-Смерть в бою красна, но отдавать ее нужно с умом, - ободрял Лилай своих воинов.
Его галера, выплыв в открытые воды канала Гидры, вступила в бой с передовыми галерами тельхинов. Это были легкие галеры, необорудованные катапультами, и бой шел на равных, меч колол и резал, щит отбивался от копий, которые стучали о его медные бока барабанным боем, все неистово кричали и рубились. Тельхирумов было больше и волкодлакам прихоилось больше отбиваться, хотя мужества и отваги обороняющимся было не занимать, им удалось зажечь одну галеру, которая вспыхнув огненным факелом, подожгла парус рядом стоящей галеры. Множество воинов бросалось в воду, ища спасение от жаркого пламени, и находили смерть от воды. Летающие «крокодилы» утюжили небо, сбрасывая свои огненные ядра, которые взорвавшись, растекались на воде маслянистыми пятнами, продолжая гореть, сжигая все на своем пути. Лилай бил, колол, рубил, отбивался от атак врагов, и сам бросался в атаку, подбадривая своих воинов
-Бейте, колите, рвите, нападайте на одного, пусть враги узнают наш гнев.
А тем дважды повторять ненужно, они, словно озверелые волки, бросались на врага, кололи, рубили и вскоре им удалось прорвав цепь ощетинившихся копий, взобраться на борт вражеской галеры, устроив там настоящую резню. В это самое время, ядро брошенное меткой рукой аватора Фаэтона угодило в разбойничью галеру, вспыхнул огонь, который было некогда тушить. Теперь уже овладеть галерой противника было делом жизни и смерти. Сколь яростно не защищали галеру Тельхины, но еще яростней рубились разбойники, и вскоре судно представляло собой кровавую бойню, крики раненных смешались с лязгом и грохотом оружия, а воды реки окрасилась в кровавый цвет. В это самое время, несколько вражеских галер, пытаясь выбить разбойников, приблизились к берегу, высадили десант, засыпав береговую линию огненными ядрами Но и те, надо отдать им должное, осыпали их градом камней выпущенных из метательных машин, поубивав многих, раненные падали в воду, и спасти их в этом месиве было невозможно, так как кругом кипел жаркий бой. Лилай и его воины, овладев галерой, отбивались от врагов наседавших на них со всех сторон. Вражеские галеры остервенело кружили вокруг да около, то и дело бросаясь в бой. Врагов было множество и Лилай косил их, как сорную траву в чистом поле, во рту пересохло, язык прилип к небу, он хрипел.
-На одного нападай, держи бой с двумя, - подбадривая воинов, сам бросился в атаку, подавая пример беспредельной отваги.
Враги не выдержав такого стремительного натиска, начали прыгать в воду пролива, где и находили верную смерть.
- Победа! - кричали разбойники, радуясь новой удаче, еще одна галера противника была в их руках.
Но рано радоваться, со всех сторон к ним спешили новые галеры, пентеры и триеры. И если бы не узость пролива лишавшая их маневра, не сносить разбойникам головы.
-Окружай их! - кричали тельхины, обходя со всех сторон.
- К обороне, - кричал Лилай, - держи бой с тремя!
Вскорости разбойники уже освоились на захваченном судне, развернули катапульты и метательные машин в сторону противника, жгли огнем ядер, разили каменными снарядами. Но и враги не думали отсиживаться в укрытии, сотни огненных ядер буквально изрешетили трофейную галеру, поубивав многих волкодлаков. Пришлось ретироваться. Подожгя галеру, они направили её на врагов, а сами укрылись на первой галере. Но численный перевес в живой силе и технике был на стороне противника и они буквально давили разбойников огненной мощью.
-Нужно уходить, - вскричали многие из разбойников, обращаясь к Лилаю, - не устоять нам в этом неравном бою!
- Уходим! - согласился он, махнув рукою.
Дым пожарища и общая суматоха дали возможность развернуть галеру в нужном направлении и начать бегство.
-Держи бой с тремя, но отступай от четверых! - хрипел Лилай, навалившись на весла.
В это самое время, в пролив Гидры вошла неисчислимая армада тельхинов: четыреста больших и малых галер, пентер, триер под парусами всех цветов радуги. В такт барабанному бою дружно подымались тысячи весел, будто сороконожка ощетинившаяся копьями, приближались они в темную воду пролива Гидры. Слабый ветер чуть надувал паруса, и галеры шли медленно, кучно, самой своей медлительностью демонстрировали крепкую непомерную силу и спокойную уверенность в результатах битвы.
- Ага,выползла на пастбище стая баранов, - кричал им Лилай, размахивая мечом, - сейчас мы вас будем немножко резать! - угрожал он врагам, добравшись до своих.
Стая волкодлаков встречала вожака воем и ревом восторга, они прыгали от радости, ударяя своими мечами о медные щиты. Еще бы, начало боя было за разбойниками, ведь даже тем кто защищал берег, удалось поджечь несколько вражеских галер, поубивав сотни воинов. А нападение с суши буквально увязло в топких заводях непроходимых болот. Самый большой и глубокий канал, который связывал пролив с болотами, перегодили скованные цепями суда, образуя своими телами непреодолимое препятствие. Эти суда были сверху до низу нашпигованы всем, что только могло гореть и взрываться: серой, смолой, соломой и прочим. Лилай взобрался на борт крепости перегородившей проход в болота и, будто издеваясь над противником, поднял разбойничий флаг, на белом фоне полотнища красовался отпечаток волчьей лапы. Черные ступни и золотые когти, будто корона венчали лапу волка, держащую серебряный меч, покрытый затейливым узором из зарубок, завиток и заковырок.
Правитель Тельхирума, венценосный царь Киферон, сидя в золотом троне, с огромным интересом всматривался вдаль через приближающее стекло, там впереди его ждал успех и великий триумф. Один бросок и его гениальный план под названием: «Дракон, заглатывающий льва» завершится окончательной победой, и тогда он сможет насладиться всеми прелестями победы, вернуться домой, как герой, с триумфом и почестями. Но в этот день насладиться вкусом победы ему не удалось, так как мешали засевшие в камышах разбойники. Армада тельхирума подошла в тот момент, когда уже начало смеркаться, а на ночь глядя атаковать болота не рискнули. Царь отдал приказ:
- подойти на расстояние полета огненного ядра, встать на якорь и ждать рассвета.
И чтобы даром не терять ни минуты, он велел подавать ужин, а для разбойников с крылатой «обезьяны» сбросили ультиматум с требованием немедленно прекратить сопротивление в обмен на свободу. Лилай прочёл это письмо при всеобщем собрании и категорично заявил.
-Я буду сражаться до последней капли крови, а вы, свободные волки, хотите обменять свою свободу на кандалы или готовы сражаться!
Все в один голос ответили.
-Мы и так свободны. Не нужны нам эти подачки!
И тутже дали клятву, драться до последней капли крови, а если дела обернутся плохо, то умереть с честью. В течении ночи, и с той, и сдругой стороны было спокойно, все готовились к предстоящему бою. Опасаясь ночных вылазок противника, расставляли силки и ловушки, выставили дозоры, перекликаясь, часовые оглашали ночь своими окриками. Всю ночь горели костры для сушки вещей, для варки еды, воины не спали, сидели у костра, сушились, ели мясо. Светлые блики отражались в их глазах, лица были строги, напряжены, они слушали ночь, думали о предстоящем сражении.
На совете у царя Киферона долго пили, много ели, а затем начали гадать, как бы им злодеев одолеть. Царь сидел в окружении своей новой охраны, высокие стройные гарпии: Ефрат и Египт охраняли его, и он был горд от этого черезвычайно, ибо они придавали ему столь грозный и мужественный вид. Генералы, коих тут толпилось немало, то и дело обьясняли царю тактику и стратегию наступательной операции, при этом не забывали докладывать, что атака буквально захлебнулась на всех направлениях. От летающих «крокодилов» толку мало, сухопутные войска застряли в болоте, понеся колоссальные потери. А военно-морской флот не может пройти в болото из-за неприятельских галер, коими они преградили проход.
-Ну прямо не знаем, что нам и делать, - разводили они руками, понуро опустив свои головы.
-Да уж, - чесал затылок царь Киферон, рассматривая карту военных действий.
Сабскаба, смекалка и находчивость которого было достойно всяких похвал, обьявил, что готов с двадцатью воинами расчистить проходы в болота. Многие подозрительно посмотрели на такого безумца. Но Сабскаба не обращая внимания на их умные лица, предложил превратить обыкновенную галеру в брандер.
-Что такое брандер? - вопрошал Киферон, - какое чудное слово брандер.
-Брандер, - обьяснял Сабскаба, - это судно предназначенное для сожжения неприятельского флота, но чтобы разбойники не заподозрили западню, нужно снарядить его, как обычный боевой корабль, поднять флаг, установить на борту деревянные колоды в шлемах при мечах и копьях, чтобы издали казалось, это настоящие воины, вместо катапульт установить муляжи. А в трюмы собрать всю смолу, всю серу и воск, превратив брандер в огромный зажигательный снаряд.
Киферон не соглашался:
- нет, это нам не подходит, само слово брандер звучит как-то нелепо, интересно, кто придумал такое химерное слово брандер.
Немножко помолчав, он дважды успел почесать затылок, скорчив уморительную рожу, а затем с видом гения изрек:
- лучше мы сделаем вот что. Соберем на корабль всю смолу, нефть и солому, чтобы этот брандер не просто горел, а чтобы рвануло Угугугу, - махал он кулаками, представляя будущий взрыв. - А брандер переименуем в бомбандер, так и звучит красиво, и толку больше.
- Гениально, - хлопали в ладоши все кому не лень и тутже заходились набивать самую старую и ветхую галеру соломой, пальмовыми листьями, перемешав их с воском, смолой и огромным количеством сырой нефти.
На палубе установили множество пней-колод, замаскировав их под воинов в кольчугах и при копье. Чтобы взрыв казался еще сильнее, наполовину подпилили балки, служащие для соединения противоположных бортов и палубный настил. А чтобы издали судно выглядело настоящим бомбандером, по палубе все время бегало несколько демоносов. Когда корабль бромбандер был готов, решили, что он должен был идти первым, а с зади его толкали несколько галер. На следующий день, чуть только забрезжал рассвет, подул попутный ветер, бомбандер двинулся вперед.
Вот как все это выглядело со стороны. В тесное устье болот под всеми парусами вошла неприятельская галера, за ней по пятам двигались две галеры, изо всех сил загребая веслами. Разбойники наблюдая за маневром противника, решили, что враги замыслили прорвать укрепление из скованных цепью кораблей и тутже приготовились к бою. Корабль бомбандер на огромной скорости приближался к разбойничьему логову, это Сабскаба своей семижильной плетью ускорял его ход, он не перставая хлестал и еще раз хлестал гребцов по изогнутым спинам, большой барабан: бум, бум, бум - стучал, убыстряя свой ритм. Ежеминутно скорость увеличивалась; бум, бум, бум - нервно стучал барабан, предвещая, что-то нехорошее. И вот когда до разбойничьих судов осталось совсем немного, Сабскаба скомандовал:
- стоп машина!
Повинуясь его команде, галеры остановились, как вкопанные и, быстро развернувшись, помчались назад, а бомбандер продолжал двигаться вперед, теперь уже охваченный жарким пламенем. В это самое время, разбойники выплыли из укрытия, готовясь на подступах к своей крепости, встретить врага и завязать бой. А когда Лилай сообразил, что это брендер, вернее не брендер, а бомбендер, он отдал приказ таранить его встречным судам, но было поздно, они не успели ничего сделать. Бомбендер протаранил разбойничью крепость, до отказа начиненную взрывоопасными веществами. Взрыв потряс небо, всколыхнул воду и морское дно, высоко в небо взметнулось огненное пламя, в котором перемешались осколки судов, тела убиенных и раненных. Все кто стоял, попадали, те кто слышал, оглохли, тех кто видел, ослепли, ибо взрыв был подобен взрыву вулкана извергающего из своего нутра огненную лаву. Дно канала обнажилось до твердой земли, подняв гигантскую волну, которая буквально смыла в воду всех, кто был на берегу. А тех кто был в воде, выбросила далеко на берег. Огненный смерч, будто все пожирающий дракон, взметнулся высоко в небо, извергая из своего нутра еще более страшное, сизо-красное облако, просыпавшееся на землю дождем из рыб, медуз и раков. Спустя время, когда танец воды и дыма прекратился, на поверхности воды плавало такое огромное количество досок, мачт, бочек и разбитых ящиков, что их можно было принять за осколки города разрушенного наводнением. Для волкодлачьего племени такой взрыв оказался губительным, ибо он не только разрушил крепость из кораблей и лодок, но и расширил проход к болотам, и теперь врагов уже ничто не могло остановить.
-Вот оно! - радовался царь Киферон, наблюдая за происходящим, его гениальный план удался на славу: вода, земля и воздух горели, а на поверхности воды плавало множество убитых, раненных, искалеченных разбойников.
Их тутже бросились вылавливать подоспевшие галеры тельхинов, но те предпочитали идти ко дну, а не в руки своих спасителай. Разбойник Лилай не смотря на то, что был почти в центре взрыва, остался жив, его отбросило на мель, и он невредимый выбрался на сушу. Пережив взрыв огня, Лилай уверовал в свою неуязвимость, поблагодарил богиню целомудрия-Аретусу, собрал всех кто мог носить оружие, организовал сопротивление. Враги увидев, что одержали такую блестящую победу всего за несколько часов, теперь уже всеми своими силами высадились на берег и бросились на противника. На берегу завязалась яростная резня, тельхины рубили раненных, бросали в защитников ручные горшки с огнем, которые взрывались от горящих фителей. Взрыв бомбендера расширило проход в волчье болото, и туда устремились многие суда, преследуя разбойничьи лодки. Резкий порывистый ветер усилил пожар, погубив многих с той и другой стороны. Камыш, ярко вспыхивая, быстро перебегал с одного места на другое, а прогорев, оставлял после себя остов обгорелых деревьев и копья камыша. Черные, перемазанные сажей и копотью бродили защитники в этом обгоревшем лесу, где это было возможно, нападали на врагов, рвали и резали их на части. Но силы были неравны, линия обороны была расстроена, а местами и вовсе уничтожена. Хотя и тельхинам было несладко, многие суда, которые стремглав бросились в проходы болот, натыкались на подводный частокол из кольев, вспарывали свои бока и тонули тутже. Их приходилось вытаскивать под ожесточенным огнем противника, который буквально забрасывал их копьями, дротиками, камнями выпущенными из пращи, часто им удавалось поджечь суда, нанося еще больший урон. Но сила—силу ломит. Вся мощь великого Тельхирума была брошена на волчьи болота, и у защитников просто не было шанса выиграть это сражение. Ежечасно, новые и новые силы врагов вставали в место убитых и раненных. Будто из небытия подымались все новые и новые воины, а ряды волкодлачьего племя редели. Будто полноводная река, бегущая по трупам, так вливались враги в самое сердце волчьих болот. Сам царь Киферон взобравшись в кабину летающего «крокодила», парил в небе и с огромным удовольствием бросал огненные горшки с горящими фитилями, которые яркими взрывами разрывали в клочья этих мерзких и зубастых волкодлаков.
