Тяжёлая реальность-2. Клетка

Нежданные гости

Утро было таким, каким и должно быть в его жизни – простым, чуть рутинным, но наполненным мелкими, выверенными действиями. Кирилл встал рано, пока солнце ещё только поднималось над дальними вершинами, и туман мягкой пеленой стлался между елей. Он накинул привычную накидку из грубо выделанной шкуры, и отправился по своему кругу – к ловушкам, расставленным вчера вечером.

Первая стояла у тропы, ведущей к ручью. Там он находил чаще всего мелких зверьков – то зазевавшегося зайца, то птицу, врезавшуюся в магический контур. Сегодня добычей оказался тёмный, похожий на сурка зверёк с длинными зубами. Кирилл аккуратно снял его, проверил петлю и положил тушку в мешок. Всё было вполне спокойно, и даже предсказуемо.

Вторая ловушка располагалась у узкого каменного разлома, где зверьё норовило проскользнуть. Там попалась пара диких куропаток. Кирилл привычным движением добил их, чтобы не мучились, и тоже убрал в мешок. Внутри уже пахло кровью и перьями, и этот запах странным образом навевал спокойствие:

“Живность есть – значит, день проживём.”

Он уже собирался двинуться к третьей точке – к месту, где шла узкая звериная тропка вдоль склона, когда его внимание вдруг зацепил свет. Не солнечный отблеск, не игра облаков. Что-то вытянутое, сигарообразное, шло в небе по слишком странной траектории. Оно не парило как птица, не сверкало как кристалл и не рвалось вниз как метеор. Оно будто скакало – теряя скорость, потом снова ускоряясь, делая нелепые рывки в воздухе.

Кирилл прищурился. Это точно было что-то… Искусственное… Какой-то аппарат… Да, именно так. Это было нечто, что имело строгую геометрию, явно построенную, а не выросшую. Силуэт напоминал уменьшенный шаттл. Сглаженный нос… Короткие стабилизаторы сбоку… Металлический блеск на ребрах… Но полёт этого предметы был какой-то хаотичный… Неправильный…

– Чёрт… – Сорвалось у него, хотя он уже почти отвык ругаться вслух.

Секунду он просто стоял, вцепившись в ремень мешка. А потом произошло то, чего он не ожидал. Объект, продолжая своё кривое падение, врезался прямо в один из блуждающих над скалами узоров магических сил. Кирилл называл их “дикими”. Старые, никем не контролируемые, словно куски разорванной ткани мира, они плавали над ущельями, иногда сходились, вспыхивали от перенасыщения силой, и снова разбредались в разные стороны.

Удар был похож на то, как камень бросают в рой светляков. В одно мгновение пространство вокруг этого странного объекта вспыхнуло зелёно-фиолетовыми всполохами, воздух завибрировал, будто через него прошла струя раскалённого пара. Кирилла аж передёрнуло – не от страха даже, а от того, как сильно магия “дикого” узора откликнулась на чужое вмешательство.

Аппарат дёрнулся, закрутился, словно его втянуло внутрь невидимой воронки, и потом с треском, с визгом рвущегося металла рухнул вниз. Упал он не на дальний склон, не за реку – а буквально в двух сотнях шагов от пещеры, где Кирилл жил.

Гул от падения разнёсся по ущелью, эхо ударилось о камни. Несколько птиц, вспугнутых, вырвались из леса, пронзительно крича. Запах горелого железа и озона долетел до него уже через минуту. Кирилл всё также стоял на месте, не двигаясь. Мешок с добычей привычно оттягивал плечо, но он даже не чувствовал веса. В груди билось сердце, а в голове крутилась только одна мысль:

“Это что-то явно не отсюда. И это рухнуло… прямо ко мне.”

Он медленно развернулся в сторону дыма, который начал подниматься из-за каменных выступов, и впервые за долгое время почувствовал, что его привычный, выверенный день сломан чем-то совершенно чужим и, возможно, опасным.

Он стоял ещё несколько мгновений, будто прирос к каменной тропе. В груди гулко стучало сердце. И каждая волна его пульса будто отдавалась в висках. Решение приходило не сразу, но пришло: он должен увидеть. Нельзя просто уйти. Слишком уж… Неправильно выглядел этот аппарат, слишком чужим было его присутствие.

Потом он склонился к земле, оставив мешок с добычей в укромном углу того самого скрытого пространственного куба. Всё, что может выдать его… Запах… Шум… Или движение… Всё это он оставил позади. Теперь – только тень и осторожность.

Он двинулся по склону, выбирая путь медленно, шаг за шагом, словно сам стал частью скалы. Каждый камень, каждая осыпь сейчас тщательно проверялась самым пристальным и внимательным взглядом. Не сорвётся ли…Не зазвенит ли… Иногда он буквально полз, цепляясь пальцами за корни и выступы, спиной прижимаясь к холодному камню. Дым становился всё гуще. Ветер приносил запах – жжёный, металлический, с примесью чего-то едкого, будто горел пластик, которого он в этом мире ещё не встречал.

И вот, за очередным уступом, открылась картина. Снизу, у подножия склона, лежал корпус упавшего аппарата. Сигарообразная форма теперь казалась исковерканной. Металл треснул, согнулся, и из трещин сочился странный свет – не ровный, а пульсирующий, словно внутри били слабые молнии. По земле расползались тонкие прожилки искр, похожие на рой насекомых, которые искали дорогу обратно к источнику. Кирилл задержал дыхание. Он видел магические узоры. Но это явно было что-то другое. Здесь не было четкого рисунка, а скорее хаос энергии, вырвавшийся наружу.

Трава вокруг обуглилась, камни потемнели. В одном месте, там, где что-то вылилось из трещины корпуса, сама порода почернела и треснула, будто её ударили молотком гиганта. Кирилл прижался к земле, стараясь слиться с тенью, и начал наблюдать.

Поначалу ему казалось, что вокруг тихо. Но через несколько минут он заметил движение. Из-за дымящихся обломков вышла фигура. Одинокая, слегка сгорбленная, будто не понимала, куда идёт. Она двигалась неровно, шаг за шагом, покачиваясь. Чужак был ниже Кирилла, худой, в длинном скафандроподобном одеянии, но с такими странными изгибами в суставах, что первое мгновение Кириллу показалось, что это был не человек.

Фигура шла медленно, иногда спотыкалась. И тут Кирилл заметил, что она шарахается от всего. Вот из кустов выскочил мелкий пушистый зверёк, по сути, крайне безобидный, напоминающий земную белку, и незнакомец резко отпрянул, будто тот был смертельно опасен. Чуть дальше, пролетела птица, и фигура пригнулась, выставив руки в защитном жесте.

