Контра

Глава 45

Несмотря на то, что осень давно вошла в свои права, долгожданных дождей, а с ними и слякоти так и не последовало. Листва на деревьях жухла и опадала; трава стала бледно-желтоватой и ломкой; а пересохшая земля потрескалась, да и дороги нещадно пылили. Нельзя сказать, что Александр был огорчён этим фактом, наоборот, в какой-то мере, он был этому обрадован. И для этой радости, были свои причины. Самая главная заключалась в том, что грунтовые "магистрали" были до сих пор проходимы и только благодаря этому, строители смогли довести множество своих недоделок до их завершения. Как оказалось и в этом мире любимым "развлечением" местных зодчих, было затягивание сроков сдачи своих объектов. Прямо кошмар какой-то, вроде как жизненно необходимо гнать таких мастеров, но и без них нельзя обойтись. Приходилось ругаться, обещать и в очередной раз наказывать нерадивых строителей рублём. А затем, неоднократно выслушивать их многочисленные отговорки. И…, спасибо природе, всех выручила, не "украсив" пейзажи дымами от лесных пожаров.

А в остальном, дела шли на удивление отлично, не дай бог сглазить. Первые абитуриенты — ремесленники, уже освоили свои деревянные казармы, в которых им предстояло жить и учиться свой первый, а как Саша подозревал и второй год обучения. Так уж вышло, что предназначенные для этих целей капитальные каменные строения, после возведения под крышу, должны были выстояться, как минимум год. И только после истечения этого срока, можно приступать к внутренним отделочным работам. Только терять время не хотелось, да и не было его, излишка этого самого времени. Вот и нашлось аварийное, "временное" решение, построить деревянные бараки, которые впоследствии, после незначительной переделки, можно будет не разбирать, а использовать под складские помещения.

Да. Относительно учеников, из-за этих мальчишек и девчонок, между компаньонами за малым не "пробежала чёрная кошка". Причиной этого конфликта было то, что Кац, неожиданно решил отобрать себе не половину, а две трети из собранных его людьми беспризорников. Причём он утверждал, что в число его учеников, должны были входить только перспективные дети, попадающие в возрастную вилку от семи, до четырнадцати лет. Малыши же, достанутся исключительно второй стороне. Доводы о том, что их совместная школа, находятся на землях графа, как и то, что их обеспечение также ляжет в основном на его плечи, а значит, ему также, позарез нужно, чтоб среди воспитанников было определённое количество представителей именно этого возраста, отметались одной фразой: "Мои люди их отлавливали в столичных подворотнях, базарах и вокзале. Да и основная нагрузка как воспитателей будет тоже на моих амбалах, а это означает только одно, право выбора может быть только у меня". — Всё решилось после того, как Александр, психанув и заявил, что в таком случае, он справится и без некого ушлого иудея и его "ненавязчивой" помощи в наборе учащихся. В знак благодарности за то, что этот самый хитрован по имени Авраам помог купить новые земли и легализовать потраченные на это деньги, так уж и быть, он согласен предоставить тому льготную оплату аренды, как школьных и жилых корпусов, так, и достраиваемого полигона. Пусть этот старый хитрец самостоятельно учит и содержит всех собранных им на улице детей, ибо это дело богоугодное. А он, Саша, обойдётся и без его "помощи". Его гайдуки также могут поискать "абитуриентов", самостоятельно. Пусть он наберёт их не так много, зато среди них, будет немало отроков боле или менее подходящего возраста. Как это ни прискорбно, война продолжается, беженцы от неё по-прежнему бегут и не все они добираются до столицы, оседая в провинциальных городках, а среди этих бедолаг, немало сирот нужного возраста. Итог. Через несколько дней после этого скандала, было достигнуто некое мировое соглашение, удовлетворившее обе стороны. Это "свалило с Сашиной души огромный камень". Так как он подозревал, что Кац может плюнуть на всё, порвать с Сашей любые отношения и начать строить козни. Ведь до этого, ювелир находил место, где можно тренировать своих амбалов, и воспитывать подобранных с улицы сирот, тем самым пополняя ими ряды своей карманной армии. Как выяснилось, зря он так переживал, это небольшое противостояние интересов, для компаньонов окончилось весьма удачно.

Стоит упомянуть и о том, что в семье Александра так же произошли некие интересные изменения. Начнём с более важных перемен. Его, пусть и не очень любимая жена заявила, что готовится стать матерью. После чего, она перестала появляться в спальне мужа, занялась поиском кандидаток на кормилицы ещё не родившегося дитя. Это не сильно то и огорчило князя, однако, эта новость имела не очень приятные последствия, в дом зачастила его обрадованная мать, а с нею и тёща. Женщины развили бурную деятельность по адаптации дома к появлению маленького ангелочка. Немного погодя, когда вся излишняя суета прекратилась, в смысле более или менее успокоилась, произошёл один странный диалог, после которого Саша не знал, плакать ему, или смеяться. Он даже еле удержался от того, чтоб покрутить пальцем у виска своей супруги. А разговор был такой:

— Александр, мне важно чтоб вы ответили на несколько моих вопросов? — проговорила Елизавета по окончанию их совместного ужина.

— Да, душа моя. Спрашивай. Что тебя интересует? Сама знаешь, если это не будет связано с моей артелью, я отвечу.

