- А-а-а, воспитанный, - друг улыбнулся: - Костерок разведем? Я бы отварчику попил.

- Чафирщик.

- Да не то, чтобы, но отвары нашего старче такие, что пью-пью, и напиться не могу.

- Там разведем, - Хранитель указал на просвет среди деревьев?

- Что там?

- Озерцо небольшое.

- А как узнал?

- А приметы знать надобно, тогда и будешь все узнавать, да в лесу не заплутаешь и в болото не угодишь.


Озерцо оказалось небольшим, но вода была кристально чистой настолько, что я смог рассмотреть небольшой камешек, лежащий на илистом дне на глубине пяти метров. Виделась и вся рыба, что обитала в озерце, но и она, похоже, видела нас, от чего попросту держалась подальше. А когда я зашел в воду, чтобы отмыться, то совсем уплыла к противоположной стороне.

Я же наслаждался, отмякая в воде и про себя опасаясь, что после меня озерцо перестанет быть настолько чистым, но помыться надо было, ибо уже смердел неистово, а прибавившаяся к собственной грязи кровь принялась этот смрад усиливать.


- Жива водица, помоги отмыться, сними хворь и немощь, даруй здравие и мощь, - раздался голос старца позади меня, я обернулся и увидел нагого Хранителя лишь в одной наглазной повязке, спускающегося в воду: - Смой грязь и грех, уведи сглаз и наговор, помоги во имя Старых Богов! – седовласый старец с головой исчез под водой.

- Отче? – выронил я, глядя, как подомной на самой глубине старче загребает, проплывая около дна к центру озерца.

- Ии-иха! И меня прими, избавь от грязи! – прокричал Емеля, сняв доспехи и с разбегу бомбочкой ухнув в воду, поднимая волну и тут же выныривая: - Ух, хорошо!!!

- Рыбу не глуши.

- Ага, а ты ее не трави, - ухмыльнулся Емеля: - Вон пятно какое, как будто бы танкер потонул.


Старче вынырнул посреди озерца, что-то бормоча под нос и трижды окунаясь с головой, до нас лишь донеслось: - Уйдите хвори, уйдите следом, уйдите с кем пришли.


- Емеля.

- А?

- А ты думал, кто наш старче?

- Думал.

- И что надумал?

- Ведун, точно ведун.

- Хм. Ага, видимо так и есть.

- Да не видимо, а точно! Ты знаешь, как он тебя отхаживал? Да и отвары его, сил придают, я бы давно уже скопытился, если бы не они, да и ты тоже! И все время приговаривает, заговоры дает! А когда ты бился, так вообще запретил помогать, сказал, мол, дай князю себя почуять. И ты учуял! Да и когда отхаживал, все мне запрещал подходить, говорил, что Мать Сыра Земля его сама излечит, раз пришла помогать.

- Что за мать?

- Мать Сыра Земля, одно из первоначал, прародительница всего живого, мать всех богов. Так говорил Хранитель, только, говорил, здесь все перепутали люди, упростили, вот и приняла она имя Макоши. Но скоро все встанет на свои места, пробудится Род, вернутся Белобоги, И Мать Сыра Земля вернет себя, и Сварог, и Перун, и остальные все, и тогда на земле воцарится Порядок на тысячи лет.

- Откуда он все это взял?

- Ведает он, и я его словам верую, да и все мы, если заглянуть в себя. Ты ведь тоже веруешь и ведаешь это, но кто-то в Правду верует, а кого-то в Кривду занесло. Только вот люди все равно тянутся к Правде, а те, кто слепо верует в иное, это от неведения, ибо столетия с нас пытались сокрыть Правду, Веды стереть с памяти. А их тяжело свести, ведь не десяток строф, десятки!

- Хм, не уж-то десятки?

- Да, многие их них схожи по сути своей, но все же, даже не зная их, мы стараемся жить по ним, коли жаждем правильной жизни.

- Откуда ты все это знаешь?

- Так времени же было много, когда остается только мыслить, но имеешь доступ к информации, то начинаешь ее поглощать без конца. Так я и шел от христианства к ведам предков наших. И знаешь, все стало понятно, в голове перестало назойливо лезть «смирись, молись, такова воля…», и начало «борись, живи, таков удел, чтобы быть сильнее…».

- Значит, ты считаешь, что все верно?

- Все, и более даже, ведаю отныне, и ты мне помог в этом.

- Как?

- Борьбой своей, ведь, знаешь, ты хоть и неосознанно, но вселяешь в людей надежду, веру в лучшее. Ты как феникс – возрождаешься после гибели, а значит, и мы можем возродиться.

- Кто мы?

- Люди. Сергей, ты что вспомнил?

- Лишь обрывки, многое пока лишь кусками.

- Ну ничего, все вспомнится, главное, вспомнил себя. А я больше, я тебе рассказывал, вот и помню, что в надежде входил в последний раз, и знал, что более не вернусь в тот мир, не окажусь в плену старого тела. И видишь, так и случилось.

- Так ты же сейчас…

- Я живой, это главное, я могу двигаться, это важно!

- Матушка Сыра-Земля! Из тебя я рожден, из тебя телом сложен. Ты меня носишь, ты меня кормишь, - голос выходящего из воды старца оборвал нашу беседу, привлекая внимание: - Ты меня по смерти назад возьмешь. Матушка Сыра-Земля! Охрани меня, свое чадо, направи стезею Лада! Да будут дела мои- во славу Тебе! Земно кланяюсь Тебе! Гой-Ма!


Прежняя старческая немощь исчезла, редкие седые волосы сменились густыми белесыми, на лице старца выросла густая борода, дряхлость сменилась крепостью, и лишь старая, но отмытая повязка осталась на месте. Хранитель оделся в свои одежды, подпоясываясь плетеной веревочкой и одевая свою сумку.


- Ну вот и слава водице, что помогла отмыться! – старец улыбался белоснежной улыбкой молодого паренька: - А как вы? Отмыли бренность с себя? Хм, ну да ладно, но вижу, что суть свою побелили, и то дело, да и морок сошел с них почти весь. Славная водица, славная!


Хруст ломающегося дерева внезапно ворвался из чащобы и стремительно приближался, я тут же подскочил с берега, в руках появился меч, Емельян облачился в доспехи и заслонил Хранителя, закрываясь щитом.

Многолетние деревья содрогались, ветви дрожали, шишки падали, кое-где появлялась прореха, когда какое-нибудь из деревьев вдруг накренялось и с треском падало. Мгновения, треск все сильнее и сильнее, что-то большое неслось прямо на нас, я сжал рукоять покрепче, кровь закипала в жилах, наливая мышцы силой, готовой мгновенно вырваться наружу, мгновения.

Изломанные сучья и деревья будто бы взрывов полетели на меня, и многотонный лосеподобный монстр вырвался из чащобы на полянку, выставляя перед собой двухметровые тяжелые рога, несущие на себе несколько бревен. Ноги сами по себе подпружинили, перекидывая тело через роговую лопату живого бульдозера, меч крутанулся по полукругу, ударяя точно в самую узкую часть шеи. Рога врылись в землю, подгребая перед собой, огромное тело рухнуло, протащившись по инерции почти до самой воды, продолжая судорожно дергать мышцами. А я уже выныривал из воды, оказавшись по неведомой мне причины.

Из свежей просеки выходил, пошатываясь, Мрак со следами глубоких ран, тот прошел мимо дергающейся туши, высунув язык и взглянул на меня.


«Оленя поблизости не было».

- Вот это лось! – воскликнул Емеля: - И с удара!!! Князь, теперь ты понимаешь, о чем я тебе твердил?!! Да вылезай уже, хватит купаться, огонь надо разводить, чтобы этого зажарить!!!

- А ты, - Хранитель, спокойно подойдя к волку, погладил того за ухом: - Лезь в водицу, она поможет излечиться.


Когда развели костер в небольшой ямке, прежде подготовив место при помощи когтей и принявшись жарить на самодельном вертеле отрубленную заднюю ногу, мы уселись вокруг, наслаждаясь отдыхом. Не смотря на открытое пространство, солнце не стремилось показаться на глаза, дабы понежить нас своими лучами, принуждая спрятаться в тени окружающего леса.


- Да не косись ты на меня, как будто бы я девица красная, - Хранитель с ухмылкой обратил свой взор: - Спрашивай уж, ясно же, что жаждешь расспросить.

- Эм, - я замялся, пытаясь для себя решить, с чего начать: - Отче, как это вы так?

- Что так?

- Ну помолодели?

- Не помолодел, окреп только, жива водица лишь телесам и сути позволяет укрепиться, да восстановиться, а молодит слеза младенца, коль ее ведро наберется. Да и ты окреп, али не почуял? Того же Царе-оленя с удара сумел убить, аки зайца.

- Так эта живая вода?!

- Люба вода живая, коли не мертвая.

-А какая мертвая?

- Экий ты непонятливый, - Хранитель вздохнул: - Да та самая, что плохое в себя вбирает. Топь болотная тебя же чистила, вбирая ядное и смрадное, отнимая гнилостное и болезное.

- Как в сказке прям, сначала в мертвую воду, потом в живую.

- А ты думаешь, люд честной сказки что ли придумывал? Делать ему нечего было? Люба сказка – быль истинна! Что было, то и пересказывали, ну и приукрашивали местами, чтобы интереснее было. Зато, люд все знал, ничего не боялся, ничему не удивлялся, да почитал всех существ и несуществ. Не то, что нынче.

- А отчего она нам не вернула наши тела?

- Не может.

- А что может вернуть их?

- Не ведаю я, как и то, что суть самого меня пред мной в мороке, но и то, что ведаю, должно быть сохранено, от чего и в город треба нам, дабы передать знания Ведающим.

- Как поедим, - отозвался Емельян, отрывая зубами кусок мяса, от отрезанной ему порции: - Так сразу и в путь двинемся, теперь я трижды пройду столько же!

- Добре, добре, Емеля. А как ты, друг наш лесной?

«Мрак идет с братом-волком, здесь более не мой дом».

- Добре, ведал, что так и ответишь, добре.

- Отче, вы знали, что все так и будет?

- Ведал.

- А от чего не сказали?

- Это твой путь.

- А что дальше будет, скажете?

- Нет.

- ?

- Это твой путь. Тебе его идти, и скажу я, али не скажу, путь останется путем.

- Но тогда мы смогли бы подготовиться!

- К чему?

- К тому, что будет.

- А если оно не будет?

- Но вы же сказали…

- Я сказал то, что сказал, путь есть путь, и знаешь ты о нем, али не знаешь, не суть сего. А предугадывать – стезя гадалок народа вороватого, что дома своего не имеет и кочует по миру, его проклинающему. Что станется тебе от того, если скажу тебе, мол, ждет тебя дорога длинная, да сума большая? Али скажу, ждут тебя там десятки врагов? Подготовишься? Только от всего не упасешься, да и путь может пойти иначе. Так что скажешь?

- Не знаю я, что сказать, видимо, соломку все равно не всюду подстелить возможно.

- Именно. Но испытания наши делают нас сильнее, так что, ждет тебя дорога длинная, дом казенный, да сума огромная, - Хранитель улыбнулся, отпивая из кружки благоухающего отвара.

- Ага, от тюрьмы да от сумы не зарекайся, - ухмыльнулся я, откусывая очередной кусок.


- Раз пошли на дело, отобрали тело, - вдруг запел Емеля: - А потом решили убежать… Ладно, - Емеля потер руки: - Все поели? Собираемся?


Костер присыпали землей, после притоптав ямку, набрали воды в берестяные фляги, напоминающие окаменевшие от длительной носки без стирки носки.


- Благодарю тебя, Хозяин Лесной, - старец поклонился до колен, обратив взор к озерцу: - Что пустил нас в свой дом, позволил очиститься от грязи и накормил! Добрых теле веков, да сил светлых!


