Изверг его светлости – 2

Глава 5. Не оставляйте детей королю

Поздний вечер принёс с собой тишину и ощущение покоя. Ну, учитывая произошедшее, быть у себя в комнате, где тебя никто не пытается потрогать клыками и когтями, – это уже прекрасно. Уже покой и ми-ми-ми.

Я сидела у себя в комнате, глядя в зеркало и медленно расчёсывая волосы, которые блестели при золотистом свете кристаллических ламп. Приятная усталость разливалась по телу, но мысли всё ещё возвращались к событиям этого безумного дня, как будто мой разум не мог по-настоящему отпустить ни склеп, ни таинственные артефакты, которые мы с Безтважем принесли домой.

Вспомнился ужин: всё прошло тихо, как будто между нами повисло невидимое напряжение. Стол был накрыт обильно, даже щедро – мясо, хлеб, сладкие пряные овощи и тёплый напиток с легким медовым вкусом. Но разговор не клеился. Безтваж молчал, избегая излишних вопросов, и сосредоточенно ел, словно уже прокручивал в голове, что делать дальше. Стинек хоть и старался поддержать разговор, тоже явно не спешил расспрашивать о наших находках. Видимо, чувствовал настроение своего колдуна.

Я нахмурилась. Почему он ничего не сказал про артефакты? Большой-большой секрет?

Безтваж не произнес ни слова о значении этих артефактов, но я чувствовала, что они важны для него гораздо больше, чем он хотел показать. Что-то скрывалось за его действиями и словами, что-то, о чём он ещё не был готов рассказать.

– Или я уже фантазирую? – задумчиво произнесла я, понимая, что вопрос совершенно риторический. Да и ответить некому.

Я убрала волосы за ухо и отложила расческу. Вся ситуация не нравилась. Ещё и эта магия, которая должна проснуться, когда ей вздумается.

В тишине ночи я вдруг уловила едва слышные шорохи, раздававшиеся у двери. На мгновение мне показалось, что это просто игра воображения, но звуки становились отчётливее, будто кто-то осторожно пробирался вдоль стены. Я повернулась, настороженная, и увидела, как маленькая лапка с пушистой шёрсткой протянулась в щель под дверью, а затем, один за другим, в комнату прокрались скржатки.

Йожа, Тишек, Шушик и Элишка быстро перекатились по полу, мохнатые тела замелькали в полумраке, как маленькие живые комочки. В их движениях не было ни грамма привычной озорной игривости, а глаза блестели тревогой.

Я быстро шагнула к двери и, осмотревшись в коридоре, убедилась, что нас никто не заметил. Затем тихо закрыла дверь и повернула ключ в замке, зная, что скржатки не явились бы просто так. И пока никому не стоит знать, что ребятки работают на меня.

– Что случилось? – спросила я, стараясь не показывать эмоций. Не зря ведь ещё некоторое время назад было не по себе.

Йожа, казалось, выдохнул, а затем произнёс, его голос звучал взволнованно и почти испуганно:

– Во дворце произошло страшное, королева. Там… там такое!

– Марианна… – затараторил Тишек, перебивая друга. – Она пропала! Вашу воспитанницу видели в последний раз вечером… Получается, на следующий день после вашего похищения. Она ушла со служанкой на встречу с кем-то, но больше её никто не видел.

Мне стало дурно. Марианна – пропала? Я, конечно, знала, там может случиться что угодно. Но, Марианна… Как? Нет, просто как?

Пришлось подступившую к горлу панику затолкать подальше.

– Кто это видел? Кого она пошла навещать? – выдохнула я, не в силах унять дрожь в голосе.

Шушик и Элишка переглянулись, словно не решались ответить.

– Никто не знает, королева, – произнёс Шушик, опуская голову.

Я обхватила руками голову. Кошмар. Пока я тут, во дворце бардак! Конечно, вряд ли бы я смогла справиться с кем-то вроде колдуна (любого), но удержать от глупости получилось бы. Конечно, теперь вышло, что я не выполнила своих обязанностей. Правда, меня саму утащили бог знает куда, но всё равно…

И Томаш! Ты куда смотрел, ворон ощипанный?! Не говоря уже про королевскую стражу! А ещё крылатыми себя величают!

