Глава 16

"Всё барин, приехали. — эти слова, сказанные старшим десятником, вырвали Александра из плена тяжких раздумий по поводу того, правильно ли он поступил, дав своим людям добро на линчевание здешних бандитов. — Вот здесь, на этой неприметной полянке, мы оставим своих коней, и намотаем себе на ноги онучи[26].

— Это ещё зачем?

— Дык, барин, это чтоб мы могли тише идти по лесу, и не оставлять чётких следов. Ведь как я понял, после расправы с этими убивцами, вы не желаете, чтоб кто-либо подумал на нас? Тем паче, мы знаем, что у тех душегубов есть высокие покровители. Знамо, нам не грех лишний раз поберечься. Иначе, на нас, всех собак спустят.

— Да, да, Пётр. Думаю что ты прав.

— Тогда, братцы, треножим коней, обматываем свои ноги, проверяем оружие и выдвигаемся. С конями остаются Семён и Иван.

Против этих слов никто не возражал. Гайдуки, привычные беспрекословно подчиняться своему командиру, споро выполнили приказ и даже начали помогать барину с его дядькой. Однако в планах графа Мосальского-Вельяминова, не входило участие его воспитателя в облаве на соседей-разбойников. Поэтому он, улучив момент, тихо, чтоб не слышали другие бойцы, обратился к Протасу:

— Дядька, я понимаю, что ты опытный, бывалый солдат, но здесь, в лесу, ты мне не помощник. Извини. Ты, как и эта парочка, — еле заметный кивок в сторону Ивана и Семёна, — остаёшься здесь и будешь стеречь наших коней.

— Это ещё почему? Как же так? Александр Юрьевич? За что?

— Тише. Ты лучше подумай про свой возраст. Всему виной только твой возраст. Не обижайся Протас, но долго и быстро перемещаться по лесу, у тебя уже не получится, выносливость уже не та.

Отставной солдат ничего не ответил, но по его взгляду было понятно, что он не желает оставлять своего воспитанника без своего пригляда но противиться приказу, тоже не может. Он прекрасно понимал всю правоту только что сказанных ему слов.

— Может быть это, Александр Юрьевич, и вам, не стоит самому соваться в это бандитское логово. Пошлите туда только гайдуков и всё.

— Протас, я принял решение, которое не изменю. И на этом всё, замолчали.

Как не жалко было старика, но смотря вслед понуро удаляющегося, ссутулившегося воспитателя, Александр понимал, что и отпустить гайдуков одних, он не может, он плохо знал этих людей, чтоб предоставлять им полную свободу. Но и брать с собой отставного солдата тоже нельзя. Поэтому, оставалось только одно, делать вид, что не произошло ничего неприятного, и готовиться к пешему рейду по незнакомому лесу. А дальше, действовать по древнему как мир правилу: "Делай что должно, а дальше, будь что будет".

Не успел старик скрыться с глаз, как за спиною молодого человека послышалось негромкое покашливание, которым кто-то желал привлечь внимание Александра. И надо же, этим любителем покашлять, оказался Пётр. Старший сотник, явно желал сказать что-то важное. Однако, судя по тому, как он старательно отводил взгляд в сторону, переминался с ноги на ногу, им овладели сомнения, а стоит ли об этом говорить. Поэтому, Сашка решил помочь ему в принятии решения:

— Ну что? Говори уже. А-то кашляешь как тубик, топчешься, ну прямо как нерешительная девица.

— Так это, барин. Может быть, мы сами, без вас к соседям сходим? Побьём поганых убивцев и незаметно возвернёмся. А вы, нас тут, в безопасном месте обождёте.

— Нет Пётр, я вас на это дело послал, значит мне, с вами и идти. Не по мне, стоять в стороне от драки, которую я сам и инициировал.

— Чего сделали? — недоумевающе переспросил гайдук.

— Не заморачивайся Петя. Как же тебе это объяснить? Ведь я дал вам оружие, заставил влезть в бандитское логово, этот серпентарий, поэтому обязан разделить с вами и все последствия своего решения, какими бы они не были.