“Боится даже местной мелочи… – Подумал Кирилл. – значит, он точно не отсюда. Не знает правил. Для него и заведомо безопасное – потенциальная угроза.”

От этого осознания по спине Кирилла пробежал холодок. Если этот кто-то не знает мира, значит, он – пришелец. И пришёл не один. За такими аппаратами редко бывает одиночество.

Размышляя над этим всем, он не двигался. А затаился, как зверь. Даже дыхание сбавил, чтобы пар не выдал его среди холодного воздуха. Его взгляд следил за каждым жестом фигуры, за тем, как она оглядывается, как цепляется взглядом за каждый куст, за каждую тень. Кирилл уже понимал, что сейчас малейшее неверное движение – и он раскроется.

Но сильнее всего его зацепила сама аура обломков. В хаосе искр, что расползались по земле, он различал намёки на узоры. Словно аппарат был не просто машиной, а чем-то, что умело связывать технологию и магию. Но здесь, на земле, это выглядело нестабильно, словно сам мир сопротивлялся чужой материи.

И Кирилл замер, вглядываясь в этот странный разрыв реальности, сам прекрасно понимая, что всё то, что рухнуло с неба, несло с собой нечто большее, чем просто металл. Который здесь тоже был редкостью.

Он не пошёл к обломкам прямо. Он сделал то, чему его учили уже укоренившиеся в нём привычки охотника. Он сразу занял тень, и старался из неё выходить.

Вниз по склону, между кочек и щебёнкой, он сполз на животе, прижавшись к бурому мху, и стал смотреть. Дым ещё клубился, но уже тоньше. Вокруг лежали крошки металла, как чешуйки отпавшие от панциря черепахи. Кирилл выровнял дыхание, чтобы не выдавать себя, и стал изучать.

Сначала – техника. Разломы в обшивке… Оплавленные швы… Тонкие валики проводов, выглядывающих из изломанных панелей… Но одновременно с этим он замечал предметы, которые не могли принадлежать простому летательному аппарату. Какие-то украшенные ремешки… Тонкие кожаные складки, узелки, в которые вплетены крошечные металлические пластины… И, весьма странный контраст, тонкие, почти хрупкие вещи, как будто отделанные чьей-то тонкой рукой. Всё это говорило о двух мирах в одном. Машина и личность… Металл и рукоделье…

И затем снова появилась она – фигура, которая скользнула из-за обломков, довершала картину, которую он видел раньше в костях и в заброшенных сундуках. Она шла не как человек, не как зверь, а как кто-то, который привык к полёту. Шаги у неё были редкими, длинными, с лёгким подхватом на концах. Корпус тонко наклонялся, как стебель под ветром.

Кирилл подглядывал за ней “по щелочке”. Движения – выверенные, музыкальные… Шея – длиннее обычной, гибкая… Плечи – узкие, но руки – длинные, с кистями, похожими на руки скульптора, только тоньше… Пальцы… Пальцы были другие. Длинные, подвижные, как щупальца, но не уродливо – а даже как-то элегантно. Они двигались быстрее, чем мозг успевал отдавать приказ. Походка – не шорох, а лёгкий шелест, как если бы шаги писали музыку по камню.

Её одежда теперь видна была яснее. Костюм, похожий на скафандр, похожий на переплёт из металлизированного льна, покрывал узкие плечи, но под ним блеснуло что-то плотное и тёплое, как кожа, запаянная с металлом. По нитям одежды бежали тонкие светящиеся дорожки – как жилы, что питали маленькие приборы. Но лицо – это было главное.

Когда же эта хрупкая фигура развернулась, и лёгкий поток ветра открыл её профиль – Кирилла словно ударило светом. Черты лица были тонкие до хрупкости. Высокие скулы, узкий нос, рот – маленький, складки губ – аккуратны. Глаза – широкие, не человеческие по ширине радужки, они – глубокие колодцы света, которые, казалось, знали усталость долгих дорог. Уши же – вот что выдало её окончательно. Они были длинные, поднятые вверх и острые на концах, как листики, торчащие из шляпы лесного духа.

В груди у Кирилла что-то дернулось. В детстве, в дорожных разговорах с дедом-лесником, он слышал про “лесных людей”. Тонкие, ловкие создания из сказок, что не стареют. Тогда это были просто рассказы у печи, но сейчас память вернулась жгучей строчкой. Эльфы. Он не знал их вживую прежде, но рассказы – да, они жили в голове, и образ вдруг встал пред ним живой.

И она… Была… Женщиной… Или, по крайней мере, существом, чья фигура отвечала женскому очерку. Изгибы бёдер… Плавность рук… Тонкий подбородок… Но в ней – был возраст иной. Лицо не мелко-морщинистое и не юно-тонкое – оно держало сохранённую молодость, ясность веками. Кирилл вспомнил дедову фразу, который любил внуку сказки читать:

“У лесных долгий свет в глазах – не то старость, не то и не юность.”

Но больше всего его поразила не эта красота, а её реакция: когда мелкий зверёк выскочил и метнулся прямо под ноги фигуры, она не наступила и даже не стала обороняться. Она свела ладони вместе, как будто прикрыла уши, и отшатнулась, как от жара – не от боли, а от испуга. Потом ещё один шорох – и она вздрогнула, отскакивая от ветки так, будто ветка была ядовитой. Ей было страшно от самых обычных вещей округа.

Кирилл понял, что это был не просто инородец. Это было существо, которое не принадлежит этой среде. Для неё даже камень, шипение воды и трущаяся о неё трава – всё это непредсказуемо и опасно. Она научилась бояться мелочи – и в этом проявлялась её инородность.

Он продолжал наблюдать, не отрываясь. Она остановилась на обломке аппарата, опустила голову и провела тонкими пальцами по холодной плоскости. Касание было бережным, как у ювелира. Но затем от скрученной проволоки вырвался искровой взрыв – и фигура отпрянула, взмахнув руками, будто от ожога. Её движения, хоть и изящны, были неуклюжи в обращении с вещами, созданными не её миром.

Кирилл видел, как лицо её при этом менялось. Над тонкими скулами пробежала бледная волна, глаза сузились, рот чуть дрогнул – смесь боли, усталости и глубокой растерянности. Внезапно её взгляд поднялся – и он оказался направлен прямо туда, где лежал Кирилл под мхом. Она не стала кричать. Она просто вскинула руку, словно почувствовала чужое присутствие, и замерла на месте. Лицо её приняло выражение исследователя. Зрачки огромных глаз расширились, но не от агрессии. А, скорее, от интереса и страха одновременно.

