Карнавал костей

Никто не смог бы описать, насколько божественным был этот дождик. Да, сам душ был всего лишь крошечной комнаткой в задней части фургона, в которой я едва могла развернуться, но это не имело значения.

Я, должно быть, вымыла волосы четыре раза подряд, прежде чем они показались мне хоть немного чистыми. Когда от меня перестало пахнуть мхом и кровью, я успокоилась.

Наряд ждал меня на вешалке за перегородкой, как и сказала Элли. Это было еще одно легкое, прозрачное платье, на этот раз темно-аметистового цвета с тонкими, похожими на нитки бретельками и асимметричным подолом, который ниспадал до лодыжек с разрезом по всей длине с одной стороны.

Это было красиво и на удивление удобно. У меня не было с собой лифчика, но, к счастью, моя грудь не была огромной, так что, вероятно, никто не обратит внимания.

Я пялилась на себя в зеркало пять минут подряд, настраиваясь на то, чтобы снова выйти на улицу и встретиться лицом к лицу с музыкой. По крайней мере, этот сон и душ немного прояснили мою голову.

Что мне нужно было сделать, так это найти кого-нибудь, кто мог бы сказать мне, зачем меня сюда привезли и кто. Если это был Легба…

Я покачала головой при этой мысли и рассмеялась про себя, склонившись над раковиной и упершись руками в столешницу.

— Папе Легбе ты не нужна, Мори, — прошептала я своему отражению. — Перестань обманывать себя. Ты даже не жрица…

Когда-то давным-давно я могла бы ей стать.

Мой обычно смуглый цвет лица казался бескровным, а темные круги под глазами делали меня похожей на персонажа Тима Бертона.

Я болезненно рассмеялась, внезапно представив себе Мертвую Невесту, бредущую через болотистые заросли в разорванном белом платье. Это звучало примерно так.

Я вышла из ванной и обнаружила Элли у плиты, наливающую в две кружки дымящийся чай. Она зажгла благовония на столике у кровати, и теперь в комнате пахло сандаловым деревом.

Это был уютный маленький фургончик, и в нем мне должно было быть спокойнее. К сожалению, это только усилило мою настороженность, что вот-вот случится что-то плохое, если я ослаблю бдительность. Возможно, это было именно то, что Теодор и Баэль планировали все это время.

Я просто продолжала представлять всех этих серых людей снаружи, бесконечно ожидающих в очередях, которые приведут их только к чему-то гораздо худшему.

Как они умерли? Что они сделали в жизни, что привело их сюда?

В детстве мне рассказывали о Перекрестках, но в моей голове они всегда были скорее символическими. Это была аллегория о выборе, который вам придется сделать в жизни.

Но это… это было то, чего я не могла представить и за миллион лет. Физическое, буквальное место, куда души приходили, чтобы узнать, что произошло дальше. Это было леденящее душу зрелище.

Элли, не поднимая глаз, протянула мне кружку. Я с благодарностью взяла ее, наслаждаясь теплом, исходящим от керамики. Он пах пряно и сладко, так что я слегка пригубила.

Возможно, это была плохая идея — принимать еду или питье от этих людей, но я уже была здесь, и, если я не хотела умереть с голоду, рано или поздно мне нужно было сделать решительный шаг.

— Ты выглядишь лучше, — сказала Элли.

Она сидела в плюшевом кресле напротив меня, поджав ноги под себя, как крендель, и все это время твердо держала свою полную кружку. Я последовала его примеру и снова села на диван, на котором проснулась.

— Спасибо, что позволила мне привести себя в порядок. — Я знаю, это странно. На самом деле, это было за гранью странного.

Она изучала меня прищуренными глазами, которые были знающими и проницательными, но не недобрыми. Ее лицо было накрашено и броско, с черными губами, крылатым карандашом для глаз, который почти касался висков, и маленькими драгоценными камнями, приклеенными к щекам на месте ямочек.

— Как тебя зовут, девочка? — спросила она. Ее ногти звякнули о кружку.

— Мория-Мори, но можешь называть меня Мори.

Черт возьми, что со мной не так? Как я могла вдруг стать таким неуклюжей идиоткой?

Казалось, Элли сдерживает ухмылку.

— Баэль должен быть здесь в течение часа. — Она взглянула на старые часы на стене. Они даже не тикали, что было странно. — Хотя, доверять Сент-Клеру в соблюдении графика само по себе потребовало бы чуда, так что удачи в ожидании.

Куда, черт возьми, он вообще сбежал? Он просто бросил меня здесь и исчез.

— Элли, я не пытаюсь быть грубой, но что, черт возьми, это за место на самом деле? Совсем не таким я себе представляла Перекресток.

— Так, значит, он рассказал тебе о Перекрестке, — сказала она, удивленно приподняв бровь.

— По крайней мере, я заставила их сказать мне хоть что-то. Но заставить их говорить без скрытых мотивов и загадок, по-видимому, невозможно.

— Они?

— Баэль и Теодор.

Что-то похожее на удивление промелькнуло в ее глазах, но тут же исчезло. Она поставила кружку и откинулась на спинку стула.

