Королевство

ГЛАВА 36

Когда я на дрожащих ногах выбралась с пустоши, дождь утих. Казалось, это знак, и у меня чуть не закружилась голова от облегчения. Я видела горы и небо и краешек луны сквозь просветы в дождевых облаках. Воздух пах соснами, а холодная темнота теперь обволакивала желанным коконом.

Но я до сих пор понятия не имела, где нахожусь. Ни один ориентир не выглядел знакомым, и после секундной передышки меня накрыла паника. Я нашла выход из лабиринта, но всё ещё не нашла путь. Меня преследовал убийца, который знал эту территорую как свои пять пальцев. Я не могла стоять здесь вечно и ждать, пока меня разыщут. Нужно убираться отсюда.

Я начала лезть, пробираясь сквозь деревья и поднимаясь по крутому, неровному склону, который быстро лишил меня сил. Без фонаря идти приходилось медленно, тропа была предательски усеяна упавшими ветвями и скользкими камнями. Пришлось остановиться, чтобы вытряхнуть гальку из ботинка, но камешек уже прорезал нежную ткань у пятки, и я подавила крик боли и отчаяния.

Где-то надо мной раздавался приглушенный звук бегущей воды, и я подумала, что, должно быть, вышла из лаврового лабиринта с обратной стороны водопада. Если доберусь до скалы, то в конце концов окажусь у арочного прохода, а оттуда смогу найти путь к кладбищу и машине.

Когда я опустилась на колено, чтобы завязать ботинок, то услышала, как мне показалось, далекий гул грома. Но в следующую секунду гора словно содрогнулась, и на меня обрушилась лавина из гальки и камней. Спрятавшись под скалистым уступом, я убедилась, что камнепад прошел, а потом снова начала подъем.

Хотя я никогда не была по эту сторону холма, я начала осваиваться. Земля выровнялась, а вдоль подножия пролегла грубая тропа. Идти стало намного легче, но я не должна была терять бдительности, потому что находилась на более-менее открытом пространстве. Я ковыляла и ковыляла, а грохот водопада становился всё громче, и прямо впереди я заметила, как мне показалось, арочный проход на поляну. Сердце ускорило свой пульс, потому что впервые за несколько часов я точно знала, где нахожусь. Если повезет, то смогу вернуться на кладбище через полчаса.

С вершины скалы полетел ястреб, и я повернулась, чтобы отследить его полет на фоне темного неба. «Что его спугнуло?» — с тревогой подумала я. А потом я медленно повернулась обратно к тропе и заметила луч фонаря, который пока ещё на некотором отдалении пересекал пустошь.

Я унеслась прочь с тропы и прижалась к скале, но если луна выглянет из-за облаков, буду как на ладони. На секунду я подумала повернуть назад, но потом вспомнила слова Тейна, что есть другой способ подняться на вершину утеса. Если там сейчас кто-то есть и это он спугнул ястреба, то, возможно, меня уже засекли. Возможно, они уже спускаются ко мне, и в моем нынешнем состоянии мне ни за что от них не сбежать.

Единственная надежда — найти укрытие, но даже несмотря на то, что охотники отрезали мне пути к отходу, я сомневалась выйти на поляну. Уж слишком хорошо в память врезалось, как тебя загоняют в угол. Удушающая клаустрофобия. Шрамы на лице Уэйна Ван Зандта.

Но я уже в ловушке между тем, кто приближается с пустоши, и тем, насколько я знаю, идет за мной по тропе. Мне некуда деваться, кроме как нырять в арку.

Тем не менее, я всё ещё могла сопротивляться этому решению, если бы не услышала лай Ангуса, словно он попал в беду. Лай был приглушен, как будто он далеко.

— Ангус! — позвала я громким шёпотом. — Ангус, где ты?

Из глубины пещеры донесся ответный стон.

«Осторожно. Это может быть ловушка», — предупредил меня тоненький голосок.

Оставив позади арку, я тихо позвала Ангуса.

Взгляд блуждал по каменным стенам, и я чувствовала, как на меня из каждой щели уставились глаза, а по уступам и выступам побежали тени. Это место казалось живым в лунном свете.

— Где ты, мальчик?

