Как стать злодеем в Габене

Глава 9. Тайна воришки подарков.

4 часа дня. 8 часов до Нового года.

Тикали большие напольные часы, в камине похрустывали дрова. За окном шел снег и подчас доносились завывания ветра, но в гостиной было тепло и вполне уютно. Коричневый клетчатый гарнитур, состоящий из продолговатого дивана и пары глубоких кресел, манил, вот только посетительнице никто не предложил присесть.

Полли Уиннифред Трикк выдержала долгий испытующий взгляд, даже не моргнув, хотя это было непросто из-за кривляний мерзкого мальчишки, который выглядывал из-за спины мамочки.

– Вы не очень-то похожи на того, кто способен нам помочь, – важно проговорила миссис Гриззелоу, обладательница длинной шеи, носа с горбинкой и блеклых, почти отсутствующих губ.

«Забыла свой полицейский шлем дома!» – хотелось ответить Полли, но она утомленно вздохнула и сказала лишь:

– Вы ведь писали в газету, мэм?

Подумать только: за последние пару часов она уже добрую дюжину раз успела услышать, какая она ни на что не годная и что даже от чокнутого констебля, мистера Пресс-папье, было бы больше пользы – длиннее список уничижительных замечаний и пренебрежения в ее адрес за один день прежде выдавала лишь великая и ужасная Эления Трикк, ее собственная мать.

– Но я рассчитывала, что придет мистер Трилби или хотя бы мистер Уиггинс, – заметила миссис Гриззелоу.

– Они очень заняты, мэм, и послали меня. Но я сделаю все возможное, чтобы помочь вам в вашем затруднении.

– Это не затруднение! Это преступление! Гнусное! Коварное! Возмутительное!

Полли согласно кивнула и поглядела на сына миссис Гриззелоу. Юный Эдгар, тощий, с серой кожей, острым носом и насмешливыми пуговками глаз, оттянул пальцами уголки губ и состроил очередную рожу.

Почувствовав шевеление за спиной, мать обернулась, и мальчишка тут же нацепил на лицо невинное выражение.

Полли вздохнула – все те дома, которые она успела посетить, имели кое-что общее: в каждом обитало маленькое злобное существо, разбалованное до невозможности и вызывающее своим поведением непреодолимое желание вытянуть руки и немедленно придушить его. У нее до сих пор в ушах стоял звон от визга семилетней Клотильды Флитвер, аккомпанировавшего каждому вопросу, который Полли задавала ее отцу. Хуже этого был лишь плач девятилетней Филли Торнхилл, няня которой суетилась возле своей воспитанницы, собирая ее слезы в фарфоровую чашечку (мерзкое зрелище). Конкуренцию в зловредности Филли мог составить лишь восьмилетний Хьюи Парсилл, угрожавший сжечь своих родителей в их постели, а заодно и Полли, если все будет не так, как он хочет. На платье у мисс Трикк синело неоттираемое уродливое чернильное пятно, оставленное близнецами Бреммон, но это – ничто в сравнении с тем, сколько «пятен» оставили все эти дети и их родители в ее душе.

Эдгар Гриззелоу достойно продолжал цепочку маленьких злыдней – иначе их и не назовешь. Клетка – вот то место, где, по мнению Полли, такие дети должны содержаться. Она вдруг поймала себя на том, что думает, как доктор Доу.

– Не знала, что в редакции «Сплетни» работают женщины, – между тем процедила миссис Гриззелоу, отмерив очередной пренебрежительный взгляд.

Полли вспыхнула.

– Если вы желаете, я могу уйти, и тогда вашим бесспорно смертельно важным делом накануне Нового года совсем некому станет заниматься.

Миссис Гриззелоу на мгновение задумалась.

– Что ж, – сказала она, – раз полиция в этом городе не спешит прийти на помощь, а господа настоящие репортеры слишком заняты…

Полли достала из кармана пальто блокнот и карандашик.

– Расскажите, что произошло. Вы сообщили в редакцию, что к вам вторгся грабитель и украл подарок…

– Он украл моего питомца! – завопил Эдгар Гриззелоу. – Это мой питомец! Я хочу его обратно.

– Мы вернем Мистера Пушистика, Эдгар, – заверила мальчишку мать. – Эта мисс здесь как раз для этого, верно?

Полли кивнула.

– Значит, подарком должен был стать… Мистер Пушистик? – Она записала в блокнот имя похищенного питомца. – Я отыщу вашего котенка, юный сэр.

«Подумать только! – пронеслось в голове. – И чем я занимаюсь? Разыскиваю котят…»

Эдгар и его мать между тем обменялись возмущенными взглядами.

– Что?! Какой еще котенок? – воскликнул мальчишка. – Ненавижу котов. Мистер Пушистик – вольпи… вольпе… вольперникнер.

– Вольпертингер, дорогой, – исправила миссис Гриззелоу, но ее уточнение ничего не прояснило для Полли. Мисс Трикк и вовсе решила, что мать Эдгара сочинила это слово прямо на ходу.

– Что еще за вольпертингер? Это какая-то порода собак?

Эдгар фыркнул и показал Полли язык.

Миссис Гриззелоу фыркнула, но от демонстрации языка воздержалась.

– Неудивительно, что вы не знаете, – высокомерно заметила она. – В Габене мало, кто знает о вольпертингерах. Мне составило невероятных усилий добыть одного. Вольпертингер – это кролень! Похожий на кролика зверь.

– Вы имеет в виду зайца?

– Что? Нет! Я имею в виду кроленя, он же – вольпертингер!

– Ясно. Какая-то порода кролика…

– Нет же! У кроленя, в отличие от кролика, есть рога.

Полли удивленно приподняла бровь – ни о чем подобном она прежде не слыхала. Карандашик вывел в блокноте: «кролень».

Миссис Гриззелоу продолжала:

– Эдгар увидел рисунок вольпертингера в книжке и захотел себе его в подарок на Новый год. Как я могла отказать моему дорогуше? Сперва я обратилась в Клуб охотников-путешественников, но тамошние недостойные господа лишь посмеялись надо мной, мол, кролень – это миф, и на самом деле его не существует. Я обошла всех скорняков, ловчих и капканщиков в городе. Посетила даже мистера Уорчерта с улицы Граббс, сумасшедшего, который делает чучела вымышленных существ, после чего пытается выставить их так, будто это пойманные лично им звери. Разумеется, никто из них мне не предоставил вольпертингера, но именно у мистера Уорчерта мне улыбнулась удача. Помощник этого сумасшедшего чучельника посоветовал мне отыскать некоего Фогеля, мол, тот утверждает, будто знает, где водятся кролени. И тогда я отправилась – вы не поверите! – в Фли. Гадкое место! Но это того стоило: мистер Фогель часто охотится в Дурнвальде, где, по его же собственным словам, в самой чаще, можно увидеть кроленя. Сперва он отказывался помочь, впрочем, неплохой гонорар решил дело. Мистер Фогель три недели ловил вольпертингера, и вскоре Мистер Пушистик уже был здесь. Я потратила целое состояние на то, чтобы получить его, и я требую его обратно!

Полли подытожила.

– Значит, грабитель украл редкое животное. Расскажите, как это произошло, ведь, насколько я поняла, юный мастер Эдгар видел все своими глазами.

Полли надеялась, что хоть что-то прояснится, ведь до сих пор ее встречали лишь причитания, смутные намеки и сумбурные заверения в том, что подарки исчезли неким… мистическим образом. Но вот наконец у нее появился непосредственный свидетель ограбления.

– Не хочу ничего рассказывать! – заявил Эдгар. – Не буду!

Полли тяжко вздохнула: начинается…

Миссис Гриззелоу принялась увещевать свое чадо:

– Ну же, дорогой, расскажи этой мисс, что видел.

– Она мне не нравится! Она мерзкая!

Полли улыбнулась и процедила:

– Ну, если я ничего не узнаю, то не найду Мистера Пушистика, и тогда вор сам будет с ним играть. А вы останетесь без подарка, мастер Эдгар.

Подобная перспектива мальчишку не сильно обрадовала, и он нехотя начал рассказывать.

То, что поведал Полли этот разбалованный Эдгар, не выдерживало никакой критики. И верно: кто в здравом уме поверил бы в подобное?

Итак, примерно за час до полуночи мистер и миссис Гриззелоу дослушали вечернюю передачу по радиофору и отправились спать. Эдгар затаился и, когда из родительской спальни раздался храп, он выскользнул из детской: ему не терпелось поиграть с Мистером Пушистиком. Мама была непреклонна: нельзя нарушать традиции, а ждать новогоднего утра и официального вручения подарка Эдгару не хотелось.

Еще на лестнице он услышал звон бубенцов в гостиной. Эдгар подумал, что это Человек-в-красном, и побежал в чулан за капканом для ловли уличных кошек, чтобы поймать Каминника. Когда мальчик вошел в гостиную, тогда-то он и увидел грабителя: тот как раз засовывал клетку с кроленем в свой мешок. Эдгар встретился глазами с грабителем, и в следующий миг тот, улыбнувшись, выскочил через окно прямо в метель. Вор исчез, оставив после себя лишь несколько тлеющих угольков. Но самым странным было отнюдь не само происшествие, а описание грабителя.

Оно вызвало у Полли улыбку, и она попыталась скрыть ее за покашливанием.

– Значит, это был… – Полли сверилась с записями в блокноте, – «Огромный монстр с горящими рыжим пламенем глазами, длинной треугольной бородой и клыками как у пса. У него был огромный мешок, и он выпрыгнул в окно».

Миссис Гриззелоу не заметила проскользнувшей в голосе девушки иронии, кивнула и сказала:

– Мы вызвали нашего констебля, мистера Дориджа, но он не поверил! Возмутительное отношение! Он больше не получит чаевых за пожелание доброго дня, так ему и передайте!

– Мэм, но я ведь не из полиции, – напомнила Полли.

Миссис Гриззеллоу не слушала: обхождение констебля, казалось, поразило ее в этой истории сильнее всего.

– И он не просто не поверил нам, так – и это неслыханно! – посмел спросить, неужели я снова допустила, чтобы Эдгар добрался до буфета и опустошил что-то из наших запасов вина?! Как будто это бывает так уж часто! Ну чего еще было ждать: этот болван в глупом шлеме предвзят к нашему мальчику после того, как Эдгар подложил ему кнопку на стул. И Эдгар правильно сделал, между прочим! Констеблю полагается нести службу стоя. Вы что, улыбаетесь, мисс? Вы тоже нам не верите?

Полли закашлялась, поперхнувшись улыбкой.

– Отчего же, я верю. Ведь вы – не единственные жертвы этого грабителя. И все же на вашем месте я бы не стала на каждом углу кричать о том, что это был какой-то монстр с песьими клыками и горящими глазами.

– Почему? – искренне недоумевала миссис Гриззелоу. – Вы что, полагаете, Эдгар лжет?

Полли глянула на Эдгара Гриззелоу – хитрый злобный взгляд маленького злыдня заверял, что ему верить нельзя.

