Конец века

Глава 1

— А-а-а! Бга-э…тьфу! Ик! Ё-ё-ё-ё-ё-ть! Ма-аа…ик!

Я, конечно, предполагал, что будет непросто, но, чтобы так паршиво? Блин, хреново-то как.

Нет, пока Пашка колдовал в своей кафедральной лаборатории на Волоколамке над кучей электронного барахла, что напоминала скорее свёрстанную на живой провод гору отходов с заводской свалки, чем серьёзное медицинское оборудование, всё выглядело довольно пасторально. Я сидел, наблюдая за его манипуляциями и тихо отходил от бешеной гонки на харлее по улицам и переулкам Москвы сквозь расплавленный воздух проспектов, пахнущий разогретым асфальтом. Ремесленник же тихо посвистывал, изредка матерясь, когда очередной прибор не хотел входить в нужный ему режим или когда Пашку шарахало электрическим разрядом.

И даже когда ремесленник со словами: «Терпи, Гавр, немного пощиплет током…» — оплёл мою голову подозрительного вида разноцветными проводами, я всё ещё пытался сохранять оптимизм и настраивался стойко перенести тяготы и лишения тонкой настройки нейротрона с помощью зубила и плоскогубцев.

— Смотри вот на этот круглый экран осциллографа, — Павел установил большой гетинаксовый ящик, оббитый алюминиевыми уголками, настоящий раритет из середины прошлого века, прямо на стол перед моим креслом, — как скомандую, начинаешь следить за двумя параллельными линиями в координатной сетке. Будь внимателен — как только линии пересекутся, мысленно заставляй их снова стать параллельными! Чего бы это тебе ни стоило. Понял?

— А чего тут сложного? — робко поинтересовался я, гоня от себя жуткие образы.

— Сложность в том, Гавр, чтобы не потерять контроль. Тебя будет выворачивать, плющить и колбасить не по-детски. Делай что хочешь, но не отрывайся от экрана осциллографа. Считай, что от этих линий зависит твоя жизнь.

— Погоди, а что делать, если меня вырвет или сознание начну терять? — поинтересовался я у разошедшегося Ремесленника, — всё-таки я не профессиональный мазохист.

Тот задумался на минуту, потом полез куда-то в один из шкафов, во множестве выстроившихся у стен лаборатории.

— Вот! — с победным видом он сунул мне между ног пластиковое ведро, — блюй, Гавр, на здоровье, но не забывай следить за экраном. А начнёшь уплывать — вот тебе ещё супердевайс! — он достал из вакуумной упаковки и вручил мне длинную биопсийную иглу с зелёной пластиковой ручкой.

— Паш, ты предлагаешь мне, если я не выдержу твоих издевательств, покончить с собой? — грустно усмехнулся я.

— Смешно…, — Паша пожал плечами, — зажми её в левой руке и как почувствуешь, что теряешь сознание, коли смело в наружную поверхность бедра. Прямо через брюки, — Ремесленник ткнул пальцем в указанное место, — я постараюсь всё делать максимально быстро. Ты не дрейфь, там на самом деле только кое-что подправить осталось. И всё. Но времени всё же потребуется достаточно, чтобы ты прочувствовал всю прелесть копания в своих мозгах. Ну, готов, что ли?

— Ни хера я не готов! Но давай уже начнём, а то меня уже мандраж бьёт от всех этих приготовлений. Развёл тут лабораторию Франкенштейна, понимаешь…

Павел хмыкнул, поплевал через левое плечо и стал застёгивать на мне кожаные ремни, во множестве крепившиеся к тяжёлому вращающемуся креслу. Левую руку с иглой оставил свободной, но ровно настолько, чтобы я мог дотянуться до бедра. Через пять минут он закончил, подкрутил парочку верньеров на приборах, что-то напевая себе под нос. Электрическое гудение усилилось, мигнули потолочные светильники, запахло озоном.