— Что тебя связывает с Алёной Ермоловой?

— Я её нанял на службу, чтоб она обучала буквенной грамоте всех отроков познающих азы ремесла.

— А зачем их учить грамоте? Поверь, достаточно дать навыки владения инструментом и всё.

— Этот вопрос уже касается интересов моего дела, но я всё рано на него отвечу. Я собираюсь развивать принадлежащее мне производство. Для этого мне нужны образованные мастера. Повторю по слогам, ОБ-РА-ЗО-ВА-ННЫ-Е сотрудники. И мне, дешевле их обучить самому. Ведь я как никто другой знаю, те требования, которые я буду им предъявлять. Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство?

— Почти.

— Вот как? Чего же ты ещё желаешь знать?

— Алёна по прежнему "греет" твою постель?

— Нет.

— А с другими дворовыми девками ты развлекаешься?

— Во-первых. Ермилова уже давно не крепостная. Она нанятая на службу мещанка. А по поводу других девок, так я также отвечу, нет. Мне некогда даже думать об этом.

— Тогда я, этой ночью пришлю тебе свою девку, Ангелину. Моя мама, как раз подарила мне её, на такой случай. Ну, ты же понимаешь? Я же в ближайшее время, не смогу выполнять свои супружеские обязанности, а ты мужчина…

"Ни фига себе. — ошалело подумал Александр, даже не стараясь бороться с отразившимися на лице эмоциями, выражающими степень его безмерного удивления. — Этих баб не поймёшь. То устраивает жуткие сцены ревности, правда не мне лично, а моей бывшей зазнобе. А затем, ни с того, ни с чего, сама, выступает в роли сводни. Дожился, блин. Я, конечно, понимаю, что в империи крепостной строй, и в обществе царят соответствующие ему нравы. Однако это самое общество должно развиваться и отказываться от некоторых своих, особо нелепых пережитков".

Тем же днём, во второй его половине, произошло ещё одно, более важное событие, имеющее для обитателей новообразованного интерната большие значение, чем вышеупомянутый разговор. На берегу недавно вычищенного и облагороженного озера преобразуемой усадьбы загорала большая группа разновозрастных мальчишек. Дети были одни, без присмотра воспитателей. Идиллия, мальчишки резвятся на одном берегу искусственного водохранилища, девчонки на другом, и никто никому не мешает. Но, неожиданно, со стороны ухоженного леса прозвучали возмущённые слова:

"Ребя, дивитесь, эти пришлые вообще оборзели. Они козлы душные, заняли наше место, тута обычно мы купаемся. Да? А за такое непотребство, надо наказывать". — Голосок был по-детски звонкий и принадлежал щуплому, белобрысому мальчишке лет одиннадцати. Рядом с ним, с напущенной важностью, неспешно шли не только его сверстники, но и ребята постарше. Все они, в знак согласия с прозвучавшими словами кивали, и недобро посматривали на загорающих детей, которых обозначили для себя как пришлых чужаков. А из леса, выходили всё новые и новые участники назревающего конфликта. Это понимали и те, кто только что нежился под солнечными лучами и начали спешно одеваться.

К чести пришедших на "восстановление справедливости" местных, даже когда все их участники предстоящей драки вышли на берег, они по-прежнему стояли и рассматривали своих оппонентов. А те, спешно одевались и старались скрыть за своими спинами самых младших мальчишек. Вот, все оделись, и вышло так, что две противоборствующие группировки стояли друг напротив друга. Оставалась только одна формальность для начала драки, необходимо соблюсти некий, не писаный ритуал. Поэтому, начала "разгораться" словесная перепалка: "Эй, вы, пришлые, какого рожна на нашем озере купаетесь?" — "Это наше озеро! Мы тоже здесь живём! Даже ближе к нему, чем вы!" — "Нифига! Мы здеся родились, знать оно наше!" — "Фиг вам, а не озеро! Оно было не обихожено, знать ничейное! А мы навели на нём порядок, подчистили и выловили весь мусор, знать оно по праву наше!" — "Да чо их слушать, ребя! В морду им! И всего то делов!" — "Попробуй, рискни здоровьем!"…

В самый разгар этой словесной перепалки, пока "бойцы" раззадоривали себя, товарищей и своих противников, старший брат Александра, Виктор, подошёл к окну, дабы просто в него посмотреть, без какой либо цели. И тут, граф, обратил внимание на огромную группу подростков, столпившуюся на берегу крупного озера. Дело в том, что освоившись со своей новой, то есть искусственной ногой, он желал найти себе какое-нибудь интересное занятие. Вернуться на военную службу, было не реальной мечтой. Становиться презренным бюрократом, крючкотвором-штафиркой, противно. А здесь, начались работы по восстановлению заброшенной усадьбы, да строительство ремесленного лицея, именно так Сашка называл своё учебное заведение для сирот. Всему этому был необходим постоянный пригляд, да только для этого не было времени. Вот и поспросил младшенький братишка помощи, мол, помоги брат, дело важное, а нет за ним должного пригляда. После чего, отставной по ранению поручик, поселился в этом имении, и начал гонять нерадивых мастеров, и прочих работников. Да как-то в это и втянулся, стал воспринимать как своё дело, приобретя для себя новые приоритеты и смысл жизни. А сейчас, заметив назревающий конфликт, прервал отчёт назначенного им управляющего имением.

