Клетка для дикой птицы

Я узнала нескольких человек с транспорта и даже успела заметить Торина. На нём был коричневый комбинезон — значит, он относился к тем исключениям, о которых говорил Вейл: новым заключённым, начинающим с более высокого уровня за счёт того, что они из Верхнего сектора.

Я схватила поднос из почти опустевшей стопки и поставила на него миску.

Лотки с едой были почти пусты, но на первом столе ещё оставались обгоревшие овощи и… это было мясо? Я потянулась ближе, но дорогу мне перегородила заключённая в сетчатой шапочке и фартуке.

— Зелёным, — сказала она. — Серым вон туда.

Она указала на последний стол в ряд, и я направилась к нему, вспомнив, что говорил Вейл о разнице в питании для разных уровней.

У стола другой заключённый плеснул в мою миску ковш бурой водянистой жижи, а мне удалось ухватить с почти пустого блюда ещё и побитое яблоко.

Бывало и хуже.

Работавшие на раздаче носили коричневые комбинезоны, как и Торин, — я решила, что это значит Средний уровень. Интересно, всем ли заключённым здесь дают работу. Дежурство на кухне, возможно, было не худшим вариантом, особенно если это давало доступ к лишним пайкам, но место, судя по отсутствию Серых, было лакомым.

За столом Август вяло представил меня нескольким заключённым на лавках по соседству — пёстрая смесь серых, коричневых и зелёных комбинезонов. Ни Джеда, ни Кита среди них не было.

— Постой. Это ты.

Голос, через два сиденья от меня.

Я повернулась и увидела женщину в зелёной униформе, которая, стиснув зубы, уставилась мне прямо в лицо, и сама сжала челюсти.

Ну конечно, блин.

Это была Перри.

Высокая, жилистая, с глазами цвета стальных небоскрёбов Дивидиума.

Обычно я не испытывала особой радости от охоты за головами, но день, когда я сдала Перри, был исключением — мне казалось, что это значит «больше никакой фальшивой контрацепции на улицах Нижнего сектора». Больше никаких флакончиков с подкрашенной водой, которые, по её словам, должны были защищать детей от дефицита питательных веществ.

К сожалению, только после её ареста я поняла, что она была лишь частью операции, отравившей весь город.

— Прошу прощения? — сказала я, помешивая кашу и изображая на лице искреннее непонимание, пока мозг судорожно искал способ разрядить ситуацию.

— Это из-за тебя я здесь, — прошипела Перри, вставая и надвигаясь на меня. — Она охотница за головами, Август. Она не из наших.

Я оглянулась, надеясь, что никто не расслышал, но несколько заключённых уже смотрели на меня, злобно, не хуже Перри. Прекрасно.

Я крепче сжала пластиковую ложку. Если переломить пополам, получится достаточно острый край, чтобы вскрыть кожу или хотя бы выцарапать глаз.

Но никто не двинулся.

Август бросил на меня ледяной взгляд. К моему удивлению, он задержал его на миг, а потом произнёс:

— Теперь — из наших.

Я нахмурилась. У него не было ни единой причины обращать на себя внимание, тем более — вставать на мою сторону.

Я ослабила хватку на ложке.

— Ты куда больше других заслужила оказаться здесь, — сказала я Перри, окрепнув за счёт поддержки Августа. — У тебя, скорее всего, крови на руках больше, чем у меня.

Её шея покрылась пятнами, румянец поднялся к щекам.

— Только не твоей. Пока, — выплюнула она, и угроза прозвучала достаточно ясно.

Прозвенел звонок, разрубив вязкое напряжение, и все заключённые поднялись.

Я торопливо сглотнула ещё несколько ложек — теперь уже ясно читавшейся как овсянка жижи — и сунула яблоко в карман комбинезона, прежде чем убрать поднос и поспешить за Августом из столовой, не спуская глаз с Перри на случай, если она решит напасть со спины.

Мне нужно было найти Джеда.

— Ты заметил ещё каких-нибудь новеньких вчера вечером? — не выдержав, спросила я Августа. — Я ищу брата. Высокий, худой, светлые волосы.

— Это твой брат? — кивнул Август. — Знаю, кто он. Кит рассказала, что он сделал.

Я втянула воздух, не до конца веря:

— Она с ним знакома?

Август снова кивнул:

— Она в Эндлоке уже несколько месяцев. Обычно тянется к новичкам — особенно к тем, про кого шепчутся, что они заехали сюда после того, как заехали кулаком по лицу сыну советника Баскана. С таким ходом у него появятся «друзья».

Я выдохнула, одновременно запоминая новую деталь о Ките. Она здесь уже давно. В Коллективе ясно дали понять, что им нужны мои боевые навыки, чтобы провести её через Пустоши, — я решила, что Кит сама за себя постоять не может. Но у неё явно есть рабочая стратегия выживания на охотничьих угодьях — раз Август настолько спокоен за неё.

Я мотнула головой, возвращаясь к главному: к тому, что только что узнала, — мой тихий, правильный Джед вмазал сынку советника. Уголок рта дёрнулся.

— Это он. Джед.

— Не скажу, что у тебя вообще не будет врагов, особенно с твоим прошлым, — сказал Август. — Но этот парень? Он здесь справится. Слухи расходятся быстро, и за ним будут приглядывать, насколько это возможно вне охот.

— Поживём — увидим, — ответила я. Но мысль о том, что о Джеде позаботится кто-то, кроме меня, звучала абсурдно. У всех здесь своих забот по горло.

Мы свернули в новый коридор. По правой стороне тянулись блоки камер, всего шесть. Мы остановились в самом конце, у последнего блока. На серой стене рядом со считывателем была выведена кроваво-красная буква H.

К нам подошёл страж, провёл карточкой по считывателю и махнул рукой, пропуская вперёд несколько заключённых. Добравшись до нас с Августом, он прищурился:

— Тебя я не помню. Заблудился?

Я напряглась, ожидая, что он потянется за дубинкой. Но Август шагнул вперёд, перехватывая его внимание.

— У двести двадцать четвёртой первый день, — спокойно сказал он. — У меня приказ проводить её до камеры.

В глазах стража мелькнуло узнавание, как только он увидел Августа, и он только хмыкнул, махнув нам идти. Я шумно втянула воздух.

— Не так уж часто услышишь, чтобы кто-то выступал против Совета, — продолжил Август, когда мы отошли на расстояние, с которого нас уже не могли услышать. В голосе проскальзывало восхищение. — Особенно от людей из Нижнего сектора, когда мы знаем, как легко тут загреметь за решётку. Я не слышал ни о ком настолько смелом.

Горло сдавило гордостью, хотя часть меня по-прежнему желала, чтобы Джед выбрал не смелость, а безопасность. Вместо этого я шла по блокам камер под топот десятков заключённых и лихорадочно искала его лицо.

Первые камеры в блоке были абсолютно голые, без единой отметины снаружи, а заключённые внутри были в одинаковых серых комбинезонах.

Над каждой камерой, которую я видела, горел цифровой дисплей с числом от одного до трёх. Это были ранги — цена охоты на заключённого.

— У Нижнего уровня ранги только до трёх, — пояснил Август, заметив, что я всматриваюсь в цифры. — Средний — четыре — семь. Верхний — восемь — десять.

Примерно на третьей части коридора Август остановился и кивнул на пустую камеру. Над дверью горела тройка.

— Похоже, осмотр у доктора Роу ты прошла на отлично, раз сразу попала в тройку, — сказал он.

Я пожала плечами, глядя внутрь.

У стены жался узкий топчан, накрытый обтрепавшимся одеялом и тоненькой подушкой с подозрительными пятнами. Напротив — стальной сортир, местная версия приватности. Камера тянулась ещё на пару шагов дальше топчана, но была настолько узкой, что я не смогла бы лечь поперёк. Единственным «украшением» стен была камера наблюдения.

Чудесно.

Я повернулась к Августу, кивнув на его зелёный комбинезон:

— Значит, дослужился до Верхнего уровня. Давно ты здесь?

— Два года, — ответил он ровно. — Но поднять ранг столько не занимает. Если хорошо показываешь себя на первых одной-двух охотах, тебя переводят в Средний. Большинство столько не живёт, так что Нижний уровень — по сути, вращающаяся дверь для новичков. С твоей историей, думаю, ты быстро поднимешься.

У меня отвисла челюсть:

— Ты здесь уже два года?

— Я держу рекорд, — виновато улыбнулся он. — Увидимся на завтрак. Блоки питаются сменами.

И, оставив меня одну в камере, пошёл дальше.

Два года — впечатляюще, но я понимала, что это делает из Августа огромную мишень. Богатенькие очень гордились своими навыками охоты, и заключённый, который умудрился увиливать от пуль целый год, стал бы для них лакомым трофеем.

Я высунулась в коридор, глядя на спину Августа, пока он уходил глубже в блок.

— Какой у тебя ранг? — крикнула я ему. Уровень явно высокий, раз он в Верхнем. Но всё равно…

— Десятый, — бросил он, даже не оглядываясь. Он вошёл в самую дальнюю камеру, и, учитывая, что говорил Вейл о заключённых Верхнего уровня, я могла только представить, насколько она просторнее и удобнее моей.

Стражи пошли по ряду, проверяя, что все заперты, и меня выдернул из мыслей низкий свист. К моей камере подкатился высокий, жилистый страж с кустистыми усами, бородой и вечной сутулостью. Из уха у него свисал зуб, сточенный до острия, а рукава были закатаны так, что я видела на оливковой коже предплечий вытатуированные чёрточки, как зарубки.

— Что у нас тут? — протянул страж, скользя по мне взглядом сверху вниз. — Раньше тебя не видел.

— Не заигрывай с заключёнными, Хайд, — раздался знакомый голос, и рядом с ним встал Вейл, прищурившись.

Хайд. Тот самый, который с особым удовольствием прожигал людям кожу клеймом. Прекрасно.

Хайд облизнул губы, не сводя с меня глаз. Я заставила себя не дёрнуться от подступившей дрожи.

— Поосторожнее, — протянул маслянистый голос, и в поле зрения вполз Морт, всё с той же зубочисткой во рту. — Это охотница за головами. Я бы поберёг свои причиндалы, будь я на твоём месте.

Будто я до вас вообще дотронусь.

Фраза рвалась наружу, но я стиснула губы и просто уставилась на них. Я не привыкла держать язык за зубами, но, если хотела выжить, — придётся учиться. Быстро.

Морт осклабился, наклонившись так близко, что я разглядела остатки еды, застрявшие в его зубах. Он сложил большой и указательный пальцы, будто держал молнию, и провёл ими по губам, как бы застёгивая.

— Быстро учишься. Куда милее, когда молчишь.

У меня дёрнулась верхняя губа, а ногти впились в ладони — эта боль хоть немного удерживала в реальности, пока я мысленно перебирала способы вырубить стража. Удар в горло справился бы, но куда приятнее было бы бить коленом ему в яйца. Снова и снова.

От картинки у меня непроизвольно дрогнули уголки губ, и глаза Морта сузились. Он потянулся к ручке двери камеры:

— Что тебя так развесе…

— Хватит, — голос Вейла прозвучал опасно низко. — Морт, тебе — блоки A и B. Хайд, забираешься в C и D, я проверю, как вы отработали. Без халтуры.

— Что тебя так перекосило? — фыркнул Хайд, приподняв седую бровь.

Вейл сжал переносицу пальцами и выдохнул, явно сдерживаясь, чтобы не врезать обоим идиотам.

— Я хочу, чтобы всё было готово, если Ларч вздумает устроить внезапную проверку, — сказал он. — Похож ли он на человека, который мирится с чем-то меньшим, чем идеал?

Морт и Хайд, не споря, потащились к барьерной двери.

— Как трогательно, — пропела я, кивая в сторону, куда исчез Морт. — Но я более чем способна позаботиться о себе сама.

С чего он вообще взял, что мне нужна его помощь? Выбор профессии у него явно не из тех, что предполагают желание сохранять людям жизнь.

— Не принимай на свой счёт, двести двадцать четвёртая, — Вейл наклонился ближе. — Я не в деле помощи мятежникам по доброте душевной. Моя работа — следить, чтобы все соблюдали правила. И заключённые, и стражи. Хотя с твоей карьерой охотницы мне будет сложнее всего придерживаться одного конкретного правила. Того, где сказано, что заключённые не должны лезть в драки.

Свежий ожог на руке болезненно пульсировал от его близости.

Я проигнорировала угрозу в тоне и вытянула губы в ухмылку:

— Прямо образец законопослушного гражданина. Даже любопытно, чем ты обязан Эрис. Чем-то таким, что приходилось шляться по Нижнему сектору после комендантского часа, а, Вейл?

Лицо Вейла дёрнулось, но в остальном он никак себя не выдал.

— Поосторожнее, Птичка, — тихо бросил он. — Врагов у тебя и так достаточно.

И его силуэт растворился в тенях коридора.

Глава восьмая

Я несколько часов лежала без сна на крошечной койке, чувствуя, как шершавый матрас врезается в кожу, а металлические пружины впиваются в спину, и смотрела на мигающий красный огонёк в углу камеры.

Под хор храпа из соседних камер я по кусочкам складывала в голове карту всех частей Эндлока, что успела увидеть: комнаты приёма, лабиринт запертых коридоров, столовую и наш блок. Бетонные стены тюрьмы должны были быть не меньше фута толщиной.

Мне нужно было найти Кита и понять, насколько далеко она продвинулась в планах, но судя по системе безопасности Эндлока, самый реальный путь к побегу лежал через охотничьи угодья, где не было камер и стражей в разы меньше.

Когда Эндлок только открыли, ходили разговоры о том, чтобы транслировать охоту по телевизору, но Фарил Коутс быстро эту идею зарубил. Сказал, это ради приватности клиентов, и что, если дать публике доступ к просмотру охот, это обесценит опыт. Он не хотел, чтобы кто бы то ни было видел хоть кусок Эндлока, не заплатив за это кредитами.

К счастью, его жадность играла мне на руку.

Мне нужно было стать мишенью в охоте, чтобы получить время осмотреть охотничьи угодья без присмотра и понять, с чем мне предстоит иметь дело. А ещё мне нужно было успеть уберечь Джеда — что было особенно весело, учитывая, что я даже не знала, в каком он блоке.

В конце концов усталость всё-таки стянула меня в рваный, беспокойный сон.

Утро настигло слишком быстро, и я поднялась под звон колокола, потирая глаза, будто их набили песком.

