Кодекс Крови. Книга VI

Глава 19

В Санкт-Петербург мы отправились утром, успев даже отдохнуть часа три-четыре. Тэймэй я оставил под присмотром эргов и обелиска, обозначив, что она носит моего сына. Сам же с Кираной, Ксандром, Нарвой и Райо поспешил в северную жемчужину империи, город на воде.

Остановиться решили в особняке Гаврилы Петровича Виноградова. Как ни крути, но для меня это место стало ближе и роднее, чем пока ещё законсервированный особняк Комариных. Арсений неизменно встречал нас на входе:

— Ваше сиятельство, покои готовы. Баронесса ожидает вас в кабинете с Его Императорским Высочеством Андреем Петровичем.

Вот тебе и прибыли с корабля на бал.

Остальную часть доклада Арсений добавил по кровной связи:

— По личности для господина Гончих, сейчас улаживаем некоторые сложности, но в целом достигли понимания с османами. Будет Искандером Кёпеклери, родом из Трапезунда. Там же будет иметь небольшой надел земли в предгорьях. Род знаменит охотой и военной службой. По местному аристократическому рангу соответствует нашему барону.

— Вы там хоть никого не убили? — меня поразила скорость, с которой Арсений улаживал дела.

— Напротив, господина Гончих добровольно приняли в род, необходимо лишь будет съездить познакомиться с названным отцом. Ну и поставить на место некоторых разжиревших и зарвавшихся напрочь отпрысков.

Я поблагодарил верного кровника и, подхватив на буксир сестру с Ксандром, отправился в кабинет.

Принцу хватило пары минут, чтобы сделать соответствующие выводы:

— Лихо вы, и суток не прошло, а проклятье уже сняли.

Я сдержанно поблагодарил принца за похвалу и решил представить Ксандра:

— Не знаю, представляли ли вас по форме, но, думаю, стоит устранить сие досадное недоразумение. Ваше Императорское Высочество, позвольте представить вам Искандера Кёпеклери, отпрыска знатного рода из Трапезунда и защитника княгини Виноградовой. В нашей империи Искандер предпочитает использовать местный вариант своего имени Александр Гончих или просто Ксандр.

Выражение лиц у всех присутствующих было весьма живописным. Ксандр вздёрнул одну бровь, Кирана часто-часто заморгала, переваривая новую информацию, Агафья улыбалась во весь рот и показывала мне большой палец за спиной у принца, а сам принц был спокойнее всех остальных.

— Ксандр, позвольте представить вам Его Императорское Высочество Андрея Петровича Кречета, в рамках разбирательства с датской короной выполняющего роль жениха княгини Виноградовой.

Неловкую паузу прервал принц.

— Благодарю вас, Михаил Юрьевич. У нас с Ксандром схожая ситуация, наши инкогнито не выдержали никакой критики. Зная вашего деда, барона Комарина, удивляюсь, как у вас в телохранителях ещё и отпрыски Гепардеви не ходят, инкогнито.

Меня только что искусно поддели, но вот, в чём был смысл издёвки, мне ещё предстояло узнать. Теперь пришёл мой черёд пытаться удержать лицо, в то время как Агафья по кровной связи выдала мне скромную справку:

— Кёпеклери — одна из первых ветвей бастардов Куртов, султанов Османской империи, сосланная в Трапезунд. К ним в горы до сих пор никто не суётся, чтобы затребовать принести присягу новым султанам. Технически, они — независимое княжество на данный момент. Ты как нашего эрга умудрился в такой род пристроить?

Я тихо выругался.

— Это не я, это Арсений по старым каналам деда как-то договорился.

Агафья расхохоталась.

— Вот же, старый волчара! Так по носу щёлкнуть всю свою стаю. Хорош!

Мне же пришлось мило отбрёхиваться, сохраняя лицо.

— Ваше Императорское Высочество, что вы, я просто забочусь о безопасности сестры, а Ксандр согласился нам помочь на правах старых дружеских взаимоотношений между нашими родами.

— Да уж представляю, какие это взаимоотношения, если волчонок спустился со своих гор ради виноградной лозы, — буркнул себе под нос принц и уже громче ответил, — что же, чем больше союзных родов поддержат претензии Кираны Юрьевны, тем лучше.

Встречу датской и русской короны проводили в Зимнем дворце. Словно для декларации воинственных намерений обеих сторон местом заседания выбрали Михайловский зал, названный в честь деда нынешнего императора. Наша делегация первой занимала предназначенные ей места.

