Как выйти замуж за вампира-миллионера

Глава 17

Ромэн откинулся на спинку стула и пристально уставился в потолок. У него имелись серьезные сомнения по этому поводу. Последний раз, когда он рассказывал свою историю женщине, она захотела его убить.

Он глубоко вздохнул и начал:

— Я родился в маленькой деревне в Румынии в 1461 году. У меня было два брата и маленькая сестра.

Он попытался представить их лица, но воспоминания были слишком расплывчаты. Он так мало времени провел с ними.

— Вау! — Выдохнула Шенна. — Тебе больше пяти сотен лет!

— Спасибо за напоминание.

— Продолжай. — Подстегнула она его. — Что случилось с твоей семьёй?

— Мы были бедными. Времена были тяжелые. — Красный мерцающий свет в углу кровати привлек его внимание. Работала камера видеонаблюдения. Он разрезал воздух резким движением в течение нескольких секунд, и красный огонек погас.

Ромэн продолжил свою историю:

— Я был четвертым — моя мать умерла при родах. Затем умерла моя сестра. Ей было только два.

— Мне так жаль.

— Когда мне было пять лет, мой отец отвел меня в местный монастырь и оставил там. Я думал, что он вернется назад. Я знал, что он любит меня. Он так крепко сжал меня в объятиях, прежде чем уйти. Я отказался спать на соломенном тюфяке, который дали мне монахи. Я настаивал на том, что мой отец вернется назад. — Он потер лоб. — В конце концов, монахи устали от моего нытья и сказали мне правду. Мой отец продал меня им.

— Ох, нет! Это ужасно!

— Я пытался успокоиться, думая о том, что моим отцу и братьям хорошо, что они едят как короли, на те деньги, которые я для них заработал. Но, правда заключалась в том, что я был продан за мешок муки.

— Это отвратительно! Они, должно быть, дошли до отчаянья.

— Они умирали от голода. — Ромэн вздохнул. — Я долго удивлялся, почему мой отец выбрал меня для продажи.

Шенна наклонилась вперёд.

— Это то же самое, что чувствовала я, когда моя семья отправила меня в школу-интернат. Я думала — они сошли от меня с ума, но я не могла понять, что я сделала не так.

— Я уверен, что ты не делала ничего неправильного. — Ромэн встретился с ней взглядом. — Монахи обнаружили, что я страстно хочу учиться и, что я легко обучаем. Отец Константин сказал, что именно поэтому отец выбрал меня. Он понял, что я больше, чем мои братья, подхожу для умственного труда.

— Ты хочешь сказать, что был наказан за свои умственные способности?

— Я не могу назвать это наказанием. В монастыре было чисто и тепло. Мы никогда не были голодными. К тому времени, когда мне исполнилось двенадцать, мой отец и братья были мертвы.

— Ничего себе! Мне жаль. — Шенна стащила подушку у изголовья кровати и подтянула её к коленям. — Члены моей семьи живы, благодаря Всевышнему, но я знаю, что значит лишиться их.

— Отец Константин был знахарем в монастыре, и он стал моим наставником. Я научился всему, чему мог от него. Он сказал, что у меня дар целительства. — Ромэн нахмурился. — Дар от Бога.

— Так ты и стал доктором, в некотором роде.

— Да. В моем сознании никогда не возникал вопрос, что я хочу делать. В возрасте восемнадцати лет я дал обет и стал монахом. Я поклялся избавлять от мук род человеческий. — Рот Ромэна изогнулся. — И я поклялся отвергать Сатану и все его дьявольские обличья.

Шенна прижала подушку к груди:

— Что случилось потом?

— Отец Константин и я путешествовали от одной деревни к другой, делая все, что было в наших силах, чтобы исцелять больных и облегчать их боль. В то время было мало образованных врачей, особенно среди бедных, поэтому мы были сильно востребованы. Мы много работали. В конце концов, отец Константин стал слишком старым и слабым для этого. Он остался в монастыре, и мне позволили продолжать одному. Возможно, это была ошибка. — Ромэн криво улыбнулся. — Я никогда не мог и предположить, что я буду это делать один. И без отца Константина, который сопровождал меня и давал мне мудрые советы……

Ромэн закрыл глаза, вспоминая лицо своего приемного отца. Временами, когда он был один и в темноте, он мог слышать его старый мягкий голос. Отец Константин всегда давал ему надежду и поощрял его, даже когда он был юным и испуганным мальчишкой. И Ромэн любил его за это.

Картина вспыхнула в его сознании. Развалины монастыря. Мертвые тела монахов разбросаны на камнях. Отец Константин, зарезанный, лежит в стороне. Ромэн закрыл лицо, стараясь стереть память. Но как он мог? Он принес им смерть и разруху. Бог никогда не простит его.

