Глава 23 — Дневная смена —

Кто не достоин высоты,

Тому судьба очнуться павшим

Лопе де Вега

Вячеслав брел вдоль дороги, слегка покачиваясь. Мутило, накатывала слабость. Частокол деревьев, что отделял его от трассы, охранял дорожку от автомобилей. Дорожка в свою очередь завернула от трассы и повела его в аллею парка. Голова немилосердно кружилась, горло сушило, а тело было слабым от температуры, которая держалась уже несколько дней, не спадая. Слабые ноги едва переставлялись. Каждый шаг мог оказаться последним.

Удар мага, усиленный проклятьем, был неотразим. Стихийник остро ощущал, что жизни в теле оставалось на несколько часов. Не больше.

Небольшие участки природы, разбросанные по районам мегаполиса и сейчас засыпающие на зиму, не могли восстановить силы. Соки в древах и земле замедляли свой ход. Требовалось длительное время, чтобы собрать необходимое количество энергии у засыпающей природы. А жизнь утекала сейчас. Смерть ждать не будет. С ней нельзя договориться. Она не составляет контрактов, кто бы что ни думал. Переход есть переход… Но ещё рано! Ещё так рано! Иришка же! ИРИША!!!

Её имя звучало в мозгу громче всех мыслей вместе взятых.

— Нельзя так… Нельзя, — шептали обветренные губы. — Это неправильно. Мне ангел не позволил умереть. Как сам себе могу позволить? Что я… против воли ангела пойду? Против воли Неба? Должно быть, у них на меня свои планы, раз позволили жить. Второй шанс, который я так просто упущу? Ни за что! Жизнь! Не утекай сквозь пальцы. Мне столько ещё всего надо сделать. Я должен жить… должен…

Сотовый Иришки молчал вторую неделю. Горечь в сердце стихийника вполне соответствовала желанию покинуть мир. Но и жить надо было. Жить как прежде. Чем-то же раньше жил… Чем? Где те якоря, за которые можно цепляться, чтобы существовать? Нет? Не может быть… Неужели и впрямь просто существовал?

Слёзы стояли в глазах, но по щекам бежать отказывались. Вячеслав застыл между «да» и «нет» в растерянности, не понимая, зачем вообще выбирать.

Чем больше копался в мыслях, тем больше осознавал, что перестал понимать окружающий мир. Исчезла какая-та очень важная деталька, ключик. Отмычка от всех дверей. Теперь всё вокруг кажется закрытым, эфемерным, несуществующим.

Как можно исчезнуть после той вспышки света, что между ними произошла? Это же была любовь…. Любовь с первого взгляда! Взрыв чувств, ощущений, накал эмоций, от которого оба вспыхнули костром и… сгорели?

Огонь душ был так всепоглощающ, что не осталось и пепла?

Тогда и самому стоит превратиться в пепел! Это лучше, чем умирать долгие томительные часы в истощении. А какая смерть может быть более желанной для стихийника, чем удар молнией? Гнев богов — самое то.

Та самая вспышка света, что, возможно, не оставит и пепла. Если убрать всё заземление.

И все последние внутренние силы Вячеслав обратил к небу.

Последняя гроза в этом году будет с таким громом, что не один мужик перекрестится.

* * *
Несколько минут назад

Диана сидела на лавочке в парке, ощущая приближение проклятого существа. По ощущениям это был практически человек, разве что с ресурсом энергетики в десятки раз больше типичного человеческого и тем более несвойственного городскому жителю. Те все чахленькие, усталые. Даже после солнечного лета.

Вампиресса явственно ощущала, что сейчас этот огромный ресурс почти на исходе. Только вот свой последний резерв маг стихий почему-то собирался пустить в ход немедленно. Смерти ищет? Или смерть несёт?

По спине побежали мурашки, подспудное чувство самосохранения, оттачиваемое годами, завопило, завизжало, стараясь привлечь к себе внимание. Тревога! Бежать!!!

«Пособник инквизиции? Вампироборец? — мелькнуло в голове. — Да что им всем надо от меня? Когда уже оставят в покое?!»

И вместо того, чтобы поскорее уйти, Диана пошла навстречу стихийнику. Довольно бегать от инквизиции! И так опозорили перед Максом в его квартире, как жалкую безродную собачонку. Разве что под рёбра не пнули. До этого не дошло. Но скажи им ещё хоть слово… Разве остановились бы? Уничтожили бы на месте, словно надоедливого комара.

