Ключ от радуги

Глава 2

Одрик каким-то образом набрался наглости, и раздобыл выпивки у местного населения. Он долго уговаривал Дагвида выделить ему из своих запасов бутылку самогона его изготовления.

Сначала Одрика колотил озноб, и он просто хотел согреться, а потом… да надо ли объяснять для чего может понадобиться самогон?! Хотя бы для того, чтоб не биться головой об старый тутовник и не оставить на стволе последние мозги, а вместо этого сделать себе химическую лоботомию, пусть даже временную.

Эльфийка местного розлива, что тут в усадьбе частенько потребляли эльфы, а самая хорошая подавалась к столу ассы, была Одрику на редкость отвратительна: "Как только эльфы ее потребляют? " А вот кактусовый самогон, который ему, стесняясь и краснея, передал из-под полы Дагвид, оказался настолько крепким, что его вкусовые качества уже никого не волновали. Он обжигает потрескавшиеся губы, но это не сравнится с пожаром, горящим у Одрика в груди.

…В голове шумит, руки и ноги перестают починяться. Вокруг вязкая темнота, она засасывает как трясина, и не за что схватиться и некого позвать на помощь, пустота вне времени и пространства, пропадают звуки и даже собственный голос…

Чужие ладони, чужие пальцы, чужие губы — в каждом уголке тела, на каждом дюйме кожи, везде, где я и представить бы не мог, действующие с бесстыдством и откровенной жадность, возможными разве что сне…

"Ну, зачем же я так напился сегодня? И не могу… выйти из этого сна, жаркого тягучего безобразного, как бред при болотной лихорадке. И я никак не могу проснуться, никак не прогоняется это наваждение. И это, что вцепилось в него? Не может быть…"

— Этого не может быть. Ты вообще не человек. Уйди, дрянь!

— Что, неужели не похожа? — Обиделась галлюцинация. — А я так старалась.

Фантом был действительно похож, невероятно похож…

— Что тебе от меня надо?

— Ничего… Кроме тебя самого.

— Отвали! — Я попытался вырастить радужный меч, но в пьяном угаре оказался беззащитным как детеныш илларя.

— Ой, что-то у нас не выходит, — заулыбалось видение. — Это ж не огневка от матушки Суа, это местный самогон, его из кактусов делают… Как же тебе сейчас плохо. Расслабься. Хочешь, я покажу тебе сказку про тебя самого?

…Что-то знакомое до спазма в горле.

Я опять улегся в сапогах, но я где-то у себя. Кто-то заботливо вытирает пот со лба, кто-то подносит кружку воды к высохшим губам. Аккуратно, даже ласково снимаются сапоги с моих ног.

— Ну, зачем же ты так, нельзя в твоем возрасте. Как бы моя несчастная кузина расстроилась, увидев тебя таким. У тебя скоро экзамен на патент, как жаль, что она не дожила.

Открываю глаза, смотрю… Не совсем, конечно, открываю, как получается. Меня кто-то приволок домой. Я на своем диванчике, вокруг на полу горы книг по магии, на кухонном столе куча грязной посуды. Да! до экзамена меньше недели осталось. В камине на крюке урчит чайник, слышится женский голос…

— Ну что, мальчик мой, дойти сможешь? Поднимайся к себе. Как же ты вырос, мне тебя при всем желании не донести. Ну, весь в отца, такой же. Ох, бедная Алкена…, - и асса Хеллана поднесла к глазам вышитый платочек эльфийской работы, пропитанный их же парфюмом.

Тетушка Хелли выглядела свежо и жизнерадостно, она была такой, какой я ее помнил в саду Ричелита, одетую как на прием в резиденцию. Согласно патента, ее цвет зеленый, и он, безусловно, ей идет. Ей удобно одеваться в эльфийском магазине, эльфы тоже неравнодушны к зеленому.

— Ну, иди, я сейчас чайку принесу. Некому о тебе позаботится, совсем ты один.

Провал… черный провал сна…

Я опять у себя в комнате, окно раскрыто, доносятся родные каравачские запахи. Сквозь угнетающую дрему слышу стук в дверь.

— Войдите, — ответил я не своим голосом. Прозвучало странно, — спокойно, прохладно, хотя тетушку Хелли я сейчас хотел видеть меньше всего.

— Одрик, попей чайку. Вот я тебе и булочек принесла, твоя бабушка говорила, что ты такие любишь, — произнесла она приторным, как сердцевинка только что раскрывшегося бутона красного шипоцвета, голосом, но, в отличие от милого цветка, насквозь фальшиво. Наверное, я не смог скрыть на лице явного неудовольствия, вдобавок, ненавижу эльфийскую вонищу.

— Если вы настаиваете, асса Хеллана.

— Одрик, ты бы мог называть меня просто Хелли, Я же тебе родственница. Пусть не очень близкая, но ведь ближе у тебя никого нет.

Тетушка присела на дальний край кровати, спрятала в ладонях лицо.

— Твоя мама была права, я ужасный человек. Да, я ей завидовала. Может быть потом, когда-нибудь, ты поймешь почему, — она всхлипнула тихо, как обиженный ребенок, не плакала, скорей, тихо поскуливала, забившись в угол кровати.

— Тебя вообще не должно быть, ты не должен был родиться! Это благодаря ее отчаянной смелости… Может быть Макс за это ее и выбрал. У тебя родинка там же, где у него, — она протянула холеные белые пальцы к моей скуле. Я чуть не зарычал. Видимо мой взгляд стал слишком свирепым, и она отдернула руку.

— Ты меня ненавидишь…, - процедила асса Хелли сквозь всхлипывания, жалкая, от этого еще более отвратительная.

— Хелли, Вы на редкость проницательны, — сначала просто хотелось свернуть ей шею, но через минуту уже сделать что угодно, лишь бы она прекратила скулить, лишь бы стала прежней. Прежнюю можно было ненавидеть, эту только жалеть. Я был готов на все, что угодно, лишь бы она ушла отсюда и унесла с собой досаждающий мне запах и связанные с ним бредовые фантазии.

— Перестаньте, — я осторожно провел по гладким ухоженным волосам, таким похожим на материнские. Они на самом деле были мягкими и шелковистыми.

— Ты простишь меня, Одрик? Ты такой же добрый, как твоя мама, — повернулась ко мне, глядя настороженно, изучающее.

— Наверное… Да, скорей всего, — я мог пообещать что угодно, только не слушать причитания о моей матери.

— Одрик…, - и ее голова опускается на мое плечо, волосы скользят по губам. У мамы были такие же, я не выдерживаю и тычусь в них носом.

— Мальчик мой, — горячие губы скользнули по шее — влажные, непривычные и чужие. Щеки тоже мокры от слез, настоящих, непритворных. Выходит, в ней не все фальшивое? Но это не материнская ласка.

— Хелли… нет! Асса Хеллана, я не люблю…

— Я понимаю. Это вовсе необязательно, — тонкие, прохладные, словно мраморные пальцы скользят по шее, расстегивают ворот, пробираются на грудь, чуть царапая кожу перламутровыми ноготками. Она ничего не хочет понимать, просто не хочет. Понимать, что дело не в том, что я, мягко говоря, не люблю ее. Я не люблю касающихся меня чужих пальцев, чужих горячих губ и стекающих за воротник слез. Не люблю, когда к запахам родного дома, добавляется одуряюще-тяжелый запах женского возбуждения, как оно сливается с моим, заставляя резко, обдирая пальцы, срывать ее застежки, возить руками по, удивительно, но плоскому животу, бокам, ягодицам… Платье такое узкое, что пальцы соскальзывают с гладкой на вид ткани. Но мне уже плевать… Я не могу остановиться. Даже когда пришлось прекратить, не зная, что делать со всем этим, изумрудно-зеленым, кружевным, запутанным. Растеряться настолько, что пропустить момент, когда белья не останется ни на ней, ни на мне, и очнуться лишь от ощущения чужой ладони на…! Вскрикнуть от неожиданности, страха и стыда.

— Тебе страшно? — улыбается, и я понимаю, что отталкивать ее сейчас уже поздно, — Ну что ты такой пугливый? Мальчики же балуются этим, ты ведь не хуже других…

Ладонь скользит непривычно, в странном, чужом темпе, но это возбуждает куда сильней, чем собственные старания. Мягко направляет, помогая войти, слиться с невыносимо чужим, но сейчас таким вожделенным телом. Они с матерью действительно похожи, я чувствую себя предателем, продажной шкурой. А она, пахнущая нашими общими выделениями, продолжает, ласкает спину, шею, плечи. Меня передергивает от омерзения к себе самому… и совпавшего с ним финала. Только моего…

Это был уже не сон, я очень хочу проснуться, но не могу. Но почему не хочется отпускать эти минуты. Еще чуть-чуть с закрытыми глазами, я не верю, что это было на самом деле, и даже, что такое могло присниться. Но я все это чувствую, все это есть, и моя комната в старом доме, и окно с видом на Трехзубую скалу, и…

И вытянувшаяся на моей не сверкающей чистотой постели Хеллана, прекрасная, как мраморное изваяние, и такая же неподвижная.

— Тебе было хорошо, мой мальчик? — целует меня, гладит по плечам…

— А теперь…помоги мне, — шепчет она, и чуть сжимает мои два пальца, погружая их в горячее и мокрое. Она стонет и движется мне навстречу, что-то заставляет меня двигаться с ней в такт сначала одними пальцами, а потом и вновь отвердевшим членом. А там, внутри, что-то сжимается и разжимается, и я больше не могу сдерживаться…

— Да ты просто умница, Одрик, симпотяшка, — снова ее поцелуй, и она вытягивается на простыне, где сейчас на несколько пятен больше. Меня трясет. Ее рука скользит по спине вдоль позвоночника,

— Не дрожи, все нормально. Какой же ты еще глупенький…

О, Пресветлая, прости меня, я не знаю, как это получилось! Ну, когда же она уйдет!? Я не могу дождаться, этого момента. Она не спеша собирает свои вещи, одевается еще медленнее. Наклоняется, целует меня в макушку.

— Мальчик мой, как же ты похож на отца. Глаза просто не отличить. И наверно пальчики такие же, и не только они…, - она томно картинно вздыхает. — Поверь, мне было от чего завидовать твоей матери.

Бешенство сдавливает мое горло, я слышу ее смех уже за дверью.

Тварь! Какая же она тварь! Набрасываю на себя кое-как одежду, выскакиваю на лестницу и проваливаюсь бездонную черноту, и…

Что-то тягучее и липкое вокруг, не дает дышать, слышать, вообще что-то осознавать. Но вдруг он что-то уловил, то ли удары, то ли шаги, звук звал его из кошмарного забытья. И Одрик стал продвигаться навстречу собственному пульсу, вырываясь из липких объятий собственного кошмарного сна-яви.

Только я разложила все на столе, чтобы продолжить изучение заметок незабвенного дядюшки, как меня отвлекла Мара.

— Эй, хозяйка, там это…

— Ну что еще?

— Так я и говорю… там это, Одрик лежит и не шевелится.

— Может спит?

— Может спит, только он давно так лежит…

— И где это он умудрился заснуть? — Интересуюсь скорее для порядка…

— Так, возле мельницы… Где ты страдать любишь…

— И что ты мне посоветуешь сделать?

— Так это… надо бы его в дом занести. А то скоро стемнеет, мало ли что…

— Чего? — Смотрю в честные и преданные собачьи глаза, а ведь она за моего женишка переживает.

— Простудится… гварричи, опять же, летают… — Продолжает свою глубокую мысль Мара.

— А ты одна чего, не справишься?

— Я может и справлюсь, но… — Мара чешет за ухом. — А вдруг что…, а я там одна, и посоветоваться не с кем.

— Ладно, заботливая ты моя, пошли… — Я решительно отложила тетрадку в сторону.

Одрик лежал на травке, раскинув в стороны длинные худые ноги и завернув, где-то над головой, хитрым узлом руки. Я наклонилась над ним, пытаясь его разбудить, и чуть не захлебнулась в сивушном амбре.

— Чего это он пил? — оглядела окрестности в поисках бутылки.

И пока я распутывала верхние конечности женишка, Мара вытащила из кустов большую литра на два бутыль. Ого, судя по всему, он употребил ее в одно рыло. Поставила на женишка плетение от похмелья. Результат — ноль. Нет, кое-какой был… Одрик не просыпаясь, стал шарить рукой в районе пояса брюк. Пришлось помочь ему с поясом, а то пришлось бы тащить на себе женишка, да еще и в мокрых штанах, дальше он справился сам, и даже не проснулся. Я отвернулась и потом помогла застегнуть пряжку обратно, но больше магию применять остереглась, а если не успею помочь с поясом?

Эх, молодежь, пить совсем не умеет. Сколько его учила, надо закусывать.

— Мара, хватит искать остатки закуски, ее здесь нет.

— Думаешь? Ну ладно. — Мара быстро перетекла в Марата, и мы чуть хекнув придали Одрику вертикальное положение. — Ну, понесли.

Мы мужественно сделали несколько шагов, и я поняла, что Одрик хоть и худой, но ОЧЕНЬ тяжелый.

— Мара, стой. Давай становись большой, я тебе его поперек спины нагружу, повезешь. Это была твоя идея, по мне, так он мог бы и тут на травке поспать.

Мара вздыхает, перетекает в облик бульдожки размером с теленка, и я последним титаническим усилием взваливаю тушку женишка ей на спину.

— Ну, поехали.

Вот так неторопливо, придерживая Одрика на спине Мары, чтобы не упал, мы и добрались до приставной лесенки к нему на чердак.

— Все. Дальше ты, Марусь, как-нибудь сама.

