Проклятие Бессмертных: Король в Чёрном

Глава 8

Нина

Ладно, признаюсь честно — я никогда прежде не бывала на балах, тем более на таких, что словно сошли со страниц романов о семнадцатом веке Франции. Вините меня за то, что понятия не имела, чего ожидать.

Но, чёрт возьми, это оказалось куда масштабнее всего, что я могла себе представить.

Перед моими глазами разворачивался призрачный и непреднамеренный маскарад. Здесь все и так постоянно носили маски, так что для местных жителей это было делом обычным. Для меня же всё происходящее напоминало кадры из сюрреалистического фильма. Каждый гость облачился в свои лучшие наряды, выдержанные в цветах того дома, к которому он принадлежал. Зрелище напоминало переливающееся море драгоценных камней — краски мерцали в янтарном свете стилизованных под старину электрических ламп и в пламени свечей, установленных в массивных люстрах над головами гостей.

Все оделись с иголочки. И я не стала исключением.

Не стоило устраивать скандал, когда утром я проснулась и обнаружила в своей комнате висящее на вешалке платье. Разумеется, оно было из чёрного кружева. Открытые плечи, длинные рукава и декольте, опасно глубоко вырезанное по центру. Платье облегающими слоями ниспадало до самого пола, а шлейф тянулся за мной на несколько сантиметров. Оно было куда более вызывающим и куда более вычурным, чем всё, что я когда-либо надела бы по собственной воле. Но при этом оно оставалось гораздо менее откровенным, чем многие наряды, которые выбрали для себя другие женщины на этот вечер.

Я чувствовала себя нелепо и скованно. Ситуацию не улучшало то, что каждый раз, когда я проходила мимо небольших групп гостей, они замолкали и провожали меня взглядами.

Что ж, Самир предупреждал. Это был его политический ход — продемонстрировать всем, что со мной всё в порядке. Никаких синяков, никаких порезов, все конечности на месте. Может быть, мне стоило опрокинуть пару бокалов вина и найти тёмный угол, где можно было бы провести остаток вечера, игнорируя всех и вся.

— Нина!

Вот и конец этой затее.

Подняв взгляд, я не смогла сдержать улыбку, удивлённая тем, что вижу знакомое лицо, пусть даже наполовину скрытое маской.

— Максим? — откликнулась я и рассмеялась, когда мужчина подошёл и обнял меня.

Он был одет в костюм глубокого фиолетового цвета с галстуком в тон и чёрной рубашкой под пиджаком. Выглядел он превосходно, и я так ему и сказала.

— Приветствую тебя, — ответил он и сделал для меня пируэт, отчего я снова засмеялась.

Этот человек оставался таким же обаятельным, как прежде.

— Далеко ушёл от образа эксцентричного профессора, должна признать. А ты выглядишь феноменально.

Я улыбнулась и застенчиво отвела взгляд.

— Ты в порядке, моя дорогая? — Максим взял одну из моих ладоней в обе свои. — Владыка Торнеус сказал мне, что ты здесь, и я.… ну, в общем.

— Ну, в общем, что?

— Я ожидал увидеть тебя в куда более плачевном состоянии. Если ты вообще была здесь, мы все ожидали, что тебя... выставят напоказ.

То, как он произнёс это, заставило моё нутро скрутиться в узел. Вполне возможно было, что Самир мог бы выбрать путь и подвесить меня, как рождественского гуся, и выложить на стол для всеобщего обозрения.

— Всё честно хорошо, — пришлось мне признать. — Самир... он напряжённый, но вреда мне не причинил.

Теперь, когда мне довелось произнести это вслух, осознание пришло, само собой. Он действительно не причинил.

— Мне доводилось слышать, что он садист и безумец, — прошептал Максим, покосившись в сторону, проверяя, не подошёл ли кто-то в чёрном слишком близко к нам. — Я места себе не находил от беспокойства, гадая, что он мог с тобой сотворить.

— Я знаю, что он и то, и другое, — сказала я. — Но пока что он не направлял это на меня. Честно говоря, он обращается со мной лучше, чем Каел.

— Каел не лжец. Он честен во всём, что делает. Самир — нет. Он двуличен и манипулятивен. Прошу тебя, будь осторожна.

— Я стараюсь изо всех сил, — попыталась я улыбнуться ободряюще. — Насколько это вообще возможно.

Максим поднял взгляд, когда кто-то позвал его с другого конца зала. Он крепко сжал мою руку, прежде чем отпустить её.

— Мне пора идти. Но я рад был тебя видеть.

Я попрощалась и проводила его взглядом. Честно говоря, мне было грустно из-за его ухода. Приятно было хотя бы на мгновение с кем поговорить. Теперь, когда он ушёл, я снова осталась наедине с уставившейся на меня толпой. Вздохнув, я направилась в бальный зал.