— Агафон, погоди. После продолжишь свой отчёт. Скорее подойди сюда.

— Да, Виктор Юрьевич.

— Видишь столпившихся на берегу отроков?

— Так точно, вижу. Кажись, драться собираются.

— Я тоже так думаю.

— Так мне что, ваше благородь, дать распоряжение их разогнать?

— Ни в коем случае. Разгоним сейчас, соберутся снова, только уже неизвестно где, и мы не сможем их проконтролировать. Просто собери мужиков, да расположись с ними во-о-он там, за тем огромным стогом. Коли всё будет идти по правилам, не вмешивайся, а если потеряют чувство меры, тогда и остуди этих бузотёров.

— Всё будет сделано. — по привычки вытянувшись по стойке смирно, ответил Агафон, ныне управляющий, а в недавнем времени, денщик лихого поручика.

— Действуй. — не отрывая взгляд от собравшихся на берегу озера отроков, ответил Виктор, так и не обернувшись вслед уходящему чисто выбритому, и по-солдатски, коротко стриженому крепышу.

А у берега водохранилища, события развивались по отточенному многими поколениями мальчишек сценарию. Точнее сказать, в ход пошли последние аргументы, позволяющие начать драку, не выставив напавших как беспредельщиков.

"Да ты чо? Совсем ничего не понимаешь? Да?! — кричал весьма крепкий на вид подросток со свёрнутым на бок носом. — Это наше озеро! А ну, вали отсюда, да захвати своих прихлебал!"

Последним аргументом, предающим произнесённым словам весомость, был сильный толчок в грудь оппонента, обеими руками. К своей чести, чернявый отрок, примерно сверстник толкнувшего его крепыша, только немного ниже ростом, устоял, не упал. Хотя для этого, брюнету пришлось сделать полшага назад. Но в следующее мгновение, возвращаясь на место, тот, широко замахнувшись, ударил обидчика в его многострадальный нос. Не начнись в этот же момент драка, "стенка на стенку", парень непременно бы удивился: "Почему этот бывалый боец-кулачник, не предпринял ничего для того чтоб избежать ответного удара. Но. В момент таких сшибок, подобным мыслям нет места. Так что только и оставалось, бить в первое же незнакомое лицо и стараться не свалиться самому, от некоторых, особо сильных ударов. А эти тумаки, "посыпались как из рога изобилия", только и успевай, что крутись и отмахивайся".

В тот же миг, на другом берегу, завизжали девчонки и стаей испуганных синичек, побежали на территорию усадьбы. Они хоть и купались в небольшой заводи, позволяющей укрыться от посторонних взглядов, но видимо оставили своих наблюдательниц, чтоб заметить любого наглеца, решившего подплыть и подсмотреть за голыми купальщицами. Так, на всякий случай. Это предположение подтверждалось тем, что малышня, стоявшая немного поодаль от дерущихся подростков, наблюдала за тем берегом, и видела, что девчонки убегали полностью одетыми. И самое главное, их никто не преследовал. Поэтому и малыши не подняли тревоги. А кулачный бой, тем временем продолжался. Уже лежали, или ползали по земле первые "раненые" и их никто не трогал, не добивал. Что и не было странным, по мальчишеской правде, лежащих не бьют. Вот как встанет супостат на обе ноги, выпрямится, вот тогда и получит от всех щедрот мальчишеской души очередной "гостинец". Признаться то, что все девицы благополучно покинули озеро, сильно обрадовало карапузов, которых ещё не допускали до "взрослых" схваток. Как-никак, но одной заботой меньше. Поэтому, они смогли переключить всё своё внимание на дерущихся, и корча злые рожицы, сжимая свои малюсенькие кулачки, кричали, то ли комментируя происходящее, то ли что-то подсказывали. Сказать что-либо более точно было невозможно, ибо дети кричали на своём, родном языке. Да, как жители Российской Империи они знали русский язык, но в критический момент, все люди предпочитают изъясняться на родном наречии, и в этом случае малыши небыли исключением.

Неизвестно, как долго могла продолжаться эта драка, но точку в ней поставили женщины, бывшие беженки. Те, кто жили при ремесленном лицее для детей сирот и были наняты кухарками, прачками и нянечками. Ворвавшись в ряды "сражающихся" отроков, они, размахивая мокрыми тряпками, награждая юных героев не сильными, но при этом чувствительными, чвакающими ударами, быстро разогнали всех "бойцов". От "злых тёток", досталось не только местным оболтусам, но и лицеистам. Не прошло и пяти минут, а женщины, как иноземных кровей, так и славянской внешности, уперев руки в бока, победно озирали оставшееся за ними поле боя. Но продлилось это недолго, ибо вскоре, они оказывали помощь всем, кто до сих пор не мог твёрдо стоять на ногах, не делая разделения: "Свой, чужой". Хотя, никто из наблюдавших за этой "битвой" мужиков, ничего другого от них и не ожидал. Впрочем, наблюдатели знали ещё одну истину, русским мужикам ещё предстоит один, вечерний разговор со своими половинами. И оправдание: "Так не мог я вмешаться, пока мальцы соблюдали все приличия. Так барин приказал". - в этом семейном суде, не имело никакого веса.