— А-а-а. Но тогда другое дело, прошу прошения за то, что влез не в своё дело. Только Александр Юрьевич, это… Вы только не обижайтесь на меня, но вам необходимо постоянно быть неподалёку от меня. Понимаете, по лесу вы ходить не умеете, поэтому можете невольно выдать наше присутствие — раньше времени. А когда наши следопыты всё выведают и начнётся сеча, то вы, будете через меня командовать всеми нашими бойцами.

— Добро. Пусть всё будет именно так.

Как всё легко и просто когда что-либо планируешь, а вот на деле, не всё получается так гладко как хотелось. Нет. По началу, всё, шло как положено. Отряд пересёк пыльную дорогу, разделяющую два соседских имения, тихо углубился в лес и также, никем не замеченный, добрался до заранее намеченного места лесной стоянки — небольшую полянку. Гайдуки утверждали, что здесь никто не ходит. Не то что место гиблое, просто все людские тропки проходят далеко в стороне, нет таких дураков, чтоб делать ненужные крюки, если есть более короткие и удобные стёжки-дорожки. Но по требованию Александра, на всякий случай, была выставлена пара секретов, вдруг, в эти края, случайно забредёт кто-то из местных грибников, или ягодников. Поставили часовых, на этом и успокоились. Что не означало, мол, все разлеглись и придались великому безделью. Совсем наоборот. Каждый стал оборудовать себе замаскированную лёжку, вокруг полянки а разведчики, направились к месту, где по слухам квартировали разбойники, неподалёку от заброшенного имения. Не прошло и получасу, как всякое хождение по временной стоянке стихло и на первый взгляд, ничего не выдавало присутствие людей. Это было почти правдой, если не присматриваться и не прислушиваться. И только внимательный человек непременно заметит, что по округе было срублено множество веток; обильно затоптана земля; появились неправильно растущие, излишне густые кустарники. Ну а если прислушаться, то было слышно, как временами перешёптываются какие-то люди.

Александр, лёжа в небольшом шалаше, вдыхая приятный запах свежесрубленного лапника, понимал всю абсурдность своего требования по маскировке. Ведь у него, так и не получилось укрыться от постороннего взгляда, да и о безмолвии подчинённых, говорить было нечего. А где-то, через сорок минут, как-то незаметно, но с каждой минутой всё сильнее, гайдуки зашевелились, кто-то просто разминал тело, а некоторые вставали и уходили куда-то в лес, спасибо хоть не разводили костров. Что можно было ожидать, ведь в лесу, не смотря на лето, было прохладно. Саша и сам сильно продрог, поэтому, сдавшись одним из последних, покинул свой шалаш. И начал разогреваться движением, как и все.

Благо, что существовали заранее выставленные секреты, которые было решено менять не реже чем через каждый час. Казалось, живи и радуйся, вот однако жизнь внесла свои коррективы. Тревожное уханье филина, прозвучало неожиданно, как набат колокола. И надо же, птица выдала заранее оговорённый сигнал. Все люди, включая и Александра, на мгновение замерли, схватились за оружие и быстро спрятались, притаившись за деревьями, окружающими приютившую людей поляну. Впрочем, ожидаемой, полной тишины не наступило. В лесу послышался еле уловимый хруст веток, который постепенно становился более громким. Кто-то весьма резво бежал по звериной тропке и вроде как, если судить по звукам, это был не один человек. Напряжение росло, ощущение надвигающейся опасности усиливалось с каждой секундой. И вот. На поляну выбежала босоногая девица, она была в одной лишь нательной рубахе, которая была разорвана в нескольких местах. Личико девчушки, приблизительно лет шестнадцати — семнадцати, не старше, было искажено страхом, глаза, казалось вот, вот вылезут их орбит и взгляд, нервно метался по сторонам. Она не кричала, а только тяжело и сипло дышала, задыхаясь от долгого, и быстрого бега. Всё это, Александр видел не более полутора секунд, так как, беглянка, не останавливаясь, промчалась мимо дерева, за которым он стоял, и побежала дальше, через поляну. Однако вид девицы, чётко зафиксировался в его памяти, как будто он запечатлел этот миг на фотоаппарат.