Он был огромным, достаточно просторным, чтобы вместить целые толпы народа. Казалось, больше сотни гостей собралось только вдоль стен. Потолок взметнулся высоко над головами, образуя впечатляющее зрелище витиеватой асимметричной архитектуры. В конце зала возвышалось массивное витражное окно, тянущееся вверх на пятнадцать или двадцать метров. В его центре красовалась семиконечная звезда, направленная остриём вниз. На каждом луче располагался цветной круг, словно светящийся собственным внутренним светом. Красный, чёрный, синий, фиолетовый, белый и зелёный. Седьмой... отсутствовал. Опять недостающий цвет. Мне нужно было при первой возможности спросить об этом Самира.

Музыка звучала так, словно кто-то посадил оперную певицу, камерный ансамбль и хэви-метал группу в один гастрольный автобус и бросил их на год в Арктике. Певица перескакивала туда-сюда между классической оперой и резкими нотами рок-звезды. Электрогитара выдавала аккорды и последовательности, обычно закреплённые за гитаристами.

Всё это было жутковато, странно и мрачно. Но, что важнее всего, как и всё остальное здесь, в поместье Самира, это было драматично и театрально. Чрезмерно и причудливо, и в контексте всего остального казалось, что всё сливается воедино. Каким-то образом это работало.

Я увидела Каела, возвышающегося над толпой у одной из стен, прислонившимся к декору. В своём куда более грубом наряде, больше подходящем вождю викингов, он выглядел очень неуместно.

Чья-то рука коснулась моей руки, и я чуть не подпрыгнула на месте. Обернувшись, я моргнула.

— С... Суён?

Я едва узнала девушку. Она была полностью в красном. Ну, почти. Платье представляло собой скорее набор ремешков на верхней части тела и некое подобие юбки внизу. На её лице красовался красный знак, а рядом с ним сияла широкая яркая улыбка.

— Привет! Я просто хотела поздороваться. Теперь, когда знаю, как это делать, — хихикнула Суён.

Я вспомнила, что жители Нижнемирья могли говорить на всех языках.

— Рада тебя видеть, — сказала я с улыбкой. — Ты отлично выглядишь.

— Я чувствую себя прекрасно, — просияла Суён. — Этот мир фантастический, не правда ли?

Девушка не боялась. В те несколько часов, что я знала её, Суён провела всё время, скрючившись от страха. Теперь же она была с горящими глазами и выглядела так, словно ничего не боялась. И, судя по слабым синякам, которые я разглядела на её руках, имевшим примерную форму ладоней, она нашла способ развлекаться. Я была рада за неё, пусть и странным образом.

— Конечно, — наконец ответила я. — Больше для тебя, чем для меня, наверное.

— Да, — согласилась Суён, вздохнула и щёлкнула пальцами. — О! Я хотела сказать тебе — Гриша Пал в дом оборотней. Им не разрешают входить в помещения, когда луны полны. Он будет снаружи.

Моё сердце расцвело надеждой. Гриша здесь!

— Он такой милый парень. Не могу дождаться, когда Элисара отпустит его с поводка, — сказала Суён с хищной усмешкой. — Хотя ошейник ему идёт.

Я не хотела думать о Грише в таком ключе. Запихнув эти образы в дальний угол сознания, я поблагодарила Суён и извинилась, направившись в сады. Было приятно оказаться снаружи. Холодное прикосновение воздуха к лицу резко контрастировало с духотой толпы, и эта перемена была очень кстати.

Витиеватые топиарии и лабиринты из живых изгородей в садах Самира были потрясающими. Это было прекрасно поддерживаемое произведение искусства, по которому я могла бродить днями, находя странные статуи и необычные фонтаны. Растительность была одновременно знакомой и чужеродной, и я подозревала, что многое из неё было смертоносным и ядовитым. Я решила придерживаться тактики «смотри, но не трогай» практически со всем здесь, в Нижнемирье.

Группа людей собралась ближе к центру, и я направилась туда. Подойдя, я увидела знакомую фигуру, прислонившуюся к каменной колонне, установленной как декоративный элемент. Он был одет полностью в белое, что было лишь на тон светлее его кожи или волос.

Я была удивительно рада видеть его.

— Здравствуйте, Сайлас, — сказала я, подходя.

Только тогда я поняла, что он стоял там не один. Вторая фигура на удивление хорошо сливалась со стеной из живой изгороди позади неё.

— Как ты поживаешь, Нина? — спросил Жрец, когда я подошла к нему.

Он стоял рядом с женщиной, которую я узнала с ночи, когда нас всех бросали в Источник. На ней была длинная зелёная набедренная повязка и, казалось, надела ещё несколько декоративных цепочек по сравнению с прошлым разом. А ещё у неё был хвост, который покачивался позади, как кошачий. Оборотни, напомнила я себе усердно. Что ты думала, это значит?

— Я в порядке, думаю. Настолько хорошо, насколько можно ожидать, — застенчиво ответила я.

У женщины с хвостом были пронзительные зелёные глаза с вертикальными зрачками, как у кошки. Это было интенсивно, мягко говоря — то, как женщина смотрела на меня, словно положив под микроскоп. Словно одним только взглядом она могла раскрыть все мои секреты.

— Лучше, чем ожидалось, должна сказать. Все твои конечности на месте, — произнесла женщина и протянула мне руку. — Я Элисара, Старейшина Дома Лун.