"Большое побоище" остановлено; все раненые в ходе этой битвы обихожены, и берег озера опустел. Ненадолго. Не прошло и четверти часа, как на нём начали появляться разогнанные мальцы. И, в скором времени, вперемешку сидели все русоволосые, рыжие и чернявые мальчишки. Кто-то из них, сняв рубаху отстирывал появившиеся на ней пятна крови, кто-то, разложив на просушку уже выстиранные вещи, нежился под солнечными лучами или обихаживал полученные раны. Да и, в разговорах между отроками, больше не звучали агрессивные нотки. Слышалось только следующее: "Так ты точно не турка?" — "Нет, я грек, мой папа был торговцем". "Тогда всё вообще клёво". — "Ты это, паря, ты мужик, уважаю. Труса не праздновал, сам видел…" — "И ты нечего, здоровски мне засветил в нос, прям до искр из глаз". — "Молодцы, мужики-и-и, можете купаться в озере без боязни, мы не против, тем более, вы и эти, ваши мужики его привели в порядок. Больше вас никто не тронет, это я, сказал". — "Так-то так, мы рады, что вы тоже отличные парни. Но коль кого-либо поймаем подглядывающим за нашими девками, рыло начистим, по любому и не посмотрим на знакомые рожи". — "Это правильно, без базара. Но чур, и за нашими не подглядывать, иначе…". — "Отлично, договорились". — "Вы это, ребя, коль кто на вас "полезет", сразу зовите нас, мы из Бояровки, нас в окру́ге все знают и побаиваются. Поможем вместе от любых, попутавших берега отмахаться". — "Замётано".

Эх, решайся все проблемы взрослых точно также легко, как у этих подростков. Тогда-а-а… Помечтали? Сами понимаете, что это что-то нереальное грёзы из мира утопии? То-то. Буквально на следующий день, поближе к полудню, к Александру прибыл нежданный гость. Этот человек, графу был очень знаком, поэтому, заметив подкативший к парадному входу экипаж, Саша стал вспоминать и обдумывать: "Какой ещё параграф из достигнутых договорённостей с Кацем, можно трактовать двояко? И какую на этот раз лазейку нашёл старый еврей, чтоб меня "обуть"? И главное, что мне, ему противопоставить?" — А тем временем, сухопарая фигура Авраама, традиционно одетая в долгополую, чёрную одежду и шляпу, того же цвета, покинула карету. Держа в руках не только пухлую папку для бумаг, но и саквояж, ювелир остановился возле первой ступени. Немного потоптавшись, и осмотревшись по сторонам, пожилой иудей начал разглядывать окна, и делал это неспешно, с повышенной внимательностью.

От созерцания нежданного гостя, Александра отвлёк управляющий, который деликатно постучался в дверь, и, получив на то дозволение, вошёл в кабинет.

— Александр Юрьевич, тут это, ювелир к вам приехал. Они поговорить с вами желают.

— Вижу.

— Так он стоит у парадного входа, прости господи, а не у людского.

— И это вижу. Пусть его покличут, и проведут в дом так, как это положено.

— А если он не захочет?

— Это его проблема. Коли будет привередничать, то, пусть стоит там, где сейчас находится, изображая слегка ожившую статую. Ты главное распорядись, чтобы наши конюхи приняли его экипаж, распрягли его и обиходили коней. Да, и передай им моё пожелание, чтоб те, выводили животину подольше, да и делали это как можно дальше от дома.

— Так это, я уже отдал нужное распоряжение, акромя ваших двух последних пожеланий.

— Всё. Вижу. Молодец. И ещё, Аким, пусть его, нашего гостя, тактично так намекнут, укажут на его ошибку. После чего проводи гостя в малый кабинет.

— Будет сделано, барин.

— Вот и отлично. И да. Распорядись о том, чтоб туда же принесли чай и что-нибудь к нему. На две персоны.

— Ага. Всенепременно. — с этими словами Аким покинул кабинет.

А Саша, не стал ждать, чем закончится непонятный демарш его компаньона, он, неспешно потянувшись, направился к вешалке, на которой висела его старая визитка[69], являющаяся комплектом к штанам. Если ходить по дому в халате, одетом поверх брюк и сорочки было нормой, то встречать в этом наряде любых гостей, нельзя. Пришлось переодеваться.

То ли Саша сегодня был чрезмерно медлителен, то ли специально так подгадал, но, когда он вошёл в малый кабинет, там его уже ждал гость, в компании с парой молодых гайдуков. Бойцы молча встали и изобразили кивком головы нечто вреде приветствия, это проделал и гость. Получилось это у него почти синхронно с бойцами, только, в отличие от них, он учтиво так проговорил:

— Здравствуйте Александр Юрьевич. Я, стало быть, приехал лично, к вам, по очень важному делу.

— И вам здравствовать мастер Кац.

— Я как уже сказал, прибыл к вам по очень срочному, неотлагательному делу.

Граф посмотрел на своих подчинённых, указал лёгким кивком на дверь и сказал: "Спасибо, парни. Можете идти". — И только когда за ними закрылась дверь, выждав несколько секунд, он вопрошающе посмотрел на гостя. Тот, поняв всё правильно, поинтересовался:

— Я могу говорить здесь? Или нам стоит прогуляться по вашему великолепному парку?

