Колдовская вода

Глава VI СНОВА СОН

К полудню, когда тучи разошлись и выглянуло солнышко, изрядно уставшие бабушка с внуком добрались до дому.

— А где Ленку оставили? — спросил дядя Федя.

— Не приходила, значит? — пробормотала бабушка, опуская наземь шест с корзинами. — Ох, беда, чую…

— Потерялась, что ли? — нахмурился дядя Федя.

— Бог ее знает, — вздохнула бабушка. — Корзины оставила, а куда сама подевалась — леший знает. Что-то сердце колотит…

— Не волнуйся, мама, — утешил дядя Федя, — в лесу все бывает. Я вон, помнишь, в том году, зимой… Всего на три шага вроде бы от трактора отошел — и три часа найти его не мог!

— Так то зимой, — проворчала бабушка. — В темень да в метель! А тут лето, белый день…

— Ничего с ней не случится, — заявила тетя Наташа. — Девочка взрослая…

— Да уж… — буркнула бабушка. — Волос долог, а ум — короток.

— Ладно! — повысил голос дядя Федя. — Пошли, Игорь, поглядим, куда наша егоза ускакала. Ружье прихвати на всякий случай. Пальнем раз-другой в воздух — может, услышит.

— Сами-то поосторожней… — снова вздохнула бабушка.

Дядя Федя и Игорь взяли с собой не только ружье, но и собаку Стрелку, серую, похожую на волка овчарку, сидевшую на цепи и сторожившую дом. Дядя Федя дал ей понюхать Ленкины домашние тапочки и приказал:

— Ищи, Стрелка! Ищи Лену!

Петька тоже хотел пойти на поиски, но дядя Федя сказал:

— Нет, парень, ты лучше дома посиди. Надежнее будет.

В общем, дядя Федя, Игорь и Стрелка ушли, а Петька остался с бабушкой и тетей Наташей грибы чистить.

Грибов, как известно, набралось шесть корзин — ровно в три раза больше, чем накануне. В общей сложности было двадцать пять белых, сорок с лишним подосиновиков и еще рыжики, волнушки, грузди — несколько сотен, наверное. Все это требовалось не только чистить, но и сортировать. Одно — на сушку, другое — на жарку, третье — на засолку, четвертое — на маринование.

От таких трудов Петьку снова потянуло в сон. Бабушка это заметила и сказала, что они с тетей Наташей сами грибы дочистят, а Петька пусть идет отдыхать.

Едва лишь Петькина голова оказалась на подушке, как он заснул. И очень скоро ему приснился сон…

Хотя на сей раз Петька вовсе не настраивал себя на то, чтоб проникнуть в чьи-нибудь мысли или увидеть во сне что-нибудь определенное, увидел он все те же горку, ручей и пенек. Пенек был тот самый, от которого он утром, наяву, стал забирать вправо и в результате оказался в елочках, где увидал змею и подсмотрел, как бабка Трясучка окунулась в колодец, а потом вышла сухой из воды.

Однако во сне Петька пошел не вправо, а влево от пенька и почти сразу же увидел пять белых грибов. Более того: он узнал эти боровики, хотя и видел их только разрезанными, когда чистил грибы перед тем, как лечь спать. Эти белые бабушка вынула из Ленкиной корзины! Стало быть, во сне Петька шел по тому пути, которым пошла Лена! И, возможно, теперь ему удастся узнать, куда она подевалась и что с ней произошло… Петьке стало жутко, но вместе с тем ужасно любопытно.

Некоторое время во сне ничего интересного не происходило. Петька все собирал и собирал грибы, пока обе корзины не наполнились доверху. Именно к этому моменту он оказался около большой елки, той самой, где они с бабушкой обнаружили Ленкины лукошки.

Как и в первом сне, вокруг стояла мертвая, гробовая тишина, но тем страшнее было услышать в этой тишине шаркающие и притопывающие шаги бабки Трясучки. Причем если наяву Петька слышал только шаги, то сейчас, во сне, до его ушей еще и какой-то противный скрип доносился. Не то это бабкины костыли-рогульки такой скрип издавали, не то ее кости скрипели.

— Ты зачем мои грибы берешь? — услышал Петька голос Трясучки. Голос был похож на тот, которым бабка наяву разговаривала, но тут, во сне, он звучал гулко и замогильно — так в кинофильмах всякие монстры и призраки разговаривают.

— Хочу и беру! — Петьке казалось, что это он сказал, но голос принадлежал не ему, а Лене. Причем голос был такой же противный и ехидный, как всегда. Лично Зайцев, если б ему довелось беседовать с Трясучкой, наверное, постарался бы говорить повежливей.

— Бери, бери, набирай! — неожиданно усмехнулась Трясучка. — Все равно не тебе их домой нести…

— Ага, конечно… Ты их понесешь, змея подколодная, — пробурчал голос Лены.