Старейшина дома, к которому Пал Гриша. Я протянула руку и пожала ладонь женщины. Её хватка была сильной, что не удивило. Я изо всех сил постаралась тепло улыбнуться.

— Приятно познакомиться. Я...

— Знаю, — перебила женщина с ухмылкой.

Элисара опустила мою руку и вернулась к тому месту, где прислонялась к Сайласу.

Жест был слишком фамильярным, чтобы быть просто дружеским. Хм. Что ж, хорошо ему.

— Я ищу Гришу, — начала я. — Мне интересно, где он? Мне сказали, что он здесь.

— Он будет рад тебя видеть. Ты — всё, о чём он говорил. Он хотел ворваться к тебе, но нам обычно «не разрешают» заходить в помещения, как будто колдуны могут нас остановить, — сказала Элисара с небрежным пожатием плеч. — Пойдём.

Элисара направилась прочь, уводя нас с Сайласом дальше от поместья.

Сады были украшены для вечеринки столь же роскошно, как и интерьер. Если целый дом не допускали внутрь, это объяснило причину. Небольшая группа людей стояла в центре садового лабиринта. Площадь доминировал большой фонтан, изображающий монстров и демонов, переплетённых друг с другом в запутанном и спутанном беспорядке. Одни были добычей, другие — охотниками, а некоторые, казалось, совмещали оба качества.

На вершине фонтана сидело существо с длинными тонкими конечностями и крыльями. У него были тарелкоподобные уши и укороченная морда. Это была гигантская человекоподобная летучая мышь.

И это был не единственный странный монстр во дворе. Другое существо выглядело так, будто наполовину было пантерой. Ещё одно напоминало собаку, скрещённую с ящерицей.

— Это мой народ, — сказала Элисара с ухмылкой, видя моё широко раскрытое от изумления выражение лица.

Это были оборотни. Одно дело — слышать, что они существуют; совсем другое — видеть их собственными глазами. Здесь также собрались люди, они пили и смеялись. У некоторых были рога, или хвосты, или крылья, или когти, или изогнутые ноги, как у зверя. У некоторых имелось сразу несколько перечисленных особенностей. Пока я стояла и наблюдала, одно из массивных существ у края двинулось, и на полушаге изменило форму, превратившись в человека, чтобы взять напиток у проходящего мимо официанта.

— Нина?

О, слава богу!

Я бросилась в объятия человека, который устремился ко мне. Я узнала его с первого взгляда, даже если он носил странную коллекцию обрывков кожаной одежды, а деревянная маска покрывала больше трети его лица.

— Гриша! — я чуть не разрыдалась от радости.

Сайлас потянул Элисару за руку, и они вдвоём отошли прочь, оставив нас с Гришей наедине.

— Ты в порядке! Ты в порядке. О, чёрт, я так волновался... — Гриша крепко сжимал меня и уткнулся головой мне в плечо. — Я пытался прийти, но меня сковали цепями, и они не слушали...

— Я так рада тебя видеть, — перебила я.

Я крепко держала его и пыталась удержать слёзы.

Наконец он отпустил меня, чтобы отступить на полшага, положив руки мне на плечи.

— Чёрт побери, Нин. Ты выглядишь, эм, ты неплохо выглядишь, — рассмеялся Гриша.

Это был всё тот же Гриша. Неспособный просто сделать кому-то комплимент. Он же, тем временем, был весь в синяках и царапинах. Вокруг его шеи красовалось красно-фиолетовое кольцо от чего-то, что было там затянуто.

— А ты выглядишь дерьмово. Что случилось?

— Я учусь. Это тяжело. Но я справляюсь.

— Я думала, ты окажешься слугой, — я потянулась и постучала пальцем по деревянной маске на его лице.

Судя по всему, ему было что скрывать под ней.

Он фыркнул и пожал плечами.

— Да, ну, я, похоже, кому-то пригодился, наконец-то. Нин, я вошёл в тот Источник, и внезапно всё обрело смысл. Всё. Не могу объяснить. Это как... я наконец-то узнал, кто я. Я наконец-то узнал, где моё место. И люди здесь? Они смотрят на меня, и впервые за всю мою чёртову жизнь я чувствую, что имею значение.

Максим обрёл цель. Суён обрела свободу. Гриша обрёл ценность. А я обрела живой кошмар. Я гордилась Гришей и, честно говоря, немного завидовала.

— Я рада, что у тебя всё хорошо, друг.

— У меня всё отлично. Это место довольно дикое, когда привыкнешь. Ты видела Суён? Чёрт. Как думаешь, мне теперь можно на женщин выть? — хихикнул Гриша, затем быстро сменил тему, увидев выражение моего лица. — Как ты? Я слышал о том, что произошло между тобой и Каелом, и теперь... ты здесь. Я слышал, Самир — тот ещё засранец. Но, в смысле, у тебя дела явно не так уж плохи.

Он посмотрел на меня сверху вниз и нахально ухмыльнулся.

Я шлёпнула ладонью его по груди.

— Козёл.

— Нет, серьёзно, как ты? — настоял Гриша.

— Я в ужасе. Я боюсь каждую секунду, что кто-то оторвёт мне руки.

Гриша шагнул вперёд и снова обнял меня.