– Что вы! – сказала она тем не менее. – Все это звучит довольно правдоподобно. Жаль только грабитель – этот монстр с горящими глазами – не представился. Было бы замечательно, если бы на худой конец он оставил визитную карточку.

Полли, разумеется, шутила, но миссис Гриззелоу было не до смеха.

– Он оставил! – воскликнула она. – Он ведь оставил уголь!

И многозначительно поглядела на мисс Трикк.

Полли непонимающе покачала головой.

– Уголь! Его же оставляет… – мать Эдгара понизила голос, – Крампус!

Полли никак не отреагировала.

– Крампус? Что еще за Крампус?

Миссис Гриззелоу и ее сын поглядели на Полли, как на сумасшедшую.

– Это шутка?

Мисс Трикк нахмурилась.

– Боюсь, я не знаю, кто это.

– Как?! Вы не знаете?!

– Не знаю.

Эдгар подбежал к дивану и схватил лежавшую на нем книгу в бордовой обложке.

– Крампус из книжки «Мешок Крампуса»! – заявил он.

– В Габене все знают о Крампусе… – проворчала миссис Гриззелоу.

– Я в Габене не очень давно, – призналась Полли, и мать Эдгара бросила уничижительное «Просто замечательно!»

Мисс Трикк протянула руку за книгой, но Эдгар прижал ее к груди.

– Это моя книжка! Мама, скажи ей, чтобы не брала мою книжку!

– Мастер Эдгар… – утомленно начала Полли.

– Не дам! – крикнул мальчишка.

Миссис Гриззелоу положила руку на плечо сыну.

– Мисс, мы рассказали вам, что произошло. Сказали, кто это сделал. Найдите вольпертингера и верните его.

– Но как я узнаю все подробности о грабителе, если вы не даете мне прочитать о нем?

– Эта книга продается во всех книжных лавках города. Вы легко можете купить ее, если вам так уж любопытно.

Полли с трудом подавила возмущение. Мало того, что этот мальчишка врал о монстре-похитителе (она предположила, что на самом деле он или потерял, или замучил до смерти бедного зверька, а потом решил все свалить на персонажа какой-то книжки), так еще и его мать ему потворствует, ставя Полли препоны в расследовании. Помогать этим людям ей совершенно не хотелось.

– Могу я осмотреть место происшествия? – спросила она сухо.

Миссис Гриззелоу коротко кивнула, и Полли подошла к стоявшей у камина пирамиде коробок в праздничной обертке. На полу возле одной из коробок громоздилась куча остывшего черного угля.

«Почему грабитель не взял все подарки? – подумала она. – Из-за того, что мальчишка его спугнул?»

Как бы ни хотелось Полли обвинить Эдгара Гриззелоу в том, что он все выдумал, она не могла отрицать тот факт, что и в других домах был уголь, а дети говорили о звоне бубенцов.

Полли втянула носом витавший в воздухе рядом с подарками запах и вдруг отметила кое-что странное.

– Мэм, – она повернулась к миссис Гриззелоу, – вы ведь еще не купили елку?

Мать Эдгара пожала плечами.

– Нет, мы хотели отправиться к мистеру Макфи этим утром, но кража нарушила все наши планы.

– Если вы не купили елку, то отчего здесь пахнет хвоей? – больше саму себя, чем миссис Гриззелоу спросила Полли, сделав несколько быстрых записей в блокноте. – Могу я осмотреть окно?

Мать Эдгара кивнула, и Полли подошла к окну. Повозившись с ручкой, она открыла створки и выглянула наружу. Четвертый этаж… Чтобы подняться на такую верхотуру, грабителю пришлось бы забраться по обледенелому водостоку – иначе никак, разве что…

«А может, он вовсе не поднимался, а напротив – как-то спустился?»

Полли высунулась из окна и задрала голову. Почти сразу же она поняла, что Эдгар Гриззелоу не врал: кроленя утащили.

На кирпичах кладки белели длинные четкие следы. Казалось, их оставили когти.

***

Книжная лавка «Переплет» на Пыльной площади, дом № 37 была расположена так, что сходу ее и не заметишь, а еще ее узкий зеленоватый фасад и сам напоминал стоящую на полке книгу. Слева лавку подпирала шляпная мастерская «Шапокляккс», пыльные окна которой были сплошь заставлены колоннами надетых одна на другую шляп, а справа – антикварный магазинчик «Древности и старости господина Рубича», над входом в который висело чучело иглобрюха.

Можно было запросто решить, будто витрина и самого «Переплета», покрытая разводами и пятнами, затянутая паутиной и подсвеченная тусклой лампой, принадлежит лавке древностей: помимо прочего, на это намекала и выставленная в ней «новинка» – роман известной писательницы Кэт Этони «Потерянный сон мистера Франкура», вышедший пару лет назад.

На соседствующей с витриной двери висела табличка: «С зонтиками не входить! Не стоит злить Вернона!»

Подивившись такому странному требованию и гадая, кто же такой этот Вернон и отчего его злят зонтики, Полли толкнула дверь и под звон колокольчика вошла в лавку.

Первым, что ее встретило, был запах. О, этот запах… У Полли на миг даже голова закружилась. Старые книги пахли горьким миндалем и шоколадом, пахли полузабытыми воспоминаниями.

На какое-то мгновение Полли перенеслась в детство – так же пахло в доме ее двоюродного дедушки Корчинса. Мама часто оставляла ее там, пока совершала свой еженедельный тур по модным лавкам центра города. При этом она запрещала Полли даже думать о том, чтобы зайти в дедушкину библиотеку: читать книги в Льотомне тогда считалось немодным, а немодность для Элении Трикк была худшим из пороков. Непослушная дочь, само собой, нарушала ее запреты: подобные места, где живут истории, всегда вызывали у Полли приятное покалывающее чувство – ей казалось, будто она вдруг оказывалась на пороге какой-то невероятной тайны.

Лавка «Переплет» явно хранила не одну тайну – она была старой и словно вырванной из времени. В ней ощущалась некая чердачность: внутрь почти не проникал шум площади, усыпляющая тишина обволакивала.

Книги были повсюду: ровными рядами стояли на стеллажах, громоздились на стульях и ветхих чемоданах, даже свисали из-под потолка на подвесных полках.

Тут и там, среди книг, светились лампы с бронзовыми плафонами в виде причудливых рыб, впрочем, разогнать стоящую в лавке темноту им было не по силам.

«Ничего не видно… и куда теперь?» – спросила себя Полли и почти наощупь двинулась между стеллажами. Это был тесный лабиринт, которому определенно не помешали бы указатели.

«И как покупатели здесь вообще могут найти что-нибудь?! Нужно у кого-то спросить… вот только у кого?..»

Кр-рак-с-с-с… кр-рак-с-с-с… – донеслось до нее откуда-то слева. Она повернулась – звук шел будто бы прямо из-за шкафа.

Полли приблизилась. Перед ней открылся узкий и темный боковой проход. И в нем кто-то стоял – она вздрогнула: здоровенная, кажущаяся бесформенной фигура не принадлежала человеку.

Кр-рак-с-с-с… кр-рак-с-с-с… – лязгали суставы, и с каждым движением из трубы пароотвода на плече типа в потемках вырывалось сизое облако.

Полли не успела испугаться, как поняла, что этот гигант – всего лишь паровой автоматон, который занят тем, что расставляет книги на полке, вытаскивая их из коробки.

– Хм.

К Полли повернулась латунная голова, круглые глаза-лампы едва теплились. Механоид был таким же старым, как и сама лавка: на его металлических конечностях виднелись следы ржавчины, а на бордовой жилетке и бабочке проглядывали дыры, оставленные молью.

Автоматон пристально изучил руки мисс Трикк, видимо, проверяя не занесла ли она с собой в лавку зонтик, после чего утратил к посетительнице интерес и вернулся к своему делу.

– Прошу прощения… – начала Полли, но механический работник лавки не дал ей продолжить. Он вытянул латунную руку и ткнул в сторону узкой лесенки в глубине прохода.

Полли кивнула и направилась в указанном направлении. Лесенка также была заставлена книгами. Полли попыталась было протиснуться между ними, как вдруг ей на глаза попалась книга, один вид которой заставил ее остановиться и содрогнуться. На черной обложке значилось: «Как победить злого гения. Справочник и инструкция».

Это она… та самая книга!

Сердце тревожно забилось…

Полли вспомнился день ее прибытия в Габен. Она тогда впервые увидела эту книгу – и с каким же снисхождением она отнеслась к ней, страшно подумать! Уже потом она поняла, как ошибалась. И, как это часто и случается, было поздно…

В памяти всплыли слова, сказанные ей в тот день тетушкой Евфалией: «Этот город просто кишит злыми гениями. Они могут быть за любой из дверей, может, даже прямо сейчас наблюдают за тобой из какого-нибудь окна. Кто знает, где они прячутся…»

Полли стало так беспросветно грустно, что она почувствовала, как задыхается. Дернув головой, она урезонила лихорадочно завертевшиеся мысли и воспоминания и продолжила путь наверх.

«Соберись! – велела себя Полли. – У тебя есть дело… тайна, которую нужно раскрыть. Воспоминания – это паутина, ты не можешь позволить себе застрять в них…»

На втором этаже было ненамного просторнее, чем внизу, но зато заметно светлее благодаря паре окон в дальнем конце помещения. У стеллажей темнели фигуры покупателей, в паре укромных уголков в окружении полок стояли крошечные круглые столики. За одним, потягивая кофе из чашки и сжимая книгу в пурпурной обложке, сидела немолодая дама, за другим – в облаке фиолетового дыма расположился старик с моноклем, папиреткой и настолько ветхим томиком, что тот едва ли не разваливался прямо в его руках.

Напротив лестницы разместилась стойка, рядом с которой в кресле храпел почтенного возраста пухлый господин с едва тлеющей трубкой в зубах.

Полли подошла.

На стойке стоял небольшой указатель со стрелкой, подписанный: «Камилла». Стрелка указывала на девушку, возившуюся возле старенького кофейного варителя «Хноппиш».

Камилла была весьма примечательным существом и скорее походила на какого-то чудаковатого персонажа книги, созданного эксцентричным писателем, нежели на живого человека. Узкое треугольное и крайне бледное лицо, огромная копна путанных-перепутанных черных волос и круглые очки с толстыми стеклами, из-за которых ее глаза казались невероятно огромными.

– Вы попали в «Переплет», – сказала девушка, встретившись взглядом с посетительницей. – Добро пожаловать. Что вы хотите прочесть?

– Добрый день, мисс, – ответила Полли. – У вас есть книга «Мешок Крампуса»?

Камилла уставилась в потолок и уперла пальчик в подбородок, размышляя.

– Да, где-то был один экземпляр. Издание сорокалетней давности, читанный-перечитанный и три раза реставрированный. Желаете взглянуть?

– Это было бы замечательно.

Камилла легким движением подняла руку и потянула свисавшую из-под потолка цепочку. В глубине лавки раздался перезвон колокольчиков, и вскоре из букинистической чащи вышел худой и очень сутулый молодой человек, как две капли воды похожий на Камиллу: такие же треугольное бледное лицо и большие круглые очки, правда волосы его, черные и покрытые тонким налетом пыли, были аккуратно расчесаны. Полли справедливо предположила, что этот парень приходится стоявшей за стойкой девушке братом.