- Так вам! - так кричал правитель, безмерно радуясь каждому взрыву, а его сердце трепетало восторгом и умилением от вида корчащихся в предсмертных муках.
Но более всего его тешило то, что воины видя его мужество, с еще большим остервенением бросаются в бой. Лилай долго целился из метательной машины, примерялся в летающую колесницу, а когда настал удобный момент, перерубил веревку катапульты, и огненный снаряд, прочертив в небе дымный след, взорвавался прямо в оболочке «крокодила». Царь Киферон мужественно метался во чьреве крылатой колесницы, ища спасение.
-Помогите, кто может! - орал он не своим голосом.
Некоторые из летчиков-аваторов попытались сбить огонь, заделать пробоину, которая оказалась огромной, но к великому сожалению сделать этого не удалось. Взмахнув хвостом, крылатый «крокодил» неуклюже завалился на бок, начал терять высоту и падать, оставляя после себя огненный шлейф дыма и копоти. Падал он долго, выписывая в небе дымные кольца, а затем резко рухнул вниз. Охваченные пламенем летчики-аваторы выбросились за борт и нашли верную смерть, разбившись о землю. Но все же царь Киферон не погиб, ибо в самый последний момент успел перепрыгнуть в подоспевшую крылатую «обезьяну», ведомую аватором Фаэтоном.
-Ты достоин всяческих похвал, а твой подвиг останется в памяти потомков,- хвалил Фаэтона спасенный царь.
А тот только смущенно улыбался и прятал глаза, ему, сыну бога Гелиоса, было лестно слышать такие похвалы. Высадив царя на флагманскую галеру, он пришпорил «обезьяну» и умчался добивать врага. Некоторое время, царь Киферон приходил в чувство от всего пережитого, у него нервно дрожали коленки, но характер круто замешанный на обостренном чувстве патриотизма так и тянул его в бой. Выпив для храбрости изрядную порцию нектара, он вновь возглавил штурм болот, где разгром разбойников близился к завершению. Стоя на капитанском мостике, он выкрикивал команды, подбадривал воинов, обещая им великие почести и триумфы. А придворные поэты рады стараться, в честь великой победы уже складывали хвалебные песнопения, здравицы и восхваления. Словно горох из ведра, сыпались они на голову царя Киферона, и он принимал их стоически, опустошая кубок за кубком. Так незаметно для самих себя, генералы и прочие военочальники устроили такой пир, не хуже сражения. Тяжелые кубки не успевали опускаться, как их тутже наполняли снова и снова, а бой, который разгорелся за жаренные языки фламинго под луковым соусом, напоминал собою великое побоище. Танцы под аккомпонемент бубнов, рожков и тамбуринов сменялись бравыми песнями, способными поднять боевой дух каждого, кто только способен их слышать. Бой разгорался, разбойники гибли один за другим, оставляя в руки врагов все новые и новые территории. Лилай прекрасно понимал, что сопротивление бесполезно, и всеже продолжал сражаться, он кричал, отдавал приказы, сам бросался в бой, а когда менялась обстановка, отступал в заросли тростника, увлекая за собою сотни врагов, которые не зная топких мест и ловко раставленных ловушек, гибли без счета. Да и само болото принимало их тела с превеликой охотой. Собрав остатки своих воинов, Лилай повел их тайными тропами, только ему одному известным проходом. Сделав большой круг, он вывел своих воинов к самому проходу волчьего болота, где от посторонних глаз скрывалась батарея метательных машин, столь искуссно спрятанных, что враги при всем желании, так и не смогли её обнаружить. Она стояла незамеченной противником, галеры которых подошли вплотную и представляли собою прекрасную мишень.
-Готовьте машины к бою, - скомандовал Лилай.
Сквозь густой дым пожарища он отлично видел стоящие на приколе корабли, сам оставаясь незамеченным. Царь Киферон едва успел насладиться изысканным блюдом из белорыбицы в подливе с чуть прожаренной спаржей и пырея, а слуги готовились сделать перемену блюд. Как огненное ядро прочертив небо, дымным следом разорвалось совсем рядом, подпалив одну из галер стоящих под якорем. Тутже началась паника, демоносы бегали, тушили пожар, а вслед первому ядру один за другим летели и взрывались новые ядра. Из-за великого дыма пожарища, откуда они летели и падали, определить было невозможно, казалось, само небо сбрасывало их на головы. Огненный дождь поджигал одно судно за другим, а густой дым стелящийся над волчьим озером не давал возможности определить, откуда велся огонь.
-Стреляйте на угад! - кричал Киферон, отдавая приказ открыть упреждающий огонь.
-Но ведь там наши воины! - не соглашался Сабскаба, ибо только гениальный полководец, каким собственно говоря он и был, мог понять степень опасности, которым подвергнутся его воины, и всячески отговаривал правителя от необдуманных действий.
-Стреляйте точно! - приказал царь Киферон, и собственною рукою перерубил канат катапульты.
И тутже небо взорвалось сотней огненных снарядов, и надо отметить, что их пламенный порыв имел успех, ибо враги дрогнули. На тысячи выпущенных снарядов они отвечали всего несколькими выстрелами, поджигая корабли, убивая воинов, чем несказанно увеличили панику в рядах тельхирумов. Положение казалось безвыходным и Киферон впал в отчаянье, ибо одним из снарядов задело мачту его корабля и, та свалившись на палубу, смешала воедино ложки, вилки, тарелки с первыми, вторыми и третьими блюдами.
-Сделай же что нибудь Сабскаба! - приказывал царь Киферон растроенный от одного только вида испорченных блюд, - и тебя ждет великая награда: «серебряные крылья».
-Да я за «серебряные крылья» сделаю все, что угодно! - вскричал герой и тутже приказал слуге Бончо.
- Заряжай катапульту, - при этом в его голосе слышалась решительность.
Все устроив как надо, он взял амфору с добрым нектаром и стал рядом с метательной машиной, которую слуга Бончо привел в боевую готовность. Сабскаба взмахнул своей семижильной плетью. Бончо перерубил канат катапульты, и в тот миг, когда из метательной машины вылетел огненный снаряд, он вскочил на него верхом и лихо понесся вперед. Все кто это видел, в один голос воскликнули:
- Браво великий Сабскаба, браво! Брависсимо!
Сперва он летел с удовольствием, созерцая тот неповторимый и чарующий вид, который всегда захватывает дух и заставляет учащенно стучать сердце, пил нектар и наслаждался красотами. Но когда сквозь зарево и дым пожарища увидел неприятеля, его охватили тревожные мысли.
-Да! - про себя подумал Сабскаба, - вляпаться в неприятности. Ты пожалуй вляпался, но удасться ли тебе оттуда выбраться, ведь враги не станут церемониться с тобой. Они набросятся на тебя, будут долго и с наслаждением мучить твое тело, жечь огнем, пытать железом, а затем сдерут с тебя шкуру, зажарят на медленном огне и пожрут твою плоть. Нет, милый Сабскаба повоевал и хватит, позиции высмотрел, пора возвращаться.
В это самое время, мимо него пролетел встречный снаряд, пущенный разбойниками по кораблям тельхинов, не долго думая, он вскочил на него верхом и помчался обратно. Конечно, во время полета Сабскаба высмотрел место расположение вражеской батареи, подсчитал количество воинов и метательных машин и надеялся все это в точности передать царю Киферону. Но тут оказалось, что огненный снаряд начал припекать ему ягодицы, а чтобы не пекло, в коленках пришлось полить их нектаром, от чего пламя только усилилось. Пришлось прыгать в царскую галеру, а огненный снаряд сменив траекторию, упал в воду, не причинив никому вреда.
- Слава великому герою! - кричали все собравшиеся на пиру у царя Киферона, и тутже поднесли ему большой кубок нектара, который он принял с большой охотой.
Так Тельхины узнали, где спрятался неприятель и, направив огонь своих метательных машин в ту сторону, уничтожили вражескую батарею. Снаряды сыпались огненным градом, ряды воинов уменьшались, а полчища тельхинов все прибывали. Разбойничьи уловки, волчьи ловушки и коварные западни годились только для отражения случайных набегов или против небольшого отряда врагов, но против такой армады выстоять было невозможно. Один за другим падали защитники и вскоре от них осталась только жалкая горстка храбрецов. Захватив острова и протоки, враги ворвались в само озеро, отрезав даже путь к отступлению, или сдаватся, или принять бой, третьего не дано. Небольшие разбойничьи лодки грубо выдолбленные из толстого ствола дерева, тяжелые и неповоротливые, становились легкой добычей врагов. В одной из таких лодок сидел Лилай и его верный помощник Термутид, готовясь дать врагу последний бой. Хотя бой был и проигран, но все же надежда не покидала обороняющихся. Да, видать боги земли и неба по своему усмотрению решили исход этой последней битвы, вселив беспричинный страх в сердца обороняющихся. До того храбрые и мужественные они теперь представляли собою жалкое зрелище, ибо многие пали духом и струсили. Противник еще только приближался, а их сердца уже трепетали. Многие бросив оружие, посчитали бегство за великое благо. Один Лилай и его верный слуга Термутид остались ожидать приближения врагов.
-Прощай Термутид, - молвил Лилай, чьи глаза по-прежнему пылали отвагой и мужеством. - Встретимся на небесах.
Термутид, его верный друг и соратник, всем сердцем был на стороне Лилая, но здравый смысл и беспричинный страх, вселившийся в его тело, принуждал его к бегству. В его душе клокотали противоречивые чувства, с одной стороны - он стыдился бегства, с другой стороны - он не мог бросить его одного на растерзание врагов. Найдя в себе силы, остался.
-Прощай, - шептал он пересохшими губами.
А враги уже обходят их со всех сторон.
- Вот он, вот он разбойник Лилай! - кричал вездесущий Сабскаба и, сейчас же построив свои суда плотным кольцом, заключил его в середину круга.
Лилай защищался отчаянно и сумел сразить не одного врага, убивал их без счета. Но вот что удивительно было в этой схватке, никто из тельхинов не метал копья и не заносил меча над головою Лилая, хотя не раз имел такую возможность.
-Брать живьем! - приказывал Сабскаба воинам и те не смели ослушаться, ибо знали сколь тяжела его семижильная плеть.
Лилай сопротивлялся до тех пор, пока враги не отняли у него копье, не выбили из рук меч. Все то время пока Термутид прикрывал его спину, он сражался с отчаянным ожесточением, но когда он получил по-видимому смертельную рану, пал в озеро и утонул, враги тутже скрутили его руки. Пленив одного единственного разбойника, они считали его чуть не главным трофеем. Потеряв столько воинов, они больше ликовали захватив его живым, чем горевали об утрате своих. Множество цепких рук держали разбойничьего главаря, а тот напрягая последние силы, пытался освободиться, но сильные и крепкие руки держали его мертвой хваткой.
Разговор раба с хозяином
Высадившись на сушу, Сабскаба тутже выделил половину своего отряда для его охраны, вторую отправил учинить разбой. Он с бравым видом расхаживал вокруг связанного разбойника, поминутно замахивался на него плетью, грозил, но не бил, опасаясь его кипящих кровью глаз.
-У злодей. Гак, Мак, Брак, - бранился Сабскаба, призывая на его голову сотни проклятий. - У волчище. Гак, Мак, Брак, тебе в печенку, - грозил он ему.
Воины обыскав близ лежащие острова, к своему огромному разочарованию не нашли ничего, лишь жалкие лачуги да битые горшки стали их добычей, ведь разбойники надежно спрятали свои сокровища в недрах пещер. Приближался вечер, вселяя им жуткий страх ниспосланный богами на головы разбойников. Дело в том, что количество страха было столь огромным, а количество живых разбойников было столь ничтожным, что страхи не найдя себе достойного применения заползали в головы тельхинов, где и находили свое убежище. Если бы существовали такие приборы, способные измерять количество страхов, то они наверняка зафиксировали многократный переизбыток этого вещества, ибо количество свободного, невостребованного страха превышало все допустимые нормы. Ругая Лилая на чем стоит свет, они поспешили убраться из болот восвояси, туда, где на обширном участке суши уже успели обосноваться лагерем основные силы Тельхирума. Сабскаба, как и подобает настоящим героям, лично конвоировал связанного по рукам и ногам главаря разбойников. Киферон, восседая на своем царственном троне, с отрешеным от действительности взором, любовался видом разорения вражеских болот. Пока солнце стояло высоко, его глаз не замечал тех ужасающих бедствий, которым подверглись эти места, днем яркость огня под лучами бога Гелиоса меркнет, кажется чем-то обыденным. А вот когда светило дня закатилось за горизонт, и наступила темная ночь, пожарище представляло собою поистине фантастическое зрелище. Все вокруг было охвачено огнем, тростник горел ярким пламенем, зарево пожарищ пугало своей зловещей радугой. Это отходящие войска специально поджигали тростниковые заросли, так сказать поджаривали разбойничьи остатки. Сабскаба бравым шагом прошел к правителю и, припадая на колени, воскликнул:
- воистину, одно твое имя вселяет страх в сердца твоих врагов, отчего они в страхе разбегаются!