Он понял, что если она заметит то, что кто-то за ней наблюдает, это может привести или к бегству, или к нежелательной реакции. Поэтому он затаил дыхание ещё сильнее, ничуть не двигаясь. Сердце билось громче, но губы оставались крепко сжатыми. При этом он уже более пристально разглядывал то, что видит.

Черты её лица, слегка вытянутые уши, большие и вытянутые к вискам глаза, аккуратный рот – всё выглядело не “по-человечески”, но до странности красиво. В её волосах он увидел тонкую одинаковую прядь, которая переливалась цветом, не свойственным траве или шерсти зверя. Волосы были гладкие и словно вплетены с нитями серебристого света.

И ещё одна деталь привлекла его внимание. Когда она коснулась земли, рука её не тронула пыли, а словно скользила над ней. А когда она сгибала палец, его суставы казались длиннее положенного, а кончики – невероятно чувствительны. Видимо так она проверяла текстуру воздуха, как кто-то, кто изучает ткань, – осторожно, с уважением и страхом.

Кирилл понял, что она точно не боец. Скорее всего она – потерянный корабль души, странница между мирами. Ему стало жалко и страшно одновременно. В голове промелькнула мысль – что если она раненая, и у неё есть товарищи? Что если аппарат привёл сюда ещё чужих? Или что, если она – разведчик, и её присутствие – сигнал потенциальной беды для него самого?

Он сжал губы и начал осторожно отступать назад, точно так же тихо, как подкрался. Но прежде, чем уйти, он ещё на мгновение посмотрел на её лицо – и на ухоженное ожерелье, висящее у неё на шее. Это была маленькая подвеска. Этакий круг, разделённый на три секции. Очень сильно напоминающий тот самый знак, что он уже видел на поясе у скелета, что был обнаружен им в кубе. И который он, после тщательного изучения, всё-таки захоронил в горах. Сердце у него ушло в пятки. Так как связь между вещами, найденными раньше, и этой живой фигурой вдруг стала слишком уж явной.

Он пополз дальше, держась в тени. Внутри его зрение светилось узором, словно тёмный экран показывал подсказки – линии, ведущие, как тропы. И в этой подсказке он увидел главное. Пришлая точно была эльфом. Или тем, что он раньше видел в тех костях. Молодая женщина, прекрасная и испуганная. Этакий носитель знаков, которые перекликались с его кладом.

Когда он, наконец, ушёл в дальнейший мрак леса, он ещё долго слышал в ушах звук – тихий, похожий на то, как плачут серебряные струны. И в голове у него поселилась новая цель. Ему нужно было узнать, кто она, откуда, и почему под её ногами горит чужая магия.

Кирилл возвращался в свою пещеру очень осторожно, петляя между камней и сухими уступами, стараясь не оставлять ни малейшего следа. То, что он увидел днём, не давало покоя. Аппарат, рухнувший неподалёку, слишком уж явно не был ни местным, ни тем более естественным. Линии корпуса, странные руны, что светились и мерцали на обломках, от которых даже воздух вибрировал – всё это напоминало одновременно и магию, и технологии, но в куда более изощрённой форме. А та фигура… Женщина с лицом, словно вышедшим из старых сказаний – слишком тонкие черты, слишком правильные пропорции, уши, заострённые кверху… Кирилл несколько раз ловил себя на том, что у него пересыхает во рту, когда он представлял, кто именно это мог быть.

Но сильнее всего врезалось в память её поведение. Осторожное, почти звериное. Она не просто ходила между обломков, а постоянно оглядывалась, прислушивалась, даже от мелких зверушек шарахалась, будто в каждом кусте ей виднелась смертельная угроза. Когда солнце стало клониться к закату, Кирилл заметил, как она вернулась к развалинам и почти нырнула в корпус разбившегося аппарата. Поначалу он подумал, что она ищет там что-то. Но… Нет… Её движения были другими. Торопливыми, напряжёнными. Она не рылась в осколках – она пряталась. Даже закинула какие-то обломки внутрь, будто маскируя вход.

Эта мысль заставила Кирилла, с некоторым холодком, скользнувшим по спине, ясно осознать тот факт, что если она прячется, то значит, её будут искать. А если будут искать её, то обязательно найдут и аппарат. А пещера Кирилла находилась слишком близко к этому месту.

Он вернулся туда быстро, и первым делом достал всё самое ценное, что у него было. Каждый кристалл, особенно редкие, добытые с риском для жизни. Останки монстров, ядра, тщательно обработанные шкуры, а также остатки своей одежды, которые он берег как память и как основу для починки. Всё это он поочерёдно переправлял в тот самый “пространственный карман”. Теперь, когда он уже понял, что этот куб может стабилизироваться и расти за счёт энергии кристаллов, он относился к нему, как к единственному надёжному сейфу. К которому только у него есть ключи.

Он действовал осторожно, не спеша, но при этом руки всё равно слегка дрожали. Внутренний голос буквально кричал:

“Прячь всё! Если сюда сунутся те, кто ищет её или этот аппарат – тебе не выжить.”

Когда все ценности оказались внутри “куба”, он прошёлся по пещере, оценивая, не осталось ли чего-то выдающего. Вроде мелочей – кострище, камни, на которых он точил оружие, следы его же ловушек. Всё, что было возможно, он тщательно замаскировал. Потратил на это несколько часов, но к ночи его убежище выглядело так, словно там давно никто не жил. А если и жил, то ничего ценного у него не было и в помине.

А в глубине души всё равно оставался страх. Аппарат не мог упасть бесследно. Да и сама эта “эльфийка”, как бы она ни пряталась, выглядела слишком чужеродно для этого мира. И сейчас Кирилл уже прекрасно понимал, что теперь его жизнь, даже здесь, может резко измениться.

Перед тем как окончательно устроиться на ночь, он вышел на край уступа и посмотрел в сторону падения. Над развалинами аппарата клубился странный туман, и где-то в глубине сверкнул мягкий, ненатуральный свет. Там, среди чёрных камней, была она. Эльфийка. Прячется, ждёт… Или боится.

Кирилл тихо втянул воздух, принюхался, и решил, что завтра будет наблюдать ещё внимательнее. Пока же самое главное – остаться невидимым…

………

С самого раннего утра Кирилл снова выбрался из своей пещеры. Он двигался так, как научился за месяцы выживания – осторожно, без резких движений, петляя, выбирая тени и укрытия, словно сам был частью скал. Ориентируясь на место падения аппарата, он выбрал себе удобную точку наблюдения – высокий обрыв с узким выступом, откуда открывался вид на обломки, но где его самого можно было заметить только если подойти вплотную и поднять голову.

