КАМПА-ДОПОТОПНАЯ СКАЗКА. Третья часть

В течении одной недели объединенная армия ойКумены под командованием титана Иапета, преодолев сотню стадий, заняла боевые позиции на равнине между невысокими горными масивами Эгалеос на западе и Имитос на юге, где протекают реки Кифисос и Илиос. И было их несметное множество, от звона мечей и рева вьючных животных содрогались невысокие горы, казалось, земля не выдерживала их тяжести. День стоит войско, другой день стоят, поджидают врага, а на третий день слышит с подсеверной стороны гром гремит, и что-то темное подымается из-за холмов, столпившихся у горизонта. Это не черная туча небо крыла, это заполонили небосвод несметные полчища Арийских колесниц. Они, не вступая в бой, парили между кучевыми облаками, заслонив собою белый свет. А затем услышали они, будто гром небесный грянул о землю, подобный горному обвалу. Присмотрелись, мать чесная... да это же вытаптывая созревшие нивы, вычерпывая шеломами воды рек, двигалась Ярийская орда, наполняя ватный воздух металлическим скрежетом своих колесниц. Не привычно Атлантам выдеть пред собою воинов совсем другово обличия, белокожих, в птичих шапках Галганках, с глазами, прозрачнее льда. Стоят Арийские воины будто жнецы, готовые пожать великий урожай, молятся своим богам, и всюду слышится протяжный колокольный звон о будущих загубленых душах. Это в походных алтарях Гонтинах жрецы Волхвы правят службу, а к ним с каждым часом словно большая полноводная река подходят все новые и новые полки. И вскоре их стало море, великий бушующий океан воинов, привыкших к войнам и битвам. Несколько дней стоят войска друг пред другом, и никто не решается начать сражение первым. И те, и другие чего-то выжидают. Арии выстроились строем, напоминающим собою вращающееся колесо или «Коло», как они его называли. Воины, которым не было счета из числа Метамеров, Перимеров, Сумеров, Шумеров, Киммеров и прочих мерий стали ободом того живого Кола. Их ворсистые стяги, бунчуки из конских грив да алой парчи, расшитые птичьим узором, закрыли собою небо. За ними выстроились многочисленные народы, ставшие спицами того «Кола» из числа Гельских и Гальских кланов, коим нет числа и меры. Тут и Галаты, и Голоты, и Гайламы, и Гог, и Магог, и Мешех, и Фувол, и Гугу, и Гопи, и Гумиры, и Галаады, и Галлилеи, и Хатты и Хетты, и Полабо, и Раги и Руги, и Вены, и Венеды, и Вандейлы, и Инеистые, и Люты, и Скифы, и Скуфы, а также Кимры и Кимерийцы - и все они были преданы друг другу, словно братья. Могучие и мужественные воины, прославившие себя во многих сражениях, готовые к любым привратностям войны. Осью того живого «Кола» стал царь Световит и великие божичи Кришень, Вишень, Хорсь, Велес, Семаргл, Дагда, Виджранга, Таг, Савитара, Додола, Видар, Гофанн, Кехт, Огма, Гоибниу, Миль, Бели, Лухта, Нуаду, Таранис, Дый, Эзус, Дагда, Луг, Праве, Митра, Дану, Руевит, Сраоми, Таара, Таранис, Дунай и красавец Триглав. Их стяги из алой парчи, украшенные золотыми рисунками, трепетали на ветру. И это трепетание вселяло в сердца простых воинов веру в победу. Но первым среди них был буйный Велес. Он ехал под белым стягом, на котором красовался всадник, воседающий на вороном коне, пронзающий копьем пресмыкающегося змия. За это Велеса в народе называли „скотный бог” или „укротитель скота”, считая его олицетворением победы над демоносами-йотунами. Осмотрел Световит свои полки и на миг вспомнил в лицо каждого воина, ибо многих из них он знал лично. Воины приветствовали своего царя ударами мечей о щиты, и этот оглушительный звон потряс небеса до основания. Дыхание перехватило от всего увиденого, море бунчуков, сутуга знамен, млеча щитов, буча копий, звонь, непрохожие и людские реки. Гремуча и луга, вспуча и круча, жада и буря, скорбь и ярь, кровь там и смерть. За несколько часов до начала великой битвы народов к царю Световиту прилетел гонец с вестью из осажденного города Мидгарда. „О, великий царь,” - молвил посланец, - „город едва держится, ибо силы наши иссякли. Голод и вспышка неизвестного нам недуга, будто эпидемия малярии, унесла множество жизней. Прийди к нам на помощь, ибо может так случиться, что завоевав чужое царство, ты потеряешь свое”. Это тревожное известие не на шутку взволновало царя Световита, ибо только теперь он осознал всю опасность сложившейся ситуации.

-Слушай меня, - приказал царь гонцу, - вернешься назад, передашь коменданту города Одину, нужно день простоять да ночь продержаться, подмога уже послана. А как там мой сын, моя жена богиня утренней Зари? - выспрашивал он.

-Твой син Словен сбежал на войну и где он, что с ним, мы не знаем. Твоя жена, богиня утренней зари Эос, вот уж который день спит, не просыпается, и никто не в силах ее разбудить. Поговаривают, будто это демоносы напустили на нашу царицу сон зловещий.

-Не слушайте болтунов, - отвечал царь Световит, - это я дал жене соннного снадобья. Вот тебе противоядие, - протянул он гонцу сосуд синего стекла. - Нужно бризнуть этою живою водою в лицо - она и проснется. Мчи быстрее ветра, буди свою царицу.

Тот вскочил в крылатую колесницу и был таков. А Световит подозвал к себе Велеса, приказал ему: „Возьми мою колесницу, лети в Мидгард. Там ждут нашей помощи жены, дети, старики”. Только буйный Велес не соглашался, он пытался убедить царя, что давно мечтал о такой славной потехе. Но Световит был непреклонен. „Лети в Мидгард, там потеха будет получше нашей”. Смирился Велес, взошел в нутро железной птицы, из огня орел был сделан, из каленой стали когти. Махнул рукою, дал команду «поехали». Взревели жаром пышащие движатели, задрожал у птицы корпус. Разбежался зверь крылатый и одним прыжком орлиным в небо синее взметнулся.

Матерь Сва

Спит окутананная кучевыми облаками вселенская башня Иггдрасиль своей вершиной, касаясь небесного свода. Опоенные сладкими грезами, безметежно спят девушки, из числа царской прислуги, неподвижно лежащие как бы в сетках, сплетенных из шелковой паутины звездного света. Но среди них первая красавица - богиня утренней зари, розовоперстая Эос, лежит на постели, покрытая сверху кисией тонкой белизны. Живая вода привела в чувство девушек. Они просыпаются, начинают будить свою госпожу. А та спит, не просыпается, белая и блестящая, будто сотканная из прохладных лучей лунного света. Даже живая вода едва-едва смогла привести ее в чувство, столь сильно было действие сонного зелья, которым опоил ее муж Световит. «Проснись, госпожа» - просят девушки. Богиня Эос начинает будится, ей кажется, что она давно уже не спит, да только глаза все не открываются. Эдва найдя в себе силы шевельнуться, она пытается отворить свои ясные очи, и кончики ее ресниц задрожали. Когда же ее лицо снова окропили живой водою, по телу пробежала сладостная дрожь, глаза приоткрылись. «Как же долго я спала» - молвила царица Эос и сладко зевнула, вскочив с постели, спросила: «уж не проспала ли я рассвет?». Подошла к злаченому оконцу, отодвинула шелковые занавески, подняла глаза к небу, а на дворе среди рваного солнца сгустились черные тучи мерзости и мрака, и тут же ее лицо стало строгим. «Который час?» - спросила богиня утренней зари, «что происходит?». «Мир перевернулся» - причитали девушки, «черные тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой. Враги штурмуют крепосные стены. Твой муж и сын ушли на войну, а ты уже которую неделю спишь, не просыпаешся». От этих слов розовоперстая богиня вскрикнула, пала на пол и потеряла сознание. Когда служанки привели ее в чувство, она встала, сняла со стены медный клинок, вынула его из ножен. Думая что царица хочет причинить себе смерть, верные служанки тут же кинулись к ее ногам, умоляли не лишать себя жизни. «Лучше нас убей, но не себя» - просили они свою госпожу. Только не стала она слушать их советы, холодным блеском сверкнул медный клинок… Пали на землю ее пышные волосы. Будто сияние утреннего блеска, легли на мраморный пол златые волосы, отчего в мире сгустился безрадостный мрак. Жалобный ойк вырвался из грудей служанок: «обрезать косы - все одно, что похоронить себя заживо». «Не зовите меня утреней зарею» - молвила она служанкам, «зовите меня вдовою-матерь Сва». Сделав шаг, богиня отворила дверь балкона, трижды хлопнула в ладоши, и тут же тихо-тихо спустилось с неба лиловое облачко, взойдя на него, она улетела разыскивать мужа и сына. Парит над миром матерь Сва, бъет крыльями по бокам своим черемным, как в огне мечется по небу, сияя ярким заимствованым светом. Небесной радугой парит по солнцепутью. И все перья ее крыл прекрасны, синие, бурые, желтые, серебряные, золотые да белые искрят ярким светом, пытаются рассеять мрак и мерзость, сгустившийся над миром. Но не в силах ей осветить этот мир, грустны ее очи. Будто утренней росой поливает она бренную землю горючими слезами.

Содом и Гомора

Титан Иапет был не на шутку встревожен известием. От арийского воинства отделилась гигантская колесница царя Световита и куда-то улетела, не иначе враги обходят с зади, решил он.

-Догнать и во что бы то ни стало уничтожить, - приказал Иапет своим воинам, - еще нехватало, чтобы эти трижды проклятые ярии нам в спину ударили.

Повинуясь его приказу в небо взметнулись полсотни крылатых Обезьян, игриво взмахнув своими веероподобными хвостами, они быстро поймали восходящий потоках ветра и бросились преследовать гигантскую птицу. Парит железная птица, волн одним крылом касаясь, а вторым - черпает небо. Возле нее будто жужжащие пчелы кружат хвостатые обезьяны. Будто мелкие мошки, облепили они железную птицу, жалят ее огнеными ядрами и тут же отскакивают в стороны, убоявшись ответного огня. Кружат у гигантской колесницы Велеса, преследуя ее неотступно и над сушей, и над морем. И лишь только тогда прекратили они погоню, когда попали под обстрел своей же собственной батареи противовоздушной обороны. А произошло это так. Бой, разгоревшийся в небе, своими собственными глазами видел Сабскаба. Он только-только успел добраться на батерею и предьявить приказ тирана Крона о том, что все ему должны повиноваться беспрекословно. В этот самый момент в небе над Соддомом и Гоморрою появилось сорок семь летящих во весь опор обьектов, клубившихся возле сияющей своим былинным блеском колесницы царя Световита. „Воздушная тревога! Воздушная тревога!” сиреной пронеслось в рядах воинов, и все тут же метнулись к пращам, катапультам да балистам, готовя их к бою. „Демоносы добрые, да ведь это же Арии” - возопил срывающимся голосом Сабскаба, „смотрите вот мчатся наши враги, и мы должны их уничтожить”. „Батарея, к оружию” пронеслось среди воинов, и все бросились заряжать оружье, прицеливаться из десятка катапульт.

-Батарея, огонь! - вскричал Сабскаба, взмахнув своей семижильной плетью, и тут же небо пронзили огненные стрелы подбив несколько неповоротливых обезьян. Те в свою очередь ответили огнем, посылая огненные стрели во все стороны… в том числе на города Сию, Сиих, Сия, Содом и Гоморру. «Батарея огонь!» - отдавал четкие и ясные приказы Сабскаба, и повинуясь его приказу, в небо взлетело еще полсотни огненных снарядов, подбив несколько неповоротливых обезьян. А те снаряды, что не попали в цель, падали на мирные города, разрушая дома, заводы и фабрики, убив многих жителей. Одна из обезьян зеркальным блеском и вспышкой огня передала условленный сигнал «Опасность рядом, враг близко, отступаем», и ее подружки, поджав хвосты, стали отворачивать назад, улетели, дав на прощанье залп из всех своих орудий. Надобно заметить, что этим залпом демоносам удалось таки поджечь колесницу Велеса и даже ранить его самого. Железная птица с подбитым крылом, блистая на солнце медью обшивки, парила почти у самой земли. «Ничего, ничего» - твердил себе Велес, утирая с чела горячую кровь, я бывал в переделках и похуже этой, дотяну до Мидгарда. Но железная птица уже не слушалась своего седока, медленно круг за кругом теряла высоту, и было в этом падении что-то величественное. Будто огромный дракон, кружила она над долиной Сеннар, над городами Сию, Сиих, Сия, Соддом и Гоморрой.

-Я узнаю этот белый флаг с изображением всадника, пронзающего копьем пресмыкающегося змия! - вскричал Сабскаба во все горло, - это стяг буйного Велеса, он правая рука царя Световита. Так вот кто пожаловал к нам в гости, - радовался Сабскаба, чувствуя свое превосходство над раненым противником. „Батарея, заряжай катупульты!” - приказал он воинам, и все как один взвели курки, нацеливая снаряды на парящую меж облаков колесницу Велеса. „Стрелять только по моему приказу” - кричал Сабскаба, заряжая самую большую метательную машину одним из снарядов «Миш Мак». Момент был как никогда ответственный и Сабскаба, надо отдать ему должное, подошел к нему на полном серйозе, учел скорость ветра, удаление до цели, рельеф местности и другие факторы. Развернул катапульту так, чтобы солнце не слепило глаза наводящему, а в загривок дул попутный ветер, поджег фитиль и скомандовал „Пли!”. В начале раздался приглушенный хлопок. Это полсотни метательных машин выплюнули в небо полсотни огненных шаров. Будто звездами наполнилось небо огнем и истошным ревом. А затем, рассекая воздух с оглушительным ревом, пронесся гигантский снаряд, который можна было принять за комету, стартующую с Земли. Огнедышащий, длиннохвостый снаряд «Миш Мак», будто гигантский змий, бросившийся на свою добычу, пронзил колесницу Велеса и тут же рассыпался ярким всполохом огней.

-Сбили первой же ракетой, сбили, проклятого варвара! - вскричал Сабскаба.

А чтобы лучше видеть место падения колесницы, взбежал на склоны холма и тут же окаменел, как пред концом света, ибо взрыв колесницы Велеса и ракеты «Миш Мак» всколыхнул Вселенную с ее бесчисленными звездами.