Сегодня она ударит первой! Самозащиту ещё никто не отменял. А у ордена не может быть к ней никаких претензий. Их просто нет! Она сотни лет не допускала ни одной ошибки! А бегать от каждого инквизитора и ему подобных только потому, что она вампир… Да сколько можно?! Да, вампир. Это её суть, от которой уже никак не уйти.

Небо быстро заполнялось тучами.

* * *

— Сейчас!!! — закричала эльфийка Багира, просчитав нити вероятностей и выделив наиболее подходящий момент.

Тот самый золотой миг, когда можно повлиять на ход вещей, был подобран единственно верно.

Фагор бросился на трассу под колёса. Плечо задело бампер, отвлекся на моментально возведённый силовой кокон для одного из пассажиров.

Чуткий водитель вдарил по тормозам, руку обожгло ударом, и ловить тело пришлось вместе с осколками лобового стекла. Часть их порезала плащ, часть прошлась по лицу, оставляя глубокие раны. Перед глазами мелькнула летящая сверкающая сталь.

Инквизитор воочию ощутил дыхание смерти на расстоянии нескольких сантиметров. Она миновала Фагора, улетев дальше на асфальт. Там грозный, смертоносный для него меч воткнулся остриём в полотно дороги, хищно блеснув внутренним светом.

Инквизитор на лету подхватил тело дочери, амортизируя полёт, гася скорость падения. Иришка оказалась на руках отца. Адаптированное для самых жутких битв тело Фагора пригасило инерцию удара, но выбитого плеча дочери избежать не удалось. Эльфы чуткие, хрупкие создания. И от матери ей передалась эта хрупкость.

Подбежавшая Багира коснулась лба дочери, обхватила щёки, со слезами прижимая к себе.

— С ней всё будет в порядке? — спросила мать, хотя прекрасно знала, что отец сделает всё и даже больше, чтобы защитить дочь.

— Да, — сухо ответил инквизитор. — Плечо надо только вправить до того, как придёт в себя.

— Вправим, — пообещала Багира. — А ты как?

— Я руку сломал… Забери её. Держать неудобно, сползает.

Мать бережно забрала дочь на руки.

— Руку сломал? Ты последний раз что-то ломал… — Багира перехватила взгляд мужа. — Я не помню такого. Ты точно в порядке?

— Я не успел повлиять на физику мира для нас обоих. Дочь… важнее, — ответил инквизитор, вытаскивая осколок стекла из скулы. Обагрив пальцы кровью, Фагор принялся вправлять руку. Самостоятельно не удалось.

Сил на нормальную регенерацию тканей не хватало. А сращивать кости неправильно — мороки потом не оберёшься.

* * *

Жека закашлялся. Сплюнуть кровь с разбитых губ удалось не сразу. Попробовал вдохнуть поглубже, но в рёбрах что-то отозвалось резкой колющей болью.

«Похоже, сломал парочку», — подумал он.

Сильно беспокоила шея. Дотянувшись до неё, Евгений ничего подозрительного не нащупал. Да и как могло быть иначе? Торчащие переломанные кости там достались бы на обозрение разве что патологоанатому или врачам «Скорой помощи». Сам бы уже не ощутил. С шеей особо не пошутишь.

Ноги и руки болели от ушибов, но слушались.

«Значит, позвоночник цел», — обрадовался Мирянов.

Рука потянулась к ручке двери, нащупала что-то мокрое. Приблизив ее к лицу, Жека увидел красное. Повернув голову, заметил, что кровь не своя — инквизиторская. Того, что сидел на переднем сиденье.

«Надо же, — мелькнула невесёлая мысль, — тоже красная».

В глазах тем временем помутилось, и Евгений ощутил рвотный позыв.

Сотрясение мозга после аварии никто не отменял. Тело согнуло судорогой. Преодолевая острую боль в рёбрах, дракон потянул ручку двери и вывалился на асфальт.

Дикая боль, которая как показалась, заполонила всё тело, и непроизвольная рвота измывались над ним целую минуту. Бесконечно долгую, ужаснейшую в жизни минуту.

