Кадеты

Глава 11

По хмурому виду спускающегося по ступеням Вадика (помещения с капсулами на втором этаже), понимаю, ничего не получилось. Да и времени прошло всего полчаса, как я ни подгонял его. То есть он пробыл полтора часа, не использовав весь лимит. Выходим на улицу, только там он объясняет:

– Обычная игра, сразу понятно стало. Там и похожего на Ростов ничего нет. Люди заторможенные, здания как фанерные на киностудии, порой даже окраины не прорисовываются. Хрень полная, даже с историческим периодом не совпадает. Я сразу попал в перестрелку, белые и красные, даже не понял за кого я. В пацана попал, единственное что заказывали, вроде как гимназист. Пошел бродить куда попало, банда какая-то доклепалась, стали грабить, я врезал одному. Короче прирезали меня, больно было сука!

– Понятно, – вздыхаю я. – Получается только у меня перенос выходит. Или вообще это случайность такая.

– И что будем делать? – виновато спрашивает Вадик, словно он не справился с заданием.

– Предлагаю завтра поехать в Краснодар или Волгоград, там меня не знают. Вдруг получится. Если нет, тогда продадим часы и предложим взятку местным операторам. Думаю, за полсотни штук евро согласятся.

– Давай в Волгодонск, там есть филиал и туда ближе, – предложил Вадик.

– Мне все равно, поедем в Волгодонск.

Купили на автовокзале билеты на завтра до Волгодонска, деньги попрошу у отца, чтобы по дешевке не отдавать антиквариат. Есть мысль – рассказать родителям все как есть, они люди адекватные, сразу в дурку не отправят. У отца есть связи с коллекционерами, сможет по достойной цене пристроить и часы и коробку. Но лучше после Волгодонска, а пока оставлю им записку, на случай если опять в кому попаду. Мало ли, могу и не выйти…

Вечером снова пристал к маме, что она помнит о прабабушке.

– Знаешь, тебе лучше с моей теткой поговорить, она ее должна хорошо помнить. Это двоюродная сестра моего отца, один раз ты ее видел, лет пять тебе было, – припомнила мама.

Тетку я не помню, даже не упоминали никогда о ней, но это не значит, что она новый персонаж. У нас много родственников и не со всеми поддерживается связь.

– Она в Ростове живет? Адрес, телефон, есть?

– В Луганске кажется. А адрес можно узнать у Митрохиной Иры, это ее дочка. Если хочешь, сейчас позвоню.

Пока мама ищет телефон Иры, которую я немного знаю, у меня в голове корректируется план. Луганск не намного дальше Волгодонска, филиал «Хронографа» там тоже есть. Правда это в некотором роде заграница, но зато меня там точно в лицо не знают, а паспорт могут и не спросить. Хозяин у «Хронографа» один, надеюсь, он не стал рассылать всем филиалам мое фото. Если здраво рассуждать, кто после комы опять решится к ним пойти? Только я, но они этого не подозревают! Если только после сегодняшнего визита оператор не сообщила руководству.

– Вот, адрес есть, а с телефоном хуже, – сообщает мама. – У них там местная связь, на нее дозвониться невозможно. А интернетом тетка не пользуется, ей под семьдесят лет.

– Погоди, – подсчитываю я в уме. – Если она родилась примерно в 1950 году, то кем она приходится прабабушке?

– Кем? – озадачилась мама. – Даже не представляю! Никогда не задумывалась. Знаю что родственница, возможно она и не сестрой приходится, а теткой отцу, а мне соответственно бабушкой двоюродной. Но она не дочь Вяземского, у них было вот только двое детей. Знаю, что она жила с ними. Хотя…, как то я слышала, что ее усыновили, то есть удочерили. Не будем гадать, сам узнаешь. Ты же решил ехать, я правильно понимаю?

– Да, завтра с Вадимом поедем.

– А я не понимаю, – включился в разговор отец. – Из-за дурацкой игры такой интерес проснулся к своей родословной?

– И что, это плохо? – тут же взвилась мама.

– Стоп, старики, не ссорьтесь! – зарабатываю легкий подзатыльник от мамы, за «старики» – Есть некоторые непонятные мне обстоятельства, которые я хочу для себя прояснить. После возвращения из Луганска я вам всё объясню. Да и вообще – сессию я сдал, пока каникулы, почему бы и не заняться родословной?

– Да я что, занимайся, – пошел на попятную отец. – Потом и по моей линии пройдешься, там легче будет. Я до пятого колена знаю своих предков!

