Контрабандисты во времени

Глава 12. Не расслобляться!

Сквозь цветной витраж, из дорогого венецианского стекла в церковь проникал первый солнечный свет раннего утра, расцвечивая внутреннее пространство бликами красного, синего, желтого, зеленого цветов. Но даже ему оказалось не под силу разогнать застывший полумрак и стылую прохладу, каменной кладки стен, тесаных каменных плит пола. В его первых теплых лучах медленно, словно медузы в морской воде, поднимались пылинки. Отсвечивали маленькими вспышками и уплывали дальше в глубину темного церковного пространства.

У алтаря, под большим деревянным распятием, тихо и монотонно бубнил себе под нос молитвы на латыни священник, готовясь к заутренней службе. Прихожане еще только подтягивались, поэтому Демьян, лениво поеживаясь от прохлады, сидел на скамье один, благостно смежив глаза. На лице беспричинная улыбка – признак душевного спокойствия и ожидания приятных переживаний.

За спиной, с правой стороны, раздался осторожный звук, похожий на шуршание шелковой ткани. Женщина с покрытым белой вуалью лицом тихо присела за ним. Демьян, чувствуя, как от сладострастного озноба по спине побежали мурашки, выпрямился и искоса аккуратно посмотрел по сторонам.

– Monsieur, я одна. Служанка задержалась у входа. Господь не оставил нашу любовь, к нашему счастью, он послал на помощь нам монаха из их деревни, я позволила ей поговорить с ним. Он защитил нас от лишних глаз и ушей… – тихое шептание девушки лишило Демьяна возможности дышать, как лишает любого другого влюбленного человека, – Mon seigneur, я так ждала нашей краткой встречи. В предчувствии мое сердце теплилось надеждой, что я увижу вас сегодня, здесь, чтобы отдать это. Поэтому вот…

Демьян почувствовал легкое прикосновение к локтю.

– Письмо, которое я написала для вас, мon seigneur, там все мои чувства к вам.

Демьян изловчился, вывернув назад руку, так чтобы не привлекать внимания, взял небольшое письмо, при этом благодарно, больше чем позволяют приличия, коснулся нежной кожи рук собеседницы.

– Merci madame. Я тоже ждал нашей встречи, – тихо прошептал он в ответ.

Он чуть повернул голову, чтобы увидеть лицо скрытое вуалью. Сквозь тонкую ткань проглядывалась тонкая золотая нить, вплетенная в гладко расчёсанные волосы, она заканчивалась небольшой петелькой, на которой покачивалась крупная капелька жемчужины. Ткань не смогла скрыть влюбленный взгляд грустных, широко открытых глаз. Встретив его, Демьян, замер, боясь спугнуть его и потерять. Сердце билось в груди с силой и наглостью коллектора, который крепкой ногой высаживал хлипкую дверь несчастного должника. Он вдруг ощутил неодолимое желание протянуть руку, чтобы коснуться бледной, белой кожи лица. Взять ладонью за шею притянуть к себе и поцеловать. Но от нахлынувших чувств: счастья и любви – защемило сердце, и рука безвольно отнялась. Он заерзал на скамье, пытаясь побороть внезапный недуг, но решил для начала спрятать письмо. Демьян, чуть приподнялся над скамьей, сунул руку в карман, чтобы убрать дорогой его сердцу клочок плотной бумаги. Но тут же сел от неожиданности, почуяв тяжесть в конечности. На ногу навалилась небольшая, но довольно тяжелая тушка церковной крысы, с хамоватым выражением мордочки. Существует мнение, что церковные мыши и крысы весьма худы, слабы от частого недоедания и нужды, но эта крыса обладала упитанной фигурой Гаргантюа. Она сидела на его ноге, приподняв голову, тщательно принюхивалась розовым носом, водя им вокруг. Черные бусинки глаз нагло смотрели прямо ему в глаза. Наконец она опустилась на передние лапы, и ловко карабкаясь, используя острые коготки, как альпеншток, поднялась по его ноге. Демьян, держа одну руку с письмом в кармане, другой попытался схватить настойчивого зверька за шкирку, одновременно он с брезгливым отвращением тряс ногой пытаясь скинуть непрошеного гостя. Но крыса изворачивалась, как бесстрашный боец, клацала острыми зубами и не давалась. Мало того она стала рвать зубами ткань кармана где лежало письмо. Сдвоенные передние зубы грызуна, работала с частотой швейной машинки – беспощадно опускаясь, и с каждым разом вырывая нитки и клочья шерстяной ткани. Серая бестия методично рвалась к письму, чтобы заполучить его. Демьян не мог допустить, чтобы честь прекрасной дамы пострадала, он в отчаянном порыве начал лупить свободной рукой по крысе, но та не унималась и настойчиво шла к цели.