Твою ж мать…понеслась!!!

Опущу, пожалуй, все физиологические подробности процедуры, скажу лишь, что помимо обещанных Пашей побочных эффектов во время настройки я впервые испытал незабываемое чувство синестезии, о котором раньше лишь читал в учебниках. И перевод этого термина как смешение (единение) чувств всё равно не сможет дать полного понимания процесса, если вы лично в нём не участвуете. Ну как рассказать другому человеку об оранжевом зуде или громкой тошноте? Или вот ещё, например, о горячей отрыжке… И все эти ощущения по одиночке, а то и целым скопом, словно сговорившись, набросились на меня уже на второй минуте настроек. Течение времени я перестал ощущать почти сразу и поэтому ориентировался по медленно ползущей минутной стрелке на часах, висящих над столом.

А Пашке будто мало было моих подвываний, проклятий и тщетных дёрганий на кресле: такое впечатление, что Ремесленник с каждой секундой только увеличивал работу всей своей сатанинской машинерии. Трудно было уцепиться, как за якорь, за какое-то одно чувство. Едва сосредоточившись, я тут же терял опору, но старался изо всех сил не сдаваться. Всю скопившуюся во мне ненависть к Хранителям я обратил на две зеленоватые прямые линии, то подрагивающие на экране осциллографа, то норовившие слиться в экстазе, а то и вовсе пускающиеся в сумасшедший синусоидный пляс.

Наверно, только благодаря яростному огню всепоглощающей ярости внутри меня, о силе которого я до сих пор мог лишь догадываться, мне удалось не потерять сознания. Да ещё, пожалуй, ещё и тем словесным конструкциям, которые вырывались из меня отчаянным потоком всесокрушающего и могучего русского мата.

Находясь почти на грани, сплёвывая горечь, наполнившую рот, и смаргивая градом текущие слёзы, я ширял и ширял себя остриём иглы, испытывая кратковременную боль-освобождение, дающую мне силы держать параллельными проклятые прямые…

— Всё! Всё! Гавр, бл@!!! Хорош! Разошёлся…ну всё! Финиш!!! — я с удивлением уставился на Павла, вцепившегося в моё запястье обеими руками и пытавшегося вывернуть кисть с зажатой в ней иглой, с кончика которой кровь капала ему на рукав.

— А-а-агх, — только и смог я прохрипеть, чувствуя, как жжёт огнём левое бедро.

— Мазохист хренов, — пробурчал Павел, выдёргивая окровавленную иглу из моих сведённых судорогой пальцев.

— От садиста слышу. Ты мне д-другое с-скажи, п-получилось?

— А ты сомневался?

— Не хотелось бы зазря терпеть такую экзекуцию. Тем более, повторять.

— А я уж подумал, что тебе понравилось. Вон как ногу искровенил: штаны на выброс! — хохотнул Ремесленник.

— Ничего. Нога зарастёт, а штаны и заштопать можно, — я старался держаться гоголем, но боль в истыканном бедре с каждой минутой нарастала.

— Что, болит? — Паша перестал скалиться и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Да есть…немного.

— Понятно, — Ремесленник одним движением разорвал пропитанную кровью брючину, — вот же дебил самоотверженный, — пробормотал он, надавливая на мышцы и внимательно осматривая места проколов.

При этом было неясно: ругает он меня или восхищается.

— Зато прямые параллельные, — я придал своему голосу мечтательный оттенок, протягивая гласные.

— Хорош стебаться, Гавр. Я и так сделал почти невозможное на этой рухляди. Потерпи ещё немного, наложу тебе кровоостанавливающую повязку потуже и непременно укольчик. Не то ты до Домодедово не доедешь. Свалишься. Часов на двенадцать хватит.

— До Домодедово? Зачем?

