что за этим последует.

— Как далеко? — Спросила я снова. — Недостаточно.

— Как далеко? — Я повторила более резко.

— Черт возьми, Руби. — Он сжал мою челюсть руками, держа меня так, словно я была самой драгоценной вещью в этом мире. И я знала, что так оно и было. — Мне страшно, ясно? Я доверяю тебе, что бы ни случилось, ты действительно веришь, что нашла способ покончить с этим, но мне страшно. Ты уже отдала так много… — Отчаяние просочилось из него. Я закрыла глаза, когда он прислонился своим лбом к моему.

— Бояться — это нормально, — прошептала я. — Мне тоже страшно. — Я не хочу терять тебя. Только не снова.

— Ты не сделаешь этого. — Я открыла глаза и откинулась назад, игнорируя выворачивающую живот боль, когда его руки отстранились от меня. — Точно так же, как я не оставлю этот мир ей. У нее есть Зверь, у нее есть мои пары, и она держит в плену жителей Ада, чтобы те удовлетворяли любую ее прихоть. Это неприемлемо.

— Ты изменилась, детка, — прошептал он. Я сжала губы, чтобы не вздрогнуть.

— Моя душа была разорвана пополам, но я выжила. У всего есть цена, Ларан. Ты знаешь это, — сказала я, борясь с собственным отчаянием, чтобы утешить его, поскольку я была сильной.

— Да, именно поэтому я не буду просить тебя бежать. Мы и так потеряли слишком много. Я просто хотел бы, чтобы у нас было больше времени.

— Как далеко? — Тихо спросила я. Должно быть, он почувствовал, что я спрашиваю в последний раз. Моим следующим шагом было выйти за дверь и выяснить это самой. На балкон опустилась тьма, погрузив комнату в тень.

Он с трудом сглотнул. — Это уже началось.

ГЛАВА 25

Я ВЫБЕЖАЛА НА БАЛКОН, не обращая внимания на свободные полосы ткани, которые обвивались вокруг моих конечностей, опутывая меня, когда я посмотрела вверх. Над нами нависла громада, в сто раз превышающая размерами огромный дворец, в котором я стояла, загораживая солнце и окутывая Инферну мрачной тенью.

— Что это? — Выдохнула я.

— Бримстоун-Сити, — серьезно ответил он. — Когда-то он был известен как провинция Прайд. Владения Лилит.

— Он плывет. Почему он плывет? — Спросила я, не в силах сдержать панику, окрасившую мой тон.

— Лилит хотела город, в который никто не мог войти без ее ведома; город, преодолевающий барьеры магии. Она пожертвовала сотней своих детей, чтобы создать заклинание, которое удерживает город в воздухе.

Ужас захлестнул меня. Я стиснула зубы, когда мир потемнел, казалось, что он лишился красок, когда солнце полностью скрылось. Только зажженные внизу факелы позволяли хоть как-то разглядеть город. За считанные минуты Инферна превратилась из огромного чуда в адский пейзаж прямо из Библии.

— Люди воюют на улицах. — Я бы не поверила, что это будет происходить таким образом, если бы не видела этого сама. То, как двое друзей набросились друг на друга на полпути и начали обмениваться ударами факелами. Родители набросились на детей. Брат на сестру. Жена на мужа. Инферна погрузилась в хаос, когда парящий город оказался прямо над головой, разрушая атмосферу самим своим присутствием.

— Это сила Голода в действии, — сказал Ларан позади меня. — Он играет с их эмоциями. Заставляет их чувствовать то, что он хочет, чтобы они чувствовали.

— Он не может делать это по своей воле. — Не было никакой возможности. Аллистер был кем угодно, но только не таким.

— Она забрала с собой твои узы, — пробормотал Ларан. — Никто не знает, чем она на самом деле занималась в те дни, когда их не было.

— Нет, — возразила я ему. Нахмурившись, я постучала себя по подбородку. — Она забрала магию тех уз, которые держали нас вместе. Она не разделяла стоящих за ними чувств. Они выбрали быть моими партнерами, что порождает вопрос — насколько они осознают это на самом деле? — Пробормотала я.

— Ее магия помогла создать нас, — сказал он. — Трудно сказать. — Ветер завывал в долине, и от меня не ускользнули библейские ссылки. Я собиралась пройти через долину смертной тени, но я не молилась никакому богу. Я была готова наконец стать одной из них.

— Мы вернем их, Ларан. Я обещаю.

— Здесь не надо ничего обещать, Руби. — Он резко выдохнул, костяшки его кулаков побелели. — Просто… будь в безопасности. Будь осторожна. Не переигрывай. Я участвовал во многих битвах и выиграл много войн. Проигравший проигрывает не всегда потому, что он был недостаточно хорош или силен. Это потому, что он совершил ошибку. — Он слегка покачал головой, вспоминая то, чего я никогда не переживала, но некоторые Благие пережили. — Единственная ошибка может стоить тебе жизни, и я не хочу тебя терять. Когда ты впервые столкнулась с ней, мы оба погибли. Ты едва выжила и тренировалась с Грехами всего один раз. Я не знаю, как ты собираешься провернуть это дело, детка, но…

Я уставилась на него, зная, что вижу могучего Всадника, но только сейчас по-настоящему разглядев человека. Даже у демонов, какими бы могущественными они ни были, есть слабости. Я принадлежала ему. — Доверься мне, — прошептала я, беря его руки в свои. — Поверь, что я знаю, что делаю. Поверь, что я достаточно сильна. Поверь, что… — Я ухватилась за огонь в его глазах. — Верь, что я не подведу, что я смогу снова собрать этот мир воедино.

Он убрал волосы с моих глаз и поцеловал в лоб. Я наклонилась, но не уступила.

Я бы не стала. Не сейчас. Никогда. Ни для кого. — Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я знаю, что любишь, — сказала я с грустной улыбкой. Это было единственное прощание, которое я могла бы получить с ним, с любым из них, если бы я все испортила. — Но на этот раз мне нужно больше, чем твоя любовь. Мне нужно твое полное доверие, чтобы ты не пытался остановить меня. Несмотря ни на что.

Он отстранился, когда я взяла его руки в свои.

— Руби, ты единственная женщина — демон или кто-то другой, — перед которой я когда-либо снова склонюсь. Я доверяю тебе и тому, что ты знаешь, что делаешь… даже если я не понимаю. Я буду рядом с тобой до самой смерти. Я уже сделал это однажды и сделаю это снова. Если этот день наступит сегодня, пусть будет так.

Мы целовались, и это было все. Это был огонь, страсть и отчаяние — та связь, к которой стремились все люди. Человек. Демон. Фейри. Как смертные, так и бессмертные всю жизнь искали то, что есть между нами. Некоторые называли это родственными душами, но я отказывалась верить, что в мире есть только один человек, с которым тебе суждено быть. В конце концов, это ужасно большая вселенная.

Я нашла свою пару в четырех чрезвычайно собственнических, иногда коварных и всегда преданных мужчинах. Они не могли бы так сильно отличаться друг от друга, даже если бы родились в столетиях и мирах друг от друга. Они не были идеальными, но они были моими. Я испытала любовь, которую некоторые люди так и не находили, несмотря на поиски, а я почувствовала ее в четыре раза сильнее. Вместе с этим пришла такая сокрушительная потеря, что у меня не осталось ничего, кроме осколки души и крупицы силы, когда их у меня вырвали. Я любила так неистово, что когда потеряла их всех, это был самый разрушительный опыт во вселенной. Иметь любовь настолько всепоглощающую, что она обжигала, и ты сгорала вместе с ней. Яркую. Неистовую.

Это было то, что у нас было. Это было то, что у нас всех было. Любовь, которая изменила миры.

Любовь, которая могла бы преодолеть все.

Я втянула воздух, когда резкий ветер хлестнул по моей коже, сотрясая кости. Мои зубы заскрипели, когда я ворвалась обратно в спальню и приготовилась — не к битве, а к войне. Мы молча оделись, облачившись в боевую кожу Ада, прежде чем ворваться в залы дворца. Наши шаги эхом отдавались в пустой тишине, пока мы спускались в тронный зал. Моя нога поскользнулась на нижней ступеньке кварцевой лестницы, и Ларан поддержал меня одной рукой, не сбившись с ритма.