Царь Киферон, очнувшись от созерцания пожарища, обратил свой взор на Сабскабу, спросил:
- неужели убежал разбойник или вы все же поймали его?
- Да светлейший, он пойман и ждет своей участи, что прикажешь с ним сделать, с живого содрать шкуру, четвертовать, задушить, закопать живьем, утопить, предать мучительной смерти, любое твое решение будет милостью для него.
-Закапывать его пожалуй мы не будем, эти язычники только и ждут, когда их закопают в землю. Всех плененных, которые слабы и ранены ждет очистительный костер, тех кого удалось захватить целыми, заковать в кандалы и отправить в Тельхирум, а для Лилая уготована особая участь, но об этом поговорим потом, а пока приведите его сюда, я сам хочу на него посмотреть.
Стража ввела свянанного по рукам и ногам разбойника. Несмотря на то, что он был связан, в его теле чуствовалась сила и мужество. Лилай осмотрел присутствующих колючим взглядом, от которого в жилах холодела кровь. А Киферон довольный тем, что наконец-то в его руках оказался столь грозный противник, стал прохаживаться вокруг, и своим коротким мечем покалывал его могучие мышцы.
- Да, красавец, - говорил он, - такого красавца удалось поймать, сильный, выносливый, небось не хочется тебе умирать в таком юном возрасте.
Лилай молчал, гордо отвернув в сторону голову, смотрел на пожарище, которое в темноте мрака было очень ярким, и его кровавые языки лизали ночную темень.
-Ну что же ты молчишь, почему отворачиваешься, - язвил правитель, - посмотри сюда, - острием меча повернул его лицо к себе, порезав щеку в кровь. – Нет, вы только посмотрите на этого волка, сколько его не корми, а он высматривает, как бы убежать к себе в болото.
-На свободу, - поправил его Лилай.
-Вы только посмотрите, - самодовольно воскликнул Киферон, - он умеет разговаривать, а я то думал, что он от страха проглотил свой язык или тебе его отрезали мои храбрые воины.
-Нет, нет ваша светлость, язык ему не отрезали, - вмешался в разговор Сабскаба, - когда я лично поймал этого злодея вот этими руками, то хотел отрезать ему язык, но затем подумал, он еще понадобится, чтобы покаяться в своих злодеяниях. Пусть расскажет, где спрятаны сокровища, - замахнулся он своей плетью, картинно угрожая разбойнику. - Я из тебя всю душу вытрясу, я тебя в порошок сотру, я тебя…, - пылал гневом Сабскаба, размахивая плетью.
-Успокойся воин, - молвил царь, - твои заслуги останутся замеченными, думай о награде, ты же знаешь, мое царственное слово кремень, если я сказал, значит отрезал, но об этом поговорим потом. А теперь ответь нам злодей, как ты осмелился не подчиниться моему указу, и вместо того, чтобы сложить оружие, пролил море крови.
Лилай даже не взглянул в его сторону.
- Почему молчишь волченок, - вскричал Киферон, - приказываю, отвечай немедленно!
- А что говорить, - отрешенно отвечал разбойник, - ты царь Родоса, я царь своего народа, а стою здесь перед тобой связанный. Это разговор раба с хозяином, а рабам положено молчать.
-Правильно мыслишь, какой ты царь, ты раб, но не простой, а жертвенный, твое тело предадут все испепеляющему огню, а твою темную душу поглотят Граи. Что скажешь в ответ, ты - подлый раб?
- Рабу положено молчать, и пока я не стану свободным, нам не о чем разговаривать.
-Развяжите его, - приказал Киферон.
- Как развязать, повелитель, он же разбойник, а если убежит.
- Не убежит, руки развяжи, а ноги не трогай, - и Сабскаба взмахнув своей семижильной плетью, точно отшлифованным ударом в семи местах перерубил веревки на его руках. - Теперь ты свободен, - молвил Киферон, - можешь говорить.
-Свободен? Это ты называешь свободой, - молвил разбойник с вызовом в голосе, - свобода - это птица, ее не удержишь в клетке, она парит в небесах, вот что такое свобода.
-Ты волк смеешь сравнивать себя с птицей, - брызгал слюною царь Киферон, - да ты не смог бы подняться, если бы даже у тебя тело поросло пухом и перьем. Посмотри за борт галеры, там реки крови, они переполнили весь этот край, а все по твоей вине, чего молчишь, отвечай.
-А разве ты не такой, как я, - злобно ответил разбойник, - разве на твоих руках меньше крови, чем у меня. Не ты ли отправляешь на костер рабов, не ты ли в угоду толпе проливаешь реки крови на арене Циркуса.
-Как можешь ты, раб, сравнивать богу угодные жертвы с твоими злодеяниями, клянусь всеми небесными Сварожичами, скоро твоя душа познает это блаженство.
-Тело мое принадлежит тебе по праву победителя, а вот душа тебе не подвластна, ею даже я не владею, - при этих словах Лилай ловким и быстрым движением выбил меч из рук царя, и тот от неожиданности упал на пол.
А разбойник схватив меч, уже занес его над головою поверженного правителя. Сильным ударом древка копья, телохранитель Эфрат выбил меч из рук Лилая, вторым ударом в живот сбил его с ног и уже готовился пронзить его острием копья, но Киферон остановил его жестом. Поднявшись с палубы, подошел к разбойнику и наступив ногою на груд, рассмеялся в лицо.
-Глупец, - сказал он, - неужели ты думаешь, что развязав руки, ты стал свободен, ты был и остался рабом и умрешь, как раб, а я буду наслаждаться видом твоей смерти.
Лежащий тяжело храпел, золотой сандалий сжимал его грудь, не давая возможности дышать.
- Свяжите его, - приказал Киферон и презрительно сплюнул.
В этот миг, Лилай выхватил маленький ножичек, спрятанный в складках одежды, и вонзил его в ногу правителя. Киферон от испуга и боли закричал и, схватившись за ногу, отскочил в сторону. И в тотже самый миг, Лилай вонзил ножичек себе в шею, из раны брызнул фонтан крови, растекаясь по мраморным полам царской галеры. Глаза закрылись, и он не издав ни звука, умер в луже крови. Сабскаба, как стоял, так и обмер, по его недосмотру ранен хазяин, в пух и прах рассеяв мечты о «серебряных крыльях».
- Вот негодяй, - ругался Киферон, пиная бездыханное тело, - даже умереть, как следует не умеет, испортил мне триумф победы, оттащите эту падаль на погребальный костер.
И его тело за ноги вытащили на берег и бросили на кучу трупов, куда сносили всех убиенных, готовя к погребению. Обряд погребения усопших был назначен на утро, сотни тел исковерканных ужасами войны были сброшены в большую кучу в перемешку с тростником и частями разбитых суден, все, что могло гореть, сбрасывалось сюда. Усопших почти никто не охранял, только несколько стражников находились тутже, мертвые их не интересовали, к чему опасаться убиенных, скоро они превратятся в прах, только пепел и зола останется от еще недавно живых. Луноликая богиня ночи и зарево пожарища, отражаясь от водной глади болот, освещало погребальный холм окровавленных, истерзанных, изрубленных тел, лежащих с широко раскрытыми глазами, в последний раз смотрящих в бездну ночи. Часовые разожгли костер, жарили мясо, переговариваясь между собой. Не заметно и беззвучно от лежащей груды трупов отделилась скользская тень, неслышными кошачьими шагами она подкралась к страже занятой приготовлением пищи. Повинуясь опытной руке, меч лежащий на земле выскользнул из ножен, перерубив горло одному из стражей. Второй не успел даже схватиться за свое оружие, брошенный меч не дал ему возможности подняться с места. Восставший из мертвых Лилай неспеша подошел к убитому, вытащил из его груди торчащий меч, а затем занес его над своим горлом.
-Ну вот и все, - молвил разбойник, - а то заладил раб, раб, сам ты раб и перерезал овечью кишку, стягивающую шею.
Новый караул, прийдя сменить часовых, обнаружил убитых воинов да зловещий холм покойников, и что произошло в ту ночь, никто не знал. Да собственно говоря, никто и не пытался узнать, ибо на дворе была темная ночь, едва освещаемая заревом пожарища, да Луна окровавленным глазом изредка выглядывала из-за черных туч дыма и гари.
-Уууу, жуть, - шептались меж собою воины, проведя остаток ночи в нервном напряжении, то и дело вздрагивая от малейшего шелеста.
В эту самую ночь не спал и царь Киферон, мучаясь от переедания и ужасной раны, нанесенной ему разбойником. Казалось, все несчастья мира свалились на его голову в одночасье, одеяло душило, подушка колола, живот бурчал, нога болела и ныла, а перед глазами стояло лицо разбойника Лилая, занесшее над ним ножище-кинжалище. Где-то ближе к утру, когда его душевные переживания достигли критической точки, готовые вот-вот вырваться наружу, в его опочивальню вошел Сабскаба. Тихо, почти на ципочках, прокрался он к царской постеле.
- Ггы, Кгы, Ггы, - откашлялся он, пытаясь разбудить спящего.
-Чего тебе, безумец? - вопрошал царь.
-Я с докладом, - по-военному четко доложил Сабскаба. - Вырезав усиленную охрану, разбойники похитили тело главаря Лилая.
-Чтоб вам пусто было, - ругался Киферон, - ты только плохие известия приносишь, что еще худого случилось, говори, не томи.
-Ничего ваша светлость, ничего хорошего не произошло, лишь сбежало несколько пленных разбойников, но вы не беспокойтесь, а то ваша рана может открыться.
-Ты мне зубы раной не заговаривай, говори, сколько сбежало.
-Все убежали, но вы не беспокойтесь, далеко они не убегут, не боги же им помогают, хотя один из охранников выжил и клянется, что пленных освободил именно Лилай. Он, будто призрак, восстал из под земли и перерезал охрану.
При этих словах Киферон вскочил на ноги и закричал от боли, повалившись в постель, жуткая рана мучила его непомерно.
- Не может этого быть, - шептали его губы, - я собственными глазами видел, как он перерезал себе яремную вену жизни и умер, истекая кровью, неужели боги земли и неба отвернулись от нас. Вот что, - приказал он Сабскабе, - прочешите болота, делайте что хотите, но чтобы к утру он был здесь, живой или мертвый.
Едва только колесница бога Гелиоса набрала свой стремительный разбег, неся в этот мир тепло, добро и свет, а пестрокрылые чайки огласили своим пискливым: Чай, Чай, - начало нового дня, жрец напевно и протяжно зачитал слова молитвы, отпевая убиеннных воинов. Огненным факелом вспыхнул погребальный костер, черный смрадный дым взметнулся в небо, это божество огня пожирало трупы. А сотни тысяч воинов стояли, понуро опустив головы, и лишь изредка кто-то из них бросал в погребальный костер цветы да медные оболы. По вполне понятным причинам, царь Киферон не присутствовал на погребении, ведь его мучила ужасная рана ноги. Сидя в злаченном кресле-качалке, он с палубы корабля наблюдал за погребением. Только великий царь, коим несомненно был царь Киферон, мог так стоически созерцать погребение, и ни один мускул на его лице не выдавал его душевных страданий. Только охлосы и некоторые пустоголовые демоносы о трех головах могут думать, дескать правители, это безучастные животные, способные одним взмахом руки отправить на верную смерть сотни воинов и при этом оставаться равнодушными к их гибели. Какже ошибаются эти безмозглые демоносы, считая царей бездушными, черствыми, безучастными. Посмотрите на царя Киферона, и ваши сомнения развеются, как дым на ветру. Внешне оставаясь спокойным, сдержанным, он страдал безмерно, ибо рана его ноги была нешуточной. Но более он страдал душевно, ибо оставаясь в неведение относительно поисков разбойника Лилая, мысленно подганял Сабскабу, ну давай же, давай, найди его скорей. А надобно заметить, что Сабскаба старался, как мог, он буквально измочалил свою семижильную плеть, понукая воинов к поискам разбойника. И в скорости его старания увенчались успехом, в одной очень хитроустроенной западне-ловушке сидела мышка.
-Вот он, разбойник, - докладывал Сабскаба, втаскивая Лилая на палубу царского корабля, - запутался в сетях, которые сам же и расставил.
Киферон вознес руки к небу и с его уст слетели пророческие слова.
-Все таки существует справедливость в нашем мире. Приказываю, приковать этого разбойника железными цепями к мачте корабля. Второе - все вокруг сжечь, сравнять с землей, а болота осушить. Вместо этих Критских болот, прямо на месте погребения воинов, мы воздвигнем новое чистилище, где души героев найдут свое упокоение.
-Но ведь это почти нереально, - возразил кто-то из присутствующих тут генералов, - Критские болота столь огромны, что даже жизни не хватит для их переустройства.
-Хватит ныть, - поставил царь его на свое место, - вскоре сюда прибудут землеройные машины и самоходные телеги, приводимые в действие не грубою мускульной силою, а силой огня да пара, эти машины в считанные дни сравняют болота с землею, чтобы даже в памяти потомков не осталось их следа.
-А что делать нам? - спросил Сабскаба от имени всех военночальников.
- А для вас у меня будет особое задание, - приказал царь Киферон голосом нетерпящим возражений. – Приказываю, немедленно трубите сбор, отправляемся домой в Тельхирум, где нас уже ждут триумфы и почести.
Эта краткая, но такая приятная для слуха речь была встречена бурными и продолжительными рукоплесканиями. Ни кто не может с уверенностью сказать, что стало причиной яркой вспышки огня, в одночасье взметнувшегося над погребальным костром. Может всему виной был сильный боковой ветер, налетевший со стороны моря, а может быть огонь, в своем ненасытном буйстве, пожрал что-то быстро воспламеняющееся. Но многие потом утверждали, что лично, своими собственными глазами видели огромное скопление душ убиенных, в ярком всполохе огня взметнувшихся прямо к небесам, а затем пронзив бездну земли, устремились в царство скорби и печали. На суд бога Ямы.
На чём стоит свет? На законе.