– Уилл, – Камилла поглядела на него с легкой укоризной. – Ты снова копался в «Чердачном разделе»? Мистер Рэд пошутил – там нет никакого тайного хода.

– Нигде я не копался, – насупился Уилл. – И мистер Рэд не пошутил.

– Неважно, – строго сказала Камилла. – Эту мисс интересует «Мешок Крампуса», Уилл.

И без того большущие глаза молодого человека округлились еще сильнее.

– О, «Мешок Крампуса»! Одна из моих любимых книг! Я отправлюсь на поиски незамедлительно.

Развернувшись на каблуках, он опрометью бросился прочь и вскоре исчез в узком лазу, который располагался прямо по центру одной из книжных полок и к которому вела приставная лесенка.

– Вы желаете взять книгу с собой или почитать у нас? – спросила между тем Камилла.

Полли задумалась. Домой, где ее ждут угрюмая Каролина и ворох мрачных мыслей, она возвращаться не хотела, да и в редакции ей пока что делать нечего…

– Пожалуй, я останусь у вас. Здесь очень уютно.

– Заботами Папаши Бертрана, – ответила девушка, кивнув на храпящего старика. – Столик на третьем этаже у окна сейчас свободен. Вы можете подождать там, пока мой брат найдет вашу книгу. Желаете ли кофе? Быть может, закладку-скрепку? У нас есть скрепки в виде часов, шляпы-цилиндра, пуговицы и глаза. Еще были в виде пенсне, но они закончились.

– Кофе, да. С корицей и двумя кубиками сахара. И закладку я тоже возьму. М-м-м… – Полли раздумывала между глазом и часами, но потом, решившись, выбрала скрепку-цилиндр, которая напомнила ей любимый головной убор доктора Доу.

Камилла дернула ручку тронутого ржавчиной кассового аппарата, и со звоном выдвинулся лоток.

– С вас семнадцать фунтов.

Полли заплатила и, кивнув Камилле, направилась к лестнице. Поднявшись на третий этаж, она быстро нашла свой столик (их тут было всего три) и села на жутко заскрипевший под ней стул.

С легким раздражением она подумала о том, что, будь здесь сейчас Партридж, он точно отметил бы это и тут же разродился бы шуткой, мол, ей срочно стоит прекратить есть сладости, поскольку дело, которым она занимается, не для толстяков. Партридж прекрасно знал, что она, напротив – довольно худенькая и порой отчаянно напоминает грустное привидение. Этот невыносимый человек получал удовольствие, подтрунивая над ней и заставляя ее злиться.

Полли с трудом выгнала Партриджа из мыслей, будто сорвала со столешницы засохшее пятно вязкого клея – этот тип в уютном «Переплете» был крайне неуместен.

Ожидая книгу и кофе, мисс Трикк глянула в окно. За ним простиралась заснеженная Пыльная площадь. К станции подошел трамвай, у сигнальной тумбы согревался чаем констебль, пешеходы сновали, сжимая покупки в коричневых пакетах и подарки в коробках. Подарки… как же ей передать подарки доктору Доу и Джасперу? Забраться в окно? Или проникнуть в дом через флигель?

«Что за чепуха! – одернула себя Полли. – Нужно просто отправить их по почте…»

Над головой раздалось простуженное покашливание, которое пытались выдать за деликатное. Полли подняла взгляд. Бледнолицый очкастый Уилл торжественно протянул ей потрепанную книгу в бордовой обложке.

– Ваш «Мешок Крампуса», мисс, – сказал он. – Очень хорошая история, но самое интересное начинается со второй главы.

– О, благодарю.

– Вы ведь ее не читали? – спросил Уилл, и прежде, чем Полли ответила, затараторил: – Я ее читал тысячу раз! Особенно мне нравится момент в чаще. И, конечно же, эпилог. Хотя он всем нравится. Я знаю эту книгу почти наизусть! Если хотите…

– Уилл, не приставай к мисс! – К столику подошла Камилла с исходящей паром чашкой на блюдце.

Уилл вздрогнул и ретировался, скрывшись за стеллажами.

– Прошу прощения, мисс, – сказала Камилла. – Мой брат бывает крайне, – она чуть повысила голос и повернула голову к выглядывавшему из-за книжной полки Уиллу, – настырным!

– Ничего страшного.

Камилла поставила перед Полли чашку, пожелала приятного чтения и удалилась.

Полли вдохнула аромат кофе и корицы, отпила и раскрыла книгу.

«Эта история произошла одной холодной зимой, незадолго перед Новым годом…»

– Какое многообещающее начало. – Полли улыбнулась и продолжила чтение…

…Негромко тикали часы, со второго этажа доносился храп Папаши Бертрана, шуршали переворачиваемые страницы. Кофе был давно выпит.

Полли клевала носом. Книга хоть и была весьма занимательной, все же сонливая атмосфера, стоящая в книжной лавке, потихоньку побеждала. Помимо прочего, Полли все еще читала только вторую главу, а полезных сведений до сих пор так и не получила. Она с тоской окинула довольно пухлый переплет – чтобы прочитать эту книгу полностью не хватит и недели. Да и вообще, на что она рассчитывала, используя для исследований сказку? За все время, что она была в «Переплете», в ее блокноте не появилось ни одной записи.

Полли вдруг почувствовала, что на нее глядят, подняла взгляд и наткнулась на два немигающих огромных глаза за стеклами-плошками очков. Уилл наблюдал за ней, прячась за стеллажом и выглядывая через пустое место между двумя книгами. Сперва Полли смутило его внимание, но затем она поняла, что брата Камиллы интересует не она сама, а ее реакция от прочитанного.

Догадавшись, что его заметили, Уилл исчез, а там, где мгновение назад были его глаза, втиснулась книжка.

– Хм.

Полли заправила скрепку-закладку на страницу и закрыла «Мешок Крампуса».

– Вы тут? – спросила она, и из-за стеллажа высунулось бледное треугольное лицо.

– Вы ко мне обращаетесь?

Полли кивнула.

– Вы мне не поможете?

Уилл подошел, нервно потирая руки.

– Сестра запрещает мне приставать к читателям.

– Мне нужна помощь, – сказала Полли. – Вы ведь говорили, что много раз читали эту книгу…

– Да, – Уилл заговорщически прошептал, – и не только зимой. Хотя это не принято. Традиция…

– Я вас не выдам.

– Чем я могу вам помочь?

– Я провожу кое-какое исследование, – начала Полли. – Меня интересует Крампус.

– О, разумеется!

– К своему стыду, должна признаться, что я почти ничего о нем не знаю. Вы мне не расскажете о нем?

Полли ожидала увидеть такую же реакцию, какая была у мамаши Гриззелоу и ее маленького прихвостня Эдгара, но Уилл даже не подумал выразить насмешку или снисхождение. Он горячо закивал.

– Что вас интересует?

– Все. Кто он такой? Чем занимается? Что за история с углем?

Уилл, очевидно, польщенный тем, что может быть полезен – еще и в такой интересной для него теме, широко улыбнулся и часто-часто заморгал. После чего напустил на себя серьезный вид и сказал:

– Крампус – это злобный дух зимы, которого часто называют кривым отражением Человека-в-красном.

– Почему «кривым отражением»?

– Ну, он очень похож на Каминника, хотя в то же время совсем на него не похож. Их часто путают. Видите ли, они оба появляются лишь зимой, оба носят красные шубы с белой меховой оторочкой, оба проникают в дома горожан. Что касается Крампуса, то никто не знает, где он проводит весь год – есть мнение, что он впадает в спячку и пробуждается лишь в последний день осени. Ходят легенды о древних часах, стоящих в самой чаще леса. Именно к ним после пробуждения приходит Крампус, и там он дожидается, глядя на то, как ползут стрелки, приближая зиму. А потом, с первым снегом, он и его свита, состоящая из голодных духов зимы и лесной нечисти, появляются в городе.

– В Габене? – с сомнением спросила Полли, но тут же напомнила себе, что это просто легенда.

Уилл кивнул и продолжил:

– Почти целый месяц после своего появления Крампус и его свита прячутся в городе, ловят слухи, собирают ссоры и крики, выискивают звуки наказаний. Прихвостни Крампуса вызнают, где живут плохие дети, чтобы потом, в новогоднюю ночь, их хозяин явился к этим детям и наказал их. Он всегда носит с собой плеть и мешок, в который засовывает детей.

Полли нахмурилась.

– Он похищает детей?

Уилл кивнул.

– Это называют «Жатвой Крампуса». Всю новогоднюю ночь Крампус ходит по домам, проникает в гостиные и детские спальни и ворует детей. А перед рассветом поднимается снежная буря, и, скрываясь в ней, Крампус и его свита покидают город. Они волокут мешки с детьми в лес. И там, в чаще…

– Что он с ними делает? – завороженно прошептала Полли, позабыв, что ничто из описанного не происходит на самом деле.

– Крампус разжигает большой костер, накаляет свое железное клеймо и…

– Не может быть…

– Да, в этом городе есть старики, которые могут похвастаться, если уместно такое выражение, отпечатками клейма Крампуса – это те, кого в детстве похищали. Но не это худшее.

– Что может быть хуже?

– Заклеймив всех детей, Крампус начинает вызнавать, кто из них хуже всех себя вел. И когда он находит такого – самого плохого ребенка, прихвостни сдирают с несчастного кожу и запекают его на праздничный ужин для своего хозяина. Наевшись, Крампус отправляется вглубь леса и устраивается спать, до следующей зимы. Его прихвостни разбегаются по лесу, а остальные похищенные дети, оставленные без присмотра, возвращаются домой – ну, те из них, кто не замерзает в зимнем лесу и находит дорогу обратно.

Полли задумалась.

– Все это очень похоже на выдумки строгих нянюшек, чтобы запугать воспитанников и заставить их вести себя хорошо, – сказала она.

– Нет же, мисс, – запротестовал Уилл. – Крампус так же реален, как вы или я. Правда, он очень давно не появлялся в Габене. Некоторые думают, что это как-то связано с вырубкой Дурнвальда.

– А что вы скажете по поводу угля?

– Хм, уголь. Верно, совсем забыл. Крампус всегда оставлял после своих визитов уголь. В новогоднее утро родители похищенных детей обнаруживали в их кроватках фигуры из угля, одетые в пижамы и ночные рубашки. Порой, когда Крампус посещал дома тех детей, которые хоть и шалили, но все же не настолько, чтобы их клеймить или пожирать, он забирал у них подарки, оставляя в назидание груду угля.

– Почему именно уголь?

– Кто знает… По одной из версий, его логово располагается в угольной яме.

Полли спохватилась и принялась быстро-быстро записывать новые сведения в блокнот.

– А как выглядит этот ваш Крампус? – спросила она.

Уилл поглядел на нее с легким недоумением.