Двери камер с шипением разъехались, и я пошла следом за стадом заключённых к столовой.

Внутри на столах для Среднего и Верхнего уровней стояли дымящиеся подносы, а на столе для Серых горой лежали пайки в бумажной обёртке.

Я ела похожие в лютые зимы, когда цены на зерно и заготовленные овощи взлетали выше того, что я могла себе позволить на свой жалкий доход. Эти батончики были сухими, безвкусными, по консистенции — как картон, но нас с Джедом они иногда спасали.

Я окинула взглядом столовую. Джеда всё ещё не было, зато я тут же поймала взгляд Перри — она сверлила меня через весь зал. Я мило ей помахала и во всю ширь улыбнулась. Та скривилась и сжала пластиковую ложку так сильно, что та переломилась пополам.

С трудом подавив смешок, я схватила один батончик и двинулась к пустому столу. При проходе другой заключённый резко задел меня плечом.

— Прости, — сказал он, но ухмыльнулся, а вокруг тут же прокатился глухой смешок.

Я прикусила губу, прикидывая, не бросить ли пайок и не двинуть ли ему в челюсть.

— Внимание, заключённые! — голос от входа перекрыл шум, и я остановилась. — Новички будут разбиты на группы для ориентации. Когда я назову ваш номер, шаг вперёд.

Вейл. Я презрительно скривилась.

Я не ожидала никакой официальной «инициации», но охотница внутри понимала: любой тур по объекту — шанс лучше изучить планировку Эндлока. Любая мелочь могла помочь найти выход.

Вейл зачитывал вереницу номеров, пока я запихивала батончик в рот, помня слова Августа о том, как важно здесь есть достаточно, чтобы не ослабеть.

Первую группу, в которой я узнала нескольких людей с нашего транспорта, вывели под команду какого-то стража, который тут же начал на них рычать, чтобы шли быстрее.

— Во второй группе. Заключённые двести десятый, двести девятнадцатый, двести двадцать четвёртая… — остальное я уже пропустила мимо ушей, просто протиснулась вперёд вместе со «своими».

— Эту группу беру я, — сказал Вейл.

Меня передёрнуло, живот сжало. Из всех стражей — конечно же, именно он.

На нём была та же форма, что и у Ларча: чёрные штаны-карго, чёрные ботинки и чёрная рубашка с воротником, с флагом Дивидиума на плече. Именной нашивки я не заметила, и, насколько могла судить, ни одного зуба на цепочке на его шее не висело.

Он поднял взгляд, поймал мой и нахмурился.

Рад встрече, значит.

Вейл толкнул тяжёлую металлическую дверь, ведущую из столовой:

— Не отстаём.

Слова были обращены ко всей группе, но взгляд он держал на мне.

Вейл повёл нас по коридору, который в моей голове уже числился как главный: стены, исписанные пятнами времени и запущенности, фирменные камеры Эндлока под потолком. В воздухе клубился осязаемый запах антисептика, смешанный с потом и страхом.

Пока мы шли, я заметила, что остальные заключённые держатся от меня подальше — никто не хотел стоять рядом с охотницей за головами. Некоторые бросали на меня косые взгляды, но большинство просто делало вид, что не замечает, — что меня более чем устраивало. Меньше внимания — легче искать слабые места.

В конце коридора мы свернули направо и упёрлись в барьерную дверь. Вейл провёл значком по считывателю, кивнул стражам по обе стороны, и нас пропустили.

Справа я сразу узнала дверь в медицинский блок и поёжилась — ожог на запястье резко напомнил о себе. Мы миновали её и дошли до высоких стальных створок.

Вейл снова приложил пропуск, и я застыла, когда нас пропустили в просторный зал. В нос ударил лёгкий сернистый запах пороха. В центре располагался тир с человеческими силуэтами в качестве мишеней. Я окинула взглядом груду пулевых отверстий. По стенам рядами висело оружие: пистолеты, винтовки, ножи и ещё куча инструментов, названий которых я не знала. Чуть поодаль стоял круг тренировочных рингов — мягкие маты в канате, — а дальнюю стену занимал огромный экран, перед которым вразнобой торчали складные стулья.

— Перед охотой мы приводим сюда гостей, — объяснил Вейл, когда мы выстроились перед ним в рыхлую полудугу. — Здесь они готовятся к тому, что их ждёт, и проходят обучение обращению с оружием, если никогда не держали в руках нож или огнестрел.

Зал идеально подошёл бы для тренировки солдат, подготовки армии, но я сразу представила себе богачей, которые, хохоча, палят по мишеням, с предвкушающими улыбками делают ставки, кто завалит самую «крупную дичь».

— После стрельбища те, кто оплатил улучшение вооружения, выбирают оружие со стены, — продолжил Вейл, указывая на стены. — Остальным выдают стандартную винтовку. Тем, кто заплатил за дополнительное обучение, ещё полагается краткий курс по базовым приёмам.

— По рукопашному бою? — переспросила я. Взгляд Вейла тут же впился в меня, в нём вспыхнуло предупреждение. Но если у меня был шанс выудить хоть какой-то козырь для охотничьих угодий, я обязана была попробовать. — Удивительно, что они вообще за это платят, если у них и так есть стволы. Бывали случаи, когда заключённый переворачивал ситуацию и брал верх над охотником?

Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал максимально невинно, но ощутила общий вздох нашей группы.

Вейл сделал шаг ко мне:

— Прямые столкновения между охотниками и мишенями редки, но случаются, если заключённому удаётся разоружить гостя, — ответил он. — Но заключённые имеют право вступать в бой с охотником только в целях самозащиты — один на один, без других заключённых поблизости.

Он придвинулся ещё, его грудь остановилась в каких-то сантиметрах от моей.

— Поверь, тебе этого не захочется. Если такое всё же произойдёт, и ты его уложишь, твой ранг подскочит до десяти, и каждый охотник, который хочет что-то кому-то доказать, начнёт охотиться именно на тебя. Все глаза будут прикованы к тебе.

Последние слова прозвучали почти шёпотом, и его золотистые глаза буквально прожигали мой взгляд. Я сглотнула, и он тут же перевёл взгляд ниже, отслеживая движение моего горла.

Он кашлянул, отвернулся и повёл нас к экрану на стене.

Над головой погасили яркий свет, и в зал, через ту же дверь, по которой пришли мы, стали заходить другие группы заключённых.

Сразу за ними появился Ларч.

— Все рассаживаемся! — заорал Ларч, его голос отскочил от стен. — Видео, которое вы сейчас увидите, — то же самое, что мы показываем нашим гостям перед каждой охотой.

Хайд засуетился, шаря по пульту, пока экран не ожил, и зал не заполнил новый голос. Узнаваемый — по новостям, по общегородским трансляциям.

— Сто лет назад человечество балансировало на грани вымирания, — закадровым голосом вещал советник Пенья, пока на экране мелькали выразительные кадры: пересохшие русла, когда-то полные жизни, и леса, сведённые к голым остовам бесконечными пожарами.

— Когда природные катастрофы уничтожили источники пропитания, правительство ввело жёсткие меры по нормированию, чтобы граждане оставались сытыми и живыми, и объявило военное положение для поддержания порядка. Но протестующие обвинили правительство в том, что оно запасает ресурсы для себя. Правительство пыталось их успокоить, но они требовали всё больше, хотя того, чего они требовали, просто не существовало. Когда правительство не смогло, не сумело удовлетворить их требования, террористы нанесли удар. Потом ещё один. А затем атаки стали всё крупнее и жестче, и правительство было вынуждено ответить ядерным оружием. Большая часть страны погибла в последующем уничтожении. — На экране промелькнули пустынные городки, города, превращённые в груды щебня.

— Когда выжившее население Соединённых Штатов вышло из последствий войны, наши Основатели объединились с единомышленниками из числа выживших, чтобы создать Дивидиум. Город-убежище, который мы теперь называем домом.

Эту историю знали все. Нам вдалбливали её в школе с детства.

— Дивидиум был разделён на сектора: Нижний сектор — для тех, кто владеет ремёслами, — опора нашего города. Граждане Нижнего сектора обеспечивают нас всем необходимым для повседневной жизни. Средний сектор — для наших защитников и новаторов: врачей и патрульных, художников и артистов, инженеров и учителей. А Верхний сектор, разумеется, является домом хранителей Дивидиума: вашего Совета и городских чиновников, руководителей армии и наших учёных. Вместе мы поддерживаем город, чья цель — мир и возрождение.

Камера скользнула по-современному Дивидиуму с его гладкими небоскрёбами и защитной стеной, а затем — по просторам охотничьих угодий и самому Эндлоку.

— Каждый гражданин имеет возможность подать заявку на проживание в другом секторе, отличном от того, в котором он родился, при условии, что он получит необходимое образование и квалификацию для должности вне его родного сектора.

Красивая ложь.

Граждане Нижнего сектора не могли позволить себе нужное образование. Наши дипломы не соответствовали требованиям, чтобы устроиться хотя бы на какую-то должность в другом секторе.

— Наши Основатели ввели строгие законы с соответствующими последствиями, чтобы защитить наш народ, зная, что мягкотелость по отношению к нарушителям закона и позволила насилию разрастись настолько, что это вынудило правительство пойти на второй Гражданской войной. Если человек не соблюдает эти законы, мы не можем надеяться, что он будет заботиться о будущем нашего общества, и не можем тратить на него наши ограниченные ресурсы. Преступники будут заключены под стражу, независимо от тяжести их преступлений. Верные граждане должны участвовать в уничтожении этих преступников, чтобы доказать свою непоколебимую преданность Дивидиуму. Мы продолжаем наши традиции ради коллективного мира. Те, кто не может их соблюдать, лишаются жизни и места в Дивидиуме.

Советник Пенья продолжал, перечисляя Основателей и их заслуги, пока экран наконец не погас.

— Вот так, — сказал надзиратель Ларч, громко хлопнув в ладони в тишине, от чего я дёрнулась. Ножки металлического стула противно заскрежетали по полу. — Охотников, наших гостей, нужно воспринимать как хранителей, которым поручено защищать наш город. Даже будучи преступниками, вы можете послужить миру в нашем обществе. Вы станете примером для своих близких и для самих охотников, которые будут преследовать вас, — напоминанием о последствиях неповиновения и о том, что необходимо делать, чтобы сохранить мир.

Я сглотнула тёмный смешок, рвущийся наружу.

— На этом я оставлю вас продолжить ориентацию, — сказал Ларч. — Охотничьи угодья вы сегодня не увидите. Впервые вы увидите их только на своей первой охоте.

Логично, что они не дадут нам заранее сориентироваться на местности. Без предварительного просмотра нас намеренно выпускали наугад и беззащитными.

— Моя группа, за мной, — голос Вейла разрезал мои мысли.

Я послушно двинулась следом за ним и остальными.

Мы вышли из тренировочного зала, снова миновали медблок и прошли через барьерную дверь. Вейл свернул налево и повёл нас по лестнице вниз. Мы долго спускались, пока не выбрались в подбрюшье Эндлока. Температура ощутимо упала, я обхватила себя руками, пытаясь согреться.

От лестницы коридоры уходили влево и вправо, но Вейл повёл нас прямо.

Редкие пыльные бра стояли вдоль стен, освещая подземный коридор и отбрасывая пляшущие тени на стены и двери. Камеры тут были, но гораздо реже, чем в других частях тюрьмы.

— Здесь у нас находится лазарет, — сказал Вейл, указывая на дверь с табличкой «д-р Амелия Роу».

Я невольно улыбнулась, вспомнив мягкость доктора Роу, хотя было странно, что такое светлое существо заперли в самом тёмном углу тюрьмы.

У меня по спине пробежал холодок, и я подняла взгляд — Вейл смотрел прямо на меня, глаза прищурены.

Я улыбнулась шире, и его губы презрительно дёрнулись, но он отвёл взгляд.

Я нахмурилась. Даже когда я балансировала на грани послушания и вызова, он не реагировал, как другие стражи. Не срывался. Не бил. И я не понимала — почему.

— Мастерская дальше по коридору, — продолжил Вейл, обращаясь уже ко всей группе, будто нашей молчаливой перепалки сейчас и не было. — Как вы, наверное, заметили, у каждого заключённого в Эндлоке есть обязанности. Те, кого назначают в мастерскую, отвечают за ремонт и обслуживание.

— Когда нам дадут распределение по работам? — спросила я.

Место в мастерской было бы идеальным. Лишний доступ к инструментам ещё никому не вредил.

— Заключённых не распределяют, пока они не переживут первые несколько дней в Эндлоке, — ответил он. — Не хочется тратить обучающие ресурсы впустую.

За ужином, убедившись, что Джеда в столовой нет, я набрала миску водянистого бульона — единственное, до чего смогла дотянуться, потому что заключённый, дежуривший у стола для Серых, отдёрнул поднос с фасолью, как только я потянулась за половником. Репутация по-прежнему шла впереди меня.

Ноги сами привели меня к первой относительно доброжелательной физиономии, которую я заметила, — к Августу. С нашим общим интересом к выживанию вряд ли он попытается меня прикончить во время ужина — в отличие от Торина, Перри или остальных, кто сверлил меня глазами через зал.

Август разговаривал с женщиной, которая выглядела чуть старше меня — лет двадцать пять — двадцать шесть. У неё были гладкие чёрные волосы до подбородка и искрящиеся каре-зелёные глаза.

— Какой смысл носить украшения, если их всё равно никто не видит? — проворчала она, дёргая за молнию зелёного комбинезона, пока на виду не оказалась подвеска на её шее. Золотая бабочка — я бы поспорила, что она стоила дороже, чем месяц моих заработков в Нижнем секторе.

— Зато ты знаешь, что оно на тебе, — ответила женщина напротив, с ровным шоколадным тоном кожи и волосами, убранными в аккуратные ряды косичек вдоль головы. На ней тоже был зелёный комбинезон заключённой Верхнего уровня.

— Да, но я могу хвалить себя только до какого-то предела, Кит, — не унималась первая женщина. — А если я хочу целую стайку поклонников?

Кит. Это была она — человек, ради которого Коллектив собирался войти в историю, вытащив её из Эндлока.

Я отвела взгляд, стараясь не пялиться слишком откровенно. Сейчас было явно не время объяснять, кто я такая. Не при всех этих взглядах.

— Ну, насчёт стайки не знаю, — фыркнула Кит. — Но как минимум один поклонник у тебя есть. — Она подмигнула, и лицо первой женщины из оливкового стало алым за пару секунд.