— Говорите. Мои парни позаботятся, чтоб рядом с этой комнатой никого не было.

— Тогда слушайте меня Саша. Дела у нас плохи. И как мне кажется, не только у нас.

— Не понял.

— Да вы присаживайтесь, молодой человек. Разговор предстоит долгий и вряд ли услышанные вами новости, вам понравятся.

— Признаться, вы меня заинтриговали ровно настолько, что я даже не удивляюсь тому, что мои руки самостоятельно потянулись к оружию. — усаживаясь на свой стул и немного кривовато улыбнувшись, проговорил граф.

— Не у вас одних, Сашенька, не у вас одних. Я бы сам не отказался от старого, доброго ППШ, и кучи полных дисков к нему. Да прогулялся бы с этим "товарищем" не только по Российской Империи, но и по некоторым иноземным городам. Особо по ним.

— Всё настолько плохо?

— И да, и нет. По столице вновь "гуляют" известные вам векселя. Нет, нет. Они выписаны не только от вашего имени. И ещё, их обладатели не собираются отсуживать у должников их имущество. Да и суммы займов в них мизерные. Там указаны настолько маленькие суммы, что мне кажется, что их подделка с трудом окупает затраты на их изготовление и подделку подписей. Если вообще окупает.

— А это точно фальшивки?

— Да. И выполнены они, как это ни странно, очень качественно, не придерёшься.

— Тогда как вы определили, что они не настоящие?

— Как мне удалось узнать, их предъявили к оплате в нескольких банках. Причём, большее их количество пришлось обналичивать банку, находящемуся под моим покровительством. В смысле, работающему не только на меня, но и многих моих хороших знакомых. Но дело в том, что все пострадавшие владельцы книжек, ведут свою бухгалтерию и точно знают, кому, какие чеки выписывали и когда это делали. А тут, такой конфуз.

— Так не платите по фальшивкам, и всё.

— Не всё так просто, Сашенька, не всё так просто. Представьте себе, подделали чеки весьма уважаемых в нашей империи людей. И расплачивались ими во многих салонах и ресторациях. Не платить по этим бумагам, этот факт может стать достоянием общественности. Это минус репутации как банка, так и клиента. Ситуация. Да и все весьма уважаемые люди утверждают, что не выписывали этих долговых бумаг, а нам, бедным евреям и пожаловаться некому. Судиться с этими господами, доказывая свою правоту, это самому сунуть голову в петлю. Вексель от настоящего не отличишь, сумма займа вроде как не очень большая, вот только… Я и мои знакомые, боимся, что это только начало наших бед. Да. Относительно вас. В одном известном вам банке, неизвестными молодыми людьми, уже обналичили пару выписанных якобы вами чеков. По ним, вы купили у них несколько ювелирных украшений, женских. И сделали это три дня назад. Единственное, по описанию продавца, вас там не было — у вас классическое алиби.

— Стоп. И в самом деле. Я за все, что мне нужно для стройки, рассчитывался через займы, выданные вашим банком, или имеющейся в моём распоряжении наличкой. Точнее, банк сам рассчитывался со всеми продавцами, поставщиками и артелями. Так что, мною не было подписано не единого чека. Тем более за какие-то там бабские побрякушки.

— Знаю. Мы уже ищем тех, кто мог передать сторонним людям реквизиты наших клиентов. Поэтому, вот вам новые чековые книжки, вот здесь, в этом документике распишитесь об их получении, а старые чеки отдайте мне. Клянусь, вы, как наш клиент, не потеряли ни единой копейки.

Да, в самом деле. Те новости, что привёз Авраам, для Александра были полной неожиданностью, он, ожидал всего, только не таких известий. После таких новостей, первым делом, были обменяны обе чековые книжки, и только после этого пошёл деловой разговор на тему: "Что со всем этим будем делать? Как будем искать этих финансовых аферистов? Как накажем хапуг недоброжелателей?" — Сидели долго, спорили, даже ругались. Устали настолько, что в спорах перестала проявляться повышенная эмоциональная напряжённость собеседников, да и возникала необходимость в нескольких перерывах, с небольшим перекусом. Кстати, во время второй так сказать огромной "переменки", Саша повёл Каца в свою мастерскую, где его особо доверенные ученики обычно мастерили револьверы для личного пользования, или прочие поделки, кои необходимо прятать от посторонних взглядов. Так что, Авраам своими глазами увидел как мальчишки, по просьбе графа отложив в сторону окончательную доводку восстановленного ими парового двигателя, собрали из привезённых со склада, заранее обработанных заготовок револьвер, сильно напоминающий детище Леона Нагана. И ещё, это изделие имело калибр приблизительно 9 мм‎. плюс — минус немного. Утверждать, что соответствие в физических параметрах должно было быть точным, являлось легкомысленной ошибкой. Разные миры, значит и разные меры длины и веса. Потому что, местная метрическая система была рассчитана совсем по другим эталонам.

— Таки Саша, — возликовал Кац, взяв в руки только что изготовленное в его присутствии оружие, — это чудесно! О вэй’з мир! Мне и моим амбалам, срочно нужны именно такие "игрушки". И не желаю слушать никаких отговорок.

— Не всё так просто в этом мире, мой друг Абрам.

— Я оплачу любую сумму, которую вы назначите. Лишь бы это были именно такие клоны наганов и на них стояли ваши глушители.

