КАМПА-ДОПОТОПНАЯ СКАЗКА. Третья часть

Локи – сын Лоувели

«Если все сделаешь, как надо, ждут тебя великие почести – озолочу» - напутствовал тиран Крон лазутчика Азаеса. «В деньгах я не нуждаюсь» - отвечал ему Азаес, «ты же знаешь, для нас Атлантов, деньги - мусор, золота и драгметаллов у нас хоть отбавляй. Я за идею буду бороться, верю, что наше дело правое, мы победим». «Победим, если ослабим их мощь» - поучал лазутчика Крон. «Первым делом не дай Ариям достроить город Асгард, иначе они полностью перекроют реку Ксаранд (Ефрат), и тогда к ним не подступишся. Для нас очень важно, чтобы Асгард не успел превратиться в настоящую твердыню!. Когда окажешься в логове врага, сиди там тихо и не высовывайся, чтобы тебя не разоблачили, а когда наступит время, нанеси удар в спину. Верю, что диверсии и теракты ты будешь осуществлять с таким же блеском, как и все прочие свои предприятия – остроумно и неординарно». На том они и порешили. Пластическая операция прошла успешно, внешне Азаесу хватило бы и незначительного вмешательства пласической хирургии, да чуть-чуть макияжа для того чтобы сойти за варвара. Однако если внимательно присмотрется, сразу можно было отличить подделку. Демоносу также трудно перевоплотиться в человека, как слону замаскироваться в осла и на оборот. Но лекарь гомеопат Тротула был одновременно художником, психологом, физиологом и большим специалистом по камуфляжу, сумел-таки изменить внешность Азаеса до неузнаваемости. Где-то отрезал, что-то добавил - и в результате из-под скальпеля хирурга вышел человек новой формации по имени Локи. По просьбе клиента череп ему оставили без изменений, только немного изменили форму носа и ушей, приштопали большие рыжие ресницы да отпротезировали кривую изгородь клыков в ровный ряд белых зубов. И произошло чудо! Перевоплотился демонос Азаес в человека по имени Локи, вжился в чужую личину, стал сам не свой. Тайком пробрался во вражеский стан, стал присматриваться к нравам и обычаям людей, во все дела свой длинный нос совал, все запоминал. Первое, что помимо прочего впечатлило Локи-Азаеса, был ярийский характер, который в корне отличался от демонических нравов и менталитета. Люди по своей природе были блестящими воинами, избиравшие способом ведения боевых действий только встречу с противником в генеральном сражении. При этом они никогда не проигрывали битву, но при всей своей воинственности отличались мягким, незлобивым характером, а те города, которые по законам военного времени необходимо было разрушить, разрушали, но при этом население этих городов не истребляли, а переселяли на новое место. Многих воинов из числа поверженных народов Арии включали в свою армию, не опасаясь бунта. В отличие от других завоевателей они не расправлялись с богами покоренного народа, а напротив - включали их в свой пантеон богов и даже поклонялись им, что позволяло назвать страну Меру и ее жителей народом тысячи богов. Еще одна уникальная черта Ариев, очень не свойственая демоносам, была не подвергать побежденных пыткам, причиняющим боль, смерть, и моральное унижение. Тех царей и народы, которые оказывали им сопротивление, они просто уничтожали, а тех, которые испили Сурину - напиток мира, они отпускали с миром и даже оставляли за ними их государство. С одним правда условием - чтобы цари вовремя и в надлежащем виде платил дань, а также согласовывали свои юридические законы с обычаями всей страны Меру. Следующей диковинкой для Локи-Азаеса оказались их варварские порядки и общественный строй, который в корне отличался от тирании и рабовладельческого строя, к которому он привык в ойКумене. Как они тут живут, не переставал удивляться лазутчик, это же первобитно-общинный строй. Люди все делали сообща, община кормила, одевала, обувала людей. Право слово, какой-то первобытный социализм, не переставал удивляться Локи-Азаес. Арийский царь содержал множество государственных предприятий, так называемых общинных земель. Соответствующая служба, приналежащая царю на три месяца, посылала жителей страны на сельхозработы, не делая исключения ни кому, кроме кормящих матерей, немощных стариков и малых детишек. Пока крестьянин трудился на общественных работах, его поле обрабатывал сосед. Все остальные работали на благо общины. Стараниями общины образовалось само государство Меру, царь давал каждому землю, оплачивал строительство домов, подсобных и хозяйственных сооружений, покупал тягловых животных и домашний скот (коров, овец, коз и прочие). Особым почетом и привилегиями в стране Меру пользовались «люди орудия» - ремесленники, гончары, кузнецы, металлурги, ювелиры ..и т.д., то есть люди, владевшие каким-либо ремеслом, для занятия которым требовалось конкретное орудие (ткацкий станок, плавильная печь или гончарный круг). В обществе, в котором небыло рабов да и само понятие раб отсутсвовало, не было недостатка в рабочих руках, на стройках работали квалифицированные рабочие из числа ремесленников и умельцев. Все, куда ни смотрел Локи, было наполнено добродушием и каким-то трудовым порывом, котрым была буквально пропитана империя Меру, представляя собою конфидерацию 15 стран: Сумеру, Шумеру, Перимеру, Метамеру, Киммеру, Недомеру и прочих автономних Мерий. Роль женщины в этих странах приближалась к роли мужчины, можно сказать, там было почти равноправие. Не отбирая у женщины исконных и привычных обязаностей, вроде стирки, сушки, заготовки, кухни и грязных пеленок, ярии разрешали женщине работать на равне с мужчиной у станка и на стройке. Были среди женщин и девы-воительницы, хлеборобы, ткачи, кузнецы, плотники, а также девы-пилоты, управляющие воздушными колесницами. Все население страны представляло собою содружество наций, одной только официальной письменности в стране было восемь видов. Это было и письмо демотическое, и древнее ярийское письмо, и огалическое письмо, и килстские руны, и валлийская вязь, и иерографическое знаки, и прямолинейная клинопись, и киммерийские знаки, и скифские каракули, и санскрит. К тому же широко применялась так называемая алгография - использование в тексте совершенно чуждых всем восьми языкам слов и начертаний, на которых Арии общались со всем миром и вели оживленную торговлю. Все эти чуждые нравы и обычаи совершенно вскружили голову Локи-Азаесу. «Как будто побывал на другой планете» - жаловался он самому себе, «не возможно приспособиться, если б знал, что столкнусь с такими трудностями, ни за какие деньги не захотел бы менять демоническую личину». Его утешало только одно. Локи, сын Лаувели, чью шкуру он таскал на себе, был знатного происхождения и его не привлекали на общественные работы. К тому же в скорости выяснилось, что в этой варварской стране он пользуется огромной популярностью у женщин, они к нему липли, как мухи на мед. И первое время он только тем и занимался, что развлекал женскую половину общества. Затем он быстренько женился на Сигюн, девушке скромной и миловидной во всех отношениях, от этого брака у них родился сынок, которого счасливые родители назвали Нарви. Но и своих многочисленных любовниц он не забывал навещать, тем более что их расположение давало ему возможность вращаться в среде ярийских божичей. С Одиным был на короткой ноге, с Дагдой дружбу водил, с Тюром не раз пьянствовал с вечера до утра, но все время думал, как бы ему сильнее несолить этим Ариям. А те знать не знали, чуять не чуяли, что он глубоко законспирированный лазутчик Азаес, скрывающийся под другой личиной. А Локи только того и надобно, рад радешенек, что обманул недальновидных людишек, стал вести себя вольготно, не опасаясь быть разоблаченным. Будучи от природы говорливым, разговорчивым, болтал налево и направо. Чтобы окончательно их запутать, такого им нарассказывал - не переваришь. Одним болтал одно, вторым - второе, сплетничал, пытаясь посорить людей, наговаривал им разных глупостей. Иной раз, казалось, что в водопроводе не вода текла, а болтовня Локи-Азаеса. А те ушами хлопали, воспринимали услышанное за чистую монету и не раз, и не два попадали из-за него в беду, он же благодаря своей змеиной изворотливости был скользским, всегда выходил сухим из воды, за что и был прозван Трикстером. В это самое время на правом берегу реки Ксаранд (Ефрат) как раз напротив столицы Мидгарда строился город-спутник Асгард, там среди мастеров-строителей Локи-Азаес лоб в лоб столкнулся с демоносом Дедалом. Всем известно, что демонос демоноса видит издалека, и Локи сразу же распознал в Дедале своего. А тот не важно, что от природы был немного пришибленным, сразу же узнал в Локи - злодея Азаеса. «Зарежу» - говорит ему лазутчик, «если ты не откроешь мне все секреты строительства». «Зачем меня резать» - отвечал Дедал, «ты мне дай медный грош, я тебе такого наговорю, такого поведаю - три дня говорить буду, всего не запомнишь». Так под страхом смертной казни Дедал поведал лазутчику Локи все, что знал о маштабах и сроках строительства. «А какую плату ярии обещали тебе за эти труды?» - интересовался Локи. «Наверное денег заплатят» - отвечал Дедал. «Какие еще деньги?» - возмутился Локи, «да за такую работу звезды нужно с неба просить и луну в придачу, пущай раскошелятся». «И Луну в придачу» - заинтересовался этим заманчивым предложением Дедал, «и правда, за такой труд и вознаграждение должно быть соответствующее. А если я попрошу у них Луну, Звезды, а в придачу богиню Фрею в жены, как ты думаешь, не откажут?». «Проси больше, не стесняйся, а я кому нужно замолвлю словечко, может ко всем этим неземным благам и невесту Фрею для тебя высватаю». « Так тому и быть» - решил Дедал и отправился к коменданту города Одину просить за свою работу Солнце в постоянное пользование, Звезды во временное, Месяц в краткосрочное, а как приз богиню Фрею в жены. Один только сочувствующе посмотрел на демоноса своим одним глазом и спросил: «Кто тебя надоумил на такую глупость?» «Есть тут один человек по имени Локи, вот он меня и надоумил просить за труды все эти блага». Один воспринял просьбу Дедала как шутку, согласился, но с одним условием - чтобы город был построен в назначеный день, час и ни минутой позже. Обрадовавшись неслыханному по своей щедрости вознаграждению, Дедал с удвоеной энергией взялся за строительство Асгарда. Эта работа была ему по душе, день и ночь он пропадал на стройке почти без пищи и перерыва на обед. Не одну и не двух лошадей загнал он на стройке, все время в пути, всю дорогу в движении, то он у смежников, то у монтажников, то на стройке, то на складе, то в бухгалтерии подбивает отчеты и все это на бегу, без сна и отдыха. И надо заметить, что в назначенный срок город-красавиц Асгард был почти достроен, остались лишь мелкие отделочные работы. Дедал уже чувствовал себя на седьмом небе от счастья, и правда было отчего прийти в восторг – считай, Солнце, Звезды, Луна и богиня Фрея у него в кармане. Когда срок расплаты приблизился, а работа была почти закончена, царь Световит собрал у себя во дворце всех знатных бояр, ярлов, ярийских божичей: Одина, Тора, Тюра, Смарагла, Хорса, Митра, Велеса, Яруна, Дагда, Хеннира, Деяла, Раму и прочих… Стали совещаться, как им быть, платить Дедалу обещанное Солнце, Звезды, Месяц, богиню Фрею в придачу, или нет. Сели божичи на свои престолы, задумались подсчитывая убытки, стали спрашивали друг друга, кто им посоветовал обезобразить небо, сняв с него Солнце, Звезды и Месяц. Кто надоумил людей на такую глупость выдать богиню Фрею замуж за этого демоноса Дедала? Час подумав, два поразмыслив, все сошлись на том, что такой совет дал не иначе как Локи, сын Лаувели, ибо больше некому. Это он виновник всяческих наших бед, решили на совете боги Один, Тор, Тюр, Смарагл, Хорс, Велес, Яруна, Хеннир, Рама и прочие… А раз так, по делом ему болтуну будет смерть лютая, если только он не найдет способа, как помешать мастеру Дедалу выполнить условие сделки. Пришлось Локи выкручиваться, сбросив шкуру человека, обрести свое прежнее обличие и в таком ужасающем виде темными ночами пугать рабочих и тягловую скотину: быков, волов, ослов и лошадей. В конечном итоге ему удалось внести разнобой и смятение в умы рабочих и особенно Дедала, у которого все начало валиться из рук. Стройка буквально затрещала по швам, рабочие и тягловые животные разбежались кто куда, а Дедал бегал за строителями и тсчетно старался их изловить, столь быстро они бегали. Так и не удалось ему уложится в сроки, контракт был сорван, а раз так о награде нечего и мечтать. «Это нечесно, строительство завершено на 90 %» - доказывал он свою правоту, только от него отмахивались как от чумного. Мыслимо ли требовать за свою работу Солнце, Звезды и месяц? Где это видано, чтобы простой смертный получил во владение небесные светила? Забудь и не заикайся советовали ему люди. Поняв, что его одурачили, разгневанный Дедал стал бегать, оскорблять людей и богов. Вот тогда божичь Тор, от природы отличавшийся несдержанным характером, проломил ему голову своим молотом и выгнал великого зодчего прочь. Так бесплатно был отстроен город Асгард, и Звезды остались целы, и месяц до сих пор на месте, и ясное солнышко каждый день светит, и богиня Фрея не досталась демоносу. Но история будет неполной, если забыть и вкратце не рассказать судьбу величайшего строителя современности Дедала. Обиженный судьбою мастер отправился прямиком на Сицилию, где правил царь Кокал, устроился к нему на работу отстраивать дворец и чистилище. Надо заметить, что жизнь во дворце у царя Кокала для Дедала была сущим удовольствием. Работа несложная, климат как нельзя самый благоприятный для здоровья, кормят хорошо, вовремя расплачиваются звонкой монетой. К тому же у царя Кокала дочери оказались настоящие демоницы, одна другой краше, и все на выданье. Что еще нужно? Не жизнь, а миф. Но вскоре грозовые тучи начали сгущаться над головою Дедала. Дело в том, что еще в позапрошлом веке он совершил одно убийство. Столкнув со скалы своего ученика Тала, его смерть осталась неотмщенной, а родственники из рода Эрихтеев просто кипели жаждой местью. Узнав о том, что Дедал объявился на Сицилии, родственники собрали большое войско и на галерах, пентерах, и триерах отправились в Сицилию, потребовали, чтобы царь Кокал немедленно выдал им убийцу. Дочери царя Кокала, которым Дедал сильно приглянулся, не хотели выдавать такого пылкого любовника и великого художника по части женских бюстов. Они придумали хитрость: уговорили отца согласиться на требование Эрихтея и принять его как гостя во дворце. Когда Эрихтей принимал ванну, дочери Кокала вылили ему на голову котел кипящей воды, от этого он умер в страшных мучениях. Еще очень много веков Дедал скрывался в Сицилии под другим именем, а потом опять решил явить миру свое искусство и нанялся востанавливать дворец скорби, Критский лабиринт у царя Миноса. Но это уже другая история и к нашей истории не имеет никакого отношения, ибо основана на мифах и домыслах, а мы с вами пользуемся только самой достоверной информацией.