Прийти в себя заставил холодный дождь. Стискивая зубы, Мирянов растянулся на асфальте. Тяжёлые капли потекли по исцарапанному лицу, губы защипало. Разбиты. Кровоточат. Но какая же это мелочь по сравнению с тем, что он остался жить.

«Живой», — стучало в голову. Только было не совсем понятно, рад он этому обстоятельству или нет. Боль сводила на нет всё желание жить.

Смутно знакомое лицо с мелким осколком стекла в щеке заслонило небо. Евгения схватили за шиворот одной рукой, вторая висела вдоль тела плетью.

В покачивающемся нестабильном мире, который плавал и двоился, Евгений всё равно вспомнил, где видел этого человека, при каких обстоятельствах. Готов был биться об заклад, что в прошлый раз инквизитор выглядел достойнее. Да и сам Жека стоял на ногах.

«Как быстро меняется жизнь», — успел подумать Евгений.

— Так это тебя послали меня убить? — спросил Фагор.

Глаза сурового мужика смотрели зло, словно он искренне ненавидел дракона.

— Убить? Зачем? — выплюнул Евгений вместе с кровью.

Инквизитор разжал пальцы…

В шею остро кольнуло, когда Мирянов попытался ее напрячь. Голова стукнулась об асфальт без амортизации. В глазах мелькнул свет, и всё потухло…

— Как всегда исполнитель ничего не знает, — хмыкнул Фагор, переводя взгляд с потерявшего сознание дракона на меч, сиявший белым светом посреди дороги.

Хорошо, что примочки ордена стабильно работают. Там, где шагает инквизитор — интерес людей минимален. Вот и сейчас обычно оживлённая трасса пустынна. Техника по непонятным причинам выходит из строя, водителям в голову вдруг приходит, что лучше ехать в объезд, а то и строительные бригады просто перекрывают путь, неожиданно для себя начиная ремонт дорожного полотна там, где по плану надо было начинать только по весне.

Молния ударила в землю совсем недалеко, в районе парка. Ветвистая плеть ушла в землю.

Фагор не успел удивиться, как что-то обрушилось на плечи и сбило с ног.

* * *

— Борись, Светик, борись. Нам нельзя уходить. Я исчезну как сущность, а твоя душа за пленение ангела не найдёт покоя. Долго будешь бродить меж мирами, пока разберутся, — как в бреду шептала Люция, заставляя себя шагать через парк.

Без того редкие прохожие исчезли вовсе. То ли непогода заставила попрятаться по укромным местам, то ли просто день был будний. Гадать, почему вокруг никого, можно было долго. Возможно, просто так сложились обстоятельства? Но разве они складываются просто так? Всё имеет причину… Кому, как не Люции, было об этом знать.

По растрёпанным, нечесаным волосам болеющей женщины, в теле которой бился за жизнь ангел, заструились первые капли дождя. Болезненное состояние Светланы никак не давало Люции понять, что вокруг происходит. Мир ангела сконцентрировался лишь на проблемах тела, как часто на них фокусируется человек, не замечая ничего вокруг.

Среди обезлюдевшего парка мелькнул силуэт кудрявого ребёнка. Мальчик лет четырёх-пяти махнул рукой, подзывая к себе. Люция не сразу заметила малыша, но он настойчиво махал ей рукой, пока она, наконец, не обратила внимания.

«Ребёнок? Что он делает один посреди парка?» — подумала Люция и почти заставила ноги идти к малышу. Те стали ватными и слушались плохо. Казалось, ангел шла на одной силе воли.

Весёлый кудрявый парнишка хихикнул, рот до ушей. Не похоже, что испугался или потерялся, но рядом вокруг никого. Чей он?

«Где его родители? Погода-то совсем не для прогулок. Да и возраст не тот, не для самостоятельности», — подумала ангел и от досады, что не может видеть линии событий, прикусила губу.

Малец требовательно махал рукой, подзывая к себе, но едва Люция делала шаг к нему, отбегал на несколько шагов.

— Мальчик, постой, — хрипела ангел, но малыш делал вид, что не слышит. — Погоди, мне тяжело идти, — почти шептала ангел, но продолжала заставлять ноги передвигаться. И шаг за шагом шла к цели.

* * *

Чуткий к магии ведьмак ощущал над парком такое сгущение разнополярной магии, что из дома пришлось едва ли не бежать, чтобы поскорее узнать, что происходит. Максим едва успел захватить с собой нужный инструментарий. Пригодится. Чутьё подсказывает, что обязательно пригодится.

