Кодекс Крови. Книга VI

Глава 18

Мы возвращались в Хмарево. Прошло не больше четырёх дней с момента ухода оттуда, а ощущение будто не меньше месяца. Агафья пока осталась в столице, она обещала прибыть сразу в Санкт-Петербург. Ей всё же неприятно было находиться в Хмарево без острой на то необходимости, потому я не настаивал. Мы с Тэймэй, сестра с Нарвой, своей волчицей, и с Ксандром переходили свитками, а эрги ушли своим ходом. Райо же ради интереса попросился с нами. Как-то так получилось, что остальные эрги безоговорочно признали его авторитет, то ли в силу возраста, то ли из-за личной силы. Ему хотелось разобраться с принципами, по которым работали свитки.

По итогу он был несколько разочарован.

— Слабое подобие наших проколов, ещё и завязанное на координаты местности.

— А разве бывает по-другому?

Дракон так выразительно на меня посмотрел, что мне стало чуточку стыдно за свой вопрос.

— Обе эрги, связанные с тобой особым образом, могут перенестись лично к тебе. Ты — их привязка к любой точке пространства, — взялся объяснять Райо, расхаживая передо мной, пока мы ждали несколько минут для стабилизации пространства и использования следующих свитков. — Но особо сильные особи, вроде меня, могут перенестись в любое место любого мира, если ясно себе его представят, до мельчайших деталей. Или чувствуют силу, как в случае с местом силы у тебя в землях. Стихия приманивала своих последователей, но уже счастье, что они в мир переносились. А дальше ножками топали, плыли, летели в нужную сторону.

Мы стояли посреди полянки, укрытой девственно белым снегом в чаще старого леса. До нас здесь давненько не было посетителей. Пока мы с Райо беседовали, Ксандр с Кираной тренировались ощущать всё живое в определённом радиусе. Игра их так увлекла, что на нас они не обращали внимания. Нарва о чём-то тихо беседовала с Тэймэй, при этом её взгляд лучился теплом и заботой.

— Это всё хорошо, — у меня и на основе информации сразу же возник вопрос, — а каким из способов меня перекинуло к тебе в темницу? Мы не были знакомы, я не знал координат и уж точно не чувствовал силу или ещё что-то.

— Это из-за меня, — кажется, эрг даже смутился. — Когда Тара была беременна, я знал, что наша жизнь закончится не самым лучшим образом. Надеялся на лучшее, но предчувствие беды не оставляло меня. Тогда я заказал артефакт у одного из наших. Он состоял из двух частей: одна — на поиск родственной души, вторая — на перенос ко мне. Я надеялся, если они заберут Тару, то артефакт отыщет её и вернёт. Но он вернул тебя.

— Мне искренне жаль, что он перенёс не её перерожденную душу, а меня, — я сочувствовал дракону, всё ещё переживающему боль утраты.

— Местные боги считали, что у неё нет и не может быть души, как и у нас сознания. Для них наш союз выглядел, словно грязный зверёныш украл волшебный инкубатор. Нас не считали даже просто существами, не говоря уже о праве на чувства, эмоции и выбор.

Я слушал, и смутные детские воспоминания времён нахождения в приюте накатывали волнами горечи. Чувства эрга были мне не просто знакомы, но и близки.

Моей жизни до приюта не существовало, казалось, я родился уже там. Скудный рацион, каторжные работы и разжигание соперничества сделали из нас маленьких зверьков, готовых на всё, лишь бы заслужить поощрение в виде лишнего куска хлеба.

— Вы — никто! — любил повторять настоятель приюта, расхаживая между столов с жидкими помоями, по недоразумению названными едой. — Вы хуже отбросов и всё ещё живы по доброте наших святых отцов! — чья-то тарелка летела со стола и с гулким стуком ударялась о деревянный пол. Её владелец оставался голодным и назначался таким нехитрым способом дежурным, убирая за всеми. — Им в молитвах открылась истина, что кто-то из вас будет служить церкви и защищать нас от скверны, прорывающейся в наш мир.

