Корнуолльские Ведьмочки и Непредвиденные Последствия

Глава 30. Фантастические твари…

Дина Томаса парализовало в пятницу. Его обнаружил бывший префект Инглби неподалёку от башни Рейвенкло. По школе мгновенно поползли слухи, что кто-то из воронов решил отомстить за Кевина Энстивилля, окаменённого после того, как он во всеуслышание называл Поттера тёмным магом — к тому же добавляя излишние эпитеты в сторону Дома Гриффиндор, цвета которого означенный Поттер с гордостью носил каждый день. Маггловоспитанного полукровку Элли почти не знала, но он был приятелем закономерно осунувшегося Шимуса, поэтому девочка испытывала о поводу этой неприятности если и не сожаление, то всё же некоторую печаль.

В общем, курощение «неизвестных гриффиндорцев» стало единственным светлым пятном на пасхальных каникулах, поскольку остальные свободные дни оказались прочно оккупированы домашними заданиями и подготовкой к неминуемым июньским экзаменам. Ученики — слизеринцы исключением не были — даже за пределами владений мадам Пинс дни напролёт сидели, лежали и даже бродили уткнувшись в книги и тетради. Что оказалось весьма кстати, поскольку уже двадцатого апреля профессора принялись проверять домашние задания, а декан Слизерина устроил настоящий террор, по слухам доведя до истерики не только особо впечатлительных гриффиндорцев (что было бы закономерно и привычно) но и Драко Малфоя, всерьёз рассчитывавшего на послабления по причине подготовки к игре с Хаффлпаффом.

Что было ещё страшнее, так это то, что вернувшись в школу (декан покинул школу аккурат перед Пасхой и вернулся лишь на Светлый понедельник[90]), профессор Снейп находился в отличном расположении духа. Пытаясь (по большей части безуспешно) скрыть улыбку, на занятиях зельевар почти не смотрел на учеников — хотя на его оценке талантов и способностей последних это не сказывалось. К обеду по школе поползли слухи, что в подземельях его видели напевающим на ходу «Лондон» (последнюю песню скандальных «Маунт-Гоб-Рок») и ещё какие-то строки, по которым Куинни уверенно опознала маггловскую группу со странным названием «Подчистка». Более того, на следующее утро шокированный Невилл рассказал Лаванде о том, что во время отработки профессор Снейп сидел, закинув руки за голову, смотрел в потолок и мечтательно улыбался. Целый час.

Слухи о скорой женитьбе зельевара и вытекающая из них паника начали распространяться среди учениц Хогвартса со скоростью пожара в эвкалиптовом лесу.

— Кто это такой, и что вы сделали с нашим деканом?! — Джемма Фарли поймала подруг сразу после обеда и, прижав к стенке, учинила самый настоящий допрос.

— Это профессор Северус Снейп и мы ничего с ним не делали, — честно ответила Панси.

— Жениться он пока не собирается, — на всякий случай уточнила Элли. — Просто на Пасху они с отцом и мистером Киттлером ездили по делам в Ирландию. И, насколько я поняла, всё прошло удачно.

— Что — всё? — слово «пока», использованное ирландкой в контексте возможных матримониальных планов профессора не слишком вдохновляло.

— Деталей я не знаю, — Элли пожала плечами. — Но почти наверняка это связано с наследным правом Эрин Киттлер на место в Совете брегонов.

— Это ирландский Визенгамот, — пояснила Куинни, по рассказам подруг примерно представляющая положение Эрин.

— А при чём там Се… профессор Снейп?

— Не знаю. Можешь сама у него спросить.

Семикурсница хмыкнула и, смерив Элли по-прежнему преисполненным всяческих подозрений взглядом, ушла. Убедившись, что бывшая префект ушла, ирландка позволила себе усмехнуться — два заполненных кривыми от возмущённого негодования древнекорнскими треугольниками листа от Рейчел она получила ещё в воскресенье. И теперь точно знала, что поездка в Ирландию имела к настроению профессора Снейпа весьма опосредованное отношение.

А ещё нужно было взять у профессора фотографию для кузины и, через Дафну, договориться с Колином Криви об изготовлении копии. Ушлый гриффиндорец уже продал Дафне несколько снимков Поттера на «Твиггере» от мастерской «Флайт и Баркер», в которую Гринграсс-старший вложил серьёзный капитал — и, судя по эпитетам в адрес магглокровки, на которые блондинка не скупилась, малёк не продешевил.

И, опять же, несмотря на вышеуказанные эпитеты, сделанная исподтишка колдография Дафны на «расследовательской доске» Коллегии сменилась на другую, явно постановочную, на которой мисс Гринграсс, сидя за партой, нарочито-небрежным движением откидывала назад прядь длинных волос. Панси долго и внимательно разглядывала снимок, на котором Дафна выглядела заметно красивее, чем в жизни, а потом безуспешно пыталась объяснить эффект какими-то правилами света и тени. Слизеринки ничего не поняли, кроме того, что Криви может их снять так, чтобы каждая выглядела писаной красавицей, но кроме Дафны на пересъёмку решилась только Панси, которую неимоверно раздражали собственные непрерывно чихающие лица.