Интерес и временные обязательства инквизитора гнали в самую гущу событий. Более того, они манили, как пчелу мёд.

Ведьмак Максим, сам лишённый способностей к колдовству, в последние несколько минут почти ощущал на губах вкус этой самой магии. И чем ближе приближался к водовороту событий, тем острее чувствовал цимус этого блюда. То ли над их небольшим районом города сферой интересов навис купол разных сил, то ли взял в свои руки власть хаос.

Во всём предстояло разобраться на месте. И немедленно, пока орден не дал по шее за допущенную катастрофу… А она, судя по внутренним ощущениям, надвигалась.

Быть беде!

«Жалко, матери поблизости нет. Посмотрела бы, чьи там нити сплелись. Хоть знать, к чему быть готовым», — размышлял Максим на бегу.

Хохот, донёсшийся от одной из скамеек в парке, невольно заставил сбавить темп. Странный человек, гогочущий в небо, едва ли не кричал:

— И ничего! Совсем ничего! Делай, что хочешь, заметай следы, и никто никогда тебя не найдёт! Вот и всё! Представь себе, что законы больше не действуют!

Его собеседник с огромной собакой на поводке что-то едва слышно ответил, затем резко поднялся и зашагал прочь.

Первые ощущения не подводили: ни один из собеседников не являлся человеком.

Лучше приготовиться к битве.

* * *

Вячеслав приготовился направить молнию на себя, но в десятке шагов вдруг появилась и застыла в тревожном ожидании более чем странная женщина. Определить сразу, в чём странность, он не мог, да и не хотел. Был занят своим делом — самоубийство всё-таки, а тут умереть спокойно не дают! — но внутреннее отрицание отчётливо говорило, что есть в женщине то, что влечёт и пугает…

Загадка, изюминка, которую совсем не хочется пробовать на вкус. Только не сейчас! А потом и вовсе не до этого будет.

— Уйди, — пробормотал Вячеслав, из последних сил сдерживая намерение влияния. Природные каналы, подключённые к ветру, уже набирали мощь. Ветер не мог дать сил на излечение от проклятья, но для изменения погоды подходил как нельзя кстати.

Разность потенциалов, накапливаемая в небе, искала выход. Оставалось только дать направление. Вот его Вячеслав и сдерживал до последнего, не желая отвлекаться на незнакомку. Промазать не хотелось.

— Сам уйди! За что опять претензии? — с ходу вспылила Диана.

— Претензии? — едва слышно прошептал Вячеслав, с холодком в груди ощущая, что перестаёт контролировать вызванное действо.

Небо разрезало ветвистой молнией.

* * *
Ещё несколькими минутами ранее

— Ты можешь хоть минуту помолчать? Тебе не дорога твоя никчёмная жизнь, шелудивый ты пёс?

— Да брось, Сар, — ответил Кан. — Я единственный, кто у тебя остался. К жене вернуться всё равно не могу. А Аргону уже столько должен, что не посмею его тревожить, даже если будут пытать. Так что ты — моя последняя зацепка за реальность. А я твоя. И давай не будем больше поднимать эту тему.

— Как хочешь, — пожал плечами Саркон. — Только не смей меня больше называть сокращённо. Так меня могло называть только одно существо. И это не ты даже в самых сокровенных своих мечтах! Понял?!

— Скучаешь по ней? — тоном джентльмена, неспешно попивающего кофе, спросил Кан.

Саркон резко повернулся, полыхнув взглядом на аристократа на прогулке. Не так, как умел раньше, но глаза демона и в новом человеческом образе могли светиться искрой Преисподней. Нельзя забрать всю суть.

— Всё, всё, молчу, — пошёл на попятную собеседник. — Больше ни слова, — добавил верфольф и вздохнул. — О тебе, о ней, о случившемся. Тоска это всё. Везде тоска, куда ни посмотри.

— Кан!

— Да молчу, молчу. Понимаешь, у самого слова в горле застревают. Так бы рта и не открывал, — клятвенно заверил оборотень.

Оба шли вдоль дороги и вели вполне понятный обоим разговор. Разве что один из собеседников был развоплощённым демоном в пожизненном обличье человека, а второй — оборотнем и шёл за первым на поводке. Шкура плешивой лайки — вот до чего довёл трансформацию демон-покровитель Аргону, пряча подопечного в мире людей от инквизиторов.