-Мать чесная, курица лесная, - только и смог выдавить из себя Сабскаба, удивляясь ужасающему зрелищу, оглушительному грому, да взметнувшемуся к небесам яркому пламени. Это над горизонтом будто гигантский гриб взошло три только что рожденных солнца. Все они были рыжие, непривычной, неестественной окраски и подымались так быстро и стремительно, словно хотели пробить Вселенную своим жарким пламенем… Огненный смерчь взметнулся к небесам, и тогда три солнца и три луны, столкнувшись меж собою, породили богиню ярости. Ее глаза превратились в раскаленные угли, волосы - в языки пламени, там, где она стояла, разверзлась земля, извергая огромный поток расплавленой серы, который с каждым мгновением становился все сильнее. Затем из земли, прожженой до самого дна, вырвалась гигантская струя воды, смешаная с нефтью и серой, и поднявшись выше облаков, не опускалась в течение получаса, выливаясь дождем огоня и серы. Вслед за тем раздался душераздирающий грохот. Это из треснувшей земли взметнулся к небу столб воды и нефти. Потом еще один столб воды и серы взметнулся в высь, превратившись в колонну, поддерживающую небеса. С каждой минутой земное дрожание, шум, вой и грохот усиливались до неимоверных размеров. Это из земных недр поднялось само божество бездны - черный и мрачный Эреб, лик которого не поддается описанию, ибо осознать его НЕВОЗМОЖНО. Будто гигантский червь, окруженный неизреченными языками пламени, вырвался бог преисподни, пожирая города Сии, Сиих, Сия, Сидом и Гоморру. Из его растворенного зева вырывался жар, смешанный с водяным паром, кипящей смолой, серой и нефтью. В этом кипящем котле вставали на дыбы большие города и рассыпались в прах мелкие селения, деревья клонились к земле, горело все, что могло гореть. Казеиновые фабрики, саживые заводы каптили небо смрадным дымом. А с неба, будто тысяча черных перьев, потеряных птицами, лился на землю смоляной дождь.

-Боже левый и правый, что творится, - аж трусился от страха и ужаса Сабскаба, выбивая зубами умопомрачительные „Та та та”.

Лик земли почернел, покрылся пеплом, от огня да пламени трескались реки, а рыба, выскакивающая из воды, сразу же испекалась от жара. Жители Сия, Сиих, Сию, Содома и Гомрры пытались спастись на крышах домов, но дома падали и бросали их на землю, они пытались спастись на вершинах деревьев, но деревья стряхивали их, они пытались укрыться в соляных пещерах, но там их топило горящей водой и серой. И если бы не вода, которая была из под земли кипящим фонтаном, эта земля выгорела бы до самого медного дна. Буйство стихий огня и воды породило страшные вихри и смрадные ураганы. Бушует Нот, злится Борей, завывает Зефир. Кружат стихии ветров, рвут свои тела на части, мечутся они в огненном смерче, изрыгая дым и пламя, наполненное стонами умирающих.

-Сматываемся, - тянул, толкал, тормошил окостеневшее тело Сабскабы верный слуга Бончо и что есть мочи кричал ему в отвисшие уши „сматываемся, сейчас рванет”. Будто пелена тумана спала с очей Сабскаба, очнувшись от всего увиденного, он оглянулся, ужаснулся. Кругом было море огня, одна за другой взрывались горы, по небу летали огромные камни и скалы. От страшного пламени горел сам воздух и плавились камни.

-Мама дорогая, - возопил Сабскаба, и его вопль слился с ревом тысяч обреченных жителей городов Сии, Сию, Сиих, Соддома, Гоморры и их окресностей.

-Быстрее к крылатой Обезьяне, - тянул его за рукав туники верный слуга Бончо.

Но того дважды просить не нужно. Раз - и он в колеснице, два - и она уже парит над кипящей землею, а внизу вершится что-то совершенно невероятное. Это горит и плачет земля Соддомская.

-Нет, ты видал Эреба, бога бездны, - в сотый раз переспрашивал Сабскаба у слуги.

-А то я слеп и не выдел, кто поглотил всех жителей этой земли, - отвечал Бончо, - да на моих глазах рождалось мертвое море, погубившие города Сии, Сию, Сиих, Содом и Гоморру своими солеными водами. Это ты, хазаин, накаркал им такую жуткую смерть, - позволил себе дерзость слуга, вспомнив как он рассыпал на их счет страшные ругательства.

«Ох, и велика провина ваша, ох, и тяжка» - поносил их Сабскаба. „Чувствую, прольет всех высший творец на вашу голову дождь из огня и серы. Низвергнет города Сии и всю окресность Сию, и всех жителей городов Сих, а также Соддом и Гоморру в бездну Тартарары”.

-А я Вас тогда просил не делать этого, а-то не дай бог услышит тот, кому положено это слышать. И вот результат!..

-Сам знаю, - зло ответил Сабскаба, - но веришь, я всего этого не хотел. - Боже, боже, даже руин от них не осталось, ни одного ветряка не уцелело, все сокрыто водами мертвого моря, - шептал Сабскаба, прикрывая лицо руками.

И на миг ему вспомнилось, как он бродил близ мест, где были когда-то промышленные центры, а теперь там можна видеть лишь груды серы, смешанные с песком на самом плесе берега. Да смолу сажевого завода которая большими массами всплывает на поверхность под действием подземных вулканических сил.

-Куда летим? - переспросил у хазяина слуга Бончо, и тот встрепенувшись осмотрелся по сторонам, сориентировался на местности, указал рукою на юго-восток.

-Нужно спешить, а-то наши имена не попадут в историю, - напутствовал он слугу. Сделав вираж крылатый Крокодил, несущий в своем чреве оружие возмездия, поймал восходящий поток ветра, устремляясь к городу Мидгарду, где в это самое время неисчислимая армия тирана Крона готовилась к решающему штурму.

Рагнарек

В назначенный день был отдан приказ «идти в наступление», и об этом тут же возвестили трубы, горны, рога да барабанный бой.

-Готовьте наше войско к бою, - повелел тиран своим полководцам Везосу, Сурту, Емунгану, Гарму, Ефрату, Сесострису и Фефниру. - мы должны взять крепость штурмом, пусть бы даже она стоила всех наших жизней. Применяйте разгромные удары на узких направления, размашисто катапульты и метательные машины. Будте мужественны. В городе вас ждут великие сокровища. Даю три дня на разграбление, - напутствовал он своих военначальников.

Пред началом штурма всем демоносам было выдано противоядие, подмешанное в хмельное пиво и те, испив его, возрадовались. «Три дня на разграбление – это ж сколько можна всего награбить». А Крон тем временем отправился на аеродром, где плотники да кузнецы Нии да Ниди, Нордпри да Судри, Аустри да Вестри, Альтиов, Двалин, Бивер, Бавер, Бембур, Нори, Анд да Альви готовили крылатую птицу к полету. В кратчайшие сроки крылатый крокодил-Зухус преобразился до неузнаваемости, превратившись в точную копию колесницы царя Световита. До того старый и ветхий, он будто помолодел, в его очертаниях появился молодцеватый вид и стройная осанка. В облике какая-то легкость с намеком на спортивность. Теперь эта заряженная версия внешне отличалась от обычной летающей колесницы большей колесной базой, размахом крыльев, укорочеными свесами, иными бамперами и воздухозаборником. Именно поэтому колесница получила мощную, жадно хватающую воздух радиаторную решетку, а сзади огромный воздушный дифузор. И все это не для красоты и развлечения. Эти элементы направляют поток воздуха под крокодилом так, чтобы на высокой скорости создавалось дополнительное ускорение и грузоподьемность. Но самое главное было в том, что стараниями мастеров Нии да Ниди, Нордпри да Судри, Аустри да Вестри, Альтиова, Двалина, Бивера, Бавера, Бембура, Нори Анд да Альвина крылатый Зухус был превращен в точную копию колесницы царя Световита. И так ловко все было устроено, что отличить подделку не смог бы никто. В корзинах из ивовых прутьев были акуратно раставлены улья с крылатыми насекомыми, страшное оружие массового поражения, оружие отбиращее речь, морозящее голос, искажающее слух. Крон осторожно приоткрыл задвижку, заглянул внутрь, все пространство улея было переполнено крылатыми насекомыми: ядовитые пчелы, шмели, шершни спали сладким сном. С их острых жал жирными каплями стекал ядовитый сок. «Лучше их не тревожить до поры до времени, а самому принять противоядие» - решил он и тут же испил из кубка.

-Ну что ж, жалкие людишки, вот и пришел вам Рагнарек, - яхидно и мечтательно молвил Крон, одевая на голову деревяную маску, точный портрет царя Световита. «На взлет» - скомандовал переодетый в костюм ярийского царя тиран. Поймав восходящий поток ветра, крылатая колесница, взяв короткий разбег, прыгнула в небо и понеслась средь перистых облаков. Отсюда, с земли отличить ее от колесницы царя Световита было невозможно, настолько она была похожа и формой, и пропорциями. Как в огне, горит она неземным, черемным светом, и все перья ее синие, рыжие, желтые, серебряные, золотые и белые сияют будто небесная радуга. Жители города Мидгарда всю ночь провели в ожидании, вот-вот должен прилететь спаситель, он прогонит злобных йотунов-демоносов. Воины проверяли стрелы, точили мечи, чинили доспехи, друг обнимал друга, приятель приятеля, ибо только всех высший бог Ярей знает, кто завтра умрет, а кто останется в живых. Так минула ночь, а с расветом в стане врагов дробно ударили барабаны, гулко заиграли трубы. Это полководец Ефрат вывел на поле боя все свое воинство пеших и конных, реку перегородили военные галеры. Демоническое войско выстроилось в пешем сторою род к роду, вид к виду, сотня к сотне, тысяча к тысяче, ударяя мечами о щиты, вызывали на поединок защитников города, но те не спешили выходить. Стоя на крепосных стенах, вглядывались куда-то в даль, ожидая появления в небе колесницы спасителя. И надо заметить, они таки дождались подмоги. Еще и солнце не успело окрасить небосвод, еще не успели раствориться ночные сумерки, а на небе во всей своей красе взошла богиня утренней зари, розовоперстая Эос. А за нею, будто гигантское светило дня, парила колесница самого царя Световита. Он гордо и величественно стоял, раскинув свои руки во всю ширь, и ветер раздувал его белое одеяние как крылья голубя. Вслед за ним подымалось алое солнце, и было оно огненно. Горожане, завидев огненое светило возликовали: «вот летит колесница царя Световита, он - бог наших мечей, в нем наше спасение». И тут же раздалась команда к всеобщему построению, отворив городские врата, армия защитников вышла в чисто поле. Водоносы напоив воинов удалились, а глашатаи выйдя вперед объявили: «Эй, храбрецы, богатыри рода человечьего, кто жаждет смерти, пусть выйдет на поле брани и обагрит своею кровью его зеленый покров или снесет голову противнику». И храбрецы, выйдя из общего строя, стали пред врагом, играя своею удалью. Это было красивое зрелище. Латы воинов блистали огнем, отражаясь в лучах приближающегося светила.

-На врага, - скомандовал Эфрат, потрясая своим копьем, и тут же грозный окрик «Мансе Мансе Мансее» огласил демонический стан, их ликование больше похдило на рев диких зверей, хрип шакала, да возгласы гиен. Это демоносы, разогретые хмельным питьем, бросились в атаку. «У-рай У-рай» пронеслось меж людских рядов, они с криком «У-рай» бросились на врага. С обеих сторон летели копья и стрелы, слышалось ржание поверженных коней и рев онегров. Воины падали бездыханными и стрелы торчали из их мертвых тел. Бряцанье мечей, крики и стоны убиенных смешались в сплошную кокофонию звуков. Схватка была ожессточенной. Хотя демоносная армия имела численное превосходство в живой силе и технике, им не удалось с ходу пробиться в город. Арии, ощетинившись железом копий, отбили атаку и не понесли почти никаких потерь. Видя что в чистом поле врага не одолеть, Эфрат отдал приказ: «Артилерия, огонь!». И тут же в небо взлетело море огня, слившись воедино, этот огненный смерчь буквально взорвал землю, она зашаталсь под ногами, все, что стояло, очутилось на земле. Огненный вихрь клубами горячего жара прокотился над человечьим войском, ударился о городские стены, они зашатались, но выстояли. Лишь кое-где кирпичи посыпались на землю. Надобно отметить, что этот сильный взрыв изменил ход войны, ибо многие из тех, кто не успел закрыть глаза (и люди, и демоносы), ослепли. Настолько сильной и яркой была вспышка огня. С обеих сторон множество славных воинов были убиты или же ранены, отчего наступление было преостановлено. Люди, воспользовавшись замешательством врага, подбирая раненых отступили в город. «Отходим» - приказал Один и едва последние воины успели войти в город, за ними по пятам устремились демоносы, пытаясь пробить тараном дверь. Но им снова не повезло, кованые медью врата выдержали страшный удар, а на их голову полилась горящая смола, посыпались камни, копья, дротики, тучи стрел, поубивав многих и тем пришлось отойти на безопасное растояние. А защитники, будто издеваясь над ними кричали: «Приведите остальных, злобные собаки-йотуны, вы все найдете здесь свою смерть, все равно вам не пройти в город». Эти ругательства только озлобили Эфрата, он лично зарядил самую большую катапульту, прицелился и метнул огненный снаряд так далеко и сильно, что он в своем полете перелетел крепосные башни и угодил в склад огненого зелья. Взрыв огромной разрушительной силы потряс первую стену города, проделав в ней брешь. От пожара взорвалась часть огненного запаса и множество людей погибло. Демоносы, завидя пролом, стали напирать еще яростнее, им удалось расширить брешь в стене первого кольца крепосных стен, ворваться внутрь. И если бы не вспыхнувший пожар, врагам ни за что не удалось бы проникнуть внутрь первого колца крепосных стен. Но даже столь разрушительный пожар не поколебал мужества яриев, они стали гасить огонь и сопротивляться. Однако воды им не хватало, дерево было совсем сухое, к тому же дул сильный ветер, и все их труды пропали даром. Как только демоносы увидели, что огонь усилился и перешел на другие башни крепости, они яростно пошли на штурм. Удар был нанесен одновременоно с трех сторон. И ни отчаяное сопротивление людей, ни их мужество, ни страшный огонь с батарей, ими устроенных, не смогли остановить вражьей атаки. Комендант крепости Один отдал жесткий приказ: «отступаем во внутреннюю крепость». Но не все успели туда войти, ибо в образовавшуюся брешь с гиканьем «Мансе-мансе-мансее» и свистом «Улю-лю-лю» ворвались враги, они опрокинули остатки защитников, и множество их погибло. Кто сгорел заживо, кто пал пронзенный мечем или копьем, но никто не сдался врагу. К счастью защитников города, крепосные стены были устроены таким образом, что даже если противнику удавалось овладеть первым кольцом крепосных стен, они сами оказывались как бы в ловушке, запертые с обеих сторон узким крепосным проходом. В ту самую минуту, когда первая волна нападающих заполнила пролом, грому осады ответил гром обороны. Из устрашающих бойниц на голову врага пролилось кипящее масло, горящая смола и расплавленный свинец, посыпались камни да стрелы. Люди стояли насмерть. Кто был ранен и не мог держать копье или мечь, бросал камни, выливал на головы врагов кипящую смолу, что еще больше усилило пожар. Все смешалось, все было окутано кровавым мраком, тяжелым дыханием, зубовным скрежетом, предсмертным храпом, проклятьями и новыми вспышками огня. Раненые воины, уже не способные сражаться, лежали среди крепосных обломков, атакующие шагали через их трупы, скользили в крови, доламывая кости. Из-под завалов доносился истошный демонический вой, а их тела впресовывали в землю тысячи ног, выжимая из них остатки крови, которая ручьем стекала по камням, растекаясь по земле. Задние напирали, передним бежать было некуда. И вот тогда-то они сообразили, что по своей милости оказались в огненном капкане, ибо все кругом горело. Они сами стали метатся и тушить пожар, потому что оказавшись в запертом пространстве, могли сгореть заживо. Вскоре атака захлебнулась, настал такой момент, когда демоносы, понеся огромные потери, готовы были отступить, ибо горы убитых преграждали им путь, а защитники разили их стрелами, укрывшись за крепкими стенами. В ту самую минуту, когда первая волна нападающих была остановлена ураганным огнем защитников, одноглазый комендант крепости Один вскинул руки к небесам и, пронзая взором пространство, молил о помощи. «Ну где же обещанная подмога?», - шептал он, - «один только вид царя Световита укрепит людей, а врагов обратит в бегство». И ему на миг показалось, что небо услышало его мольбу, ибо в дали чуть заметно сверкнула молния, глухо ударил гром, начал накрапывать дождик. И тут сумрачную мглу пожарища в хмурых и рваных облаках прорезал первый лучь надежды и света. Это, озаряя небосвод, летела колесница царя Световита, распростерши свои черемные, синие, желтые, серебряные и золотые одежды. «Вот он, спаситель рода человечьего, царь Световит, бог наших мечей» возликовали люди дождавшись долгожданной подмоги. И правда колесница царя Световита сияла неземным светом, наполняя сердца радостью, вселяя надежду, осыпая их сверху лепестками ярких цветов, которые золотым, благодатным дождем просыпались на землю, даруя своим детям радость и надежду на спасение. Люди возликовали: «это знамение победы. Световит бог наших мечей», - радовались они, протягивая руки к небесам.

