Кодекс Крови. Книга VI

Глава 23

А вот это был неожиданный сюрприз. Растёте, Пётр свет Алексеевич! Это же как я вас раздраконил, что вы на меня Тень натравили?

Интересные всё же создания эти Тени. В боевом режиме они не ощущались ни мёртвыми, ни живыми. Находясь практически впритык к вампирше, я не чувствовал тока её крови и сердцебиения. Но вот противостоять яду уже мог, хвала Матери Крови и снятым узлам сдерживающей печати.

Сейчас вокруг яда, впрыскиваемого вампиршей, образовывались уплотнения из моей крови, не давая проникать глубже и туманить мой разум и волю. По рассказам Агафьи я знал, как должен был работать яд местных кровопийц, и уже приготовился ломать комедию. Осталось дождаться соответствующих вопросов. Кроме того, я всё же выпустил дар наружу, с удивлением обнаруживая сразу трёх отпрысков императорской семьи, скрытых в стенах кабинета за фальшпанелями.

Вот тебе и приватный разговор. На представления нашего театра, кажется, стали продавать билеты. Памятуя о специфическом даре Александра Петровича и самого императора, я принял решение идти по тонкой грани правды. Посмотрим, смогут ли они отличать её оттенки так же хорошо, как и лжи.

Не прошло и минуты, как я расфокусировал взгляд и втянул воздух, оборачиваясь в сторону вампирши, якобы под влиянием её феромонов. Та стояла за моей спиной и безразлично рассматривала жертву, словно куртизанка очередного клиента накануне обслуживания. Вот уж точно: «Ничего личного, только работа!» А так очень даже хорошенькая девушка, темноволосая, со смуглой кожей и зелёными раскосыми глазами. Этакая кошечка, но со стальным взглядом, никак не вязавшимся с кукольной внешностью. И неожиданно беременная на довольно позднем сроке.

— Анаса, проверьте состояние объекта, — напряжённо отозвался император, всё ещё ожидая от меня очередного фортеля. Та пожала плечами и обратилась к «объекту»:

— Граф, как я вам? — соблазнительно улыбаясь склонилась к моим губам вампирша и провела для верного эффекта по ним язычком.

— Вы — потрясающая, пленительная, соблазнительная и манящая, словно оазис посреди зноя пустыни! В ваших глазах можно утонуть, вовек не желая видеть солнца. Вы…

— Хватит, граф! — как-то даже с нотками грусти, как мне показалось, прервала мои излияния вампирша. — Он в вашем распоряжении, Ваше Императорское Величество.

На удивление, император не стал сам вести допрос, а передал Тени список вопросов, до того тщательно выверенных в процессе нашей беседы. И вопросы эти отличались от обсуждаемых, как день от ночи.

— Скажите, мой милый граф, — принялась щебетать сладкоголосая Анаса, — вы — попаданец? Двоедушник?

— Моя богиня, я — не просто попаданец, — подобострастно уставился я на вампиршу, краем взгляда замечая учащение дыхания императора и его расширившиеся зрачки, — я — вляподанец. Последние полгода я только и делаю, что вляпываюсь во всё новые и новые проблемы. Уже потерял счёт попыткам меня убить! А я ведь всего лишь хочу жить, любить своих женщин, заботиться о своих землях. Разве я так много прошу у богов? Хотя бы годик передышки! Да что там годик⁈ Месяц! Неделю хотя бы!

Вампирша с удивлением перевела взгляд на императора, ожидая от того сигнала. И император вмешался:

— Неужели вы не прибыли к нам из другого…мира? Или изнанки?

— А посмертие считается? — искренне задумался я над ответом. — Я уже который раз чуть не сдох, спасённый по милости своего покровителя.

Кречет огорченно покачал головой. Не на такой ответ он надеялся.

— Любимый, а может ты поклоняешься сразу нескольким богам? Сегодня твоя сестра продемонстрировала поддержку сразу двух покровителей.

— О, несравненная! Ты зришь в корень! Меня самого тревожит эта ситуация. Но это игры богов и их договорённости. Нам с сестрой они объявили только, что если кто-то из нас погибнет, то второму придётся обеспечить наследниками сразу два рода. А так я верен только Комару, ну и тебе буду, если ты согласишься разделить со мной ложе и остаток вечности.

— Счастье моё, тогда может быть ты ответишь, как снова повысил магический уровень? — мурлыкнула вампирша мне на ухо.

— С превеликим удовольствием, моя услада для глаз, если ты удостоишь меня хотя бы мимолётным поцелуем!

