Кадеты

Глава 9

– Верчу, кручу, обмануть хочу! Подходи не робей, получи сто рублей!

Пирожками теперь торгуют Нюся и Тяпа, я занялся более прибыльным бизнесом. Древним, как профессия проститутки. Три наперстка и шарик из гутаперчи, вот и весь инвентарь. Все приемы обмана в этой схеме мне известны, потратил несколько часов на тренировку и можно работать. Жора Кривой обеспечивает силовую поддержку, Шило предупреждает о патрулях, Артур работает на подхвате – подыскивает подставных, провоцирует пришлых зевак. Прибыль не сравнима с обычной торговлей, за вчера, например, я заработал 225 тысяч деньгами, два серебряных кольца, портсигар, тоже серебряный, карманные часы Elgin, пару калош! пиджак почти новый, пол мешка сушеной рыбы и бронзовый самовар в четверть ведра. Еще немного и впору открывать комиссионную лавку. Пиджак отдал Жоре в счет оплаты, а остальное пока в стадии реализации.

– А чё, не дуришь? Взаправду выиграть можно? – мужик за сорок, по виду железнодорожник или слесарь какой. То есть в справной, но недорогой одежде, бритый и слегка под градусом. Крестьяне те обычно бородатые и прет от них навозом.

– Так сам гляди, вот шарик, вот три наперстка, кручу у тебя на глазах. Ежели не слепой, то не проворонишь, – специально медленно перемещаю наперстки.

– А скоко ставить то?

– Да сколько пожелаешь! Угадал – получаешь в два раза больше!

– А давай! – махнул рукой мужик. Артур за его спиной делает знак – подставной. Без них никак, завлечь лохов непросто.

– Ставлю пять тышь! – мужик бросает купюру, ловлю ее на лету.

– Вот шарик, смотри внимательно, – демонстрирую шарик, пускаю его по прилавку, накрываю наперстком. Несколько неспешных оборотов, выстраиваю в ряд. – Угадывай!

– Вот тута! – указывает пальцем. Поднимаю, шарик на месте.

– Твои десять тысяч! – возвращаю пятерку, присовокупив вторую. – Давай еще?

– Не, хватит! Вовремя не остановишься, так без порток домой придешь! – скрывается в толпе, под завистливые перешептывания в толпе.

Все по уговору, пять он получает за работу. Надеюсь, отобьем кратно потраченное. Вон Артур сигналит глазами на интересного дядю: в кожаном плаще, но на чекиста не похож. Хотя козлиная бородка как у Дзержинского, сам вид чмошный. Дряблое лицо в оспинах, маленькие поросячие глазки. И при этом весьма упитанный, почти колобок. А портфель под мышкой выглядит соблазнительным.

– Не желаете сыграть, господин хороший? – улыбаюсь ему. – Просто развлечься, за символическую сумму. Поставьте сто рублей, на них все равно ничего не купишь.

– Интересные у вас тут развлечения, – кривится он. – Где ты деньги берешь, коли всем так раздаешь?

– Так не все глазастые! Особливо как примут горячительного, так в глазах двоится, поди угадай под каким из шести наперстков шарик! На том и зарабатываю.

– А поставь кто сто тысяч, чем отдавать будешь? – любопытствует толстяк.

– Да кто ж тут стоко поставит? – выражаю безмерное удивление. – А ежели у меня не достанет, вона соседи ссудят. – Киваю на стоящих метрах в двухстах менял, не так давно обосновавшихся и на нашем рынке.

– Да? Ну это я так спросил, столько ставить конечно не стану. Вот разве что за для интересу на пять тысяч також сыграем. – демонстрирует пухлый кожаный бумажник, извлекая оттуда купюру. Постараемся облегчить его от содержимого.

– Ваши пять, при выигрыше получите десять! – Пятерка исчезает в набрюшной сумке, наперстки чуть быстрее, чем первый раз, мельтешат перед господином. – Под каким?

Короткое раздумье, тычок в правильный наперсток. Шарик там.

– Ой, да вы меня сегодня совсем разорите! – горестно вздыхаю я. Достаю десять тысяч, держа их в руке предлагаю. – Еще разок?

– Нет, хватит! – решительно говорит будущий нищий.

– Делаю вам уникальное предложение! Я оставляю только два наперстка, угадать будет в два раза легче! А сумма все та же – выигрываете вдвойне! Не упускайте шанс сделать из десяти тысяч двадцать!