— Я слышал, колдун сумасшедший. Он причинил тебе боль?

— Нет, — мне снова пришлось признать это вслух.

Самир не плохо обращался со мной. Не по-настоящему.

— Он просто... слишком много.

— Преуменьшение года.

— Вы все теперь принадлежите этому месту, — я обняла его и положила голову ему на плечо. — Вы все что-то здесь нашли. Я.… я знаю, что умру. Вопрос только в том, когда и что меня прикончит первым.

— Знаю, — Гриша всегда был плох в утешении людей.

Он никогда не был мастером пустых слов или поднятия настроения. Это был всё тот же парень. Всё ещё мой лучший друг. Почему-то это разбило моё сердце ещё сильнее.

— Моя госпожа, — кто-то прервал нас.

Я оттолкнулась от Гриши и обернулась, увидев слугу, одетого полностью в чёрное, кланяющегося передо мной.

— Хозяин Самир желает поговорить с вами.

— Вот, о ком речь, — вздохнула я.

— Увидимся скоро, — сказал Гриша, толкнув меня в плечо привычным жестом, хотя он должен был понимать, что никто из нас не мог сказать этого наверняка.

Я могла лишь слабо улыбнуться ему, когда отошла и последовала за слугой через сады обратно внутрь величественного поместья Самира, вверх по лестничным пролётам, и мы вернулись в бальный зал.

Самир стоял возле небольшой группы людей, одетых в белое, синее, фиолетовое и красное, каждый из которых слушал его речь с интересом. Он был одет в чёрный смокинг, который выглядел так, словно датировался рубежом веков. Его длинные чёрные волосы были собраны на затылке в хвост, хотя несколько прядей вырвались на свободу и упали вдоль сторон его чёрной металлической маски. Я осознала, насколько внушительным он мог быть даже в подобной ситуации.

Когда я приблизилась, все взгляды обратились ко мне. Господи, как же я ненавидела это ощущение. Самир повернулся ко мне с восклицанием «А!» и извинился перед остальными, прервав беседу. Он шагнул ко мне.

— Дорогая моя, ты выглядишь совершенно... восхитительно. Ты успела повидаться со своими друзьями?

— Да. Для меня очень много значила возможность увидеть их всех, — ответила я, глядя на него с улыбкой. — Не знаю, имел ли ты к этому отношение, но, если да — спасибо.

Самир склонил голову.

— Я подумал, что, возможно, это принесёт тебе немного душевного спокойствия.

Песня завершилась, и раздались вежливые аплодисменты как от танцоров, так и от зрителей, пока пары кланялись друг другу и сходили с танцпола.

Самир поднял руку ладонью вверх, прерывая мои мысли. Он протянул мне свою руку в перчатке, а не когтистый протез.

— Я хотел спросить, не станцуешь ли ты со мной.

— Я, эм... — я бессмысленно запнулась. — Я вообще не умею танцевать. Буквально, совсем. Я просто поставлю тебя в неловкое положение.

— Это не составит никакой проблемы, обещаю тебе, — в голосе Самира звучало глубокое веселье. — Возьми мою руку, и никто ничего не заподозрит.

Люди наблюдали за разворачивающейся сценой с неподдельным интересом. Я нервно сглотнула. Вот почему я никогда не записывалась на уроки актёрского мастерства — терпеть не могла быть на сцене, в центре внимания. Одна женщина склонилась к другой, что-то шепча ей на ухо, и я почувствовала, как краснеют мои щёки.

— Если это так, то я папа римский, — пробормотала я себе под нос. Самир не понял бы этой шутки, но какая разница.

Он терпеливо ждал, протянув руку. Даже музыканты смотрели на нас, гадая, выйдет ли их правитель на танцпол. Я поняла, что абсолютно все — буквально каждый человек в этом зале — замерли в ожидании моего ответа.

— Боже мой, — выдохнула я и вложила свою ладонь в его. Его пальцы сомкнулись вокруг моей руки, и он бережно повёл меня к центру зала.

— Весьма лестное прозвище, должен заметить, — поддразнил Самир. — Скажи мне, именно его ты будешь выкрикивать, если я заставлю тебя кричать в момент блаженства?

Это было настолько прямолинейно, настолько откровенно, что моё лицо вспыхнуло огнём.

— Я даже не буду на это отвечать. Это была дешёвая уловка, чтобы увидеть, как я краснею, — огрызнулась я в ответ.

Самир рассмеялся моей реакции, подводя меня к центру танцпола.

— Ты права, — он слегка склонил голову, признавая попадание, в то время как другие пары заполняли пространство вокруг нас. — И это сработало.

Его рука легла на мою поясницу, а я положила свою ладонь ему на плечо. Чёрт возьми, как же я нервничала.

— Что это будет за танец? — спросила я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

— Если ты не умеешь танцевать, какая разница?

— Ты прав.

Музыка началась. Это была классическая камерная композиция, которую исполняла электрогитара. Странное, причудливое сочетание. Затем к ней присоединились аккорды клавесина, и в тот же момент певец начал петь на незнакомом мне языке.

