Князь оборотней

Свиток 3, повествующий о необычайном путешествии тайными путями Земли

Хадамаха-а, мы где? – завороженно протянула Аякчан.

Странный плот – упругий, мягкий и словно пронизанный толстыми, в руку, прожилками – больше всего походил на гигантский лист папоротника, только белесый, словно вырос вовсе без солнца. Едва заметно покачиваясь, лист плыл по густой и непрозрачной черной воде – его края с негромким шорохом терлись об каменные стены. Трепещущий на ладони Аякчан Голубой огонек выхватывал из темноты морщинистый каменный свод. Черная вода текла в узком каменном канале, точно кровь в жилах.

– На тайных путях земли, – неохотно пробормотал Хадамаха.

– Тайные пути земли, – задумчиво повторила Аякчан. – Тетушка Умай показала?

– Ну-у… да, – согласился Хадамаха. – А что? – И невольно поморщился. Он уже и забыть успел, как ему не нравится, что Аякчан зовет Умай тетушкой. Хотя все правильно, Калтащ-эква, Владычица земли Умай и впрямь доводилась сестрой матери Аякчан – Повелительнице Пламени Уот. Но вот не нравилось ему! Напоминало о разнице в возрасте.

– Да так… – откликнулась Аякчан. – Ай да тетушка! Я всегда думала, что в ее возрасте надо уже о духовном думать – особенно духу земли. А не тайные пути молодым парням показывать.

Бульк-бук-бук! – черная вода недовольно забурлила.

– Если бы Хадамаха нас не выдернул, жрица Синяптук нас бы поджарила, – вмешался Хакмар. Он очень старался говорить ровно, но голос у него по драгивал от слабости.

– Кто ж знал, что Айбанса и Дьябылла – обе! – ей амулеты со своей силой подкинули! – взвилась Аякчан. Хлипкий плот закачался, черпая краями. – Я бы все равно справилась, – строптиво буркнула девушка. – Может быть… Скорее всего…

– Ну да… – вздохнул Хакмар и повернулся к Хадамахе: – Ты как нас нашел?

– Жрица Кыыс и жрица Синяптук отправились в тайгу на медвежью охоту. – Хадамаха усмехнулся. – Только почему-то решили, что это они охотятся.

– Кыыс рассказала, где Хакмара искать? – удивилась Аякчан. – Не похоже на нее.

Хадамаха поглядел на девчонку снисходительно – какие эти жрицы одинаковые, все им скажи да расскажи.

– Разве, чтобы знать, обязательно, чтобы рассказали? У их стражников копья были храмовые, а весь охотничий припас – из здешнего городка. Что я, руку мастера не признаю? Ну где еще жрицы могли ценную добычу оставить?

– Добыча – это, значит, я, – откликнулся Хакмар.

– Не надо было попадаться! – фыркнула на него Аякчан. – Вот как ты умудрился на всей большой, можно сказать громадной, Сивир-земле напороться на жриц, а?

– А что, на всей большой, можно сказать громадной, Сивир-земле есть хоть одно место, где не напорешься на голубоволосую ведьму? Вон, даже тут, на тайных путях земли, хоть одна да есть!

– Он тебя спасать пришел, – вмешался Хадамаха.

– Меня? – Аякчан замерла. – Меня-то зачем?

– Гляди! – Хадамаха потянулся к своему вещевому мешку и вытащил берестяной свиток. – «Сивирский вестник», иллюстрированное приложение – не то что в городах на каждом столбе, даже в тайге, считай, на каждой елке приколочено.

– «Криминальная хроника»? – с изумлением прочитала Аякчан и уставилась на изображение. Маленькая фигурка сгибалась под тяжестью кандалов – и вся ее поза, поворот головы, свешивающиеся на лицо длинные волосы выражали безнадежность и отчаяние. По обе стороны от пленницы стояли торжествующие жрицы, в спину упирались копья храмовых стражников. Аякчан поднесла Огненный шарик близко-близко и быстро забормотала, скользя глазами по строчкам: – «Предпринятое Храмом расследование увенчалось полным успехом…»

Хадамаха в который раз почувствовал, как в груди клокочет медвежий рык. Храм предпринял расследование! Да если б не эта фраза, он бы, может, попытался с Кыыс договориться, а не запер ее на поляне Калтащ! А так… Да знают они вообще, что такое настоящее расследование?!

– «…Мошенница четырнадцати Дней от роду именем Аякчан, выдающая себя за ученицу Огненного Храма, схвачена усилиями жрицы Кыыс… Не оказала сопротивления превосходящим силам Храма… Ожидается смертный приговор…» – скороговорка Аякчан сбилась. – Что-о? – заорала она, размахивая берестой и подаваясь к Хакмару так, что лист в очередной раз накренился. – Как ты мог поверить?

