Глава XV БАБУШКИН СОН

Зайцев не ожидал, что дед Матвеич и тетя Наташа так быстро вернутся. Вроде бы они с Ленкой не так уж долго и поговорили. Но еще больше он удивился, когда увидел, что вместе с тетей Наташей и Матвеичем из «Нивы» как ни в чем не бывало вылезает бабушка Настя.

— Вот уж невестку бог дал! — нарочито сурово проворчала бабушка. — Заснула свекруха, а она ее в больницу решила спровадить! Хорошо, что хоть не сразу на кладбище повезла…

— Да что вы, мама! — всплеснула руками тетя Наташа, улыбаясь. — Зачем глупости-то говорить? Я ж вся на нервах! Сперва Ленка потерялась, потом Федя на змею наступил, Игорь до сих пор где-то шляется, а тут еще у вас руки холодные и пульс — в час по чайной ложке. Вот и психанула! А теперь аж на душе полегчало — первое приятное событие за трое суток!

Петька, конечно, мог бы сказать, что вообще-то есть и еще одно, почти приятное событие — Лена, хоть и в змеиной коже, но все-таки нашлась. Но во-первых, он вовсе не был уверен, что этому хоть кто-нибудь порадуется, даже если Лена сама расскажет о своих злоключениях, а во-вторых, прежде чем показывать ее маме и бабушке, змею надо сначала отыскать где-то в подвале. А там темно и запросто можно наступить на хвост. Вдруг у нее опять рефлекс сработает? Одного укушенного в сутки вполне достаточно…

Так что Петька ничего говорить не стал, а отправился вслед за тетей и бабушкой в дом. Дед Матвеич загнал «Ниву» в гараж и тоже направился в избу — тетя Наташа его пригласила чаю попить.

За чаем тетя Наташа и Матвеич вспоминали, как они повезли бабушку в больницу и как она проспала до самого села, а потом внезапно взяла и проснулась. Как бы мельком дед Матвеич упомянул, что бабушка Настя пробудилась «в аккурат у Трясучкиного дома», после чего он сразу же развернулся и решил ехать обратно. Еще они порассуждали, отчего и почему бабушка могла так надолго заснуть и не может ли это еще раз повториться. Вроде бы все трое — Петька в эту дискуссию не вмешивался! — сошлись на том, что сонливость бабушку Настю одолела от общего переутомления, в особенности нервного.

Бабушка ничего по этому поводу не возражала, посмеивалась-пошучивала, но Петьке, у которого под влиянием прошедших событий чутье обострилось, отчего-то показалось, будто бабушка хоть и бодрится и утверждает, что у нее ничего не болит, но явно держит что-то тяжкое на душе. Сперва Петька подумал, будто бабушке все-таки нездоровится, но тут дед Матвеич, хихикнув безо всякой задней мысли, взял, да и спросил:

— Настасья, а ты во сне ничего интересного не видала?

Петька сразу заметил, что бабушка как-то изменилась в лице, и тут же догадался, что она видела сон и, судя по всему, именно он сейчас ее тревожит.

— Да так… — пробормотала бабушка. — Привиделась ерунда всякая…

— И чего, интересно знать? — полюбопытствовал старик. — Про войну, к примеру, или про любовь? У меня-то, как телевизор испортился, теперь одно кино — во сне. Про войну много снится, а чего иного — нет, не показывают. Может, тебе чего поинтереснее пригрезилось?

— Ой, дядя Николай, — отмахнулась бабушка, — чего там мне присниться может? Лес снился, грибы да внуки вон, непутевые… Еще бабка Трясучка приснилась, будь она неладна. Ну и вообще, чертовщина всякая. Вспоминать и то страшно. Одна радость — проснулась!

— Бабушка, — осторожно спросил Петька, — а я там был, во сне этом?

— И ты был, и Игорек, и Леночка, — кивнула бабушка, — всех повидала, только вот не приведи господь, чтоб от этого сна хоть на грамм наяву сбылось.

— Так, между прочим, — заметил дед, — примета есть: чтоб дурной сон не сбылся, надо его поскорее пересказать людям. И подробнее желательно, покуда ты его не забыла.

— Ага, я тоже про это слышала! — поддержала деда тетя Наташа. — Рассказывайте, рассказывайте, мама!