– Как я и говорил, он носит длинную багровую шубу, но в отличие от шубы Человека-в-красном, меховая оторочка на ней не снежно-белая, а грязная, рваная и покрыта копотью. С шубы свисают ржавые цепи и крючья. У него копыта и, говорят, даже есть хвост. Пытаясь подражать Каминнику, он отрастил бороду, но его борода – узкая, вислая, похожа на длинный треугольный язык.

– А что вы скажете о, – Полли бросила взгляд в блокнот, – клыках, как у пса, и горящих рыжим пламенем глазах? И о бубенцах?

– Все так. И клыки, и глаза, и древние бронзовые бубенцы, на каждом из которых вырезано его имя. И еще одно – едва не забыл… У Крампуса есть рога.

– Что? Рога?

– Да, два длинных рога, они торчат через дыры в капюшоне шубы.

– Рога выбиваются из описания, – пробормотала Полли.

Уилл поднял брови.

– Какого еще описания?

Полли задумчиво промолчала и

нацелила карандаш в блокнот.

– Позвольте задать вам очень странный вопрос, мистер эм-м…

– Уильям Кэррон, – подсказал букинист. – Но вы можете называть меня Уилл.

Полли кивнула.

– Да, Уилл. Итак, если бы, предположим, Крампус – и я понимаю, как это звучит – решил посетить Габен в этом году, куда бы он направился?

Полли ждала, что Уильям Кэррон рассмеется или хотя бы пожмет плечами, но он не раздумывал ни мгновения:

– Это же очевидно! – воскликнул он и тут же спохватился: – Гм… прошу прощения. Вы ведь не знаете о гроге.

– Гроге?

– Крампус жить не может без елового грога. Если верить книге, с самого своего появления в городе он каждый день с наступлением темноты захаживает в единственное место в Габене, где такой грог еще продается.

– И что же это за место? – в нетерпении спросила Полли.

– Самый старый паб в городе. «Ворон и Пес» на улице Гримо.

Не успел Уилл договорить, как Полли всю передернуло. Жуткие воспоминания захлестнули ее. Разорванное горло. Зубы… острые треугольные зубы, проглядывающие во рту того человека.

– Кажется, вы знаете, что это за место, мисс, – заметил Уилл.

– О, я прекрасно знаю, что это за место.

Полли непроизвольно прикоснулась к ключице – там, под одеждой, до сих пор были уродливые следы, оставленные ужасной железной пастью.

***

Кэб продирался через Тремпл-Толл. А снег настолько усилился, что за окном ничего нельзя было разобрать из-за белой лоскутной пелены.

Полли скрипела зубами – она никак не могла привыкнуть к ужасным мостовым Габена, хотя до недавнего времени искренне полагала, что хуже брусчатки ее родного Кэттли быть ничего не может.

Стараясь отвлечься от дороги, Полли думала обо всем, что рассказал ей этот чудаковатый парень из «Переплета».

Разумеется, она ни на мгновение не поверила ни в существование самого Крампуса, ни в прочие легенды, которые сама называла просто и бесхитростно «чепухой» и «бреднями».

И все же она могла по достоинству оценить изобретательность вора: прикинуться Крампусом, чтобы его жертвам никто не верил, – это довольно умно. Неудивительно, что констебль поднял миссис Гриззелоу на смех. Прочие жертвы были все же не столь недальновидны, чтобы утверждать, будто их лично посетил Крампус: это значило бы не только прослыть суеверными, но и признать, что их дети – непослушные маленькие чудовища.

Между тем Полли не сомневалась, что в дома забирается обычный вор. Хотя «обычный» – это не совсем подходящее слово. Он озаботился костюмом для маскировки, раздобыл светящиеся очки, возможно, даже надел накладные зубы. При этом он обладает каким-то устройством, позволяющим лазить по стенам. Подарки, которые он ворует, – весьма дорогие. Взять того же кроленя: на подобном редком звере запросто можно обогатиться, если продать его заинтересованным ценителям… В принципе, можно было начать поиски и с этих «ценителей» (вор объявился бы у одного из них рано или поздно), но сперва она хотела кое-что проверить, впрочем, не особо рассчитывая на успех.

Экипаж качнулся и остановился.

– Прибыли, мэм! – раздался хриплый голос кэбмена. – Гримо, двадцать четыре.

Полли поправила шляпку и вышла под снег. Заплатив кэбмену, она огляделась по сторонам и поежилась от посетившей ее отвратительных воспоминаний. Неуютность здесь сквозила во всем.

Улица Гримо выглядела такой же хмурой, как Полли ее и запомнила, и близость праздника никак, казалось, на нее не повлияла. Уже почти стемнело, но ни окна домов, ни уличные фонари не светились. А еще, по-хорошему, здесь нужно было очень внимательно глядеть под ноги и ступать как можно аккуратнее, потому что порой на Гримо можно было наступить в капкан против крыс. Или вовсе не крыс…

Над дверью паба поскрипывала вывеска: пес с головой ворона.

Полли бросила быстрый взгляд на окна третьего этажа. На миг ей показалось, будто от одного из них отпрянула темная фигура. «Нет, – поспешила она себя успокоить. – Это не он. Его там нет…»

У порога паба, в скоплении ржавых труб, сидели трое бродяг, похожие на груды лоскутного тряпья. Шляпы-двууголки были покрыты снегом, рваные шарфы почти полностью скрывали угловатые раскрасневшиеся лица. Один из бродяг простуженно гавкнул, и Полли, вздрогнув от неожиданности, различила торчащий из-под двууголки черный нос, два больших глаза и вислые уши. Древний, как стариковская память, пес, облезлый и весьма неприветливый, глядел на девушку так, словно что-то задумал.

– Миленькая мисс, – проскрипел бродяга, сидевший ближе всего, – угости старого солдата глоточком «Флирта».

Подключился второй, с черным провалом на месте левого глаза:

– Загляни в свое сердечко, миленькая! Согрей старика – глаз на войне потерял, но даже оставшимся вижу, какая ты красотка. Восьмую долю пинты, сжалься…

Полли знала, что дело тут ни в какой не войне. Она притворилась, будто не услышала, прошла мимо и толкнула дверь. Ее тут же обдали вырвавшаяся из «Ворона и Пса» туча папиретного дыма и жар от котлов. А вслед раздалось:

– Не такая уж ты и красивая…

Полли не ответила и уже шагнула было в дымную тучу, как один из бродяг добавил:

– Жаль, Железная Пасть тебя не загрыз…

Полли вздрогнула и обернулась.

– Что вы сказали? – разъяренно спросила она.

– Ничего никто не говорил. – Одноглазый повернулся к соседу. – Ты что-то говорил?

– С утра и словечка не вымолвил, – отозвался тот.

Одноглазый повернулся к псу:

– А ты?

Пес, будто все понял, и качнул головой.

– А что, тебе что-то послышалось, курносая?

Полли стиснула зубы. Она не была курносой! Ну, может, чуточку.

Эти злыдни вывели ее из себя. Полли захотелось как следует взгреть их всех, не исключая пса, но она тут же напомнила себе, что жизнь их и так уже неплохо взгрела.

Горделиво вскинув голову, она вошла в паб. И тут же забыла о вредных бродягах.

Слева от входа, прислонившись к обитой темно-коричневым металлом и за много лет пропитавшейся табаком стене, стоял древнего вида паровой автоматон-шарманщик. Громоздкая круглая голова автоматона с выгравированными усами, грубо скованным треугольником носа и глазами-фонарями со скрипом покачивалась. Механическая рука раз за разом проворачивала гнутую ручку висевшей на бронзовом брюхе шарманки, из недр которой вырывалась мелодия полузабытого военного марша.

Полли закашлялась от дыма, что выплевывался из трубы на голове автоматона, и поспешно двинулась вглубь общего зала.

Со всех сторон что-то лязгало и скрежетало, словно это был не паб, а фабричный цех. Вдоль стен рядами проходили трубы, с потолка свисали чадящие лампы, разливая кругом рыже-багряный свет, отчего можно было подумать, что в «Вороне и Псе» бушует пожар. Пахло углем, жареным мясом, прокисшим элем и порохом.

За липкими от пролитого и не просыхающего пойла столами сидели, опустошая большие кружки и обгладывая кости жареных голубей, личности, одним своим видом навевающие мысли о падении и разложении.

Завсегдатаи, большинство из которых было одето в тертую и засаленную солдатскую форму устаревшего образца (черные мундиры с желтыми шнурами и двумя рядами ржавых пуговиц и двууголки с обтрепанными перьями), резались в карты. Игра «Семнадцать слепцов» явно была популярна среди местных картежников – большинство из них являлись обладателями черных повязок, так как ставкой в «Семнадцати Слепцах» служил глаз.

Однажды Полли лично видела, как у проигравшего отбирали его ставку.

Мисс Трикк прошла к тяжелой дубовой стойке, всю стену за которой занимали этажи полок с разномастными бутылками. По центру висел большой фонарь, заливший всю стену тошнотворным зеленым светом, а под ним разместились две скрещенные сабли и полковой стяг с вороном.

Из самой стойки вырастала и поднималась под потолок сложная батарея из бурых труб. Хозяин заведения, которого на улице Гримо и в паре ближайших кварталов все звали не иначе, как полковником Криглихом, был здесь же – накручивал тяжелый скрипучий вентиль.

Из дюжины раструбов в латунные кружки, сделанные из артиллерийских снарядов, с шипением лилась пенная и исходящая паром жижа.

Полковник Криглих отпустил вентиль и толкнул рычаг – наполненные кружки поползли по тонким проложенным в стойке рельсам к сгорбившимся на высоких стульях посетителям.

Хозяин заведения был под стать тем, кого обслуживал: всем своим видом он, облаченный в черный мундир, с саблей на боку, походил на ветерана, должно быть, пары десятков войн. На голове у него восседала двууголка с длинным алым пером.

К Полли повернулось лицо, скрытое под смоляной маской-вороном, черный парик, состоящий из двух рядов подвитых буклей, чуть качнулся.

Полли передернуло. Весь вид этого господина напомнил ей того, о ком она изо всех сил старалась не думать – кукольника из переулка Фейр, с которым она столкнулась, расследуя дело твари, прикидывавшейся уличным фонарем.

– Что будете, мэм? – раздалось хриплое из-под маски.

– Я… эм-м-м… у вас есть еловый грог?

Полковник какое-то время молчал, и Полли показалось, что своим вопросом она как-то его оскорбила.

Наконец, он ответил:

– Это допустимо. Какой калибр?

– Что, простите?

Клюв маски склонился к ряду стоявших перед полковником разномастных кружек.

– Самый маленький.

– Двухдюймовка, значит.

Полли кивнула. Хозяин паба схватил кружку и вставил ее в камору своего разливного устройства, крутанул вентиль и потянул на себя рычаг.

Наполнив кружку, он передал ее Полли. Грог бурлил и все еще продолжал кипеть. Над ним поднималось зеленое облачко, а запах… что ж, вне всякого сомнения, напиток был сварен из еловой хвои.

– Два фунта, – скрипнул полковник, и Полли заплатила.

После чего взяла кружку и направилась с ней к деревянной лестнице, ведущей на галерею, что приплюснутым носом нависала над стойкой – мисс Трикк показалось, что это наилучшее место в пабе для наблюдения за входом.

