Кодай-но

Глава 1

Дочь из Тьмы и Солнца идет по земле. Дышит временем. Шепчет вместе с ветром. Зовет восстать тех, кто давно дремлет и ждет подходящего часа.

Дочь из Тьмы и Солнца скользит по крышам, заглядывает в сердца людей. Ведет за собой войско из мертвых и нерожденных. Ждет, кто присоединится к ним.

У неё обрубленные руки и слепые глаза. На губах кровь всех, кто когда-то предавал и только будет предавать.

Дочь из Тьмы и Солнца ступает босыми ногами по шипам и лепесткам. За ней змеится черный дым из праха и правды.

Пепел несется по улицам Шиихона, оседая в каждом уголке.

Вихрится над Кисараджу, оставаясь на изогнутых крышах.

Падает на острые шпили Ягаоки, столицы Края Звёзд.

Поет на островах земель клана Юичи, эхом долетая до Широсамы.

Смеется тысячей голосов в снегах Камигахары, сплетаясь с извилистыми тропками среди скал.

Дочь из Тьмы и Солнца идет.

Дочь идет.

Взвывает голодный ветер, взметая рыжие и черные волосы Шаманов Ночи, что смотрят в небо и уже бьют в свои барабаны.

Таинственно звенит подвесками и камнями в украшениях Шептуний Луны, что прислушиваются и в ответ выдыхают совсем нечеловеческие звуки.

Пробирается в углы храмов Оммедзи Звёзд, что читают древние тексты, не останавливаясь ни на минуту.

Касается рук и ушей Итако Луны, что плотнее кутаются в свои белые одежды и смотрят-смотрят-смотрят в бесконечное будущее, где туман и кровь.

Идет Дочь Тьмы и Солнца и меняет весь мир за собой.

Жрецы всех богов встревожены не на шутку. Да и какие шутки, когда с каждым днем всюду ширятся вести, что проснулась ещё одна богиня. Пятая.

Как. Что. Почему. Никто не ответит.

А ведь это угроза всему мировому порядку. Ведь неведомо, что она пожелает. Только полнится империя слухами все сильнее и сильнее.

И поступь Дочери Тьмы и Солнца становится всё тяжелее.

Натянув на лицо вуаль причудливого головного убора жрицы Ошаршу, я сидела в уголке скромной забегаловке, цедила зеленый чай и наблюдала за людьми.

Встревожены. Озадачены. Напуганы, но ещё не так сильно, как могли бы.

Никто не знает, как приходят боги. В общем-то, тут не очень любят, как люди приходят, кого не звали, а уж боги — тем более.

Народная тайоганорийская мудрость гласит: «Если кто-то пришел без зова — жди хлопот». А хлопоты бывают разные.

Ко мне подошёл высокий жилистый мужчина в серой одежде. Голова покрыта причудливо завернутым шарфом, лицо — частично прикрыто тканью так, что видны только глаза и верх переносицы.

— Да будут твои дни радостными, маленькая сестра, — произнес он и дал знак подавальщику принести чай.

— Да будет ваша дорога ровной, брат Гу, — ответила я тем же тоном.

Со стороны, конечно, его не узнать, но я всех змеепоклонников уже чувствую, достаточно только им оказаться рядом.

— Тебя пришлось поискать, — заметил он.

— Это хорошо. Не стоит прятаться в очевидном месте, куда придут все и сразу.

— Ты прячешься?

— Скажем так, стараюсь поменьше попадаться на глаза тем, кому не хотелось бы.

Разговор был ни о чем. Пусть сейчас у нас и не было конкретики, я всё немного волновалась.

— Служители Ошаршу хорошо работают, — сказала я, понимая, что нужно оценить сделанное.

Сказала искренне. Потому что сама бы за такой время и с такими ресурсами ничего подобного не смогла бы организовать нечто подобное.

— Все божьей помощью, — ответил брат Гу, с благодарностью принимая чай и глядя куда-то вверх, будто желая детально рассмотреть плывущие по небу перистые облака. — Без него ничего бы не получилось.

Я не стала возражать, хоть и имела несколько иное мнение. Получилось бы. Только что-то другое. В этой жизни всегда и у всех всё получается. Но надо четко понимать, что не всегда будет так, как задумано. Хорошо это или плохо — судить можно только в результате.

Ошаршу… обещал действовать. И не заставил себя ждать.

Люди поверили в приход Дочери Тьмы и Солнца. Почему такое имя? Кто знает… Он выбирал сам. Я не оспаривала. Назови хоть пагодой без крыши — суть не изменится.

Нам играло на руку то, что никто не мог даже предположить: кто такая на самом деле эта Дочь из Тьмы и Солнца. Имя стоит в той же линейке, что и у остальных Кодай-но. То есть… не похоже друг на друга. Каждый из них старался максимально окутать туманом свое происхождение.

Поначалу я думала, что имя Ошаршу выбрано по такой же логике, оказалось, что просто удачно вписалось.

И Дочь из Тьмы и Солнца… Тоже не поймешь, как бы не старался. Кто такая? Откуда? Причем тут тьма и солнце?

Об этом я спрошу потом у Ошаршу. Если, конечно, получится.

— Не жалеешь, маленькая сестра? — вдруг спросил брат Гу, и я чуть нахмурилась.

Конечно, нет… Но вот… Внутри почему-то притаилось какое-то странное чувство. Жалость, ты ли это? Я серьёзно жалею о наших отношениях с Дайске, которые строились на выгоде, но при этом были по-своему забавными. По поддержке и ехидству Плетуньи. А вот Трёхрукий… нет, по нему я точно не буду скучать. Вот тут совершенно четкие чувства.

Плетунья и Дайске…

А потом перед глазами появляется умирающий Сацуджинша Кровь. И голос шепчет: «Уничтожь всех Кодай-но, Аска».

Уничтожь.

— Жалость — лишь лепесток на ветру, брат Гу. Лепесток опадет на землю и никогда не поднимется, но запомнит навсегда свой полет.

День прошёл весьма бестолково, да и вечер не лучше. Ни с кем говорить особо не хотелось. Почему-то после беседы с братом Гу было желание закрыться в отведенной мне мастером Хидеки комнатке и никого не видеть.

Каким-то удивительным образом все отнеслись к этому с чуткостью. Шичиро и сейванены были на заднем дворе. Эйтаро и Коджи ушли в горы. Любопытное дело, они стали проводить больше времени вместе. Ощущение, что смерть Коджи как-то сблизила. Смерть, как причина для дружбы? Интересно. Чего только в этом мире не бывает.

Гиртах был с мастером Хидеки. Что-то подсказывал из знаний кочевников, и Хидеки, как ни странно, не выгибал иронично бровь. Значит, советы были по делу.

Ужин не лез в глотку. Ёсико бы непременно заохала и заахала, что наследница худеет. Однако мне до этого ещё далеко.

Внезапно стало до ужаса одиноко и холодно. Ничто, даже дворец Шиихона, не сравнится с атмосферой в поместье Шенгаев. И не потому, что оно принадлежало нам с Ичиго, а потому что… Так было правильно. Это наш дом. Наши люди. И да, наши хеби.

Как там мой маленький Ши? Пусть он с виду и здоровенная тварина, но ведь обладает тонкой натурой и отчаянно по мне скучает.

Вздохнув, я растянулась на кровати, заложив руки за голову. Взор уперся в потолок.

Занятное дело, но об исчезновении императрицы не трепали языками. Как ни крути, но это вышло за пределы дворца. Что вызывало некую озадаченность. И в то же время гордость за хорошую работу тех, кто остался. Не подавали причин для сплетен больше, чем могло бы быть.

Я прикрыла глаза. Нужно хорошенько отдохнуть. Кто знает, когда Ошаршу подаст знак? Ведь именно так мы и договорились.

Заснула я достаточно быстро. Даже не заснула, а будто провалилась.

…Я не ощущала землю под собой, только пустоту, как будто падала в бездонную пропасть. Серый туман окружил со всех сторон, поглощая все контуры и цвета. Я попыталась протереть глаза, но туман шустро обвивал мои пальцы. Паника подступила к горлу, когда я осознала, что не знаю, как здесь оказалась.

Где я? Что произошло? В голове возникли фрагменты воспоминаний, но они казались смазанными и неразборчивыми, как картины в тумане. Стремясь сохранить спокойствие, я попыталась осмотреться, но туман поглощал все вокруг, как непроницаемая стена.

Жемчужный плотный покров начал тонуть во мраке, что живой тьмой окутывал всё, что мог.

Я медленно осознала, что тут не только тьма, но и присутствие чего-то жуткого, словно кто-то наблюдал за мной из бездны.