Я пробормотала слова благодарности, когда мы подошли к ониксовым дверям с выгравированной на них серебряной пентаграммой.

Деревянные панели были приоткрыты, металлические петли расплавлены или сломаны.

Спиной к нам — я их видела. Мои Всадники.

Мор стоял справа, одетый в золотые доспехи. Его светлые волосы казались медовыми, скулы точеными и заостренными. Мой Райстен всегда казался таким беззаботным, но этот человек в металлических доспехах был всего лишь призрачным воплощением его прежнего сияния. Я повернулась к Смерти, стоя царственно и сверкая ослепительнейшей белизной. Он всегда был невозмутимым человеком, балансирующим на грани жестокости. Теперь в нем не осталось даже намека на тепло. Даже когда он стоял ко мне спиной, я чувствовала, как бурлящая бездна пожирает его заживо. Тьма, поглотившая весь свет.

Не могу сказать, что последнее, что я увидела, поразило меня сильнее всего, но, тем не менее, это был удар под дых. Аллистер не нес свет, как Райстен. Он также не укрывал демонов Смерти. Аллистер был человеком, который носил маску. Демон, который вошел в твою жизнь и украл твое сердце прежде, чем ты даже поняла, что он к нему потянулся. Видеть его одетым в оникс, изображающим темного рыцаря… Я видела, какие обязанности сковывали его. Правила, которые связывали его. Развратные цепи подчинения, которые похоронили мужчину, которого я знала так глубоко под собой… Я не сомневалась, что он на самом деле не контролировал ситуацию, поскольку сеял анархию.

Они стояли, солдаты боли. Несущие разрушение. Апокалипсис.

И я задавалась вопросом… Я задавалась вопросом, не было ли это пламенем, которое я должна была остановить. Если бы это были не барьеры между мирами — я впервые задумалась… Если бы это были они. Если они, Всадники, которые привезли меня сюда под видом спасителя, были тем самым апокалипсисом, от которого мне суждено было стать спасителем — или пасть самой и унести оба мира с собой. Мое внимание привлекло хихиканье.

И я знала, кто там стоял — женщина в белом, которая их украла.

Ее голову украшала корона из лилий, по сравнению с которой их цвет казался невыразительным. Ее платье, если его действительно можно было так назвать, состояло из двух полотнищ ткани, перекинутых через оба плеча и перетянутых на талии золотой цепочкой.

— До меня дошли слухи. Что девушка жива… — донесся ее голос, когда она оглядела Грехов — всех, кроме одного. Синампа отсутствовала, но она уже предавала меня слишком много раз, чтобы я думала, что она останется здесь. Я не знаю, о чем думала моя мать, но она выбрала трусиху. И она, и Джакс ушли, но не остальные. Грехи и Мойра были вооружены и готовы защищаться, даже не зная, успею ли я вовремя. Бандит возвышался у нее на плече, оскалив зубы и сверкая глазами. Гордость переполняла меня. — Как трогательно.

— Трогательно? — Спросила Хела, и ее голос тоже донесся, подпитываемый порывом ветра. Ее пылающие волосы взметнулись, когда гнев молнии наполнил ее взгляд. — Ты убила того самого человека, которого, как ты утверждала, любила, после того, как убила мать его ребенка. Ты искала мести за трон, который никогда тебе не принадлежал. Ты пыталась украсть силу изначальной и совершила военные преступления против нашего и твоего народов — и все это во имя трона, который тебе не принадлежит. — Сила излучалась в каждом слове, когда ожила та ярость, которой она была известна. Она стояла, как маяк на фоне темноты. — Твой конец настал, Лилит. Люцифер ушел, и мы больше не позволим этому безумию царить в наших владениях.

— Боже мой, — передразнила Лилит. — Ты стала великовата для своих штанов, Хела. Скажи мне, что за этим лаем, есть что-то серьезное? — Она щелкнула пальцами, и пламя взметнулось по ее команде. Мое пламя. Та ярость, которую я держала так близко к сердцу, вырвалась наружу, когда оно сожгло одежду Хелы. Похоже, она была достаточно умна, чтобы употребить бримстоун перед этим боем. — Это лучшее, что у тебя есть? — Хела насмехалась, вскидывая руку в воздух. Прогремел гром, и на нее обрушилась молния. Волосы у меня на руках встали дыбом, когда она указала на Лилит, и электричество на кончиках ее пальцев ударило в нее с такой силой, что задрожало все здание. Я затаила дыхание, когда она замерла, не падая и не нанося ответного удара.

— Тебе уже следовало бы знать, что твои детские способности на мне не подействуют, — выплюнула Лилит. Сладость ее тона иссякла. — Ты была всего лишь изъяном, созданным Генезис. Я ее крови. Сама ее душа, — сказала она, ее тон сочился презрением.

Пальцы Хелы сжались в кулаки, и, хотя она никогда этого не показывала, в них был самый настоящий страх. Он был осязаем.

Лилит подняла руки, как бы говоря: «моя очередь». Демоны, однако, играют нечестно. В тот момент, когда она пошевелилась, Мойра и Анника шагнули вперед и закричали.

В детстве она была достаточно сильна, чтобы разорвать барабанную перепонку. Будучи превращенной в банши-легион, Мойра обладала способностью разрушать здания. Это было само по себе.

Когда Грех Лени издала свой собственный крик, у них хватило сил вызвать землетрясение.

Земля начала грохотать, протестуя против обрушившейся на нее могучей силы. Лилит зажала уши руками, когда все три Всадника перед нами упали на колени от напряжения.

Ламия шагнула вперед, и вены вокруг ее глаз почернели, когда она протянула руки к упавшей женщине и прошептала слово, которое я не смогла бы расслышать, если бы не ее мысли.

— Истекай кровью.

По ее команде кожа Лилит лопнула. Артерии на ее шее разорвались, кровь дождем полилась на темно-синий пол. Ее ноги подкосились, белое платье окрасилось в красный цвет, когда ее кровь просочилась сквозь ткань. Лежа в луже ее собственной крови, земля раскололась и открыла свою зияющую пасть.

Ее тело рухнуло в пропасть. Потеряна во тьме внутри.

Крики стихли, утонув в море тишины и дурных предчувствий.

Никто не радовался и не аплодировал. Я не осмелилась даже заговорить, когда разинутые рты закрылись.

Потому что в глубине души, зная, какая я сейчас, я знала, что даже я смогу это пережить.

Что означало, что Лилит тоже могла бы.

Мгновения растянулись во времени, но Всадники так и не поднялись. Позади меня Ларан схватил меня за рубашку, чтобы поддержать, когда что-то густое и едкое начало забивать воздух.

Темная магия. Магия крови. Только ни Синампа, ни я ее не использовали.

Земля затряслась, словно под ней собралась великая сила. Застучали каменные глыбы размером с бейсбольный мяч. Яд обжег мои ноздри. Ни у кого не было даже мгновения, чтобы нырнуть в укрытие. В одну секунду земля содрогнулась, когда глубоко внутри раздался воющий звук. В следующую секунду она не просто раскололась. О, нет. Сам камень раскололся и прогнулся внутрь.

Поднялась фигура в красно-черном плаще, плывущая вверх, словно подвешенная в воде. От лилий в ее волосах остались лишь окровавленные лепестки и сломанные стебли.

— Вы действительно думали, что это сработает? — спросила она их. В тот момент я услышала это в ее голосе. Она означала смерть; если бы ее предоставили самой себе, она разрушила бы тот самый мир, которым хотела править, если бы это означало уничтожение Грехов Она подняла руки, и призрачная тьма окутала ее. Потребовалась всего секунда, чтобы осознать, что происходит. Я никогда не была снаружи, когда использовала эту конкретную способность.

Я никогда не видела, как собственная душа человека готовится нанести удар.

Она намеревалась вырвать каждую душу в этой комнате из тела. Но кое-чего она не планировала.

Я.

Мои пальцы сжимались, пока порочная душа безумной женщины искала свои жертвы. Если бы вы моргнули, то пропустили бы это. Сияние руны, такое яркое и голубое, что на него больно смотреть. Моя руна. Моя сила. Моя защита.