Старательно игнорируя вульгарное хмыканье уже изрядно набравшегося типа в углу галереи, Полли села за пустующий столик у резного ограждения.

Вход в паб отсюда и правда неплохо просматривался.

Подув на бурлящее варево в кружке, Полли осторожно отпила.

– Гадость несусветная! – буркнула она и отставила грог в сторону: тот был вязким, пряным и очень колючим, словно она и в самом деле проглотила иголки.

В любом случае сюда она пришла вовсе не за этим странным пойлом (неудивительно, что его нигде больше не готовят), и оставалось надеяться, что тот, кто ей нужен, явится. Если уж он так дотошно прикидывается Крампусом, то отчего бы ему не следовать всем привычкам зимнего духа – ну, или хотя бы этой.

Партридж, тот, кто научил ее мастерству идти по следу, не оценил бы подобный шаг. Он будто бы сидел на соседнем стуле и осуждающе на нее глядел.

«Слишком беспечно полагаться на догадки и рассчитывать на удачу», – сказал бы Партридж, будь он сейчас здесь. «Притянуто гнилыми нитками! Потянешь – и оторвется» – одна из его любимых фразочек, которые Полли все знала наизусть и которые просто терпеть не могла.

Но как бы ей ни хотелось спорить, в данном случае он, похоже, был прав (как, впрочем, и всегда): рассчитывать на то, что вор придет в этот паб за грогом, слишком наивно.

И все же пока эта была едва ли не единственная ниточка.

Будь на месте Полли ее начальник Бенни Трилби, он бы непременно изобрел какой-нибудь экстравагантный метод расследования, включающий провокации и переодевания. Возможно, он бы даже переоделся в «плохого ребенка», чтобы выманить вора.

Полли представила себе Трилби в коротких клетчатых штанишках с подтяжечками, торчащими волосатыми ногами и с леденцом за щекой. И чуть не умерла со смеху. Вовремя спохватившись – на нее из-за столика по соседству косился не сильно трезвый ветеран с накладным деревянным носом, – она скрыла смех кашлем.

И все же нужно отдать ведущему репортеру «Сплетни» должное: ему нет равных в том, что называется «рыть сведения». И хоть порой его средства довольно сомнительны, а маскарад настолько нелеп, что вызывает снисходительную ухмылку, он не случайно смог стать любимчиком шефа. В редакции ходила легенда о том, как он однажды целую неделю прикидывался напольными часами в какой-то гостиной, чтобы собрать материал для статьи. Полли не верила, что это правда, но, зная целеустремленность и совершеннейшее отсутствие совести Бенни Трилби, наверняка утверждать ничего бы не решилась.

Чем же он таким там занят? Что это была за статья?

– Хм. Можно спросить у него самого…

Взгляд Полли наткнулся на Бенни Трилби. Вернее, не на него самого, а на первую полосу газеты, которую занимала его статья; с передовицы на нее с хитрым прищуром глядел носатый снеговик…

Газета принадлежала сгорбившемуся у стены старику с встопорщенной бородой – он листал «Сплетню», с безразличием пропуская колонки и целые разделы, будто рассчитывал, что среди слухов и домыслов вдруг наткнется на что-то правдивое или хотя бы достоверное.

У Полли зачесались руки заполучить газету и прочитать, что там ее начальник понаписал об этой новой городской злодейке. Лично Полли Зои Гримм показалась весьма забавной – если бы кто-то спросил мнения самой мисс Трикк, то она бы сказала, что мистер Трилби давно напрашивался на взбучку, и ему очень повезло, что Зои Гримм подошла к мести за уничижительный отзыв о ее персоне с юмором.

И все же, несмотря ни на что, Полли была благодарна Бенни Трилби: спихнув на нее «тухлую рыбу», он, сам того не зная, отвлек ее от мрачных мыслей и придал смысл этому безрадостному дню. Еще утром ей казалось, что одиночество и безысходность непременно ее задушат, но вот она уже вовсю занимается тем, что про себя называла «Тайной воришки подарков».

Это дело становилось все любопытнее. Монстр с горящими глазами, который лазит по стенам и проникает в окна… жуткое порождение ночных детских кошмаров, оставляющее после себя лишь уголь и едва уловимый запах еловой хвои…

Полли вдруг поймала себя на том, что ей отчаянно хочется, чтобы тот, кого она преследовала, оказался Крампусом. Не просто прикидывался им, но был им. Она так устала от всех этих серых и невзрачных проходимцев Габена, которыми движут низменные и мелочные очевидные мотивы, что… эх, ей так хотелось чего-то необычного, чуточку невероятного и, может, даже… мистического.

«Я охочусь за могущественным духом зимы, существом, что вышло прямиком из легенд… Как это звучит! Сколько всего это таит в себе! Вот бы так и было на самом деле…»

Как жаль, что все будет не так. С едва ощутимой горечью Полли понимала это.

Двери паба открылись, и в общий зал кто-то вошел.

Полли подобралась.

Громадный мужчина, настоящий великан в облепленном снегом длинном пальто и высоком черном цилиндре, прижимал к груди бордовый кофр. У великана были крючковатый нос, мохнатые, низко нависающие брови и треугольная бородка. В зубах у него торчала папиретка, исходящая маленькими облачками зеленого дыма.

В костюме или фигуре вошедшего в паб человека не было чего-то особо примечательного, но она сразу поняла: это он!

Не озираясь по сторонам, человек с кофром быстро прошел к стойке и, положив на нее мятую купюру, хрипло сказал:

– Еловый грог. Самый большой.

Полковник Криглих наполнил кружку, и великан двинулся вместе с ней к лестнице.

Тяжело ступая по ступеням, отчего те отдавались жалобным скрипом, он поднялся на галерею. Когда человек с кофром прошел мимо Полли, она сделала вид, что ее очень интересует содержимое собственной кружки.

Великан не обратил на нее внимания и вскоре скрылся на узкой деревянной лестнице, ведущей на этажи – там, как помнила Полли, располагались меблированные комнаты.

Немного выждав, она поднялась на ноги и, нащупав в кармане пальто пистолет, двинулась следом.

Почти в тот же момент, как она оказалась на третьем этаже, одна из выходящих в темный коридор дверей закрылась. К ней тянулся след из висящих в воздухе и медленно тающих зеленых облачков.

Полли подкралась к двери и прислушалась: из комнаты доносились голоса.

Она склонилась к замочной скважине и прищурилась, вглядываясь.

В комнате были двое. Человек с кофром застыл в нескольких шагах от двери черной громадиной (повезло, что он не загородил собой все остальное), стоявший рядом мужчина в котелке, круглых защитных очках на глазах и с натянутым на лицо шарфом, видимо, чтобы сохранить инкогнито, казался в сравнении с ним совсем крошечным.

«А ты еще кто такой?» – подумала Полли.

Незнакомец хорошо подготовился – разобрать в его облике хоть что-то было решительно невозможно. Единственное, что бросилось Полли в глаза, это подзорная труба, висевшая у него на поясе.

– Наш общий друг уверял, что на вас можно положиться… – говорил таинственный незнакомец, и в его приглушенном шарфом голосе Полли послышались знакомые нотки. И все же, как она ни пыталась узнать его обладателя, у нее не вышло.

– Так и есть. – Обладатель крючковатого носа поставил кофр на пол. – Вы позволите? – он кивнул на кружку. – Мой ежедневный ритуал.

– Конечно-конечно. У меня ведь впереди еще целый день…

– О, это не займет много времени, – ответил великан, вытащил из губ папиретку и поднес к ним кружку, после чего – Полли едва сдержалась, чтобы не ахнуть в голос – выпил кипящее содержимое одним впечатляющим глотком и даже не поморщился.

– Так и горло недолго сломать, – заметил человек в котелке.

Вытерев губы, крюконосый вернул папиретку на место и кивнул собеседнику.

– В записке вы сообщили о поломке, – сказал он. – Это невозможно.

– Вы говорили, что они надежны.

– Они надежны.

– Тогда почему одна из ваших ворон сломалась?

Господин с кофром не ответил.

«Что еще за вороны? – удивилась Полли. – И как ворона может сломаться?»

Человек в котелке взял с приставленного к узкой железной кровати стула коричневый сверток, развернул бумагу и продемонстрировал собеседнику черную механическую птицу. Автоматон не подавал признаков жизни.

– Что произошло? – спросил великан.

– Я не знаю. В какой-то момент она начала истошно каркать, ее глаза погасли, а крылья заклинило. Потом она замолчала и задымилась.

– Вы не лезли к ней под крышку?

– Разумеется, нет: вы ведь запретили это делать.

Крюконосый пристально поглядел на собеседника, после чего склонился над кофром и открыл замки.

– Я заберу сломанную. Взамен возьмите эту.

Он достал из недр своего футляра еще одну механическую ворону.

– Сколько у вас вообще этих игрушек? – спросил незнакомец, заворачивая птицу в бумагу.

– Это не игрушки! – разъяренно рявкнул великан, отчего его треугольная борода встопорщилась, и на миг Полли показалось, что он будто бы стал выше, а его глаза загорелись, хотя в следующее же мгновение наваждение исчезло. – Это мои верные слуги, часть древней свиты. Им больше сотни лет!

Полли с удовольствием отметила, что этот тип, как она и думала, играет свою роль и прикидывается Крампусом весьма убедительно. Жаль только, что он лишь прикидывается…

Таинственного незнакомца между тем нисколько не смутили слова собеседника. Он проворчал:

– Больше сотни лет? Неудивительно, что они ломаются. Надеюсь, с этой ничего не случится: для моего дела мне нужны две.

Лжекрампус поморщился, спрятал сломанную птицу в кофр и закрыл замки.

– Если на этом все…

Незнакомец кивнул:

– Не смею вас задерживать.

Крюконосый взял кофр за ручку, приподнял на прощание цилиндр и двинулся к двери.

Полли опрометью бросилась прочь. Быстро преодолела коридор и ринулась вниз по ступеням.

Оказавшись на галерее общего зала, она заняла свой столик. За время ее отсутствия кружка с едва початым грогом исчезла. Пропажа быстро обнаружилась: тип с деревянным носом за соседним столиком как ни в чем ни бывало попивал из нее, причмокивая языком и старательно делая вид, будто кружка всегда принадлежала только ему. Полли не было до этого дела.

Не прошло и минуты, как великан с кофром спустился в общий зал. Не задерживаясь ни на галерее, ни у стойки, он прошел через паб к выходу и толкнул дверь, впустив в помещение порыв ветра и вихрь снега.

Полли сорвалась с места и бросилась за крюконосым великаном, провожаемая недоуменными взглядами старых солдат вокруг.

Выбежав на улицу, она огляделась по сторонам. Падал снег, мимо, покачиваясь на двух механический ногах, прогромыхала старуха в бурой шали. Крюконосый исчез.

Сбоку раздался смех, и Полли обернулась. Двое бродяг и пес в двууголке глядели на нее насмешливо.

– Кого-то потеряла, курносая?