Усилить натиск?

«Что это такое?. Столько времени прошло а от Азаеса ни слуху ни духу – Гак Мак Брак ругался тиран Крон, « а я должен знать наверняка, удалось ли ему помешать людям достроить город Асгард или нет». Усилить натиск требовал тиран у своих приближенных.. Чтобы разузнать все досконально, в страну людей был послан еще один лазутчик, демонос по имени Тьяцци. Этот демонос по имени Тьяцци был правителем крошечной страны Йотунхейм, вплотную граничащей с Арийской страной Меру. Издревле между этими странами велась оживленная торговля, то Арии привезут свои товары в Йотунхейм, то демоносы к людям. Под видом купца лазутчик Тьяццы пробрался в Мидгард, отыскал Локи и говорит, дескать нужно еще больше насолить Ариям. «Да я и так стараюсь» - оправдывался Локи. «Плохо стараешься, лучше нужно стараться» - убеждал его Тьяцци, тиран Крон поручает тебе новое задание, нужно выкрасть языка, желательно из высших эшелонов власти. «Ладно» - согласился лазутчик, «есть у меня на примете подходящая кандидатура, дочь самого Одина, богиня Идунн». «Зачем нам женщина?» - удивился Тьяцци. «Это не простая женщина, это же богиня Идунн, хранительница молодильных яблок» - объяснял Локи свою задумку. «Что за яблоки такие?». «А» -махнул рукою Локи, «растут в этих краях волшебные плоды, а она за ними ухаживает, к тому же через нее мы можем шантажировать самого Одина, ведь она его дочь от первого брака». «Ладно, действуй» - согласился Тьяццы, «ты только вымани ее вон в тот лесочек, где припрятана моя крылатая колесница, а там я уже сам все сделаю, заодно и от тебя отведу подозрение». Воспользовавшись тем, что в городе не оказалось большинства из божичей, а именно Световит, Один, Тор, Тюр, Смарагл, Хорсь, Митра, Яруна, Кришна, Дагда, Хеннир, Деяла, Рама и Велес отправились на соколиную охоту. Локи выманил богиню Идунн в лес, дескать, пойдем грибов да ягод насобираем, а та, знать ничего не зная о коварных замыслах, взяла корзинку и отправилась в лес. Локи некоторое время крутился рядом возле богини Идунн, а затем раз-раз и нету его, скрылся. И тут с ясного неба, будто змий аспид, опустился крылатый крокодил, схватил богиню Идунн, хранительницу молодильных яблок, и скрылся в поднебесье. С похищением богини Идунн и пропажей молодильных яблок Арии мгновенно утратили вечную молодость, начали «седеть и стареть». «Что за безобразие?» - встревожились людские божичи, начали разбираться и в скоре выяснилось, что пропала богиня Идунн. В последний раз ее видели с Локи. Припертый к стенке, тот сознался в содеянном, но как всегда выкрутился, все это произошло случайно –просто стечение обстоятельств, убеждал он их. И поклялся в кратчайшие сроки вернуть богиню Идунн. Пришлось Локи–Азаесу оседлать арийскую крылатую колесницу и броситься в погоню за Тьяцци, чтобы возвратить девушку. Но Тьяццы наотрез отказался отдать богиню. Тогда Азаес- Локи не долго думая убил его, ибо другово выбора у него не оставалось. Возвратив богиню обратно, сумел убедить людей в своей невиновности, и те снова поверили ему, ведь он был Трикстер. Но история на этом не закончилась. У Тьяцци была любимая дочь по имени Скади, она решила отомстить за отца, собрала небольшое, но и не маленькое войско, пришла в Мидгард и стала требовать, выдайть убийцу отца. Кровь за кровь. Арии всегда пытались мирно решить конфликт и по возможности обходиться без никому не нужного кровопролития. Скади хоть и была демоница с характером, однако согласилась на мировую при условии, что взамен убитого отца ей сосватают мужа, кого-нибудь из Ариев. По условию договора мужа она должна была выбирать себе сама, но только по ногам, не видя ничего другого. А надобно отметить, что Скади была дружна с одним божичем по имени Бальдр. Как это часто бывает, между ними вспыхнул бурный роман, который, к сожалению, они вынуждены были скрывать от широкой общественности. Ибо связь чистокровного Ария с демоницей хоть и было вполне обычным явлением, но одобрялось не всеми. И вот теперь у Скади появился хоть и маленький, но шанс заполучить себе в мужья возлюбленного Бальдра. В назначенный день Скади подошла к ширме, до колен закрывающей претендентов на ее руку и сердце. Неспеша прохаживаясь между рядами, она пристально рассматривала коленки да щиколотки учасников конкурса, пока не увидела ноги замечательной красоты и указала на них полагая, что это ноги Бальдра. К нещастью ее избранником оказался не Бальдр, которому она симпитизировала, а Локи, у которого ножки были - будь здоров. В ужас пришла Скади от своего выбора. Это ж надо какая роковая ошибка, пылала злобою демоница, и наотрез отказалась выходить замуж за Локи, который ей откровенно говоря не нравился. «Обойдусь без жениха» - твердо заявила она. Другим условием мировой было моральная компенсация, а именно Скади выдвинула условие: «Денег мне от вас не нужно, в замен моей скорби желаю получить хорошее настроение». Это странное желание привело в замешательство всех, кроме Локи, он то лучше других знал, как можна поднять настроение демонице Скади. Мы устроим веселое состязание с перетягиванием каната, и она обязательно рассмеется, заверил он людей. В назначенный день Локи устроил все как и обещал. К одной половине веревки он привязал козла за бороду, а другим концом привязал себя за мошонку, то один тянул влево, то другой вправо. Победителя не было, но оба громко кричали. Некоторое время они старались изо всех сил, перетягивая друг друга. А затем что-то лопнуло, треснуло, победитель убежал, а Локи повалился демонице Скади на колени, держась за причинное место. Тут она и рассмеялась. Таким образом были выполнены все условия мирного договора, и люди высоко оценили находчивость Локи, не пожалевшего своей мошонки для такого важного дела. Вот такие страдания приходилось терпеть Азаесу, проживая среди Ариев. Не удивительно, что он день и ночь думал, как бы им насолить по-сильнее. Сколько он не думал, сколько не ламал свою голову, ничего на ум не приходило, но как всегда помог случай. Был у Одина сын, звали его Бальдр. С раннего детства он рос слабым и болезненым ребенком, то у него насморк, то ангина, то скарлатина, то бронхит. Надо заметить, что родители Бальдра, Один и его жена Фриг, очень беспокоились о здоровье своего ребенка, а когда ему стали каждую ночь сниться зловещие сны, встревожились не на шутку. Призвали к сыну самых знатных лекарей, но те ничем не смогли помочь. Кошмарные сны возвращались каждую ночь, навязчиво преследуя юного божича. Обеспокоенный этими сновидениями Один отправился в подземный мир и своим колдовством поднял из могилы прорицательницу Вельву, чтобы узнать у нее точный диагноз, вызнать от чего сны Бальдра такие зловещие. Прорицательница Вельва ответила так: «Судьба Бальдра предрешена небесами, он скоро умрет, в мире мертвых для твоего сына приготовлены богато украшенные палаты». То есть поведала Одину, что его сыну суждено погибнуть. На настойчивые распросы Одина, как все это произойдет, она отвечала, что убийцей Бальдра будет кто-то из его ближайшего окружения. По возвращению в Мидгард Один передал ответ прорицательницы Вельвы своей жене Фриг. Любящая мать богиня Фриг сильно переживала за своего сына, она взяла клятву со всех живых существ, а также с огня, воды, железа, камней, земли, деревьев, болезней, зверей, птиц, змей и пауков в том, что они никогда не причинят зла ее сыну. Все живое и неживое на земле поклялось не причинять ему вред, отчего здоровье божича сразу же укрепилось, а дурные сны перестали мучить его по ночам. Когда же Бальдр заступничеством матери сделался неуязвимым, люди стали развлекаться тем, что стреляли в Бальдра из лука, бросали в него камни и рубили мечами. А он оставался цел и невредим, ведь ничто живое и неживое не могло содеять ему зла. С таким положением вещей не мог смирится Локи-Азаес, не зря же он был змеиной породы. Хитростью втерся в доверие к богине Фригг и выведал у нее, что та не взяла клятву с ростка Омелы. Это растение показалось ей слишком ничтожным, чтобы брать с него клятву. «Вот так удача!» -аж подпрыгивал он на месте. Омела - бесполезный сорняк, растение-иждевенец, живущее без корней на многих деревьях, не клялось причинять вред Бальдру. «Этим надо воспользоваться» - решил Локи и сразу же отправился в лес на запад от города, ибо знал, что там в дубовой роще наверняка растет Омела. Пришел туда, смотрит, а там на вековых дубах прилепилось растение-паразит, вытягивающее соки, укорачивающее жизнь могучим исполинам. «Вот так радость!» - воскликнул Локи , «если Бальдр стал такой твердый как дуб, значит в омеле можна усматривать знак того, что жизнь божича заключена в неподдающейся уничтожению Омеле, произрастающей на ветвях могучего дуба». Овладев тайной неуязвимости, Локи сорвал ветку Омелы с дуба. Вырезал из паразитирующего побега стрелу и поспешил на поле, где люди и боги развлекались, бросая в Бальдра колюще-режущие предметы: копья, дротики, мечи, ножи, стрелы. А тот стоял неуязвимый и только улыбался, ибо ничто на свете не могло причинить ему вред. Воспользовавшись слепотой старого божича по имени Хед, Локи подсунул ему побег Омелы. Сам вложил стрелу в тугой лук, помог прицелиться. «Стреляй» - говорит Локи старому Хеду, «не бойся, это всего лишь ветка Омелы». Вспомнил старик годы своей юности, раньше его рука крепко сжимала лук, поразив им тысячи врагов. Теперь же шутки ради слепой Хед пустил даже не стрелу, а так... прутик Омелы. «Вжжжик» - пропела стрелка и пронзила юное сердце. Бездыханным пал на землю юный божичь и умер. Так чужими руками свершилось великое несчастье для богов и людей. Вслед за гибелью Бальдра омрачилась природа, великая печаль охватила всех людей. Опечаленые смертью любимого божича, они приготовили погребальную ладью, на которую возложили тело Бальдра и его жены Нанны, сердце которой разорвалось от горя, предав их кремации. Эта смерть внесла раздоры и сумятицу в отношениях между ярийскими родами и кланами. Пасынок Одина и богини Ринд убил старого Хеда, отомстив за смерть своего сводного брата. Тем временем другой сын Одина Хермонд взял отцовского коня Слейпнира и отправился к хозяйке преисподней Вельве с просьбой отпустить брата на землю. Хозяйка преисподни согласилась отпустить божича но при условии, что его оплачет все живое и мертвое на земле. Люди сразу же разослали гонцов по всему свету просить, чтобы все плакали и тем оживили Бальдра. Надобно заметить, что буквально все живое и неживое оплакивало юного божича, кроме Локи-Азаеса. Он просто не мог этого сделать, даже если бы и хотел, из-за врожденных особенностей своего организма. Ведь крокодилы не плачут, ибо просто не умеют этого делать. Так не удалось вернуть из преисподни юного божича Бальдра. По гарячим слезам стали разыскивать, кто не оплакивал божича и снова подозрение пало на Локи. Когда все выяснилось, Локи попытался бежать, ускользнул из города, но далеко убежать не успел, его выследили. Загнаный в угол, Локи обернулся в рыбу и спрятался в реке Ис. Однако глазастый Один высмотрел его и там. Тут же были заброшены в речку сети, всю рыбу до мельчайшей рыбешки выловили, а с нею и Локи. Месть Одина была страшной. По закону, тот кому царь объявлял смертный приговор, умирал вместе со своими родствениками мужского пола, так как существовал закон, по которому не должен был оставаться в живых ни один человек, которы мог бы положить начало кровной мести. «Ты будешь вечно страдать за свои злодеяния» - обьявил приговор Один и тут же, подчиняясь его приказу, люди схватили его сына Нарви, вспороли ему живот и кишками собственного сына связали руки Локи. А его самого заковали в незримые путы, крепче которых нету на свете, ибо выкованы они из рыбьего дыхания, птичьей слюны, корней гор, и заточили его в глубокую пещеру, где с потолка сочилась черная нефть. Тремя цепями приковали его к трем камням таким образом, чтобы нефть день за днем капала ему на голову, принося страшные мучения. Связаный и казнимый, Локи осужден пребывать в этой нефтеносной пещере до скончания своих дней. «За меня отомстят» - только и смог выдавить из себя Локи-Азаес, «скоро вы все погибнете, ибо я нюхом чувствую гибель вашего мира». «Молчи, глупец» - остановил его Один, «если не хочешь накликать на свою голову еще более страшных мучений. Но Локи-Азаес не молчал, «скоро, очень скоро настанет Рагнарек- гибель богов» - шипел он желчю и злобой. Но его уже никто не слушал, люди удалились, оставив узника в темной, пропитанной нефтяными испарениями пещере. «Рагнаре, Рагнарек» летело им вслед, «раг-на-ре-к» неслось через века и пространство. И лишь седые Пирамиды не страшатся стремительного бега времени. Ибо само время создало Пирамиды.