— Сама ты змея — и змеей до скончания века будешь! — даже не сказала, а отчеканила Трясучка.

— Не бубни ты, а? — проворчал Петька голосом Лены. Он наконец-то взглянул бабке в лицо — и его аж передернуло от ужаса. Из-под Трясучкиного черного платка на Петьку глядели пустые глазницы!

Он увидел только желтоватый голый череп, обмотанный черной тканью, да еще остатки зеленоватого носа с бородавками! И вообще, вся Трясучка представляла собой ходячий скелет, прикрытый одеждой!

Петька в испуге завизжал — завизжал самым девчачьим образом, но, по-видимому, ни во сне, ни наяву его никто не услышал.

Зато в глазах у него мигнула какая-то вспышка — и тотчас же и лес, и Трясучка, и корзины с грибами куда-то исчезли. Спустя некоторое время Петька увидел какие-то расплывчатые пятна — серые, зеленоватые, черные… И еще ему почудилось, будто у него нет ни рук, ни ног, то есть он их просто не чувствовал. Петька хотел закричать, но услышал только… змеиное шипение! Они тут же понял: Трясучка превратила его в змею! Вернее, не его, а Лену. Просто ему эта картинка передалась…

Осознал это Петька где-то на грани сна и яви. Затем, очнувшись, открыл глаза.

Конечно, если б Петька не видел первого сна, то ни за что не поверил бы в этот, второй. Но ведь в первом сне он увидел Мертвую деревню именно такой, какой она оказалась на самом деле! Может, и в этом сне ему привиделось то, что по-настоящему произошло?!

Если так, то бедной Лене не позавидуешь. Конечно, она сама виновата, что надерзила бабке Трясучке. Если бы она разговаривала с ведьмой повежливее и не обозвала ее «змеей подколодной», их встреча, возможно, закончилась бы иначе… Лена и Петьке за лето много ехидных слов наговорила, она и старшего брата Игоря донимала, и даже бабушку не всегда слушалась. Но все-таки Петьке ее жалко стало. Неужели она так и останется змеей? Бр-р! Все время ползать в траве и ждать, что тебе кто-то сапогом или копытом на голову наступит?! А если какая-нибудь хищная птица захочет заклевать до смерти, а потом съесть?… И чем она, Лена, питаться будет? Поедать всяких там мышей и лягушек?!

Но самое страшное даже не это. Петька представил, как Лена, увидев дядю Федю и брата Игоря, поползет к ним навстречу. Ведь неспроста же она забралась к нему, Петьке, в корзину! Наверное, все еще ощущала себя человеком. Должно быть, до нее еще не дошло, что она не сможет ничего объяснить, потому что вместо слов издает лишь шипение. И вот увидит Лена своего папу и брата, поползет к ним, а те подумают, что она их кусануть хочет! А у них ружье, между прочим. Стрельнут — и убьют, даже не подумают о том, что в змеином теле жила Лена.

Петьке аж холодно стало, когда он обо всем этом подумал. Что же делать?! Сказать бабушке Насте? Но ведь сон — это только сон. Петька в него верит, а бабушка может и не поверить. Тетя Наташа — тоже. Конечно, можно побежать в лес и найти там дядю Федю с Игорем и со Стрелкой. Можно было бы предупредить их: мол, если к вам какая змея привяжется, то не убивайте ее — это Лена заколдованная. Но, во-первых: бабушка Настя с тетей Наташей Петьку в лес не отпустят. Во-вторых: если он без спроса убежит, то все равно не сумеет отыскать дядю Федю с Игорем. И, в-третьих: даже если он их найдет и все расскажет, они ему не поверят. А если же все-таки поверят, то могут произойти какие-нибудь неприятные обознатушки. Например, они могут принять какую-нибудь постороннюю, самую обычную гадюку за Лену и потянутся к ней руками. А она возьмет да и укусит. Правда, говорят, что ближе к осени гадюки менее агрессивны и яда у них не так много, как по весне, так что вряд ли этот укус будет смертельным. Но помаяться укушенному наверняка придется.

И кроме того: никакого толку не выйдет даже в том случае, если все обойдется и Лену-змею не убьют, а принесут домой. Настоящей-то Лены все равно не будет. А змею, чтоб она гостей не пугала, придется в террариум посадить. Весело ей там будет, ничего не скажешь! Конечно, тетя Наташа, может, и поверит, что змея — ее дочка, и тогда уж без внимания Лену не оставит. Молока ей нальет, куриные яйца положит, лягушат каких-нибудь наловит. Возможно, даже поговорить с ней попытается. Только что это за разговор получится, если в ответ — одно шипение? Наверное, в террариум можно плейер пристроить, чтоб Лена музыку слушала, но вот на дискотеку она уже никогда не сходит. На хвосте-то не больно потанцуешь!