Мара тяжело вздохнула, глядя на приставную лесенку. Но, ничего не поделаешь, сама в это ввязалась. Вот она разделилась и перетекла в Марата и еще одного дюжего мужика из засады, с туповатым лицом, он, помню, еще помогал нам с Коди. Они вместе поднапряглись и быстренько затащили этот груз наверх, там что-то загремело…

— Тише вы! — Вниз спустился один Марат. — Что там у вас случилось?

— Да, мимо гамака его положили. Не помещается он там… ноги слишком длинные. Пришлось положить его на полу. Но я его одеялом закрыла и подушку дала, хотела снять сапоги…, но он брыкаться стал, и я решила, что не стоит.

Тук-тук… тук-тук… тук-тук… стучит в висках… Во рту сухо как в самом сердце пустыни… Одрик попытался открыть глаза, но ничего не получилось, даже магическое зрение отключилось…

"И зачем было так напиваться? " Колоколом загудело у него в голове…

— ЗААМОООЛЧИИИииии… — прошипело в горле… Благословенная ТИШИНА… Сон, похожий на темный колодец.

Из глубины этой черной затягивающей темноты Белого Мага вырвало тихое поскуливание и ощущение теплого влажного полотенца, заботливо протирающего его лицо… Но сил открыть глаза по прежнему не было, однако постепенно вернулись тактильные ощущения… И Одрик решил, хотя бы попытаться понять где он, на ощупь проверить окружающее пространство.

Он лежит на чем-то жутко твердом, упираясь щекой во что-то, а под пальцами рук что-то гладкое и округлое, явственно расширяющееся к низу, как бок женщины затянутой в шелковое платье… Перед Одриком мелькнул кусочек только что просмотренного бреда и он с криком открыл глаза и оттолкнул, то гладкое и округлое, то что только что страстно обнимал.

Перед ним в безумном танце закружились полосы света из узких окошек, нависшие сверху толстые балки и большая керамическая ночная ваза… "Ага, гладкая и округлая…" засмеялся Учитель.

Тут в люке пола показались знакомые головы и стали кружиться, кружиться и говорить басом:

— О, ты все же проснулся… А меня хозяйка прислала. Вот, пей… — И Мараты принялись совать в дрожащие руки мага несколько огромных кружек.

— Что это?

— Он еще спрашивает. Пей, лучше станет. Тебе бы потом еще пивка… Болезный ты мой.

Одрик честно попытался взять одну из кружек в руки, но она дрожала, колыхалась, уворачивалась, и он все время промахивался. Но потом он все же поймал одну из неуловимых кружек и попытался удержать ее в руках, но она плясала и вырывалась, так что грозила расплескать все содержимое.

— Что ж ты так-то… Подожди чуток… — Марат отобрал у мага кружку и со вздохом огляделся по сторонам. — Тары тут у тебя какой-нибудь нет? — Он поводил носом по сторонам…

— Ладно, так глотнешь… — И достал из запазухи небольшую серебряную фляжечку. — Пей, страдалец. Вот хозяйка велела в тебя влить, два глотка не более. Выпьешь, и тебе сразу легче станет.

Одрик попытался оттолкнуть от себя фляжку с жутким алкогольным духом, но Марат ловко приложил к обветренным губам мага фляжку и, не обращая внимания на его возражения, принудительно влил в него пару глотков крепкого гоблинского рома. Одрик закашлялся, из его глаз покатились потоки слез. Ром ухнул куда-то в глубину, напугав только что очистившийся желудок, а потом благодарным теплом растекся по дрожащему телу. Тошнота стала отступать, дрожание рук стало заметно меньше, а кружение стало медленно останавливаться.

— Ну, вот, а больше то и не надо… — Марат огляделся по сторонам и тоже налил себе в рот из фляжки, покатал немного ром во рту, задумчиво проглотил. — И все же пиво лучше… да и вкуснее. А ты давай теперь пей чай… Его тебе на кухне смиз Стейна из цветов какого-то кактуса заварила, ну и еще кое-какие травки добавила. Пей…

Одрику при одном упоминании кактусов опять стало плохо, он страдальчески закатил глаза.

— Ты чЁ? Здесь все натур продукт! Никаких генно-модифицированных добавок, без балды. Ты мне веришь?

— Марат, у меня башка не соображает, говори, пожалуйста, на велико-союзном наречии, а то я ничего не понимаю в ваших с Анной оборотах.

— Я тебя когда-нибудь обманывал?

— Пока нет…

А аромат из кружки и вправду шел замечательный, и Одрик сделал первый, неуверенный глоток. Напиток был теплый, но в тоже время приятно холодил рот и бодрил, желудок завопил: "дай еще, а то…". И маг уже уверенно выпил все содержимое кружки.

— Вот и молодчинка, вот хорошо… А теперь полежи немного, а я там сейчас баньку растоплю… Вещички чистые собери, и я как все там приготовлю за тобой зайду. Мне хозяйка велела тебя в порядок привести, да и мне с тобой здоровеньким веселей…

И Марат исчез…

Я поймала Одрика в расслабленном состоянии после бани с кружкой похмельного отвара в руке. Он сидел расслабившись в одном из многочисленных внутренних двориков хозяйственных построек усадьбы, пил отвар и пытался прийти в себя после вчерашнего. Да, кактусовый самогон Дагвида — это что-то… Текила с ним и рядом не стояла, сивухой, конечно, сильно разит, но с ног сбивает после первого же стакана, его даже гномы пьют очень аккуратно. Я весной как-то по неосторожности выпила пол стаканчика этой гадости, когда уж очень плохо на душе было, и больше все, зареклась. Очень ядреная штука, даже для человека привычного к водке и прочим крепким напиткам. И как этот самогон бедненький женишок пил, да еще и без закуски? Бр-р-р…

— Одрик, чистый ты мой, а не хочешь ли ты прокатиться в славный город Фридель?

О, его величество соизволило меня заметить и сразу скорчило козью морду. Он все еще на меня обижен за тот разговор о детках. Мало того что влез со своими советами не в свое дело так еще и обиженного из себя строит.

— Нет. — Сказал, как отрезал.

Ну и ладно, и не очень то и надо было. Пожала плечами, фыркнула и пошла, а чего мне с ним еще разговаривать? Они могучие и гордые… Вот не надо было его вчера на себе в дом волочь, благодарности он ко мне за этот подвиг не испытывает. Ну и фиг с ним…

Я пока вчера занималась перетаскиваем тяжести, получила письмо от Коди. Договор готов и ждет подписания. Мы с ним еще давно договорились, что он сообщит мне точную дату буквально за день — два до подписания, а то это торжественное мероприятие уже раза переносили, вносили последние исправления и еще всячески тянули время. 15 Урожайника было назначено еще дней десять назад, но я думала, опять перенесут. Но все сложилось удачно и вот надо ехать.

Одрик тяжело переставляя непослушные ноги поднялся на третий этаж и уже завернул в тупичок коридора, где стояла лестница к нему на чердак, как дверь в покои хозяйки усадьбы распахнулась, из дверей вышла асса Зита собственной персоной. Она мрачно оглядела мага:

— Юноша, зайдите ко мне на пару минут.

Отказать хозяйке дома было никак нельзя, и Одрик медленно побрел в покои ведьмы. Асса легким шагом прошла в одну из комнат похожую по стилю на смесь рабочего кабинета и гостиной, уселась на диван, а гостю предложила сесть в одно из кресел напротив.

Асса некоторое время рассматривала Одрика, и ему постепенно становилось не по себе под ее изучающим и все понимающим взглядом. Наконец ведьма решила начать разговор:

— Молодой человек, должна вам напомнить, что в данный момент вы проживаете в моем доме на правах гостя. А у любого человека есть не только права, но и обязанности… В частности обязанности по защите дома, в котором тебе дали стол и кров, и его обитателей. Я знаю, что последнее время вы не в лучших отношениях с моей племянницей. Я знаю и причину вашей размолвки, и считаю ее глупой… Не перебивай… Я старше и знаю о чем говорю… Анна хочет казаться сильнее и самостоятельнее, чем она есть. И у это у нее хорошо получается… А на самом деле, она такая же слабая женщина, как и все мы. И даже ей, время от времени, нужна защита и опора, нужно знать, что кто-то защищает ей спину. И в данный момент ей просто не к кому больше обратиться, кроме как к тебе. Поэтому иди наверх, и подумай о своем поведении.

— А что в нем не так?

— Нельзя мужчине отказать в защите женщине, тем более, когда она об этом просит.

— Анна ни о чем меня не просила.

— Она предложила тебе проехаться с ней… Неужели ты думаешь, что она не справится сама? Справится, но мне будет намного спокойнее, если ты будешь рядом и подстрахуешь ее. Ей всегда опасно находиться на территории Союза, а особенно сейчас, когда Великим открыта очередная компания по отлову синих магов. И все из-за этих странных убийств в столице… Сама она тебя просить не будет… А я тебя прошу, помоги ей, подстрахуй ее, прикрой ей спину. Может быть, все и так обойдется, но мне будет спокойнее, если ты будешь рядом с ней. Не можешь же ты отказать МНЕ в этой маленькой просьбе?

"Соглашайся, не хорошо обижать хозяйку дома, в котором живешь. А во Фриделе есть ПИВО". Вместе с этим комментарием Учителя в животе у Одрика заворочался желудок, и его недовольное шевеление отдалось в гудящей, после вчерашнего, голове…

"И потом, маленькое путешествие тебе не повредит, заодно позанимаемся чтением аур, а то тут для практики примеров мало", — Учитель напомнил своему ученику о недавнем споре. Учитель тогда долго доказывал Одрику, что нельзя слишком глубоко читать ауры знакомых и вообще у друзей ауры лучше совсем не читать: "Дабы совсем не разочароваться в роде человеческом! "

Одрик замотал головой:

— Мне надо подумать…

— Думай, думай, в твоем возрасте это полезно. Можешь идти… — И асса Зита величественно махнула рукой, разрешая юноше удалиться.

Одрик поднялся к себе на чердак и прямо в сапогах завалился в гамак.

"И долго ты собираешься думать? "

"Не знаю… После того как она… Я вообще не хочу с Анной ни о чем разговаривать. Она хотела убить ребенка! Видеть ее спокойно не могу…"

"А ты на нее не смотри. И потом что значит "хотела", но ведь не убила же? "

"У нее просто не получилось. "

"Но она сейчас может оказаться в опасности. "

"И что? "

"Значит, в опасности будет и ее ребенок. Тебе не кажется? Если он тебе так важен, то будь последователен, защищай его до конца. И хватит дуться? Асса Зита тебе же объяснила твои обязанности как гостя этого дома. Поэтому прекращай валяться, лучше пойди, спроси Анну, когда вы выезжаете, что ей от тебя надо и как одеваться. "

Одрик еще некоторое время поупирался, но он давно понял, что, несмотря на свербящую занудливость Учителя, к нему стоит прислушиваться. А если одно и то же говорят и асса и Учитель, то с этим лучше согласиться. Он нехотя встал и пошел искать свою неугомонную невесту.

Я как раз осматривала варгов и их упряжь, размышляя, ехать на нормальном варге или на Маре? И тут кто-то заслонил мне свет…

— Я готов с тобой ехать во Фридель.

— С чего такая милость?

— Асса Зита попросила сопровождать тебя.

— А… Понятно.

— Так что от меня требуется? И что, вообще, там будет?

И застыл, на меня не смотрит, потолок варгятницы ему намного более интересен. Да и шут с ним, с этим гордецом и поборником нравственности.

— Во Фриделе намечается подписание договора между мной и Союзом. Поэтому будут некоторые протокольные мероприятия, показываться на которых мне одной просто неприлично.

Одрик обреченно морщится… Ну да, разные "мероприятия" он не любит, очень ему не нравится, что приходится одеваться в столь не любимый им голубой цвет. А что делать? Протокол.

— И, кроме того, тебе с твоими способностями надо будет прикрыть меня от сканирования ауры или замаскировать меня хорошенько.

— От магического сканирования?

— Нет, от сканирования ауры. Я не хочу, чтобы всему Союзу было известно о моем интересном положении. Это может вызвать некоторые осложнения… А от магического сканирования меня, я так думаю, вполне даже Мара может прикрыть. Да и чего там скрывать-то? Но поскольку, я так думаю, что эти два сканирования взаимосвязаны, то прикрывать меня придется и от сканирования ауры, и от общего магического сканирования. Справишься?

Одрик трясет головой… На лице следы паники…

— Не волнуйся, в городе Мара тебя подстрахует, а вот в храме она, я боюсь, не справится. В храм ей нельзя.

— Ладно, я попробую… А когда едем?

— Ну, сегодня я от тебя такого подвига не жду, поэтому завтра, после завтрака. Подписание назначено на 15 Урожайника.

Женишок развернулся и с понурым видом удалился.

Да, в эту поездку Одрик явно не торопился. Я уже оседлала своего варга, приторочила к седлу вещи и стала размышлять на тему: ехать одной или все же подождать? Когда наконец-то пришло оно — явление белой магии народу, с мрачной и недовольной миной. Пришел и смотрит.

— Чего стоишь? Седлай. Тут слуг нет.

— Да у меня их и не было никогда, я всю жизнь сам справлялся, — ну вот, он опять обиделся. Какие мы привередливые, и сказать-то ничего нельзя.

Одрик потоптался на месте, видимо думая к чему бы еще придраться и как бы еще покочевряжиться, но потом все же приступил к процессу седлания. А я, пока он там не торопясь мучает животное, решила немного поразмяться с сестрами. Просто так… чтобы не терять зря времени… Достала сестричек под светлый лик Андао и стала отрабатывать некоторые плавные и медленные движения, очень похожие на японскую или китайскую гимнастику, не помню как она там называется, но смотрится похоже.

— Анна, вот объясни мне: зачем ты постоянно с мечами занимаешься? Еще все эти полосы препятствий и бег. Зачем? Ты же маг, а не наемница? Вместо того чтобы больше времени посвятить учебе, ты мечами машешь.