В лихие времена слепой всегда идет за сумашедшим

На протяжении многих сотен лет десятки тысяч мастеров работали над отделкой и внутренним убранством города мертвых, где при помощи машин, а где и вручную копали фундамент под гигантские сооружения. Отсекали глыбы известняка и розового гранита, обтесывали их, перевозили на западный берег реки Нил, укладывали в фундамент Пирамид. Этим они увековечили себя в веках. «Слава героям-строителям, а за одно и мне» - радовался за всех и себя в том числе архитектор Мид. Спать он не мог, есть не мог, день и ночь думал, ждал, гадал и надеялся, каким же будет торжественное открытие города мертвых. И вот! когда мастера строители уложили последний камешек, прикрепили последнюю рубиновую звезду, украсили позолотой, алмазами, топазами и жемчугом все, что планировалось украсить, он первым делом поспешил доложить Крону о скором завершении строительства. Как всегда важно прораб Мид вошел в зал для приемов и набросился на ничего неподозревающего Крона с такой речю: «Вот мы строили, строили и наконец построили» - по-военному четко доложил он и радостно захлопал в ладоши. Боже правый и левый, что тут началось, радости тирана не было предела. Он прыгал, обнимал всех, кто только попался ему под руку. «Неужели все построили!» - радовался он как малое дитя. «Сделали все и даже лучше, остались незначительные работы: где-то подбелить, что-то подкрасить, убрать строительный мусор, озеленить клумбы, засеять травой газоны - и можна сдавать утробно-чистилищный комплекс в эксплуатацию». «Сколько времени нужно на доработку проекта?» - уточнял Крон. «Пустяк лет 10-15, не больше». «Ладно» - потирал он свои шершавые ладошки, «пускай достраивают, а я тем временем смотаюсь в Атлантиду». Сабскаба вскричал тиран: « запрягай крылатого Зухуса, настало время обсудить с титаном Иапетом предстоящую военную компанию…». Иапет медлил, говорил уклончиво, не верил в успех операции. а Крон убеждал, приводил обобщающий исторический опыт. «Пора нам, демоносам, взять реванш и отвоевать у Ариев наши исконные земли. Сделать это нужно одним махом, а не уподобляться собачнику, который жалеет своего маленького щенка и рубит ему хвост по кусочкам. Борьба с ариями должна проходить сразу и везде, а не отдельно в Европе или Азии. Ладонь нужно мыть всю, а не по одному пальцу». «Но…» -уклончиво отвечал титан Иапет, а Крон не давал ему опомниться, дожимал. «Пора» - говорил он, «явить миру истинное величие Атлантиды, ведь ваша сила несметна, а мощь неоспорима». «Под твое командование я своих воинов не отдам» - отнекивался Иапет. «Это еще почему?» - удивлялся Крон. «А потому что ты уже один раз драпал от Ариев, только пятки твои сверкали. Сколько тогда пало смертью храбрых демоносов - и не счесть». «Не дашь и не надо, да я и сам не хочу» - отвечал тиран Крон, «я лично стану под твое командование или под чье-то другое. В лихие времена слепой всегда идет за сумашедшим, но подлых Ариев буду рвать зубами». И все равно титан Иапет медлил, отвечал уклончиво, ничего конкретно не обещая. В конце Крон решил пойти на хитрость. «Знаешь» - молвил он Иапету, «я давно уже размышляю над тем, достойны Атланты или нет, чтобы их именем назывался великий океан. Атлантический океан – это ж звучит красиво». « Так то оно так, но ведь все демоносы против» - обижено отвечал титан Иапет. «Конечно против, кому охота, чтобы эта лужа Средиземное море называлось Атлантическим океаном. Все это прекрасно понимают, вот поэтому и против. Но мы сделаем хитрее, допустим, назовем царство титана Океана Атлантическим океаном. Ты только вдумайся, какая мощь, какая сила и величие». «А если Океан будет возражать» - сомневался Иапет. «Не будет он возражать» - утвердительно сулил Крон, он мне должен. И вообще я считаю что нужно немедленно издать указ и прямо с сего дня в пятницу 13 числа месяца Гекатенхейра такого-то года именовать океан Атлантическим океаном. А кто будет против, в мешок его, негодяя, и с головою в океан, пущай там возражает!» «А если снова проиграем военную кампанию, что тогда» - продолжал колебаться титан Иапет. «Даже не думай о плохом» - махал руками Крон, «ты только вспомни, какое было золотое времячко, когда вся ойКумена принадлежала нам, демоносам. Мы в полной мере наслаждались плодами своих трудов, в наших городах и селениях слышались веселые песни и звонкий смех, наши стада паслись на зеленых лугах, мы были хозяевами этой жизни. А теперь, оглянись кругом, посмотри своими кошачими глазами по сторонам. Пришли Ярии, захватили нашу землю и началась эта страшная травля. Наша земля лежит в руинах. Наши города сожжены до тла. Сотни тысяч демоносов истреблены или превращены в рабов, в тягловую скотину». Иапет только моргал глазами, в душе соглашаясь с Кроном. «Кстати что у тебя с глазами?» - вопрошал Крон, «может глаукома?». «Да нет» - отвечапл Иапет, «так, бельмо какое-то выскочило, скоро пройдет». «Пройдет, так пройдет. Но если нужно лекарство или иное средство, говори, не стесняйся, у меня в Египте знаешь какие знахари имеются. В миг прозреешь». «Давай по сути» - сказал как отрезал титан Иапет, «я берусь в кратчайшие сроки, лет так за 10—15, мобилизовать всех годных к войне Атлантов. Ты за это время соберешь всех Египтян и прочие народы, которые находятся в твоем подчинении и присоединишься к моей армии вот в этой точке». Иапет подошел к карте Европы и указал пальцем на Фрегийскую долину, расположенную между горами Эгалес на западе да Имитос на юге. «Вместе наша армия будет насчитывать несколько миллионов воинов. Этого количества будет вполне достаточно, чтобы наголову разбить злобных Ариев. Но есть одно маленькое «но». «Какое?» - переспросил Крон. «Нельзя недооценивать противника. Их военная мощь раза в три-четыре превышает нашу». Крон тонко уловил ту черту, за которой Иапет или согласится или откажется от затеи, и решил дожать его окончательно. «Верь мне» - убеждал его как мог тиран Крон, «Ариев будет меньше чем нас». «Это еще почему?» - уточнял Иапет. «Ты поверь, а как да почему - это мое дело. «Ну раз так, так тому и быть» - ударили они друг друга по рукам и обнялись как братья, каковыми в сущности и были. Что имел в виду тиран Крон, когда намекал, что силы Ариев и демоносов будут приблизительно одинаковыми, так и осталось загадкой для Иапета. Но для нас нет ничего невозможного, мы то знаем что Крон как никто другой первым усмотрел едва уловимые симптомы распада некогда единого арийского государства Меру. Посмотришь, со стороны может показаться, что этот величественный ярийский мир будет жить вечно, также как он жил предыдущие две тысячи лет. Строить города, выращивать хлеб, выпасать тучные стада животных, ремесленники будут плавить металл, гончары изготовлять посуду, украшать её за местными обычаями, где росписями, где орнаментом. Так же, как тысячи лет назад, они будут собираться вместе для обрядов и ритуалов, приносить жертвы, поддерживать неизменный порядок вещей. Так могли думать только ничего не понимающие смертные о двух головах, ибо беспомощность управляет их блуждающим умом. Крон лучше других понимал скрытые процесы эволюции, которые происходят в Арийском обществе. Он первым стал искать знания не ради знаний а из практических целей, а затем, сведя во едино все чувственное многообразие вещей и теорию иррациональных количеств, изучил ее законы с чисто абстрактной, не материальной точки зрения, и пришел к единствено правильному выводу. В этом изменчивом мире ничто не существует в неизмененом состоянии, оно всегда меняется, и будет меняться бесконечное количество раз. И надо заметить, он будто в воду глядел. Настолько верны оказались его прогнозы, касающиеся развития Арийского общества.

