Католическая Церковь в России (конец IX – начало XXI вв.).

Глава 3. Католичество на русской земле в IX – XV вв.

Христианство было известно на русской земле ещё до 988 года, когда состоялось Крещение Руси князем Владимиром. Как известно, славяне, ещё будучи язычниками, «отличались веротерпимостью» [110]. В частности, академик Б.Я. Рамм писал: «Следует иметь ввиду, что Русь лежала на большом торговом пути, соединявшем в ту пору такие города Западной Европы как Кельн и Майнц, через Прагу и Краков с торговыми городами Хазар на Волге, а через них с мировыми центрами Востока – Самаркандом и Багдадом, или по знаменитой «шелковой дороге» – с городами Китая и Дальнего Востока. Всё это способствовало распространению новых религиозных верований на Руси» [111].

Существует гипотеза, согласно которой первые христианские общины на русской земле, состоявшие главным образом из варягов, придерживались латинского обряда и подчинялись епископу Рима. Таким образом, на Руси бытовала не только одна византийская, но и так же, возможно, мощная латинская обрядовая традиция. «Для русских 10 в. могла быть ясной разница между язычеством и христианством, но откуда шло новое учение в смысле догматическом – это оставалось пока ещё безразличным». [112] Так, в 874 году на Русь прибыл латинский епископ, который «провёл крещение ‹…› славян-язычников в Киеве». Существует так же апокрифичная [113] теория крещения Руси по латинскому обряду королём Норвегии Олафом Трюггвасоном (963-1000), которая гласит, что Олаф, путешествуя со своей дружиной по Руси, одновременно крестил по латинскому обряду местных язычников.

Не до конца понятной остается роль в процессе крещения Руси немецкого миссионера епископа Бруно-Бонифация, который около 1000-1007 годов проповедовал в Русских землях. Западные источники (например, кардинал Петр Дамиани, епископ Остийский в «Житии святого Ромуальда», францисканский монах Адемар, латинский хронист Титмар, епископ Межиборский и проч.) говорят нам о том, что Бруно принимал непосредственное участие в Крещении Руси и обратил в христианство «короля руссов и русский народ». Существует версия, согласно которой, после окончания своей миссии, несмотря на уговоры князя Владимира, Бруно отправился проповедовать к половцам, где и был убит.

Известно так же, что «много христиан имелось в дружине сына Рюрика – князя Игоря» [114].

Супругу Игоря, Ольгу, традиционно принято считать первой русской святой, т.к. она крестилась ещё до Крещения Руси. По версии, которую предлагают нам православные источники, Ольгу лично крестили император Византии Константин VII Багрянородный с патриархом Феофилактом, и состоялось, якобы, это событие в 955 году во время визита Ольги в Константинополь. Да, действительно, данный визит имел место быть. О нём писал сам император Константин в своём сочинении «Церемонии», однако он нигде не упомянул там о факте крещения Ольги. Более того, в свите княгини присутствовал некий священник, что, по мнению ряда учёных, является доказательством того, что Ольга уже была крещена до этого. По некоторым сведениям она была крещена латинским священником ещё до своего визита в Византию [115].

В самом деле, если бы Ольга была крещена в Византии, то зачем тогда она просила германского императора Оттона прислать ей священника (В 959 году русская княгиня Ольга послала Оттону I просьбу прислать на Русь епископа для проповеди христианства)?

Оттон же лелеял надежды создать в России латинскую епархию, поэтому им в 961 году был отправлен в Киев монах Адальберт. Однако миссия посланца германского императора не увенчалась успехом: Византийский император направил своих посланников быстрее Оттона, и латинский монах был вынужден бежать [116].

Существует так же немецкое свидетельство о крещении княгини Ольги, изложенное в трактате «Продолжение Хроники Регинона». Составление данного памятника принято относить к середине X века. Предположительно его автором является первый киевский епископ Адальберт. В произведении говорится о том, что в 960 году ко двору германского императора Отгона I «явились послы Плены, королевы ругов, которая при императоре Романе Константинопольском крещена в Константинополе», что, кстати, уточняет тот факт, что Ольга (Елена) приняла крещение не от Константина, а от Романа, его сына, который вступил на трон после смерти отца в 959 году. Послы «просили, чтоб их народу был поставлен епископ и священники» [117], что свидетельствует о том, что Ольга, приняв крещение от греческого патриарха, тотчас пригласила к себе латинского священника [118].