— Привет, — обратилась я к Августу, ставя поднос на стол рядом с ним. Он ещё посмеивался над их перепалкой, но на моё приветствие сразу посерьёзнел.

Август долго смотрел на меня, потом всё же подвинулся, освобождая немного места.

— Рейвен, это Яра, — кивнул он на женщину с подвеской-бабочкой, что сидела по другую сторону от меня.

Я кивнула ей.

Она молча уставилась на меня, а потом просто вернулась к еде.

Значит, знала, что я охотница за головами.

Напротив, Кит тыкала вилкой в каменный сухарь до тех пор, пока пластиковые зубцы не треснули и не отломились. Она тяжело вздохнула и бросила искалеченный прибор.

— Это не еда, — сообщила ей Яра, тянувшись через стол и беря Кит за руку, большим пальцем проводя по коже. — Начинаю подозревать, что ты врёшь про то, что ты инженер. Ты же должна понимать, что эта штука достаточно прочная, чтобы строить из неё здания.

Инженер. Я задумалась, не в этом ли причина её ценности для Коллектива.

Широкие зелёные глаза Кит блеснули весельем, и она ответила Яре пожатием пальцев:

— Очень смешно, — произнесла она так тихо, что мне пришлось податься ближе, чтобы расслышать.

Август положил салфетку на стол и откашлялся, опережая ответ Яры:

— Ну вот, с Ярой ты познакомилась, а это Кит, — он кивнул на девушку напротив.

Кит осторожно мне улыбнулась, и я, возможно, ответила слишком охотно.

— А это Момо, — продолжил Август, показывая на тощего, глазастого мальчишку с тёмной кожей и наголо остриженной головой. Он сидел по другую сторону от Кит, в зелёном комбинезоне. Мальчишка взглянул на меня из-под длинных ресниц — на вид ему было лет двенадцать.

То есть он успел заработать три зарубка, чтобы попасть в Эндлок.

— Еда, — сообщил Момо, когда заметил, что я на него смотрю. — Я украл еду. Я был старшим из четырёх детей, и мы голодали. Поэтому я здесь.

Я сжала челюсти, отвела взгляд и шумно выдохнула, пытаясь выдавить из груди хоть немного напряжения. После жизни в Дивидиуме и сотен историй вроде Момо я вообще не должна была быть способна чувствовать ярость.

— Я слышал, твой брат врезал Роалду Баскану в лицо, — тут же сменил тему Момо, в голосе — чистое восхищение.

Август тепло на него посмотрел, уголки глаз собрались мелкими лучиками, и я заметила, как он незаметно перекладывает сухарь со своего подноса на поднос Момо.

Я невольно смягчилась. При том, что Момо был кожа да кости, Август нависал над нами, его широкие плечи говорили, что при нормальном питании он бы был сплошной мышцей. Отдавать хоть что-то из еды ему было себе дороже.

— Врезал, — подтвердила я.

— Ради всех зарубок, скажи, что он ему нос сломал, — подалась вперёд Яра, снизошедшая до того, чтобы заговорить со мной. — Я бы отдала многое, чтобы увидеть рожу этого самодовольного сыночка с…

— Яра. Рот, — мягко оборвал её Август, метнув взгляд на Момо.

— Рот, — пародийно повторила Яра. — Ладно, папочка. Не заставляй меня отравить и тебя тоже.

Я распахнула глаза, но вопросы оставила при себе. Пока.

Август сузил глаза.

Кит откашлялась, разрезав напряжение:

— Думаю, Гас пытается сказать, что Момо и так видел куда больше, чем положено в его возрасте. Давайте хотя бы попытаться сохранить остатки его невинности.

Ага. Миротворец в их компании. Я перебрала в голове факты: конец двадцатых, если я правильно прикидывала; важный актив Коллектива — вероятно, из-за инженерных знаний; она умудрилась выжить в Эндлоке уже несколько месяцев. И, если я, верно, читала их взгляды и случайные прикосновения, между ней и Ярой было что-то большее, чем дружба.

— Всё нормально, — заявил Момо с набитым размокшим сухарём ртом, перебивая мои мысли. — Я уже слышал слово «сука».

Август закрыл лицо огромной ладонью и тяжело выдохнул, а Кит и Яра встретились глазами — и разразились истеричным смехом.

Я фыркнула, и сама от этого удивилась, резко выпрямилась и откашлялась:

— Кто-нибудь из вас знает, где мой брат? Я искала его на ужине, но его нет, и я…

Я осеклась, уставившись на экран в начале зала и на список мишеней — с крестиками, галочками и кругами. Я даже не знала, какой номер достался Джеду. Какой номер ему выжгли. А если он…

— Его там нет. У него первая смена ужина, — сказал Август, и когда я повернулась к нему, его взгляд был мягким. Сочувствующим.

Я мотнула головой:

— Откуда ты знаешь?

— Видел, как в первую ночь он заходил в Блок A, — объяснил Август. — А у этого блока как раз первая смена ужина. И его номер — двести третий. Его нет на табло.

— Спасибо, — прошептала я, выдыхая и позволяя напряжению стечь из тела, пока я вбивала номер в память. От этого становилось чуть легче — я хотя бы знала, за кем следить. Но то, что Джед в другом блоке и на другом приёме пищи, делало любое общение с ним почти невозможным.

— Для родного брата вы с ним не могли бы быть более разными, — вставила Яра, уставившись на комбинезон и выщёлкивая с него невидимую пылинку. Она искусно сделала вид, что не замечает укоризненного взгляда Кит.

— Знаю, — я покрутила ложку в пальцах. И это было правдой. Джед был щедрым и смелым. Я — закрытая и эгоистичная. Иначе нельзя.

— Зато теперь вы оба здесь, — тихо сказала Кит. — Ты знаешь, как работает отбор на охоту?

Мне не понравилось сочувствие в её глазах, но отказываться от информации я не собиралась. Я покачала головой.

— В Эндлоке восемь блоков, — начала она. — В день проводят три охоты, максимум по десять мишеней на каждую. Для каждой охоты они двигаются по блокам по кругу. Если утренняя охота начинается в Блоке A, следующая — в Блоке B, и так далее. Это значит, что у нас есть как минимум один выходной день между охотами. Больше, если умеешь затаиться.

— Ну да, разбежалась, — буркнула Яра, за что снова поймала на себе взгляд Кит.

— Странно, — добавил Август, глядя на экран с прямой трансляцией. — За всё время, что я здесь, помню всего один-два дня, когда охоты не были забиты под завязку. А в последний месяц каждый день хотя бы в одной охоте меньше десяти мишеней.

Я снова посмотрела на экран, пересчитала мишени.

Он был прав.

В первом столбце значилось всего девять заключённых, во втором — восемь.

Кит задумчиво хмыкнула:

— Уверена, Коутс уже рвёт и мечет. Я слышала, пару недель назад он вбухал кучу кредитов в рекламу.

Я не сомневалась, что глава «Эндлок Энтерпрайзис» потратился на новую волну объявлений — мой планшет заваливало всплывающими окнами перед тем, как меня арестовали.

Яра кивнула:

— Особенно если слухи правдивы и Коутс собирается запустить кампанию против Совета. Чтобы у него был хоть какой-то шанс, у Эндлока всё должно идти блестяще. Уверена, он предсказуемо пойдёт с лозунгом, что раз он самый богатый человек в городе, значит, отличный кандидат. Но будет сложновато убедить всех, что он компетентный делец, если Эндлок сейчас льёт кредиты как в трубу.

Я побледнела:

— Коутс собирается пойти против Совета? Как? — В Дивидиуме выборы проводили только если один из советников умирал, и Совет ни за что не позволил бы Коутсу занять их место. Власти у него и так было больше, чем им хотелось.

— С достаточным количеством кредитов он провернёт всё, что захочет, — вставил Август. — Но пока мы, по крайней мере, можем не бояться увидеть Коутса в кресле советника. Эндлок точно недополучает прибыль, у него и без этого хватает забот.

Но лёгкая просадка доходов Эндлока не делала меня спокойнее. Три охоты в день никуда не делись, даже если они и не заполнялись.

— Когда наш блок-секция в следующий раз попадёт в ротацию на охоту? — спросила я, хотя ответ знать совсем не хотелось.

— Завтра утром, — ответил Август.

Я кивнула. Придётся быть готовой.

Остаток ужина я провела в молчании, довольствуясь тем, что слушала болтовню друзей Августа и пыталась выудить побольше о Кит.

Когда прозвенел звонок, отправляющий нас по камерам, меня накрыло облегчение. Хоть небольшой перерыв от взглядов, полных ненависти, которые я почти физически ощущала у себя на спине весь приём пищи.

Но стоило мне устроиться на койке и приготовиться к тому, что Вейл или какой-нибудь другой охранник захлопнет решётку моей камеры на ночь, как раздался ещё один звонок.

— Душевые! — проревел какой-то охранник, его голос легко пронёсся по всему блоку.

Я влилась в плотный поток заключённых, толпа сама потащила меня вперёд. Впрочем, оставаться одной в камере, пока Морт с Хайдом шляются по коридорам, мне и самой не горело — в группе хотя бы есть иллюзия защиты.

Громкий протяжный сигнал возвестил о том, что тяжёлая стальная дверь, отделяющая наш блок от остального Эндлока, открылась. Я прошла вместе со всеми и вскоре оказалась в новом коридоре, утыканном дверьми.

Заключённые в зелёных комбинезонах потоком ушли к самой дальней двери, Средний уровень — к центральному входу, а меня вместе с остальными Серыми втиснуло в ближайшую дверь, в общую душевую.

По периметру стояли железные раковины, покрытые ржавыми потёками. В центре — душевые стойки: голые, стерильные кабинки без единой роскоши, без мыла, без полотенец, даже без занавесок. Но после грязи, усталости и засохшего пота на коже мысль просто встать под струю горячей воды казалась почти блаженной.

В углу висела камера, но, что странно, объектив смотрел прямо в пол — так, что она физически не могла отслеживать наши движения.

Вокруг меня на пол посыпалась одежда. Я замешкала.

— Пять минут! — прогремел охранник у входа, нетерпеливо. Я торопливо стянула с себя комбинезон под мигающими люминесцентными лампами, пальцы чуть дрожали.

Одежду я оставила, небрежно накинув на край отколотой раковины, чтобы не намочить в разливающейся по плитке воде.

Прикрываясь руками, юркнула в свободную кабину, повернувшись к залу спиной.

Остальные уже отработали свой отточенный до автоматизма пятиминутный ритуал — многие выходили из кабинок как раз в тот момент, когда я шагнула под раскалённую струю.

Стоило горячей воде пролиться по уставшей коже, как из груди чуть не вырвался стон. На секунду я почти забыла, где нахожусь.

— Добраться до Кровавого дерева. Добраться до Кровавого дерева. Добраться до Кровавого дерева.

Слова долетели из соседней кабинки. Там заключённая снова и снова повторяла эту странную фразу, голос дрожал, будто её трясло от озноба.

— Добраться до Кровавого дерева. Добраться до Кровавого дерева. Добраться до Кровавого дерева!

Её голос становился всё быстрее и громче, и я с трудом удержалась от того, чтобы спросить, всё ли с ней в порядке.

Лучше было не привлекать к себе внимания.

— Заткнись, психованная!

Голос Перри прорезал влажный воздух, как нож.

Соседка ахнула, вода в её душевой тут же отключилась. Она выскочила из кабинки, дрожа, на ходу впрыгнула в комбинезон, полностью его промочив, и выбежала из душевой, сгорбившись и всё ещё шепча про Кровавое дерево.

— Совсем кукухой поехала, — расхохоталась Перри, обращаясь к какой-то другой заключённой. — Говорят, её сюда отправили вместе с любовником, и она смотрела, как его убили на их первой охоте. С тех пор с нее больше и слова не вытянешь, кроме этого «Добраться до Кровавого дерева». Не могу дождаться, когда какой-нибудь охотник наконец всадит пулю в эту психованную.

У меня тряслись руки от её мерзких слов.

Только когда Перри вышла из комнаты, до меня дошло, что её здесь вообще не должно было быть.

Зелёные пользовались своими душевыми.

Но времени размышлять, зачем она приперлась, не оставалось — остальные уже тянулись к выходу, и мне пришлось поторопиться. Я выключила воду, выжала из спутанных волос лишнюю влагу. Без завесы теплого пара в помещении стало заметно холоднее, мороз по коже пробежался мурашками.

В душе воцарилась тишина, и я заметила, что и охранника у двери больше нет.

Я была одна.

Я потянулась за комбинезоном, стараясь не поддаться тревоге от накатившей тишины.

И тут сразу несколько вещей произошло одновременно.

Щёлкнул выключатель, комната погрузилась во тьму, и резкий удар в живот сложил меня пополам, швырнув на скользкий пол — из лёгких вышибло воздух.

Глава девятая

Руки и кулаки — больше, чем я могла сосчитать, — обрушились на меня дождём: били по лицу, по рукам, по корпусу, тянули за волосы, царапали кожу.

Я отбивалась, босая ступня врезалась кому-то в колено. Глухо выругавшийся бас, но удары не прекратились. Мои кулаки рассекали воздух, натыкаясь то на мягкие животы, то на острые кости, вокруг раздавались стоны и выкрики, пока я дралась в ответ.

Я была более чем неплохим бойцом. Пришлось, чтобы выжить как охотница за головами. Но все мои навыки выглядели жалкой шуткой против нескольких нападающих в кромешной темноте.

Я могу здесь сдохнуть.

Эта мысль пришла минут через несколько, когда руки и ноги начали тяжелеть, а те, кто меня мутузил, даже не думали останавливаться.

Вот уж нелепая смерть — рискнуть всем ради Джеда и в итоге дать себя забить насмерть в душевой парочке мстительных заключённых.

По заслугам, в общем-то.

Кровь потекла по лицу, рёбра отзывались болью на каждый вдох. Я перевернулась, свернулась в клубок и перестала отбиваться, сосредоточившись на том, чтобы закрыть голову и жизненно важные органы.

Но так же внезапно, как началось, всё прекратилось. Шаги отдалились, пока я не поняла, что в помещении остались только двое — я и ещё кто-то. Меня накрыл смрад кислого дыхания — нападавший наклонился совсем близко.

— Это Перри, — пропел над ухом высокий, певучий голос. — Можешь идти и рассказывать начальнику, что с тобой тут сделали. Ему плевать. Никто тебя не защитит, охотница.