На вопросы остальных слизеринок о цене Панси отвечала весьма уклончиво. Но Элли и Куинни знали, что в обмен на фотографию она пообещала устроить грифу билет на эксклюзивное выступление «Маунт-Гоб-Рок», снимки с которого можно будет выгодно продать как минимум «Ежедневному пророку».

— Колдограф согласен, родственники солистки согласны, — бормотала Панси, прикрепляя к доске колдо, на которых она сидела у корней летающего дуба и блаженно жмурилась, подставляя лицо солнечным лучам. — Осталась сущая мелочь, убедить саму солистку!

За всеми этими событиями пасхальное приключение само собой если и не забылось, то отошло на второй план. Грейнджер в облике бессознательной Элли лежала в больничном крыле, изредка навещаемая Невиллом — больше из чувства долга. Гораздо чаще забегали Эрин и Элли, принося свежие зелья для облегчения болей и ещё одно, экспериментальное творение профессора Снейпа «для успокоения разума». После его принятия Грейнджер принималась нести всякую бессвязную чушь, которую Панси тщательно конспектировала. По её собственному утверждению — в поисках вдохновения.

— …над рождественским пирогом на поминках снова… полного Финнигана все святые дебоширы… сантехники с костьми, и джентри… и шерифы, и музыканты с пилами и сангвинами… и звери-мародёры, и статисты с нотой… дракона-кинамона… — тихо читала она торжественным мрачным голосом собравшимся в классе приятелям. — Все возвышались и… сияли впечатляющей… мадругальностью… жаждущие кот и маккот, и грог для всех!.. продолжится банкет до… уничижения ласок… плач хора корвингубулы о бочонке… о берглекат, не оставляй меня… здесь наедине с… этими двумя… Вот! Ну, две — это я и Элли, Элли давала ей лекарства а я записывала. А больше я ничего не поняла!

— Финниган, — предположил Невилл. — Я услышал предсказание про Финнигана и дебош.

— Финниган и дебош — это не предсказание, это констатация очевидного, — хихикнула Эрин.

— Кстати, музыкантов с пилами я помню, — просияла Лаванда. — Но не припоминаю, чтобы они были особо жизнерадостными! Хотя, по сравнению с призраками…

— Sanguine на латыни означает «кровь», — вскользь заметила Мораг.

— А при чём тут это?

— Музыканты же.

— Мораг, ты можешь говорить понятнее?

— Кровь, — Мораг положила на стол сначала левую ладонь, а затем правую. — Музыканты.

— Представь, что ты говоришь с гриффиндорцами! — начала заводиться Панси.

— Мы — гриффиндорцы! — хором подтвердили Шимус и Невилл.

— Ну, Толстый Монах ведь сказал, что они не мёртвые, но и не живые…

— Вампиры, — пришёл на помощь Терри.

— Fok! — Эрин вспомнила симпатичного и такого, ну просто невероятно милого, очаровательного Ганса и её передёрнуло. — Мораг, ты почему ничего не сказала?! Не предупредила?!

— Так это же очевидно, — пожала плечами шотландка. — Я думала, вы сами тоже сразу догадались…

— А шерифы тогда — это Киттлеры? — предположил Джастин. — Папа у Эрин детектив…

— И она сама тоже проводит расследования! — аж подпрыгнула Панси.

Мадам Пинс недовольно шикнула на слизеринку. Девочка повернулась, чтобы извиниться и встретилась глазами с Рональдом Уизли, тут же попытавшемся сделать вид, что очень занят написанием эссе на девственно-чистом листе пергамента.

— Прошу прощения, мадам Пинс!

Девочка, чуть жеманничая, захлопала глазками и мило улыбнулась. Дождавшись же, когда смотрительница библиотеки отвернётся, Панси снова повернулась к Уизли и прошипела:

— Слышишь, Шестой, уткнись в свой пергамент и просто дыши!

— Да ты!.. — вскинулся было тот, закономерно вызывая на свою голову гнев мадам Пинс.

— Так вот, — продолжила мысль Панси. — Что я хотела сказать? Если мы наловчимся понимать грейнджеровский бред, то задания профессора Трелони мы будем щёлкать, как семечки!

— Зря ты так… — почти нейтрально произнёс Невилл.

— Да бесит он меня! — взъелась Панси. — Ну вот вы вдвоём же, вообще нормальные, а этот? Я думаю, из-за таких, как Рональд Уизли, Гриффиндор у нас и не любят!

— Можно подумать, ваш Малфой лучше! — презрительно фыркнул Шимус.

Это было правдой, а потому прозвучало обидно.

— Два дурака из одной сказки, — Куинни своевременно разрядила обстановку удачной фразой первогодки Монкли.

— Угу, практически братья! — буркнул Финниган. — Им бы породниться, так все Дома мигом бы объединились, чтобы их потомки в школу и носа не совали!