Известно, что проповедники христианского вероучения приходили на Русь не только из Византии, но из Западной Европы. Так, во второй половине XI в. в Новгороде появился католический монах Антоний Римлянин, который основал близ города монастырь. Он стал родоначальником монашеской жизни Новгородской земли. «Римлянином» он был назван в своём житии, которое, вне всякого сомнения, имеет легендарный характер. Современные же исследователи полагают, что, скорее всего Антоний был ирландским монахом. Среди ирландского монашества в то время как раз существовало духовное тяготение к паломничеству на материк с целью проповеди Христа: мотив путешествия часто встречается в житиях ирландских подвижников того времени. По словам Сергея Голованова, «прозвище же «Римлянин» несомненно указывает на латинский обряд Антония, ибо новгородские летописцы часто называли «римлянами» всех западных европейцев: немцев, шведов и т.д.» [119].

С тех пор Римом ещё неоднократно предпринимались попытки привести Русь к католичеству. В частности, известно, что Папа Бенедикт VII высылал к киевскому князю Ярополку своих посланников. Также послы Рима отправлялись и к князю Владимиру [120] а в 1001 году Владимир отправлял уже своих послов в Рим с ответным визитом, однако из-за вспыхнувшей вражды со своим сыном князем туровским Святополком, отношения Древней Руси с Римом были осложнены.

Как мы видим, до Раскола 1054 года, латинское вероисповедание не рассматривалось на Руси, как конфессионально чуждое явление. Да и после Раскола многие думали, что и эта схизма [121] – очередная из многих и будет со временем преодолена. Например, «Акакианская схизма» – 35-летний (484-519 годы) церковный раскол между Востоком и Западом, названный по имени Константинопольского патриарха Акакия; «Фотианская схизма»: в августе 863 на Римском Соборе был отлучен Патриарх Фотий; в сентябре 867 Собор в Константинополе отлучил Папу Николая и т.д.

Как говорил об этой эпохе историк, писатель, священнослужитель Русской православной церкви, архимандрит Экономцев И.Н.: «разделение церквей, затронув сферу идей, не затронуло глубинных чувств народа» [122]. Так, один из современников Раскола, основатель Киево-Печерской Лавры, Св. Феодосий Печерский [123] (ок. 1008 – 1074), писал: «Будь милостив не только к своим христианам, но и к чужим» [124].

Н.М. Карамзин писал в своём труде «История государства Российского» о том, что «русские князья, принявшие крещение, случалось, заключали брачные союзы с католическими династиями» [125]. Например, князь Ярослав Мудрый, будучи сам православным [126], породнился с владетельными родами, принадлежавшими к католичеству. Так его сын Изяслав (1025-1078) – женился на сестре польского короля Казимира I – Гертруде; другой его сын, Святослав (1027-1076), женат был дважды: второй раз на австрийской принцессе Оде, дочери графа Леопольда; ещё один его сын, Игорь (1036-1060), – женился на германской принцессе Кунигунде, графине Орламюнде; дочь Ярослава, Анастасия, стала женой короля Венгрии Андраша I, сына Владислава Плешивого; ещё одна дочь, Анна, вышла замуж за короля Франции Генриха I. Во Франции она стала известна как Анна Русская или Анна Киевская.

Известно, что уже после Раскола не гнушались помощью Рима и некоторые русские князья. Например, к Риму был вынужден обратиться изгнанный из Киева в 1075-м году князь Изяслав. Благодаря полученной помощи, он вернул себе княжеский престол в 1077 году.

«Некоторые русские люди того времени, – пишет проф. А.В. Карташёв, – часто и много общавшиеся с западноевропейцами и сами много путешествовавшие, очень почтительно относились к латинскому исповеданию и латинским святым» [127].

В первые века христианизации Руси, на русскую территорию свободно проникали традиции католических праздников. Так, например, праздник перенесения мощей Св. Николая вошёл в русский православный календарь под названием «Никола Вешний». (Имеется ввиду перенос мощей Святого Николая, известного в Православии, как Николай Чудотворец «из Мир Ликийских в Бар-град», учреждённый в 1087 году папой Урбаном II). Этот праздник был установлен и в Православной Церкви около 1095 и до сих пор отмечается в РПЦ.