Легкий ветерок подул, и окружные деревья слегка зашелестели. Старец зашагал в чащобу, и мы последовали за ним, уходя прочь с бережка и возвращаясь к следованию цели. Времени осталось немного, но и сил заметно прибавилось, идти стало гораздо легче.

Сделав несколько шагов, я обернулся, но позади был лишь нескончаемый лес, чьи кроны застилали от нас небо, а стволы подпирали друг к другу, дабы никто не попытался проскакать верхом, да и тому же Царе-оленю было бы тут тяжеловато с бегством. И странно себя ощущать тем, кто только что был где-то, и уже не может туда через мгновение попасть, и никто ему не поверит, что он там был, и даже если укажет на место, то ничего там не найдут и будут считать умалишенным.


- О чем задумался? – раздался голос Емели.

- А? Да так.

- Ну я так и подумал, нагоняй Хранителя, а то вон как притопил.


Когда попадаешь в лес, то он сразу же становится бесконечным, по крайней мере, именно так кажется, а каждое следующее дерево похоже на предыдущее. Можно идти по нему долгое время, и ничего нового не увидеть, и в голове постоянно будет крутиться мысль, что ты либо стоишь на месте, либо ходишь по кругу. От этого и начинаешь думать, что заблудился, пытаться вернуться, найти что-то знакомое, в итоге именно это и происходит, и тогда остается лишь кричать «Ау!».

Нам кричать не требуется, так как старец уверенно идет в известном ему направлении, и нужно лишь не отставать, наслаждаясь красотами дикой природы, то есть рассматривать одинаковые деревья, искать во мху грибы, примечать в кустарнике ягоды. Меж тем, кажется, что идешь вечность, и прошел сотни километров.


- Они здесь! Они здесь! – разнеслось у опушки леса, отражаясь от деревьев и уносясь эхом вглубь чащобы: - Здесь! Здесь! Все сюда!!!

- Что это? – спрашиваю, доставая свой двуручный меч.

- Не что, а кто, - ответил Емеля, примеряя тяжелый осадный щит: - Видать, попали мы.

- Отойти вглубь и выйти в другом месте?

- Нет, - отозвался старец: - Здесь надо выходить, иного пути нет.

«В кольцо берут», - раздалось в голове от скалившегося Мрака: - «Три малых стаи».


Будто бы туман принялся застилать округу, но отчего-то не стремясь от земли, а сразу потянувшись к кронам, распугивая прятавшихся там птиц, потянуло костром.


- Огнем отрезали, - Емельян ухмыльнулся: - Ну, Сергей, одному тебе все не достанется. Будем вместе их бить.

- Хорошо, постараюсь всех не убить, - попытался как можно бодрее ответить, делая первый шаг к верной смерти.


***


- Ну что там? – поинтересовался подъехавший всадник в дорогих тяжелых доспехах, покрытых золотой вязью и украшенных мифриловыми узорчатыми накладками.

- Пока тихо, - отозвался один из лучников в дубленом камзоле с нашивкой сержанта, всячески не старающийся указать свое уважение к подъехавшему.

- Смотрите мне тут в оба, чтобы не прозевали! – недовольно гаркнул всадник и поскакал дальше: - Иначе всех вые…!

- Достал уже! Кто этого урода поставил командиром?! – один из воинов, оставшихся на кордоне нервно сплюнул, с презрением во взгляде провожая ускакавшего выскочку.

- А ты типа не в курсе, чей он сынок? – ехидно ухмыльнулся стоявший рядом стихийный маг, играющий в руке двумя пылающими шариками.

- Да мне срать, кто, но Лайт слишком о себе много возомнил, миссия долбанный. Вожак народный мля, дайте воли, раздербаню ему хайло в кучу дерьма!

- Да ладно ты, не такой уж он плохой, - сержант не сдержал улыбки.

- В смысле?

- Так говно всегда хорошее, иного не бывает, исключительно первосортное получается без малейших усилий.

- Ага! – раздался дружный смех.

- Слушайте, а чего нас сюда пригнали, кого ждем?

- А ты что не в курсе?

- Ну я в курсе, мол, появился типа рейдового босса в лесу…

- Ага, щас! Ха-ха! Тупо решили не пускать в лес других охотников.

- Фигню несешь, - буркнул сержант: - Все не так, сегодня в лесу просто порешили золотоперстных.

- Как?! Кого?! Кто?!

- Да троица детишек платиновых сунулись без охраны на охоту, мол, уже перекаченные, всех порешат. Оделись в свои шмоточки, рассказывать не надо, что те мажоры таскают? Ну и замечательно, значит, не все мозги еще пропили. Так вот, охотятся эти бравые зверобои, и тут замечают странную троицу. Идут, значит, по лесу два выродка и старичок трухлявый, при этом один выродок в шмоте, а один голый. Ну эти герои решили за свет репутацию поднять и принялись пулять.

- И что?

- И то, - улыбка сержанта расплылась от горизонта до горизонта, он буквально смаковал от пялящихся на него подчиненных: - В доспехах отчего-то сразу же заслонил собой старика, выставляя щит. А вот голый как раз и сделал то, чего от него и не ждали. Он резво кинулся на наших героев, да так быстро, что те, как они утверждали, не смогли различить его. Первого же через несколько секунд он завалил с удара двуручным мечом. Оставшиеся два приятеля вместо того, чтобы бежать, ввязались с ним в драку, но тот, истыканный стрелами, сами понимаете, что такие мажоры обожают свои специальные стрелы. И знаете, голый выродок не давался им, вертясь меж двух и активно атакуя, при этом остальные не вмешивались.

- Ну и? Не тяни, что в итоге?

- Ну и второго он рассек пополам, подпрыгнув чуть ли не до небес. А вот с третьим он поступил гораздо красивее, от чего тот, по информации от отдельных источников, сейчас лежит в десятизвездочной палате одного из учреждений по помощи поиска разума внутри черепа.

- И что же он сделал?

- Разорвал буквально на части и сожрал, при этом, удачливый наш друг не умирал до самого последнего момента, полностью, не смотря на включенные фильтры, ощущая все. Вот такие пироги.

- Ни хрена себе! Это что за монстры такие пошли?

- А хз, веришь?!

- И нам теперь надо их поймать?

- А ты думаешь, почему нас сюда папики детишек послали? Шашлыки делать?

- Мля!

- И не говори, дегенераты встревают, а нам разруливать.

- А ты уверен, что они выйдут на нас?

- А куда им деваться? С трех сторон лес-то подпалили, да так, что потухать не собирается.

- Лепить теребить! Это же какие убытки?!!

- А тебе-то что? Не твои же деньги.

- Да все равно, место же нормальное было для мелких.

- Ну пусть кремлевские и думают, где им молодежь после качать.

- Ага, они надумают.

- Да ладно вам, деньги платят, и хорошо.

- Во! Слышите! Кажись, идут!

- Всем приготовиться! – раздался звонкий голос сержанта: - Принимаем их на себя и держим, пока не подойдут остальные!

- Кажись, сейчас выйдут из лесу партизаны, - ухмыльнулся один из охотников, натягивая тугую тетиву.

- Да что это за?!!

- ДЕРЖИСЬ!!!

- ВАШУ МАТЬ!!!

- СУ-УУ-УК-КИ-ИИ!!!


***


- Ну что, идем? – мысленно подбадривая себя и выискивая внутри ресурсы для свершения невозможного, я обратился к остальным.

- Погибать, так с музыкой, - Емельян улыбнулся, освободив все свои клыки монструозного оскала.

«Пасть в бою достойно», - отозвался Мрак: - «Меня ждет моя стая».

- Не спешите погибать, время еще не пришло, - Хранитель с предельным спокойствием улыбнулся, сидя на пеньке.

- Так время же теряем! – внутренняя преграда, сдерживающая панику, рухнула, и меня накрыло с головой: - Их же еще больше будет, и точно не прорвемся!!!

- Князь, - голос старца будто бы убаюкивал: - Не спеши. Отпей водицы, вдохни запаха леса, покуда он истинно чист. Не спеши, князь, не спеши, погоди, и помощь придет.

- Какая помощь? – тихо спросил Емельян.

- Такая, - произнес старец: - Твой дом подожги, ты будешь дома сидеть?


Хранитель встал с пенька, оборачиваясь лицом к лесу и внимательно вглядываясь в чащобу.


- Добре Заступник, Славный Хозяин, милости просим и прощенья молим, - старец принялся бормотать: - Злости не имели, когда гостевать шли, и злобы не хотим оставить в душе. Звери лесные, да птицы небесные, просим прощенья за дом ваш родной, не знали, что наше деяние светлое горе в ваш дом принесет, - после он опустил голову и зашептал: - Мать Сыра Земля! Приюти детей своих, подари им новый дом, где не будет зла человеческого, несущего пожарища страшные. Прошу тебя, как родительницу всего живого.


Едкий дым стремительно застилал весь лес, не желая подчиняться слабым дуновениям ветра, рассекаемого стволами деревьев, и оставаясь плотной завесой, скрывающей в себе некогда красивый уголок природы. Донеслось слабое потрескивание дерева, похожее на звук разгорающихся поленьев, но этот звук стремительно нарастал, многократно усиливаясь лесным эхом.

Тысячи птиц пролетели под самыми кронами, лес загудел, ветви затрещали, кустарники зашелестели, молодая поросль содрогнулась, сминаясь рвущейся из леса силой, растекающейся в разные стороны, обходя нас. Первыми не выдержали молодые деревца и кустарники, с треском падая под натиском, более взрослые гнулись в стороны. Сопение, хрюканье, рев донеслись из превращающейся в бурелом чащобы.


- А вот и последствия, - негромко произнес старец.


Сотни различных животных разом выбежали на опушку, устремляясь прочь от бывшего дома. Сотни лесных обитателей неслись напролом, не останавливаясь не перед чем и не перед кем.


- Что за?! – донеслось со стороны стоявших в отцеплении.

- Откуда их столько?!

- Копья ставь!

- Бейте в глаза!

- Маги не спать!!!


Величественные Царе-олени, выставив свои бульдозерные рога, бежали первыми, следом за ними неслись десятки лосей и оленей, вепри и кабаны не отставали, ведя свои стада прочь, поросята бежали за родителями, повизгивая от испуга. Лисы и рыси, мелькали меж мощных ног рогатых соседей, и даже зайцы не боялись бежать рядом с массивными медведями, ревущими во все свои распахнутые пасти, жаждая успеть до обидчиков, ошарашенных от внезапного нашествия тех, кого они привыкли считать охотничьими трофеями.

Два многовековых дерева вдруг треснули, падая подобно молодой поросли, и я невольно обратил взгляд на идущего прочь из леса гигантского шатуна, чья шкура местами перемешивалась со мхом, а кое-где прямо из тела виднелась зеленеющая поросль. Разъяренный гигант широкими шагами на задних лапах шел следом за зверями, бережно неся в левой руке несколько птичьих гнезд.


- Хозяин леса, - проговорил Хранитель, с почтением опуская голову: - Вот теперь время.


Старец быстро зашагал прочь из леса, невероятно быстро поглощаемого бушующем пламенем. Мы последовали за ним, озираясь по сторонам и наблюдая, как разъяренные животные сметают строй выставленных щитов и копий, затаптывая копытами, беря на рога, раздирая лапами и клыками.