— В изготовлении этих игрушек как раз и нет особых проблем, кроме одной. Зачем вам оружие с глушителем, если ваших стрелков будет демаскировать огромное облако порохового дыма? Это показало их применение в той акции возмездия. Помните? Благо всё происходило ночью, но больше одного раза, выстрелить не получалось, закрывался весь обзор.

— Так вы что, не можете изготавливать бездымный порох?

— Да, представьте себе, не могу. Я приблизительно знаю, как его делать. Но. Не уверен в точности его рецептуры, да ещё, я помню, как поначалу страдали, то есть гибли его изготовители, вместе с производственными помещениями. Как решить эту проблему, я к несчастью также не знаю.

— Тогда успокойтесь. Ваш друг давно решил эту вашу так сказать проблемку. Меня, до попадания сюда, учили самостоятельно изготавливать всё, что может понадобиться в моей нелёгкой борьбе, как говорится: "Из всего, что валяется под ногами". — Вот только, мне негде было применять этот самый бездымный порох. Заряжать им местные "пукалки", это полный абсурд. А так… Ну изготавливал я его иногда небольшими партиями, для снаряжения им некого подобия гранат. Так что давайте, собирайте ваше секретное оружие, а порохом для его патронов я вас обеспечу. Вы же понимаете, вся продукция пойдёт только для наших, внутренних нужд.

— Договорились. Но и вы, про поиски неких авторов наших проблем, тоже не забывайте.

В тот день, Авраам уехал от Александра поздно. По условиям достигнутого ими негласного договора, он заказал у графа двадцать револьверов и обещал в ближайшие дни поставить ему определённое количество бочонков с бездымным порохом, гранулированным. Необходимо было не только снарядить определённое количество патронов, но и подобрать оптимальную пороховую навеску для наилучшего сочетания, бесшумность стрельбы — убойная сила. И ещё, не забыть сказать спасибо господину Леону Нагану, сумевшему добиться полной обтюрации.

Процесс вооружения амбалов лучшим на нынешнее время спец оружием пошёл. Вот только, не всё у ювелира было так хорошо, как хотелось. Через пару дней после вышеупомянутого разговора, исчез директор подконтрольного Кацу банка. Бог с ним, если бы, пропал только этот человек, его бы всё равно искали, но, не устраивали в стольких местах тщательный обыск. В том-то и дело что вместе с Мендель бесследно "испарились" оба его охранника, и семья этого управленца. Заодно с ними и "растворилось" все золотые монеты, хранившиеся в его служебном сейфе — так называемый "личный кризисный фонд для поддержания незыблемости уставного капитала". Что в совокупности, совершенно не давало повода для излишнего оптимизма или умиротворения. И как издевательская насмешка, было то, что соседи исчезнувшей четы Мендель утверждали, якобы Алон давно собирался перебраться на постоянное место жительство за рубеж. Напрямую он об этом ни с кем не разговаривал, поэтому получаемая от этих людей информация сильно разнилась. Кто-то говорил, что их соседушка иммигрировал в Австрию, кто-то утверждал, что в Испанию, а некоторые указывали на САШ. Произведённый осмотр дома показал, что хозяева покидали его поспешно, неожиданно даже для самих себя; второпях побросав на полу некоторые необходимые в быту вещи. Так что, что хочешь, то и думай.

А думы были не очень хорошие. Дело в том, что оба амбала, охранявших директора, исчезли, так и не позаботившись о дальнейшем благополучии своих семей. Остались брошенными их молодые жёны и малые дети, которые кстати, прибывали в полном неведении о нынешнем местонахождении своих кормильцев. Да и, по словам их товарищей, так предать родню, те не могли, а это значит только одно, парней убили, а тела спрятали. И снова становиться ясно то, что ничего в этом деле не понятно. Сам Алон, никак не мог справиться даже с одним своим телохранителем, значит, в этом "грязном" деле, ему кто-то помогал. Возникает закономерный вопрос: "Кто?" — И он, естественно, остаётся без ответа.

Время работало на беглеца и именно поэтому, по столице разбежались мальчишки, высматривая детей Алона. Если беглый директор ещё не покинул столицу, то кто-нибудь из его сыновей, обязательно вылезет из своего временного убежища. Все помнили, что оба отрока зарекомендовали себя подвижными, неугомонными сорванцами, а это значит что длительного "заточения" они не выдержат. Не использовать этот пусть мизерный, но шанс Авраам не мог. Ну а амбалы Каца, ездили по округе, выспрашивали на вокзалах носильщиков, или беседовали с ямщиками. Однако вороватого директора нигде не видели, и как он умудрился покинуть столицу, было непонятно. А если так, то жизненно необходимо вычислить, кто мог помочь ему бежать и наказать всех виновных. Чтоб это сделать, желательно как можно более оперативно выяснить, кто из горожан, в эти дни неожиданно куда-то уезжал. А тем временем, "веселье" продолжалось и набирало обороты.