В своих молитвах русские того времени часто упоминали западных святых – Олафа [128], Ботулва, Люция и проч. Постоянно проживающие на территории Руси в XII – XIII веках европейцы – пользовались конфессиональной свободой [129]. В частности, им было позволено строить свои церкви. Так католические храмы на русской земле того исторического периода были построены в Новгороде, Ладоге, Киеве, Переяславле, Пскове и Смоленске [130]. Археологи находят предметы латинского религиозного культа в культурных слоях, относящихся к XII – XIII векам. Д.А. Толстой пишет: «Уже в XII веке были в разных местах России не только римско-католики, но и католические священники и даже каплицы [131], в особенности в Новгороде, где уже в то время стала распространяться латинская пропаганда» [132].

На самом деле, как справедливо замечает А.И. Дремлюг, «католическое влияние на Руси следует объяснять не столько целенаправленной пропагандой, сколько широкими торговыми и культурными связями с европейскими странами, затрагивавшими так же и религиозную сферу» [133].

Можно отчётливо проследить следы латинского культа в терминах современной Православной Церкви: агнец – agnus, алтарь – altar, пастырь – pastor, орарь [134] – orare, крест – crux и др.

В первые века существования христианства на Руси широкое хождение среди народа имели переводные памятники западной церковной литературы. Например, «Мучение св. Вита [135]», «Житие св. Климента Папы Римского [136]», «Житие преп. Бенедикта Нурсийского [137]» и др.

Латинские корни, очевидно, находятся даже в таком «чисто русском» явлении, как юродство «Христа ради». Прежде, чем перейти к рассмотрению истоков юродства, скажу несколько слов о самом этом феномене:

Юродство – духовно-аскетический подвиг, который заключается в отказе от мирских благ и общепринятых норм жизни, принятии на себя образа человека, не имеющего разума, и смиренном терпении поруганий, презрения и телесных лишений. Ключом к пониманию этого подвига является фраза из Священного Писания: «…мудрость мира сего есть безумие пред Богом…» (1 Кор. 3, 19). Юродивый (слав. «глупый», «безумный») – человек, взявший на себя подвиг изображения внешнего, т.е. видимого безумия с целью достижения внутреннего смирения. Христа ради юродивые ставили себе задачей побороть в себе корень всех грехов – гордость. Для этого они вели необычный образ жизни, иногда представлялись как бы лишенными рассудка, вызывая тем над собою насмешки людей. Вместе с тем, они в иносказательной символической форме обличали зло в мире, как словами, так и действиями. Такой подвиг брали на себя юродивые для того, чтобы смирить себя и вместе с тем сильнее воздействовать на людей, так как к обычной простой проповеди люди относятся равнодушно. Подвиг юродства ради Христа был особенно распространен у нас на Русской земле.

Юродство, согласно воззрениям Русской Православной Церкви, «предполагает очень высокую степень духовной жизни и принимается совершенно сознательно. Для соблюдения этих двух условий, по меньшей мере, надо обладать здравым умом и трезвой памятью. Согласно святоотеческой аскетике, принять такой подвиг мог человек не просто здоровый психически и духовно, но и достигший бесстрастия, то есть состояния, когда, как говорили отцы, «умолкнут чувства» и человек перестает поступать в зависимости от них, а руководствуется в своем поведении духовным разумом. И вот эту высоту жизни подвижник скрывает за юродством, как за ширмой, чтобы послужить Богу втайне. Чтобы избежать почитания, он надевает на себя маску душевнобольного, принимая оскорбления, которые помогают бороться с гордостью и достигать совершенного смирения. Поведение юродивого по форме часто нарочитое, иной раз провокационное, неадекватное. Но такая нарочитость у него – маска, под которой – целостная личность в максимальной собранности ума, воли и чувств, с очень четкой логикой, в полном духовном сознании. Юродивый всегда знает, что юродствует. Его контролирующее самосознание, или трезвение по святоотечески, помогает ему максимально адекватно оценивать себя и все окружающее. Это благодатное состояние, в котором присутствуют не только усилия или способности человека, но и преображающая и содействующая сила Божия. Поэтому юродство – не болезнь, а духовный подвиг, принятый в результате собственного выбора» [138].

И так, главная функция юродства – высказывать правду в лицо могущественным особам. Юродивых в средневековую эпоху в РПЦ часто приравнивали к святым.