— Мистер Финниган! — предостерегающе подняла палец Элли. — Как вам не стыдно угрожать Джиневре Уизли?!

Первой захихикала Мораг, за ней Невилл и Лаванда. Не дожидаясь угроз от мадам Пинс дети, зажав рты руками, выбежали из библиотеки, и расхохотались уже в коридоре.

Вдоволь отсмеявшись второкурсники разошлись. И всё же, по дороге в подземелье Элли поймала себя на мысли о том, что между ними и мальчиками с Гриффиндора сегодня возникла какая-то хоть и маленькая, но заметная и досадная помеха. Не стена, конечно, скорее межевой каменный заборчик, но всё же…

До начала мая оставалась неделя, когда на воскресном обеде директор Дамблдор объявил, что Гермиона Грейнджер пришла в себя. Всё же, хоть действие приготовленного ей самой Оборотного зелья и закончилось, столь долгое пребывание в чужом теле повлекло за собой последствия, не позволившие гриффиндорке покинуть больничное крыло сразу. О её состоянии ползли самые невероятные слухи, так что Лаванда сочла своим долгом самолично обо всём расспросить самонадеянную заучку.

К сожалению, доводы мисс Браун не произвели на мадам Помфри достаточного впечатления. Перепробовав все известные ей аргументы, Лаванда обратилась к Эрин Киттлер и Куинни Смит — откровенная маггловская литература произвела на мисс Браун известное впечатление. Собственно Куинни и предложила позвать Элли — ведь кто лучше мисс Преддек может знать последствия пребывания в её собственном теле? Что же до мисс Паркинсон, то она сама увязалась с остальными девочками. Подробные конспекты бреда Грейнджер, как она объяснила школьной медиковедьме, помогут мисс Преддек поставить самый точный диагноз из всех возможных

Сопроводив пятёрку к кровати мисс Грейнджер, мадам Помфри напомнила Элли, что с больной следует общаться очень тактично и оставила девочек. Трое пострадавших от необъявленной войны между Домами Рейвенкло и Гриффиндор парализованных и окаменевших второкурсников беспокоили её намного больше.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — поздоровалась с гриффиндоркой Эрин, несмотря на то, что время шло к ужину. — Мадам Помфри попросила нас узнать, как ты себя чувствуешь и что ощущаешь!

— Что ты видела? Тебе что-то снилось? — затараторила Лаванда. — Ты всё запомнила?

В прикрытых наполовину опущенными веками глазах гриффиндорки появился неприкрытый страх.

— Я… Я не хочу говорить об этом, — прошептала Грейнджер.

— Но это может помочь быстрее поставить тебя на ноги! Так сказала мадам Помфри!!!

Мадам Помфри такого не говорила, это Куинни убедила медиковедьму попробовать новый подход. Но Лаванда говорила с такой убеждённостью, что и сама верила собственным словам.

— Ты пропустила почти целый месяц! — добавила Панси, не обращая внимания на отразившуюся на лице Грейнджер почти физическую боль. — Так что, чем раньше ты сможешь ходить на занятия, тем больше шансов нагнать остальных! А то даже Лонгботтом сдаст экзамены лучше тебя!

— Это называется «анамез»! — поделилась медицинской терминологией Куинни.

— Тогда…

Грейнджер кое-как поднялась и села, подложив подушку под спину. Ей понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Прочувствовав момент, девочки тактично молчали.

Включая даже неугомонную Панси.

— Я… Я видела… Там были повозки, кибитки… Не помню точно, но просто в один момент я поняла, что стою посреди какой-то пустыни… наверное… Да, пустыни, только каменистой и пыльной, а не песчаной!

Панси уже собралась было съязвить, но заметила, с каким интересом слушает гриффиндорку Элли и благоразумие взяло верх над ехидством.

— И там стояли эти повозки, как у ирландских цыган, и всякие тенты, и палатки, и навесы. И люди там ходили, их было мало, но они точно там были. Просто молчали и не смотрели на меня. А палатки и телеги… Они образовывали как бы лабиринт! И я пошла в один проход, там как бы стены получались из брезента, такого грязно-синего, но не как джинсы, а светлее и… глубже, что ли? А потом я заметила в этих брезентовых стенах дверь, и стало ясно, что мне просто обязательно зайти в неё! А внутри… Нет, там тоже была комната как будто, только без пола и потолка, и была куча старых сундуков таких, под цветастыми пледами со старой бахромой… и комод, и тумбочки… Мне нужно было что-то найти, и я стала всё открывать, и нашла, по-моему… Потом там был проход, которого сначала не было, и новая дверь, и ещё одна комната, а в ящиках и сундучках лежали разные камни и мелочь всякая, ну, полный мусор! И мне нужно было, тут я точно помню, нужно было найти восемь красных камней, чтобы сложить их на столе! А ещё там был будильник, только он шёл в обратную сторону…

Эрин заметила, что монолог даётся Грейнджер с большим трудом. С абсолютно нейтральным выражением лица протянув стакан с водой, слизеринка даже помогла ученице давно и прочно враждебного Дома держать посуду, пока та жадно пила.