Нет, не будет фееричной баталии, так часто описываемой в тысячах книг, мы не победим малым числом многочисленную армию врагов подобно героям индусских фильмов. Мир решил иначе, точнее, те, кто почувствовал себя полноправным хозяином здешних земель, сделал роковую ошибку. Ведь не зря говорят, что не надо плевать в собственный колодец, а поджигать целый лес, заранее обитаемый сильными зверями. Нет, ничему некоторые люди не учатся, привыкнув забирать все, что вздумается, уничтожать все, что мешает. А здесь так не пройдет, здесь либо живи вместе со всеми, либо все остальные тебя сметут, затопчут, возьмут на рога и будут раздирать когтями и клыками, ибо всему есть предел, и переходить черту означает ополчить против себя целый мир.




Междуглавие 17.


- Суки! Суки! Суки! – вопящий голос заполонил зал воскрешения кланового замка: - Где эти суки?!

- Лайт! Успокойся! – раздался тяжелый бас.

- Заткнись, Громер! Не тебе меня затыкать!!!

- Твой ор обиженной девочки позорит твоего отца!

- Да пошел ты! Захочу, сегодня же вылетишь из клана!!!

- Не ты меня нанял, не тебе меня увольнять, мальчишка!

- Мудило, - Лайт сплюнул, выбегая из зала в белом костюме на манер спортивного из реального мира, разве что полосы и брендовый символ были вышиты золотой нитью: - Долбанный олень, погоди, я еще тебе устрою.

- Лайт, чего кричишь? – в коридоре появился закованный в тяжелые доспехи двухметровый боец.

- О! Титанус! Собирай людей!

- Нафига?

- На охоту пойдем, мне нужны головы этих ублюдков!

- Лайт, да забей ты, проблем нынче что ли мало?

- Да срать на проблемы! Мне нужны эти твари!!!

- Да епт, что они тебе-то сделали?

- Мне? Помнишь, я тебе рассказывал про быдлятину, что перешла мне дорогу еще в Арконе?

- Ну?

- Я узнал его!

- Кого?

- Пидора этого!

- Где?

- Ты что дибил?!! Одна из этих тварей рогатых – тот самый дегенерат!!!

- И как ты его узнал?

- Взгляд, Титанус, я никогда не забуду его.

- Ты хочешь сказать, что тот лошара смог как-то залезть в шкуру Выродка?

- Неа, Потрошителя, именно. Прикинь! Теперь я хочу ему все его рога в жопу вставить! Собирай людей!!!

- Сколько?

- Всех!!!

- Всех не получится, тут такое творится, что не дадут нам столько.

- Что творится?

- Да зверье со всех окрестностей стало агрессивным, причем лезет в деревни, топчет поля, вырезает всех наших работников в шахтах на лесе. Короче, жопа полная вокруг, да еще и соседи под шумок поперли. Нацики уже отжали Ореховку, остальные тоже рвутся оттяпать кусок. Но самое интересное другое, - Титанус расплылся в улыбке: - На улицу лучше не выходить, иначе птицы дерьмом покроют быстро.

- Птицы? – Лайт посмотрел с интересом на Титануса.

- Ага, засирают всю округу, вся Москва в дерьме.

- А пострелять их?

- Да пробовали и маги, и стрелки, только те гниды с высоты бомбят и разлетаются, хрен попадешь.

- Гы, вот главнюки сейчас охреневают!

- И не говори, в Кремле сейчас такое творится, мой батя даже с отпуска прилетел. Мля, даже не думал, что игрушка какая-то станет такой важной.

- Да хрен с ними, давай всех, кого сможешь, и мне надо знать, куда эти твари побежали.

- Оки, кстати, а ты откуда прилетел? Тоже под зверокаток угодил?

- Ха! – Лайт сплюнул: - Я с этом говнюком встретился.

- И он тебя отправил на респ?! – Титанус ехидно улыбнулся: - Ржака!

- Щас зубы выбью, если улыбочку свою не уберешь!!! Собирай людей давай уже, через десять минут вылетаем!!!





Глава 18.


- Ну вот, - Емельян выдохнул, осматривая место побоища: - Еще пятерых отправили домой.


Мертвые тела очередной группы, оказавшейся на пути, лежали в потоптанной траве, окрасившейся кровью, уже принявшейся впитываться в землю. На этот раз нам пришлось убрать трех магов с целителем и латником.

Может, они просто шли группой для прокачки или добычи, спрашивать не стал, но оставить их было чревато. Сейчас жалость и миролюбие на этой территории проявлять нельзя, ибо оставленные в живых могут ударить в спину или же направят по следам группу ликвидации. Хотя, они и так направят, но для начала придется воскреснуть, а это уже время, после указать на карте, где именно убили, описать и другие проволочки, а это еще чуть больше времени. И уже кто знает, куда мы побежали? Но третья убитая группа за последних пару часов может указать некоторое направление.


- Князь, чего застыл? Что делаем?

- В путь, - отзываюсь, и следую за остальными.


Предыдущие группы также не ждали нашего появления, и скорее всего, оказались перед нами по случайности, но… я редко в играх нападал на других игроков, не считая это развлечением, за исключением осад или войн кланов. Но не сейчас, нет, именно я напал, не ради адреналина, но по необходимости. Кажется, я уже повторяюсь, хм, да, в голове так и крутятся по кругу одни и те же мысли, а тело сцеплено чувством укора. Странно, видимо, я не воспринимаю чью-либо гибель, как игровой момент, принимая на себя тяжесть убийства. Значит, не все так просто для меня, не все так просто для всего мира.


- Разруби, Перуне, ковы тяжкие. Разгони, Перуне, силы вражеские, - голос Хранителя вновь выбил меня из оков самобичевания: - Оберег, Перуне, коло посолонь, да воздай, Перуне, врагу в достали! Гой!

- Ушли? – задаю вопрос больше себе, нежели ожидая ответа от кого-то.

- Нет еще, - отозвался старец, прервавшись: - Кряж преодолеем, а там по широкому полю до ничейных земель к ночи добежим.

- Не устал никто?

- Силы есть, - ответил Емельян: - Водица помогает, доберемся, коль еще кого не встретим. А-а, тьфу, - Емеля сплюнул, обратив внимание на вдруг зарычавшего Мрака: - Кажись, накаркал, тьфу ты!


Волк смотрел в сторону надвигающейся черной тучи грозового фронта, где мерцали молнии, и отдаленно гуляли раскаты грома.


- Именем Сварога-Отца, Небесного Кузнеца, Именем Даждьбога, Трисветлого Солнца, Именем Перуна Громовержца! – старец вдруг вознес к небесам свои руки, принявшись громогласно голосить: - Ты, Сварог, борони Правду от Кривды! Ты, Даждьбог, борони день от ночи! Ты, Перун, борони Явь от Нави! Силою Огня Небесного, Силою Огня меж Небом и Земью, Силою Огня Земного - заклинаю! Да сгорят чары темные, Да сгорят наузы кощные, Да сгорят присухи Навии В Черном Огне Пекельном! Небо - ключ, Земля - замок! Да будет так, как речено! Гой!


Небеса как будто бы отозвались одновременным гулким раскатом грома на небе, подул сильный ветер, и от гор оторвались тяжелые белые исполины облаков, грузно двинувшиеся в сторону грозы.


- Идти надо, - произнес Хранитель: - Времени не много! Мирские силы сходятся в Первой Битве за долгие тысячелетия, и не стоит быть в центре побоища в этот момент!

- Идем! – мы двинулись следом за ускорившимся не по годам старцем: - Отче, а разве Даждьбог присутствует здесь?

- А разве нет? – голос старца был удивленным.

- Так вроде бы…

- Запомни, - взгляд внезапно обернувшегося Хранителя пронзил насквозь, впиваясь в саму суть и заставляя замереть: - И другим передай. Белобоги были, есть и будут, покуда их дети живут и здравствуют. И каждый из них есть сама суть мира, пусть не материализовавшаяся, не воплощенная, но живая. И коли люд возжаждет пробуждения бога, тот явит себя, нужно лишь истинно отдать суть свою, да приложить силу свою, ибо не можно богу пробивать Устои Мироздания, аки молотом по игольному ушку. Аки люд ищет блага от деяний божественных, так и боги ищут блага от деяний людских. Пока есть боги, есть люди, пока есть люди, есть боги. Теперича ведаешь сие?

- Ведаю, - благостная сила хлынула сверху, проникая сквозь тело, отторгающее ее, но суть принялась впитывать, испивая каждой частицей.


Мириады внутренних вселенных, вмещающихся внутри меня, рождались, испуская силу новой жизни. Бесчисленные миры в Бесконечности Мироздания отозвались своим сиянием, пробившимся сквозь голубизну дневного мира.

И я ощутил обращенные к новорожденному миру интересующиеся взоры тех, кого мы привыкли именовать богами. Нет, не их самих, но сущностей, рассеянных среди безликой пустоты Вселенной. Они ищут капли той силы, что даруют им смертные, обращаясь с молитвами, называя их имена, вспоминая их деяния.

Эти капли, наполненные ничтожной частицей веры смертного разумного, позволят просуществовать еще какое-то время в надежде. Что все же, пусть через тысячи лет, пусть через тысячи миров, но вспомнят о них, построят в их честь храмы и обратят свои молитвы, и тогда, и тогда, и тогда…


- Сергей, - тяжелая рука Емели легла мне на плечо: - Ты с нами?

- А? – открываю глаза, возвращаясь в это тело: - Что?

- Спрашиваю, живой?

- Живой.

- Это хорошо, а то статую тут изображать решил, чуть ли не окаменел.

- Чего?

- Не чего, а идем?


Земля внезапно вспучилась под ногами, зашатавшись, как будто бы оказался на хрупком льду, не выдержавшим веса. Одновременно просвистели стрелы, не попавшие лишь только потому, что сместившийся под ногами пласт принудил меня пригнуться. Ноги угодили в разверзнувшиеся щели меж пластов, застревая по щиколотки и лишая возможности отпрыгнуть без лишней возни.

Емельян среагировал быстрее, бросаясь вперед к Хранителю и прикрываясь осадным щитом, звоном стального листа встречая ударившие в него стрелы. Пригибаясь над старцем, он заслонил того своим защищенным телом, принимая на себя падающие с небес роящиеся стрелы, не способные пробить щит напрямую.

Мрак прыгнул в ближайшие заросли, исчезая в молодой поросли, но я знал, что волк ушел из-под обстрела не из-за трусости, и вскоре он даст нам мгновения, за которые мы должны будем успеть, иначе вожак рискует погибнуть.

Ствол дерева рядом вдруг раскрылся подобно стеблю цветка и через мгновение то вспыхнуло, как соломка. Вспученная вокруг земля стремительно нагрелась, источая пар, трава вмиг выгорела, и округлая стигмата проступила сквозь породу, испуская жар пламени, обжигающего кожу. Я взревел, боль поднималась снизу-вверх, принуждая попытаться выдернуть ноги из полымя, но те сильно застряли меж вдруг сошедшихся земляных плит, от жара затвердевших, став как будто бы бетонными. Плоть держалась, лишь покрываясь волдырями, но боль приумножалась с каждым мгновением, пламя все сильнее разгоралось, поднимаясь все выше и выше, будто бы стремясь закрутиться в огненный смерч. Кости трещали, плоть разрывалась об острые грани, но несмотря ни на какую боль, я раз за разом пытался вырваться из оков, истошно ревя, и мне уже не хотелось никого щадить, никому не давать второго шанса.


«Нет, никто вставший на моем пути более не имеет права на пощаду, нет, никто не получит возможности искупления! Я их буду истреблять, я их буду рвать руками, я их буду рвать клыками, вскрою им глотки и пущу кровь, вырву их сердца и раздавлю в своих руках! Ни жалости, ни пощады, ни сострадания к врагам моим!!!»