— Забыл, что ли, Гавр? Для тебя ведь ничего не изменилось. Пространственно-временной канал открывается из той же зоны в аэропорту. Настройки теперь у тебя есть, − Павел зафиксировал самоклеящийся бинт и стал набирать в шприц жидкость из маленькой ампулы.

− Наркотик?

− Обижаешь, Миротворец. Просто сильное обезболивающее, − я слегка поморщился, так как Ремесленник сделал инъекцию в то же бедро.

— Погоди, а как же последовательность событий…мои же на поезде уехали. Ничего, что в Домодедово я прибуду один?

— Нд-а-а, совсем плохой ты стал, Миротворец. Если бы я сам только что не проконтролировал состояние твоих мозгов, то заподозрил повреждение гиппокампа, — Павел полез в один из шкафчиков, выудив оттуда свёрнутые спортивные треники, − извини, Миротворец, но других штанов у меня для тебя нет.

— Сойдёт, − махнул рукой я, − не до фасона теперь. Так, погоди…если купить билет прямо в аэропорту, то я наверняка смогу попасть в нужную зону досмотра. Главное, попасть туда поближе ко времени переброски и в международный терминал.

— Ну слава Богу! — театрально всплеснул руками Ремесленник, — уф, заработала соображалка! Ты, Гавр, постарайся только особенно не светиться. Со Странником шутки плохи. Мог и подстраховаться.

— Ты о чём? У вас же с кадрами дефицит вроде.

— Ну, Донскому не в падлу и обычных маргиналов зарядить, чтобы отслеживали твою персону и дома, и в аэропорту. Удивляюсь, как за тобой до сих пор не проследили.

— Для оперативных мероприятий такого масштаба, Паша, нужен совершенно другой уровень, государственный! Да и не стоит это подобных усилий. Откуда Донскому знать, что я отправлюсь на третью миссию? Ему сейчас нового Миротворца окучивать нужно. Пусть у Хранителей уже есть Алоизыч, но почему-то же они хотят во что бы то ни стало заполучить второго Демиурга?

— Может быть и так, Гавр. Но ты всё же посматривай. Будет нелишним. Как нога? Подействовало?

Пока мы разговаривали, я с помощью ножниц срезал остатки брюк и натянул спортивные треники. Надо же, «Адидас», три полоски, полный фарш.

— Знаешь, практически не болит, − я прошёлся по лаборатории, даже присел пару раз.

— То-то же! Хочешь, я тебя до аэропорта на харлее подброшу, а дальше уже сам потопаешь. Меня ведь тоже время поджимает. Ты как про Смотрящих сообщил, думать ни о чём больше не могу. Ещё ведь как-то из этой реальности выбраться надо. Дружбу с Орденом кому попало не предлагают.

— Не, я по-старинке, на такси. А ты спешишь к Смотрящим под крылышко? — я снова присел, прислушиваясь к ощущениям в исколотой ноге.

— Я бы на тебя посмотрел, Гавр. После твоих закидонов Странник гайки стал закручивать будь здоров. Я же тебе говорил, что давно мечтаю из-под его опеки вывернуться. Достал до самых печёнок, с-сука! Как бы нам с новым Миротворцем на казарменном положении жить ни пришлось. Для пущей надёжности. Искатель вон с утра в кафе с бутылкой не расстаётся. Ты чем его там так «обрадовал», Миротворец? Артур только при упоминании одного твоего имени выражается исключительно нецензурными словами.

— Ну не убил же? Так, немного в городки с пулемётом поиграли. А что было делать? Я ж не знаю, как у них там у Искателей всё устроено. Может, Донскому только моргнуть стоило − и твой Артурчик транклюкировал бы меня в какую-нибудь хренальность на вечные времена. И не видать бы мне ни семьи, ни тебя…

— Не заводись, Миротворец. Искатели натуры тонкие. Им для переноса нейротрона или, тем более, физического тела настроиться нужно, войти, так сказать, в русло Веера, услышать музыку миров и прочие трихомундии. А ты прозой поперёк поэзии, да ещё пулемётом швыряться вздумал. Нехорошо. Я и в прошлый раз после твоего гранатного самоподрыва его вискарём в чувство приводил. Говорю же, тонкая натура!