Но что это? Холодный, ледяной порыв ветра сорвал маску с лица царя, и под нею обнажился рот, полный острых драконьих зубов, на груди блеснула медная кольчуга, блестящая драконьей чешуей, а сзади открылся черный хвост, усеянный острыми шипами. Это тиран Крон явил свое истинное обличие, сбросив маску благородства. Надобно отметить, что усовершенствованная колесница оказалась не такой послушной, как он того хотел. Быстрая, маневреная и приемистая машина совершенно не слушалась руля, летела куда ей вздумается. Вот по этому Крон запоздал к началу штурма и теперь спешил восполнить упущеное. Загребая руками груды злобных шмелей да шершней, он будто сеятель, бросающий зерна хлеба, распорашивал их по ветру, осыпая непокорный Мидгард злобным ругательством.

-Горе тебе, великий город, украшенный золотом, камнями и жемчугом, одетый в виссон, порфир и багрянницу...Не щадите никого, перед вами всего лишь варвары, жалкие животные, выкалывайте им глаза, рвите языки, отрезайте носы, рубите руки и ноги, испейте их крови, они в вашей власти.

Демоносы бросились на штурм, выкрикивая веселенькую песенку, сочиненную за время долгой осады. «Хей хо хей, сошьем ткань из кишок человечьих. Хей хо хей, вместо грузил на станке повесим черепа. Хей хо хей, будем мечами ткань подбивать. Хей хо хей, упьемся людскою кровью». А в это время на голову защитников города, будто мелкий град, сыпались злобные шершни, пчелы да оводы. Пробудившись от спячки, они, растревоженным жужжащим роем, набросились на защитников... и не было от них спасения. Они облепляли лицо, кусали в горло, язык, жалили всюду, где только могли воткнуть свое жало, яд расходился по телу, и многие тут же умирали на месте. Другие, утратив дар речи, что-то хрепели, откашливая замерзшие слова из своего горла.

-К оружию! - призывал Один своих воинов, однако люди уже слабо понимали друг друга, что-то в них переменилось, они кричали, хрипели, изрыгая непонятные слова. Из горла то и дело вырывалось что-то, напоминающее рев быка, смех гиеены и странные, непонятные друг-другу звуки. Казалось, все болячки мира в одночасье охватили людей. Доль и Ширь, Скорь и Ярь, Студь и Битвохоча, Мчица и Торопа, Болтунья и Рева, Страшица и Копьекиша поселились в теле стараждущих, отравляя все их члены. От яда, поразившего тело, воины бросали свое оружие и хватались за грудь, которую сдавливала холодная тяжесть. Хватались за свое ледяное горло, от которого они начали хрипнуть, кашлять и страдать удушьем, и многие бежали в страхе, закрывая свои рты руками. А пчелы да шершни, будто воронье на падаль, набросилось на людей, жалили и грызли их беспрестанно, вгрызаясь в горло. Сколько не пытался комендант крепости Один докричаться до людей, выкрикивая команды и приказания, но до слуха они долетали длинной цепочкой слов, смысл которых никто не успевал ухватить. Комендант Один, не обращая внимания на полчища крылатых насекомых, будто одинокий слон стоял насмерть. Его властный голос, еще полностью не утративший дара речи, вселял надежду, подбадривал воинов.

-Бейте в щиты, - кричал он срывающимся голосом, - гремите как можна громче, разгоняйте этих жалящих тварей.

По его совету воины подняли страшный шум, чтобы отогнать эту пакость, стучали о шлемы железными палками, били мечами о щиты, чаши, котлы, люди пытались отогнать этих жужжащих тварей чем могли. В это самое время протяжно и гулко ударил вечевой колокол башни Игграсиль, и от его звона содрогнулось небо, а крылатые насекомые разделились на три части. Тремя большими роями разлетелись гудючие твари на семь стороны света, жаля всех и все, что только смогли укусить. И от этого в мире произошло еще большее словосмесительство и разрозненность речи.

-Смотрите, смотрите, люди добрые! - вскричал Один охрипшим голосом, - бегут гады небесные!

Но его голос дрожал и срывался, слова, однообразно вытянутые в длинный ряд, точно стежки ниток торопливо вылетали из горла, кружились словно стая мух и падали. Надобно отметить, что многие люди были так сильно искусаны шмелями да осами, что совершенно утратили представление о реальном времени и окружающей их обстановке. Отравленные ядом, они смотрели кругом ничего не понимающими очами, из их горла вырывался лишь хрип да немые вопросы. «Кто ты?» - вопрошали они у Одина, «мы не знаем тебя». И ему, Одину приходилось буквально кричать: «Люди добрые, опомнитесь, это же я – Один». Да голос его не слушался и срывался, но он раз за разом пытался им овладеть. «К вам обращаюсь Я – Грим личина, вождь, мне имя, тож шлемоносец, друг, сутуга, третей и захват, высокий и слепохель. Истый, изменный, истогадатель, радость рати и рознь победы. Тож одноглазый, тож огнеглазый, злыдень и разный, личина и лик, морок и блазень, секиробородый, широкополый смутьян, всебог, навь и тяж-бог. Вовек не ходил я среди человеков своих, не меняя имен. Один я ныне, доныне Игг страшный. Ярый в битве губитель, равный, вышний, бородатый посох, щит для богов. Снотворец и витень. И все они ныне во мне едины». Эта обильная словами речь должна была достигнуть людского разума, но не достигла. Люди уже слабо понимали друг друга, они все разом что-то кричали да хрипели, изрыгая непонятные слова, ибо их тела наполнялись бездонной тяжестью холода, которая помутила их рассудок и казалось окружала со всех сторон. И даже божич Тор едва мог справиться с собою, ибо вместо призыва «К оружию!» он вскричал что-то невообразимое... «Мене Мене текел упсарин!», чего никто уже не смог разобрать. И хотя большая часть людей оказалась поверженна страшным недугом, бой по прежнему продолжался, ведь люди были укрыты от неприятеля крепосной стеною, откуда они по прежнему обрушивали на головы врага тучи стрел, камней и расплавленный свинец, отчего враги несли большой урон. Огромные камни падая вниз сокрушали домоносов, перемалывая им кости, в воздухе стоял гул криков и стонов, тела убитых лежали сотнями, а на их головы со стен города летели сотни стрел. Горожане с отчаяным мужеством защищали свою свободу, свои очаги, свои жилища. На их стороне было позиционное преимущество. И все же на стороне штурмующих было численное превосходство, под их напором рухнула часть стены, поубивав многих под своими обломками. Не считаясь с потерями, в эту брешь рынулись сотни демоносов, они вползали во внутрь, будто зьмея, вползающая в свою нору.

Знамение.

В то самое время, когда город герой Мидгард истекал кровью, на другом конце света в Европе состоялась другая битва, которую видели все, кто имел во лбу глаза. Надобно отметить, что еще пять минут назад небо было чистым и ясным, но затем в одночасье набежала черная туча, грянул гром, сверкнула молния, озарив небо мириадой зловещих красок. И в ее огненных вспышках возникли страшные картины кровавой бойни, сотканные в один зловещий сюжет. Две неисчислимые рати, людская и демоническая стояли друг против друга, закованые в железные доспехи. Задрав глаза к горизонту они неотрывно созерцали небеса, где будто мираж, разыгралось воздушное побоище, происходящее за сотни тысяч стадий от сюда. Эфирные миражи воинов, люди и демоносы в жестокой схватке избивали друг друга. Кто имел глаза и мог ими владеть, видел как они падают замертво пронзенные копьями, мечами и дротиками. И так реалистично было их изображение, сотканное из эфирного света, что многие узнавали их лица и даже могли назвать по именам.

-Смотрите, смотрите, - шептали люди, - вот Хлуст, Мгруст и Секирник на огненных конях по небу мчаться.

-А вот, - переговаривались меж собою другие, - Протыка и Сеча, Сила и Страдь ратятся с врагами.

-А вон-вон, - шептали третьи, - смотрите, смотрите Мечезвоница, Копьемеча и Щада лежат побитые.

Все эти зловещие миражи и знамения конечно же были подстроены демоносами для того, чтобы устрашить Арийское войско. Силой огромных усилий людским жрецам Волхвам, Дравидам и Друидам удалось снять зловещее колдовство, развеять по ветру видения. „Не бойтесь, люди добрые, это демоносы нам страху напустили. Все это только мираж - видение. Вот ваши реальные враги”, - указывали жрецы в сторону йотунов-Атлантов. И все же где-то в глубине души у людей закралось сомнение, а может быть этот мираж, и есть тот прощальный привет-весточка, которую передают им родные и близкие. Надобно отметить, что этот мираж нисколечки не поколебил мужества воинов, наоборот в их сердцах вспыхнула жажда отмщения, все только и ждали команды „К бою”. Пронзительный взгляд царя Световита некоторое время неотрывно смотрел в небо, где по прежнему гибли и умирали воины, многих из которых он знал лично. Когда миражи да видения рассеялись, его взгляд еще некоторое время блуждал в поднебесье, а затем остановился на армии Атлантов, стоявшей подобно гигантской птице, оскалившей свой хищный клюв.

-Нам пора, - молвил царь, приказав готовиться к войне.

И тут же дробно ударили барабаны, им вслед затрубили гигантские трубы Трембиты, призывая ратников к оружию. Вскоре Ярийское войско, ощетинившееся мечами да копьями, построилось в боевой порядок, именуемый «Коло» или вихревой диск. «Да святится имя солнцеликого бога Ярея”, - скандировало человечье воинство, ударяя мечами о щиты, и от их громкого крика сотрясались горы, и рушились скалы, ведь им не было числа. Их было море, бушующий океан, и никому из смертных не дано сокрушить это совершенный боевой порядок, именуемый «Коло». Как и положено, пред началом битвы царь Световит завязал волосы в четыре узла, и в каждый воткнул пучек перьев. Шепот восхищения пробежал по рядам, знатные –Ярлы завязали себе по три узла, Яровитые воины два, а юные воины оставили себе только длинные хвосты да пучек волос и перьев. Осмотрев свои рати, вождь полнощных воев, взмахнул совершенным оружием, именуемым палицей Мере, изготовленной из осколка Алатырь-камешка и прокричал напутствие.

-Услыште нас, кости наших предков! И вы, герои, окрест меня стоящие, внемлите моему слову! Ныне настал час справедливой мести этому коварному и жестокому племени Атлантов, которые извлекают свои силы из камня и творят чародейства, пусть они падут под ударами ваших мечей.

И тут же „Смерть врагам”, „Смерть врагам” пронеслось над землею, достигнув слуха Атлантов, которые стояли, словно скалы против бушующего океана, словно горы против черной силы холодного севера. Надобно отметить, что у демоносов тоже глаза имеются, они лучше других видели какое странное сражение произошло в небе и теперь стояли ни живы, не мертвы. Все это мифическое светопредставление наблюдал и царь Иапет, выглядывая из-под косынки, скрывающей уродство вырваного с корнем глаза. Его стяг из павлиньих перьев и диск солнца, герб Атлантиды, развевались на ветру подобно струям воды. Позади его колесницы стояли сотни титанов, великанов и демоносов в несказано прекрасных одеждах, и небыло им числа. Царь Иапет был выдающимся полководцем своего времени, немногие военначальники ойКумены могли противостоять ему умом, смекалкой и расторопностью. Как воин он отличался невероятной отвагой и смелостью, а как командир был умным, осторожным и расчетливым. Он совершенно беззаботно мог рискнуть своей жизнью, но ничто не могло убедить его подставить свои войска под удар больший того, чем это было необходимо. Иапет осмотрел объединенные войска ойКумены и ужаснулся столь многому их количеством. Все пространство между невысокими горными масивами Эгалеос на западе и Имитос на юге, где протекают реки Кифисос и Илиос, было занято ими. „Это хорошо” ,- думал Иапет, - „в такой тесной бочке, садавленной со всех сторон стеною гор, бежать демоносам будет некуда, значит, у них остается одна дорога - только вперед к победе”. А еще он заметил, что многие демоносы перед сражением запихивали в свои волосы куски крысиных шкур, считая что это придаст им ловкости и увертливости крыс. Вообще крысы у Атлантов почитались и пользовались большой популярностью и не только за их отменные вкусовые качества. Ими пользовались как целебным средством. Если крысу разрубить и приложить к телу, то сырое мясо вытягивает занозы и острые стрелы из ран. Закончив осмотр своих войск, царь Иапет перевел свой взор в другую сторону и остановился на армии врага, выстроенной подобно вращающемуся «Колу» строем, именуемым «вихревой диск», и молвил, обращаясь к своим военначальникам: „Титаны, кто из вас сможет сокрушить Арийский боевой порядок?” Все молчали, и никто не ответил ему. Только титан Крий, доблесный и смелый воин, не долго думая, ответил: „О, великий Царь, я сумею рассеять боевой порядок Ареев, именуемый Вихревой диск. Однако я знаю, как вторгнутся в его ряды, путь же к отступлению мне не ведом”.