…Безликий призрачный силуэт стоял передо мной, и я ощущал пристальный взгляд ожидания. Вокруг нас полыхают три разных стены пламени, перемешивающиеся, но не сливающиеся воедино, оставаясь отдельным от остального. Кажется, полыхающая стихия поднимается до самых небес, недосягаемых моему взору, как и твердь, скрываемая мраком пропасти. Хочется оглядеться, осознать себя где-то, но призрак притягивает взгляд, принуждая глядеть сквозь него и будто бы задавая безмолвный вопрос…


- Именем Света, именем Рода, именем силы его! – голос Хранителя прорвался сквозь окружающий гул бушующего пламени: - Перун насылает благость на призывавших её. Силу и славу, твердость и ярость, даждь нам Перун в бою. Громом явленный, будь вдохновенным, волю яви свою. Именем Бога Седого Сварога воину силу даждь. Сыну и брату, другу и вою, волю свою яви. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!


Тело вдруг окрепло, боль обгоревшей плоти стихла, навалившиеся камни стали казаться мягкими пуховыми подушками. Выгоревшая твердь поддалась усилию, высвобождая из оков, и я бросился навстречу летящим стрелам и огненным шарам, выдающим дерзнувших напасть из засады.

Бушующее вокруг пламя вгрызалось в плоть, покрывшуюся волдырями и местами принявшуюся подгорать и припекаться, но тело все равно слушалось, на время прекратив напоминать о себе, усмирив боль. Лишь ярость и злоба заполонили сознание, переставшее реагировать на окружающий мир. Пронзающие запекшуюся плоть столы не лишали переполняющее негодование, жаждущее добраться до проявившиеся алые пятна сквозь резко посеревший мир.


«Десять, всего лишь десять. Почти рядом друг с другом, внутри каждого бурлит сила, текущая по жилам их тел, их ауры сияют подобно свету костра в кромешной ночи. Никто не сможет спрятаться от меня, не убежит, каждого найду. И разорву эти жилы, испою силу их аур и навсегда сотру из этого мира».


Двуручный меч загудел, набирая силу инерции, разжигающей объявшее его пламя войны, широкая крепко держит орудие палача когтистыми пальцами, собственный рост и масса позволяют вращать полутораметровое лезвие одной рукой будто бы в ней короткий одноручный меч. Мелкие алые точки, летящие навстречу, встречаются вращающимся лезвием, резкие броски в сторону спасают от вспыхивающих молний и вырывающихся передо мной огненных фонтанов. Прыжком преодолеваю внезапно поднявшуюся передо мной земляную стену, чуть не угодив с разбега в разверзнувшеюся перед ней пропасть.

Резкая боль в боку принудила обернуться, чтобы различить лишь слабую тень ауры, мелькнувшей позади и куда-то исчезнувшей. Я в переполняющей злобе крутанулся вокруг, пытаясь попасть в незримого врага, но лезвие лишь проревело, исторгая языки пламени и рассекая воздух. Мгновение, и вновь вспышка боли, теперь в спине, и что-то, кажется, осталось в ней, погрузившись в мое тело. За ними еще несколько вспышек, но это лишь породило большую ярость, в край выплеснувшую из меня, со слепотой собственного разума, бросившегося прямо на встречу собственной погибели.

На опушке небольшого пролеска, раскинувшегося на вершине обрывистого холма вдруг раздался взрыв, ударная волна разметала деревья на вершине, оголяя развороченное упавшим метеоритом место, объятое пожарищем, всепожирающее пламя вырвалось и понеслось во все стороны. Устоял, странно, но я устоял, хотя, вроде бы, не совсем. О прежних ранах можно не заботиться, ведь те исчезли полностью, зато на их местах появились обильно кровоточащие рваные раны, кое-где были вырванные целые куски, и я даже думать сейчас не пытаюсь по поводу того, как же все-таки я пока еще живой.

Важнее всего наконец достать этого злостного мага, продолжающего прятаться за спинами трех закованных в доспехи латников, выставивших плотной стеной щиты и ощетинившихся длинными копьями. Но я не бросился на них, подставляя себя под прямой удар, тело наклонилось в сторону, траектория бега сменила направление, и сквозь серость мира проступили алые пятна пытавшихся скрыться в уцелевших зарослях стрелков, одного из которых в этот момент достала более крупное пятно не алого, но багряного цвета.


«Еще один враг? Нет, он рвет на куски попавшегося первым, значит, это свой. Свой? Я что ли не один? Ах да, вроде бы, были со мной… волк, Мрак! Это он рвет стрелка, давая мне шанс. А где же остальные? Емеля? Старец?»


Взлетаю в прыжке над холмом, раскручивая смертоносный вихрь и краем взора замечаю, как старец, стоя за спиной закрывшегося от стрелков Емели, что-то говорит. Держатся, пока еще держатся, значит, надо поторопиться, ведь я и сам вскоре рухну, ведь предел есть всему.

Очередная каменная глыба, падая с небес, догнала меня на полпути к земле, но взрыва не произошло, как верно надеялся использовавший это заклинание маг. Лишь мощный удар сверху заставил резко отлететь в сторону, падая как раз туда, где стояли три стрелка, нет, четыре, одного Мрак как-то нашел среди ветвей раскидистого дерева и с прыжка стащил вниз, где принялся благодарить за полученные в бочину стрелы.

Широкое лезвие, набравшее силу инерции, становится подобным циркулярной пиле, мгновенно разрезающей все, что растет не там и не оттуда. Ветки и молодая поросль обильно посыпались на землю, загораясь от пламени. Первый стрелок не успел осознать, что произошло, как его левая рука улеглась на зеленый настил, продолжая сжимать лук. Мгновение шока, и остальные части тела кусками попадали вниз, вызывая внутреннее желание упасть на передние лапы и приняться пожирать свежее мясо. Тут же пробудился рвотный позыв, сдерживаемый лишь тем, что изувеченное тело использовало все имеющиеся ресурсы, дабы продержаться столь долго. Двое других не оказались настолько быстро соображающимися для боя и продолжали выискивать цели на выжженном пространстве. Через несколько мгновений, наверное, они осознали свою ошибку, когда пылающее лезвие принялось шинковать, помогая благодарить за сеанс акупунктуры. Резкий толчок в спину и раздавшийся крик позади заставили молниеносно обернуться, дабы атаковать того, кто решил вновь воткнуть в меня что-то короткое и острое.

Под мощными лапами Мрака, вгрызшегося в горло, перекусывая то, дергался обладатель нескольких десятков ножей, плотно прилегающих к телу за счет специальных ремешков и кармашков. Я хотел убить этого гада, но и так сойдет, впереди еще четверо, активно настаивающих, что их также надо бы послать домой.

Маг использовал весь свой арсенал, не ограничивающийся одной лишь стихий, может, из-за этого мощь его заклинаний была сильна, но не настолько, чтобы продавить незримый щит вокруг Емельяна и старца. Пламя бушевало, земля под ногами ходила ходуном, взметались земляные конусы, нависшая черная грозовая туча испускала молнии, бьющие прямо в сферу. Но ничего не помогало, вынуждая мага тратить все больше и больше маны и ждать, когда он вновь сможет послать разрушительный метеорит, на месте падения оставляющий лишь пылающий кратер.

Тяжелые латники встретили все тем же построением, длинные копья отлично прикрывали от ближнего боя, но не в этот раз. Слишком обширное пространство, слишком мало ратников, слишком я жажду вскрыть эти протухшие консервы.

Шаг, и серость мира окончательно застилает взор, ввергая в пустоту забытья…


Две стены облаков неслись друг на друга, стремясь добраться до противника, неправдоподобно грузные и плотные грозовые исполины мерцали изнутри десятками молний, освещающий свинцовые телеса шевелящихся масс. Кажется, будто бы это не облака, но живые существа, собравшиеся воедино подобно бесчисленной армии, выступившей против врага на раскидистом поле, где предстоит великое сражение. Раскаты грома, сливаясь, походят на гул от десятков походных барабанов, отбивающих такт боевого марша и воодушевляющих войско.

Два штормовых фронта, не желая уступать, направили свою мощь друг на друга, стремясь разорвать и поглотить соперника, и порождаемые смерчи с радостью терзали землю, вырывая многовековые деревья и вбирая в себя водные массы рек и озер. Ударившая в землю молния разожгла пожарище, тут же попавшее под один из смерчей, и тот с радостью принялся питаться пламенем, превращаясь в огненный столб, ликующе гудящий, хвастаясь перед своими собратьями, украсившими себя менее грозно.

Две массы с ревом врезались друг в друга, и мириады разноцветных молний замерцали меж ними, освещая утративший солнечный свет мир вспышками противостояния. Раскаты грома смешались в один протяжный грохот, пожирающий любой звук и уходящий за горизонты, возвращаясь с противоположной стороны и вновь смешиваясь с новыми раскатами.

Гигантская молния вдруг пронеслась меж двух противников, описывая границы противостояния, и, на мгновение ослепив, ударила прямо в меня…


Истерзанное ранами тело дернулось в едином спазме, сознание вернулось, взор прояснился.


«Боль вернулась, и я даже рад ей, потому как значит, что я все еще жив. А значит, надо вставать и идти, ведь враг передо мной, и он уже уверился в моей гибели, поэтому не стоит долго держать его в неведении. Каждый должен жить в ведении, ибо неведение – путь во тьму, и не каждый может его себе осветить подобно мне. Хм, огонь повсюду, видимо, маг решил-таки довершить начатое, что ж, удивлю его. Надеюсь, он не впечатлительный».


***


Когда все-таки одна из тварей упала, не добежав десятка метров до оставшихся, те сразу же приободрились, ведь наконец-то они победили этого неправильного выродка, которого сложнее бить, чем рейдового монстра, которого они каждую неделю фармили в пещере, спрятанной среди бурелома на северном склоне.

Маг сразу же наложил заклятие полымя на место, где валялось тело, не зная, отчего, но сделал именно так и сразу же переключился на оставшуюся странную парочку из второго выродка и какого-то дедка, прячущегося за бронированным телом твари. Был еще волк, но тот скрывался где-то в зарослях, и выискивать его было бы чревато, ведь та зверюга завалила на пару с выродком шестерых. А сейчас надо было довершить начатое, снять весь дроп и опыт на оставшихся в живых и лететь праздновать в кабак, хвастаясь присутствующим, что именно их десяток завалил тех монстров, которые устроили переполох, запустив какое-то событие. Или же это просто так совпало, не важно, главное, что они смогут хвастаться перед бригадой кремлевских, подначивая тех за их криворукость при наличии крутого шмота.


- Банк, - скомандовал маг: - Переходи на дамаг, Джонни и Арте подержат этого.

- Да просадил бы сначала их щит, - возразил Банк: - Легче бы было с магией.

- Я же не антимаг, сразу просадить не получается, вон сколько банок уже спалил, а щит так и держится. Берем физикой, я пока волка постерегу, чтобы не выскочил со спины.

- Оки, - отозвался Банк, убирая щит с копьем и доставая двуручник.

- А чего не алебардой? – поинтересовался Арте.

- Да ну ее! Тугая, пока размахнусь!

- Нуб, - ухмыльнулся Джонни: - Аут, давай я! Я своим молотом этих быстро сомну.

- Нет, ты танкуешь лучше, пускай Банк, заодно посмотрим, как он с мечом справляется, а то только хвастовство от него слышали.

- А ну да, тогда ладно, поглядим: - улыбнулся Арте, наблюдая, как Банк встает в боевую стойку перед выродком, выставившим щит размером с дверь: - Сейчас будет шоу.

- Ага, - ухмыльнулся Джонни, расходясь с Арте в разные стороны по краям от избранного дамагера и по совместительству приманки.