Собаками тем точно некогда заниматься.

Разве что брат Саркона Кану возможность речи оставил. Было предложение — большая, грозная, молчаливая собака или мелкий, облезлый, но всё же говорливый напарник поверженного адом демона…

Поразмыслив, Кан выбрал второе. Молчать неизвестно сколько месяцев, а то и лет прежде чем всё уляжется — то ещё занятие. А так хоть влиять на что-то. Хотя бы голосом. Хотя бы на настроение демона…

— Вот и молчи, а то намордник одену. В этом мире четвероногие не разговаривают.

— Да ну тебя, — Кан протестующее остановился, натянув поводок. Саркон собирался было дёрнуть на себя, но оборотень поднял лапу и помочился на дерево.

— Ты невыносим! Это десятое за километр, — припомнил демон.

— А ты не считай! — укорил Кан. — Понимаешь, это как-то само выходит, — и оборотень почесал задней лапой за ухом.

— Ты ещё яйца оближи! — вспыхнул демон.

— Да не рычи ты… Это я пёс, а ты человек. Давай, что ли, в парке прогуляемся. Погода хмурится. Надо беседку найти, а то зальёт. Квартиру-то тебе братья не подарили, как я понял. Не так ли? Где жить-то будем?

Саркон припомнил ощущение полёта, короткую потасовку с прозябающим в постоянном пьянстве мозгом парня и полную власть над телом. Прошлая душа, измученная помутнённым разумом, радостно покинула тело для дальнейших перевоплощений. Около часа пришлось просто бороться с телом, чтобы восстановить почти разложившуюся печень, севшие почки, порядком поредевшее серое вещество, атрофированные мышцы. И это всё под непрекращающийся разговор Кана, которого поселили в собаку этого парня.

— Тело гопника — вот и всё, что досталось тебе от семьи. И мы понятие не имеем, где он живёт, кого знает, кто его знает… Так зачем мне молчать, когда рядом никого нет? Не ставь меня в рамки. Я и так слишком долго в них жил.

— А что мне мешает просто затянуть тебе поводок потуже? И прервать твою никчёмную жизнь, — грозно зыркнул Саркон.

— Эм-м… одиночество? — нашёлся Кан.

Глаза демона на какое-то время застыли. Демон искренне вздохнул и ничего не ответил.

* * *

Эдик раскинулся на лавочке, скалясь лучезарной улыбкой победителя сгустившимся тучам.

— Солнечно? Как же! Ветер в дрожь бросает. Чёртовы синоптики. Им хоть какую аппаратуру поставь, всё равно тыкают пальцем в небо!

Подняв «собачку» молнии свитера до самого подбородка, Эдик застегнул куртку и засунул руки под мышки. Третий день после мощного ритуала ладони сковывало холодом. Не столько потратил энергии на сам ритуал, сколько за заметание следов. Пришлось выложить все внутренние запасы, и тело реагировало на их потерю постоянным ощущением холода.

От физической зарядки, разминки, разогревающих упражнений, в процессе которых мышцы пропитаются естественным теплом, отказался, так как организм и без того ослаблен, а горячая ванна сглаживала эффект на какой-то час, не больше.

Приходилось лежать под горой одеял, постоянно пить горячий шоколад, а чаще просто спать. Бывший учитель обрубил связь и на контакт не шёл, а первый ученик только постоянно требовал подпитки и ничем помочь не мог в принципе.

На дорожке мелькнуло знакомое дворовое лицо. Сосед, которого знал с детства, прогуливался с собачкой. Умственные способности парня и четвероногого друга были фактически на одном уровне уже который год, с тех пор как парень перешёл с алкоголя на траву, но Эдуард рад был услышать и его меткую шутку. Казалось, будто юмор — последнее, что осталось у Иннокентия от прошлой жизни. Всё прочее растерял под воздействием наркотических отупителей.

— Кеша! Сколько лет? Сколько зим? Что новенького?

Саркон замер, вроде к нему обращались, неспешно повернулся. Похоже, что человек действительно звал именно его. В округе никого больше не наблюдалось. Для проверки несколько раз огляделся.