Вокруг нее возник барьер, удерживающий эту отвратительную душу внутри. Я прищурилась, вглядываясь в темноту в поисках хотя бы пятнышка голубизны, но там ничего не было.

Лилит огляделась по сторонам, крутанувшись на месте.

На лицах Грехов застыл шок. Мойра расплылась в ухмылке, несмотря на все трудности, о которых она знала.

Но губы Лилит сложились в мрачную улыбку.

— Так, так, так, — промурлыкала она. — В конце концов, эта сучка не лгала. Маленькая Утренняя Звезда пришла поиграть.

Было время, когда ее насмешки вселяли страх в мое сердце, но, когда я улыбалась поверх голов своих союзников по неволе, это были одни зубы и никакого страха.

Она думала, что она самая большая и крутая сука на детской площадке.

Но теперь я была Дьяволом, а у Дьявола нельзя украсть, не заплатив свой фунт плоти.

ГЛАВА 26

ГНЕВ — ОПАСНАЯ ШТУКА.

Он было всепоглощающим, как сам огонь. Он был таким же огромным, как море. Он поселился глубоко внутри, разлагаясь, если ты позволишь ему. Но больше всего на свете причина, по которой ярость была такой мощной, заключалась в том, что ты не мог просто хотеть избавиться от нее.

Она приходила и уходила по своей воле. Сидела на твоей груди, как демон в ночи, пока не решила покинуть тебя и причинить боль другому.

Я не могла этого изменить. Я не могла успокоить это. Я могла просто жить с этим, и в этом я нашла силу среди бессильных.

Большинство пораженных людей теряли себя во власти страсти, но я оттачивала свою страсть до такой степени, превратив ее в собственную силу.

Мной руководила моя ярость. Она подпитывала меня так, что у меня не осталось сомнений, когда пришел конец.

Она лишила меня всего, и за это собиралась все это потерять.

— Должна сказать, ты выглядишь лучше, чем когда я тебя оставила, — отметила она. Ее взгляд осторожно скользнул к моей груди. Мое клеймо. — Расскажи мне, — прошептала она. — Как ты это сделала? Я улыбнулась, хотя мне хотелось разорвать ее на части. Ее когтистые руки сжались в кулаки. Ее беспокоило, что я выжила. Теперь она была неуверенна в себе. Неуверенна в своей силе. Я наслаждалась этим.

— Ну, — начала я. Мои ботинки глухо стучали по полу, когда я медленно двинулась к ней. — На самом деле, было несколько вещей. Как бы то ни было, мое тело медленно пыталось срастись обратно, но с таким небольшим количеством крови я бы умерла и осталась мертвой, если бы не Синампа.

Ее глаза сверкнули яростью, и если по какой-то причине мне это не удастся, я не сомневалась, что она будет преследовать свою дочь хоть на краю света. В тот момент мне было жаль ее. Она была проклятым ребенком, которая выросла в женщину, лишенную свободы.

— Синампа? — переспросила она, безуспешно пытаясь скрыть свое удивление. Я сверкнула чеширской улыбкой, которая только еще

больше разозлила ее.

— О, да, — кивнула я. — Видишь ли, пока ты планировала мое уничтожение, она планировала твое. В конце концов, именно ее действия привели все это в движение. — Я махнула рукой на дворец вокруг нас. — Она нашла меня, когда я была ребенком, заключила сделку с моей матерью, а затем убедила тебя, что стала жертвой Греха Похоти, потому что, приняла его. Ты так отчаянно хотела поверить, что кто-то действительно хотел видеть тебя на троне, что не увидела в ней двойного агента, которым она всегда была. Не то чтобы я тебя в этом виню, — добавила я. — Я эмпат, и я не видела ее такой, какой она была, до того момента в Саду. Она привела меня на заклание только для того, чтобы вернуть с клятвой крови.

Ярость. Это было опасно. Лилит любила играть, но если и было что-то, что я осознала во всех тех воспоминаниях о Благих, которые я пережила, так это то, что она была рабыней своих собственных эмоций и слишком гордой, чтобы это видеть. Это должно было привести к самому сладкому финалу.

— Значит, ты выжила. — Ее взгляд скользнул к Ларану. — И тебе каким-то образом удалось сохранить его. Ты удивляешь. Я отдаю тебе должное. — Между нами трое Всадников поднялись и сомкнули ряды вокруг нее.

— Они не смогут спасти тебя, — сказала я. Выражение ее лица застыло.

— Может, ты и выжила, но у тебя нет силы. Зверь таится внутри них, — прорычала она.

— Зверь не была обладателем моей истинной силы, — твердо ответила я. Ее зрачки сузились до щелочек, отчего золото ее глаз стало намного ярче.

— Ты лжешь!

— Нет, — ухмыльнулась я. — Но ты бы хотела, чтобы это было правдой.

Мои насмешки подтолкнули ее к краю. Языки Пламени бросились мне навстречу, и я приветствовала их как свои. Они лизали мою кожу и сжигали мою одежду до тех пор, пока я не предстала обнаженной на всеобщее обозрение.

— Невозможно, — прошептала она, когда я потушила пламя щелчком пальцев. Она уставилась на клеймо у меня на груди. Над затвердевшей

рубцовой тканью защитно вились голубые виноградные лозы в форме пентаграммы.

— Очевидно, что нет, если я стою перед тобой, — сказала я, наслаждаясь тем, как ее бледные щеки потемнели и порозовели. — Видишь ли, за все то огромное время, что ты потратила на подготовку моей смерти и своего возможного возвышения, ты так и не нашла времени, чтобы должным образом осознать, кто я такая. — Я смотрела на апатичные лица Мора, Смерти и Голода. Снаружи они казались такими пустыми, но внутри тонули в такой темноте. Такая боль.

— Кто… ты… такая? — Она издала такой смешок, что Мойре пришлось бы постараться, чтобы его переплюнуть. — Ты ничто. Никто. Ты думаешь, раз пережила меня однажды, то переживешь и снова? — она ухмыльнулась, но я почувствовала ее растущее беспокойство так же, как она могла чувствовать мое спокойствие. Почерневшая душа в ее груди пробудилась во второй раз, целясь в меня. Я подумала, что это очень красноречиво, что, хотя она могла выглядеть как святая, внутри она была монстром худшего сорта. Животное, привязанное к своим инстинктам. Безумец, потерявший контроль.

Лилит двинулась для удара, и на этот раз я не блокировала ее. Я встретила ее лобовым ударом.

Наши призрачные формы встретились в столкновении огромной силы, но, как ни старались обе, мы не причинили вреда друг другу. Она не могла причинить мне вреда, так же как и я не могла причинить ей. Это был тупик.

— Видишь ли, Лилит, дело в том, что ты украла мою магию, не понимая, что она на самом деле может сделать. Я не виню тебя. Я сама до сих пор по-настоящему не понимала. — Я пожала плечами с притворной беспечностью. Наши души продолжали переплетаться, но она ничего не могла поделать. — Однако, украв, ты поставила нас в равные условия. Ты не можешь причинить мне вреда, потому что все, что тебе нужно бросить в меня — это я сама. Ты понимаешь? — Она скрежетала зубами, когда ее душа постоянно атаковала, но не добивалась успеха. — Мы настолько равны, что я знала, что не смогу победить тебя вот так. Это никогда бы не сработало, и, будь у тебя достаточно времени, ты, вероятно, перехитрила бы меня, потому что

ты намного старше и опытнее. У меня никогда не было надежды, что я смогу победить тебя именно так.

Она сменила тактику, перерезав ногтями себе вены. Свежая кровь полилась по ее пальцам, когда она начала петь.

Я все еще улыбалась. Отчаяние снедало ее.

— Однажды это сработало со мной, — кивнула я, указывая на магию, собирающуюся вокруг нас. Без выхода она неизбежно иссякла бы. — Единственная проблема в том, что ты уже использовала этот трюк. Ты украла Зверя и разорвала мою душу пополам. Это был самый болезненный опыт во всей моей жизни. Вероятно, это будет худшее, что я переживу до конца времен. — Как я и предсказывала, магия вспыхнула и, подобно фейерверку на выставке, погасла.