— Ну, тогда я бы сказала, что ты в хороших руках.

— Это спорно, — проворчала я, затем съежилась. — Извини, я не пытаюсь быть такой стервозной. Я даже не знаю тебя.

Она закатила глаза, отмахиваясь от меня.

— Не беспокойся о том, что обидишь меня, дорогая. У меня кожа толще, чем у большинства, и я бы посоветовала тебе развивать это как можно быстрее. Но я хотела бы дать тебе несколько советов, если ты не возражаешь. — Она не стала ждать, пока я дам ей добро. — Я знаю, что ты напугана и сбита с толку. Любой в здравом уме был бы напуган. Но что бы ты ни делала, не позволяй карнавалу увидеть это.

— Что ты имеешь в виду? — Она говорила о карнавале как о живом, что было безумием. — Должна ли я бояться за свою жизнь, Элли?

На этот раз ее губы тронула искренняя улыбка, и что-то похожее на жалость наполнило ее розовые глаза.

— Здесь тебе следует многого опасаться. Никогда не позволяй себе забывать об этом. Даже я чувствую исходящий от тебя запах ужаса, и это соблазнительно. Здесь играют не по тем правилам, к которым ты привыкла. Ему наплевать на твои потребности или ожидания. Покажи ему, что ты этого не боишься, и ты могла бы…

Стук в дверь прервал ее на полуслове. На мгновение в воздухе между нами повисла тишина. Казалось, я не могла отвести от нее глаз, как будто она каждой клеточкой своего тела желала меня выслушать.

Я бы послушала. Или, по крайней мере, умерла бы, пытаясь.

Элли подошла к двери и высунула голову. Раздалось тихое бормотание, прежде чем она вернулась внутрь.

— Я думаю, это для тебя.

Присоединяясь к ней в дверях, я ожидала увидеть стоящего там Баэля, вероятно, с ухмылкой на его слишком красивом лице, но, к моему удивлению, это был всего лишь Лафайет.

Он сидел на мшистой земле у подножия фургона Элли, обвив хвостом свое тело, и моргал на меня своими сияющими серебристыми глазами.

— На твоем месте я бы не заставляла джентльмена ждать, — сказала Элли.

Затем над моим плечом пролетел небольшой предмет и приземлился у ног кошки. Это было драже. Лафайет схватил его и проглотил целиком.

Я с сомнением посмотрела на Элли, но она просто пожала плечами, как будто это было обычным делом.

Я предположила, что должна последовать за маленьким дьяволом. В конце концов, он был первым, кто подошел ко мне. Хотя я все еще не могла сказать, что доверяю ему. Привести меня в этот веселый дом было непросто по многим причинам, и у меня было чувство, что он это знал.

Я открыла рот, чтобы еще раз поблагодарить Элли за то, что позволила мне остаться в ее фургоне, но она меня опередила.

— Тебе здесь рады в любое время, Мори. — Она похлопала меня по плечу, и, к моему удивлению, прикосновение ее ладони было теплым.

По какой-то причине я думала, что она будет холодной, раз она мертва и все такое.

Она усмехнулась.

— И оставь платье себе. В любом случае, оно выглядит на тебе лучше.

Я была на третьей ступеньке вниз, когда обернулась к незнакомой женщине. В животе у меня внезапно запорхали бабочки. Она терпеливо стояла в дверях.

— Элли…

Мой голос был хриплым, вероятно, от нервов. Она была невероятно полезна мне, но все же мы были незнакомцами, и я не хотела испытывать ее терпение.

— Выкладывай, дорогая. Я и так уже опаздываю.

Ее слова были быстрыми и отрывистыми, но лицо оставалось открытым и добрым. Это было почти комично — то, как она небрежно прислонилась к дверному косяку, одетая в полосатый костюм во все тело и с накрашенным лицом, как будто это была самая обычная вещь в мире.

— Этот человек — Теодор, — сказала я, чуть не подавившись его именем. В глазах Элли на мгновение мелькнуло беспокойство. От этого у меня перехватило горло. — Он опасен?

Я уже знала ответ. Его лицо вспыхнуло в моем сознании. Эти черные, мраморные глаза. Этот скелет фасада, который выглядывал наружу, когда свет менялся в нужную сторону.

— Будь осторожна с ним, — серьезно сказала Элли.

Ее розовые глазки нервно забегали из стороны в сторону. Но вокруг не было никого, кроме нас двоих и кромки деревьев.

— Мы нечасто его видим, но если он заинтересовался тобой, это не может означать ничего хорошего. Пожалуйста, будь осторожна, Мори. Это место опьянит тебя своей сущностью, и если ты не будешь осторожна, оно поглотит тебя.

В ее глазах было настоящее беспокойство. Как будто она знала что-то важное, но решила не посвящать меня в этот секрет. И снова она говорила об этом месте, как о живом существе. Как будто оно могло видеть и слышать меня или даже чувствовать только через мой страх.

Эта мысль была ошеломляюще ужасающей.

Лафайет провел меня по карнавалу. На этот раз вместо паутины, сломанных кабинок и остовов старых аттракционов повсюду были огни, люди, музыка и запахи сладостей.