Солнце только-только поднялось над горизонтом, лучи едва касались каменных гребней, и холод утреннего воздуха ещё цеплялся за одежду. Кирилл устроился на животе, подложив под локти куски камня, чтобы меньше чувствовать острые края, и начал наблюдать.

Из своего убежища “эльфийка” показалась не сразу. Сначала корпус аппарата выглядел безжизненным, покрытым дымкой, которая будто бы не спешила рассеиваться после ночи. Но потом он заметил движение – тонкую тень, скользнувшую в проёме разбитого люка. А потом она вышла наружу.

Кирилл внимательно следил. Её движения были неспешными, но в них чувствовалось напряжение – словно каждая секунда, каждое движение проверялось заранее. Она останавливалась через каждые несколько шагов, поднимала голову, вслушивалась в тишину. Иногда даже приседала и касалась рукой земли, будто проверяя что-то невидимое.

“Она будто боится, что её преследуют… Или ищет ловушки…” – Подумал Кирилл, щурясь. А когда она подошла к большому куску корпуса, где в металле и кристаллических вставках всё ещё оставалось слабое мерцание, её пальцы задержались на нём дольше. Кирилл заметил, что она словно что-то ощущала через прикосновение. Даже глаза слегка зажглись бледным, чужим светом – не отражением, а собственным сиянием.

Дальше началось самое странное. Она явно что-то искала. Не хаотично, не в панике – а целенаправленно. Двигалась от одного обломка к другому, иногда вынимала из щелей мелкие кристаллы, рассматривала их на свету, но потом бросала. Один раз задержалась возле небольшой панели, вытянутой и покрытой странными символами, будто письменами, не похожими ни на одни руны, которые Кирилл знал. Она долго изучала её, проводила пальцами по линиям, но потом с силой отбросила, так что панель скатилась по склону, оставив тёмный след.

Ещё одна особенность всё же бросилась парню в глаза. Она почти не приближалась к живым существам. Когда неподалёку показалась пара мелких хищников, местных тварей, которых Кирилл давно уже научился не бояться, она моментально пригнулась, спряталась за обломок, и какое-то время даже не дышала. Те пробежали мимо, не обращая на неё никакого внимания, а она ещё долго оставалась на месте, словно ожидала худшего.

“Она сильная… но боится… Нет, она не отсюда. Она не знает здешних правил.” – Отметил Кирилл про себя.

Но больше всего его удивило то, как она реагировала на определённые обломки. Стоило ей найти что-то напоминающее фрагмент внутреннего оборудования, особенно там, где виднелись вкрапления кристаллов или плотно впаянные металлические узоры, – она резко оживлялась. Брала вещь, рассматривала, даже подносила к уху, будто пыталась уловить какой-то, слышимый только ей самой звук. Иногда её губы едва двигались, и Кирилл понял, что она что-то шепчет. Может, заклинания? Может, команды?

Он заметил и ещё одну её привычку – когда предмет оказывался бесполезным, она не просто выбрасывала его. Она клала его рядом с остальными, складывала в определённую кучу, словно разделяла всё найденное на “нужное” и “ненужное”.

Чем дольше Кирилл наблюдал, тем отчётливее понимал, что эта молодая женщина не просто прячется и не просто выживает. Она ищет что-то конкретное. Возможно, какое-то важное оборудование аппарата. Возможно – артефакт или устройство, которое должно было уцелеть при падении. И от этого у Кирилла внутри зародилось тревожное чувство. Если она ищет что-то настолько важное, что боится тратить силы и время на всё остальное, то это “что-то” может быть опасным и для него самого.

Он лежал в своей засаде, не отрывая взгляда от неё, и впервые за долгое время почувствовал, что мир вокруг снова становится сложнее. Не только монстры, не только ловушки и добыча – а что-то куда более хитрое и чуждое…

……….

В следующий раз Кирилл выбрался из своей пещеры глубокой ночью, когда небо затянуло густыми облаками, и лишь редкие просветы давали увидеть холодные звёзды. Ветер посвистывал меж скал, заглушая лёгкие шаги, и он словно сам растворялся в темноте, передвигаясь осторожно, будто крадущийся зверь.

Он заранее выждал нужный момент, и заметил, как эльфийка снова вернулась в корпус упавшего аппарата. Там, в тени пробитого люка, её силуэт мелькнул в отблесках костра, который она развела наспех, чтобы согреться. Кирилл понял – время пришло.

Он обогнул склон с другой стороны, обходя каждый открытый участок и избегая хрустящих камней под ногами. Когда же оказался достаточно близко, чтобы видеть тёмный остов аппарата, то замер и принялся наблюдать. Всё выглядело спокойно. Никаких движений вокруг, только редкое потрескивание металла, который ещё остывал после падения.

Подойдя ближе, Кирилл осторожно коснулся пальцами холодной поверхности корпуса. Металл был странный, словно это был не совсем металл. Где-то под пальцами он чувствовал неровные, почти “живые” линии, словно сосуды. И когда он провёл рукой вдоль трещины, то вдруг ощутил слабый отголосок энергии – будто эхо узора, некогда сиявшего в полную силу.

Именно это и заставило его задержаться. Приглядевшись, он заметил, что по корпусу действительно тянулись тонкие линии, очень похожие на те, что он сам видел в узорах того портала, что привёл его в этот мир, и пространственного хранилища. Только здесь они были вплетены в гладкие панели, соединяли металлические пластины с вкраплениями кристаллов, создавая то, что можно было назвать “живым рисунком”.

В большинстве мест эти линии были изуродованы ударом – обломки смещены, рисунок разорван, энергия рассеялась. Но само их существование ошеломляло. Это было нечто новое.

“Они используют магию так, как мы используем провода или шестерёнки…” – Промелькнула у парня весьма необычная мысль. Там, где узоры были менее повреждены, Кирилл даже различал слабое мерцание. Но оно было какое-то болезненное, словно дыхание умирающего. Он провёл рукой рядом – и почувствовал дрожь в воздухе, как будто металл сам сопротивлялся чужому касанию.

Внутри обломков было ещё интереснее. Аккуратно пробираясь между перекосившимися плитами корпуса, он обнаружил обрывки конструкций – то, что походило на кабели, но внутри не было меди или проволоки, а тончайшие жилки из кристаллического вещества. Некоторые из них переливались тусклым светом, другие были безжизненно серы. Кирилл сразу понял, что это и есть основа той самой “смешанной системы”, где энергия кристаллов и магия переплетались с техникой.