– Ну давай, – чуток поменьжевавшись соглашается клиент.

Убираю один наперсток, пустив шарик катиться, делаю вид, что накрываю его, сам же ставлю наперсток рядом, одновременно зажимая шарик между пальцев. Быстро вращаю два наперстка, остановка. Клиент внимательно наблюдает, на лице довольная ухмылка.

– Ваш ход уважаемый! Под каким?

– Тут! – уверенно указывает мужик. Поднимаю наперсток, под которым естественно пусто. Поднимаю второй, одновременно выпуская из пальцев шарик.

– Вот видите, зрение вас подвело. В такие нечастые моменты я и выигрываю.

– Нет, как же? – недоумевает дядя. – Я ведь не мог ошибиться!

– Чевой-то не мог, вона как быстро он вертит, ажно в глазах двоится! – дыхнул на мужика перегаром Кривой.

– Да нет же! – отодвинулся от Жоры мужик. – Я был уверен!

– Ну у нас без обмана, сам видел – шарик на месте, никуда не делся. Ошибиться каждый может. Коли так уверен в себе, спробуй отыграться, – предлагаю ему, как бы нехотя.

– Давай на десять, но только с двумя опять!

– Не, так я точно без обеда останусь! С двумя играю, коли удвоение идет, а десять уже было. Теперича на двадцать токмо. Или на десять но угадываешь из трех.

– Пятьдесят! – у мужика дрожат пальцы. – Но без отыгрыша! Выиграю – моё!

– Заметано! Следи хорошо, чтобы не сказал, что обманываю!

Процесс повторяется. Снова шарика не оказывается в нужном месте. У клиента перехватывает горло, только бестолково открывает рот. Нужно добивать, пока не очухался.

– Вам снова не повезло. Попробуйте еще, бог троицу любит.

Не ожидая ответа кручу два наперстка, останавливаю, отворачиваюсь к Тяпе, беру у него пирожок. Артур тем временем сбоку быстро приподнимает один наперсток, демонстрируя, что под ним пусто. Отработанная схема, постоянно кто-то клюет на нее.

– Ну, так кто решится сделать ставку? – поворачиваюсь снова к толпе. – Раз господин пасует, любой может сыграть заместо него.

– Нет, я играю! – вернулся голос к жертве. – Вот, сейчас!

Из солидного портмоне извлекается целая пачка. К сожалению маленького достоинства – по десять тысяч. Зато целых сорок две штуки. Все что было.

– Это мне восемьсот сорок тыщь отдавать, коли угадаете? – чешу я затылок. – Эх, была не была, один раз живем! Под каким?

Мужик изображает раздумье, а рука сама тянется в направлении заветного шарика. Как он думает. А в глазах уже вижу как бегают цифирки, подсчитывая выигрыш.

– А? – с открытым ртом замирает, узрев пустоту. И отмирает, увидев покатившийся шарик из-под второго наперстка. – Жулики! Верните мои деньги! Я вас, я на вас…

– Дядя, не ори, – надвинулся на него Кривой. – Проиграл, будь мужиком! У нас тут жуликов нету, усе по справедливости.

Мужик попытался еще что-то вякнуть, но узрев наполовину вынутый из голенища тесак, побледнел, что после предыдущей красноты произошло очень живописно. Пятясь назад, растворился в веселящейся толпе.

Вот до чего я опустился. Жалкий наперсточник. Пусть и оправдываю себя мысленно, что разводим только богатых, но это не так, богатых сейчас практически не осталось. А те, кто остался, притаились и на рынок не ходят. Другое оправдание, что все это виртуальное и не испытывает никаких чувств, мне нравится больше. Только почему-то я и себя уже чувствую виртуальным, в смысле частью этого мира. Утрачиваю постепенно надежду вернуться обратно. Даже по утрам не огорчаюсь проснувшись снова рядом с Артуром.

– Во масть привалила, обмыть бы прибыль, – подваливает Кривой.

– Да ты и так уже принял полкило, не меньше, – огрызаюсь на него. – Не заработал еще! Клиента Артур привел, твоя в чем заслуга?

У Жоры отвисает челюсть. До сих пор он строил из себя пахана.

– Ты чё Цыган, пирожок с перцем попался? Чего взъелся, да коли б не я, он тут такой скандал закатил!