Я старалась обходить серые лица как можно дальше, хотя Лафайетт довольствовался тем, что срезал длинные очереди, иногда даже между их ногами. Кот хотел убить меня, я просто знала это.

Я сразу узнала направление, в котором мы двигались. «Дом веселья» был впереди, далеко за возвышающимся колесом обозрения. Оно было почти все освещено, и какая-то часть меня хотела прокатиться на нем.

Однако я передумала. Я была здесь не для того, чтобы наслаждаться карнавалом. Я была здесь против своей воли, и мне нужно было оставаться сосредоточенной.

Лафайет ждал меня возле того же подъезда, что и в прошлый раз, его маленькое кошачье личико было воплощением невинности, но я ни на секунду не купилась на это.

— Я тебе не доверяю, — сказала я, уперев руки в бока, когда оглядела череду серых лиц, просачивающихся через вход. В прошлый раз их там не было.

Лафайет жалобно мяукнул, снова встав на четвереньки и помахивая хвостом. У этой чертовой штуковины были серьезные проблемы с отношением.

— Знаешь, я думала, у нас есть связь, — пробормотала я.

Он не стал дожидаться, чтобы посмотреть, иду ли я за ним, и исчез в темном дверном проеме. Он и не подозревал, что я ни за что не протиснусь мимо всех этих людей. Мою кожу неприятно покалывало при одной мысли об этом, при воспоминании о прохладном прикосновении кожи того мужчины в будке гадалки.

— Ты идешь не в ту сторону, дорогая, — раздался голос сзади, когда я попыталась отползти в другом направлении.

Я обнаружила, что Баэль стоит прямо у меня за спиной. Казалось, он появлялся везде, где ему заблагорассудится, без единого слова или звука, и это действовало мне на нервы.

Он был одет в другой фрак, на этот раз темно-синего цвета, который подходил к его глазам. Его обнаженную грудь украшали различные ожерелья, в том числе большой серебряный кулон с крупным сапфиром в центре. Его модные кожаные штаны были такими же узкими, как и всегда.

— Ты можешь винить в этом своего кота. Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что он водит меня за нос, как сумасшедшую, потому что ты ему так сказал.

Я снова повернулась лицом к «дому веселья», хмурясь и делая вид, что Баэль меня не расстроил.

— Но ты не знаешь ничего лучшего, не так ли? — спросил он, подходя и становясь плечом к плечу со мной. — И Лафайет не мой, помнишь? Теодор оторвет мне голову даже за намек на обратное. Как это маленькое чудовище переносит его угрюмое настроение, выше моего понимания.

Я посмотрела на него, и он встретил мой пристальный взгляд в ответ. Мой рот дернулся, борясь с желанием ухмыльнуться. Баэль был нелепым человеком, и трудно было воспринимать его всерьез.

Мне стало интересно, были ли они с Теодором вообще друзьями. Казалось, что они были близки во всех своих невербальных разговорах. Но там явно чувствовалась и враждебность.

Были ли у Теодора вообще друзья? Он не казался общительным человеком, не то что Баэль.

Баэль выглядел сегодня особенно красивым. Что-то неземное было в сверкание огней вокруг нас и в том, как они играли на его длинных светлых волосах. Как будто он был ненастоящим или что-то в этом роде.

Я имею в виду, он, конечно, был настоящим, но вокруг него была аура, которая кричала… что он другой.

— Не бойся, — уверенно сказал он, беря меня под руку и таща за собой. — Я покажу тебе дорогу, грустная девочка.

— О, нет! — Я не вернусь в этот долбаный «Дом веселья». Мы остановились, когда мои пятки зарылись в мшистую землю. — Ты должен был помочь мне найти выход отсюда, помнишь?

— Я ничего такого не помню, — сказал он, в ужасе прижимая ладонь к груди.

Я нахмурилась, меня это не позабавило.

Баэль вздохнул.

— Прекрасно. Если ты предпочитаешь пообщаться здесь с этими замечательными людьми, тогда будь моим гостем, но они не слишком-то склонны к оживленной беседе. — Он указал на серые лица, и прежде чем я смогла совладать с собой, я съежилась.

Усмехнувшись, он сказал:

— Я так и думал. А теперь перестань тратить время, у нас сегодня много дел.

Повернувшись на каблуках, он зашагал прочь от меня, держась совершенно непринужденно.

— Сегодня? — Я нахмурилась.

На улице все еще было темно, и я не могла проспать больше нескольких часов, верно? Я бросилась догонять расстроенного мужчину.

— Баэль, пожалуйста, не мог бы ты просто помочь мне найти дорогу или что-нибудь в этом роде? Может быть, соседа или кого-нибудь, у кого есть паром? Мне нужно вернуться домой, прежде чем…

— Чем что? — рявкнул он, поворачиваясь ко мне лицом так быстро, что я врезалась прямо в него, прежде чем отшатнуться на пятках.

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что он пристально смотрит на меня, выглядя более серьезным, чем когда-либо с тех пор, как я его встретила. Затем он сжал пальцами мой подбородок, заставляя меня посмотреть ему в глаза. В них не было ни капли юмора.