Дальше, среди завалов, он наткнулся на нечто вроде панели управления. Половина её была расколота, но оставшиеся фрагменты показали ему невероятное. По поверхности тянулись не привычные кнопки или руны, а углубления, по которым когда-то текла светящаяся энергия. Часть узоров ещё угадывалась. Он видел частично знакомые символы, перекрещивающиеся линии, которые можно было бы принять за рисунки портала. Только здесь они были встроены в прибор, явно для управления чем-то большим.

– Технология и магия… Вместе… – Шепнул он, почти не веря своим глазам. – Просто невероятно… И… Интересно…

И это понимание ударило его как молот. Вместо громадных реакторов эта цивилизация использовала силу кристаллов. Крошечные накопители энергии, что он сам подбирал на телах тварей, могли заменить тонны топлива.

Но вместе с этим пришло и чувство тревоги. Если эта штука ещё работает… Если где-то в глубине остались активные узлы, которые он не заметил, то… Вполне возможно, что и они могут засечь его присутствие.

Так что он осторожно отступил, оставив всё так, как было. Не стал копаться глубже, не стал трогать странные фрагменты, которые тихо пульсировали светом. Внутри у него уже возникло предчувствие, что подобные аппараты не могли быть беззащитными. Даже в разрушенном состоянии они могли хранить в себе системы безопасности, которые в лучшем случае дадут сигнал, а в худшем – взорвут всё к чертям.

Немного погодя Кирилл замер на краю склона, ещё раз взглянув на эти технологические руины. А в его голове всё ещё звенела мысль:

“Это не просто чужой корабль. Это целая цивилизация, которая умела сочетать магию и науку. Значит, они могут быть опаснее, чем все здешние твари вместе взятые.”

И он принял решение. Пока что он будет просто наблюдать. Но подходить слишком близко без нужды, с его стороны будет просто глупо.

………

Очередная ночь в пещере тонула как книга, страницы которой он уже перечитал. Угасающий костёр ещё тлел. Куб хранил тепло, еду и вещи, а в голове Кирилла жужжало не успокаиваемое слово – контакт.

Он положил ладонь на самодельный ящик с кристаллами, почувствовал их шёпот в глубине кармана, и в этой тишине у него родился расчёт – не план броска, а осторожный протокол. Стоит ли ему выходить из тени? И если да, то как не стать раздавленным чужой техникой, как не стать врагом по первому взгляду?

Он думал над всем этим, и его мысли шли не списком, а лентой. Страх… Выгода… Долг разумного существа, что может помочь страждущему… И… Любопытство… С одной стороны – она, хрупкая и чужая. Часть той цивилизации, чьи технологичные остатки теперь валяются практически у самого входа в его пещеру. С другой – он сам, дикарь в шкурах, в руках которого есть тайное пространство куба – целая экономика его будущего. И их столкновение могло быть обменом или концом.

Он вспомнил всё, что знал о людях и существах. И первое правило – не показывать сразу все карты. Второе – приготовься ко всем ответам… Третье – заранее продумать, и подготовить себе путь для отступления.

После чего парень решил действовать как инженер своей же судьбы. Осторожно… Пошагово… С запасными дверями… И всё это он продумывал без излишней гордости, но с тщательностью ремесленника.

Сначала ему хотелось обеспечить безопасность своего склада. Он ещё раз прошёлся по пещере. Сейчас он доверял больше всего ледяной ладони логики – всё ценное уже было скрыто в кубе. А также огню – несколько факелов уже были заготовлены и сложены в нише у входа, чтобы создать видимость быта. Куб был запечатан так, чтобы ни один чужой глаз или рука не смогли добраться до его содержимого. Если случится что-то плохое, то он потеряет… свою самодельную безрукавку. Но не запас кристаллов. Это был первый акт предосторожности.

Затем он тщательно продумал алгоритм наблюдения, который больше напоминал линию поведения какого-то разведчика. Он не стал подходить к месту, где сейчас пряталась эта молоденькая "эльфийка" сразу. Дни наблюдений дали запас данных. Часы, когда она активнее… Какие вещи трогает… Как реагирует на посторонние звуки. Теперь он составил карту:

“Утро – проверка механизмов… Полдень – собирает мелочь, ищет воду, и возможно даже пищу… Вечер – прячется в корпусе аппарата…”

По этой карте он назначил окно – ранний сумрак, последний момент перед тем, как она уйдёт прятаться, чтобы сделать пробу наладить контакт. Для чего можно было бы положить какой-то явно искусственно сделанный подарок, или дать ещё какой-то сигнал, чтобы была возможность посмотреть и оценить её реакцию с надёжного укрытия.

Сначала началась подготовка “первого слова” – без слов. Он понимал, что именно язык будет первым барьером. Лучше начать с жестов. Поэтому он приготовил “подарок”. Кусок высушенного мяса, кусочек кожи, полоску яркой ткани и маленькую безделушку – блестящую пластинку, найденную в обломках. Всё это – не утилитарная взятка, а полноценный символ. Еда… Ремесло… Свет… Он планировал оставить это на расстоянии, затем отойти и смотреть. Если она заберёт – это первый знак доверия. Если поднимет тревогу – он отойдёт и подождёт.

Так же нужно следить за своим обликом. Чтобы не выставляться угрозой. По крайней мере, на первый взгляд. Он не хотел появляться перед ней как грубое чудовище. Поэтому перед выходом украсил себя скромно. Снял наиболее “дикие” шкуры, завязал своеобразный платок вместо капюшона, положил на себя пластину из чешуи, чтобы выглядеть менее голым рудиментом и чуть более “человечным”. Это не сделает его принцем, но смягчит силуэт – руки открыты, не подняты, не держащие копьё в угрожающем жесте.

Также он подготовил простой план “всё или ничего”. Два выхода с наблюдательной точки, запасная тропа к ручью и крепкий канат, свитый из тонко нарезанных на ремни шкур, и прибитый к уступу. Нет. Он не собирался вешать людей. Лишь сделать опору. А рядом располагалась мокрая шкура и дымовая щёлочка, для создания завесы. Его “сигнальные” ловушки у пещеры были заведены на шум – не для того, чтобы ранить, а чтобы дать знать, что “кто-то пришёл”. Это позволило бы ему укрыться или привлечь внимание в другом месте.