Я стиснула зубы, чувствуя, как внутри закипает смесь ужаса и негодования. Ну как Марианна могла так безрассудно поступить? Отправиться ночью одна, да ещё и на тайную встречу! Она прекрасно знала, как опасно в этих местах выходить одной в тёмное время суток. Я едва подавила рвущийся наружу возглас раздражения, но тут же поймала себя: нужно быть спокойной и думать трезво.

– А что со служанкой? – спросила я, стараясь скрыть волнение.

Если Бланка была рядом с Марианной, то могла хоть что-то рассказать.

Скржатки переглянулись, и на мордочке Йожи появилось отчётливое беспокойство.

– Её нашли у руин, – тихо ответил он, уставившись в пол. – Бедняжка лежала без сознания и не подавала признаков жизни. Её перенесли во дворец, где лекари пытаются пробудить её, но ничего не выходит.

– На ней… – подхватила Элишка дрожащим голосом, – какое-то проклятие сна. Магическое. Они говорят, что кто-то наложил его, чтобы не дать ей говорить.

Слова застряли у меня в горле. Проклятие сна? Очевидно, кто-то не хотел, чтобы служанка смогла рассказать о произошедшем. Ну, это как раз ясно.

Марианна исчезла, Бланка в беспамятстве – в голове медленно начинала складываться зловещая картина. Опасность для обеих теперь так же недвусмысленна, как прямой удар в челюсть.

После того как скржатки исчезли, оставив меня наедине с тревожными мыслями, я ещё долго сидела в тишине своей комнаты, уставившись в пустоту. Усталость после дня перестала быть приятной. Новость давила на плечи тяжёлым грузом, мышцы ныли, веки опускались, но напряжение от известий о Марианне не отпускало.

Надо поспать. Просто лечь и поспать. Сейчас, если начну метаться по дому, ничего не получится.

Я попыталась лечь и закрыть глаза, надеясь, что если не поддаваться тревоге, то сон всё-таки придёт. Но стоило мне устроиться поудобнее, как перед мысленным взором вставал образ Марианны: голубые глаза, немного аккуратный носик и решительный взгляд. Эта девочка, несмотря на свою юность, обладала необузданным любопытством и тем упрямством, которое привело её в неприятности. Но на этот раз всё было по-настоящему серьёзно.

Я вздохнула. Вертясь с боку на бок, прокручивала в голове слова скржаток.

Почему она ушла одна, даже не предупредив никого? И как получилось, что Бланку оставили под проклятием, как будто специально не давали ей возможности говорить?

Я машинально потянулась к перчатке, лежавшей на тумбочке, и сжала её пальцы, надеясь, что это придаст мне немного уверенности. Но ответа, конечно, не последовало. Магия спала.

Ночь тянулась невыносимо медленно. Тишина комнаты давила, беспокойство за Марианну не давало расслабиться, и каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной вставали всё новые вопросы, на которые пока не было ответов.

В какой-то момент я все же погрузилась в забытье, сквозь которое время от времени пробивались образы и звуки. Но вскоре они оформились в один ясный, почти реальный сон.

Я стояла посреди тёмной и таинственной часовни. Сюда очень давно никто не заходил. Стены покрывали потускневшие фрески, на которых угадывались сцены старинных обрядов и магических ритуалов. Узкие окна были закрыты витражами, через которые пробивался лишь слабый приглушённый свет, окрашивая пол и стены в оттенки тёмно-синего и фиолетового.

Внезапно впереди, у самого алтаря, появилась фигура. Я прищурилась, пытаясь разглядеть её в полумраке, и внутри всё сжалось.

Женщина в длинном чёрном платье, которое струилось по её фигуре, делая почти сплетенной из теней. Платье было украшено серебряными узорами, которые мерцали в тусклом свете, придавая ей вид таинственного существа, явившегося из самой тьмы. Она шагнула вперёд, и моё дыхание перехватило – её лицо было необыкновенно красивым, даже завораживающим, и в её чертах я с удивлением узнала… свои.

Женщина улыбнулась, слегка склонив голову набок, и её глубокие и тёмные глаза, блестели, как два бездонных колодца. Она изучающе смотрела на меня, и в её взгляде читалось нечто странное, почти родственное. Будто она знала обо мне больше, чем я сама.

– Здравствуй, – сказала она, её голос был мягким, как шёпот ветра, но в нём скрывалась сила, которая пробирала до костей. – Я рада, что могу с тобой увидеться.