— С тобой все в порядке? — Мягко спросила Шенна.

Ромэн медленно убрал руки от лица, тяжело дыша.

— Где я остановился?

— Ты путешествовал в качестве доктора.

Выражение сочувствия на лице Шенны заставило взять его взять себя в руки, и он опять пристально уставился в потолок.

— Я путешествовал на очень больших расстояниях — там, где сейчас Венгрия и Трансильвания. Со временем я перестал беспокоиться о вещах, приличествующих духовному лицу. Моя тонзура (выбритое место на макушке, знак принадлежности к католическому духовенству) отросла. Мои волосы стали очень длинными. Но я не нарушил мои обеты бедности и безбрачия, так как был убежден в своих благочестии и добродетели. Бог был на моей стороне. Новость о моем целительстве опережала меня, и меня приветствовали во всех деревнях, как почетного гостя. Даже как героя.

— Это хорошо.

Он потряс головой:

— Нет, это не было хорошо. Я поклялся отвергать зло, но я медленно поддавался смертельному греху. Я становился гордым.

Она фыркнула.

— Что плохого в том, что ты гордился своей работой? Ты спасал жизни, разве не так?

— Нет. Бог спасал их через меня. Я забыл об этом отличии. Потом уже было поздно, я был проклят на веки вечные.

Она бросила на него нерешительный взгляд, сжимая подушку.

— Мне было тридцать лет, когда я услышал слухи о деревне в Венгрии. Люди там умирали один за одним, и никто не знал почему. Я имел некоторый успех в излечении чумы, принуждая изолировать больных и руководствоваться определенными правилами в улучшении санитарных условий. Я… Я думал, что могу помочь этой деревне.

— И ты пошел.

— Да. Из-за своей гордости я думал, что я стану их спасителем. Но, когда я приехал, то обнаружил, что деревня не поражена чумой, а, к моему ужасу, поражена смертоносными созданиями.

— Вампирами? — прошептала она.

— Они захватили замок и питались от местных жителей. Я бы мог попросить помощи у церкви, но, из-за своего тщеславия, я подумал, что могу справиться с ними сам. Кроме того, я был человеком от Бога. — Он потер брови, стараясь стереть стыд и ужас его падения. — Я был неправ. В обоих подсчетах.

Она вздрогнула:

— Они напали на тебя?

— Да. Но они не позволили мне умереть, как другим. Они превратили меня в одного из них.

— Почему?

Ромэн усмехнулся:

— А почему нет? Я был их любимым домашним животным. Измениться из человека Бога в демона из ада? Это была извращенная игра для них.

Шенна вздрогнула:

— Мне так жаль.

Ромэн поднял свои руки.

— Все прошло. Действительно, трогательная история. Священник так погрузился в свою гордость, что Бог покинул его.

Она встала, её глаза были полны боли.

— Ты думаешь, что Бог покинул тебя?

— Конечно. Ты сама это сказала. Я — кровососущий демон из ада.

Её лицо окаменело.

— Я бываю слишком драматичной временами. Но сейчас я знаю правду. Ты пытался помочь людям, когда плохие люди напали на тебя. Ты не просил их об этом, как и я не просила Русскую мафию нападать на меня и Карен. — Её глаза заблестели от непролитых слез, и она медленно подошла к нему. — Карен не просила её убивать. Я не просила лишаться семьи и всю жизнь прятаться от охотников. И ты не просил становиться вампиром.

— Я стал тем, кем заслужил быть. И я стал одним из плохих парней, как ты их называешь. Ты не можешь сделать меня хорошим, Шенна. Я делал ужасные вещи.

— Я… Я уверена, что у тебя были на то причины.

Ромэн наклонился вперед, опершись локтями на колени.

— Ты стараешься оправдать меня?

— Да. — Она остановилась около его кресла. — Я вижу, что ты все тот же мужчина. Ты изобрел синтетическую кровь, чтобы вампиры перестали питаться от людей, правильно?

— Да.

— Ты не понимаешь? — Она встала на колени около него, чтобы видеть его лицо. — Ты до сих пор стараешься спасти жизни.

— Это едва вернет к жизни то, что я разрушил.

Она грустно посмотрела на него, в её глазах стояли слезы. Не удивительно, что он нуждался в Шенне. Не удивительно, что он так сильно заботился о ней. После пяти сотен лет отчаянья, она затронула его сердце и посеяла в нем росток надежды, которого не было там до сих пор.