Внезапно, будто отовсюду, донесся звук — какой-то хриплый шепот, неясный и загадочный. Страх заставил сглотнуть.

Начертила несколько кандзи, призывая расчистить дорогу. Туман поначалу не хотел поддаваться, но потом всё же дрогнул, потихоньку расходясь. Тем не менее разглядеть удалось только смазанные силуэты деревьев и домов.

— Ш-ш-шиматта, — прошипела я, будто была настоящей змеей.

Ну, куда на этот раз меня занесло?

Страх немного притупился. Паника схлынула. Не в первый раз. Просто, кажется, и правда устала от всего, что уже не получается держать чувства и эмоции под контролем.

Кумихимо выскользнул из рукава, готовый в любой момент хлестнуть по врагу. Если, конечно, тот откуда-то выпрыгнет.

Прислушавшись, поняла, что никаких звуков не обнаружить.

— Ладно, пойдем, куда глаза глядят, — пробормотала я и двинулась вперед.

Сейчас это было самое логичное.

В какой-то момент силуэты зданий стали четче, только вот разобрать, что это за место всё равно не получалось. Ощущение, что я оказалась в каком-то храмовом комплексе.

И тут же накатили воспоминания о храме Плетуньи, который, казалось, парит над землей.

— Ты думаешь, это правильно? — донесся её голос.

Я заметалась в поисках укрытия. Вспомни её — тут как тут. Только вот выбор невелик, приходится быстро начертить кандзи и накинуть на себя полог невидимости, искренне надеясь, что меня не увидят.

Ибо… голос Плетуньи звучал откуда-то со стороны. И даже сверху. Она явно находится не рядом со мной.

— А ты?

Ого. Это же Дайске. По-моему, слышны нотки иронии.

— Кто она вообще такая — эта Дочь из Тьмы и Солнца? — резкий и недовольный выдох Трёхрукого.

С моих губ чуть не сорвался изумленный выдох, поэтому я быстро зажала рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Это у них божественное совещание?

— Вы возвращались из прош-ш-шлого, — мягко и шипяще выдохнул Ошаршу, и по спине пронеслись мурашки. — Мог кто-то прыгнуть с вами?

Повисла тишина. Напряженная. Неприятная.

Такой вариант Трёхрукий точно не рассматривал, как и я. Но ведь могло быть и так. Почему нет? И тишина — подтверждение тому.

— Нет, — наконец-то произнес он. — Там прыгали недоширой и девчонка. Эманаций кого-то из Крылатых не было. Да и не уверен, что кто-то бы рискнул. Там сплошные нытики и трусы.

Смешок Плетуньи дал понять, что она не поддерживает сказано.

— Джагандша, кончай с этим. Я не намерен с тобой разводить церемонии.

— Что-то вообще не помню за тобой такой привычки, — лениво поддел Дайске. — Знаешь ли, это не в твоем стиле.

— Айскелайша.

— Я не знаю, кто это.

— То, что ты отказался от прошлого, не значит, что оно отказалось от тебя, — ехидно уколола Плетунья.

Ох, какие пауки в банке. Как у них вообще получилась все это время сосуществовать?

— Так все же… Кто эта Дочь Тьмы и Солнца? — снова прозвучал главный вопрос в устах Ошаршу.

Глава 2

Я замерла. Даже дышать перестала ради такого дела.

В общем-то, я прекрасно знала, кто. Да и почему решила появиться именно в это время. Только вот тут вопрос: что поняли Кодай-но? Будут ли неудобные вопросы?

Они должны. Нет, просто обязаны быть. Ведь это же не кружок девчонок и мальчишек, которые первый раз оказались в этом глупом и жестоком мире.

Но вот есть деталь… Я-то мыслю по одному, а они — по-другому. Поэтому то, что мне кажется естественным, может быть совершенно иным для Кодай-но. И наоборот: я в упор не вижу то, к чему им даже не надо приглядываться.

Поэтому я старательно прислушивалась и вжималась спиной в какую-то шершавую поверхность, не желая даже думать, что это за измерение, куда через сон втащил меня Ошаршу, чтобы подслушать их разговор.

В том, что это было дело хвоста Ошаршу, я ни капли не сомневалась. Поэтому только шумно выдохнула, понимая, что быть каменным истуканом больше не получается. Они там уснули, что ли?

— Не знаю, — наконец-то произнес Дайске.

Ого. Если этот заговорил, то остальные точно не станут спорить. Чего ни говори, но Дайске из них — самая изворотливая и хитрая сволочь. Если он это признал…

Тихий шипящий выдох. Ошаршу показывает, что крайне опечален таким поворотом дел.

— Ваши предположения, господа? — спросил он.

Кажется, Трёхрукий заскрипел зубами. Чтоб ты их стер в пыль. Тогда сможет только из трубочки всасывать жидкость, а я уж позабочусь, чтобы там оказался яд.

— Мог ли кто-то из наших выжить тогда? — отстранено произнесла Плетунья. — Сомневаюсь.

— Почему нет? — громыхнул Трёхрукий. — Мирунгша долгое время не проявлял себя. Сацуджинша и вовсе не показывался.

— Сацуджинша-то разваливался на куски, — фыркнула Плетунья. — Поэтому то, что он сумел собрать себя — вообще никуда не лезет.

— Пролез-то он весьма неплохо, — задумчиво сказал Дайске. — Даже мертвым он остается опасен?

Смешок Трёхрукого дал понять, что услышанному он не верит.

— Что-то, Хромой, ты совсем уж запутался в нитях всемирного заговора. Мертвые на то мертвые, чтобы не мешать живым.

«А вот тут ты не прав, — про себя отметила я, — никогда не знаешь, где притаилась змея, что поджидает среди цветов».

В данном случае змея вообще находилась рядом с ними. Только вот Ошаршу ранее никогда не водил дел с Сацуджиншей, поэтому никто и не мог подумать, что они как-то связаны. Связаны через меня.

Дайске ничего не ответил. Не спешил делать выводы. Паразит. Чувствовал подвох, но не мог пока определить, где именно.

Я постаралась не думать, какой бы прекрасный союзник получился б из Дайске-с-костылем, будь он хоть немного… не таким. Не крутился бы, как уж на сковородке, пытаясь не только отыскать выгоду, но и удовлетворить собственные прихоти. Прихоти порой были злыми и вышибающими почву из-под ног.

Быть в союзе с тем, кто может в любой момент бросить и подставить — плохая идея.

— Тогда поищем среди живых, — все же сказал Дайске. — Ты говорил, что в прошлое ходить не стоит, но из-за своей злобы и горячности попытался забросить туда девчонку. В итоге, уж не знаю, какой ценой, вы все вернулись. Ты же понимаешь, что проблем стало только больше.

Трёхрукий зарычал.

Давайте ещё там подеритесь. Желательно насмерть. Нам тогда не придется напрягаться.

— Тише-тише, — мягко сказал Ошаршу. — Мы сейчас должны объединиться. Наша задача выяснить, кто такая Дочь. А потом устранить человеческую девчонку.

— Может, даже знаешь, кого посадить на трон? — усмехнулась Плетунья.

— Да, — невозмутимо ответил Ошаршу. Я их не видела, но была уверена, что он смотрит на неё своим неподвижным желтым взглядом. — У Трёхрукого есть прекрасный помощник.

Я нахмурилась, быстро перебирая в памяти всех, о ком может идти речь. Хм… Не могу понять пока.

— Да? — Кажется, даже Трёхрукий озадачился.

Ошаршу тихо рассмеялся:

— Ты все время держишь бриллиант вблизи своих глаз, поэтому ослеплен. Я говорю про Сейджи Исихару. Это будет революционный поворот. Парень из ниоткуда. Как и в свое время Каран. Соткать легенду такому — нечего делать.

Меня передернуло.

Вот же змеище подколодное. Нашел кандидатуру. Конечно, если ориентироваться только на слова Ошаршу, то версия стройная. Только вот император из Исихару выйдет… ох, кошмар какой. Псих на троне.

Никто не возразил. Впрочем, я даже не сомневалась. Кодай-но явно обдумывали такой поворот. А Трёхрукому и вовсе должно льстить, что выбор пал на его помощника.

— В твоих словах есть что-то от истины, — немного неуверенно признал он. — Пока что надо присмотреть, но…

— Мы всегда можем найти замену, — усмехнулся Дайске.

Мне почему-то показалось, что его мысли сейчас далеко отсюда. Интересно, о чем ты думаешь, проклятый Крылатый, лишившийся своих крыльев?

Впрочем, на это никто бы мне никогда не ответила. Я потерла плечо. Кажется, мышцы начинают ныть от одной позы, в которой приходится подслушивать эту беседу. Не люблю заниматься ничем подобным, но выхода нет.