Прошло ещё несколько секунд, и на тропинке появился мальчишка, лет двенадцати, максимум, у него в руках была окровавленная с одного конца, увесистая палка. Его вихры были взъерошены, домотканая рубаха и такие же, немного коротковатые штаны, тоже имели многочисленные прорехи. Вот только то, что девчонка убегала не от него, стало ясно почти сразу, мальчонка, выглядевший весьма испуганно, почти сразу остановился, оглянулся назад, откуда уже доносились еле различимые переругивания разъярённых мужиков и почти сразу продолжил свой бег. Однако добежав до противоположной части поляны, малец хрипло, с сиплым придыханием, почти по слогам, выкрикнул: "Беги Алёнка-а-а! Я-а-а их задержу-у-у!"

Александру показалось, что почти мгновенно мальчонка замычал, как будто его рот закрыла сильная, мужская рука. Впрочем, было не до выяснений, на полянке, вот-вот, должны были показаться преследователи этой парочки детей. Что вскоре и произошло. На поляну, один за другим, устало переставляя свои отяжелевшие ноги, выбежали шестеро мужиков, взмыленных как загнанные лошади и весьма злых. Все они были вооружены неким подобием сабель и вымотаны лесной гонкой до предела. Об этой их усталости, можно было догадаться потому, что все чужаки, не сговариваясь, остановились посреди поляны, и постарались отдышаться, ловя воздух как рыбы, ртом. И судя по тому, что от туда, откуда они появились, больше не доносилось ни звука, здесь, на поляне, были все, кто гнался за детьми.

Неожиданно, заглушая звуки сиплого дыхания гостей, раздался громкий, звенящий, "резанувший" по ушам свист. И в тоже мгновение, затаившиеся в лесных зарослях гайдуки, выскочили из-за деревьев и без лишних криков, напали на пришлых бандитов. То, что последние таковыми и являлись, никто из нападавших не сомневался. Не отставал от своих подчинённых и Саша. Он, мало чего понимая, в три скачка оказался возле бандита, который на удивление легко отражал все атаки одного из его боевых холопов. Показалось, что он не сильно то и устал и может даже поранить бойца, однако, Александр, без лишних раздумий вонзил свой клинок в бок чужака. Сталь вошла легко и на мгновение замерев, отработанным до автоматизма движением, была изъята из плоти убитого бандита. А вот дальше, биться было не с кем. Граф и его люди, стояли над телами только что убитых противников, а некоторые из них, вытирали своё оружие об одежду поверженного неприятеля. Не задумываясь, Александр собезьянничал, проделал тоже самое. И только после этого, молодой человек осознал, что только что убил человека. Ему стало дурно. Нет, его не замутило, просто душу охватил жуткий ужас от содеянного им убийства. И чтоб хоть как-то его уменьшить, Саша отвернулся от покойников и попытался отвлечься от того ужаса, что лежал у его ног. Для этого, он стал рассматривать окружающий поляну лес. Пусть его предшественник, на дуэли, уже убивал своих поединщиков, воспоминаниями о чём, он щедро поделился со своим преемником. Но это ничего не меняло, ведь даже на прошедшей дуэли, наш герой так и не смог выстрелить в своего оппонента.

А тем временем, двое гайдуков подвели обоих малолетних беглецов, которые до сих пор пытались вырваться и убежать. Напрасно старались, все их потуги были тщетными. В свою очередь, Александру, увидевшему спасённых подростков, оставалось только удивляться: "Когда только десятник успел отдать этим бойцам соответствующий приказ?"

А далее, всё развивалось как в каком-то сериале, дети, увидев окровавленные тела их преследователей, перестали вырываться и, ударившись в другую крайность, заплакали. Девушка не сдерживала эмоций, рыдая, старалась поведать о том, что с ними произошло; а вот мальчонка молчал, он, как мог, крепился, однако непослушные слёзы, всё равно, обильно текли из его глаз. Мальчишка прикусил нижнюю губу, морщил лоб и, понимая тщетность своих усилий, старался отвернуться, чтоб никто не увидел его "позора".