Он встал и притянул её за руки. Потом крепко обнял ее и не захотел больше отпускать. Кровь Господня, он готов был сделать все, что угодно, чтобы стать мужчиной, в которого она поверила. Он готов был сделать все, чтобы заслужить её любовь.

Иван улыбнулся Ангусу МакКею. Огромный шотландец шагал взад и вперед около него, сердито посматривал на него, как будто несколько разъяренных взглядов могли напугать его. Горцы окружили его, как только Иван зашел в танцевальный зал. Иван, Алик, Катя и Галина прошли в дальний угол и остались там. Кивнув, Иван позволили своим последователям узнать то, что они хотели. Уютно устроившись в углу, он был защищен с тыла своими товарищами. Шотландцы рассредоточились перед ним, каждый из них держал руку на рукоятке серебряного кинжала, и выглядели они так, будто страстно хотели воспользоваться ими.

Опасность явно ощущалась в воздухе. Если они ударят в сердце, то его жизнь будет кончена. Но, несмотря ни на что, опасность не пугала его. Иван знал, что он и его товарищи могут телепортироваться, когда только пожелают. Но сейчас он наслаждался забавной игрой с его «тюремщиками».

Ангус МакКей прохаживался взад и вперед перед своими людьми.

— Скажи-ка мне, Петровски, почему ты пришел сюда сегодня?

— Меня пригласили. — Он плавно передвинул руки вниз на пояс.

В унисон горцы сделали предупреждающий шаг вперед.

Ангус скрестил руки:

— Продолжай.

— Твои мальчики очень нервные. — Иван сухо посмотрел на них. — Не сомневаюсь, что это связано с тем, что они носят юбки.

Со стороны горцев послышался низкий рык.

— Позвольте мне насадить на вертел этого мерзавца. — Пробормотал один из них.

Ангус поднял руки:

— В другой раз. А сейчас, мы прекратим наше общение.

Иван вытащил бумажку из-за пояса и развернул её. Целлофановая ленточка связывала две половинки, освещаемые сверху светом.

— Это наше приглашение. Как ты можешь заметить, мы не могли разрешить эту проблему, но, в конце концов, мои дамы убедили меня, что это будет……взрыв.

— Точно. — Катя обхватила стул и скрестила ноги так, что каждый мог рассмотреть её голую ногу и бедро. — Я только хотела немного повеселиться.

МакКей поднял бровь:

— И что есть твое представление о веселье? Вы планировали убить кого-нибудь этой ночью?

— Вы всегда так грубы со своими гостями? — Иван бросил приглашение на пол и взглянул на свои часы. Прошло 15 минут. К этому времени Владимир должен был определить место хранения синтетической крови. Истинные договорились нанести сокрушительный удар.

МакКей надвинулся на него.

— Ты смотришь на свои часы. Дай их мне.

— Ты уже опустошил мои карманы. Начал воровать? — Иван передвинул стрелки на часах. МакКей знал, что Иван что-то задумал. Поэтому и передвинул время вперед. С покорным вздохом, он вложил часы в руку МакКея.

— Как видишь, это обычные часы. Я смотрел на них, потому что уже поздно, эта вечеринка ужасающе скучна.

— Так и есть. — Галина надула губы. — Никто даже не потанцевал со мной.

МакКей передал часы одному из своих парней:

— Осмотри их.

Кивком головы Иван поприветствовал мастера французского ковена, который вышел на балкон с другим горцем.

Большинство гостей с восхищением рассматривали француза, пока он шел через комнату. Жан-Люк Эшер. Что за трогательное оправдание для вампира. Вместо питания от смертных, глупый француз одевал их. И зарабатывал грязные деньги на этом.

Иван резко дернул головой в сторону, громко хрустнув суставами. Это было замечено всеми. Внимание гостей сосредоточилось на нем. Иван улыбнулся.

Ангус МакКей бросил на него пытливый взгляд.

— Что это значит, Петровски? Твоя голова плохо прикручена?

Горцы засмеялись.

Улыбка Ивана увяла.

БУДЬТЕ ВПЕРЕДИ И УЛЫБАЙТЕСЬ, ВЫ, ГЛУПЦЫ. КОГДА РАЗДАСТСЯ ВЗРЫВ, МЫ ПОСМОТРИМ, КТО РАССМЕЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ.

Шенна напряглась в руках Ромэна. Она хотела успокоить его, но даже теперь, зная всю правду, все еще была напугана тем фактом, что обнимает вампира. Чтобы привыкнуть к этому, нужно время. Шенна отпрянула от него, её руки плавно соскользнули с его плеч на грудь.

Но он продолжал держать её в объятьях, внимательно изучая её лицо:

— Секунда на размышление? Ты решила не убивать меня, не так ли?