Мне нужно было понимать, что именно решит Ошаршу. Точнее, к какому решению подтолкнет остальных. Ведь они сейчас не знают, что делать.

— Я подозреваю, кто мог… проникнуть сюда со мной, — вдруг произнес Трёхрукий.

Оглушительная тишина последовала за этими словами. Оторопела не только я, но и Кодай-но. Да и Ошаршу молчал. Видимо, он уже настроился к чему-то другому, и тут — оп!

— Кто? — хрипло спросила Плетунья.

О, первый раз слышу, что её голос так изменился. Что, испугалась, коза с нитками? Ничего, со всеми бывает. Со всеми.

К бывшей покровительнице хоть и была благодарность, но она изрядно стёрлась после её долгого молчания. А ведь, если бы помогла она, я бы точно не пошла к Ошаршу. Но уж как вышло…

— Радайша, — после некоторого молчания ответил Трёхрукий. — Единственная, кто мог подслушивать и не быть замеченной.

Учительница Цайну?

Я о ней не могла сказать много, кроме того, что была самым приятным человеком в школе. Во всяком случае, из Крылатых. Да и Цайну никогда не жаловалась. Радайша относилась ко всем хорошо. Никогда не пыталась показать своё превосходство. То ли от рождения такая, то ли умело скрывала, но… Факт остается фактом.

— Радайша… — В голосе Дайске вдруг послышались какие-то странные нотки, такие, каких я никогда не слышала. — Значит, ты её видел?

— Эта была школа Цзызань, — ответил Трёхрукий, в его интонации скользила едва уловимая насмешка. — Что, Хромой, до сих пор не хочешь забыть её?

Дайске не ответил. И это молчание сказало больше, чем могли бы слова всего мира.

А я стояла, не в силах хоть что-то произнести. Хорошо, хоть не требовалось. Пусть прямо не сказали, но чувствовалось, что… Дайске любил Радайшу.

— А ты все ревнуешь? — вдруг усмехнулся Дайске, но даже я услышала горечь в его словах.

Ревнует кого к кому? Кого из них любил Трёхрукий?

Впрочем, мысли об этом были сейчас ни к чему. У каждого есть свое прошлое.

Трёхрукий только хмыкает. Что бы там ни было раньше, сейчас это всё истлело. И к лучшему. Меня совсем не устраивает, если вдруг Дайске решит встать на сторону «Радайши».

— Мы можем это проверить, — подал голос Ошаршу, который будто только и ждал этого. — Мы прекрасно знаем, что Шиихон — не лучше место для выяснения обстоятельств.

— Там сейчас людно, — сказала Плетунья с таким презрением, словно нет на свете ничего, кроме людей.

Ну знаешь ли, кто бы говорил. Обидно, однако.

Тем не менее Ошаршу продолжил:

— Нам нужно добраться до следов. В прошлый раз они были на севере. Там энергетические потоки слабее всего, а, значит, защиты почти нет. Можно играть с пространством и временем как вздумается.

— Да, — вздохнул Трёхрукий. — Мы тоже пришли с севера.

— Мы должны взглянуть, — решительно сказал Ошаршу. — Лучше сделать это всем вместе. В таком случае не ускользнет ни единая деталь.

— Зачем это все? — явно нахмурилась Плетунья.

— Я чувствую потоки из Бездны Ёми, — невозмутимо сказал он. — Ты плетешь, подхватывая ветра мира. Трёхрукий может ухватить то, до чего мы никогда не дотянемся.

— А Дайске?

Снова тишина. Нельзя так просто сказать, что умеет Дайске. Он прячет свои помыслы под пеленой тумана похлеще Плетуньи.

— О Дайске знает только Дайске, — усмехнулся Ошаршу.

Что ж… по крайней мере, мыслим мы в одном направлении.

В какой-то момент я почувствовала, что всё вокруг начало подрагивать. Перед глазами заклубился туман. Внутри взметнулась паника. Я сделала шаг вперед, пошатнулась, а потом рухнула в бездонный колодец. Тьма окутала со всех сторон.

Я вскрикнула, но звука так и не услышала. Тело онемело, дикие ветра подхватили со всех сторон — закружили, как пушинку.

Зажмурившись, я прикусила язык, не зная, кто может меня услышать. А в следующий момент резко распахнула глаза и уставилась в потолок.

Вокруг царила тишина. Ночь. Нашарив рукой подушку рядом, я поняла, что снова нахожусь в спальне мастера Хидеки.

Шумно выдохнув, прикрыла глаза, провела ладонями по лицу. Сердце колотилось, как бешеное.

Ну, Ошаршу…

Медленно села на кровати. Посмотрела в окно… Надо же, сколько звезд… Ощущение, что ими усеяно все небо, словно земля золотыми зёрнами. И стоит подождать, как прорастут из них тяжелые колосья, что будут клониться вниз.

— А ты хитер, бог-змей, — прошептала я одними губами и глядя в одну точку. — Уж как ты их там закрутил-завел.

Почему-то я не сомневалась, что Ошаршу добился своего цели. А то, что мне не удалось дослушать до конца, так это уже и не так важно.

Я встала и подошла к окну. Некоторое время стояла неподвижно.

— Что ж… Пришло время.

Вернувшись к кровати, сняла всю одежду. Аккуратно разложила, очень аккуратно. Чтобы не замялось нигде. Провела ладонью, словно прощаясь. Распустила волосы. Шпильки рядом с одеждой.

— Простите, друзья, — выдохнула и прикрыла глаза.

Звезды заглянули в комнату, вспыхнули, без слов всё поняв.

Ночь улыбнулась, рассыпала беззвучный смех, пряча под бархатным пологом все, что не должны видеть те, чьи глаза ещё не прозрели.

Глава 3

На рассвете, когда первые лучи солнца начинали проникать сквозь густые ветви сосен, тихий городок у подножия гор просыпался под покрывалом утренней дымки. Вдалеке слышался шепот ручья, тянущего свои прозрачные нити сквозь извилистые улочки, обвивающие гору.

На улицах еще не ощущалось суеты, лишь немногие жители просыпались, готовясь к новому дню. Поднявшись со своих циновок и низких кроватей, они занимались утренней рутиной, распахивая окна домов и впуская свежий, звенящий от утреннего холода, воздух внутрь.

Аромат травяного чая наполнял узкие улочки, когда хозяйки брались готовить завтраки для своих семей. Жители медленно выходили на улицы, приветствуя друг друга улыбками и короткими разговорами.

На краю города, где расположен храм, куда приходят Шептуньи Ветра, служители начали свои утренние молитвы. Звучали колокола, нарушая сонную тишину. Покрытые лёгкой изморозью сейчас скользкие и твёрдые. Но ещё немного — пригреет солнце.

Удивительные спокойствие и гармония царили в этом утреннем мире, словно время замедлило свой бег, чтобы каждый мог насладиться моментом перед наступлением нового дня.

Коджи, кутаясь в накидку, стоял возле одной из ранних чайных лавок, где подавали обжигающий чай с перцем. Хозяин привез рецепт откуда-то с юга и сделал его своей фишкой. Рот жгло огнем, в горле всё полыхало. Но Коджи сейчас именно это и нужно было. Потому что после этого кисэру можно курить совсем не так, как обычно.

Он посмотрел на трубку в своей руке и невольно усмехнулся. Кто знал, что через какое-то время он будет настолько походить на своего брата?

В следующий миг захотелось вздохнуть, потому что Коджи слишком давно не видел Тэцую и маленькую Мию. Он искренне надеялся, что у них всё в порядке. Даже послать сейчас весточку было очень опасно. Мало ли кто перехватит и… что тогда? А тогда будет масса проблем, коих им сейчас точно не нужно.

Внутри все было натянуто как струны сямисэна. Потому что мелкая пагода без крыши затеяла такого, чего ранее никто не проворачивал.

Удастся ли это Аске? Коджи почему-то не сомневался, что удастся. Только вот какой ценой? Ведь сто процентов, что она не говорит им всё. Ибо считает себя сильной и не хочет нагружать кого-то своими проблемами. Как бы глупо это ни звучало. Битва с богами — это проблема не только одной Аски Шре-Шенгай. Пусть боги и оказались фальшивыми. Тем не менее могущества и хитрости им не заниматься.

Коджи вздохнул, сделал ещё один глоток, потом затянулся:

— Когда это всё закончится, просто открою лавку, где можно всласть напиться и накуриться, — пробормотал он. — И пусть всё катится к цуми. Никаких учеников.

Последняя ученица, кажется, слишком энергична. С ней никто не сравниться. А опускаться на планку ниже уже совсем неинтересно.

