Клеймённые

Глава 26

POV Диана

Едва выбежала с пожарной грязной лестницы, то окунулась в свет, горящий в коридоре женского крыла. Поначалу зажмурилась от яркости.

Затем побежала вперед, иногда неловко задевая девушек-студенток. В спину доносились злобные цоканья, от того, какая не аккуратная. А я бежала, надеясь догнать Алину.

Не представляла, что сказать? Какие слова найти для подруги? Я мало выглядела девушкой, к которой приставали, скорее которая сама вешалась на мужчину. Не знаю, видела она поцелуй или мы успели разъединить губы.

Забежав в будущую аудиторию, где должно проходить следующее занятие, обнаружила Люду и Элю, шептавшихся друг с другом.

— Алина была здесь? — спросила, остановившись возле парты перед девочками. Для Эли явно был заметен мой перепуганный, всклокоченный вид, дыхание не ровное, пульс участился, да и голос сбивался со спокойного тона, иногда дрожал.

— Нет, она вместе с тобой исчезла. А куда ты сбежала?

Я не ответила, еще раз бегло осмотрела весьма настороженных девочек, притихших в ожидании ответа, и пошла на выход из аудитории. Звонок на пару прозвенел, скоро должен зайти преподаватель. В коридорах медленно исчезали студенты, становилось глухо и очень одиноко.

Значит, Алина ушла домой.

Внизу при входе забрала куртку. На улице противная изморозь попадала на лицо и волосы, мгновенно делая их влажными. Как можно быстрее пошла по скользкой дороге, не переходя на бег. Морозный ветер выбивал на щеки прозрачную влагу из глаз.

Как Алине объяснить? И самое главное, что я делаю? Зачем? Почему мне нравятся прикосновения Гектора? Я ведь знала, что он Алине нравится, а все равно поддалась опять! Второй раз не дала ему отпор?

До дома добралась быстро. Последние ступеньки до нашего этажа преодолела бегом, забарабанила в нетерпении кулаком по двери. Сердце испуганно притаилось в ожидании, когда откроют. Разочарованно выдохнула, когда дверь распахнулась:

— С ума сошел открывать дверь? А если...а мало ли?

Влетела в прихожую, разуваясь и раздеваясь, попутно отчитывала Артема, как несмышленого малыша.

— Все в порядке. Я же видел тебя в глазок! — спокойно ответил на необоснованную, вспыльчивую фразу.

— Да мало ли, кто я! Не открывай больше никому, пожалуйста! — голос предательски дрогнул. Алины здесь не было, судя по обуви и то факту, что открыл Артем.

Двумя руками обхватила Клейменного, прижимаясь щекой к его шее и плечу. Из последних сил моргала и моргала, прогоняя стремительно надвигающуюся панику. Где Алина? Куда пошла? Она ведь не сделает ничего страшного? От этого чувства едва не задохнулась и прошептала груди Артема и его спокойному пульсу, пока мужчина гладил успокаивающе, как-то по-родному:

— Артем... — дрогнул голос, прозвучал сорвано. — Не оставляй меня, пожалуйста. Если и ты исчезнешь, я не знаю, как дальше жить.

— Какие глупости лезут в твою прекрасную головку!? — усмехнулся над ухом Артем.

А я почувствовала его теплое дыхание, развевающее пряди волос. Это как теплый ветер на острове, также приятно и спасало всегда от жары.

Артем провел в зал, держа за руку. Сначала посадил на диван и что-то говорил, а я не слушала, смотря на стеклянный столик с вазой и фруктами. Пристально изучала оранжевую точку апельсина, а сама была где-то не в этой комнате.

Потом неведомым образом оказалась сверху на Артеме, между его ногами. Тесно прижалась к его груди. Не сопротивлялась, когда друг подтянул на себя, и когда сильно прижал к себе, пальцами пробираясь под свитер.

Было очень холодно в людском мире, ноги в носках ледяные и руки, которыми впивалась в черную футболку Артема тоже холодные. Тянулась к Клейменному, как к спасению. Как растение к лучам света. Хотелось согреться, а Артем очень теплый. Он ведь меня не бросит?

***

Проснулась по-прежнему лежа на Артеме, согрелась. В его объятиях было очень комфортно, теперь в жар бросало после пробуждения. Артем тоже спал, я мягко высвободилась из его объятий.

