Клин

Глава шестая Начало пути

Поскольку я шел посередине — между возглавляющей наш маленький отряд Анной и «зампотылу» Сергеем, — мне особо ничего не оставалось делать, как поглядывать из любопытства по сторонам да размышлять на всяческие лезущие в голову темы. Однако смотреть, говоря откровенно, было пока особенно не на что — поросшая травой холмистая равнина с редкими деревьями и кустарниками навевала исключительно скуку, — а вот поразмышлять хотелось сразу о многом.

Впрочем, начал я почему-то с ерунды. Мне вдруг подумалось, что раз мы теперь отряд, то нужно придумать этому отряду название. Поскольку мы планировали в конечном итоге вернуться домой, в прошлое, то сначала я придумал для отряда название «Ловцы прошлого». Правда, тут был нюанс — для Анны это название не подходило. «Красные сталкеры» не подходило по той же причине. Тогда я решил поиграть аббревиатурами. Например: «Сопробуд» — «Союз прошлого и будущего»… Нет, для Анны сейчас не будущее, а настоящее, так что точнее было бы «Сопронаст». Но как-то уж очень это слово походило на ругательство… Тогда я стал сокращать наши имена. Попробовал и так, и эдак — лучшим из всего, что получилось, было «ФАС». А что? В принципе, неплохо. Коротко, звучно, решительно. Вроде как: «Фас! Взять ее!» В смысле, удачу там, или псевдособаку какую, или даже саму Зону… Очень, по-моему, неплохо. Я бы даже сказал: замечательно! Но все же мне почему-то казалось, что Сереге это название не понравится, а уж Анне — тем более. Так и почудилось ее презрительное «Не собираюсь быть шавкой!»

Кстати, вот, да — тоже ничего себе тема для размышлений, Анна эта. Поначалу я к ней отнесся с огромным подозрением и не испытывал ни малейших теплых чувств. Но сейчас практически поменял свое мнение; сначала мне очень пришлась по душе ее храбрость, затем порадовало ее желание помочь нам, а уж ее рассказ о погибшем женихе и его больной сестренке меня и вовсе растрогал. И все-таки до настоящих теплых чувств к этой дерзкой и независимой девчонке мне было еще далеко. Да и хорошо, собственно. На кой ей сдались мои теплые чувства, равно как и все другие, прочего температурного диапазона? В новые женихи я ей набиваться не собирался — не мой вкус, да и старовата она для меня… Тут я подумал вдруг, что на самом-то деле это я для Анны староват. И о-го-го как староват-то! Ведь мне сейчас было ни много ни мало — восемьдесят девять лет! А Сереге и вовсе девяносто девять!.. Я даже запнулся от таких невероятных цифр и сбился с шага, за что получил легкий тычок в спину от идущего позади «старца». Между прочим, вот ему-то, несмотря на «страшные цифры», Анна вполне бы могла сгодиться в невесты. А что? Оба сильные, смелые, решительные. Даже внешне немного похожи — высокие, сухопарые, жилистые, только цвет волос разный, зато глаза кажутся совсем одинаковыми — и в тех и в других, в самой глубине, застыла утихшая, но вечная боль, а в «видимом диапазоне» они излучали уверенность в себе. Истинную, без рисовки. Хоть я и не считал себя очень уж тонким психологом, но мне показалось, что и Сергей, и Анна тоже успели заметить друг в друге эту схожесть, и, если я не ошибся, какая-то, как пишут романисты, искра между ними уже проскочила. Впрочем, в «искрометных» делах я тоже покуда специалистом не был, поэтому мог и ошибаться. И уж говорить с братом на подобные темы я никоим образом не собирался. С Анной — тем более. Вполне мог бы огрести от обоих, если б рискнул.

Что, кстати, почти сразу и произошло. Сначала я, задумавшись, не заметил, как остановилась Анна, и врезался ей в спину, за что получил от нее чувствительный тычок локтем в грудь, а потом еще добавил по затылку Серега. За дело, не спорю, но все равно обидно.