Боги, мне кажется, ещё чуть-чуть и император бы меня собственноручно прибил. На его лице читалось столь острое разочарование, что следующим этапом должны были стать злые слёзы. Какие вопросы мне только не задавали: про сестру и её предпочтения, про Ксандра и Михельса, про взаимоотношения с родами Инари, Блавален и Солнечной Нэко, про поднятие уровней и божественные взаимоотношения, везде мне приходилось с преданностью заглядывать в глаза вампирской прелестницы и плести, плести кружево полуправды.

Особенно любопытным был вопрос про самую страшную тайну, хранимую мной. Тайну такого рода, о которой невозможно признаться никому. Здесь пришлось проявить фантазию и перевести разговор в такую плоскость, от которой у императора глаза на лоб полезли:

— Моя тайна в том, что я хотел бы взять в жёны собственную бабушку. Она прекрасна, разумна, незаменима в делах управления рода, конечно, не так, как ты, моя отрада, но человеческие законы никогда бы не позволили мне сделать нечто подобное.

Император натурально завис. Кажется, я сумел его удивить, не говоря уже о вампирше.

— А разве он может вот так разливаться соловьём о другой женщине под воздействием? — недоверчиво уточнил Пётр Алексеевич.

— Может. Если искренне и глубоко любит. Наше влияние поверхностное и кратковременное, оно не может перекрыть глубинные чувства.

А вот это уже плохо. Я не собирался подставлять под удар Агафью. Изначально показавшаяся удачной идея переставала быть таковой.

— В бабку… надо же… — удивлению императора не было предела. — Хотя там же Агафья… с этой неудивительно…

Я уж думал было, что допрос завершился, но император добавил на словах один вопрос:

— Спроси у него, почему он так отчаянно не хочет родниться с моей семьёй?

Вампирша передала мне вопрос, и я ответил:

— Что за глупости? Я даже сестре советовал присмотреться к принцу Андрею! Он для неё весьма и весьма выгодный вариант, особенно, если решит перейти в её род. Что же касается принцессы Марии, то иногда я ощущаю себя добычей в загонной охоте! Никто не задумывается, что в природе всё должно быть наоборот! Такой напор принцессы сразу распределяет роли в браке, а я не готов отдавать лидерство в семье. Отметив осенью совершеннолетие, у меня уже две невесты, в то время как в моём роду было принято жениться раз и на всю жизнь! Все вокруг только и требуют, что обзавестись супругами и продолжать род! А я забыл, когда последний раз был дома дольше суток кряду! Всё, что я делаю, это пытаюсь не сдохнуть и не нарушить обилие клятв и обязательств, данных родом и мною лично.

Выглядело это как крик души, и было чистой правдой. Может, слегка переиначенной и преувеличенной, но правдой.

Вампирша указала пальчиком на тонкие наручные часы, видимо, намекая на скорое завершение действия яда, и вопросительно уставилась на императора. В её взгляде просто-таки читалось: «Продлевать будете?»

Пётр Алексеевич покачал головой, отказываясь, и задумчиво уставился на меня. Исчезновение вампирши я ощутил лишь по легчайшему движению воздуха за спиной. Растерянно оглядываясь по сторонам, я искал своё наваждение и не находил. А затем просто замер на несколько секунд, по истечении которых вернул себе нормальное выражение лица.

— Простите, Ваше Императорское Величество, задумался. Усталость навалилась. На чём мы остановились?

— Остановились мы на том, что обсуждали дальнейшую судьбу княжества Рюген.

Агафья не находила себе места с того момента, как Анаса связалась со своей наставницей. Вампирша временно отошла от дел, уйдя в семейный отпуск лет на сорок-пятьдесят, как это делали многие Тени, но сейчас, будучи на поздних сроках беременности, вдруг не просто вернулась в страну, но ещё и понадобилась императору.

— Я только что допрашивала твоего внука, — коротко и без всяких приветствий сообщила Анаса по мобилету. — В целом, хорошо держался. Грешков за ним вроде бы не отыскали, хоть и пытались.

— Вроде бы? — переспросила Агафья, понимая, как много может скрываться под этой парой слов.

— Ну если не считать пикантного желания жениться на собственной бабке, — хохотнула вампирша. — Ты бы видела лицо императора!

Агафья для приличия улыбнулась, но всё же решила уточнить:

— А чего добиться-то пытались?

— Судя по вопросам, ему уже костёр заготовили и не один, но парень так виртуозно выкрутился, что даже я поверила. А ты же знаешь, я — эмпат редкой силы. Мне, чтобы правду от лжи отличить, яд не нужен.