Так вот, западные корни у феномена юродства на Руси обнаруживает отечественный исследователь Сергей Голованов: «Первый святой юродивый на Новгородчине, Прокопий Устюжский, живший в XIII в. был родом «от западных стран, от латинского языка, от немецкой земли», как говорится в его житии. Вначале он пришел в Новгород, который в те годы был широко открыт Западу. В нем было 2 латинские церкви: Св. Петра и Св. Олава, а также улица Пискупли (наиболее возможная этимология: «улица, на которой жили латинские епископы»). Из Новгорода он перебрался в Устюг, где прикидывался дурачком, спал нагим на церковных папертях, ночами молился за город и за людей, пищу принимал только от бедных. Его били, изгоняли, но под конец жизни стали уважать. Канонизировали в 1547 году» [139].

Другой известный русский юродивый, блаженный Исидор Ростовский (ум. в 1474 г.) «также оставил родную западную страну и пришел на Восток, где терпел многое поношение и побои от злых людей, с терпением переносил и зимнюю стужу и летний зной, странствовал, дошел до Ростова, где и преставился» [140].

Наконец, вот ещё один русский юродивый – Иоанн Власатый, (скончавшийся в Ростове в 1580 г.) «Среди оставшихся его реликвий до революции в Ростовском соборе сохранялась латинская псалтырь, по которой он молился» [141].

Исследователь Голованов проводит параллель между феноменом русского юродства и жизнью св. Франциска Ассизкого: «Подобный тип подвижничества, – утверждает Голованов, – сродни францисканству на Западе. Вероятно, эти юродивые чем-то подражали «беднячку из Ассизи» и его меньшим братьям. Этих подвижников, которые были латинянами по происхождению, никто никогда не принимал в православие, ибо в ту эпоху римское христианство воспринималось на Руси как вполне истинное и не искаженное (т.е. православное)» [142].

С начала XIII века начинается отчуждение Руси от католичества. П.О.Пирлинг пишет по этому поводу: «Было бы невозможно указать с точностью, с какого момента началось обособление русских от Рима. Оно совершалось постепенно, шло, усиливаясь незаметно, причём единственным мотивом его являлась иерархическая зависимость Русской Церкви от Византии» [143]. Чем был обусловлен данный процесс? В первую очередь, негативно друг к другу было настроено духовенство обеих церквей, что не могло не отразиться на настроениях мирян. Кроме того, на отношениях друг к другу представителей Католической и Православной Церквей не могло не сказаться важнейшее событие военно-политической жизни того периода, а именно – взятие Константинополя крестоносцами в 1204 году. Константинополь от Руси не близко, однако «славяне, принявшие греческую веру, под влиянием своих священнослужителей вынуждены были вместе с религиозными обрядами и таинствами усвоить и негативное отношение греков к западной церкви – от умеренного запрета общения с еретиками до крайнего религиозного фанатизма» [144].

Кроме того, одним из немаловажных факторов ослабления власти Папского Престола на Руси явилась феодальная раздробленность русских земель – отсутствие чётко-выраженного единого центра земли Русской, который имел бы власть над всеми князьями сразу. Заключив договор с одним из князей, латинское духовенство рисковало столкнуться с тем, что данное соглашение могло быть аннулировано другим князем, захватившим земли своего соседа. Кроме того, крепло национальное самосознание жителей Руси, поэтому борьба русских князей с западными соседями [145], стала часто расцениваться в среде простого народа [146] как борьба Православия с Католичеством.

Подливала масла в огонь так же чрезмерная настойчивость со стороны католического духовенства, обратить Русь в истинную веру. В качестве примера можно привести провал миссии доминиканского ордена на Русской земле, повлекший за собой закрытие католических храмов и монастырей в 1233-м году согласно приказу князя Владимира Рюриковича [147].

К рассматриваемой нами эпохе относится так же правление знаменитого князя Александра Ярославича, за одержанную в 1240 году на реке Неве победу над шведами, получившего почётное прозвище «Невский». Через два года, 5 апреля 1242 г., под предводительством Александра Невского состоялась другая известная битва, на этот раз с Ливонским Орденом. Полем битвы явилось скованное льдом Чудское озеро, за что сражение получило наименование «Ледовое побоище». Согласно распространённой версии, целью Ливонского ордена было насаждение католичества на Руси. Эта гипотеза не имеет под собой реальных оснований, ибо основана не на строго научных данных, а на художественном литературном произведении – «Житие Александра Невского», которое было написано во Владимирском Рождественско-Богородичном монастыре в конце XIII века.