– Пошла к чертовой матери тварь! – не выдержав закричал Демьян.

– Дема! Ты чего братишка? – в ответ закричала крыса, приняв антропоморфный образ Бруно.

Демьян открыл глаза. Едва сдерживая хаотичное дыхание, он сел и бессмысленно уставился на Бруно. Несколько капель пота быстро стекли по затылку за шиворот и дальше по спине. Демьян потряс головой, чтобы сфокусировать расстроенный взгляд. Бруно стоял чуть в стороне от него, подняв руки, словно пытался защититься от невидимого противника.

– Ты чего?

– Ты чего!? – обиженно воскликнул Бруно, – совсем офанарел, что ли? Драться лезешь, как сумасшедший.

– Это ты о чем? – спросил, все еще не пришедший в себя, Демьян.

– Мне нужно было достать из твоего кармана кое-что, а ты набросился на меня, крича во сне по-французски!

– Прости братуха, – покачал головой Демьян, – мне снилась всякая ахинея. Полный бред. Как будто мы с тобой попали в средневековую Францию. Я попал в тюрьму, инквизиция, дыба и все такое… Жуть. Крыса еще какая-то приснилась… Дурдом, одним словом. Ладно, не злись.

Но тут же осекся глядя на притихшего Бруно. Осмотрелся по сторонам и посмотрел на свою одежду.

– Вот, черт возьми! – простонал Демьян.

Он откинулся обратно на кровать, подняв клубы пыли.

– Да брат мы в средневековье, – пробормотал Бруно.

«Проклятье, это все-таки, правда», – подумал Демьян, вздохнул и спросил:

– Чего ты хотел найти?

– Да там пришел какой-то мухомор, денег просит.

– Денег? – безучастно спросил Демьян глядя в потолок.

– Ага. Лепечет про какие-то то ли налоги, то ли подати в пользу аббатства. Не могу разобрать этот старофранцузский язык. Нахальный такой средневековый абориген. Приперся с большим детиной. Думает, напугал! Нашел с кем потягаться! С двадцать первым веком! У тебя где-то был баллончик? Сейчас угощу их обоих «перцовыми пироженками», в миг успокоятся.

– Где-то в джинсах, – равнодушно махнул рукой Демьян в угол, где со стула свесилась штанина небрежно брошенных штанов.

– Хорошо, брат, отдыхай дальше, я без тебя дальше сам справлюсь.

Демьян хотел снова прикрыть глаза, чтобы вернуться в сон, где в церкви его заждалась прекрасная дама, но опять сел на кровати и с досадой сказал.

– Ты чего, совсем сдурел? По твоей милости уже сожгли человека. И меня едва не отправили на костер. Мы не в 21 веке, чтобы направо и налево поливать всем в глаза перцовым спреем.

– А что ты предлагаешь? – спросил Бруно, застыв над джинсами, – он ничего слушать не хочет, не понимает, когда ему по-русски говорят.

– Еще бы! – огрызнулся Демьян, – так все, отбой газовая атака. Я сам разберусь. Иди, скажи, что я сейчас спущусь.

– Что, я опять слуга? – обижено, вскинул голову Бруно.

– Можешь сказать, что я старший брат, мы типа… компаньоны, семейный бизнес, но я как старший брат главный, все решаю в нашем деле, – Демьян встал, отряхнулся, поправил одежду, приводя себя в порядок, – все, иди.

– Вот это другой разговор! «Не халявщик я, а мы партнеры!», – осклабился Бруно.

Внизу, на первом этаже его ожидал грузный человек в тёмно-зелёном камзоле без рукавов отороченным воротником из меха бобра. Рядом с ним стоял тот самый большой детина с дубинкой в руке, о котором говорил Бруно. Он лениво поглядывал по сторонам, понимая, что здесь ему ничто не угрожает.

– Николя Пьер Анри де Монфокон, – представился грузный гость, – уполномочен святой католической церковью должностью сборщика налогов для аббатства Сен-Жермен.