Также нужно было продумать способы нейтрализации угрозы. Не для убийства, а обездвиживания. Теперь он понимал ещё и то, что у этой цивилизации даже оружие, смешанное с магией. И попытаться сразиться с ними лоб в лоб – означало проиграть. Поэтому он строил не оружие, а “замедляющие сети”. Толстые сети из жил, липкие мешки, перегородки, способные задержать человека, или кого бы то ни было, хоть на какое-то время. Чтобы не дать ей дать “второй толчок” к сигналу. Никаких смертельных ловушек – только временное лишение подвижности. Это было морально легче и тактически разумнее. Захватить… Чтобы хоть что-то узнать. Тем более, что здесь он не занимался техническими схемами. Так как понимал, что если её инструмент – небо, то у него есть земля. Пусть даже такая… Вывернутая наизнанку…

Закончив подготовку, он провёл небольшую репетицию невербального диалога. Он проговаривал вслух короткие фразы, как будто писатель, который учился говорить на другом языке. На языке жестов. “Я не враг” —открытыми руками… “Еда” – постукивание по сумке… “Я уйду” – шаг назад и опущенные глаза. В походке он практиковал спокойные ритмы, чтобы не походить на охотника. Затем он пытался составить и полноценный план встречи, продумывая шаги, один за другим:

Первым – положить дар на обозначенное место у обломков, отойти в укрытие и ждать… Вторым – если она заберёт и уходит спокойно, то ему нельзя буде реагировать на это с излишней радостью. Нужен будет следующий знак, для чего ему придётся оставить ещё одну вещь на другом месте, ближе к ней… Третьим – если она поднимает тревогу – уйти и ждать сутки… Четвёртым – если она возвращается, но замешкалась – медленно, издалека сделать знак. Взять палку в руки, но потом показать пустые ладони. И никаких резких движений… Пятым – если она атаковала, то отступление и использование заранее подготовленного дыма, и шкур для укрытия.

Потом он как следует подумал над тем, что он готов был отдать и что нет. В голове у него были чёткие границы. Еда… Немного кожи… Это можно. Знания про куб – нет… Кристаллы – нет… Его достоинство – тоже нельзя продавать. В обмене ценностью он мог показать, что не опасен, но не станет рабом.

В этой ситуации был важен и психологический аспект. Для этого он собирался использовать такие понятия как честь и правда. Самое важное было в том, что он понимал, что первый же небрежный шаг может превратить её любопытство в страх и вражду. И он не хотел быть первым, кто нанес травму. Поэтому его стратегия заключалась сейчас в том, что можно было жить в зоне влияния, но оставаться невидимкой, взывать мягким сигналом, и не врываться в её мир, как какой-то разрушительный ураган.

………..

Ночи, пока он готовил всё это, были длинны. Он разложил подарки на камне у обломков, засёк время на своем запястье, спрятался в зарослях и стал слушать. Звук далёких птиц, тихое потрескивание, шорох её шагов – всё это плелось в одну нитку ожидания.

В конце концов он понял, что шанс у него всё же есть, но маленький и тихий, как светлячок. И если он хочет выбраться – рискнуть придётся. Но риск – не вслепую. Его план был осторожен, продуман, уважителен к чужому страху и к собственной жизни.

В голове у Кирилла шевельнулась последняя мысль, которая и стала музыкой его следующего шага:

“Если это она – часть их рода, то она несёт истоки мира, которого я не знаю. И если я смогу поговорить – не ломая, а слушая – возможно, этот мир не станет для меня только охотой и кладовой. Возможно, он станет мостом.”

Он сжал кулак, и на ладони отражение огня моргнуло, как знак согласия. Утром – проба, вечером – ответ. И в этот тихий миг он был и робким ученым, и страшным охотником, и тем самым человеком, чья жизнь теперь висела между словом “нет” и словом “да”.

Кирилл лежал в своей тени и видел всё, как на замедленной плёнке. Она скользила вдоль обломков, щупала панель – и вдруг точка над её головой вздохнула, и небо наполнилось гулом. Это не был гул ветра – это был рой. Сотни, тысячи тонких, сигарообразных тел с крылышками, как у плотоядных моль, с щербатыми жвалами, с глазами, пьянеющими от крови.

Они шли по своей странной траектории. Не прямолинейно, а волнами, то поднимаясь выше, то ныряя вниз, и при приближении к обломкам разбившегося аппарата становились плотнее, как грозовая туча. Кирилл узнал их по прыжкам в воздухе – те секунды, когда ветер вокруг сжимается, и даже мухи словно замирают. Он вспомнил прежние встречи. С ними нельзя бегать, с ними нельзя размахивать руками. Столкнувшись с этими существами, нужно стать камнем. Стать каменной пикой. Иначе они рвут кожу как бумагу.

Эльфийка этого не знала. Она металась между пластинами, отбивалась короткой дубинкой – судя по движениям, умела защищаться от хищников, но не знала правил этого места. Кусок горячего металла от аппарата сломался, выстрелил искрами, и рой пронёсся, будто почуяв свежую ноту. Насекомые устремились к телу, где билось тепло, и к рукам, которые светились движением. Они садились на металл, на ткань, на кожу – и в их жалах было нечто большее, чем укус. Шепот химии… Запах железа и голода…

Кирилл видел, как она замерла, как в её глазах вспыхнул страх, похожий на детскую вспышку. Она попробовала притвориться камнем. Да. Буквально на мгновение. Но она не умела сдерживать себя, и одна за другой тонкие лапки насекомых вонзались в её одежду, в её волосы. Она взывала, не вслух, а губами, тонко, как птица. Когда рой всё же обрушился на окружающий её металл, тонкие щетинки ползли по её коже – и она с силой отбрасывала их дубиной. Связь между ударом дубины и плотью было грубым испытанием, и насекомые не боялись. Так как они уже прекрасно знали о том, что столь желаемая кровь новой добычи будет у них буквально через минуту.

Осознав тот факт, что его план по первичному общению просто полетел ко всем чертям, Кирилл немного нервно сжал в руках раковину-флейту, которую сделал когда-то у ручья. Это была довольно крупная раковина с выбитыми отверстиями, аккуратно доведённая под резонанс определённой высоты. Он помнил, что тот самый звук, который она выдаёт, тонкий, почти скользящий в слуховом канале, практически “резал нервные окончания” у этих насекомых, они кружили и ломали строй, как крошечные корабли, захваченные бурей. Для человека звук был лишь холодной нотой. А для подобного роя – это было как заноза в мозге.

Он не мог оставаться нерешительным. Если она осталась бы одна – её могли разорвать, и обломки аппарата станут ловушкой, в которую полезут остальные местные твари, и потом эти следы приведут к нему чужих, тех, кто послал этот челнок. Поэтому он решил вмешаться – но из тени, тихо, аккуратно, без резких движений, чтобы не испугать её ещё больше и не разжечь систему корабля, если та всё ещё “слышит”.

