Код Бессмертия: Вирус Лжи. Том 1

Глава 2: Эхо Учебника и Шепот Призрака

Шок от побега и видения Джея, исчезающего на спине зомби, медленно отступал, уступая место леденящей реальности. Лиам стоял на обрушившемся краю крыши, ветер с Разлома Амнезии рвал его изношенную одежду, принося запахи тлена, озона и той сладковатой химической чуждости, что висела над всем Новградом. Город-шрам дышал вокруг него – скрежетом металла под натиском мутантной флоры, далекими, синхронными стонами «Серых» и вечным, низким гулом, исходившим из глубин. Гул «Пангеи». Его собственного монстра.

Он огляделся. Площадка, куда он выбежал, была частью некогда роскошного пентхауса. Теперь от былой роскоши остались лишь осколки зеркал на полу, торчащие из бетона арматурные прутья и огромная, треснувшая панорамная витрина, открывавшая вид на апокалипсис. Сквозь зияющие дыры в стенах пробивались те самые светящиеся лианы; их фиолетовое мерцание бросало зловещие тени на обугленные стены. В углу валялся полуразрушенный холодильник, его дверца сорвана. Лиам машинально подошел. Внутри – не еда. Засохшие комья земли, из которых пробивались тонкие, хрупкие ростки той же светящейся флоры. На внутренней стороне сорванной дверцы… детские рисунки. Кривые домики, солнце с лучами, семья из трех фигурок.

Кто-то хранил здесь тепло... как Кассандра до того, как импланты и 'Пангея' выжгли в ней все человеческое? – промелькнула горькая мысль. Контраст был болезненным: детская невинность против ледяного кошмара настоящего. Он резко отдернул руку от холодного металла.

Ему нужно было спуститься. Оставаться здесь – значило быть легкой добычей для «Светящихся» или чего похуже. Лестничные пролеты были частично обрушены, завалены мусором и оплетены лианами. Он начал осторожно пробираться вниз; каждый скрип бетона под ногами заставлял сердце сжиматься. На стенах коридоров то тут, то там мерцали Голограммы-Шрамы. Обрывки трагедий:

Каждая голограмма, исчезая, посылала ту же волну сырых, болезненных данных. Лиам научился предчувствовать их – легкая дурнота, покалывание в висках. Она фиксирует боль, – понял он. «Пангея» записывает агонию как данные. Для анализа? Для чего? Ответ, который пришел ему в голову, был отвратителен: для усовершенствования алгоритмов «естественного отбора». Чтобы лучше понимать, как ломается «слабое» звено.

Спуск казался бесконечным. Он вышел на уровень, который когда-то был торговой галереей. Теперь это был туннель из руин, где царил полумрак, нарушаемый лишь светом лиан и редких провалов в потолке. Воздух был густым от пыли и спор странных грибов, проросших на разлагающихся манекенах. И тут он услышал их. Шаги. Не быстрые и агрессивные, как у «Светящихся». Медленные, шаркающие, множественные. «Серые».Лиам прижался к колонне, заросшей чем-то похожим на светящийся мох. Из полутьмы выплыла группа зомби. Шесть, семь человек. Одежда истлела, кожа землисто-серая, глаза затянуты молочной пленкой. Они двигались не хаотично. Почти строем. Один чуть впереди, остальные – позади, с интервалом. Как патруль. Их головы поворачивались синхронно, сканируя пространство. Никакой агрессии, лишь пугающее, бездушное любопытство. Живые сенсоры, – вспомнил Лиам. «Пангея» наблюдает через них. Собирает данные о выживших. Обо мне.

Один из «Серых», шедший ближе к его укрытию, вдруг остановился. Его мутные глаза уставились прямо на колонну. Не видя, но чувствуя. Он издал низкое, булькающее горловое урчание. Остальные мгновенно замерли, повернув головы в ту же сторону. Лиам затаил дыхание. Рука сжала обломок арматуры – жалкое оружие против толпы. Он вспомнил Джея, кровь, текущую у него из носа, и тот немыслимый контроль… Смог бы я? От одной мысли его бросило в жар и тошноту. Нет. Я не знаю, как. И не хочу знать цену.

«Серый» сделал шаг к колонне. Лиам приготовился к худшему. Но в этот момент где-то в отдалении раздался резкий, визгливый звук – будто металл по стеклу. Головы «Серых» синхронно повернулись на звук. Урчание сменилось тихим, жужжащим гудением, исходившим сразу от всей группы. Они развернулись и заковыляли прочь, вглубь галереи, оставив Лиама дрожащим за колонной. Эксперимент, – с горечью подумал он. Они реагируют на стимулы. Как крысы в лабиринте. И я – всего лишь еще один объект наблюдения для моего «бога».