Я немного помолчала… Может не отвечать? Нет, не получится, вон стоит, смотрит, ждет. Придется отвечать, и врать нельзя, увидит.

— Видишь ли, Одрик, — вот привязалась ко мне эта фраза. — Я когда появилась в Злых Камнях, долго и тяжело болела, и асса Зита посоветовала мне для скорейшего выздоровления, сильно увеличить физические нагрузки. И я начала бегать и заниматься с эльфами на полосе препятствий, а потом асса потребовала, чтобы я еще занималась фехтованием. В общем, она, конечно, как всегда была права. Вот с тех пор я и бегаю по утрам, и с мечами регулярно занимаюсь, и мне это нравится. Укрепление самообороны еще никому не мешало.

— А тебе не кажется, что если бы ты больше занималась магией, то с самообороной проблем бы тоже не было.

— Э… не скажи… Вот даже в академии все слушатели три-четыре раза в неделю несколько часов занимаются рукопашным боем, фехтованием и общей физической подготовкой.

— Это потому, что большинство из них в боевые маги готовят.

— Не только поэтому, у целителей программа таже. Уровень накопления магической энергии во многом зависит от физического состояния мага. Более сильные маги и физически более крепки и наоборот. И потом, все маги академии занимаются фехтованием еще и вот по какой причине. Вот представь себе, если на тебя… нет лучше на какого-нибудь абстрактного мага, ты отдельный случай, нападают простые наемники. Он может отбиться от нападения и защитить свою жизнь простым оружием или может применить магию. Так?

— Ну, так…

— Если маг истратит на нападающих заготовленные на всякий случай плетения, то если следом за наемниками на него нападут маги, то для победы в схватке или сохранения жизни у него может не хватить как раз того маленького кусочка сил, что он бездарно истратил на простых наемников. Это еще если забыть, что применение магии против людей считается у выпускников академии дурным тоном, то…

Одрик недоверчиво фыркает.

— А вот асса Зита с мечами не балуется.

— Асса — это совершенно отдельный случай. Как она сама мне рассказывала, во время ее учебы в академии она с большим трудом сдавала нормы по самозащите и фехтованию, и если бы не ее братик Зарт, то она бы вылетела из Академии. И не надо так удивляться… Раньше там требования были намного жестче чем теперь.

— Но ведь не вылетела, а с мечами не тренируется.

— Правильно, потому что болеет. Поэтому тут эльфы и сидят, ее охраняют.

— Это чего, они тут, что уже столько времени находятся?

— Нет, бойцы периодически меняются, а вот айре Эльмитлан тут с самого первого дня присутствует. Это воины его Рода охраняют ассу и усадьбу…

— И все равно, в академии надо магии учиться, а не мечами махать.

— А ты потом спроси свою приятельницу, Торкану, о нравах сего учебного заведения. Она тебе много интересного расскажет и про занятия фехтованием, и про дуэли. А помнишь, как она тебя на хуторах гоняла? Ты со своим мечом и она со своими кинжалами переростками, вместе вы смотрелись очень забавно. Так что это не я "очень много занимаюсь фехтованием", а ты очень мало.

— А мне сейчас и не очень то и надо, с моим радужным мечом и зеркальной защитой, — в голосе Белого мага ничем не прикрытая гордость и огромная гора превосходства.

— Я бы на твоем месте не была столь наивной.

— Это почему же? Радужный меч ничем не остановить, а зеркальная защита непробиваема.

Не могу удержаться, чтобы не поставить женишка на место. Ничего, это пойдет ему на пользу. Нельзя быть столь самонадеянным, это может сильно укоротить жизнь.

— Одрик, я тут, как ты помнишь, пару раз наблюдала твою зеркальную защиту, и у меня такой вопрос: а вот под подошвами твоих сапог она тоже есть?

Женишок впал в ступор… Об этом он никогда не думал…

— Не знаю, не проверял… Но это не имеет значения… Потому что все плетения направленные в меня отражаются на пославшего…

— Ну и что, что отражаются… Если нападающих будет несколько, то первый получит отраженным плетением, а второй может уже и увернуться, а третий найдет способ добраться до комиссарского тела.

— До какого тела добраться?

— Не важно… До тебя, до такого красивого, добраться.

— И как же, позволь тебя спросить?

— Ты варга-то седлай, а то мы сегодня до Фриделя не доедем. А добраться до тебя можно несколькими способами. Первый — через твои пятки.

— А второй?

— Второй… Я тут по весне нашла в библиотеке очень интересную книгу: "Теоретические методы магического нападения и защиты". Книжке уже четыреста лет, по ней еще асса Зита в академии училась, и Торкана тоже ее изучала. Почитай, на досуге. Так вот, там есть определение прямого и опосредованного нападения. Прямое — это когда магия направлена непосредственно на объект, а опосредованное это воздействие на окружающие предметы или среду.

— И что?

— Как что? Если ты в своей зеркально-пузырьчатой защите стоишь посреди леса, а лес вдруг загорится, ты долго в ней выдержишь?

Одрик передернул плечами…

— Ну, лес — это понятно, а тут в пустыне?

— А в любом другом месте еще проще… Ты можешь раз и провалиться в песок, в болото, в воду…

— А у меня еще и радужный меч есть… — Как-то неуверенно напомнил мне женишок.

— Ну и что, что у тебя есть меч. Ты же им владеешь не очень хорошо.

— Зато он перерубает врага вместе с мечом и щитом.

— Да, видела. Но что если он попадет на что-то более прочное, чем просто бронза? Если оружие изготовлено с помощью магии или алхимии? А ты потом на досуге попробуй свою радужную игрушку хотя бы на своем собственном мече. У меня есть обоснованное подозрение, что подаренный мной меч вполне сможет некоторое время сдержать твое радужное оружие. А этого периода может быть вполне достаточно, чтобы другие напали на тебя сзади или сам нападающий, более искусный мечник, тебя достал. Фехтованием-то ты не занимаешься, надеешься на свою грубую силу… И вообще, против лома нет приема, пока нет другого лома.

— Но ведь подобного действительно нет, и никто из магов создать его не может.

— Создать сам с помощью магии — нет, а с помощью артефакта — кто знает? Твои предшественники много чего насоздавали, и неизвестно, какие еще сюрпризы хранятся в сокровищнице Совета магов.

Одрик чуть помолчал, закончил, наконец, седлать варга и стал привязывать к седлу свои вещи.

— Ну с фехтованием мне более-менее понятно… А бегать-то столько зачем?

— А вот на это вопрос тебе может очень хорошо ответить твой хороший знакомый асса Вордер. Он в вашем вольном городе сильно расслабился и утратил необходимые физические кондиции… Бегает он плохо.

— И что? — Уточняет Одрик.

— Что, что… Его догнали и… В общем, он теперь на поводке ходит. Приедем осенью в Каравач, посмотришь. А все потому, что бегает плохо, и не смог убежать от… э-э-э… опасности. Вот только не надо таких рож корчить. Иногда наилучшим способом сохранить жизнь — является быстрое отступление.

— Бегство? — О сколько с этом вопросе презрения, его можно на хлеб намазывать.

— Да, бегство. Причем, чем быстрее и дальше, тем лучше. Ну, что можно ехать?

До портала доехали молча. Одрик переваривал наш разговор, а я мысленно давала указания Маре.

"Марусь, ищешь в коридоре портала проход во Фридель. "

"А как…"

"Не перебивай меня! "

"Ладно, ладно…"

"Ищешь в проход во Фридель. Мэтр Коди… Помнишь его? Мы у него в Ерте обедали, ты еще все пирожные со стола без разрешения схавала. "

"Ну, помню, помню. Одрик его лечил, и ты ему постоянно чего-то лечебное вместе с письмами шлешь. "

"Молодец. Так вот, он пометил один их выходов у Фриделя. Этот портал от города далеко, но все ближайшие отгорожены стенами без проходов, а это неудобно. Времени много, так что вполне успеем доехать…"

"И чем же он выход пометил? "

"А ты как помечаешь? Вот и он также пометил. Найдешь? "

"Да запросто…"

"Тогда давай слезай с моего плеча. Пристегиваться будем. "

В портале все прошло без происшествий, длинный пыльный коридор, ветер в лицо. Мара на удивление быстро нашла нужный выход. По запаху ей искать намного легче…, надо будет это запомнить.

Природный портал, из которого мы выбрались, был огорожен высокой, заросшей седым лишайником, стеной, без калиток и проходов. Часть стены развалилась, и рядом лежал разный строительный инвентарь, почти новый, и камни ограды сложенные в аккуратную кучку, только работников самих нигде не было. Варги с трудом перебрались через это нагромождение камней и строительных завалов.

— Смотри, такое ощущение, что стена не развалилась от времени, а была пробита кем-то… Причем, пробита изнутри… Словно кто-то выбрался из портала, пробил изнутри стену и… пошел гулять по окрестностям. — Поразился Одрик.

— Ну, выбрался кто-то…, ну, и пошел… Для этого природные порталы и огораживают, и охраняют. А тут и ограда пробита и охраны нет, полный бардак. И строители разбежались…

И пока женишок осматривал окрестности, любовался золотой осенью и, по Каравачской привычке, умывался мелким дождем, я проверяла наши вещи и готовилась к дороге. От портала вглубь мрачного леса шла едва заметная дорожка, или скорее тропинка, верхом проехать можно, но очень осторожно.

— Анна, а ты чего на себя навешиваешь? Странные у тебя бусы, ты бы их что ли по цвету подобрала… А то выглядят они просто ужасно!

Еще и морду скривил, тоже мне эстет.

— А это не бусы, это мои заготовки с плетениями, на всякий случай.

— На какой это "всякий"?

— А Гаарх его знает… Ты не забывай, что мы сейчас не в вольном городе, а в Союзе, а здесь синих магов почему-то не любят.

— Но я же не синий…

— Ты голубой… Но ты рядом со мной, так что давай тренируйся в моей маскировке.

Как хорошо, что в этом мире голубым может быть не только небо…

— Вот встанем на отдых где-нибудь, тогда и…

— Ладно, поехали.

— Анна, но ведь тебя же во Фридель пригласили?

— Да, у меня даже бумага соответствующая имеется. Но бьют-то не по бумаге, а по морде, поэтому надо быть ко всему готовой.

Одрик неторопливо устроился на своем варге, и мы также неторопливо тронулись в путь. Узкая, заросшая тропинка петляла, но вела в правильном направлении, и потом, другой-то тут нет. До уездного города Фриделя нам предстояло около четырех часов езды, это если без остановок. Ближе к городу все природные порталы были без прорех в ограде, и рядом с ними было слишком людно, а мне не хотелось афишировать способ своего передвижения по Лари, хотя догадаться о нем, конечно, можно. Но одно дело догадываться, а другое иметь неопровержимые доказательства.

Дождь усилился, и мы выехали из леса на вполне даже наезжаную дорогу. Мне захотелось повредничать и я установила вокруг себя и Мары влагонепроницаемый полог, а чего мокнуть-то? А Одрик пусть или попросит, или сам что придумает, а то больно гордый, да и ему каравачцу к дождю не привыкать. Пол жизни под дождем мок, и сейчас не растает, чай не сахарный.

Впереди на дороге показалось что-то странное.

— Анна, мы кого-то догоняем.

— И это странно, вроде и не торопимся…

Да, впереди нас ехала ТЕЛЕГА. Большая, очень-очень большая телега, груженая длинными толстыми бревнами. Мы видели только широкие спилы бревен, дорога была узка, и объехать это транспортное средство не было никакой возможности. Так и волоклись сзади, еле двигаясь, больше получаса. Одрик все предлагал объехать через лес, но тогда пришлось бы спешиваться и идти пешком по сырому мрачному лесу, и не факт что это получилось бы быстрее.

Потом дорога стала шире и мы все же выехали на обочину, и пошли на обгон. Пока ехали, я все прикидывала, что же там такое везет такую тяжесть. Камаз и Белаз как-то не подходили. Удивлению моему не было предела…

Телегу с бревнами везло что-то похожее на помесь черепахи и слона. И шло оно так же медленно, важно и не торопливо… Огромные слоновьи ноги выглядывали из-под панциря, к которому через просверленные в его крае дырки крепилась телега. Длинный и несуразно тонкий хвост животного оканчивался бочкой покрытой длинными острыми иголками. Это устройство активной обороны было прочно прицеплено сбоку панциря.

Я проехала чуть дальше и стала рассматривать относительно маленькую головку этого транспортного средства. Третья пара лап чудовища была удивительно похожа на руки с четырьмя пальцами, два и два. Бронтоваг, наконец-то вспомнила его название из книжки, тонкими лапками неторопливо вытаскивал из торбы, висящей на тонкой шейке, еловые ветки и медленно засовывал их в пасть. И все это не прекращая движения по дороге с грузом. На спине его в удобной кабинке расположился погонщик, использующий вместо бича и узды магию…

Одрик смотрел на бронтовага не менее удивленно, чем я.

— Хочу… Хозяйка купи мне этого… бронированного… Он должен быть Вкусным.

Мара-ящерица сидела у меня на плече и пускала слюни. Мне сразу вспомнилась Москва, лето, прогулка вдоль канала, и Мара сидящая у лавки с веселой молодежью. Молодежь пила пиво и ела жареных кур гриль. Моя собака садилась напротив скамейки, начинала гипнотизировать сидящих голодным взглядом, вздыхать, и если это не помогало, то начинала пускать длинные и развесистые слюни. Когда появлялись слюни — курятину давали ВСЕ! Исключений я не помню.

Вот и сейчас, при взгляде на слюнявую морду, у меня появилось инстинктивное желание — накормить животное.

— Марусь, а ты не лопнешь?

— А ты дай и отойди…

Идея иметь возможность, чтобы Мара принимала вид бронтовага, мне понравилась…

— Ладно, будем проезжать цивилизованные места, я спрошу про возможность покупки этого зверя для тебя. — Мара вздохнула и подобрала слюни.

