Конторщица 4

Глава 14

— Ч-что? — опешил товарищ Иванов и вытаращился на меня с крайне озадаченным видом.

— А то ты не расслышал? Повторить?

— Нет, то есть да… В смысле всё я расслышал, — чуть вильнул взглядом Эдичка, — я просто не ожидал, что ты…

— То есть, приглашая женщину в ресторан, ты заранее не ожидаешь, что она может вдруг согласится? — хихикнула я, и Эдичка густо-густо покраснел.

— Да нет же, — начал выкручиваться он, — просто ты же сперва не захотела, вот я и…

— Ну и что? — мило улыбаясь, заявила я с видом «блондинки». — Тогда — не хотела, а вот сейчас вот хочу в ресторан.

— Ну, пошли, к-конечно, — выдавил улыбку из себя Эдичка.

Видно было, что ему, как говорится «и хочется, и колется». Но это уже не мои проблемы. Мне-то нужно решать свои задачи. Поэтому я изобразила довольный вид:

— Вот и отлично! Закажи столик в «Нивушке», после работы я могу туда прямо сразу заскочить. Там и встретимся.

Что там лепетал вслед товарищ Иванов, уже значения не имело, главное, чтобы удалось его подпоить и разговорить. А то у меня не хватает нужной информации, и прямо очень.

Следующим пунктом моего спонтанного плана стоял визит к Герих. Я решила вкинуть ей капитальную «дезу». Но, к сожалению, моим планам помешали — пришла Алевтина Никитична. Еще недавно я всё никак не могла вырваться к ней (дела постоянно мешали), чтобы нажаловаться на Ивана Аркадьевича, который повысил меня в замы, сам, гад такой, усвистал учиться в Москву, а разгребаться с Альбертиком и прочими врагами предстояло теперь мне. А вот сейчас она пришла сама. Ко мне. В кабинет. Но я не просто не обрадовалась, меня это выбесило: дверь моего кабинета без стука распахнулась и двое плечистых рабочих, тихо матерясь, начали заносить огромный письменный стол.

— Левее, Колян!

— Да ты на себя потяни!

— Товарищи! — возмутилась я, — это что здесь происходит?

— Стол принесли, — буркнул заросший щетиной мужик, который заносил стол, осторожно двигаясь спиной вперёд.

— Вижу, что стол. Но у меня есть стол, — я бросила недовольный взгляд на старый кондовый стол, который достался мне в наследство от Ивана Аркадьевича вместе со всем остальным барахлом в этом кабинете. — И он меня вполне устраивает. Зачем мне ещё один стол?

— Это новому сотруднику, твоему заместителю, — пояснила Алевтина Никитична, которая вошла вслед за рабочими.

— А я причём?

— Альберт сказал сюда нести.

— А со мной согласовать?

— Лида! — засопела носом, словно ёж, Алевтина Никитична, — это разве я должна между вами бегать и выяснять, кто на что согласен? Мне сказали — я выполнила. Иди сама разбирайся.

Я вздохнула, тут она права. Зря я на неё напала.

— Поставьте его здесь, — распорядилась Алевтина Никитична, — а Лидин стол мы подвинем вон туда.

— Ну уж нет! — психанула я, — стол вам велели принести — вы принесли. Молодцы. Вот и ставьте его подальше в угол. А мой стол двигать я не позволю!

— Но в углу темно ему будет.

— А вот это уж пусть вас не волнует, Алевтина Никитична. Альберт Давидович решил, что этот человек должен сидеть в моём кабинете, а о том, как ему здесь будет — темно или светло, он не подумал. А почему я должна об этом беспокоиться?

— Какая же ты противная всё-таки, Лида, — покачала головой Алевтина Никитична и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Понятно, что разговора у нас и не получилось бы.

Ну и чёрт с ним. Обойдусь.

Зато я сделала звонок «опиюсу». Положив трубку на рычаг, я откинулась на спинку кресла я хмуро сказала «Уф!».

В общем, в ресторан «Нивушка» я приехала в самом что ни на есть мрачном расположении духа. Эдичка уже ждал за столиком у бокового выхода, по всей видимости на кухню.

— Привет, — натянула улыбку на лицо я и уселась напротив.

Из кухни отчётливо тянуло жареным луком, слышался звон посуды и голоса работников. Я поёжилась и окинула взглядом небольшой зал, битком набитый народом. Все столики были заняты.