Поиски бежавшего предателя шли непрерывно, не прекращаясь ни на минуту, и они пока что были безрезультативны. Но, человек не может исчезнуть без следа, поэтому, рано или поздно, есть шансы его обнаружить. А там, при должной удаче, можно и схватить виновника этого грандиозного переполоха, после чего, задать ему множество вопросов. Отрабатывался ещё один вариант, по которому, на этого "Иудушку" можно выйти и через реализаторов "липы", так как именно он мог продать аферистам базу клиентов. Конечно, изготовители фальшивок могли взять образцы подписей и бланки чеков во время какой-либо сделки. Но. Как быть с теми редкими случаями, когда клиенты ни разу не выписали, ни единого чека? Снова одни лишь вопросы.

К великой радости Каца, именно в этом направлении уже произошли некоторые сдвижки и появились шансы на успех. Так что, в один прекрасный день, поближе к вечеру, Авраам посетил один из тайных подвалов находящихся на территории принадлежащих его амбалам угольных складов. Когда он в него вошёл, то его взору открылась следующая картина, большая комната с округлёнными сводами потолка, множество весящих на каменных стенах масленых светильников, принесённых сюда и зажжённых только по причине его появления. Посреди этого помещения стоит четыре тяжёлых, железных стула с высокими спинками и на каждом из них, сидит голый юноша. Более точно, описание должно звучать именно так: "Пленные сильно избиты, обнажены и привязаны кожаными ремнями к своему пыточному месту. Рядом с каждым узником стоит пара амбалов, весьма свирепого вида, и сверлящих свои жертвы кровожадными взглядами". — С минуту постояв, с неким сочувствием во взгляде, рассматривая невольников, он обратился к своим людям:

— Ну почему же вы сынки такие непослушные. Я же говорил, что не надо так сильно издеваться над этими отроками. Необходимо было припугнуть их легонько, и не более того.

— Так хозяин. Мы-то сперва и не хотели их бить. Ток ма они, нас, стало быть, оскорбляли какими-то иноземными словечками. Как-то так, и всем своим видом давали понять, что не желают с нами общаться. Мол, не ровня мы им.

— Эх. Как были дуболомами, так ими и остались. Эх-хе-хе. Ну ладно, пошли вон, бездари. Я сам с людьми поговорю. Доброе слово, оно и кошке приятно.

Надо сказать, что этот немудрёный спектакль подействовал на пленных так, как на это и рассчитывал старый ювелир. Ему уже было известно, что задержанные в разных местах столицы юноши пытались реализовать поддельные чеки, на чём и попались. Скрутив, их обыскали, но обнаружив у них в бумажниках ещё по несколько фальшивых расписок, этих молодцев не сдали в полицию, а конфисковав подделки и "навешав тумаков" вытолкали из банка взашей. А когда они пропетляв по переулкам и проходным дворам, удалились достаточно далеко и после короткого разговора, взяв у неприметного мещанина ещё пару бумаг, были через пару кварталов захвачены и доставлены в эту темницу. Ну а за этим странным субъектом, с которым контактировала вся четвёрка, было установлена скрытая слежка. Но, не о нём сейчас ведётся речь. После двух часового избиения, унижения и прочих издевательств, появление спокойного, в чём-то даже жалостливого еврея было как стакан прохладной воды для измотанного жаром пустыни странника.

"Ну что отроки, надеюсь вы сами понимаете, что попались на воровстве. Причём, это преступление имеет один отягчающий момент, для похищения моих денег вы использовали поддельные документы". — Пленники молчали, а Авраам изображая из себя усталого, но очень добродушного дедушку, поочерёдно рассматривал пленных. Хотя, в условиях плохого освещения, поспешно и неаккуратно выбритые налысо, с разбитыми лицами, парни были почти неразличимы. Всего-то разницы, у кого-то сильнее расквашены губы, у кого-то закрыт отёком правый глаз, у кого-то левый, на этом всё. Все вместе, они, как могли, то есть позволяли последствия недавно перенесённых побоев, смотрели на Авраама и молчали.

"Ну что сынки, так и будем в молчанку играть? — окончив свой неспешный осмотр, поинтересовался Авраам. — О вэй’з мир. Мамочка роди меня обратно. Куда же катится этот мир? Ну, никто не желает общаться со старым, добрым евреем, абсолютно никто. А всему виной, таки моё чрезмерное добродушие и человеколюбие. С этим срочно надо что-то делать. Да-а-а, они прямо-таки, игнорируют меня".

Вновь, ответом на эти слова было безмолвие. Под сводами подвала, только и слышалось якобы старческое кряхтение Авраама, сопение перебитого носа одного из пленников, и лёгкое, неразборчивое поскуливание самого крупного на вид узника. Выждав ещё минуты полторы — две, Кац снова тяжко вздохнул, сокрушённо покачал головой и, как будто разговаривая с самим собою, бубня себе под нос, но при этом не слишком тихо, так чтоб услышали все кому это адресовано, пробормотал:

"Да. Времена и нравы уже ни те-э-э. Испортилась молодёжь, да-а-а, как есть, испортилась, эти поцы не желают уважать мою старость и её седины. Да и когда с ними говоришь по-хорошему, они тем более не понимают моей доброты, или не желают понимать. Да-а-а, видимо, правы мои парни, не ценят молодые господа, когда к ним хорошо относишься. Эти гои принимают добродетель за слабость. Да-а-а, дела-а-а. Ну что же, пусть мои мальчики делают с этими шлемазл что хотят, "общаются" с этими неблагодарными гоями так, как сочтут нужным. Глядишь, и в самом деле, от этого будет больше толку. Да-а, пора старому еврею на покой, становлюсь слишком сентиментальным".