Наверно так оно и было, ибо те, кто видел, что творилось в это время в царстве скорби и печали, наверняка подтвердили, что лабиринт до того мрачный и угрюмый, переменился в одночасье. Тут уже не встретишь заблудшую и вечно ноющую душу, блуждающую в бесконечных антифадах тупиков и переходов запутанного лабиринта. Лабиринт буквально ожил, забурлил в движении, даже в самых отдаленных его уголках слышался призыв: Все на суд, все на суд бога Ямы. И топот сотен шагов стекающихся отовсюду к заветной двери. И вот, когда мириады душ собрались пред дверью бога Ямы, пред ними, словно отверстие в небесах, отверзлась запретная дверь. Стража бичами и копьями едва сдерживала натиск толпы, отганяя назойливые души, пытающиеся проникнуть в помещение судебных заседаний. Первыми входили старики, женщины, дети, а всех остальных впускали в порядке живой очереди. В начале души попадали в весовую комнату, где их взвешивали, определяя степень очищения. Из таких уже взвешенных душ формировалось две очереди, первых сразу допускали в зал судебных заседаний, вторых подвергали допросу с пристрастием, выпытывая у них скрытые прегрешения. Ожидая своей очереди, души с нетерпением и нескрываемым любопытством заглядывают через головы друг друга, пытаясь рассмотреть происходящее в судебном зале, с острахом вглядываются в лица судей и присяжных заседателей. Которые считались всесильными божествами, соединяющие оба мира живых и мертвых, чрезвычайно заинтересованных в благополучии своих живых нащадков. Кроме того судьи наделялись правом карать испорченные пороками душенки, отправив их в огненную Гиенну бога Эреба. Там, в самом центре земли, за седьмым дном, раскинулось пекельное место, где порочные души испепеляются огнем да полымям, и уже полностью очистившись, вновь предстают пред судьей богом Ямой. Ведь только он в праве решать участь осужденного, он же отмеряет меру счастья и форму нового перерождения души. Присудит тебе новую жизнь в обличии растения или какой-нибудь блошки, значит быть тебе таким, и даже не думай оспаривать решение, а то будет еще хуже. После того, как все судебные формальности были улажены, подсудимого поили специальным отваром, стиравшем память о прошлых воплощениях и отворяли дверь, по которой душа вновь попадала на землю. Для этих целей в зале судебных заседаний было устроено 10 дверей, 8 дверей ведут вверх на землю, 1 дверь для самых-самых очищенных душ вела прямо на небеса, такие души наделялись особыми привелегиями обрести жизнь в других мирах. Но кроме этого существовала еще одна дверь, ведущая в преисподню, о которой лучше не вспоминать, ибо шагнувший туда, сделал не самый лучший выбор. Многим может показаться, что судебные разбирательства, это легкий труд. Ага, как бы не так, хоть на час влезте в шкуру бога Ямы, на своей собственной шкуре ощутить все те прелести, с котрыми ему приходиться иметь дело. Чистых душ в природе почти не существует, у каждого в душе сокрыты большие, либо малые проступки, за которые ему прийдется отвечать пред верховным судьей. Вот и приходиться, богу Яме заниматься этим непосильным, можно сказать титаническим трудом. С большим вниманием он рассматривал основания приговора, сверялся с показаниями весов, рассматривал обьяснения сторон, добавления и обоснования к вынесению приговора, жалобы, возражения, отводы, противоотводы, признания ответчика, записи очных ставок обвиняемого, заявление сторон, встречные претензии, дополнительные протесты, апелляции, заключения, решения и прочие, прочие, и тому подобные прелести. Не смотря на загруженность и множество дел, судья Яма был просто наэлектролизован жизненной энергией, а круглая корона над его головой, так и светилась ярким пламенем. Яма сидел на золотом троне, поглаживая своего любимого пса Кербера. Трехглавый пес Кербер, то и дело рычал, ждал команду: Фас. Ведь именно он сторожил заветные двери, преграждая путь шустрым душенкам, иногда набрасывался на осужденного, загоняя его в дверь ведущую в преисподню. Но сегодня в его услугах почти не было нужды, ибо Яма был настолько лоялен к обвиняемым, что буквально всех отправлял на землю. Обьявляя приговор, он то и дело бросал короткий взгляд на Туму, и та, отвечая ему взаимностью, улыбалась. Все шло как нельзя лучше, обвиняемая душа тихо и мирно выслушивала приговор и отправлялась отбывать отмерянный судьей и присяжными заседателями срок. Но тут в зал судебных заседаний явились незванные гости, сестры Энио, Памфредо и Дино.
-Почему посторонние в зале, - повысил голос судья Яма, - кто вас сюда звал, - сурово спрашивает он.
- Разве это не открытое судебное заседание, - возмущались старухи Граи, - мы также имеем право присутствовать в зале, как и все прочие.
-Что вы на это думаете, - обратился Яма к присутствующим.
-Я возражаю, - молвил бог смерти Танат.
Танат был главным присяжным, он сидел по правую руку от Ямы с мечом в руках, в черном плаще, с громадными черными крыльями. Могильным холодом веют эти крылья, когда прилетает Танат к ложу умирающего, чтобы срезать мечем прядь волос с его головы, исторгнув душу.
- Вот пожалуста, бог смерти Танат против.
-И я против, - молвила Геката - богиня ночных привидений.
Над всеми эфимерными духами и чудовищными приведениями властвует трехголовая богиня Геката. Темной, безлунной ночью поджидает она на раздорожье трех дорог мирных демоносов и губит их сонмом кошмарных видений.
- И я против, категорически, - заявили Эринии, сестры Алекто и Мегера, грозные богини мщения, с бичами и ядовитыми змеями преследуют они преступника, не дают ему ни минуты покоя, мучают и терзают его угрызениями совести. Нигде нельзя скрыться от них, всюду Эринии находят свою жертву.
- И я против, - заявила кровожадная богиня Ламия, темной безлунной ночью пробирается она в спальню счастливых матерей и крадет у них детей, чтобы насладиться вкусом их крови.
-Вы слышали, - повысил голос судья, - все против, так что прошу очистить помещение.
-Нет, не все, - с надеждой в голосе возмущались старухи Граи. - Вий не сказал свое слово. Скажи Вий, скажи, нам уйти или остаться, - упрямо стояли они на своем.
Вий молчал, он вообще был немногословным, редко говорил, больше сидел, прикрыв свои глаза длиннющими ресницами от головы до пола, но при этом видел лучше иных четырех глазых.
-Уйти, - утвердительно кивнул он головою.
-Это несправедливо, - вскричали в один голос сестры Энио, Памфредо и Дино. - Мы будем жаловаться третейскому судье.
- Покиньте помещение, - настаивал Яма, стуча колотушкой о стол.
-Это ущемление наших прав, - кричали мерзкие видом старухи, - мы считем, что суд неправильный, а дела сфабрикованы.
-Хватит, хватит! - вопил покрасневший от ярости судья и ударил колотушкой с такой силой, что та сломалась. - Немедленно очистить зал от посторонних! - требовал он, угрожая сломанной колотушкой.
Но старухи Граи не сдавались. Пришлось на них натравить цепного пса Кербера, и тот с грозным рычанием бросился выполнять команду: Фас. Еще долго в бесконечных корридарах лабиринта доносились их мерзкие ругательства.
- Мы протестуем! Это произвол, беззаконие!
В дальнейшем суд продолжался без всяких осложнений. Души взвешивались на чаше весов. Ламия записывала результаты взвешивания в таблице судеб. Иногда бог смерти Танат с усталым видом задавал подсудным интересующие его вопросы, и с таким же скучным видом слушал их ответы. Эриния с безучасным лицом зачитывала показатели взвешивания духовных оболочек, обьясняя судьям, что эта душа немножко не укладывается в норму или же эта душа полностью укладывается в норму, и её ровный голос наполнял зал скукой. Лишь только Вий прикрыв свои глаза тяжелыми виями, тихо похрапывал, казалось, он спал, хотя наверняка этого знать не дано. Вскоре очередь просветленных душ иссякла, настал черед темных, слабо очищенных душ, это в какой-то мере оживило ход судебного заседания. Ведь куда интереснее судить преступников и закоренелых убийц, нежели час за часом слышать одно и тоже.
-Душа легкая! Совесть чистая! Готов к перерождению!
Первыми шли те, у кого проступки были незначительны, среди них большинство были военные, которым пришлось убивать и резать своих врагов. Но к таким суд относился с должным пониманием, ибо их вина была ничтожной, а все злодияния полностью перекладывались на плечи царей и правителей, которых еще ждал суровый ответ. За ними шли закоренелые душегубцы и преступники, а уж потом пошли неисправимые души. У таких душ на шее висело тяжкое ярмо, под тяжестью которого души просто вползали в помещение, ибо их злодеяния были так тяжелы, что многие из них уже в сотый раз не смогли пройти судный день. Тяжесть прегрешений снова и снова тащила их обратно в лабиринт чистилища. Были среди них и такие, кто свои злодеяния тащил впереди себя, будто тяжелый камень. Таким закоренелым преступникам и кара была сответствующая, их заставляли таскать свои пригрешения на высокую гору. Дотащил, значит раскаялся, очистился. Не смог осилить крутой подьем, сорвался камень прегрешений вниз - значит ещё не готов к перерождению, начинай все сначала. Глядя на этих вечно тянущих груз своих прегрешений закоренелых преступников, волкодлачьи души буквально пали духом, ибо среди них не нашлось ни одной души, кому была открыта дорога к новым перерождениям. Стоя в хвосте очереди, они с нетерпением ожидали своей печальной участи. Проводники Тама и Тума, как могли успокаивали своих соотечественников.
- Не бойтесь, мы будем рядом. Морально мы поддержим вас в трудную минуту, - и тутже обьяснили, как нужно себя вести, что будут спрашивать и как нужно отвечать.
-Вам будут задавать множество вопросов, - напутствовал их Тама, - допустим судья спросит у вас, отвечай, были ли у тебя плохие проступки в прошлой жизни. Вам прийдется отвечать. Но помните, лгать бесполезно. Нужно говорить только правду, ведь правда, это и есть очищение от прошлых прегрешений. А раскаяние - это очищение вдвойне. Но если солжешь, твою душу охватит страх, трепет и ужас. Ты задрожишь, станешь оправдываться, это и сгубит тебя, ибо владыка смерти Танат сверит твои показания с Зеркалом правды, в котором, как в чистейшем лесном озере, отразятся все твои поступки и злые деяния, и тутже разоблачит твою ложь. Вот по этому лгать бесполезно.
Так подготовив своих сородичей, проводники вталкивали их одного за другим в зал судебных заседаний.
-Давай их всех сюда, - махнул рукою судья Яма, - даже не взвешивая, вижу, они все беспросветно темны, поэтому предлагаю рассмотреть их всех оптом и сразу.
- Да, эти темные душенки совершенно не очищены, - соглашались судебные заседатели, - не будем терять время, отправим их сразу же в лабиринт, до следующего судебного заседания.
-Э нет! - молвил бог Яма, делая ударение на последней букве, - не будем спешить с вынесением сурового приговора, дело в том, что в их деле возникли некие смягчающие обстоятельства, о которых я бы хотел поговорить с вами без посторонних глаз.
Кровожадная богиня Ламия обьявила:
- суд удаляется для вынесения приговора
Сколько прошло времени, никто не знал, не ведал, ибо время в потустороннем мире тянется в противоположную сторону. Томимые мучительными предположениями, подсудимые души ждали вынесения обвинительного приговора. И вот, когда напряжение достигло своего предела, кровожадная Ламия своим загробным голосом обьявила.
- Встать, суд идет!
Важно, с видом полной безучастности, входили присяжные в зал судебных заседаний. Лишь только судья Яма, отыскав в толпе обвиняемых, красавицу Туму, моргнул ей правым глазом. Присяжные заняли свои места, а Яма развернув длинный свиток, стал зачитывать обвинительный приговор. Читал он долго и скучно, монотонным голосом перечисляя все их проступки и злодеяния, и правда, проступки подсудимых были столь значительны, что окончательно развеяли всякую надежду на скорое перерождение. Приговор был единогласным:
-Виновны. Конвой, уведите осужденных.
Жалобные стенания, ропот тоски и печали пронесся в зале судебных заседаний, осужденные уже готовы были сделать шаг отделяющий их от яркого света в беспросветный мрак лабиринта ….. Но в один миг все переменилось. Праведный царь, владыка смерти Яма, будто что-то вспомнив, ударил колотушкой о стол, остановил конвой. Обьявил.
- В связи с чистосердечным признанием своей вины и искренним раскаянием, а также учитывая смягчающие обстоятельства, суд счел возможным обьявить. - Судья еще раз взглянув в сторону присяжных, смерял их коротким взглядом, изрек. - Здесь нет преступников, пред нами только заблудшие души, которым суд счел возможным обьявить досрочную амнистию. Выбор перерождений определяют сами раскаявшиеся души.
И тутже радостное ликование пронеслось в замкнутом пространстве зала судебных заседаний.
- Амнистия. Свобода. Перерождение, - ликовали подсудимые.
С умилением смотрели проводники Тама и Тума на лица своих соплеменников, сияющие эфимерным блеском. И правда, настолько необычным было это зрелище, странным и немного смехотворным, что даже праведный царь, владыка смерти, умиленно прослезился. Только Вий сидел с отрешенным видом, закинув ногу на ногу, бесшумно барабанил пальцами по колену. Наблюдая за движениями его пальцев, было ясно, что приговор дался ему нелегко. Приоткрыв свои длинные, ниспадающие до колен вии, он буквально пронзил собравшихся чудовищно колючим взглядом, как бы окутывая их непроницаемым облаком, которое живым никогда не постигнуть. Поднявшись с места, заявил во всеуслышание.
- Я не буду в этом участвовать, - и тутже пропал, будто и не было его никогда.
-Спокойствие, только спокойствие, - как не в чем не бывало, успокоил собравшихся судья Яма. – Да, не все согласны, но большинство за, поэтому опираясь на мнение большинства, суд счел возможным обьявить амнистию. Давайте, давайте выбирайте свое новое обличие и покончим с этим, - подганял подсудные души судья Яма.