— Что будешь? — немного нервно протянул мне меню товарищ Иванов. Комплиментов он мне, кстати, тоже не сделал.

— Жасминовых устриц в крыжовнике, морского ежа под укропно-огуречным соусом и свиную ногу с черной смородиной, — машинально ответила я и Эдичка расхохотался, словно я удачно пошутила.

Зато витавшее над столом напряжение спало, и он явно расслабился.

Я раскрыла меню и, незаметно поморщившись, скользнула глазами по небрежно отпечатанным на машинке строчкам: «осетрина г. к. с помидором» была жирно зачёркнута и сверху, и от руки, круглыми буквами пятиклассница-отличницы вписано: «салат карт. с белк. паст. океан».

«Салат карт.» я не хотела, а таинственный «салат рыбный деликатесный» оптимизма с таким названием почему-то не внушал. Наконец, мы выбрали. Взяли «солянку на сковороде из палтуса», «салат из свежих помидоров» и «севрюгу-фри». Я заказала бокал «вина Янтарь» (других вариантов в меню не было), а Эдичка взял себе «водку Экстра», сразу графинчик.

Вот и чудненько.

Пока несли заказ, товарищ Иванов начал развлекать меня, рассказывая бородатые несмешные анекдоты (почему-то многие мужчины убеждены, что женщинам это нравится). Так как портить настроение Эдичке я не планировала, нужно же было у него всё выяснить, поэтому я вежливо посмеивалась в нужных местах, хотя внутренне кипела от негодования.

Наконец, принесли помидоры (порезанные на тоненькие лепесточки с зубчиками и закрученные в пучки в виде хризантем, на которые даже смотреть без слёз нельзя было), сырно-мясную нарезку и спиртные напитки, и мои мучения закончились.

Так мне хотелось думать.

— Ну, давай за то, чтобы в глазах наших любимых была только радость и любовь, — многозначительно-пылко взглянув на меня, произнёс тост Эдичка.

Мы чокнулись и Эдичка лихо хлопнул рюмашку. Крякнув, он потянулся вилкой к хризантемоподобному помидору. Я обозначила, что пригубила бокал и отставила его в сторонку. Помидор есть не стала.

— Говорят, тебе зама дают, — жуя спросил Эдичка и в его голосе явственно послышались завистливые нотки.

— Да, — неопределённо ответила я и, чтобы не развивать эту тему дальше, мудро заявила, — между первой и второй перерывчик небольшой.

— Тогда давай, за любовь без памяти и за память без любви! — произнёс очередную банальность Эдичка и хлопнул ещё рюмашку.

Лицо его раскраснелось, он распустил галстук и расстегнул пуговичку на воротничке рубашки.

Как раз принесли горячие блюда.

— А давай под рыбку повторим! — проявил инициативу уже Эдичка, наливая себе водочки (на мой бокал он даже не посмотрел, и я поняла, что надо побыстрее его допрашивать, а то еще пара рюмок и будет всё).

— Эдичка, я так рада, что мы, наконец, можем пообщаться наедине, — сказала я томно и товарищ Иванов приосанился. — Кстати, давно хотела тебя спросить…

— Извините, товарищи! — в этот момент администратор подвёл к нашему столику какую-то немолодую парочку. — Прошу вас, присаживайтесь.

Я вытаращилась, но судя по спокойной реакции остальных — здесь это было вполне нормально. Женщина, с виду сельская бухгалтерша или завмагазином, в вышитой зелёной люрексовой гладью оранжевой блузке с рукавами-фонариками, которые полнили и без того полные руки, с ярко подведёнными глазами и начёсом на голове, обвешанная золотыми украшениями, словно новогодняя ёлка (кажется, она надела на себя всё золото, что было) спокойно уселась рядом со мной, и я еле сдержалась, чтобы не поморщиться от густого шлейфа её сладких духов. Кажется, «Опиум», причём она вылила на себя примерно полфлакона.

Мужчина, что умостился напротив, был под стать своей спутнице, правда в заурядном классическом костюме, поэтому на фрика был практически не похож, если не считать того, что у него была лысина, на которую он начёсывал волосёнки снизу вверх. При движениях головой волосёнки немного оттопыривались от лысины в виде пучков и пёрышек и в эти моменты он начинал напоминать Публия Корнелия Сципиона в лавровом венке при триумфальном въезде в Карфаген.

— Что посоветуете, товарищи? — обратился к нам мужчина, рассматривая меню.