Мои «предки» снова заспорили, я уже не стал вмешиваться, отошел позвонить Вадику. Ему до автовокзала ближе, да и билеты у него остались. Озадачил обменом их на луганское направление. Кажется, оторвал его от теплой компании, слышно было в трубку недовольные женские голоса. Но ни единого слова недовольства от Вадика не услышал, уточнил только на какое время брать билеты. Возвращаюсь к родителям, решить еще один вопрос.

– Па, ты мне одолжишь немного денег?

– Одолжение подразумевает возврат, ты на работу собрался устраиваться? – не понял отец.

– У меня есть пара антикварных вещиц, когда вернусь дам тебе на реализацию.

– Что за вещи? – живо заинтересовался отец. – Кого ограбили с Вадимом?

– Никого не грабили, история интересная, но потом расскажу. Затем и еду, чтобы концы связать.

– Темнишь ты что-то. Сколько нужно денег?

– Тысяч пятьдесят хватит, – прикинул я.

Отец покрутил головой, но больше не стал меня допрашивать. Отношения у нас построены на доверии, меня так воспитывали: говори всегда правду, не можешь – так и скажи. Мне всегда верят, потому что я не давал повода усомниться в моих словах.

Утро морозное, на градуснике минус пятнадцать. Автобус у нас в девять утра, отец подвез к автовокзалу, сделав крюк перед работой. В последний момент соображаю, что к бабке нужно ехать не с пустыми руками, достаточно того, что без приглашения припремся. Ночевать у нее мы не собираемся, но если рассчитывать на подробный рассказ не помешает что-нибудь к чаю.

– Да купим там торт, у них вкуснее, чем наши, – уверяет Вадик.

– А ты откуда знаешь?

– Был в Краснодоне как-то, девчонка одна знакомая там жила.

– Ну смотри, под твою ответственность!

Автобус заполнен едва на треть. Благодаря этому относительно быстро проходим таможни, одну и другую. И уже к часу дня мы в Луганске.

– Сначала к бабке, потом в гостинице ночуем, а завтра с утра в «Хронограф» – планирую я.

– А почему не сразу в «Хронограф»?

– Надеюсь, что получу новые сведенья. Выясню, имеет ли отношение прабабка к той Нюсе, возможно, еще что интересное. Это чтобы не наделать глупостей и не стереть себя в будущем.

– Ты главное моих предков не трогай, – просит Вадик. – Они вроде как в Казахстане жили в то время, так что не вздумай туда отправиться!

Купив торт в первой попавшейся булочной, отправляемся на поиски нужного адреса. По навигатору в смартфоне нахожу улицу Коцюбинского. Прохожие подсказали, на чем доехать и где выйти, отправляемся на маршрутке, обозревая окрестности. Город как город, немного грязнее Ростова, дороги ужасные, а так ничем особо не отличается. Зато немного теплее тут, около ноля. Нужный дом отыскали быстро, домофона в подъезде нет, сломанный кодовый замок. Поднимаемся на третий этаж.

– Вот будет интересно, если ее дома нет, – опасаюсь я.

– Интересно будет, если она нас за мошенников примет, тебя ведь она двадцать лет не видела.

– Не двадцать, а пятнадцать. И паспорт могу показать, что я есть я.

На звонок двери открываются быстро, словно нас ждали. Сухощавая женщина, на вид немного за пятьдесят, смотрит на нас с легкой иронией. Ожидает или попытки развода или христианской агитации.

– Здравствуйте, нам бы Татьяну Михайловну, – улыбаюсь я не хуже «Свидетелей Иеговы»

– Это я, – чуть напряглась женщина.

– Да? Но мне сказали, что вам за семьдесят…

– Даже не знаю, как воспринимать ваши слова молодой человек, – качает головой родственница. – То ли как комплимент, то ли как неучтивость. А вы собственно кто будете?

– Ой, извините, – спохватываюсь я. – Моя фамилия Вяземский, тьфу ты блин! Не Вяземский, а Красников, моя мама вам приходится племянницей. Я из Ростова приехал.

– Это Алёна что-ли? А ты получается Игорь?

– Да, могу паспорт показать.

– Не нужно, ты похож на прадеда. А почему Вяземским назвался? Это ведь моя девичья фамилия.

– Да это долгая история. А это мой друг, Вадим, – представляю заскучавшего Вадика.

– Истории я люблю, сама преподаватель истории, так что проходите, будете рассказывать!

Узнав, что мы с ней почти коллеги, пусть я и будущий историк, Татьяна Михайловна еще больше оживилась. Вскоре мы сидели за накрытым столом, наворачивали борщ, так как с утра практически не ели, то аппетит был волчий. Я коротко успел объяснить цель нашего визита и предысторию моего интереса к родословной. А дальше только слушали, как в пословице: Васька слушает да ест.