— Как ты это делаешь? — рявкнула она. Ангельская маска, которую она так любила носить, упала, когда хладнокровный убийца под ней наконец выглянул наружу и понял, что что-то очень не так.

Или очень правильно, в зависимости от вашей точки зрения.

— Я уже говорила тебе, — я сделала паузу, чтобы погрозить пальцем, — что я не демон. Так же, как ты все еще всего лишь фейри крови.

— Это абсурдно…

— Неужели? — Я промурлыкала. Она покраснела, но ее «сумка с фокусами» была пуста. — Я думаю, ты только сейчас начинаешь понимать, что я говорю тебе правду. Я такая же, какой была всегда. Изначальная. — Я подождала, давая ей осмыслить сказанное, и продолжила, только когда она открыла рот, чтобы заговорить. — И раз ты использовала магию крови, чтобы убить меня, то и я теперь обладаю этой силой. Что сделало бы нас по-настоящему равными, если бы не одна мелочь. — Черты ее лица стали совершенно белыми. Ее пульс зашкаливал, а тревога подступала к горлу. Она была по-настоящему напугана.

— Ты убила мою пару, и, чтобы вернуть его, я случайно попросила Благую об одолжении. Ты знаешь, что произошло потом? Ты знаешь, что она сделала? — Ее губы шевельнулись, но с них не сорвалось ни звука. Ее разум работал со скоростью миллион миль в час, чтобы не отставать. — Она привязала мое тело к его, используя рунную магию. Прямо на моей коже. — Я чуть повернулась, чтобы она увидела руны, и ее начало трясти. — Да, ты умная девочка, не так ли? — Я холодно

усмехнулась. — Поняла, что теперь у меня есть единственное, что может победить тебя?

— Ты не сделаешь этого, — сказала она, едва пытаясь подразнить меня, хотя это не сорвалось с ее затаивших дыхание губ.

— О? И почему это?

— Потому что я связала жизни Всадников со своей. Если что-нибудь убьет меня, они умрут тоже. — Она была такой самодовольной, что это привело меня в ярость.

— Ты думаешь, это только сейчас пришло мне в голову? — Спросила я ее. Она моргнула, не говоря ни слова. — Я не такая дура, за какую ты меня принимаешь. Ты эгоистка. Испорченная. Хотя ты и считаешь себя выше всех остальных, ты принимаешь меры предосторожности на всякий случай, — сказала я. — Но на этот раз они тебя не спасут.

У Грехов вырвался коллективный вздох. Никто не ожидал, что это произойдет. В этом была вся прелесть. Непредсказуемость.

— Ты бы не сделала ничего, что могло бы убить твоих пар.

— Кто сказал что-нибудь о том, чтобы убить их? — Мои брови поползли вверх, когда она попыталась контролировать выражение своего лица и обуздать обуревавшие ее эмоции. Она была такой же рабыней самой себя, как и Джош, и в конце концов, что посеешь, то и пожнешь.

— Ты выглядишь сбитой с толку, поэтому я собираюсь объяснить тебе это по буквам, — сказала я ей. — Магия рун совершенно особенная. Это и единственная магия, которая может остановить тебя, и та, которой ты не владеешь. Я могу отразить тебя. Я могу посадить тебя в клетку. Я могу делать множество вещей вокруг тебя, даже с тобой, но ты не уловишь магию таким образом. — Я подняла руку и начала рисовать. Голубое свечение последовало за моим пальцем. Это была сущность моей души, и я нарисовала ею символ перевернутого лотоса. — Когда они даруют руну защиты за оказанную услугу, именно магия получателя используется, когда приходит время призвать ее. Я узнала об этом в Новом Орлеане после стычки с Ле Дан Биа. Я спасла жизнь Благой женщине, и она оказала мне услугу. Когда я призвала ее, именно моя магия затянула ее в Ад. Ее силы не хватило, чтобы войти или выйти. — Затем я нарисовала череп, окутанный тенью. Она все еще не поняла этого. — Я заключила сделку с той самой женщиной. Она передала мне Мудрость Сета. Ты знаешь, что это такое? —

Последним символом был модифицированный знак биологической опасности. Она узнала их, но все еще не поняла, что я с ними делаю. Никто не понял.

— Это позволяет мне заново пережить жизнь каждого предка Благих, который когда-либо использовал это. В течение четырех дней я пережила тысячи лет, и за то, что ты сделала с Благими, ты заслуживаешь расплаты, но у меня не хватает терпения затягивать это намного дольше, — сказала я. Затем я начала рисовать последний символ. Этот был важен, потому что не Мудрость Сета подала мне эту идею.

Это была Синампа.

В какой-то момент мне стало интересно, знала ли она, к чему это приведет, знала ли она, что именно эта руна изменила все.

Я вложила в эту руну все, что у меня было. Каждую надежду. Каждый страх. Каждую частичку себя, которую только могла. Я вложила в это все свои силы, и когда мои пальцы поднялись, трое Всадников упали. После этого все произошло так быстро.

— Что ты наделала? — Взвизгнула Лилит. Мне было больно так поступать с ними, но эта боль была бы временной. Я успокоила себя этим знанием, когда до нее медленно дошло.

— Самая первая жизнь, которую я прожила, была жизнью Евы, твоей сестры. — Я сделала паузу. Сила, способная заставить замолчать троих Всадников, была огромной, и поддерживать ее так долго было нелегко, но мне нужно было рассказать об этом. Не только мне. Но и Еве тоже. — Я видела, что ты ей сказала. Я пережила ужас в ее глазах, когда ты сказала, что собираешься забрать Зверя у Люцифера, и после этого я пережила каждую кровавую деталь. Я точно знаю, как ты планировала использовать Грехи, но они были слишком сильны, а ты была слишком слаба. Изначально ты импровизировала с Люцифером, и из-за этого ты узнала, что не можешь удержать силу изначального сама. Тебе нужен был кто-то, кто поддержал бы ее за тебя. Чтобы вынести основную тяжесть тьмы. — Руна молчания стала совершенно сокрушительной, но я приближалась к концу этой печальной истории. — Ева была доброй девушкой, немного уступчивой с тобой, но даже она не была готова позволить Люциферу умереть из-за твоих иллюзий. Она пригрозила рассказать ему, и ты подставила ее за то, что она открыла портал, через который ты разговаривала с Богом. Она была изгнана из

Ада и сошла с ума, но не раньше, чем отдала свои воспоминания Сету, а его дети передали их мне.

Вот и все. Конец. Момент, когда я не просто убила ее. О, нет. Я сделал кое-что похуже.

— Я заставила замолчать Всадников, что, я уверена, ты уже поняла, также обрывает твою связь со Зверем. Это означает, что ты больше не можешь защитить себя моей магией. Я бы спросила, есть ли у тебя какие-нибудь последние слова, но мне все равно, даже если бы ты и сказала.

Я отпустила ее. Она закричала. О, она закричала.

Я слушала каждую ноту, вырывая ее душу прямо из груди и поглощая ее целиком.

И спустя тысячи лет правление Лилит в Аду наконец закончилось.

ГЛАВА 27

ОНА ТАК ДОЛГО ТЕРРОРИЗИРОВАЛА мир, что, когда это закончилось, осталась только тишина. Она капала с потолка и растекалась по всей длине между ее телом и мной.

Лилит не была мертва. Она ушла.

Ее душа не ушла за завесу, потому что там не было души, которой можно было бы завладеть. Она была уничтожена на неопределенный срок, но ее тело осталось, потому что ее тело — это то, что поддерживало их жизнь.

Без души само тело быстро зачахло бы и умерло. Так бы и было, если бы не одно обстоятельство. Зверь.

Ее душа никогда не вселялась в Лилит. Она не смогла бы удержать Зверя, даже если бы попыталась. Теперь она была пустым сосудом, все еще привязанным к Всадникам. Мне не нужно было шевелить пальцем, чтобы это произошло — я просто должна была нарушить тишину.

И когда нарисованные мной руны начали исчезать, тяжелое удушье этой силы тоже ослабло. Я ослабила хватку на последнем из них, тяжело вздохнув, когда мои колени задрожали и подогнулись. Дрожащий треск, пробежавший по мне, эхом отозвался в пустом зале. Затем она заговорила.