Я промолчала, а вот Эдичка принялся консультировать. Уже через пару минут между ними завязался оживлённый разговор.

— А вы где такую блузку шили? — заинтересованно спросила меня женщина, явно намереваясь поболтать.

— Брат из тюрьмы прислал, — мрачно пошутила я и у женщины вытянулось лицо. Не знаю, что она подумала, но от меня отстала.

Так и сидели где-то около часа, эти трое болтали между собой, а я молча ковырялась в тарелке, хорошо хоть рыбные блюда были выше всяких похвал.

Когда изображавшие джаз-трио лабухи на сцене (они гордо именовались ВИА «Синее пламя») заиграли что-то разухабисто-весёлое, разгорячённый спиртным народ ещё сильнее взбодрился и повалил на середину зала танцевать.

Наши соседи — тоже.

— Пошли и мы, что ли? — предложил мне Эдичка, постукивая в такт пальцами по столу и не отрывая возбуждённый взгляд от танцующих.

— Ой, не люблю эту песню, — соврала я, так как слышала её впервые. — Давай лучше на следующий танец пойдём.

— Ну давай, — вздохнул Эдичка и вылил остатки водки из графинчика (уже второго) себе в рюмку. Хитро посмотрев через рюмку на меня, он заплетающимся языком сообщил:

— Вздрогнем, братишка?

— Секунду, — остановила его я. — Сейчас мой тост, он очень важный, ведь ты мой тост ещё не слышал.

— М-мда? — искренне изумился Эдичка и возмущённо вознегодовал, потрясая зажатой в руке рюмкой и щедро расплёскивая водку в блюда с остатками помидор. — Как так можно?!

— Но прежде, чем я скажу этот тост, ответь мне на один вопрос, — заглянула в его пьяные глаза я, в надежде найти проблеск разума, — только он очень секретный. Ты же секреты хранить умеешь?

— Я — могила! — закивал головой Эдичка и стал похож на китайский болванчик. Очень пьяный китайский болванчик.

— Это правда, что руководство собирается сносить базу отдыха в Орехово?

— Тебе честно сказать? — наклонившись через столик ко мне, громким напряженным шепотом спросил Эдичка, тяжело дыша на меня водочными парами.

— Да. Очень честно, — ответила я, стараясь не морщиться.

— А вот и скажу! — патетически воскликнул он, — да! Я скажу! Всё, как есть, скажу!

— Скажи, — подбодрила Эдичку я.

— У тебя красивая грудь, Лида! — сказал Иванов, — Поехали сейчас ко мне?

— Так, а что там с базой в Орехово? — попыталась вернуть его мысли в конструктивное русло я.

— Какое Орехово? — не понял он. — Пошли танцевать!

Я чуть не застонала. Кажется, мой прекрасный план так глупо провалился.

Только время тут потеряла.

Из ресторана я ушла по-английски. Когда Эдичка, допив водку, пошел-таки танцевать, я тихонько скользнула к выходу, села в машину и уехала. Может быть и не слишком красиво, что я бросила пьяного там одного, но и везти его домой в таком виде — чревато неприятностями. Тем более, я не знаю, где он живет.

Ах, да, перед уходом, я подозвала официанта и заплатила за наш заказ. А то, кто его знает, не потеряет ли он деньги. Или забудет заплатить. А так я хоть спокойной буду.

А выходные мы провели в Малинках: рано утром я загрузила семью в машину и отвезла в деревню. Наш двор был наполнен шелестом листьев, грибным воздухом и солнечными зайчиками на влажной от росы траве. От озера тянуло сладким запахом копытня, багульника и дикой малины.

— Смотри, Лида, — Римма Марковна подняла из травы упавшую с дерева большую спелую грушу. От падения один бок её лопнул и оттуда брызнул медовый сок. — Пора делать варенье.

Светка весело прыгала на скакалке, а высоко в небе прокричали птицы. Я подняла голову — они сбились в ключ и летели, очевидно, уже в тёплые края. Кажется, скоро осень, Светка пойдёт в первый класс, а я буду сдавать сразу две сессии. А ещё у меня большая педпрактика. В той школе, где учится Жорка…

— Доброе утро! — прервали мои мысли мужские голоса — от озера по меже нашего огорода медленно шли Рогов с Будяком.

Нет, я понимаю, что сюдой оно значительно ближе, ладно Рогов, он сосед, да и подвозил меня часто, но вот почему Будяк ходит через наш двор, как у себя дома?!