Понимая, что перед ним два иностранца снисходительно пояснил.

– Земля, на которой находится ваша лавка, стоит на земле принадлежащей аббатству Сен-Жермен.

«Что ж тут не понять – рэкетир пришел за крышу тереть», – подумал про себя Демьян.

– Очень хорошо, месье де Монфокон, – ответил он, – чем мы можем служить вашему аббатству?

Тот в недоумении уставился на Демьяна. Потом склонил голову к левому плечу и презрительно, скривив губы в «едкой» улыбке ответил.

– Вы денег задолжали нашему аббатству за участок земли, на котором стоит ваша развалюха. Этим и можете служить. Аренда вашего клочка обходится 12 денье, а так как старый хрыч, у которого вы опрометчиво прикупили сей участок не платил уже пару лет то можете подсчитать, сколько вы должны нашему достопочтенному аббату, – он поднял указательный палец вверх и тут же его опустил вертикально вниз, – а так как я получаю неплохой процент со сборов, долгих лет жизни нашему щедрому аббату, то это значит, вы должны и мне кругленькую сумму, которую я, – он сделал акцент паузой, – намереваясь получить незамедлительно.

Детина, стоявший рядом перестал поигрывать дубинкой и заметно напрягся, вернее, принял стойку английского пойнтера, готовый в любой момент бросится по щелчку пальцев своего хозяина и начать крушить головы противника. Де Монфокон вальяжно развалился на стуле, говоря всем своим видом, что вы на это вы скажете.

Демьян бросил вопросительный взгляд на Бруно, но тот закатил глаза и покачал головой – денег нет.

– Уважаемый Николя, дорогой Коля, – Демьян придал своему голосу, как можно больше елейности и подобострастия, – мы не можем как-нибудь решить вопрос иначе. Например, вы предоставите нам рассрочку. Так сказать выплаты частями.

Сборщик налогов небрежно фыркнул.

– Ну что же, я благочестивый христианин и добрый человек. Конечно, могу предоставить вам рассрочку, но только после внесения половины долга и прибавим к этому, вам, в знак моего расположения, небольшой процент сверху. Ма-а-а-ленький процентик.

– Понимаете, у нас сейчас нет столько денег, сколько мы задолжали. Тем более мы же не знали, что этот дом имел в своем активе двухлетние долги. И к тому же достопочтенный месье де Монфокон, мы иностранцы, а гостей Франции нужно встречать, как подобает радушным хозяевам. Мы можем вам принести необходимую сумму.… Скажем так завтра.

«Если Сема-молоток не убьет меня», – подумал про себя Демьян.

– Согласен! – Николя Пьер Анри де Монфокон шлепнул руками себя по коленям, – Идет! Как вас там?

– Месье Демьян Садко, – радостно воскликнул Демьян.

Сборщик налогов, сложил короткие руки на груди – снисходительная улыбка и зажмуренные от удовольствия глаза не предвещали ничего хорошего.

– М-м-м, – промычал де Монфокон, – в этом случае, месье Демьян Садко, у нас в налоговом кодексе аббатства предусмотрена такая оговорка, – он кивнул в сторону Демьяна, – Дижо, возьми-ка этого мошенника и препроводи в тюрьму при монастыре Сен-Жермен, пусть посидит там с крысами пока его младший братец не соберет требуемую сумму долга. А не выкажет согласия, угости его парой добрых тумаков, как ты это умеешь.

Детина ловко заткнул дубинку за пояс, с хрустом повел из стороны в сторону толстой, как быка шеей. Демьян невольно попятился назад, пытаясь спрятаться за Бруно, который держал в за спиной баллончик с перцовым спреем, но Дижо опередил, схватив его за шиворот и не спеша размахнулся.

– Стойте! – отчаянно завопил Демьян, – вы не можете арестовать личного лекаря его преосвященства кардинала Франции монсеньора Жоржа де Амбуаза, министра французских королей Людовика XII и Франциска I! – ему так не хотелось снова очутиться в тюрьме, что он собрал все титулы кардинала Франции.