— Тонкая натура, говоришь? Так, может, он тебе поможет дорожку из этой реальности протоптать? А? По дружбе. Тем более, он сейчас в подходящей кондиции.

— Хм…почему бы и нет? Чего я сразу не смекнул-то? Только его прямо сейчас брать нужно. Тёпленьким. Как бы Артурчик ни надрался до полной отключки.

— Так в чём же дело?

— Погоди. Ну а как же ты?

— Немаленький. Сам на такси доеду. Ты мне только скажи, настройки нейротрона для нового аватара прежние останутся?

— Ты о чём?

— Я о скорости развития способностей и их характере.

— А…вон оно что. Да, как ты понимаешь, времени не было впихивать что-то новое. Но тебе для выживания с головой хватит. Тем более что по опыту знаю, перемещение нейротрона в тело генетически идентичного носителя происходит очень быстро и практически без эксцессов. Вот ты же возвращаешься в себя после каждой миссии без каких-либо проблем, так? Просто приходишь в себя где-то там, − Павел прищёлкнул пальцами.

— В душе!

— Вот. Тебя не корёжит, не выключает сознание и прочие «радости» совмещения нейроматриц. Как будто натягиваешь свои любимые труселя, и вперёд. Так?

— Так, − хмыкнул я. В образности Пашке не откажешь.

— Вот и с перемещением в твоё молодое тело проблем и затруднений не будет. Гарантирую! Только для развития способностей рекомендую как можно быстрее начать интенсивные тренировки. И себя не жалеть! Ты ещё удивишься, как проявит себя нейротрон в практически родном аватаре. Помнишь, как в 1915-м адаптировался?

— Ну да. Бегал по крышам эшелона по ночам. Медитировал на морозе и…

— Тебе на месте виднее будет, где бегать и как медитировать. И не удивляйся, когда физическое тело не по дням, а по часам станет изменяться. Обязательно залегендируй эти метаморфозы в глазах окружающих, ведь только слепой не увидит твоего быстрого прогресса. Ну и с одеждой будут проблемы. Увеличение размеров и возможно роста имеет очень высокую вероятность. Эх, дорого бы я дал, чтобы хоть одним глазком взглянуть на этот процесс! Прости, Гавр, профессиональное любопытство, — спохватился Ремесленник, — жаль, с возвращением ничего подсказать тебе не могу. Я же не Искатель. Так что найти Демиурга теперь в твоих интересах. Застрять в псевдореальности, знаешь ли, та ещё морока. Хотя…

− Что?

− Ничего, свидетелей подобного всё равно ещё не было. Сгинули, − кровожадно улыбнулся Ремесленник.

— Тфу-тьфу-тьфу! Накаркай мне ещё!

— Не буду, — Пашка мгновенно стёр с лица улыбку.

— Так что, Паш, и не увидимся теперь уже? — осознание безвозвратной потери пришло неожиданно, вместе с мыслями о возможной дороге в один конец.

Как-то свыкся я в последнее время с тем, что в стане противника у меня есть человек, на которого я всегда могу положиться. Жаль, что единственный. Умудряющийся помогать мне даже там, на перекрёстках других реальностей.

— Хочешь честно? Не знаю, Гавр. Пути реальностей непредсказуемы. Я, признаться, до усрачки боюсь нашей авантюры со Смотрящими. Но очень бы хотел узнать, чем закончится твоя история.

— Я бы тоже. Если сладится с Орденом, подай весточку через Лукреция или ещё как-нибудь. И это… Хороший ты парень, Пашка. Не пропадай!

— Замётано, Миротворец. Ты тоже ничего мужик, Гавр.