Полный мрак в зале, только луна и звезды светили в окно, заливая комнату приятным светом. В коридоре проверила телефон. Сообщение от Гектора светилось наверху экрана в виде белого конвертика. Призывно мигало, чтобы прочитали, но я не стала раскрывать. Не важно, что напишет.

Сейчас было шесть, а в девять на работу в Приам, в ночную смену. В коридоре свет не включала, была озарена только телефоном, когда мое одиночество нарушил внезапный звук поворачивающегося ключа в замочной скважине. Боясь подумать, просто следила за дверью.

Встретилась взглядом с подругой.

Она увидела меня, но промолчала. В первую очередь Алина решила раздеться, аккуратно повесить вещи, сапоги поставить, и, наконец, включить свет в прихожей, чего я больше всего боялась.

Как? Как смотреть ей в глаза?

— Алина, — неуверенно позвала ее. — Дай я объясню... попытаюсь!

Я вставала по середине коридора, отсекая собой пути бегства, чтобы подруга не прошла мимо в зал.

— А что объяснишь? — спросила Алина, поднимая на меня уверенный, полный мнимого равнодушия взгляд. Уголок губ ее раздраженно опустился, мимика была постоянно подвижная, как будто не знала, что изобразить на лице.

— Ну давай! Объясняй! — сделала Алина шаг вперед, встав едва не на пальцы ног.

— Давай! — повторила подруга, выкрикивая приказ, затем подняла руки и толкнула в грудь.

Не ожидала подобного, покачнулась назад и угодила в бетонную стену, одновременно где-то на затылке почувствовала болезненный укол. Кажется, стукнулась об угол картины. На стене позади висела картина с красивым, голубым морем.

Затылок обожгло острой болью, в глазах померкло на секунду, стало темно и мрачно и одиноко одной в этой тьме. А когда открыла глаза, сидя на корточках, ко мне наклонилось лицо Алины. Раздалось странное шипение, напоминающее звук насекомого:

— Да чтоб ты сдохла, подруга моя, — по слогам произнес, как неживой голос. Он ласкал холодом, вытягивал столь необходимое тепло.

Голубые глаза подруги исчезли, а вместо них — зрачки, раскрашенные фиолетовыми языками пламени. Необычные глаза, как будто и не Алины, но ведь это она присела на корточки напротив меня, сидящей на полу и схватившейся за затылок.

— Задохнись! — почти шепотом прозвучал ее голос, а ее глаза приковывали и гипнотизировали.

На полученный приказ я захрипела в отчаянии, не чувствуя кислорода и спиной вжимаясь в стену. Одновременно царапала ногтями пол в попытках вырваться из удушения. Шею зажали две невидимые руки, сильные пальцы давили на кадык. Они не только блокировали воздух, но вероятно стремились сломать шею.

А я смотрела в непроницаемые фиолетовые глаза подруги. Пальцами попыталась дотянуться до ее руки, но она проигнорировала, не позволив себя коснуться.

Последнее воспоминание перед темнотой — один день на острове. Алине, и мне никогда не нужна была помощь. И я, и она не боялись поругаться со старшими девочками. К тому же моего папу опасались и до драк обычно разборки не доходили.

А вот Эле часто доставалась порция насмешек из-за косоглазия, иногда приходилось ее защищать, и я знала, что плечо Алины, хоть и гораздо меньшее моего, но всегда было рядом. Могла опереться на него, а сегодня надежное плечо скинуло с себя мою руку.

***

Сначала возникли звуки в голове, не прекращавшийся шум, воздух загудел или так казалось. Потом вернулась способность осязать: я на чем-то мягком, возможно на диване, больной затылок на пуховой подушке. Рука свешивались вниз на пол. А веки очень тяжелые, будто набухли, не удавалось их открыть. Тяжесть во всем теле придавила намертво к горизонтальной поверхности, даже пальцем на руке было лень пошевелить.

— Я, вашу мать, приютила вас! А вы! А вы! Решили переубивать друг друга! — расслышала женский голос, но он настолько визгливый и противный, что резал и без того больную голову.

Я зажмурилась еще сильнее, чтобы неприятные звуки не проникали внутрь.