Чёрный маг Эдуард списал заминку и странное поведение озирающегося знакомого на очередную принятую дозу. Что ни говори, а серое вещество наркотик уничтожал с завидной скоростью.

— Иннокентий, ты меня удивляешь! Да ты чего, в самом деле? Садись, поговорим. Я тут. Помнишь меня? Эдик, твой сосед и лучший друг, — произнес Эдуард, не став говорить вслух, что, возможно, последний друг. Просто человек, который ещё не ненавидел Иннокентия и не пытался набить ему морду.

Саркон, переглянувшись с собакой, — Кан незаметно подмигнул, — подошёл к скамейке. Эдик посмеялся попыткам соседа завести диалог с собакой.

— Ты, по ходу, переборщил сегодня с дурью. Никак в себя прийти не можешь? — посочувствовал сосед.

Демону расхотелось оставаться в компании с гогочущим человеком, но если он знал хозяина тела, то у него можно было запросто узнать и необходимую, полезную для демона информацию. Всё началось с имени. А если продолжить разговор, то и до адреса проживания недалеко. В кармане же лежат ключи от какой-то квартиры. Может, от его? Ну, или места, где он временно проживает. Где-то же человек должен жить. Они все где-то живут. Каждый. Кроме бомжей, но на бомжа хозяин тела вроде не походил… Пока, по крайней мере.

Прикидываясь то ли пьяным, то ли укуренным, Саркон подыграл собеседнику и принялся изображать полную амнезию, бормоча всякий бред и порой выдавая очередной пёрл, на которые так падки люди.

Эдик посмеивался, но про себя кривился от уровня шуток — всё-таки эти люди то ещё быдло, — но под погоду и собственное настроение чёрного мага подходило всё, что угодно. Лишь бы отвлечься от холода. К тому же собеседник проявил ранее незамеченное качество хорошего слушателя.

Эдик решил, что вечный торчок Кеша всё равно забудет через пару часов предмет беседы и неожиданно для себя — раньше самоконтроль проявлялся в любое время, в любом состоянии — выложил соседу о своих последних делах. Вышло легко и просто. Как чистосердечное в суде или при беседе с психотерапевтом.

Когда же Иннокентий похвалил мага, добавляя от себя, что «так им всем и надо», то Эдик уже не мог остановиться, детализируя, уточняя, акцентируя внимание на философской теме: деяние-ответ, преступление и наказание, палач и жертва.

Даже начавшийся дождь не прервал беседы…

— И ничего! Совсем ничего! Делай, что хочешь, заметай следы, и никто никогда тебя не найдёт! Вот и всё! Представь себе, что законы больше не действуют!

— Не знаю, — искренне ответил Саркон и поднялся. Желание продолжать разговор пропало. Нужное вытянул для себя в первые минуты. А под конец разговора странного человека занесло вовсе не туда. Ещё дождь порядком наскучил. Слабое тело мёрзло. Пора было уходить.

Саркон встал и вместе с Каном пошёл прочь.

Яркая вспышка!

Разрезавшая ветка молнии и запылавшая скамейка — всё осталось за спиной. Плечи Саркона обожгло. Демон повернулся… Зрачки невольно расширились от увиденного.

* * *

Ведьмак выхватил рабочий клинок отца, оставленный Фагором дома — инквизиция инструментарием не снабдила, но и не сказала ничего против его использования — и бросился к парню с собачкой.

— Демон! Что ты творишь?! — закричал Макс.

— А? — Саркон был удивлён не менее. Бред, который только что изрыгал в истерике человек, вылился в гнев природы? Нет, не похоже. Так что это было? Совпадение? Это с какой такой вероятностью молния бьёт в скамейку с тобой, когда рядом оборотень и инквизитор?..

Молния, прорезавшая небо, пронзила чёрного мага Эдика, в какую-то жалкую секунду испепелив дотла. На пылающей огнём лавочке не осталось даже костей. И дождь быстро гасил пламя скамейку. Походило на то, что Провидение всё же напомнило о себе и вернуло проклявшему другого крупный долг. Гореть дотла еще и скамейке было совсем необязательно. Уничтожило только мага.

— Это не мы, — добавил опешивший Кан. — Он допустил сознательную роковую ошибку. Он сам во всём виноват. Он говорил.

Ведьмак посмотрел на пса, отмечая для себя, что с разговаривающим животным в жизни ещё не сталкивался. Многое, конечно, бывало: духи, демоны, монстры, но животные… Не было!