"А они меня тащат, — сбивчиво, сквозь рыдания старалась выговориться лепетала девчонка, — а он как дёрнет, и порвал на мне сарафан. А я ещё больше в крик, а они смеются, да меня за срамные места хватают. Он снова дёрг, дорвал мой сарафанчик, а он, у меня, почти новый был, без заплаток. Вот, остатки сарафана то, и сползли мне на ноги. А я через это чуть не упала, только тати меня крепко держали. А этот и говорит: "Тащите други её в мою землянку". А тут братка мой, как выскочит из кустов, того стук, дубиной по голове. Затем второго стук. Тут тати меня ударили по голове и отпустили, я упала, а они к Илюше. А я, не будь дурой, вскочила и бегом в лес. Испугалась. Бегу, а о брате и не думаю. Только и он, от этих нелюдей убежал. Вскоре бежит за мной и кричит, чтоб я скорее в глухой лес бёгла. Вот. А тут вы…"

— Погодь красавица. — прервал девичью болтовню Степан. — Не тараторь как сорока. Толком скажи. Что там у вас произошло?

— Так налетели тати, стали врываться в избы и грабить. Ну, нам мамка и велела в лесу спрятаться. Да только мы не успели, заметили нас. А мамки больше нет, и нашего младшего братика тоже. Я когда на мамкин вскрик обернулась, заметила, что этот мамку, саблей зарубил. — девушка указала рукой на тело бандита, которого убил Александр. А Ванечку она на руках держала, вот их двоих и не стало. Я столбом стала, только Илья меня за руку схватил и увлёк за собою. Потом в лесу мы и разошлись.

— … этот Шестипалый, убью гада! — Пётр, с силой сжимая кулаки, отборным матом, посылал проклятия предводителю бандитской шайки, Я его…

— Так его, два дня назад, свои же и убили. Говорят, они из-за последней своей добычи перессорились. Ватага требовала её поделить, а Шестипалый им не позволял этого сделать. Вот они его и это…

— Стоп. — вмешался в диалог Александр. — Так ими, этими бандитами, сейчас никто не управляет? Так вот почему они стали беспредельничать.

— Ага. И мамку нашу убили, и малого братишку. Только мы с братиком и спаслись, а она нет. Пока Ванечку из хаты вынесла, ей и сгубили. А меня после, в лесу догнали, да потащили к себе, видимо хотели си́льничать. Да вот, бог не дал, братик уберёг.

— Дяденьки, — вмешался в разговор, доселе молчавший мальчишка. Скажите Христа ради, вы Мукасея знаете?

Все гайдуки закивали головой, и только Степан, сиплым голосом ответил: "Да, он в моём десятке состоял".

— Тогда, будьте добры, скажите ему, что и нашу мамку, и его сына, эти убивцы сгубили.

Ответом взмыленному от недавней беготни от бандитов мальчишке была тишина. Все стоявшие перед ним мужчины, как по команде, скорбно склонили головы и почти синхронно сняли головные уборы. И над поляной повисла гнетущая тишина. Спасённые сироты, всё поняли без слов и потеряно потупились, смотря куда-то себе под ноги. Видно было что они надеялись на то, что тот добрый дяденька — полюбовник матери не оставит их в беде, да видимо не судьба. Скорбно понурившие головы люди простояли посреди поляны, минуты две — не дольше. После чего, поняв что, в свете последних событий, времени на раскачку почти не осталось, Александр заговорил:

"Так, все слушают меня. Насколько я понял, у вас есть одно золотое правило, вы, по возможности, сирот в беде не оставляете. В этом я вас всецело поддерживаю. А что касаемо совавшихся как собака с цепи бандитов, так их нужно извести под корень. Убить к чертям собачим. Как взбесившуюся псину. Думаю что в этом, со мною все согласны?"

Ответом на эти слова прозвучало многоголосое, хриплое от с трудом сдерживаемой агрессии нестройное: "Да. Да барин. Им не жить".

"Значит так. Мы поступим следующим образом. Пётр, выдели отрокам провожатого, позднее, по возвращению в усадьбу, уладишь нашу проблему с батюшкой. Сам знаешь, что я имею в виду. А сейчас, я и все остальные, идём в бандитское логово и ликвидируем его. Они, эти нелюди, сейчас в разгуле. Судя по исходящему от этих татей амбре, — Саша небрежно указал рукою на покойников, — они, лишившись какого-либо контроля, пьянствуют, и ни на какое организованное сопротивление не способны".