-Сюда мы пришли, чтобы наступать, побеждать, рвать их тела, пить их кровь, мы не имеем права даже помыслить об отступлении.

-И я так думаю, - вмешался в разговор царь Киферон, -Велика ойКумена, а отступать некуда, позади Родос и Атлантида.

-Хвалю, - хлопал его по плечу титан Иапет наградив именным оружием.

-Ну что ж, наступай! - подтолкнул Крия к действию.

-Есть, - по-военному четко ответил титан и тут же перестроил войска ойКумены в боевой порядок, именуемый «разящий дракон ».

Впереди во множемстве рядов стояли пращники, копейщики, крепкие умелые воины, каждый из которых имел в своем вооружении мечь, длинное копье и короткий дротик. Потом во множестве рядов построились меченосцы, а дальше стали сотни метательных машин. В тылу отдельно стояли запасные полки, состоящие из специально обученых звериных соединений: горных козлов, львов, пятнистых леопардов, тигров, фавнов, дисов, слонов и драконов. Сжатые огромной толчией и давкой звери рычали, грызли зубами удила, рыли когтями землю, рвались в бой. Крылатые Обезьяны и Крокодилы парили в воздухе, готовые по первому сигналу броситься в бой.

-Именно таким я и предствавлял себе построение нашего войска, - утвердительно кивнул головою царь Иапет.

Воины Атлантиды стали крыльями этого исполинского дракона, телом - воины Родоса, а также воины из дальней страны, именуемой страной мохнатых Кроликов и множество народов, населяющих Срединное море. Острыми когтями стали воины Европы, а также демоносы, живущие в Альпийских горах народности Татр, Канья, Кубджи, Муродор, Мазхидж, Хараш, Маинан, Сабеме, и Катабан. Распушеным хвостом стали наемники из далеких стран Кефтиу и Газгейю, с котрыми прибыли народы Шардана, Даниуны, Токари, Пуресаты и Уашаши, а также пехотинцы из стран Ханигальбат, Гага, Угарит, Терахит. Медной головой стала кавалерия из стран Кенит и Красан, а также Путайя на одногорбых, Акаллатума на двугорбых верблюдах, Дауги на винторогих антилопах, Кушайя на длинноухих слонах, Зеды и Андхаки на молодых жирафах, Хундуши на ослах и множество других на быках, мулах, онеграх, ослах и зебрах. Разящим клювом стали воины из стран Сикубы, Менкве Мисхуш, Алоады, Палики, Менады, Зеды, Найриты, Абганы, Гули, Оджу, Шекир, Паны, Оры, Пхи, Лейяки, Кудиани, Лха, Ньян, Шабдаг, Сабдаг, Самуд, Серван, Секрет, Амуке, Тодота, Теркайт, Уаги, Убыр, Абасы, Чильтаны, Чотгоры, Шуликаны, Шурапе, Дауги. Кроме того, огромное количество воинов из страны Кроликов племен Маин, Катабан, Аусан, Хауса, Борну, Кано, Рано, Гобир, Зегзег, Мазин, Сабе, Марабе, Лихьян стали глазами этого гигантского змия. Вся эта неисчислимая рать замерла в ожидании, предчуствуя настоящее дело. Иапет, уподобясь тигру, готовому к прыжку, вытянулся во весь рост и прокричал следующее.

-Свободные демоносы Атлантиды, братья и сестры, - вскричал царь. При слове „Атлантида” голос его вырос, поднялся выше, принял невероятную силу. - Пред вами коварный и жестокий враг, пришедший сюда для порабощения земли, которая принадлежит нам и никому другому. Становитесь плечо к плечу, докажите что вы - великие сыны великого демонического народа. Здесь и умрите, но не отверните назад, ибо бежать вам некуда. С вами вселенский Хаос и Я.

„Мы идем за тобой ! за тобой! за тобой !” -вскричали все, кто был там. „ Эй ты, варвар, услышь глас народа, мы идем к тебе”, - грозно крикнул он царю Световиту, надвинул на голову шлем и с криком „Мансе Мансе Мансее” пришпорил своего дракона, увлекая за собою воинов. С дикими воплями и ужасающим звоном мечей, что грохотом своим сотрясают небосвод, с воинственным криком „Манса Мансе Мансе” они словно буря, что сметает все на своем пути, будто ураган, что ломает все, что ни попадя, вклинились в ратный стан Ариев. Чье бездушное сердце не вздрогнет от одного только вида озверелых демоносов, от грома кованых медью копыт, что грохотом сотрясают землю, от храпа и тяжелого дыхания тысяч хищных зверей, от душе раздирающего крика „Манса Мансе Мансе”, что эхом своим подобно горному обвалу. Только и Ярии были не робково десятка, они рождались с мечем в руках и воспитывались с мыслью о ратных подвигах, поэтому шум боя им заменял сладосную музыку. Выстроившись священным строем вращающегося «Кола», они поджидали врага, стучали мечами о щиты, криком „У-рай У-рай” вызывали врагов на поединок. От звона их мечей сотрясались горы, от крика „У-рай У-рай” рушились скалы, ведь людскому войску не было числа. Царь Иапет одним из первых ворвался в строй Ариев, увлекая за собою остальных демоносов, и те, словно озверелые волки, вгрызались в людей зубами, разили мечами, кололи копьями. Режутся воины избивая друг друга, истошно храпят драконы и падают словно посеченое сено. Трубят боевые слоны, истошно ревут буйволы, и гибнут, гибнут не только от оружия, но и от великой толчеи и давки. Ржут и лягаются перепуганые кони, топчут копытами убитых и раненых, пытаясь вырваться на свободу из этой страшной, кричащей, храпящей, разящей и лягающейся массы людей, зверей и демоносов. Крики боли и ужаса, стенания и агония умирающих - все смешалось в кровавой сече. Мерзость настала в мире, режутся рати, гибнут в бранях, стрел поток струится в море крови. Воины, получая смертельные укусы острых копий, в последнем смертельном порыве бросались на врага, убивая гибли. Бой только-только начался, а уже тысячи доблесных воинов были убиты. Кованый медью топор, брошеный опытной рукой арийского воина, чуть не лишил жизни царя Иапета, он ударился в закрытую медью грудь и отскочил от нее как от стены. В ответ он сам метнул копье, пронзив врага насквозь, ибо силищи в нем было немеряно. „Вот вам, варвары, получите”, - истошно кричал Иапет, пытаясь подбодрить своих воинов и резал варагов, рубил их как сухую древесину, прорывал как сорную траву. Но никто его не услышал, ибо крики Атлантов заглушили громкие крики Ариев да вой их стрел, будто горох, стучащий о железные доспехи. Тысячи ярких вспышек от взрывов бомб и огненых ядер освещали небо, сокрытое тучей камней да водопадом стрел. Всюду висела желтая мгла, смрад гари, вой и топот тисяч копыт, колышущих землю. Призывно визжат Трембиты и раковины, дробно стучат боевые барабаны, призывая воинов вперед, только вперед к победе. С мыслью о победе вклинились Атланты во вражеский боевой порядок, именуемый «вихревой диск», проломили его обод, сломали спицы, рвались в средину к ступице, пытаясь дотянуться до царя Световита. „Держаться”,- приказывал царь. „Сковать противника. Катапульты огонь”, - отдавал он четкие и ясные команды. И тут же в небо взметнулись сотни тысяч огненых шаров, они с воем ввинтились в воздух, летели и рвались в небе, где кипел воздушный бой. Каждый взрыв пронзал кровавые зори, обжигал небеса, где в страшной толчее и давке разили и кусали друг друга воздушные колесницы. Крылатые крокодилы да длиннохвостые Обезьяны, суетливо подпрыгивая, осыпали врага огненными ядрами. Арийские колесницы, извергая пламя, огрызались огненными стрелами. Иступленно визжа, они гонялись друг за другом, разили друг друга, вспыхивали огненным факелом, сгорая падали и разбиваясь о землю. То тут, то там взрывалась земля. Это катапульты и метательные машины вершили судьбы живиых. С ревом неслись огненные ядра и камни над головами воинов, и каждый снаряд ложился точно в цель, убивая и тех, и других. От восхода до обеда длилась кровопролитная бойня, и множество воинов с обеих сторон пало в битве, а сраженных в безумства боя слонов, коней и драконов и не счесть, ибо их тела, превратившись в горы мяса, мешали ратиться воинам. Казалось, силы равны. И те, и другие сражаются с отчаянной яростью. Атланты, не считаясь с потерями, рвутся к центру «вихревого диска», разламывая и сминая его спицы. Им кажется победа близка. И правда, боевой порыв демоносов был настолько стремителен, что они даже не заметили, что слабость Ариев была всего лишь хитрым маневром, ловушкой, в которую попались множество воинов, ибо то, что сжимают, расширяется, а то, что ослабляют, укрепляется, то что уничтожают, оживает. Мягкое преодолевает твердое, слабые побеждают сильных. В этот самый миг словно гром небесный прозвучал приказ царя Световита „Пусть сомкнутся за спиной врагов железные засовы. Пусть сомкнутся за спиной врагов те воины, которые образуют врата, в кои ворвались демоносы”.

Ободья колеса, разорваные Атлантами, сомкнулись, поглотив в свое чрево и царя Иапета, и множество воинов. Хищиный дракон Атлантиды, который своими крыльями охватила вихревой диск Ариев, а голову и хищный клюв вонзил внутрь того Кола, оказался обезглавленным. Ибо в окружение попала большая часть Атлантов, и лично царь Иапет. Но даже находясь в западне, ничто не могло остановить их порыва, они продолжали отчаяно драться, метали дротики, копья, камни, и огненые ядра в полчища врагов. Крылья гигантского дракона по-прежнему сжимались вокруг вихревого колеса Яриев. Титан Крий с юга, царь Киферон с севера, окружив вражье Коло, сжимали его, теснили, царапали своими когтями. А те все время силились расправить эти чудовищные крылья, обрубить железные когти, уничтожить драконью голову и царя Иапета. Те, кто видел это сражение с неба, не мог не заметить, что все это огромное скопление разящих друг друга воинов представляли из себя круг в круге. Крылья дракона сжимают огненный круг Кола, который в свою очередь душит голову дракона и лично царя Иапета, оказавшихся внутри того Кола. Мечутся враги, рубят друг друга, пытаясь поглотить один одного. Тужатся армии, пытаясь пересилить друг дружку, истекают кровью, разлетаются кусками мяса, летят под ноги сотнями отрубленных голов, крыльев, и хвостов. Тучи стрел заслоняют небо, тучи дротиков сталкиваются с ними в полете, камни, выпущеные пращниками, проливаються с неба каменным дождем, огненные шары взрываясь сжигают в своем пламени живых и мертвых, а те падая на землю, тянут за собой живых, где их тут же топчут ногами живые. Даже находясь в окружении, царь Иапет, чье тело было буквально усыпаное стрелами, подбадривал своих воинов: „Вперед! Вперед! Мансе Мансе Мансеее!” Казалось, ни боль от сотен стрел, ни кровь, струящаяся от сотни ран, не могли остудить его порыв. Но когда одна из стрел вонзилась ему в язык, он испытал нестерпимую боль. Ярость охватила его тело и разум, схватив железную палицу, он заходился еще сильнее ратиться. Бьет он рать людскую, будто сорную траву косит, махнет на право - улица, вперед махнет - переулочек, одной рукой вражью сылу губит, другой стрелочки каленые из своих боков выдергивает. Битва с обеих сторон была несказанно яростной и неистовой, тысячи воинов резали друг друга и как один умирали под вой и лязг железа. Кровью воины красили светлые лезвия клинков, кольчуги звенели словно якорные цепи в море крови. На вытолоченой траве лежали и корчились в предсмертных муках тысячи и тысячи славных воинов. Жывые топтались ногами по живым и мертвым, перемешивая их с землею, втаптывая их в жижу пролитой крови. И отовсюду неслись крики и проклятья. Даже светило дня как бы пылало кровавым заревом и клонилось к закату без лучей и привычного нам блеска. Оно, словно зеркало, задернутое черной траурной кисеей, опустилось низко к земле и выглядывало сквозь дым и гарь пожарища. Это колесница Гелиоса, ведомая аватором Фаэтоном, опустившись меж горами Эгалес на западе и Имитос на юге, заглядывает сквозь кровавые тучи, смотрит на происходящее своим багровым оком.