— Восемь красных. Оставалось восемь красных, это было условие. Но там было только шесть красных камней, а время заканчивалось. Тогда я добавила две красных этикетки, которые нашла в тумбочке. И задача завершилась! Я прошла в сад, там был вечер, самое начало заката, и розовые снизу облака отражались в окнах главного корпуса!

— Какого корпуса? — удивилась Лаванда.

— Кирпичного, трёхэтажного. Это был колледж, понимаете? Классы, библиотеки… Я вошла внутрь и мне так нужно было его найти! Я везде ходила!!! Обязательно нужно было его найти, иначе всё, вообще всё зря!!!

— Кого «его»? — заинтересовалась Панси, но вопрос пропал втуне.

— Это была главная задача! Найти ответ на самый важный, на единственный вопрос. Я услышала имя, Ричард Саль, он знал, он вообще всё знает! Но его нигде не было, я обошла все-все комнаты и классы. Я пришла к ректору, но меня не пускали! Пыталась решить самостоятельно, условия казались такими очевидными, но в ответах получалась сплошная ерунда…

— Может быть, это была не задача, а что-то вроде загадки? — осторожно поинтересовалась Элли.

С тех пор как Грейнджер очнулась это были первые обращённые к ней слова ирландки.

— Нет!!! — то ли провыла, то ли простонала Грейнджер. — Причина не в этом! Ведь на самом деле задачи не имеют решения — мы сами его создаём. Ричард Саль, Ричард Саль…

— Она сошла с ума? — обеспокоенно спросила Панси с какой-то затаённой надеждой.

— И… когда я поняла про задачи… и сказала это…

Грейнджер неловко повернулась и уткнулась лицом в подушку. Сквозь приглушённые рыдания произносимые ей слова можно было разобрать лишь с большим трудом.

— Открылась дверь ректора! Я видела! И я должна была зайти туда! Я заслужила, я так старалась!!! Но всё закончилось!!! Почему?!

— Она точно не сошла с ума? — Панси была неумолима.

В глазах Грейнджер плескался уже самый настоящий ужас.

— Нет, — подумав, вздохнула Элли. — Но она действительно… э-э-э… была там. В Нусе. И даже пыталась там действовать… воспринимать и… э-э-э… трактовать. Осознавать.

— Что такое этот твой Нус?

Рыдания гриффиндорки стали тише.

— Э-э-э… — Элли покрутила раскрытой ладонью над головой. — Это очень сложно объяснить. Например, в «De Trinitate Dei» Святого Августина Нус описан как «область познания разумной души».

Она криво улыбнулась.

— Вечно-самоподвижная соотнесенность бытия. Действующая причина существования.

— Э-э-э… — хором протянули остальные дети.

Объяснения Элли звучали ничуть не лучше предшествующего бреда про не имеющие решения задачи.

— Проще говоря, воображаемое место, откуда берутся пророчества. Для Грейнджер оно, как я поняла, выглядело как маггловский колледж.

— Погоди, то есть весь тот бред, что она несла — это пророчества? Настоящие?!

— Абсолютно верно. Но их лучше даже и не пытаться понять, мисс Грейнджер наверняка пропустила даже не образы, а целые их связки. Выстроить правильную причинность очень сложно, особенно если заменять… э-э-э… камни на этикетки.

— Да при чём тут этот бред с камнями и этикетками-то?

— Пророчества, — очень тихо и будто бы даже осторожно пояснила Элли, — это не слова. Это даже не образ, это… как океан, а у тебя в руках всего лишь чашка, чтобы показать другим, что он такое. Океан в чашке не поместится никогда, а значит нужно отобрать те его части, по которым потом можно получить представление целиком. Мисс Грейнджер нужно было отобрать те самые восемь красных камней — конечно же это были никакие не камни, а части откровения — но она не смогла уловить их все и заменила две на что-то примерно их напоминающее.

— Этикетка что, так похожа на камень? — не поверила Панси.

— Судя по выбору мисс Грейнджер, цвет — ну, то, что она воспринимала как цвет — оказался важнее материала. Ведь в том, что, так сказать изрекали её уста, отсутствовали и камни, и этикетки!

— А что я сказала? — тихо прошептала обсуждаемая мисс Грейнджер.

— Последним? Что Невилл Лонгботтом — это дочь Снейпа, — тут же поделилась сокровенным Панси Паркинсон, приковывая всеобщее внимание. — Чего? Это её собственные слова! Обещание никому не рассказывать к самой Грейнджер относиться не должно!

Девочки снова повернулись к самой Грейнджер, которая, бессмысленно уставившись на никелированную шишечку кроватной спинки, вертела рукой верхнюю пуговицу спальной рубашки. Спустя некоторое время, осознав, что разговоры прекратились, она обратила внимание на девочек и, поняв, что стала центром внимания, густо покраснела и закрыла лицо руками.

Вздохнула гриффиндорка при этом так тяжело, что у Эрин кольнуло сердце.