Я не могла вымолвить ни слова, будто её слова оказались за гранью моего понимания.

Незнакомка в чёрном продолжала пристально смотреть на меня, её улыбка стала чуть шире, и во взгляде мелькнул одобрительный огонёк.

– Вы с Безтважем, должно быть, гордитесь собой, – мягко произнесла она, и в её голосе звучала тень иронии. – Молодцы. Вы сделали всё правильно… особенно забрав с собой раму.

Я замерла, чувствуя, как что-то внутри напрягается.

Рама?

Слова застряли у меня в горле, не в силах прорваться наружу.

Я едва удержала себя от того, чтобы переспросить вслух, но передо мной стояла женщина, говорящая настолько уверенно, что любой вопрос казался пустой тратой времени.

– Простите, – выдавила я наконец, собравшись с мыслями, – но о какой раме вы говорите? И кто вы?

Женщина чуть качнула головой, её русые волосы скользнули по плечам, вспыхнули золотом. Она смотрела на меня с легким удивлением, будто я задала самый странный вопрос на свете.

– Ах, вот как, – протянула она, улыбка на её губах стала чуть мягче, но всё такой же загадочной. – Значит, Безтваж ещё не объяснил? Похоже, он отложил эту часть на потом. Очень в его духе.

Она слегка вздохнула, и её взгляд вдруг наполнился теплом.

– Ты скоро всё поймешь. Будь сильной. А я помогу.

Я проснулась с тяжёлой и ноющей от боли головой, будто за ночь кто-то успел устроить там маленький фейерверк и танцы. Ладно, не маленький. Поморщившись, я попыталась открыть глаза, но солнечный свет, прорывающийся сквозь окно, ударил так резко и ярко, что я тут же отвернулась. Свет резал глаза, словно мне поднесли зеркало прямо к лицу. Фу.

Повернувшись на другой бок, я услышала пронзительный щебет птиц за окном. Звуки, которые в другое утро могли бы показаться милыми, сейчас казались просто отвратительными – слишком громкими и резкими. Они раздавались так, как будто кто-то решил напомнить мне: природа существует, и ей глубоко безразличны мои утренние муки.

Сволочи. Просто пернатые сволочи. И эти, и всё королевство.

– Надо вставать, – пробормотала я под нос.

С трудом поднявшись, взглянула в зеркало. М-да уж. Лицо бледное, а взгляд какой-то дикий. Можно было бы подумать, что вчера было много возлияний, но я не пила ничего, кроме травяного чая.

Мало того что все мышцы ныли после вчерашней вылазки, так ещё и сон оставил странное послевкусие тревоги и непонимания. Рама… Ключ к тому, что ищешь…

Эти слова, которые произнесла женщина из сна, словно застряли в голове, не желая уходить.

Я застонала, массируя виски и тут же споткнулась о стул, стоящий рядом. Сегодня, казалось, всё ополчилось против меня: и солнце, и эти птицы, и даже нелепая мебель. Глубоко вздохнув, я обвела комнату взглядом и поняла, что придётся собираться в этот «прекрасный» день, который я уже терпеть не могла. День, конечно, не виноват, но что поделать.

Марианна… Я вздохнула.

Боль в голове усилилась, тревога не заставила себя ждать, добавляя в душу тяжесть и раздражение. Мысли о Марианне, её беспечности и таинственном исчезновении усиливали моё беспокойство, делая и без того скверное утро просто невыносимым.

– Сегодня определенно не мой день, – пробурчала я под нос.

Потом кое-как привела себя в порядок, понимая, что если буду собираться дольше, то окончательно раскисну. Потянувшись за первой попавшейся одеждой, я быстро влезла в неё, причесалась и вышла из комнаты с твёрдым намерением найти Безтважа. Сон с участием таинственной женщины, упоминания о раме и исчезновение Марианны – всё это не давало покоя. Срочно нужно поговорить с колдуном.

Но как назло его нигде не было. Ни у себя в спальне, ни в лаборатории, запертой на замок. Я прошлась по дому, заглядывая в каждую комнату, но, похоже, он просто исчез. Да что там Безтваж – Стинека тоже не было! Обычно он в это время ворчал где-нибудь рядом, либо утюжил кухню в поисках сладостей, либо нёс поднос с чаем. Кстати, почему он ест сладости – загадка. С другой стороны, что я вообще знаю о питании теней Темнокрылья?