Все мы мечтали, чтобы в нас открылась магия. Мы медитировали, пытаясь пробудить в себе силы тьмы или света, которых там не было. И раз в год проходили проверку на элементах стихии. Эти силы были хуже тьмы или света, но всё же давали шанс на нормальную жизнь, контракт в армии и возможность завести семью. Стихии откликались у единиц, а остальные так и оставались никчёмным отребьем. Самые жестокие из мальчишек шли на гладиаторские бои, а самые красивые из девочек — в бордели. Над некрасивыми глумились свои же. Так было пока одна из местных шлюх меня не пожалела. Много ли надо вечно голодному ребёнку, чтобы начать боготворить кого-то? Нет. Цена такого отношения — кусок хлеба, изредка сдобренный сахаром. Так продолжалось около года, а потом к ней пришли гладиаторы. Обычно им выделялось несколько девочек для снятия напряжения, но в тот раз что-то пошло не так. И они пришли к Рут. Она повидала много всякого дерьма, но то, что они с ней сделали…

Мне было семь или около того, и я слышал, как она кричала и выла от боли в руках этих зверей. В руках у меня был гвоздь, самый обычный гвоздь, когда я бросился с ним на главаря, который в тот момент навалился сверху на Рут. Я даже попал в шею, вспоров ему не то артерию, не то горло, но остальные, хоть и находились в угаре, удерживая за руки и ноги свою жертву, среагировали быстро. Этим же гвоздём на моём теле оставили столько отметин, что не было ни сантиметра кожи без ран, но зато они отстали от Рут. Хотел ли я, чтобы меня спасли в этот момент? Хотел, но не ценой жизни Рут. Моя жизнь сейчас была на одной чаше весов, а на другой была скупая забота и кусок хлеба с сахаром. Так себе размен. Но это всё, что я мог тогда сделать.

Смерть не забрала меня лишь потому, что рядом с приютом случился прорыв изнанки. Гладиаторам резко стало не до нас. Они пытались спастись. К моменту прихода армии в живых осталось не больше пяти человек, двумя из которых были я и Рут. Но жизнью наше состояние можно было назвать с большой натяжкой. Два окровавленных куска плоти отдали корвусам для практики.

— У тебя тогда открылись способности, — тихо произнёс Райо.

На мой немой вопрос дракон пожал плечами:

— Слишком громко думаешь.

— Это можно как-то прекратить? — тут же напрягся я. После поднятия уровня меня даже местные боги не подслушивали, а артефакты и подавно, а тут эрг читал как открытую книгу.

— Можно. Это и прекратится со временем. Пойми, внутри тебя сейчас живёт детёныш эрга. Он заново проживает все события твоей жизни, и не одной. Ему страшно и больно, совсем редко весело, но чаще грустно и печально. И этот детёныш рассказывает обо всём мне. Ты принял ученичество, и эрг внутри признал во мне более сильного и надёжного наставника. Поэтому сейчас мы делим твою боль на двоих.

— То есть я в этой цепочке не участвую?

— Ну почему же, ты это всё пережил и не сломался. А я сейчас вот через такие всплески знакомлюсь со своим учеником. Если тебе будет спокойнее, то слышу и вижу это только я.

Ну хоть так. Пусть мне и не нравилось происходящее, но ещё хуже было бы фонтанировать собственными воспоминаниями на всех эргов. И вопрос здесь был не в силе или сохранении авторитета. Я не хотел выставлять свою жизнь напоказ. Она моя. Моя боль, моя радость, моё горе. Всё это я пережил и уложил в самые дальние закоулки своей души, а теперь другая часть моего я вдруг решила сделать ревизию. И пусть сейчас воспринималось всё уже притупленно, но детские воспоминания были самыми болезненными.

К нашему приходу в Хмарево уже были накрыты столы, Марта расстаралась на славу. Эрги галдели, наперебой обмениваясь впечатлениями от поездки в Японию. Я отдал Тильде шкатулку с макрами, чтобы распределила между эргами, и ещё добавил от себя. Если бы не их поддержка, всё могло пройти гораздо проблемней. Но, к моему удивлению, подруга вскоре вернулась с подношением обратно.

— Они отказались, сказали, что было весело, а потому не видят смысла брать плату, — эрга колебалась всего мгновение, но всё же продолжила: — Правда, есть одна просьба.

— Какая? — мне стало очень любопытно.

— Наши спрашивают разрешение устроить… к-хм… танцы. У японцев им банкет понравился, но показался скучным.

Я попытался представить сие действо, но фантазия слегка пасовала.