— Руби? — произнес нейтральный голос. Он больше не был похож на голос монстра, которому принадлежала раньше.

— Привет, Зверь, — тихо ответила я с искренней улыбкой. Свободная от ярости, боли и разрушения. — Это, должно быть, очень странно для тебя.

— Она забрала меня, — сказала Зверь. В ее голосе слышалось замешательство. — Я потеряла свой свет. Я потеряла тебя.

У меня перехватило горло, и я начала ползти. Никто не сдвинулся ни на дюйм, когда я, преодолевая растущую во мне усталость, поползла к ней.

Свернувшись калачиком, она вздернула подбородок, чтобы посмотреть на меня. Это было лицо Лилит — бесспорно, но смотрели не ее глаза. Теперь там обитала не ее душа.

Это больше не было ее телом. Оно принадлежало Зверю.

— Мне так жаль, что в первый раз я была недостаточно сильна, — сказала я ей. Эти бледные губы сжались. Недовольство. Я знала ее эмоции так же хорошо, как и свои собственные.

— Не извиняйся за ошибки, которых ты не совершала, — сказала она мне. Это вызвало слабую усмешку на моих губах. — Ты освободила нас от ее черной магии. Ты сделала то, чего никто другой до тебя не мог. Не извиняйся, потому что ты настоящая Королева, достойная меня.

Я медленно кивнула, частичка меня исцелялась от ее слов. Я крепко обняла плечи своей второй половинки, и потекли слезы. Она не плакала. Она была не способна на такие эмоции, и я это понимала. Тонкие бледные руки обхватили меня в ответ, прижимая к себе так же, как я прижимала ее к себе.

Тогда были другие руки. Другие кисти. Другие тела.

Я почувствовала запах соблазнения и греха, когда шелковистые губы запечатлели короткий поцелуй на моих губах, обещая гораздо большее. У Аллистера был вкус скотча, меда и моих собственных соленых слез. Я заплакала еще сильнее, когда светлая голова склонилась к моему плечу, солнечные волосы Райстена щекотали мне лицо, прилипая к моей влажной коже. Теплые руки Ларана обхватили меня за талию, прижимая к себе так близко, как только могли, пока мы сидели на полу под неудобным углом, а потом появился Джулиан. Мой белый рыцарь. Он опустился на колени позади Зверя и потянулся мимо нее, чтобы схватить меня за подбородок, наклоняя мою голову. Мы работали идеально синхронно, когда я приоткрыла губы, целуя его с самозабвением. Дикий боевой клич прозвучал, когда Бандит побежал на полной скорости, прыгнув и приземлившись прямо в гуще событий со звоном меха и когтей. Зверь раздраженно фыркнула, но не сделала ни малейшего движения, чтобы помешать ему прорваться между нами и устроиться у нас на груди с довольным мурлыканьем.

Могучий стон, раздавшийся далеко над нами, заставил меня остановиться. Я перевела взгляд с каждого из Всадников на Зверя, на потолок, где из-под стропил подобно грому донеслась серия раскатов. — Что происходит? — Спросила я, мои слабые ноги протестовали, когда я попыталась встать. Джулиан наклонился и поднял меня с

земли, обхватив одной рукой за спину, а другой под колени.

— Это Бримстоун-Сити, — сказала Мойра. Потолок треснул, и начали падать куски. — Он падает.

— Чертова сука, — выругалась я. У меня не было ни единой гребаной минуты покоя, не так ли? — Она установила предохранитель, не так ли?

Именно Зверь кивнула один раз и сказала:

— Если бы ты убила ее тело, ты бы убила Всадников. Она не думала, что умрет, но она планировала это. Бримстоун-Сити действительно падает.

— Ты можешь это остановить? — Спросила я ее. — А ты можешь? — спросила она.

Черт. Нет. Нет, я не могла. Мои силы были полностью исчерпаны. Я была не в состоянии стоять на своих двоих. Я ни за что не смогла бы удержать падающий город.

— Какие у нас есть варианты? — Спросила я, переводя взгляд с одного Греха на другого. Их лица были серьезны.

— У нас нет времени эвакуировать всю Инферну, — сказала Ламия. — Она просто слишком велика. — Бросить сотни тысяч людей, которые жили здесь, для меня не вариант. Должен был быть другой способ.

— Ты могла бы разнести город на куски? — Спросила я Мойру. Ее глаза расширились.

— Ты с ума сошла? — спросила она.

— Возможно, — ответила я. — А ты можешь?

— Нет! — Она посмотрела на потолок, словно оценивая возможности. — Если бы мне удалось каким-то образом разбить его на части, мы все были бы раздавлены под обломками, как и остальная часть Инферны. Моя голова уперлась в грудь Джулиана, пока я рылась в своем мозгу в поисках чего-нибудь, хоть чего-нибудь из всей Мудрости Сета. Но проблема заключалась в том, что это была магия крови; заклинание крови. Кое-что, что я еще не знала, как использовать.

— Должно же быть что-то, что мы могли бы…

Отблеск света. Отблеск цвета. Уголек, направляемый призрачной рукой.

Древняя руна, открывающая портал между мирами, появилась фиолетовым цветом.

Синампа.

В конце концов, она не бросила нас. Мое сердце бешено колотилось, а ладони стали липкими. Раскаленная руна с грохотом взорвалась, пробив дыру между мирами. Я поднесла руку к глазам, чтобы защитить их от слепящего света.

Щелкнула пара ботинок. Я раздвинула пальцы, мельком взглянув между ними.

Подсвеченная мерцающим светом, вошла Синампа. Она бросила один взгляд и сверкнула чеширской улыбкой. — Кажется, я прибыла как раз вовремя.

— Ты вернулась… — пробормотала Мойра. Ошеломленная. — Ты можешь остановить падение Бримстоун-Сити?

— Нет, — сказала Синампа. Она указала большим пальцем через плечо на портал позади себя. — Но они могут.

Позади нее из портала один за другим начали выходить люди.

Первым пришла Морваен, за ней последовали Доннах и многие другие. Я не знала, что сказать, когда Благие вошли в Ад, оставив безопасность Земли, чтобы прийти на землю, которая будет уничтожена в считанные минуты. Десятки. Сотни. Они пришли, и когда портал, наконец, закрылся… они преклонили колени, как один. Каждый мужчина, женщина и ребенок, которые проходили через него, опускались передо мной.

Я сжала бицепс Джулиана, по нашему безмолвному сообщению он подвел меня. На дрожащих ногах я подошла к Морваен. Я встала на колени и коснулась ее плеча, в моем голосе сквозило беспокойство. — Что ты наделала?

— Мы с тобой заключили сделку… Руби, — сказала она, пробуя мое имя на вкус. — Я передала тебе Мудрость Сета, и ты пообещала позволить нам вернуться домой.

— Но Бримстоун-Сити падает, — сказала я ей. — Ты обрекла свой народ.

— Нет. — Ответила не она, а Доннах. Он поднялся на ноги, и сотни Благих последовали за ним. — Вы с моей сестрой были не единственными, кто пришел к соглашению. — Он взглянул на Синампу, которая стояла в стороне, наблюдая, как рушится потолок.

— Ты заключила сделку с Морваен, чтобы получить древние знания Благих, — сказал беловолосый Фейри. — Я заключил сделку с

Доннахом. В обмен на то, что я уступлю провинцию Похоти, он остановит падающий город. В конце концов, мы должны здесь жить. — Ты… я… как?… какого черта, Син? — Я запнулась, подыскивая слова. — У тебя не было никаких гарантий, что я побью Лилит, но ты все равно поставила на это?

Я не была уверена, должна ли я быть польщена. Она уже доказала, что играет с судьбой. Кто может сказать, что она не была на пути к тому, чтобы стать такой же сумасшедшей, как Лилит.

Я никогда не видела ее такой юной или беззаботной; впервые в ее глазах заплясала легкость. Глядя на нее, никогда не догадаешься, что над нами рушится город.