Дождь скоро стих, и я дала команду расположиться на не большой привал и дать отдохнуть варгам. Вокруг дороги были сплошные вырубки, уже раскорчеванные и засаженные молодыми хвойными разного возраста. Но мы уселись на пеньки на свежей вырубке, и я предложила Одрику заняться моей маскировкой или защитой, по его выбору.

Одрик рассматривал ауру ведьмы и думал, с какой стороны приступить к процессу. С одной стороны надо было убрать из ауры все следы беременности, с другой это вмешательство не должно было повредить ни Анне, ни будущему ребенку. Хуже всего было то, что он даже не представлял себе как к этому подступиться. Когда он в усадьбе попытался расспросить об этом Учителя, тот заявил, что когда надо будет, он Одрику подскажет, и что "все это ерунда и для художника ничего сложного в этом нет. " И все что потребуется — это "немного фантазии".

"Ну, чего ты на нее пялишься? Начинай…"

"С чего начинать-то? Учитель… вы где? "

"Тут я. Куда я денусь-то? Зачерпни магии и сделай из нее кисточку. Ой, горе ты мое, как меч делаешь, так и кисточку сделай. Да зачем такую большую? Такой только стены красить. Меньше, меньше… Вот уже лучше. Теперь еще зачерпни магии… Можно было бы и поменьше, куда столько-то? Теперь делай палитру. Вот так, замечательно. Я же говорил, что это для художника раз плюнуть. А теперь закрашивай у нее в ауре все что лишнее. Как, как… Окунаешь кисточку в краски и… Меньше краски бери, меньше, чтобы на землю не капало. Что ты с цветами мучаешься, так крась, цвет на месте исправишь… Вот так, и широкими мазками… Вот и готово… Правда это надо будет дважды в день поправлять, но до вечера это твое "художество" продержится, а утречком, опять все по новой закрасишь. Ничего сложного…"

— Анна, готово…

— Уже? Я ничего не почувствовала. Мара, как я выгляжу?

— Да нормально… Нормально ты выглядишь, нормально.

— А аура как?

— А чего с ней сделается. Работа конечно грубовата, но если не знать, но и не заметишь. Завтра у него получится лучше. Поехали, а? А то мне кушать хочется… А это большое животное ты мне так и не купила… А у меня организм растущий, ему много всего для роста надо. А то чуть что так "Мара помоги", а как кормить так "подожди" или еще хуже: "А не слишком ли ты много ешь?".

— Марусь, не вредничай, приедем во Фридель и…

— Вот! Вот всегда так! Потом… Приедем… Так поехали! А то опять дождь начинается. Промокну, простыну, заболею и немедленно помру…

— А будешь возникать, поеду на тебе верхом, — Анна попыталась урезонить распоясавшегося до нельзя демона.

— Вот опять обижают беззащитную собачку.

И продолжая что-то бухтеть про себя, Мара плавно перетекла в маленькую черную ящерку и быстро вскарабкалась по моей одежде. А потом эта наглая морда, пользуясь тем, что руки у меня были заняты поводьями, залезла мне под рубашку и уютно устроилась между грудями, высунув наружу только голову. Одрик посмотрел на Мару и вздохнул.

— Что завидно? — Заявил наглый демон. Одрик замотал головой, но ничего не ответил. — В следующий раз выбирай себе девиц с формами, чтоб было за что подержаться. И меньше слушай рассуждения старого маразматика о нас женщинах! Он, да будет тебе известно — женоненавистник. Будешь слушать его в этом вопросе и в следующий раз проснешься в постели с мальчиком…

— Мара, заткнись! Как же было хорошо, когда ты молчала!

Я попыталась поймать верткую ящерку и задать ей трепку, но поганка вывернулась и удрала. Мара бегала по моему телу под рубашкой и щекоталась хвостом. А я чуть не свалилась с варга от приступа смеха, вызванного щекоткой. На этом конфликт был исчерпан.

Еще час разбухшей от осенних дождей дороги и мы подъехали к пригороду Фриделя. Сначала все чаще стали встречаться тяжело нагруженные повозки, запряженные броновагами, идущие и едущие в разные стороны путники пешком и на варгах. Проехали несколько лесопилок, где огромные водяные колеса заставляли работать пилы. Кругом стоял вкусный запах опилок, смолы и горячего дерева.

Вскоре дорога перешла в улицу, во всяком случае, по краям появились какие-то строения и заборы. Канавы вдоль дороги отсутствовали напрочь, и вся грязь болталась посредине. Ее дружно месили ногами простолюдины, разбрызгивали варги, перемешивали телеги и топтали носильщики. И чем дальше, тем сильнее становилась ВОНЬ.

Одрик сначала морщил нос, потом организовал ветерок, чтобы разгонять смрад.

— Анна, а нам точно в ту сторону?

— Точно, точно… Фридель расположен на слиянии двух рек Таги и Шолы. Старая часть, та, что построена эльфами, в те времена, когда все леса через которые мы ехали, принадлежали им, расположена на излучине полноводной Шолы, и еще отделена от всего этого безобразия каналом. Там говорят, чисто и канализация есть, совсем как в твоем любимом Караваче. А все остальные живут, как хотят…

— А им что нравится жить в грязи?

— Не знаю. Ты потом у местных поинтересуйся, как они тут живут. Без ливниевых стоков, без водопровода и без… э-э-э прочих удобств.

В этот момент в одном из домов распахнулась дверь и прямо под ноги варга Одрика, какая-то толстая тетка выплеснула ведро помоев.

— Но это же все стекает куда-то?

— Конечно, стекает… В реку, куда еще-то?

— А откуда они воду берут?

— Не знаю… может у них тут колодцы хорошие… В Караваче канализация и стоки тоже в реку стекают.

— Да, но у нас есть некоторые очистные сооружения, и сливается все это намного ниже по течению…

— Но ведь все равно в реку?

— Ну, да…

Толпа на улице постепенно стала плотной, и мы выехали на небольшую площадь. Посреди нее стоял помост и дивное сооружение под названием виселица. Народ стоял плотной стеной, и мы стали пытаться объехать площадь по кругу. Тут стражники на помост вывели двух сильно избитых субъектов. Толпа оживилась и начала улюлюкать. Под одобрительные вопли на помост взошел некто, одетый в красную кожу. Он быстренько накинул на шеи преступников веревки, движение рычага, опускающего под ногами приговоренных кусок помоста, и вот они уже болтаются, а толпа выражает полное одобрение. Когда ноги казненных, как-то подозрительно быстро перестали дергаться толпа стала расходиться, а Мара довольно облизнулась.

"Мара! Паршивка, ты что сделала? "

"А чего добру пропадать? Они все равно бы скоро задохнулись… А так я хоть червячка заморила. Между прочем один из них был вообще ни в чем не виноват. "

"А второй? "

"Второй — виноват. Но все равно человек хороший… Был…"

— Анна, а что это было?

— Где?

— Ну, это… на помосте?

— А… казнили кого-то…

— А за что?

— А я откуда знаю? А в Караваче что преступников, не казнят?

— Почему? Казнят, но не площади же? Это же ужасно… тут дети…

— Не переживай, тут народ простой, ко всему привыкший. Развлечений мало, вот и отдыхают, как могут.

— Как к такому можно привыкнуть?

— Ну, подергают ногами и… привыкают.

— Анна, ты что? Совершенно бесчувственная?

— Нет, но и вмешиваться в чужие обычаи я не буду, дабы не разделить участь этих двоих.

Одрик сверкнул на меня глазами, как будто я была тем палачом, и обиженно свесил на свои прекрасные очи отрастающую челку. Вот чистоплюй… А у меня перед глазами промелькнули воспоминания Лианы, и ее эксперименты: какая должна быть веревка и петля, с какой скоростью надо убирать из-под ног опору, чтобы причинить максимальные страдания, или наоборот, чтоб не мучился. И лица повешенных в саду рабов… И ругань мамочки, за "напрасный перевод рабочей силы".

Я встряхнула головой, прогоняя неприятные видения. Это была не я, это мое тело раньше так развлекалось.

Надо поторопиться, я пришпорила варга, и мы наконец-то выехали с площади на улицу. Тут было уже почище, потому, что вдоль дороги появилась канава, собирающая в себя всю грязь, а поверх нее власти города соорудили широкий деревянный, кое-где уже погнивший, тротуар. Проехав по пригороду его уже можно смело считать верхом изобретения человечества. Еще один квартал и мы добрались до оговоренного с Коди места встречи.

Моя радость была недолгой. Возле нужного нам заведения стоял патруль местной стражи и никуда уходить не собирался… Один из них мазнул по нам взглядом, а потом вдруг резко повернулся, пристально всмотрелся и стал что-то шептать на ухо старшему караула. Маг…

— Засада… — Высказалась Мара.

— Это вряд ли… Но неприятностей мы сейчас огребем по самую макушку.

— Убегаем?

— Нет. Медленно и неторопливо продолжаем делать, что собирались…

Одрик на присутствие стражи и все их телодвижения не обратил никакого внимания. Он был занят разглядыванием окрестностей.

Трактир расположен уже на набережной, а за мостом старый город, со знакомой женишку эльфийской архитектурой, чем-то неуловимо напоминающей мне творения знаменитого испанца Гауди. Смотрятся такие дома красиво, но жить в них очень неудобно, сплошной декор. В вольном городе большинство таких домов были давно перестроены и часто с потерей внешнего антуража, а тут… лепота.

Подъехали и не торопясь спешились. Деревянный тротуар чуть пружинил под ногами. Дала местному мальчишке монетку, чтобы отвел наших животных в варгятницу и позаботился о них.

"Мара дуй в трактир и позови сюда мэтра Коди. БЫСТРО! "

"Вот опять, Мара…", а сама шустро сбежала с моей ноги и стремительной тенью метнулась в чуть приоткрытую дверь. Патруль придвинулся вплотную…

— Ваши документы? — На лице стражи написана готовность пойти на смерть, но документы проверить. Эти будут выполнять свой долг до конца, взяткой тут не отделаешься.

Медленно и плавно засовываю руку в дорожную сумку и достаю приглашение Великой, оформленное на мое имя по всем правилам, и протягиваю его начальнику патруля. Остальные стражи, вполне профессионально, берут меня и Одрика в кольцо.

— Ваше имя?

— Асса Анна аль Зетеринг.

— Можете его удостоверить?

— Да, конечно. — Патрульный медленно протягивает мне приглашение, а я так же медленно протягиваю руку с кольцом помощника магистра к висящей на нем сургучной печати. Они встречаются, едва заметная вспышка, подтверждающая, что я — это я, а печать меняет цвет с красного на синий.

Патрульные немного расслабляются, но бдительности не теряют.

— Род занятий?

— Помощник магистра синей магии… — Стража опять принимает боевую стойку и звенит всеми бронзовыми девайсами. Маг придвигается к начальнику патруля и, не сводя с меня напряженного взгляда, шепчет ему на ухо:

— Я же говорил… Надо было сразу звать магическую стражу…

Начальство морщится, но продолжает:

— С какой целью прибыли во Фридель?

— По приглашению Великой Иллари аль Фридельвинг, о чем, собственно, и уведомляет та бумажка, что вы держите в руках.

— Я не уверен в подлинности этой бумаги…

А вот это уже наглость и прямой вызов мне и оскорбление Великой. Маг патруля, всего-то сильный пятый уровень земли, закатывает глаза и начинает спешно готовиться к магическому нападению. Можно подумать, что это ему поможет, если дело дойдет до столкновения.

— А в чем собственно дело? — Одрик до этого сонно осматривавший окрестности, решил вмешаться. — Мы прибыли сюда по приглашению и ничего противозаконного не совершали…

Патрульные уже держатся за оружие и придвигаются ближе, уже не обделяя Одрика свои вниманием, а вокруг собирается толпа из зевак. Какое для них развлечение!

— А Вам, молодой человек, я настоятельно рекомендую не лезть не в свое дело. Езжайте куда ехали…

Одрик горит желанием кинуться на мою защиту, я чувствую это своим затылком. Но, видимо, Учитель вмешивается, останавливая пыл ученичка. Ему раскрываться сейчас не резон, не стоит какой-то захолустный патруль того. Одрик делает широкий шаг вперед, и он уже стоит чуть впереди меня:

— Вы не находите, сержант, что ваш тон неуместен в общении с лицами прибывшими по официальному приглашению Великой? А я не только имею право сопровождать свою оглашенную невесту, но и должен как телохранитель ограждать ее от всяческих посягательств. А Вы позволили себе нанести оскорбление, заподозрив нас в подделке документов!

Началось, потерпеть не мог. Каравачский гонор спокойно сидеть не дает. Его челка уже форсисто откинута назад, подбородок вздернут чуть ли не к небесам, а взгляд Одрика презрительно скользит поверх голов стражников.

Патрульный нагло пялится на меня потом на Одрика,

— А ты, парень, свихнутый, нашел с кем спутаться!

У моего оглашенного дергается левая щека (последствия летнего сотрясения), брезгливо сжимаются губы. Я, кажется, замечаю слабенькую вспышку, резкую как выпад болотной красавки за головастиком. Нет, мне, конечно, льстит такая ревностная защита моего достоинства, но здесь не та ситуация, чтобы растрачивать свой царственный гнев на всякую мелкую шваль. Рука Одрика сжимает рукоять меча и чуть подрагивает от напряжения.

— Всем стоять! Спокойно! — подключается начальник патруля. Склоняется к напарнику, бурча ему на ухо,

— Мы не стража общественной нравственности, какое твое дело, кто с кем и как! А этот с виду каравачский, тамошние мальчики с закидонами, не связывайся с ним — себе дороже. И проверь его документы как положено, он вроде тоже маг…

— Дорогой мой, — обращаюсь я к Одрику, — не стоит так волноваться, просто любезные стражи усердно охраняют порядок на вверенной им территории. Потерпи немного, они сейчас во всем разберутся, и мы уладим все возникшие недоразумения.