— Не стесняйся в выражениях, Мория Лаво. Ложь только сделает твое пребывание здесь еще более неприятным.

Каждое слово звучало так, словно он шипел его сквозь зубы.

— Простите? — Выдавила я. — Кто, черт возьми, сказал, что я лгу?! Если кто-то и лгал, так это ты!

Внезапно Баэль весь напрягся, и в его глазах вспыхнул огонь. Мое горло сжалось, когда я попыталась сглотнуть. Возможно, он был причудливым и слишком красивым для своего же блага, но в то же время он был невероятно устрашающим.

Мы пристально смотрели друг на друга, казалось, несколько минут, пока звуки карнавала не стихли на заднем плане, сменившись беспорядочным биением моего сердца. Он заглянул мне в глаза, все еще не отпуская мой подбородок.

— К чему ты так решительно настроена вернуться? — спросил он, и его горький тон понизился до странного шепота.

Это был не первый раз, когда мне задавали этот вопрос, и не в первый раз у меня не было ответа.

Лгала ли я сама себе? К чему именно я должна была вернуться?

Первое, что промелькнуло у меня в голове, было лицо Остина. Нетерпеливое, знакомое, жестокое. Он был тем, к кому я должна была вернуться. Он ждал меня в той квартире, которую мы делили. Вероятно, сидел в своем кресле у камина, полностью окутанный темнотой. Вероятно, он наблюдал за дверью, ожидая застать меня врасплох в тот момент, когда я переступлю порог.

От мысли о возвращении в это место, в эту клетку у меня в животе образовалась пустота. В каком-то смысле Баэль был прав — я так спешила покинуть это место, и ради чего?

Должно быть, он что-то увидел в моих глазах, потому что хватка ослабла, и часть гнева сошла с его лица.

Вместо того чтобы взять меня за подбородок и удержать на месте, он медленно провел пальцами по изгибу моей челюсти. Прикосновение было интимным, и я не была уверена, как справиться с волнением в моем животе.

— Откуда мне знать, что здесь я в безопасности? — Спросила я едва слышным шепотом. — Откуда мне знать, что ты не причинишь мне вреда?

Баэль выглядел задумчивым, его глаза следили за движением его пальцев по моей теперь чистой коже.

Его пальцы едва заметно коснулись моего лица, и я вздрогнула. Это было совершенно непроизвольно. Умом я понимала, что это не Остин, но инстинкт настолько укоренился, что у меня не было времени скрывать это.

Выражение, которое я могла бы описать только как ярость, исказило его лицо. В его глазах было обещание невероятной боли и насилия… только не по отношению ко мне. Он обхватил ладонью мою щеку, нежно проводя большим пальцем по моей коже.

— Мне нужно, чтобы ты поняла кое-что прямо сейчас, Мория. Ты нигде не в безопасности. — Мои губы приоткрылись, чтобы возразить, но он продолжил: — За исключением места «со мной».

Как я могла поверить этому? Это было бы глупо с моей стороны. Наивно с моей стороны. Должно быть, он увидел сомнение в моих глазах.

— Я нехороший человек, я обещаю тебе это. Но чего я никогда не сделаю, так это причиню тебе боль, понимаешь? Откуда бы ты ни пришла, отбрось это в сторону, потому что оно не сможет найти тебя здесь.

Знал ли Баэль вообще, что это был он, а не оно?

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал Баэль после минутного молчания. — Но прежде я хочу, чтобы ты кое-что попробовала для меня.

Он ждал, как будто ожидал возражений. В данный момент у меня не было аргументов.

— Ненадолго, — сказал он. — Я бы хотел, чтобы ты забыла об этих мыслях о возвращении туда, откуда ты пришла, и просто наслаждалась тем, где ты сейчас находишься.

— Но… — начала я, но Баэль прижал палец с кольцом к моим губам, заставляя меня замолчать.

— Совсем ненадолго, грустная девочка. Позволь мне показать тебе мой дом. После этого ты сможешь решать сама, договорились?

— Что именно решать?

Я не была уверена, что он имел в виду. Решить уйти? Конечно, я должна была уйти. У меня была жизнь, к которой я могла вернуться, не так ли?

— Ты мне доверяешь? — спросил он.

— Нет. — Я даже не притворялась, что думаю об этом.

Его улыбка растянулась еще шире, обнажив большую часть жемчужно-белых зубов. Он был похож на хищника.

— Хорошая девочка.

После безуспешных попыток отговорить себя от этого, я неохотно последовала за Баэлем Сент-Клером обратно в «Дом веселья».

Мне стало дурно при мысли о том, чтобы оказаться где-нибудь рядом с серыми лицами, но, к моему удивлению и облегчению, он повел меня вокруг здания, мимо тени деревьев, к боковому входу.

Здесь пахло опилками, и свет раздражающе мерцал. Повсюду были зеркала, прикрепленные к каждой стене и даже в некоторых местах на потолке.