– Где он? – спросила девушка. – Куда он делся?

– Кто?

– Высокий человек в цилиндре, у него был бордовый кофр!

Вместо ответа и бродяги, и пес задрали головы, уставившись куда-то вверх.

Полли проследила за их взглядами, но там был лишь снег.

«Они что, рассчитывают, будто я поверю, что крюконосый взмыл в небо?»

И тут что-то упало к ее ногам.

Полли недоуменно уставилась на дымящийся зеленый цилиндрик, размером меньше мизинца.

Одноглазый бродяга втянул носом воздух, причмокнул и потянулся к нему, но Полли была быстрее. Она схватила докурок, снова поглядела вверх.

В вое ветра ей послышался рваный каркающий смех.

***

В табачной лавке «Раухен», как и везде в Тремпл-Толл, сейчас было не протолкнуться.

Но Полли все же сделала это – протолкнулась. Прижимая к лицу платок и жалея, что не запаслась противогазом (в заполонившем магазинчик разноцветном дыму нормально дышать могли разве что старые биржевые клерки, курившие сигары с младенчества, да кочегары, работавшие у доменных печей), она встала у стойки, поросшей, словно карликовым лесом, тонкими гнутыми мундштуками. Парочка тучных господ, между которых Полли втиснулась, как раз склонились над двумя из них, обхватив мундштуки влажными губами, втягивая дым и причмокивая.

Переборов приступ тошноты, Полли подняла руку, подзывая приказчика – сухого и вытянутого, чем-то похожего на ржавый гвоздь человека с серым лицом и внушительными мешками под глазами. Выглядел он как покойник третьей свежести, восставший из могилы только ради того, чтобы продать вам папиретку со вкусом долгой и счастливой жизни.

– Дайте угадаю, – буркнул он, подплыв. – «Мадам Модд» со вкусом кофе.

– Не угадали.

На понуром лице приказчика не отразилось ни одной эмоции.

– Поразительно, – он подернул губами и сморщил нос. – Я всегда угадываю. Что же тогда? Уж навряд ли «Черчилл» со вкусом перемен.

Полли открыла ридикюль и извлекла оттуда докурок, добытый у паба «Ворон и Пес».

Приказчик взял его кончиками двух пальцев, будто пинцетом, эффектным размашистым движением провел под носом.

– Гхм. «Черствозимм». Еловая смола и черника. Никогда не подумал бы, что такая хрупкая мисс…

Полли покачала головой.

– Это не для меня. У вас ведь есть такие папиретки?

– Разумеется! В «Раухен» есть все папиретки! Вам наполнить портсигар? Будете брать поштучно или коробку?

– Ни первое, ни второе и ни третье, – ответила Полли. – Мне не нужны папиретки. Мне нужны, – она чуть понизила голос, – сведения.

Приказчик возмущенно дернул головой.

– Это табачная лавка! За сведениями вам в справочную Тремпл-Толл. Здесь недалеко: Чемоданная площадь, пятнадцать.

Полли была готова к подобной отповеди.

– Я работаю в газете, мистер. «Сплетня», может быть, слышали.

Приказчик насторожился, ожидая чего угодно вплоть до угроз выставить его лавку на страницах газеты в неприглядном свете, но Полли и не подумала его запугивать: Уиггинс и Хатчинс вполне успешно занимались подобным, но ей был ближе метод Бенни Трилби, который он сам называл «Посулить подслащенную пилюлю».

– Я имею счастье пребывать в весьма доверительных отношениях с мистером Эрнсом, – сказала она, – вы знаете, чем он заведует в «Сплетне»?

– Разделом объявлений и рекламным разворотом, – кивнул приказчик, понимая, к чему клонит Полли.

– Думаю, третий верхний блок вас устроит?

– Второй.

Полли улыбнулась. «Улыбка – лучший способ заверить сделку», – так порой говорил Бенни Трилби.

– Я порекомендую мистеру Эрнсу лавку «Раухен» для второго верхнего блока.

Приказчик чуть оживился. Он больше не походил на простого мертвеца. Теперь он походил на мертвеца, которого тычут вилкой.

– Что вас интересует?

– Меня интересует один из тех, кто покупает у вас «Черствозимм». Это высокий джентльмен в черном пальто и цилиндре. Нос крючком и треугольная бородка.

Приказчик поджал губы, явно узнав нужного Полли человека.

– Этот безнадега? – с презрением бросил он.

– Что? Безнадега?

– Боюсь, я не знаю его имени, – сказал приказчик. – Описанный вами господин заходил два дня назад. Время от времени он посещает «Раухен», всегда наполняет портсигар и расплачивается горефунтом.

Полли покачала головой – она не знала, что это.

– Банковский билет господ Ригсбергов, – пояснил приказчик. – Все должники банка расплачиваются такими.

Полли воодушевилась.

– Этот билет все еще у вас? – спросила она, и, когда приказчик кивнул, добавила: – Могу я его увидеть?

– Но там нет имени, ни адреса безнадеги, лишь номер.

– И все же?

Приказчик вздохнул и полез под стойку, извлек оттуда жестяную коробку и принялся в ней копаться, ища нужный билет.

Наконец он вытащил из стопки один из горефунтов и протянул его Полли.

Это была большая прямоугольная бумажка, полностью черная и покрытая множеством белых штемпелей. По центру на ней был изображен герб банка: ворон с монетой в клюве. Под ним значилось: «Горемычный фунтовый билет “Ригсберг-банка”, выданный безнадеге 19-21-17-14-1-18-12».

– Я ведь говорил…

Приказчик был прав: никакого имени там не было, но вот в самом внизу билета стояла лаконичная подпись, также сделанная белыми чернилами.

– Вы знаете, что это? – спросила Полли, указав на подпись приказчику.

– Полагаю, это аутографф банковского клерка, выдавшего данный билет. Регулярная отметка – она стоит на всех горефунтах.

Полли кивнула. Она быстро переписала в блокнот номер безнадеги и фамилию клерка – хвала бюрократичной дотошности и канцелярским нормам банковских служащих, та легко читалась в подписи.

– Благодарю. Я узнала, что хотела.

Полли вернула приказчику билет, развернулась и направилась к выходу из лавки.

– Второй верхний блок, не забудьте! – воскликнул ей вслед продавец папиреток.

Полли не слушала. Бенни Трилби неплохо научил ее выуживать сведения у саквояжников. И первое, что он объяснил, когда она стала его помощницей, было: «Посулить подслащенную пилюлю – это не значит дать подслащенную пилюлю. Это тонкая игра на доверчивости…» Ну а вторым, что уяснила Полли, когда стала работать в «Сплетне», было то, что с мистером Эрнсом, заведовавшим разделом объявлений, лучше не связываться.

Она действительно получила то, что хотела, и без каких-либо угрызений совести покинула лавку.

За время своей службы в газете Полли прекрасно поднаторела в общении с лавочниками и обывателями Саквояжного района. Но вот следующий шаг в поисках воришки подарков требовал иного подхода. Настал момент, которого она хотела избежать, но выхода не оставалось – расследование следовало передать кое-кому другому: тому, кто запросто разговорит даже банковского служащего.

Полли Уиннифред Трикк ушла в тень, а из тени вышла та, кому не требовалось сластить пилюли, чтобы выяснить то, что ей было нужно.

***

Веревка скрипела, из горла вырывались хрипы. Висельник дергался и корчился всего какое-то мгновение, когда…

В дверь постучали.

Мистер Томмс схватился руками за петлю. Попытался пропустить под нее пальцы, но не вышло.

С трудом он нашарил ногами стул, и со второй попытки ему удалось встать на него. С трудом растянув узел, мистер Томмс вытащил голову из петли – шея, казалось, была переломана в трех местах, но где-то в глубине сознания все-таки жила уверенность, что это не так: в ином случае, у него уже не осталось бы никаких уверенностей.

Ватное тело тут же опало на стул. Перед глазами все было черным-черно, комната плясала и содрогалась. В ушах отстукивал барабан, а лоб ощущался таким тяжелым, словно к нему была приторочена наковальня.

Мистер Томмс закашлялся-захрипел, грудь и горло резало при каждом вдохе. Он попытался проглотить заполнившую рот слюну, и будто проглотил корабельный якорь.

Дрожащими посиневшими пальцами мистер Томмс полез в жилетный карман за платком. Вытер слюни, свернул платок и промокнул лоб. Воздух едва пробирался в горло, словно толстяк – в слишком узкий для него коридор.

В дверь застучали настойчивее.

– Да что же это такое?! – в сердцах выдохнул мистер Томмс. – Проклятый город! Даже повеситься спокойно не дадут!

Поднявшись на ноги и оторвав руку от спинки стула, он едва не упал. Голова кружилась, а комната все еще подпрыгивала и проворачивалась.

Шатаясь из стороны в сторону, как перебравший в пабе матрос, мистер Томмс пошагал в прихожую.

Прежде, чем открыть дверь, он прокашлялся, поправил жилетку и пригладил волосы.

Снова постучали.

– Кто там? – спросил Томмс.

Ответа не последовало.

Повернув ключ, он открыл дверь. За порогом никого не было. Темный этаж пустовал, как и лестница.

– Что это еще за шутки? – пробормотал мистер Томмс, потирая саднящее горло.

И тут в гостиной распахнулось окно. Створки с грохотом ударились о стены, задребезжали стекла.

Мистер Томмс захлопнул дверь и бросился в комнату. Через подоконник залетал снег.

Поспешно затворив окно, мистер Томмс, опустил крючок, и снова закашлялся. Горло будто напоминало ему о незавершенном деле.

Мистер Томмс обернулся. В центре гостиной его ждали стул и покачивающаяся петля, закрепленная на потолочном крюке.

Ноги отчего-то вдруг стали чугунными – не сделать и шага. Мистер Томмс поймал себя на том, что боится сделать этот шаг и…

– Мне, конечно, очень неловко вас прерывать в такой момент, – раздался голос из темного угла, – но, уж простите, вам придется прерваться.

Томмс вздрогнул и отшатнулся.

В темном углу чернела стройная невысокая фигура. Женщина не шевелилась. Прищурившись, он смог разобрать очертания кожаного лётного шлема и большие очки.

– Это… это вы… – прошептал он пораженно.

– Это я, – не спорила женщина.

– Зубная Фея… Вы тут! Я не знал… клянусь, не знал, что происходит!

– О чем вы? – В голосе Зубной Феи прозвучало удивление.

– Вы пришли! Вы просто так не приходите…

– Вы верите в счастливое стечение обстоятельств, мистер Томмс? – спросила Зубная Фея. – Я вот верю: наш с вами разговор мог не состояться, упади стул.

Мистер Томмс испуганно поглядел на упомянутый стул.

– Вы заберете мои зубы! – Он зажал рот ладонью, и Зубная Фея рассмеялась. Холодным жестоким смехом, от которого волосы у неудавшегося самоубийцы встали дыбом.

– Мне не нужны ваши скучные конторские зубы, стертые зубным порошком «Дерлитц».

– Я предпочитаю «Чистозуб доктора Палмерса», – машинально уточнил мистер Томмс. – На жестянке написано, что он лучший.