– Да что же это такое… – пробормотала я себе под нос, чувствуя, как нарастает раздражение.

Стоя посреди пустого и подозрительно тихого дома, я задумалась про сон. Эта незнакомка… Её тон, её взгляд, даже выражение лица… что-то в ней было слишком знакомым. Словно она не просто знала обо мне, но видела каждый мой шаг, каждый мой страх и сомнение. И тут меня осенило, словно пазл внезапно сложился в целостную картину.

– Данка хниздо Орэл? – хрипло прошептала я, и это имя эхом отозвалось в тишине.

Мне ведь давно говорили о том, что она похожа на меня внешне. Точнее, я не на неё. А, черт, неважно!

Загадочная и могущественная женщина, чьё имя уже давно обросло легендами в Темнокрылье. Говорили о ней много всего. Не просто так? Возможно, она сама привела меня к этому сну, посылая тайные знаки, чтобы направить на истинный путь.

Рама… Ключ…

Её слова звучали в памяти, наполняясь новым смыслом. Да, это могла быть только она! Но к чему тогда было это послание? Что хотела сказать Данка и почему именно сейчас? Ситуация становилась всё более запутанной.

– За что мне всё это? – со стоном выдохнула я.

Стараясь унять головную боль, я вздохнула и прошлась по комнате, осознавая, что… если Данка действительно выбрала меня для передачи столь странного послания, значит, оно было действительно важным.

Начало формы.

Неожиданно по всему телу разлилась слабость. Меня словно окатило волной жара, от которой в голове закружилось, а перед глазами всё поплыло, будто кто-то повесил плотную пелену. Я инстинктивно схватилась за стену, пытаясь удержать равновесие, но пол под ногами начинал дрожать, превращаясь в зыбкую и ненадёжную поверхность.

А-а-а, что происходит?!

Сердце колотилось как бешеное, а воздух вокруг сгущался, становился душным и вязким, как в самые знойные летние дни. Жар нарастал, и я зажмурилась, пытаясь собрать мысли и вернуть ясность, но вместо этого ощущала, как силы утекают словно сквозь сито.

Руки задрожали, и я скользнула по стене, медленно оседая на пол. Мир вокруг быстро затихал, звуки и образы становились всё более далёкими и неразличимыми. Последним, что я ощутила, было чувство лёгкого дуновения, словно чей-то невидимый призрачный голос прошептал слова, неразличимые в звенящей тишине. После этого мир погрузился в темноту.

Тьма сгустилась. Тело словно охватило пламенем. Казалось, каждая клеточка вспыхивает, и я горю изнутри. Огонь, словно живое существо, прокатывался по моим венам, пробуждая невероятную и всепоглощающую боль. Горело всё: от кончиков пальцев до самой груди. Мускулы сковало, и я не могла даже пошевелиться, словно была прикована к этому пылающему и мучительному ощущению.

Сквозь это невыносимое пламя, пронзающее насквозь, я вдруг ощутила странные волны, бившие откуда-то из груди. Будто сила, спрятанная глубоко внутри, впервые пробуждалась, вытесняя обычное восприятие мира, полностью растворяя меня в этой боли.

Каждое мгновение стало пыткой. Воздуха не хватало, а перед глазами вспыхивали огненные всполохи, расплываясь в красные и золотые круги, пока не начали превращаться в какие-то образы – странные, неясные лица и символы, которые исчезали, стоило мне на них сосредоточиться.

Стиснув зубы, я пыталась терпеть, но в следующий миг просто погрузилась во тьму.

Я медленно приходила в себя, ощущая пульсирующее тепло, которое то разливалось, то спадало, как морские волны. Всё шло откуда-то изнутри, заполняя от макушки до кончиков пальцев. Тело всё ещё чувствовалось непривычно тяжёлым и горячим, словно огонь, пронёсшийся по нему, оставил свой след везде-везде.

Мгновение я не могла понять, где нахожусь, но постепенно осознала: лежу на собственной кровати. За окном стояла кромешная тьма – было непонятно, сколько времени прошло с момента, когда я потеряла сознание.