По данным германских и скандинавских хроник, Невская битва и Ледовое побоище, являлись обычными пограничными конфликтами того времени в Прибалтике. Медиевист Р.Г. Скрынников утверждает, что у Ливонского Ордена в то время в Прибалтике было всего 100 рыцарей. Причём эти рыцари не являлись «вторгшимися на русскую территорию агрессорами», а появились на русских землях по приглашению псковичей с целью принять участие в борьбе с новгородцами.

Примерно в то же время Константинополь был захвачен такими же крестоносцами, как и рыцари Ливонского Ордена, с которыми сражался князь Александр. Поэтому-то, как утверждает исследователь Сергей Голованов, «победа Александра Невского на Чудском озере приобрела большое религиозное значение как торжество православия над латинством» [148].

На самом же деле, всё было куда более прозаично: Александр Невский искал союза как на Востоке у татар, так и на Западе у Папы. С. Голованов говорит нам, что «в Ватиканской библиотеке хранится копия послания адресованного в 1248 году русскому князю Александру (скорее всего именно Невскому). Из этого послания следовало, что князь Александр выражал желание заключить с Папой соглашение и построить в Пскове латинский храм. Данную грамоту доставили в том же году Невскому приезжавшие в Новгород папские легаты. Детали их переговоров достоверно не известны. Десятилетиями позже составитель жития Александра Невского написал о том, что папские легаты предлагали ему перейти в латинскую веру, но он гордо отказался. Сцена отказа насыщена множеством литературных метафор и эпитетов, которые предполагают некоторый художественный вымысел» [149].

Татаро-монгольское иго (1243-1480 гг.) на долгое время приостановило политическое и экономическое развитие Русского государства. Многие ещё остававшиеся к тому времени на русских землях католические священники и монахи спешно покинули Русь. В частности, известно, что в 1240 году из Киева спешно бежали два монаха-бенедиктинца [150]. Но в тоже время, в каких-то землях католичество наоборот усилило и укрепило свои позиции. Например, в Поволжье в XIII веке при поддержке Золотой Орды возникла Сарайская Католическая кустодия, был построен францисканский монастырь [151]. Папа Римский Александр IV в 1258 году даровал привилегии миссии братьев-францисканцев в Южной Руси.

За несколько десятилетий до окончательного падения татаро-монгольского ига, состоялась очередная попытка восстановить единство церквей Запада и Востока. И была эта попытка предпринята на Ферраро-Флорентийском Соборе.

Ферраро-Флорентийский Собор (1438-1445). Проходил в городах Ферраре (1438-1439), Флоренции (1439-1442) и Риме (1443-1445). В Римско-католической Церкви Ферраро-Флорентийский Собор считается XVII Вселенским. Современная Православная Церковь не признаёт решения этого собора. Однако во время его проведения было получено согласие восточных епископов, основываясь на котором, Патриарх Константинопольский провозгласил данный собор канонически состоявшимся, что подразумевало под собой то, что те, кто не подчинятся его решениям, будут отлучены от церкви. Ферраро-Флорентийский Собор подробнейшим образом рассматривал и анализировал расхождения в учениях Западной и Восточной Церкви. В частности, рассматривались вопросы о филиокве (filioque), о чистилище, о главенстве Папы Римского и прочие спорные вопросы между католиками и православными.

Иерархи Восточных церквей, внимательно ознакомившись с учением Западной Церкви, пришли к выводу, что оно не расходится с Православным учением. Что же касается пресловутых «нововведений» Латинской Церкви, то было признано, что они имеют основание в св. Писании и св. Предании.

На Соборе присутствовало 116 представителей Латинской Церкви и 33 представителя церкви Восточной (во главе с митрополитом Исидором), и все они признали определения данного Собора, за исключением митрополита Марка Эфесского.

6 июля 1439 года состоялось единодушное подписание резолюции Собора. Таким образом, была заключена Флорентийская уния [152], в результате которой Западная Церковь воссоединилась с Восточной.

Однако эта уния продержалась недолго. Известно, что спустя несколько дней после возвращение делегации русских епископов, митрополит Исидор был лишён сана и упрятан в темницу, а уния была разорвана самим князем московским. В среде же простого народа мнения относительно унии разделились: от полного отрицания до одобрения. Как писал историк прот. А.В. Горский: «Уже через несколько лет многие присутствовавшие на Соборе епископы и митрополиты стали открыто отрицать своё согласие с Собором ‹…›. Таким образом, уния была отвергнута большинством восточных церквей» [153].

В XV веке католическое богослужение в России не допускалось [154], даже несмотря на то, что в стране присутствовало много католиков-иностранцев.