Сказано, сделано, сборы были недолгими, так как никто из людей графа не собирался тратить время впустую. Поэтому, уже через пять минут, невысокий, худощавый боец, выделенный для сопровождения подростков к месту стоянки, с оружием наготове, уверенно ушёл по тропе. Следом за ним, как цыплята за курицей, посеменили спасённые гайдуками дети. Только в этой мирной идиллии, присутствовала одна чужеродная деталь, подростки, были обвешаны трофейным оружием как будто рождественские ёлки игрушками. Они, пусть и не без усилий, но, безропотно понесли всё то, что гайдуки собрали с тел убитых преступников. Графа даже поразило то спокойствие, с которым эти дети смотрели на происходящую на их глазах мародёрку. Нет, полного безразличия к происходящему не было, глаза отроков, при взгляде на покойников, по-прежнему "горели" праведным гневом, и несколько раз, подростки, не удержавшись, брезгливо плевали на тела своих недавних обидчиков. Однако истерика, ещё не так давно владевшая отроками, постепенно улетучилась, сменившись любопытством и привычным в этом мире беспрекословным послушанием по отношению к старшим.

События, запущенные недавним разбоем шайки татей, набирали обороты. Небольшой карательный отряд, идущий по неухоженным тропам, был с родни мистическому ангелу мщения — он нёс смерть "сорвавшимся с цепи" нелюдям. Снова, словно стараясь укрыть от небес людей, хладнокровно идущих убивать себе подобных, гайдуков окружил тёмный, сырой лес. Впереди, как и позади, непривычного к передвижению по таким зарослям Александра, бесшумной поступью бывалых охотников, идут его вооружённые боевые холопы. Создавалось такое впечатление, что все они, каким-то необъяснимым образом, умудряются ориентироваться в беспорядочных хитросплетениях узких тропинок. А он, двигаясь за своими людьми, был единственным, кто слишком часто спотыкался, следственно и шумел сильнее всех. Впрочем, никто из бойцов, на это не обращает никакого внимания. Да и самому Сашке, до этого нет никакого дела, в данный момент, его одолевают не очень приятные для него раздумья. Пусть у многих людей сложился устойчивый стереотип, что настоящий герой, должен быть уверенным в своей правоте, думать только о позитиве и излучать его как мощный прожектор. И вдобавок к этому, быть расчётливым как тот робот, которому чужды всякие там ненужные эмоции. Но Александр таковым не был. Поэтому, идя след вслед за Петром, он умудрился заняться банальным самобичеванием и надо признаться, сильно в этом преуспел. Началось с того, что молодой человек стал корить себя за слабость, овладевшую им после осознания того, что он собственноручно заколол человека. Он даже удивлялся тому, как ему, более или менее успешно, удалось скрыть от окружающих свою слабину.

"Хорош гусь, — думал молодой человек, перешагивая через валежник, об который он за малым не споткнулся, — сам послал своих людей убивать бандитов, и при этом…, за малым не опозорился. Придурок. Тоже мне, романтичная институтка. Благо никого не облевал, и не упал в обморок как изнеженная девица, нечаянно наколовшая до крови, о вязальную спицу, пальчик…"

Далее, его мысли перескочили на гайдуков, чьими жизнями он в данный момент рисковал. Вроде как в этом нет ничего страшного. И дальнейшие умозаключения привели к тому, что искренне уверовал в то, что он не воспринимает жизнь и этих людей всерьёз. Нет, осознание того, что он, в этом мире навсегда, пришло давно, и всё равно казалось, что воспринималось всё это как некий затяжной квест, этакая компьютерная игра, повышенной реалистичности. Где герой может испытывать всё: боль, холод, тепло; искреннюю радость от успешно выполненной миссии, или весьма эмоционально выражать своё негодование из-за своих неудачных шагов. Но судьба окружающих его юнитов-людишек, игроку совершенно безразлична. Ему, на самом деле, нет дела до их переживаний или нужд. Впрочем, это не мешает Александру проявлять некое подобие заботы о своих "питомцах", ведь они должны быть сыты, отдохнувшими и способными побеждать встречающихся по пути недругов. И не более того. К сожалению, каким способом заставить своё сознание воспринимать себя неотъемлемой частицей этого мира "эльфов", так и оставалось загалкой. А то, что собственноручное убийство разбойника повлекло такие переживания, можно списать на чрезмерно реалистичную графику и полное погружение в игру. В покинутом мире, нечто подобное существовало, в рассказах некоторых писателей-фантастов. Не известно, до каких вершин самоистязания это могло довести, но на счастье молодого человека, его, от этих раздумий отвлёк неожиданно прозвучавший сигнал тревоги.