— Асса, Вы в курсе, что синяя магия и ее использование на территории всего Союза Великих запрещены, а граждане маги, имеющие синий цвет магии выше шестого уровня должны регистрироваться и постоянно носить противомагические браслеты?

— Да, я в курсе запрета на синюю магию. Но в данный момент я ее не применяю, и гражданкой Союза не являюсь…

— И все равно Вам придется пройти с нами в комендатуру для регистрации и…

Что там еще собирался сказать начальник патруля, я так и не узнала… Дверь трактира распахнулась, и на пороге появилась Мара, просто французский бульдог, но огромных размеров и следующий за ней по пятам запыхавшийся мэтр Коди. Помощь подоспела вовремя…

Патрульный маг, увидев Мару, сильно занервничал, его лоб покрылся бисеринками пота, а пальцы, спешно плетущие что-то из оборонной магии, сильно задрожали. Этак он все плетение испортит… Маг опять придвинулся к начальству и громко зашептал в ухо:

— Демон! Она вызвала демона! Надо срочно отступать и звать подмогу! Мы одни не справимся!

Мара между тем процокала когтями по деревянному тротуару, ловко пролезла между зеваками и стражей и с умильным выражением на морде уселась у моей левой ноги. Следом за Марой проскользнул и мэтр Коди:

— Я являюсь официальным поверенным этой дамы. Какие у вас к ней претензии?

— Для начала уберите отсюда демона, а потом давайте проследуем в комендатуру и там поговорим.

— Демон останется здесь, потому что согласно статье 38 закона "О магах и магической деятельности" любой маг вправе ходить по территории Союза Великих с демоном охранником. Исключением является территория храмов. Но мы, насколько я знаю, находимся вне территории храма. Не так ли?

— Вы меня не путайте. Ваша клиентка должна быть зарегистрирована в комендатуре и везде ходить в противомагических браслетах.

— Это касается только граждан союза "постоянно проживающих в данной местности", а моя клиентка мало того, что не является гражданкой, так еще и не является "лицом, постоянно проживающим на территории Союза". Поэтому ваши требования незаконны и попадают под статью 146 пункт 17 административного кодекса Союза.

На лице начальника патруля отражается напряженная работа мысли… Эту статью он не помнит, ан нет, вспомнил. Видно что-то неприличное, а то с чего это от лица начальника прикуривать можно?

— Простите, господа, может быть, вы тут поговорите, а я пока пройду в трактир? У меня в нем заказан номер, хотелось бы привести себя в порядок с дороги…

Патрульные уже не так настаивают на своей правоте. Все же положение не совсем однозначно. С одной стороны они должны выполнять предписание о задержании всех синих магов, а с другой, у меня есть приглашение Великой, рядом со мной поверенный, спорить с которым у них не слишком получается. И последний аргумент: магами должна заниматься магическая стража, а не городская, особенно если силы не равны. А после выхода на сцену Мары перевес однозначно сместился в мою сторону. И стража мужественно решила спустить все на тормозах.

— Вы мэтр можете дать гарантию, что ваша клиентка не покинет пределов трактира.

— Да, до завтра она будет здесь…

— А завтра?

— Завтра у нас аудиенция у Великой аль Фридельвинг и подписание договора, после чего моя клиентка покинет территорию Союза.

— Хорошо, если Вы можете гарантировать, что пока ваша клиентка будет находиться во Фриделе, она не будет применять синюю магию, то…

— Да, да, конечно, гарантирую… Мы мирные люди…

"Но наш бронепоезд стоит на запасном пути…", — пропела у меня в голове Мара. Я едва сумела удержать на лице каменное выражение. Удавлю суку!

Начальник стражи вернул мне приглашение, толпа расступилась и я в сопровождении мрачного Одрика и блистающего улыбкой мэтра Коди, проследовала в трактир.

Когда мы с моим поверенным остались одни в номере я поинтересовалась:

— А что это за статья такая?

— 146?

— Да.

— А это… Эта статья за приставание к лицам другого государства с разными неприличными предложениями, в том числе и сексуального характера. Ее эльфы потребовали ввести, чтобы к ним не приставали разные личности…

— А пункт 17?

— Э-э-э… Анна, позвольте я Вам это потом объясню.

"Ах, до чего же сыро осенью в вольном городе", — и асса Хеллана передернула плечами и запахнула поплотнее шаль илларьей шерсти.

Асса приехала в Каравач вчера "дочурку навестить". Ее знакомые кумушки сообщили ей, что ненавистного племянника нет в городе, и неизвестно когда он появится.

"А Лотти, она такая наивная, такая добрая, что не обобрать с ее помощью Одрика было бы просто глупо. Его понесло в какую-то даль светлую, а сестренке оставил полную доверенность на управление всем имуществом. Ну не дурак ли? И пусть Лотти поделится, кто же должен о больной мамочке заботиться как ни благополучная дочка!

Жалко только к принятым на хранение в банк сокровищам тетки Эфрины доступа у Лотти нет, жаль, жаль… Но ничего не поделаешь, нельзя получить все сразу, хотя и очень хочется. "

Асса приехала в Каравач с твердым намерением, вытащить из "глупой и наивной" доченьки все, что только можно и чего нельзя. "Должно получиться, Одрика нет, а это главное. Времени на это понадобится много, но на это времени не жаль. "

Дела у любимой доченьки Джасины в столичной лавке обстояли не лучшим образом, да что там, асса Хеллана была разорена. Еще немного и придется расстаться со столичным домом. Большую его часть еще весной пришлось сдать жильцам, а теперь пришлось еще и заложить. Деньги были просто категорически необходимы. Средняя любимая дочурка Дарсина должна на осенние дни богов принести свадебные обеты с одним из младших сыновей Великого дома аль Наттлиди. Молодой человек приходился двоюродным племянником нынешней Великой. Правда, у женишка были некоторые не совсем приличные, но очень модные эльфийские привычки, и на женщин он, соответственно, не обращал никакого внимания, больше интересуясь молоденькими мальчиками, но именно поэтому за ним давали неплохое приданое, но до его получения надо было еще и дожить. А с деньгами было совсем плохо.

Первое "кровопускание" со счета Одрика уже состоялось. Лотти сопротивлялась не долго, вытащить остальное — тоже не проблема. Асса уже узнала, сколько денег осталось на счете, и сильно огорчилась… Племянник-то оказался мотом! Купил усадьбу и угрохал кучу денег на перестройку дома, заплатил гномам авансом, а еще ему дорого обошлась свадьба Лотти. Делать ему нечего! "Ну да ничего страшного, если завладеть доверенностью, то можно попытаться заложить недостроенный дом. С юридической точки зрения, тут не все однозначно и придется извернуться, но если дать пару взяток, на которые так падки некоторые чиновники, то все может получиться. Или еще чего придумать…"

Ведьма отвлеклась от приятных и не очень мыслей. Из ворот стоящей напротив усадьбы выехало несколько людей в черной форме, на породистых варгах. Одного из всадников асса определенно знала, это был сейн Калларинг Дьо-Магро. Асса Хеллана не забыла своего унижения, которому наглый полковник подверг ее год назад.

Если бы не этот случайный взгляд, то ассе Хеллане и в голову бы не пришло интересоваться соседями племянника. А так, она уже через несколько часов знала, что сейн Калларинг живет в усадьбе напротив. Он все еще вдов, имеет дочку, правда, дочка благополучно замужем, за кем-то из близких родственников одной из Великих, и уехала из Каравача. Сейн долгое время был в глубоком трауре, но этим летом снова стал интересоваться женщинами, даже завел себе молодую любовницу и начал выходить в свет. А еще сейн оказался одним из самых завидных холостяков Каравача.

Асса Хеллана слушала все эти сплетни, что вывалил на нее словоохотливый зять, и в ее голове постепенно рождался хитрый план — женить сейна на своей старшенькой. Тоскующий и неудовлетворенный мужчина уязвим, а если добавить немножко магии, совсем чуть-чуть, то нет ничего невозможного. И тогда можно будет по осени сыграть не одну свадьбу, а две, да еще и за счет богатенького сейна.

"Решено. Выписываю Джасину сюда, и начнем. Все необходимое для приворотного зелья у меня, спасибо тебе Гели, есть. Жаль ничего сильного применять нельзя, это будет слишком заметно, но ели по чуть-чуть, то сойдет за обычную влюбленность. Есть у меня один рецепт… вот его и применим. "

Анна со своим поверенным сидела наверху в номере и изучала договор вплоть до запятой, а Одрик маялся от безделья. Он хотел прогуляться, посмотреть старый город, но ветер гнал над Фриделем угнетающие осенние тучи, и погода менялась каждые несколько минут. После очередного заряда мокрого снега он решил укрыться в тепле за стенами из вековых деревьев. Услужливый подавальщик, с прилизанной на прямой пробор шевелюрой, провел постояльца "из приличных" на места для чистой публики: столы без скатертей, но с салфетками, не мягкие кресла, но стулья с высокими резными спинками.

Одрик решил подождать Анну и мэтра Коди, ужинать одному было как-то не аппетитно, но ему все же подали согревающий напиток, горячий коктейль из настоев лесных трав, сока ягод и наливки. Подавальщик хоть был и улыбчив, как и большинство фридельцев, но не слишком ловок и на рубахе мага расплылась красноватая клякса, и бросился он ее промокать салфеткой, да поздно.

— Извините, асса… я все почищу.

— Не утруждайтесь, ничего страшного… не слишком горячо… — подавальщик с идиотской, словно салом намазанной, головой все еще стоял перед ним навытяжку, — Да идите уже, дайте мне посидеть спокойно.

В черных зрачках мага полыхнул огонь и фриделец поспешил удалиться.

"Ты чего местное население пугаешь? Тебе не надо привлекать внимания, мы же специально подальше уехали, чтобы о тебе до времени никто не знал…" — взывал Учитель.

"Ну конечно, я такое чудище, меня надо загнать в какие-нибудь непроходимые горы, чтоб я там гварричей пугал. "

"Да ладно, не обижайся. Но маскировка тебе не повредит. "

Одрик сидел, склонив голову, отросшая пшеничная челка, как когда-то, заслоняла его от мира и мир от него, он внимательно изучал рисунок пятен на салфетке.

— Так, а чем тут сегодня кормят? — услышал Одрик от мужичка почесывающего свое пузцо.

— Мара, ты опять на грани голодной смерти?

— Я меня растущий организм, мне надо регулярно и полноценно питаться. Но если тебе все равно, тоя сама пойду и разведаю местное меню, — и Мара в образе рыжеватого неприметного мужичка вальяжной походкой направилась в сторону кухни.

К одинокому Одрику осторожно приблизился хозяин, супруг официальной хозяйки, представлявший из себя ходячую рекламу варящегося здесь пива — круглый бочонок на коротеньких ножках.

— Как мы можем загладить нашу вину, асса? — Одрик глянул на пивовара сквозь завесу своих волос.

— Как?! Не донимать меня бестолковыми расспросами.

— Не смею Вас больше беспокоить. Однако, вот — за счет заведения, — и поставил перед магом стакан эльфийки.

От одного запаха этого напитка у Одрика всплыла картина недавнего похмелья и гладкая на ощупь ночная ваза.

— Уберите эту гадость немедленно!

— Покорнейше прошу извинить меня, но я не знаю ваших вкусов и пристрастий.

"Пусть пива принесет, сам не будешь — Маре достанется. "

Маг откинул челку, мотнув головой:

— Тогда пару пива, светлого.

— Сию минуту, асса…, - не прошло минуты, как пара истекающих пеной кружек уже стояла перед Одриком.

В этот момент в заведение вошла местная лесопромышленица, владелица нескольких лесопилок в окрестных лесах. Дама была далеко не юного возраста, но весьма тщательно ухоженного вида. С ней было сопровождение, двое то ли телохранителей, то ли компаньонов, то ли эскорт-юношей, а скорее всего все вместе взятое.

— Смиз Ликира! Как я рад вашему визиту. Как ваше здоровье? Судя по тому, как Вы прекрасно выглядите, с вами все благополучно. Вот, пожалуйста, примите для аппетита, за счет заведения, — и розовощекий трактирщик ловко пристроил уже ненужный стакан эльфийки.

Компания расположилась через один стол от Одрика, сделали внушительный заказ. Смиз Ликира как заботливая мамочка, старалась накормить своих мальчиков. Но вскоре она обратила внимание на сидящего в одиночестве блондина.

— А что это у нас за мальчик такой, сидит один, скучает? Юноша, не желаете присоединиться к нашей компании?

— Благодарю, смиз. Мои друзья должны скоро подойти.

— Что-то не торопятся твои друзья. Ну не упрямься, тебя не кто-нибудь приглашает, а Я. Ах, ты же не местный, не знаешь меня, Ликиру Нардис? Многие юноши мечтают со мной подружиться, я о своих друзьях забочусь, они ни в чем нужды не знают. Правда, мальчики?

"Ты глянь, какие у смиз мальчики складные да ладные. Видать неутомительная у них работенка. Вот ты напрягаешься изо дня в день, терпишь такого зануду как я. А их наука куда забавнее, ясное дело. Может, поменяешь сферу деятельности пока молодой? " — прокомментировал монолог дамочки Учитель.

"Непременно! Только не здесь и не на таких условиях. "

"Да, ты себе цену знаешь! "

"Арифметике обучен, в столбик считать могу. "

— Я очень рад, уважаемая смиз, за ваших мальчиков, но на сегодня уже ангажирован, — и маг продолжил что-то выводить на салфетке.

— Кем же? — и местная негоциантка обвела взглядом зал. — Даже если и так, я перебью любую ставку.