По мере того, как утро сменяло свои оттенки, жизнь в городке бурлила всё явственнее. Рынок, расположенный в центре, медленно оживал: торговцы выкладывали свои товары на прилавки, предлагая свежие фрукты, овощи и ремесленные изделия.

Звуки в мастерских становились все заметнее: стук молотков кузнецов, скрип деревянных станков ремесленников, мелодичные звуки инструментов музыкантов, которые изготавливают в западной части.

На окраинах города земледельцы отправлялись на свои маленькие поля, чтобы отработать весь день. Перед тем, как что-то делать, они смотрели на вершины гор, что стояли словно стражи здешних мест, и определяли, будет ли сегодня благословение неба.

Путники, что прибывали в город, останавливались на отдых, наслаждались атмосферой и красотой окружающей природы. Тишина городков Края Неба всегда завораживала и была чем-то особенным. Ничего подобного Коджи не встречал в других местах.

Если не знать, что скоро произойдет нечто из ряда вон выходящее, можно решить, что здесь: мирное убежище для всех, кто ищет укрытия от суеты мира и готов наслаждаться простотой и красотой.

— Эй, хозяин, мне то же, что и ему! — Голос Эйтаро вывел из задумчивости.

Коджи с удивлением повернул голову и увидел, что больше не стоит в одиночестве.

Тут же раздался звон посуды — выполнялся заказ нового клиента.

— Думал, я тебя не найду, — криво усмехнулся Эйтаро так, словно Коджи пытался спрятаться.

Оставалось только изогнуть бровь в немом вопросе:

— Ты о чем?

— О том, всё о том, — не растерялся тот. — Дом мастера Хидеки слишком тих, чтобы оставаться там.

Коджи нахмурился:

— Тих? Все спят?

— Не все, — фыркнул Эйтаро, доставая из кармана несколько ше и бросая их на деревянный выступ у окошка лавки в специально отведенную для денег выемку. — Но мастер уже сбежал в пещеру. Ему нужно доделать финальные кандзи.

Коджи кивнул. Сколько он ни наблюдал — полностью понять природу того, что делал широй, не получалось. А те знания, которыми он обладал, пока были явно недостаточными.

— Ваш чай, господин, — прозвучал мягкий голос хозяина лавки.

Густой пар поднимался из чашки. У Коджи аж запершило в горле — настолько насыщенным был аромат.

Эйтаро некоторое время молча смотрел, даже не двигаясь. Но потом всё же выдохнул, взял чашку и сделал большой глоток.

Коджи затаил дыхание в ожидании реакции.

Глаза Эйтаро резко расширились и, кажется, даже посветлели, сменив янтарный цвет на льдисто-цитриновый. Он шумно выдохнул, словно пытаясь так сбить жар, разлившийся по языку и нёбу.

— Если при дворе императрицы будет должность огнедышащего дракона, то я, кажется, уже нашёл себе работу, — произнес он.

Коджи хмыкнул:

— Только не подавай ей идей. С Аски станется завести не только хеби, но и драконов.

— В каком-то смысле, она из уже завела.

Поспорить было сложно. У неё есть он сам. А ещё — мастер Хидеки, который пусть полуоборотень, но всё равно остается широй.

Некоторое время они стояли молча, словно не зная, о чем говорить. Да и, пожалуй, слова лишние…

От Коджи не ускользнуло, как Эйтаро распробовал чай и делает глоток за глотком. Что ж, пожалуй, удивительно, если бы не понравилось. Обычно такие люди не любят пресной еды и напитков.

Когда промелькнула эта мысль, Коджи ей искренне удивился. Раньше бы ему и в голову не пришло наблюдать и замечать, чем питается шиматта.

— Сделай попроще лицо, — фыркнул Эйтаро.

— А то что?

— Ничего.

Беседа получилась крайне исчерпывающей. Но Коджи каким-то образом понял, что есть что-то, что грызет Эйтаро изнутри. Однако сказать прямо — это не его. Поэтому надо… помочь.

— Волнуешься?

Тихое фырканье. И, наверное, раньше последовало бы ещё и острое словцо, но… сейчас его нет. Коджи покосился. Эйтаро смотрел на вершины заснеженных гор. Нахмурился. Покусывает нижнюю губу. Сейчас выглядящий странно человечный. Практически ничего не осталось от заносчивого сейванена, Сокола императора, о котором предпочитали пореже вспоминать.

— Да, — сдался он. — Волнуюсь. Я верю в Аску. Но все же… Если б всё зависело только от её умения пробивать стену головой.

— От кого я это слышу, — хмыкнул Коджи.

Эйтаро встрепенулся. В глазах сверкнул гнев, но тут же потух. Резко допил чай. Поморщился, ибо там на дне точно остались травы и перец.

— Сам такой же.

А вот тут возразить было сложно. Поэтому Коджи ничего не оставалось, как… молча кивнуть.

Они вернулись в дом Хидеки вместе. По идее все должны были уже проснуться.

На пороге их встретил Ордо. На его лице отражалось беспокойство.

— Что у нас плохого? — мрачно спросил Эйтаро.

Интуиция Коджи молчала. Однако вид сейванена заставил напрячься.

— Пока не знаю, как это назвать, но Аска пропала.

— Она могла выйти, — выдвинул предположение Коджи и прошёл мимо Ордо в дом. Потом свернул к комнатам. Открыл дверь туда, где была Аска.

Хм. Все застелено. Аккуратно. Чисто. Словно тут и не было никого. Так обычно бывает, когда человек уходит, поэтому очень тщательно приводит в порядок помещение, где обитал.

Он нахмурился. Прикрыл глаза, на пальцах вспыхнула синяя рёку. Паутина кандзи метнулась по углам, считывая всё, что могло остаться от следов силы Аски. Так, во всяком случае, можно хоть что-то понять.

— Она ушла сама, — вдруг сказал Эйтаро.

Коджи нахмурился. Ему было нечем опровергнуть. Всё сходилось.

«Ушла. Ушла. Ушла… — пронеслась заполошная мысль. — Куда? Зачем? Сама?»

Аска никому не сказала, как именно всё будет происходить. Только часть информации, что всем нужно быть в пещере, подготовить ловушку и готовыми в любой момент вливать в неё силы. Знак, когда именно срываться и лететь в пещеру, будет дан мастеру Хидеки. Но его тут нет.

— Пагода без крыши, — проворчал Эйтаро. — Разве так можно?

— Из тебя бы получился отличный папочка, — внезапно лениво уронил Йонри, который все это время молчал и наблюдал за происходящим. А сейчас стоял, сложив руки на груди, и привалившись к дверному косяку.

Эйтаро резко обернулся. Плеснула черная рёку вихрем. Ордо отшатнулся, примирительно выставив ладони вперед:

— Тихо-тихо, держи себя в руках. Это был комплимент.

Йонри с иронией посмотрел на напарника, после чего хмыкнул и вышел из комнаты. Ордо растеряно посмотрел на него и пошёл следом.

В первое время Коджи подумал, что Эйтаро тоже пойдет за ними, но сначала просто постоял, а потом шумно выдохнул:

— Кажется, в нашей четверке я значительно сдал позиции.

— Йонри станет главной язвой? — невинно уточнил Коджи.

Эйтаро закатил глаза. Но потом неожиданно произнес:

— Да. Именно так.

— Может… — Коджи помедлил, не зная, как правильнее сказать. Эйтаро бросил на него взгляд, всем видом показывая, что ждет продолжения. — Может, все дело в том, что ты больше не в этой четверке?

Прозвучало странно. Будто в попытке сказать: «Ты не стал хуже. Просто другим». При этом Эйтаро явно задумался. А потом внезапно улыбнулся:

— Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу от тебя что-то вроде поддержки.

Коджи хотел возразить, что это не поддержка, а факт, но вовремя замолчал. Что ж… Сейчас Эйтаро прав. Поддержка. Пусть и в такой форме. Но, если она достигла своей цели, то неважно уже, с какой целью её произнесли.

Повисла неловкая тишина. Когда наконец-то не хочется спорить, подкалывать и плеваться ядом, а пришло осознание, что вы на одной стороне. И от этого зависят не только ваши жизни, но и всё задуманное дело, которое… по масштабам переплевывает свержение императора.

Подумав, Коджи протянул руку Эйтаро. Без лишних слов. Без обещаний.

В янтарных глазах промелькнуло удивление, но тут же сменилось пониманием. Поэтому легкая усмешка, а потом рукопожатие. Крепкое. Уверенное. Спокойное. И тоже без лишних слов.

Звук копыт лошади заставил обоих вздрогнуть.

В комнату влетел Ордо:

— Весть от мастера Хидеки! В пещеру. Срочно!