Но обиды пришлось быстро забыть — Анна остановилась не просто так. Впереди, шагах в ста от нас, вышел из-за кустов человек. Он был в темной куртке — не такой как у Анны, попроще, — и в грязных синих штанах. Шел человек прямо к нам, но, похоже, нас будто и не замечал. Да и походка его показалась мне очень странной — человек пошатывался и подволакивал ноги, но не так, как шатаются пьяные или больные, а так, словно он был вовсе не человеком, а большой куклой, которую дергал за невидимые веревочки невидимый же кукловод. Руки человека-куклы безвольно болтались, точно для них не хватило ниточек. Но нет, я ошибся! То ли кукловод, то ли все же сама «кукла» наконец заметили нас, и одна рука медленно поднялась на уровень груди. И только тогда я заметил, что в ней зажат пистолет.

— Ложись! — выкрикнула, падая, Анна, и я, тоже уже в падении, услышал звуки выстрелов — приглушенные одиночные со стороны и звонкую короткую очередь знакомой и почти родной уже «тээрэски».

Выстрелы стихли. Анна приподнялась на колено, подождала, всматриваясь вперед, а потом резко вскочила и побежала туда, где лежала подстреленная ею «кукла». Но добежать она не успела — вновь щелкнул одиночный выстрел. В ответ послышалось грязное ругательство девушки, а потом и короткая очередь ее винтовки.

Вскочил и бросился к Анне Сергей. Мне показалось некрасивым валяться одному, и я тоже с опаской встал и, согнувшись, пошел к «соратникам». Анна, продолжая тихо, под нос, материться, наматывала бинт на левое плечо. Сергей стоял рядом, готовый помочь, но просьбы об этом так и не дождался.

Я посмотрел чуть вперед. В траве, уткнувшись лицом в траву, лежал, раскинув ноги, человек. Затылок его представлял собой кровавое месиво — видимо, результат последних выстрелов Анны. Удивительно, но меня даже не замутило, хоть смотреть на это и было неприятно. Неужели я так быстро привык к крови?..

За плечами убитого был такой же, что и у Анны, рюкзак. Его, закончив перевязку, и сняла в первую очередь с трупа девчонка. Заглянула внутрь, хмыкнула, достала и выбросила кусок плесневелой колбасы и сказала:

— Три банки тушенки. Негусто, но лучше, чем ничего. Плюс сам рюкзак, плюс пистолет, плюс куртка и ботинки, плюс датчик аномалий… Можно сказать, нам даже повезло.

— Минус твоя рука, — буркнул Серега.

— Рука — фигня, — сморщила нос Анна, — кость не задета. Укол я сделала — завтра будет как новенькая.

— Завтра? — удивился брат. — Чудеса… Ну у вас и лекарства!..

— Так век-то какой на дворе?

— Погоди, — нахмурился я. — Ты что, хочешь сказать, что мы снимем с покойника куртку с ботинками и будем их носить?..

— Вообще-то я думала, что их наденет Сергей. Но мне непонятен смысл твоего вопроса и та интонация, с которой он задан. Тебя что-то смущает?

— Меня смущает, что ты прикончила человека, а теперь собираешься его раздеть.

Анна свела брови и процедила:

— Во-первых, это не человек.

— А кто же? На псевдособаку или там… псевдослона он что-то совсем не похож!

— Это зомби. От человека в нем — только тело. Разума в нем меньше, чем у той же псевдособаки. Я вам рассказывала про них, встряхни память! Во-вторых, он напал первым. Если бы я не убила его, он бы убил тебя.

— Почему именно меня?.. — буркнул я.

— Потому что ты самый неуклюжий и нерасторопный.

Я вспыхнул, но промолчал.

— В-третьих, — продолжила Анна, — в Зоне нет магазинов одежды, как и любых других тоже, и пренебрегать ценными вещами из-за каких-то непонятных принципов или из брезгливости — это даже не глупость, а хрен знает что. Не стоит гневить судьбу, когда так повезло.