Мы обнялись, крепко пожав друг другу руки. Ремесленник оседлал своего харлея, вкусно скрипнув кожей сиденья, и уже через несколько мгновений исчез в московском переулке. Как и не было…

Странно, как буднично протекают события этого дня. Ох, чую, не к добру вся эта тишь да благодать на горизонте событий.

Ни попыток мести от Странника за мою строптивость, ни какого-нибудь завалящего Апокалипсиса в ключевой реальности. Словно и нет этой подковёрной борьбы поборников Закона с коварными Хранителями. Может, забыли про меня, скинули со счетов? Эх, хорошо бы…

Я то и дело подрёмывал в такси, попавшем в небольшую пробку на МКАД, и ловил себя на необычном ощущении: впервые еду в аэропорт и не переживаю, что опоздаю на рейс. Куда подевались привычки и страхи, вышедшие с годами на уровень условного рефлекса? Вся эта мерзкая опасливость обывательской жизни, кажущаяся сейчас столь далёкой и мелкой. И в то же время столь желанной. Предложи мне кто, не задумываясь сменял бы на них свою новую жизнь, пусть и позволившую мне заглянуть в нехоженые для меня времена и реальности, испытать неизведанное. И пропади оно всё пропадом! Хочу в своё тёплое болото.

Один мой товарищ как-то заметил, что мрачные проклятия нынче стало модно приписывать китайцам, мол, народ такой особенный, масштабный: рассчитывает всегда на века вперёд. И в отношении всяческих проявлений к своим врагам мудёр до тошноты, куда там всяким иезуитам да сынам Израиля.

Вот и пресловутые сердечные пожелания: «Чтобы ты жил во времена перемен! Чтоб тебя заметило начальство! Чтоб боги исполнили твои молитвы!» — почему-то приписывают мудрецам Поднебесной. При этом сами китайцы изрядно удивляются этому факту, так как не у кого из великих мыслителей своих никогда не читали о подобной «премудрости». Лично спрашивал — скупо пожимают плечами. Скромные занятые люди, недосуг им крутить пальцем у виска.

Всё же не знаю, китайцы это придумали или ещё кто, но, похоже, этот кто-то от души мне всё это и наворожил. И благо бы остался неизвестным, так нет же, соизволил явиться воплоти, под именем Закона Сохранения Реальности.

Как известно, не боги горшки обжигают. Правильно? А посылают таких идиотов, как я. О чём и толкую.

Мятущиеся в голове мысли и воспоминания к концу поездки перебили весь сон. Попытался скоротать оставшееся время проверенным и надёжным способом — чтением соцсетей. И залип так, что даже не услышал водителя, сообщившего о прибытии к месту назначения. Ну а вы на моём бы месте не зависли, когда, заходя в «Телеграмм», надеешься прочесть очередную хрень про голливудских поп-звёзд или сто-какой-то там митинг навальнистов, а окунаешься, как в омут с головой, в огромный поток информации, напоминающий сводки Совинформбюро пополам с советской передачей «Сельский час»? Поностальгировал…даже нога заново разболелась.

Свежий ветерок на площади перед аэропортом приятно охладил моё разгорячённое лицо. Нет. Ну его, этот «Телеграмм» к бесам! Я выключил смартфон и сунул его во внутренний карман куртки. Какая-то взбесившаяся реальность, нет, не так, скорее, неправильная. Тут тебе, понимаешь, война, а в столичном аэропорте все ведут себя как ни в чём не бывало. Словно это там, где-то, на Луне или на Марсе гибнут русские мужики, а на головы мирных людей в городах и сёлах годами падают снаряды и бомбы.

Блин, если я так близко к сердцу буду принимать события фантомной реальности, недолго и крышей поехать. Всё, баста! Где там у нас ближайший вход?

Пробираясь к кассам, мельком отметил для себя необычную малолюдность залов Домодедово. Глаза царапнули необычайно маленькие значения на табло валютного обменника.

— Ни хрена себе! — невольно вырвалось у меня.