— Но ты его всё же укусила…

— Прости, я помню про уговор, но… наш главный птиц не оставил мне выбора, — повинилась вампирша. Ей действительно было неприятно нарушать внутренние профессиональные договорённости, где все Тени уведомляли друг друга до начала допроса членов семей своих коллег. Делалось это для того, чтобы в случае наличия грешков Тени сами могли навести порядок в роду и не выносить сор на всеобщее обозрение. — Но парнишка — молодец! За всё время его бенефиса не поверила я только однажды.

— Когда?

— Когда он имитировал отравление моим ядом. У него действие чуточку иное, — по-доброму пожурила жертву вампирша. — Он напрочь отбивает желание меня касаться, а твой запросил поцелуй!

«Вот так и прокалываются на мелочах», — мелькнула мысль у Агафьи.

— Птичка что-то заметила?

— Нет, конечно! Говорю же, у парня талант! Даже я поверила! Был бы вампиром, взяла бы следующим мужем себе! Как раз подрос бы мальчик! — хихикнула Анаса, но тут же спохватилась. — Ну если только ты себе его не приберегла!

Агафья отшутилась и поблагодарила бывшую ученицу за информацию. Сама же, чтобы несколько отвлечься от тревожных мыслей, решила наведаться и поговорить по душам с одним человеком, недавно вернувшимся в северную столицу из кругосветного плавания и привезшим для баронессы Комариной весьма ценный подарок — информацию.

Кирана не была приверженкой алкоголя, но именно сейчас цедила третий стакан подряд некой огненной дряни, обжигающей горло и согревающей желудок. При этом охотница рассматривала своё отражение в зеркале, почему-то видя не себя нынешнюю, а наполовину рассыпающийся пеплом труп.

Ветер весело подхватывал серебристую пыль и кружил по комнате. Боли не было, потому Кирана отдавала себе отчёт, что это лишь игра воображения. Когда её пожирало настоящее проклятие, то оно выгрызало внутренности, пировало на энергетических центрах и с садистским удовольствием упивалось всеми оттенками боли своей жертвы.

— О, это великое чувство запоздалого осознания произошедшего, — с лёгкой усмешкой произнёс Ксандр, опираясь на дверной косяк и не переступая порога личных покоев Кираны. — Смотрю, тебе понравилось быть слегка пьяной?

— Ни в одном глазу! — то ли пожаловалась, то ли похвасталась охотница, рассматривая гостя через зеркало. — Входи уже, что мнёшься на пороге?

Ксандр закрыл за собой дверь и отправился к туалетному столику, на котором стояла початая бутылка. Не заморачиваясь с правилами приличия, охотник отхлебнул прямо из горла и хекнул, глубоко втянув носом воздух. Вернув бутылку на своё первоначальное место, он встал за спиной Кираны и осторожно взял девушку за подбородок, поворачивая его под свет макровых светильников.

— Что видишь?

— Проклятие, сжирающее заживо, чёрные десна, крошащиеся зубы, провалы вместо щёк и пепел, вылетающий изо рта при каждом слове, — просипела охотница и сделала ещё один маленький глоточек. Вот только почему-то пальцы Ксандра сейчас горели гораздо жарче на её подбородке, чем алкоголь в горле.

— А я вижу охотницу, которая победила смерть, и, выжив, тут же бросила ей новый вызов! Не исподтишка, как другие, а честно и прямо, призвав богов в свидетели.

Кирана скупо улыбнулась, отчего татуировка на лице мелькнула алым заревом.

— Я все думаю, шрамы можно перекрыть, а что было бы, если бы Виноград не восстановил мне тело? — охотница пальцем трогала щёку там, где видела в зеркале зияющий провал.

Эрг провёл своим пальцем следом, возвращая чувство реальности от чужого прикосновения.

— Была бы жизнь! Долгая или короткая, но, зная тебя, скорее всего, проведённая в бою. Тебе так важна красота?

— Не мне, окружающим, — неуверенно отозвалась Кирана. — Хотя, судя по последним тенденциям, меня бы взяли замуж хромой, косой, одноногой и одноглазой.

— Даже если бы ты была хромой, косой, одноногой и одноглазой, то всё равно жизни и силы в тебе было бы больше, чем во всех остальных. Так что с чего это вдруг тебя озаботило мнение окружающих? — делано удивился охотник, подначивая девушку. — Или так замуж захотелось? Так только скажи, устроим!

Кирана отвернулась от зеркала и замахнулась на дразнящегося Ксандра, но алкоголь всё же взял своё, и девушку повело.