— А ты чего спящей притворяешься?! Еще одна! — после слов тетя дернула за руку, отчего голова со спиной поднялась и веки слегка разомкнулись. Но голова зазвенела еще сильнее, я во все имеющиеся силы и насколько позволяло раздраженное горло застонала, усаживаясь на диване.

С трудом приоткрыла слипающиеся глаза, руками обхватила затылок.

Колокола звенели в голове, словно по ней несколько часов били чем-то тяжелым. Зрение временно потеряло четкость от звона в ушах.

— А ... а ... хххде? — это все, что удалось прокряхтеть, горло запершило, поэтому решила лучше помолчать.

Три пары ног на полу: двое женских, одни мужские, выше глаза поднять не могла, слишком ярко светила люстра.

А потом увидела, как отъехал стеклянный столик с фруктами чуть назад, а на то место на колени упала Алина. Она отняла мои руки от головы, взяла за пальцы и как начала говорить, а мне хотелось, чтобы все заткнулись! И от каждого слова вздрагивала, словно жестоко избивали. Слова, как удары по телу, а может не по телу, скорее по сердцу.

— Прости! Прости! Диана, умоляю! Прости! — подруга держала мои руки и трясла их. Скрывала по всей видимости дрожание собственных.

В ее искренность верила. Об этом кричало ее лицо. Капающие слезы на щеки, которые подруга старательно вытирала. Красные, раздраженные глаза теперь вновь голубые, а не опасно фиолетовые, отравленные силой. На ее щеках — красные волдыри, как свидетельство былых слез.

Подруга на коленях, не моргала и смотрела как маленькая, напуганная девочка. А ее слезы, капали мне и ей на пальцы, соединенные между собой.

— Я не знаю, что это! Совсем не поняла! Прости! Я была не в себе! — кричала Алина.

Так отчаянно в горле зажгло, да и в глазах после ее слов. Память-то никуда не денешь. Она осталась, как голос не пропала даже на время. Я всё помню. И приказ задохнуться помню. И фиолетовые, ненавидящие глаза помню. И удар в грудь помню. Я помню.

А подруга ждала, стоя на коленях, и плакала, не прекращая. Смотря с паникой, и с обреченностью, и с мольбой. Эта мольба больнее всего ударяла.

Я неуклюже подняла руку, которая казалась нереально тяжелой, прислонила ее к щеке подруги. Стерла размазанную тушь под ресницами. Убрала грязное напоминание о слезах. Из себя бы с такой же легкостью убрать ощущение грязи.

— Всё в порядке! — хрипло сказала почти шепотом из-за потерянного голоса. — Я тоже чуть не убила одну девочку, когда пробудилась сила...

Я вздрогнула от сильного выкрика, и Алина развернулась на коленях, сев на пол, и глядя в сторону балкона и двери, где стояла тетя в красном, брючном костюме. Только с работы, ухоженная с идеальным макияжем, безупречная, как и всегда. Только Катя — истинная леди и матом обычно не ругалась, считала ниже своего достоинства употреблять бранную речь.

— Я, вашу мать, сейчас первая сдам вас Карателям!

Звуки вернулись в голову. Крик Кати был натуральный на всю квартиру.

— И если соседи! — пальцем тетя указала в сторону выхода из зала, там же оказался Артем, застывший в одном состоянии. Бледный, как мертвец. Настоящий цвет лица у него смуглый. Это я всегда бледная, несмотря на знойное солнце на острове.

— И если соседи сейчас придут на мой ультразвук! Я вас всех сдам! И тебя! — ткнула тетя на Артема. — И тебя! — указала она пальцем с красным маникюром на Алину.

— А тебя! — дрожащая рука была направлена на меня.

— А тебя... — первое время слов она не находила, рассматривала столик, пол и стены в гнетущей тишине, которая сильно оголяла нервы.

— Тебя я отцу сдам! Во! — нашлась она с ответом. — Я немедленно позвоню твоему папе и всё расскажу! Всё! Он тебя повесит на собственных кишках! — злорадно пояснила тетя. Ее довольная улыбка подсказывала, что родственница действительно мечтала увидеть кровавое зрелище.

Артем присел рядом, перекинул руку мне на плечо, и подтянул к себе, легко потирая мою руку в успокаивающем жесте. Пытался согреть, передавал необходимое тепло. Алина продолжала сидеть на полу, скрестив пальцы на коленях, и смотрела в пол, пока тетя неистово кричала.