— Нет, конечно, нет. — Она пристально смотрела на свою правую руку, лежащую на его груди. На его сердце. Мысль пронзить его туда была так ужасна!

— Я никогда не смогу навредить….

Она моргнула и посмотрела на него с ужасом.

— У тебя бьется сердце. Я чувствую это!

— Да. Но когда встает солнце, оно останавливается.

— Я… Я думала…

— Что в моем теле ничего не работает? Я хожу и разговариваю, не так ли? Мое тело усваивает ту кровь, которую я потребляю. Для функционирования моего мозга, я должен поставлять ему кровь и кислород. Мне нужен воздух, чтобы разговаривать. Ничто из этого невозможно без биения сердца в организме, который я снабжаю кровью.

— Ох. А я думала, что вампиры…

— Совершенно мертвы? Только не ночью. Ты знаешь — моё тело реагирует на тебя, Шенна. Ты знаешь это с первой ночи, когда мы ехали на заднем сиденье в машине Лазло.

Её лицо залилось румянцем. Его огромное естество прекрасно доказывало, как хорошо его тело функционировало до восхода солнца.

Ромэн прикоснулся к её горящей щеке.

— Я хочу тебя с той самой первой ночи.

Она заерзала в его руках:

— Мы не можем….

— Я никогда не причиню тебе вреда.

— Ты уверен в этом? Ты достаточно контролируешь свои….?

Он сжал челюсть.

— Мои дьявольские порывы?

— Я хотела сказать твой….. аппетит. — Она обвила его руки вокруг себя. — Я… Я позабочусь о тебе, Ромэн. И я говорю это не только из благодарности за моё спасение. Я действительно хочу этого. И я ненавижу твой путь страдания…так долго……

— Тогда будь со мной. — Он подошел к ней.

Она отступила назад.

— Как я могу? Даже если я смогу свыкнуться с тем фактом, что ты… ты — вампир, остаются еще твои подружки. Гарем.

— Они ничего не значат для меня.

— Они много значат для меня. Как я могу игнорировать тот факт, что у тебя десять женщин на стороне?

Он вздрогнул:

— Я должен был предвидеть, что это будет проблемой.

— Ну ещё бы! Зачем тебе нужно так много?

ЗДОРОВО. ТУПОЙ ВОПРОС. КАЖДЫЙ МУЖЧИНА, ВЕРОЯТНО, ДОЛЖЕН ИСПЫТЫВАТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ ОТ ЭТОГО.

Со вздохом Ромэн повернулся и прошел на кухню. Он дернул за шнурок, которым был связан его воротничок.

— Это древняя традиция для каждого мастера ковена содержать гарем. У меня нет выбора — я должен чтить традиции.

— А… Ну да.

Он сдернул галстук и бросил его на кухонный стол.

— Ты не понимаешь вампирскую культуру. Гарем — символ силы и престижа мастера ковена. Без него меня перестанут уважать. Я стану посмешищем.

— Ох, бедный малыш! Дьявольские традиции против твоих желаний! Подожди минуту, я сейчас разрыдаюсь. — Шенна сложила руки и подождала несколько секунд. — Ох, нет. Ложный сигнал. Возможно аллергия.

Он хмуро посмотрел на неё.

— Больше похоже на несварение твоего мозга.

Она пристально посмотрела на него.

— Как забавно. Извини меня за неласковое отношение к твоему десятиштуковому гарему.

— Мне не хватает тебя.

Она сложила руки на груди.

— Именно поэтому я покинула тебя, ты знаешь. Я обнаружила, что ты распутная свинья.

Его глаза вспыхнули.

— И ты…

Сердитое выражение его лица медленно сменилось удивлением.

— Ты ревнуешь.

— Что?

— Ты ревнуешь. — С ухмылкой, он снял жакет с победоносным видом матадора и повесил его на спинку стула. — Ты так ревнуешь, что еле выносишь это. Ты знаешь, что это значит? Это значит, что ты хочешь меня.

— Это значит, что я чувствую отвращение! — Шенна повернулась к нему спиной и направилась прямо к двери. Черт бы его побрал! Он был слишком умен. Он знал, что её тянет к нему. Но вампир с гаремом из десяти девушек? Если она соберется встречаться с демоном, то, по крайней мере, он должен быть ей верен. Господи Боже. Она не могла поверить, что оказалась в подобном положении. — Мне нужно позвонить в Министерство завтра утром.

— Нет. Они не смогут защитить тебя так, как я. Они даже не знают, что у тебя за враг.

Это была правда. Насколько она понимала, ее единственный шанс выжить — это быть с Ромэном. Она прислонилась к стене напротив двери.