Я пролежала на мокром полу вечность, каждый вдох вытягивал из костей новую порцию боли. Одну схватку я пережила, но, если я не в состоянии отбиться от группы зеков с личной обидой, как я вообще собираюсь уйти от охотника с винтовкой?

В конце концов я втянула воздух сквозь дрожь, игнорируя режущую боль в животе, и как-то ухитрилась подняться на дрожащие руки и колени.

Нащупав раковину, поняла, что оставленная одежда соскользнула на залитый водой пол. Тряпки были насквозь мокрые, но я всё равно натянула их на разодранную кожу — ледяная сырость впилась во все свежие ссадины и царапины. С моим везением проснусь с воспалением легких.

Дрожащими пальцами нащупала кран, повозилась с упрямой ручкой, пока не потекла тонкая струйка холодной воды. Я плеснула её себе в лицо, смывая кровь, и параллельно прикидывала ущерб.

Чувствовала себя дерьмово, но стояла на ногах и могла шевелить руками. Костей, похоже, не сломали, но парочку рёбер точно ушибли — плюс порезы по всему телу и десятки новых синяков, которые к утру обязательно проступят.

Я попыталась вдохнуть поглубже, но в ребрах вспыхнуло, и мир поплыл. Я вцепилась в раковину и сползла вниз, усаживаясь на пол и прислоняясь спиной к стене.

— Что тут происходит? — донёсся из коридора чуть глуховатый голос. — Я только что сверялся по списку в Блоке H — не досчитались одной.

Голова ткнулась в плечо, глаза сами сомкнулись. Веки были слишком тяжёлыми, чтобы держать их открытыми.

— Я… мы не заметили, как пролетело время, — отозвался другой голос.

— Уже почти отбой, — зашипел первый голос. — Жди здесь. Я с тобой ещё не закончил.

В комнату хлынул свет — резкий, слепящий. Я зажмурилась, пытаясь отсечь хоть часть этого белого шума.

— Чёрт.

Торопливые шаги — и чья-то ладонь коснулась моей щеки.

Я дёрнулась, готовясь к тому, что это может быть тот, кто меня добьёт.

Я заставила себя открыть глаза.

— Жива, — прошептал Вейл, шумно выдыхая.

— Наблюдательный, — прохрипела я. — Не зря тебя взяли на работу.

Поклялась бы, уголок его губ дёрнулся, но я моргнула — и следы улыбки исчезли. Взгляд снова стал жёстким.

— Что случилось?

— Так, лёгкая разминка, — выдавила я. — Семь против одной, если на вскидку. Не парься. Пара синяков им от меня тоже досталась.

— Ну конечно, — губы у него сжались в тонкую линию. — Ты знаешь, кто это был?

Я на секунду задумалась.

— Нет.

Глаза Вейла сузились, он открыл рот, но я опередила его, пока он не начал спорить.

— Какая разница? Я охотница за головами. Я знала, что так будет.

Он приподнял бровь:

— Ты сказала «семь против одной». Это не честный бой.

Я коротко хохотнула и тут же зашипела — рука сама прижалась к рёбрам, пытаясь приглушить острую боль.

Челюсти у Вейла сжались, пока он наблюдал за моей реакцией. Он залез в карман, достал чистую салфетку и прижал к тонкой струйке крови, что стекала с моего виска.

— Ты работаешь в Эндлоке, — напомнила я. — И тебя волнует честный бой? Как ты называешь охотника с винтовкой против безоружного заключённого?

Он прикусил губу, будто что-то примеряя в голове. Но когда заговорил, отвёл взгляд куда-то мимо, не встречаясь со мной глазами:

— Заключённые попадают в Эндлок, зная, что их ждёт на охотничьих угодьях. Это риск, на который они идут, когда нарушают закон. Когда становятся мятежниками.

Слова прозвучали пусто, как выученный текст.

Я закатила глаза:

— Ты всё ещё считаешь, что я мятежница? Я слишком эгоистична для этого, охранник. Называй меня преступницей — спорить не буду. Но я бы никогда не сделала ничего, что поставило бы моего брата под удар.

Я застыла, как только слова сорвались с языка.

Чёрт. Я не собиралась упоминать Джеда. Не собиралась показывать Вейлу свою слабость.

Но он просто уставился на меня пару долгих секунд, будто взвешивая.

У входа в душевую кто-то откашлялся, и Вейл вскочил на ноги, убирая руку от моего лица так, словно обжёгся.

В дверях стояли Кит и Яра.

— Что там? — спросил Вейл.

— Начальник велел тебя найти, — ответила Яра, глядя прямо ему в глаза. — В Блоке D драка. Всё серьёзно.

Вейл замер, ещё раз бросил взгляд на меня — раз, два.

— Ясно. Вы двое проводите 224 в медблок.

И исчез.

— Что с тобой? — спросила Кит, тихий голос не вязался с тревогой, вспыхнувшей у неё в глазах. Она торопливо подбежала ко мне, подставляя плечо. Мне было слишком больно, чтобы отказываться от помощи.

— Просто маленькая инициация, — выдавила я сквозь зубы.

— Ты им явно понравилась, — сказала Яра, и презрение в её голосе никуда не делось, хотя жалость в глазах скрыть было сложнее. — Мне, когда я сюда попала, такого спецобслуживания не устраивали.

Яра подошла в угол и указала на камеру.

— Надо было догадаться, что тут что-то нечисто, — бросила она через плечо. — Охрана разворачивает камеру только если кто-то из зеков сумел их подкупить.

Мне и правда показалось странным, что камера смотрела в пол, но я ещё только привыкала к тюрьме, мысли рвали в разные стороны, и цепляться за детали надолго не получалось.

В таком режиме я себя очень быстро угроблю.

— И что заключённый вообще может предложить взамен, чего у охранников ещё нет? — спросила я. Если уж и вытащить из этой ситуации хоть что-то полезное, так это понимание, что считается валютой между зеками и охраной.

Яра рассмеялась:

— Ты правда настолько наивная, охотница?

— Если повезёт, — сказала Кит, — торгуют информацией. Мы, заключённые, много чего слышим. Иногда охранникам бывает настолько скучно, что они начинают делиться с нами, но чаще они вообще забывают, что мы рядом, и не фильтруют разговоры. Мы о них много узнаём. Что-то годится для шантажа, чем-то можно торговаться с другими охранниками.

— А тем, кому не везёт, — подхватила Яра, когда Кит осеклась, — приходится расплачиваться телом за услуги. Побудешь здесь подольше, если выживешь, сама всё поймёшь.

Я передёрнулась, вспомнив, как Морт предлагал «договориться», если мне вдруг что-нибудь понадобится.

— Не верится, что Перри меня настолько ненавидит, — пробормотала я, — что решила потратить одолжение только ради того, чтобы меня избили. За такое можно было выторговать что-то куда ценнее.

Кит вздохнула:

— Не недооцени силу мести как мотива. Из-за неё люди становятся опасными. И иррациональными.

Я покачала головой, и мир поплыл. Я сделала шаг, чтобы не рухнуть, и Кит перехватила меня за руку, удерживая.

Кит смерила Яру таким взглядом, что та с нехотя подошла ближе и взяла меня под вторую руку. Она поморщилась, когда мокрая ткань моего комбинезона прижалась к кремовому свитеру, который она натянула поверх своей формы. Значит, везучая — у кого-то снаружи есть деньги, чтобы обеспечивать ей «комфорт» в Эндлоке.

— Не обращай на неё внимания, — Кит чуть улыбнулась мне. — Она просто в новом свитере и только что ногти докрасила.

Я скосила взгляд на Яру и не смогла не оценить идеально подпиленные ногти, покрытые лавандовым лаком.

— Ну извини, что осмелилась сохранить хотя бы намёк на индивидуальность, — фыркнула Яра. — Правила я соблюдать вынуждена, но уж характер и вкус к одежде у меня ни Ларч, ни Совет не отберут.

Я уважала это. С первого взгляда, может, я и неправильно её прочитала — по внешнему виду. Но она явно не сломалась ни под Тюремщиком Ларчем, ни под Советом, в отличие от многих здесь, кто согнулся под тяжестью собственного страха. Каждый её выбор в одежде, каждая безделушка — тихий акт неповиновения.

Кит наклонилась, ловя взгляд Яры:

— Это был комплимент, дорогая. Я бы не стала тебя высмеивать.

— Вам не обязательно мне помогать, — добавила я, уже к Яре. — Я знаю, как сильно тебе этого не хочется.

— Ага. Как будто я мечтала оказаться в этой тюрьме, — буркнула она. — Но вот она я.

— Яра строит из себя терновник, — сказала Кит нарочито громким шёпотом, от которого глаза у Яры чуть не закатились, — но, если протиснуться через эти колючки, это самый сладкий человек, которого ты когда-либо встретишь.

— Почему вы со мной вообще возитесь? — спросила я, отводя взгляд, чтобы скрыть собственное недоверие.

— Потому что Кит меня заставляет, — пожала плечами Яра.

— Потому что у нас есть общий друг, — тихо добавила Кит и улыбнулась чуть шире, прежде чем обменяться долгим взглядом с Ярой. — И я люблю сначала узнать человека, а уже потом решать, что о нём думать. А теперь пошли.

Я с усилием держала лицо, будто это меня не поражает. Значит, Август всё-таки успел с ней поговорить.

Они вцепились в мои руки, осторожно, но всё равно боль выла под их аккуратными пальцами. Я старалась не показывать этого.

Выходя из душевой, мы прошли мимо двух охранников у входа.

Тех самых двух, которые стояли тут и слушали, пока меня избивали.

Яра вскинула руку в ленивом салюте:

— Так держать, мальчики.

Один из охранников потянулся к дубинке, замахиваясь, чтобы прописать Яре, но она подняла ладонь, останавливая его.

— Следующая поставка завтра, Бакс. Разве что я останусь без травм.

Бакс что-то пробурчал, но дубинку опустил.

— Не перегибай. В этот раз для меня должно быть побольше.

— Можешь не сомневаться, — бросила Яра, пока мы сворачивали в коридор.

Значит, у неё есть чем платить за неприкосновенность.

— Я думала, следующей посылки тебе ждать до следующей недели, — прошептала Кит, приподняв бровь.

— Так и есть, — ухмыльнулась Яра. — Но ты видела лицо Вейла. С завтрашнего дня эти двое здесь уже не работают.

Я прикусила губу. Вейл — охранник, да ещё и молодой. С чего бы ему иметь власть над другими? Но додумать я не успела — только заметила, что мы идём не в сторону моего блока.

— Куда мы?

— В медблок, — ответила Кит. — Как Вейл и сказал. Ты вся в крови.

— Нет, — я остановилась. — Нет. Тогда остальные решат, что я слабая, и желающих добить меня будет только больше.

— Это была Перри, да? — раздался новый голос. Я обернулась — к нам уже успел присоединиться Август, за ним, как хвостик, плёлся Момо.

Я моргнула, удивлённая, что он так уверенно угадывает:

— Да.

— Вообще-то у неё есть очень веская причина тебя ненавидеть, — заметила Яра, глядя на меня с упрёком.

— А у меня есть очень веская причина ненавидеть её, — огрызнулась я. — Она обманывала и грабила людей из Нижнего сектора. Продавала им фальшивые лекарства. Из-за неё умерли люди. И до сих пор мрут. Всё продолжилось и после её ареста.

Я осеклась, тяжело дыша. Как бы отвратительна ни была Перри, и как бы она ни заслуживала тюрьмы… никто не заслуживал того, чтобы на него охотились ради развлечения. А я отправила её именно на это, когда сдала. Ненавидеть меня у неё было столько же оснований, сколько у меня — её.

У Яры отвисла челюсть:

— Так вот почему охрана ей стелется. Я думала, просто любимица Ларча, а выходит, она до сих пор всем этим прикрывает чужой бизнес отсюда. Наверняка держит охранников на жаловании.

У меня сжалось в груди. Если она права, Перри тут почти неприкасаема.

— Надо рассказать Ларчу, — вмешалась Кит, прежде чем Яра успела продолжить. — Заключённым нельзя нападать друг на друга. Даже если на нас ему плевать, на потерянные кредиты ему точно не плевать, если тебя убьют до того, как тебя выберут на охоту.

— Не беспокойтесь обо мне, — упрямо сказала я. — Я уже охотница за головами. Совсем не горю желанием, чтобы меня ещё и за стукачку приняли.

Кит явно хотела возразить, но промолчала.

— Ларч всё равно ничего не сделает, — вздохнул Август. — Перри его любимица. Делает, что хочет. Ты сама видела, как редко её вызывают на охоту. За свои услуги ему она получает право терроризировать остальных. Хотя даже для неё это перебор.

— Значит, Ларчу ничего не скажем, — сдалась Кит. — Но в медблок мы тебя всё равно отведём. Доктор Роу вопросов не задаёт.

— Звучит хуже, чем есть на самом деле, — соврала я. — И вообще, мы все понимаем, что я это заслужила. Если бы не Перри, кто-нибудь другой рано или поздно сделал бы то же самое.

Тут уж им было не с чем спорить. Все видели, как почти каждый заключённый в Эндлоке меня ненавидит.

— Но твои травмы… — начал Август.

— Нет, — я сделала пару шагов назад, в сторону душевой. — Я сама приведу себя в порядок. Всё станет только хуже, если остальные решат, что Перри так меня отделала, что пришлось идти в медблок.

— Я помогу, — сказала Кит и первой направилась к ванной. Я открыла рот, чтобы уверить её, что справлюсь сама, но она, не оглядываясь, добавила: — Даже не начинай спорить. Я уже всё решила.

Яра что-то проворчала себе под нос, схватила Момо за руку и двинулась в другую сторону:

— Пошли, Гас. Ни к чему всем знать, что мы водимся с охотницей за головами.

Август поморщился, но промолчал и пошёл за ней.

Глава десятая

— Доброе утро, заключённые. Рад видеть, что вы всё ещё живы и здоровы, — протянул над блоком наш любимый надзиратель Ларч, входя в коридор. Рядом с ним шла женщина, целиком облачённая в тактическое снаряжение.

На ней были брюки-карго и тяжёлые ботинки, на бёдрах — кобура с парой кастомных розовых пистолетов. Запястья были обмотаны браслетами из нанизанных зубов, шею украшали такие же ожерелья. На каждом пальце — кольца с вкраплёнными зубами, бриллиантами или тем и другим сразу.