Он выполз по-пластунски, прикрыв лицо тряпкой, и подполз к своей первой верёвочной границе – к тому месту, где несколько раз ставил сигнальные листья. Одним движение он сорвал плеть с колышка. Листья зазвенели, подняли тревожный, шелестящий купол звука, который сам по себе был причиной беспокойства для насекомых. Они, как живые страусы, в некотором роде боялись резких звуков – но всё это было тонкой подготовкой.

Он приставил ракушку к губам и, не поднимаясь в полный рост, начал в неё дуть. Сначала – едва слышно. Почти шепотом. Нота скользнула по скале и попала в рой. В ответ на неё насекомые вздрогнули – и на миг, когда звук лег на воздух, их полёт стал рваным, как будто кто-то ударил по струне. Он задержал дыхание и усилил тон. Теперь нота была выше, а тон – строже. Звук был тонким, как сталь, и он прошёл по телу роя, как гребень по песеннику. Часть насекомых отшатнулась, развернулась, бросившись в ту самую сторону, где звук был слабее. Ещё нота – и другой “пучок” уткнулся в стальную стену звука и отлетел, как мяч… А потом и весь рой медленно поднявшись направился прочь. Так как понял, что добыча, сначала казавшаяся доступной, оказалась “весьма неудобной”. И лишь спустя пару минут после исчезновения насекомых, “гостья” всё же высунулась из изъеденных насекомыми обломков летательного аппарата.

Судя по её реакции, она практически сразу заметила странную тень в стороне и подняла голову. На мгновение их взгляды встретились, и он увидел на её лице ровно то, что и ожидал. Смесь ужаса и надежды. Никаких слов, только знак – ладонь, прикрывающая рот. А её красиво очерченные губы чуть шевельнулись. Он же только улыбнулся в ответ. Криво… Напряжённо. И снова поднял свою флейту.

Но одного звука оказалось мало. Робкая, сочленённая музыка ракушки рассыпала строй роя, который всё ещё вился неподалёку, но не прогнала его окончательно. Эти кровожадные насекомые, будучи коллективными существами, быстро перестраивались. Тогда Кирилл добавил второй ход. Он сорвал с колышка влажную шкуру и, привлекая рой в сторону, зажёг тот самый крошечный дымный костёр. И поваливший от него дым был густым, липким, и в дыме мелькало что-то, что ненавидели даже жвалы этих тварей. Он взял горсть трухлявого мха, и бросил её в огонь – и, к его удивлению рой, который только что ломал строй, рванул в сторону дыма, как будто это было светило. Дым смешался с его звуком и создал барьер – не физический, но действующий на инстинкты. Но останавливаться на достигнутом Кирилл не стал. И продолжил дуть в раковину, издавая тот самый звук, что заставил насекомых всё-таки забыть о мысли получить свежую кровь, и уйти дальше в горы, где для них было безопаснее.

Когда рой, наконец, расплылся в стороне, Кирилл аккуратно отошёл назад. Потом он оглянулся. Обломки разбившегося аппарата слегка дымились, крыша корпуса была разворочена. В нескольких местах насекомые копались всё ещё, имитируя плоть. Но теперь между ним и этой девчонкой всё же возник маленький мост. Не из слов, а благодаря спасению. Он видел, как она смотрела на его ракушку с тем же выражением глаз, что он ощущал в детстве, разбирая старую шкатулку. Любопытство исследователя и страх ребёнка. В её глазах мелькнула мысль, “это – инструмент”, и где-то в её лице появилась мягкая благодарность, но ещё сильнее – настороженность. Он улыбнулся шепотом, который был больше к себе самому:

“Маленькая победа.”

Потом, не делая резких движений, он отступил в тень и стал наблюдать дальше, теперь уже не только как охотник, но и как сторож. У него было в голове много новых вопросов – откуда она, кто ещё прилетит, что за цивилизация сочинила такие аппараты – но прежде всего жила одна ответственность. Она осталась жива сегодня, потому что он не промедлил, и потому что у него в руках была одна диковинная флейта и несколько трюков, выученных на горьком опыте. Потом он всё-таки решился выйти и показаться на глаза этой “гостье”. Затем он решил приблизиться к ней, и попытаться начать тот самый “разговор”, который столько планировал. Но кто же знал о том, что всё пойдёт далеко не так, как он рассчитывал.

Её лицо её было испачкано сажей и маленькими кровавыми царапинами. Руки нервно дрожали. Он не стал говорить. Сейчас не время говорить. Он вынул из пояса тканевую салфетку, которую ранее сделал из собственной истрёпанной рубашки, промокнул её в холодной воде, и, не слишком навязывая, протянул ей. Она сначала отдернула голову – потом, видимо, понимая смысл жеста, взяла салфетку с осторожностью птичьих лап, и прикоснулась к губам. Её глаза, большие, как светлые озёра, смотрели на него с испугом и удивлением, но и с тем странным выражением, которое можно увидеть у тех, кто впервые сталкивается с ремеслом. Интерес, пробуждающийся через страх.

Он показал открытые ладони – знак, что не несёт оружия. Хотя и копьё не забывал. Затем тихо, жестами, попытался показать:

“Тишина”… “Осторожно”… “Вдоль”… “Сюда”…

Это был заранее отработанный набор жестов, которым он научился с трудом и надеясь на интуитивное понимание. Она ответила почти немым кивком и схватила свою дубинку, как будто это стала её нитью жизни.

Дальше всё понеслось как в каком-то непонятном сериале или даже кино. Им ещё повезло что у этой своеобразной дамочки при себе оказался прибор позволяющий переводить её речь иначе парень бы просто ничего не понял. Однако Кирилл понял главное. Это дамочка пыталась некоторое время дистанцироваться, демонстрируя ему своё превосходство что выглядело весьма смешно в виду одного только факта, что она банально не могла ничего противопоставить тем самым насекомым, которых Кирилл взял и отпугнул при помощи высоких звуков. Это было настолько неожиданно что парень даже с трудом сдерживал смех. Так как, по сути, это дамочка сейчас пыталась показать, что она может что-то требовать. Однако, когда парень дал ей понять, что без него она просто погибнет, ей всё же пришлось смириться.