— Им бальный зал отдать или…

— Нет, конечно! — замахала руками эрга. — Нам бы полянку на природе, и чтоб твои люди не сильно удивлялись.

— Это без проблем. Алкоголь нужен? Могу вскрыть погреба ради такого дела.

— Всё, что нужно, у нас с собой, — улыбнулась Тильда. — И, если захочешь, можешь присоединиться с близкими, нашим будет приятно.

Я кивнул и отдал распоряжения Пауку, чтобы комары не вмешивались в веселье эргов на поляне недалеко от поместья. Как ни странно, но местом проведения танцев они выбрали полянку рядом с болотом, где когда-то я очнулся в теле Михаила.

— Хорошо вам погулять, Тиль. Я пока решу некоторые вопросы и постараюсь попозже к вам присоединиться.

Тэймэй вместе с Нарвой ушли отдыхать. Ксандр отправился с эргами, ну а мы с Кираной разбирались с артефактами в родовой сокровищнице. Вернее, я копался в поисках подходящей для сестры защиты, а она не вмешивалась, ибо, не смотря на наличие крови Комариных, была уже главой другого рода.

— Вообще, у тебя тоже должна быть сокровищница, — сообщил сестре. — Поговорить с алтарём надо, он подскажет, где искать.

— Вот до него я так и не добралась, — честно призналась Кирана. — Я, вон, даже до изнанки второй раз не добралась, а ведь нужно разобраться с происходящим там.

— Ну под проклятьем от тебя там было бы мало толку, — успокоил я сестру.

— Зато от женихов можно было спрятаться, — тут же парировала Кирана. — Как только тебе удалось отделаться от итальянца, ума не приложу.

— Не скажу, — в который раз ушёл от ответа я.

Как она не допытывалась, я не сдавался. Во-первых, из мужской солидарности, а, во-вторых, любой женщине вряд ли будет приятно узнать, что на ней хотели жениться только для снятия проклятия.

— И вообще, у нас разделение обязанностей! Ты собираешь женихов, я отваживаю! И, между прочим, этим братья в основном и занимаются, женихов от сестёр отгоняют, — мы оба рассмеялись, посмотрев на ситуацию, с другой стороны.

— Знаешь, я до конца не верила, что они гроздьями начнут вешаться, — честно призналась Кирана. В этот момент я закопался чуть ли не с головой в родовую сокровищницу в поисках особого оберега от магии смерти для сестры.

— Это ещё всё несерьёзно, дальше хуже будет, но уже после ситуации с датчанами, — я как раз нашёл амулет, реагирующий на эмпатические воздействия. Не от смерти, но тоже сойдёт. — Сейчас нас считают мошенниками, но стоит проверить на артефактах правды, на тебя выстроится очередь. Думаю, попыток воровства и принуждения тоже не избежать.

— Ну, если хлюпики попадутся, не страшно. Уйду с боем, ну или тебя позову, — размышляла сестра, пока я читал пояснения к наконец-то найденному амулету от магии смерти. — А вот если, как Михельс? Да с наручниками.

— Вот и действовать будешь, как с Михельсом. По принципу: «Кто не спрятался, я не виноват», — я продолжил искать, но уже защиту от ментального воздействия. — Последствия потом разгребём. Главное, не давай добровольного согласия, если скажут, что убьют кого-то из близких. Я кровную связь установлю со всеми и всегда смогу проверить, в каком они состоянии и где.

— А здесь есть какое-то понятие божьего суда?

Я даже немного подвис от такой формулировки. Видя моё недоумение, сестра пояснила:

— Ну, вот призвал в свидетели покровителя и вызвал на бой какого-нибудь урода, убил его, и никто косо не посмотрит.

— Это не панацея. Вспомни те же дуэли. Там на тебя смогли воздействовать. Нельзя быть излишне самоуверенной. На каждого сильного бойца всегда найдётся более хитрая задница.

— Ну, вот взять тебя, ты же сильнее всех в своей магии, хоть и усиленно прячешь это, — сестра не стеснялась и говорила, что думала, ведь мы были одни. — Я чувствую, как твоя сила растёт, причём скачками, не плавно. Это как будто рядом был сначала маленький костёр, а потом в него добавляли всё больше и больше дров, и вот он уже пылает выше деревьев в лесу.