Я старалась не заглядывать в них, насколько это было возможно, но иногда это было невозможно. Я была окружена своими зеркальными отражениями — иногда короткими, иногда волнистыми или искаженными, а иногда разбитыми на мелкие осколки, в которых не было ни рифмы, ни смысла.

Это сбивало с толку, и если бы не рука Баэля в моей, я бы снова потерялась.

В «Доме веселья» не было музыки, только тишина и звон колокольчиков, которые свисали со стропил, покачиваясь на легком ветерке, время от времени налетавшем из-за угла. Звук их колокольчиков эхом отражался от любой поверхности.

Блики света играли на спине синего фрака Баэля. Под толстой тканью он был явно мускулистым. Стройный, да, но слишком мускулистый. У него были широкие плечи и мощные руки, но в то же время он умудрялся выглядеть холеным.

Он действительно был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.

Лицо и обнаженная грудь Теодора промелькнули в моей голове, и меня обдало жаром. Ладно, возможно, это была связь между ними обоими.

Черт, раньше, до того, как Остин завладел моей жизнью, я бы набросилась на них обоих в одну секунду.

Наверное, это была плохая идея — позволять моему взгляду блуждать по нему вот так. Это могло натолкнуть его на самые разные идеи. Прошло слишком много времени с тех пор, как я позволяла себе смотреть на мужчину без страха, что Остин сойдет с ума.

Словно услышав мои самые сокровенные мысли, Баэль бросил хитрый взгляд через плечо, его широкие губы изогнулись в кривой усмешке. Моя ладонь вспотела, но его хватка только усилилась.

У меня было чувство, что он знал, какой эффект производит на меня. Вероятно, он делал это нарочно, пытаясь заставить меня ослабить бдительность.

Что ж, это чертовски сработало.

В коридорах начало постепенно темнеть, и я, спотыкаясь, завернула за угол, которого не заметила.

Хватка Баэля на моей руке исчезла, и я прижалась к зеркалу. Выругавшись, я выпрямилась и, прищурившись, посмотрела вперед, но почти ничего не смогла разглядеть.

Баэль исчез.

Исчез без меня.

Черт бы его побрал, конечно же, он выкинул что-то подобное. Я не была уверена, почему меня это удивило.

Вдалеке виднелся одинокий мерцающий огонек, и я последовала за ним.

— Баэль?! — Позвала я, медленно поворачивая за каждый угол, пытаясь вспомнить, в какую сторону я направляюсь.

Ориентироваться в «доме веселья» было почти невозможно, и даже если бы я попыталась, все, что требовалось, — это один неверный поворот, и я могла оказаться в противоположном направлении или даже в тупике.

От Баэля не было ответа, потому что, конечно, его и не было. Он, вероятно, подумал, что это было супер смешно.

Я остановилась как вкопанная, оглядывая деревянные стропила в поисках болтающегося ботинка или мелькнувшей тени, но там не было ничего, кроме темноты.

— Это не смешно! — Я закричала, и мой голос эхом разнесся по пустому коридору. — Видишь, вот почему я сказала, что не могу тебе доверять!

По-прежнему никакого ответа.

Каждое зеркало, мимо которого я проходила, искажало мое изображение еще больше. Иногда я казалась призрачно-бледной с глубокими тенями под глазами, а иногда я выглядела приземистой и коренастой.

Иногда зеркала были недостаточно чистыми, чтобы вообще что-либо разглядеть, покрытые слоем пыли, в которых виднелись только силуэты.

Некоторые из них были разбиты на крошечные кусочки, которые отражали мерцающий свет от других зеркал, обманывая мои глаза, заставляя думать, что там кто-то есть.

Была причина, по которой фильмы ужасов любили дома веселья. Это дерьмо было пугающим, и я начала чувствовать, как ко мне подкрадывается клаустрофобия.

Воздух, хотя и прохладный и пахнущий опилками, был густым. Делать глубокие вдохи становилось все труднее, но это тоже могло быть причиной паники.

— Клянусь богом, я сейчас свихнусь до чертиков…

— Все еще веришь, что спишь? — Его голос раздался прямо у меня за спиной.

Повернувшись, я увидела, что там нет ничего, кроме разбитого зеркала. Я повернулась обратно, уставившись на свое отражение в длинном старинном зеркале овальной формы, которое в кои-то веки показало относительно нормальную версию меня самой.

Мое сердце подскочило к горлу, потому что позади меня стоял Баэль, его темно-синие глаза мерцали зловещим весельем.

Я повернулась к нему лицом, но его там снова не было. Только пустое пространство. Но когда я снова посмотрела в зеркало, там был он. Он выглядел так, словно чересчур наслаждался моим замешательством.

— Я действительно надеюсь на это, — ответила я ему, затаив дыхание, безуспешно пытаясь скрыть страх в своем голосе. — Ты пытаешься вывести меня из себя, не так ли?

Он ничего не сказал.

Наши взгляды встретились в зеркале, его взгляд постепенно опускался вниз по всей длине моего тела, одетого в фиолетовое платье, свежевыстиранное и не пахнущее болотом.