Банк, издав нечто похожее на крик отчаяния, бросился прямо на щит, пытаясь ударить с размаха. Стальной заслон со звоном встретил удар лезвием, слабая насечка появилась на поверхности. И в следующее мгновение Банку пришлось отпрыгивать в сторону, спасаясь от ответного короткого удара одноручным, но непропорционально длинным мечом выродка. Позади раздался дружный смех, от чего на лицо дамагера скривилось в презрении, и он вновь бросился на амбразуру, сопровождая атаку криком. Лезвие гудело, звенело и выбивало искры, но не достигало цели, встречая на своем пути заслон щита, от этого Банк еще больше психовал, а его друзья сильнее смеялись.


- Ну ладно, - подавляя собственный смех, произнес Аут: - Повеселились и хватит, атакуем.


Арте и Джонни одновременно достали тяжелые двуручные молоты, идеально подходящие в битве против тяжелого латника со щитом. Друзья переглянулись и шагнули вперед, обходя с флангов и наблюдая, как присевший на землю за спиной выродка старичок что-то заваривал в откуда-то появившимся у него кипятке, при этом говоря что-то себе под нос. Несколько шагов к напрягшемуся выродку, и старичок вдруг вскочил, ухмыльнувшись.


- Повеселились и хватит, - громко произнес старик, довольно улыбаясь: - Именем Правды, Именем Яви, Именем Белых Богов! Я призываю силу сияний тысяч славных веков! Именем Рода! Именем Света! Волю свою я твержу, Солнце Ярило, Перун Громовержец, силу явите свою!


Раскатистый оглушающий гром вдруг донесся от горизонта, перемешиваясь в единую канонаду, на небе засверкали сотни молний, переплетающиеся в небесную паутину. Небеса в миг померкли и озарились сиянием молний, сходящихся в центре небосклона, порождая оглушительный громовой раскат, не заглушающий лишь голос старца.


- Сварог Наставник, огонь разожги же в печи, покуда дремлют сыны, Матушка наша, Землица Живая, жизнь полных сил возврати!


Ослепительная молния вдруг низринулась с небес и ударила в стороне от оцепеневших, вонзаясь в землю посреди полыхающего пожарища. Пожарище тут же усилилось, но пламя вдруг стало иным, поглощая прежнее. Тень встала посреди бушующей стихии, расправляя плечи и опустив рогатую голову, взирая на собственные руки. Мгновения лишь пламя издавало звук шелестения, после чего округу наполнили звуки ворвавшегося в нее мира. Тень шагнула из пожарища, сопровождаемая раскатами грома, молнии сверкали, ударяя в разных местах с небес. На небосклоне чернели шевелящиеся в безудержном танце черные грозовые облака, от которых вниз спускалась темная пелена проливного дождя, предрекающего скорое наводнение на некоторых территориях предгорья и низменностей.

Изувеченный, казалось бы, поверженный выродок вышел из пожарища, держа в руке свой двуручный меч, но пламя не пожирало его местами обуглившееся выгоревшее тело, обнажившее кое-где кости и сухожилия. Плотное черное пламя, перемешиваясь с алыми всполохами, обнимало выродка, передаваясь на его меч, и тот, не обращая внимания на собственные раны, медленно шел к остолбеневшим воинам.

Именно сейчас надо было бы напасть, ударить всеми силами, но те медлили, лишь Банк продолжал атаковать защищавшего старика выродка, не обращая ни на что внимания и бесконечно выкрикивая ругательства, будто бы пытаясь что-то доказать на словах.

Раны медленно затягивались, оставляя глубокие рубцы на теле, но руки не заживали, хотя и были испещрены пылающими изнутри сосудами, проступившими сквозь кожу и мышцы наружу. Почерневшая плоть не отторгалась, не гноилась, лишь затвердев и покрывшись коркой, но застывшие смотрели не на них, а на приоткрытую пасть монстра, из которой вырывались языки алого пламени.


***


«Не я шел с войной, но мне ее завершать. Не я первым поднял меч, но мне его опустить последним. И познают все те, кто решил пойти против меня, что такое, когда идут на Вы!»


Бросок вперед, и лезвие меча с ревом рассекает воздух, ударяя в выставленный перед ним молот, глаза врага глядят прямо в мои, но в них мерцают отблески страха. Отскок назад с заносом меча для кругового удара, злобный оскал для большего нагнетания страха и резкий бросок навстречу к двоим вставшим на пути к ошеломленному магу, что-то пытающемуся скастовать. Лезвие вновь загудело, дуга пламени разрослась, отрываясь и уходя огненной волной передо мной, устремляясь к вставшим стеной за щитами латникам. Зря, очень зря, волна ударила растекающимся по стали племенем, тяжелые языки упали к ногам, вгрызаясь в притоптанную поросль и добираясь до кожи сапог. Щиты слегка оплавились, принимая на себя силу порождаемой кипящей кровью стихии, не знающей преград, покуда породивший ее жив.

Магия крови беспощадна как к тем, кто встал на ее пути, так и тем, кто ее использовал, но я об этом не думаю, я никогда об этом не думал, ходя на грани, танцуя на лезвии у самого края пропасти. Ибо, когда начинаешь задумываться о последствиях, то сомнения обуревают твой разум, и после остается лишь одно – сдаться.

Огненный вихрь обрел силу разрушения, черно-алое пламя нашло пищу, вырвавшись из оков бытия, а я обрел себя, не полностью, но более чем, и я знаю: почему, куда и зачем мне надо идти, ведь я князь, и имя мое Огнеслав, как нарекли меня, я помню свою суть, но пока еще не вспомнил тех, кто нарек меня Огнеславом, где они, почему я должен жить, и для чего нам надо спешить именно в Новоград. Но я вспомню, позже я вспомню все, а пока нужно окончательно отблагодарить новых друзей, помогших мне вспомнить себя. Точнее, остался лишь маг, ведь защищавшие его латники пали: один от меня, второго загрыз вовремя выскочивший Мрак, а третьего втоптал в землю Емельян, не забыв при этом попрыгать для большей уверенности. Лишь маг отчего-то продолжал осыпать заклинаниями Хранителя, продолжавшего бормотать что-то, испивая горячего отвара и щурясь, когда силовой заслон слегка мерцал при тяжелых ударах мощных заклинаний.


- Кто к нам с мечом придет, - громко произнес я, обращаясь к ополоумевшему магу, глядящему на меня, но кастующему на старца: - Тот от меча и погибнет! Запомни это и другим передай! Не идите за нами, если хотите жить, иначе я приду за вами, найду в ваших домах, и тогда вы поймете, что не стоит переходить дорогу Огнеславу!


Тонкое тело, облаченное в тряпки, быстро поддалось острому лезвию, разделяясь на несколько частей и падая в посмертное пожарище. А в утративших жизнь глазах остался лишь ужас до тех пор, пока пламя не пожрало и их.


- Сергей, - раздался голос Емельяна: - Ты как?

- Снова живой, - отвечаю, глядя на догорающие останки врагов: - Я видел…

- То, что ты видел, - прервал старец: - То твое и открылось тебе не за зря.

- Спасибо, отче.

- За что?

- За все, без вас…

- Это я бы без вас, вам спасибо большое, - старец улыбнулся: - Благодарю, ибо если бы не вы, так бы и остался там…

- Все мы друг другу обязаны, ладно, надо бежать, сомневаюсь, что нас оставят в покое.

- Сергей, тут один наш знакомец меч выронил, и тот не пропал, возьмешь?

- Меч? У меня же есть двуручный.

- Будет два, - Емеля улыбнулся: - Ты с одним вон как управлялся, токмо нынче тебе маловат он, так что опробуй два, глядишь, и выйдет чего.

- Хорошо, где он?

- Там, - Емеля с довольной улыбкой указал на небольшую ямку, где накануне он стоял, заслоняя старца: - Как раз рядом лежит.





Междуглавие 18.


Зал для заседаний, несмотря на то, что был высечен буквально внутри монолитной породы глубоко под землей, содрогался раз за разом, когда до него доходили очередные отголоски бушующего на поверхности заклинания последнего довода, прозванного Армагеддоном за схожесть по эффекту и длительности действия с одноименным заклинанием высшего порядка, о котором так много было написано, но никто так и не увидел его в действии, ибо применение сулило уничтожение всего на территории, равной чуть ли не континенту. Хотя, вернее было бы его назвать как-то иначе, тем более аналогий у присутствующих вождей было предостаточно из собственного опыта.

Кое-кто из них даже лично видел тот самый упреждающий ядерный взрыв, по причине которого пришлось восстанавливать Сочи из-за ударившей в побережье волны. Да и Севастополь пострадал, но туркам и украинцам, пригласившим Четвертый Атлантический Тихоокеанский Флот США на постоянное дислоцирование с целью обеспечения мира и демократии на территории Украины и сопредельных государств. Они помнят, особенно, как после пришлось разгребать то дерьмо из-за паршивого капитана тактической подводной лодки К-112А, что самолично и отдал приказ о ликвидации флота врага после пересечения того границы государства и после того, как не смог связаться с командованием из-за внезапно исчезнувшей связи.

И это было бы правдой, если бы не вымыслом, а точнее, легендой для последних полномасштабных учений всей армии страны, после которых был получен безвозмездный транш от США при условии ликвидации последних боеспособных резервов ядерного сдерживания. Сумма была не маленькая, и каждый из присутствующих хорошо нагрелся, чуть отщипнув от нее. Да и сами США нагрелись не слабо, точнее их политики, убедившие в увеличении бюджета на военные расходы в пять раз, дабы таки завершить программу по окружению территории России, угрожающей всему миру, своими базами. Тогда их хвалили, кажется, тоже в последний раз.

А вот когда выдающиеся патриоты Единой России сунулись в эту игру, тут то и позвонили, вспомнив, что когда-то помогали оказаться там, где сейчас были эти известные политические деятели. Позвонили и пожурили, мол, что хотите у себя, то и творите, детей своих к нам отправляйте, пусть учатся и живут, а в игру не лезьте. Странно это звучало, так что присутствующие здесь согласно кивнули, а про себя послали, как полагается.

И вот, вложив немалые суммы, они стали в игре теми, кем стали, очередной раз подмяв под себя новую Москву, подняв ее в ранге и объявив Княжеством, и уже строили планы по расширению территорий, не смотря на мешающего выскочки из народа. Но устранить его было делом времени, благо, опыт уже имелся, а тут он вроде, как и сам устранился, что развязало руки в конец, и механика была запущена на полную, раскачивая маховик плавного и законного отъема власти…


- Долго еще? – пробурчал сидящий в кресле накаченный блондин.

- Что именно, позвольте узнать? – отозвался стоявший возле входа мужчина в костюме.

- Грохотать будет, что еще? – вновь тот буркнул, делая большой глоток из наполненного коричневым напитком фужера.

- Длительность Армагеддона час, уже прошло тридцать минут.

- Хреново, - блондин сплюнул на пол: - У меня уже мигрень разыгралась.

- Да ландо вы, - также атлетичный брюнет с короткой бородкой улыбнулся: - Не так уж и достает, ну уж не больше, нежели ожидание в аэропорту.

- Ну вы и сравнили, - ухмыльнулся рыжеволосый юноша, до этого лежавший на кожаном диване: - В аэропорту так не грохочет даже в зале для быдла.

- Ой ли, а вы там были что ли?

- Был, еще в юности, в советское время. Так что знаю.

- Да хрен с ней с мигренью, убытков же сколько! – воскликнул блондин, залпом опорожняя фужер.

- Текущие потери составляют шестьсот восемьдесят девять тысяч пятьсот сорок девять идеалов, - отозвался человек в костюме.

- Нихрена себе! Это что, вся Москва что ли выжжена?!

- Девяносто два процента. Радиус охвата последнего довода не захватывает часть окраины.

- Да ладно вам, деньги дело наживное, главное, что не отдали Москву, иначе сейчас бы там этих выродков были бы тысячи, и как тогда нам их выгонять? А так и не отдали, и армию их выжгли.