Петька еще немного повздыхал — очень уж горестной казалась судьба его сестры, — но затем понял, что слишком увлекся… Ведь пока не было никаких доказательств того, что Лену действительно превратили в гадюку. Во сне может любая ерунда привидеться. В прошлом сне Петька Черного Быка видел, а на самом деле никакого Быка в Мертвой деревне не оказалось. Игорь его вроде бы вживую видел, но он ведь запросто мог все придумать! Или же ему действительно померещилось, «помалавило», как здешние говорят. Правда, Петька наяву видел, как полуживая бабка Трясучка в колодец прыгнула, исчезла в каком-то радужном тумане, а потом выбралась оттуда совершенно сухая и помолодевшая. Однако и тут могли найтись какие-нибудь вполне научные, а не колдовские объяснения. Ведь лечатся же люди в горячих источниках от разных болезней! Может, и в этом колодце вода с какими-то особыми лечебными свойствами? — Ну а то, что туман появился, а затем Трясучка сухой из воды вышла?… Что ж, и это при желании объяснить можно. Например, Петька прекрасно знал, что бывает сухой лед — замороженная углекислота. От него тоже идет пар, точнее, туман, а потом ни капли воды не остается. Конечно, вряд ли в колодце имелось что-то похожее, но ведь бывают и другие физические и химические явления.

В общем, Петька решил: покамест дядя Федя с Игорем не вернутся из леса, он в свой второй сон верить не будет и никому про этот сон не расскажет. В конце концов, не исключено, что уже через час-другой «поисковики» вернутся и приведут с собой настоящую Лену — вовсе не змею. Может, она просто отошла от своих корзинок слишком далеко, а потом, когда бабушка их забрала и унесла, стала их разыскивать.

Так что Петька почти совсем успокоился и принялся строить очередную крепость из «Лего». Он рассчитывал, что вот-вот услышит со двора смех двоюродной сестрицы, а может — и бабушкино ворчание. Бабуля еще грозилась хворостину против внучки применить, но Петька в это не верил — слишком уж бабушка Настя добрая… Отругать, может, и отругает, но тут же и простит на радостях.

Однако и час прошел, и два, и три. Наступил вечер, а никто из леса еще не возвращался. Бабушка и тетя Наташа сидели на кухне и продолжали грибами заниматься — маринад готовили. Но разговаривали они очень уж тихо… Очевидно, уже по-настоящему встревожились. И даже телевизор не стали включать — пропустили свой любимый бразильский сериал по ОРТ, чего раньше, кажется, не случалось. Наверное, им было не до заморских переживаний — своих хватало.

Игорь и дядя Федя вернулись, когда уже стемнело. Вернулись усталые, мрачные и расстроенные. Даже Стрелка пришла какая-то унылая. Она виновато поскуливала — дескать, простите меня, дорогие хозяева, что я вашу девочку не отыскала!

— Не знаю, что и думать… — вздохнул дядя Федя. — Я-то, когда мы обратно пошли, решил, что мы с ней где-то разминулись и она уж дома сидит, ужинает.

— Собака-то куда привела? — спросила бабушка Настя.

— На горку, что перед Мертвой деревней, — ответил за отца Игорь. — К большой елке…

— Мы там корзинки ее нашли, — припомнила бабушка. — А дальше-то куда пошла?

— Дальше Стрелка след потеряла, — проворчал дядя Федя. — Побегала, повертелась, поскулила, а толку — чуть.

— Да как же так? — изумилась тетя Наташа. — Если она к тому месту, где корзины стояли, точно вышла, чего ж там сплоховала?

— Сам понять не могу. Зайцы зимой, чтоб со следа сбить, прыгают куда-нибудь вбок на несколько метров, за кусты — такое бывает. Но чтоб девица четырнадцати лет такие фортели выкидывала — навряд ли. Все-таки она у нас не дурой выросла…

— К тому же мы Стрелку несколько раз кругами вокруг этого места обводили, — добавил Игорь. — Давно бы нашли след, если б он был. Только и надеялись, что она той же дорожкой назад пошла.

— Ну и куда же она, по-твоему, девалась? — нахмурилась тетя Наташа.

— Мы даже на елку поглядели, — сообщил дядя Федя. — Мало ли, думаю, увидела кабана или еще какого зверя да и вскарабкалась. Туда-то, с перепугу, получилось, а обратно слезать — страшно. Но на ели ее тоже не оказалось.

— Ой, беда-а… — вздохнула тетя Наташа. — Живешь-живешь — и на тебе! Что дальше делать думаешь?

— Завтра поутру еще разок сходим. Если она, конечно, ночью не явится. Могла заплутать, к другому селу выйти, мало ли…

Петька в разговор не встревал. Сообщать, что он во сне видел, ему не хотелось. Все равно не примут всерьез. К тому же толку не будет, даже если поверят. Ведь ни бабушка Настя, ни дядя Федя, ни Игорь или тетя Наташа колдовать не умеют, а значит, ничем не помогут Ленке. Расколдовать ее могла только бабка Трясучка.