Контрактор. Книга 4

Глава 18

Церемония проходила неспешно. Один за другим на трибуну выходили люди и выражали соболезнования относительно ухода Вячеслава Добронравова. И в какой-то момент я и сам ощутил почти забытое чувство, осознание того, что я остался единственным из своей семьи. Да, вокруг хватало прямых наших потомков, пусть и очень-очень дальних, но это все не то. Когда я встретил Славу, то ощутил искреннюю радость, а теперь не стало и его.

Государь задерживаться не стал. Произнес речь, переговорил с новым патриархом рода и ещё парой гостей, после чего вместе со всей своей свитой направился в сторону выхода. Арай при этом сообщил, что очень многие тут ощутили из-за этого досаду. Скорее всего, огорчились из-за того, что не смогли поговорить с правителем. Как я понимаю, это настоящая честь — иметь с ним беседу, даже для столичных аристократов, и большая часть гостей ею была обделена. Великие князья ещё, может, могут записаться на аудиенцию, но вот остальные властью не вышли.

Ближе к концу прощания ко мне подошла Лариса Коржакова, второй секретарь и одна из людей, что отвечали за всё это, поинтересовалась, буду ли я тоже выходить и что-нибудь говорить. Я ответил отказом по целому ряду причин, начиная с того, что семейство Добронравовых, несмотря на очень говорящую фамилию, мне, мягко говоря, не рады, заканчивая тем, что не знал, что сказать. Кроме, наверное: «Жаль, что я не вернулся чуть раньше, хотя бы на год или два».

Лариса, услышав отказ, выдохнула с некоторым облегчением. Лично она ко мне никакой антипатии не испытывала, скорее даже наоборот, после моей первой встречи с Ланой явно испытывала ко мне симпатию. Скорее всего, в данной ситуации она была заложницей ситуации, когда семья явно против моего присутствия.

Она удалилась, а мы с Араем вновь остались вдвоем, правда ненадолго. Ближе к концу церемонии к нам то и дело кто-то подходил, пытаясь завести беседу. Я, впрочем, говорить был не в настроении и довольно сухо с ними общался, отбивая желание продолжать разговор. Причина проста — на самом деле они пришли не по собственной воле, их присылали те, кто повлиятельнее, с целью выяснить, почему я тут. Добронравовы открыто не афишировали, что я указан в завещании, и незнание Мирославы лишь подтверждает это. Скорее всего, лишь самый близкий родственный круг знает, остальные же гадали, с какого перепугу позвали этого опального графа Котова.

Когда речи закончились, и народ стал готовиться к окончанию церемонии, ко мне подошел какой-то молодой дворянин. Напомаженный, в дорогом костюме, с золотом, выставленным на показ. Вначале он пытался колко язвить относительно меня, но видя, что это не работает, стал просто откровенно наезжать. Арай говорил, что его тоже кто-то послал, и главная его цель — вывести меня на конфликт.

Я при виде этого просто стоял с каменным лицом и никак не реагировал. Даже не отвечал, всем своим видом показывая, что мне просто скучно. Парня это, кажется, завело ещё сильнее, он покраснел, продолжал открыто сыпать оскорблениями и угрозами из серии «да знаешь, кто я», «знаешь, что я могу» и все в таком духе. Он даже не понимал, что выглядит жалко.

В какой-то момент к нему подошла женщина, что-то шепнула на ухо, и тот стал немного успокаиваться. Я проследил за тем, куда та бросила взгляд, и оказалось, что это был патриарх рода Добронравовых. Получается, что это он подослал этого типа. Зачем? Хороший вопрос. Возможно, чтобы спровадить меня до зачитки завещания, и имел на это веские причины. Как минимум, основная часть церемонии уже закончена, гости скоро начнут расходиться, самое время устроить ссору.

Увы, я на такую примитивную уловку не куплюсь.

Арай даже предлагал лопнуть дворянчику пару сосудов в голове, чтоб утихомирить, но я запретил. Зверек расстроился, ему это казалось очень веселой игрой.

Когда гости стали расходиться, меня вновь нашла Лариса и провела в главный дом, где я бы мог дождаться возвращения патриарха и, собственно, зачитки завещания. Разместили меня в одной из гостевых, но как я понял, совсем не в той части этого гигантского дворца, где в обычное время обитают его постояльцы. Это было место, куда обычно отводили маловажных гостей. Никто мне об этом, разумеется, не говорил, но Арай, идущий рядом, отлично считывал слуг.

И под маловажными имелись в виду гости, которым Добронравовы особо не рады. Слуги относились к этому месту как к эдакому месту ожидания, где гости могли просидеть полдня и уходили ни с чем.

Неприятно, что сказать, но я пока решил не принимать это близко к сердцу. Если бы они не собирались вообще меня звать на зачитку завещания, то придумали бы что-нибудь. Сказали бы, что её перенесли, или не приглашали вовсе. Таким образом они, скорее всего, просто хотели показать свое отношение. «Ты тут нежеланный гость, так что знай свое место».

Мелочно, но мне по большому счету плевать. Я тут лишь из-за Славы.

Прождать мне пришлось часа три, хотя прошли эти часы довольно неплохо, и я ухитрился пофлиртовать сразу с несколькими миленькими служанками. Тут неподалеку крыло для слуг, так что кто-нибудь регулярно появлялся.

И вот, наконец, пришла Лариса и попросила следовать за мной. Пройтись пришлось знатно, в другое крыло, и я в очередной раз убедился, что не понимаю, зачем нужно такое поместье. Его содержание обходится в миллионы рублей ежегодно, и слуг тут должно быть по меньшей мере под сотню.

Двери распахнулись, и я оказался в кабинете Славы, в котором он принимал меня в прошлый раз. Там уже собралось человек двадцать, включая Лану, но почти все из них были крайне враждебны ко мне.