— О, княгиня! Да вы-таки набрались! — подхватил он охотницу на руки. — Буянить изволите?

— Нет, господин Искандер Кёпеклери! Изволю жениха на стрессоустойчивость проверять! — рассмеялась Кирана, пока её несли к кровати под свисающим балдахином. — А то вдруг жених прям на свадьбе в зверюгу патлатую превратится, что с ним потом в спальне делать? Коврик у кровати стелить да блох вычёсывать?

— Ты до свадьбы-то хоть доживи, — Ксандр рассмеялся, укладывая свою ношу на постель и укрывая пледом. — А то на каминную полку придётся урну с пеплом ставить и по вечерам ей рассказывать, как день прошёл!

— Зато всегда собутыльник будет, — промурлыкала сквозь наваливающийся сон охотница, поглубже заворачиваясь в плед. — И пилить будет некому. Мечта, а не жена!

«Да уж, мечта!» — хмыкнул охотник и пересел в соседнее кресло. Алкоголь, конечно, должен был взять своё, но они переглянулись в Арвой и решили эту ночь подежурить у постели едва оклемавшейся охотницы. Так оно надёжнее.

Стоило Михаилу Комарину покинуть кабинет императора, как к самодержцу присоединилось сразу трое его отпрысков.

Пребывали они в не менее задумчивом состоянии, чем сам Пётр Алексеевич.

— Ну что, Мария, это была твоя идея, — решил начать обсуждение император, пока дети рассаживались напротив него. — Ответ на свой вопрос ты тоже получила. Прекращай на графа охоту!

Принцесса пропустила мимо ушей отцовскую ремарку. Она нутром чувствовала, что нечто в этой беседе не вязалось с реалиями, но не могла ни к чему прицепиться.

— У меня никаких сомнений, он говорил правду и ни разу не покривил душой. Особенно, когда жаждал передышки, — подтвердил впечатления отца наследник престола Александр. — Один в один мои чувства описал. Только нами Кречет так открыто не играет, как ими Виноград и Комар.

— Я вообще не понимаю, почему их покровители так яро взялись помогать своим последователям? — размышляла вслух принцесса. — Мы за счастье считаем, если Кречета хоть раз за жизнь увидим. А здесь сразу оба!

— Ну так тебя и не пытались дважды прибить датчане, — хмыкнул Александр.

— От Михельса её отец заблаговременно убрал, хоть она и не была бы ему интересна магическим потенциалом, — рассуждал вслух Андрей, — а устраивать на иностранную принцессу охоту, как наша Маша на Комарина, князь не посмел, имея зачатки здравого смысла.

— О каком здравом смысле речь, если он девицу чуть не снасильничал? — недоуменно уставился император на своего второго сына.

— Ну так и мы не блистали здравым смыслом, когда вопрос коснулся Кираны. Тоже вцепились в неё, как голодные псы в кость.

— Кстати, о псах. Откуда взялся Кёпеклери? — сразу же среагировал Пётр Алексеевич на замечание о псах. — Что он вообще забыл по другую сторону от Чёрного моря?

— То же, что и Микаэль Ува, итальянский наследник княжеского рода последователей Винограда, — пожал плечами Андрей, — но от своего тёзки графу Комарину удалось каким-то образом избавиться, и этот кандидат в мужья отпал. Теперь, когда княгиня знает о возможности иметь нескольких мужей, вы всё ещё считаете наш первоначальный план удачным?

Все мужчины разом уставились на Марию, но та не замечала их взглядов. Ошибаться она не любила, в случае же с Михаилом и Кираной она дважды выбрала неверную линию поведения. Что же, там, где не удалось получить желаемое нахрапом, всегда можно использовать хитрость.

— А давайте-ка, папенька, смягчим нашу линию поведения и заполним вакантное место моей личной фрейлины после ухода Светланы Подорожниковой. Как мне кажется, Кирана Юрьевна под моим присмотром сможет прекрасно влиться в великосветскую жизнь, а большинство вероятных кавалеров не посмеют сунуть нос под юбку моей новой «подруги». Да и Андрею проще будет проводить больше времени с княгиней.

Император обдумывал предложение дочери и его терзало сразу две мысли, несколько противоречащие друг другу: своей гибкостью ума и целеустремлённостью Мария могла дать фору любому из его отпрысков, но вот обратной стороной подобного поведения была зацикленность на желаемом, как и у её покойного прадеда, что в будущем могло обернуться большими проблемами. Однако же сейчас предложение Марии было вполне безобидным и закономерным, потому император с ним согласился. Чем бы ни руководствовалась дочь, она всегда действовала на благо рода.