Мне хотелось ерзать под его пристальным взглядом, но я чувствовала себя идиоткой. Почему он так на меня действовал? У меня был жених…

Или это сделала я?

Таким ли все еще был Остин? Я больше не была уверена. Если бы кто-то приставил пистолет к моей голове и потребовал полной правды, я не смогла бы честно сказать, что больше люблю его.

На самом деле, когда я представляла его лицо, все, что я могла почувствовать, было отвращение. Было время, когда я смотрела на него со звездами в глазах, а другие мужчины были практически невидимы.

Баэль, конечно, не был невидимым для меня прямо сейчас. На самом деле, я остро ощущала каждый его вздох и движение.

Его руки начали скользить вниз по моему животу, и он зарылся лицом в мои распущенные волосы, глубоко вдыхая.

Вспышка жара расцвела внутри меня, пройдя по каждой конечности, даже достигнув пальцев ног.

Черт… У меня было столько неприятностей.

— Ты слишком много думаешь, дорогая, — прошептал он, щекоча мне ухо своим дыханием. — Разве мои пальцы не заставляют тебя дрожать?

Глядя в зеркало, он взял в руки мое платье и медленно приподнял ткань. Шелковый материал приятно терся о мои бедра.

Мое сердце забилось быстрее, когда платье задралось до бедер. Он позволил своему мизинцу ласкать мою кожу, а его губы нежно прижались к раковине моего уха.

— Почему я позволяю тебе делать это со мной? — Спросила я, веки отяжелели.

Я напряглась, но не отстранилась. Ни одна частичка меня не была готова вырваться из его объятий. Я хотела, чтобы его руки были на мне, но не была уверена, что это было сделано по правильным причинам.

Но каковы были правильные причины?

Весь последний год я не подвергалась ничему, кроме пресного принудительного секса с Остином, и я не была уверена, сколько еще смогу это вынести, прежде чем взорвусь. У меня были потребности, которые не были удовлетворены.

Так почему бы не позволить Баэлю прикоснуться ко мне? Если это окажется лихорадочным сном, то что я теряла?

— Ты сосредоточена на том, что тебя пугает, а не на том, что может доставить тебе больше удовольствия, чем ты когда-либо знала, — сказал он.

Его ладонь скользнула по моему центру, и все мое тело замерло. Я затаила дыхание, затем тихий стон сорвался с моих губ, когда он обхватил губами мочку моего уха и нежно прикусил.

Мои глаза закрылись. Я не должна была этого допускать, но это было так приятно. Это был сон, верно? Это был просто сон…

Я сказала себе это, чтобы почувствовать себя лучше, хотя и знала, что это неправда.

Пальцы Баэля нашли мое самое чувствительное место, и когда он надавил, мои ноги чуть не подкосились.

— Ты пугаешь меня… — Прошептала я, стараясь снова не застонать, когда его губы переместились с раковины моего уха на шею.

— Хорошо. — Его губы растянулись в улыбке. Я чувствовала его зубы на своей коже. — Это способ твоего тела предупредить, чтобы ты бежала как можно быстрее в другом направлении.

Его пальцы впились в мои бедра, оттягивая меня назад, навстречу растущей твердости, которую я ощущала спиной. Его пальцы начали замедляться, пока не остановились совсем.

— Но ты же не собираешься убегать от меня, правда?

Взглянув вниз, я увидела только себя, стоящую в темном коридоре, но в зеркале Баэль все еще возвышался надо мной и прикасался ко мне, как будто был прямо здесь.

Это была какая-то магия. Это был обман.

— Что за игру ты затеял? Зачем ты все это делаешь? — Спросила я.

Потому что должна была быть какая-то причина.

— Почему обязательно должна быть игра? — он возразил со смешком, легко целуя меня в шею. — Ты всегда сдерживала себя от того, чтобы взять то, чего так жаждешь?

Я вздрогнула.

— Раньше никогда.

До меня дошла безрадостность моего ответа. Насколько подавленной я была так долго. Остин забрал мой дух и выжал из него все, что было в нем ценного, оставив меня опустошенной.

Раньше я была веселой и беззаботной. Раньше я получала удовольствие от секса. Но с таким же успехом это могло быть целую жизнь назад.

— Тебе не кажется, что ты заслуживаешь удовольствия? — Он нежно, но твердо обхватил меня руками, и все связные мысли прекратились. — Потому что заслуживаешь. Мужчины должны падать перед тобой на колени, прекрасная Мори. Я думаю, ты заслуживаешь гораздо большего, чем тебе дано.

Его пальцы снова задергались на моем центре, и все мое тело задрожало от волн удовольствия, которые прокатились по мне. Я боролась с желанием вонзиться в его руку, чтобы он снова мог потереть меня там, где я больше всего в этом нуждалась.

Я почти сдалась. Я почти умоляла его об этом. Но Баэль снова исчез.

Я пошатнулась, чувствуя, как мое платье упало на место, когда я ухватилась за стену. Мое сердце билось где-то в горле, пока я искала хоть какой-нибудь признак его присутствия. Он ушел. Просто темный, пыльный коридор.

— Но я полагаю, что я терпеливый человек, — раздался голос сверху.