"Гляди-ка, на тебя торги открылись, смотри не продешеви", — на шутки Учителя Одрику оставалось только стиснуть зубы.

— Посмотрите, какие мы важные. Из благородных что ли? На простых людей и смотреть уже не хочешь?

— Матушка Лики, да он, судя по одежде, каравачский! Только там такая дурная мода на одежду. — Встрял один из ее "сынков". — Тамошние мальчики о себе понимают много, а одеваться совершенно не умеют. — И он ласково огладил рукой с обгрызенными и грязными ногтями, свой расшитый гариамскими цветами и бабочками камзол.

— Ну что ж, я не гордая. Я сама подойду, — и особа бесцеремонно уселась рядом с Одриком.

— Какой симпатичный у тебя меч. Неужели сталь? Дорогая вещица. Можно взглянуть?

— Смиз, я бы Вас попросил…

— Ну, попроси! Чего хочешь проси… Сталь ты прячешь в ножнах… Эх, может обнажишь свой кожаный меч? И далеко ходить не надо, просто наверх подняться.

Цепкий взгляд потертой соблазнительницы приметил на реке парня кольцо, с цифрой "5" на голубой эмали.

— Да у нас еще и маг, голубенький… Голубых у меня еще не было. Вот подруга Дрива ап Сефари мне своего сынка не отдала. Деньги свои она мне доверяет, а сыночка нет, как будто я его съем. А ты мне как раз подойдешь, для полноты коллекции. Голубых магов, да еще таких хорошеньких у меня еще не было. Плачу по двойному тарифу. Ну чего молчишь?

И она запустила пальцы в его шевелюру, подняла загораживающие его взгляд пряди.

— Ух-ты, какие глазки! Видать, избаловали тебя дамочки, вот и корчишь из себя невесть кого. Легвин, Бренис, глядите, какое сиятельство у нас объявилось!

Парень отпрянул от такой ласки, по шторам прошелся легкий бриз, закончившийся странным вихрем.

"Спокойно, мой принц, спокойно… не стоит она того…"

— Уважаемая смиз, а пошла бы ты, — выдавил из себя Одрик, — … на свое место.

У владелицы окрестных лесопилок оскорблено задрожали ярко-алые пухленькие губки, она не привыкла к отказам в такой форме, да еще после столь щедрых предложений. Два сытых крепыша поспешили на помощь к своей благодетельнице, один встал за спиной Одрика, другой нагло уселся напротив.

— Мальчики, шли бы и вы к своим кормушкам, не лезли бы не в свое дело. Я вас по-хорошему предупреждаю.

И тут одному из приживалов смиз Ликиры, кто стоял за спиной, вздумалось взглянуть, чем же занимался блондинистый маг.

— Смиз Ликира, да он того… Вы смотрите, даже какого-то мальчика рыженького на салфетке нарисовал. Да он у нас с эльфийскими замашками!

Последнее терпение мага иссякло как пиво в кружке у Марата.

Молодые люди повыскакивали из-за стола, схватившись рукояти мечей. Дамочка замерла, ожидая лучшего действа за вечер — ДРАКИ.

Но тут между Одриком и парочкой вклинилась всеми забытая Мара — мужичок с пивной кружкой и большим блюдом соленых чик-чиков.

— Что за шум? А, драка… И вы хотели это начать без меня!?! Погодите, я счас закусь поставлю, и начнем, мне для лучшего аппетита размяться надо. Из-за чего сыр-бор? Опять из-за тебя? Что ты на этот раз учудил?

К разгорающемуся конфликту подкатился хозяин,

— Господа! Господа! Может быть, решим все дело миром? Сядем все за стол, выпьем, закусим… Пива господам за счет заведения!

Мара услышала магическое заклинание — ПИВО и тут же предложила свое решение проблемы.

— Миром? Мы всегда за мир. Но поскольку возник спор, то предлагаю турнир. — Мужичок-Мара вскочила на стол и мерзким громким голосом объявила. — Судьбу юноши решит та сторона, которая выпьет больше пива, а проигравшая оплатит счет.

Мелкий, и какой-то несерьезный, чуть плешивый мужичок слез со стола.

— Ну что, молодежь, штанишки намочили? Слабо вам по-взрослому пиво пить, не доросли еще.

— Ты один против нас двоих? — уточнил один из "сынков".

— Ессесвенна.

— Че, серьезно один? Не боишься?

— Да я… как вам объяснить-то… ваши очи натяну поверх седалищных холмов

— Проигравший оплачивает и выпивку и закуску? — влезла любвеобильная дамочка.

— Я считаю, торг здесь не уместен, — подвела черту Мара.

Эскорт-юноши переглянулись, и уверенно приняли вызов.

— Мара, а тебе не кажется, что ты поступаешь нечестно? — шепотом спросил демона Одрик.

— А вот и нет! Пиво я буду пить предельно честно. И закусывать тоже честно.

— Да, но они же не знают С КЕМ они будут соревноваться.

— Со мной, со мной они будут соревноваться. А ты что, все же хочешь ублажить эту симпатичную женщину? Тогда давай признаем себя побежденными и вперед! Постели тут наверху вполне мягкие и удобные, я уже опробовала. Может после этого у тебя в голове немного прояснится, а то спермотоксикоз тебя совсем замучил. Ладно, уговорил.

— Господа, ввиду явного преимущества одной из сторон… — молодые люди, услышав эту фразу демона, презрительно скривились, — я дам вам фору. Хозяин, тащи пиво, мне понравился бочонок, что стоит в подвале третьим слева от входа на кухню. И налей мне сразу три кружки, надо дать птенчикам форы, а то и вправду неудобно получится.

Когда через три часа я и мэтр Коди спустились вниз, то застали живописную картину.

Парад кружек, гора обглоданных костей неопознанных животных, за соседним столом грустный Одрик с усталыми глазами…

— Мара, что здесь было? Что ты опять устроила? — В ответ прозвучала раскатистая отрыжка обожравшегося до упора демона, слегка задрожали витражи и звякнули пустые пивные кружки.

— Ну, вот и невестушка наша подошла, сейчас всех нас стоить будет.

Мара-мужичек сидела за столом и поглаживала раздавшееся, уютно лежащее на коленях, торчащее из распахнутой рубашки, обросшее редкой черной шерстью, готовое вот-вот лопнуть, пузцо. Сегодня Мара сожрала и выпила явно больше чем даже хотела. Меня же интересовал только один вопрос:

— А за чей счет этот банкет, кто все оплачивать будет? — Бюджет у меня не резиновый.

— Во всяком случае, не мы. — Барственным тоном ответила Мара.

Женщина неопределенного возраста, до этого момента командовавшая выгрузкой из трактира каких-то вусмерть пьяных молокососов, отвлеклась от процесса:

— Где? Кто? Чья невеста?

— Как чья! Нашего призового мальчика конечно! — И мой демон очередной раз зычно рыгнул. Дама, как-то странно на меня посмотрела и по-тихому ретировалась…

— Мара, что тут все-таки произошло? — надеюсь, мой голос звучал достаточно требовательно.

— Да вот понимаешь, покушались на невинность твоего женишка, но я доблестно отстояла его честь в пивном поединке.

— Да-да-да…, - нарисовался трактирщик, — все было предельно честно. Они даже дали фору стороне противника, я тому свидетель. Кружки у всех были одинаковые, и наливал я пиво всем из одной бочки. Мое пиво лучшее в городе и окрестностях. И победа достается вашей стороне ввиду явного преимущества. Думаю, есть смысл заменять кровавые поединки, мирными пивными турнирами. Надеюсь, это войдет в моду! И, безусловно, жертв будет меньше. А какая прибыль заведению… — он от восхищения закатил глазки.

— Действительно, оригинальное решение проблемы, — заключил мэтр Коди. Я уже привыкла к выходкам своей бывшей собачки, но сегодня та превзошла себя.

— Одрик, приз ты мой переходящий, это правда, что Мара нам поведала?

— Чистейшая, — и Одрик кривовато улыбнулся.

— Ну, хоть за ее кормежку платить не придется, все какая-то радость. Одрик, ты чего какой-то поникший? — заметив красное пятно на его рубашке, испугалась. — Ты что ранен?!

— Нет, все нормально. Это так… вино.

Мэтр Коди покачал головой и в полголоса проговорил мне на ухо,

— А у юноши действительно рана, только другого характера.

— Ничего, ЭТА рана не смертельная, а страданиями душа совершенствуется. Одрик, бросай хандрить! Мы сейчас выпьем пива, закусим, повеселимся, а потом вздыхай себе на здоровье хоть всю ночь до утра.

— Хозяин, подавай ужин, — скомандовал мэтр.

— Да побольше, побольше… и пива тоже принесите, — поддержала я мэтра, — Мара, ты пива хочешь?

— Не-е-е-а…

— А будешь?

— ДА-А-А!

По веселому кварталу столицы Союза проезжал крытый экипаж. На редкость неброского цвета, без украшений и опознавательных знаков, но добротный и крепкий, и пара варгов, что его тащила, была хорошо упитана и подобрана по масти. Возница на нем был одет в плащ неприметного цвета, глухо застегнутый и с капюшоном, оставлявшим в тени все лицо. Экипаж остановился у трактира "Пьяный гваррич" и дверца приоткрылась. Внутри ничего не было видно, кроме кромешной темноты, окна экипажа были плотно задернуты, ничто не выдавало присутствия внутри живой души.

Из трактира вышел мужичок со сморщенным, как печеное яблочко лицом, осторожно приблизился к экипажу и исчез в его сумрачном чреве. Через пару минут он выскочил, его лицо сделалось до невозможности озабоченным и настороженным, что даже морщины слегка расправились. На дрожащих ногах он добрался до своей госпожи.

— К Вам ОНИ, — сообщил он кладбищенским шепотом.

— Крикли, почему ты всегда говоришь об этом человеке во множественном числе?

— Я имею в виду еще всех тех, кто стоит за ним.

— Но ведь он как всегда один.

— Да, он один.

— И опять не пожелал побеседовать здесь у меня?

— Да, опять.

— Ну, хоть что-то в мире неизменно. Принеси мне плащ.

Мужичок повиновался, он не спросил, что именно пожелает одеть госпожа и снял с вешалки три плаща, еще прихватил полумаску и несколько вуалей. Когда он вошел в комнату, дама снимала с себя многочисленные золотые побрякушки, оставила самые дорогие ее сердцу, с которыми не расставалась никогда. Ее сегодняшние сапоги, были невероятно дорогими, но, как всегда, отличались качеством и удобством, а не крикливой вычурностью, поэтому были помилованы и оставлены на ногах. Поданную ей маску Дама отшвырнула.

— Да какой смысл от него прятаться! Не соображаешь что ли?

— Простите… — едва шевелил губами мужичок.

Она выбрала из плащей самый скромный, но все же дорогой, дешевых вещей у нее просто не было. Вуаль надевать не стала, просто опустила свое лицо в непроглядные глубины черного бархатного капюшона. Черный бархат подчеркивал ее мертвенную бледность. Слугам в трактире уже было велено разогнать всех, и дама черной тенью проплыла через опустевший зал на улицу к ожидавшему ее экипажу. Из него навстречу ей протянулась рука, она подала свою руку в черной перчатке и скрылась в глубине экипажа, а вслед за рукой мрачная утроба экипажа поглотила и Даму.

Минута, показавшаяся вечностью, прошла в тишине. Потом раздался спокойный, вкрадчивый голос.

— Леди, я хотел бы приветствовать Вас, глядя на ваше лицо, — произнес тот, кто продолжал держать ее за руку.

Дама медленно опустила капюшон и так же медленно подняла на собеседника глаза.

— Леди Нериэнна, я рад снова видеть Вас. Рад, что Вы приняли мое приглашение. Обещаю, беседа не утомит Вас.

И человек совершенно неприметной наружности, прежде чем выпустить руку главы Легиона, едва коснулся губами ее перчатки. Большего он себе позволить не мог, разве что смотреть, смотреть не отрываясь. Смотреть на Леди Смерть, как благоговейно называли ее в высшем обществе, не ведая ее настоящего имени, смотрели глаза монаха Антонина, постоянного резидента Ордена равновесия в столице Союза Великих Ричелите.

Экипаж остановился у солидной изгороди, за которой не было видно самого дома. Ворота отворились, и они въехали во двор. Небольшой, но основательный дом, тяжелая кованая дверь, лестница без затейливости, смотрится даже грубо, но настолько основательная, что не скрипнула ни одна ступенька. Затемненная комната, на окнах плотно задернутые шторы и неровный свет от камина. Даме предложено глубокое кресло красной обивки, сам резидент садится напротив нее, на низкий стульчик спиной к камину.

— Я беспредельно признателен Вам за то, что не гнушаетесь побеседовать со мной, ничем непримечательным монахом.

По лицу дамы скользнуло едва заметное недоумение, монах — безусловно, непримечательный — нет, тысячу раз нет.

— Я не позволяю себе беспокоить Вас без веских причин. Хотя не скрою, я бы желал видеть Вас чаще, но мне не дозволено желать чего-либо для себя. Но сегодня я вынужден задать Вам пару вопросов.

— Это интересует ваше верховенство?

— Это интересует лично меня. Я рискую не меньше Вас, а может даже и больше, тема нашего разговора не согласована с Советом Ордена. Я откровенен с Вами, леди Нериэнна, и надеюсь на ответную откровенность.

— Я Вас слушаю, — ответила она, устремив взгляд в огонь камина.

— Вам прекрасно известно, что я ценю в Вас не только как женщину, но и талантливого человека. Чтобы вести дела такой своеобразной организации как Легион, требуется недюжинный талант, а Вы справляетесь с этим великолепно.

— Мэтр, не преувеличивайте. Последнее время нас случилось несколько провалов и серьезных. И самое страшное, что я, предчувствуя что-то неладное, не смогла этого избежать. Трудно отказать такому постоянному клиенту, это может иметь последствия. Но в дальнейшем я все же готова рискнуть и не посылать своих людей на верную смерть.