Выбрать новое воплощение дело не самое простое и безответственное, к этому нужно подходить со всей осмотрительностью. Шум, вздохи, тихие восклицания, кашель и шарканье ног наполнили зал. Это души один за одним подходили к зерцалу судеб, где им открывались прошлые воплощения. В большинстве случаев выбор душ основывался на их собственном опыте в предыдущих жизнях. Но были и такие, кто выбирал себе новое, еще не пережитое воплощение. Например, Аминон, душа, которая однажды воплощалась в рыбу треску, выразил желание снова переродиться рыбой. А душа Кикона выразила желание воплотиться в птицу, и ему любезно предложили несколько вариантов на выбор: орла, ворону и лебедя. Кикон выбрал лебедя и нисколько потом не жалел. А вот душа Менака из-за враждебности к женскому полу пожелала воплотиться в тело осла-рогоносца, дескать так ему будет удобно.
- Пусть так, - согласился судья Яма, разрешив ему новое перерождение.
И все же большинство душ выбирали самые простые и благородные обличия. Наньгань выбрал обличие льва, а его друг Чуньнюнь выбрал жизнь соловья. Где-то в средине очереди настал черед Скирона, и он, в прежней жизни имевший слабое хилое тельце, выбрал обличие гиппопотама, дескать теперь, он будет толстым и добрым. Сразу за ним шла душа Эпея, сына Панопая, выбравшая себе женское обличие, дескать, мне всегда хотелось, чтобы на меня мужчины обращали внимание. И уже под конец очереди, душа Ферсита долго стояла пред зеркалом судеб, не решаясь сделать свой выбор. Вспоминая о прошлых тяготах и невзгодах существования, душа Ферсита искала жизнь легкую, незнающею забот. В конце концов, примеряв обличие обезьяны, она сделала свой выбор, заявив, что это то, что он искал. И вот когда души сделали свой выбор, им предстояло выпить отвар забвения, чтобы они не помнили ничего из увиденного в загробном царстве. Уже стоя одной ногой в другой жизни, а второй в царстве скорби и печали, Яма поднял руку к вниманию и молвил.
- В последний раз хочу напомнить всем присутствущим, что в моем царстве существуют строгие правила и запреты, которых в дальнейшем прошу придерживаться. Случается, что живые пробираются в мои владения непрошенными гостями, а также вопреки сторогому запрету приводят на судный день своих родственников. Показывают им преисподню в неправдоподобном свете, а судный день превращают в настоящий фарс и комедию. Хочу предостеречь всех и каждого, что у нас не любят шуток, тут царит мрак и забвение, это строгий режимный обьект, а не место для увеселительных прогулок. Надеюсь, что при следущей нашей встречи, вы будете белые и пушистые, иначе не надейтесь на снисхождение присяжных и судей.
Когда все было кончено, души, присяжные и прочие покинули зал судебных заседаний, и в нем воцарилась тишина и покой. Яма подошел к проводникам Таме и Туме, обнял их за плечи и прослезился. И уже прощаясь у едва приоткрытой двери, ведущей к теплу и свету, Яма еще раз прослезился и с его уст слетели печальные слова.
-Как я вам завидую. Как мне хочется, хоть одним глазком взглянуть на ту земную красоту, - и запер за ними дверь.
Сколько времени прошло с тех пор, они не знали, не ведали, ибо время там в потустороннем мире и на земле течет по-иному. Преодолев яркий туннель света, они вновь вернулись в свое, прежнее тело. Собрав в кулак всю свою недюжую силушку, выбрались из холодной ямы. Словно из другого мира выползли они на свет божий. Как угорелые ходят кругом, смотрят, дивуются всему, что ни есть удивляются. Будто не на время покинули они этот мир, а на века вечные. Все вокруг разрушено, ничего узнать нельзя, все что было прежде, сожжено огнем, даже болот и тех не осталось, высохли. Ни родных, ни близких, только обглоданные падальщиками кости белеют в поросшей траве. Но кто они узнать невозможно, а ящерицы да змеи ползающие в пустых черепах об этом не скажут. Идут дальше, смотрят, а там у племенного алтаря лежит жрец Кандиге, в своей руке топор держит, а возле него тельхин лежит топором зарубленный, а на его костях черный ворон сидит, об белые кости клюв точит. Будто в дыму бродят они кругом, не таким они представляли себе возвращение в этот свет. Да если бы знали они, что будет так, навсегда остались бы в чистилище у Ямы. И тут слышат стон слабенький из под земли пробивается, прильнули к сырой земле, и правда, будто кто-то зовет их, еле слышно. Стали они землю руками рыть, а затем заступ нашли и дело сладилось. Роют, откапывают и о чудо, из под земли тайник открылся, а там стон стоит великий, чуть живы детушки малые да старики со старухами. считай с того света вызволили они своих родичей. Перво-наперво одели, обули их, как смогли, а затем собрали всех кто жив остался и тайными тропами повели их в Европу, в горы и леса дремучие. С тех пор волкодлачье племя стало лесным народом, да все одно к болотам тянутся. Где темная лесная чаща да топкое болото, там и они, волки. Сколько их не пытались потом приручить, ничего из этого путного не получилось. Сколько волка не корми, а он все в лес смотрит, убежать пытается. А Тума и Тама те вообще оборотнями заделались, бывает найдет на них что-то, перекинутся они через пень, колоду перепрыгнут, Вурдалаками обращаются и тогда нету никому житья от них. Всех режут, кровью упиваются, упырями одним словом становятся, и детки ихние такие же сделались. Шлют души на откуп богу Яме в его царство подземное, платят за свое освобождение. Вроде и зло творят, да кто ж их будет осуждать за это, все знают, что невинны они, ибо не за свою вину расплачиваются, а за чужую боль платят. Да и мало ли на свете таких демоносов, кто ни за что, ни про что кровь проливает, сотни.
Парад планет….
В связи с тем, что отталкивающая сила воды слабее, чем воздуха, путь к Атлантиде оказался не близкий. Но даже этого короткого времени хватило Крону, чтобы неспешно прочесть письмо отца-Урана. В самом письме не было ничего особенного. Отец в кратце описал, как он добрался в центр галактики, к самому всех высшему Хаосу, и прочии, прочии трудности долгого перелета. В двух словах описал бой с вселенским мороком-Апопом. Желал здравия. Обещал скоро вернуться. Всматриваясь в неразборчивый почерк, Крон пытался понять, о чем думал отец, когда писал это письмо, представлял его лицо: сильное, мужественное, обветренное космическим ветром да жарким светом галактики. А в мозгу возникали расплывчатые образы из прошлого, с того самого последнего дня перед расставанием. Как же давно это было, думал Крон, всматриваясь между строк, и пред его глазами начали проступать очертания мужского лица. Это было лицо отца Урана, он улыбался. Добротой и любовью блистали его глаза. Крон не отрывал глаза от возникшей иллюзии и все происходящее казалось ему вполне естественным. Краски, образы, движущиеся тени сменялись на картине один за другим, извлекали из глубин памяти воспоминания беззаботного детства. Пусть немножко помечтает, знатоки утверждают, что это очень полезно. А сами вспомним громовержца Урана, где он, что с ним, почему отсутствует на планете Земля…...
Уран - божественный оплодотворитель земли, зачинатель жизни в её лоне, сам был зачат и рожден матерью землей Геей. В день его рождения всю землю осветила яркая молния, и три года шел проливной дождь, до краев наполнивший (азовское море)Меотиду. Когда небеса успокоились, все, кто имел глаза, увидели младенца Урана сияющего своей неземной красотой. Мать Гея души не чаяла в своем дитяти, а он обласканный материнской любовью быстро рос и, достигнув совершеннолетия, женился на своей матери. В те незапамятные времена такие родственные браки были вполне нормальным явлением, и никто не осуждал их за это. Ведь земля была пустынной, живых существ почти не было, так что у Урана и Геи не было другого выбора. К тому же Гея была девицей видной, лицом пригожей, широкогрудой и пышнотелой. Да и Уран был парень хоть куда, и частенько их видели трущимися друг о друга своими телесами, от чего в этот мир родилось прекрасные дети титаны, породившие все стихии: земли, воды и небеса. Этот божественный союз земли и неба дал толчек к зарождению жизни на нашей планете. Шесть сыновей и шесть дочерей, могучих титанов, родилось в этом бракеры, и МОР у бога неба Урана и богини земли Геи. Их сын, титан Океан, обтекающий, подобно безбрежной реке, всю землю, и богиня Тефида породила на свет все реки, которые катят свои волны к морю, и морских богинь океанид. Титан Гиперион и титанида Тейя дали миру солнце-Гелиоса, луну–Селену, румяную зарю-Эос, все звезды, которые горят в темном ночном небе и все ветры: северный Борей, восточный Эвр, южный Нот и ласковый ветер Зефир, несущий обильные дождем тучи. А последнего ребенка, самого младшего титана Крона, она проносила дольше других, отчего он и родился переношенным. Став отцом столь обширного семейства Уран, как и подобает заботливым родителям, засучил рукава и принялся обустраивать этот мир, старался одеть, обуть, накормить своих детей. Прежде всего он изобрел земледелие, то есть искусство обрабатывать землю, дабы она производила зерно. Он первым из божичей вспахал землю, засеял, а затем собрал обильный урожай хлеба. Дабы зерно могло сохраняться до нового урожая, первым начал строить крытые зернохранилища, придумал мельницы со всеми возможными приспособлениями: молоть зерно в муку, печь хлеб. Придумал дрожжи, дабы всходило тесто, первым начал добывать каменную соль, дабы придать ему приятный вкус, ибо знал, что нет ничего вреднее для здоровья, чем хлеб неподошедший и пресный. Год за годом он впрягал в ярмо своих драконов, Эвринома и Офиона, плугом вспахивал землю, засевал, собирал урожай. Но когда ему это дело надоело, он сумел соединить меж собою диких Онегров с демоносами, создав мужчин-Кентавров, они то и стали вспахивать землю, засевать и собирать урожай хлеба. Освободив свои руки, он изобрел повозки и тележки, дабы удобнее было перевозить зерно по суше. А затем на удивление стихиям воды изобрел корабли, баржи и галеры, дабы они могли по воде доставлять зерно по всей стране ойКумене. В засушливые годы, когда зерно гибло на полях, он первым научился вызывать дождь. Для этого он использовал сбор травы луговой и травы обыкновенной, но мало кому известной, ибо один только стебелек, именно этой травы, вызывал пары, которые потом сгущались в тучи, из туч шел дождь и обильно орошал землю. Уран также изобрел способ задерживать дождь и останавливать его в воздухе, или же отводить тучу в сторону с тем, чтобы она пролилась над морем. Он же изобрел искусство и способ прекращать град, усмирять ветер, укрощать бурю и молнии. А чтобы лучше и эффективнее управлять климатом и погодой, устроил свое гнездилище на горе Олимп. Вскоре возле его гнездилища-хижины разросся шумный город. Маленькое захудалое селения превратилось в столицу ойКумены-Сорочанск. Так бы и править ему страною тихо-мирно и без забот, но обьявилась в его стране прожорливая напасть.
Орды диких варваров и других жвачных животных повадились воровать зерно и вытаптывать хлеб на полях. Этого Уран стерпеть не мог и тутже изобрел оружие: копья, мечи, дротики и пращи, а также придумал способ ограждать города каменными крепостями, дабы содержать хлеб под защитой высоких стен. Лично спроектировал и построил несколько городов, в частности Кумы, Ураниду, Гелон, Гееполь, Фемескию и прочии. И все таки одних стен для сохранения урожая было недостаточно, ибо варвары опустошали именно поля, оградить которые никаких стен не хватит. Тогда ему пришлось создать дев-воительнец. Скрестив все тех же Онегров с демоницами, создал гордый и независимый народ Амазонок, которые и стали тем живым щитом, преградившим доступ к бескрайним полям хлеба, полбы да гречихи. Вскоре ему на ум пришла идея создать не только оружие обороны, но и нападения. Для этих целей он изобрел способ разрушения крепостных стен при помощи метательных машин и орудий. Эксперементируя в области военной техники и способов ведения боя, он настолько преуспел, что вскоре выяснилось, равных ему в этом деле нет, за исключением нескольких первобогов, таких как Эреб, Тартар, Яма и прочих. Таким его и запомнили современники: воин и пахарь, созидатель и разрушитель, творец и любящий отец своим детям.
В тот незапамятный год, когда казалось, ничто не предвещало беды, Уран-громовержец запряг в ярмо своих верных драконов-змеенышей Эвринома с Офионом, отправился резать плугом землю-матушку. Пашет бескрайние степи Ирийские, на своих драконов посвистывает, медным плугом бороздочки попахивает, пенья, коренья из земли вывертывает, большие камни в кучку складывает. Весна в тот год выдалась ранней, земля обильно политая влагой, ждет не дождется, когда её причешут плугом, готовая с радостью принять зерна нового урожая. А вокруг, куда не бросишь взгляд, красота стоит невообразимая: бескрайние просторы степи усеяны ковром желтых, синих да красных цветов. Все радует глаз бога, и от этого на его душе стало так легко и радостно, что с уст тутже слетели слова песни: «Ой ты степь широкая, степь раздольная, как песня вольная.» Надобно отметить, что петь Уран любил, ибо от природы был веселой удачи, никогда не грустил, работая припевал, отдыхая пританцовывал. Но тут пред его глазами открылось странное видение. Прямо над головой в бескрайних небесах загорелась яркая звездочка, присмотрелся Уран, прищурился, боже правый и левый, да ведь этоже Комета-вестник беды. «Будет война, будет война», - оповещает хвостатая комета всех богов галактики, собирая их под знамена всех высшего Хаоса. Летит хвостатая, оставляет за собой кровавый след, а на земле плач стоит великий, ибо это знак беды. И правда, она принесла с собой такой жуткий страх, что немало демоносов заболело и умерло, своей ли смертью или же им кто помог, этого не знает никто. Но многие связывали их смерть именно с кометой, ибо видели ее длиннющий хвост, который тянулся за тремя яркими звездами, похожими на руку держащую меч. Не долго думая, стал Уран на войну собираться.
-Скажи любимый папочка, - утирая слезу, спрашивали детки малые, любимая доченька Рея да сыночек Крончик, - скоро ли ты вернешься?
- Нескоро, - отвечал заботливый отец, обнимая любимых деток, - ой нескоро вернусь, - приговаривал он, гладя их по головке, будто расчесывая волосы.