— Я знала, что в тебе это есть, но я ничего не могла тебе сказать. Пока Лилит была жива, я была связана столькими кровными клятвами, которые могли лишить жизни не только меня, но и всех моих братьев и сестер. Я не могла так поступить с ними, как ты не могла убить своих Всадников. Мы все приносили жертвы, девочка, и как только мы это исправим, ты сделаешь то, о чем всегда говорила.

Мои губы приоткрылись, когда я выдохнула: — И что это?

Синампа уставилась на меня. Оценивая. Взвешивая мою ценность. Оценивая девушку, которой я когда-то была, и женщину, которой я стала.

— Сделай мир лучше, и если потребуется, выжги гниль своими собственными руками.

Я уставилась на нее в ответ, а затем кивнула. Несмотря на все, что она сделала, я не знала, смогу ли простить ее — это было все еще свежо, грубо и слишком рано. Но это не означало, что я не понимала ее. Почему она это сделала. Почему она была готова пожертвовать стольким ради меня, чтобы стать женщиной, которой, она знала, я могла быть. Я была ребенком, рожденным не только для пламени, но и для магии. Шесть Грехов сформировали меня, отточили, чтобы стать королевой; создавая меня, они потеряли ту девочку, которой я была. Она многое скрывала от меня, я почувствовала, что она сожалеет об этом — хотя бы на секунду.

Синампа была гордой женщиной, которая не стала бы извиняться.

Я состарилась из-за того, что пережила, и я бы этого не простила. Пока нет.

Но мы достигли взаимопонимания. И ради этого Ад будет существовать.

Она подняла руки и начала рисовать. Они все рисовали. Все до единого Благие. Они рисовали оттенками фиолетового, малинового, темно-синего и всеми существующими цветами. Они использовали свою магию с таким единством, с которым демоны никогда не смогли бы справиться.

И когда они вернули парящий город в небо, я поняла, что у них есть кое-что, чему могли бы научиться весь род демонов.

Единство, рожденное не только верностью и целеустремленностью, но и силой.

Сила, чтобы выжить.

**ДЖУЛИАН**

Она изменилась. Я видел это по ее глазам. Когда она расхаживала перед кроватью, я заметил в ее движениях грацию, которой раньше не было. Было беспокойство, которое тревожило ее, несмотря на победу в войне. Усталость, которую могли дать только возраст и время.

Моей женщине уже не было тех двадцати трех лет, каким было ее тело. За несколько дней она стала намного старше — делала немыслимое, чтобы спасти нас.

У меня не было слов, чтобы передать вкус свободы после того, как я превратился в пленника в своем собственном сознании. Мне было просто приятно наблюдать за ней и знать, что независимо от того, что произойдет дальше, независимо от того, какой ущерб был нанесен… мы найдем свой путь через это.

Вместе.

— Убить ее было слишком великодушно за то, что она сделала с тобой, — выплюнула она. В ней больше не было просто огня. Если присмотреться повнимательнее, можно было увидеть и тень. Темнота, которая поселилась рядом с пламенем. Это не собиралось уходить в ближайшее время.

— Ты заставила ее заплатить… — Тихо пробормотал Аллистер.

— Этого было недостаточно, — прошептала она. — Этого не было… — Остановись, — приказала Зверь. Руби посмотрела туда, где она сидела на кушетке в Апартаментах Королевы. Платья, которые любила Лилит, были заменены кожаными брюками и длинными рубашками. К брошенному на полу жакету она надела подбитые мехом сапоги. Седые волосы женщины, которую я ненавидел, были сбриты с головы, оставив ее лысой.

Зверя это больше устраивало.

Ей не нравилось быть без Руби, но, если ей придется пока оставаться в этом теле, она планировала сделать его своим.

Руби уставилась на нее, и что-то безмолвное промелькнуло между ними. Бесстрастное выражение лица Зверя на мгновение смягчилось. — Ты спасла нас, — сказала она Руби. — Ты закончила то, что многим до тебя не удавалось. Не зацикливайся на том, что ты могла бы сделать. Сосредоточься на том, что ты будешь делать сейчас.

— Я никогда не прощу себя за то, что она с ними сделала, — тихо сказала Руби. Слезы текли по ее щекам, когда она плакала совершенно беззвучно. Это были не мучительные рыдания потери, а холодное чувство стыда и сожаления.

— Ты не делала с ними этого, — прорычала Зверь.

— Но это произошло, — отрезала Руби. — Произошло, и я бы хотела, чтобы этого не было. Я хотела бы сделать что-нибудь раньше. Я бы хотела…

Я поднялся с края кровати и притянул ее к себе.

— Послушай меня. — Я наклонился вперед и убрал прядь ее волос с лица, когда она наклонилась ко мне, положив щеку мне на грудь. — Зверь права. Что было сделано, то было сделано. Ты не можешь этого изменить. Ты не могла предотвратить это. Ты отдала все, что могла, Руби… — Я сглотнул, подыскивая слова, чтобы помочь ей. Помочь нам. — И в конце концов, ты спасла нас всех. Ты убедилась, что она больше никогда никому не причинит вреда. Это дает нам завершение. — Это была правда, каждое слово. — Ты сделала это.

Она посмотрела на меня, ее щеки окрасились в светло-голубой цвет от выступивших слез.

— Это когда-нибудь прекратится? — спросила она меня. — Ярость. Отчаяние. Это чувство бессилия. Они когда-нибудь уйдут?

Я открыл рот, но не знал, что сказать. Я не знал, что сказать ей. Она не могла просто смириться с этим. Это был не вариант. Она слишком много пережила. Слишком много видела, чтобы это было возможно. Итак, я дал ей единственное, что мог, даже зная, что это может причинить ей боль.

— Нет, девочка моя, я не думаю, что это исчезнет. — Выражение ее глаз… это было сокрушительно. Поистине душераздирающее. — Но со временем это уменьшится. Говорят, что время лечит все раны, но это не совсем так. Оно смягчает их остроту. Пока это всего лишь воспоминание о боли, но, как ты уже поняла, воспоминания все еще могут быть довольно болезненными. — Она кивнула, и я понял, что тогда она думала о Благой. Из тысяч жизней, которые она прожила. — Но все наладится. Для всех нас.

Райстен, и Аллистер кивнули. Ларан боролся с беспорядками другого рода. Как и Руби, он винил себя за то, что был избавлен от

прикосновения Лилит. Он был не из тех, кто скорбит, как Руби, но у него был свой путь. У всех нас.

— Ты обещаешь? — спросила она тонким от усталости голосом. — Я обещаю.

И я не шутил. Так будет лучше для всех нас.

Ее веки затрепетали, день начал брать свое. Аллистер встал перед нами и протянул руки.

— Можно? — тихо спросил он. Я поднял ее и передал ему.

Он держал ее с благоговением, шепча слова, предназначенные только для ее ушей, пока нес в постель. Когда он положил ее в центр и сдвинул одеяла, чтобы укрыть ее, ее рука метнулась вперед, схватив его за запястье быстрее, чем он успел моргнуть глазом.

— Останься, — взмолилась она. — Я не хочу сейчас оставаться одна. Мы посмотрели друг на друга, и тогда я понял это. После этого мы больше не расстанемся. Не ради безопасности, или покровительства, или беспокойства за ее жизнь.

Просто потому, что мы нуждались в ней, а она нуждалась в нас. Исцеляться и жить, по-настоящему жить.

И мысленно я прошептал это им всем, даже Зверю. — Ты больше никогда не будешь одна.

**МОЙРА**

— Ты снова уходишь, не так ли? — Спросила я в темноту. Подо мной Инферна праздновала. Вечеринка, которая захватила улицы и бушевала до раннего утра. Но наверху на крыше, где я стояла, — были только я, мои мысли и она.

— Я сделала то, что намеревалась сделать, — ответила Синампа. — Бримстоун-Сити больше не падет. Ад свободен. Здесь для меня больше ничего нет.

— Знаешь, — сказала я, отворачиваясь от перил, — ты оставила всю эту историю о падении города при себе, когда уезжала в первый раз. — Ее глаза были затенены, но на губах играла усталая улыбка.

— Еще одна клятва, — неопределенно ответила она. Я кивнула.