Три дня на разграбление

А в это самое время на другом конце земли в море огня и крови захлебывался великий город Мигард. Несмотря на ожесточенное сопротивление, демоносам все же удалось проникнуть в город, отвоевывая его дом за домом, квартал за кварталом. При вспышках взрывов можна было увидеть чудовищное зрелище совершенного разрушения. Город был похож на настоящий огнедышущий кратер. Здесь и там лежали целые горы защитников и мирных жителей, которых демоносы добивали без всякой пощады. Всюду валялись истерзаные тела, раздавленные проехавшимися по ним колесами передвижных катапульт. Эти гигантские машины, выстреливающие огромные камни, буквально сметали дома, превращая их в дымящиеся развалины, под которыми тлели полусожженные кости бывших хазяев, а их добро становилось добычей захватчиков. Три дня на разграбление - не такой уж и большой срок, поэтому демоносы не теряя ни минуты, грабили все, что ни попадя. И надобно заметить, что им было чем поживиться. Злато, серебро, шелка и хлопчатобумажные ткани, пряности, ладан, амбра, виссон, порфир, багряница, жемчуг, драгоценные камни, слоновая кость и многое другое попало в руки захватчиков. Город уподобился жертвенному избиению. Одни из горожан лежали с разбитыми головами, что являлось для них более легкой смертью, другие, пронзенные копьями, вынуждены были бросаться с укреплений, лишая себя жизни, третьи долго мучились и погибали в пламени пожарищ, считая такую смерть более легкой. Пешие и конные то и дело натыкались на валявшиеся повсюду трупы, кучи голов, рук и ног. Тысячи горожан в надежде на спасение бросились в темные, от крови воды реки Ксаранд, пытаясь перебраться на ту сторону реки, где может быть еще удастся спастись от этих одержимых жаждой крови демоносов. На берегу собрались десятки тысяч безоружных, больных, почти одичавших от ужаса и горя людей, давящих друг друга. Все они кричали друг другу непонятные слова, разобрать которые было невозможно, отчего паника только усиливалась. Более сильные сбрасывали в воду слабых, а раненых топтали ногами, продвигаясь по их телам. Сотни людей лежали на берегу раздавленные, другие, надеясь спастись в плавь, бросались в воду и тонули в пучине быстрой реки Ксаранд. Несмотря на эти печальные примеры, новые тысячи обезумевших людей, орущих друг другу совершенно необьяснимые слова, бросались в реку, где также умирали в мучительных конвульсиях. Тысячи ошалелых от горя людей барахтались в реке, кто на лодках, кто в плавь, кто ухватившись за надутые бурдюки пытался переправиться на тот берег в Асгард. И от этого казалось, что вода реки закипела и вспенилась. Многие гибли тут же, их топили свои, их топили военные галеры демоносов, рвущиеся в город. Крик стоял невероятный, все что-то кричали, но никто ничего не понимал. Мать не понимала свое дитя, отец - свою дочь, жена - своего мужа. Но не смотря на многочисленные жертвы, большинство людей все-таки сумели добраться на тот берег реки в город Асгард, вырвавшись из окружения. Несмотря на ошеломляющий успех, демоносам все же не удалось полностью овладеть городом. Он отчаянно сопротивлялся. Пылали обьятые заревом пожарища районы Йотунхейм и Муспельльсхейм, ожесточенные бои продолжались в Нифльхейме и Альвхейме, лишь район Ванахейм, Световитхейм да башня Иггдрасиль еще оставались в руках защитников. Надобно заметить, не только яростное сопротивление остановило демоносный захват города, щедрая добыча, которую они тут нашли, приостановила их наступление. Насытившись кровью, они разбрелись грабить дома горожан, избивая живых и захватывая все что в них находили. При этом установилось правило: «всякий, кто входил в дом первым, будь он знатным воином или простым демоносом, получал во владение дом или дворец со всем, что в нем находилось, как собственность». Из-за этого в между усобной резне погибло множество демоносов. И все же в город держался, чуть не каждый дом, чуть не каждую улицу демоносам приходилось брать с боем. Многочисленный отряд во главе с комендантом Одином отступил к Световитхейму к башне Иггдрасиль и, заняв круговую оборону, некоторое время сдерживал превосходящие силы врага, отбив не одну атаку. Башня стала последним убежищем для сотен тысяч людей, которые надеялись эвакуироваться по воздуху. Набитые до отказа колесницы ежеминутно взлетали с площадки башни Иггдрасиль, увозя женщин, детей и раненых. Высадив людей за рекой, они возвращались назад, брали новых горожан и снова отлетали, увозя их в безопасное место. Комендант Один с сотней отважных воинов держался до последнего, уничтожив сотни врагов, но и демоносы, надо отдать им должное, с остервенелой лютью набрасывались на остатки защитников, их манили несметные сокровища башни Иггдрасиль. Численное превосходство плюс поддержка катапульт да метательных машин приносят свои плоды, час за часом тают ряды защитников. Кто мог созерцать это страшное побоище с небесной высоты, не мог не сострахнуться от всех тех ужасов, которые открылись их очам. Дрожит, гудит земля, и неистерпимый жар городского пожарища подымаеться над некогда цветущим Мидгардом. Войско демоносов под командованием Везоса пытается зайти с тыла, скачет по радужному мосту Бривест, который при этом рушится, погребая под своими обломками и живых, и мертвых. Великий Сурт приближается с юга, но погибает, прозенный огненым снарядом. Тор ратится с Емунгандом. Тюр - с Гармом. Хейдаль - с Ефратом. Фрейр - с Сесострисом, Фефнир убивает Хруста, но сын Одина, Видар тут же разрывает чудовищу пасть, пронзив его мечем. С криком «Ярии не сдаются» гибнут Мглуст и Секирник, Протыка и Сила, Сеча и Страдь, Мечезвонница, Копьемеча и Щада, а Навь, взорвав свое тело, сжигает испепеляющим огнем море врагов, при этом гибнут и люди, но врагам в лапы не сдаются. Рядом с Одином плечом к плечу сражается Тор, он своим топорищем проломил не один вражий череп. Махнет налево - улица, направо – переулочек. Сотни врагов приняли смерть от руки Тора, пока огненный снаряд, подобный мельничному жернову, не пронзил ему грудь. Тор даже крикнуть не успел, широко открывая рот, глотал воздух, подобно рыбе, выброшеной из воды. Сумев пройти еще девять шагов, Тор убил девять врагов, а затем пал на землю и умер как герой. Один подскочил к его заледенелому телу, прикрыл ясные очи. Он хотел что-то крикнуть, да только ничего не смог из себя выдавить, к горлу подкатил сухой, полынно-горький клубок, мешая дышать. «Прощай, Тор», - шептали его губы, «прощай, верный друг» крутилось в его голове, а с уст слетали непонятные слова. Г гы Тор, г гы рай. А другие слова просто не могли вырватся наружу, они застряли где-то внутри, складывались в горле и уплотнялись там будто снежинки. Один пытался выбросить их из горла, откашлятся, изрыгнуть из себя этот холодный ледяной ком, но ничего не выходило. А перед глазами проплывали видения Рагнарек, гибели богов и всего Мидгарда. Словно во сне пред ним вставали мертвые воины в битве с хтоническими чудовищами Йотунами, и змееголовый тиран Крон, проглотывший солнечный диск, и Звезды, падающие с небес. Через время он все же сумел справится с собою, что-то произнес, и снова из горла вылетели холодные, никому не понятные слова. Г гы Тор, г гы рай. Голос был его собственный, а слова были не его, он не мог поручится, что говорил их осознанно. Он смотрел вокруг остекленевшим глазом и делал усиленные попытки закрыть рот, но слова все чаще вылетали из него. Ему казалось, что в его рту застрял огромный снежный ком, прицепился к гортани и заставляет говорить, а его челюсть отвисла. Он чувствует, как слова скрипя и булькая вырываются наружу. А вокруг творилось что-то невероятное и страшное. Лязг железа, звериный храп, предсмертные крики, жалобное стенание и зубовный скрежет. Рушились горящие дома, и плямя вырывалось из каждого окна на забитые трупами улицы, заваленные пожитками, в которых как в земле черви копошились грабители, часто сражаясь и убивая друг друга за кусок блестящего метала, за приглянувшуюся женщину. О его доспехи стучали камни, пущеные из пращи, а он стоял и даже не замечал их, в его ушах звучал истошный крик, рев пожара, глас боя, вопль убиваемых людей и грохот барабанов. Он хотел крикнуть «К оружию!», напрягая все свои силы, пытался ободрить вонов, но не слышал собственного крика, который застрял где-то внутри. В этот самый момент огромный камень, выпущеный пращником йотуном, сбил Одина с ног, и он, истекая кровью, рухнул на землю как подкошеный. Воины подскочил к нему, поднял на руки, но сколько не пытались привести в чувства, им это не удалось. Лишь только по слабому дыханию можна было определить, что он не умер, а лишь потерял сознание. Его тут же уложили на носилки и первой колесницей эвакуировали на большую землю в город Асгард. А когда пал последний защитник, демоносы устремились внутрь башни Иггдрасиль, они лезли вверх, карабкаясь по огромным лестницам, попадали в коридоры, уводящие в разные стороны, образованные путаницей переходов, и везде разыскивали золото, золото, золото. А не найдя его, устремлялись на верхние этажи в надежде отыскать несметные сокровища Ариев. Но на их пути вместо призрачных сокровищ, встали беззащитные женщины, старики и дети, тысячами запрудившие проходы и лестницы башни, они на все лады молили людских богов ниспослать им защиту и спасение. Сбрасывая мешающих продвижению, жалких, вопящих людишек, демоносы рвались вверх, где по их сведениям находилась главная сокровищница бога Ярея. А несчасные люди, выброшенные с огромной высоты, падали, убивались, переломив себе кости. Там на самой вершине башни Иггдрасиль, на заоблачной высоте в храме бога Ярея были собраны несметные реликвии и бесценные святыни всего человечества. Эти сказочные сокровища и манили врагов своим блеском, казалось, вся армия устремилась к вершине башни, и каждый стремились овладеть этими несказаными сокровищами. Башня буквально шаталась из стороны в сторону от сотен тысяч карабкающихся по головам друг друга демоносов, которые остервенело лезли и лезли наверх к храму Ярея. Те, кому посчасливилось первым взобрался на самый верх, оказались в небольшой комнатке с хрустальными окнами, но в ней было пусто, не было ни россыпей золота, ни драгоценных камней. Здесь стоял златой стол, два золоченых стула и масивное деревяное ложе, украшенное драгоценными камнями, да алтарь бога из слоновой кости. На столе в серебряных блюдах лежали маленькие лепешки хлеба, стояли золотые кувшины с медом, а по всем углам комнаты были раставлены курительные жаровни, в которых курились цибертин, бергамот и ладан. Обнаружив в храме всего лишь малую частицу золота и драгоценностей, демоносы пытались повернуть обратно, но уже не в силах были это сделать. Нижние напирали и теснили передних, выдавливая их наружу, и те падали с огромной высоты, убивались, переломив себе кости. Первыми погибли самые храбрые воины, оказавшиеся в башне раньше других, они погибли не от ударов меча, их просто столкнули вниз, где они и разбились о каменный пол основания башни. А тем временем пока демоносы грабили храм бога Ярея, тиран Крон прихватив с собою сотню другую рудокопов из саперного полка, отправился разорять Арийскую сокровищницу вальГаллу. Он то лучше других знал, что она, никем не охраняемая, находится у главных городских ворот. У входа в сокровищницу тиран остановился, прочел высеченную царем Световитом надпись ярийско-гельскими буквами, которая гласит следующее: «Если кто-нибудь из царей после меня будет иметь нужду в деньгах, то пусть откроет эту сокровищницу и возьмет сколько пожелает благости. Однако без нужды пусть напрасно не открывает ее. Лучше вовсе не открывать сокровищницу. А если и открывать, то в качестве погребальной усыпальницы».

-Вот оно, - самодовольно потирал он свои шершавые ручки, - вот, где сокрыты сокровища Ариев. Не переживай мой ненаглядный Световитик, я уже иду, я скоро исполню твою заповедь.

Только Крон приблизился к входу сокровищницы, будто из под земли пред ним вырос Арийский воин, обнажив свой мечь, он бросился на тирана, грозя ему смертью. Кто-то из стражников бросился ему на перерез, ловким ударом меча снес врагу голову в тот самый миг, когда он уже готовился вонзить его в тело тирана. Раскинув руки, его окровавленый труп пал на землю, а отлетевшая голова, звеня серьгами, подкатилась под ноги царскому онегру, который откачнулся, фыркая и косясь на нее лиловым глазом. В этот миг Крону стало дурно, от осознания того, что его только что могли проткнуть мечем, по его жилам пробежал холод. Не имея сил усидеть в седле, он покачнулся набок, начал сползать теряя сознание.

Избиение народов

А в этот привратный для Крона миг и час, на другом конце земли, в многострадальной Европе побоище народов было в самом разгаре. Царь Иапет разил Ариев направо и налево, а за ним следовали полчища демоносов, и все они рубились как ошалелые, вгрызались в железо зубами, рвали когтями, резали медью клинков, головы летели с плечь, обагряя землю алой кровью. Царь Световит, увидев достойного противника, направил к нему свою колесницу, но сколько не пытался это сделать, у него ничего не получалось из-за страшной толчеи да завалов убитых и раненых, между которыми звенело железо, слышались крики, ойки, проклятья и неимоверная ругань. Тогда он спрыгнул на землю, пытаясь в пешем стою пробиться к царю Иапету, он разил врагов своим копьем, бил их на вскидку и на отмашь, но от этого лишь увеличивались завалы мертвых тел. Он хватал лук и выпускал стрелы, сразив несметное множество врагов, но еще дальше отдалялся от титана Иапета. Он бросал лук и стрелы, хватал мечь, рубил им шеломы и брони, рука владыки как по воде била добрым булатом, но от этого лишь увеличивались завалы мертвых тел, отдаляя его от Иапета. А кругом на взмыленых лошадях метались всадники, бросаясь то направо, то налево, рубили головы, терзали тела. Громогласно звенело оружие, от дротов шел грохот, гром от тарачей. В волнах крови и ран огни горели, жизнь и смерть вершили бердыши, медных стрел поток струился. И все же не суждено было двум великим богатырям сойтись и скрестить свои мечи в равном поединке, не смогли они пробится друг к другу, хоть и старались изо всех сил. А тем временем день уже клонился к закату. Сколько было убитых и раненых, никто не узнает. И те, и другие сражались с неимоверным иступлением. Воины, ободренные примером и силой своих вождей, как будто забывали об неимоверной усталости. Закованые в железо Атланты стояли на смерть, хотя строя уже не было, все смешалось воедино, где свои, где чужие, разобрать было невозможно. Только блеск металла да злобные, отчаяные крики убиенных и раненых доносились отовсюду. ярийские воины, разгаряченные боем, впадали в иступление, подобно Берсеркам, свирепым воинам, которые приходя в боевое иступление, способны сокрушить буквально все на своем пути. Они становились глухими и слепыми к боли, их тела наполнялясь медью, так что мечи и копья ранили их не больше, чем ивовый прутик. В порыве ярости Арии срывали с себя латы, срывали кольчуги, стесняющие движение, и бросаясь на врага, ярились как бешеные волки, рычали подобно медведям. Ни огонь, ни железо не причиняло им вреда.

Они резали Атлантов, словно баранов, срывая с еще живых скальпы и кожу, а ободранные черепа накалывали на копья и несли их наподобие знамен, чтобы демоносы, увидев такое зрелище отказались от упорства в бою. Но и Атланты сражались с одержимым отчаянием, переламывая шеи врагов, отрываля их головы, с упоением высасывая мозг. И нельзя было определить кто из двух народов победитель и побежденный, ибо не было победителя в той битве и не было побежденных. Одним нечего терять, другим нет дороги назад, только вперед, вперед. Хоть и стояли воины в лужах крови, но мужество не покидало их. Чем дальше, тем больше: бой стал походить на кровавое месиво, состоящее в перемежку из людей, демоносов и зверья, где все смешалось воедино, крики и стоны умирающих, призывный бой барабанов и вопль тонущих в реках крови. И тут из-за кровавых тучь, закрывавших собою небосвод, отделилось нечто низвергающее огонь. Все кто имел глаза невольно повернули голову к небу пытаясь рассмотреть до селе невиданное зрелище. И правда в небе светило два солнца, одно огромное, слепящее, яркое. Второе небольшое, кроваво-красное, покрытое оспяными пятнами возмущения.

– Боже, правый и левый, – воскликнули многие, узнав колесницу бога Гелиоса, которая неслась к земле на распростертых крыльях.