Обиженно бормоча, и слегка жестикулируя руками, Авраам продвигался к двери нарочито неспешной, шаркающей походкой и когда он протянул к двери руку, чтоб постучаться, раздался долгожданный, отчаянный крик:

"Штойте, гошпадин еврей! Я вщё шкажу! Штойте ше! — это был тот крепыш, что всё это время тихо поскуливал, а шепелявил он видимо оттого, что ему во время первичной "обработки", выбили передние зубы. — Тока прошу, не отдавайте меня швоим палащам! Пожалушта! "

Авраам замер, неспешно обернулся, одобрительно посмотрел на сломленного невольника и лилейным голосом проговорил: "Таки приятно видеть умного и главное, правильно воспитанного господина. Вас, любезный друг, сейчас отведут в другую комнату, выслушают ваш рассказ, потом обмоют, обиходят раны, оденут, и отпустят на свободу. Вы уж не держите на моих мальчиков зла. Так они парни хорошие, вот только слишком "горячие", поэтому немного и перестарались. И таки ещё один момент, надеюсь, вы понимаете, что о том, что вы побывали у нас, вам лучше забыть, дольше проживёте. Запомните, для всех кто будет интересоваться, и задавать вопрос: "Кто вас так сильно побил?" — Ответ приблизительно такой: "На меня напали грабители, я отважно отбивался, да вот неудача, не сдюжил с этой толпой и не смог убежать. Вот они, эти тати, не только забрали мои вещи и деньги, так ещё обрили голову своими ржавыми ножами". — Вот как-то так. И ещё раз напомню, молчанье не только золото, но и жизнь, очень долгая и счастливая жизнь. А следовательно, не умение держать свой язык за зубами, наоборот, лютая смерть".

— А как ше мои товарищи? — поинтересовался крепыш. — Вы их тоше отпуштите?

— Ой! Не думайте о них.

— Пошему?

— Они жуткие упрямцы, но мои мальчики всё равно добьются ответов на все интересующие их вопросы. Вот только те "куски мяса", что от них к тому моменту останутся, лучше будет добить, чем лечить. Гуманнее будет.

После таких слов, исповедаться захотели все, и норовили сделать это как можно скорее. Уж больно неприятно было для этих парней нахождение в этих стенах, с перспективой продолжения прерванного "веселья". Так что, готовых к сотрудничеству пленных оперативно развели по разным складским помещениям, записали все, что те рассказали, затем сопоставили полученную информацию, на всякий случай, таким образом убедившись в их правдивости. И… поздним вечером, в неприметной братской могиле местного кладбища. Одной из тех, что предназначались для упокоения невостребованных тел, похоронили четыре безымянных трупа. И для этого были свои причины. Первая, все усопшие были членами одного революционного кружка, точнее его боевой ячейки. Причём, двое из них, даже прошли боевое крещение, "зачистив" во время недавних погромов всю семью одного неугодного для их верхушки служащего охранки. Вторая причина, кто-либо из этой четвёрки обязательно проболтается, или пожелает отомстить своим обидчикам. И самая главная, все они видели лицо Каца, а это, как не крути, лишние риски.

А на следующее утро, неожиданно была обнаружена семья исчезнувшего директора, вместе с её главой и обоими охранниками. Они, оказывается, никуда так и не уехали. Их тела нашли нищие, лазающие в поисках чего-либо необходимого по городской свалке. Лучшие друзья этих изгоев общества, способные обогревать тех в зимние ночи, заодно и их охранники — собаки, при одном из проходов по этому "полю чудес", как по команде, почти все сразу начали яростно копать яму. Подозревая, что верные псины почуяли что-то съестное, и если судить по активности и поскуливанию, в не малом количестве, бродяги так же приняли в этих раскопках самое активное участие. И ужаснулись, откопав несколько трупов, с которых так и не удалось снять ничего более или менее ценного. Благо одному из бездомных, ещё не окончательно пропившему свой разум удалось вспомнить, что некие люди пообещали деньги за любую информацию о месте нахождения одного господина еврейской наружности; женщины, той же национальности, а с ними трёх детей, двух мальчиков лет десяти, и трёхлетней девочки. Подумав немного, бедолага решил, что найденные, успевшие потемнеть трупы, вполне могут быть теми, кого разыскивают уважаемые люди. И поспешил по выученному в результате многократных повторений адресу. И о удача, там его не обманули. К великой его радости, удостоверившись, что это те, кого последние дни усиленно искали, деловые люди заплатили немного больше обещанного — за расторопность и сообразительность. А дальше началось что-то непонятное, даже прибывшая на место скорбной находки полиция, не стала искать виновных среди ютящихся в окру́ге побирушек, что тоже было весьма необычно. В тот же день, все найденные тела захоронили, доставив их на кладбище в закрытых гробах и, на сей раз, могилы небыли безымянными. И ещё, никто из людей Авраама не удивился тому факту, что при покойниках не было обнаружено никаких ценностей. Поиски продолжились, однако уже искали не своих "предателей", а сторонних грабителей-убийц. И занималась этим делом, не только криминальная полиция, так как спускать этим нелюдям убийство своих товарищей, ни Кац, ни его мальчики, не собирались.