Мой взгляд скользнул по комнате, и тут я заметила фигуру, сидящую у самой кровати. Это была Белая Панна. Тьфу, Стелла. Её лицо, всегда спокойное, сейчас выражало смесь беспокойства и участия. Она взглянула на меня с лёгкой, почти материнской улыбкой, и от этого мне стало немного легче.

Чуть в стороне стояли Безтваж и Стинек, которые о чем-то тихо говорили. Стинек держал перед Безтважем раскрытую книгу, испещрённую странными символами и выцветшими рисунками. По виду этой книге лет этак двести.

Боже, о чем я думаю?

Лица обоих были хмурыми и сосредоточенными. Стинек что-то объяснял, тыкая в текст, а Безтваж угрюмо кивал, будто собирал кусочки головоломки. Я уловила отдельные слова, сказанные шёпотом: тьма, полотно, натянуть.

Ничего не понятно, но очень интересно.

Мой голос оказался слабым, но я всё-таки выдавила:

– Что… что случилось?

Безтваж и Стинек тут же обернулись, прервав разговор, а Стелла чуть наклонилась ко мне, и её мягкий взгляд внушал странное спокойствие, хотя в глубине её глаз скрывалось нечто серьёзное.

Я, наконец, смогла нормально повторить вопрос:

– Что случилось?

Безтваж сразу подошёл ближе, и, к моему удивлению, я уловила в его взгляде лёгкое беспокойство. Он внимательно посмотрел, словно оценивал моё состояние, но тревога в его глазах тут же сменилась обычным спокойствием.

– Твоя магия, – ответил он ровно, но чуть мягче, чем обычно. – Она наконец пробудилась.

Я вглядывалась в него, не понимая, что это значит. Боль, которую я испытала… Это и было пробуждение? Эй! Меня как-то не предупредили!

Голова всё ещё гудела, а тело отзывалось странными вспышками жара, которые то усиливались, то исчезали. Казалось, что внутри меня нечто ожило, открылось и теперь пульсировало, как отдельный источник энергии.

– Пробудилась? – спросила я с недоумением. – Почему это произошло… вот так?

Безтваж вздохнул, бросив быстрый взгляд на Стинека, который всё ещё держал раскрытую книгу, словно в ней была записана разгадка. Книга тут же захлопнулась, словно я могла что-то прочесть там.

– Недавний бой с хурзой и твоё пребывание в склепе сделали всё, как надо. И, возможно… – Он на мгновение замолчал: – Ты была готова к этому даже раньше, чем ожидала.

Я сглотнула, осознавая, что всё это время жила с той самой магией, о которой до сих пор имела лишь смутное представление.

Стелла, которая до этого момента молча наблюдала за мной с привычным мягким спокойствием, наконец заговорила:

– Сегодня лучше не перенапрягаться, – сказала она, слегка склонив голову. – Но в ближайшее время уже начнется обучение. С пробудившейся магией нужно обращаться осторожно. Безтваж поможет освоить её.

По лицу Безтважа было видно, что он в восторге от этой идеи, но иного выхода нет.

Тем не менее, слова Стеллы внушали странное спокойствие, и я кивнула, хотя в голове всё ещё роилась масса вопросов. Мысли о предстоящем обучении и о том, что моя магия наконец проявилась, слегка будоражили, но я чувствовала, что после всего пережитого мне действительно нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

В этот момент ко мне подошёл Стинек с маленькой чашкой, наполненной тёплым и пахучим отваром. Пар, поднимающийся над чашкой, нёс легкий аромат трав и чего-то терпкого, и, даже не спрашивая, я поняла, что это средство, вероятно, должно помочь мне восстановить силы.

– Пейте, панна, – сказал Стинек внезапно с искренней заботой. – Это уберёт остатки жара и головную боль.

Я осторожно взяла чашку и сделала первый глоток. Отвар был горьковатым, но тёплым и обволакивающим, с лёгким мятным привкусом.

С каждым глотком я ощущала, как тепло разливается по телу, успокаивая напряжённые мышцы и приглушая головную боль. Слабость постепенно уходила, и я почувствовала, как сознание становится яснее.

Какое-то время Стелла ещё была в комнате и о чем-то переговаривалась с Безтважем и Стинеком. Сознание потихоньку заволакивало туманом, а меня со всех сторон обнимала тяжелая и сладкая тьма.

Сначала отдых, потом – всё остальное.