Мчит колесница, вертится колесо света о двенадцати спицах, вертится круг солнца – не нагревается ее ось, хотя и несет груз немалый, низвергая на землю огненный дождь. Колесница бога Гелиоса, управляемая Фаэтоном, прорезав облака, зависла над равниной, рассыпая во все стороны искры огненного света. От стука копыт и рева, издаваемого движателями колесницы, зашатались горы, задрожала земля, всколыхнулось ее нутро, вздыбились воды рек, многие воины не смогли устоять на своих ногах и попадали наземь, ломая руки и ноги. А звери, которые были в войске и участвовали в сражении, в ужасе бросались прочь, боевые слоны, ошалев от панического страха, какой на них навела огненная колесница, повернули назад, прошлись по двигавшемуся за ним войску, а затем разбежались кто куда. Даже Атланты при виде столь пугающего зрелища решили, что это подошла подмога Ариям. Обьятые ужасом, они обратились в бегство. И только благодаря титаничиским усилиям царя Иапета удалось остановить бегущих.

– Остановитесь, безумцы, – кричал он им, – это аватор Фаэтон пришел к нам с подмогой.

А Фаэтон в это самое время грозил Ариям самыми ужасными карами. Он кричал: «Горе вам, варвары севера!» Демоносы, заслышав рык Фаэтона, поверили в свои силы и с новой злобой бросились в бой, они стали рубить людей мечами, колоть их копьями, многих убили и поранили, и бились они до тех пор, пока рука бойцов колоть устала. Царь Световит, недолго думая, вскочил в свою боевую колесницу, схватил копье, именуемое палица Меру, и тут же метнул его во врага. Большая сила дана этому копью, наконечник которого изготовлен из осколка Алатырь камешка, способный пронзить до самого медного дна, семь верхних высот и семь нижних глубин. Фаетон, завидя приближение огненой ракеты, выпущеной с Арийской колесницы, метнул свою стрелу, именуемую «Миш Мак» с надписью «За родину! За богиню земли Гею, мать вашу!» И была та стрела, подобна радуге, пьющей воду из реки, которая пронзив небеса, столкнулась с ракетой, пущеной царем Световитом. Две стихии столкнулись в небе, будто там взорвалось два маленьких солнца, и в тот же миг все стороны света окутал огненный смерчь, кромсая на части небо. Вспышка огненной зарницы осветила небосвод и много молний ударили из них во все стороны. Грохот сотрясал скалы, срывая валуны камней, сотней огненых искр разлетелись они по поднебесью, пронзая пространство, прожигая тучи, и так ярко горели, что казалось вот-вот запылает небосвод. Взрыв огромной силы отбросил далеко в сторну колесницу царя Световита, сам же он был ранен, истекал кровью, а его колесница, обьятая пламенем, завалилась на крыло и начала падать. Только опыт летчика-аватора и сила воли удержала в воздухе гигантскую птицу. «Победа! – вскричал Иапет видя поверженного врага, и этот победный рык поднял боевой дух Атлантов. Те, кто бежал вновь обрели мужество. Издав победный кличь «Мансе-Мансе-Мансеее!», они вернулись на поле боя, обильно засеяное тысячами растоптанных, истерзанных тел. Иапет ликовал: «Так их, так! Бей! Круши!» – выкрикивал он злобные хулительные слова, подбадривая своих воинов. В этот самы миг холодный метал со всей силы ударил его в грудь сбив с онегра. И если бы не телохранители, закрывшие его свими щитами, не известно быть ему живу или нет, ибо Арии напирали со всех сторон.

вальГалла

От осознания того, что его только что могли проткнуть мечем, по жилам пробежал холод страха. Не имея сил усидеть в седле, он покачнулся набок, начал сползать, теряя сознание. Но его телохранители, верные гарпи, поддержав под руки своего господина, бережно уложили на землю, укутав плащем. Вода привела его в чувство, Крон отворил веки посмотрел вокруг мутными от страха очами, и молвил чуть сдавленым голосом: «А меня уверяли, что сокровищница никем не охраняется, а тут охраны больше, чем у меня войска».

– Не переживай, повелитель, заверили его слуги, – путь свободен, все жители близлежащих кварталов Йотунхейма, Ванахейма и Муспельхейма уничтожены.

– Вот и славно, – молвил Крон, вскочив на ноги, устремляясь в сокровищницу. Но тут новая преграда встала на его пути. Медная дверь, преграждавшая вход, была настолько крепкой, что воины посчитали за лучшее благо, сделать подкоп.

– Копайте быстрее, – приказал тиран. И две сотни рудокопов из саперного полка тут же раскопали горизонтальный проход, уходящий под землю с заметным уклоном. Откопав тонель под воротами, рудокопы взяли чуть выше и уткнулись в каменую кладку пола. Сдвинув плиты, Крон первым шагнул внутрь сокровищницы. При свете жировиков ему открылся длинный спирально закрученный коридор, стены и потолок которого были сложены из глыб необработаного камня.

– А где же сокровища? – рыскал тиран во все стороны и не находил ничего. Спиральный коридор, извиваясь и закручиваясь, привел его в крестообразное помещение где стояло нечто вроде огромного каменного саркофага, густо испещренного спиралями да изображением ладьи, в которых сидят, то ли люди, то ли души людей, отправляющиеся в загробное плаванье.

– А ну, отворяйте этот саркофаг! – приказал тиран своим воинам, в душе надеясь, что сокровища спрятаны под его крышкой. Крышка поддалась, но долгожданных сокровищ под ней не оказалось, он был пуст.

– Что за сокровищница такая, – рыскал он по всем углам в надежде отыскать хотя бы одну монету. Хоть бы один златой обол найти и то было бы не так обидно. Гак Мак Брак! – ругался тиран Крон рыская по всем углам. Но не было в этой сокровищнице никаких сокровищ, лишь на полу лежали два истлевших скелета, да валялись разбросаными мелкие предметы, которые, по всей видимости, вывалились во время драки из карманов дерущихся. По расположению скелетов можно было определить, что они пытались вырвать друг у друга из рук, единственное сокровище – деревяную колесницу без колес.

– Что это такое? – вопрошал Крон, рассматривая колесницу, у которой вместо колес были полозья. – Вот глупцы – погибли из-за колесницы без колес, – сообразил он и тут же рассмеясля громко и звучно. – Из-за колесницы без колес, ха ха ха!

– Это не простая колесница, – обьяснил ему Феникс, – это даже не колесница, а сани, я видал такие в Гипербореи. Ярии верят, что только на санях душа может добраться к вершине мира – горе Меру, там где покойники находят вечную радость, едят не иссякаемое мясо, пьют медвяную росу и прочие блага.

– Пху, какие глупые представления о загробном мире, – сплюнул на пол Крон и только собирался посвятить Феникса во все тонкости загробной жизни…

– Нашел, я нашел золото, – услышал он за спиной радостный голос, обернулся и буквально вырвал златую табличку из рук воина.

– Хоть что-то есть, – возрадовался он, как малое дитя.

В отблеске коптящих факелов на табличке проступили какие-то письмена.

– Феникс, ты грамотный, а ну, прочти, что тут написано, а то я никак не разберу ярийских букв.

Феникс склонившись над златой табличкой прочел следующее: «Если бы ты не был так жаден, то не разорял бы гробницы покойников».

– Пху, какая гадость, – замахнулся тиран и бросил табличку в самый темный угол. – Меня, тирана, смеют обвинять в разорении гробниц! И это хваленое Арийское гостеприимство! – ругался он напрополую. Выбираемся отсюда. Гак Мак Брак! – приказал он и сплюнул на пол. – Теперь я понимаю, что имел в виду царь Световит под словом сокровищница. Да это же вальГалла-чертог убитых Галлов, их духовная сокровищница. Здесь нет ничего, чем бы можна было поживиться. Быстрее назад, пока потревоженные души не причинили нам вреда.

И правда, сюда, в эту духовную сокровищницу, устремились сотни, тысячи убиенных душ. Не каждый мог их видеть, но Крон-то был почти богом и ему лучше других было видно, что творится в этом своеобразном числилище. Своим сильно развитым звериным чутьем он услышал как-бы порыв ветра, а нахлынувшие чувства с такой силой захлестнули его сознание, что казалось еще миг и он бесчувственно упадет на пол от множества душ, ниспадающих сюда в чистилище в– И меня еще обвиняют в разорении гробниц и это хваленое альГаллы. Разгаряченные воины, еще не остывшие от схватки теперь уже в другой, не земной жизни, продолжали сражаться, пылая гневом и яростью. Пытаясь уберечся от этой духовной энергии Крон замахал руками. Он отмахивался от душ буд-то от мух, а те с визгом пролетали над ними буд-то летучие мыши. И тут до его ушей долетел чуть слышный треск. Оглянувшись он увидал сотни убиенных, плачущих и зовущих душ, восседающих на Санях – колеснице без колес. Это были женщины, старики и дети, продолжавшие искать спасение, закрывающиеся руками от злобных врагов, разящих их мечем да копьем, а над ними корчились кровавые тени убийц-демоносов. Всем им нашлось место в санях и через миг от нее отделилась едва заметная тень. Сделав круг, эфирные сани унеслись в сказочную Гиперборею, в страну тумана и тленья.

– Боже правый и левый, что тут творится, – пытался закрыть глаза руками тиран Крон. Но даже сквозь пелену мрака ему было отчетливо видно и слышно тот ужасный шум исходивший от битвы, крики бойцов, стук щитов, звон и удары кинжалов, треск и скрип колчанов, свист несущихся копий и грохот оружия. Казалось эти воины никогда не найдут себе упокоения, сражаясь даже в потустороннем мире.

– Сгиньте! сгиньте все до единого! – вскричал Крон и бросился бежать к выходу из вальГаллы. – Вот он выход, вот оно спасение, только успел подумать он, завидя свет в конце тоннеля.

Тут под его ногами ходуном заходила земля. От сильного толчка все, кто стоял на ногах, оказались лежащими на земле. Часть потолка обвалилась завалив выход камнями, так что выбратся наружу теперь не представлялось никакой возможности.

– Замуровали демоносы! – метался Крон в этом замкнутом пространстве, призывая на помощь. – Замуровали демоносы! Спасите кто может! - орал он не своим голосом.

Так бы и пропал он в этой ярийской сокровищнице, если бы за его спиной не было полсотни воинов из саперного полка рудокопов. Им раскапывать подобные проходы было в привычку. Раз-два – дружно взялись они за кирки, лопаты и заступы, вгрызаясь в глинозем.

– Что же произошло там, наверху? – думал-гадал тиран Крон, терзаемый самыми смутными догадками. Война – дело нешуточное. Могут быть такие повороты, хуже не придумаешь. Полчаса назад ты праздновал победу – а через час тебя уже ведут в рабство с веревкой в носу. Что же произошло там наверху, – терзался он, томно покусывая губы.

Небесное противостояние

А в это самое время на другом конце земного шара, в Европе от взрыва и вспышки огня почернело ясное небо, сделавшись кромешной тьмой, и только зарево пожарища давало воинам возможность продолжать сражение. Невзирая на непроглядную тьму и плохую видимость, аватор Фаэтон летал над полем боя, пытаясь увернуться от преследовавших его ярийских колесниц. Первым делом он попытался добить раненого царя Световита, но дорогу ему преградили полсотни колесниц противника. Они буквально изрешетили колесницу Солнца огенными стрелами, и Фаэтону пришлось отстреливаться. Завязался воздушный бой, остервенелый и яростный, ибо в драку ввязались чуть не все Обезьяны с Крокодилами. Арийские колесницы утюжили войска демоносов, а следом за ними летели большие и малые Крокодилы с Обезьянами, извергая из своего нутра огненые ядра. Подбитые, они с ревом неслись над полем боя, истошно визжа и взрываясь где-то в гуще кровавого месива. И все же Фаэтон не терял надежды пробиться к колеснице Световита. Не обращая внимания на полчища врагов, он подбадривал демоносов.

– Эвое-вперед! Эвое-вперед! – кричал он что было мочи, вселяя в их сердца уверенность в скорой победе.

И те с новыми силами бросились на врага, разя их своими клинками. Но неустрашимые ярии даже не помышляли о бегстве, они гибли с улыбкой на устах, сами разили врагов, нанося им смертельные удары. Все эти тысячи и тысячи сильных, здоровых людей, не имели страха ни перед лютым демоносом, ни перед хищным зверем, ибо храбрецы вышли ратиться с храбрецами. Алая кровь лилась рекой и огненым ядрам пролетать мешала гора кровавых тел. А царь Световит в это время пытался удержать свою колесницу в воздухе. Она, словно подбитая птица, кружила над полем боя, оставляя за собой дымный след. И правда, взрыв огромной силы повредил ее обшивку, в машинном отделении начался пожар, который потушить в воздухе не представлялось никакой возможности.

– Улетай отсюда, лети в Мидгард! – кричали ему божичи Хорсь, Вишень, Руевит, Луг, Дунай и прочие. Но Световит был непреклонен.

– Никуда я отсюда не улечу, – отвечал он им. И тогда Хорсь, видя что Световит от ран начал терять рассудок, буквально перетащил его в свою колесницу. И правильно сделал, ибо в этот самый момент колесница начала стремительно снижаться, а затем, вроде наткнувшись на что-то, перевернулась, упала в рядах Атлантов, поубивав многих.

– Досталось вам, Арийское отродье, – выкрикивал ругательство Фаэтон, посылая на головы врагов огненые шары. А за ним, точно воронье, парили крылатые обезьяны, извергая из своего нутра огненное зелье. С ревом проносились они над головами людей, а затем, сделав круг, налетели еще раз и снова бомбили. Надобно заметить, что Ярии тоже не остались в долгу: им удалось подбить огромного крокодила, и он, вспыхнув огнем, накренилсь и безвольно полетел вниз, распуская волнистый шарф копоти. Послышался обвальный взрыв всех его огненых шаров, дрогнула земля и на плечи воинам посыпались комья земли и мяса. Бой в небе, бой на земле, все кипело в огне, сражалось и умирало растворяясь в небытие. От взрывов содрогалась земля, сбивая с ног тысячи воинов, которые бросались друг на друга, словно тесный косяк рыб в проточной воде. Рев боевых слонов, ржание коней, звон мечей, глухие удары палиц, свист стрел, взрывы огня смешались с криками умирающих. А несказано громкие звуки боевого оркестра возносили души убиенных в лабиринты чистилища. Но даже там, в потустороннем мире, находясь в небытие, воины продолжали сражаться друг с другом. Даже после смерти, бесплотные тела рубили и резали друг дружку. От их непомерного количества стонали земные внутренности, готовые взорватся в любой миг.

– А что же будет, если начнут гибнуть великие божичи? Куда их девать? – думали-гадали чистильщики Яма, Вий, Хорон, Тартар, Эреб и прочие, собравшись на экстренном совещании в одном из тупичков лабиринта, они просто не знали куда складывать такое огромное количество загубленых душ. Тогда единогласным решением было принято непростое решение – запереть все входи, законопатить все выходы из лабиринты. Опасаясь, что оно не сможет вместить всех желающих, их решение поддержали хоронщики-перевозщики душ, ссылаясь на изношеность плавсредст.