– Вам не стоит слепо доверять написанному на жестянках. Но в любом случае меня пока не интересуют ваши зубы, Томмс. Дело в том, что мне в руки попал один из ваших банковских билетов.

– Я так и знал! Вы пришли меня наказать!

– Не сегодня, – ответила Зубная Фея. – Может быть, завтра. Или через пару дней, а пока мне от вас нужны сведения. Вы же не откажете Зубной Фее, Томмс?

Банковский клерк задрожал.

– Я бы не посмел…

– Как вы уже, должно быть, поняли, я ищу одного из ваших безнадег. Мне нужны имя и адрес. Но, вот беда, на билете не было имени безнадеги.

– На каждом билете указано имя безнадеги.

– Нет, там были одни лишь глупые цифры. Я своими глазами видела.

– Все верно. Это то, что вам нужно, – пояснил банковский клерк. – Каждая цифра соответствует букве фамилии. Очень простая система.

Зубная Фея молчала, обдумывая услышанное.

– Что ж, имя у меня есть, – наконец сказала она. – Надеюсь, вы мне поможете и с адресом.

– На что вы рассчитывали, явившись ко мне домой? Что я наизусть помню адреса всех безнадег?

– Именно на это я и рассчитывала, – усмехнулась Зубная Фея. – Вы бы не дослужились до своей должности, не обладай вы бюрократической памятью. Не советую испытывать мое терпение, Томмс.

Клерк испуганно закивал, и она продиктовала ему номер.

Услышав его, мистер Томмс изменился в лице. Зубная Фея заметила это:

– Я так понимаю, вы знаете, кто мне нужен.

– Д-да. Но этот джентльмен… он из числа тех, кто записан в особой книжечке самого господина Выдри, начальника Грабьего отдела. Я не могу так просто…

– Адрес, Томмс.

– Бромвью, 34, квартира № 18/ан.

Зубная Фея удовлетворенно кивнула.

– Что вы можете о нем рассказать?

– Я ничего не знаю об этом безгадеге, кроме того, что им занимался господин Выдри лично. У меня нет доступа к книжечке безнадег главы Грабьего отдела. Простите…

– Ничего страшного, Томмс. Вы и так мне помогли. Что ж, я больше не намерена вас отвлекать от вашего… гм… дела.

– Это все? – Томмс, казалось, не верил, что его не ждет расправа от рук жуткой Зубной Феи.

– Вы очень занятой человек, Томмс. Кто я такая, чтобы мешать вашему повешению?

– И вам совсем не любопытно, почему я решил… решил… – он не смог договорить.

– Вероятно, у вас есть свои причины. Габен – это грязная мерзкая дыра, и, должно быть, покинуть его даже таким способом – не худшая мысль.

Томмса поразил цинизм, который звучал в голосе Зубной Феи. Она продолжила:

– Я могу лишь заметить, что если вам вдруг на какой-то момент показалось, что Тремпл-Толл окончательно раздавил и пережевал вас, то это не так.

– Откуда вы знаете?

– Вы не похожи на пережеванного, Томмс. К тому же я не раз встречала тех, кого этот город пытался прожевать и проглотить, но знаете что? Есть те, кому удалось вырваться даже из его желудка до того, как их переварили.

Клерк опустил голову и с безысходностью прошептал:

– Мне уже не выбраться…

– Кто знает… Могу сказать лишь одно: если вы все же решите не сводить счеты с жизнью, вам следует помнить, что при следующей нашей встрече я отберу ваши зубы, и тогда вы пожалеете, что не выбрали веревку. Если, конечно, вы продолжите заниматься тем, чем вы занимаетесь в банке.

– Я не хочу этим больше заниматься! Я не плохой человек…

Зубная Фея кивнула – она поверила его словам.

– И вы вот так просто уйдете? – спросил банковский клерк.

– Я тоже очень занята, знаете ли. Мой поиск продолжается… Тем более, к вам пришли.

– Что?

– В дверь стучат.

И тут в двери раздался стук.

Томмс отвернулся всего на миг, но когда он снова бросил взгляд на угол, где стояла Зубная Фея, там уже никого не было.

Куда она подевалась?!

Он бросился к окну и раскрыл створки. За окном была лишь вечерняя улица. Падал снег. Уютно теплилось множество окон дома напротив. Внизу, рядом с афишной тумбой, помигивая, светился фонарь. А возле него, под черным горбатым зонтиком, стоял снеговик в пальто.

Мистер Томмс вздрогнул. Снеговик глядел прямо на него.

В двери снова постучали.

***

«Не знаю, заметили ли вы, мисс Трикк, но Габен, помимо прочего, – это город путанных окон, – говорил Партридж. – А Тремпл-Толл в особенности. Окна здесь повсюду, куда ни кинь взгляд: большие и маленькие; прямоугольные, квадратные и круглые, попадаются даже треугольные; с поднимающейся или откидывающейся створкой, на гармошечном механизме или со ставнями; на задвижках, на крючках, щеколдах или даже на вентильных запорах. Что касается Саквояжного района, то здесь, глядя на дом с улицы, очень трудно определить, что именно находится за окном: квартира, чердак, лестничная площадка или гардероб (бывает и такое). Разобраться в оконной путанице Тремпл-Толл так же трудно, как разобраться и в планировке его домов, и окно, расположенное, скажем, на уровне второго этажа, запросто может принадлежать квартире третьего, четвертого или даже первого. Здесь есть лестничные подэтажи, антресольные квартиры, нависающие спичечные каморки и тому подобное – нередко можно обнаружить даже жилые трубы или шкаф-комнаты.

Предвосхищая ваши преисполненные недоумения вопросы, мисс Трикк, я отвечу, зачем я все это вам рассказываю. Дело в том, что, если вы планируете успешно заниматься тем, чем надумали, вам придется научиться определять правильное, нужное вам, окно, не приближаясь ни к двери подъезда, ни к двери требуемой квартиры. Проникновение в дома через окна, мисс Трикк, это особое искусство, и мало кто из городских шниферов обладает им в полной мере. Но я научу вас, как это делать, как найти в этом безумном хаосе нужное окно...»

И Партридж научил ее. О, познать эту науку было непросто: Полли с утра и до вечера бродила по улицам и переулкам, вычисляла и высчитывала, вымеряла и сопоставляла данные наблюдений – она едва не сломала себе все глаза, пытаясь подметить те ключевые детали, о которых рассказывал Партридж. А потом, когда она более-менее освоилась с вычислением «нужного окна», ее монстр-наставник решил, что этого уже недостаточно и заставил ее искать окно, но уже ночью, что было в разы сложнее.

«Зубная Фея должна хорошо знать Тремпл-Толл, она должна научиться передвигаться по нему, как по собственному дому. У нее не должно быть трудностей в ориентировании на его улочках и в переулках, на чердаках и крышах, перед ней не должно возникать преград и запертых дверей или окон. От этого зависит успех ее дела. Но не только. От этого зависит сама ее жизнь... А теперь хватит ныть, мисс Трикк, и отправляйтесь искать указанное окно – адрес уже лежит у вас в кармане...»

И она отправилась на поиски. А потом еще раз и еще. Пока в какой-то момент не осознала, что уже обнаруживает нужный ей адрес среди скопления окон всего за пару мгновений… Партридж, как всегда, был прав. Подобное умение в будущем пригодилось ей не раз и не два…

Руки в кожаных перчатках бесшумно открыли створки «нужного окна», и Зубная Фея проникла в квартиру.

Ноги в высоких кожаных сапогах ступили на пол. Хрустнул снег. Он покрывал здесь все.

«Какое странное место…» – подумала Полли.

Судя по всему, хозяин квартиры намеренно стаскивал сюда снег – и отчего-то снег и не думал таять.

Полли поежилась от холода – в квартирке было морозно, как в зимнем лесу. Зубы непроизвольно принялись отстукивать.

«Темно… тихо… Хозяина нет…»

Полли спрятала пистолет-«москит» в кобуру на бедре, подняла лётные очки на лоб, после чего зажгла «штурм-фитиль Бэббита». Огонек фонаря высветил темные, обитые ветшалой тканью стены. Почти все место в квартире занимало… незваная гостья не сразу поняла, что это кровать: сплетенный из узловатых, увенчанных шипами ветвей ком выглядел жутко. В его глубине проглядывал ворох из шкур, по всей вероятности, служивших хозяину постелью.

– Кажется, кое-кому роль слишком глубоко въелась в кожу…

Оставляя на устлавшем пол снегу следы, Полли начала осмотр квартиры.

У одной из стен стоял верстак, на котором в беспорядке валялись плотницкие инструменты; на самом столе, на стуле и рядом с ним высились груды стружки и деревянных опилок. На стене над верстаком в несколько ярусов висели полки.

Незваная гостья поднесла фонарь. Его свет вырвал из темноты ряды деревянных игрушек.

– Жуть какая… – со смесью отвращения и восхищения проговорила Полли: резные поделки запросто могли послужить причиной детских и не только детских кошмаров. Клыкастые снеговики, крошечные крампусы, злобные монструозные ели, фигурки Каминника с черными пустыми глазницами и уродливые существа, являющие собой неестественную помесь людей и волков, людей и медведей, а также людей и… хищно улыбающихся месяцев.

– Джасперу бы понравилось, – пробормотала Полли.

Подумав, она сняла с полки одного из людей-месяцев и спрятала его в карман; на место игрушки она положила двадцать фунтов: хозяин не должен был остаться в накладе – за такую сумму она могла бы купить целую полку этих монстриков.

Намереваясь продолжить осмотр квартиры, она вдруг застыла, заметив кое-что любопытное: на верстаке, среди инструментов и заготовок, лежала грудка бумажных клочков, исписанных зелеными чернилами.

«Порванное письмо!»

Полли справедливо предположила, что раз хозяин квартиры порвал его, в нем, без сомнения, содержалось что-то важное. Поставив фонарь на верстак, она принялась собирать листок из кусочков. Вскоре бумага была составлена, и Полли прочитала:

«Многоуважаемый сэр!

Мне очень жаль огорчать вас, но я вынуждена ответить вам отказом.

Игрушки, которые вы предложили для моей лавки, хоть и исполнены весьма искусно, но, к моему глубочайшему сожалению, выглядят не просто уродливо, но, не побоюсь этого замечания, внушают страх и отвращение.

И хоть вы особо указывали на то, что все детали ваших игрушек подвижны, а некоторые из кукол даже снабжены голосовыми шарманками и "могут смеяться и рычать" (мое почтение вашему мастерству), все же, боюсь, этого недостаточно. Игрушки, которые продаются в моей лавке, должны радовать, но не пугать детей.

Со всем уважением,

Корнелия Фрункель из лавки "Тио-Тио"»

Полли задумалась. Игрушки… лавка миссис Фрункель, вор подарков…

В голове все перемешалось.

– Я ведь пришла по адресу… Но где же тогда краденное? – спросила темную квартирку Полли и вдруг, словно ответом на ее вопрос, неподалеку раздался скрип.

Она замерла. Скрип не затих. Звук шел из-под кровати.