Пока я пересекала поляну, то услышала слабый шум за аркой, тишайшие шаги. Я отчаянно пыталась сообразить куда деться. В пещере не спрятаться... это тупик, ещё одна ловушка. Тейн говорил, что коридор заканчивается через четверть мили.

Я отчаянно крутилась во все стороны, а шаги раздавались всё ближе и ближе.

А затем я снова окинула взглядом стены, такие ненадежные при дневном свете, а в темноте забраться по ним граничило с самоубийством...

Но я представила, как в мою плоть всаживается топор, и повернулась взобраться на стену. Страх и отчаяние пробудили такую ловкость, которую я отродясь не знала. Даже в темноте мне удавалось найти опоры для рук и ног. Некоторые из них крошились в ничто, пока я поднималась. Я почти добралась до ближайшего выступа, когда скорее почувствовала, чем услышала, что кто-то вышел на поляну. Я поспешила наверх так тихо, как только могла, надеясь, что каким-то невообразимом чудом меня не заметят. Прижавшись к стене, выглянула на поляну.

С моей позиции было отчетливо видно Луну. Она расхаживала по центру поляны, широко раскинув руки, наклонив голову к горам, кружась и кружась, призывая зло точно так же, как я призывала его в кругу эшеровских ангелов.

Исчезли пышные волосы, сияющая кожа, сладострастная фигура, которую казалось едва коснулось время. Маска снова спала, обнажая морщинистое и увядшее тело и лицо.

Она держала фонарик в одной руке, а в другой блестевший в лунном свете изогнутый нож, который я видела в её кабинете. Возможно, тем же самым клинком она перерезала горло моей молодой матери.

Глаза открылись, и она продолжила медленно поворачиваться, внимательно рассматривая стены. Опустив руки, Луна пошла обратно к арке, и на один напряженный момент я подумала, что она сдалась. У меня закружилась голова от облегчения, и я прижала щёку к прохладной, мокрой скале.

И тут я услышала шёпот.

Луна остановилась и развернулась, бросая взгляд на пещеру. Даже в лунном свете я увидела, как изогнулись уголки её губ, и почти услышала, как пронесся адреналин по её венам, когда она ласкова погладила лезвие ножа.

Моё сердце всё ещё бешено колотилось, но не в страхе за свою безопасность.

Я поднялась на выступ, и на поляну посыпалась лавина камней. Луна подняла взгляд, и в её глазах блеснул лунный свет.

— Вот ты где, — произнесла она таким будничным тоном, словно обсуждала погоду.

Я вжалась в стену, пытаясь слиться с камнем. Подняла взгляд, измеряя расстояние до вершины скалы или хотя бы до следующего выступа.

— На твоем месте я бы не пробовала, — сказала она, подходя к основанию скалы. — Если останешься на месте, я не причиню собаке вреда.

Я уставилась на неё с выступа.

— С какой стати мне тебе верить?

— А какой у тебя выбор?

— Ты убила Фрею.

Луна пожала плечами.

— Она была помехой, как и ты.

— А с чего это я помеха?

«Продолжай её забалтывать, — подумала я. — Пусть ввяжется в диалог, пока я не найду выход».

— Ты так иссушаешь, Амелия.

— Ты о чем?

— Посмотри на меня. Посмотри на моё лицо. Это твоих рук дело.

— Каким образом?

— Всё изменилось с твоим приездом. Ветер, горы... даже мертвые.

Холодный ветер пронесся по мне, и я снова подумала о трупе Эмелин Эшер.

— Откуда ты знаешь, что это моя вина?

— О, это всё ты. Ты питаешься нашей энергией. Ты отняла всю мою силу. — Её глаза опасно засверкали. — И я хочу вернуть её обратно.

Я думала, что поднялась по стене с относительной легкостью, но Луна передвигалась, точно пантера. В считанные минуты она забралась выше меня и когда она спрыгнула на выступ, я повернулась и прыгнула на соседний. Край обвалился под ботинками, и я на целую вечность повисла на краю, прежде чем обрела равновесие и вцепилась в крошечные расщелины на стене.

— Я внучка Пелла Эшера. Если ты убьешь меня, то на этот раз он не спустит тебе этого с рук. Он придет за тобой.

Она просто рассмеялась.

— Ты правда считаешь, что я боюсь старого калеки? Он только думает, что всё контролирует.

