Сага о Головастике. Изумрудный Армавир

Глава 9. Сопротивление галактическому прогрессу

— Я от неожиданности такой, — втолковывал мне братец, и я, наконец, вернулся к насущным делам. — Ты же неделю на карантине был, поэтому не чаял, что явишься в гости.

— Мир номер четыре, освежи-ка его буйную голову. Да так, чтобы и другим досталось. А то он карантины какие-то придумал, — обратился я к Мелокию.

В то же мгновение в лицо четвёртого влетел снежок, разлетевшийся на весь класс, и осыпавший снежинками соседей-одноклассников. Все вокруг начали отряхиваться от снежных осколков, сметать снежинки с учебников и тетрадок, но ни на сам снежок, ни на меня с Александром, никто внимания не обратил.

— Как это у тебя получается? — немного осмелев, спросил четвёртый и перестал судорожно стряхивать снег со школьной формы.

— С тем и пожаловал. Не хвастаться, не думай. Делиться мировыми возможностями. На своей шкуре всё выстрадал. Теперь и вами заняться пора. Адмиральский глобус уже у моего Павла на штатном комоде, так что, самое время начинать настоящую службу.

— Какую ещё, настоящую? А до этого мы чем занимались? — не поверил моим бредням напарник.

— До этого мы думали, что уже служим, а сами только-только ходить учились. А сейчас нужно весь мир исследовать. Да, что там мир. Всю вселенную!

— Это как на футболе? Полетать вокруг Армавира?

— Вокруг земного шара! Ты же мирный посредник, а не армавирский. Начнём, конечно, с малого. Слетаем куда-нибудь к тёплому морю или океану. Напомни мне плавки захватить.

Четвёртый часто-часто заморгал и выронил авторучку из рук. Первый урок был в разгаре, и на его упавшую ручку сразу же покосилась учительница Зоя Павловна-IV.

— Что-то ты не в себе. Может, мне сначала кого-нибудь другого из твоей четвёрки проинструктировать? — высказал я обоснованные сомнения.

— Можешь мчаться к своему третьему. Он самый… Самый смелый из нас четверых, — честно признался братишка.

— Ещё бы он не был смелым. Он со мной такого хлебнул. Такого… — начал я хвастать, но осёкся, вспомнив, где и зачем нахожусь.

Зоя Павловна продолжала коситься в сторону парты Александра, и мне пришлось выпросить прогул и для четвёртого брата тоже.

«Мир Мелокий. Сможешь одурачить всех одноклассников и учительницу, чтобы все они были уверены, что твой Александр целый день здесь околачивался? — спросил я у мира и, получив его подтверждение, сразу же продолжил просьбу. — Тогда всё так и сделай. А мы с ним отбудем на учебную экскурсию».

Я встал из-за парты и объявил четвёртому приговор:

— По моей просьбе всем вокруг кажется, что ты по-прежнему учишься. Так что, шагом марш домой за плавками. Потом ожидаю тебя в нашей пещере. Можешь, конечно, зайти в соседнюю школу к третьему, если отважишься мир попросить о таком проступке. Зови третьего на подмогу, я не против. Но через час жду тебя одного, или вас вместе, на Фортштадте. Наступает время настоящего взросления, а не временного, — торжественно произнёс я каждое слово и пошагал из класса.

«Может, самому к третьему сгонять?» — начал терзаться сомнениями, но отогнал таковые, обратившись открытым текстом к Мелокию с просьбой о дальнейшем перемещении, согласно плана обучения. И это была уже вторая ошибка.

— Мир Мелокий. Закинь меня к брату Феонию. Мне нужно к следующему старшине в гости наведаться.

Пару раз в глазах моргнуло черно-белым, и я сразу же поздоровался со следующим миром.

— Здравствуй, мир Феоний. Пламенный привет тебе от Скефия и Мелокия. Я за своим старшиной. Рекрутирую его на обучение. Так что, будь добр, сокрой меня и его, а потом сделай так, чтобы все вокруг были уверены, что он весь вторник был в школе. Договорились?

Феоний выдохнул своё согласие, и я вошёл в восьмой третий класс, в гости к близнецу Александру.

— Вставай, старшина! — громко скомандовал на весь класс. — Пошли дурью маяться.

— Ты… А я… — замялся восьмой, удивившись не меньше четвёртого.