— О, ты ещё и с напарником. Забавный пёс, — ухмыльнулся ведьмак и спохватился, возвращая себе строгость в голосе. — Я не слышал о твоём присутствии на районе. Защищайся, «нелегал»!

— Подожди, подожди. Мы не… — затявкал в панике Кан, совсем не желая драки с тем, кто носил отличительный клинок инквизитора.

— Оставь, — устало прервал Саркон и повернулся к ведьмаку. — Мне всё равно больше незачем жить. Пусть лучше он, чем самому. Если закон этого мира так быстро покарал оступившегося мага, то и до меня вскоре доберётся. Накопилось за жизнь. Эгрегор больше не отводит негатив.

— Ты ничего не делал! — пролаял Кан.

— Делал… Я позволил себе усомниться в своих действиях. И… этим воспользовались.

Крик, донёсшийся с дороги, отвлёк внимание всех троих. По всем чувствам демона, оборотня и ведьмака-инквизитора ударило перегрузкой.

* * *

Кудрявый ребёнок вывел Люцию к дороге. Словно издеваясь, малыш не желал останавливаться, а ангел уже считала своим долгом идти за ребёнком. Не зная, зачем ей так глупо тратить последние минуты жизни, она просто брела за машущим рукой силуэтом.

Визг тормозов, звук столкновения и звон разбитого стекла на дороге отвлёк внимание ангела от ребёнка, а когда та снова повернула голову к мальчонке, его уже не было. Ни у дороги, ни в округе.

«Фантом?» — мелькнуло в голове.

Ноги сами понесли к дороге. По пути скрутило кашлем, на минуты отрезав от всего происходящего. Упав на колени, Люция ощущала стойкое желание выплюнуть лёгкие. Но что-то близкое и родное тянуло к себе. Тянуло властно, жадно. Внутренние ощущения отвечали взаимностью этому зову. И даже кашель отступил.

Подняться на ноги удалось самой.

Люди перед машиной — как их видела урезанный до возможностей человека ангел — вели себя странно. Мужчина, покачиваясь, исчез за автомобилем. Женщину с девушкой на руках сотрясало от рыданий. Чтобы не упасть вместе с ней, женщина положила ношу на порядком помятый капот автомобиля.

Но не эта компания тянула.

Что-то другое… совсем близко, рядом.

Где? ГДЕ?!

Люция увидела слабый отблеск меча. Артефакт исходил тонкой песнью печального зова. Он устал от физического мира не меньше измученного проклятьем ангела. Он просил о возвращении в руки к хозяину. Он звал его, где бы тот не находился.

Люции показалось, что последние шаги просто пролетела, опустилась на колени перед мечом, больше не обращая внимания на окружающий мир.

Потекли неконтролируемые слёзы. Как раньше не слышала этого зова?

Белый лоб благоговейно коснулся рукояти.

Вот он — миг воссоединения… и меч… не принял!!!

Лёгкие сдавило первыми, вырвав из глотки ангела крик. Крик боли самой души. Удар был жесток. Волна ярости артефакта на прикоснувшегося к нему человека была такая, что тело Светланы подкинуло в воздух, отбрасывая воздушной волной.

Мир вокруг как будто прихлопнула гигантская мухобойка. На многие километры всё живое ослепило, оглушило, отключило.

Спина женщины, пролетевшей с десяток метров, жёстко встретила плечи инквизитора.

* * *
Минутой позже

Евгений Мирянов открыл глаза. Нестерпимый свет, что всё ещё стоял в глазах, играл на фоне тёмного неба бликами. В ушах стоял зов. Лёгкая, едва слышимая мелодия, которую так хотелось принять за галлюцинацию.

Печальная, грустная мелодия, что манила к себе. Не властно, призывно, но горестно, едва заметно.

«Бывают же зрительные глюки, — подумал Евгений — Отчего не быть слуховым?»

От капель холодного дождя глаза защипало.

Из чего состояли облака над городом? Можно было только догадываться, что там накопилось от копоти заводов, фабрик и ТЭЦ.

Кряхтя, дракон приподнялся на руках. Боль, конечно, не как в первые минуты после аварии, но тело просто затекло и не всё чувствует. И не касаясь груди, Евгений знал, что от шеи до пупка — всё сплошной синяк.