– Мы просто боимся причаливать к берегу, – объясняли они свою точку зрения, – нам кажеться, что мертвые души просто утопят наши ладьи в реке забвения Лета.

Иггдрасиль

– Нет, это ж надо такому случиться, – бедкался тиран Крон, нервно покусывая свои губы, – я как кур во щи, попался в Арийское чистилище и не какое нибудь, а в саму вальГаллу. Узнают – засмеют, скажут дожился, понастороил в Египте лабиринтов, а сам отправился умирать в вальГаллу. А ну быстре откапывайте проход! – прикрикнул он на рудокопов. – Меня просто разрывает от любопытства, что же так сильно бумкнуло, может гроза начинаеться?

А надобно заметить что это Сабскаба растарался и бумкнул так сильно, что земля буквально подпрыгнула на месте, а произошло это следующим образом. Чудом избежав Содомо-Гоморрской погибели, он схватил первый попавшийся крокодил, погрузил последнюю ракету Мишмак и быстрее ветра домчал к Мидгарду, как раз в тот самый момент, когда в город ворвались демонические полчища. Сделав круг над пылающим городом, он ненашутку встревожился.

– Это что же получается, Гак Мак Брак, так перетак! – ругался он на чем свет стоит, – мы с тобой, Бончо, опять попали на шапочный разбор, все уже грабят город, а нам ничегошеньки не обломиться.

– Видать такая уж наша доля, – с грустью в голосе отвечал слуга Бончо.

– Это еще почему? – интересовался Сабскаба.

– А потому, что заниматься грабежом и насилием очень даже непросто, руки то у нас связаны этой ракетой. Представь себе хазяин, в одной руке держиш ракету «Миш Мак», вторая рука тоже мишмаком занята, а добычу чем хватать? Нечем.

– Это точно, – с видом мудреца отвечал Сабскаба, – а ну, давай, сбросим ее куда-нибудь – и делу конец.

Так они и поступили. Сделав круг над городом, он выбрал, как им показалось, самую привлекательную цель – башню Иггдрасиль.

– Ага, вот ты где, средоточие зла! – кричал он что было силы. – Клянусь, я сражу тебя, ибо мое имя Сабскаба. Запомни хорошенечко меня зовут Сабскаба.

Но с первой попытки взорвать башню не удалось, дело в том, что Бончо, убоявшись силы взрыва, свидетелем которому он был в Содоме и Гоморре, бросил не оружие возмездия, а полсотни обычных огненных бомб. Взрыв был сильным, но башня устояла, только сотня-другая демоносов сорвалась вниз, разбившись насмерть.

– Ты что сбросил, – бранил хазяин слугу.

– Я бомбы бросил.

– Какие еще бомбы, «Миш Мак» бросай. А если рванет, как тогда в Содоме и превратит весь Мидгард и всех кто тут находится в смрад, гарь и копоть.

- Это не наше дело, - отвечал Сабскаба, перекрикивая свой собственный голос. - Башня крепка, простой бомбой ее не возьмешь, тут «Миш Мак» нужен.

- Может не надо, - обливаясь холодным потом, вопрошал Бончо, от страха высекая зубами частые всполохи искр.

- Надо, Бончо, надо, - протянул Сабскаба ему длинный фитиль. – Поджигай! -возопил он что было мочи.

Щелчек зубами, вышибающий яркую искру, снова щелчек. И вот уже фитиль возгорелся дымным пламенем. Бончо торопливо вспомнил в уме имена всех богов, богинь и их ближайших родствеников, трясущейся рукой бросил бомбу, и тут же закрыл руками глаза и уши. Эта короткая минута до взрыва растянулась в его памяти на века, он сидел и молил всех высшего Хаоса ниспослать ему и его хазяину смерть легкую и быструю. И надобно отметить, что его молитвы были услышаны. Сильный порыв ветра отнес крылатого крокодила в сторону.

- Другое дело, Сабскаба, - он с огромным любопытством наблюдал траекторию падения ракеты «Миш Мак», и ему даже показалось, что она пролетит мимо башни, но, к счастью, все обошлось. Снаряд угодил в ее основание, пробил землю и не взорвался. - Не может такого быть, - чуть не выпал он из кабины крокодила, - должен быть взрыв, обязательно должен. Но время шло, а взрыва не было. «Чтоб тебя так Гак Мак Бракнуло, только и успел ругнуться Сабскаба, и в этот самый миг земля будто подпрыгнула от страшного толчка. Стены основания башни отлетели в сторону, и в образовавшуюся пустоту обрушилась вся башня Иггдрасиль, она падала водопадом, ярус за ярусом, этаж за этажом, проваливаясь один в другой. А из образовавшейся воронки, вырвался огонь, горящий ярче тисячи свечей. Это вспыхнули кирпичи, положенные на асфальтобитумную смесь. Что было дальше, разобрать не было никакой возможности, ибо наступила полнейшая темнота из-за огромного количество пепла и шлака, заслонившего собою небо. Через миг некогда цветущий город Мидгард был стерт с лица земли, все здания, какие еще были целы, подпрыгнули на месте, и тут же разрушились, погребая под своими обломками и завоевателей, и побежденных. На месте башни образовалась глубочайшая воронка, похожая на кратер вулкана, откуда вырывался огонь и пенная лава. Выброшеная в небо она падала на землю, сжигая все, что только могло гореть, заливая город толстым слоем шлака.

- Мы сделали это! - кричал Сабскаба, дергая за рукав слугу, но тому было не до радости и веселья, ибо его буквально выворачивало на изнанку от тошнотворного запаха горелой плоти. - Да посмотриж ты наконец, что мы наделали, - тормошил он слугу, а тот только вяло улыбался и крутил по сторонам своею головою с желтым лицом мумии. - Ты по своей природной тугоумости совершенно не понимаешь всей значимости произошедшего, - пытался втолковать ему Сабскба важность ими совершенного. - Башня Иггдрасиль - это больше чем высотное строение. Это символ единения всей Арийской общины. Это центр, обьединяющий людей в единый монолит по укладу жизни, образу мышления и вере в величие бога Ярия. А мы с тобой этот монолит, этот центр, обьединяющий людей, разрушили вот этими собственными руками. Бончо, по немногу начавший соображать, просветлел лицом, высунул голову в окно, поглядел туда, где когда-то возвышалась красавыца башня Иггдрасиль а теперь валялась груда обгорелой золы да камней.

- Запомни золотые слова, - напутствовал его хазяин. - Что близко к земле, живет долго, а то, что устремляется в небеса, обречено на гибель и забвение.

- Да уж, - выдавил из себя Бончо и тут же повторил слова, сказанные тираном Кроном на одном из тайных совещаний генерального штаба. „Касательно сынов человеческих я сказал в сердце своем на то есть бог, чтобы разделить их, и чтобы они видели, что они скот в себе самих. Ибо участь сынов человеческих и участь скотов, одна и таже участь. Как умирают эти, так умирают те – и дух один у всех, и нет преимущества у людей перед скотами».

- А ты откуда это слышал? - строго переспросил Сабскаба, - наверное стоял под дверью, подслушивал.

- Но вы же сами мне приказали „стой тут и никуда не уходи”, - оправдывался Бончо, заискивающе виляя хвостиком.

Падение башни Иггдрасиль было последней каплей отчаяния, переполнившей еще живых людей, теперь уже не страх гнал их прочь из города, а жар и безумство огненой стихии толкало их вперед к спасительному берегу реки Ксаранд (Ефрат), где столпились десятки тысяч изувеченых, обгорелых и почти одичавших людей, давящих друг друга ради того, чтобы переправится на ту сторону, где может быть еще удастся спастись от этих опьяненных кровью чудовищь Йотунов. Крики людей, переплывающих реку, ужас столпившихся у переправы, отчаяние женщин, плачь детей - все это вместе взятое представляло собой такое душе раздирающее зрелище, что заставляло содрогнуться даже самых отъявленных садистов.

Узник пещеры Ис

Вслед за беженцами на ту сторону реки бросились и демоносы. Надобно отметить, что защитники Асгарда буквально бросили город на растерзание захватчиков по той простой причине, что удержать город им не хватало сил. Кроме того, не последнюю роль сыграл странный недуг, который буквально поразил всех жителей города. Горожане подобно безумцам пускались в истерические пляски, с пеной у рта выкрикивали непонятные фразы, падали на землю, что-то кричали, храпели, а затем вскакивали, выплевывая из глотки бессвязные звуки. Никто не понимал другого, из их ртов вылетали замерзшие слова, смешаные с ударами палиц, звоном мечей да грохотом щитов. Это оттаявшие слова и звуки превращались в страшный, сводящий с ума вой и кокофонию звуков. И все же коменданту Одину удалось организовать отступление. Надобно отметить, что после контузии его подобрали воины и переправили на другую сторону реки в город Асгард. Когда лекари перевязали ему кровавые раны, Один первым делом хотел снова вернуться в Мидгард, но не смог этого сделать, ибо в этот самый момент взрыв огромной разрушительной силы буквально поглотил башню Иггдрасиль и последних защитников города. Поняв, что в Мидгарте ему делать нечего, да и самого города больше не существует, а демоносы рвуться сюда в Асгард, он попытался организовать оборону. Но из этого тоже ничего не вышло, ибо люди, охваченные страшным недугом, разучились понимать друг друга. Все вместе они что-то выкрикивали, шумели, рыдали и смеялись, из их ртов вываливались холодные замерзшие слова и никто, даже ближайшие родственики теперь разговаривали меж собою на непонятном, чуждом им языке. Такие люди уже не могли защищать город, поэтому кто еще не утратил способность к здравомыслию сплотились вокруг Одина, и вскоре общими усилиями было организовано отступление. Все ценное, что удалось унести, люди несли в руках, на повозки и телеги грузили раненых и тяжело больных, а сами бежали следом. Огромные вереницы беженцов, старики, женщины, дети потянулись во все стороны света: на восток, на запад, на север. Семь огромных колон будто семь колен человеческих устремились на семь сторон света: кто - в (индийскую) страну Ракшаси, кто бежал в Кавказские горы, кто - в Тмуторокань, кто - в Скифию, кто еще дальше на Север. А чтобы сбить со следу демоносов и не дать им возможности определить, куда ушли беженцы, Один приказал гнали за собою стада коров, быков и буйволов, которые своими копытами перемалывали землю, вытаптывая след. В это самое время в брошеный Асгард ворвались волны захватчиков, и первым среди них был Сабскаба. Он некоторое время кружил над Асгардом, высматривая противника, и лишь когда убедился, что в городе регулярных войск почти не осталось, а люди уходят семью колонами на семь сторон света, приземлился. И тут же перескочив из крокодила в седло резвого онегра, приказал слуге.

- Ты. Бончо, оставайся в городе, грабь награбленное, а я в стороне от этих бещинств не останусь.

Хлестнув онегра плетью, возглавил погоню. Демоносы, переправившись на правую половину реки, с ходу овладели брошеным городом, начали грабеж, истребляя мирных жителей, но затем, повинуясь приказу Сабскабы, бросились доганять беглецов, жадные до легкой добычи. Степь, истоптаная тысячами ног, была трудно проходимой для копыт демоносов, это хоть и не надолго, но все же задержало преследователей. Когда же преследователи приблизились настолько, что смогли видеть убегавших, воины, еще не утратившие своего первородного дара речи, начали советовать Одину, обьединеными силами вступить в бой, умереть, но дать людям возможность спастись. Один был категорически против.

- Нас слишком мало, мы не сможем сдержать погоню, - объяснял он воинам, - но задержать их нужно во что бы то не стало. Разворачивай скот! - скомандовал он, - сганяте их в три больших стада, коров с телятами отдельно, быков отдельно, рабочих буйволов отдельно.

И воины, повинуясь его приказу, заметались в стаде среди буйволов, быков и коров с телятами, разделяя их на три группы. В одном стаде были коровы, они злобно мычали, охраняя своих телят, готовые растоптать любого. В другом фыркали и злобно рыли землю быки и молодые бычки, которые казались страшнее, но были далеко не так опасны, потому что не защищали своих телят. В третьем стаде были буйволы, которые злобно храпели и запрокидывали вверх свои рогатые головы. Сдерживая стадо и не давая им возможности разбежатся, воины погнали их в сторону преследователей. Быки рвонули вперед, увлекая за собою все стадо, подымая копытами тучи пыли, песок да камни. Поток черных рогов, морд покрытых пеной и выпученых глаз катился точно так же, как катятся валуны в полуводье. Буйволов послабее стадо оттеснило назад, но воины не давали им остановиться, подганяя бичами, поджигая хвосты огнем. Бодаясь, фыркая и топча копытами землю, они неслись вперед, сметая все на своем пути. Демоносы, осознав опасность, разворачивали своих низкорослых онегоров и бросались наутек, а след за ними мчались сотни рассверепевших тварей. Стадо свирепых животных топтало, перемалывало, расплескивало в лужу костей и плоти любого, кто вставал на их пути. Тела, втоптаное в грязь - вот и все, что осталось от полчища демоносов, их просто смешали с землею. Сабскаба буквально чудом избежал позорной смерти, его спасли только быстрые ноги и великая находчивость, которая была ему всегда присуща. «В воде мое избавление от мучительной смерти» спасительной мыслью мелькнуло у него в голове, и он со всего размаху бросился с обрывистого берега в речку Ис, и побрел по узкому каналу между двумя отвесными берегами реки. Вскоре стемнело и нужно было пробиратся очень осторожно, дно реки сплошь и рядом было завалено асфальтом да топлым лесом, пни да коряги ранили ноги, острые ветки могли пропороть живот торчащим из воды сучком. Через время река замедлила течение, стала шире. «Скоро уже спасение» - думал он, опускаясь на кочку, и тут же острые зубы неведомо какого животного вцепились в его ягодицу. «Наверное это свирепый Трамбацумба» - мелькнуло у него в голове. Возопив от боли и ужаса, он бросился к ближайшему дереву. Цепляясь когтями за шершавый ствол, молниеносно оказался на самой верхушке. Надобно заметить, что сделал он это вовремя, ибо тут же услышал за собою сильный шум, фырканье и мычание. Очевидно это двигались дикие быки, а встреча с ними представляла страшную опасность. Плеск и шум быстро приближался, и вот по тропе канала мимо его убежища, пыхтя, сопя и фыркая промчалась темная масса крупных носорогов, напиравших друг на друга в своем поспешном бегстве. Они бежали тяжелой рысью почти по брюхо в воде, разбрасывая фонтаны брызг, вспенивая волны. Шум, который производили эти громадные животные, сопевшие, храпевшие и ломавшие все на своем пути, был чудовищный. Когда все стихло, и стадо носорогов умчалось в даль, он спрыгнул на берег реки Ис и стал жадно прислушиваться. Где-то совсем рядом жалобно стрекотали насекомые, «а может быть это кровожадный Трамбацумба», - решил Сабскаба, вспоминая укушеную ягодицу. Обшарив глазами окресности, он обнаружил в отвесной стене небольшую норку. «Вот оно - мое спасение», - решил он и быстро протиснувлся внутрь. Оказавшись внутри пещеры Ис, пред его очами открылась удивительная картина. Посреди пещеры лежал варвар, связаный по рукам и ногам, а над его головой висела медная змея, из разверзнувшейся пасти капля за каплей падал яд прямо на его облезлую макушку, причиняя тому нечеловеческие страдания. Рядом с ним сидел высохший скелет, только по истлевшей одежде и длинной русой косе можна было определить, что это была женщина. «Ну, уж нет, это моя пещера» - вскричал Сабскаба устрашающе. «Я буду не я, если не прикончу тебя, подлый варвар» - замахнувшись своею семижильной плетью, готовился прикончить его с первого удара. Только варвар вдруг понес такую околесицу, расказал такие вещи, от которых у Сабскабы просто уши встали торчком.