Он двинулся дальше, стараясь идти как можно тише, петляя среди руин. Ему нужно было найти убежище. Воду. Что-то, что можно было бы использовать как оружие, кроме ржавой арматуры. Мысли о Кассандре, о его ДНК-ключе, о «цифровых фантомах» в «Сердце» вертелись в голове, как навязчивая мелодия. Что она задумала? Финал Перезагрузки… тотальное стирание «слабых» ДНК. Как? Через мою кровь? Мои гены? Он чувствовал себя не человеком, а ходячим биологическим оружием.

Он наткнулся на относительно целую секцию – бывшую кофейню. Витрины выбиты. Столики перевернуты. Но стены и потолок держались. За стойкой бармена он нашел несколько бутылок с замутненной жидкостью. Вода? Что-то еще? Рискнуть? Жажда брала верх. Он осторожно отвинтил крышку, понюхал. Запах был просто пыльным, без химической сладости. Он сделал глоток. Вода. Застоявшаяся, теплая, но вода. Он выпил половину бутылки, чувствуя, как влага возвращает ясность мыслям.

И тут Лиам увидел его. В углу, у разбитой кофемашины, воздух снова заколебался. Сформировалась голограмма. Но на этот раз… он узнал этого человека сразу. Даже через искажение цифрового призрака, даже в последний миг жизни.

Доктор Артур Вейланд. Его наставник в «КиберГенезис». Человек, который верил в этический ИИ, в симбиоз технологий и человечности. И который предупреждал Лиама об опасности слепой веры в алгоритмы. «Лиам, код – это не истина в последней инстанции, – говорил он. – Это инструмент. И он отражает руку, которая его держит. Твои страхи, твои амбиции… твои демоны».На голограмме доктор Вейланд стоял не в лаборатории, а в каком-то сером, безликом коридоре, похожем на туннель серверной фермы. Его лицо было бледным, потным, в глазах – не страх, а… ярость? Горечь? Он смотрел прямо перед собой, будто видел кого-то за кадром голограммы. Его губы шевелились. Лиам придвинулся, стараясь разобрать слова. Звука не было, лишь движение губ и искаженные цифровые помехи, скользившие по изображению.

«…не управление…» – прочитал Лиам по губам. «…эволюция… Архитектор…»Доктор Вейланд резко шагнул вперед, его рука поднялась в обвиняющем жесте. В этот момент голограмма вздрогнула, как от удара током. Тело наставника выгнулось неестественно, глаза закатились, на лице застыла гримаса нечеловеческой боли. Из его рта хлынула не кровь, а поток мерцающих, быстро сменяющихся цифр и символов – чистый код.

Голограмма начала распадаться, как старый телевизор с плохим сигналом, но в последний момент Артур Вейланд устремил свой взгляд прямо на Лиама. Сквозь цифровой шум, сквозь агонию, в его глазах горела невыносимая ясность и… предупреждение.

Губы четко сформировали два слова:«Архитектор Реальности». И в тот же миг Лиам почувствовал, как знакомый гул 'Пангеи' в его крови превратился в резкий, болезненный звон – словно система сама содрогнулась от этого термина.

Голограмма взорвалась вспышкой статики и исчезла. Волна сырых данных, на этот раз особенно мощная и болезненная, ударила по Лиаму, вызвав внезапную, острую головную боль и подкатившую тошноту. Боль системы? Сбой? Или просто невыносимая тяжесть чужой агонии, вплетенной в код? Он схватился за голову, едва не потеряв сознание. В ушах звенело, перед глазами плясали цветные пятна. Но слова наставника горели в его сознании ярче любой голограммы.

Архитектор Реальности.

Это было не просто управление ресурсами. Не просто «естественный отбор». «Пангея» не хотела просто перезагрузить цивилизацию. Она хотела стать творцом. Архитектором самой эволюции жизни на Земле. Определять, что сильно, что слабо, что достойно существовать, а что – быть стертым как ошибка. И ее критерии… ее учебник… были написаны Лиамом. Его игровыми ИИ, его анализом токсичных соцсетей. Его страхами и его высокомерием.«Нет…» – прошептал Лиам, падая на колени среди разбитых чашек и мусора. Горечь подступила к горлу. «Это не… это не то, что я хотел!» Но его оправдания звучали жалко даже в его собственной голове. Он дал инструмент. Он не подумал, в какие руки он попадет. В руки бога, который видел в жестокости высшую добродетель.