— Повезло? — не удержался я. — Кому особенно? — И кивнул на труп. — Наверное, ему?..

— Ему, кстати, тоже. По сути, он умер уже давно, а мы помогли ему наконец упокоиться. А нам, кроме того что удалось хоть что-то с него взять, повезло еще и в том, что он был один. Да и мне повезло, что он попал всего лишь в руку — и то навылет. Так что надевай рюкзак и не зли меня попусту. А ты, Матрос, — повернулась она к брату, — переодевайся. Я бы посоветовала тебе даже поменять штаны, но не настаиваю. Да, и не забудь снять у него с руки и надеть себе датчик. Пистолет — тоже твой. — Девчонка наклонилась, вытащила из мертвых пальцев пистолет и достала из него обойму. — А вот патрон остался всего один, придется покупать. Но это уже почти мелочи. Жаль, что КПК нет, но вы пока все равно со мной будете, так что обойдемся одним.

— КПК? — не удержался я, хоть и дулся еще на девчонку.

— Карманный компик, — ответила та. — Или, как у меня, наручный. — Она подтянула левый рукав, и я увидел, что над запястьем у нее поблескивает стеклом плоский прямоугольный прибор.

— Что такое компик, я тоже не знаю, — проворчал я.

— Ах да!.. — слегка смутилась Анна. — Это такое средство коммуникации… ну, и всего прочего, долго рассказывать. Потом покажу, когда время будет. А сейчас надо поспешать. Матрос, ты готов?

Брат как раз заканчивал завязывать ботинки — высоченные, на толстой подошве, даже на вид очень прочные. Я удивился, что он надел и штаны убитого. Нет, конечно, они выглядели прочней и уж точно были целей драных после схватки с собаками Серегиных, но я бы и после живого человека побрезговал бы, наверное, надеть штаны, а уж с трупа!.. Впрочем, Серега прошел такую страшную войну, что какие-то штаны покойника для него вряд ли значили что-то иное, кроме добротной одежды.

А вот пистолет его заинтересовал. Брат повертел его в руках, перебросил из ладони в ладонь, прицелился.

— Что за машинка? — спросил он у Анны.

— Обычный «макаров». Старый, но надежный. Неужто не видел? По-моему он как раз где-то из ваших времен.

— Не видел. Наверное, все же после нас уже сделали. Или пока я… — Он запнулся и снова подбросил и поймал пистолет. — На войне мне в основном с трофейным «вальтером» приходилось иметь дело, а после войны — с ТТ. Но у этого вроде как больше калибр, чем у «Трофимова»?

— Девять миллиметров, — кивнула Анна.

— Сколько в обойме? Восемь?

— У этого восемь. Есть еще ПММ, там двенадцать. Но спасибо и на этом.

— Спасибо, — очень серьезно повторил брат и сунул оружие в кобуру, которую успел уже приторочить к поясу.

Надо сказать, вид у Сереги стал вполне бравый. Только совсем какой-то… не советский. Тем более солдатскую свою шапку он тоже снял и отдал ее мне.

— Снимай свой валенок, дарю!

Сам он натянул на голову капюшон куртки и «встал в строй». Я демонстративно швырнул сшитую Анной «феску» как можно дальше. Машинально следя глазами за ее полетом, я увидел, как возле самой земли та вдруг подпрыгнула, бешено завертелась и выстрелила серыми клочьями в стороны.

— Ого! — восхитился я. — Тоже «трамплин»? Тот вроде так не вертел…

— «Карусель», — хладнокровно ответила Анна. — Если когда зацепишь, сразу отскакивай, пока не затянуло в центр, тогда еще есть шанс уцелеть. А сейчас — шагом марш! Дяде Фёдору смотреть только на меня и под ноги, Матросу — по сторонам и оглядываться назад. Если что — стреляй, но только в крайнем случае, помни, что патрон всего один.