"Барин, ховайся". - еле слышно пробурчал Пётр, невесомою тенью скользя за ствол ближайшего дерева.

Повторять сказанное не пришлось, Саша, пусть и не так безупречно как ему это хотелось, но последовал примеру старшего десятника. Ещё несколько мгновений и о присутствии людей, несколько мгновений назад, идущих по тропе, больше ничего не говорило. Правильнее будет сказать, что это не совсем так. Наступившим безмолвием можно обмануть человека, но только не диких животных, имеющих более развитый слух и обоняние. Радовало только одно, звери загодя чувствовали приближение их извечных, коварных врагов и благоразумно уходили с пути последних. Но не это главное. в данном участке леса, наступила гнетущая тишина. И это тревожное безмолвие, непонятным образом, напрягало нервы как излишне натянутые струны, способные в любой момент лопнуть. В то, что тревога не была ложной, можно было не сомневаться, так как гайдуки, идущие в авангарде, были опытными бойцами. Но и тот, кто заставил их всполошиться, тоже не был растяпой, так как, тоже затаился и видимо обдумывал, как ему выйти из этой ситуации победителем. Надо признаться, что для обеих сторон, поиск решения этой задачи, было не лёгким делом. Так как из неё было известно только одно, кто-то шёл на встречу, вот и всё. Остальное: будь то количество людей идущих навстречу, друг впереди, или враг, было совершенно не известно. Вот поэтому, было непонятно, чем эта встреча может закончится.

Как гром среди ясного неба — по крайней мере, так показалось Александру, прозвучало одиночное, тихое уханье совы, ответом которому был всполошённый крик какой-то птицы. От неожиданности, по телу графа пробежал мерзкий холодок. Да, он был единственным человеком, кто так отреагировал на эти звуки. Что для него было простительно, так как он не знал всей системы условных сигналов, привычно используемой его новыми холопами. Прояснил обстановку Пётр, который с нескрываемым облегчением, тихо проговорил:

— Фух-ты, всё в порядке, это свои.

— Пётр, это точно? Почему ты так решил?

— Вот те крест, барин, у нас давно повелось, в случае, когда нужно быть скрытным и непонятно кто перед тобою, вопрошать пичугой. И на всякий её голосок, должен быть свой, строго определённый ответ. Так что, Александр Юрьевич, не переживайте, это точно свои.

И в самом деле, в скором времени, где-то неподалёку послышались тихие, возбуждённые голоса. А немного погодя, появились двое гайдуков, из-за лесной тьмы, да что уж там, по почти полному незнанию своих людей, Александр так и не понял, кто к нему подошёл. Поэтому ничего и не сказал, а воины, тоже молчали. Только старший десятник, не желая затягивать ненужную паузу недовольно заговорил:

— Ну что, братцы, так и будем в молчанку играть?

— Дык это… Там, в охотничьем домике, тати как ополоумели — жёстко схлестнулись друг с другом. То ли с перепою, то ли чего меж собой не поделили. Но дошла их потасовка до смертоубийства. Досталось даже тем холопам, кои им прислуживали, несколько человек правда сбежало, а так, душегубы всех порезали.

— Да-а-а. — только и вымолвил, обескураженный такой новостью Александр.

— А мы то что? Нас только двое, да и приказ был, только наблюдать. Поэтому мы и не вмешивались. А сейчас, трое выживших убивцев, запрягли и грузят пару телег. Судя по тому, как они стоят, поедут эти уроды не к заброшенной усадьбе, а к тракту. Вот.