-А почему, обьясни, обьясни, - просят они папу.
- Потому мои ненаглядные, - обьяснял он, прислушиваясь к едва слышным всхлыпываниям жены, доносящимся из соседней комнаты. - Потому что бескрайний космос огромен, тысячелетия которые протекают у нас, это меньше минуты там в космосе. А то что мы считаем вечностью, всего лишь миг на счету нашей вселенной. Чтобы это понять, - обьясняет Уран, - нужно представить себу огромный Алмаз, каждая грань которого равна ширине большой и полноводной реки. И вот представьте себе, раз в год прилетает черный ворон и чистит клюв об этот алмаз. Всего раз в год прилетает ворон, чистит клюв и наконец алмаз сточился, как брусок для точки серпов. И все это время, с самого первого раза, когда прилетал ворон, и до того дня, когда он сточил алмаз клювом, в космосе пролетел всего лишь миг, а у нас века.
- Разве там в космосе живут вороны, - удивляется дочка, - этого не может быть, ведь там безвоздушное пространство и ничто живое в нем жить не может.
- Это извращенное представление о космосе, - обьясняет он своим детям, - за всем неживым, стоит живое, космос в каждой своей части населен и перенаселен живой материей.
- Но так ведь не бывает, ты все выдумываешь, - не соглашается сын Крон.
-Посмотрите, - просит он детей, - какое прекрасное небо ночью, звезды на чёрном фоне космического пространства горят подобно драгоценным сокровищам. Наша вселенная огромна до бесконечности, в ней тысячи галактик, еще больших, чем та, в которой мы живем, и везде живут такие, как мы или тому подобные демносы. А теперь представьте нашу галактику, которая называется Млечный путь, как огромное скопление звезд, в котором наша солнечная система, солнце и планеты с их спутниками, являются лишь крохотной пищинкой в море. В нашей галактике, будто в пчелином улье, проживает больше 100 милиардов звезд, а планет и того больше и почти каждая из них заселена.
-В моей голове не укладывается столько много, - грустно говорит Крон, жадно всматриваясь в небо, загибает пальчики.
-Можешь не считать, - отстанавливает его отец, - пальцев не хватит. И всем этим скоплением звезд управляет вселенский разум, имя которому Хаос.
- Разве он такой огромный? - спрашивает дочка Рея, сладко зевая.
-Почему огромный, - наивно удивляется Уран, - самый, что ни на есть, обыкновенный божич, и в тоже время он недоступен для понимания, а любое рассуждение о нем беспочвенно. Своею недюжей волей он управляет нашей галактикой, Млечный путь, а она в космосе всего лишь былинка травы на лугу.
- Ого, какой он сильный, - удивляются дети, зевая и засыпают на отцовских руках.
-Спите мои хорошие, спите, - заботливо гладит отец их курчавые головы, убаюкивая рассказом. - Сколько ни есть звезд в нашей галактике, и все они вращаются вокруг небесного стержня, коим и есть всех высший Хаос. Знате в чем его истинное величие? - спрашивает Уран и, не получив ответа, продолжает обьяснять уже спящим. - Его истинное величие заключается в том, что он один единственный сотворил все и вся в том первозданном мире стихий. Когда еще не было ни звезд, ни планет схожих с нашими, а был лишь вселенский Хаос и какая-то дикая буря. - Только не слышат его слов дети, спят беззаботным сном.
Укрыв их стеганым одеялом, стал Уран-громовержец в дорогу собираться. Заливаясь горючими слезами, провожала его жена Геюшка на ратный подвиг.
-На кого ж ты нас покидаешь, - рыдала она, повиснув на мужьей шее.
-Прошу тебя, успокойся, - просил он жену, целуя каждую веснушку на её зареванном и опухшем лице. А на вопрос когда вернешься, Уран отвечал так. - Жди меня шесть веков, как увидишь, что всколыхнулось море синее, всплыл на море черный камень, а на том камне расцвел куст ракитовый, да запел на нем соловей-соловушка, вот только тогда и вернусь я обратно.
В последний раз обнял жену, посмотрел в её бездонные очи, похожие на чистое небо, погладил светлые волосы, подобные белым цветам первоцвета, добавил.
- Жди меня ровно шесть веков, а если не вернусь с чиста полюшка, знай, что нету меня в живых, тогда выходи за любого боржича, не иди лишь за Ярила буйного.
-Никогда, - пала к его ногам жена верная, - буду ждать тебя мой единственный, я тебя родила, я тебя взрастила, выкормила, тебя одного люблю, ты у меня один суженный, ты у меня один родненький.
-Шесть веков жди меня и я вернусь! - прокричал Уран на прощанье и ушел не оборачиваясь.
Змии крылатые, Эврином с Офионом, почуяв хазяина, бьют о землю хвостом, роют копытами, рвутся в небо.
- Сейчас полетим мои хорошие, - протянул каждому в рот горбушку хлеба, - сейчас, сейчас, - гладил Уран змиев по холке, проверяя крепки ли ремни, прочно ли дышло, в порядке ли постромки да гужи.
Затем взобрался в колесницу огненную, придирчиво осмотрел скафандр, проверил рули, тяги, ободья да хвостовое оперенье. Огненная колесница называлась Скафе или Скафандр и произошла от слова ракета, которую демоносы часто запускали в небо во время народных гуляний и на праздниках, устраивая феерверки, салюты, огненные потехи.
-Прощай! - только и успел крикнуть Уран жене Геюшке, перекрикивая рев двигателей, уносящих в небо крылатую колесницу.
Огненный смерч, прорезав небесное пространство, уносил его в космос, оставляя за собою дымный след. Час за часом, белая полоска тянущаяся за огнедышущей колесницей уменьшалась, пока совершенно не растаяла среди мириад ярких звезд галактики. Уран - верховный бог над всеми богами и титанами ойКумены смотрел на удаляющуюся планету и восхищался её красотами, такая она была огромная и красивая. И правда, планета Земля из космоса совсем непохожа на ту, которую мы привыкли видеть вблизи. Вместо очертаний материков и океанов половину диска земли скрывают белые дымчатые тучи, а в промежутках между ними можно рассмотреть очертания плоских материков. Смотришь и сразу приходит на ум, будто это огромная черепаха стоит опираясь на спины трех морских китов. Какая же ты у меня красивая, думал Уран, созерцая ее прелести: видел яркие тучи пеленающие ее стройный стан, бескрайнюю ширь морей, широкую ленту Эридан (Днепр) реки вольготно несущую свои воды в Ирийских степях, могучий Кавказский хребет. С горечью в горле он созерцал свой огромный дом, великую страну ойКумену. А дальше за Уральскими горами его взору открылись чужие, холодные земли Гипербореи, на которые Уран просто не имел силы и желания смотреть. Отвернул голову в сторону, и тутже яркое Солнце, вроде вдавленное в черноту неба, ослепило его глаза. Привыкнув к его яркому свету, он вспомнил свои обязанности, отключил двигатели ракеты-Скафе, стал бичем подгонять змиев, Эвринома с Офионом, принуждая работать крыльями. Чем дальше он уносился вдаль, тем круг земли становился все меньше и меньше, и вскоре смешался с бесчисленным сонмом окрестных звезд.
Что ожидает меня там, в Сверге у всех высшего Хаоса, может почет и слава, а может и смерть лютая, думал, гадал Уран-громовержец, неотрывно вглядываясь в черноту неба. По-существу, небо нельзя назвать совершенно чёрным. Фон чёрный, но на нем сплошная россыпь звезд, а иногда среди этой бесконечной россыпи появляются темные полосы. Это пролетают освещенные солнцем астероиды. Одни чертят на небе яркие, как серебро следы, другие оставляют полосы медно-красного света, от этого небо кажется полосатым.
-Подождите меня! - кричит им в след Уран-громовержец, - я уже лечу, цоб цабе, цоб цабе, - пришпоривал он змиев Эвринома с Офионом.
Первая остановка была у бога Меркурия. Свое жилище он устроил на планете, которая находится ближе всех к светилу дня, Солнцу. Путь, которым Меркурий облетает вокруг солнца, короче, чем у других планет. Всего за восемьдесят восемь земных дней облетает он вокруг солнца. От жары ему попадает больше всех, ведь один Меркурианский день, это два земных года, так что за это время, одна его половина обращенная к солнцу успевает разогреться настолько, что даже камень горит огнем. По разогретой камменной пустыне текут свинцовые и оловянные реки, а над ними бушуют огненные бури. В тоже время, другая половина планеты, куда не попадают солнечные лучи, промерзает так, что даже газы лежат на его поверхности в виде сухого снега.
-Эй! - кричит Уран, прячась от яркого палящего солнца в планетарной тени Меркурия, - Где ты, брат мой Меркурий, скорее собирайся в небесное воинство, выступим на защиту всех высшего Хаоса, сразимся с черным мороком Апопом!
- Я всегда готов выступить за правое дело, только немного примерз, - отвечал ему бог Меркурий, - отправляйся без меня, я в скорости догоню.
Снова в пути небесный странник, мчит вперед, собирает свое небесное воинство. Вот пред ним вспыхнула самая яркая и красивая планета солнечной системы, Венера. Густая вуаль из облаков и туч закрывыает двухликую Венеру, не давая возможности рассмотреть ее ближе. За пеленой вуали скрывают свои лица сестрички-близняшки Фосфор и Геспер, образуя божественное сияние, которое земляне видят раньше других звезд на горизонте. Даже не думайте, что Уран-громовержец возьмет с собою сестер Фосфор и Геспер, страстно влюбленных друг в друга однополой любовью, но поздороваться-то надо. Подлетев ближе, он пытается хоть что-то рассмотреть сквозь густые тучи, низко висящие над её поверхностью, куда не проникает ни один луч солнечного света. С огромным трудом ему удалось рассмотреть огненные потоки раскаленной лавы и горячий ядовитый воздух, в котором не может существовать ни одно живое существо.
-Здравствуйте сестрички! - кричит им Уран-громовержец, приветствуя планету Венеру.
-Здравствуй братец, - отвечает ему Венера, извергая из своего нутра огненную лаву. - С чем пожаловал, - интересуется она, - я не звала тебя в гости.
- Я не в гости прилетел, - отвечает Уран, - я лечу в центр мироздания к отцу нашему всех высшему Хаосу, чтобы вступить в Сварожье воинство, сразиться с черным мороком Апопом.
-Будь смел и удачлив, - напутствует его планета Венера, - пусть Хаос-вседержец хранит тебя.
- Скажи сестрица Венера, - вопрошает её Уран, - когда ты уже розродишься жизнью, когда перестанешь кипеть да буйствовать, когда засеешь свои поля хлебом?
- Скоро, очень скоро, - отвечает Венера, - всего-то несколько миллионов лет осталось и я выношу в лоне своем дитя, оно будет таким же прекрасным, как и твои дети.
-Мужика тебе нужно хорошего! - крикнул Уран на прощание, только не услышала его планета Венера, укрывшись вуалью божественного сияния, столь прекрасного для глаза.
Следующим был забияка и драчун Марс. Бог Марс настоящий воин, он уже давно поджидает своего братца Урана, чистит латы, точит меч свой булатный. Большая часть планеты Марс, это пустыня, покрытая редкой растительностью мхов да лишайников, голубого, синего или фиолетового цветов. На полюсах Марса белеет тонкая снежная шапка, покрывающая вулканы, которые большей частью спят, а гроз совсем не бывает. Всем хорош Марс, только разреженный воздух слабо защищает его поверхность от падения космических тел, из-за чего его поверхность усеяна десятками тысяч воронок. Марс в окружении двух своих верных спутников, Фобос-страх и ужасного Деймос-ужас, выглядывают Урана.
-Здравствуй брат Уран! - кричит ему Марс еще издали, - где ты так долго бродишь, от безделия я свои латы уже до дыр протер, а руки так и чешутся сразиться с черным мороком Апопом.
-Ожидайте меня тут, а я остальных прихвачу и сразу назад, - кричит им Уран и мчит далее.
За планетой Марс находится самая большая планета солнечной системы Юпитер. Он в тысячу раз больше, чем Земля, но весит не так много, потому что состоит в основном из газов, такой себе огромный газовый пузырь. Огромное воинство составляет почет бога Юпитера, двенадцать больших спутников, многие из которых больше по величине, чем сам Меркурий, и сотни, тысячи мелких слуг и служанок, выстроившись в ряд, встречают бога Урана.
- Вы готовы сразиться с черным мороком! - кричит им Уран-громовержец еще издали.
-Мы уже давно готовы, - отвечает Юпитер, - только тебя и ждем.
- Тогда подтягивайтесь на планету Марс, там и устроим парад планет.
А сам уже мчит дальше, направляясь к Сатурну. Тысячи и тысячи спутников вращаются вокруг Сатурна, охватив его божественным ореолом-кольцом. Подлетая к Сатурну, видишь только его ребро, тонкую линию, которая прорезает светящуюся планету, золотом своей радуги. Это горят переливаясь всеми цветами радуги десяток лун-спутников бога Сатурна.
-Отправляйтесь к Марсу, - кричит им Уран-громовержец, - там устроим парад планет! - а сам мчит к своему двоюродному брату Урану на планету Уран.
Это в его честь, Урана, его назвали Ураном, а все потому что родились они почти одновременно, сначала родился Уран, а на следующий день его двоюродный братик Уран. А у того пятнадцать спутников: Миринда, Ариель, Умбриель, Титания, Оберон и другие, выстроившись в ряд с нетерпением ждут земного брата Урана.
- Вы готовы сразиться с черным мороком Апопом! - кричит им Уран еще издали.
- Мы всегда готовы, - отвечают они несвязным голосом.
- Подтягивайтесь на Марс, а я к Нептуну и Плутону слетаю.
Нептун и Плутон неразлучные друзья. Хоть и небольшие их планеты, меньше чем у Сатурна, но больше за Землю. Отсюда, издали, солнце кажется маленькой звездочкой, а солнечные лучи если и достают их поверхность, то не греют, оттого мрак и лютые морозы хозяйничают на этих планетах, лед, снег да промерзлый камень. Двести сорок восемь земных лет тянется путь Плутона вокруг Солнца. Шестьдесят два года зима, столько же весна, лето и осень. У Плутона всего один верный спутник Харон. А у Нептуна два, Тритон и Нереида. Они уже поджидают громовержца Урана, выглядывают его.