— Ты да я, да мы с тобой. Все сокрытые гурьбой, — бодро продекламировал я. — Мир твой обещал, что тебя сегодня все в школе видеть будут. Вот только, с классными и домашними работами в тетрадях что-нибудь придумать придётся. С этим потом разберёмся. Пошли домой. Начинаем ликвидацию посреднической безграмотности.

— Какую ещё ликвидацию?.. Ты старший, что ли? Двенадцатый? Братишка! — неслыханно обрадовался восьмой и, схватив портфель, метнулся ко мне. — Куда собрался?

— Сначала в пещеру. Потом в мой мир. Он самолично обещал помочь с вашим обучением. Вернее, с моими рассказами о походе во второй круг. Новостей… В мешок не помещаются, — завёл я восторженные речи, когда мы вышли из Консерватории. — Сегодня начнём посредничать как взрослые. А сейчас домой. За купальным костюмом.

— На кой он сдался?.. Они. Плавки на кой? Сам знаешь, что Илья уже в воду… Соли добавил. Купаться уже холодно, — бодро включился в разговор восьмой Александр.

— Он её ещё второго августа посолил. А мы сегодня куда-нибудь на экватор рванём. Там искупаемся.

— Не врёшь? — засомневался близнец и сразу погрустнел.

Мы остановились на нашей родной улице, и я, после недолгого раздумья, продолжил диалог.

— Думай как хочешь. Но плавки возьми обязательно. Когда будешь готов к невероятному и запредельному, так сразу же в пещеру. С неё начнём наше приключение и обучение. А пока я сам домой. Через час ожидаю тебя и четвёртого в нашем ракушечном бомбоубежище. Надеюсь, уже умеешь летать и через миры прыгать? Перешагивать туда-сюда из одного… В любой другой без волшебного подвала? — спохватился я, вспомнив, что ещё не открывал эту тайну, покрытую мраком.

— Знаю уже, что так можно, но пока не отваживался, — вздохнул напарник. — А к полётам уже и сам пристрастился.

— А от кого узнал? — сразу же поинтересовался я.

— Вроде бы от тебя, — задумался близнец. — Только для этого волшебный веник нужен.

— Значит, не от меня. Это или одиннадцатый наплёл, или третий напутал, — заявил я со знанием дела.

— Я и через подвал пулей всё сделаю, — сразу нашёлся восьмой.

— Напомни мне и об этом рассказать. А сейчас смотри, как я без веника удалюсь, — похвастался я и сразу же обратился к миру. — Мир, с посредническим номером восемь. Перебрось меня, пожалуйста, домой, к твоему брату, в мой двенадцатый Армавир.

В тоже мгновение, под весёленькие чёрно-белые вспышки, Александр восьмой пропал из глаз.

— Скефий, я уже дома. Скрывай меня и готовь лётные скафандры. Или всё то, что у тебя для нас припасено. Сегодня пошалим! — крикнул я в голубое октябрьское небо и, обдуваемый тёплым ветром, пошагал в гости к Павлу и Угоднику, собираясь одолжить их адмиральский подарочек.

* * *

— Почему мы не в школе? — спросил дед из-за забора, когда увидел, как я подходил к скамейке.

— У нас внеклассные занятия, — откликнулся я, вместо приветствия, и вошёл во двор, практически, как к себе домой.

— Ты дисциплину не замай, — не поверил Павел в мою басню. — С этого малого всё и начинается. Сначала бездельничают, в школу не ходят, а потом ударяются в пиво, чтобы писать криво. А там, моргнуть не успеешь, как отдались тётке с гордым именем «Водка».

— Про внеклассные занятия я не наврал. Только не сказал, что учителем буду сам. Обучать начинаю своих старшин. Чтобы всё знали наравне со мною. Всё умели. Ничего не боялись, — начал я оправдываться. — Угодник дома? А то его певца-брюнета нет на месте.

— И чему это ты, блоха, учить собрался? — взревел дед благим матом.

Я тотчас осознал, что поспешил с откровениями, но было поздно. На ум ничего хорошего не приходило, поэтому решил слегка пошутить на тему бахвальства о взрослой жизни во втором мировом круге.

— Я хоть и блоха, зато самая старшая. Имею я право рассказать парням, как воевал с вредными тётками? Имею, — чуть не проболтался о враждебных лично ко мне мирах женского рода с их амазонками и арбалетами, и перевёл разговор на беды. — Думаешь там легко и просто было? Да я, когда свою старую рожу в зеркале увидел, чуть штаны не замарал. Тому и остальных учить буду. Чтобы ничего не боялись.