Я с любопытством осматривал убранство зала, оформленного в бело-золотых тонах и украшенного многочисленными колоннами из баснословно дорогого каррарского мрамора. Невольно внимание привлекли сотни, а то и тысячи геральдических гербов, символизирующих все аристократические семьи, вошедшие в состав Российской империи. Герб Виноградовых виднелся почти рядом с огромной хрустальной люстрой, а вот герб Комариных пришлось поискать. Его было почти не видно за одной из колонн.

Мы расселись за массивным столом, который, казалось, мог вместить чуть ли не тысячу человек, но сегодня за ним восседало едва ли больше десятка. Двери с противоположной стороны зала отворились, и вошла датская делегация, на удивление представленная лишь двумя людьми. Не успели они занять свои места, как меня прожёг взгляд полный ненависти. Если бы эмоции могли убивать, то мы с Кираной уже встречались бы с предками.

Первыми обменялись приветствиями сидящие во главе стола друг напротив друга монархи, Пётр Алексеевич Кречет и Мадлен Блавален. За их спинами развевались родовые штандарты. По левую руку от датской королевы находился её кузен и глава Тайной канцелярии Кристиан Блавален, который и был советником и поверенным короны в этом непростом деле. Тот держался гораздо сдержаннее.

С русской стороны рядом с императором сидели его сын, Андрей Петрович, Кирана и я в качестве истцов, графиня Вулканова в качестве свидетеля и Искандер Кёпеклери в качестве защитника Кираны.

Пока шёл обмен церемониальными любезностями в рамках международного дипломатического протокола, я выпустил своих комарих, чтобы раздобыть кровь наших оппонентов и узнать, к каким сюрпризам стоит готовиться.

Сюрпризы начались практически сразу. Я не мог получить образцы крови, словно она и не текла внутри тел королевы и её кузена. Я закрыл глаза и выпустил силу наружу, пытаясь ощутить ток крови вокруг. Сперва послышались тихим ритмом удары сердец, затем им стали вторить, словно хоры солисту, круги кровообращений. Я поочередно отсекал своих, вычленяя мелодию крови датчан. Она была практически незаметна в общей симфонии, ощущалась не просто где-то вдалеке, а на грани осязания, будто Блавалены сидели не в паре метров от меня, а за пару километров, а то и дальше.

Так не должно было быть.

Едва приветствия были завершены, в зал поочерёдно внесли два белоснежных едва огранённых камня размером с человеческую голову.

— Это что? — пришёл обеспокоенный вопрос от Кираны.

— Скорее всего, артефакты, распознающие ложь, — прокомментировал я происходящее на автомате, полностью поглощённый внезапной задачкой с двумя неизвестными в виде датчан. Такой расклад меня категорически не устраивал.

Я принялся рыться в памяти, вспоминая, чем мы закрывали других людей от воздействия магии крови, и ответов было несколько: утолщение кожи мешало проникновению и забору крови, но моим комарихам оно не должно было мешать, также приходилось рассматривать в качестве варианта родовой дар, как у того же графа Майского, ведь недоступны были оба Блавалена.

— Агафья, какие родовые дары у Мадлен и Кристиана Блаваленов? — спросил я у вампирши, которая обычно была в курсе многих щекотливых подробностей из жизни и истории европейских королевских династий и не только.

— Официально, они — водники. Из неофициального Кристиан — полиморф, на короткое время может принимать облик живых существ, но без копирования способностей. А вот Мадлен… Увы, либо не обладает вовсе родовым даром, либо настолько хорошо его скрывает, что мне о нём неизвестно. А что случилось? — в голосе вампирши чувствовалась тревога.

— Я не могу их считать. Всех остальных в этом сраном дворце могу, а их — нет!

— Может быть, какие-то артефакты от магии крови? — предположила самое очевидное решение Агафья.

— Ты же говорила, что в этом мире магия крови не самое практикуемое ремесло…

— Не самое, но некоторые рода, вроде моего и твоего, всё равно её изучают, а значит, мог и артефактор самодельный появиться. Мне, конечно, приятно чувствовать себя уникальной, но я же и есть доказательство того, что магия крови не совсем ушла из этого мира, а скорее, мимикрировала и пытается выживать на стыке с другими ремёслами, наукой и техникой.

Я несколько минут обдумывал слова вампирши. В чём-то она была права. Я привык полагаться на непосредственный забор крови, а ведь дистанционное воздействие никто и не отменял.