— Давайте опустим завесу милосердия над окончанием этой беседы, — предложила Куинни и подруги, более не сговариваясь, поднялись и гуськом покинули владения мадам Помфри.

Тем не менее, важные новости следовало немедленно обсудить, причём там, где никто посторонний не мог бы подслушать девочек. Совсем никто — включая профессоров и директора — так что Пристройка, несмотря на то, что была самым очевидным вариантом, отпадала сразу. Вспомнив про слизеринскую «Коллегию» Эрин предложила собраться в спальне и, как ни странно, её поддержали не только слизеринки, но и Лаванда. Возможно, блондинке просто не терпелось приобщиться к новым слухам.

Даже не пытаясь скрыть от Панси, Куинни и Элли расположение нужного бочонка и секретный стук, хаффлпаффки провели подруг в Общую гостиную и под пристальными, пусть и не враждебными, взглядами старшекурсников сопроводили в свою комнату.

Лоскутные одеяла, вышитые подушки, пуфики и плетёные сундуки, вопреки опасениям, не произвели на гостей плохого впечатления. Куинни с плохо скрываемым восторгом потрогала свисающие с потолочных плафонов вьюнки, а Панси, не долго думая, с размаху прыгнула спиной на чью-то кровать — это оказалась кровать Мораг — и раскинув руки, во всеуслышание заявила, что ей комнаты барсуков пришлись по душе.

Лаванда заперла дверь Коллопортусом, причём фамильяр Элли остался снаружи. Его чутьё и слух позволяли выследить не только школьного эльфа, но даже и невидимку с чарами тишины на ботинках — в этом девочки убедились сразу же, как Поттер передал Куинни свою мантию. Шарожопу, в свою очередь, было поручено выискивать любых злонамеренных и любопытствующих существ в самой спальне, на случай, если они каким-то образом успели прокрасться внутрь заранее.

— Кстати, это ничего, что я здесь лежу? — спохватилась Панси, вскакивая на ноги.

— Думаю, ничего страшного, — успокоила её Эрин. — Если хочешь, можешь поваляться на моей, вон та кровать…

Долго уговаривать её не пришлось. Элли, тоже присевшая на краешке, отметила, что в отличие от довольно жёстких и, вероятно, весьма полезных для осанки матрасов в слизеринских спальнях, барсукам полагались мягкие воздушные перины.

— Дословно это, как утверждает Элли, пророчество звучит так: «Невилл Лонгботтом дочь Снейпа», — поведала потолку раскинувшаяся на покрывале Панси. — Или, поскольку Грейнджер постоянно пыхтела, когда была обращена в Элли — «Невилл, пауза, Лонгботтом, пауза, дочь Снейпа»[91]. И я могу поклясться, что «дочь Снейпа» она произнесла на одном дыхании.

— А ты уверена, что это было именно слово «дочь»?

— А что ещё? «Бестолочь»? «Сволочь»? «Толочь»? Я думала, но ничего другого по смыслу не подходит. И по-прежнему считаю, что это пустая, ничего не значащая белиберда!

— А что, если Грейнджер именно в этом была точна? — Лаванда обожала рассуждать вслух. — Что если в ту роковую ночь Пожиратели убили настоящего Невилла, а мадам Лонгботтом ради сохранения рода подменила мёртвого внука девочкой-сиротой?

— Камни и этикетки, — напомнила Эрин.

— А если этикетки относятся к Снейпу? Например, на самом деле речь шла о предыдущем профессоре зельеварения и главе Слизерина? Гораций Слагхорн подпадает под оба определения, и, как говорила моя мама, он любил собирать вокруг себя симпатичных старшекурсниц… Тогда Лонгботтом — тайная дочь профессора Слагхорна, всё сходится!!!

— Да не дочь он! — фыркнула Панси, слезая с кровати. — Невилл второй год живёт в одной комнате с Шимусом, Дином и ещё парочкой каких-то дебилов!

— Ты думаешь, они бы заметили? — усомнилась Лаванда. — Можно подумать, мальчишки у себя в комнате голышом бегают!.. Пологи на кроватях зачарованы, а в туалете и душе можно подобрать момент, когда все спят или ушли куда-нибудь. Было бы желание…

— Не дочь! — упрямо повторила слизеринка.

— Да тебе-то откуда знать?

Панси начала стремительно краснеть.

— Ты подсматривала за Лонгботтомом? — глаза Лаванды расширились, то ли от возмущения, то ли от восторга. — В душе?!

— Конечно нет, что за идиотское предположение!!! — Панси, сжав кулаки, даже топнула ногой. — Да меня бы сразу же поймали!!! Все знают, что душевые и ванные зачарованы самими Основателями, как и туалеты! Следящие мозаики на каждом шагу… А за такое и выгнать могут, между прочим!

— Ну да-а-а… — чуть разочарованно протянула Лаванда. — Я просто подумала, вдруг ты… А как тогда?

Панси машинально начала ковырять пол носком туфли.

— На нашей валентиновской вечеринке… Ну, когда он ко мне прижимался там, сзади, когда Седьмая Уизли зашла…

— Это когда Инглби с Грант свет убрали?