— Это с какими тётками ты там баталии устраивал? — продолжил нападки Павел.

— С бедовыми и вихлястыми, — вырвалось у меня, но я незамедлительно решил всё перевести в шутку. — Они хвостиками своими туда-сюда. Туда-сюда. А я на них полный и безоговорочный ноль. То есть, никакого внимания.

— Ой, боженька. С хвостиками? Где же тебя носило, окаянного? Ты там третьим глазом не пользовался? — пристал ко мне дед, не давая вздохнуть.

— Рано ещё. Погоди пару лет. Потом я им работать начну. Без устали буду трудиться. Всех окрестных ведьм на чистую воду выведу. Всех собственноручно взгрею и выжму. И палкой по темечку. Палкой! Так отстукаю, что из них весь дух выйдет, — увлёкся я с обещаниями будущих подвигов и забыл, что волшебной палки-прогонялки нечисти у меня больше и нет.

А дед от такой моей горячности судорожно ойкнул и беззвучно затрясся. Я сначала подумал, что с ним случился старческий припадок, но потом, по его всхлипам, догадался, что с ним всё в порядке, а трясётся он, всего-навсего, от беззвучного стариковского смеха.

— Так я пошёл? Я же за подарком притопал. За Адмиралом, — поведал я о цели своего раннего визита.

— И палкой их. Палкой! — еле выдавил из себя хохотавший дед. — Изыди уже, страшная блошка. Взгреет он. Выжмет. Потом ещё и отутюжит. Ведьм! Окрестных!..

Я расценил его нескончаемые насмешки, как благословление на дорожку и, захватив из сарая увесистого Адмирала, поспешил домой, чтобы переодеться и подготовиться к дальнему сверхзвуковому походу.

Кроме Тумана, ни на меня, ни на Адмирала, никто из домашних внимания не обратил, и я спокойно переоделся, сменив школьную форму на простую, но тёплую уличную одежду, совершенно забыв о купальном костюме.

Спустя четверть часа попросил Скефия о перелёте на Фортштадт, а ещё через пару минут уже приземлялся с глобусом в обнимку на тропинку перед нашей пещерой.

С такой огромной ношей в руках я ещё ни разу сквозь ракушечный монолит не пробирался, и поэтому слегка переживал за Адмирала. Почему мне захотелось перенести этот глобус в пещеру, я понятия не имел, просто, думал, что в ней ему самое место. Здесь и времени, вроде как, не существует, а, самое главное, сюда никто кроме посредников не заглядывает.

После некоторого колебания, собрался с мужеством и шагнул к противоположной стене пещеры, заслонившись глобусом, как щитом. Глаза зажмурил заранее и поэтому занялся привычным счётом шагов вслух, контролем танцевальных па вихров и созерцанием волн, штормовавших по всему телу, мурашек.

Когда ощущения начали затихать, замедлился и открыл глаза, всё еще продолжая шагать. Адмирал благополучно протиснулся сквозь ракушку и начал поблёскивать в полумраке своим бронзовым скелетом. Я остановился, обвёл взглядом весь зал, но никого в нём не обнаружил.

— Значит, не так долго с дедом пикировался, — доложил сам себе. — А я-то думал, что все уже меня дожидаются.

Первое дело было сделано. Адмирал доставлен по назначению. А что теперь с ним делать, и куда его пристроить, было не совсем понятно, но я этим не озаботился. Просто, чувствовал, что так надо, что не напрасно занесла его адмиральская судьба в нашу пещеру, не без моей, разумеется, помощи.

Поставив глобус к одному из проходов в другие пещеры, а не в наши миры первого круга, я успокоился и сосредоточился на главном. На том, чему, собственно, буду обучать своих старшин.

«Летать на сверхзвуке на большие расстояния. Это раз. Но сначала ознакомлю с подлинным устройством пещеры. С её Образом. Потом расскажу о “сокрытии наоборот”. Нужно бы этому фокусу придумать название. “Обман”, “Мираж”? Точно. Обзову “миражом”. Так будет понятнее. Затем рыбалка зимних самоубийц, сушка одежды… И что-то ещё. Забыл все свои планы. Нужно было записывать. На память надежды больше нет. Помню всякую ерунду, которой не было вовсе, а нужное…»

Додумать я не успел, потому как, в пещеру ввалились двое бойцов-близнецов. Причём, ввалились одновременно из стены с римской цифрой четыре.