Глава 4

Эйтаро знал, что однажды этот момент наступит, но оказался к нему совершенно не готов. Тут бы иронично усмехнуться да подколоть… Только вот сейчас подкалывать надо самого себя. А это уж как-то совсем пахнет сумасшествием.

«Шиматта и так сойдет с ума, — подсказал внутренний голос. — Так почему бы не начать прямо сейчас?»

Однако шутка получилась дурацкая, поэтому Эйтаро на ней зацикливался. Не хватало ещё тут вести беседу с самим собой. И так он идет последним. Впрочем… Рваться первым в бой он не собирался. То ли мудрость пришла, то ли что ещё… Если что, лучше осмотреть положение со всех сторон и тогда действовать.

Хотя ещё совсем недавно, будучи на службе императора, он кидался вперед, в самую гущу боя, чтобы снести всех одним взмахом рёку. Теперь же… всё изменилось.

Впрочем, пока что было ещё рановато об этом думать.

Их встретил мастер Хидеки.

— Не шуметь, — уронил он и двинулся вглубь пещеры.

Выглядел широй как-то… не так. И так-то на нем почти не было красок, а сейчас и вовсе напоминал статуэтку, вырезанную из кости.

Все шли в тишине, словно проникнувшись моментом. Во всяком случае, услышать можно было только дыхание и шаги.

Мастер Хидеки в какой-то момент вскинул руку, начертил синими вспышками кандзи.

— Пришли, — сухо сказал он.

Эйтаро понял, что ожидал увидеть нечто величественное, но… ничего подобного не показалось. И все же… было нечто, заставлявшее передернуть плечами.

Ледяная пещера, будто затерянная в мире вечной стужи, словно капля драгоценного кристалла, скрытая от взора окружающего мира. Вход в неё обрамлен гигантскими сосульками, словно стражами, вечно стоящими на страже тайн, погребённых в глубинах. Могли ли быть здесь тайны, о которых не подозревает даже Хидеки? Скорее всего, да.

Пройдя внутрь, Эйтаро окунулся в мир сияющего холода. Ледяные стены мерцали, отражая пронзительный свет, что проникал сквозь трещины во льду. Воздух был наполнен запахом льда, которому ни годы и даже не десятилетия — века. Ощущение, что ветер времен никогда не забредал сюда от начала создания Тайоганори.

На обледеневшей земле, словно кистью по тонкой бумаге, начерчены жуткие кандзи. Странное ощущение. Эйтаро никогда не думал, что письмена могут вызывать такое чувство. Ведь это же просто какая-то глупость! Кандзи — это кандзи. Их задача передавать суть вещей. Всё.

Но тут… Форма кандзи делала их… Живыми? Будто они сейчас поднимутся с земли, продолжая плести сети тайн узорами на одеянии загадочного проклятия. Эти символы, искажённые льдом времени, шептали что-то нечеловеческими словами, манили вглубь пещеры, в темноту позади всех. Там точно что-то скрывалось.

И вот уж не скажешь, что страшнее: кандзи или тень шепота, что шелестит из тьмы, словно призраки прошлого, мудрость которых замёрзла вместе с воздухом этой ледяной гробницы. В каждом кристалле льда кажется, будто таится душа, жаждущая рассказать свою историю, связанную с тем, что скрыто в глубинах этого места.

— Какое-то наваждение, — выдохнул Коджи.

О, понял, значит, тоже. Что ж, уже приятнее. Если чувствуют все, то есть шансы, что сошёл с ума не ты, а весь мир вокруг.

Эйтаро бросил взгляд на остальных. Ордо хмур, но молчит. Шичиро будто к чему-то прислушивался, пытался прощупать окружающий мир рёку ночи. Гиртах никак не показывал своих эмоций, но на запястьях то и дело вспыхивали крохотные черные искорки.

Не его место. Не нравится.

Коджи заледенел так же, как и Хидеки. В этот момент чувствовалось, как никогда, что в них есть что-то общее. И это общее совсем не относится ни к человеческим чувствам, ни к человеческой жизни.

Магия и наука древних широй. Та, что течет у них вместе с кровью.

А вот Йонри. Эйтаро даже не сразу поверил собственным глазам, но они не могли обманывать. Йонри явно чувствовал себя хорошо. Он даже сделал несколько шагов к ледяным кристаллам и с какой-то затаенной нежностью прикоснулся к ним. Пусть он сейчас и смотрел на них, но в то же время взгляд был направлен явно куда-то дальше, вглубь себя.

«Почему кажется, что он бы остался тут навсегда? — промелькнула у Эйтатро мысль. — Будто это напоминает ему дом?»

Ответа, разумеется, быть не могло. А отвлекать друга и что-то спрашивать — просто кощунственно.

Эйтаро посмотрел на мастера Хидеки. Тот вынул из-за пояса кинжал с длинным тонким лезвием.

— Иди сюда, — сказал он. — Время начинать. Все остальные… Отойдите к стенам. Нам нужно напоить кандзи силой шиматты.

Внутри все сделало кульбит, но Эйтаро удалось удержать на лице невозмутимую маску. Что ж… И правда — пора. Он обещал, что не подведет. И время выполнять обещание.

Он почувствовал, как в спину полетели взволнованные взгляды. Что ж, Хидеки с кинжалом и правда впечатляет. Эйтаро хмыкнул и закатал рукава. Протянул руки.

— Режь.

Кто-то за спиной издал судорожный вздох. Кто бы это ни был — неважно. Потому что лезвие прижалось к коже. Запястье вспыхнуло болью. Кровь закапала вниз: прямо на черты кандзи.

Эйтаро не знал, сколько времени это продлилось. Пальцы Хидеки, сжимавшие его руку казалась ледяными, кинжал — жег как солнце.

И ничего не оставалось, кроме того, как стоять и не думать. Ни о боли, ни о крови, ни о прошлом. Рёку вместе с кровью текла вниз, напитывала силой, не давала пошатнуться. Словно откуда-то пришла сила, укрепляя мышцы и кости. Закалила решимость и мысли.

У них все получится. Потому что иначе не может быть.

Кодай-но появились внезапно.

Тонким смешком, тихим выдохом, ироничным шелестом.

Эйтаро даже не понял, всё ли они успели сделать, как в голове появился туман, а тело охватила слабость. Его резко оттолкнули, мастер Хидеки стал так, будто готов был в любую минуту дать отпор появившимся. Эйтаро пошатнулся, но его тут же подхватили.

— Не лезь на рожон, — выдохнул Коджи. — Восстановись.

Хотелось огрызнуться, но… он был прав. К тому же сейчас было на что посмотреть.

Вход в пещеру затянуло серой паутиной.

Раздался тихий смех. Женский. Вкрадчивый. Мягкий.

Звук стука спиц друг о друга. Шуршание нитей, который тянулись по земле, касаясь друг друга. Миг — они сплелись в лиловую фигуру, спустя несколько мгновений на всех собравшихся смотрела Плетунья.

— Это всё? — невинно поинтересовалась она. — Похоже на кружок самодеятельности. Мастер Хиде-е-еки. Кажется, вас именно так называют? Что же вы для нас приготовили?

Он молчал. Все остальные тоже. Одна Плетунья — слишком мало. Надо ждать. И да — не лезть. Хоть Эйтаро и хотелось сжать кулаки и швырнуть в богиню всей рёку, которая только была. Но его задача быстро прийти в себя и держать силу в написанных на земле кандзи.

— Что-то ты не горишь желанием общением, — заметила Плетунья и расстроено вздохнула.

— Может, у него языка нет? — раздался голос Трёхрукого, кто вышел из красного смерча.

Ранее Эйтаро бы отшатнулся, но теперь приблизительно понимал природу энергии Кодай-но. Хидеки рассказал, что мог. Это было похоже на рёку. Но в то же время отличалось. А уж после того, что произошло с проклятиями и изменением сути Крылатых, то и вовсе получило искаженную форму. Другой вопрос, что это хватало, чтобы эффектно появляться, управлять энергией и держаться за величие, о гнилом нутре которого никто не подозревал.

Трёхрукий возвышался над всеми. Рука, что выходила из-под ребер, готова была в любой момент ухватить любого из них. Две другие были сложены на груди. А вот на лице презрение, будто его глазам предстали мерзкие насекомые, которые надо раздавить и больше никогда не видеть.

Плетунья смотрела с ласковой насмешкой, будто на неразумных детей. Ну кто серьёзно воспримет детей, а? Что их деревянные мечи да песок?

Эйтаро замер, с удивлением обнаружил, что практически не дышит. Ещё бы. Должен появиться ещё Дайске-с-костылем. Этого паразита ни в коем случае нельзя упустить. Самый хитрый и изворотливый из этих троих.