— И сказала Руби, что твои братья и сестры были причиной твоего ухода? — Спросила я ее, испытывая больше всего любопытства.

Один вздох. Это сказало все, чего она не сказала.

— Они были частью этого, — остановилась она. — Не все, но часть. Руби не нужно было знать, чего ей стоило бы мое присутствие там. Она сердится и это справедливо, и мне не нужно ее одобрение, чтобы двигаться дальше.

— Еще один подарок? — Я чуть повернула щеку, улыбаясь ей. Прохладный ветерок свистел вокруг нас. На такой высоте это был целый мир, далекий от празднеств внизу.

— Может быть, — уступила Син. — Она не винит меня. Не совсем. Но теперь, когда Лилит ушла, будет на что нацелиться, и это поможет.

Я кивнула, потому что она не ошиблась.

— Спасибо. — Ее правая бровь дернулась, и я уточнила. — Спасибо тебе за все, что ты сделала. Для нее… и для меня.

Синампа стояла там, и ей показалось, что она впервые за очень долгое время увидела солнце.

— Не за что… Мойра, — сказала она мягко. Интимно. Мне понравилось, как прозвучало мое имя на ее губах.

— Наслаждайся своей свободой, Синампа, — сказала я ей. Это было прощание, но не навсегда. Что-то подсказывало мне, что наши пути снова пересекутся. Однажды.

Она повернулась и остановилась. Бросив через плечо: — До новой встречи.

Нет, не навсегда.

Я оставалась на этих стропилах до рассвета. В начале нового дня над Инферной раздались оглушительные аплодисменты, и я поняла, что время пришло.

Пришло время наконец ответить тому голосу, который обращался ко мне.

Пришло время ответить на зов Цербера.

ГЛАВА 28

ТЕ ПЕРВЫЕ ДНИ спокойствия были нелегкими. Пришлось провести много долгих и трудных встреч о судьбе Ада, Благих, Бримстоун-Сити — и о том, как я вписываюсь во все это. Вспышки гнева были короткими, а ночи длинными. Я наслаждалась каждым моментом, потому что никогда не знаешь, когда наступит конец. Мы были бессмертны, но не непогрешимы. Лилит доказала это.

Сами Грехи разделились во мнениях так же, как разделительные линии, проведенные между их провинциями. Синампа ушла в отставку и растворилась в ночи, оставив Похоть без представителя. Доннах заполнил это пространство по моему собственному предложению, и из-за этого напряжение уменьшилось. Он оценил мою готовность предоставить им их собственное место власти, и это во многом облегчило беспокойство фейри. Благим досталась одна из самых разрушенных частей этого мира, и из-за этого я последовала с ними, когда они отправились туда, чтобы помочь с восстановлением. Я хотела по-настоящему увидеть землю моей матери и сделать этот переход как можно более безболезненным.

Мои Всадники ехали со мной, но Мойры не было. Как бы нам ни было больно расставаться друг с другом, она почувствовала призыв поехать в Бримстоун-Сити и наблюдать за восстановлением в качестве посла от моего имени. Не имея настоящего преемника в этой провинции, мы с Грехами сочли за лучшее передать эту задачу единственному человеку, который был готов к этой работе. Лилит держала своих детей и народ в рабстве. Физический ущерб, нанесенный городу во время падения, был незначительным по сравнению с ущербом, нанесенным их разуму. Как человек, переживший жестокое обращение, подобное притягивает подобное. Не повредило и то, что Библиотека Гордости обладала самыми глубокими знаниями о легионах во всем Аду.

Это опечалило меня, но теперь у нее был собственный фамильяр, который будет оберегать ее более чем надежно. Я улыбнулась Церберу, который с достоинством стоял рядом с моей лучшей подругой. Они повязали ему на шею голубой бант, чтобы он выглядел менее устрашающе на церемонии. Не то чтобы это длилось долго. Бандиту понравилась трехголовая собака по имени Фейт.

Собака боялась собственной тени, но, если она решала, что ты пытаешься навредить Мойре… Фамильяры не валяют дурака.

Да, Мойра была в хороших руках.

Я нервно разгладила платье, проводя руками по легкой, как перышко, ткани. После всего, через что я прошла, я отказалась надеть белое в этот день. В моем сознании это больше не был цвет чистоты, да и во мне все равно не было ничего чистого. Вместо этого я выбрала темно-синее платье в пол, того же цвета, что и небо, и море, переливающиеся драгоценными камнями.

Я шла босиком по длинному проходу. Демоны и фейри Инферны со всех сторон смотрели на меня с уважением и радостью. Я чувствовала их радость, и хотя мне было чертовски тяжело делать этот последний шаг, они придали мне сил. Я смотрела прямо перед собой. С левой стороны прохода стояли Ларан, Аллистер, Джулиан и Райстен. Никто из них по-настоящему не оправился от этих последних месяцев охоты. Мы все еще видели тени, появившиеся во время их отсутствия, но после всего, что случилось, потребуется время, чтобы стать лучше. Давление Зверя неразрывно изменило каждого из них в те последние дни.

Джулиан был мягче. Райстен был грубым. Аллистер… боролся. Мы все были такими, но он — в большей степени, чем другие — боролся с тем, что случилось с ними за время, проведенное с Лилит. Боролся с тем, что у него отняли выбор. Борясь с тем, кем он был как демон, и кем, по его мнению, я нуждалась в том, чтобы он был как мужчина. Он терял себя во мне каждую ночь, пытаясь забыть, что было сделано, но забвения не было…

Бессмертие было благословением и проклятием. Мы никогда не забудем, что привело нас сюда, но будем дорожить каждым моментом, который у нас был. Каждый образ. Каждое прикосновение. Каждый звук. Каждое чувство. Мы дорожили ими еще больше.

— Руби? — Спросила Мойра, привлекая мое внимание. Я остановилась в центре прохода. Сделав глубокий вдох, я продолжила идти остаток пути, обратив голову и свои мысли к Грехам.

Хотя многое еще предстояло сделать — и это будет нелегко, единственное, в чем они все были согласны, — это в моем праве стать Королевой. Я заслужила это, по крайней мере, так они сказали. Это был горько-сладкий день для меня; я вознеслась бы, но Зверя не было

бы со мной. Как бы мы ни пытались найти способ освободить ее от тела Лилит, мы все еще не нашли способа освободить Всадников, даже если бы и нашли. Ни Зверь, ни я не были готовы рисковать своими жизнями из-за чего-либо, кроме гарантии, независимо от того, как сильно нам обоим было больно расставаться.

Она стояла наверху лестницы, наблюдая за мной. На ее губах играла загадочная улыбка, которую остальной мир принял бы за гримасу. Не я. Для ревнивого существа по натуре, она не испытывала никаких угрызений совести по поводу этого соглашения. По ее мнению, в конце концов, мы бы нашли способ воссоединиться. По правде говоря, это был странно оптимистичный взгляд. Не то чтобы я говорила ей об этом.

— Сосредоточься, Руби. Этот день важен, — мысленно отчитала она меня.

Я сжала губы, чтобы скрыть собственную улыбку, и начала подниматься по лестнице. На вершине помоста стояли Грехи. Женщины, которые вырастили меня.

Первой шагнула вперед Хела. Ее огненно-красное платье было того же оттенка, что и ее волосы. Высоко над нами ударила молния. Тронный зал все еще не был отремонтирован, и большая часть потолка отсутствовала. Я ни капельки не возражала против открытого воздуха. — Неделю назад я наблюдала, как молодая женщина передо мной одержала победу над нашим величайшим страхом. Сегодня она стоит перед нами, чтобы получить благословение Грехов и стать следующей Королевой. Анника, что скажешь?

Грех Лени выступила вперед, ее светло-зеленая кожа красиво выделялась на фоне черного костюма в пол, который она носила. Она подошла, чтобы предстать передо мной и высказать свое суждение.

— Я была последним Грехом, которая встретила тебя, Руби. Последней, кто оставил свой след. Я наблюдала, как ты выросла из капризной молодой девушки в настоящего лидера. В тебе много достоинств, девочка, но леность — не одно из них.