Я задумался, нужно узнать, так ли меня ощущают остальные мои кровники, или же это феномен родственной крови. Не хотелось бы фонить силой. Да и божественная маскировка, как оказалось, тоже не решала всех проблем.

— Неужели ты кого-то боишься? — нахмурилась сестра.

— «Боишься» — неверное слово, — усмехнулся я, вспоминая свою почти удачную кремацию. — Меня однажды вырубили табуреткой и отправили на сожжение, а Агафью при её относительном вампирском бессмертии проткнули металлическим колом, как бабочку, посреди пожара и детонирующих артефактов. От случайностей никто не застрахован. Иногда они могут стоить жизни. Поэтому не стоит быть излишне самонадеянной.

Собрав, наконец, комплект артефактов, я вышел из сокровищницы к сестре.

— Нам бы тебя приодеть ещё, чтоб выглядела достойно, — пришла в голову своевременная мысль.

— Да пошли они все, я им не кукла. Оденусь так, чтоб мне было удобно. Остальное — их проблемы.

Мы выходили через крипту и вместе, не сговариваясь, остановились перед статуями родителей.

— Ты похож на отца, — тихо произнесла Кирана, — а я на мать. Вот бы хоть раз увидеть их. Сказать, что у них всё получилось.

Я приобнял сестру за плечи.

— Дай время, есть один способ. Разберёмся с датчанами, и я постараюсь всё устроить, — обнадежил я Кирану. Та обернулась и обняла меня в порыве благодарности, а затем быстрым шагом покинула крипту.

На выходе нас ждали. Ксандр сидел на корточках и гладил полярную волчицу сестры. Арва выгибала спину, подставляла живот и всецело выражала удовольствие от процесса.

— Предательница! — шутливо пригрозила пальцем подруге охотница, а Ксандру так и вовсе достался нарочито хмурый взгляд. — А ты вообще лапы-то поменьше распускай, а то оттяпают и не заметишь.

— Ревность, такая ревность, — поддел охотник сестру, но Арву гладить перестал. — Пойдём к эргам, тебе понравится!

Кирана перевела взгляд на меня, будто спрашивая разрешения.

— Иди, я тоже скоро присоединюсь.

Охотники ушли, на ходу обмениваясь колкостями. Волчица следовала за ними по пятам и, кажется, посмеивалась, будто бы понимала их перепалку.

Сам же я отправился проверить состояние Тэймэй. Но и здесь меня ждал сюрприз. Иллюзионистки в своих покоях не оказалось. По дороге обратно мне встретилась Марта, которая и прояснила ситуацию:

— Так ушли они с Нарвой на поляну к гостям. Я уж девочке с собой поесть собрала и крови пузырёчек дала, чтоб, значит, и малыш не голодал, и ей не тошно было.

По моему удивленному взгляду Марта поняла, что нужны пояснения.

— Так все же отпрыски Комариных для развития крови требуют, это от комарих перенято. Как в природе, стало быть. Хоть чуток, а надо. Без того плохо будет и матери, и дитяте. Ваша матушка, да упокоят боги её душу, кровь с вином смешивала и фруктами, но пила исправно. Вот вы у нас здоровеньким и выросли.

Поблагодарив Марту, я отправился на поляну. Там веселье шло полным ходом. Права была Тильда, когда сказала, что у них всё с собой. Посреди поляны горел костёр, а вокруг на расстоянии возвышались ледяные скульптуры в два человеческих роста, изображающие эргов в естественных обличиях. Пламя задорно отражалось в ледяной глади, отчего казалось, будто фигуры живые и танцуют вместе с эргами в кругу.

Но музыка… Музыка была невероятной. Она была живой, словно витала между танцующими, сплетались с голосами, поющими и задающими ритм.

Что-то глубоко во мне откликалось, раскрывалось навстречу этому чуду. Я тонул в моменте. Восторг захлестывал с головой. Не помню, как, но я оказался в кругу. Со мной рядом танцевала Кирана в объятиях Ксандра, моя же ладонь крепко сжимала ладонь Тэймэй. Щеки её раскраснелись, глаза горели огнём, она раскинула руки в стороны и создала над поляной невероятный по красоте и мощности фейерверк. Ночное небо расцвело разноцветными вспышками. Казалось, звёзды разом ринулись на землю, чтобы слиться с нами в танце. В этот самый момент мы были счастливы. В этот самый момент я впервые почувствовал себя дома.