Гайдук замолчал, ожидая указаний, а граф, понимая, что может упустить тех, кто по идее мог быть виновным в смерти его людей, обратился к Увельскому:

— Пётр, этих бешеных собак отпускать нельзя. Я толком эту местность не знаю, поэтому и спрашиваю тебя. У нас есть возможность перенять их в укромном месте, или нет?

— Есть. — Ответил Пётр, сняв с головы шапку, и привычным движением, смахнув со лба невидимый Александру пот. — Пока они загрузятся, пока дадут крюк, выезжая на дорогу, потеряют уйму времени. Да и телеги гружёные, быстро не поедут. А мы, пойдём напрямки, не совсем прямо, но всё же… Так что мы, шустро выйдем к губе лешака, что огибает берег заболоченного озерца, вот том, мы и устроим засаду. Там же и избавимся от покойничков.

— Тогда действуй и помни, никто их этой шайки, уйти не должен. Это наша главная задача.

— Не извольте беспокоиться, Александр Юрьевич, всё будет сделано, наилучшим образом.

Отдача дальнейших команд и поиск нужной тропы, не заняли много времени. Так что, не прошло и часа, как отряд гайдуков подходил к нужному месту. Описать его несколькими словами вряд ли получится. Здесь была дорога, подходившая к лесу почти вплотную. Шла она по рукотворной насыпи, о чём красноречиво говорили камни и слои полусгнивших стволов, проглядывающие по её откосам. И не смотря на заброшенный вид, по ней ещё можно было ездить, правда, из-за разбитой колеи, делать это можно было только в случае крайней необходимости.

"Всё, пришли. — довольно проговорил Пётр, осмотрев грунтовку. — Если судить по отсутствию свежих следов. Мы успели. Так братцы, рассредоточились. Вы трое, перебираетесь через насыпь и прячетесь за этими зарослями. Вы двое, в этих кустах, остальные сидим по линии лесной опушки и без особой нужды не шевелимся".

Все бойцы, весьма оперативно рассредоточились по указанным местам, а старший десятник, вместе с графом, немного углубились в лес, где и уселись на услужливо расстеленный Петром кафтан.

— Пётр, а ты что, не будешь подрубать парочку деревьев? — поинтересовался Саша, когда Увельский аккуратно присел рядом с ним.

— Зачем это?

— Ну, чтоб не дать телегам проезда. Вдруг они, бандиты, на них ускачут.

— Лишнее это. Во-первых, стук топора насторожит татей. Во-вторых, опосля, нам придётся терять время, освобождая дорогу для себя. Да и по такой дороге, гружёная телега, быстро не поедет. Как я помню, вы говорили, что мы не должны оставлять здесь следов своего присутствия.

— Возможно, ты прав. Ну, тогда будем ждать.

— Вот и добре. И ещё, Александр Юрьевич, в этой схватке, ни я, ни вы не участвуем. Наши люди сами справятся.

— Да-а-а. У меня создаётся такое впечатление, что дорожный разбой, для вас весьма привычное дело.

— Не правда ваша, барин. Нас старый хозяин гонял, чтоб мы, в случае захвата наших земель недругом, партизанили и не более того. Как этот… ну кто щипал тылы Боонапарту. Ну как его? Э-э…

— Давыдов.

— Во-во. Он самый. Как старый барин говорил, умнейший тот был гусар. И воевать мог, и по бабам великий ходок, и чудные песни слагал…

Вот так, за тихим разговором время ожидания и прошло. Выставленная засада сработала без участия графа. И вопреки его опасениям, нападение прошло без сучка и без задоринки. Только на сей раз, не прозвучало никакого разбойничьего посвиста. О том, что на дороге идёт смертельное сражение оповещали, чьи-то гневные крики, звон железа, стоны, и в скором времени всё стихло.

То, что эта скоротечная стычка прошла без участия Петра и графа, вовсе не означало что они спокойно, флегматично просидели всё это время на некотором удалении. Десятник, усиленно прислушиваясь к звукам сражения, нервно кусал свою нижнюю губу, и старательно вглядывался в густые заросли подлеска. Только все его усилия были тщетными, разглядеть хоть что либо, было не возможно. Пётр успел неоднократно проклясть себя за глупое решение уйти вместе с барином, подальше от места предстоящей схватки, за что и расплачивался, мучимый неведением того, что неподалёку происходило. Нелегче было и Александру, его с новой силой глодали глупые мысли по поводу его отношения к аборигенам, находящимся в его власти.