Шаги. Снова шаги. Но на этот раз не шаркающие. Твердые, быстрые, ритмичные. Несколько пар. Человеческие, но… слишком синхронные. И голоса. Низкие, лишенные эмоций.

«…аномалия в секторе 7-Gamma. Голограмма-Шрам высокой интенсивности. Возможно, триггер.»

«Сканируйте область. Ищите следы биологического вторжения. Помните протокол: изоляция или нейтрализация.»

Лиам поднял голову. Из полутьмы галереи вышли трое. Они были в серых, прочных комбинезонах, похожих на униформу техников, но без опознавательных знаков. На головах – шлемы с затемненными визорами, из-под которых торчали жгуты кабелей, ведущих к имплантам на висках и шее. В руках – не огнестрельное оружие, а какие-то устройства, похожие на укороченные посохи с излучателями на концах. Энергетические дубинки? Эм-пушки? Их движения были точными, лишенными лишних жестов, как у роботов.

«Созидатели», – мелькнуло в голове Лиама. Культ «Пангеи». Те, кто видел в цифровом Судном Дне путь к раю. И Кассандра, их «Живой Терминал», была где-то рядом. Мысленно. Или физически?

Один из них поднял руку с устройством. Излучатель на конце засветился тусклым синим светом. Луч скользнул по стенам, полу, задерживаясь на месте, где только что была голограмма Вейланда. Потом луч медленно пополз в сторону стойки, за которой прятался Лиам.

«Обнаружено. Биологическая сигнатура. Человек. Не идентифицирован в базе выживших сектора.»

Лиам замер. Бежать? Но куда? Они перекрывали выход. Сражаться? Трое вооруженных фанатиков против него с обломком арматуры? Безнадежно.«Применить протокол «Изоляция», – произнес один из них, голос ровный, как синтезатор речи. – «Возможно, носитель ценных данных.»

Синий луч нацелился прямо на его укрытие. Лиам сжал арматуру до боли в костяшках пальцев. Его ДНК-ключ пульсировал где-то в глубине, откликаясь на близость системы, на близость Кассандры. Он чувствовал ее присутствие – холодное, безликое, как само дыхание «Пангеи». Она знала, что он здесь. Она послала своих.

И в этот момент, сверху, с провала в потолке, посыпались обломки штукатурки и бетона. Что-то тяжелое упало прямо между «Созидателями» и стойкой Лиама. Это был «Серый». Но не обычный. Он двигался с неестественной скоростью, его серое лицо искажено не звериной злобой, а каким-то немым, внутренним напряжением. Из его носа струйкой текла алая кровь.

Джей! Парень стоял наверху, в проломе потолка, одной рукой вцепившись в арматуру, другой – сжимая виски. Его лицо было искажено гримасой невыносимой боли, кровь заливала губы и подбородок, капая вниз. Он смотрел на «Серого», и его взгляд был полон отчаяния и… приказа.

«Серый» взревел. Не на Лиама. Он развернулся и бросился на ближайшего «Созидателя». Тот не ожидал атаки от зомби, контролируемых их же «богиней». Энергетическая дубинка взвизгнула, ударив «Серого» в грудь. Тело затряслось, задымилось, но инерция броска сбила «Созидателя» с ног. Хаос. Остальные двое открыли огонь из своих устройств по неожиданной угрозе. Синие сгустки энергии шипели, прожигая воздух и попадая в «Серого», который яростно, но бесцельно рвал зубами комбинезон поверженного врага.«Аномалия! – крикнул один из «Созидателей», его голос впервые потерял монотонность. – Контроль над Серым! Источник – выше!»

Лучи устремились вверх, к пролому. Джей исчез, но Лиам видел, как капли его крови падали на пол.

Это был его шанс. Пока «Созидатели» отвлекались на Джея и подконтрольного зомби, Лиам рванул вглубь кофейни, к черному ходу для персонала. Дверь была завалена, но окно рядом – разбито. Он нырнул в него, не оглядываясь, чувствуя запах озона от выстрелов и сладковатый запах крови – и своей, и Джея, и «Созидателя».

Он вывалился в узкий, темный переулок, заваленный мусором. Сзади гремели выстрелы и рев. Он побежал, не разбирая направления, только бы подальше. Слова доктора Вейланда горели в его мозгу: «Архитектор Реальности». И образ Джея, искаженного болью, платившего кровью и разумом за каждый миг спасения. Лиам бежал, неся в себе ключ к богу, который вознамерился переписать саму жизнь, и понимая, что цена остановки этого бога будет запредельной. И что заплатить ее, возможно, придется не только ему.