А Петька про себя подумал: хорошо, что он свой первый сон, который про Черного Быка, пересказал Игорю! А то, может, когда он по-настоящему в Мертвую деревню попал, то и с Быком наяву повстречался бы?!

— Ну ладно, — нехотя согласилась бабушка, — не охайте только. Сон есть сон, чего привиделось, то и расскажу.

Похоже, что у нее от волнения даже горло пересохло. Бабушка отхлебнула чаю из чашки, кашлянула и начала:

— Поначалу будто бы пошли мы в лес за грибами — я, Игорь, Ленка и Петька. Радостно так было вроде, и Ленка на месте, и Игорь никуда не делся. Солнышко светит, небо голубое, утро такое воздушное. Дошли так-то до выгона, что за мостом, а там навстречу нам Трясучка идет и ведет за собой быка. Палец — за кольцо, что в носу продела, и ведет! Но не нашего Кузю колхозного, а большущего, черного-пречерного, с красной пастью и с клыками изо рта…

— Игорь как раз про такого рассказывал! — вспомнила тетя Наташа. — А мы его на смех подняли…

— И Петьке он во сне виделся, — кивнула бабушка. — В аккурат накануне того дня, когда Ленка пропала… Ну да ладно. Значит, повстречали мы Трясучку с быком. Я хоть и опасаюсь быка-то, но виду не подаю. «Здравствуйте, — говорю, — Ефросинья Петровна!»

А Трясучка в ответ: «Здравствуй, здравствуй, Настя! Опять за моими грибами собралась? Столько насобирала уже, а все неймется! Не жадничаешь ли? Ох, чую, не пойдут они тебе в пользу! Ох не пойдут!» Вроде бы я ей что-то отговорила: мол, в лесу-то грибы не купленные, да и частной собственности на них покамест не вводили. А что много собрали да еще захотелось, так извини, Петровна, у нас и народу-то много. Самих тут пятеро зимовать будет, да в Москву надо на пятерых грибов отправить.

Бабушка перевела дух, еще разок чаю отхлебнула и продолжила:

— Трясучка это все выслушала и говорит: «Грибы-то не купленные, да мои. Я их колдовством вырастила, и не для твоей поживы. И зря ты стараешься, Настенька. Некого тебе ими кормить будет — ни сынов, ни внуков. Глянь, Ленка-то твоя пропала уже!» Я голову повернула — а Ленки нет! Только в траве что-то пошелестело, будто змея уползает.

— Ой, мамочки! — вырвалось у тети Наташи.

— А потом не знаю уж как, но оказались все около колодца, что на краю Мертвой деревни. Как раз того, откуда ручей вытекает. Без Ленки, но Игорь и Петька еще тут были. И Трясучка никуда не делась, все Черного Быка за кольцо держит да хихикает. Показывает мне пальцем на какое-то дерево — клен вроде бы — и смеется: «Не узнаешь, бабушка, старшого внука?» Я на то место, где Игорь стоял, поглядела, а его нет! Исчез!

— Ой-й, — тетя Наташа была готова заплакать. — Игорь-то и впрямь до сих пор домой не пришел… Вчера днем уехал на мотоцикле, да так и не сказался — сутки уже почти!

Бабушка тяжко вздохнула и произнесла с надеждой в голосе:

— Это ж сон, Наташенька, сон… Сами ж говорили, что рассказать надо, покуда не сбылся. Или уж не стоит стращать? А?

— Нет, — запротестовал Матвеич, — начала, так говори дальше. А то девки три дня нет, парень на сутки исчез, но покамест ничего совсем худого мы про них не знаем. Может, и обойдется еще. Уж лучше все до конца выскажи!

— Ладно, — буркнула бабушка, — до конца так до конца. Значит, вижу я, что Игоря нет, а Трясучка захихикала противно и говорит: «Не туда глядишь, Настасьюшка! Ты на клен погляди, его ведь не было тут. Вот он, внук твой старший, порадуйся. Ишь, вымахал, уж поди не три аршина, как прежде, а все пять! Так и будет стоять да расти, покуда не спилят!» Ох, не могу дальше…

Пока бабушка Настя утирала глаза платочком, Петька лихорадочно соображал, что же там, в Мертвой деревне, стряслось, если Игорь превратился в дерево? Вроде бы Трясучка, когда Петьке приснилась, ничего такого не обещала…

Бабушка утерла слезы, снова отпила чаю.