Её ледяные голубые глаза остановились на мне, и на губах появилась лёгкая улыбка от увиденного. Кроме чёрного глаза, разбитой губы и рассечённой брови, остальное было спрятано под униформой — и слава Совету, потому что настоящие повреждения были именно там.

— Сегодня на охоту пришла отличная компания охотников, большинство — наши постоянные гости, — Ларч выдержал паузу, явно наслаждаясь тем, как мы переступали с ноги на ногу и как густеет в воздухе страх. Потом поморщился. — Но только девятерым из вас выпадет честь в ней поучаствовать.

От его слов по позвоночнику пробежался холодок. Девять из нас могли сегодня не вернуться.

— Я присутствую на отборе не всегда, но сегодня у меня особенная гостья, — Ларч кивнул на женщину рядом. — Верона Шилдс держит рекорд по количеству убитых в Эндлоке, так что, думаю, заслужила почётный эскорт.

Верона довольно повела плечом и перебросила через него огненно-рыжую косу.

— Остальные наши почтенные гости войдут в блок с минуты на минуту. Все конечности держите внутри камер. Любая попытка навредить гостям повлечёт за собой серьёзные последствия, — глаза Ларча сузились, превращая слова в обещание.

Интересно, какое наказание в Эндлоке считалось хуже смерти?

Послышалось гулкое жужжание — разблокировалась защищённая дверь в конце коридора.

Вошёл Вейл, за ним — группа гостей; их оживлённые разговоры резко контрастировали с нашей тишиной. Вооружённые охранники сомкнули вокруг них кольцо, словно это мы были угрозой.

— Добро пожаловать, уважаемые гости, — прогремел Ларч, растягивая улыбку так, что покрасневшие щеки чуть не лопнули, хотя до глаз она так и не дотянулась. Он развёл руки, указывая на нас, как на породистый скот. — Мы несказанно рады видеть вас сегодня.

— И что здесь как работает? — перебил его один из охотников.

Я перевела взгляд на говорившего — и у меня ушёл из-под ног пол. Это был мальчик. Лет не старше Момо.

Он стоял рядом с мужчиной, которого я приняла за отца: резкие черты лица, серебристо-светлые волосы.

— Ах, новичок. Первую охоту вы не забудете никогда! — наигранный восторг Ларча резал слух. — Каждый из вас получает удовольствие выбрать одну мишень — либо здесь, либо из числа более сложных заключённых дальше по коридору. Как только вы выйдете на территорию охоты, все мишени становятся доступными, но обычно мы видим, что охотники всё равно в первую очередь преследуют своих выбранных.

Мальчишка протиснулся мимо Ларча; глаза у него блестели, когда он переводил взгляд с камеры на камеру, прикидывая варианты. Он подпрыгивал на носках, пальцы дёргались, словно он уже чувствовал в руках винтовку.

Первым выбрали мужчину в камере рядом со мной. Его отметил охотник примерно моего возраста, одетый во всё чёрное, с изогнутым ножом у бедра.

Но ничто не подготовило меня к тому моменту, когда тот самый мальчик остановился перед камерой девчонки примерно Джедова возраста. Он приподнял подбородок, разглядывая её.

Я навалилась на решётку, просунув голову между прутьями настолько, насколько позволял металл. Холодные стержни упирались в виски, пока я пыталась рассмотреть, что происходит.

— Кажется, она может подойти, — тихо сказал мальчик отцу и ткнул костлявым пальцем в девчонку. Если бы мы стояли в одном коридоре, я бы этот палец ему просто оторвала.

Девочка, надо отдать ей должное, не дрогнула. Но я видела, как она закусила губу и едва заметно ссутулилась, будто хотела исчезнуть.

Я хрустнула шеей, расправила плечи.

— Значит, ты из тех охотников, кто выбирает лёгкую добычу? — протянула я. Мне нужно было, чтобы меня выбрали на охоту, чтобы поднять ранг и получить более свободный поводок для изучения тюрьмы — ждать смысла не было.

В блоке повисла тяжёлая тишина.

Мальчик и его отец разом повернули ко мне головы.

— Это его первая охота, — возмущённо выплюнул отец, шагая ко мне, красный как помидор. — И кто ты вообще такая, чтобы так разговаривать с моим сыном?

— Если хотите, чтобы я заткнулась, придётся всадить в меня пулю, — сладко ответила я, отступая от решётки: нарушать правила Ларча так близко к охоте не хотелось. — Вполне логично, что вы позволяете сыну выбрать слабую мишень для первой охоты — вы же, я уверена, сами никогда никого повыше по рангу не брали.

Мой ранг был три — максимум для заключённых Нижнего уровня. Если как следует задеть охотников, я знала, они выберут именно меня.

Я всем телом чувствовала тяжёлый взгляд Вейла из конца коридора, но не оборачивалась. Не нравится, как я разговариваю с «почтенными гостями Эндлока» — пусть попробует меня остановить.

— Должен вас просветить, я один из самых результативных охотников Среднего сектора, — прошипел мужчина, легко заглатывая наживку. Рука его потянулась к ремню, сжимая серебряную цепочку с десятком отполированных зубов.

Я подняла руку, разглядывая ногти.

— Верю, — протянула я самым сахарным тоном. — Уверена, ни один из этих зубов вы не купили на чёрном рынке.

— Её, — процедил мужчина, обращаясь к Ларчу, так что изо рта брызнули слюни. Он ткнул в мою сторону. — Мы берём её.

Ларч самодовольно всплеснул руками:

— Превосходный выбор. — Потом повернулся к остальным гостям: — А теперь, если последуете за мной в подготовительную комнату, наши охранники через минуту выведут к вам ваши мишени.

Охотники потоком вышли из блока, возбуждённо переговариваясь.

— Ты не должна была этого делать.

Я подняла глаза — девочка смотрела на меня, вцепившись в прутья так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Знаю.

— Я всё равно умру, — упрямо сказала она. — Только теперь это случится просто на день раньше.

— Тогда советую, как следует насладиться тем, что ещё дышишь, пока можешь, — буркнула я. Получилось грубовато; нервы сдавали, пока охранники шли по ряду, открывали камеры и выталкивали меня к барьерной двери вместе с остальными выбранными.

— Я справлюсь, — прошептала я. Себе. Джеду — где бы он ни был.

Руки дрожали, я сжала их в кулаки, пряча дрожь.

— Не совсем то, что я бы назвал «держаться тихо», охотница за головами, — вполголоса бросил Вейл, когда я прошла мимо него.

Его челюсть напряглась, и в глазах на миг мелькнуло какое-то чувство, которое я не успела распознать.

Я хлопнула ресницами:

— Я не виновата, что меня трудно не заметить.

Нас втиснули в тесную комнату, и я обернулась, осматривая всю девятку мишеней. Я уже видела выбранных в Нижнем уровне, а ещё Торина в Среднем — ему «повезло» попасть в поле зрения Вероны. Но с Верхнего я была слишком далеко, чтобы разглядеть, кого взяли там. Теперь заметила среди них Августа и Момо.

Кто-то выбрал ребёнка.

Я отвернулась, цепляясь взглядом за детали вокруг, чтобы не завыть.

В комнате, где мы стояли, почти ничего не было — лишь несколько охранников у одной стены да пара камер на стенах.

В дальнем конце торчала металлическая дверь. Стуков сердца хватило, чтобы понять: за ней — охотничьи угодья.

Вейл велел нам выстроиться вдоль стены, и Хайд подошёл, чтобы обшарить каждого в поисках запрещённых вещей — всего, чем мы могли бы защищаться.

Я сжала зубы, пытаясь не думать о его толстых лапах у себя на теле, но, слава всем богам, при Вейле он не задерживался ни на ком дольше необходимого.

— Оружие Эндлока запрограммировано так, что стреляет только по тем, у кого браслет с зелёным огоньком, — шёпотом проговорил Август, опираясь на стену рядом со мной и поднимая руку с браслетом под номером 412. — Это мера безопасности. В прошлом были случаи, когда охотники сами оказывались по ту сторону прицела.

Я кивнула в сторону Вейла и его браслета, надетого чуть выше идентификационного, отметив, что на нём нет номера.

— Тогда почему он его носит?

— На охотничьих угодьях браслеты надеты на всех, — объяснил Август. — Для отслеживания. Охранники и гости носят свои на случай чрезвычайной ситуации, но их браслеты светятся красным. Оружие Эндлока не выстрелит, если направлено на них.

Гениально. И отвратительно для меня. Нужно будет понять, как снять собственный браслет, если я вообще хочу рассчитывать на побег, а не на то, что меня выследят по сигналу и притащат обратно.

— Мишени. Слушать сюда, — голос Вейла перехватил внимание всей комнаты, и мы выпрямились, стараясь уловить каждое слово.

Вейл посмотрел прямо на меня:

— Большинство из вас это уже слышали, но ради новичков повторим, чего ожидать.

Я попыталась изобразить ему грозный взгляд, но дрожь вернулась, и, скорее всего, выглядела я не вызывающе, а выжатой.

Его взгляд задержался на мне дольше, чем требовалось — скользнул по лицу, пока пальцы сжались в кулаки.

Потом он будто встряхнулся и продолжил:

— Мы выпустим вас на охотничьи угодья. У вас будет двухминутная фора, и советую использовать её с умом, если хотите выжить. Кто-то из вас хорошо бегает, кто-то умеет лазать, кто-то способен буквально растворяться в окружении. Те, у кого этих навыков нет, сильнее всего будут бросаться охотникам в глаза. Если это про вас — лучше заранее придумайте запасной план.

Выходит, теоретически сегодня никто из нас мог и не умереть. Если достаточно быстро бегать и уметь прятаться, охотники могли бы так никого и не найти.

Только шансы на это были… мягко скажем, невелики.

— Помимо забора, ограждающего охотничьи угодья, действует магнитное силовое поле, привязанное к вашим браслетам. Оно перестраивается каждые тридцать минут, удерживая вас внутри определённого сегмента территории. Первые тридцать минут вы будете заперты на внешнем кольце — между периметром и границей поля. Потом граница сместится внутрь, подталкивая вас ближе к центру, но всё ещё не позволяя добраться до безопасной зоны. В этом втором сегменте вы проведёте ещё тридцать минут, и только при третьем смещении получите возможность пробиться к Кровавому дереву.

Кровавое дерево. То самое, которое та заключённая в душевых повторяла снова и снова. Меня затошнило.

— Что такое Кровавое дерево? — спросил один из заключённых, дрожа так сильно, что слова едва прорывались наружу.

— Кровавое дерево — ориентир, которого вы должны достичь, чтобы пережить охоту, — объяснил Вейл. — Ваша задача — добраться до него живыми, а задача охотников — убить вас до того, как вы его коснётесь.

Я сузила глаза. Значит, силовое поле нужно, чтобы мы не рванули к дереву сразу же, как только ворота откроются. Две минуты — огромная фора, а с тем оружием, что есть у охотников, они будут двигаться медленнее нас. Без поля большинство мишеней, наверняка, дотянули бы до дерева живыми.

Но где тогда веселье для охотников?

Я стиснула зубы.

Август толкнул меня локтем, вытаскивая из мыслей, и наклонился к самому уху:

— В Кровавое дерево встроены датчики. Как только ты его касаешься, браслет становится красным, и охотники больше не могут стрелять по тебе.

Вейл прочистил горло и уставился на нас так, что Август тут же захлопнул рот и вернулся лицом к остальным.

— Порядок, в котором вы доберётесь до Кровавого дерева, влияет на ваш ранг, — продолжил Вейл. — Чем быстрее доберётесь, тем сильнее поднимется ранг.

Первой я там точно не окажусь — не при условии, что мне нужно использовать всё время, которое даст силовое поле, чтобы изучить охотничьи угодья и поискать слабое место в системе безопасности для нашего побега.

Только вот в одной части его объяснения был прокол.

— Магнитное поле, — выпалила я. — Как мы узнаем, что оно сдвигается? Или, где его граница?

Вейл нахмурился, взгляд скользнул по моему лицу:

— Почувствуете. Двигайтесь так быстро, как можете, и не придётся об этом беспокоиться.

Я оглядела комнату, прикидывая других заключённых, и взгляд зацепился за Торина. Его трясло, по лбу струился пот, стекая с волос крупными каплями.

Я сглотнула и отвернулась.

Вейл провёл картой по считывателю и отпер стальную дверь перед нами, подтвердив мои подозрения — это был вход на охотничьи угодья. За дверью виднелось несколько шагов открытого пространства и упиравшаяся в землю металлическая стена, скрывавшая всё, что находилось дальше, кроме унылого серого неба над головой.

— На охоте действует одно правило, — сказал Вейл. — Никаких физических контактов с охотниками, если только они не напали на вас первыми. Не начинать драки, не вмешиваться, если охотятся за другим заключённым. Никаких сговоров, чтобы завалить охотника толпой.

— Как только выйдете за эту дверь, идите по коридору до конца, пока не дойдёте до своей кабинки, — продолжил он. — На время отсчёта вы будете заперты поодиночке. Когда отсчёт закончится и прозвенит сигнал, двери откроются, и вы выйдете на территорию. Дальше можете действовать по любому плану.

Заключённый передо мной рухнул на пол; тело его выгнулось, руки и ноги затряслись в судорогах.

— У него припадок! — крикнул Август, опускаясь рядом с ним на колени.

— Отлично, — проворчал Хайд, закатывая глаза и подходя ближе. Он закатал рукава, обнажая тощие руки с татуированными засечками, и потянулся к заключённому. — Теперь начнём позже.

— Начнём вовремя, — отрезал Вейл и шагнул к нему. — Отнеси его в лазарет.

Он развернулся, оглядел комнату, пока взгляд не нашёл другую охранницу:

— Аня! — позвал он. — Нужна замена. Забей на ротацию, возьми кого-нибудь из Блока А, так быстрее.

Аня сорвалась с места, но остальные заключённые уже толкали меня в спину, протаскивая через дверь в открытый, обшитый металлом коридор, и я не успела увидеть больше.

Я замялась у входа в кабинку, и Хайд грубо толкнул меня вперёд. Я споткнулась и врезалась в холодную стальную стену. За спиной с грохотом захлопнулась дверь, запечатывая меня в тесном металлическом коробе.

В груди всё сжалось, дыхание стало быстрым и поверхностным.

— Нет, — прошептала я. Стены были слишком близко. Слишком тесно.