— Мой вопрос как раз связан со всем этим. Только не удивляйтесь. Что бы Вы мне ответили, если бы я заказал вашему Легиону Великого магистра?

В широко раскрывшихся глазах леди отражался огонь камина. Она наконец-то перевела взгляд на Антонина, помолчав с минуту, заговорила.

— Я бы ответила согласием.

— Благодарю Вас, леди Нериэнна, — он готов был пасть перед ней на колени и поцеловать след от ее сапога. Но монаху нельзя давать волю эмоциям, ему вообще не положено их иметь.

— Мэтр, но Вы, разумеется, понимаете, что мое согласие не гарантирует успешный результат. И Вам прекрасно известно, что ожидает меня в случае неудачи, это не смерть, а гораздо страшнее.

— Да, мне это хорошо известно, и я не стану делать заказ без предварительной подготовки.

— А почему Вы обращаетесь ко мне, а не к штурмовикам из Ордена.

— Меня не устраивают их методы, они либо зальют кровью всю канцелярию, или предадут огню жилой квартал, где живет Великий. Они не остановятся ни перед чем, они выполнят задание совета любой ценой. Но только меня эта цена не устраивает. Я желал бы ювелирно точного, изящного исполнения, и я знаю, Легион на это способен.

— Ясно, — вздохнула Дама.

— У меня еще один вопрос к Вам. Даже не знаю, как Вы на это отреагируете. Некоторая информация об этом просочилась в Орден. Я приложу все усилия, чтобы представить этот объект как не представляющий для нас интереса. Но я должен знать.

— О чем?

— Об усадьбе в урочище Жлюц, — Дама вздрогнула, но Антонин продолжил. — Что там может быть? Какие-то сокровища Вы там прятать не будете, в этом я уверен, хоть у Вас и много золота и может показаться, что Вы его любите, но Вы относитесь к нему если не как к мусору, то просто как инструменту. Как место для тренировки легионеров? Тоже нет, про него известно крайне узкому кругу лиц, да и в самой усадьбе тихо. Приезжает туда кто-то крайне редко. Тогда что же там?

— Не ЧТО, а КТО. Там моя дочь, — тихим шепотом произнесла Дама.

— Как! — Ахнул изумленный монах. — Как же это может быть, она же…

— Да, мой новорожденный ребенок погиб в первые мгновения жизни. Но их родилось двое, я сама этого не ожидала. Тогда, в том пожаре я тоже должна была погибнуть, как и моя только что родившаяся девочка. Собственно ее рождения и не хотели мои родственники, поэтому и подожгли дом, когда я уже была не в состоянии выбраться, — она рванула ворот одежды, ткань затрещала и обнажила плечо, обезображенное рубцами от ожогов.

— Самые близкие мне люди предали меня, хотели моей смерти и смерти моего ребенка. Они оставили меня в огне. Спасли меня работавшие у нас гномы-строители, но я сама этого не помню. Я выжила благодаря их травнице мани Ингиа, легко сказать, выжила… Через несколько часов родилась вторая девочка… без признаков жизни… После того, что с нами сделали, это не удивительно, умереть до рождения, — леди подняла на Антонина глаза полные ужаса, и это через столько лет. А что с ней было тогда, просто страшно представить. Она отдышалась и продолжила:

— Потерять ребенка — что может быть страшней? Только потерять двух. Но мани Ингиа решила не сдаваться и колдовала над крохой, пока не послышался ее слабенький писк. Она знала, что этим спасает и меня, иначе у меня не было бы смысла бороться за свою жизнь… Ну, а что было дальше, Вы знаете.

— Да, и считаю, что Вы вправе были совершить свое возмездие.

— Но сначала я должна была спрятать свою девочку от этого беспощадного мира. Ведь все ОНИ были живы и ненавидели ее только за то, что она родилась, что она наследница своих предков, что она может предъявить свой родовой знак и потребовать восстановления своих законных прав. И я оставила ее у гномов, ведь гномьи и человеческие младенцы первое время очень похожи, отличаются только количеством пальцев. Странно, но единственным существом, которому я смогла доверить самое дорогое, оказалась старая гномка мани Ингиа. И у меня было несколько спокойных лет на раздумья и подготовку.

В том пожаре погибла одна из моих служанок, ее смерть помогла выжить мне. Мои родственники нашли два обугленных трупа: женщины и младенца. Они ликовали, устроили грандиозные похороны, денег не пожалели… А я, я решила исчезнуть и явиться в этот мир уже в другом качестве, под другим именем.

Но Вы, Антонин… Вы страшный человек. Вы узнали даже мое прежнее имя, которое я похоронила вместе с моей бедной девочкой. От Вас ничего невозможно скрыть, — она первый раз назвала монаха по имени.

Антонин все больше преклонялся перед этой женщиной. Он мысленно прикасался к плечу со следами пламени, опалившим не только ее тело, но и сжегшими ее душу.

— Да, Вы правы, леди Нериэнна, в отношении меня. Я действительно ужасен. И ужасен я настолько, насколько Вы прекрасны.

Проснулась ни свет ни заря… Встала, походила по номеру туда-сюда, поняла что не засну и стала готовиться к выходу в свет. А еще у меня начался самый натуральный мандраж. Есть у меня такое не хорошее свойство, перед разными ответственными публичными мероприятиями меня трясет и все из рук валится. Но что само интересное, чем ближе момент начала, тем спокойнее я становлюсь. Сначала впадаю в тихий ступор, и меня приходится подталкивать, а потом ничего, никакого волнения. И руки не дрожат, и голос нормальный, и соображаю быстро.

Вот и сейчас, до полудня еще куча времени, и меня всю трясет. Под горячую руку попалась рыгающая алкогольными парами Мара, а при одной мысли смотреть на постную физиономию женишка мне сделалось тошно. Выставила Мару за дверь с наказом, сходить погулять и найти что-нибудь, чтобы оживить мерзкий синий цвет платья. Прокол, блин…

Долго не могла придумать, куда же мне деть мои "бусы" с заготовками разных плетений. Нацепить их поверх платья нельзя… не красиво. А не брать страшно… Одрик, конечно Белый маг, но уж очень сильно недоученный. А Мара, после вчерашнего, тоже не известно, что учудит в случае опасности. И вместо того, чтобы выносить меня любимую, может и в драку полезть, с нее станет.

После долгих размышлений разделила "бусы" на две части и пристроила их на подвязках чулок. Очень, я вам скажу, удобно получилось. С одной стороны не видно, с другой почти под рукой. Если что, то я плетения из "бусин" и через шелк платья достану.

Мэтр Коди заглянул на минутку, глянул на мое перекошенное лицо и тихо отбыл в резиденцию Великой "готовить почву". Можно подумать, что я морковка! Потом горничная пережгла утюг и чуть не спалила мое единственное, взятое с собой платье… Следом явился визажист, естественно эльф, и слабо вменяемый… Долго и самозабвенно объясняла ему, что делать нельзя. Он слушал, покачивал головой, скалил клычки, инкрустированные изумрудами и, наконец, приступил к покраске моего лица и укладке волос в сложную прическу. Справился надо сказать хорошо, придраться мне было почти не к чему, поэтому он ушел от меня живой. Надо будет потом потренироваться в поднятии трупов, спасибо общению с Марой, фиолетовых нитей у меня за последний год сильно прибавилось, а эта область магии осталась для меня слабо исследованной. Зажмурилась и представила себе как эльф визажист, в виде поднятого трупа, делает мне прическу. Надо будет поработать в этом перспективнейшем направлении.

И я стала ждать, когда явится сладкая парочка: Мара и женишок…

Утро добрым не бывает, а это выдалось особенно злющим. Всю ночь Одрику снилась ОНА… факел ее волос, искорки ее глаз, сияние ее кожи, с ней было тепло. Внутри у него была такая пьянящая сладость, такая умиротворяющая теплота. И он спал со счастливой, почти детской улыбкой.

А на Фридель налетел колючий северный ветер, разогнал облака и предоставил заморозку полную свободу действий. Вылезать из-под одеяла — удовольствие с комариный укус, но деваться некуда. Одрик едва успел коснуться босыми ногами холодного, словно рыбья чешуя, пола, как в комнате материализовалась уже знакомая ипостась Мары с послевчерашним благоуханием. Кто бы мог подумать, что даже демон может перебрать и страдать опохмелитом средней степени тяжести.

— Здорова, Мара.

— Нездорова…, и вообще, зови меня Мариком. — Простонал мужичек.

— Соболезную. Не думал я, что демон может так набраться.

— А, по-твоему, я бездонная, да?! Какой ты все-таки противный, когда сам от этого дела маялся, я тебя жалела, я о тебе беспокоилась. Никто меня не любит, и не приголубит…

— Не в таком же виде мне тебя голубить! Становись собачкой, я тебе пузико поглажу.

— Я сейчас нагнуться не могу, а не то, что поменяться. Пришлось спать на коврике у двери, хозяйка меня к себе на кровать не пустила. Давай так гладь, какая тебе разница?

— Совсем небольшая, но есть.

— Значит, не будешь? Ну ладно, я тогда тоже не буду…, - обиженно пропыхтел Марик.

— Не будешь гладить? Вот спасибо, этого мне еще не хватало, — уже полностью облачившись, добавил Одрик. — А зашел-то только пузико погладить, или еще зачем?

— Зачем-зачем… За чемоданом русской радистки…

— Ты опять изъясняешься не по-нашему! Переведи на равнинный ларийский.

— Хозяйка там… опять с ума сходит. Мандраж у нее… Поднялась ни свет, ни заря и мечется посреди своего тряпья как зверь в клетке, горничных с утюгами гоняет. За визажистом послала…, - и Марик попытался ногой почесать за ухом и чуть не растянулся на полу.

— И ты ко мне на досып что ли?

— Хуже! У нее нет походящей драгоценности, чтобы "оживить платье", и она послала нас с тобой к ювелиру… Уж послала, так послала… И представляешь, без завтрака! И, вообще, мне прогуляться надо… Ик…

— Мара, ты будешь первым демоном, подохшим от обжорства. Пошли, пока подморозило, и грязь не растаяла.

Заморозок действительно украсил город, грязь на улицах затвердела и воняла гораздо меньше, осенняя листва, подернутая инеем, напоминала самоцветы в драгоценной оправе. Приметы приближающейся зимы радовали Одрика, и его утреннего мажорного настроения не мог испортить даже скулеж Марика по поводу его несчастной. Что ей холодно, голодно, и все вокруг желают ее погибели, а тут ее еще начала мучить икота. Одрик не обращал на это внимания, а ранние прохожие испуганно шарахались в стороны от богатырского ика демона.

И тут его внутренней идиллии чуть не пришел конец. Запоздавший возчик на бронтоваге слишком торопился, тяжелым лесовозам можно было занимать городские улицы только ночью, или ранним утром, дабы не мешать остальным жителям. Телега, поворачивая, зацепилась колесом за угол каменного строения, а возница настойчиво понукал свое тягло. Громадное животное не выдержало, рванулось, колесо вывернуло из стены здоровенный камень, а следующее наехало на этот валун. Телега покачнулась и опрокинулась, увлекая за собой и животное, и возницу. Исполинский зверь перепугано дергал лапами в воздухе, раскачивая панцирь, в очередной раз дробя ноги и нижнюю часть тела своего хозяина. Хвост с шипастой бочкой на конце стегал по сторонам, крушил телегу и ломал тротуар. Тут же собрались случайные прохожие, но помочь несчастному никто не решался, все боялись угодить под удар хвоста перепуганного бронтовага.

— Мара, у тебя есть возможность сделать доброе дело, — сказал Одрик, глядя на разыгрывающуюся трагедию.

— Ты разрешаешь его… э-э-э… добить? — маг, молча, кивнул головой.

Руки бедолаги-возчика перестали дергаться, выпученные от ужаса и дикой боли глаза остекленели и закрылись.

— Ваше распоряжение выполнено, — отчитался мужичок, довольно улыбнувшись, и, разнообразия ради, сладко рыгнув. — Только почему ты это назвал добрым делом?

— Ну, ты же его небольно убила?

— Нет, ласково, как только могла.

— Лучше сразу помереть, чем еще несколько месяцев заживо гнить. Организм у него крепкий, но ему было уже не подняться.

— Слушь, а может и…?

— Да, этого тоже оприходуй, а то, как бы он кого-нибудь из зевак не пришиб.

Мужичок бросился Одрику на шею чуть ли не с поцелуями.

— Отвали, а то передумаю! Лизаться будешь строго в собачьем виде.

— Как пожелаешь, хозяин, — демон вскинул руки в умоляющем жесте, — в собачьем так в собачьем. Только постой минуточку, дай мне понаслаждаться.

Демонячья мечта сбывалась, и Марик застыл, благостно истекая слюной и подняв глаза к прозрачному осеннему небу.

Бронированный гигант испустил дух, а толпа вокруг него сгущалась. Мясо бронтовага далеко не деликатес, но оно было свежим, а главное — ДАРОМ.

Заминка в пути оказалась им на руку, ювелирка только-только открывалась. Но оказалось, что хозяев еще нет, охранник только снимал многочисленные замки с дверей и ставен, а на сейфах еще и магическая защита, доступная только самому ювелиру и его дочке. Миловидная горничная, почти девочка, приглашала молодого господина с его с его неказистым слугой в дом, где они могут выпить чаю и дождаться хозяев. Но приезжий юноша, по-видимому, маг, отказался.

— Но у нас лучший выбор, Вы нигде больше такого не найдете, — уваривала девушка, опасаясь потерять клиентов.

— Не беспокойтесь, смиз. И готовьте чай, через полчаса я вернусь, и с удовольствием выпью.

— Вы, правда, вернетесь, асса?