- Тебе легко говорить! – вспылил блондин.

- Василий Яковлевович, - вмешался до этого молчавший единственный выбравший себе внешность мужчины в годах: - Прошу вас без фамильярностей и тыканий, мы все уважаемые люди, и нам не пристало выражаться подобным тоном. Я понимаю ваше беспокойство, потерять столь весомую сумму для всех нас тягостно, но помните, что все имущество было застраховано, и нам выплатят все сполна.

- Кто?

- Страховая корпорация Идеала.

- Не смешите меня! – блондин рассмеялся: - Мы послали их хозяев, и вы надеетесь, что они этого не заметят! Ха-ха!

- Господа, - в зал вошел латник в золотых доспехах.

- Генерал, вы вовремя, - улыбнулся седовласый: - Какие новости?

- Осада Детьми Хаоса снята, под наш удар попали триста тысяч с полтиной их тварей. По непроверенным пока данным не успели выбраться две тысячи Детей.

- Так это же почти все! – блондин вскочил: - Сейчас самое время ударить по ним!!!

- Не совсем, - перебил генерал, продолжив: - За время осады Дехов.

- Кого?

- Дехов, - ответил генерал: - Мы их так прозвали на манер Духов с Афгана или Чехов с Чеченской.

- Понятно, продолжайте.

- Так вот, этих Дехов насчитали порядка десяти тысяч.

- Откуда столько за короткое время?

- Выясняем.

- А что там с теми двумя выродками и стариком? – поинтересовался седовласый.

- На текущий момент находятся в ничейных землях по направлению к Североси.

- И что они там делают? Не уж-то добираются до нее самой? – блондин рассмеялся.

- По всей видимости да.

- И их никто не завалил до сих пор? Вам это странным не кажется?

- Кажется. На текущий момент ими ликвидировано семь групп. Пять из них были встречены по случайности, не готовые рейдеры, не ожидавшие тех.

- А другие две?

- Первая – это ваши…, - генерал занялся: - Первый инцидент с охотниками. Вторая состояла из разведывательного отряда, который почти справился, хотя и имел приказ только выследить и навести основные группы под командованием Лайта.

- И?

- Виновные уже наказаны, три группы Лайта преследуют выродков. На перехват брошены еще пять десятков, у границы ожидается подход Сволочей от Кирсанова.

- Для чего такие силы? Это всего лишь два моба и старик непонятный.

- Не совсем, - генерал выдержал паузу: - Тот самый выродок, что вырезал всех двуручным мечом, не имея доспехов, вдруг заговорил прежде, чем убить мага из рейдеров.

- И что он сказал?

- Дословно?

- Да.

- Он сказал: кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. Запомни это и другим передай. Не идите за нами, если хотите жить, иначе я приду за вами, найду в ваших домах, и тогда вы поймете, что не стоит переходить дорогу Огнеславу.

- Кому? – все вскочили: - КОМУ ТЫ СКАЗАЛ?

- Огнеславу, - генерал повторил: - Огнеславу.







Глава 19.


- Кажется, ушли, - Емеля негромко выдохнул, бухаясь в траву и тяжело дыша: - Ух, никогда столько не бегал.

- Да я тоже, - тяжело произношу, борясь с собой, чтобы завалиться рядом.

- Знаешь, а ведь мы точно уже сдали экзамен на краповые береты.

- Краповых?

- Ага, и пробежали больше, чем полагается, и подраться успели, причем не единожды.

- А ну да, точно, хы, а ведь и правда, надо будет потом похвастаться перед…, - я напрягся, пытаясь вспомнить имена, но ничего не выходило, лишь головная боль, ликующе, обосновалась, принявшись стучать по черепу изнутри.

- Ух, ну хоть из Подмосковья выбрались, и то хорошо, теперь осталось самое малое, вроде как, я верно говорю, отче?

- Верно, - рядом кивнул старец, слегка опершись на свой посох: - Тут рукой уже подать, но отдыхать некогда, вороги рыщут по земле.

- Да пускай рыщут, найти нас не так уж и просто.

- Не просто, да можно, а раз можно, то найдут.

- Хорошо, Емеля, ну как? Готов к новому марш-броску?

- А куда нам деваться с подводной лодки? – Емельян улыбнулся, поднимаясь с земли: - Эх! Ноги мои ноги, несите меня, куда глаза глядят!


Раскаты грома остались позади, молнии сверкали на горизонте, и ночь над нами была ясной, чистое небо мерцало мириадами звезд, среди которых за нами наблюдала малая Луна, имеющая светло-голубоватый цвет. Освещаемая в ночном сумраке округа утратила цвета наступающей осени, окрасив все в темно-серые тона. Где-то среди ветвей окрестного полесья ухали совы, в небе летали летучие мыши, охотящиеся за ночными бабочками. Мир спал, но меня не покидало чувство присутствия кого-то, следящего за нами. Хотя, кажется, я повторяюсь, ведь что еще может ощущать человек, идущий по незнакомым местам в глухую ночь? Фантазия сама себя накручивает, ночные звуки и тени подстегивают воображение, и уже сам не замечаешь, как шаг увеличивается, ходьба ускоряется.

Земли не выглядели не возделываемыми, точнее, казалось, что их же оставили совсем недавно. Та же трава под ногами была чуть ниже колена, кое-где темнели силуэты стогов, встречались следы скота, но не свежие, даже лепешки успели подсохнуть.

Первая деревня, возле которой мы оказались, не выглядела живой: собаки не лаяли, огоньки в окнах не мелькали, коровы в сараях не мычали. Заходить и искать деревенских мы не стали, ибо не было смысла, да и путь лежал в стороне. А пока ночь, нужно двигаться, ибо в ночи кого-то идущего сыскать гораздо сложнее, нежели днем, когда все поле как на ладони, а с холма или горы видишь еще дальше.

Окрестности показались знакомыми, казалось, что те же холмы и взгорки я уже некогда видел, хотя вспомнить не мог. Мне многое кажется знакомым, так что, со временем перестал думать об этом, прекратив обращать внимание.

Очередная деревня, достигнутая под утро, также оказалась брошенной, даже более запущенной, чем прежняя. Скорее всего, такое впечатление потому, что стало светлее, и разглядеть что-то стало проще, но и ночью я видел достаточно нормально, но все же, очертания были несколько смазанными, как будто бы пытаешься читать плакаты на отдалении вечером, когда зрение смазывается. В этот раз мы вошли в деревню, так что все запустение смогли увидеть воочию.

Дома брошены или покинуты, не знаю, как вернее описать избы с распахнутыми дверями и разбитыми окнами. Раскрытые ворота поскрипывали, когда их толкал легкий утренний ветерок, сараи чернели внутренней пустотой. Вспомнил, как еще в юности заезжал так в соседские деревни, когда ездил за грибами, и видел такое же запустение. Тут же навалились давно позабытое гнетущее чувство безнадежности и тоска, тяжелая, томящая, бесконечная. Сразу вспомнилась бабушка с дедушкой, проведенное время в деревне, детство, сенокос, рыбалка. А ведь тогда я был счастлив, тогда все казалось вечным, и мухобойка из палки и куска автомобильной шины были грозным оружием в борьбе с жужжалками.


- Грустно, - выдохнул Емельян: - Не думал, что еще такое когда-нибудь увижу.

- Тебе сколько лет?

- Шестьдесят два.

- Ох и не…!

- А ты сколько думал? – Емеля улыбнулся.

- Хм, лет сорок максимум, - я прислушался к самому себе, вспоминая образы, возникавшие при рассказе Емели о своей жизни: - Нет, не думал, не задумывался.

- И верно, не надо думать о годах, тогда и старость не придет.

- Хорошо сказано.

- Да уж, но от этого не легче, вон какое запустение вокруг. Куда все делись?

- Не знаю.

- Ушли отсюда все, - отозвался старец, продолжая идти впереди нас: - Бросили деревню и ушли.

- А почему бросили?

- Места плохие вокруг, вот и ушли, дабы беду на себя не накликать.

- Какую беду?

- А какая бывает? Беда она одна, хорошей беды не бывает. А с клыками, али с железом придет, не суть сего, да и беда не приходит одна, знают все сие. Идем скорее от селя, не стоит быть в таком месте, да и рассвет скоро, а у ворога глаз предостаточно, чтобы на открытом месте нас заприметить.

- Идем.


Выходили из деревни быстрым шагом, как будто бы и не шли всю ночь, да не бежали целый день. Лучи солнца осветили окрестности, скрытые в низинах пологим туманом, дарующим минуты, которыми требовалось воспользоваться для сокрытия в лесу, начинающемуся за пологим лугом, куда, вероятнее всего, в такое время и выходило деревенское стадо, да мужики принимались по росе косить траву.


- Ну вот, - произнес старец, когда мы вышли в чащобу: - Теперь можно и помедленнее, а как уйдем подальше, можно будет передохнуть.

- Ка-ар-ррр, - раздалось среди ветвей.

- Ух! Окаянный! Все не отстанешь! – Емеля сплюнул, взглянув на присевшего на ветвь приметного ворона: - Все следишь да следишь, заняться более нечем?

- Ка-ар-ррр!

- И тебе доброе утро, - старец на наше удивление поклонился ворону, тот, взглянув одним глазом, принялся клювом расправлять свои крылья: - Ну что? Пошли?



Вода закипела, и от нее потянулся аромат свежего отвара, смешавшего в себе ароматы лесных ягод и чего-то из луговых трав, собранных старцем по дороге, не смотря на ночь. Мы сидели полукругом, наслаждаясь долгожданным отдыхом и доедая мясо, закусывая печеными грибами. В листве пели лесные птицы, в кустарники кто-то шуршал, но Мрак не выказывал внимания, уложив массивную голову на передние лапы и благостно посапывая. Ворон сидел на высокой ветке, с пристальным вниманием наблюдая за нами, как будто бы тот стремился запечатлеть каждое мгновение нашего пребывания на отдыхе под тенью деревьев на небольшой лесной полянке.

Если честно, то хотелось завалиться на траву и заснуть, да так, чтобы проспать несколько дней, но на такую привилегию у нас права не было. Емеля держался из последних сил, хотя и старался не подавать вида, но уже и я мог различить, что ему все хуже и хуже. Друг всячески старался показать себя в здравии, шутил, вызывался сходить за хворостом, но даже его взгляд постепенно мутнел, и все чаще тот принимался что-то несвязно бормотать. Старец все чаще предлагал отвары, и с каждым разом запах становился все серьезнее, как и густота.


- Долго не продержится, - тихо произнес старец, когда Емельян очередной раз пошел за подтопкой, которой и так было предостаточно.

- Что делать?

- Поспешить.

- Тогда идем?

- Погоди, сначала надобно, чтобы он допил весь отвар, тогда и двинемся. Если совсем захворобит, сможешь его унести?

- А у меня есть выбор?

- Есть, но вижу, что ты его давно сделал.

- А зачем тогда спрашивать?

- Ради беседы, - Хранитель улыбнулся, делая слабый глоток отвара: - Пей, чего смотришь?


Десяток толстых сухих хворостин посыпались рядом с костром, и довольный Емеля уселся на свое место, пряча под ноги слегка дрожащие кисти рук. Я не подал вида, продолжая пить отвар и заедать тем, что осталось из провизии, про себя думая, что если еще один день придется идти, то надо будет раздобыть мяса, да и воды припасти.

Странно, но вот сижу и не хочу никуда уходить, дабы не исчезла царящая вокруг идиллия. Спокойно здесь, впрочем, как и в любом лесу, в который, если найдешь время, зайдя, насладишься спокойствием бытия, и уже станет не важно ни время, ни суета, ни что иное. Лес умиротворяет, лес освобождает, лес оживляет…


- Ну, - старец встал: - Пора.



