Караул! Яга сбежала!

Глава 8

— Опять чудит, бесовка! — выругался княжич и поспешно поднял послание от домовухи.

Пока он разворачивал тряпку, оказавшуюся небольшим девичьим платком, я пыталась рассмотреть в окне виновницу безобразия. Но, как ни старалась, кроме развевающихся от ветра занавесок ничего не заметила.

— Вот же, пакость какая! — отвлек меня Иван, который держал на ладони резную деревянную шкатулку.

Меня тут же заинтересовало, что внутри? Неужели домовуха швырнула в окно драгоценности? О чем я и поинтересовалась у Ивана.

— Да лучше бы жемчуга повыкидывала да золото, чем дар бесценный! — княжич бережно погладил круглую крышку, а затем приподнял ее, демонстрируя содержимое шкатулки.

Мне пришлось наклониться ближе, чтобы рассмотреть, что так дорого Ивану. Вообще, я рассчитывала увидеть камни драгоценные или фамильные украшения, и каково же было мое изумление, когда вместо этого я увидела сушеные листья, отдаленно напоминающие чайные. Однако запах говорил, что это совсем не для заварки. От яркого аромата у меня зачесалось в носу, я не удержалась и чихнула. Иван от неожиданности выронил свою драгоценность, рассыпав на траву все, что было внутри.

— Мой табак! — взвыл он и попытался собрать его обратно в шкатулку.

Надо ли говорить, что потерпел неудачу?

Табак? Так вот что за пахучие травы, которые я никак не могла идентифицировать. У бабушки в деревне сосед баловался самокрутками: то табачок, то махорка. Закрутит и дымит на завалинке.

Из разбитого окна послышался довольный смех домовухи. Ей явно пришлось по душе зрелище. Я резко вскинула взгляд, ориентируясь на звук, и мне удалось рассмотреть торчащую из-за занавески взъерошенную старушку, росточком точь-в-точь как Феофан. Она стояла на подоконнике, держась за край шторы, и свысока посматривала на нас. Длинные седые волосы торчали в разные стороны, как пружинки, серый сарафан до пят и ярко-зеленая кофта в заплатках — вот и все, что я смогла рассмотреть. Старушка, думая, что никто ее не видит, не таясь, хихикала из своего укрытия. Но стоило Кощею поднять голову, как она шарахнулась назад, опасно качнулась и кубарем полетела на пол.

— Ладно, пойду я, — произнес молчавший все это время Кощей, поправляя капюшон, который чуть не свалился от его движения, — Опосля дел полно.

Очевидно, намекая, что ему еще меня к Василисе везти. Князь распрямил спину и протянул мне руку, приглашая на прогулку. А я… почему-то ляпнула:

— Кощей, можно с тобой пойду?

Тот удивленно обернулся, что-то прикинул и кивнул, разрешая.

— Тогда и я, — вздохнул Иван тоскливо, явно не желая заходить в свой собственный дом, пока там хозяйничает проказница.

— В том нет нужды, сам управлюсь, развоплотить злого духа несложно.

— Что значит развоплотить? — зацепилась я за это слово.

Вообще, до этой минуты я как-то не очень задумывалась, что будет делать Кощей с домовухой. Накажет? Проведет воспитательную беседу? Заколдует, в конце концов? Но не развоплотит же.

— Ну да, пшик и нету, — подтвердил мои догадки Иван, — Делов-то. Одной меньше, одной больше, — пожал он плечами.

Кощей сделал шаг на ступени, а я ухватила его за рукав.

— Погоди, а что, другого способа нет? — сама не знаю почему, но мне было жаль проказницу.

Да, она, конечно, шороху навела, но ведь наверняка всему есть объяснение.

— Может, сперва с ней поговорить?

— Зачем? — нахмурился Иван, не понимая меня.

А Кощей, скрестив руки на груди, поинтересовался:

— Так кто беседовать станет? Я б Ягу попросил, так она твердит, что временно и вообще.

— Как временно? Что значит вообще? — недоумевал княжич, растерянно переводя взгляд с меня на Кощея и обратно.

Я же усиленно думала, что сказать. С одной стороны, да, Яга я так себе, только по названию. Но ведь с другой, я справилась и провела Ивана через реку, тот вернулся в здравом уме. Значит, я кое-что могу? На что-то гожусь? Заработаю себе плюсик в карму, спасу домовуху от забвения? И я решилась.

— Ладно, пойду я, — протянула так, будто делаю великое одолжение.

Кощей усмехнулся, довольно сверкнув под капюшоном глазами.

— Только одна. Чур за мной не ходить! — остановила я обоих мужчин, явно собравшихся пойти внутрь.

Очень мне не хотелось, чтобы в случае неудачи они видели мой позор. О том, что если я не справлюсь, старалась не думать.

Иван и Кощей остались дожидаться меня на крылечке, а я, выдохнув, как перед экзаменом, решительно взялась за ручку двери и, распахнув ее, оказалась внутри.

Первое, что почувствовала — неприятный запах, еле уловимый, но весьма отчетливый. Как будто что-то испортилось на кухне. Решив, что, скорее всего, так оно и есть, я приступила к осмотру дома. Походила по первому этажу, скрипя половицами, позаглядывала в комнаты, на кухню, где противный запах был сильнее всего, и мне пришлось закрыть нос рукавом. Чем дольше я находилась в тереме, тем сильнее ощущала дежавю. Я здесь была. Расположение комнат, коридоры — все мне знакомо. Как такое может быть?

Закончив с первым этажом, я направилась к лестнице, намереваясь подняться на второй. Надо было у Кощея спросить... О… Недодумав мысль, я тут же поняла, в чем дело. Это же точная копия дома Кощея! Открытие меня поразило настолько, что я замерла на месте, и, надо сказать, очень вовремя. Потому что под ноги мне тут же шлепнулся горшок с цветком, а сверху послышался разочарованный вздох. Я подняла глаза. Вредная старушка, уставившись на меня удивленно, воскликнула:

— Ты что, меня видишь?

Это открытие так ее поразило, что второй горшок, который был у нее в руках, не полетел следом за первым. Она аккуратно поставила его на пол и уперлась руками в бока.

— Ведьма? Болотница? Мавка? — перебирала она и тут же морщилась, отметая предположения.

Наконец, у нее кончились варианты, и она просто спросила:

— Чьих будешь, подруга?

Дожила, Славка, нечисть тебя подругой признает…

— Временно исполняющая обязанности Яги, — представилась я, заставляя домовуху открыть рот от изумления.

Она, словно не веря, прошлась по мне взглядом, особое внимание почему-то уделила пустым рукам, будто ожидала в них что-то увидеть, а потом вдруг громко расхохоталась.

— Яга? Ой, не могу, насмешила девка! — вытирая выступившие слезы, причитала она.

Пока та веселилась, я взбежала по ступенькам и, ухватив ее за шиворот, приподняла над полом. А что еще мне надо было с ней делать? Я понятия не имела. А вот чтобы не убежала — самое то.

— Ты пошто… Тьфу ты, набралась… Зачем, говорю, безобразничаешь? А?! — спросила я строго, словно строгий школьный учитель на переменке, — Ты хоть понимаешь, что тебе за это будет?

Смех резко прекратился, паршивка скинула кофту и, вывернувшись из моих рук, рванула по коридору в сторону спальни. Я следом, но как ни старалась, несмотря на коротенькие ножки, домовуха оказалась шустрее. Она юркнула за дверь, и, пока я возилась, открывая ее, успела забраться под кровать. А уже оттуда показала мне язык.

— Не достанешь!

И вот вроде с виду взрослая женщина, то есть, бабушка уже, а ведет себя как ребенок. Я опустилась на постель, и под моим весом заскрипели пружины. «Надо же, — удивилась я, — А у Кощея матрас из соломы», — почему-то пришло в голову.

— Давай поговорим? — вздохнув, предложила я домовухе.

Ведь за этим я и пришла. Стоит попробовать, что я теряю?

— Расскажи, что случилось? Может, помогу?

— Ты? Яга? Поможешь? — горько усмехнулась домовуха под кроватью.

Похоже, что моей предшественнице она не очень-то доверяла.

— Да уж лучше пусть Кощей развоплотит, чем такая помощь!

— Честное пионерское, я не причиню вреда. Ты же видишь, ну какая из меня Яга.

— Никакая, — презрительно фыркнула домовуха, и я вынуждена была признать ее правоту.

— То-то и оно, а снаружи ждут Иван с Кощеем, да и еще много кто. Наверняка, трепку ждут за твои дела.

Я дала две минуты на обдумывание моих слов и продолжила:

— Если обидел кто, так ты и скажи, разве ж я не пойму? А вместе решим, что делать.

Из-под кровати показалась макушка, затем голова, а через мгновение вылезла и вся домовуха. Судя по ее взгляду, ей очень хотелось мне верить, но отчего-то она сомневалась. Чтобы разрушить последние сомнения, я протянула ей руку, помогая забраться на кровать. И она, поколебавшись, приняла помощь.

Разговор получился долгим. Пару раз внизу стучали в двери, пришлось, высунувшись в окно, крикнуть, что все со мной хорошо. Кощей волновался. Домовуху и правда обидели, можно сказать, предали собственные хозяева. Съехали в новый дом, а ее не взяли с собой. Слышала она разговор хозяина с женой, мол, стара стала Микоша, ей в новом доме нет места. Опосля переезда новую заведут. А эта пусть свой век в старой избе доживает.

— Да только изба та по весне развалилась вся, крыша рухнула аккурат возле печки. Половицы прогнили все, мыши туда-сюда, как там жить? Ну я и убегла. Нашла своих, а там новая девка домовая, шустрая, веником меня погнала. Ее вины нет, она свое охраняет. А мне куда прикажешь идти? Ну я и нашла себе жилище. Да только хозяин неприветливый. Обидчивый. Что ни сделаю, все не так.

— Зачем сапоги его спрятала? — вспомнила я жалобы Ивана на проказы.

— Кто?! Я?! — от возмущения Микоша соскользнула с кровати и принялась расхаживать вдоль окна, — Да он сам их в печку запхнул, вернулся третьего дня от друга своего, лыка не вяжет. Раскидал все по горнице и на постель завалился. Я одежу-то прибрала, а вот сапог не нашла. Кто его знает, зачем он их в печь запихал?

И так она возмущалась, что не поверить ей было невозможно.

— Допустим, а зачем скотину всю выпустила? — поинтересовалась я еще одной ее проказой, — Или опять не ты?

— Я, — довольно заявила Микоша, выпятив грудь, — А чего он молочка пожалел? Подумаешь, кружку взяла. Разорался-то, тьфу. Ну я и выпустила коров, а потом смотрю — хрюшки красивые, хорошенькие. Ну и открыла загон, пущай погуляют.

Глядя на ее мстительное выражение лица, я не могла не улыбнуться.

— Хорошо, а терем зачем разукрасила? Перья, деготь, который потом вообще не отмыть, только отскабливать. Это ж ни в какие ворота.

— Это каюсь, характер у меня вредный, злопамятный. Не помню уже, на что осерчала. Сделала гадость, и отпустило меня, понимаешь?

— Хорошо, — я задумалась, вспоминая, на что еще жаловался Иван, — А девок зачем пугала?

— Тю-ю-ю, да разве ж… — осеклась она под моим строгим взглядом, — А чо я-то сразу? Ты вон Ивана спроси, что он с ними делает, постыдник окаянный. Срамота одна. А уж те-то, как визжат, чисто поросята.

Такое праведное возмущение было в глазах старушки, что я не стала уточнять, верно ли я подумала.

— Ладно, — стукнула я ладонями по коленям, — Поговорили, выяснили. Теперь больше не будешь?

Я надеялась услышать что-то типа «каюсь, осознала, исправлюсь», но вместо этого Микоша хитро прищурилась и ответила:

— Как же нет, когда да?

И я, уже собравшаяся подняться, плюхнулась обратно. Да как так-то? И вот что с ней делать? Старушка-то, в общем, неплохая, если сейчас выйду ни с чем, то сюда придет Кощей, и тогда ей конец. В голову пришло неожиданное решение.

— Скажи, Микоша, а в одном доме может быть два домовых?

Она задумалась и честно ответила:

— Не слыхивала про такое. Это ж какой терем должон быть большой, чтобы одна не справлялась?

Интересно, есть норма по квадратным метрам для домового? Типа, на сто метров один хозяин? Хихикнув от глупости, пришедшей мне в голову, спросила:

— Пойдешь ко мне в избу жить? Правда, у меня уже Феофан есть, но ведь в тесноте да не в обиде? — именно так любила всегда говорить бабушка, — А потом, глядишь, и новые хозяева найдутся.

Микоша задумалась.

— Ты хорошо подумала? — на всякий случай уточнила она, — Я бабка вредная, мстительная, ежели чего, сама видишь, чо будет, — она многозначительно обвела взглядом комнату, в которой царил бардак.

Но я своих решений не меняю, не в моем характере. Да и потом, меня в доме-то практически не бывает, да и не мой это дом вовсе, так что я ничего не теряю. А возможно, и приобретаю бесценного помощника и источник знаний, которых так не хватает сейчас. Поэтому твердо сказала:

— Хорошо подумала. И буду рада, если ты примешь приглашение стать домовухой в доме Яги.

Как приглашать правильно я не знала, поэтому сказала то, что пришло на ум.

— Добро, — повеселела старушка, топнув ногой и, обернувшись вокруг себя, она мгновенно преобразилась.

Волосы аккуратно заплетены в косу, унылый серый сарафан тут же стал ярче, приобрел краски и стал точной копией моего наряда. Ого! Я во все глаза уставилась на Микошу, которая выглядела сейчас как я: коса, одежка, все в точности повторяло мой образ. Довольная произведенным эффектом, домовуха усмехнулась.

— Ну что, хозяйка, — сказала она с таким сарказмом, что у меня закралось подозрение, кто из нас будет главным в доме, — Идем принимать работу. Я так понимаю, изба не топлена, полы не метены.

«Феофанушка не кормлен…» — добавила я про себя.