Я кивнула ей в знак благодарности, и мы обнялись. Это было небольшое отклонение от церемонии, которую я должна была провести. Традиция гласила, что они заклеймят меня, но я была той, кем была, и не хотела этого. У меня под рукой уже было достаточно силы, которой мне нужно было овладеть, и, в отличие от моей магии

Благих, ничто другое не прилагалось к древней руне, которая могла научить меня каждому аспекту за считанные дни.

Анника отступила назад и сказала: — Сарафина, что скажешь ты?

В свое время на Земле я знала эту демоницу как старуху по имени Марта, но здесь, в Аду, она была известна как самая страшная из Грехов. Ее длинные светлые волосы развевались на ветру, когда она шагнула вперед.

— Ты — дочь, о которой я всегда мечтала. Те годы, когда я наблюдала, как ты растешь на пластиковом сиденье в грязной забегаловке, были лучшими в моей очень долгой жизни, дитя мое. Ты добрая, но ты не позволяешь людям наступать на тебя. Ты отстаиваешь то, что правильно, даже когда это нелегко. Ты отказалась от всего, чтобы стать той, кто была нам нужна. Девочка моя, в тебе много замечательного, и в твоем сердце нет жадности.

Когда я обняла ее, я почувствовала себя как дома. Черный кофе с беконом, аромат свежего асфальта и печеного яблочного пирога. Я крепко сжала ее стройные плечи, когда слезы выступили в уголках моих глаз. Сарафина плакала, когда отошла и сказала тяжелым голосом:

— Мерула, что ты на это скажешь?

Когда-то давно Мерула была мне как мать. Она была строга, насколько это возможно, но в глубине души искренне любила детей. Я всегда верила, что она действительно любит меня по-своему.

— Я была первым Грехом, которому была предоставлена привилегия растить тебя, и в течение десяти лет я делала именно это. Я наблюдала, как ты превращаешься из младенца в неряшливого сорванца, в красивую женщину, которой ты являешься сегодня. — Она улыбнулась, и в ее улыбке была грусть. — Зависть — это не то, на чем мы могли бы легко проверить тебя, но я наблюдала за вами с Ионой, когда ты впервые попала в Ад. Я видела, как она завидовала, давила и отнимала у тебя. Но ты никогда не поддавалась той же ревности, которую я сама не всегда могу контролировать, точно так же, как ты никогда не жаждала того, что было у других на Земле. В тебе много достоинств, дитя мое, но зависть — не одно из них.

Я обняла ее и не шутила, несмотря на то, что она прислала ко мне Иону. Хотя мое сердце ожесточилось, а тьма внутри не рассеялась, я

нашла способы не позволять ей управлять мной. Не позволять тому, что я изменилась, определять мое собственное счастье. Некоторые дни были лучше других, но я старалась, и это самое главное.

Она отступила на шаг и сказала: — Ламия, что ты на это скажешь?

В своей прошлой жизни я знала ее как Сэди. Она была домашней матерью в приюте, в котором я провела большую часть своих подростковых лет, и хотя она и близко не была такой практичной, как Мерула или Хела, она позволяла мне расти издалека. Я встретилась с ней лицом к лицу. — Я видела, как ты испытывала много трудностей, пока была со мной. Вы обе, — сказала она и посмотрела на Мойру. — Никто из вас не верил, что у вас есть какая-то власть, и вы были довольны. Вы не возжелали своего ближнего. Вы ни от чего в жизни не брали больше, чем вам было нужно. Даже здесь, сегодня, вы отвергаете церемонию принятия наших меток, потому что не хотите той власти, которую это дало бы вам. Руби Морнингстар, в тебе много чего есть, но ты не чревоугодница.

Я обняла Ламию, зная без тени сомнения, что она видела больше, чем когда-либо говорила тогда. Наша связь была недолгой, прежде чем она отошла и сказала ровным голосом:

— Хела, что ты на это скажешь?

Моя кровь закипела от волнения, когда она шагнула вперед и встала передо мной.

— Блу, я хотела бы сказать, что гнев не был грехом, которым ты страдаешь, но это было бы ложью. — Я резко вдохнула, и половина зала дружно ахнула, прежде чем она улыбнулась. — Внутри тебя горит огонь. Я видела это, когда ты была моложе, и за последние несколько месяцев он только разгорелся. Если ты позволишь этому, этот огонь поглотит тебя — и нас. — Она сделала паузу, ее указательный палец приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела ей прямо в глаза. — Но, как вы хорошо знаете, важна не сама великая сила, а то, что вы с ней делаете. Ты использовала эту силу, чтобы стать женщиной, которой я сама хотела бы быть. Руби, друг мой, в тебе есть гнев, но ты не его рабыня.

Я не могла сдержать слез, когда они появились в уголках моих глаз. Мое сердце раскололось от боли и было сковано обратно огнем, но я никогда не плакала от счастья. Я отпустила ее и вытерла слезы

ладонью, поворачиваясь лицом к Зверю. Она принимала окончательное решение.

Не дожидаясь приказа, она подошла и заняла место, которое освободила Хела. В ее руках была корона из сверкающего черного металла с сапфировыми камнями. Она держала ее между нами, и я накрыла ее руки своими.

— Я сама сделала эту корону для тебя в надежде, что однажды смогу надеть ее вместе с тобой. — В ее голосе была безошибочная грусть, но была и надежда. Она становилась более… человечной. Я задавалась вопросом, осознавала ли она это. — Мы снова будем едины. Наши души исцелятся, но тем временем ты восстанешь и будешь править. Нет никого более достойного, чем ты. — Она подняла корону, и я поняла намек, чтобы упасть перед ней на колени. Корона была тяжелой на моей голове, но не сокрушительной. Я больше не чувствовала себя скованной. Я выбрала это.

— Восстань, Руби Морнингстар, Королева Ада, — провозгласила она. Я оттолкнулась на носках и повернулась лицом к людям — к моему народу. Слова Синампы пришли мне на ум, когда я смотрела на них, и в глубине души я знала, что нашла то, кем мне всегда было предназначено быть. Королева, которая в первую очередь будет служить, а во вторую — править. Лидер, который изменит этот мир.

— Да здравствует Королева! — провозгласила Зверь. Каждый голос в комнате, коридоре за ней и на улицах внизу услышал ее, когда призыв к сплочению прозвучал так громко, что его могли бы услышать даже Небеса.

— Да здравствует Королева!

В глубине души я тогда знала, что это был не просто конец эпохи. Это было начало. Мое начало и их.

Жизнь — это дар, и я не собиралась тратить его впустую.

Глядя сверху вниз на каждого из моих Всадников, я прошептала эти три маленьких слова в их сознании. Когда я сказала их сейчас, это было потому, что я хотела, потому что я имела это в виду, потому что лучшее было еще впереди.

** МОЙРА** Три месяца спустя…

Я зевнула, отчего страницы древнего текста зашуршали. Я уже прочла эту чертову штуку три раза, но какие бы ответы, по утверждению Грехов, в ней ни содержались, похоже, их там не было. Моя рука захлопнула книгу, и я откинулась на спинку стула, вставая, чтобы направиться к двери. Я прошла по проходу и вышла из библиотеки, тяжелые двери закрылись за мной. Ночной воздух был прохладным, почти ледяным. Хотя так высоко в облаках было всегда. Я засунула руки в карманы своей кожаной куртки и отправилась на прогулку.

Некоторое время я бесцельно бродила, кивая кровавым фейри и демонам, которые также населяли этот город вместе со мной. За время, проведенное здесь, у меня выросло вполне подходящее имя. Если честно, оно мне даже нравилось.

Но временами одиночество могло быть сокрушительным.

Я видела Руби только на прошлой неделе в день весеннего равноденствия. Мы праздновали в Инферне, но на этот раз остановились в особняке Ламии. Прошли месяцы, а реконструкция во дворце Хелы все еще продолжалась. Что нас вполне устраивало, поскольку Ламия действительно устраивала лучшие вечеринки. Руби и Всадники вышли во всей красе, выглядя намного лучше, чем когда я видела ее в последний раз. Я знала, что она была счастлива. Я чувствовала это, даже несмотря на то, что призрачный шепот разрушения все еще витал в ней. Зверь и ее пары хорошо уравновешивали мою лучшую подругу, как и чертов енот.