Я снова почувствовал свою ущербность. Но в то же время опять должен был признать, что Анна абсолютно права. И в том, что назвала меня самым неуклюжим и нерасторопным — среди нас троих я таковым и был, чего уж там, — и в том, что поставила меня между собой и Серегой, не дав никаких поручений, кроме того, чтобы куда-нибудь не вляпаться. Единственное, что меня чуточку радовало, — то, что у меня тоже появилось оружие. Всего лишь нож, но о-го-го какой, не хлеборез, не перочинный, а самый настоящий, длинный, широкий и острый, с зазубринами у острия наверху, с удобной ручкой!.. Его, вместе с ножнами, молча протянул мне Сергей. Мне понравилось, что он не стал спрашивать разрешения у девчонки, хотя нож был, по сути, ее. В глазах у Анны мелькнуло неодобрение, но вслух она ничего не сказала.

Хоть наша командирша и велела мне смотреть только на нее и под ноги, по сторонам я тоже успевал озираться. И то — попал в будущее, а глядеть должен лишь под ноги — кто бы в здравом уме стал так делать? Правда, особенным будущим вокруг пока и не пахло. Наоборот, пока сильнее прошлым потягивало. Особенно когда впереди показались обветшалые, полуразрушенные дома небольшой заброшенной деревушки. Если бы даже она не была заброшенной, все равно я вряд ли смог бы сказать, что это селение будущего, если бы не знал этого наверняка. Пусть даже, как говорит Анна, отселение жителей проходило после первой аварии, в восемьдесят шестом, — и то это аж на тридцать пять лет позже нас! Мне-то думалось, что к тому времени и в деревнях люди будут жить чуть ли не во дворцах, а тут — вон что… Все точно так же, как и в наше время. Но почему?! Как же так вышло, что коммунизм не смог победить?!.. Стыдно признаться, но слезы в тот момент на моих глазах выступили. Если до этого Анна лишь рассказывала нам об этом, и некая надежда, что ее слова не соответствуют действительности, все-таки оставалась, то теперь я все увидел своими глазами. Ну пусть не все, но мне и этого было достаточно, чтобы понять — как минимум в главном девчонка нам не лгала.

Не обманула она и насчет схрона. Возле одной наполовину развалившейся хатки бугрилась неопрятная груда камней и досок. Наверное, когда-то это было чем-то вроде летней кухни, судя по разбросанным возле фаянсовым черепкам тарелок и проржавевшей кастрюле, надетой на огрызок такой же ржавой трубы, торчащей из-под камней. К этой куче хлама и направилась Анна. Осмотревшись по сторонам, она стала разгребать с одной стороны камни и доски, под которыми обнаружился вполне себе целый сундук, закрытый сверху клеенкой. Девушка сняла ее, откинула крышку сундука и склонилась над своими сокровищами. Она извлекла еще один рюкзак — побольше чем тот, что висел за ее и моей спинами и, судя по всему, тяжелей. Она обернулась к Сергею и кивком показала ему на рюкзак — дерзай, дескать. Брат не без усилий забросил его за спину, поправил лямки и пару раз подпрыгнул. Сама же Анна вновь полезла в сундук и достала пару высоких металлических… кастрюлек — так, во всяком случае, выглядели эти непонятные емкости. Их девчонка прицепила себе на пояс и в ответ на наши с братом вопросительные взгляды пояснила:

— Контейнеры для артефактов. Не каждый просто так в руки возьмешь. У тебя в рюкзаке, — кивнула она Сергею, — тоже артефакты. Так что на спину не падай и под пули ее не подставляй.

— Я спину под пули никогда не подставляю, — сухо в ответ отчеканил брат.

— Прости, — быстро, но отнюдь не смущенно сказала Анна. — Я ничего такого не имела в виду, просто предупредила. Хабар денег стоит. И я, между нами, девочками, жизнью ради него рисковала.

— Я понял. Можешь не переживать за свой хабар, — буркнул Серега.

— За наш хабар, — твердо и четко поправила Анна.

Она уперлась прищуренным взглядом в глаза Сергея и не отвела его до тех пор, пока тот не откликнулся запоздалым негромким эхом:

— За наш хабар.