Цыганом меня тут обозвали, сам не знаю почему. Смуглый, волосы черные, но не настолько я похож на эту нацию. Но не возражаю, кличка не самая плохая.

– Чуйка у меня нехорошая, – вздыхаю я. – Стрёмный фраер какой-то, жаловаться пойдет.

– Кому? Ты его рожу видал? Счетовод, зуб даю, казенные гроши взял, скажет что обокрали. А коли на нас покажет, то мы видоков найдем, что он сам играть стал, вона скоко народу глядело. Не, не пойдет никуда, еще наворует поболе моего. Мне за всю жизнь стоко не своровать, как они за месяц тырят.

– Так то оно так, но будь на стреме. Не пей пока, успеешь до ночи нажраться пять раз.

Вопреки опасениям все идет спокойно. Жирных фраеров больше не попадается, так, по мелочи. Норму мы сегодня перевыполнили вдвое, поэтому не напрягаемся. Попиваем чаек с баранками, болтаем.

– Маша сегодня снова придет, – напоминает Артур. – Мне опять уходить?

– Да ладно, останешься. Легенду заучил? Не проколешься?

– Иногда мне кажется, что ты правду говорил, – задумчиво говорит Артур. – О будущем, что ты оттуда. Невозможно столько слов выдумать, никакой фантазии не хватит. Да и не таким ты был до этого.

Я только рукой махнул. Артур периодически заводит об этом разговор, но к концу делает вывод, что мне нужно показаться врачу. Дескать: мозги у меня съехали вроде бы в правильном направлении, но провериться не помешает. А Маша к нам зачастила, сначала пришла посмотреть как мы живем, на следующий раз принесла одежду из какого-то благотворительного фонда, поношенную кстати, отказываться мы не стали – не дворяне. А потом решила принять участие в учебном процессе – учить ребят французскому языку. Сказать, что Артур знает его лучше нее, я не мог, попытался возразить, что язык этот им как корове седло, но куда там! Вот сегодня первый урок, и я должен присутствовать. Возомнила себя учительницей, скучно ей видите ли!

Рыночное время заканчивается, а все спокойно. Я было расслабился, как оказалось зря.

– Атас, облава! – вихрем прилетает Ванька, – на машине человек двадцать с оружием!

– Спокойно! – останавливаю я заметавшихся подельников. – Не факт что по нашему поводу, скорее всего документы проверять будут, не первый раз. Троцкий в городе вот и ловят шпиёнов и дезертиров. А если и по нашу душу, то, что нам предъявить могут?

У подростков какие документы? Жора имеет справку с печатью, он чуть ли не жертва царизма. Спрятав «инструмент» под прилавок спокойно (внешне) стоим с Артуром, прикрывшись корзиной с пирожками. Разжигаю примус, если что буду как кот Бегемот. Никого, мол, не трогаю, починяю примуса. Отдал Ваньке сумку с деньгами и отправил домой, его точно не остановят. Мишаня с Анютой рядышком, они свою норму сегодня тоже отработали – почти все продали.

Увы, как оказалось, я ошибся, что и сыграло роковую роль в дальнейших событиях. Приехали именно по нашу душу. Фраер, которого я сегодня ободрал, оказался не абы кто, а уполномоченный Центробанка, приехавший налаживать работу банковской системы в городе, это я уже позже узнал. Помчался сразу в штаб, а так как специально оказался Троцкий. Отсюда и такая оперативность, которой я не ожидал. А когда увидел толстяка, идущего среди красноармейцев, было поздно бежать – окружили. Грамотно зашли, с четырех сторон, скрытили нам назад руки. Нам – это мне и Артуру, Жора предусмотрительно исчез заранее, несмотря на наличие документа. Опыт, а мы лошары!

Заломали довольно грубо, спасибо, что не били сразу. Наручниками еще не обзавелись, просто завернув ласты потащили к машине. Грузовик довольно убогий, этакий мини сарай на колесах. Усадили на пол, сидений там не предусмотрено. Мы с Артуром молчим, права не качаем, надеюсь, сразу не шлепнут, а повезут разбираться. Возглавлял операцию тип в полувоенной форме без опознавательных знаков, скорее всего из ЧК. Думал туда и повезут, но приехали к городской тюрьме, в так называемый «Тюремный замок» на Острожской площади. И уже там нас профессионально обыскали, раздев догола. Обыскивают обычные красноармейцы, старые кадры или удрали или сидят по домам.