— Привет, братишки-мальчишки, — с напущенной бравадой приветствовал я Александров, резонно предположив, что один из них из Мелокия, а другой из Далания.

— Здравствуй, старшина. Как ты просил, явились на прослушивание легендарных сказаний, — доложил один из вошедших.

— Представьтесь, как положено. Я же вас в темноте не различаю, — вяло попросил я прибывших.

— Я из четвёртого. Старшина первой четвёрки, — доложил один.

— Я из восьмого. Старшина второй четвёрки, — сообщил второй.

— А я думал, ты за третьим сходил, — признался я Александру из Мелокия. — А почему тогда вместе?

— Немного посовещались. Сомневались мы, идти на твой океанский берег или не идти. Решили сходить. По слухам, ты не в себе пока. Поэтому, извини, — нехотя признались старшины.

— Кто вам такое наплёл? — закипел я праведным гневом.

— Успокойся. Говори, зачем вызывал. Глобусом этим похвастаться? — начал меня успокаивать восьмой.

— Не признаетесь по-хорошему, тогда и я с вами буду по-взрослому. Без скидок на нежное детство обойдусь, — объявил я ультиматум.

— Какая сейчас разница? Докажи сперва, что мы сюда не зря с плавками припёрлись, а потом командуй, — отрезал четвёртый.

— Хорошо. Значит, без скидок, — сделал я неутешительный вывод. — С кого начнём? Кто не побоится получить молнию в зад?

— Ну, я не побоюсь. Стреляй свою молнию, — съехидничал близнец номер восемь.

Я перестал пикироваться и глубоко задышал, чтобы кое-как успокоиться и сосредоточиться.

«А так даже лучше. Хохму им устрою. Век мои занятия помнить будут», — думал я, копаясь в мыслях и выбирая, чем бы таким не просто удивить, а сразить наповал спесивых коллег и соратников.

— Что мнёшься? — подначил восьмой. — Расскажи уже, какие молнии научился запускать.

— Выходи на середину и включай пещеру. Руками своими включай. Молниями своими! — пошёл я вразнос на восьмого. — Не дрейфь. Безболезненность гарантирую.

— Ага. Сейчас, — не поверил Александр из Феония и с места не тронулся.

— Я серьёзно. Пещеру нужно включать и выключать. А то как слепые котята. Дальше своего носа… Марш на средину. Под самое окошко. Выполняй команду! — накинулся я на неверующего Фому из восьмого мира. — Подними обе руки вверх и в стороны. Представься пещере, кто ты, из какого мира прибыл.

— Если всё это сделаю, отстанешь от нас? — брезгливо спросил восьмой.

«Его что, подменили? — опешил я от такой бесцеремонности. — Или их обоих подменили? Явно же не своими словами бросаются. Миры сговорились? Мозги им промыть успели? Вот оно как. Чтобы я не натворил чего-нибудь без их ведома. Ах вы… Мирные миры. Но и я не лыком шит».

Я закончил колебаться и принял нелёгкое решение ничего не демонстрировать, и ни о чём не рассказывать. Ничего не предпринимать до тех пор, пока меня сами близнецы умолять не начнут. Пока им настолько обо всём узнать захочется, что никакие мировые «подсказки» их не остановят.

— Сделаем ещё лучше, — сказал я своим помощникам. — Оба дайте слово посредника, что сделаете всё так, как я вам только что сказал, но уже после моего ухода. Перевоспитывать я вас не собираюсь. Когда штанишки свои замараете, тогда и поймёте, что не шутил. А после чтобы каждый свою четвёрку этому фокусу обучил. Каждый. Как обучите, так доложите. А я пока побуду на карантине.

С этими словами я отвернулся и подошёл к своему выходу номер двенадцать. Никто в след ничего не обещал, и мне пришлось остановиться уже у самой стены.

— Так даёте слово? Или и на это у вас кишка тонка? Ладно. Подожду, пока яблочко созреет. Подожду.

Я не стал прислушиваться к шёпоту за спиной, а отдался бушевавшим волнам мурашек и неистовой кадрили волос. Шагнул в ракушечную стену.