Индрик-зверь

Нельзя не отметить что все эти события происходили в год цветения несеянной ржи, а, как извесно, в такие высокосные года случаются многие необъяснимые знамения. Дважды Яриям являлись знаки перемен, а умудренные жизненым опытом мудрецы и предсказатели усмотрели в этих знаках явление огненного скакуна. Священный огненный конь должен был вот-вот родиться, причем многие сведущие на хиромантии, астролябии и прочих науках бытия утверждали, будто он должен родиться в несколько ином обличие. Многи щитали, будто суждено ему родиться в обличие белого Овна, ибо в это время на небосводе главенствовало именно это созвездие. Овн или овца - это достаточно миролюбивое животное, благородное и смелое, всегда готовое встать на защиту своего стада и вести его за собою. Да только люди таких лже-пророков подымали на смех, ибо были твердо убеждены, что в этот раз огненный конь должен родиться в обличие белого слона. Вот из-за этого предсказания в провинциях великой империи Меру между Сумерами, Скифами, Галатами, Шумерами, Кельтами, Метамерами, Перемерами, Киммерами, Недомерами и прочими автономными мериями возникли склоки и распри. Всем правителям, будь он знатный боЯрин, князь-Ярл, или царь, хотелось к своему титулу добавить титул Обладателя белого слона. Чтоб добыть белого слона цари, объявляли друг другу войну и по многу лет враждовали между собою, и все это для того, чтобы в их стойле покрытый золотой попоной стоял белый слон. Слоны, а именно мамонты, были приручены еще в Гиперборейскую эпоху и представляли собою одновременно и тягловую силу, и практически неиссякаемый запас мясной пищи, который перемещался вместе с мигрантами. Обладая богатым опытом по одомашниванию мамонтов, Ярии, достигнув Азии, обратили внимание прежде всего на местных слонов, которых им удалось приручить-одомашнить. В результате перекрестного скрещивания этих двух видов от мамонта и слона родился белый слоненок-альбинос по имени Индрик. „Вот так чудо!” радовались люди, но больше других радовался царь страны Перимеру, великий божичь Рама. Сопоставив знамения, случившиеся в год цветения несеянной ржи, с рождением слона Альбиноса, он объявил белого слоненка по имени Индрик священным зверем. Все это придавало авторитету Раме изобилие благости, а число его сторонников и единомышленников быстро росло. Одной летней ночью ему во сне явился посланник небес. Ангел в белых одеждах предстал пред его очами и сказал: „Пусть твои сыны пойдут в землю иную, в край чудесный, туда, где восходит солнце, туда, где оно спит на золотом одре”. Ангел в белых одеждах рассказал Раме о предначертанном пути, о его мессионерской роли в истории переселения народов, а также открыл ему великую тайну рождения белого слона и последующую реинкарнацию в Индрика-зверя. „Иди туда” - молвил посланник небес, „ступай за белым слоном, да святится имя Индрика-зверя”. Проснувшись Рама посмотрел в ту сторону, куда своим перстом указал посланник небес и нашел, что это была (индийская) страна Ракшаси. Обьявив своему народу волю богов, Рама стал готовиться к походу. Выйдя к народу, он торжественно объявил им волю небес. „Люди добрые, собирайтесь воедино и теките племя за племенем, род за родом, туда, куда указал нам путь небесный Ангел”. Многотысячная толпа народу, казалось, только и ждала этой минуты. „Великий Рама! Вождь человечей славы! Мы идем за тобою! ибо ты бог наших мечей” - скандировали люди. „Бог знающий Веды! Веди нас, научай, твори, ибо твоя святость неоспорима никем”. А когда выпало благоприятное расположение звезд, жрецы провели обряд Ашвамедхи - очищения огнем, а жертвою был выбран белый слоненок. Едва только пыхнул жаркий огонь, как из яркого пламени показалось голубое пламя, которое на глазах стало менять цвета, и его голубизна быстро обернулась оранжевыми языками. Еще мгновение, и в высь взметнулся огненный столб, в его всполохах проступали какие-то неясные фигуры, знаки и письмена. И будто в магическом зеркале увидели люди огненного поводыря в обличие белого слона. Лишь только догорел священный костер, из огня да полымя вышел слон Индрик, даже шерсть на его теле не подгорела. Лишь только один бивень, перекалившись в огне, сломался, а второй играл на солнце жемчужным отраженьем. Сам же Индрик-зверь так и пышал жаром, огромный, крепкий, сильный, огнедышущий. Это был добрый знак, и люди пошли за Индриком-зверем, а Рама вел их, как мессия свою паству. Все это происходило в то время, когда на небе главенствовал знак Овна. С тех пор знак Овна в поясе небесных плеяд Зодиака щитается знаком Рамы. Многие, уверовав в священные знаки, признали Раму, а с ним и Индрика-зверя святыми и отправились за белым слоном в страну злобных Ракшаси. Но ровно столько же людей не приняло на веру перерождение огненного коня в обличие слона альбиноса и остались дома. Среди них был и царь Световит. Надо заметить, что Световит в душе верил всему проишедшему и готов был первым отправиться за священным слоном Индреком, если бы не клятва, данная на его же собственной свадьбе тирану Крону в том, что он ни под каким предлогом не пойдет войной на демоносов. Надобно заметить, что клятва Гейс не имела обратной силы. Дал клятву – держи, а нарушил – умри. Поэтому Световит аж скрипел зубами, но ничего поделать не мог. И все же, как настоящий воин, он не мог смириться с тем фактом, что его народ снялся с насижиных мест и ушел в страну Ракшаси, а он остался. Не зная как ему поступить, он решил еще раз пересмотреть условия мирного договора в надежде, что там найдется хоть какая-то лазейка из создавшейся ситуации. Достал пожелтевший от времени свиток и вновь прочел все, что было в нем предначертано. „Я, Световит, людской царь, беру в жены богиню Эос и торжественно клянусь не зачинать войну против народов ойКумены. Ежели я не выполню условия договора, пусть я и те, кто со мною и надо мною, станут желты как золото и своим оружием иссечены будем. Если не будет между нами мира, тогда камень начнет плавать, а хмель - тонуть. Срок действия договора – доколе стоит вселенная». Нет, не было в договоре никакой даже самой ничтожной лазейки, и от этого сердце Световита сжалось в кулак. Это был величайший Гейс-клятва, которую преступить равносильно самоубийству, ибо Гейс был не просто клятва, это своеобразный кодекс чести, представляющий собой священное обязательство, и любого, нарушившего обещания, ожидали жестокие несчастья. Он, будто остро отточенный мечь, висел над клятвопреступником. „Ну, и пусть идут” - ругался царь Световит, „ я никуда не пойду. Правильно говорит моя дорогая женушка Эос, сиди дома и никуда не ходи. К тому же ясноликий бог Ярей не может воплотиться в слона, это же абсурд, нонсенс. Я в это никогда не поверю. Бог Ярей всегда воплощался в коня, а раз так, значит решение Рамы и тех, кто следует за ним, это всего лишь их выбор. В священном писани Ригведе четко и ясно говорится: „Из тела Яреевого родятся на свет огненные кони. Десять жеребят снизойдет с небес, а затем родится двугорбый конек-горбунок”. Я думаю, что это будет двугорбый верблюд, который поведет нас в Африку. Но о слоне в Ригведе не сказано и слова, вот по этой причине в рождение Индрика зверя я не верю. Истинная причина, по которой Рама пошел в страну Ракшаси, это не слон Индрик и даже не причины космического порядка. Все гараздо проще – Хлопок. Да, да именно произростающий в той стране хлопок и шелк сделали эту страну сказочно богатой, да еще специи. Вот из-за чего пошли туда люди, а все остальное - просто слова. И пусть мне возразят уверовавшие в Раму, дескать, мы исполняем обряд Ашвамедхи, идем дорогою правды, ибо ведет нас Индрик-зверь. Это их дело, а я не пойду, ведь кому-то и здесь нужно остаться. Тут наши дома, тут наши святыни, могилы предков”. „Правильно, никуда не ходи” - успокаивала мужа богиня утренней зари, розовоперстая Эос, „прежде всего ты связан клятвой, и я не хочу чтобы из-за необдуманных поступков на твою светлую голову легла даже тень позора”. „Это правда” - соглашался Световит, „сила Гейса–клятвы очень велика и не имеет обратного действия, покуда стоит белый свет”. „Вот именно... покуда стоит белый свет” - повторяла слова клятвы жена Эос, „оставайся дома ведь ты царь всех людей, на тебя смотрят как на бога и ты должен подавать оставшимся людям пример рассудительной мудрости. И это не только я, твоя жена, так думаю, так считают тысячи оставшихся, которые видят в тебе символ верховной власти”. И надо заметить, что богиня Эос, которую в народе прозвали матерь Сва, была абсолютно права. В народе мнения разделились совершенно радикально. Одни считали, что слон Индрик является воплощением живого бога Ярея. Вторые доказывали, что это не совсем так, ибо у Индрика отвалился один из бивней, а раньше у Скифера-зверя даже волосок на теле не подгорал. Дескать, не так уж и свят Индрик-зверь, и мы не пойдем за ним. Хотя обе стороны упорно стояли на своем, одни были за выступление, полагая за благо сразиться с таким множеством врагов, незаконно владеющих большой страной Ракшаси. Вторая же часть людей напротив считала необходимым упорно защищать свою землю, ибо в любой момент могут прийти враги и поработить наши земли. Среди тех, кто так думал, преобладали старики, женщины и дети, которые предпочли скорее лечь костями в родной земле, чем умереть на чужбине. Но до кровопролития между народами, слава всех высшему Ярею, не дошло, в этом была огромная заслуга богини Эос, сумевшей остановить братоубийственную войну. Но нашлись и такие, кто считал, что ни первые, ни вторые неправы. Нужно самим отправиться в ойКумену, окончательно завоевать ее и, неопасаясь удара в спину, спокойно отправиться в страну Ракшаси. Среди этой воинственно настроеной части людей преобладала молодежь, которая просто рвалась в бой показать себя, испытать свою силу, ибо в них кипела кровь их славных отцов -прадедов. Надо заметить, что в людской стране Меру долгое время кипели нешуточные страсти, ибо даже среди богов не было единого мнения. Световит в глубине души мечтал отправиться в страну Ракшаси, дескать, я дал клятву не ходить войною в ойКумену, а о стране Ракшаси в договоре не было и слова. Богиня Эос считала, что нужно оставаться дома, ибо здесь в Мидгаре остаются их дети, очаги, святыни. „Пока мы живем в мире, живы наши дети и мужья. Я скажу за всех матерей земли” - убеждала она мужа, „здоровье моего сына мне дороже всех богатств на свете. Сын Световита, малолетний царевич Словен, как и вся молодежь рвался в бой, дескать, вырос я уже, а вы меня все за малое дитя держите, военным искуствам я обучен, сила во мне так и кипит богатырская. Вот увидете, только люди пойдут войною на демоносов, сбегу, пить дать сбегу. „Я тебя сбегу” - грозился ему отец Световит, „ты смотри какой шустрый, без году неделя, а уже на войну. Вырастишь, станешь настоящим воином, сам отправлю тебя на войну, а пока сиди дома, сопляк”. Вот такие не шуточные страсти кипели в стране Меру, и все в равной степени обижались друг на друг. А царь Световит вдвойне. Он прекрасно понимал, какие беды ожидают на чужбине народы Перимеров и кланы, примкнувшие к ним, ведь (индийская) страна Ракшаси - это совершенно необыкновенное место на нашей планете, абсолютно иной мир, ни на что не похожий, древний и удивительный. Вот туда-то и уводил Индрик-зверь сотни прославленных воинов, отчего оскудели многие земли страны Меру. Ушли цари Рама, Индра, Кришна, Свитара, Бхага, Кашьяпы, Виджранга, Митра, Варуна, Сома, и прочие, уведя за собою свои народы, среди которых было не мало героев: Маруты, Адатьи, Ашвины, Пушаны, Ушасы, Ватой, Ваю, Трита, Аптей, Азон, Пилу, Мангу, Сванри, а также множество прославленых в боях воинов: Пхапси, Бавал, Барзил, Нари, Наири, Сандер, Таменд, Сеопури, Сан, Сиунд, Камера, Бел, Саури, Байну, Квили, Дхакот, Чхинка, Дхунг, Киури, Балюн, Кандал, Покхта, Бонсу, Наг, Гвар, Галатар, Инкл, Колна, Бхунк, Кхмере, Сумере, Баюн, Санл, Пабро, Чхатол, Коти, Поти, Баурдин, Багурзин, Галаты, Шумере, Галилее, Ренаур, Монамур, Пунар, Гвар, Марвара да Ламер. О том, какая доля и испытания выпали на долю первопроходцев, сколько им пришлось пережить и что из этого получилось, мы пока не будем распространяться. Это отдельный разговор. Вкратце скажем, что в то время страна Ракшаси была населена змееподобными демоносами и полудемоническими существами различных видов. Эти гетерогенные существа сформировали свою яркую и самобытную цивилизацию, обладающую ярковыраженной индивидуальностью и культурным многообразием. Страна, окруженная со всех сторон высокими непроходимыми горами, жила обособленно от всей остальной ойКумены. Ею правили свои правители, боги и богини. И вот прямо в сердце этой великой цивилизации, на покрытую джунглями равнину, вторглись Арийские орды, влекомые своими вождями. Нельзя однако не отметить, что это были смелые люди, истинные первопроходцы. Непроходимые леса и болота кишмя кишели слонами, тиграми, буйволами, носорогами, крокодилами, змеями. Завоеватели доложны были буквально пробиваться сквозь коридор враждебнонастроеных племен демоносов Ракшаси, Ахура, Даваны, Гандхарвов, Рудры, Васу, Кагары Ангираси, Адитьев, Ашвинов, Бхараты, Преты, Наты, Тхены, Кумкуруши, Киннары, Гухьяки и прочих, чтобы дойти к великой и полноводной реке Ганга. Но это уже совершенно другая история и когда-нибудь мы вспомним о ней.