— Александр Юрьевич, мы всё. — Как только всё утихло, со стороны дороги послышался чей-то негромкий зов. — Тут это, мы всех татей, значится, упокоили.

— Идём. Молодцы, орлы.

— Ага. Рады стараться, значит-ся.

Воспользовавшись услужливо протянутой рукой Петра, который умудрился подняться с земли намного быстрее, Александр еле сдерживая шаг, снова оказался на рукотворной дорожной насыпи. Только на сей раз, на ней находились две гружёные доверху телеги, в каждую из которых, были запряжены по паре замученных голодной жизнью кобылок. Напоминанием того, что они остановились не просто так, для отдыха, возле каждого испуганного животного стоял гайдук, что-то тихо говоривший животине на ухо. Ну а возле телег, находились тела четырёх караванщиков. Нет, не правда. Татей было трое, и они лежали в дорожной пыли, а вот четвёртым был гайдук с рубленной раной груди. В данный момент, его телом занималась троица хмурых бойцов, они аккуратно укладывали погибшего товарища на наименее загруженной подводе.

— Как же так? — тихо, почти загробным голосом просипел Пётр, рассмотрев погибшего. — Как же так? А?…

— Петро, батька, ты это, прости. Только мы ничего не могли поделать. Во те крест. Тот убивец, ловко свой топор метал. Мы только из заросли выскочили, а этот…, его и кинул. И та ловко сделал это, паскудник — мы и понять нечего не успели.

— Где он?!

— Дык, вон он. Возле колеса лежит. Самый порубленный. Живучий гад — был. Мы его долго добивали.

— Зря добивали. Нужно было связать, затем перевязать раны, дабы от кровопотери не подох. А опосля, голым, да посадить мерзавца в муравейник.

— Прости Петро, не подумали. Да и это, в горячке драки, не сразу заметили, что он того…, это самое, малого сгубил.

Во время этого диалога, происходившего меж Увельским и невысоким, худощавым, неизвестным Александру гайдуком, все замерли и стояли склонив головы. Заметив это, Пётр подобрался, расправил плечи, и негромко, но властно потребовал: "А ну, шевелите своими задницами. Чего стали? Хотите дождаться нежеланных для нас видаков? Мало вам пролитой сегодня кровушки?" — И это, весьма эффективно простимулировало процесс ликвидации следов недавнего нападения из засады.

"Этих дохляков, туда, — продолжал раздавать указания старший десятник, — там должна быть небольшая трясина. Та в которой, если верить слухам, эти тати свои жертвы топили. Да для надёжности, привяжите им на тело по увесистому камушку. Эй, Дормидонт, мы сейчас уводим обе подводы, оставь троих, самых надёжных и внимательных, пусть заметут все следы. Понял?"

Все, всё понимали и работали как муравьи, внешне суетливо, но если присмотреться внимательнее, то упорно, согласованно и быстро. Так что, не прошло и пяти минут, как караван, поменявший своих владельцев, а вместе с ними и точку назначения, продолжил своё движение. Однако, молодого графа по прежнему мучали вопросы:

1) Куда девать захваченный его людьми груз?

2) Что делать с телегами и запряжёнными в них клячами?

3) Как объяснить полицейским дознавателям то, что у него погибли не два, как было изначально, а три человека?

4) Где обзавестись алиби, что его люди не причастны к состоявшемуся в соседнем имении побоищу?

Вопросы, вопросы, одни лишь вопросы и ни одного ответа. А ведь такие дела, на самотёк пускать нельзя. Никак нельзя. Впрочем, помощь пришла неожиданно, в лице Петра, после недолгого молчания, вновь заговорившего с Александром. Говорил он тихо, чтоб другие не услышали:

"Александр Юрьевич, вижу, вы тяжкую думку гадаете. Небось, "ломаете" голову, куда девать всё это добро? Во-во. Судя по вашему горестному вздоху, я прав. Так не беспокойтесь понапрасну, я знаю, что нам нужно делать…"

Загрузка...