— Я же сказал… А если еще пообещаете булочек к чаю, то могу поклясться. Да услышит меня Афари! — и Одрик вскинул руку вверх.

— Вот, хавчик на халяву предлагали, а его все куда-то несет… — бурчал вечноголодный демон.

— Марик, не зуди. Я сегодня с утра добрый, но могу и разозлиться.

Одрик наслаждался, может быть, последним солнечным днем осени, к вечеру пойдет дождь, а потом его сменит любимый снег. Но такого буйства красок, как в солнечный день золотой осени, не будет еще долго. Еще одно торговое заведение показалось Одрику заслуживающим внимания, и само здание было интересным, и наличие цветов в такую пору привлекало взгляды прохожих, а тем более людей успевших устать, от песчаного однообразия пустыни.

Лавка "Художественный беспорядок" оказалась эльфийской, что и следовало ожидать. И товары здесь продавались самые разнообразные, но с творческой составляющей: всякие симпатичные штучки, игрушки, картины, краски, музыкальные инструменты, красивая посуда, были и ткани с затейливым рисунком, и оружие с тончайшей гравировкой…

— Кисточки у них хорошие, какой-то пушной зверь…

— Мексиканский тушкан, — глухо усмехнулся демон за спиной у Одрика.

— Что? Ты знаешь, как он называется?

— Да так… проехали… — Марик ехидненько хихикал, прикрывая рот ладонью, чтобы не все чуяли содержание ее вчерашнего успеха.

С приветственным жестом у прилавка появился хозяин. Естественно эльф, но первый раз у Одрика при виде длинноухого не засвербело в носу и не зарябило в глазах (отряд охранников в Злых Камнях не в счет, у них армейские порядки).

— Я, пожалуй, возьму пару таких кистей.

— О, асса еще и художник, — эльф улыбнулся весьма сдержанно, чтобы не обнажались клычки, — тогда тем более Вам это должно понравиться. Я примерно такого и представлял, когда наносил надпись, но не думал, что им окажется человек.

— Спасибо айре, но я на несколько минут заскочил… И знаете, я не планировал приобретать ничего из живописи, не сейчас во всяком случае.

— А это не картина. Но хотя бы взгляните.

— Ладно, уговорили.

Эльф жестом указал Одрику на закрытый портьерой вход в комнату. Одрик вошел туда, чтобы только не обижать хозяина, и его взгляд уперся в собственное отражение в зеркале. Это была швейная мастерская!

— О, нет-нет! — Одрик зажмурился, как будто увидел не себя, а самого вонючего шур-фурга.

— Примерьте, я Вас очень прошу, — в голосе эльфа послышались слезы.

— Ш-што ты ломаешься, как девица в брачную ночь, я прям не знаю! — вторгся в разговор Марик. — Кусают тебя что ли?

Мара-Марик уже стырил пару безделушек, их назначение было ей непонятно, но не уходить же с пустыми руками.

— Ну, давай, пошевеливайся, — и почти сдернула с юноши дорожную куртку.

Одрик боялся открыть глаза, пока они вдвоем одевали на него что-то.

— Надо же, как вырос наш кобелек… Вот теперь тебя люблю я, — на распев произнесла Мара. — Твой фасончик, твой, однозначно, тебе идет. Любезный айре, мы это забираем. Заверните! Нет, куртешку его заверните, а в этом он пойдет.

Одрик удивленно посмотрел на демона.

— Вот с таким хозяином действительно не стыдно показаться у ювелира. Ну ладно я, но ты ведь лицо компании.

Одрик краем глаза заглянул в зеркало, там зашевелилось что-то небесно голубое.

— Ну, пошли, пошли, хватит на себя любоваться, а то обещанный чай остынет.

— Подожди, а деньги…

— Асса! Вы, кажется, сказали про какие-то деньги? — казалось, что мужичок искренне удивлен. Выражение лица Одрика сделалось напряженным, а Мара подняла глаза к потолку, а носок обуви вкручивала в пол. Невинная улыбка мужичка обозначала: "А я что? Я — ничего". И пока Одрик потрошил свой кошелек прикарманила еще какую-то игрушку поцветастее.

— А вы ведь маг ветра! — Воскликнул эльф, заметив кольцо мага, когда тот расплачивался. — Значит тем более это ваш цвет. А то я уже опасался, что этот плащ не найдет покупателя, мои соплеменники предпочитают зеленый и упорно ищут фасоны с наворотами. А здесь все просто, украшено только надписью.

— А что там написано?

— Это на древнеэльфийском, таком древнем, что я даже не знаю, как он звучит. Строка из легенды о Белом драконе. Легенда гласила, что когда силы зла переходят в наступление и пытаются погубить все живое на земле. В час ужасных бедствий и испытаний боги посылают на землю Белого дракона. Если наши души светлы и открыты, то Белый дракон приносит им избавление, жертвуя собой. Суть сказания в том, насколько мы достойны этой жертвы, готовы ли преобразить себя, избавившись от темноты в своих сердцах. Но это только легенда, и драконов не существует… И я вывел сорт тюльпанов и назвал его "Белый дракон".

— Это те, что я видел перед входом?

— Да. Вы заметили!

— А в пустыне они расти будут?

— Тюльпаны пустынные растения, я их приучал к здешнему климату. Ну, еще немножко магии… Мои нежнее своих диких собратьев. А почему Вы спрашиваете про пустыню?

— А я скоро туда возвращаюсь.

— Тогда минуточку, — эльф вышел из дома вместе с Одриком и вырвал несколько уже отцветших луковиц, завернул их в узелок, пожертвовав своим платком, отдал магу.

— Извините, но я не смогу Вам заплатить, у меня почти не осталось монет.

— Если они зацветут в пустыне, это будет для меня самой щедрой оплатой.

Горничная в ювелирной лавке уже начала переживать. Чайник давно вскипел и булочки в печи подрумянивались, а утренние клиенты все не возвращались. Если их переманят конкуренты, то хозяйка будет недовольна.

— Ну и где обещанные булочки? — в проем кухни просунулась лыбящаяся рожа бесцеремонного демона.

— Ой! Вы все-таки пришли! — повеселела девушка.

— Да, но можем и уйти. Где долгожданные булочки?

— Марик, не наглей, — попытался одернуть мужичка маг.

— Проходите, госпожа Гиллина на месте.

Высокая худая Гиллина была всего года на два старше своей горничной. Мастером ювелирного дела был ее отец, но поскольку в Союзе мужчины собственностью не владеют, то мастерская принадлежала его жене. Хорошо, что в свое время кроме сыновей у них родилась дочка, теперь после смерти матери, она и унаследовала семейное предприятие. Она усадила клиентов на гостевой диван, правда Марику приглашения не потребовалось, демон залез туда с сапогами. Одрику пришлось брать его за шиворот и придавать ему приличную позу.

— Что Вас интересует? Чем я могу Вам помочь?

— Да нам всего лишь на прокат. Не стоит так о нас беспокоиться.

— Не скажите, молодой человек. Прокат не менее выгоден, украшение вышло в свет и вернулось обратно, но с доходом, — объяснил Одрику вошедший седой ювелир. — И Вы не менее уважаемый клиент. Так что привело Вас, асса, ко мне?

— Аудиенция у Великой. И мне необходимо подобрать что-то для бального платья. Естественно не лично мне, а…, - здесь Одрик запнулся.

— Да невесте его! Там уже скоро…, ик, — демон многозначительно устремил взгляд ввысь, — а он все стесняется, стыдливый ты наш. Ик…

— Марик, заткнись!

— Чего "заткнись"? Вот не угодим ей и будем на пару варгами работать. Она с рассвета злая как зимний гваррич. Ик…

— Нет-нет, мы удовлетворяем самые придирчивые вкусы, мы обязательно найдем достойный вариант. В каком платье будет ваша невеста?

— В синем.

— Прекрасно! Гилли, где наша "куколка"? — и перед Одриком начинает разыгрываться представление. На синем бархате, наброшенном на манекен, как звезды на вечернем небе появляется очередная побрякушка. Кажется, что они размножаются как комары в топях, и захватывают все пространство, они кругом: и на "куколке", и на столике перед магом, и на пальцах и волосах Гилли… Везде злато-серебро и каменья, каменья, КАМЕНЬЯ! Зеленые как трава изумруды, красные как кровь рубины, голубые как горные озера аквамарины, желтые как птенцы цитрины, черные как пещерная утроба гематиты… Ну и бриллианты, куда ж без них! И все кружилось вокруг Одрика, у него на лбу уже выступила испарина.

— Асса, а Вы не хотели бы присмотреть что-то для себя?

— Да мне-то зачем?

— А сейчас мужские драгоценности очень популярны. Вот, например, такая серьга. Это очень ценный темный гранат, сделана в виде полуночницы. Она бы так подошла к вашему…, - молодая хозяйка несколько секунд изучала клиента, мысленно прицепив ему серьгу. — К вашим глазам! — прозвучал ее вердикт.

— Простите, я не удосужился проколоть уши.

— Не беда, мы здесь оказываем такие услуги. Моя горничная Мири делает это великолепно.

У Одрика все поплыло перед глазами, "О! Пресветлая, помоги! " — мысленно взмолился он.

"Держитесь, мой принц. Тебе пора привыкать к тяжелой жизни высшего общества", — издевательски подбодрил мага его Учитель. Одрик был не в состоянии с ним пререкаться. "И за демоном приглядывай, она уже парочку цацек за щеку запихнула. "

Одрик ничего не ответил, он только мысленно простонал. То, что Учитель сказал про Мару по всей видимости было правдой, уж больно подозрительно она замолчала.

У столика появилась Мири, но ничего колющего при ней не было, она принесла чай с булочками. Их аромат вернул магу чувства, которых он уже готов был лишиться. Выпив чаю, попробовав ванильной, маковой, коричной, ореховой выпечки Одрик стал соображать гораздо быстрее.

Надо было призвать распоясавшуюся Мару к порядку, но как это сделать, не позорясь перед ювелиром?

"Мара, имей совесть, верни украденное. Не позорь нас перед фридельцами. "

"Я? Что я украла? "

"Прекрасно знаешь что. Положи, где взяла. "

"А докажи! "

"Я тебе просто напоминаю, что сегодня ты закусила некоторой сущностью, и в случае чего, можешь работать бронтовагом. "

"Стучать на меня будешь, выслуживаться перед хозяйкой? "

"Почему, вдруг мне и самому потребуется перевозка больших тяжестей? "

Марик обиженно зашмыгал носом, но камушки вдруг неожиданно оказались на подносе.

С обновленными чувствами Одрик еще раз посмотрел на сверкающие россыпи, окинул взглядом окружающие прилавки.

— Мэтр, а что у вас там такое?

— Какое?

— Да вон та паутинка.

— Асса, но там алмазы совсем мелкие, — возразила Гиллина.

— Любезная хозяйка, если бы меня интересовали габариты, то я бы подобрал булыжник на улице.

— Браво, молодой человек! — одобрил выбор Одрика седой мастер и подтвердил свое отношение аплодисментами.

Ожерелье было выполнено в виде тончайшей паутинки из белого золота. А крохотные бриллиантики висели на нитях подобно росинкам на настоящей паутине.

— Я несколько месяцев ночами плел эту паутинку, а мне говорят "дорого", видите ли, здесь камушки недостаточного веса. Как будто леденцами на палочках торгуем! Взгляните, как они закреплены, они дрожат от малейшего движения воздуха, даже от дыхания. И получается уникальная игра света.

— Я выбираю это. Какова будет сумма залога? — мастер написал на листе бумаги. Одрик освободил от мелочи свой кошелек и протянул его демону.

— Марик, отсчитай.

Мара всхлипнула, увидев цифру на бумаге.

— Давай, давай! Не жмись.

Демон заливался горючими слезами, но нужную сумму отслюнявил, выплевывая монетку за монеткой из кривящегося рта. Тяжелый кошелек Одрика отправился навстречу костяной шкатулке, где на бархатной подложке возлежало драгоценное творение мастера. Мэтр удостоверился в подлинности монет и наклонился к Одрику,

— Позвольте спросить?

— Да, я Вас слушаю.

— Как я понимаю, вы маг ветра, голубой.

— И что в этом удивительного?

— Маги обычно вступают в род себе подобных. Ваша невеста синяя, так значит она…?

— Она маг воды.

— И Вы не боитесь?!

— Нет… — маг удивленно пожал плечами.

Одрик откланялся и поспешил к выходу. В прихожей его окликнула горничная.

— Асса, Вам понравились мои булочки?

— Да.

— Я… вот, — она протянула молодому человеку кулек, источавший бесподобный запах.

— Спасибо, Мири, — у Одрика просияла улыбка. Девушка покраснела и опустила взор.

— Мири — это домашнее, а как полностью?

— Шаймири, — с гордостью отвела девушка. Она взглянула в глаза мага, сделала шаг навстречу и поцеловала его. Одрик остолбенел, а девушка упорхнула на свою кухню. Выйдя их ворот дома, Одрик порылся в карманах, нашел пару серебрушек.

— Марик, иди, передай и поблагодари.

— Вот, кому-то серебрушку, кому-то благодарность… А я? А мне?

— Будешь спорить, булочек не получишь, — демону пришлось согласиться.

До трактира Одрик почти бежал. "Шаймири"… "Шайми" — эхом отдавалось у него в голове. Он вихрем влетел по лестнице,

— Анна, ты здесь? — и хотел поделиться еще хранящими тепло булочками. Но в ответ услышал набор русских народных идиоматических выражений о том, что она не может выйти на люди в ненакрашеной ауре, а его где-то Гаарх носит.

Светлая костяная шкатулка спланировала в середину кровати на разбросанные предметы женского туалета. Одрик развернулся по-армейски на месте,

— Краситься — у меня через пятнадцать минут, — и за ним захлопнулась дверь.