- Вы не замерзли! - кричит он братьям.
- Нет, - отвечают они, - на морозе душа не портится.
-Вот и ладно, тогда отправляемся на бой с черным мороком Апопом.
-Давно уже кулаки у нас чешутся, так и тянет в бой, - отвечают они.
-Тогда быстро собирайтесь, полетели на Марс, там устроим парад планет.
Один за другим слетались великие планетарные боги на планету Марс и все, как на подбор, красавцы, сильные, крепкие телом. Выстроив свое воинство в одну линию, Уран, как и полагается в таких случаях, сделал перекличку, проверил обмундирование, а удостоверившись, что все в сборе скомандовал.
-Направо! Шагом марш!
Кто хоть раз был свидетелем подобного природного явления, не мог не налюбоваться столь захватывающим зрелищем. Стройными колоннами планетарные божичи двигались друг за другом, окутанные неземным ореолом. Яркое солнце блистало на их шлемах, призрачный мерцающий свет отражался от мечей да щитов, видимый даже днем. И это только наша солнечная система выставила против морока Апопа такое бравое воинство.
-Нет, не устоять ему, не сдюжить такую силищу, - рассуждали видившее это диво демоносы, задрав свои шеи и наблюдающие построение планет в одну линию.
-Да, не сдобровать чёрному мороку Апопу, - подтверждали те, кто не видел это зрелище, а только слышал.
Млечным звездным путем, истекающим прямо к всех высшему Хаосу, провел Уран-громовержец своих воинов. Уже на подступах к центру галактики заметили они большую туманность, похожую на тучу чёрного дыма, испещренную глубочайшими чёрными провалами. Эта туманность висела в межзвездном пространстве, подобно разметанному вихрем облаку. Жутко было даже представить себе размеры этого облака пылевой материи, отражавшего свет дальних звезд. В любом из его черных провалов, будто в стакане воды, утонула бы наша солнечная система.
-Друзья! - молвил Уран-громовержец, - поспешим к Хаосу, пока черный морок не поглотил нашу галактику, - и пришпорил своих змиев.
Надобно отметить, что весь этот долгий переход в 35 световых лет, который разделял их от центра галактики, они преодолели в кратчайший срок. Всего за 30 световых лет. Лишь изредка останавливаясь на какой-нибудь планете у своих собратьев из дальних миров, пировали, отдыхали и снова спешили вперед. За это время, небольшой отряд превратился в один сплоченный колектив, где каждый из божичей готов был пожертвовать своею жизнью за друга. За это время Уран-громовержец больше других сдружился с богом Плутоном и даже предложил ему место в своей колеснице.
-Ты только посмотри, - толкал Плутон Урана в плече, когда космический скафандр пробил слой облаков, и перед ними открылась панорама сверкающего нефритового дворца всех высшего Хаоса.
- Ну и красотища, даже глазам больно, - переговаривались между собой Марс с Юпитером.
- Еще бы, - отвечал Фобос, - красота неописуемая, чистейший зеленый нефрит, серебро, золото, каменья самоцветные и все это горит, переливается таким огнем, что даже смотреть больно.
-Представляешь, - вставил свои пять Меркурий, - вся планета из чистого золота.
-Нет, не представляю, - отвечал Нептун.
- И мы не верим этому, - добавили Харон с Деймосом, - мы можем представить планету покрытую серебром, но всю их золота, не верим.
- Что тут долго гадать, - успокоил их Уран-громовержец, - приземлимся, пощупаем своими руками, ведь не каждый день выпадет такая честь, оказаться в самом центре галактики у всех высшего Хаоса.
На самом верхнем, тридцать шестом небе, в роскошном нефритовом дворце живет всех вышний бог Хаос, правящий мириадом звезд галактики. Восседая на троне из чистейшего нефрита, он кажется недоступен для мысли, и любое рассуждение о нем беспочвенно. Всех высший Хаос, обьективный разум вселенной, являлся местом расчленения и разделения стихий, начало и конец всякого бытия. Вселенная гибнет, когда засыпает Хаос, и возрождается, когда наступает новый день творца и бога. Этот процес повторяется непрерывно, а незаметен лишь потому, что весьма длителен. День равен 4320 000 земных годам, а год равен 311 040 000 000 000 земных веков. Сам же Хаос вечен. Его непроникновенное лицо с бородой и усами не выражает ничего, поэтому никто из его подданных, небесных Сварожичей, не может знать добрый он, сердитый, веселый или исполненный гневом. И доброе слово, и слово после которого происходит казнь, он говорит отрешенно. Будучи творцом и учредителем законов, по которым совершается все во вселенной, он в тоже время сам познает все то, что утверждает, и только через участие в понимании этих процесов можно постичь вселенского творца. От природы он тройственен:
1)как начало созидающее суровый порядок, строяющий все по закону, мере и числу,
2) как начало мысли, познающее и всеведущее, частицею которого является каждый индивид, поскольку познать себя невозможно, также невозможно познать всех высшего Хаоса; и наконец,
3) то, что умопостигаемое познается в единстве всего разрозненного, таким образом мировой разум оказывается познающим самого себя, своим хаотическим самосознанием. Но при всем при том он остается добрым и ласковым к любому из своих самых ничтожных созданий.
-Снижаемся! - скомандовал Уран, и они опустились на сверкающую поверхность взлетно посадочной полосы.
Здесь и там стояли космические челноки, колесницы самых разных форм и размеров, а темное небо галактики было усыпано огоньками опускающихся и взлетающих колесниц. Тысячи, мириады тысяч богов и божичей собрались на златой планете всех высшего Хаоса, и все рвутся в бой, готовые померяться силой с черною дырою, мороком Апопом. А тот, будто гигантский змий, перегородил нашу галактику, Млечный путь, поглотив в свое чрево множество звездных систем. С каждым днем он все больше расширялся, грозя проглотить вселенную и богов. Но и Сварожье воинство росло и крепло, с каждым днем из самых дальних уголков галактики, будто ручьи стекались воины таких причудливых форм и видов, что наши планетарные боги только рты открывали от удивления. Но более других удивляли добровольцы из других галактик, явившихся из самых отдаленных глубин необозримого космоса. Эти отьявленные головорезы, просто горели жаждой приключений. По первой, когда все только-только знакомились друг с другом, божичи мирно уживались меж собою. Но затем, когда они устроили шумную пирушку, ибо Марс и его спутники, Фобос с Деймосом, подавали самые дурные примеры пьянства, кутежей, игры в кости, да историй с женщинами, случилось масса самых неприятных столкновений. Нашим удальцам, Марсу с Фобосом, никакие указы не писаны, а уж тем болие замечания таких же отпетых головорезов с других галактик. И каждый из них кичится друг пред другом своею удалью, играет мускулами. Так выглядело все это со стороны. Но на самом деле эти ссоры и раздоры были вызваны проделками Апопа. А все потому, что всесильный морок был не только огромен, он еще и обладал колдовскими чарами, видя, как светлое воинство с каждым днем все прибывает и увеличивается, он решил извести их хитростью. Наслал на божичей пелену раздоров, пороков да гордыни лютой. Стали божичи друг пред дружкой кичиться своею силою, возгордясь безмерно удалью, от того возникли меж ними ссоры и раздоры великие. Бог на бога, брат на брата, меч острый точат, чуть не запятнали светлое дело кровью своих собратьев Сварожичей. И до того дошли раздоры меж богами, что в один из дней встали они друг против друга, в очах смертельный вызов, а сердцах вражда глухая. Всесильный Хаос, сотворивший все живое, поглядел на божью рать с участьем, посмотрел на гнев их лютый, как на злобу малолетних, как на ссору в детских играх. Он простер над ними руки, чтоб смягчить их пыл безумный. И величественный голос прозвучал, влетая в уши.
-Дети, дети, слову мудрости внемлите, от того кто всех вас создал. Я устал от ваших распрей, я устал от ваших споров, ваша сила лишь в согласье, а бессилие в разладе. Примиритесь, о дети, будте братьями друг другу, если ж будете вы глухи, то погибнете в раздорах. Что вам делить, вы все первобожества, совершенно чистые и непорочные, одаренные великими добродетелями. Это благодаря чарам злобного морока Апопа вы озлобились друг на дружку, это по его воле у вас появились пороки и корыстолюбивые стремления, не ссорьтесь и не грызитесь меж собою, ако алчущие звери, это все колдовские чары, которые вскорости развеются. А насчет того, кто из вас главнее, я рассужу по совести, выберу самых доблестных и пусть будет так.
Сказав так, он прошел вдоль Сварожьего войска, пристально всматриваясь в лица планетарных божичей, на угад простер свой перст и стал выводить их одного за другим вперед стороя.
-Кто ты герой, - обратился он к первому божичу.
- Я бог планеты бурь и туманов в созвездии тельца, - по-военному чётко отвечал Самауза.
- Вот и ладненько, - молвил всех высший Хаос, обьявив во всеуслышанье. - Бычьеголового бога Самуаза, из созвездия тельца, выбираю главным среди Сварожичей. Благородный Акибеел, из созвездия белой лошади, будет вторым. Гордый бог Тамиел, из созвездия овна, будет третим. Бараксил, из созвездия гончих псов, будет четвертым. Храбрый Тамуел, из планеты вепря, пятым. Добронравный бог Зазиел, из далёкой заячьей системы, будет шестым. Клыкастый Батраал, из туманности тигра, седьмым. Свирепый дракон Сапракуял, восьмым. Змееподобный Данел, девятым. Непоседливый Зереде, из планеты обезьян, десятым. Глазастый Ертаел, из созвездия красных петухов, одинадцатым. А Йомиаел крылатый, мышиный бог, будет двенадцатым.
-А почему именно быка Самуаза выбрали первым, - возмутился дракон Сапракуял, - ведь я зубастей.
-А потому что я так решил и все тут, - отвечал всех высший Хаос. - Самый большой из вас, Самуаза, пусть он будет первым, - сказал нефритовый владыка, - а все вы вместе образуете мировую душу, абсолютное начало, первооснову мира, верховную и извечную космическую субстанцию, именуемую небесным Зодиаком. С тех пор так и повелось, 12 небесных знаков зодика: Бык, Лошадь, Баран, Собака, Свинья, Заяц, Тигр, Дракон, Змея, Обезьяна, Петух и Мышь правят вселенной год за годом. А затем обратив взор на свое небесное воинство, молвил.
-Не бойтесь смерти, говорю я вам, ибо срубленное дерево вырастет вновь из своего корня, но из какого корня вырастет срубленный трусостью божич. Не бойтесь смерти, говорю я вам, ибо после смерти нету сознания, нету боли, нет страдания.
Так укрепившись божьим словом, небесное воинство двинулось на змия Апопа. Если бы кто-то из землян смог дотянуться своим взором туда, в небесную Сваргу, то наверняка увидел миллионы синеватых искорок, то округленных, то вытянутых. Это отблеск далеких звезд отражался на латах, на копьях и шлемах Сварожьего войска. И вся эта неисчислимая армада, все это небесное воинство грозной поступью надвигалось на силу чёрную. Чёрная дыра или вселенский змий Апоп был непостижим в своем величии. До невероятных размеров расширилась космическая материя, разрастаясь и увеличиваясь в размерах, преградила чуть не половину вселенной. Несказанное напряжение чувствовалось в этом сгустке материи, готовой поглотить белый свет вместе с галактиками. Одного грамма этой материи было достаточно, чтобы приподнять целый мир, взорвать всю вселенную, ибо круг его зубов ужасен, рот огромен. Даже если Апоп случайно чихнет, тут же гаснет свет тысяч звезд, а если не дай бог начнет кашлять или чего хуже икать, звезды срываются с неба и гаснут в мироздании. Глаза у Апопа, как мрак далеких галактик, способный растопить холодные камни, из его пасти исходит жаркое пламя, способное вскипятить космическую пучину, а миры превратить в кипящий бульен. Он царь черного мироздания, он всех высший морок Апоп. В тот незапамятный день, небесный морок спал, переваривая в своем чреве мириады звезд, сотни фосфорисцирующих планет и погасшее солнце, проглоченное им накануне. Когда его разбудил сильный шум и гам, он открыл глаза и в далеке увидел приближающееся облако мерцающих звезд.
-Что такое, - удивился черный морок и тутже послал одного из своих слуг, узнать в чем дело.
Вскоре выяснилось, что облако космической пыли, это вовсе не пояс астероидов и не метеоритный дождь, это движется необозримая армия Сварожичей. От этого известия холодное сердце вселенского морока заклокотало в бешенном ритме, грохот стоял такой, что казалось, где-то недалеко взорвалась одна из галактик. Уже на подходе к злодею, светлому воинству открылись истинные размеры врага. Своим видом Апоп несомненно превосходил все черные дыры вселенной, его можно было сравнить разве что с галактикой белого кита, только такое сравнение может описать его размеры и дать представление о форме этого чудовища. Пасть его была расположена в конце хобота, а основание хобота сплошь заросло черной космической шерстью, столько шерсти не настричь и с двух десятков созвездия Волоса.
-Ну и ну, - качали головой многие из божичей, предчувстуя, что бой с таким чудовищем для многих закончится смертью.
-К оружию! - пронеслось по линиям войск и резкие звуки трубы да барабанный бой огласили всю вселенную.
Сверкнув мириадой острых мечей, небесный свод дрогнул от тысячи голосов.
- За Хаоса! За Свет! За Жизнь!