— Я чую, сейчас она у меня и Петьку заберет. Взмолилась: «Ефросинья Петровна, пощади хоть малого! Мой младший, Алешка, отец его, днями приезжает, как я ему в глаза-то погляжу? Взяла на отдых и не уберегла?!» А ведьма эта еще пуще скалится: «Не придется твоим сынам по детям горевать! Федор-то, слышь, уже в больницу попал, змеей укушенный? Не выживет! И не от укуса преставится, а от ошибки лекаря. Не то лекарство ему дадут — и все. Что же касательно Алексея, то он от другой беды сгинет. Федор-то его на машине не встретит, и придется Алексею автобуса дожидаться. А в те поры пьяный дурак на самосвале мимо поедет. Свернет не так, да и врежется. Младший твой задумчивый, не сообразит отскочить вовремя…»

— Да не может того быть! — вскричала тетя Наташа. — Ничего с Федей не случится! Не может быть, чтоб врачи ошиблись!

— Бывает, бывает и такое! — вздохнул Матвеич, припомнив что-то свое. — Мою-то бабку тоже лекарством уморили. Врачиха не там запятую в рецепте поставила. Заместо «ноль три сотых» написала «ноль три десятых». Доза в десять раз больше, стало быть… Сорок годов с Ивановной прожили, душа в душу… Эх!

Петька ничего говорить не стал, его почти что дрожь колотила. Папа! Конечно, он и впрямь бывает иногда задумчивый и даже рассеянный. В Москве, конечно, папа на улице более собранный, но здесь, в сельской местности, где нет такого движения, запросто может зазеваться. Вот ведьма эта Трясучка! И все из-за грибов каких-то! Жадина вредная!

— Ну а про Петьку-то что? — спросила тетя Наташа. — Ему-то чего бояться надо?!

— Ох, не хочется мне это говорить! — пробормотала бабушка. — Но уж взялась рассказывать, так придется. После того как Трясучка про Федю с Алешей рассказала, я на колени перед ней пала, как перед иконой! Перед ведьмой-то, прости господи! «Помилуй, матушка Ефросинья Петровна! Оставь Петечку! Лучше меня забери, я свое отжила! И грибов нам твоих не надо — так переживем! — лишь бы все живы были». Тут Трясучка захохотала и Черный Бык тоже — в два голоса! Да так басовито, ужас! Как из бочки прямо. А из пасти у Быка восемь клыков торчат — длиннее, чем у кабана! И рога на концах светятся, что железо раскаленное. Трясучка отсмеялась и говорит: «Петечку жалеешь? А Петечка-то вас не больно пожалел! Явила я ему во сне, что с Еленой вашей приключилось, как я ее за грубость наказала, а он о том ни тебе, ни Феде, ни Наташке не рассказал. Велела я ему, чтоб он ночью пришел к колодцу в Мертвой деревне да помог мне, — забоялся. Рассказал Игорю — да не все, что надобно было. Оттого теперь твой старший внук на корнях стоит и листьями качает. Так вот, Настенька, коли не хочешь, чтоб все беды из сна в явь перешли, вели своему Петьке прийти ныне в полночь к колодцу и все проделать, что прошлой ночью должен был. А уж вернется он оттуда аль нет — от него зависеть будет!» Вот тут я и проснулась. Гляжу — ни Быка, ни Трясучки, в машине еду…

— То-то обрадовалась, наверно! — заметил дед Матвеич.

— Обрадоваться-то обрадовалась, — кивнула бабушка, — только до сих пор от этого сна не могу отделаться. Уж больно все с явью сходится!

— Ну, ничего особенного, — успокаивал дед, — раз ты нам сон пересказала, ничего из этого не сбудется.

Петька сжался в комочек, ждал: не спросит ли бабушка или еще кто-нибудь, а он не видал ли во сне Трясучки и не рассказывал ли об этом сне Игорю? Вряд ли он сумел бы солгать. Однако и бабушка, и тетя Наташа, и тем более дед Матвеич никаких вопросов не задавали. Они, должно быть, чтобы отвлечься от тяжких мыслей, заговорили про погоду, про то, что дождей маловато было, что картошка, наверно, мелкая уродится, ну и про всякое иное, сельскохозяйственное. А Петька украдкой посмотрел на часы. Они показывали уже 18.05. До полуночи оставалось чуть меньше шести часов.