– Что тебя собираются казнить? – не понял Хакмар.

– Нет! Что я не оказала сопротивления! Да хоть какие там превосходящие силы, я бы их всех… Каждую… – Аякчан захлебнулась гневом. – И что? Ты это прочитал… – Аякчан безжалостно скомкала бересту. Хадамаха невольно поморщился – стоило беречь! – И… полез меня спасать? – Голос Аякчан дрогнул – то ли от злости, то ли… от затаенных слез. – Голубоволосую ведьму? – Она отвернулась от Хакмара, занавесив лицо голубыми волосами.

– Наверное, по-чудацки будет теперь говорить, что вы на моем месте сделали бы то же самое, – грустно усмехнулся Хакмар.

Над плотом повисло долгое молчание. Обостренным медвежьим слухом Хадамаха уловил, как Аякчан беззвучно всхлипнула… и почти нормальным тоном сказала:

– Тебе надо ожоги чем-нибудь смазать. – На Хакмара она по-прежнему старалась не смотреть.

Хадамаха в очередной раз запустил руку в мешок, и к Аякчан подкатился небольшой туесок с пахнущей травами мазью.

– Вот… на медвежьем жиру, – пробурчал он.

Аякчан нервно хихикнула, но хвала Властителю Небес Эндури, интересоваться, не из себя ли Хадамаха жир выпарил, не стала.

– Еще Донгар перед уходом оставил, – пояснил Хадамаха.

– Ты рубашку-то снимай… – сосредоточившись на крышке туеска, словно открыть его было невесть как трудно, прошептала Аякчан. – Как я тебя мазать буду?

Хакмар открыл рот… Хадамаха аж напрягся – неужели скажет, мол, спасибо, не надо, как-нибудь сам… Лицо у Аякчан стало страшным – ну таким, что за нее очень страшно. Хакмар молча рот закрыл и, шипя от боли, принялся не столько стаскивать, сколько обирать с себя черные лохмотья рубахи.

– Что Хакмара взаправду захватили, сообщать не стали, – обрадованно затараторил Хадамаха.

– Я в Огне увидела, – переползая по качающемуся листу Хакмару за спину, пропыхтела Аякчан. – Я все-таки албасы Голубого огня. И мать-основательница Храма, – гордо напомнила она и запустила пальцы в туесок, набирая остро пахнущую травами мазь. – Эта замерзавка Кыыс что, не соображала – как только в твоей камере зажжется Огонь, я сразу узнаю. – Аякчан положила мазь на спину Хакмару.

Тонкие девичьи пальцы коснулись обожженной кожи. Лопатки Хакмара дернулись, точно к его спине копье приставили. Парень напрягся…

– Тебе больно? – испуганно спросила Аякчан.

– Нет, – после недолгой паузы глухо буркнул Хакмар. – Все хорошо…

– Честно?

– Да мажь уже! – чуть не простонал Хакмар.

– Ладно… – растерянно ответила девушка и принялась растирать мазь по красной от Жара коже, покрытой коричневыми рубцами ожогов.

Хадамаха неуклюже завозился на плоту, демонстративно усаживаясь к парочке спиной.

– Кыыс послали за Донгаром и Хакмаром. За черными. Пока они на меня охотились, я много чего понять успел. Королеве нужно наследие Советника. Ты ей не нужна… – Настолько не нужна, что она приказала Аякчан убить. Но этого Хадамаха говорить не стал – не маленькая, четырнадцать Дней, сама сообразит. – Да и не верят ни Королева, ни Кыыс, что ты – мать-основательница Храма.

– Ничего, это скоро изменится, – трудясь над плечами Хакмара, буркнула Аякчан.

– Как? – в один голос настороженно спросили парни.

– Очень просто – я возглавлю Храм, и ни у кого не останется никаких сомнений, – небрежно, словно сообщая, что собирается приготовить рыбу на обед, бросила Аякчан. Остановилась на мгновение… – Нет, сперва, конечно, ни у кого не останется сомнений, а уж потом я возглавлю Храм. В общем, неважно… Результат все равно один. Храм нуждается в переменах – ну хотя бы по жрицам предвзрывного возраста вроде Гамули. Королева с верховными пенсию платить жадничают, вот и держат жриц под Огнем до последнего. А что потом городка-другого не досчитаются – так Сивир большой! – она возмущенно фыркнула. – При мне все станет по-другому! – И она снова начала трудиться над Хакмаровыми плечами.