И мы начали двигаться. Самир вёл меня, а я, казалось, вообще не принимала в этом никакого участия. Мне следовало бы быть в ужасе. Мне следовало бы застыть на месте. Я должна была превратиться в спотыкающийся кошмар, даже если он знал, что делает. Но каким-то образом я шагала вместе с ним в такт взлетающей, театральной композиции в миноре — странной смеси тяжёлого металла и оперы.

— Ну что, так ли это плохо? — спросил Самир, снова подначивая меня, пока мы грациозно кружились в море мелькающих цветов фигур вокруг нас.

Мне казалось, что всё это — какой-то странный кошмар.

— Наверное, нет, но... — начала я, однако Самир перебил меня, закружив в такт музыке, и когда я вернулась к нему, наши тела оказались совсем близко — он притянул меня ближе.

Вместо того чтобы напрячься, вместо того чтобы отстраниться от него, моя рука теперь лежала на его лопатке. Я не клала её туда.

Я вообще ничего этого не делала.

Мне потребовалось унизительно много времени, чтобы понять — я не контролирую свои действия, не управляю своим телом и тем, как двигаюсь.

Это делал Самир.

— Это ты, — обвинила я его, и мои глаза расширились от страха. — Ты снова контролируешь меня.

— Разумеется. Разве не так танцуют в твоём мире? — спросил Самир с притворной невинностью. Он прекрасно знал, что это не так. — Каждая пара на этом танцполе отдала контроль друг другу. Один другому, в равном, осознанном, безвредном и временном подчинении. Так мы танцуем в Нижнемирье. Разве это не лучше? Не изящнее?

— Прекрати.

— Что именно? Музыку или мой контроль над тобой?

— И то, и другое.

— Одно разочарует других танцоров, а другое превратит тебя в спотыкающийся беспорядок. Ты могла бы разрушить это заклинание, если бы действительно захотела. Это всего лишь салонный фокус, не более того. У тебя сильная воля. Если хочешь вырваться и остановиться — сделай это.

Я молчала и просто сверлила его взглядом, продолжая танцевать.

— Давай же, освободи себя от моей власти и посмотри на результат.

Когда я всё ещё не ответила, Самир усмехнулся.

— Конечно же, ты не хочешь этого делать, потому что стала бы позорищем, спотыкающимся на каждом шагу. Я вижу, как ты ненавидишь быть в центре внимания. Ты скорее согласишься быть моей временной марионеткой, чем стать объектом насмешек.

Я недовольно зарычала, понимая, что не могу этого отрицать. Последнее, чего я хотела сейчас — это спотыкаться и падать. Даже если бы я могла вырваться из-под его контроля, я вдруг поняла, что не хочу. Но это была его вина, что он поставил меня в такую ситуацию.

— Это не игра, — прошипела я.

— Разве? Это всего лишь безобидный танец. Ты контролируешь свой разум. Я лишь позаимствовал твоё тело на время одной песни. Вокруг нас ещё пятьдесят человек делают то же самое. Неужели это так оскорбительно?

— Да. Да, это оскорбительно. Это неправильно. Ты же это понимаешь?

— Боюсь, что нет, — ответил Самир, продолжая вести меня в танце.

Пряди его длинных чёрных волос касались моего лица.

— Ты отдала контроль в тот момент, когда взяла меня за руку.

— Я не знала, что у вас так танцуют, — я старалась говорить, как можно тише. — Это не моя вина.

— Как и не моя. Если меня привлекать к ответственности за всё, чего ты не знаешь, масштаб моего преступления будет непостижим.

— Ты делаешь это только для того, чтобы посмотреть, как я извиваюсь, — я снова бросила на него злобный взгляд, продолжая наш странный танец.

— Я делаю это по многим причинам, дорогая моя. Не стоит так поспешно пытаться понять мои мотивы, — тихая угроза прогремела в его груди, и я почувствовала её даже сильнее, чем услышала. — Ты добровольно подошла ко мне и взяла меня за руку, и этот поступок видели все присутствующие. Ты не пострадала. Любые опасения остальных, что ты — моя рыдающая, измученная пленница, теперь развеяны.

Моя нога внезапно обвилась вокруг его, зацепившись за Самира, когда он наклонил меня назад. Он делал это, чтобы поддразнить меня, и это вызвало во мне смесь гнева и страха, которые сплелись в комок в животе, борясь за превосходство. Когда Самир вернул меня в вертикальное положение, моё тело было прижато к его телу.

— И всё же, — снова прорычал он, — признаюсь, что наслаждаюсь этим и по другим причинам.

Музыка стихла, и он крепко держал меня прижатой к себе. Я чувствовала тепло его тела сквозь смокинг, и от этого у меня перехватило дыхание.

Внезапно Самир отпустил меня, и я почувствовала, как способность контролировать собственное тело вернулась ко мне, словно кто-то щёлкнул выключателем. Я быстро отступила на шаг назад. Мои руки сжались в кулаки.

Какой же он ублюдок!

Мне хотелось накричать на него или дать пощёчину, но это, скорее всего, привело бы только к тому, что он отрубил бы мне руку.

— Осторожнее... — предупредил Самир, видя выражение дикой ярости на моём лице.