Проходивший мимо лысоватый дядька, шарахнувшийся было от меня как чёрт от ладана, проследив за моим взглядом, понимающе усмехнулся и пробасил:

− То ли ещё будет, земеля. Кирдык пиндосским зелёным фантикам не за горами! Юани форева! — и поспешил дальше по своим делам.

М-да-а…чем дальше в лес, тем толще партизаны. Похоже, увлёкшись новостями с линии фронта, я многое упустил, не заглянув в остальные разделы медиа.

Мне неожиданно стало любопытно, захотелось узнать, что же будет дальше в этой реальности после столь радикальных сдвигов? Странно, какое мне, казалось бы, дело до эфемерного мира-мотылька, порождённого искусственными вмешательствами в основную историческую линию? Из чисто спортивного интереса? Возможно. Вот только нельзя объять необъятное, да и пути мои с этой реальностью через несколько часов разойдутся, возможно, навсегда.

Билет я успел приобрести на сайте авиакомпании, ещё когда ехал в такси. Понятное дело, ни о какой возможности купить место на тот же чартер, что должен взорваться на моих глазах, не могло быть и речи. Билетов просто не было. Хотя сам рейс имелся в наличии и даже время отправления было то же самое. Кстати, цена на ближайший по времени регулярный рейс до Анталии заставила озадаченно зависнуть на несколько минут. На эти деньги в предыдущей реальности я мог не только купить билет туда и обратно. Хватило бы ещё на неделю в пятизвёздочном турецком отеле. Что после информации о валютном курсе и вовсе заводило размышления в тупик. Чудны дела твои, Закон Сохранения Реальности!

Оплатил кредиткой почти без сожаления. Как там пелось в одной бесшабашной старой песенке: «Зачем скупая жизнь нужна, ведь завтра может быть война?»

Стоя в очереди на пограничном контроле, начал по привычке поглядывать на часы. Зря переживал: работали почти все кабинки и народ продвигался довольно шустро. Да и очереди по сравнению с привычными мне были значительно меньше. Ещё бы, при таких-то ценах…

Сделав привычную «морду кирпичом» у стойки с пограничником запоздало запаниковал. Вдруг в этой реальности у меня образовались задолженности по кредитам или ещё какой финансовый «хвост»? Но, похоже, пронесло. Разве что вопрос, заданный пограничником, заставил зависнуть на целых десять секунд:

− А почему у вас нет багажа? — надо же, какой внимательный попался. Хотя тут других не держат. Вполне обоснованный вопрос. Народ едет в Турцию отдыхать. А тут мужчина с билетом в одну сторону, да ещё и без ручной клади. И на билете багажных квитанций нет.

Ещё пять секунд мне понадобилось, чтобы придумать вразумительный ответ:

− Так отстал от своих, товарищ прапорщик! Работа, будь она неладна. Друзья уже купаются, а мой чемодан дожидается хозяина в отеле. Вот и догоняю отпуск! — уф, и чего я так озаботился-то? Какое его, на хрен, дело? Может, я люблю путешествовать налегке?

− Счастливого пути! — на лице погранца привычно не дрогнул ни один мускул. Не изменилось даже выражение глаз. Эх, мне бы так научиться. Профи, блин. Главное, чтобы он там на своей консоли ничего не нажал и не маякнул своим коллегам про потеющего лысого чувака за полтинник с пластиковой улыбкой на покрасневшей роже и в адидасовских трениках.

Шаг в камеру сканера, поворот, поднятые руки и — …фу-ух! Кажется, получилось.

Абсолютно пустой вестибюль. Знакомый синий банкомат, но на этот раз с пустым мерцающим синим экраном. Мне показалось, что при моём приближении он сердито загудел. Совсем нервишки ни к чёрту!