— Ну да… В общем, точно не дочь!

— То есть, — лицо Лаванды расплылось в широкой ухмылке, — Лонгботтом прижимался к тебе настолько плотно? Хе-хе…

— Мисс Браун! — красная как гриффиндорский штандарт Панси ткнула пальцем в стоящую по другую сторону кровати хаффлпаффку. — Если к вам в школьных лабораториях не прижимаются мальчики, то это не значит, что в Хогвартсе нет лабораторий!

Лаванда несколько секунд ошарашено смотрела на Панси, после чего вдруг расхохоталась, показав слизеринке большой палец. Спустя ещё одну секунду в хохоте зашлись и остальные девочки.

Экзамены приближались с неумолимостью учуявшего тухлятину горного тролля и конец мая, как внезапно осознали ученики Школы Чародейства и Волшебства, наступил вдруг. Хаффлпафф, несмотря на упорную борьбу, ожидаемо уступил Слизерину двести очков, выводя команду Флинта на первое место в борьбе за ежегодный кубок. Впрочем, на втором месте по-прежнему находился отстающий всего на четыре квоффла Рейвенкло, чью финальную игру с Гриффиндором с нетерпением ожидала вся школа.

Элли Преддек была одной из немногих, кто не поддавался охватившей школу букмекерской лихорадке. Впрочем, поскольку слухи о провидческих способностях наследницы рода Преддек уже почти год гуляли по Хогвартсу, особо ушлые ученики пытались угадать результат игры по ставкам её подруг, в первую очередь Панси, Куинни и Эрин. Девочек это жутко веселило, поэтому на втором курсе они развлекались мелкими ставками на всё подряд, причём ставили на прямо противоположные результаты. На изредка звучавшие тихие вопросы о причинах подобной невезучести её подруг — и о исключительно теоретических возможностях заранее узнать результаты — мисс Преддек лишь оскорблённо констатировала, что её внутреннее око не зрит по приказу.

Таким образом к концу мая близнецы Уизли и Фарли стали богаче примерно на восемь галлеонов, а девочки, соответственно, беднее. Финальную ставку, которая должна была кратно отбить предшествующие «маскировочные» вложения и на которую скинулись Дафна, Лаванда и Салли-Энн, через хаффлпаффок было тайно поручено сделать первачку Колину Криви.

К удивлению Куинни, результат, на который они ставили, был не предсказан, а рассчитан Дафной по каким-то хитроумным формулам. Своё невмешательство Элли объясняла не совсем понятной цитатой про то, что из двух спорящих всегда один — дурак, а другой — подлец. Дурой она от рождения не была, а слыть подлецом — не хочет.

Хотя нельзя было и сказать, что мисс Преддек игнорировала финансовые проблемы однокурсниц. Идею, без которой расчёты мисс Гринграсс не значили бы ровным счётом ничего, подала именно она. И убедила Маркуса Флинта — тоже.

— Можете считать это знаком примирения, — мило улыбнулась она мрачному как ущелья предзакатного Хайленда Оливеру Вуду. — Платой за тот проигрыш Хаффлпаффу, который был вызван чрезмерной реакцией моих друзей на инцидент с котлом мистера Гойла.

— О, какое бескорыстие! — язвительно возразила Алисия Спиннет. — Наверняка даже без тени задней мысли…

— Я просто не верю, что вы сможете закончить игру с преимуществом в триста тридцать очков, — парировала второкурсница. — А без этого первое место останется за нами.

— Я тоже сомневаюсь в такой удаче, — медленно, взвешивая каждое слово, согласился капитан гриффиндорской команды. — Но тогда в чём польза для нас?

— В победе, — по-прежнему улыбаясь, Элли указала на запасные «Нимбусы» Маркуса. — У вас, мистер Вуд, за два года пока только одна победа. И то, как считают многие, просто случайная, поскольку превосходство Слизерина тогда было несомненным. Появись снитч на поле парой минут позже…

— Но он появился тогда, когда появился! И мы выиграли!

Элли проигнорировала шипящую сквозь зубы Анджелину Джонсон.

— А вот две победы из трёх игр в нынешнем составе будут смотреться совсем иначе. Полагаю для вас, мистер Вуд, как и для остальных игроков, кто мечтает о профессиональной карьере, это важно…

На лицах капитана и всех трёх охотниц отразилась тяжёлая внутренняя борьба между своеобразным гриффиндорским пониманием чести и естественным желанием победить.

— А самое забавное то, что в этом случае завтра даже мистеру Малфою придётся праздновать победу Гриффиндора, — добавила Элли, изо всех сил стараясь не засмеяться.

Для Маркуса Флинта решающим оказался именно последний аргумент.

В пятницу второкурсникам предстояло приготовить зелье от урчания в животе — последний новый рецепт в учебном году. Его коварство заключалось в том, что стоило лишь немного передержать зелье на огне на пятом шаге, как внешне ничем не отличающаяся от правильно приготовленной жидкость приводила к неприятному побочному эффекту. На вопрос о том, к какому именно, профессор Снейп лишь скупо ухмыльнулся и настоятельно посоветовал не выяснять это на практике.