Он сделал шаг ко мне, я — ещё один назад, и желание ударить его не угасло.

— Не подходи ко мне.

— Будь осмотрительнее. Это не было оскорблением твоей гордости. Это была всего лишь необходимая политическая демонстрация, — Самир едва откинул голову назад, и его слова звучали высокомерно и властно — это были слова правителя.

Именно его тон превратил мою раскалённую ярость в холодную, тлеющую ненависть. Я издала короткий, неискренний смешок. Значит, так всё и будет. Прекрасно.

Я шагнула к нему и приподнялась на цыпочки, чтобы приблизить своё лицо к его. Самир склонил голову в ответ, желая услышать, что я собираюсь сказать.

— С тех пор как я здесь оказалась, я слышала о том, какой ты монстр. Лжец, садист, манипулятор, отвратительный мерзавец. Я хотела воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить тебя... за то, что доказал их правоту.

Я отступила назад и отвернулась от Самира, больше не глядя на него. Если бы я посмотрела, то снова потеряла бы контроль над своим темпераментом. Я вышла из бального зала, не глядя ни на кого. Я собиралась вернуться в свои комнаты, запереть дверь — хотя какой от этого толк — и подумать о том, чтобы повеситься на балдахине кровати, используя простыню.

Проходя мимо официанта, я выхватила бутылку вина из его ошарашенных рук. Мне было всё равно. Я металась между гневом и слезами и мне нужно было уйти от всего этого. От безвкусного декора, роскошного приёма, странной музыки и от Самира. От всех них.

— Нина, подожди... — кто-то окликнул меня.

Я остановилась, но не обернулась. Я уже узнала этот голос.

— Оставьте меня в покое, Сайлас.

Звук шагов позади меня замедлился и прекратился.

— Пожалуйста, будь осторожна с господином Самиром...

— Мне всё равно! — я резко обернулась, чтобы взглянуть на Сайласа. — Всё в моей жизни потеряно. Всё. Всё, что у меня осталось — это я сама, а он хочет доказать, что может забрать и это тоже. Мне не важно, злится он или нет. Пусть убивает меня. Пусть пытает. Я думала... — я сжала кулак, чувствуя, как к горлу подступают слёзы, угрожая пролиться снова.

Нет, я хотела плакать наедине, а не перед этим высоким, бледным истуканом. «Я думала, что только начинаю нащупывать почву под ногами. Я думала, что только начинаю находить какой-то ориентир. Я думала, что он не такой, каким его все выставляют».

— Я ошибалась.

Сайлас закрыл глаза и опустил голову, и, честно говоря, он мог бы сойти за кладбищенского ангела, оплакивающего могилу какой-нибудь проклятой и забытой души. И, скорее всего, для него я именно такая и была.

Я возобновила своё отступление в комнату и добралась туда без дальнейших помех. Захлопнув за собой дверь, я задвинула засов и прислонилась к ней спиной.

Наконец-то я позволила себе выпустить крик безысходности и гнева. Я ударила кулаком по стене достаточно сильно, чтобы повредить запястье и послать резкую боль вверх по руке. В этом и был смысл. Это было чудесно лечебным чувством, и я издала дрожащий вздох.

Войдя в комнату, я сделала глоток из бутылки вина, затем поставила её на столик у двери. Я хотела избавиться от этого дурацкого платья. Хотела напиться и сесть на пол и плакать.

Я сделала примерно два шага, прежде чем чья-то рука вцепилась в мои волосы и резко дёрнула мою голову назад.

— Невежественная девчонка, — прошипел голос рядом с моей головой.

Самир.

— Ты думаешь, что страдала? Что познала глубину моей жестокости, потому что мы станцевали? Ты становишься слишком дерзкой. Позволь мне исправить твои заблуждения. Позволь показать тебе, чьей милостью ты на самом деле пользуешься!

Он жёстко рассмеялся, и мир под моими ногами начал смещаться.

Ощущение было таким же, как при переходе из Барнаула в Нижнемирье. Всё вокруг разрывалось, словно сама физика признала поражение. Мой желудок опасно сжался, когда ощущение движения прекратилось так же внезапно, как и началось.

Он швырнул меня на пол, и я упала болезненно, едва успев поймать себя руками, прежде чем удариться о него с полной силой. Когда я приземлилась, это был не роскошный ковёр, а грубый камень. Воздух пах сыростью и нёс в себе привкус пролитой крови. К этому примешивался запах, похожий на кислоту, жгущий мне нос.

— Смотри теперь, что ты могла бы вытерпеть по моей прихоти. Взгляни на мою работу с отчаянием.

Рука в моих волосах дёрнула меня обратно на ноги и толкнула вперёд. Я споткнулась вслепую и схватилась за стол. Он качнулся от удара. Мне потребовалось несколько твёрдых секунд, чтобы по-настоящему понять, на что я смотрю.

Агна.

Девушка была привязана к столу, деревянный кляп засунут ей в рот и жестоко зафиксирован на голове туго затянутыми кожаными ремнями. Её губы были потрескавшимися и разбитыми и выглядели так, словно их уже прокусили до крови. Глаза были бледными, стеклянными и невидящими.