— Если я останусь с тобой — это будет только на время. Но между нами не может быть никаких взаимоотношений.

— Ах! Ты не желаешь поцеловать меня снова? — Он посмотрел на неё так пристально, что она готова была смутиться.

— Нет!

— Никаких прикосновений?

— Нет. — Её сердце бешено забилось.

— Ты знаешь, что я хочу тебя.

Она с трудом сглотнула.

— Этого не произойдет. Для счастья у тебя есть целый гарем. Я не нужна тебе.

— Я никогда не прикасался к ним. Никаких контактов.

Кого он хочет обдурить? То, что он сказал — нелепо.

— Не держи меня за идиотку.

— Я серьезно. Физически я не делил постель ни с одной из них.

Гнев начал закипать внутри неё.

— Не лги мне. Я знаю, что ты занимаешься с ними сексом. Они разговаривали об этом, и о том, как много времени прошло, а они не видели тебя.

— Точно. Прошло много времени.

— Так значит, ты соглашаешься с этим? Ты занимаешься с ними сексом.

— Вампирским сексом.

— Что?

— Это чисто умственные упражнения. Мы даже не находимся в одной комнате. — Он пожал плечами. — Я просто внушаю им ощущения и чувства в их головах.

— Ты имеешь в виду, что это ещё один вид телепатии?

— Умственный контроль. Вампиры используют его, чтобы манипулировать смертными или общаться с другими.

Манипулировать смертными?

— Это так ты заставил меня вживить твой зуб? — Она вздрогнула. — Я имею в виду твой клык. Ты обманул меня.

— Я заставил тебя воспринимать его как обычный зуб. Я сожалею, что не был до конца честен, но в тех обстоятельствах у меня не было другого выбора.

У него был один вопрос. Согласилась бы она помочь ему, если бы знала правду.

— Так тебя на самом деле не было в стоматологическом зеркале.

Его бровь поднялась:

— Ты помнишь это?

— Вроде. Фиксатор ещё у тебя во рту?

— Нет. Я заставил Лазло убрать его прошлой ночью. Я так беспокоился о тебе, Шенна. Я едва мог существовать без тебя. Я мысленно призывал тебя, надеясь, что между нами еще есть связь.

Сглотнув, она вспомнила его голос в своем сне.

— Я… Я некомфортно себя чувствую, когда ты вторгаешься в мою голову, вне зависимости от того, что чувствуешь ты.

— Тебе не надо беспокоиться об этом. У тебя невероятно сильное сознание. Единственный путь проникнуть в твое сознание — получить твое разрешение.

— Я могу блокировать тебя?

Это была хорошая новость.

— Да, но, когда ты впускаешь меня, наша связь сильнее, чем существующие ранее.

Он подошел к ней, его глаза блестели.

— Нам может быть так хорошо вместе.

О, Господи!

— Этого не произойдет. Ты уже согласился, что занимаешься сексом с десятью девушками.

— Вампирским сексом. Это безликое событие. Участники находятся каждый в своей кровати.

Участники. Как футбольные игроки, играющие с одним мечом на поле.

— Ты говоришь, что делаешь это со всеми десятью в одно и то же время?

Он пожал плечами:

— Это действенный метод держать их удовлетворенными.

— О, мой Бог! — Шенна хлопнула ладонью по лбу. — Групповой секс? Ты гордый, прям как Генри Форд.

— Ты все шутишь, но подумай об этом. — Он остановил её пристальным взглядом. — Все ощущения прикосновений и удовольствий происходят в твоем сознании. Твой разум контролирует твое дыхание, твое сердцебиение. Это наиболее эротическая часть твоего тела.

Она почувствовала внезапный порыв сжать их бедра вместе.

— Так?

Уголок его рта приподнялся. Его глаза заблестели ярче расплавленного золота.

— Это может быть чрезвычайно эротично.

Черт бы его побрал. Она крепко сжала колени.

— Ты никогда физически не прикасался к ним?

— Я даже точно не знаю, как они выглядят.

Она пристально посмотрела на него, затем тряхнула головой.

— Это просто не укладывается в голове.

— Ты называешь меня лжецом?

— Я не нарочно. Просто это кажется таким сверхъестественным.

Его глаза сузились.

— Ты не веришь, что подобные вещи существуют?

— Мне нужно время, чтобы поверить, что ты можешь удовлетворить десять женщин, не прикасаясь к ним.

— Тогда я докажу тебе, что вампирский секс существует.

— Да ладно. Как ты предлагаешь сделать это?

Он медленно улыбнулся:

— Сделав это с тобой.