Вытянув шею, я увидела там Баэля, небрежно развалившегося на одной из деревянных балок над головой и покачивающего ногой взад-вперед.

— Я бы не хотел подталкивать тебя к чему-то, к чему ты не готова. Каким джентльменом это сделало бы меня?

Я нахмурилась, пытаясь избавиться от ощущения его прикосновений и поцелуев. Я хотела, чтобы он продолжал. Чтобы он продолжал заставлять меня чувствовать. Я хотела этого даже сейчас, но все, что я чувствовала, снова было пустотой.

— Джентльмен, моя задница… — Проворчала я.

— Придешь снова?

Он появился передо мной, протягивая мне руку для пожатия, как будто между нами ничего не произошло. Его лицо снова превратилось в тщательно скрываемую маску.

Я просто моргнула, зная, что он прекрасно меня услышал.

— Мне все еще есть что тебе показать, — вот и все, что он сказал, игриво пошевелив пальцами.

Неохотно я взяла его за руку, в основном потому, что просто хотела довести дело до конца и убраться к чертовой матери из этого чертова дома развлечений. Это путалось у меня в голове, и мне нужно было быстро это прояснить.

Минут пять мы шли по лабиринту пустых зеркальных коридоров. Только когда коридоры начали расширяться, я услышала массовое шарканье ног.

Мышцы напряглись, в груди стало тяжело. Мы приближались к серым лицам. Я попыталась заглянуть через его плечи туда, где впереди двигались тени, заставляя свет мерцать.

— Я так легко могу здесь заблудиться, — пробормотала я, с опаской разглядывая темную развилку лабиринта.

— А что лучше всего сделать, когда обнаружишь, что заблудилась?

Он остановился, повернувшись ко мне лицом. Коридор был достаточно широк, чтобы вместить три тела бок о бок, но он стоял почти грудь в грудь со мной. Его ладонь небрежно обхватила мое лицо, как будто у него было полное право прикасаться ко мне, когда ему захочется.

Я дала ему первый ответ, который пришел мне в голову.

— Оставаться на месте и ждать, пока меня найдут?

Этому меня всегда учили мои родители, особенно живя в таком людном месте, как Новый Орлеан.

Он ткнул меня указательным пальцем в кончик носа.

— Ты умница, грустная девочка. — Прищурившись, я хотела отчитать его за прозвище, но он дерзко подмигнул мне и промурлыкал: — Мори…

Мое имя в его устах, произнесенное с его певучим французским акцентом, было воплощением красоты, и я ненавидела его за это. Его глубокий голос был подобен сексу в звуке, и я определенно не была настолько невосприимчива к нему, как хотела бы. Баэль знал это.

Повернувшись на каблуках, он повел меня дальше в «Дом веселья», ближе к этим шаркающим ногам и колышущимся теням.

— Так что, если ты когда-нибудь потеряешься, просто оставайся на месте. Поверь мне, тебя найдут в мгновение ока.

— Загадочные советы не так полезны, как ты думаешь, — сухо заметила я. — Ты мог бы просто показать мне, как добраться до дороги или что-то в этом роде, и сделать это намного проще для всех нас.

Он рассмеялся.

— Но что в этом забавного? Только не говори мне, что тебе не нравится проводить со мной время. Мне говорили, что со мной довольно весело общаться.

Кто-то явно лгал ему.

Баэль был отталкивающим, выражаясь самым добрым из возможных способов. Да, он мог быть странно привлекательным, более чем немного соблазнительным и забавным, но он был… странным. Пугающе странным. Мне просто нужно было не забывать прикрывать свою спину.

— Почему они все такие неподвижные? — Спросила я еще через минуту. — Я имею в виду серые лица.

От их неподвижности у меня зудела кожа по всему телу. Как будто они ждали чего-то, что никогда не наступит, как каменные статуи, готовые рассыпаться в прах в любой момент. Они вызывали у меня тошноту.

— Ты знакома с Перекрестком, да? — спросил он.

Я только промычала в знак согласия. Конечно, я была знаком с этим. Ну, по крайней мере, с идеей этого.

— Хорошо, тогда тебе будет легче это усвоить, и, возможно, нам удастся избежать еще одного мелодраматического инцидента.

Закатив на это глаза, я позволила ему отвести меня в открытую комнату. Баэль притянул меня к себе, соединяя наши руки в локтях.

— Что ты видишь? — Он описал широкую дугу.

Мы находились в похожем на пещеру помещении со стенами из черной древесностружечной плиты, деревянными стропилами над головой, лампочками Эдисона, раскачивающимися на маленьких цепочках.

На дальней стене висели в ряд три массивных зеркала, каждое более десяти футов высотой и пяти футов шириной. Они стояли в ряд, позолоченные, в оловянных рамах, на которых были вырезаны символы, которые я сразу узнала.

Веве…

Их так много, и каждый лишь немного отличается от следующего.

Я посмотрела на Баэля широко раскрытыми глазами.

— Что это?

Веве использовались в качестве алфавита вуду. Всего их было двадцать три с различными вариациями, и они использовались практикующими вуду.