Её кожа была ужасно бледной. Я знала, как выглядит мёртвое тело. Но мёртвые тела не хнычут, как это делала Агна. Толстые иглы, которые, казалось, предназначались скорее для лошадей, чем для людей, были глубоко воткнуты в её тело — около полудюжины в общей сложности. Кожа вокруг игл была фиолетовой и синей от жестоких синяков там, где они впивались в её руки, ноги, а одна, казалось, уходила прямо в сердце. На задней части каждой иглы была стеклянная трубка, присоединённая к шлангу, который тянулся к машине рядом со столом.

Машина щёлкнула, включившись по таймеру. Она загудела и ожила. Раздался ужасающий звук всасывания, и Агна закричала в кляп и забилась в судорогах от боли. Стеклянные трубки на задних концах игл наполнились кровью. Или, по крайней мере, какой-то кровью. Там должно быть больше...

Если только её уже не забрали.

В конце концов, Агна находилась здесь уже несколько дней.

Раздался ещё один жужжащий звук, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что левая рука Агны была зажата внутри другой машины. Это была серия игл под странными углами. Она выглядела почти так, словно швейная машина и тату-машинка произвели на свет извращённое дитя. Эту машину я узнала.

Это была та самая, которую я помогала Самиру заправлять прошлой ночью. На задней части аппарата находился флакон с фиолетовой жидкостью, и машина вшивала чёрную нить в её кожу. Нить сочилась тем же фиолетовым цветом, что и в трубке.

Машина создавала маленькие метки. Тот же язык Древних. Вшивая их в кожу, словно девушка была живым лоскутным одеялом.

Рука Самира снова вцепилась в мои волосы и дёрнула мою голову назад. Он стоял за моей спиной, удерживая меня между собой и столом, к которому была привязана Агна.

— Вот моя работа! Вот почему другие боятся меня. Потому что я могу забирать метки с их плоти, когда посчитаю нужным. Я выкачал из неё чистый и концентрированный источник её силы, который она прежде носила, а теперь пытаюсь вшить новые обратно на неё.

— Зачем? — я сопротивлялась, но Самир был слишком силён. Он болезненно дёрнул мою голову в ответ, и я вскрикнула и перестала бороться, опасаясь, что он сломает мне шею.

— Такова цель моей работы. Я стремлюсь научиться дарить метки по своему усмотрению. А твоя подруга здесь... стала ещё одной частью моих экспериментов, — металл его маски коснулся моей щеки, когда он прижался ко мне ближе. — Видишь, как она страдает? Разве это не прекрасно?

— Остановись, пожалуйста...

— Нет! Не раньше, чем ты поймёшь, какая же ты глупая! — Самир зарычал на меня. — Она лежала здесь, вот так, как часть моих экспериментов с тех пор, как ты решила сбежать от Владыки Каела. Ты живёшь в роскоши в моём доме, все твои нужды удовлетворены, и ты гостья на моём балу. Но ты считаешь себя притеснённой? Ха! — Самир швырнул мою голову вперёд, почти пригнув меня к столу, когда он отошёл от меня, рыча себе под нос. — Это была игра, не более того. То, что она терпит, намного хуже того детского притеснения, которое я причинил тебе.

Я успела сделать примерно одно движение, потянувшись к кожаному ремню, чтобы освободить Агну, прежде чем вдруг оказалась на полу, почти задохнувшись. Самир стоял надо мной, сжав кулаки, возвышаясь над моей распростёртой фигурой. Он был ужасным существом из кошмара, отбрасывающим резкие тени в тусклом свете.

— Дерзкая тварь...

— Отпусти её, — я умоляла, поднимаясь на ноги. — Пожалуйста.

— Нет. Наша работа ещё не закончена, — Самир указал обратно на машину своей металлической рукой с когтями. Она сверкнула в тусклом свете. — Ты наматывала нить, которая её калечит. Мы оба ответственны за её страдания.

Слёзы текли по моим щекам беспрепятственно. Мне было уже всё равно.

— Позволь мне занять её место.

Он издал один громкий взрыв смеха и покачал головой.

— Бесполезно. Ты умрёшь в одно мгновение, и даже если бы этого не произошло, у тебя нет силы, которую я мог бы использовать.

Всасывание началось снова, и Агна закричала, приглушённо в кляп, и крик закончился надломленным рыданием. С этим Самир повернулся ко мне спиной и двинулся обратно к столу, словно собираясь осмотреть свою работу.

Я встала между ними, и Самир остановился.

— Отпусти её, пожалуйста...

— Нет.

Я ничего не могла сделать. И как бы мне ни было ненавистно это признавать, Самир был прав. Я жила как его гостья последнюю неделю. То, что он сделал в танцевальном зале, было ничем по сравнению с тем, что он делал с Агной. Танец был лишь Самиром, забавляющимся со мной ради политической выгоды. Для него это была игра. Но это — не было игрой.

Что-то во мне сломалось при этой мысли. Что-то во мне просто сдалось.

— Я сделаю всё, что ты захочешь. Всё что угодно. Только, пожалуйста, я не могу позволить ей остаться здесь в таком состоянии...