Я подняла голову, и меня накрыла тяжесть свинцового неба, будто оно давило прямо на грудь, душило. Влажный воздух застревал в горле, пот стекал по спине, щекоча кожу. Ждали ли охотники по ту сторону двери, с пальцами на спусковых крючках, готовые расстрелять нас в тот же миг, как только мы выйдем?

Сердце колотилось, как обезумевшая птица, бьющаяся о прутья клетки моих рёбер. Я осмотрела кабинку в поисках выхода, но гладкие металлические стены уходили вверх без единой щели, ни за что было зацепиться.

Голос Вейла прорезал поток панических мыслей:

— Мишени. Через пару секунд вы услышите запуск таймера. У вас будет десять секунд, чтобы приготовиться, потом прозвучит сигнал, и мы выпустим вас из кабинок. В этот момент я советую вам бежать. Через две минуты после вашего выхода прозвучит тревога — это значит, что охотникам разрешено выйти на территорию. Удачи.

Отсчёт начался, каждый щелчок таймера совпадал с ударом моего сердца, разгонял кровь по венам, будто вбивался в самые кости.

А потом воздух разорвал пронзительный сигнал, и металл передо мной отъехал в сторону, открывая вид на охотничьи угодья.

Глава одиннадцатая

Как только я увидела равнину, дыхание выровнялось, каждый вдох стал глубже, и я втолкнула панику подальше, в самый темный угол сознания.

Передо мной раскинулось поле, тянущееся до самого края густой стены деревьев и старого хвойного леса за ними. Остальные заключённые уже выскочили из своих отсеков и мчались к кажущемуся спасительным укрытию под тёмными кронами.

Я вырвалась из своего отсека и рванула по открытому полю. Дождь впитывался в ткань комбинезона, пробирая до костей. Я успела сделать всего пару шагов, когда чьи-то руки толкнули меня в спину, и я рухнула лицом вниз в мокрую траву. Лежала так какое-то время, хрипло втягивая воздух и пытаясь заставить лёгкие снова работать.

— Твоя очередь умирать, охотница за головами, — крикнула заключённая, которая меня толкнула, её коса хлестнула по спине коричневого комбинезона, пока она неслась к лесу.

Я рывком вскочила на ноги и закрутилась на месте, выискивая Августа. Он прожил в Эндлоке годы, и сейчас он был моим лучшим шансом пережить эту охоту. Я скользнула взглядом по полю слева — и уставилась на…

Джеда.

Сердце взлетело в горло. Я поняла, что какая-то часть меня уже успела решить, что я никогда его больше не увижу.

Но это был он. Живой.

Впереди, по мокрой траве, он бежал к лесу, светлые волосы, потемневшие от дождя, развевались за спиной. Манжеты его комбинезона были задраны слишком высоко — форма явно не по росту. У меня сжалось горло, и я едва не выкрикнула его имя, но вместо этого во мне снова взвилась паника.

Он, должно быть, и был тем самым, кого выбрали из Блока A. Того, кто должен был заменить другого заключённого.

Если он доберётся до леса раньше, чем я его догоню, я могу так его там и не найти, прежде чем это сделают охотники. Я могу потерять его снова — на этот раз навсегда.

— Джед! — закричала я, голос сорвался, пока я неслась за ним. Его ноги были такими длинными, что каждый шаг увеличивал дистанцию, между нами. — ДЖЕЕЕЕД! — крик вырвался из меня с такой силой, что ободрал горло.

Джед обернулся, наши взгляды встретились, глаза у него округлились, и он запнулся, падая на землю.

Я добежала до него, сбившись с дыхания. Резко поставив его на ноги, я быстро осмотрела его на предмет ран: широко раскрытые голубые глаза, веснушки, но, кроме тёмных кругов под глазами и повязки на предплечье, под которой пряталось, должно быть, его клеймо, он был цел.

— Что ты наделала? — прошептал Джед, глядя на меня так, словно я могла оказаться галлюцинацией.

Мне хотелось обнять его, сказать, что я о нём позабочусь и теперь всё будет хорошо, потому что мы снова вместе, — но нам нужно было двигаться. Я схватила Джеда за руку, быстро сжала её и тут же отпустила, сделав шаг назад.

— Следуй за мной, — приказала я.

Развернувшись, я наконец нашла взглядом удаляющуюся фигуру Августа и рванула за ним.

Сбоку, по скользкой траве, ровно стучали шаги Джеда.

После лет, проведённых в погонях за беглецами и в бесконечных вылазках, скорость и скрытность обычно были на моей стороне. Но сегодня каждую мою попытку ускориться обжигали ссадины, синяки и ноющие мышцы.

Дыхание стало рваным, лёгкие жгло от напряжения, и с каждым шагом по телу прокатывался новый приступ боли.

Я понимала, что деревья не дадут нам реальной защиты, но всё равно почувствовала, как капля облегчения просочилась внутрь, когда мы пересекли границу леса. Хотя бы кроны сверху немного заслоняли дождь.

Август уходил всё дальше, уводя нас глубже между деревьями, легко перепрыгивая через поваленные стволы и корни. Я прибавила ходу, заставляя себя не обращать внимания на боль в рёбрах.

На краю леса что-то блеснуло металлом.

Ограждающий периметр.

Не сговариваясь, мы с Августом почти добежали до границы охотничьих угодий и теперь бежали параллельно забору.

Пронзительный сигнал взвыл в воздухе — высокий, режущий слух — это значило, что наши две минуты истекли. Охотники вышли на поле.

Оставалось всего двадцать восемь минут до того, как силовое поле начнёт гнать нас глубже к центру.

Но забор звал меня, и я не была уверена, что могу по-настоящему доверять Кит в деле побега вместе с Джедом. У неё были свои мотивы, и ничто не мешало ей уйти без нас.

Я остановилась, и Джед, заскользив по траве, тоже вынужден был остановиться рядом.

Может ли быть у забора слабое место? Если силовое поле толкает заключённых ближе к центру охотничьих угодий, значит, никто толком не задерживается у внешнего периметра. Зачем охранникам тщательно следить за физическим ограждением, если невидимый барьер всё равно загонит нас туда, куда нужно, — к Кровавому дереву?

— Рейвен? Что ты делаешь? — спросил Джед, его взгляд нервно метался по сторонам.

Я посмотрела в ту сторону, куда убежал Август, но его уже не было видно. Единственным движением рядом было еле заметное шевеление веток у основания кустарника с красными ягодами — там возился какой-то мелкий зверёк.

— Залезай вот туда, — я указала на древнюю сосну с толстыми ветками и густым слоем иголок. — На самый верх, насколько сможешь.

— А ты пойдёшь за мной?

— Нет, — я покачала головой. — Не сразу. Мне нужно осмотреть забор — найти хоть какое-то слабое место.

— Я пойду с тобой, — сказал Джед и шагнул ко мне.

Я вскинула руку, заграждая ему путь:

— Нельзя. Одна я буду тише. Ты не привык красться и держаться вне поля зрения.

Он открыл рот — наверняка, чтобы возразить, — но я положила ладони ему на плечи. Мы уже теряли время, и я почти рявкнула бы на него, если бы не увидела выражение в его глазах. Он был напуган до смерти и держался на честном слове, хотя никто, кроме меня, не заметил бы его главного признака — потому что он был таким же, как у меня. Джед дышал, считая до четырёх на вдохе и до четырёх на выдохе. Это мама учила нас так успокаиваться, когда мы были маленькими: когда страшно, тревожно или всё разом слишком много.

Оба мы пользовались этим приёмом чаще, чем мне хотелось вспоминать.

— Я знаю, ты не понимаешь, что я здесь делаю, — прошептала я, смягчившись и вглядываясь в его глаза. — Но, если сейчас послушаешься меня, обещаю — с нами всё будет в порядке, и после охоты мы поговорим.

Джед на мгновение закрыл глаза. Когда открыл, дыхание у него выровнялось, взгляд стал спокойнее. Он кивнул. Я выдохнула, чувствуя, как по телу прокатывается облегчение. Не важно, что в последний наш разговор мы поссорились. Не важно, что за нами гонятся с ружьями. Джед по-прежнему верил: если он будет слушаться меня, я его вытащу, как всегда.

Он подтянулся и забрался в укрытие из густых сосновых веток, а я прорубилась сквозь лес, пока деревья не сменились гибкими стволами, а те не сошли на нет, уступив место сорнякам и траве. Я подошла к высоченному звенящему забору, опоясывающему охотничьи угодья. Ржавчина въелась в металл, кое-где сетка была погнута, будто в неё врезался зверь или заключённый, но в целом конструкция оставалась целой.

Я на секунду задумалась, не под напряжением ли забор, прежде чем заметила белку, которая спокойно перебирала лапками по металлу.

Забор был очень высокий, но теоретически по нему можно было вскарабкаться. Только вот по верху шёл виток колючей проволоки — такой, что легко прорежет и ткань, и плоть. Даже если мы с Джедом доберёмся до другой стороны и не разобьёмся насмерть, мы оставим за собой кровавый след, по которому охранники нас выследят, даже не считая того, что у нас на руках сверкают браслеты-маячки.

Мои шаги замедлились, боль постепенно уступала место липкой усталости. Дышать становилось всё труднее. Я разрешила себе только короткие, мелкие вдохи носом, понимая, что глубокое тяжелое дыхание, которого так хотелось, слишком легко выдаст моё местоположение любому охотнику поблизости.

За пределами спасительных деревьев я оказалась совершенно беззащитна перед дождем. Зубы выбивали дробь, а насквозь промокший комбинезон лип к коже, вытягивая из тела остатки тепла.

Нерешительность пригвоздила меня к месту; взгляд метался между лесными кронами и забором. Ограждение стояло футах в десяти от кромки леса — открытое, как на ладони. Если кто-то меня увидит, спрятаться будет негде.

И я понятия не имела, сколько у меня времени, прежде чем силовое поле начнет сжиматься, подступая вплотную.

Но я дала себе клятву: вытащить Джеда из Эндлока или сдохнуть, пытаясь. И я не знала, когда еще мне выпадет шанс осмотреть периметр. Чем дольше я буду искать путь к побегу — с помощью Кит или без неё, — тем выше вероятность, что кто-то из охотников прикончит меня раньше, чем я успею спасти Джеда.

Я сорвалась с места и побежала вдоль ограды, теряя счет времени. Ржавые звенья сливались в сплошное пятно, а ноги наливались свинцом.

Через несколько минут в душу закрались сомнения. Я вела себя как дура. Разумеется, не стоило надеяться, что в заборе найдется удобная брешь, просто ожидающая, пока я на неё наткнусь. Только не с репутацией Эндлока. И не там, откуда ещё никто не сбегал.

Я перешла на шаг и уже была на грани того, чтобы сдаться, когда что-то привлекло моё внимание — участок, где лес разросся особенно буйно, местами сливаясь с ограждением. Какой-то куст рос вплотную к металлу, а ползучие лозы змеились вверх, проплетаясь сквозь звенья сетки.

Я остановилась, уставившись на забор.

Каждый хруст ветки, каждое цоканье белки заставляли меня вздрагивать — душа чуть ли не уходила в пятки. Все мои чувства были обострены до предела, сканируя окружение.

Время уходило.

Но идея начала пускать корни. Я схватилась за забор, обхватив пальцами холодный металл.

Я могла бы сделать подкоп под оградой — лаз, достаточно широкий, чтобы мы с Джедом и Кит могли пролезть. Учитывая силовое поле и удаленность этого участка от самого Эндлока, на то, чтобы вырыть достаточно большую яму, может уйти несколько охот, но густая листва должна скрыть мои труды до поры до времени.

Губы чуть дрогнули в улыбке.

Я вытащу Джеда отсюда.

Но сухой треск ломающейся ветки неподалеку разбил мои мечты вдребезги.

Надо бежать.

Снова треск веток, на этот раз в сопровождении уверенных шагов и смеха. От ужаса внутренности скрутило в тугой узел.

Я разжала пальцы, и сетка отпружинила назад — лязг металла о металл прорезал воздух, словно пронзительный крик ястреба, сообщающего стае о легкой добыче.

Я застыла, внезапно почувствовав себя так, словно снова оказалась в том переулке Нижнего сектора с Вейлом, когда разбитая бутылка выдала нас патрульным.

— Что это было? — спросил низкий голос, и шаги в лесу затихли.

— Не знаю, — отозвался другой. — Но если это мишень, то убийство — моё.

Я задержала дыхание. Сердце колотилось о ребра так громко, что я была уверена: этот стук меня выдаст.

Тяжелые ботинки грохотали всё ближе.

— Вон там мишень! — крикнул первый, и вся стратегия вылетела в трубу: я рванула в лес на полной скорости.

— Быстрее! Она уходит!

Я прибавила ходу, миновав линию деревьев, перепрыгивая через корни и поваленные бревна, петляя между стволами на случай, если они уже прицелились мне в спину.

Тяжелый топот сапог сотрясал землю позади, сопровождаемый смехом. Я не смела обернуться, чтобы проверить, насколько они близко, и взлетела на холм.

Не останавливайся.

Я перевалила через вершину, и земля пошла под уклон. Я удлинила шаг, высматривая укрытие, пока охотники не появились на гребне холма позади меня, получив отличную точку для стрельбы.

Всё не могло закончиться вот так. Только не раньше, чем Джед окажется в безопасности.

Мой браслет начал вибрировать, напугав меня. Я прищурилась, но продолжила бежать, однако вибрация лишь усилилась.

Я чуть не вросла в землю, когда поняла, что это значит: я почти у границы силового поля.

Бежать некуда.

Я сделала глубокий, судорожный вдох и резко развернулась вправо…

Ладонь зажала мне рот, и сильная рука обвила талию сзади, прижимая меня к твердой, как камень, груди.

Крик замер под чужой ладонью, и запах мяты и мыла ударил в нос. Похититель прижался спиной к коре высокой сосны, крепко удерживая меня.

Не раздумывая, я открыла рот и что было сил укусила его за палец.

— Черт, — прошипел голос мне на ухо, хотя рука по-прежнему зажимала мне губы. — Это я, Птичка. И это твоя благодарность за помощь?

Я замерла, обмякнув в его хватке.

Вейл.

Шаги охотников грохотали всё ближе, подбираясь опасно близко к дереву, за которым мы стояли, а затем затихли.

Сердце остановилось. Я напряглась, чувствуя каждое место, где моё тело соприкасалось с телом Вейла. Я не смела дышать, а его ладонь всё так же плотно закрывала мой рот.

Ещё один шаг в нашу сторону, и тогда…

Одним плавным движением Вейл убрал руку с моей талии и отвел её назад. Я проследила за движением и поняла, что он что-то держал. Камень.