Нарисованные или вырезанные символы были воротами — визитной карточкой определенного жреца или жрицы. Они использовались для вызова духов предков и должны использоваться только в священных местах или во время ритуалов, только кем-то чистым сердцем, обладающим дисциплиной и практикой.

Эти веве отличались от тех, которые, как я видела, бабушка Энн использовала для общения с Йемайей, духом океана, которому она молилась.

Они были проще, более прямолинейны, но я, похоже, не могла точно определить родословную, к которой они принадлежали, если таковая вообще была. Веве были своего рода подписью, но это было непривычно.

Большинство из них были простыми — две длинные линии, пересекающиеся крестом, и в каждом квадрате были различные символы меньшего размера, некоторые из них я не узнала, а другие видела лишь мимоходом. Они были выгравированы на рамах каждого зеркала, как будто были выжжены там.

Я повернулась, чтобы потребовать ответов у Баэля, но его больше не было рядом со мной. Вместо этого он встал в другом конце комнаты рядом с зеркалами, переместившись в мгновение ока.

Вереница людей с серыми лицами гуськом вошла в комнату. Воздух, казалось, остыл на несколько градусов. Каждый из них смотрел прямо перед собой, ни один не выглядел любопытным или испуганным. Они казались безжизненными, унылыми и пустыми.

Я прижалась спиной к стене позади себя, но решила не убегать. Больше всего на свете мне нужно было увидеть, что все это значит и почему по всем этим зеркалам были вевес. Здесь что-то происходило, и я не была уверена, что мне это понравится.

Баэль ухмылялся серым лицам, его темные глаза сверкали от нетерпения. Затем он щелкнул пальцами, унизанными кольцами, и заиграла медленная песня.

Насколько я могла видеть, в здании не было динамиков, но песня все равно звучала. Это снова была карнавальная музыка — резкая и замедленная, как будто ее крутили на проигрывателе или старом телевизоре.

Серое лицо в начале очереди шагнуло вперед. Это была женщина с длинными светлыми волосами, заплетенными сзади в косу. Ее некогда голубые глаза были молочного цвета, и под ними висели мешки, из-за чего она выглядела намного старше, чем, вероятно, была. Баэль указал на нее, затем согнул палец в приглашающем жесте. Женщина едва заметно моргнула.

Она подошла к зеркалу посередине и уставилась в него. Я затаила дыхание, мое сердце бешено колотилось, когда она просто стояла там, не двигаясь. У нее не было отражения. Просто ничего. На самом деле, я не могла разглядеть ни одного серого лица ни в одном из зеркал.

Баэль смотрел на меня, вместо того чтобы сосредоточиться на женщине перед ним. В его глазах было ожидание и возбуждение.

Там, где раньше женщина была очень спокойной и невозмутимой, она начала тяжело дышать, пока, в конце концов, не стала задыхаться. Ее плечи быстро поднимались и опускались, затем она отшатнулась назад. Желание подойти к ней, как ни странно, так и не возникло. Я должна была помочь ей.

Она встретила какое-то невидимое сопротивление и снова качнулась вперед, спотыкаясь, направляясь к зеркалу, качая головой. Затем она начала умолять, ее голос был прерывистым, она задыхалась.

— Нет, нет, нет… — Снова и снова умоляла она.

Ее каблуки впились в деревянный пол, но каким-то образом она начала скользить вперед, как будто ее тянули за веревку.

— Нет, пожалуйста! — закричала она в отчаянии. — Не делайте этого! Мне жаль, мне жаль, мне очень жаль!

Баэль по-прежнему просто наблюдал за мной, как будто ждал, что я что-то сделаю. Все, что я могла делать, это стоять там и смотреть, как женщина, наконец, рухнула вперед и исчезла прямо в зеркале, которое покрылось рябью, как лужица воды.

Крик застрял у меня в горле, когда я оттолкнулась спиной от стены. Я взяла себя в руки. Ужас охватил меня, когда женщина исчезла, ее крики тоже смолкли. Но я не позволила себе кричать вместе с ней, не тогда, когда Баэль улыбался мне.

Когда он оторвал от меня взгляд, он жестом приказал следующему серолицему выйти вперед.

Это продолжалось. Одно серое лицо за другим подходили к зеркалам. Иногда они выбирали среднее зеркало, как первая леди, крича, извиваясь и умоляя не умирать.

Но другие подошли к первому зеркалу слева, и довольная улыбка растянулась на их внезапно оживших лицах. Эти люди практически врезались в зеркало, исчезая вместе с эхом их смеха, отражающимся от стен.

А потом были те, кто вошел в третье зеркало. Эти серые лица оставались пустыми. Ни разу их лица не расплылись в улыбке, а глаза не загорелись ужасом. Они просто брели вперед, падая в какую-то невидимую пропасть. Очередь начала быстро двигаться, и я могла только наблюдать в зачарованном молчании.

Карнавальная музыка все повторялась и повторялась, пока Баэль стоял на страже, провожая их всех через зеркала. Их, должно быть, были сотни, и ни один даже не взглянул на меня.