Лет моей двоюродной бабке оказалось шестьдесят семь, это она так хорошо сохранилась, что больше пятидесяти пяти ни за что не дашь. И первым делом разъяснила нам степень нашего родства.

– По документам мы как-бы совсем не родственники, моего отца Ростислав Аркадиевич взял в семью, когда его мать, мою бабушку, перед войной отправили с заданием. Это никогда не афишировалось, но на самом деле мой отец был внебрачным сыном Ростислава Аркадиевича. Так совпало, что у моей бабушки и у него даже фамилии оказались одинаковые!

Я чуть не подавился котлетой!

– Маша? Вашу бабушку звали Мария Вяземская?

– Да. Ты успел раскопать информацию и о моих предках? – удивилась Татьяна Михайловна. – Отец родился в 1928 году, в сорок первом ему тринадцать исполнилось. Бабушка Маша работала в контрразведке, когда ее отца арестовали ее тоже буквально через неделю взяли. Но Ростислав Аркадиевич ее отстоял, он в это время курировал производство танков на Сталинградском тракторном заводе и по слухам имел очень хорошие отношения с самим Иосифом Виссарионовичем. Он бы и отца Марии выручил, но тот умер в камере при невыясненных обстоятельствах. Возможно, просто убили, чтобы не отпускать. Марию выпустили, но со службы уволили. А в мае сорок первого, когда война уже была неизбежна, ей сделали предложение, от которого нельзя было отказаться. Она оставляет сына в семье Ростислава и уезжает на Западную Украину, в Ровно. Как только город заняли немцы, Мария явилась к их командованию и предложила свои услуги, как дочь бывшего царского офицера, репрессированного большевиками. Сначала ее посадили в камеру, только когда явился командующий шестой армией Вальтер фон Рейхенау, он лично с ней беседовал и взял с собой в качестве переводчика. После взятия Киева ее оставили секретарем у коменданта Киева. И уже там с ней связалось подполье, и она два года передавала ценную информацию в Москву. А в октябре сорок третьего, гестапо берет ее связника и тот на допросе не выдерживает – сдает всех кого знал. Живой она не далась, отстреливалась из пистолета и последнюю пулю оставила себе.

– А почему же о ней так мало сведений, ее что, даже не наградили? – не выдержал я.

– Не знаю, почему вся информация о ней была засекречена, – пожала плечами Татьяна Михайловна. – Ее наградили орденом Красного Знамени, но и это засекретили. Ростислав Аркадиевич с трудом смог узнать и рассказал сыну. Их общему сыну. Они вырастили его с бабушкой Аней, он тоже стал военный, как его дед.

– А вот сейчас если можно про бабушку Аню, поподробнее, – я в предвкушении.

– Боюсь тебя разочаровать, но о ней я мало знаю. Она жила в Сталинграде и только после смерти Ростислава Аркадиевича перебралась в Ростов. А я с родителями по гарнизонам моталась. Так что видела бабушку Аню раза три всего.

– У нее была родинка, вот тут? – показываю на себе, над левой бровью.

– Родинка? – задумалась Татьяна Михайловна. – Сразу так и не вспомнишь, давай на фото посмотрим.

– У вас есть фото! И вы молчите! – обрадовался я.

Фотографий оказалось много, но с нужными мне людьми всего три. На одной Ростислав Вяземский с Аней, на другой Аня с подростками: с моей прабабушкой и Мишей Вяземским. Меньший сын очевидно в то время уже умер. А на третьей Ростислав за праздничным столом в окружении пары десятков человек. Все фото сделаны после войны, качество оставляет желать лучшего. Родинку у прабабушки Ани рассмотреть не удалось, но Татьяна Михайловна всмотревшись в лицо на фото с уверенностью заявила – родинка была! Итак, моя прабабка, скорее всего, Нюся бродяжка. Самого Вяземского я смог определить, он, несомненно, да и в целом картина понятна. Непонятно только что я должен делать кроме спасения Артура. Или ничего больше не делать, чтобы не навредить?

– А вы не слышали такой фамилии – Ставский? Артур Ставский? – с надеждой спрашиваю у Татьяны Михайловны.

– Трудно вот так сразу сказать. За годы преподавания столько фамилий было… Но если ты имеешь в виду Ставского связанного с нашей семьей… Нет, не припоминаю. У Ростислава Аркадиевича были очень обширные связи, всех не упомнишь.

Дело дошло и до торта. Попиваем чай, рассматриваем более поздние фото, я даже обнаружил маленькую маму.