Перед тем, как попробовавшие приготовленные зелья ученики Хаффлпаффа и Рейвенкло на удивление быстро покинули класс, зельевар успел лишь предупредить, что начиная с понедельника он ожидает ото всех усиленной подготовки к экзамену. Впрочем, заметив, как Джастин тревожно прислушивается к своим ощущениям, ощупывая живот, профессор Снейп заметил, что побочный эффект от ошибки не связан ни с желудком, ни с кишечником, ни с другими сходными органами, так что мистер Финч-Флетчли может спокойно идти в Пристройку не опасаясь конфуза.

— Я вообще не уверен, что побочный эффект существует, — поделился тот своими подозрениями с встретившимся по дороге Теодором Ноттом.

С этими словами они и вошли в лабораторию.

— Привет! Вы о чём? — спросил уже сидевший там Шимус.

Кроме него в Пристройке уже успели собраться троица слизеринок и Невилл.

— Побочный эффект от зелья от урчания в животе!

— О… — вздохнул Невилл. — Он существует.

— Нев точно знает, — радостно закивала Панси. — Они с Ранкорн как раз передержали котёл!

Невилл смутился и покраснел.

— Вы, главное, не пытайтесь ничего трансфигурировать ближайшую пару дней…

— А что тогда будет? — оживилась Куинни.

— Запах сыра, — снова вздохнул Невилл. — Только и исключительно сыра.

— Какого именно?!

— Нам не удалось пока понять закономерность…

Беседу прервал стук распахнувшейся двери.

— У нас… новое… происшествие, — вместо приветствия выпалил запыхавшийся Терри Бут.

— Какое? — разом подобрались Панси и Куинни.

После непонятно кем наложенного в прошлые выходные парализующего проклятья на Стефана Корнфута о том, что происходит между Гриффиндором и Рейвенкло начали гулять самые безумные слухи. Но проклятья и конфликты между учениками разных Домов были пусть и не частыми, но вполне привычными событиями, из-за которых обычно спокойный и рассудительный мистер Бут не стал бы так нервничать.

— Лавгуд пропала. Со вчерашнего вечера её никто не видел.

— Лавгуд — это такая вечно растрёпанная с идиотским взглядом первокурсница? Как раз от неё такого можно было бы ожидать!

— Вот поэтому профессор Флитвик и не спохватился сразу, — вздохнул Терри. — Но с утра она не пришла на завтрак, а потом пропустила обед, и тогда декан попробовал найти её чарами поиска.

— Полагаю, безрезультатно? — напряглась Элли.

— Именно! Да, Эрин и Лаванда сейчас помогают старшим курсам её искать, их как раз Флитвик гонял по иллюзиям на тренировочной площадке…

— Во сколько её видели последний раз?!

— Девочки говорят, что она зачем-то пошла в душ когда ещё семи не было. А при чём…

— Я знаю про два помещения в Хогвартсе, которые, согласно легендам, полностью защищены от поисковых чар, — вздохнула слизеринка. — Если не считать туалетов, ванных комнат и покоев глав Домов.

— Да, их наверняка обыскали в первую очередь, — закивала Панси.

— Выручай-комната? — наполовину утвердительно спросил рейвенкловец. — Нам профессор Флитвик про неё рассказывал.

— Выручай-комната, — кивнула Элли. — Первое помещение. О котором, я полностью уверена, знают и директор, и все деканы. В котором, естественно, мисс Лавгуд бы уже нашли. Но ещё есть и второе…

Сложив руки в молитвенном жесте и прислонив их к губам, она, чуть помедлив, продолжила:

— Тайная комната Салазара Слизерина.

— Которая, по словам того поттеровского эльфа, была открыта кем-то в этом году! — подскочила Панси.

— Какого эльфа? — удивился Терри. — И вообще, это же миф!

— Это не миф, — возразила Элли. — Но мы с Эрин начали искать вход в неё ещё перед Рождеством, и за полгода не продвинулись ни на шаг!

Она оглядела друзей почему-то виноватым взглядом.

— Хотя почти уверена, что мисс Лавгуд сейчас именно там.

Панси внимательно и предельно серьёзно посмотрела на подругу.

— Пророчество?

Элли кивнула.

— Дождись рассвета, чтобы принести в жертву?!

— В половину пятого, — сжав зубы пробормотала Элли. — До восхода солнца осталось около десяти с половиной часов. И я не знаю, что делать… Никому не известно, где находится Тайная комната.

— А вы спрашивали у декана? — неожиданно подал голос Шимус.

— Нет конечно! Ты что, думаешь, что он может знать?

Шимус пожал плечами.

— А кому как не главе Дома Слизерин знать этот секрет? Ведь первым деканом был сам Салазар Слизерин — наверняка знания о местоположении Тайной комнаты передаётся от декана декану уже тысячу лет!

— Шимус прав, — кивнула Панси. — Мне тоже кажется, что это единственный возможный вариант!