Он швырнул камень со всей силы в сторону, противоположную от нас, и тот приземлился в нескольких десятках ярдов, гулко ударившись о хвою.

И тут же рука Вейла вернулась на мою талию, вжимая меня в себя, в тень дерева.

— Вон там! — заорал один из охотников, бросаясь на звук упавшего камня.

Их шаги затихли вдалеке, и я закрыла глаза, делая долгий вдох через нос.

— Я уберу руку с твоего рта, пока не истёк кровью, — прошептал Вейл. Его губы касались моих волос, когда он говорил, а дыхание щекотало ухо, вызывая мурашки по коже. — Если закричишь, эти охотники вернутся и убьют тебя.

Он убрал раненую ладонь с моего рта, но его рука осталась на моей талии, длинные пальцы по-хозяйски распластались на бедре.

— Тебе понадобятся швы, — пробормотала я, не скрывая ухмылки, хотя мысли метались, пытаясь переварить случившееся и придумать, как безопасно выбраться отсюда и вернуться к Джеду. — Будем считать, это расплата за клеймо, идёт? — бросила я, изворачиваясь в его хватке так, чтобы мы оказались лицом к лицу, на расстоянии вдоха.

Раздался громкий треск: я оторвала хлипкий манжет от рукава своей униформы и протянула ему.

Он выгнул бровь.

— Для раны, — пояснила я, закатывая глаза.

Его взгляд поблуждал по моему лицу, затем сузился. Он покачал головой, прижимая ткань к ране.

— Что? — на самом деле я хотела спросить «почему». Почему он не дал охотникам меня убить?

— Большинство заключённых, попадая сюда, сходят с ума от ужаса. Они забиваются в норы, прячутся, а когда их находят — молят о пощаде. Охотники от этого тащатся. Но ты… в тебе ещё жив боец. Я вижу, что тебе страшно, но ты как-то используешь этот страх себе на пользу.

— А, — я тихо рассмеялась. — Мир пытается убить меня годами. Я не стану сжиматься в комок и визжать ради этих богатых ублюдков только потому, что их это развлекает.

— Полагаю, любой глупец, решивший посадить дикую птицу в клетку, не должен ждать, что она будет петь для своего тюремщика, — задумчиво произнёс он. — Но даже сейчас, за этой бравадой, ты просто выжидаешь момент, верно? Ты притворяешься, что тебе здесь нечего терять, но я вижу тебя насквозь. Ты что-то планируешь. Я вижу, как ты взвешиваешь каждое слово, прежде чем сказать. Как сдерживаешь себя, чтобы не поддаться порывам и не показать нам, кто ты есть на самом деле.

— И кто же я?

— Для начала? — Вейл наклонился, его губы коснулись моего уха. — Смертельно опасная.

Я вздрогнула.

— Не понимаю, о чём ты.

— Хм, — промычал он, комкая клочок ткани от моей порванной униформы. Он просунул руку, между нами, костяшками пальцев задев моё бедро. У меня перехватило дыхание, но он всего лишь потянулся к моему карману, засовывая окровавленную тряпку внутрь. Его медовые глаза встретились с моими. — Охотники ушли. Тебе пора.

Он был прав, силовое поле начнет сжиматься с минуты на минуту, и мне нужно найти Джеда до того, как это случится.

Я сделала шаг назад, но замерла, наконец набравшись смелости задать мучивший меня вопрос вслух:

— Почему ты мне помогаешь?

Вейл удерживал мой взгляд ещё мгновение, словно что-то взвешивая.

— Ты не сказала начальнику про Эрис и меня. Теперь мы квиты.

Его глаза, скрывающие истинные эмоции, просканировали лес, а затем взгляд метнулся к браслету. Глаза расширились.

— Иди. Двигайся к центру территории. Поле скоро начнёт движение.

Времени на лишние вопросы не осталось.

Я нырнула в лес.

Не зная, куда именно ушли охотники, я рисковала налететь прямо на них, если буду неосторожна. И хотя часть меня так и зудела от желания столкнуться с одним из них — вырвать оружие из рук и посмотреть, какими могучими они себя почувствуют против меня, вооружённой лишь кулаками, — я понимала, что это глупость. Речь шла не только о моей гордости. Джед рассчитывал на меня.

Пульс стучал в ушах, мешая отличить естественные звуки леса от потенциальной угрозы.

Убедившись, что я одна, я двинулась вперёд, держа забор в поле зрения, чтобы повторить свой путь обратно к Джеду.

Наконец показалось то самое высокое дерево.

— Джед! — я поморщилась от звука собственного голоса, надеясь, что все остальные уже сместились ближе к Кровавому дереву и нас никто не услышит.

Джед просунул голову между ветвей, прядь волос упала ему на лоб, и часть напряжения покинула моё тело. Он в порядке. Живой.

— Силовое поле движется, — сказала я ему, сглатывая ком в горле. — Нам пора. Сейчас же.

Он спустился с дерева гораздо быстрее, чем я от него ожидала, и приземлился на усыпанную листвой землю рядом со мной.

Без лишних слов мы побежали трусцой к тому месту, которое казалось центром угодий. Было трудно сказать наверняка — все деревья казались мне одинаковыми, не то, что здания и перекрестки в Дивидиуме, к которым я привыкла.

Длинные ноги Джеда позволили ему вырваться вперёд на несколько шагов. Я уже собиралась крикнуть ему, чтобы он притормозил, думая, что мы в безопасности внутри новой границы, когда мой браслет снова начал вибрировать. Только на этот раз я знала: это потому, что граница позади меня, она подползает ближе, выталкивая нас в следующий сектор угодий. Я прибавила ходу, но было слишком поздно.

Я почувствовала жгучую боль под браслетом, будто кто-то вонзил иглу мне в кожу.

Но то, что казалось одной иглой, превратилось в сотни — ощущение поползло вверх по руке и разлилось по всему телу. В ушах зазвенело, и внезапно мне показалось, что я больше не контролирую свои движения.

Я сделала нетвёрдый шаг вперёд, борясь с металлическим привкусом во рту и вспышками света перед глазами.

Я вскрикнула, и Джед остановился, оглядываясь на меня.

Я пыталась сказать ему бежать, не останавливаться, но язык не слушался. В груди сперло, я споткнулась, ковыляя к Джеду, делая шаг за мучительным шагом на дрожащих ногах, пока боль не исчезла так же внезапно, как и появилась. Я рухнула на колени.

— Силовое поле, — прошептал Джед.

Хотя боль ушла, кожа горела, а дыхание вырывалось короткими хрипами — сердце пыталось вернуться к нормальному ритму.

— Так вот что имел в виду Вейл, когда говорил, что мы это почувствуем.

Я-то думала, он имел в виду вибрацию, но теперь стало ясно, что он говорил о боли.

— Вейл?

— Охранник. Тот, который рассказал нам, чего ждать здесь.

— И на что это было похоже? — спросил Джед.

Я поёжилась.

— Будто через меня пропустили ток. Думаю, сила удара могла бы меня убить, если бы я не выбралась достаточно быстро.

Джед расправил плечи и протянул мне руку.

— Тогда нам нужно идти дальше. Пока оно снова не сжалось.

Я кивнула, хватаясь за его ладонь и позволяя подтянуть меня наверх, готовая двигаться к Кровавому дереву.

Но тут из-за деревьев впереди нас, вне поля зрения, донёсся тихий свист.

Глава двенадцатая

Охотники нашли нас. Мы не были достаточно тихими, и теперь бежать было некуда.

Джед встретился со мной взглядом, и я приложила палец к губам. Сердце колотилось где-то в горле, пока я сканировала местность, выискивая…

Вон там.

Я указала на соседнее дерево с низко висящими ветвями.

Джед кивнул и принялся карабкаться наверх, перемахивая с ветки на ветку так, словно родился в лесу.

Я хрустнула костяшками пальцев, ухватилась за ствол и начала уверенный подъём.

В бытность охотницей за головами мне приходилось лазать немало — карабкаться по стенам зданий к балконам и окнам, чтобы проникнуть в дом, если преступник забаррикадировал дверь.

И всё же мышцы дрожали после избиения Перри и удара силовым полем. Я не знала, где найду силы добраться до Кровавого дерева, если мы вообще переживём эту встречу с охотником.

Вглядываясь сквозь завесу листвы, я различила внизу две фигуры. Я затаила дыхание, силясь расслышать хоть звук сквозь шум моросящего дождя.

Это был Август.

Он уверенно шагал по лесной подстилке навстречу другой фигуре. Когда второй человек повернулся, я разглядела лицо.

Вейл.

На лбу выступили морщины от удивления: я смотрела на них, отмечая странную фамильярность. Они склонили головы друг к другу и тихо говорили — их шепот смешивался с шелестом ветвей.

Слов было не разобрать, но я заметила, что Август держался на удивление расслабленно, будто беседовал с другом, а не с врагом.

Если не считать приказов, Вейл вообще не должен был снисходить до разговоров с заключёнными.

И всё же он помог мне, когда охотники были в шаге от того, чтобы меня найти.

Нога Джеда соскользнула с ветки, на которой стояла, и ворох листьев посыпался на землю. Я замерла, мышцы напряглись до судорог.

Разговор внизу оборвался.

Я подалась вперёд, готовая спрыгнуть и увести их подальше от Джеда…

Тишину разорвал крик.

Август и Вейл среагировали мгновенно: бросились в разные стороны и растворились в лесу, не оставив и следа своего присутствия.

Мысли лихорадочно неслись вскачь, пытаясь сложить увиденное в единую картину. Может, Август заключил сделку, сдавая других заключённых и их местоположение в угодьях в обмен на собственную безопасность?

Это объяснило бы, как он выживал в Эндлоке так долго — скармливал других волкам ещё до того, как охотники успевали посмотреть в его сторону. Это давало ему время добраться до Кровавого дерева.

Воздух прорезал ещё один крик, на этот раз гораздо ближе к нашему укрытию, смешанный с рыданиями. Я сжала ветку так, что побелели костяшки. Наверху Джед смотрел вниз на поляну, лицо его стало белее мела.

Грохнул выстрел, и у меня вырвался судорожный вздох.

Я знала, что происходит в охотничьих угодьях. Мои родители погибли в Эндлоке. Но до этого момента всё казалось нереальным.

Ещё один выстрел, за ним топот ног — моё сердце с грохотом билось о рёбра.

Я надеялась, что второй выстрел означал промах по той цели, в которую они целились.

На поляну вылетел Момо, и у меня всё внутри оборвалось. С дикими глазами, тяжело дыша, мальчишка неуклюже полез на ближайшее дерево.

Нет, нет, нет. Он же совсем ребёнок.

Зелёная униформа Момо говорила о том, что он пережил как минимум несколько охот. Но всё равно от него волнами исходила паника, и он не смог забраться высоко — листва почти не скрывала его, и если охотник удосужится поднять голову, он его сразу заметит. Момо примостился на ветке, тяжело дыша и заламывая руки.

Джед оттолкнулся от ствола, пристально глядя на мальчика.

Из своего укрытия я протянула руку, отчаянно жестикулируя Момо лезть выше, но ветви слишком хорошо скрывали меня, чтобы он мог заметить.

Не. Твоя. Забота.

Я должна выжить, чтобы защитить Джеда и вытащить его из Эндлока. Я не могу рисковать, думая о ком-то ещё.

Дождь продолжал моросить, шаги охотника приближались, его весёлый свист разрезал воздух.

— Выходи, выходи, где бы ты ни был, — пропел охотник.

Момо на дереве окаменел.

— Я знаю, что ты здесь. Я тебя слышал. И к тому же я изучал следопытство — как охотники на дичь из старых времён, — сказал преследователь. — Ты знал, что раньше они тренировали гончих брать след добычи по запаху? К сожалению, в Эндлоке собаки запрещены, иначе ты был бы уже мёртв.

Момо заметно трясло, дрожь была такой сильной, что он рисковал свалиться со своего насеста прямо в лапы убийце.

— Не бойся, — позвал охотник. Голос его звучал низко и почти успокаивающе, пока он расхаживал между деревьями. — Я сделаю всё быстро. Я никогда не был из тех, кому нравится продлевать боль. Я лишь хочу сохранить мир в Дивидиуме. Ты нарушил закон и теперь должен ответить за свои преступления. В прошлый раз я промахнулся, но теперь, когда я выстрелю, промаха не будет.

Я с ужасом наблюдала, как дрожь Момо переросла в тряску всего тела, сотрясающую ветки, в которые он вцепился мёртвой хваткой. Листья сыпались с его дерева дождём, скапливаясь у ног охотника. С соседнего дерева зачирикал воробей. Предупреждение.

Охотник поднял голову, и я увидела полосы чёрной краски на бледной коже под его белёсыми глазами.

— А, вот ты где, — поцокал языком охотник, глядя на Момо. — Почему бы тебе не спуститься? Я мог бы подстрелить тебя прямо на дереве, но может получиться грязно. Мы же этого не хотим, верно? Разве ты не хочешь быстрой смерти?

К моему полному неверию, Момо начал неуверенно спускаться. Должно быть, он был в шоке. Или же боялся долгой мучительной боли и воспринимал смерть как выход, куда лучший, чем наше нынешнее существование.

Джед коснулся моей руки.

Я обернулась в недоумении, и он кивнул в сторону Момо, глаза его были широко раскрыты и умоляли.

Нет. Я яростно замотала головой.

Глаза Джеда сузились, губы сжались в тонкую линию. Он ткнул большим пальцем себе в грудь, и я услышала то, что он сказал без слов. Если ты ему не поможешь, это сделаю я.

Он вытянул ногу, нащупывая опору внизу.

Моя рука метнулась вперёд, схватив его за плечо. Он вскинул голову. Встретился со мной взглядом — глаза круглые, полные надежды.

— Боже, какой ты юный, а? У меня ещё не было такой молодой добычи. Остальные просто не поверят, — заметил охотник с плохо скрываемым восторгом. Он издал низкий, одобрительный свист, наблюдая за медленным спуском Момо.

Меня захлестнуло отвращение. Я зажмурилась на долгий миг, а затем пристально посмотрела на Джеда. Я выставила перед ним ладонь. Оставайся здесь.

Он кивнул.

Прежде чем успела передумать, я спустилась из укрытия быстрыми, ловкими движениями. Я изо всех сил старалась не шуметь, но охотник стоял ко мне спиной и казался настолько поглощённым звуком собственного голоса и предвкушением скорой победы, что перестал обращать внимание на окружение.