Когтистый палец подцепил мой подбородок, поднимая моё лицо к его маске. Весь гнев исчез из его голоса, и вместо него появилась странная тихая интенсивность.

— Что угодно, говоришь. Скажи мне, что у тебя есть, чего я мог бы захотеть?

— Я не знаю, — призналась я едва громче шёпота.

Самир шагнул ко мне, сокращая расстояние между нами, проверяя мой блеф и испытывая мою приверженность своим словам. Я поколебалась, но устояла.

— Если бы я приказал тебе раздеться, отдать себя мне, ты бы сделала это?..

— Да, — я говорила серьёзно.

— Ты бы опустилась передо мной на колени, чтобы избавить другую от страданий? — размышлял Самир.

Когда я попыталась отвернуться, его когтистая рука сместилась, чтобы схватить мой подбородок и вернуть меня к нему. Твёрдо, но не насильственно.

— Как очаровательно самоотверженно, — Самир внезапно толкнул меня назад, и я снова оказалась между ним и столом. — Как совершенно наивно.

— Я не позволю ей остаться здесь такой.

— У тебя нет права голоса в этом вопросе. Ты бессильна.

И снова Самир был прав. Я ничего не могла сделать. Если бы он запер меня, я могла бы только царапать двери, пока мои руки не истекут кровью. Но всё равно, как я могла надеяться освободить Агну? Странное спокойствие пришло вместе с осознанием того, насколько я совершенно беспомощна.

— Тогда просто убей меня, пожалуйста, — сказала я, глядя на его ботинки.

— О, не будь такой мелодраматичной, — вздохнул Самир и шагнул ко мне.

На этот раз я не отступила от него и просто закрыла глаза, когда он приблизился.

— Ты не имеешь в виду эти слова.

— Разве нет?

— Боюсь, мне не позволено забирать жизнь, по закону. Но должен ли я пойти за Владыкой Каелом? Он с радостью примет твоё предложение.

Я съёжилась и, зажмурив глаза покрепче, опустила голову. И снова он был прав. И снова он загнал меня — буквально и фигурально — в угол.

Острые когти скользнули вниз по вырезу платья, проведя по изгибу моей груди и к центру. Затем они повернули вверх, чтобы обвести край ожерелья, которое я носила, и это ощущение было похоже на то, будто ножи проходят по моей коже. Я вздрогнула, когда его рука обвилась вокруг задней части моей шеи, устроившись там, большой палец сбоку, прижимаясь к моему бешено колотящемуся пульсу.

— Если бы я хотел убить тебя, я бы нашёл способ. Если бы я хотел, чтобы ты страдала, ты бы страдала. Если бы я хотел видеть тебя сломленным, пустоглазым созданием, подчиняющимся каждому моему капризу... я мог бы этого добиться. Я не желаю ничего из этого.

Я не открывала глаз.

— Тогда чего ты хочешь?

Я почувствовала прикосновение металлической маски к моей щеке, и его рот оказался близко к моему уху.

— Можешь ли ты признать, что, хотя ты и чувствуешь себя справедливо оскорблённой, я не причинил тебе настоящего вреда? — прошептал Самир. — Что моя игра была жестокой, но ты не пострадала? Что твои оскорбления родились из праведного гнева, а не из искренней ненависти?

Я кивнула, не в силах найти слова в горле, которое ощущалось так, будто я проглотила комок ваты, и он застрял там.

— Можешь ли ты признать, что ты — моя гостья, и пользуешься моей защитой, и что ты не моя притеснённая пленница?

Я слабо кивнула снова.

— Возможно... мне не следовало играть с тобой так жестоко на публике. Я думал только о том, как это принесёт мне пользу и как восхитительно ты будешь выглядеть, когда поймёшь, что я сделал.

— Я хочу домой.

— Это твой дом теперь, Нина.

Я издала сдавленный звук и отчаянно пыталась не плакать перед Самиром. Но слёзы всё равно скатились по моим щекам. Мне удалось хотя бы сдержать рыдания. Самир медленно обнял меня, притягивая в объятия. Это было объятие, и он водил своей рукой в перчатке вверх и вниз по моей спине. Словно он действительно пытался утешить меня.

— Девушка будет немедленно освобождена, — Самир снова прошептал мне на ухо. — Прощена за все преступления. Она будет жить на окраинах, свободная от дома или хозяина. Она получит всё это, но знай, что ты мне должна. Ты должна мне услугу, и однажды я призову тебя исполнить её.

Машина позади меня щёлкнула, выключившись, и я услышала, как Агна зарыдала, приглушённо и мучительно, за моей спиной.

Снова ощущение движения, мир растаял вокруг, и когда всё снова обрело форму, я бы упала, если бы не руки Самира, всё ещё обнимавшие меня. Он вернул нас обратно в мою комнату.

Самир отступил от меня, и когда он заговорил, его голос уже не был ни злым, ни напряжённым, но весёлым и непринуждённым, словно ничего не произошло.

— Спокойной ночи, Нина. Мне нужно вернуться к гостям. Увидимся завтра, как обычно.

Он поклонился и с этим исчез в мгновение ока.

Я опустилась на ковёр и расплакалась.