– Эх, жаль твой прадед не оставил мемуаров, насколько легче было бы, – сожалеет Вадик.

– Не дожил он до возраста, когда мемуары пишут, – замечает Татьяна Михайловна.

– А как он погиб, вы знаете? – уцепился я за упущенную деталь.

– Смутно. Папа рассказывал, но я тогда маленькая была, плохо запомнила. Он в то время на Челябинском танкодроме проводил испытания, имитировали танковый бой. И то ли по халатности, то ли диверсия, но вместо холостых снарядов использовали боевые. А он на броне сидел, чтобы лучше видеть. Кажется, так дело было.

Делаю еще одну заметку: предупредить Вяземского, чтобы прятался в танк и не высовывался! Так глядишь и до моего рождения дотянет, сколько там ему лет будет… девяносто пять всего.

– Ой, темно уже, – время пролетело незаметно. – Где у вас гостиница ближайшая?

– Какая гостиница? Не позорьте меня, неужто я вам не найду где постелить? И я вам еще не все рассказала!

Дорвалась бабулька до свободных ушей. Дальнейшие ее рассказы касались более позднего времени и других лиц, но были довольно интересны. Только к двенадцати часам Татьяна Михайловна отпускает нас спать, заметив, что мы уже теряем внимание.

Наутро после завтрака отправляемся в «Хронограф», это совсем близко, десять минут пешком. Татьяна Михайловна потребовала пообещать, что следующую ночь тоже проведем у нее. Меня это тоже устраивает, если все получится, то сегодня уехать не успеваем. А вот если нет…, но об этом лучше не думать.

Офис «Хронографа» стандартный, в Ростове точно такой же. Предварительную запись ведет парень, чуть старше меня. Несмотря на правила, висящие на двери офиса, паспорт с меня не требует. Как я понял, это касается больше несовершеннолетних, которых запрещено отправлять в локации с насилием и развратом. Еще не веря в удачу уточняю возможности их филиала, как и ожидалось ничем не отличаются, даже базы данных общие. К сожалению, просить использовать мою сохраненную историю нельзя. Буду надеяться, что даже если попаду в другой персонаж, то смогу помочь своим героям.

– С Нового года у нас появилась новая функция, – сообщает менеджер. – Вы можете выбирать ускорение времени. Раньше было только один час к трем, а теперь добавилось один к десяти и один к двадцати четырем. Отличается только стоимость, никакой разницы в игре вы не заметите.

– То есть если я возьму два часа, то там пройдут двое суток за это время?

– Если один к двадцати четырем то да, – подтверждает менеджер.

Это очень хорошее введение, но есть одно но! Если и у меня как у Вадима не получится, то я зря переплачу за ускорение. Разница в цене ощутимая. С другой стороны, кто знает, будет у меня ли еще возможность следующего перемещения? Если меня спалят на этом или опять в кому впаду, то всех клиентов станут проверять не только по паспорту, но и по сетчатке глаза!

Беру семь часов, заплатив почти все деньги что были. Правилами разрешается только пять, пришлось пять тысяч положить сверху. За деньги можно все. Передаю Вадику заранее подготовленную записку для родителей.

– Если вдруг не вернусь, то отдашь. И еще…, в таком случае заглянешь еще раз на чердак того дома. Я попробую прислать тебе весточку.

– Я тебе не вернусь! – хмурится Вадим. – Мне тогда в Ростов тоже лучше не возвращаться, твои старики меня прибьют!

– Да все путем будет! Это я так, мало ли. Вдруг авианалет и офис взорвут вместе со мной! Давай, погуляй пока, семь часов долго тут торчать. Сходи в музей, например.

Тех денег, что остались только на музей и хватит.

Устраиваюсь в капсуле, волнение нарастает. Время опять указал за день до ареста, двадцатое марта. Но меня честно предупредили, что возможно отклонение на сутки в любую сторону. Также не гарантируют попадания в заказанный мною персонаж – чекиста или любого военачальника. А неплохо было бы попасть в Троцкого, все вопросы бы быстро решил!

Знакомый запах, мысли начинают путаться. Последняя мысль – «Только бы получилось!»

АНОНС ИЗ СЛЕДУЮЩЕЙ ГЛАВЫ

Поднимаю тяжелую, словно налитую свинцом голову, озираюсь. Снова больница? Как же так? Впал в кому при этом не побывав в прошлом? Или я просто ничего не помню, заработал настоящую амнезию. А больница, какое-то убожество, я предполагал что в Луганске плохо с этим, но настолько! Где же Вадик, мне срочно нужна информация!