Охота

С уходом божича Рамы опустела некогда многолюдная страна Меру. Раньше людей было столько, что яблоку негде было упасть, а теперь стоят заброшенные города, селения заростают крапивой да быльем, и нельзя на все это смотреть без слез. А тут еще тиран Крон по нескольку раз на день объявлял всеобщую мобилизацию. «Египтяне, готовьте оружие, ибо мы в скорости выступаем на Скифов!» - кричал он хмельным от предстоящих побед голосом. Пятнадцать раз на день тиран оглашал о выступлении своих войск, пятнадцать раз на день отправлял военное послание людям и столько же раз на день объявлял отбой тревоги. А так как Крон все время писал свои послания от имени всех жителей ойКумены, а конкретно от лица Атлантов, указывая их домашний адрес, индекс и прочие координаты с таким расчетом, чтобы вынудить Скифов пойти войною именно на Атлантов. Его гениальный замысел сводился только к одному - столкнуть лбами и тех и других. Это была чистой воды провокация, ибо Скифы с делами не медлят, с ответом не поспешают, а за словами всегда следует дело. В конце концов у них просто не выдержали нервы, стали на тропу войны. Это была кровная обида, которую они не могли стерпеть. «Хотите войны, тогда мы идем к вам», - решили люди на совете царей. А титану Иапету скифы отписали следующее: Дескать глупо, богатейший царь, зачинать войну против неимущих, ибо ввиду неизвестного исхода войны, богатому наоборот следует боятся как бы не остаться безо всяких выгод и с явными убытками. Так что вы к нам лучше не ходите – мы сами собираемся к вам в гости». Скифы выступили первыми и своими набегами опустошили целые области от Боспора до Ионии. Европейские демоносы не остались в долгу. Собрав ополчение, сделали вылазку, захватили и пожгли ряд населенных пунктов центральной Галии, заняли господствующие высоты на Балканах. Их передовые отряды продвинулись вплоть до Карпат. Таким образом разгорелся локальный конфликт. Северные народы Кимерийцы, Кимры, Кельты, Галлы, Гауты, Галаты, Гайламы, Гумиры, Галаады, Галилеи, Скифы, Скофы, Скуфы, Анты, Люты, Руги, Инеистые, Полабы, Венеды, Вильцы, Фувол, Валы, Ваалы и прочие сдвинулись с насиженных мест, начали стягивать свои войска к границам ойКумены – готовились к войне. Скифы, как самые взрывные и не сдержаные из людей, сделали вылазку в окраенную страну Гардарику, сожгли и разорили несколько городов – Танаис, Нимфею, Пантикапею, взяли в облогу Гелон, Фанагорию и Тиритаку, продвинувшись чуть не к столице Гееполю. Больших трудов стоило богине земли Гее и Амазонкам с Кентаврами доказать людям, что к войне они не имеют никакого отношения и будут придерживаться политики нейтралитета и невмешательства во внутрение дела соседних народов. И правда этот период в истории был очень сложным как для людей, так и для демоносов, ибо Скифов поддерживали многие народы Азии. Кругом бушевали страсти: свое недовольство высказывали Шумеры, роптали Сумеры, негодовали Перимеры и Недомеры, а Метамеры затаили скрытую обиду, которая была готова вот-вот выплеснуться наружу. Только авторитет царя Световита сдерживал молниеносный порыв необузданного, гордого народа, коим несомненно являлись европейские кочевники Скифы. Воинственно настроеная часть людей буквально заставила жрецов-Волхвов провести укороченный обряд Ашвамедхи (исключающий огненное испытание) и те, не имея выбора, согласились. В качестве огненного скакуна был выбран чудесный восьминогий конь по имени Слейпнир (дословно его имя означает – скользящий). По мнению жрецов он больше других подходил на роль проводника. Под пение священных гимнов его вывели за узду, провели сквозь скрещенные копья. Если конь, перешагивая каждое поперечное копье, подымал сначала правую ногу, а потом левую, то люди видели в этом счастливое знаменее и были уверены в успехе войны. Если же он хоть один раз выступал левой ногою, то отменялось задуманое предприятие. Ниразу чудесный конь не споткнулся, ни единый раз восьминогий Слейпнир не ступил с левой ноги – он буквально проскользнул между копьями, ступая сразу с двух ног. Многие из людей тут же засомневались в благоприятном исходе военной компании, дескать Слейпнир ступал сразу двумя ногами, а нужно одной. Но знающие люди не видели в этом ничего дурного. Дескать а как же ему ступать, ведь конь-то восьминогий, по этой причине и ступал он сразу с двух ног. Победа будет за нами ликовал радостный народ и тут же принялся готовиться к выступлению. Что мог ответить царь Световит ликующим, рвущимся в бой людям, ведь правда и справедливость была на их стороне. А ему осталось только сожалеть о своей клятве данной тирану Крону, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не начнет войну, ни словом, ни делом не нарушит клятву. «Отец, почему ты не поддержишь выбор своего народа?» – спрашивал сын Словен у царя Световита. А тот только сжимал кулаки, до боли в кистях, отвечая: «Я давал хлеб голодным, я давал воду жаждущим и одежду раздетым, я хоронил стариков, я был отцом сироте, мужем вдове. Я готов разделить участь моего народа, но я связан клятвой». «Так наруш ее!» – требовал сын Словен. «Не могу, – отвечал ему Световит, – клятва – это не пустые слова, это обязательство данное самому себе, нарушив его – ты преступиш через самого себя став клятвопреступником, и люди отвернуться от тебя». И все же он прекрасно понимал, что народ в большинстве своем считает его чуть ли не тряпкой, подкаблучником у своей жены. «Постарел Световит, – говорили в народе, – обабился. Вот раньше – был воин! А теперь?» Что он мог им ответить? От тоски и безысходности великий царь Световит заскучал а чтобы хоть как-то развеять скуку, решил затеять соколиную охоту. «Езжай, отдохни душою, развейся мыслями, – советовала ему жена – богиня Эос, – пусть Ярийский народ посмотрит на тебя, а заодно и успокоится». «Еду, – твердо решил царь и тут же приказал, – «трубите сбор!». Выезд Световита на охоту был величественным, грандиозным зрелищем. Процесия растянулась чуть ли не на версту. Он ехал с ночевкой, поэтому шествие открывал постельный возок, при котором скакали верхом постельничий и стряпчий. За ними по три всадника в ряд, ехали триста «жильцов» – они отвечали за постели и ночлег. Одежда на них была самая яркая, разукрашенная. На всех лошадях богатая сбруя. За жильцами ехало триста конных стрельцов-лучников: по пять человек в ряду. Пред царской каретой, по правую руку ехал Один, Хорсь и Велес, по левую руку – Тор, Тюр, Додола, Дунай и прочие божичи. Выбирая место для охоты, они внимательно осматривали местность, привычным наметаным глазом прикидывали, куда и как пройдут крылья облавы. За обычаем соколиная травля была не только охота, но и воинское обучение, ведь все его боевые единицы, десятки, сотни, тысячи, обязаны были действовать слажено, беспрекословно подчинятся и умело владеть оружием. За утерю стрелы, за пропущеного зверя, за отклонения от центра больше чем на один выстрел, строго карали. Утро было прекрасным, охотничьи места были заповедными, в небе размеренно парили стаи уток, дрофы, бекасы, тетерева, куропатки, а также длинноногие цапли. Божичи Хорсь, Тор, Тюр, Один, Велес. Додола, Луг, Руевит, Триглав и прочие с соколами, кречетами и дремлыгами на рукавицах, нетерпеливо оглядывались по сторонам, ожидали сигнала к началу соколиной потехи. Не зря соколиную охоту и кречетную добычу в народе называли красною – премудрою, способною наполнить сердца радостью, а душу весельем. Царь Световит пристально смотрел в небо, высматривая добычу, в которой не было недостачи, но по каким-то своим причинам оттягивал начало охоты. «Почему он тянет с началом?» – переспрашивали божичи Один, Тор, Тюр, Хорсь, Луг, Велес и прочие. Нету сына Словена, он как всегда ганяет где-то, подымая с окресных болот стаи уток. В скорости появился царевич Словен, который только-только достиг совершенолетия, но был не на свой век дюжий и ловкий, а стрелы пущеные его крепкой рукой, летели всегда прямо в цель. Сызмальства Словен проводил все дни на охоте, объезжал диких коней, учился биться в пешем и конном строю, умело владел копьем и мечем. Двуручный тяжелый мечь был пока ему великоват, но малым он владел очень проворно, и в стрельбе из лука равных ему было мало. Световит гордился сыном, любил его, хотя и относился к нему строго, требовательно, а временами даже жестко. Царевич в желтых сапогах, красном бархатном кафтане с золотою нашивкою, в парчевой шапке Галганке и кольчужных рукавицах ворвался в толпу загонщиков с громкими возгласами. Но, увидев строгое лицо отца, притих, осадил своего скакуна, слез с коня и подошел, сопровождаемый подсокольничим, который нес в руке большого кречета в клубучке и в колокольцах. «Время ли, отец, веселью быть?» – с почтением спрашивал он. «Время сын, время, – отвечал Световит, – начинаем веселье». Дал знак к началу ловов. И тогда сокольничий подал ему рукавицу всю испещреную золотыми рунами, огалическими письменами да богатым орнаментом. Приняв кречета и посадив его на руку, Световит обратился к собравшимся: «Честные и доброхотливые охотники, забавляйтесь и утешайтесь красною и премудрую охотой. Да исчезнут всякие печали и возрадуются сердца ваши! Выпускайте и добывайте!» С громким гиканьем и свистом толпы охотников рассеялись по полю. Иные с криком бросились в перелески, другие поскакали к небольшим озерам, заросшим тросниковым камышом, отпустили своих кречетов и те, засидевшиеся, зачуяв добычу, вспорхнули в небо. Утки бросились обратно к озерам, но там их встретили другие соколы, и они в испуге разметались как стрелы по всем направлениям. Соколы, кречеты, дремлыги, ободряемые криками загонщиков, нападали на уток. Достались от них и дрофам и тетеревам, которых рядовые сокольники бичами выпугивали из зарослей. Крылатые хищники били на подлете, тетерева бесперестанно падали, кувыркались в водухе. Несколько раз утки в отчаянии бросались лошадям под ноги и живьем были схвачены охотниками. Не обошлось и без наклада: сокол Гамаюн, бросившись с высоты на старого аиста, летевшего очень низко, ударился грудью о землю и убился. Но всех проворнее и удивительней промышлял добычу кречет царевича Словена по имени Асгард. Он бил без промаха всякую птицу, раз за разом взлетал вверх так, что видна была лишь черная точка в небе. И каждый раз, падая с головокружительной высоты, разил без промаха очередную жертву, а натешившись вдоволь, опускался на златую рукавицу царевича. Красивым был его бой с розовым на фоне неба, хищным журавлем. Птица защищалась, переворачиваясь на спину, и выставляла навстречу падающему на нее соколу острые когти. Асгард парил над журавлем, взмывал вверх, набирал высоту и снова атаковал. Так повторилось несколько раз. Наконец он изловчился и, кувыркаясь в воздухе, ударил хищника и вместе с ним стал падать на землю. Хищный журавль успел перед смертью ранить сокола и тот пришел в ярость. Боль привели Асгарда в такую ярость, что он начал бить не только полевую птицу, но и самих соколов, которые неосторожно пролетали мимо него. Сокол Смышляй и кречет Гамарнюк упали на землю с надрезаными крыльями, а белый Асгард чертил в небе широкие круги, подымаясь все выше и выше. И тут из чащи болот вырвался сполох огня и смрадного дыма. «Это вспышка болотных газов», – успокоили царя Световита верные слуги. За первой вспышкой последовала другая, отчего дышать стало немысленно тяжко. Третья вспышка была сильнее предыдущих: взметнувшись к небесам, обожгла крылья соколу Асгарду и тот, обьятый пламенем, кубырем полетел к земле и разбился. Все кто видел это знаменее оцепенели в ужасе. Даже Световиту стало не посебе. «Это знак беды. Это наша доля», – дробно стучало его сердце. «Нет, это Рагнарек», – взрывной волной пронеслось над болотами далекое эхо. «Рагнаречек к вам пришел, маленький такой Рагнаречек», – шипело что-то скользкое и мерзкое из чащи болот, а затем скрылось в комышовых зарослях. «Тревога! Демоносы-йотуны!» – вскричали люди, хватаясь за оружие, и тут же в чащу болот было выпущено полсотни стрел. Наверняка этот ископаемый демонос погиб, ибо вспышка огня тут же взметнулась к небесам. Но царю Световиту на миг показалось, что это был лазутчик Локи, ибо так кричать мог только он. «Что это было? – выспрашивал он у Одина, – может злокозненый Локи снова вырвался на свободу?». «Это болотная выпь, – отвечал Один, – про злодея Локи забудь раз и навсегда: я его так заковал, что выбраться из пещеры пыток и страданий, он не сможет до скончания наших дней». «Но ведь ты слышал, что прокричало нам это болотное чудище Рагнарек». «Слышал», – отвечал Один. «И я слышал», – подтвердили Хорсь, Тор, Тюр, Велес Луг, Дагда и прочие божичи… «Рагнарек или гибель богов. Только чих богов?» – уточняли они. «Убираемся отсюда», – приказал Световит и направил своего коня обратно в город Мидгард. В это время к нему подскочил царевич Словен с вопросом: «Отец, почему так быстро закончилась соколиная охота? Посмотри в небо – там же полно добычи». Световит остановился, посмотрел на дерзкого сына, помолчал, подумал, а затем ответил: «Это не добыча – это трупы». Сказав так, он пришпорил коня и поскакал прочь. На следующий день к царю Световиту пришли люди города Мидгарта, пали к его стопам, просили: «Веди нас к суровой битве, хотим умереть, сжимая в руках оружие». «Куда вы хотите пойти? – вопрошал Световит, – За Индриком-зверем в страну Ракшаси, или же, присоединившись к Скифам, пойти войною в Атлантиду». «Куда полетит голубь – туда и мы пойдем», – отвечали люди и тут же выпустили из клетки сизокрылую голубку. Сделав круг над столицей Мидгардом, голубь полетел к Скифам. Значит и нам туда дорога, твердо решили люди и тут же принялись собираться в дорогу. На этот раз Световит твердо решил – еду. Но как быть с женой – богиней Эос – ведь не отпустит она его. И тогда ему на ум пришла одна хитро мудрая идея: опоить жену зельем – сон-травой: «Выпьет она спящего отвара – спать будет три срока, а я за это время успею назад обернуться. А когда проснется – я уже вернусь с победой». За вечерней трапезой он незаметно подлил жене и сыну отвар из трав дарующих сладкий безмятежный сон: сыну Словену налил самую малость, все остальное отдал жене – и та, ничего не подозревая, выпила. Вскорости уснула богиня Эос, спит и сын, сладко посапывая. Только царь Световит не засыпает, к войску мыслями стремится, семимильными шагами дорогу меряет. Ровно в полночь он высвободил руку из-под головы жены, а взамен положил ей под голову свою подушку, поправил одеяло. Встал, одел свои боевые доспехи. Подошел к кровати сына, нежно погладил и тихонько молвил, обращаясь к спящему: «Если мать спросит где отец – ответь ушел на войну». Затем снова подошел к жене, обнял, поцеловал спящую и, решительно встав, вышел в темноту ночи, где его уже поджидала боевая колесница. Уже стоя у изголовья крылатой колесницы, он в последний раз оглянулся кругом, тяжело вздохнул, а затем буд-то встряхнув пелену, быстро поднялся на борт корабля, приказал: « Поехали и махнул рукой!». Гулко взревели двигатели и тут же тишину ночи огласил яркий свет и гул турбин взлетающей колесницы. «Что там?» – спрашивала Фригг жена Одина, проснувшись среди ночи. «Спи ты, – успокоил ее Один, – это ночные полеты». И та, сладко зевнув, повернулась на бочек и тут же уснула. А Один, встав с постели, вышел на балкон. Смотрел как разрезая мрак ночи улетала железная колесница, увозя на войну царя Световита. «Возвращайтесь с победой, – шептал Один, – мы будем вас ждать». Надобно отметитить, что Один, будучи мером города в мирное время, по приказу царя был назначен комендантом столицы, хотя всею душою рвался в бой. – Останешься, примеш на себя всю полноту власти, в этом тебе будут помогать божичи Тор, Тюр, Дагда, Луг и прочие. Скрипя сердцем согласился Один остаться в Мидгарде но, выдвинул одно условие: «Всыпте вы и за нас этим Йотунам-Атлантам». «Мог бы и не просить, – отвечал Световит, – обязательно всыпим по первое число». «Ну раз так, тогда я спокоен, – отвечал Один, – верю в нашу победу».

Шумит великий Атлас

Зная, что Скифы слов на ветер не бросают: уж если пошли войной – то не остановяться, пока не дойдут до края земли, Атланти принялись судорожно готовиться к войне. Шумит великий Атлас, бурлят кипящие мозги его жителей. То и дело слышны выкрики и пламенные речи ораторов. Атлантида должна положить предел дерзости варварских народов, завоевавших почти всю Европу, Азию и Африку. «Все к оружию!» – призывали уличные глашатаи, выкрикивая на каждом перекрестке победные призывы. Царь Иапет объявил всеобщую мобилизацию и вскорости армия Атлантиды уже насчитывала более милиона воинов. Все мужское население страны, за исключением немощных стариков и малолетних демоносиков, было поставленно под копье. Одних только воинов, закованых в латы было 400 тысячь, простых ратников способных бится в пешем строю, вооруженных малым щитом и копьем, было бесчисленое множество, а пращьников и камнеметов было несчесть. Кроме этого Атлантида выставила десять тысяч боевых колесниц. Под командованием своих царей Гидара, Амферея, Евменома, Мнесия, Автохтона, Елисипа, Мнестора и Дриапрепа на триерах, галерах, плотах и баржах отправились в Европу, соединяясь с европейскими демоносами титанами Койем, Крийем, Кекропом, Пирифием, Иксионом, Салмонеем, Титием, Танталом, Алоадой и прочими, да большей частью Родосцев, которые под командованием царя Киферона в едином порыве поднялись на войну, чтобы сбросить с себя иго ненависных Арийских народов. Сыновья титана Иапета, Менетей, Эпиметей и Атлант также как и остальные жители Атлантиды, Селевкиды, Кинамолги, Арготилы, Капримулги, Тиннункулы, Стимфалиды, Даркоды, Кемады, Кинокефалы, Карпазоны, Монопы и даже Кепы рвались в бой. Только царь Иапет тоном, не терпящим возражений, приказал: « Эпиметею и Атланту остаться дома. Со мной на войну пойдет старший Менетей, а вы останетесь дома. Атлант будет править страною, а Эпиметей ему во всем помогать». «Но какже так? – возражал Эпиметей, – я уже и огненного зелья наготовил, да и онегр у меня такой прыткий, точно волк бежит болотом, по воде плывет как выдра». «Возьмите меня на войну, – канючил Эпиметей, – я всех врагов одолею и домой прийду с победой». «Сиди дома, дитя неразумное, – строго приказывала ему мать Тефида, – куда тебе идти на войну, где мечей железных много, где вороны ищут падаль и глаза клюют героям». Но, даже маму не хотел слушать упрямый Эпиметей. «Убегу, – говорит, – хоть на кривой козе, да уеду». Пришлось Иапету приструнить сына: «Закрой свой рот и молчи, дитя не разумное. Мать ты слышишь, что он надумал? Говорит, я на козе воевать поеду, а в зад приеду на лягушке. Да из таких, как ты, героев, после каждой битвы на погребальных кострах горы складывают» бранила мать неразуного сына. Из всех своих сыновей титан Иапет взял с собой старшего Менетея, поставив его своей правой рукой. Эпиметею, который с малолетства отличался особым складом ума и всегда думал после, категорически запретил даже упоминать слово война. Младшего сына Атланта оставил править страной. Хотя он также грозился убежать – Иапет все же сумел убедить его. «Сынок, – молвил он на прощанье, – на войне очень часто героев приносят домой на щитах, еще чаще от героев не остается ничего, их кости заростают травой и даже память о них выветривается. Ты не должен погибнуть в этой бойне, а то, что это будет бойня – можеш не сомневатся». «Но, отец…», – пытался возражать Атлант.

– Молчи и слушай, хоть ты и младший, но остаешся за старшего. На твои плечи тяжким грузом ложится бремя власти. Правь страною мудро и взвешенно, береги мать, а если мы погибнем – похорони нас с почестями. Ты все понял?

– Да, – отвечал склоня голову Атлант.

– Вот и молодец, – похлопал его по плечу Иапет, – пойдем в священную рощу, там сейчас приносят жертву богам. Посмотрим, каковы внутренности у жертвенных животных.

Перед отправкой на войну в священных рощах, у храмовых алтарей собралось великое множество простых демоносов. Они возносили к всевысшему Хаосу богоугодные молитвы. Жрецы принесли в жертву быка, заколов его так, чтобы горячая кровь стекала в священную чашу. Жрецы гадали на внутреностях животного, искали знаки будущих побед и не находили их. Но об этом простые демоносы даже не догадывались, ибо их заверили что небо шлет благоприятные знаки.