В какой-то момент даже показалось, что он не придет. Но потом раздалось шарканье — так ходят только те, кто волочит одну ногу. Им некуда спешить. Они всегда знают, когда и куда придут.

Эйтаро осознал, что его до сих пор поддерживают. Одним движением вывернулся, кивнул в благодарность. Безмолвно. Сейчас не до слов.

Дайске-с-костылем развеял паутину Плетуньи, ступил на обледенелую землю. Обвел всех задумчивым взглядом. Усмехнулся уголком губ.

— Вот оно как. Ни чаю, ни угощений. Как-то невежливо даже.

— Угощения мы припасли, — внезапно спокойно ответил мастер Хидеки и указал на огромные кристаллы, в которые запросто мог поместиться крупный мужчина. Ещё бы и место осталось. — Каждому из вас ещё приготовлены и комнаты.

— Мы не планируем оставаться на ночь, — хмыкнула Плетунья, между её пальцами сверкнули спицы, нити зашуршали — дернулись живо и сумасшедше. Она явно хотела всех испепелить и уйти.

Но вот любопытство… Оно никому из Кодай-но не давало сделать шаг назад.

— Как любезно с вашей стороны, — заметил Дайске. — Но что правда, то правда. Мы забежали ненадолго — дела-дела. Однако…

— Однако? — повторил Эйтаро.

Дайске перевел на него взгляд. Прищурился. Сила хлынула под ноги, скрутила — но никто этого не увидит. Всё скрыто. Эйтаро сглотнул, но не пошатнулся. Не так. Не сейчас. Засунь себе в задницу свои испытания, рогатая скотина.

Дайске довольно улыбнулся, будто даже одобряя:

— О. Хорошо-о. Кажется, я даже понимаю, что она в тебе нашла.

Эйтаро чувствовал, как у многих появились вопросы. Однако сейчас уж точно об этом говорить не стоит.

— А я не понимаю, что в тебе, — сказал он невозмутимо. — Хотя… учитывая, что остальные ещё хуже. Вполне разумно.

Плетунья рыкнула, возле Трёхрукого сверкнули молнии. Дайске поднял руку ладонью вперед.

— Я бы с удовольствием поболтал о том да о сем, но время поджимает. Поэтому не вижу больше смысла говорить в пустоту. Вы знаете, зачем мы тут. Выслушать вашу сказочку. Придумана она занятна, но что-то я не вижу ни силы, ни поддержки. Что весьма грустно, я очень рассчитывал хоть на какое развлечение. Надеялся посмотреть, чем развлекут. А вы… Эх…

— Кто такая Дочь из Солнца и Тьмы? — громыхнул Трёхрукий. — Если дадите четкий ответ, клянусь, ваша смерть будет лёгкой.

— Но не у всех, — промурлыкала Плетунья. — Совсем не у всех. Вы же мне оставите этих двоих поиграть? — Она указала на Эйтаро и Коджи.

Дайске только искривил губы в ухмылке:

— Сестренка, если тебе так хочется.

А потом они кинулись.

Глава 5

Волна силы ударила так, что всех раскидало в разные стороны. От Трёхрукого шли потоки красной рёку, похожей на лаву кипящего вулкана. С пальцев Плетуньи срывались нити, которые опутывали тела и пытались разрезать на куски. Сила Дайске была не видна, однако ощущалось, как под кожу что-то забирает и пытается раздавить кости.

Эйтаро выпустил рёку — тьма заполнила всю пещеру. Густые клубы силы сбивали с ног, обвивали, не давали шагнуть вперед.

Шум битвы наполнил узкие стены пещеры, сгущались грозовыми тучами под высоким потолком, разрываясь от чудовищных силовых потоков. Рёку Кодай-но превратилась в сумасшедший калейдоскоп. Ей отвечала тьма шаманов, синь широй и… фиолетовая рёку сейваненов, пронизанная золотом. После того, как Шунске Кса-Каран сложил свои полномочия, и на трон взошла Аска, реку всех, кто служил императорскому дому, изменила свой цвет.

Вихрь рёку и тьмы стал свирепее, когда Трёхрукий вытянул свои длинные пальцы, выпуская потоки красной реку, словно жертвенный потоп, который пытался поглотить своих противников целиком. Плетунья с её хищными нитями не оставалась в стороне, нападая из тени и пытаясь оплести своих врагов в коконы.

Невидимая сила Дайске неведомым кошмаром всё сильнее вгрызалась всё глубже, заставляя задыхаться от боли. Её присутствие, хоть и незримое, ощущалось в каждом ударе, в каждом мерцании воздуха.

Среди этого хаоса Эйтаро бил не только под Кодай-но, но и пускал потоки рёку в символы на ледяном полу. Тёмные клубы энергии обрушивались на противников, не давая им шагнуть вперёд.

Несмотря на мощь Кодйа-но, продвинуться они не могли. Ловушка мастера Хидеки пробуждалась. Казалось, что она начинала тянуть силы из фальшивых богов, не давая им действовать в полную силу.

— Разор-р-рву! — прорычал Трёхрукий. — Не уйдете!

Эйтаро услышал хриплый вскрик. Шичиро? Йонри? В схватке не разобрать. Но кто-то точно упал. Чувствуя, как внутри разгорается гнев, он прикрыл глаза.

Сейчас или никогда.

Сила упругой спиралью начала подниматься по телу от ступней к сердцу. Заполняла каждую частичку тела. Вливалась в кровь. Заполняла лёгкие вместо воздуха. Тянулась к горлу.

— Эйтаро… — услышал он выдох, каким-то чудом узнав голос Коджи.

Как со стороны выглядит шиматта, решившая не сдерживать свою силу, никто не знал. Во всяком случае из тех, кто сейчас здесь находился. Каково безумие, которое обретает плоть из кошмаров и снов?

Можно понять только по пораженным выдохам рядом. По тени сомнения, что мелькнула в глазах Дайске. По замершей руке Плетуньи, с которой медленно соскользнула нить. Трёхрукий чуть нахмурился.

Эйтаро было всё равно. Какая разница, когда остаться без рассудка? Сейчас или потом? Хотя нет, ответ очевиден. Потом может быть очень поздно. Поэтому…

Он медленно поднял руку. Тьма сорвалась с пальцев.

Сражение замедлилось, как будто время стало внезапно плотным и вязким, словно смола, через которую каждое движение проходило с трудом.

Всё замерло, словно всех погрузили в ледяные кристаллы, запечатав в кристаллах времени, и лишь рваные выдохи говорили о том, что сражение ещё не окончено.

В Кодай-но появлялось всё больше неуверенности. Пусть они и старались её не показывать. Но теперь это было не так важно. Эйтаро видел и чувствовал больше, чем обычно. С каждой секундой он всё больше уходил во тьму, зная, что именно она будет спасение для всех.

Будто в танце на грани безумия и освобождения от всех рамок добра и зла, Эйтаро поднял руку. Чёрная рёку, верный спутник, неслась вперед, словно пленник, наконец-то вырвавшийся из оков.

Ему казалось, что одновременно он и здесь, и где-то далеко… За Вратами. Поэтому слышится женский смех из безгубых ртов, звенят струны сямисэнов, льется нежный зов:

— Иди к нам. Иди к на-а-ам…

Когда тьма снова окутала Эйтаро, пространство вокруг начало растворяться, становясь частью бесконечного океана, где каждая мысль и все чувства теряли своё значение.

Разум растворялся, утекал водой сквозь пальцы, оставляя место только бесконечному голоду и злому веселью, которое требовало свободы. Больше свободы!

Давай не оставим здесь ничего после себя. Здесь будет ветер.

Ветер-ветер-ветер.

Он подхватит. Закружит. Унесет.

Он сделает нас свободными.

Навсегда.

Эйтаро только каким-то чудом удерживался за остатки разума, понимая, что нельзя разворачиваться. Тогда его рёку обернется против его друзей.

Смех Плетуньи пронзил раскаленной иглу образовавшуюся тишину.

— Это всё, что ты можешь? Это…

Смех захлебнулся жутким бульканьем, перешедшим в вой.

— Джагандша! — в крике Трёхрукого внезапно промелькнул ужас.

Земля под ногами дрогнула. Эйтаро отшвырнуло в сторону. По затылку расползлась боль. С трудом открыв глаза, он затаил дыхание.