Млечный путь дрожал и прогибался под копытами небесных колесниц. Ясные звезды срывались и падали вниз, как во время бури. Тремя колоннами, с трех сторон, атаковало небесное воинство черного морока: с центра, с фланга и с тыла. Медленно поднял Апоп из вязкой тины свою косматую голову с короткими вихрями щетины. Косо повел белками бессмысленных глаз, и тяжело фыркнул ноздрями, извергая беспросветный мрак. Отворив бездонный рот полный острых зубов, одним глотком проглотил чуть не половину небесного воинства. Это охладило пыл храбрецов, и многие из них устрашились. Апоп же злобно рыча, вновь отворил свою бездонную пасть и выдохнул из чрева испепеляющее пламя черноты. Нет на свете силы способной устоять против этой грозной стихии, и многие божичи бросились бежать, охваченные смятением. Все бежали с поля боя, обнажив центр обьеденённых сил галактики, только Уран-громовержец остался стоять пред грозным врагом, как блоха пред слоном. Кто знает грустную историю мухи-Цокотухи, когда злобный Паук заграбаставший муху в свои сети и храброго комарика бросившего вызов злодею, наверняка поймут, каким жалким и ничтожным созданием выглядел Уран-громовержец в глазах вселенского морока. От удивления у Апопа даже изьеденные бельмом очи вылезли из орбит. Косматая челка меж круто изогнутых рог встала торчком, как бы намекая, сейчас я тебя нахал сотру в порошок.
-Не жить тебе на свете белом, - храбро отвечал ему Уран-громовержец.
-Да что ты понимаешь, букашка ты эдакая! - рычал черный морок. - Как дойду я к центру галактики, ухвачу небесный стержень, так и поверну всю вселенняю вспять, покрою её черным мороком, и стану я тогда всей подвселенной царь.
- Не быть по твоему, - отвечал ему Уран-громовержец, метнув молнию, бросился на врага.
И началась во вселенной битва добра и зла, света и мрака. Взмахнул Уран своим мечем огненным, нанес ему удар пламенный, от которого змий буквально сжался в комок, взрычал так, что содрогнулась вся вселенная, и стремительным броском сбил храбреца с ног. Подмял под себя и принялся ожесточенно трепать. Но не тут то было, Уран сумел увернуться, вскочил на змия верхом и принялся гвоздить его холку косматую. Увидив это, к месту боя подтянулись фланги, примчались сотни храбрецов тыла. Подобно стае собак, набросились они на Апопа, обступив его со всех сторон, сбились в кучу. В страшной свалке слышен был только лай, визг да злобное рычание, летели обрывки чёрной шерсти да ручьями текла кровь небесная. В один миг вся вселенная смешалась в мириаде звуков боя: крики, визги, яростная ругань и хохот, удары мечей и топоров, треск и скрежет металла, скрип колес, рев дракона, лязг цепей, гул и рев пожарища, удалой посвист и посмертное храпение. И всеже весовое превосходство было на стороне Апопа, он давил божичей своею отрицательною массой, глотал их в свое едкое чрево, грыз и остервенело кусался. Божичи делали все, что могли, резали, рубили, пытаясь одолеть грозного противника, но как это часто бывает в жестоких схватках, верх одерживает стойкость. С каким бы ожесточением ни шла драка, всегда наступает момент, когда одна сторона дрогнет, а растерянность в таких случаях действует, как импульс цепной реакции, стоить дрогнуть одному и паника охватывает всех. Так случилось и тут. Сбросив со своей спины Урана-громовержца, Апоп вцепился в его тело зубами и поглотил целиком. Оставшись без храброго Уран, божичи растерялись и начали разбегаться, оставив на поле боя убитых и раненных. Апоп же смеялся им вслед, обзывая трусами. Очутившись в чёрной утробе, Уран-громовержец не пал духом, будучи от природы оптимистом и таким умницей, что где его не посеешь, он везде взойдет, начал бегать меж кишками чудовища, а когда добрался до его почек и печенки, тут уж вовсе обрадовался.
-Сейчас ты у меня запляшешь, как уж на сковородке, - пригрозил он злодею и принялся щекотать ему почки своим мечем огненным, да метать громы и молнии ему в печенку.
И правда, Апоп скулил, как побитая собаченка, рычал и извивался, пытаясь изрыгнуть из своего тела надоедливого божича. Вставал на хвост, бил кулаком в живот, рвал когтями свое чрево, пытался выцарапать внутренности, сжимался так, что казалось его жирное тело завязалось узлом. А Уран, словно кольчатый червь-кровосос, уцепился зубами в его почки, словно пьявка присосался к его печени, режет медью селезенку. Не смог выдержать такой страшной боли злобный морок, пал на спину, поднатужился и изрыгнул из своей утробы мириады звезд, сотни фосфорицирующих планет, а среди них и Урана-громовержца. Изрыгнув все лишнее из своих внутренностей, Апоп лежал обессиленно, ни рукой шевельнуть, ни хвоста поднять. А Уран, тут как тут, принялся гвоздить по его шелудивой морде, бьет меж рогов, да в теменную кость целит. Вскоре начал просить черный морок о пощаде.
- Ой ты грозный бог Уран-громовержец, не делай мне смерть скорую, скорую-скоропостижную, дай мне срока, хоть на три минуточки, дам тебе за это горы золота, да силу великую, станешь ты царем всей поднебесной.
А Уран бьет его меж рогов да приговаривает:
- твое золото все неправое, твоя силушка вся бессильная, в твоем царстве правит Кривда.
Поняв, что ждет его смерть неминучая, собрал Апоп всю свою силу, вскричал так, что звезды с небосвода осыпались. А Уран, будто и не слышит того окрика змеиного, даже ухом не повел, будто это его совершенно не касается, приговаривает.
- Прийми как должное смерть скорую, умри как подобает воину.
При этих словах он нанес ему такой страшный удар, что голова чудовища отлетела от тела и закатилась в галактику гнилых болот. Казалось бы, вот она победа, но у черного морока в услужении была целая свора змий огненных, набросились они на божича, как мухи кусючие, ибо учуяли гибель свою скорую, и от этого силы у них удвоились. Изо ртов у них пламя жаркое, из ушей у них дым столбом валит. Стали одолевать они Урана-громовержца, нанося ему сотни увечий. И если бы не Престолы, Серафимы, Херувимы, Эоны, Ангелы и Архангелы, обладающие двойными, тройными и четверными крыльями, ему бы пришлось совсем худо. Бросились Сварожичи на подмогу, стали истреблять силу черную, в клочья рубят змей огненных, испепеляют поганых в смерть. А когда управились с последними, набросились на злобного Апопа, стали ногами топтать его тело, ломали кости, рвали мясо и кожу, пока последний не распался на множество мелких осколков, которые рассеялись по вселенной, подобно метеоритному дождю. До сих пор мы видим, как падают в межзвездном пространстве остатки черного морока Апопа. Только теперь поняли они, насколько был грозен их противник. Только теперь оценили они подвиг Урана-громовержца. Омыли его раны в водах небесной реки. Положили тяжело раненного на щит и отправились с победою во дворец всех высшего Хаоса. Тут бы всем и праздник устроить, раскинуть скатерть самобранку, да закатить пир горой, да без Урана-громовержца и праздник, не праздник. Тяжелы его раны да увечия. Стали небесные лекари врачевать его раны и вскоре пошел Уран на поправку. Но слабость все одно не выветривалась из его тела. Тогда задумал всех высший Хаос закалить его тело могучее в небесном огнище. Ведь начало всему сущему, именно огонь небесный. Через уплотнение и разрежение огня возникает все сущее и снова гибнет в огне, так как огонь лежит в основе всего сущего. Даже наша душа, есть часть мирового огня, которая не является чем-то замкнутым в себе, обособленным от остального мира. Она дышит этим незримым огнем, впитывает и обновляется от свежего притока энергии, стоит только сбить окалину, добавить свежего огоньку в тело и ты снова молод, красив и весел. Уран-громовержец и сам прекрасно понимал, что душа существует лишь в виде огненной материи, поэтому с великой радостью согласился пройти очищение в горниле огненном. Растопили банщики печь жаркую, чистыми дровами накаляют в огне драгоценные каменья. Сам вселенский Хаос принес чистых веников, парит веники для бани. Вскоре в бане от раскаленных каменьев такой жар пошел, дышать нечем. А Хаосу все нипочем, поддает жару да еще и приговаривает.
-Вот я прыскаю водою на горячие каменья, пусть вода здесь станет медом, пусть стекает сладким соком, потечет рекой медовой, на каменьях раскаленных, посреди небесной бани.
С опаской глядел Уран-громовержец на жаром пышущие камни, ему еще ни разу в жизни не приходилось париться в таком горниле огненном.
- А это не опасно, - вопрошает он пугливо.
-Не бойся, - ему Хаос отвечает, - ступай смело, - и тутже слуги верные подхватили Урана под белы руки, бросили его тело в огнедышащее пламя.
Хаос лично раздувает меха, душистым веником закаляет тело Ураново. А когда оно разжарилось до бела, схватил его щипцами, бросил на наковальню и давай его молотом обхаживать.
-Чувствуешь в себе божественную силу? - вопрошает всех высший Хаос.
- Ой чувствую, ой чувствую, - отвечает Уран, - быстрей бы наружу выбраться.
-Еще немножко потерпи, пусть твои косточки хорошенечко прожарятся, - ему Хаос отвечает, вновь бросая его в огнедышащее пламя.
А слуги такой огонь развели, что от этого нестерпного жара тело Ураново стало исходить окалиной. Будто старая шкура с него сползает, слоями отваливается.
-Выпусти меня отсюда, - взмолился Уран-громовержец.
-Ладно, - согласился Хаос, схватил его щипцами железными и уже хотел было бросить для закалки в воды чистые. Но по неосторожности обжог руку, и выронил Урана в самое пекло огненного горнила. Заметались слуги возле всех высшего Хаоса, спешат оказать первую медицинскую помощь, залечить ожоги пытаются. Пока лечили ему раны, пока перевязывали ожоги, прошло ни много не мало времени, а когда кинулись вытаскивать Урана из горнила огненного, оказалось, что перекалился он там, превратился в седовласого старца, хотя все еще выглядел моложаво. Едва сумел встать на свои ноги Уран-громовержец, стоит, качается во все стороны, а в его теле сверкает огонь да молнии.
-Бог ты мой, - всплеснул Хаос, осматривая Урана со всех сторон, да ты никак перегрелся.
-Перегрелся, - отвечает Уран, скрепя сердце, даже ругаться и то сил не хватает, а сам думает, лучше я домой отправлюсь пока цел.
А в глазах его такая грусть да тоска светятся, что ни словом сказать, ни ртом вымолвить.
- Да уж! - молвил Хаос с сожалением, - перестарились мы, перекалили тебя немножко, но ты Уранушка не печалься, погости у меня маленько и с богом возвращайся к себе домой.
А помощнику своему верному сказал таковы слова:
- жалко мне его до глубины души, если бы ты знал, как мне не хочеться отпускать такого знатного воина, чтобы такое придумать, чтобы у нас его задержать или на совсем оставить.
-Зачем он нам нужен пережженный, - отвечал ему Азазиел. - Посмотри на него, какой с него воин, развалина.
- Ты ничего не понимаешь, - отвечает ему Хаос, - пусть развалина, зато все знают, что у меня такие герои водятся, и никогда в наши края разные там Апопы не сунутся.
-Это верно, - отвечает Азазиел, - иной раз лучше брать испугом, чем силою, в лепешку разобьюсь, что-нибудь придумаю. Хоть и развалина Уран, зато вид у него молодцеватый, разве мы его не сосватаем, дай только срок, вмиг женим, у меня на примете и невеста имеется, богиня Дива. Кровь с молоком в ней так и играет, она давно уже замуж выскочить мечтает.
-Тогда зря время не тяни, действуй, а я попробую Урана у нас по-дольше задержать, - согласился Хаос с таким предложением.
Знал верный слуга Азазиел, что юная богиня Дива жениха себе ищет, да не знал, что ей молодой бог Плутон по сердцу пришелся. А может и знал, нам это неведомо, и такую жульность придумал, что просто ух. Но об этом после. А тем временем, Хаос с Ураном сидели в сказочно прекрасной беседке, пили божественную Хаому, слушали щебет дивных птиц, разговаривали.
-Скажи царь небесный, что явилось первопричиной мироздания, из чего произошли все эти тысячи больших и малых планет, мириады звезд и галактик.
- Все очень просто, - отвечал Хаос, - всему причина яйцеобразный золотой зародыш, плававший в космических водах, он то и дал начало вселенной.
-Да уж ! - только и смог вымолвить Уран, вглядываясь в бесконечный океан звезд, закручивающихся в спираль Галактики.
- Разве ты не знаешь этой истории? - удивился творец.
-Знаю, - отвечал Уран-громовержец. - Вначале всего была Ночь да черный Морок и не было ни звезд, ни планет в беспредельном космическом пространстве. Чернокрылой деве Ночь надуло ветром чрево, от этого она и высидела златое яйцо. Из этого яйца по истечению времен вылупился вселенский Хаос, он то и дал начало мирозданию, от него родились звезды, планеты да нетленный божий род.
-Да, красиво у вас на планете Земля, умеют сказки придумывать, - молвил Хаос, - это наверное единственное, чем в совершенстве владеют ваши жители.
-Ну почему же единственное, - не соглашался Уран-громовержец, - у нас процветает самая, что ни на есть изощренная форма демократии, почти все демоносы имеют голос и могут открыто выступать на народных собраниях. Еще мы умеем строить красивые здания, ты бы только видел какие у нас цветущие города. Еще мы умеем пахать землю, собирать тучные урожаи хлеба. Еще наши жены каждое столетие рожают нам крепкое потомство. Знаешь сколько у меня сыновей-Титанов и все, как на подбор, красавцы, воины.
-Воевать вы тоже мастера, - заметил Хаос, - пожалуй воевать и разглагольствать это ваша самая отличительная черта. Знаешь, что я задумал, - молвил Хаос.
- Что, - вопрошал Уран.
-Смотрю я на тебя, крепок ты больно, не чета моим Сварожичам, если бы у меня все такими же крепкими были, ни один Апоп ко мне не сунулся, вот по этому и задумал я женить тебя на какой-нибудь из моих Сварожиц, живите, размножайтесь.
Слова всех высшего Хаоса повергли Урана в уныние, ему, как любому мужчине, польстили намеки на его мужскую силу, но мысль о женитьбе была каплей дегтя в бочке меда.
-Жениться мне не хочеться, - категорично отвечал Уран-громовержец, - у меня дома жена имеется.
-А ты не торопись, подумай, - ему ласково отвечает всех высший Хаос, - чем тебе у меня плохо, да и невесту тебе отыщим молодую, красивую, не жена, а конфетка.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