– Пейте, вкушайте священный Кексон, – выкрикивали жрецы, зачерпнув из чаши влагу золотыми фиалами, – всех высший Хаос дарует нам победу.

И каждый из присутствующих считал великой честью испить из священной чаши, в которой плавали сгустки бычей крови, и тут же при всенародно клялся в стойкости и мужестве за себя самого, и за весь свой род. Надобно отметить, что этот воинственный порыв в душах Атлантов вызвал небывалый всплеск эмоций и самопожертвования. Демоносы, слившись в одно большое стадо, чувствовали свою силу. В едином порыве поднялась вся нация, сбившись в крепкий монолитный табун, ибо лопнуло терпение народа. Отомстить за осмеяные права. За надругательство своих нравов. За оскорбление веры предков и святых обычаев. За посрамление алтарей и бесчинства чужеземцев. За торжество демонизма над мраком варварства. И тут же на площади, у алтарей, обагренных кровью, они брили себе бороды, срезали усы, красили головы охрой, обещая не отращивать волосы до тех пор пока они не добудут победу. И так силен был демоносный порыв, что многие в припадке ярости обрезали себе уши, носы и даже вспаривали животы. Даже великий царь Иапет не остался в стороне от всего происходящего. В это самое время у него, как на зло, разболелся правый глаз, это дала о себе знать древняя, хроническая болячка, которой он мучался уже не одну тыщу лет. Совет врачей поставил однозначный и непоправимый диагноз Катарактос-Глаукомис-Бельмоникус. С их слов выходило следующее, если срочно не удалить бельмо, то глаз прийдется вырезать, а через время второй глаз отпадет сам по себе.

– Так режте его немедля, – требовал титан Иапет, – мне завтра на войну, а в глазах ползают какие-то живчики. Царский глаз – это не глаз простого демоноса, ни один из светил медицины не брал на себя ответствености сделать столь рискованую операцию. Все надежды были на Гиперкритоса, а его, как на зло, под рукой не оказалось – был в отъезде. Только царь Иапет не стал дожидатся Гиперкритоса, при всенародном собрании вырвал себе глаз и прижег пустую глазницу пылающим факелом. Этот порыв безрассудства так вдохновил Атлантов, что многие начали вырывать свои очи, калеча себя окончательно. Только-только больной Иапет успел прижечь себе пустую глазницу, подоспел великий Гиперкритос. Он выхватил пораженный бельмом глаз из рук царя, внимательно изучил глазное яблоко, определив степень созревания плода и выдал точный диагноз. Скорее всего я бы смог вылечить его, сняв бельмо в течение одной луны.

– Это очень долго, – отвечал Иапет, – после моей победы я вставлю себе

самый лучший глаз поверженного врага. Ясные очи царя Световита будут моими, а ты вставиш их мне.

– Так и будет, – подтвердил Гиперкритос и с почтительным поклоном удалился прочь. С рассветом бесчисленное воинство Атлантиды погрузилось на 1200 кораблей и отплыло к Европейскому материку. Порт Атласа никогда не видел такого скопления судов. Помосты у пристани дрожали под тяжелыми шагами грузившихся полков. Перегруженные войсками транспорты, глубоко осев в воду, направлялись к внешнему рейду. Вслед уходящим, со слезами на глазах, в море бросались жены, призывно вопили и плыли следом. Только их отталкивали веслами, ибо женщины на борту к несчастью.

– Нам туда, – указал рукою титан Иапет и, повинуясь его приказу, великое Средиземное море пришло в движение, забурлило, вспененное тысячами весел.

Переговоры глухих с слепыми.

Сумев при помощи своих дипломатических способностей вынудить Атлантов собрать ополчение и единым фронтом выступить против Ариев, тиран Крон одним выстрелом убил двух зайцев. Во-первых, он вынудил демоносов собраться всем вместе для решительной и победоносной войны. Второе – он вынудил царя Световита выступить во главе своего войска, оставив свою страну без защиты, и теперь столица Мидгард осталась с малочисленным гарнизоном воинов, на попечении наследника царевича Словена – уже не юноши, но еще не ставшего мужем. Значит так! Прикидывал тиран Крон, мой гениальный замысел сработал, в один миг я смогу вернуть себе утраченные земли, и даже если погибнет пара-тройка сотен, тысячь демоносов Атлантиды – это будет самая малая цена за столь великую победу. Ведь я в одночасье стану властелином великой империи, даже большей, чем та, которой когдато владел отец Уран.

В самый последний момент, когда войско Атлантов уже выступило в поход и в назначеном месте расчитывало соединится с армией Египта, в надежде, что последние присоединятся к ним как и было запланировано по условию договора. Но вместо огромной армии Египта их ждало удивление и разочарование: всего-то несколько тысячь ни к чему не пригодных пеших воинов из команды землекопов, да сопливого Гипопотама в железной клетке, которого Крон, лично отловив в дельте Нила, прислал для пополнения зверинца Атлантиды. Да еще грамоту с извинениями и заверение в вечной нерушимой дружбе и всяческой поддержке.

– Что за ерунда такая, Гак Мак Брак, – ругался титан Иапет, перечитывая грамотку, исписанную витиеватым демотическим почерком.

– Извини, – оправдывался тиран Крон, – дескать ситуация в мире коренным образом изменилась, и он не может встать в ряды доблесных воинов Атлантиды.

– Что за ерунда такая, Гак Мак Брак, – ругался титан Иапет, перечитывая грамотку, – мы же договаривались объединить наши силы, а тут выходит что тиран Крон нас попросту кинул.

– Я нанесу врагу сокрушительный удар и в хвост и гриву, – оправдывался Крон, – я разрушу их столицу, а на ее месте построю новый город и назову его – обитель богов. И прошу вас, не называйте меня трусом и предателем, потому что я поступаю так ради дела, гораздо более важного, чем это можна себе представить. Оказавшись перед необходимостью выбора мне приходиться жертвовать делишками мелкими и менее значительными, для достижения главного. И подпись с любовью, ваш тиран ……

Иапет был просто взбешон – Крон своими необдуманными действиями, поставил объединенную армию Европы, Родоса и Атлантиды один на один против огромных Скифских полчищ. Не имея возможности отменить начатое приготовление к войне, а также из-за великой занятости, он послал в Египет своих послов с требованием, во чтобы-то ни стало уговорить Крона выступить совместно.

Прибыв в Египет, послы Атлантиды долго уговаривали Сабскабу пропустить их к тирану, но Сабскаба был не приступен.

– Не могу, – отвечал он день за днем, – мой повелитель плохо себя чувствует.

– Уж не приболел ли наш тиран? – беспокоились послы.

– Есть немножко, – отвечал Сабскаба, – у него болит голова. В царском зверинце у одного бегемотика разболелся животик: озверев от боли, он целую ночь метался в басейне, лягался и страшно ревел, мешая спать царю. А ведь ему сегодня предстоит трудный день: открытие нового канала в дельте Нила, затем прием казначеев, затем доклад Архитекторов. На днях намечено открытие города мертвых. Так что ему не до вас.

И все же послам Атлантиды правдами-неправдами удалось добиться аудиенции. Все свое красноречие они употребили, чтобы склонить Крона выступить против хитрого и коварного Арийского царя.

– Если ты нам не поможешь, – молили послы, – нас ожидает всеобщая гибель. Этот Скифский грубый и варварский народ, как-бы выползший из преисподни, как саранча на жатву, как плесень на амбросию, как потоп на землю, окупировал нашу страну и истребил целое поколение ее жителей.

– Вы преувеличиваете опасность, –небрежно отвечал послам тиран Крон, –они не такие уж и страшные, как кажутся.

– Что ты, что ты правитель, – скулили послы, –ты наверное плохо знаешь Скифов? Этот народ в высшей степени дикий и грубый, не носящий в себе никаких следов демоносолюбия, отличающийся зверскими нравами, кровожадными делами, начав разорение от Пропонтиды, достигли пределов ойКумены, нещадно истребляя всякий пол, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев. Наши древние храмы разрушаются, святыни оскверняются. На их месте нечестивцы устраивают свои алтари – Гонтины, правят беззаконное возлияние, творят жертвы. И нету никого кроме тебя, кто сможет им противостоять. На тебя уповаем. У тебя просим защиты, не откажи, всемилостивейший государь всея ойКумены.

Но Крон не слушал послов, а если и слушал, то сквозь уши. Он как-будто находился в мире своих грез и иллюзий. Мысли, кубиками для игры в кости «Чет-нечет», прыгали, подскакивали в его воспаленном мозгу. «Птырык–Шмырык», – шептали его губы, подталкивая ребра виртуальных костей с изображением Осла, Обезьяны, Дракона, Барана и Варвара. «Птырык-Шмырык», – бросал он виртуальные кости, с жадностью всматриваясь: что выпало. Некоторое время воображаемые кости вертелись и подпрыгивали, остановившись на Осле и Обезьяне.

– Птьху ты, какой Птырык-Шмырык, – огорченно ругнулся Крон не довольный результатом. И тут его глазам открылась такая картина: на одной из граней изображение Осла вдруг померкло, а на его месте возникло другое, до боли знакомое лицо. – Да ведь этоже я, – мелькнуло в самом отдаленном уголке его сознания. И вот он уже отчетливо видел себя на поле боя воседающем на резвом скакуне, его голову венчает синяя корона и золотой щит, прикрывающий тело, а его рука огнем и мечом разит непокорных врагов, а те бегут объятые страхом и ужасом. Так представлялось ему в видениях. А что предлагали ему послы? Самому привести в Европу несметное воинство и встать под знамена Атлантиды. На равне с другими сражатся в пешем строю, может даже погибнуть от вражеского меча. Кто тогда вспомнит о нем среди тысяч и тысяч убиенных? – Да ведь мертвые души заполненного до краев лабиринта-чистилища его подымут на смех. –Посмотрите, вот бродит душа великого тирана Крона, бездарно сгубившего свою жизнь. А он пристыженный будет бежать от их колких насмешек, прятаться в самых темных тупиках чистилища, и везде находить лишь насмешки да упреки.

–Нет, такой войны нам не надо, – про себя рассуждал он, – мы устроим свою войну, еще получше ихней, и слава о героях разлетится до самых отдаленных уголков земли. Мысли роились в голове у Крона, они тасовались словно кости Чет не Чет, путались и пропадали в пустоте, но в ту же секунду возникали вновь. Осла сменял Баран, а вслед за ним подпрыгивала всегда довольная Обезьяна.

–Так что ответить великому царю Иапету? – интересовались послы. Крон же, не слушая их речи, тряс выртуальные кости, пытался уловить ту грань, на которую выпадет брошенный жребий. Стекляными, ничего не видящими глазами он смотрел поверх послов, поверх их злаченных рогов и мямлил.- Птырык-Шмырык, - шептали его губы. – Птырык-Шмырык, – еще и еще раз бросал он виртуальные кости. –Шмырык, Шмырак, Птырык, – подталкивал он их. Удивленные послы широко раскрытыми глазами смотрели на тирана, при этом многозначительно переглянувшись, переспросили свой вопрос.

–Так что ответить титану Иапету? – И в этот самый миг зеленые глаза под мрачными бровями вдруг осветились красноватым огоньком, необычное выражение совершенно изменило лицо Крона, ему почему-то было очень важно знать, какая выпадет кость. –Только бы не Чох, – молил он проведение, –только бы не Чох, Чох, Чох. А кость все время подпрыгивала и крутилась и он отчетливо видел, как крутнув своим хвостом, запрыгала проказница Обезьяна. Точно Баран, точно Обезьяна нес он какую-то чепуху и околесицу. –Птырык–Шмырык, – шептали его губы. – Птырык–Шмырык, – лепетал его язык. Послы еще раз многозначительно переглянулись, как бы спрашивая, не сошел ли он с ума, причем тут Птырык-Шмырык.

–Вам лучше уйти, – советовал им Сабскаба, ибо испугался переменам, происходившим с Кроном. Но тот будто очнувшись из небытия, молвил так.

–А титану Иапету передайте, дескать я всем сердцем на вашей стороне, но к этой войне не имею ни какого отношения, ибо побеждает не тот, кто первым послал войско. Побеждает тот, кто тайно готовя войну, вынуждает противника выступить первым. Так и не получив вразумительного ответа, послы удалились, бурча сквозь оттопыреную губу. –Разве это правитель? Он слаб как дитя, – шептались одни. А вторые оглядываясь по сторонам, многозначительно заявляли, если дуб как дерево, родишься баобабом и будешь баобабом тысячу лет пока помрешь.

–Так о чем между собою шептались послы, – выспрашивал Крон у вездесущего Сабскабы.

–Они обвиняли твою голову, дескать в ней не все впорядке, ибо болезнь Волчя сыть еще полностью не выветрилась у тебя из головы, да рекомендовали какую-то настойку из коры баобаба, но что это за лекарство я не разобрал.

–О, как мило с их стороны, – самодовольно потирал свои руки Крон. – Пусть думают, что хотят, пусть считают меня глупцом, идиотом, душевно больным, всем чем угодно, сейчас мне это только на руку. Со дня на день должно быть завершено строительство города Мертвых, а им войну подавай. Пока не сдам чистилище в эксплуатацию, никакой войны.

–А с чистильщиком что будем делать? – интересовался Сабскаба, – до сих пор нет подходящей кандидатуры, или может быть ты, правитель, сам решил стать чистильщиком.

–И правда, – задумался Крон. –Чуть ли не завтра сдавать объект в эксплуатацию, а подходящей кандидатуры на должность судьи мертвых душ нету.

–Кого бы вы, великий повелитель, хотели видеть в роли чистильщика? – интересовались жрецы у господина. –Можна попробовать бога Шу - вполне достойная кандидатура, но можна и бога Атум, или Тефнут, или Нут, или Осириса, или Сет, а в женский лабиринт можна отправить богинь Исиду или Нефтиду, выбирай, кто тебе дорог. Все хороши, один краше другово.

–Любой бы подошел, – отвечал Крон, – но мне больше других нравится Осирис, уж больно вид у него болезненный, у всех демоносов цвет лица здоровый, серовато-черноватый, а Осирис весь какой-то зеленоватый. Хотя можна и бога мудрости Тота сделать судьей-чистильщиком, он у меня намедни в шашки выиграл целых пять дней в году, и думал, что это ему так без наказанно сойдет с рук.