В отличие от всех он-то знал, что этот бабушкин сон — не просто кошмар, а «последнее предупреждение», своего рода ультиматум от Трясучки. И у него не было никакого сомнения в том, что если он, Петька, и сегодня струсит, то все беды, предсказанные зловредной бабкой, непременно сбудутся. Впрочем, как говорится, не было никакой гарантии и в том случае, если он пойдет. Ведь Трясучка сказала: «А уж вернется он оттуда или нет — от него зависеть будет!» То есть если Петька там, в Мертвой деревне, чего-нибудь напутает или сделает не так, то и сам пропадет, не расколдует Игоря и Ленку, ну и, конечно, не сможет спасти от гибели папу и дядю Федю. Каково будет бабушке Насте? А московским дедушке Мише и бабушке Зое? А маме?! Странно, что в этот раз Петька совсем не думал о том, что с ним самим произойти может, и даже о том, что Трясучка все могла придумать, только чтоб заманить его в Мертвую деревню…

В общем, Зайцев решил, что обязательно пойдет. Только вот как со двора уйти? Ни тетя Наташа, ни тем более бабушка ни за что и никуда его не отпустят. Тем более что они вопреки жуткому сну ждут папу завтра. И им очень не хочется, чтоб тот, приехав, узнал о пропаже сына.

Сперва Петька попытался воспользоваться тем, что бабушка увлеклась разговором с тетей Наташей и Матвеичем, и потихоньку выскользнуть за дверь. Однако бабушка тут же спросила:

— Ты куда это?

— Погулять… — пробормотал Петька…

— Хватит, — сурово сказала бабушка, — нагулялся уже за лето. Посиди дома, в «Лего» поиграй. Вот отец приедет, под его присмотром — хоть куда ходи.

— Бабушка, — умоляюще воскликнул Петька, — да я уже вот так в это «Лего» наигрался! Смотри, сейчас светло еще. Обещаю, я тут, около дома буду.

— Около дома гадюка ползает! — проворчала бабушка. — Хочешь, чтоб и тебя, как дядю Федю, в больницу положили?

— На фронте говорили, — степенно прокряхтел Матвеич, — что снаряд в одну воронку дважды не попадает.

— Это, деда, снаряд! — возразила тетя Наташа. — А гадюка раз одного укусила, то и другого может куснуть.

— Да что она, дура, гадюка эта? — произнес Петька. — Ну заползла случайно, поняла, что не туда попала, и обратно в лес подалась. Догадывается небось, что ее тут в любой момент убить могут.

Конечно, рассказывать о том, что гадюки этой он сейчас меньше всего боится, потому что это Лена в змеиной шкурке, Петька и теперь не стал.

— Ну и что ты во дворе делать собираешься? — более мягко спросила бабушка. — Ворон считать?

— Мне это… Задание на лето дали, а я еще не выполнил… — соврал Петька, лихорадочно придумывая, что ж такое ему могли задать.

— Здрассте! — усмехнулась бабушка. — Два с лишним месяца не вспоминал, а за два дня до отъезда вспомнил? Ну и школьник!

— И что ж это за задание такое, которое на дворе выполнять надо? — прищурилась тетя Наташа. — Листья, что ли, собирать?

— Нет, камешки, — на ходу придумал Петька, торопливо придумывая, зачем школе могли камешки понадобиться. И тут он вспомнил, как преподаватель истории показывал им модель средневекового замка, а заодно объяснил, как такую модель можно самим сделать. Вот уж не думал, что пригодится!

— Понимаете, — сказал Зайцев, — мне камешки нужны, чтоб макет замка построить. Сперва склеиваешь замок из толстого картона, потом берешь старые газеты, скручиваешь в трубочки, намачиваешь, высушиваешь и, что получилось, трешь на терке в порошок. После этот порошок смешиваешь с клейстером и обмазываешь им картон, а на эту смесь наклеиваешь камешки. Получается как настоящий каменный замок…

— Ладно, иди, — услышав этот бойкий ответ, разрешила бабушка, очевидно, поверив Петькиному вранью. — На вот тебе сумку, чтоб камешки класть. Можешь и на улице пособирать… Только не уходи далеко, ради бога!

И вручив Петьке матерчатую сумку, вернулась за стол.

Загрузка...