В груди начало подниматься глухое раздражение.

— Утречко доброе, соседушки! — защебетала Римма Марковна. — А чего это вы так рано гуляете? Никак на рыбалку ходили? Так удочек что-то я не вижу.

— Да нет, по грибы, — ответил Рогов.

Будяк промолчал.

— А мы только что приехали, — продолжала разливаться соловьем Римма Марковна. — Рано встали, торопились, только чаю на скорую руку попить успели. А вот сейчас и нормально позавтракать можно. Вы же будете с нами чай пить? С ватрушками.

— Не откажусь, — разулыбался Рогов, поставил корзину с подберёзовиками и лисичками под деревом и уселся за стол в беседке. — Ваши ватрушки, Римма Марковна, выше всяких похвал.

Будяк пить чай не остался. Глянул на меня пристально, сухо отговорился, что работы много и ушел.

Не знаю почему, но раздражение в груди усилилось.

Выходные пролетели как один миг. И на работу я пришла хоть и отдохнувшая, но какая-то вся напряжённая внутри.

Под звуки гудка я вошла в контору и решила сперва заглянуть к Людмиле, дать указания. Нужно было срочно позвонить в городской архив и договориться о сроках сдачи документации. Ну и еще там по мелочи.

В общем, в свой кабинет в полуподвальчике я пришла примерно минут через двадцать после гудка.

Вставила ключ в замочную скважину, провернула — безрезультатно.

— Открыто! — послышался из моего кабинета мужской голос.

Недоумевая, я толкнула дверь и вошла.

В кабинете, за моим столом сидел мужчина. Весь какой-то дородный, лоснящийся, лет сорока на вид, в костюме и галстуке. Лысоватый. С внушительным брюшком.

— Здравствуйте, — сказала я и вопросительно посмотрела на странного визитёра.

— Виктор Алексеевич Урсынович, — представился он, не поздоровавшись. — А вы, как я полагаю, Лидия Степановна Горшкова?

Я кивнула. Кто это, я поняла сразу. А вот его поведение меня напрягло.

— Что же вы опаздываете, Лидия Степановна? — весело попенял мне Урсынович.

Вроде пошутил, а стало неприятно.

— Это мой стол, — сказала в ответ я, проигнорировав его вопрос.

— Я вижу, — пожал плечами он, — нужно перестановку в кабинете делать, — меня не устраивает, где стоит мой стол.

— Поэтому вы решили занять мой? — также с напускным весельем спросила я.

— Кто первым встает — тому бог подаёт, — парировал Урсынович, но из-за стола так и не встал.

— Верите в бога? — задала провокационный вопрос я, подошла к шкафу и повесила ветровку.

— Народный фольклор, — хмыкнул Урсынович, — еще Владимир Даль собирал. Или вам претит народное творчество, Лидия Степановна?

Сейчас мне нужно было пройти к столу и сесть. Но за столом сидел Урсынович. По сути дурацкая ситуация. Я же его за ногу не выброшу. А добровольно вставать он явно не собирается. Изучает, что я буду делать, как себя поведу.

— Виктор Алексеевич, вы в журнале по технике безопасности расписались? Инструктаж прошли? — поинтересовалась я, взяла графин с водой и подошла к окну полить фикус. Он был у меня единственным, периодически я боролась с желанием отдать его в кабинет к Тоне, но вот сейчас он очень пригодился.

— Н-нет, — замялся Урсынович.

— А как же вы к работе приступили? — покачала головой я. — Нарушаем в первый же день?

— А где журнал этот? — недовольно протянул Урсынович. — Давайте.

— Второй этаж, шестой кабинет слева, — мило улыбнулась я, — ответственный Егоров Василий.

— Так проводите меня, — сказал Урсынович.

— Боитесь заблудиться? Или что украдут? — опять мило пошутила я.

Лицо Урсыновича пошло пятнами.

— К сожалению, у меня срочная работа, — со вздохом сказала я, — да не переживайте, там людей много, спросите, где шестой кабинет.

Урсынович посмотрел на меня долгим взглядом, встал и вышел.

Я уселась на своё кресло за свой стол и задумалась: мужчинка явно нарывается.

Приняв решение, я ухмыльнулась и нажала на кнопку коммутатора:

— Людмила, а зайди-ка сейчас ко мне. Только очень быстро.