–На счет бога Тота не нужно спешить, – советовал Сабскаба, – а то в народе будут болтать, что мы расправились с ним из-за мести.

–Тогда остаються либо Осирис, либо Сет. Их кандидатуры подходят лучше других.

–Так кого же все-таки выбрать, Осириса или Сета? – интересовался Сабскаба.

–Ты сделай проще, – отвечал Крон, – вначале изготовьте гроб-саркофаг, кому он подойдет, тот и будет.

–Ладно, – согласился Сабскаба, – на днях намечается ритуальный праздник убиения фараона.

–Это тот праздник–уточнил Крон, когда жрецы имитируют убийство старого фараона, при этом убиенный как бы омолаживался, что придавало ему силы на новый срок жизни.

–Да, это именно тот праздник, – подтвердил Сабскаба, – только на этот раз все будет происходить взаправду, я подговорю жрецов они накроют шикарный стол, напоят гостей, а когда они захмелеют, можна будет кого-нибудь упрятать в гробик.

–А что, мне нравится, – согласился Крон, – действуй. Издавна от ящуров-пращуров жили в Египте два брата Осирис и Сет. Осирис правил в той провинции, в которой жили самые невежественные демоносы Египта. Они ничего не умели делать, разве что охотиться на гипопотамов и воевать между собою. Пленных они убивали, а потом съедали, от большой реки Нил они только и имели пользы, что пили воду. Сет же правил засушливыми степными землями, где сквозь высушенную землю пробивалась редкая трава, а по ней гуляли антилопы, жирафы, свиньи и ослы. Ослы так нравились Сету, что он свою голову оторвал, а вместо нее носил ослиную. Так и ходил он по земле длинный, худой, с ослиной мордой и длинными ушами. Пользы ни от одного, ни от другово не было никакой. И по большому счету тирану Крону было безразлично, кого отправят в чистилище. Но интерес замешанный на азарте разогревал любопытство. И вот на празднике ритуального убиения фараона, в тронном зале дворца был устроен шикарный банкет, звучала праздничная музыка, устраивались маскарады и феерверки, гости были очень веселы, но больше других радовались божичи Осирис и Сет. Их изрядно подпоили и незаметно сняли мерку. Вот только с Сета мерка вышла не правильная, ибо ослоголовый Сет сильно брыкался, рвался в номера. А Осирис лежал как огурчик, по его размерам и фигуре жрецы изготовили златой саркофаг. Надобно заметить, что гроб вышел на редкость красивый, гладко струганные доски были изукрашены резьбой и орнаментом, яшмой и лазуритом. Голова, руки, ноги были изготовлены из толстого листа золота. Глаза из вулканического стекла. Брови и веки из стекляной массы бирюзового цвета. На лбу маски были обозначены орел и змий аспид - символы верхнего и нижнего Египта. Все это смотрелось как живое, поражая воображение. А на следующий день, когда банкет был в самом разгаре, жрецы внесли в зал драгоценный саркофаг, и у каждого, кто видел такое чудо, просто загорелись глаза от зависти.

–Что это? – спрашивали они у Крона, а тот только загадочно улыбнулся, ответил –Сюрприз. Пусть каждый попробует лечь в этот саркофаг, кому он прийдется в пору, тот и получит его в подарок. А что, обрадовались гости. Саркофаг - вещь нужная, в хозяйстве всегда пригодится. И они на перегонки начали лезть в гроб. Одним гостям он был очень мал, другим большой, когда же подошла очередь Осириса, не подозревая о коварных замыслах, он влез в этот гробик, а крышечка раз-раз и захлопнулась.

–Повезло тебе, Осирис, – с сожалением и завистью причитали гости, – такая вещь пришлась в пору.

–Ну раз дело сладилось, – объявил тиран Крон, – так тому и быть, пусть этот саркофаг будет твой. –Ты нас слышишь? - вопрошал он у Осириса. А тот уже ничего не слышал, ибо задохнувшись отдал свою душу богу, клиническую смерть подтвердил находящийся, тут же знатный лекарь по имени Нефер-путер. Делать нечего. Саркофаг положили на носилки, обьвязали прочными веревками и унесли в соседнюю комнату, где жрецы уже давно поготовили все необходимое для мумификации тела. Банкет продолжался еще несколько дней без перерыва, лишь иногда гости выходили в соседнюю комнату покурить ладана, да полюбоваться процесом бальзамировки Осириса, чье тело уложили на специальный каменный стол и принялись препарировать, извлекая для консервации внутрености покойного, кроме сердца и почек, которые оставлялись в теле. Остальные органы мумифицировали в специальных сосудах канопах. Тело тут же обмыли благовониями из сока пальмы и высушили впитывающими влагу составами из Нитрона, Цитрона и Пемзы для удаления всяких остатков, вызывающих гниение тела. Затем брюшную полость Осириса заполнили опилками и обрезками льна, натерли благовонными маслами. Ноздри закупорили, в глазницы вставили искуственные глаза и принялись бинтовать тело. Все это время над телом произносились священные молитвы из книги мертвых, а внутрь бинтов вкладывали защитные амулеты. Надев на труп Осириса раскрашенную маску, его опустили в саркофаг из золота, затем в мраморный саркофаг, усыпаный полудрагоценными камнями. А затем еще в один защитный алебастровый футляр, залитый толстым слоем ароматической смолы, и каждый из них был обильно украшен резными изображениями как снутри, так и снаружы. Когда все было готово, шакалоголовый бог Анубис возжег священный фамиам для очищения воздуха и пробуждения чувст умершего. И как только священное благовоние фамиама достигло обоняния Осириса, его чело просветлело, взгляд стал отрешонно прекрасен, чуть заметная улыбка благодати коснулась его уста. И от этого стало так легко и радостно на душе у всех пирующих, которые неотрывно наблюдали за процесом бальзамирования, а Крон даже прослезился над телом мумии и умилительно воскликнул. –Вот достойный пример для подражания, в дальнейщем, чтобы всех умерших бальзамировали под Осириса. –Да, да, только так –согласились гости. С тех пор так и повелось хоронить умерших в обличии Осириса. В это самое время вошел архитектор Мид в сопровождении мастеров и подмастерий и торжественно объявил. –Возрадуйся великий тиран, ибо сегодня воистину знаменательный день в жизни страны Египетской.

–Неужели достроили город мертвых? – с трепетом в голосе спрашивал Крон.

–Возрадуйся великий тиран, вот этими самыми руками я прикрепил последнюю рубиновую звезду к вершине Пирамиды, и сразу же поспешил к тебе с радостной вестью.

–Эти слова – лучшее, что я слышал за последние полтыщи лет. Немедленно отправляемся к Пирамидам, готовьте карету.

Боже правый и левый, что тут началось, по всей стране было обьявленно, что по случаю сдачи погребально чистилищьного комплекса в эксплуатацию устраиваются всенародные праздники и гуляния, смертные казни отменяются, а для воров и убийц объявляется амнистия. Этот указ буквально подлил масла в огонь, ведь страна и так была заведена дальше некуда, что больше напоминало массовое помешательством, нежели эйфорию восторга. Сотни тысячи душ изьявили желание добровольно покинуть этот мир и переехать на новое место жительства в чистилище лабиринта. И многие демоносы сдержали свое обещание, зарезавшись ножичком. Пришлось издать строгий указ, запрещающий родственникам усопших хоронить их без соблюдения специальных обрядов и платы - одной золотой монеты за каждую душу. Эта небольшая, чисто символичиская плата взымалась не корысти ради, а для науки - статистики. Чтобы знать число умерших, вести учет, и содержать в надлежащем порядке чистилище.

Строили мы строили и наконец построили

Сдача чистилища в эксплуатацию проходила торжественно и величественно. Тридцать три барки, до отказу забитые правителями всех провинций Египта, а также многочисленным гостями из дальних и ближних стран, шли на некотором растоянии друг от друга. А над ними целыми стаями кружили большие жирные чайки. –Чай Чай, – подхватывают они гортанную песню, которую затянули гребцы, прикованные цепями к ребристым бортам лодки. Казалось, все вокруг ликует и смеется, ведь случай то особенный, не каждый день приходится сдавать в эксплуатацию чистилище - и не одно, а сразу целый комплекс с комуникациями и прилегающей инфраструктурою. Кругом, куда не кинешь взгляд, красота неописуемая, бескрайние степи, сады, дворцы и храмы, поля золотистых хлебов да пальмовые рощи. Крон не мог налюбоваться на творение своих рук. На восточном берегу реки возвышались великие храмы Карнак и Луксор, а также гавань и портовые строения, да жилые районы ремесленников. А в далике, будто видение подавляющее всякое воображение, возникают рукотворные горы - гигантские дома вечности. Их конусообразная форма имеет некую строгую красоту, темно-золотистый цвет камня подвержен чарующим переменам, вслед за изменением солнечного света они меняют свое обличие. Издали кажутся покрытыми льдом. Но стоит приблизится к ним ближе, взору открывается чарующая красота и богатство отделки богини Сехмет, а также изящество пропорций и строгая прямолинейность самих Пирамид. Блестя на солнце зеркальным отражением своих отполированых поверхностей, на которых красовались огромные золотые звезды, эти гигантские горы упирались в небо своими рубиновыми вершинами. Чесно сказать, это зрелище было не для слабонервных, ибо нельзя было понять, что это - небо зацепилось за вершину пирамиды, или же пирамиды поддерживают небесный свод. –Это горд тысячи солнц, – восклицали те, кто впервые видел Пирамиды, и они были совершенно правы, ибо макушку каждой из них венчали рубиновые восьмигранные Звезды - знаки бога солнца-Ра. Но больше самих Пирамид поражала воображение богиня Сехмет. Изваяние крылатой львицы было высечено из реликтовой скалы, которая стояла на этом месте от сотворения мира. В короне из хрусталя, в обрамлении драгоценных камней, в ярком праздничном убранстве, богиня Сехмет выглядела очень реалистично. Ее гигантское изображение, блистая золотым убранством своих крыльев, скрашивало пустынный пейзаж, оживляло типовой проект, делая его более колоритным и живым. Казалось, еще миг и Сехмет взмахнув златым крылом, воспарит над землею. До того она казалась легкой, почти воздушной в своем драгоценном убранстве. В этот возвышеный миг в душе Крона родился величественный гимн крылатой богине Сехмет, который, слетев с его уст, так и остался в памяти потомков. «На горизонте подобно утренней зарнице восходиш ты в лучах сверкающего солнца. Сверкает и блестит твой пояс, украшенный драгоценными минералами. И тает мрак нощной под сенью рубиновых звезд. Ликуют два Египта и жаркий Юг, и прохладный Север - хвалу тебе возносят. Видом своим ты повергаешь врагов к своим ногам. Взгляд твоих рубиновых очей приводит их в трепет. Пламя твоего дыхания уничтожает все живое…» Вот какие крылатые слова в одночасье сорвались с уст Крона, и мы не будем с ним спорить. Все это истинная правда, не требующая оспорений. Лишь добавим, что ко всем своим чеснотам богиня Сехмет была еще и доброй целительницей, обладая магической силой, она могла исцелить многие болезни, незря ее считали покровительнецей врачей, знахарей и костоправов. Неспешно движется процесия по каналу, вдоль которого высажены тысячи цветов - то желто-зеленые, то бело-синие, то пестрые, то в горошек, а то и в крапинку, перемешав между собою все возможные и невозможные оттенки красок. Будто грибы по всему плато разбросаны тысячи Мастаб, погребальных склепов простых Египтян. У основания каждой Мастабы рядом с посвятительными надписями вырезаны изваяния священных обезьян Павианов. Этим подчеркивалась связь Мастабы с солнцем. Ведь Павианы как никакие другие существа известны своей привычкой впадать в возбужденное состояние при восходе солнца. Серый дымок от кадильниц подымается к небу, туда же летят и голоса жрецов, распевающих священные гимны «О великий тиран Крон, повелитель Священных гор, повелитель города тысячи солнц, мы возносим к тебе наши молитвы, приносим тебе наши жертвы.» Только Крон почти не слушает их священные песнопения, ибо находясь целый день под палящем солнце, немножко взопрел. И это неудивительно - ведь процесия движется медленно, а солнце печет жарко. А его царственный наряд был настолько пышным, насколько тяжелым и масивным, что сдвинуть его с места могли только четыре быка, которых для этой церемонии специально откармливали как на убой. Но и ему было не лучше, ибо по обычаю пращуров-ящуров он всю дорогу должен был стоять неподвижно в жарких, златых одеждах. Хотя над ним и колышутся опахала из страусиных перьев, освежая воздух, но толку от них мало. И если бы не верный Сабскаба, который все время тайком бросал ему за шиворот кубики льда, неизвестно чем бы все это закончилось. Горделиво и величественно плывет каналом царственная процесия. –Будь благословенно твое имя, – тысячи и тысячи раз скандирует толпа народу, заблаговременно раставленая по краям канала с флажками, шариками и транспорантами. Кругом слышатся звуки труб, барабанный бой, восторженный смех да приветственные крики гостей, съехавшихся по такому случаю со всех концов необьятной страны. Тут можно увидеть не только шакальи хвосты Ирчетов, но и страусовые перья Уауатов, и исполосованые красными и белыми линиями животы и лица Иямов, и даже свирепых Кау с кольцами в ноздрях, а также Ааматов, Тимху, Данча, Ханебу, Ияму, Несхи, и конечно же никогда не унывающие Рома, осыпающие его путь лепестки белоснежного лотоса. А вокруг снуют вездесущие дети, осыпая его путь благовониями.

–Боже, какая красота! – втягивал Сабскаба своим носом воздух, – повелитель, ты только понюхай, как благоухают Пирамиды. И правда, втянув воздух Крон уловил сладкий мускусный запах, разносившийся на многие километры. Это благоухали ароматические добавки Мирт да Фамиам, которые строители добавляли в раствор скрепляющий облицовку Пирамиды. И теперь они будут благоухать века.

–Надо отдать должное мастеру Феншую, – молвил Крон, – ибо его искусство выше всяких похвал. Отошли ему подарок в поднебесную страну Чин Мачин, а то как-то нехорошо получается. Я в сердцах накричал на Дедала, а он испугался, сбежал, даже не попрощался.