— Это что, шутка? Что он тут забыл? — вспылил какой-то молодой паренек лет восемнадцати.

— Спокойнее, сын, так надо, — утихомирил его патриарх, положив руку на плечо.

Наконец за стол покойного сел бородатый старичок в костюме, достал стопку бумаг и окинул нас всех внимательным взглядом.

— Что ж… Вроде все собрались. Сейчас я собираюсь зачитать вам последнюю волю великого князя московского Вячеслава Петровича Добронравова, — тихо произнес он. — Незадолго до своего ухода Вячеслав Петрович связался со мной, чтобы внести правки, и я сразу могу заверить, что он отдавал себе отчет в том, что делал. Приступим… 'Я, Вячеслав Петрович Добронравов, находясь в ясном уме и памяти, завещаю своему дорогому другу Дмитрию Аркадьевичу свой автомобиль 'Разящий-семь-семь…

Читал старичок медленно, четко, выговаривая каждое слово, но пока что все сказанное меня интересовало мало. Он перечислял, кому и что из своего имущества оставляет покойный, а список был большой: машины, поместья, акции. Кто-то при упоминании всего этого даже просиял. Впрочем, удивило меня другое.

— Свое родовое поместье в Москве я оставляю Лане Витальевне. Пусть это место всегда будет твоим домом, и чтобы ты вспоминала все те истории, которые я так любил тебе рассказывать.

Девушка, сидящая на диване, расплакалась, а вот её старшая сестра, жена патриарха, кажется, была оскорблена подобным решением. Полагаю, по её мнению поместье должен был получить новый патриарх рода, а не Лана. Сам же Семен Вячеславович остался спокойным, но это было показным. Арай говорил, что многие тут очень сильно нервничают, и я пока никак не мог взять в толк, почему.

— Своему старшему праправнуку, Семёну, я завещаю пять акций «Царь-Теха», семь акций «Империаля», четыре акции «СтройПрома». Думаю, тебе этого хватит, чтобы реализовать свои амбиции. Ну и наконец… Андрей, мой брат…

На этом моменте среди слушателей возникло оживление. Краем уха я слышал: «Что? И всё? Что за чушь!»

— У нас было слишком мало времени, и тем не менее, долго думая, я решил все остальное оставить именно тебе.

— НЕТ! — воскликнула княгиня. — Быть не может!

— Что за бред⁈

— ТИХО! — удивительно громко сказал старик-поверенный. — Я не закончил. Я оставляю все оставшиеся акции компаний, банковские счета, и все остальное, что не было перечислено выше, но принадлежало мне. В том числе и титул великого князя московского. Поступай со всем этим, как сочтешь нужным. Полагаю, что у моего семейства в данный момент целая куча вопросов, почему я так поступил. Семён, скорее всего, скрипит зубами, ведь он патриарх рода и должен был получить все это, но я надеюсь, что он переступит это и примет мое решение. Я сделал это в какой-то мере и для него. Несмотря на то, что я очень тебя люблю, Семён, тебе не хватает решимости, чтобы вести эту семью. В тебе нет искры и порой решимости делать то, что нужно. Поэтому я и хочу, чтобы Андрей стал новым патриархом и возглавил род. Андрей, я помню, что ты говорил в прошлый раз, но вместе с этим я понимаю, насколько тяжело тебе без семьи. И я хочу, чтобы Добронравовы в итоге стали твоей семьей. Понимаю, что не всех устроит такое мое решение, но такова моя последняя воля.

Поверенный замолчал, провел рукой по бороде, и произнес:

— Это всё.

Тогда присутствующие взорвались негодованием, обвинениями в мошенничестве, кричали, что будут жаловаться самому императору. Больше всех, разумеется, кричала княгиня, а вот сам великий князь, патриарх рода, который лишился большей части власти и титулов, просто сел рядом с Ланой с потерянным видом.

Что же до меня, то даже не знаю… Теперь я великий князь московский, а это делает меня одним из самых влиятельных людей в империи, а вместе с этим чуть ли не владельцем целого города.

— Отец, это все какой-то обман! — кричал Пётр, старший сын Семёна Добронравова, как только они вошли в его кабинет.

— Точно. Это все Котов! Понятия не имею, каким образом он сумел одурачить старика, но это точно какой-то обман, — причитала супруга. — Мы пожалуемся государю!

— Верно!

— Этот Котов — жулик, мы же все видели те видео. Он убийца и преступник. Такой человек просто не может быть главой Добронравовых!

Семён же пока сохранял молчание. Он прошел до своего кресла, тяжело опустился в него и отрешенным взглядом уставился в стену.

— Дорогой? — супруга только сейчас заметила неладное.

— Почему? — внезапно спросил он.

— Что почему?

— Почему он так поступил? Я же… Я же хорошо справлялся. Я же был достойным главой все эти годы. Он сам меня хвалил, говорил, что гордится. Так почему он не счел меня достойным преемником?..

— Ох, Сёма, ну ты что, я же говорю, это все этот негодяй Котов. Он решил разрушить и разграбить наш род! Ты же слышал? Он его в завещании братом назвал! БРАТОМ! Самый старый одаренный в мире, которому не одна сотня лет, а этот Котов моложе тебя. Он мошенник, запудрил бедному старику голову и обманул. И ладно бы выпросил лишь пару крупных акций, можно было бы закрыть глаза, но титул великого князя московского⁈ Он твой по праву, слышишь! Твой! Все знали, что однажды именно ты его получишь!

Жена взяла лицо мужа в ладони и повернула к себе, заглядывая ему в глаза.

— Мы не позволим отнять у нас то, что принадлежит нам по праву. Слышишь⁈

— Да… Да! Мы не позволим.