Уже потом, после нескольких намёков на то, что ей нужно выбраться к определённому месту, которое она почему-то называла “аванпост”, и которая находилась возле двуглавой горы, видимой даже от убежища Кирилла. Так как это была очень высокая гора. Парень решил всё-таки рискнуть и отвести её в нужном направлении. К тому же, ему всё же хотелось найти способ выбраться с этой планеты. И всё только потому, что он понял, по нескольким оговоркам этой девчонки, что в данной Галактике, или, по крайней мере, в данном секторе Галактики, где находилась эта планета, существует довольно развитая в космическом плане цивилизация. И даже не одна. Как ни странно, технологии здесь действительно были весьма специфические. Так как здесь они переплетались с магией. И несколько удивлённых слов этой дамочки, когда она увидела в руках парня те самые кристаллы, что он добывал из местных монстров, дали ему чётко понять, что это очень важные ресурсы. А потом она обратила внимание и на то, как эти самые кристаллы из его рук исчезают. Когда он их отправлял в свой пространственный карман-куб. Но парень не считал нужным рассказывать ей про него. Тем более, что в последнее время куб изрядно увеличился. Ко всему прочему, он не считал нужным рассказывать ей о том, что этот карман привязан к его руке весьма своеобразным образом. А зачем ему это нужно делать? У него есть свои секреты… У неё – свои… Он в её секреты не лезет? Вот и она пусть в его секреты свой носик не суёт. Надо сказать, очень симпатичный носик. Хотя и весьма задранный к потолку пещеры. И это не иносказательно. Она действительно задирала свой нос. От гордости и зазнайства. Хотя было видно, что иногда ей тяжело сдерживаться. Но, видимо, она привыкла вести себя слишком заносчиво по отношению к окружающим. Однако Кириллу было глубоко наплевать на подобное поведение с её стороны. Так как, по сути, от неё в этом мире сейчас ничего не зависело. Хотя парень понимал, что, если он всё-таки рискнёт отправится с ней в нужном этой дамочке направлении, то его там могут ожидать определённые сюрпризы. И даже, вполне возможно, и определённые неприятности. Хотя сам парень в первую очередь рассчитывал именно на то, что благодарность за её спасение всё-таки переселит эту предвзятую по отношению к нему сторону её характера.

К тому же, ему по хотелось попытаться разобраться в этой цивилизации и понять смысл использования подобных возможностей. А учитывая то, насколько эта дамочка была “не наблюдательная”, ему можно было на многое рассчитывать. Ведь если такие разумные у них встречаются достаточно часто, то у него есть шансы выжить. Он это понял в первую очередь по той причине, что она даже не заметила того, что он фактически из-под носа у неё увёл достаточно много оборудования с того самого разбитого челнока. Да. Всё это он спрятал внутри своего пространственного кармана. И хотя это всё и было повреждённым, парень намеревался попробовать разобраться с тем, что случилось и найти способ исправить. Ведь даже на его озвученную мысль о том, что этот челнок был "мусором", данная дамочка отреагировала весьма эмоционально? Что прямо подтверждало главное. Этот челнок был весьма современным для её цивилизации. Чем сам Кирилл и намеревался воспользоваться в последствии. Ведь, разобравшись в работе подобного оборудования, ему можно будет, в будущем, найти способ использовать всё это в своих собственных целях.

По пути, пока они шли в нужном направлении, парень старательно анализировал всё то, что нашёл, и даже пытался изучать. Надо сказать, что внимание этой молоденькой дамочки было настолько рассеянным, что она даже не заметила того, как он, иногда, ночью, когда она уже ложилась спать, сидит и держит в руках своеобразное оружие, которое также забрал из челнока. Оно напоминало ему что-то из фантастических фильмов. Вроде бластера или лазерного пистолета. Однако при этом это оружие имело именно магическую основу. Он быстро нашёл в этом оружии неисправности. Как он и предполагал, в тот самый момент, когда это оборудование попало под удар аномалии, или как это всё называл сам Кирилл – "дикого рисунка магических сил", система такого же рисунка, который и позволял данному оборудованию действовать, банально разрушилась. Распавшись на отдельные сегменты. И теперь их нужно было просто собрать воедино. Как тот же пазл, или головоломку. Причём по цвету этих самых узоров Кирилл чётко видел, когда он неправильно стыкует сегменты, а когда правильно… Когда происходила неправильная стыковка – сегменты темнели, словно нагревались. Однако, при правильной стыковке, они сразу становились единого более яркого оттенка.

Таким образом он фактически починил один такой аппарат, прежде чем они вышли в подлесок, практически уже в зоне видимости и той самой двуглавой горы. И вот тут их обоих ожидал сюрприз. Надо сказать весьма неприятный. Пропустив вперёд девчонку, парень всего лишь дал ей возможности самой попытаться как-то действовать. Ведь она в последнее время давала ему чёткие намёки на то, что ей очень хочется чему-то научиться. И, судя по всему, её бессилие просто бесило данную дамочку? Поэтому он дал ей некоторые инструкции и позволил идти впереди. Но когда в воздухе появились похожие на её аппарат устройства, Кирилл бросился вперёд пытаясь её предупредить. Потому что они вели себя как-то немного странно. Так как, если они обнаружили присутствие того, кто принадлежит к их виду и, возможно, даже считается пропавшим, то почему они не попытались просто посадить аппараты рядом, чтобы выйти, и переговорить? Этого же не произошло. Их атаковали… Без предупреждения, и без провокации с их собственной стороны. И что именно они использовали, Кирилл так и не понял.

Сначала накрыло девчонку. Она резко упала и забилась в конвульсиях. Буквально несколько секунд. А потом замерла неподвижно. Затем эта волна настигла и самого парня. Видимо из-за того, что его тело немного изменилось под воздействием энергии, которую он поглощал для увеличения своего пространственного кармана, ему удалось некоторое время продержаться? За это время он успел перекинуть в свой пространственный карман всё ценное, что было у него при себе осталось. И только его верное копьё, которым он пользовался всё это время, и которое, кстати, нашёл в пространственном кармане вместе с теми останками, видимо такого же эльфа, как и это дамочка, всё ещё осталось в его руке. Однако полностью сознание он так и не потерял. Просто лежал на земле, чувствуя судороги, которые били его нервную систему. Как будто это бы электрический ток. При этом старался удержаться на краю беспамятства. И когда он заметил, что к ним приближаются индивидуумы явно похожие на эльфийку, только в более работоспособных оболочках, вроде своеобразных скафандров, основой для которых также выступала магическая система узоров или, как их ещё можно было назвать – плетения, парень понял, что он попал в ловушку. Именно поэтому, когда эти индивидуумы попытались забрать у него копьё, он просто перебросил его в пространственный карман. После чего всё-таки потерял сознание. Как ни крути, но даже несмотря на все изменения его нервная система была атакована и не смогла выдержать слишком долго. Но он увидел главное. И понял его. Ведь общаясь с этой девчонкой, которая говорила с ним через аппарат-переводчик, он сумел вычленить и некоторые слова. И понял, что его приняли за какого-то монстра. Может быть даже за местного дикаря. А значит и относиться к нему будут соответственно…