– Ну что, а теперь рассказывайте, – пока бойцы роются в одежде, нас поставили голыми перед чекистом, возглавляющем арест. – Где ваша, как ее, малина, сколько человек в банде?

– Да вы что, гражданин начальник? Какая банда? – делаю круглые глаза. – Мы сироты, на пропитание себе зарабатываем.

– Ты мне давай дурочка тут не валяй! По законам революционного времени поставим к стенке, не посмотрим что дети. Адрес, живо! – голос поставленный, с таким в хоре петь солистом.

– Да у тетки мы живем, на Никольской улице! И еще трое малышей прибилось, всех кормить нужно, одевать! Родителей ни у кого нет, кто помер, кого убили. Что и нам с голоду сдыхать нужно было? Ну бери, стреляй, твоим детям больше хлеба достанется!

– Ты мне на жалость не бей! – голос, однако сбавил. – Раз сироты, так можно безнаказанно народ обманывать? Да еще самого управляющего финансами додумались обобрать! Тот самому товарищу Троцкому пожаловался, меня самого чуть не расстреляли на месте за такое! Я только доложил, что в городе порядок навели, а тут на тебе! Вот что прикажешь с вами делать?

– Да вернем мы тому придурку деньги! С процентами! Если он финансист, то какого играть взялся? Халявы захотелось?

– Молчать! Сопляк еще, а ведешь себя…

– Товарищ Костин, посмотрите, что мы нашли! – боец подносит чекисту смятую, пожелтевшую бумагу. Холодея, вспоминаю, где видел такую: у меня была такая же справка, о принадлежности к кадетскому корпусу. Только я свою уничтожил, а Артур за каким-то хером, мало того что сохранил, так еще и таскал с собой. И теперь это наш приговор, если не расстреляют сразу, то лагерь обеспечен. Слышал, что есть такие для пленных.

– Вот значит как, – глаза чекиста заледенели. – Это белобрысого нашли? А у второго что?

– Денег три тысячи, зажигалка, ключи, носовой платок, гандон, – перечисляет боец. Презерватив кстати, был в выигранном пиджаке, Жоре он не нужен оказался, а мне мог пригодится. Теперь уже не понадобится.

– Сам признаешься? Как фамилия? – Костин подошел вплотную, обдав меня чесночным запахом.

– Я скажу. Наедине, – смотрю прямо в глаза, пытаясь скрыть невольную дрожь. И нервную и от холода.

– Говори тут, у меня секретов нет от товарищей, – издевательски усмехается Костин.

– Сообщите о нас товарищу Вяземскому. Он меня знает, моя фамилия Гончар.

– Вот еще, буду я отвлекать таких людей из-за белогвардейских выкормышей! Почему не удрали со всеми? Оставили, чтобы вредить советской власти?

Мелькнула у меня мысль, сказать, что внедрялись в банду по заданию Вяземского, и пропала. И его подставлю и нам ничем это не поможет. Не поверит. Как же его заставить сообщить?

– Товарищ Костин, вас срочно в штаб вызывают! – влетел взмыленный боец с винтовкой.

Костин с досадой скривился, потом стал раздавать указания.

– Этих в камеры, в разные, чтобы не сговорились! Одежду дайте, чтобы не околели раньше времени. Вернусь – лично буду допрашивать!

Получаем назад часть одежды и обувь, потом меня уводят первым. Успеваю только послать Артуру ободряющий взгляд – держись мол, прорвемся! Попытался заговорить с конвоиром, убедить передать сообщение коменданту, но заработал прикладом в спину и заткнулся. Удостоился отдельной камеры. Или это карцер, не в курсе, не приходилось бывать в таких заведениях. Узкая камера метра полтора в ширину и три в длину, с малюсеньким зарешеченным окошком. И все, ни койки, ни даже пресловутой параши, хотя вонища, хуже чем в вокзальном сортире. Только позже, освоившись в полумраке, заметил небольшое сливное отверстие в одном углу. Стены из шершавого бетона, потолок походу тоже, холод соответственно стал быстро пробираться под одежду. Стал отжиматься, приседать, ходить по кругу. Поскольку на таком пространстве не разгонишься, напоминает бег белки в колесе – голова быстро закружилась, до тошноты. Приседаю у стенки, покачнувшись, неслабо так приложился головой о бетон, в глазах потемнело…