Потому что по ледяному полу пошли трещины. С каждой секундой они становились все шире и глубже. Разрастались и сплетались друг с другом. Горящие тьмой символы вспорхнули в воздух. Но это было совершенно неинтересно, потому что из образовавшейся пропасти показалась…

Огромная змеиная голова, покрытая темно-зеленой чешуей. Вспыхнула в темноте струйка густого дыма, извергнутая из пасти. Золотистые глаза зловеще сверкали, словно два пылающих угля из костра создателя мира. С жутким шипением, змей медленно выползал из бездны, словно воплощение самого страха. Его тело, покрытое наростами и буграми, казалось бесконечным, простирающимся вниз, в глубины, откуда вились бесконечные кольца.

Когда он наконец полностью оказался на оставшейся ледяной поверхности, земля дрогнула под огромным весом, словно пытаясь оттолкнуть это чудовище обратно в своё чрево. Но змей не обратил на это никакого внимания. Его взгляд был устремлен вперед.

«Хвосты… — мелькнула мысль в затуманенном мозгу Эйтаро. — Этих хвостов должна быть тысяча».

Смутно удивившись, откуда у него такие убеждения, он попытался встать. Чья-то сильная рука подхватила его, помогая принять сидячее положение.

— Спасибо, — произнес он, не в силах сейчас даже повернуть голову. Но при этом прекрасно понимал, кто оказался рядом.

Эйтаро смотрел на змея. Он появился, чтобы помочь? Или чтобы принять сторону Кодай-но?

Ошаршу выглядел созданием из кошмаров, пробудившимся из древнего сна, чтобы принести хаос и разрушение в мир людей и существ, всё стирая на своем пути.

— Где ты был? — прошипел Трёхрукий.

Он стоял над лежащей на обледенелой Плетуньей. Он больше не двигалась. Дайске полусидел на камнях немного дальше.

«Значит, я его задел тоже, — понял Эйтаро. — Рёку шиматты хорошо бьет по тем, кто владеет более тонкой силой. Грубая и тупая, как у Трёхрукого, требуют других подходов».

Сейчас Эйтаро искренне жалел, что знает слишком мало. Думать о том, что шиматты — не такие уж и могущественные, совершенно не хотелось. Сейчас главное быстро прийти в себя и ударить снова. Когда никто из них не будет ждать.

— Я спеш-ш-шил, — ответил Ошаршу.

По интонации не понять: насмешка или нет. Дайске чуть склонил голову к плечу. Про себя Эйтаро порадовался, что наконец-то видит на его лице… тень растерянности. Неужто хитроумный Хромой не может предугадать, что будет дальше?

— Помоги тогда! — резко бросил Трёхрукий.

Смерч красной рёку вырвался из его грудной клетки. В этот момент Эйтаро увидел, что третья рука у него висит плетью. То есть тоже досталось.

В этот момент Коджи сжал его сильнее и потащил вглубь пещеры.

— Что ты делаешь?

— Я понял.

Прозвучало это так, что у Эйтаро по спине пробежали мурашки. Что-то в голосе было такое, отчего просто хотелось закрыть глаза и спрятаться как можно дальше. Он только с трудом заметил: Коджи подал знак остальным отойти.

«Что ты понял? — хотелось крикнуть из-за всех сил. — Ты…»

Коджи внезапно прижал пальцы к его шее и нажал на какую-то точку. Обжигающий холод заставил подавиться словами.

С ужасом Эйтаро понял, что не может ничего сказать. Он дернулся, но шепот обжёг шею:

— Успокойся. Это зацикливает силу. Потерпи.

Эйтаро оставалось только шумно выдохнуть сквозь стиснутые зубы.

Прибьёт. Вот выберутся отсюда — и точно прибьёт за такие штучки.

— Конечно, помогу, — ласково заверил Ошаршу. Пауза. Вопрос с легким беспокойством: — Что с ней?

Он смотрел прямо на Плетунью, которая больше не подавала признаков жизни.

В этот миг Трёхрукий бросил на Эйтаро взгляд, полный ненависти.

— Раздави его, — прохрипел он. — Так, чтобы костей не осталось.

Ошаршу обернулся. Золотистые глаза скользнули по Эйтаро и Коджи. А потом по остальным, что замерли среди ледяных кристаллов и камней. Во взгляде была задумчивость. Разобрать, о чем он думает на самом деле, не получалось.

«А думает ли? — вдруг вспыхнула догадка. — Или намеренно тянет время?»

Будь его воля — крикнул бы что-то такое… едкое и оскорбительное. Но Коджи позаботился, чтобы он молчал. И от этого отчаянно хотелось двинуть проклятого Икэда, который явно ни в чем не раскаивался.

Откуда только взял эту технику? Но это всё потом…

Только вот Коджи оказался прав. Боль уходила, усталость следовала за ней. Рёку будто нашла путь для самоподпитки. Тело наполнялось энергией, дышать стало намного легче. Сила начала покалывать кончики пальцев. Ещё немного — сорвется черной молнией.

Ошаршу медленно приподнялся, его тень бросилась на землю мрачным покрывалом, в котором тонули отблески ледяных кристаллов. Из его глотки раздался глубокий рокочущий звук, как гром, готовый разорвать небо. Он двинулся вперед, мышцы перекатывались под чешуей, невольно заставляя сердце замирать от ужаса.

Самообладание начинало давать течь. Эйтаро загнал подальше панику, которая решила появиться в самый неподходящий момент.

— Раздавить… — протянул Ошаршу, словно до сих пор ещё не приняв желания. — Думаешь, это поможет?

— Что ты имеешь в виду? — подал голос Дайске.

Он был умнее Трёхрукого. Прищурившись, явно просчитывал все варианты и задумал что-то неладное.

— О, ничего такого, — заверил Ошаршу. Просто смотри.

И в следующий миг кинулся на Эйтаро.

Глава 6

А потом всё пошло не так.

Прямо в полете глаза Ошаршу остекленели, потекли жидким золотом по чешуйчатой морде. Раздался дикий вой.

Что-то массивное и острое изнутри вспороло его брюхо. Багрово-чёрная кровь хлынула в разные стороны.

Из рваной раны на брюхе змея вырвалась… Женщина.

Эйтаро никогда не думал, что не сможет нормально осознать увиденное.

Дочь из Тьмы и Солнца идет по земле. Дышит временем. Шепчет вместе с ветром. Зовет восстать тех, кто давно дремлет и ждет подходящего часа.

Она здесь. Она пришла.

Дочь из Тьмы и Солнца скользит по крышам, заглядывает в сердца людей. Ведет за собой войско из мертвых и нерожденных. Ждет, кто присоединится к ним.

Она вышла из чрева Ошаршу, что уже не дышит. Его взгляд направлен куда-то поверх голов, находящихся в пещере.

У неё обрубленные руки и слепые глаза. На губах кровь всех, кто когда-то предавал и только будет предавать.

Глаза — белые-белые. Ни зрачка, ни радужки — ничего. Да и ничего похожего на ресницы. Только выемки, покрытые гладкой кожей там, где должны быть настоящие глаза.

Дочь из Тьмы и Солнца ступает босыми ногами по шипам и лепесткам. За ней змеится черный дым из праха и правды.

Ступни окутаны непроглядной чернотой, что ухватилась за подол кимоно.

Дочь из Тьмы и Солнца идет.

Дочь из Тьмы и Солнца пришла.

Её волосы черной рекой стекли по плечам и спине, теряясь во тьме. Рукава кимоно были запятнаны кровью.

Рука сжимала нагинату, древнюю, как сама Тайоганори. Длинный и изогнутый клинок, выкованный из самого темного металла, который только приходилось видеть, поглощал свет вокруг себя, создавая впечатление, что внутри него живет нечто зловещее.

Рукоять нагинаты обтянута змеиной кожей, украшенной символами, напоминающими кандзи, но в то же время тронутые дыханием шкандастанского витого письма. Почему-то Эйтаро был уверен, что при прикосновении к ним можно почувствовать мерзкую холодную влагу, с которой сама тьма проникает в тело.

На конце клинка смертоносной остроты располагался темный кристалл, будто отражая бесконечный мрак.

— Не может быть, — выдохнул рядом Коджи.

Дочь из Тьмы и Солнца с твердой решимостью сорвала с себя клочья змеиной шкуры. Изо рта Ошаршу потекла кровь.

— Она существует? — прошептал Эйтаро одними губами, лишь где-то на краю сознания отметив, что снова может говорить.

Она была перед ними.

Ужас и сумасшествие. Та, которую не ждали.

Из руки Дочери Тьмы и Солнца выскочил обугленный шнур кумихимо, черно-красный, пропитанный смертью. Обвил запястье.

Кумихимо… Значит это…

Эйтаро, оперевшись ладонью на бедро Коджи, всё же сменил положение.

— Ты это видишь? — шепнул он.

— Да, — незамедлительно последовал ответ. — Неожиданно.