- Это я, Локи - скулил варвар, - вернее не Локи, а атлант Азаес, замаскированый под варвара Локи.

- Я не верю тебе, ты не можешь быть Азаесом, я того знал лично, мы не раз пили с ним добрый нектар.

- Вот и я тебе в сотый раз повторяю, что мы стобой друзья. Сколько вместе сьедено, сколько выпито, - мямлил связаный узник пещеры Ис, демонстрируя свои крупные зубы, чем совершенно обезоружил Сабскабу.

- Боже правый и левый, я очам своим не верю, - обрадовался он, обмеряя Азаеса теплым взглядом. - Друг ты мой любезный, ты ли это, или может быть это твой призрак? Посмотри на себя в зеркало, тебя не узнает даже мать родная.

И правда узнать Азаеса было трудно. Его серая шерсть слиплась от битума, лысая голова внушала омерзение, яд разьел кожу, отчего на лысом черепе словно антена торчало единственное ухо, напоминая собою какой-то бесформенный обрубок. Большие выпученые глаза были широко раставлены, а между ними прилепился широкий рот с огромными подковами челюстей. Все остальное тело было таким же безобразным. Выпученый, раздувшийся живот, короткие ластоподобные ноги да сухие костлявые руки. И тут Локи–Азаес расплакался, рыдая он поведал страшную тайну своего перевоплощения.

- Тыже знаешь, - всхлыпывал он в жилетку друга, - я с тайной миссией был заброшен в логово врага, это благодаря моим стараниям Арии разделились на три части, для этого мне пришлось убить сына самого Одина. Когда меня раскрыли, я, переодевшись в крестьянское платье, вымазал сажей лицо и с мешком навоза на плечах попытался бежать, но далеко убежать не успел, меня выследили. Загнаный в угол, я превратился в рыбу и спрятался в реке Ис, однако глазастый Один высмотрел меня и там. Тут же были заброшены сети, всю рыбу из реки Ис выловили, а с нею и меня.

Месть Одина была страшной. Узнику связали руки кишками собственного сына Нарви, тремя цепями приковали к трем камням, и подвесили над его лицом ядовитую змею. Жену Локи по имени Сигюн заставили держать чашу, подставляя ее под каплющий яд, когда же чаша переполнялась, и Сигюн ее опорожняла, яд капал прямо на лицо Локи, и тот корчился так, что содрогалась земля. Связанный и казнимый Локи, осужден пребывать в некоей пещере Ис до того мгновения, пока не прийдет день Рагнарек, гибель богов. Только тогда спадет проклятье, наложеное Одиным.

- Азаес, друг ты мой любезный! - вскричал Сабскаба, - я хочу тебя обрадовать, вот только что буквально вчера наступил день Рагнарек, и все ярийские боги погибли за исключением нескольких.

- Это что ж получается? - возмутился Азаес, - выходит я отсидел больше положеного срока на целый день? А-ну, быстрее развяжи меня.

В один миг Сабскаба снял с него оковы, поднял на ноги. От слабости Азаес покачнулся, начал оседать. Сабскаба тут же подставил ему под мышку свое мясистое плечо, и тот с готовностью навалился на друга всем телом.

- На воздух, хочу дышать чистым воздухом, - просил Азаес.

Поддерживая друга, Сабскаба подошел к краю обрыва, оттолкнулся и спрыгнул вместе с ним прямо на развесистое дерево. Свалившись вниз, они приземлились в реке Ис.

- Пойдем скорее, - просил Сабскаба, но Азаес не мог быстро передвигатся, хотя и имел вместо ног ласты. - Что за ноги у тебя такие чудные? - интересовался Сабскаба.

- Фух, - выдохнул он ртом воздух, а вместе с ним и кусок древесной коры, застрявший в его зубах. - Это рудименты, - отвечал Азаес, - остались у меня с тех пор, когда я перевоплощался в рыбу.

- Ну и как там среди рыб? – интересовался любопытный до всего нового Сабскаба, - может и мне перевоплотиться во что-нибудь эдакое, хотя бы в того же Трамбацумбу?

- Лучше не надо, - отвечал Азаес, - там и без нас нечести хватает.

Так поддерживая друг друга, они брели по колена в воде, но не успели пройти и сотни шагов, как снова послышался шум и треск быстро приближавшегося стада, пришлось снова бежать к дереву, карабкаться на спасительную вершину. На этот раз промчалось всего несколько носорогов, один из них с разгону врезался в дерево, оно затрещало, сломалось. Сабскаба и Азаес благополучно приземлились на огромной спине шерстистого носорога, который даже не заметил своих седоков. По всему было видно, что эта стайка носорогов пытается убежать от погони, ибо они мчали не разбирая дороги, подымая огромные волны брызг.

- Будьте вы прокляты, рогатые твари, - ругался на все лады Сабскаба, утирая одной рукой свое расцарапаное лицо, второй рукой он намертво держался за рог шерстистого носорога. «Стойте, проклятущие!» - кричал он рогоносцу прямо в ухо, а те мчали со всех ног, ибо за ними по пятам мчался табун разьяренных быков, еще больше волнуя воду. Быки бежали быстрее, чем носороги, фыркали, мычали. Теперь уже Сабскаба молил всех небесных Сварожичей о помощи, он хлестал своей плетью носорога, подганяя его со всех ног. Так продолжалось до тех пор, пока стада не приблизились к равнине. Пологий склон позволил выбратся на берег, носороги свернули на сушу, а быки умчались дальше. Освоившись на спине носорога, Сабскааба начал раздумывать, как ему теперь поступить с этим стадом носорогов. Вначале он решил пленить их всех, будто трофей. Но затем решил, что его благородство могут неправильно понять сами носороги, поэтому довольствовался только одним скакуном. Таким чудесным образом им с Азаесом удалось избежал смерти, да еще и приручить себе прекрасного скакуна, на котором они благополучно возвратились в город Асгард. Надобно отметить, что Сабскаба был не единственным из демоносов, кому удалось избежать страшной смерти под копытами свирепых животных. Несколько самых быстрых сумели сбежать, да еще в добавок ко всему пригнать множество коров и телят. Завидив Сабскабу, его любимец Бончо со слезами на глазах отбросил в сторону награбленое и бросился обнимать своего господина, целовал его руки, причитая: «Благословляю свои глаза, что они снова видят Вас живого, да еще на таком резвом скакуне».

- Ты даже не представляешь, - жаловался на свою судьбу Сабскаба, - это не езда, а настоящая пытка. Это такая кляча, коих свет не видывал, она тряслась, как хороший студень, только что кости мне не вытрясла. Она годится только для холодца, а не для скачек.

Крон же, завидя Азаеса, удивился его внешнему виду ничуть не меньше всех остальных, он тут же обнял, поцеловал героя и с первой же арбой отправил в госпиталь для излечения.

- А как же праздник? – со слезами на глазах хныкал Азаес, - я так ждал дня победы, как же он был от нас далек.

- Не думай о грустном, - успокаивал его Крон, - главное, что ты жив и здоров, а побед на твоем веку будет еще превеликое множество. Пусть другие гуляют, а ты лечись.

- Знаешь, - молвил Азаес, вытянув пред собою расплющеные руки, - я не жалею ни о чем, уезжаю в госпиталь с добрым сердцем, с чувством выполненого долга. Ибо ты Крон - воистину великий разграничитель судеб, ты сумел не только покорить Арийские народы, но и разделил их язык, и теперь они различны также, как их вид и цвет кожи.

- Не приписуй мне все эти заслуги, - смущаясь в своей скормности, отвечал тиран Крон, - знай, в этом ведре помоев есть и толика твоей заслуги.

На этом они простились. Азаеса увезли в госпиталь, а Крон отправился в город, где в это самое время началось празднование дня победы. Коров, телят, бычков да буйвалов резали и жарили всю ночь. Когда нужны были дрова, валили постройки домов, пищу варили всем скопом, а когда насытились, начали истязать пленных, ведь их было великое множество: мужчины, женщины и дети. Как это обычно принято у резвящихся победителей, плененных стали терзать огнем и мечем. Одних просто истязали, другим устраивали пытки, загоняя горящие фитили между пальцами ног и рук, третьим звязывали веревку вокруг шеи так, что глаза у них вылезали на лоб и становились словно куриные яйца. Тех, кто молчал и не издавал ни звука, чем особенно выводил из себя демоносов, просто забивали до смерти, и ни один из нещасных не избежал своей горькой участи. Надобно отметить, что демоносы не столько издевались над пленниками, сколько пытались выспросить у них, где спрятаны Арийские сокровища, о которых они столько слышали. «Отвечай, негодяй, где твои денежки?» - насмехались они над пленником, подвешивая его за большие пальцы рук и ног к четырем столбам, так что человек висел в воздухе примерно в полуметре над землей лицом вниз. Для баласта, на спину ему ложили камни, а лицо и живот палили огнем, при этом все громко смеялись. «Ты у нас теперь что? быстроходная галера?» - от души хохотали демоносы, «или скажешь, где сокровища, или с пробоиной в брюхе пойдешь на дно?». Некоторых для потехи обмазывали смолой и бросали в костер, где они тотчас же вспыхивали, их обожженные трупы сбрасывали в большую кучу таких же изуродованых тел, большинство из которых невозможно было распознать, да никто этого и не делал, а зачем. Всех распознает погребальный костер. Празднества продолжались всю ночь, а на утро началась настоящая помойка - купание в реке Ксаранд, которую Крон тут же переименовал в Ефрат в честь своего любимого полководца Евфрата. Демоносы вылавливали из реки утоплеников, но не затем чтобы похоронить их разлагающиеся тела, как повелевает печальный долг скорби, а чтобы снять с них одежды и отрубить пальцы, на которых были кольца, а тела опять бросали в реку. Долго еще потом к берегу волны прибивали человечьи кости, а их черепами демоносики играли вместо мячей. И лишь только тиран Крон не принимал в этом никакого участия, он с чувством глубокого душевного удовлетворения смотрел на разрушенный город Мидгард и несказанно радовался своей удаче. «Сбылась моя мечта» - думал он, «теперь я стал полноправным властелино земли, мне подчиняются народы… Лишь бы только там, в Европе наши доблесные Атланты, преломи хребет варварам, а то моя истрепаная армия, от которой осталось всего ничего, уже не сможет им противостоять».

Колесница солнца

А в это самое время на другом конце земли, в Европе, происходили не менее драматические события. Надобно заметить, что Атланты в большинстве своем понесли огромные потери в живой силе и технике. А вот у царя Световита в запасе оставались свежие запасные полки, пехота Вендов, конница Скифов, да полсотни крылатых машин. Это бесчисленное полчище людских резервов равалось в бой и только приказ «ждать команды» сдерживал их порыв. На скорую руку перевязав свои кровоточащие раны, Световит прикрыл их железом кольчуги, а сверху одел царственный плащь, изукрашеный сверкающими самоцветами. Вскочив в колесницу, взмахнул мечем, увлекая за собой последние людские резервы из числа запасных полков, которые за долгий день просто истомились в ожидании настоящего дела. Сотни пеших воинов, ощитинившись железом, двинулись в бой, тысячи всадников пришпорили своих резвых коней, и в каждой руке сверкало оружие. А впереди, над всей этой несметной ордой, под белым стягом с изображением златого лика бога Ярия в крылатой колеснице летел царь Световит, всем своим видом напоминая огнедышущую гору, готовую испепелить оба мира. За ним ехала тысяча военначальников, и каждый из них был могучим и неустрашимым воином, неуязвимым для оружия врагов. Тысячи ног топтали трупы павших, тысячи рук осыпали врагов тучами стрел, камней и копий. Еще час назад Атлантам казалось, что им удалось преломить ход сражения в свою пользу, но теперь, увидя столь неисчислимое пополнение ярийских войск, они пришли в смятение, невольный страх заполз им в душу. Первыми посеяли панику крылатые крокодили, им то лучше других было видно сколь неисчислимы людские резервы. Крылатые обезьяны неистово прыгали в небе, спасаясь бегством, а за ними на небольшой скорости летели колесницы Ареев, утюжа демонические войска, осыпая их градом огненных стрел. Пешие воины ощетинившись железом мечей огромным вращающимся «Колом» врезались в полки Атлантов сея смерть. Это неисчислимое множество людей разило врага налево и направо, осыпало их градом стрел, камней и копий. А над всем этим бушующим морем огня и смерти, летел царь Световит, от которого в страхе разбегались прыгающие обезьяны врага. Большие неповоротливые Крокодилы парили поодаль, забрасывая царскую колесницу огнеными ядрами, которые не причиняя вреда, отскакивали от буланной обшивки огнеными всполохами. Взвесив свои силы титан Иапет осознал, насколько серйозна Арийская угроза и то, что демоносам не устоять под их натиском. Но даже теперь, стоя на краю гибели, он и в мыслях своих не помышлял о бегстве. Наоборот, жесткий приказ «Ни шагу назад. За дезертирство - смерть без суда и следствия» возымел свое действие. Этим приказом он сумел собрать в единый кулак остатки своих потрепаных войск, а пращникам приказал: «По колеснице царя Световита Огонь», и тут же в небо взметнулось несколько сотен огненых шаров, обвальный взрыв огня окутал царскую колесницу. Только царь Световит и не думал ввязываться в драку, сжимая в своих руках копье, наконечник которого был изготовлен из осколка Алатырь-камешка, он искал глазами колесницу Фаэтона, надеясь расчитаться с ним за свои раны. И была в том осколке сокрыта великая мощь и сила. Ежели бросить осколок Алатырь-камешка в море, оно высыхало, если ударить им горы, они трескались и рассыпались, а если вращать им над головою, на землю нисходила тьма.