Глухую стену, обшитую пластиковыми панелями, украшал рекламный плакат «Аэрофлота» с брюнеткой в алом костюме стюардессы. И никакого тебе, Гавр, коронавируса. Ну хоть какие-то изменения в лучшую сотрону.

Белозубая призывная улыбка отъехала вверх вместе с частью стены. В небольшой каморке без окон всё было по-прежнему: кресло, сумрак и запах иных миров. Впрочем, в последнем я не был уверен на сто процентов. Возможно, разыгравшееся воображение и напряжение последних часов сыграло свою роль.

Отличия в окружающей обстановке проявились, стоило мне плюхнуться в кресло. Мягкий зеленоватый свет, долженствующий, как это было раньше, своими ритмичными вспышками постепенно сопроводить меня через темноту старта в новую реальность, вдруг развернулся перед глазами в полукруглый экран с мерцающим ярким текстом:

Здрасте вам! Приплыли. Только без паники! Искусственный интеллект вежлив, а, значит, я ещё не в опале. Что там этот набор электрических импульсов говорил мне при первой встрече? Ну? Вспоминай, вспоминай, Гавр! Ага. Сначала у меня был некий нулевой статус, потом, естественно, для выполнения миссий его сменили… так, теплее. Попробую-ка зайти со стороны парадоксальной логики.

— ИскИн, мой текущий статус?

— Э-э-э, то есть, я правильно понял, что мне лишь временно приостановлен допуск эмиссаром Хранителей? И никаких других изменений статуса нет? Уточняю вопрос: Хранители сами не изменяли моего статуса?

— В запрете есть противоречие и конфликт приоритетов, — я отчаянно вытягивал из своей чахлой догадки хоть что-то. Похоже, Странник то ли второпях, то ли из-за ограниченности полномочий не произвёл полной отмены моего статуса, что неизбежно привело бы, как выразился в прошлый раз ИскИн к «делеции памяти». И я ушёл бы отсюда в абсолютной уверенности, что ничего случившегося за последние полгода со мной в действительности не происходило.

— Будучи действующим полевым агентом Хранителей, я не могу игнорировать исполнение миссии 3.0, иначе это приведёт к нарушению конфиденциальности происходящих событий или даже к возможному изменению реальности, что в итоге нарушит цели Хранителей. Основной императив цели не будет достигнут.

Экран почти минуту оставался пустым.

— Успешность миссий 1.0 и 2.0 с моим участием по поиску объектов «Демиург» не вызывает никаких сомнений? — я отчаянно блефовал, надеясь, что ИскИн всё же не обладает всей полнотой информации и вряд ли знает все детали. Ведь формально Матрикул подтвердил обнаружение обоих Демиургов и фактическую доставку Хранителям одного из них. Правда, в несколько потрёпанном виде. Насколько я понял, функция ИскИна определена Хранителями, а не Странником. Отсюда и некоторая чужеродность выдаваемых им фраз. Попробую сыграть на этом противоречии.

Я замер, тяжело дыша и внутренне поёжившись, в ожидании ответа.

— Тогда не будет ли логичным решение аннулировать запрет эмиссара и разрешить мне миссию 3.0. Перемещение по линии реальности позволит обнаружить недостающего Демиурга. Ведь это является приоритетом воли Хранителей.

На этот раз молчание ИскИна затянулось на целых пять минут. Что при его предполагаемых вычислительных мощностях равнялось небольшой вечности. Конечно, моя уловка — это не парадокс-задачка про Буриданова осла. Главное, чтобы ИскИн не пустился в многоуровневые поиски решения типа: «А и Б сидели на трубе, А упала, Б пропала, что осталось на трубе?» Но за неимением лучшего уцепишься и за соломинку.

Я почти физически ощутил, как проворачиваются где-то там в запредельном Ничто квазивиртуальные мозги ИскИна.

Вот так! Без каких-либо лишних проволочек. Сначала запретил, теперь разрешил. ИскИн, ты просто душка! Надо быстрее валить, пока он не передумал…