Неожиданно, да. Никто не думал, что она появится именно так. Особенно, Кодай-но. Это видно и по ошарашенному взгляду Трёхрукого, и по Дайске, взгляд которого сейчас подобен погасшей свече. Он ещё не сдался, но что-то в нем неизбежно погасло.

— Я пришла.

Эти два слова прозвучали жутко. Глухо. Необратимо.

Так если бы вдруг решили заговорить засахаренные лепестки сакуры, перемешанные с пеплом и прахом. Он пробежался по обнаженной коже, проскользнул под одежду, разнесся по всем уголкам пещеры.

Эйтаро невольно сжался — слишком всё было неправильно. Позвал собственную рёку, чтобы защититься. От чего? Ещё неизвестно. Но, не думая, окутал силой Коджи. Потом мастера Хидеки. Потянулся к Ордо и Йонри. И тут же почувствовал шаманскую поддержку Шичиро и Гиртаха.

Внутри зажглась радость. Все в сознании. Значит, Кодай-но не смогли навредить так, как хотели.

— Я пришла.

Снова шелест пепла и почерневших лепестков.

Туша Ошаршу за её спиной покачнулась и упала неопрятной грудой туша Ошаршу, вмиг разваливаясь кусками гниющей плоти.

«Нагината была отравлена?» — подумал Эйтаро, незаметно подбираясь и готовясь в любой момент вскочить на ноги.

— Кто ты? — прохрипел Трёхрукий.

Но смех Дайске оборвал его, заставив метнуть недобрый взгляд.

— Посмотри внимательно. Тебе она никого не напоминает?

Эйтаро покосился на мастера Хидеки. На лице того не отражалось ни единой эмоции. Неужели… предполагал нечто подобное? Или же удивлен, как и остальные, но не показывает этого?

Трёхрукий нахмурился. После чего его лицо превратилось в свирепую маску.

— Да ты что! Сама пришла! Когда это ты стала богиней? Сейчас, что ли, может это сделать каждый желающий?

Губы слепой Дочери Тьмы и Солнца растянулись в улыбке, острой, как лезвие, которым вскрывают тайное послание императора.

— А разве нет? — ответила она.

Трёхрукий заткнулся. Дайске только смотрел, чуть склонив голову к плечу.

Эйтаро понял, что ранил его куда серьёзнее, чем показалось изначально. Дайске не потерял сознания, но при этом явно не мог нормально двигаться. То ли собирался с силами, то ли… не хотел уже ничего.

Внешне было определить трудно.

Плетунья по-прежнему не двигалась.

Дочь Тьмы и Солнца на неё не смотрела. Впрочем, в этом не было необходимости. Сейчас угрозу представляли Трёхрукий и Дайске.

Эйтаро попытался разобрать, что произошло с Ошаршу. Чтобы на такой скорости превратиться в груду гнили?

Поджав губы, он снова перевел взгляд на Аску.

Да, именно Аску.

Он пока не знал, как это всё произошло. Как вообще возможно так измениться. Понятно, что не обошлось без Ошаршу. Только вот бездыханное тело бога-змея…

Эйтаро сделал глубокий вдох.

— Я сошёл с ума, — прошептал он сухими губами.

Коджи молча сжал пальцами его плечо. Эйтаро чуть не зашипел. Ничего себе сила. Раньше ничего подобного он за Икэда не замечал. Всё сила широй? Или есть какие-то ещё секреты?

— Ты всё равно ничего не стоишь. — Трёхрукий расправил плечи, алая рёку смерчами обвила его тело от ступней до шеи. — Я размажу тебя.

Снова улыбка. На фоне бледных губ острые черные зубы Аски-Дочери Тьмы и Солнца полоснули ледяной жутью.

Нагината взметнулась вверх.

Ледяная пещера содрогнулась от выброса чудовищных сил. Кристальные сталактиты и сталагмиты сверкали, отражая бледные лучи света.

Трёхрукий возвышался на фоне ледяных стен, его фигура полыхала кровавым огнем.

Аску обвивала тьма, через которую то и дело прорывались всполохи фиолетовой рёку.

«Она использует шаманскую технику, — вдруг понял Эйтаро. — И вливает то, что получила от мертвого Кодай-но. Собственная сила никуда не делась, но она надежно прикрыта».

Чёрно-золотая фигура Аски сияла ярче всех ледяных огней, словно она сама была источником животворящего пламени. Яростная решимость, отражавшаяся на лице, давала понять: никто не уйдет, если она не захочет.

Нагината взметнулась ещё выше, клинок сверкнул летящей звездой среди вечной ночи, готовый прорвать стену пламени, которую создал Трёхрукий.

Стены ледяной пещеры треснули от звука её боевого клича.

Они столкнулись с такой силой, что ударная волна раскидала всех в стороны. Вихрь рёку и холодного света пронизывал воздух, словно предвещая конец всего живого.

— Уходите! — рявкнул мастер Хидеки. — Быстро!

— Нет! — крикнул Эйтаро.

Коджи дёрнул его на себя, резко выдохнул:

— Надо вывести остальных.

Тех, у кого уровень силы меньше. Не потому, что они слабее. А потому что шиматта всего один. Да и однажды умерший, а потом получивший рёку широй — тоже один.

Красное и черное слились в пронизанный молниями клубок, ослепляя при любой попытке посмотреть на них. Битва Аски и Трёхрукого была не на жизнь, на смерть.

Эйтаро опустил взгляд — Дайске усмехался. Криво. Странно. Необъяснимо. После чего посмотрел прямо на него. Чего ждать от него?

Принимать решение надо было быстро.

«Возможно, он выжидает подходящего момента. Но при этом ещё осторожен», — вспыхнула догадка.

— Уходим, — коротко бросил он Коджи.

Тот явно озадачился таким быстрым согласием, но ничего не сказал. Они кинулись к сейваненам и шаманам. Йонри выглядел плохо. Грудная клетка с трудом вздымалась. Кровь залила лицо. Ордо держался, но правая рука повисла плетью. Шичиро был смертельно бледен, под глазами залегли темные круги. Гиртах был изможден, но вроде бы без увечий.

Эйтаро и Коджи действовали слаженно. Подхватить. Помочь. Вынести, выскочив в боковой коридор. Всё происходило очень быстро. Под проклятия и ругань остальных, которые не собирались уходить. Но было ясно: чтобы побудить действовать Дайске, нужен обманный ход. Да и Аска не могла развернуться как следует, зная, что здесь те, кому она может навредить. Думать о природе её силы… Нет, определенно не сейчас об этом.

Когда они оказались у выхода из пещеры и Коджи дал знак, что дальше справится сам, Эйтаро кинулся назад — за мастером Хидеки.

Тот так и не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за схваткой и поддерживать кандзи ледяной ловушки. Эйтаро оказался вовремя рядом — Хидеки практически рухнул ему на руки.

— Служба доставки? — язвительно поинтересовался он, хоть и еле слышно.

— Всегда к вашим услугам, — хмыкнул Эйтаро, обвивая мастера своей рёку, чтобы хоть немного защитить от хлещущей рёку.

Щелчок был слишком тихим.

Но этого хватило, чтобы резко обернуться и встретить потоком силы оказавшегося за спиной Дайске. Костыль, превратившийся в острый штык, целился прямо в сердце Эйтаро.

Очнулась, тварь хромая.

Задвинув Хидеки за спиной, Эйтаро снова ударил, позволяя рёку нестись через тело из тьмы За Вратами.

Хлестать безумно и жарко.

Сносить всё на своём пути.

Выжигать себя изнутри и ни капли не бояться, что в следующий миг можно стать прахом, который подхватит бешеный ветер божественной рёку. Точнее, не совсем божественной.

Он не сразу понял, почему между ним и Дайске ударила ослепительная молния. Молния-нагината. А потом острие впилось в грудную клетку последнего, разворачивая её вместе с костями и плотью.

Дождь черных игл упал на Дайске, пронизывая с головы до ног. Тьма окутала со всех сторон, скрывая плотным полотном.

Ледяные пальцы мастера Хидеки впились до боли в предплечье.

— Уходим, — долетел хриплый шепот.

Эйтаро слышал его откуда-то издалека, как сквозь толщу воды. Голос Хидеки сплетался со знойным ветром мертвой пустыни, с пробирающим смехом красавиц из вечной тьмы мест За Вратами.

— Уходим.

Он сделал несколько шагов. Покачнулся. Ещё шаг.

— Теперь ты наш, — шепнул кто-то ласково и насмешливо, невидимой рукой сжимая сердце в груди и больше не давая ему биться.

Тьма полилась в лёгкие.

Задохнувшись, Эйтаро рухнул на землю.