Представь, что это очередной преступник. Ты уложила кучу мужиков. Этот ничем не отличается.

За исключением того, что у него был пистолет.

А у меня не было ничего. Даже самого жалкого лезвия.

Глаза Момо метнулись ко мне, и я заметила вспышку узнавания, когда его нога соскользнула с ветки.

У меня перехватило дыхание.

Он тут же спохватился, отводя взгляд и стараясь не выдать моё присутствие охотнику. Умный пацан.

Он начал двигаться еле-еле, черепашьим шагом, и охотник что-то буркнул, теряя терпение.

Я спрыгнула с самой нижней ветки и мягко, по-кошачьи, приземлилась на полусогнутые — толстый слой хвои на размокшей земле смягчил удар.

Надо мной скрипнула ветка, но Джед не спустился следом.

Я обшарила взглядом землю в поисках хоть какого-то оружия. Попадалась лишь россыпь камней, но все они были меньше моего кулака — толку от них против ружья будет мало, если охотник заметит, как я приближаюсь.

Взгляд зацепился за большую ветку, валявшуюся за деревом, с которого я только что слезла, — толстую и длиной, по меньшей мере, с мою руку.

Листья на её конце издали тихий шелест, когда я её подняла, но этот звук удачно слился с шумом листвы на ветру где-то высоко над головой.

Развернувшись, я с веткой наперевес пошла к спине охотника — шаг за шагом, медленно и осторожно.

Я перехватила конец ветки поудобнее, замахнулась и со всей силы ударила вперёд, целясь охотнику в голову.

Но в последнюю долю секунды он повернулся — я так никогда и не узнаю, услышал ли он какой-то шорох или просто почувствовал спиной, как изменилось движение воздуха. Вместо затылка моя дубина врезалась в ствол его винтовки. От столкновения болью прострелило всё моё и без того избитое тело, но сила удара вырвала оружие из рук охотника, и оно отлетело в сторону, заскользив по лесной подстилке.

Я почти ухмыльнулась, глядя на него, сузив глаза, как хищник на жертву.

Оставшись безоружным, он замер лишь на мгновение, а затем кинулся на меня; под его тяжёлыми ботинками хрустели сучки и листья. Его кулак врезался в моё ушибленное плечо, и я стиснула зубы, выронив ветку, но устояла на ногах.

Я впечатала локоть ему в челюсть, и он выругался; изо рта, где он прикусил губу, сочилась кровь.

— Ты об этом пожалеешь, — выплюнул он, начиная кружить вокруг меня.

Я приметила за его плечом небольшой валун, почти вросший в землю. Если бы только мне удалось…

Охотник снова замахнулся кулаком, и я нырнула вниз, чудом уйдя от удара в лицо.

— Рейвен! — закричал с дерева Джед. Он уже спускался, дюйм за дюймом приближаясь к земле, и на звук его голоса охотник резко обернулся.

Возможно, это мой единственный шанс.

Я сделала подсечку, выбивая ноги охотника из-под него, и сильно толкнула его в грудь. Он полетел назад, и его затылок встретился с валуном с глухим, удовлетворительным стуком. Он больше не двигался.

Опустившись рядом с ним на колени, я нащупала пульс. Нахмурилась. Скорее всего, выживет. Надеюсь, он хотя бы ударился достаточно сильно, чтобы заработать амнезию и забыть меня напрочь.

Я услышала, как ботинки Джеда коснулись земли. Момо бросился в мои объятия, вцепившись в меня, его маленькое тельце дрожало. Я замерла, парализованная, руки на секунду неловко зависли в воздухе, прежде чем я обняла его в ответ.

— Эй, — сказала я, высвобождаясь и приседая, чтобы заглянуть ему в глаза. Большими пальцами я стёрла слёзы с его щёк. — Эй, теперь всё хорошо. Ты в порядке. Но нам нужно добраться до Кровавого дерева, пока нас не нашёл другой охотник. Мы тебя в обиду не дадим. Побудешь храбрым ради меня, ещё совсем немного?

Момо неуверенно кивнул, шмыгнув носом и вытирая остатки влаги с лица.

— Молодец. — Я выпрямилась, подхватывая с земли винтовку охотника. Я знала, что сейчас толку от неё не будет — оружие не выстрелит ни в кого, на ком надет красный браслет. И всё же позже она может пригодиться — пока найду, где её припрятать.

— Рейвен… — начал Джед. — М…

— Не сейчас, — оборвала я, игнорируя эмоции, мелькнувшие в его взгляде. Обсудим это, если выживем.

Взяв Момо за руку, мы рванули в деревья, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы прислушаться — нет ли звука приближающейся погони.

В какой-то момент по лесу эхом прокатился далёкий выстрел, заставив нас троих нырнуть в укрытие за ближайший куст, но мы быстро снова вскочили на ноги.

Я спрятала трофейную винтовку в дупле дерева; мысли всё ещё возвращались к тому выстрелу. Убили ещё одного заключённого?

Но тепло ладони Момо в моей руке не давало мне потерять связь с реальностью, пока мы пробирались к Кровавому дереву.

Наконец, это чудовище показалось вдали, посреди большой поляны. Раньше я гадала, смогу ли вообще узнать это дерево, но теперь происхождение его названия было очевидным. От корней и метра на три от земли ствол был окрашен в разные оттенки красного. Красного цвета, который, как я знала, был кровью заключённых, погибших в считанных футах, дюймах от того, чтобы коснуться дерева и выжить.

Некоторые пятна уже выцвели от времени и стали почти ржавыми. Другие выглядели свежее, хотя мне не хотелось задерживаться на этой мысли.

У основания дерева, прислонившись спиной к стволу, сидел Август. Я увидела красный огонёк, пульсирующий на его браслете. Он добрался до безопасной зоны первым.

Я затащила Джеда и Момо за ствол широкого дерева, не давая подойти к Кровавому дереву слишком близко.

— Я никого не слышу поблизости. Но это не значит, что в тенях не прячутся охотники, ожидая удачного момента, — прошептала я. — Однако выбора у нас нет. Силовое поле рано или поздно нас прикончит — думаю, рывок к цели прямо сейчас может быть нашим лучшим шансом.

— Хорошо, — сказал Джед, успокаивающе положив руку на спину Момо.

Момо сглотнул и кивнул.

Добраться до дерева означало выйти на открытое пространство, где не за чем спрятаться. Я встала, оглядываясь по сторонам, и тут…

Тяжёлый топот. Прямо из леса на противоположном конце поляны.

Я замерла, одной рукой сжав бицепс Джеда, другой — плечо Момо. Я выглянула из-за ствола нашего укрытия как раз в тот момент, когда на поляну вырвался мужчина. Он тяжело дышал и хромал, изо всех сил пытаясь бежать.

Дождь сменился моросью, стихнув достаточно, чтобы я могла всё чётко разглядеть.

Торин Бонд.

Вслед за ним на поляну вышла Верона, преследуя его. Казалось, она специально растягивала страх Торина ради собственного удовольствия.

Торин споткнулся — нога запуталась в высоких сорняках на краю поляны — и рухнул на колени.

Отталкиваясь от земли, он издал рваный крик. Когда он попытался встать, нога подвернулась под ним, и он вцепился пальцами в грязь, пытаясь отползти от Вероны. Но её широкие шаги пожирали расстояние между ними быстрее, чем Торин успевал отвоевать хоть дюйм.

— Мы должны помочь ему, — настойчиво прошептал Джед. Его глаза были на мокром месте.

Я покачала головой, хотя тошнота уже подступала к горлу.

— Мы не можем.

— Но она же его убьёт. — Он выглядел таким испуганным, словно совсем меня не знал.

Я сумела спасти Момо, даже когда охотник наставил на него ружьё, готовый выстрелить. Я рискнула своей жизнью — и шансом Джеда на свободу — и не жалела об этом. Момо был жив и дышал рядом со мной. Но рисковать нами ради Торина я не стану.

Это делало меня плохим человеком, но я уже давно это про себя знала — и давно с этим смирилась.

— Пожалуйста, — взмолился Торин; слёзы прокладывали дорожки в слое грязи на его лице. — Пожалуйста, не делай этого. Я не хочу умирать.

— Тогда не стоило нарушать закон, — сказала Верона, облизывая губы и вскидывая винтовку. — Я вношу свой вклад в правосудие Дивидиума.

Я знала, что должна отвернуться, но не могла.

Торин вытянул руку, тянясь к спасительному Кровавому дереву.

По лесу разнёсся выстрел, за которым последовала тишина.

Или то, что мне показалось тишиной — возможно, вода всё так же капала с листьев, а ветер шелестел ветками, но я ничего не слышала.

Торин рухнул на землю и затих в быстро растущей луже багрянца.

Я со всей силы прикусила костяшки пальцев, чтобы заглушить внезапные рыдания; желудок скрутило, пока я пыталась вдохнуть сквозь облако едкого порохового дыма. Но воздух застрял в горле, грудь сдавило. Я не могла дышать. Это была моя вина. Я несла ответственность. Я была той, кто отправил его в Эндлок, и теперь он мёртв.

В ушах звенело, звуки леса казались приглушёнными. С торжествующим воплем Верона сняла с пояса рацию, и эфир наполнился приглушённым треском помех.

— Готов, — похвасталась она в крошечный динамик. — И зубы у него отличные, кстати — только одного не хватает. С тебя тысяча кредитов.

Из жестяного голоса на другом конце рации вырвался поток ругательств.

Верона подошла к телу Торина, грубо обмотала верёвку вокруг его лодыжек и потащила прочь, обратно к Эндлоку.

Джед издал сдавленный звук, но ничего не сказал.

Следующую минуту меня сотрясали сухие позывы рвоты.

Одно дело — отправлять беглых в городскую тюрьму, зная, что их перевезут в Эндлок. И совсем другое — смотреть, как кого-то хладнокровно убивают просто ради развлечения какой-то богатой стервы, которой наскучило резвиться в Верхнем секторе. Она сделала ставку на человеческую жизнь, даже посмеялась над этим.

Я вспомнила всех, кого поймала и сдала под стражу. Гадала, насколько им было страшно, когда они умирали.

Дыхание вырывалось паническими толчками, головокружение грозило свалить меня в кучу на земле. Я заставила дрожащие пальцы вцепиться в скользкий ствол дерева.

— Тебе надо успокоиться, — тихо произнёс Джед. — Дыши медленнее.

Джед утешал меня. Меня — ту, кто привык к насилию, старшую сестру, которая должна была контролировать ситуацию.

Момо взял меня за руку и нежно сжал пальцы.

— Нам надо идти, — сказал он. — Пока не пришёл другой охотник.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони; боль вернула мне немного ясности.

— Нам нужно добраться до Кровавого дерева, — прошептала я, приходя в себя.

Они рассчитывали на меня.

Я сделала долгий выдох и выглянула из-за ствола — нашего последнего укрытия перед тем, как рискнуть пересечь открытое место до Кровавого дерева.

Август всё так же сидел у корней, губы сжаты в тонкую линию, пока он отчаянно осматривал лес, словно искал что-то.

Я поняла момент, когда он увидел, как я выглядываю из укрытия. Он замер, всего на секунду, а потом продолжил сканировать кромку леса, будто ничего не случилось. И затем, едва заметно, кивнул.

— Сейчас, — скомандовала я, подталкивая Джеда и Момо вперёд.

Мы рванули через поляну, глядя только вперёд.

Август теперь не стеснялся смотреть на нас в открытую. Его взгляд был прикован к Момо.

— Быстрее, — тихо сказал Август. Затем его глаза расширились, глядя на что-то за моим плечом, и он вскочил, всё ещё прижимаясь спиной к Кровавому дереву. — Быстрее! — крикнул он. И на этот раз в голосе не было ни капли мягкости.

Я всё поняла. Поняла, что, если оглянусь, увижу охотника.

Но до дерева оставалось несколько ярдов. Секунды.

Август вытянул руку, словно мог притянуть нас в безопасную зону.

Я сместилась влево, вставая прямо за спинами Джеда и Момо, надеясь, что, если охотник будет бить наверняка, я приму удар на себя.

Но тут Джед и Момо коснулись дерева. Огоньки на их браслетах мигнули и загорелись красным.

Я вытянула руку, одновременно оглядываясь через плечо — и увидела охотника, который выбрал меня, а в паре шагов позади него — его сына. Он вышел из деревьев, вскинул ружьё и прицелился. Его палец лёг на курок, он нажал…

Мои пальцы коснулись коры дерева, и я услышала щелчок бойка.

Он нахмурился, уставившись на ружьё, затем снова нажал на курок.

Ничего.

Он уставился на меня, переводя взгляд с моего лица на руку, затем на ладонь, прижатую к Кровавому дереву.

На браслет, сияющий красным на моём запястье.

Я собрала остатки бравады в своём ноющем, перепуганном теле и ухмыльнулась ему.

За его спиной сын охотника швырнул винтовку на землю и топнул ногой.

— Это нечестно! — закричал он. — Ты обещал, что будет легко!

Я не стала слушать продолжение его истерики. Я сползла спиной по покрытому запёкшейся кровью дереву, пока не села на землю.

Рядом со мной Август притянул Момо к себе, мягко поцеловав мальчика в макушку. Я повернулась к Джеду, наши взгляды встретились; по щекам у нас обоих текли слёзы. Он протянул ко мне дрожащую руку, и я обхватила его, крепко прижимая к себе, пока его тело сотрясали судорожные вздохи.

Но мы были живы.

Я закрыла глаза.

Глава тринадцатая

Только одна мишень, помимо нас, добралась до Кровавого дерева живой.

После этого нас ждал долгий путь обратно в тюрьму под конвоем охраны.

Когда Эндлок наконец показался в поле зрения, сердце в груди забилось в рваном ритме. У внешней бетонной стены нас уже ждали ещё охранники.

Я не смела взглянуть на Момо, боясь вызвать подозрения.

Джед зашептал, почти не разжимая губ:

— Момо, если спросят: большую часть охоты ты был один. Охотник, который выбрал тебя, напал, но ты смог его вырубить, защищаясь. С тобой никого не было. Потом, по пути к Кровавому дереву, ты наткнулся на нас и попросил разрешения держаться рядом, потому что испугался. Хорошо?

— Хорошо, — пробормотал Момо сквозь стиснутые зубы, так же стараясь не привлекать внимания. Я видела, как Эндлок состарил его даже за этот короткий срок.