Вышли из чащобы без приключений, оказавшись на вершине пологого склона, раскинувшегося вдоль предгорья, соседствующего с равниной, уходящей за горизонт, куда тянулась извилистая река, местами пересеченная видимыми сверху бродами. Вдоль реки тянулась столь же извилистая дорога, по которой шли люди.


- По нашу душу? - Емельян тихо спросил, всматриваясь в движущуюся колонну.

- Вряд ли, - отвечаю, делая то же самое.

- Скитальцы, - отозвался старец, щурясь от яркого солнца, взошедшего пару часов назад.

- Скитальцы?

- Да, - Хранитель кивнул: - Гляньте, это не наемники даже, их лица полны надежды и усталости. Они не первый день в пути.

- Откуда же столько? Тут сотня точно.

- Из мира, откуда же еще?

- И куда они идут?

- За надеждой.

- Какой надеждой?

- На новую жизнь, человек всегда надеялся и будет надеяться на лучшую долю, вот и эти люди ищут.

- Так там не только люди, - отозвался Емельян, я вижу и орков, и драконидов, и других.

- Люди, - утвердительно произносит Хранитель: - Я вижу сути, людские сути.

- Так тут вообще кого только нет, как еще не передрались-то? Их же расы враждуют, как я помню.

- Враждуют правители, а простые люди страдают. Нет зла в них друг на друга, и цель едина для всех, вот и идут все вместе, дабы безопаснее было.

- Хм.

- Чего-то придумал? – поинтересовался Емеля.

- А что, если нам попробовать затеряться среди них?

- А это мысль, там нас сложнее будет найти.

- Правильно, благо путь наш сходится, - согласился Хранитель: - Среди Скитальцев сыскать сложнее, нежели среди поля.



Солнце ласково согревало, не припекая, журчащая рядом река не позволяла изнурять от жажды, поэтому, все идущие не выглядели изнеможенными, хотя, для некоторых даже такой солнечный день мог оказаться слишком холодным. Цепочка идущих по дороге вытянулась в узкую вереницу, медленно идущую по колее вдоль извилистой предгорной речушки.

Идущие не походили на беженцев, не тащили на себе пожитки, да и немногочисленные лошади и прочие ездовые существа не были запряжены в телеги, нагруженные скарбом. Больше походило на собравшийся в поход рейд, разве что, среди облаченных в внушительные доспехи и одежды было гораздо больше тех, кто выглядел попроще. Но никто не стремился залезть на ездового питомца, не смотря на такую привилегию, но и звери не шли следом за своими хозяевами налегке: на каждом сидели либо дети, либо старики, не способные выдержать столь изнурительный по длительности путь.

Идущие рядом беседовали друг с другом, делясь самым сокровенным, что у них было – своими воспоминаниями; и никого не смущало, что собеседники и новые знакомые разговаривали на разных языках, при этом легко понимая, что им говорят остальные. Скитальцы, идущие вместе, все же разделялись на небольшие группы, державшиеся обособлено, и были среди таких групп как расовые, так и смешанные. За дни паломничества связь между скитальцами только крепла, деля между собой тепло огня, кусок еды и одну дорогу, люди все больше сплачивались, хотя и держались ближе к тем, в ком видели близких для себя людей. Да и играющая вместе детвора так или иначе сближали взрослых, наблюдавших за их весельем.

Все они шли лишь с одной целью, и хотели бы выбрать тот облик, который бы более был похож на них, но не все было так просто. Вшитые в модули ограничения не позволяли, к примеру, мексиканцам быть кем-то кроме зеленокожих орков или гоблинов, если они не могли заплатить 10000 идеалов за выбор расы. Те же, кто мог заплатить, имели возможность стать всего лишь ящером, человеком с некоторыми ограничениями, псоголовым, хобгоблином или же кем-то из других менее котируемых рас, более намекающих на скрытую расовую дискриминацию, так как всех представителей этих рас нанимали в качестве слуг или прислужников. Лишь детям было разрешено входить в игру в своем облике, но это было лишь до 18 лет, после чего раса бы сбросилась с последующим принуждением выбора.

Вообще, несовершеннолетних не особо пускали в игру, но это лишь для развитых стран, из стран же третьего мира можно было войти в любом возрасте. Поэтому сейчас среди идущих было несколько десятков детей разных возрастов, и со стороны было странно, когда крохотная девочка тянулась к уродливому громадному орку, называя того папой. Правда, для того, чтобы оказаться в игре с детьми, пришлось отдать все те же 10000 идеалов, столько же отдали за то, чтобы переместиться с материка на материк через массовый портал. И многие идущие сейчас оказались ни с чем, точнее, отдали последнее ради одной лишь слабой надежды.

У людей было много причин на то, чтобы броситься подобно китам на берег, и они поставили последнее, чтобы воспользоваться этой возможностью. А все потому, что прямые пути были перекрыты. Арендуемые и покупаемые модули были обновлены, и за каждым пользователем следили, а развязанные локальные войны закрыли прежние торговые пути из-за чего стоимость порталов увеличилась. Да и не дали бы людям мигрировать внутри игры, уже были те, кого буквально выдергивали из модулей, когда те пытались добраться до Североси, ставшей чем-то вроде Ковчега. Но люди нашли способ, точнее, криминальные круги организовали теневые пансионы, занимавшиеся именно нелегальной теперь переброской всех желающих на русский материк, чуть ли не оказавшийся в полнейшей блокаде. Перепрошитые модули предоставлялись ровно на месяц, по истечение которого отдавшего большую сумму либо пускали на донорские органы, либо попросту выкидывали или требовали оплатить еще месяц, если ему не удавалось выдернуть сознание в игру. И было всякое.



Все это нам рассказал наш новый знакомый Адриан после того, как мы, выйдя из леса, без противодействия со стороны разномастной массы, принявшей нас за таких же скитальцев, присоединились к идущим по дороге. Адриан оказался общительным и стремился рассказать нам всю свою жизнь, но его переполняли эмоции, и наружу вырывались потоки информации буквально обо всем, поэтому приходилось слушать, соединять куски воедино и подобно пазлу складывать всю картину целиком.

И мы теперь знали, что мексиканцы крайне ненавидят гринго, но все же, не всех, потому как среди них уже давно много мигрантов, но Андриан как-то мог определить среди тех же драконидов, кого нужно ненавидеть, а с кем можно даже выпить. Ну и было странно в облике мускулистого орка видеть доктора-педиатра, по крайней мере, не привычно.

- Эхе, амигос, вы дымитесь, будто Эль-Попо, - Андриан вскинул зелеными руками, доставая что-то бесформенное: - Вот, оденьте быстрее эти накидки.

- Спасибо.

- Нет проблем, для хороших новых друзей мне не жалко, а я вижу, что вы очень хорошие друзья, хоть и страшные, но мне ли об этом говорить? – Андриан оскалился, оголяя орчьи клыки: - Вот, теперь вы больше похожи на Эль Диаблос, ха-ха-ха!

- Ага, они самые, - я улыбнулся.


Вечер пришел почти сразу, стремительно вытиснув ясный день, и чистое небо заволокло тучами, изгоняя небесный свет из окружающего мира. Колонна остановилась, разбив лагерь посреди обширной поляны, соседствующей с чащобами с трех сторон. Десяток костров озарил округу, прогоняя надвигающийся сумрак. Люди принялись готовить ужин, детвора грелась возле очагов, радостно обсуждая произошедшее за день.


- Андриан, - обратился я, взглянув на недавнего знакомца, занимающегося приготовлением какого-то блюда для своих чад, сидящих рядом с отцом: - А как вы оказались здесь?

- Так я же говорил, сеньор, - Андриан отвлекся, взглянув обвиняющим взглядом: - За детей стало горестно, ведь как они без меня, а я не проживу и года, так сказал знакомый врач. В нашем районе очень часто болеют раком легких, видимо, это из-за завода по соседству, вот и я заболел. Пенсии нет, сбережений нет, работы тоже не стало, вот я и продал последнее, и оплатил себе и детям билет сюда.

- Извините меня, просто я не пойму причину, понимаю, если пытаться попасть куда-то, где жить станет легче…

- А это, сеньор, самый легкий способ найти лучшее будущее для своих детей, - оборвал меня Андриан: - Раньше была американская мечта, мой дед был ей поглощен, мой отец стремился, но погиб при попытке перейти границу. А сейчас нет ее, совсем, и уже не кажется, что у гринго жить проще, нет, напротив, там заметно хуже. Вот и приходится искать иные пути, а их мало, даже страшнее, нет их совсем. Работы нет никакой, семью кормить надо, федералис не стремятся помочь народу, вот и остается только идти к криминалис, а у них одна дорога. Спасибо хоть за то, что мой кузен не из последних среди них, он и помог попасть сюда со скидкой, да и присматривает там за нами.

- А тогда зачем вы идете так далеко? Ближе места не было?

- Сеньоре, - Андриан посмотрел на меня со взглядом соболезнующего умалишенному пациенту специализированного диспансера: - А не из пустыни ли вы вышли? Не самка ли койота вырастила вас и отпустила к людям?

- Не понял! – в голосе Емели прозвучало непонимание, перемешанное с интонацией «а в морду?».

- Ло сиенто, я не хотел вас обидеть! Но я не знал, что не все в курсе самого главного в мире события.

- Какого события?

- Вы действительно не знаете?! Вы не слышали о том, что можно обрести в иную жизнь, лишенную тех проблем, что остались в реальном мире?

- Расскажи нам.

- Ох! Святая Мария! Никогда не думал, что встречу людей, не знающих о истинном чуде! Так вот…


Андриан рассказывал, а мы с Емелей сидели и слушали, стараясь ничего не упустить и при этом глядя ошеломленными глазами, особенно, когда наш собеседник упоминал имя чуть ли не святого по его словам. И произносил Андриан имя с каким-то благоговением, а сидевшие рядом с нами зачастую складывали ладони и крестились, пришептывая про себя какие-то молитвы.

На мой вопрос о том, почему все его считают святым, Андриан недоуменно взглянул на меня, после чего со снисхождением ответил, мол, этот человек сделал невозможное, даровав людям надежду на новую жизнь, лишенную болезней и старости, а посему его следует считать святым, ибо только святой способен сотворить истинное чудо. И при этом, он не затребовал платы за сотворенное, напротив, сделал доступным для всех страждущих, и лишь боги избирают, кому даровать второй шанс, а кому отказать.


- Вот и скажите, сеньоре, кто же как не святой, такой человек? Да и спасший свой народ, пожертвовав собой в трудный час, как не может быть святым? Нет, - Андриан мотнул головой, складывая свои ладони: - Дева Мария, храни память о святом Огнеславе, мученнике и спасители обездоленных!

- Дева Мария. Храни! – раздалось дружно вокруг нас.

- Огнеслав, - я тихо произнес, взглянув на Емелю, слегка улыбающегося и внимательно глядящего на меня: - Ты знал?

- Может быть, - спокойно ответил Емеля: - Чувствую, что они говорят правду, но что-то вспомнить не получается, хотя, все сказанное кажется знакомым.

- Отче, а вы что скажете?

- Суть сия есть суть всего, - Хранитель, улыбнулся: - Все изреченное, есть суть правды и суть мира. Мир родился и принимает сути тех, кто жаждал в нем остаться, наполняя себя жизнью. Тот мир переполнен, там множества темного, а здесь пока места много свободного, и сюда тянутся сути не только людские, но и нелюдские, а за людьми следуют боги, которым те молятся, и места будет всем предостаточно, ведь миров множества…

- Так как произошло описанное? Почему мир обрел плоть, и стало возможным переселение?