«Что же предпринять?!» – с тревогой подумала Полли, положив ладонь на рукоять пистолета.

И тут ее посетила мысль, что, во-первых, хозяину нет смысла прятаться под собственной кроватью, а во-вторых, он бы там просто не уместился бы.

Взяв со стола фонарь, Полли осторожно приблизилась к кровати. Беззвучно вытащила из кобуры пистолет и процедила:

– Только без глупостей. Я вооружена!

В ответ раздался едва слышный хруст, за которым последовало приглушенное бормотание.

Полли резко присела и, выставив перед собой фонарь и пистолет, заглянула под кровать.

В переплетении сухих крючковатых ветвей что-то шевелилось. Что-то небольшое, размером с кошку средней оголодалости.

Черные глаза испуганно уставились на Полли, заходили ходуном тонкие усы и смешно задвигались длинные кроличьи уши.

– Кто тут у нас? – Полли улыбнулась, заметив тоненькие ветвистые рожки, торчащие из макушки существа. – Да ведь это же Мистер Пушистик!

Вольпертингер и правда походил на кролика или зайца с оленьими рогами – все, как и описывала миссис Гриззелоу.

– Не бойся, малыш, тетя Полли тебя не обидит.

Полли убрала пистолет, отодвинула фонарь и протянула к вольпертингеру руку.

– Давай же… иди ко мне…

Кролень качнул головой и сделал небольшой неуверенный шажочек.

– Смелее… – продолжила увещевать Полли. – Иди ко мне. Я спасу тебя от этого жуткого человека. У тети Полли есть кое-что вкусненькое: сочная трава и елочные иголочки.

Судя по тому, как вольпертингер сморщил нос, она поняла, что не угадала.

– Желуди?

Кролень явно понимал ее, поскольку тут же наделил Полли крайне оскорбительным и презрительным взглядом.

– Каштаны? Может быть, шишки?

Рогатый качнул головой, мол, продолжай…

– Я не знаю, что ты любишь… – отчаялась Полли. – Может, тебе нравятся мыши или белки?

Вольпертингер заинтересовался. Он придвинулся ближе, в его глазах явственно проявился голод.

– Что? – удивилась Полли. – Ты ешь белок?

Кролень еще немного приблизился.

– Иди ко мне. Я дам тебе вкусную сочную белочку, – сказала она. – Мягенькую, пушистенькую, с пышным хвостиком…

Это сработало. Вольпертингер подполз ближе, и Полли кольнуло чувство вины: у нее с собой не было ни одной белки, но как иначе выманить это милое, забавное…

И тут существо неожиданно дернулось. В свете фонаря сверкнули клыки, и Полли вскрикнула. Кролень цапнул ее за палец, с легкостью прокусив перчатку.

– Вот ведь мелкая дрянь! – зашипела Полли, подув на палец. – Гадостное создание!

Вольпертингер в ответ лишь оскалил клыки и зарычал.

– Ну и сиди там, мерзкий кролень! Помогай после этого несчастным похищенным! Сплошная неблагодарность!

Полли извлекла из внутреннего кармана лётной куртки катушку бинта и умело перетянула палец (еще один навык, который заставлял ее часами тренировать Партридж и который впоследствии не раз ее выручал), а затем отправилась на поиски украденных подарков.

«Если гадкий кролень здесь, – рассудила она, – значит, и остальное тоже где-то в квартирке – только и ждет, чтобы я его нашла. Надеюсь, другие подарки не будут такими кусачими. Вот только где они?»

Полли огляделась по сторонам. В комнатке, казалось, больше ничего не было, если не считать древней чугунной печки и пары коробок с углем рядом с ней.

– Куда же ты дел подарки?

Она подошла к входной двери и заглянула в окуляр перископа. На этаже из угла в угол сновала какая-то старуха. Дождавшись, когда откроется дверь квартиры напротив, она подлетела к ней и буквально вцепилась в рукав пальто вышедшего оттуда сухонького человечка с дрожащими бакенбардами.

– Так просто не сбежите, Фэнуэй!

– Миссис Йолли, я тороплюсь…

– Лучше бы вы торопились внести квартплату, Фэнуэй! Вы же не хотите накликать беду и оставить долг на следующий год?

– Миссис Йолли, я очень-очень тороплюсь…

Человечек сбежал от домохозяйки, припустив вниз по ступеням. Оставшаяся ни с чем старуха завопила ему вслед, угрожая всеми возможными карами, начиная переломом ноги, жутким насморком и отключением пневмопочтовой трубы и заканчивая покусанием котами, если он до полуночи не принесет ей ее тридцать фунтов.

«Вот ведь карга…» – подумала Полли, и тут миссис Йолли, будто подслушав ее мысли, резко повернулась к двери, за которой стояла девушка.

Полли отстранилась от перископа.

В дверь забарабанили.

– Питер из антресольной квартиры! Я знаю, что ты там! Я вижу свет в замочной скважине!

Полли прикусила губу – ее выдал фонарь! Но прикрутить фитиль было бы сейчас глупее, чем оставить все, как есть. Она отступила в сторону, чтобы старуха не заметила ее через замочную скважину.

– Не спрячешься от меня! – продолжала миссис Йолли. – Ты мне должен квартплату! Питер из антресольной квартиры! Ты не проскользнешь мимо меня! Вот увидишь…

Миссис Йолли замолчала, и Полли осмелилась глянуть в перископ. Въедливая старуха поставила у лестницы стульчик и уселась на него с грозным и неприступным видом.

Полли хмыкнула: кажется, хозяина квартиры ждут неприятности…

Она уже собиралась вернуться в комнату, как вдруг заметила кое-что. Из-за стоявшей в прихожей вешалки и громоздящихся на нем старых пальто и битых молью шарфов выглядывал уголок еще одной двери.

– Хм!

Полли отодвинула вешалку в сторону. И правда, дверь!

– Думал спрячешь от меня краденое, Питер из антресольной квартиры?

Она взялась за ручку и, подняв фонарь, аккуратно приоткрыла дверь.

Это был черный чулан – не больше спичечного коробка. Подарки обнаружились сразу же.

– Кажется, у нас появился мотив…

Полли поглядела на пирамиду цветастых, перетянутых ленточками коробок – на каждой из них стояла сургучная печать лавки «Тио-Тио». Кроме кроленя, все похищенные подарки были куплены там.

– И ни понюшки мистики, – огорченно выдохнула Полли. – Просто месть оскорбленного игрушечника. «Раз миссис Фрункель отвергла мои игрушки, пусть же ее собственные не достанутся ни одному ребенку» – видимо, так он думал.

Полли встала перед дилеммой. С одной стороны ее потянуло отправиться прямиком в «Тио-Тио». В тамошней доходной книге должны быть записаны имена и адреса тех, кто купил в лавке игрушки перед Новым годом, – узнав их, она смогла бы предотвратить дальнейшие кражи. Вот только в голове настойчиво зазвучал занудный голос Партриджа, который настойчиво советовал ей остаться здесь и устроить засаду: «Этот Лжекрампус все равно вернется в свое логово – зачем куда-то идти и надеяться на удачу, когда можно расставить капкан и взять его тепленьким?»

Полли поморщилась. Голос Партриджа в ее мыслях снова был прав, к тому же эти дети… они вполне заслуживают того, чтобы их наказали. Впоследствии они, само собой, получат свои подарки обратно, но сперва пусть немного пострадают. Для них это будет полезно…

Помимо подарков, в чулане стоял небольшой письменный стол. На нем, раскинув крылья, лежала механическая ворона. Крышка на ее груди была открыта, кругом, словно детали часов, приготовленные для чистки, разместились пружины, цепи и шестеренки.

– Какое отношение к кражам имеют эти вороны?

У Полли не было ответа. Никто из свидетелей ничего не говорил о птицах-автоматонах.

Ей вспомнился человек из паба, с которым встречался крюконосый.

– Он все же работает не один?

Нужно все выяснить…

– Кто же ты такой, Питер из антресольной квартиры?

Полли выдвинула верхний ящик стола – внутри лежал продолговатый чемоданчик-кофр. Он был заперт, но Полли это не остановило.

Отмычки скользнули в замочную скважину. Клац-щелк!

Полли подняла крышку и нахмурилась. В бархатных ложах покоились: пара перчаток, свернутая колечком плетка, раскладной стек и похожий на маленькое весло пэддл, сбоку расположились ряд тюбиков (Полли прочитала этикетку на одном из них: «Клей для рта против детской болтливости миссис Золл») и жестянка с «Подногтевыми булавками».

– Что это все значит?

Полли брезгливо закрыла чемодан и вернула его на место.

В боковом ящике стола обнаружилась толстая тетрадь в кожаной обложке, на которой значилось: «"Пансион непослушных детей мадам Лаппэн". Книга учета наказаний».

Уже догадываясь, что она найдет внутри, Полли заглянула в тетрадь. Желтоватые страницы были разлинеены: в первом столбике в алфавитном порядке стояли имена (Абнер Т., Адкинс М., Амби П., Амброуз К. и так далее), во втором был указан возраст каждого ребенка (7 лет, 11 лет, 10 лет и тому подобное), в третьем значились предписанные наказания (3 удара плетью и клей, булавки, 5 ударов стеком по пяткам, выдрать клок волос… и все в таком же духе), ну а в последнем напротив каждого имени стояло «Исполнено».

Полли охватил гнев.

Мама никогда не била ее в детстве, хотя не раз угрожала, что отдаст ее в приют мадам Гроттеморт и в подробностях описывала, что там делают с несчастными детьми. Детские наказания были повсеместными и обыденными как в Льотомне, так и в Габене. Эта отвратительная традиция возмущала Полли до глубины души, но даже грозная Зубная Фея ничего не могла с этим поделать.

«Значит, помимо кукол и своих невинных краж, этот тип занимается тем, что наказывает детей в пансионе, – в ярости подумала она. – Ну еще бы! Он ведь возомнил себя Крампусом! Где бы он еще мог работать!»

Полли искривила губы в презрительной усмешке: что ж, тем приятнее будет его схватить…

Она положила тетрадь в ящик и вдруг поняла, что там лежит еще что-то.

Полли вытащила пухлую кожаную папку для бумаг, развязала веревочки. Внутри обнаружилась довольно увесистая рукопись, которая называлась:

«КРАМПУС.

Книга-описание, составленная

Бенджамином Эдвардом Гриммом, профессором монстрологии,

при непосредственном участии самого Крампуса, полуночного духа зимы».

Полли возвела глаза к небу.

– Книга про Крампуса, написанная с помощью самого Крампуса, – проворчала она. – Неслыханное самолюбие…

И тут ее раздражение сменилось недоумением.

– Постойте-ка! Гримм?!

Ей вспомнились подведенные сажей глаза, полосатые чулки и красная пелерина с капюшоном. Это не могло быть совпадением…

В голове снова зазвучал утомительный голос Партриджа:

«Совпадений не бывает, мисс Трикк».

Партридж, как и всегда, был прав.

– Ничего не понимаю, – недоуменно проговорила Полли. – Как вор подарков связан с Зои Гримм?