Дижо, хоть и производил впечатление глупого малого, но предусмотрительно застыл, держа Демьяна за шиворот, он вопросительно посмотрел на Монфокона. Тот, выпучив маленькие глазки, в свою очередь изучающе, посмотрел на должника, трепыхающегося в крепких руках его помощника. Демьяну казалось, что он прямо так и видит деревянные средневековые шестеренки и архимедовы винты, вращаются в голове сборщика налогов, и как балансировочные грузы в виде мешков с песком, перетягивают рычаги-коромысла, «за» и «против», пока он пытался сообразить, что к чему. Внимательность его взгляда через некоторое время иссякла, глаза озабоченно забегали, осматривая окружающее его пространство. По-видимому, он уже что-то прослышал, но обстановка вокруг не вызывала доверия, поэтому он решил уточнить, на всякий случай контрольным вопросом.

– А куда делся прежний лекарь, доктор Франсуа де Лорм?

– Его перевели на другую работу, – уклончиво ответил Демьян.

– Ну да, дьявол его побери, говорил я ему быть осторожным, – задумчиво хмыкнул Николя де Монфокон, – всегда знал, что эти его увлечения наукой доконают беднягу. Не надо было выкапывать усопших с кладбища Невинных душ. Теперь внутренне устройство создания божьего человека он будет изучать вместе с добрым мастером Жилем, по своим кишкам, на дыбе.

Кислая мина на лице мытаря на известие о злоключениях доктора Франсуа де Лорма свидетельствовала, только что накрылось маленькое, но выгодное дельце. Он, разочарованно кряхтя на все лады, поднял свое грузное тело со стула и равнодушно махнул рукой своему молодчику. День для Николя Пьера Анри де Монфокона не задался – два провала в его стабильном предприятии. «Крыша» у двух этих тщедушных иностранцев оказалась более авторитетной.

Дижо немедленно оставил Демьяна.

– Вот что месье Демьян. Необходимо уладить одно небольшое и совершенно неожиданное дельце, – вежливо сказал сборщик налогов, – вы благородный человек и думаю, понимаете, что я выполнял свой долг, возложенный на меня нашим достопочтенным аббатом, – он досадливо поморщился, покачал головой и тут же расплылся в радушной улыбке, – не держите на меня зла, сударь. Думаю, впредь мы станем с вами добрыми приятелями. Я иногда подрабатываю вне своей юрисдикции, так сказать.… Ну, вы понимаете, аббат добрый человек и хороший католик, дает мне иногда возможность поработать в свободное от основных занятий время. Поэтому если у вас вдруг возникнут недопонимания с вашими клиентами мы с Дижо в разумных пределах к вашим услугам. Мы работаем чисто, вежливо и аккуратно.

Демьян облегченно вздохнул и кивнул головой в ответ.

– Хорошо месье де Монфокон, связи среди фискальных органов мне не помешают.

Когда дверь за разочарованным сборщиком налогов и его помощником закрылась, Демьян сел на стул, на котором только что сидел месье Николя де Монфокон.

– Мы по твоей милости очутились в пятнадцатом веке, – начал он нравоучительную проповедь, – но ты так и не понял, что здесь нельзя размахивать баллончиками с перцовым спреем, бегать с автоматом Калашникова, торговать палеными сотовыми телефонами, – Демьян начал переходить на крик, – но почему, черт возьми, все время отдуваюсь я?! Почему, ты, идиот, не понимаешь простых вещей? Мы же с тобой договорились, что ты не будешь делать ничего без моего ведома!

– Я всего-то хотел выставить его за дверь. И знаешь, ты же сам возложил на себя все руководство, типа ты старший брат и все такое, – жалобно промямлил Бруно и тут же с улыбкой добавил, переключая тему, – где ты завел такие важные связи?

Демьян вздохнул. Ну как можно злиться на своего лучшего друга.

– На дыбе с вывернутыми руками назад, на которой я оказался голышом, опять же по твоей милости, когда ты меня бросил, – он выплеснул остатки злости и ненависти.

Демьян несколько минут сидел, молча повернув голову набок и уставившись в угол. Бруно молчал.

– Так, ладно, хватит об этом, – Демьян поднялся, – надо что-то делать, нечего рассиживаться. Избавились от одного рэкетира, но придется ехать к другому, чтобы избавится и от него. Иначе он заявится сюда лично и нам уже не помогут связи с кардиналом Жоржа Амбуазом. Тащи Библию Гутенберга.

Демьян окинул помещение лавки взглядом.

– Пока я буду улаживать дела в настоящем времени, наведи порядок в нашей э-э, аптеке. Чтобы это действительно напоминало аптеку, – сказал он Бруно, беря из его рук увесистый холщовый мешок.