- Зерно Мироздания, - ответил старец: - В каждом рожденном мире есть Зерно Мироздания, и если сыскать его, то откроются многие знания, которые станет возможным использовать, но деяния черпающих будут неосознанно ведомыми. Вот и в том мире нашли такое зерно, решив воспользоваться в свою угоду, но оно решило иначе, дав шанс людям, утратившим надежду и угнетаемым властвующими над ними.

- Что-то я не пойму, то есть игру создали с помощью этого самого зерна?

- Не совсем, те думали, что создают игру, используя зерно, а на самом деле зерно сотворило их руками новый мир. Воплощая в нем все то, что предлагали разумы людей.

- А другие миры?

- Другие? – Хранитель переспросил.

- Другие не оживут, этот мир Мироздание приняло, остальные отторгнуло, оставив их в зародышах миров.

- От чего?

- Ибо нет там сути мира, лишь суть войны, нет жизни, лишь смерть.

- И что будет с прежним миром?

- Ничего, будет дальше, как и все, пока есть время.

- А люди? Дальше смогут переходить сюда?

- Люди? До поры, покуда…

- Аларме!!! – раздалось над лагерем, принуждая людей встрепенуться: - Аларме!!!


Десятки темных силуэтов, скрываясь в сумраке наступившей ночи, медленно приближались от окраины к освещенному кострами лагерю, покачиваясь, спотыкаясь и хромая. Слабые огоньки на телах темных силуэтов выдали их, и поэтому лагерь зашумел, гомоня десятками разномастных языков и наречий. Но несмотря на это, силуэты не ускорились и не отступили обратно в сумрак, продолжая безмолвно шагать целенаправленно к лагерю.


- Кто это?

- Не знаю, - отозвался Емеля: - Не разобрать, но они странные.

- Нежить?

- Возможно, только какая-то не такая. Вон видишь, мерцают огоньки на каждом, как будто бы свечки держат.

- Ага.

- Думаю, не спроста. Андриан, заставь людей успокоиться, нельзя паниковать сейчас. Всех способных дать отпор собери как можно быстрее. Будем защищаться.

- Хорошо, сеньоре, сейчас все сделаем! – Андриан кивнул, разворачиваясь и принявшись голосить так, что любой крик тут же стихал.


Народ постепенно переставал паниковать, отдельные люди выходили вперед, протискиваясь через толпу, остальные собирались вместе, будто бы это увеличивало шансы на спасение. Но я их понимал, точнее, думал, что понимал, хотя сам же от чего-то еле сдерживался, будто бы ощущая что-то.


- Думаешь, выстоим?

- А у нас есть выбор? Сбежать все равно не сумеем, да и бросать людей с детьми, сам понимаешь.

- Понимаю, - Емеля кивнул: - Ты главное не бросайся в толпу, небось, сдержим их, а рисковать не стоит.

- Риск – благородное дело.

- Риск укорачивает жизнь.

- Ага, в курсе, рассказали.


Приближаясь во мраке ночи, силуэты, увеличивались, приобретая четкие очертания. Мерцание огоньков усиливалось, и уже можно было различить: от чего исходит свет, и несут ли незваные гости свечи. Черные в ночи фигуры освещались источаемым из тел светом, будто бы горящем изнутри. Глазницы и рты словно исторгали пламя, нечто подобное плащам пропускало всполохи пламени сквозь прожженные дыры.


- Четыре десятка, - произнес Емеля, продолжая старательно вглядываться в сумрак ночи: - Не обходят, идут все разом в лоб.

- Андриан, что с людьми?

- Все здесь, сеньоре, - отозвался мексиканский орк, машинально стукнув о костяной щит иззубренной секирой: - Среди нас лишь два десятка выше сотого уровня, еще два десятка выше пятидесятого, остальные только недавно вошли, сами же понимаете, почему.

- Понимаю, - согласно киваю: - Опытные лекари имеются?

- Да, сеньоре, двое.

- Тяжко им придется, ладно, делать нечего, бери всех боевых и за нами на взгорок перед низиной. Так будет проще защищаться, а остальные пусть не отходят от костров.

- Да куда они отойдут? Все тут и будут.

- И это, на всякий случай, всех ниже пятидесятого оставь в лагере, если что, может, задержат, пока мы подоспеем.

- А что может случиться, сеньоре?

- Все, что угодно, но лучше, чтобы не случалось.

- Люди будут молить об этом, обязательно будут.

- Хорошо, уж лучше пусть молятся, чем орут на всю округу в рыданиях, - буркнул я себе под нос, двинувшись к взгорку и доставая два своих двуручника.

- Сеньоре! – донеслось позади: - Так вы что сможете с двумя?

- А у меня есть выбор? – говорю себе тихо и тут же отвечаю уже громче: - Справлюсь! Только всех предупреди, чтобы были подальше от меня, а то ненароком нашинкую!

- Прям надежду в них вселил, - Емеля, идущий справа от меня, ехидно улыбнулся: - Прям воспаряли духом, так и чую.

- Нет у меня желания на громкие речи.

- Да и не нужно их, сами же вроде понимают, да и так все верят.

- Во что?

- А боги их знают. Но я видел, что те смотрели на нас как-то иначе, нежели при встрече. Будто бы с благодарностью.

- За что?

- За то, наверное, что не бросили их, а встали на защиту. Люди же всегда больше верят тем, кто за них стоит, а не тем, кто с ними идет. Вот и сейчас, взглянешь назад и увидишь, что за тобой люди пошли, хотя знают тебя несколько часов. А если скажешь им, что ты…

- Давай без этого, я и сам не уверен, а ты меня уже в святые ставишь, не надо мне тут сотни молящихся на меня…

- А они никому не нужны, - отозвался старец, вдруг появившийся рядом со мной, выйдя из-за массивного тела Мрака: - Богам треба не молиться, но славить их. А те, кто молит, тот будто бы в пустом колодце воду ищет. Вера и слава творят чудо, сила и правда творят святость. Ведай сие и поведай другим, и славь то, что от сути своей есть правда святая.

- А что же вы тогда, отче, скажете про то, что говорят обо мне, как о святом?

- А что тут говорить? Деяния чисты, путь в правде, добро всем, как не считать святым сию добродетель? Так дитя своих родителей считает святыми, коль они о нем заботятся, а родители детей своих считают святыми, покуда те слушаются их. Так от чего же не считать и тебя святым тем, кто благодарит за деяния и идет за тобой? Аль ты от этого станешь выше их? Нет, но вот примером для деяний во благо всем станешь, и сие есть суть учения детей наших на поступках наших. И будут дети твои говорить, что жил ты в правде, и они будут жить в правде и помнить об этом, и не забудут поведать о тебе потомкам твоим.

- Хм, отче, правы вы, особенно про родителей, - я еле сдержался, когда всесокрушающая волна воспоминаний обрушилась, принося с собой почти что забытое лицо моей матери, ее голос, ее руки…

- Ну, тогда за дело святое, да во славу правды! – вдруг проревел Емеля, выставляя щит и меч вперед, готовясь встретить незаметно для меня оказавшихся уже вблизи гостей: - Стоим стеной! Никто не выходит вперед! Никто не лезет и не бросает! Слушать меня, лекари за спины, лечите по откату! Танки вперед, стрелки к лекарям, бить по готовности! Маги, веселитесь так, чтобы нас не завеселить!


Дружный рев раздался над нашим войском, к Емеле тут же подошли с двух сторон четверо драконидов, уступивших в росте, но не ширине. Кажется, двое из них были женщинами, хотя, я не успел различить, прикинув, что те уступали остальным в комплекции, хотя держали такие же щиты и изогнутые глефы с короткими древками для удобства. Рядом встали широкоплечие орки, злобно скаля свои клыки, за ними мелькали несколько гоблинов стрелков и шаманов с лекарями.


- Держим строй! Бьем разом! – очередной раз крикнул Емеля, после обратившись ко мне со скалящейся улыбкой: - Гуляй, княже, а мы тут постоим, подержим их.


Будто бы взвели рубильник внутри меня, пуская по телу разряды тока, активирующего все внутренние резервы. Ночной сумрак в миг отступил, серость поглотила окружающий мир, стоявшие рядом защитники и идущие враги окрасились алыми цветами. Нет, не окрасились, они попросту источали собственную жизненную силу, вращающуюся внутри сосудов, называемых телами. Мириады витиеватых всполохов двигались от центра груди по телу, рукам и ногам к кончикам пальцев, разворачивались и стремились обратно к центру. И цвета каждый ауры были своеобразные, неповторимые, как и сила их сияний, и выделялась в этом многообразии золотистая аура старца, стоявшего рядом с двумя лекарями и что-то им объясняющего.

Обращаю внимание на ауру Емели, та сияет, источая белесый свет, но толстые черные нити, стягиваясь воедино подобно кокону, стремятся поглотить этот свет, заключив его внутри себя. Перевожу взгляд на себя и вижу примерно то же самое, лишь только нити истонченные, и не в силах стянуться, точнее…, черные нити пересекаются с белыми, сплетаясь в витиеватые узоры, безостановочно изменяющиеся в едином сосуществовании.

Взгляд в сторону на приближающиеся шаги, и передо мной возникает серый силуэт, перетянутый мириадами черных нитей, сплетенных в плотные бинты, окутывающие блекло тлеющую ауру. Чернота источаемого мрака срывается с плоти бинтов и, превращаясь в дым и удаляясь, вспыхивает от соприкосновения с чуждым для нее сиянием мира. Обращенный взгляд пронизывающего мрака изучает, решая для себя что-то, я ощущаю первородную ненависть к противоположному и неутолимый голод. Мгновение, и, сжавшись перед броском, пучок мрака вдруг рванул навстречу, будто бы хлыст плети, за ним тут же рванули и другие, противник шагнул вперед, занося старое оскверненное железо, и за ним приближались остальные.


- Не выскакиваем! – раздался голос Емели: - Бьем вместе, чтобы не окружили! Да не смотрите на него, он сам справится! Мрак! Защищай старца!!!


Уход в сторону с резким разворотом, переходящем в кручение карусели, два двуручных меча засвистели свою песню, набирая скорость. Жгуты яростно хлестали по воздуху, пытаясь вцепиться, но оказывались не там, где я уже был, а карусель все ускорялась и ускорялась, увеличивая инерцию полета смертоносной стали. Круговой росчерк приблизился к атакующему, и лезвие с легкостью рассекло по длине выставленную руку, из которой тут же вырвались всполохи запечатанной в жгуты ауры, рассеивающейся по миру подобно истаивающему дымку пара в холод.

Второй росчерк рассек предплечье, разрезая жгуты и ткани, и еще сильнее аура вырвалась из раны, стремясь покинуть мертвое тело. А мечи уже летели по второму кругу, лезвия готовились вновь рассечь незащищенную плоть, довершая начатое дело, как вдруг что-то ударило в спину, застревая и вызывая вспышку боли, но я не остановился, лишь удар пошел в сторону, позволяя противнику избежать его. Тут же две вспышки боли в груди, из которой торчат не стрелы, но нечто, похожее на многоножек, принявшихся вгрызаться в плоть, вцепившись своими многочисленными лапками сквозь кожу прямо в мышцы и исторгая через них яд.

Я взревел, переполняясь яростью, пальцы до боли сжали рукояти мечей, жилы набухли, проталкивая вскипевшую кровь, мысли в миг смело стеной пламени, вырвавшегося наружу и принявшегося обнимать все тело, переходя с рук на полутораметровые лезвия, тут же накалившиеся до белизны. Многоножки заверещали, но не успели отцепиться, став первой пищей для изголодавшего пламени. А я шагнул вперед, разнося мечи в стороны и готовясь к танцу пылающей смерти, движения которой шли из моего подсознания, а музыка ликующего полымя задавала такт.


- