Караул! Яга сбежала!

Глава 40

Едва мы ступили на песчаный берег, как вода в центре Девичьего озера забурлила, пошла пеной, и на поверхности показался Водяной.

Владыка так усердно о чем-то размышлял, что не заметил нашей компании, лишь через десяток шагов он удивленно окинул взглядом сперва Кощея, затем меня, ну и Гордея с Миланией заодно. Задержавшись на последней, хмыкнул, вынуждая Миланью попятиться.

– Доброй ночи, Владыка, — первой поздоровалась я.

— Для кого как, — иронично отозвался Водяной, — зачем пожаловали? Неужто у кого-то проснулась совесть?

— Ага, — пискнула из-за спины Кощея дочь мельника, — исправлять пришла, не ведала, что творила.

– Добре, – кивнул Владыка, поглаживая бороду, – А ведь я к тебе, Кощей, собирался, хорошо, что и ты здесь.

Я удивленно пыталась придумать причину, по которой Кощей мог понадобиться Водяному в столь поздний час. И кроме одной — Мара пришла за кольцом — ничего в голову не шло.

Странно, но страха за свою жизнь я не испытывала, знала, что под водой хранится муляж, моя жизнь под надежной защитой. Кощей будет хранить ее пуще собственной. Ну а коли он падет в битве, то и мне, стало быть…

Стоп, тряхнула головой, отгоняя странные мысли. Ведь может быть, что я ошибаюсь в своих выводах.

— Мара явилась? — став серьезным, поинтересовался Кощей.

— Да, — коротко бросил Водяной, сжав бороду в кулак. — Явилась и рыщет по дну морскому, колечко ищет. Весь ил перебаламутила, всех рыб распугала. Упорства не занимать.

Он сердито шлепнул ладонью по воде, и по озеру пробежала мелкая рябь.

— Предсказуемо, — усмехнулся Кощей, услышав отчет.

— Что делать станем? — Водяной задумчиво изучал мое совершенно спокойное лицо.

Он явно пытался разгадать, знаю ли я о том, где настоящее колечко. А меня порадовало, что он сказал «станем», это значит, он тоже беспокоится о Яге, то есть обо мне.

— Пусть ищет. Пока не найдет. — заявил Кощей, — Она наверняка решит лично погибель Яги увидеть, не станет сразу ломать.

— Не поняла… — от шока Милания перестала дрожать в страхе перед Водяным и ступила в воду, ей очень хотелось взглянуть в глаза Кощею, — ты что удумал? Ягу погубить решил?!

В душе приятным теплом отозвалась еще одна забота обо мне. Надо же, встала на путь исправления, но только я обрадовалась, как следующая реплика Милы все расставила на свои места.

— А ну как мы прежде не успеем от жениха моего избавиться? Мне?! Мне что прикажешь делать, замуж за него идти? Да лучше в озеро сразу!

— В озеро, говоришь? – опасно сверкнули глаза Кощея, — С удовольствием тебе помогу, сэкономлю нам время.

— Э-э-э, — пошла девица на попятную.

Мила сделала шаг назад, еще один и еще, пока не уперлась спиной во Владыку морского. Водяной опустил свои тяжелые руки ей на плечи.

– Ну, что, девица, искупаемся? — усмехнулся он себе в бороду и шепнул ей на ухо, — в последний раз.

— А-а-а-а! — С диким визгом Милания, подхватив мокрый подол сарафана, вылетела на берег, — Яра, скажи им! Гордей!

Ее недожених, все это время послушным манекеном стоявший на травке, повернулся на звук знакомого голоса.

— Миланьюшка, душечка. — потянулся к ней руками, пытаясь обнять.

— Фу! – скривилась девица, — Изыди!

Она ловко увернулась и, сделав для верности еще с десяток шагов подальше на сушу, уселась, поджав под себя ноги. Гордей поплелся за невестой.

— М-да, — только так и смогла я прокомментировать разыгравшуюся сцену, — Милания неисправима. Ну, раз мою жизнь никто из лап кикиморы выцарапывать не собирается, то зови, Владыка, русалку, мы же к ней с визитом.

— Поцелуй истинной любви? — владыка скептически окинул взглядом Гордея, который только что слюнями не капал, глядя на Миланию с немым обожанием. — Ну-ну.

И его реакция была понятна, болезный вид парня давал мало надежды снять с русалки забвение. Но попытаться стоит. Тем более что все участники событий в сборе. Даже коварная разлучница с нами.

— Он самый, — кивнула я.

— Водяной, ну в самом деле, зови уже, а? – вздохнул Кощей, — У нас и без того дел полно.

Знаю я, на какие дела намек, была бы постеснительнее, покраснела бы. Но в тереме мне хотелось не меньше, чем моему ненаглядному. Поэтому я лишь покрепче ухватила его за руку.

— А чего её кликать? — Владыка мотнул головой в сторону зарослей, — вон сидит, подслушивает. Дарьюшка, выйди к нам.

Закачались высокие стебли камышей, по воде пошла рябь, и на поверхности воды показалась макушка, а затем и девушка целиком. С вечерним сумраком ее фигура казалась такой тонкой, что можно обхватить двумя пальцами.

Длинная, до пят, рубаха из простой холстины намокла и облепила каждую линию ее тела, подчёркивая худобу и хрупкость.

— Ты пришла исполнить обещание? – прошелестел нежный голос русалки, а глаза, полные затаенной грусти, смотрели исключительно на меня.

— Конечно, — произнесла я, — Там на берегу твой жених, вам надо поцеловаться, и тогда, возможно,— я выделила это слово, — чары спадут с вас обоих.

Любопытство заставило Дарью найти взглядом Гордея. Она несколько минут рассматривала его, а потом помотала головой.

— Не помню.

Удивительно, но в ее реакции на парня не было отвращения, сомнения или чего-то подобного, лишь сухая констатация факта.

Притихшая на травке Миланья, вжав в плечи голову, смотрела куда угодно, лишь бы не на бывшую подружку. А та ее даже не заметила, продолжая изучать Гордея.

— Так, давайте уже приступим? — предложила я и поманила пальцем жениха, не сдвинувшегося с места.

— Я не хочу его целовать, — шепнула русалка, — он чужой.

И я уловила не просто отказ, а страх. Дарья боялась, что ничего не получится.

— Нет уж, не чужой, а твой, забирай давай! — фальшиво бодро воскликнула Милания с берега. — Целуйтесь на здоровье и будьте счастливы! А я пойду, пожалуй… Да? — Она уже готова была вскочить и пуститься наутек.

— Сидеть, — не глядя на нее, бросил Кощей. Его внимание было приковано к Дарье. — Чары сильны, но истинное, даже забытое чувство, оставляет шрам на душе. Он может и не болеть, но он есть. Поищи его.

Дарья нехотя перевела взгляд с Кощея на Гордея, который все также переминался возле Миланьи.

— Внутри пусто — выдохнула она. — Ничего нет.

— А ну, дайте-ка сюда этого жениха, — Водяной тяжело ступил вперед, подняв брызги.

Он в два счета оказался рядом с Гордеем, ухватил того за шиворот и без особых усилий стянул в воду, поставив его прямо перед русалкой, так, что их лица оказались в сантиметрах друг от друга.

— Смотри. Вглядись. Может, не лицо, а что-то другое…

Гордей, ничего не понимая, удивленно оглядывался к берегу, ища поддержки от невесты. Поняв, что ему не вырваться, он смиренно замер в руках Владыки и впервые за долгое время взглянул на Дарью.

И в этом взгляде вдруг мелькнуло что-то неуловимо знакомое.

Дарья замерла. Ее огромные глаза расширились.

Она не вспомнила — нет. Но в глубине ее взгляда, как далекая вспышка молнии в ночном небе, на мгновение блеснуло не пустота, а боль. Живая, острая.

— Не надо — прошептала она, отступая еще на шаг. Вода вокруг нее заклубилась темнее. — Не надо.

— Ай, да что с ней возиться! — не выдержала Милания. — Ткнул бы ее Водяной этим увальнем, да и все! Раз поцелуй — значит поцелуй! Все равно хуже не будет!

— Ты злая, эгоистичная и глупая, — тихо сказала Дарья, и ее ледяной взгляд, оторвавшись от Гордея, упал на Миланию. — Зачем ты пришла?

— Тоже мне святоша нашлась, — фыркнула Милания, — Гордей, а ну целуй ее! — выкрикнула она приказ.

И парень послушно, как марионетка, прижался к холодным губам русалки.

Дарья не отпрянула. Она застыла в абсолютном изумлении. Ее глаза, полные вечной грусти, расширились, в них мелькнуло нечто, похожее на шок.

А Гордей... Сначала он просто выполнял приказ, его лицо сохраняло блаженно-глупое выражение.

Но вдруг его поцелуй стал менее механическим. Губы, прижатые к ледяной коже, дрогнули. Его веки заморгали, словно он пытался стряхнуть с себя наваждение.

Идиотская улыбка медленно сползла с его лица, как маска. В его глазах, всегда пустых и направленных на Миланию, словно проступила глубина.

Какое-то смутное, тоскливое узнавание.

Гордей отстранился, пошатнувшись. Его рука непроизвольно поднялась и дрогнувшими пальцами коснулся мокрой щеки Дарьи.

— Тебе холодно... — прошептал Гордей внезапно охрипшим голосом, и в нем не было ни капли прежнего тупоумия. Была лишь щемящая, непонятная ему самому боль. — Тебе... так холодно.

Это было не воспоминание. Это было эхо. Отзвук того, что когда-то было любовью, пробившийся сквозь толщу чар и забвения.

Дарья, потрясенная произошедшими переменами, позволяла касаться себя, принимая ласку «чужого» для нее человека. А затем тряхнув длинными волосами, отступила, еще и еще, пока ее не скрыли темные воды озера.

Повисла тишина, которую долго никто не решался нарушить.

Наконец, Кощей произнес:

— Кажется, у нас что-то получилось…

— Гордей, — обратилась я к парню, — скажи, что ты помнишь?

Поскольку из двух заколдованных у нас остался лишь один, то и спрос с него.

На лице парня отображалась активная работа мыслей. Он хмурился, морщил лоб и даже потирал виски, будто сквозь толстую пелену пробивался к чему-то важному.

На лице Гордея боролись две эмоции: привычная тупая привязанность и новая, слабая, но живая искра недоумения.

— Помню... — начал он нерешительно. — Помню, как пил что-то... сладкое. У Миланьюшки. А потом... потом в голове стало светло и ярко, как в солнечный день в поле. И больше ничего не надо было, только смотреть на нее и слушать, что она скажет.

— Да фиг с ним, что ты помнишь! — не выдержала я, — что сердце твое? Что ты чувствуешь?!

Гордей вздрогнул, словно очнулся. Он прижал руку к груди, и на его лице отразилась настоящая, неприкрытая мука.

— Больно... — произнес Гордей, прислушиваясь к себе. — И там холодно. Я потерял что-то важное... — Он обернулся к темной воде, куда скрылась Дарья, и его лицо исказилось внезапным, острым пониманием. — Душа болит.

Он сделал шаг к озеру, протянув руку.

— Дарья... — это имя прозвучало на его устах не как воспоминание, а как стон. Как мольба.

— Твою ж…, — глухо выругался Водяной. — Прозрел. Поздно, парень, да не вовсе.

Милания фыркнула:

— Ну и прекрасно! Я свое дело сделала. До свиданьица. Надеюсь, не свидимся более.

Девица поднялась с травы, отряхнула сарафан и побрела в сторону деревни.

После короткого совещания, что делать, порешили так. Гордея одного оставлять нельзя. При каждом удобном случае он рвался в озеро. На вопрос «зачем», он замирал и не мог ответить, но стоило отвернуться, как он шагал на самое дно.

Этому парню явно понадобится нянька до тех пор, пока мы его не расколдуем окончательно. Лучше всего на эту роль подходил кузнец. К нему-то и повел Кощей Гордея.

А меня, усадив на Мрака, отправил в терем дожидаться.

Водяной же, пообещав разыскать русалку и присмотреть за ней, тоже нырнул поглубже.