–Будет сделано, – отвечал Сабскаба, делая себе пометки в блокнот. –Красиво, очень красиво, – кивали головою гости, рассматривая геометрически правильные горы, одетые в зеркало полированых камней прекрасного, золотавого оттенка. В утрение часы каждая из больших Пирамид отбрасывала в серое небо вертикальную колонну радужного света. А в ночное время рубиновые Звезды верхушек вспыхивали фосфорическими болотными огнями, затмевая своим светом вселенную, разрезая ее пламенными лезвиями огня. По мере того как подымалось солнце, звезды, укреплеенные на стенах Пирамид, тускли, а зеркальные бока каменных громад горели все ярче и ярче. И уже не было видно звезд, которые прятались, терялись в их свете. Когдаже в полуденные часы солнце зависало над Пирамидой она становилась подобна яркой звезде –средоточием четырех лучистых потоков энергии, бивших над равниной во все стороны света. Многие птицы из-за их яркого света просто слепли и разбивались о землю, поэтому тиран строго настрого запретил полеты любых летающих объектов над городом тисячи солнц. Когда царственная ладья причалила к берегу, Крон тут же отправился к алтарю, где были совершены жертвоприношения великой богине Сехмет и прочим божичам, в том числе и ему самому. Теперь он мог вздохнуть свободнее, сбросил с себя эти тяжелые одежды, оставив лишь Урей, царственную корону, и в таком виде отправился на праздник. А надобно заметить, что праздник удался на славу, народ Египетский и многочисленные гости гуляли семь дней и семь ночей. А выпито и сьедено было столько, что не в сказке сказать, ни иероглифом описать. На огромных вертелах жарились целые туши баранов, ослов, быков, гипопотамов и длинношеих жираф. Торжество, как и положено вакханалии, открылось грандиозным феерверком и праздничным салютом. В небо влетало сотни потех, шутих и прочей огненой забавы. Не успели отгреметь салюты, тут же заиграла музыка, девушки в длинных белых одеждах играя на арфах и флейтах, выводили своими щебечущими голосками праздничные гимны. Рабыни разносили раличные явства: миндаль, печенье на меду, пиво и сладкие сиропы в диоритовых чашках, стенки которых были так тонки, что просвечивали насквозь. Хмельные от счастья гости, чувствуя возвышеный момент открытия первой очереди города тысячи Солнц, потрясали своими кубками, выкрикивая здравицы в честь строителей. Только Крон почти не слышал их слов, он будто плыл над этим миром, ничего не воспринимая, ибо важность происходящего так взволновало его душу, что в уголках его глаз блеснула слезинка. Когда он успокоился, к нему подошел жрец и молвил. – Известно ли тебе, великий божичь, что отныне ты стал одним из почетных хоронщиков в городе мертвых, так что в любую минуту, когда только пожелаешь, жрецы бесплатно подготовят твое тело к мумификации. Смущаясь Крон отвел взгляд и молвил с улыбкой ребенка на устах, –Тронут, действительно тронут, до глубины души тронут вашим вниманием и заботой, но пока я жив, хотел бы лично взглянуть, как устроен лабиринт Чистилища, осмотреть каждый его уголок.

–Нет ничего невозможного, – ответил жрец и взяв его под руку проводил к ладье, бережно усадил на злаченый трон. Ладья, послушная рукам сотни рабов-весельников, неспешно отчалила от берега, устремляясь по одному из рукавов канала на запад, к чистилищу лабиринта. Уже сидя в ладье хмельной и счастливый Крон зачаровано смотрел на дело рук своего гения. Пред ним как на ладони раскинулся великий город вечно живых, купающийся своим златым отражением в лазурных водах реки. Теплый ветер Зефир едва колышет чистейшую гладь озер, серебряная рябь воды искажает очертания картинно прекрасных гор, которые искрят и переливаються сотней огненых бликов, мириадой злаченых брызг.

–Красота то какая, ляпота, – вырвалось у него из груди, а запах, запах просто сводит с ума, это благоухают сами Пирамиды, в цементный раствор которых подмешан мускус, фамиам и благовония. Широким каналом, голубой лентой протянувшемуся на запад, в сторону знаменитого озера Мерида скользят царственные ладьи. По этому каналу удобнее всего добраться в Ном белой Антилопы, к лабиринту чистилища.

–Чтобы было с этой черной землей? – думал Крон, –если бы не вода реки Нил. Наверное ничего бы не было, лежала мертвая, безжизненная, присыпанная песком да пылью.

–Да, подтвердил Сабскаба, –еслибы не воды реки Нил, не видать нам Пирамид как своих ушей. Это могучий Нил-Хапи построил каналы, шлюзы, дамбы, города, чистилища, Пирамиды и прочее, прочее, прочее... Это благодяря реке Нил эта пустынная земля превратилась в промышленный край с развитой инфраструктурой ремесленных мастерских, мануфактурных фабрик, и заводов. Это благодяря его живительной воде сотни тысяч демоносов кормяться с этой пустынной земли, богатеют да еще и умудряются продавать излишки. И правда, по синей речной глади канала скользили купеческие суда с загнутыми носами и высокими мачтами, на которых попутный ветер надува широкие квадратные паруса, а гребцы, сидевшие вдоль бортов судна, отдыхали, пользуясь силой ветра. Увидев купеческие корабли, везущие свои товары на продажу, с берега им машут руками, манят к себе торговцы-ремесленники, плывите сюда купите предметы заупокойного культа, купите мануфактуру и прочие товары. Кругом, куда ни бросиш взор, разбросаны мастерские ремесленников, изготовлявших предметы заупокойного культа, необходимые при переходе в загробный мир, а также дома бальзамировщиков. Здесь же можна за отдельную плату нанять хоть сотню профисиональных плакальщиц, которые оплачут покойника в лучшем виде. Тут же шла торговля жертвенными животными, птицей, пивом, хлебом, благовониями – всем тем, что приносят родственики для переселившегося в вечные обители, чтобы ему там жилось хорошо и счасливо. Рев жертвенных животных заглушают голоса и возгласы продавцов жареного мяса с чесноком, и кровяных колбас, начиненных ячменной крупой, оживленно идет торговля местным пивом Теллой. С лавочниками соседствуют мастера-чеканщики по серебру и злату, в глиняных тиглях плавят драгоценный метал, тут же прокатывают горячее стекло для бус, колечек, брошек и прочего. Надобно отметить что стекольное производство с легкой руки Крона получило очень широкое распространение в Египте. А рядом, утопая в зелени, раскинулись раскошные заупокойные храмы с изящными колонами, напоминающими по форме листья папируса. Этот лес каменного тросника олицетворяет собою папирусные тростники болот, которыми кормились демоносы Египта от сотворения мира аж до сего дня. Здесь же планировалось отпевать усопших, для чего были устроены помещения для мирян, а также святилища и храмовые склады, ибо Храм - это не только место поклонения усопшим, но и деловой центр. Несметные богатства стекающиеся сюда со всего Египта, хранились в огромных складских помещениях надежно оберегаемые от воров, непогоды, насекомых и грызунов. Здесь же при храмах были устроены жилища жрецов, которые были не только служителями культа мертвых, но и учеными, изучающими многие науки.

Пересев с ладьи в носилки тиран Крон в сопровождении свиты царедворцев отправился в лабиринт. Дорога выложенная отполироваными мраморными плитами вывела их к озеру, вода которого считалась священной. Прежде чем войти в Храм здесь следует омыть руки и ноги. За исполнением этого предписания строго следят воины, которые стояли по обе стороны врат в обычной одежде стражников – коротких зеленых юбочках, перетянутых поясами, в шапках с островерхими колпаками, пропитаными маслом гипопотама. Крон не стал нарушать обычаев, с видом смиренной покорности подошел к озеру, омыл руки и ноги, важно прошел в храм. За ним проследовала свита и гости. Они шли раздавленные, ошарашенные величием и красотой увиденного. Даже с точки зрения суто эмпирических знаний, не возможно поверить, что строителям удастся спроектировать и построить этот гигантский лабиринт, а также окружить его искуственным озером. «Вода в озере не родниковая, ведь местность в округе безводная, – объяснял жрец любопытным гостям, – а попадает каналом с реки Нил. Шесть месяцев течет она в озеро, а затем еще шесть месяцев вытекает обратно и будет длится этот круговорот вещей в природе вечно. И над этим чистым, будто слеза плакальщицы, водоемом возвышаются две пирамиды, взметнувшись к небу на высоту 80 метров. Стоя в центре озера, окруженные со всех сторон кристально чистою водою они кажуться еще прекраснее, чем есть на самом деле». «Их подводная часть равняется надводной, уходя под воду на 80 метров», – объяснял жрец любопытным слушателям. А те только рты открывали соображая что и как.

Красиво, очень и очень оценил Крон красоту и великолепие чистилища, но о строителе Дедале вспоминать не стал ибо до сих пор был им недоволен. А в это время из глубины святилища доносилось мелодичное пение религиозных гимнов в сопровождении резкого шума трещеток и ожерелий из ракушек.

– Зачем так сильно шумят? – вопрошал Крон у жреца.

– Злых духов отганяем.

– Правильно, отганяйте отсюда злой дух Дедала, а то еще припишет себе постройку лабиринта.

– Мы так и делаем, – заверил его жрец, – кроме тебя великий тиран мы и немыслим никого другого, ибо ты и только ты – наш Бог, да будет благословенно твое имя в веках.

И от этих слов Крон еще горделивее, еще выше задирал свою голову, несущую Урей и двойную корону Египта, а над ним колышутся разноцветные опахала. – Да, я гений! – думал о себе Крон, любуясь гигантским чистилищем, – без меня никто и никогда не сумел бы построить все это великолепие. Пусть теперь кто-то попробует превзойти меня в строительстве таких гигантских, циклопичных сооружений. С видом изумленного зрителя рассматривал он храмовый комплекс чистилища так, как будто видел его в первый раз. Все радовало взор, переполняло душу восторгом, а глаза так и бегали от одной детали к другой. Длинные ряды каменных изваяний львов и круторогих баранов, которых в народе называли Криосфинксы, встречали входящих в город мертвых, они были точными и реалистичными портретами мастеров-демоносов, возводивших Пирамиды и еще при жизни удостоившихся великой чести быть увековеченными в святая святых. Они бесконечно длинными рядами, страшными своей одинаковостью стерегли покой загробного мира. Пройдя вдоль Криосфинксов, он пристально всматривался в их портреты, узнавая каждого в лицо: неужели это они – увековеченные в веках строители Пирамид.

– Так и есть, – заверили Крона жрецы, – а вот тут, у входа в лабиринт, мы изобразили портреты всех великих богов Египта. Мы старались никого не обидеть, поэтому увековечили их всех. Тут у нас и шакалоголовый Анубис, и божичь Тот с длинным клювом, и бегемотоподобный Туерис, и принявшая коровье обличие богиня Хатор, и бараноголовое воплощение бога Хнум, и бог Ра в обличии коршуна, и сокол Гор.

– Зачем вы так исказили портреты богов? – интересовался Крон у жрецов. – Посмотрите сами: у всех богов лицо зверя или птицы, а тело человечье и вообще, причем тут люди, их тут и близко не было, кроме Гиксосов, Фаризеев, и прочих плененых Ареев.

– Мы хотели как лучше, – оправдывались жрецы, – ведь не исключено что люди в конце концов переродятся в нас демоносов, а эти портреты будут им ориентиром для подражания, чтобы знать к чему стремиться.

И все же эти веские доводы мало убедили тирана.

– Так рисовать нельзя, – не зло ругался он. – Я сколько денег вложил в эту стройку, а вы тут намалевали бог знает что: голова птицы, тело человека, а хвост жирафа, вот и подумайте теперь – к какому виду ископаемых животных принадлежит тот или иной бог, во век не догадаешься.

– Нет, таким меня рисовать не нужно, – во всеуслышанье заявил Крон, а слуги из числа придворной свиты будто только и ждали этой минуты, проворно подскочив к стене, сдернули занавес. Огромное бязевое покрывало скользнуло на землю и пред изумленными зрителями открылся барельеф прекрасной работы. Это был он – тиран Крон, в обличии фараона, стоящий на коленях перед священным быком Аписом в традиционной Египетской позе поклонения: приносящий животному божественые дары.

– Как я похож на самого себя! – воскликнул Крон, невольно залюбовавшись барельефом. А когда ему поднесли хлеб-соль, тут уж он вообще растаял. Грызнул хлеба, лизнул соли, и умильно прослезился под бурные рукопласкания и овации встречающих, пройдя к алтарю, где его уже поджидали жрецы, готовые принести в жертву богам главную жертву – священного быка Аписа. Черный бык с белым пятном на лбу символизировал собою два Египетских царства верхний – белый, нижний – черный. Этого священного быка жрецы находили по двадцати девяти признакам, а найдя поклонялись ему словно божеству и воздавали божественные почести до самой смерти. А когда наставало время, приносили быка в жертву, бальзамировали подобно живому божичу. Мумии священных животных погребали в огромном храме усыпальнице – Сарапейоне, находящимся рядом с главным чистилищем. Весь этот храмово-чистилищный комплекс, словно паутина, был опутан ходами, тупиками, и антифадами коридоров, протянувшимися на сотню стадий под землей, и был настолько огромен, что мог вмесить в свое чрево всю душу земли. Лабиринт состоял из бессчетного количества подземных галерей и зал, стены которых сплошь покрыты изображениями и надписями культово-религиозного характера.

– Мы ждем, – просили жрецы тирана Крона, протянув ему жертвенный нож, – принеси священного быка в жертву.

– С превеликим удовольствием, – ответил Крон. Взяв в руки нож, подошел к быку, нежно погладил его мохнатую холку, посыпал голову мукой, зерном и солью, а затем профисионально поставленным ударом перерезал ему горло. Жрецы тут же подхватили тушу быка и потащили внутрь лабиринта в комнату для бальзамирования. Крон и его свита прошли следом. Дверь из голубого железа захлопнулась за ними и тут же все очутились в мире призрачных, илюзорных видений лабиринта. Вернее это был еще не сам лабиринт, а, так сказать, предбанник – верхние его этажи. Но даже они поражали вошедших своим воображением. Многие из царской свиты и Сабскаба в том числе, сославшись на плохое самочувствие тут же отпросились обратно. Лишь только Крон да несколько жрецов долго бродили бесконечным коридором тупиков и переходов лабиринта.

– А где же души, почему их не видно? – интересовался Крон ужрецов.