— Других у нас всё равно нет, — согласилась Куинни.

— Вот только если профессор Снейп и знает её местоположение, то вряд ли он расскажет об этом всем нам, — негромко заметил Теодор. — В конце концов, это тайна Салазара.

— Тогда мы пойдём вчетвером, — хмыкнула Панси. — В чём проблема-то? Тем более, мы сможем упирать на то, что ты…

— Я не пойду! — резко оборвал её Теодор. Внешне он по-прежнему оставался спокоен, но Элли почувствовала сильное раздражение слизеринца.

— Мы скажем, что раз уж я владею парселтангом, то кому как не мне быть Наследнице Слизерина, — кротко улыбнулась Элли.

Теодор глубоко вздохнул и медленно моргнул ей. Элли сочла это знаком признательности.

Профессор Снейп предавался лени. Откровенно говоря, он и сам не мог понять почему, но воспоминания о его увенчавшейся успехом маленькой мести за украшенные стразами весы на день Святого Валентина двухлетней давности до сих пор приводили главу Слизерина в полный восторг. Безусловно, приготовить Зелье Удачи может далеко не каждый, да и само по себе оно не дало бы Северусу Снейпу возможности победить в соревновании стрелков. Глазомер, выдержка, расчётливость и несколько месяцев упорных тренировок сделали из профессора неплохого стрелка, так что Феликс Фелицис лишь добавил необходимую толику везения, чтобы сбить тарелку пулей, а не дробью, но всё же…

Последний месяц Северус Снейп часто чувствовал себя так, будто вернулся в детство, в последнее лето перед Хогвартсом.

Зельевар скинул мантию, оставшись в рубашке, жилетке и брюках. Повинуясь жестам палочки, более приличествующим дирижёру, нежели суровому главе Дома, хрустальный бокал наполнился льдом и огневиски (тройной дистилляции!), а на патефон легла пластинка — маггловская, купленная перед пятым курсом…

Vendetta… Vendetta…

Est une belle tradition,

Un larcin comme un lien

Entre les générations…[92]

Зельевар подхватил бокал огневиски и закружил с ним по кабинету, негромко, но с чувством, подпевая неторопливым средиземноморским мотивам Франсуа де Рубэ:

Vendetta… Vendetta…

Est un plat qui se mange froid.

Que l'on prépare pour l'honneur

Et consume avec passion…[93]

Лёгкий хмель приятно кружил голову, а настроение было таким чудесным, что профессору Снейпу понадобилось несколько секунд чтобы сопоставить щелчок дверного замка с возможностью чьего-то визита — и ещё пару, чтобы жестом палочки остановить патефон. В глубине души декан понадеялся, что гость — гости — не владеют французским в достаточной степени или, по меньшей мере, сделают вид. Впрочем широко раскрытые глаза мисс Паркинсон недвусмысленно указывали на то, что та прекрасно поняла строчку «Tuer peut paraître facile, mais il faut calculer son coup…» — «Убийство может показаться лёгким делом, но нужно точно рассчитать удар…».

Маггловоспитанная мисс Смит, скорее всего, была поражена лишь зрелищем танцующего главы своего Дома. Что же до мисс Преддек, то она всеми силами старалась показать, что ничего странного или забавного не происходит.

Настроение профессора Снейпа сразу же ухудшилось.

— Добрый вечер, декан Снейп, — поприветствовала его Элли книксеном — достаточно неторопливым, чтобы приветствовать и министра. — Я хотела бы обратиться к вам с небольшой просьбой — если, разумеется вы не против…

Взгляд Панси Паркинсон тем временем остановился и намертво прилип к ружью Лютика, ставшем с недавних пор предметом особой гордости главы Слизерина. И зависти некоторых учеников иных Домов, если на то пошло.

— Мисс Преддек, — вздохнул профессор. — Если вы собираетесь просить за свою подругу о продолжении уроков стрельбы, то даже не надейтесь, что…

— Профессор Снейп, у меня только один вопрос, — перебила его Элли. — Вы что-нибудь знаете о Тайной комнате Салазара Слизерина?

Зельевар смерил девочек недоумённым взглядом. Элли Преддек, разумеется, находилась у него на привилегированном положении, хотя вслух этот факт никто не озвучивал — связь профессора Снейпа с её семьёй на Слизерине была секретом Полишинеля. Но никогда ещё корнуолльская ирландка не позволяла себе перебивать декана. Тем более в присутствии свидетелей.

— Я понятия не имею, где она находится, если вы об этом…

— Нет-нет, просто ходят слухи, что её уже открывали!

— Ну да. Около полувека назад, если верить школьным легендам. Насколько мне известно, именно тогда умерла ваша приятельница, Миртл Уоррен.

Слизеринки переглянулись.

— Куинни, помнишь, на зимних каникулах ты призналась, что полная дура? — неожиданно спросила Панси.

Мисс Смит озадаченно кивнула.

— Поздравляю — ты не одинока!

— Бегом! — закричала Элли, срываясь с места в направлении двери. — МИРТЛ!!!