Я почувствовала, как кто-то двигается над нами, но не осмелилась оторвать взгляд от Луны.

— Если я такая угроза для тебя, то зачем надо было меня приглашать? Зачем ты поселила меня в дом Кови?

— О, это всё Пелл, и признаю, у него ещё припасено несколько тузов в рукаве. Я понятия не имела, что ты жива. Думала, старый дурак просто хочет отреставрировать кладбище, пока не настал его час. Это в его духе. Только после твоего приезда я всё поняла. Что касается дома Кови... — Она рассмеялась. — Могу только предположить, что он думал, что там ты будешь в безопасности, пока дело не будет сделано.

Дело не будет сделано...

Я содрогнулась.

— Как только ты произведешь на свет наследника, то станешь ему ни к чему. С твоей-то несчастной родословной. Несомненно, он позаботился бы о тебе также, как позаботился о Харпер и маме Тейна.

Я осторожно обернулась.

— Причем тут мама Тейна?

— Он решил, что если уберет Риану, то Эдвард вернётся к нему. Её сбила машина. Бедняжка даже сообразить ничего не успела.

Я цеплялась за каменную стену, стараясь не поддаваться ужасу её слов. Хотелось верить, что расстояние между нашими выступами предложит хоть какое-то подобие защиты, хотя я прекрасно понимала, что это не так. Она игралась со мной. Держала там, где хотела, позволяя себе не торопиться.

— Эдвард знал?

— Должно быть, он что-то подозревал, но ничего не мог с этим поделать. Но ему удалось отомстить.

— Каким образом?

— Он покончил с собой, и его тело кремировали, прежде чем Пелл успел заявить свои права на труп и привезти его домой.

Я вспомнила, что однажды Тейн рассказал мне о Эдварде.

Он хотел освободиться от оков Эшеров. Ему это так и не удалось.

— Если он ненавидел Пелла так сильно, то зачем оставил ему Тейна?

— Он не оставлял Тейна. Пелл отнял его. Эдвард был слишком слаб, чтобы бороться. — Она обхватила большим пальцем лунный камень на шее. — Это твоя семья, Амелия. Твоё наследие. Вот кто ты такая. Не то, чтобы сейчас это важно...

Прямо над нами была высечена ведьмина стопа, открытый кончик располагался у выступа Луны, а закрытый — у моего. Не знаю, чего я надеялась добиться. Полагаю, я всё ещё действовала на чистом инстинкте и адреналине, но я схватила первый попавшийся камень и начала откалывать закрытой кончик, пытаясь затупить конец.

— Нет! — закричала Луна.

Она перепрыгнула на мой выступ, легко приземлившись на краю. Но, должно быть, в скале уже была трещина — или, может быть, она образовалась после моего прыжка — но раздался треск, похожий на выстрел. Тем не менее, она всё ещё могла бы спасти себя, если бы из тенистого углубления одной из расщелин не выпрыгнул Ангус. Он злобно зарычал и бросился на неё. Застигнутая врасплох Луна оступилась, вскрикнув от изумления. На бесконечную долю секунды наши глаза пересеклись, и мы обе застыли. А затем Луна резко вытянула руку, вцепилась в меня, и мы полетели вниз.

Каким-то чудом я успела схватиться за край выступа, повиснув ногами в воздухе, и стала бороться за свою жизнь. Спустя секунду тело Луны с грохотом ударилось о землю, а затем раздалось оглушительное карканье — хлопонье тысячи крыльев — и вороны слетелись на поляну.

Тейн с отчаянием окликнул меня по имени, спускаясь на выступ.

Он стоял прямо над мной.

— Дай руку!

Даже когда камень закрошился под кончиками пальцев, я заколебалась.

Что-то промелькнуло в его глазах.

Злость… Боль…

Но они исчезли в мгновение ока, и он схватил меня за руки и потянул наверх. Выступ уже почти полностью разломился. Ангус бросился обратно в пещеру, а Тейн, приложив усилия, сумел подтянуть меня к стене. Я лезла не сомневаясь, цепляясь за опоры.

Птицы собрались над телом Луны, и ночь прорезал её крик. Добравшись до вершины и повернувшись помочь Тейну, боковым зрением я заметила Тилли, которая стояла на краю и смотрела на поляну.