Блавалены дали мне болезненный щелчок по носу, напомнив, что я не всесилен. Нет, в нынешней ситуации я мог дистанционно на них повлиять, но исключительно с летальным исходом. А этого мне уже не простили бы, причём не только датчане. Стать карманным кошмариком Петра Алексеевича для запугивания врагов мне категорически не хотелось, поэтому я загнал своё недовольство поглубже и сделал единственное возможное в данной ситуации, принялся готовиться к нападению.

Старый барон Комарин часто повторял внуку: «Хочешь мира, готовься к войне».

Вот и я сейчас делал тоже самое.

Сняв запонки и закатав рукав рубашки, я принялся отросшим когтем вспарывать себе запястье, выводя вязь защитных рун. Изначально ритуал был заточен на самозащиту, но я изменил несколько связок и распространил защиту на всех, кто обладал хотя бы толикой моей крови. Списочек выходил внушительный, но больше всех должно было достаться Киране. Всё-таки родная сестра. И всё равно, на неё получилось навесить щит значительно слабее, чем предназначенный для меня. Кроме того, подпитку он имел непосредственно из моей крови, что в случае заварушки, могло меня ослабить в абсолютно неподходящий момент, но другого варианта я всё равно не видел.

Действуя интуитивно, приходилось учитывать самый херовый из всех возможных развитий событий, а именно, наличие ещё одного сильного мага крови. Со стороны я сам себе казался параноиком, но ничего с собой поделать не мог.

Пока Пётр Алексеевич от лица Кираны и моего зачитывал претензии, оба камня сияли девственно белым светом. Затем следовали показания Лавинии Вулкановой, что так же свидетельствовала в нашу пользу и отвечала на каверзные вопросы Кристиана. За время её выступления камни так и не изменили цвет.

Затем пришёл и наш черёд с сестрой, мы по очереди пересказали свою версию событий. Причём после свидетельств Кираны камни засияли так ярко, что стало больно глазам, признавая правоту и законное негодование девушки.

Всё это время Мадлен сидела молча, бросая на нас взгляды полные ненависти и презрения, будто мы не более, чем пыль на её сапогах. Бедный Кристиан со всей педантичностью и тщательностью устанавливал детали преступления, совершённого подданным датской короны князем Рюгена Михельсом Исбьерном.

Когда все прения были завершены, Пётр Алексеевич заново перечислил все обвинения в адрес пропавшего без вести князя и предложил обсудить размер выплат пострадавшей стороне. В этот момент датская королева оттаяла и соизволила чуть ли не впервые за встречу вступить в диалог.

— Мы, Её Королевское Величество, Мадлен Блавален выслушали все обвинения в адрес нашего дорогого подданного Михельса Исбьерна, князя Рюгена, и считаем их несостоятельными. Ответчик пропал без вести в ваших землях. Свидетели с вашей стороны не могут считаться непредвзятыми, а потому мы требуем предоставить нам образцы крови княгини Виноградовой, графа Комарина и графини Вулкановой для проверки подлинности показаний нашим привлечённым специалистом.

В зале воцарилась тишина, в которой стал различим тихий мелодичный перезвон хрустальных капель в люстре под потолком.

— Я не думаю, что это требование невыполнимо, поэтому наша сторона… — начал было император, когда я самым беспардонным образом прервал его на середине речи.

— Нет!

— Что нет? — не сразу понял Пётр Алексеевич.

— Мы не предоставим запрашиваемые образцы крови, — чётко и внятно, глядя в глаза датской стерве, произнёс я. — Потому что это несёт непосредственную угрозу нашим жизням и здоровью. Мы используем древнее право на самозащиту.

— Михаил Юрьевич, хорошо подумайте… — попытался нажать на меня император.

— Я хорошо подумал, Ваше Императорское Величество. Она нашу кровь не получит.

Вот не зря же озаботился защитой. Как задницей чувствовал, что где-то кроется грандиозная подстава.

Глаза Мадлен зажглись нездоровым огнём.

— Тогда мы вынуждены будем не просто отклонить ваши претензии как несостоятельные, но и выдвинуть собственные обвинения в беспочвенном оскорблении верного подданного датской короны Михельса Исбьерна, князя Рюгена. Мы, Её Королевское Величество, Мадлен Блавален, по древнему праву требуем поединка между представителями сторон. Со стороны обвиняемых мы вызываем графа Михаила Юрьевича Комарина, а со своей стороны выставим бретёра ввиду невозможности князя Рюгена защитить собственную честь.