Оглянулся: пустая трасса, ни «скорой», ни полиции. На дороге лежит инквизитор, упёршись лицом в асфальт. На нём, раскинувшись куклой, лежит девушка. Весьма привлекательная на вид. Разве что слишком бледная, взлохмаченная, да и синюшные круги под глазами не говорили в её пользу. Не чета его ангелу. Вот ангел — воплощение красоты. А эта так, середнячок. В её нынешнем состоянии даже ниже среднего. И, похоже, Жека ее знал. Когда-то, еще до ангела. Даже имя всплыло в памяти — Светлана. Света.

«О, Господи, да что происходит? Что за звук в ушах? Почему слепит глаза?»

— Что же вы делаете? Кто вам вообще позволил сражаться?

Евгений поморгал. Готов был поклясться, что секунду назад рядом с девушкой никого не было. А теперь над ней склонился ребёнок и говорил он совсем не детским голосом.

— Мальчик, что значат твои слова? — выдавил из себя Жека. В голове последние недели и так всё не на своём месте, а теперь ещё и новая «детская неожиданность». Не сказать, что приятная. Мозгу и так не просто адаптироваться под постоянную мистику, а тут ещё эта авария.

— Сражение в мире людей может происходить только с согласия самих людей. Планетарный Гений не согласен с вашими действиями, дракон. Успокой меч и уходи, — ответил «ребёнок».

— Ты кто? Ты Свободный? — припомнил Евгений рассказы Макса о странных людях с большими способностями.

— Нет, я авеша Гения.

— Планетарного Гения? — зачем-то переспросил Жека.

Мальчик посмотрел в глаза. Пристально, жёстко. Таким не мог быть взгляд ребёнка. В океанах-глазах читалась тоска и боль, копившаяся тысячи лет.

— Даю тебе несколько минут, чтобы уйти, — спокойно ответил авеша.

— Я никуда не уйду, — твёрдо ответил дракон, не совсем понимая, откуда такая уверенность в каждом слове. Вроде как разбит, повержен. Подходи и добей. — Это моя земля. Я здесь родился. Мне здесь расти. Мне и моим детям. Почему я должен уходить? Только потому, что тебе хочется? Я не согласен! И даже Ты не вправе мне приказывать.

Ребёнок искренне улыбнулся, неожиданно вспыхнув ярким светом.

— Тогда не забывай, кто ты. Как уже забыл, для чего ты здесь.


Шесть багровых крыльев разорвали одежду мальца. Подхватив тело Люции, серафим полыхнул глазами и вознёсся над миром. Быстро, величественно, неотвратимо.

Непонятное чувство утраты овладело Евгением. Упустил что-то важное. Что-то главное. Настолько важное, что вся прошлая жизнь показалась пустой и нелепой. И это ощущение крепло тем дальше, чем выше возносился багровокрылый.

На какой-то момент серафим остановился, пылающим взором окидывая встрепенувшегося дракона, давая шанс. Евгения распирало изнутри от желания закричать, действовать, делать хоть что-то! Но разум не успевал понять то, что говорило встревоженное сердце.

«Что сделать? Что я должен сделать?» — стучало в голове.

Самые драгоценные в жизни секунды уходили… По щеке серафима потекла одинокая слеза.

— Прозрей же, — произнес он и, взмахнув тремя парами крыльев, растворился в пространстве сущего.

Евгений ощутил, как по щекам потекло. Это был совсем не дождь.

Небо дало шанс и забрало Ту, которую не успел распознать по душевной своей слепоте. Обитая среди людей, настолько привыкаешь к их ошибкам, что начинаешь допускать свои.

Слеза серафима упала на лоб, смешиваясь со слезами дракона.

— НЕ-Е-Е-ЕТ!!! — крик пробуждённого дракона, взметнувшийся серафиму вслед, был последним днём серого города… Последним спящим днём для сонмов душ.

Волна, гораздо большая, чем от меча-артефакта, прошлась по всем возможным энергетическим мирам, породив такую астральную бурю, что всколыхнула все ближайшие изнанки мира.

Все неинициированные в городе моментально получили достаточно энергии, чтобы начать расти. Бутоны их скрытых способностей набухли и, подобно цветкам, принялись раскрываться.

Город становился другим.

Продолжение следует…

Осень, 2010

Загрузка...