Хадамаха чуть не рухнул на спину:

– Аякчан, у тебя что, и правда, как про жриц говорят – мозги закипели? За нами Храмовая погоня по всему Сивиру идет, а ты собираешься Храм возглавить?

– Предлагаешь всю жизнь по берлогам прятаться? – недобро прищурилась Аякчан. – Вот потому, что за нами гонятся, я и должна как можно скорее вернуть свое место в Храме. А всех остальных жриц поставить на место! Кроме жрицы Кыыс – ее я просто убью! – покрывая мазью очередной Хакмаров ожог, постановила Аякчан так холодно и твердо, что Хадамаха подумал – а не доброе ли дело он сделал для Кыыс, когда запер ее на поляне Золотой Бабы.

– У меня даже сторонницы уже есть! – гордо объявила Аякчан.

– Целая одна, – серьезно согласился Хакмар. – Если, конечно, ее не прикончат за то, что нам помогала.

– Моих сторонниц не так-то просто прикончить!

– Тогда тебе к верховным, – пропыхтел Хакмар – то ли больно было, то ли разговор не нравился. – Мне Кыыс рассказывала, пока уговаривала на вашу Снежную Бабу работать! Верховные только и мечтают, чтобы тебя найти и против Королевы использовать. Заберут тебя в Столицу…

– В Столицу я, безусловно, попаду – только сама, без всяких верховных! Я собираюсь править Храмом, а не работать Огнеметом для двух наглых тысячедневных теток! – выпалила Аякчан. – Сам-то зачем позволил Кыыс довести себя до такого состояния? – Аякчан снова обползла вокруг Хакмара, плюхнула новый комок мази ему на грудь и принялась растирать с такой яростью, что Хадамаха невольно посочувствовал парню. Не иначе как в их южных мастерских специально учат терпеть – сам бы Хадамаха уже орал от боли, хоть и Брат Медведя! – Договорился бы с ней – сейчас ехал бы на перекладных собаках в Новосивирский Мастергородок, Рыжий огонь свой исследовать. А не плыл неизвестно куда! На листике… – продолжала разоряться Аякчан.

– В Мастергородок попасть неплохо – говорят, там отличные специалисты. По крайней мере те, кого вы из наших мастерских забрали. И Рыжий огонь надо исследовать, – в тон ей отозвался Хакмар. – Только твой Храм его не получит! Рыжий огонь принадлежит кланам гор Сумэру!

– Зачем? – съездив Хакмара по носу голубыми волосами, Аякчан резко вскинула голову и подозрительно уставилась парню в лицо. – Вы что задумали?

– Ничего особенного – надоело, какую цену вы за свой Голубой огонь ломите, – равнодушно ответил Хакмар. – А с Рыжим вы нам больше не понадобитесь.

– Отделяться задумал? – страшным шепотом выдохнула Аякчан. – Оторвать горы Сумэру от остального Сивира? Войну между мастерами и Храмом устроить?

– Разве что маленькую, – небрежно ответил Хакмар. – Чем быстрее вы, ведьмы, сдадитесь, тем добрее мы будем к побежденным!

– Это мы будем очень добры к побежденным! Я тебя просто спалю в кучку пепла по доброте душевной, ты, свободолюбивый горец! – И Аякчан со всей силы стукнула его кулаком в грудь.

Хакмар сдавленно охнул… от боли его сложило пополам.

– Хакмар! Тебе больно! – испуганно вскинулась Аякчан.

– А ты как думала? – ломким голосом откликнулся Хакмар. – Зато теперь я честно могу сказать, что вы, ведьмы, напали первыми!

– Замолчи немедленно, а то я тебя снова стукну! – всхлипнула Аякчан, поддерживая парня за плечи.

Хакмар шумно выдохнул и выпрямился. И посмотрел сверху вниз на зареванную мордашку Аякчан. Слезы оставили дорожки на покрытом серой маской пепла лице. Аякчан посмотрела на него…

Хадамаха понял, что снова надо отворачиваться! И уставился прямо перед собой – в наплывающую на них тьму бесконечного туннеля.

– Ой! – тихонько сказала за спиной Аякчан – и наступило долгое молчание. Даже дыхания этих двоих не слышно. Словно и нет их.

Счастливые люди! Каждый уже придумал, что делать. Аякчан – захватить власть в Храме. Хакмар – исследовать Рыжий огонь и добиться независимости Южных гор. И они готовы сойтись в честном бою и отвоевать… не исключено, что друг дружку.

«А у меня все проще – не надо мне ни власти Храма, ни свободы гор. Хочу домой. К маме. К отцу с братом. И еще одну девушку увидеть – обязательно. Нам надо поговорить».

– Нам надо поговорить, Хадамаха! – звонко сказал девический голос.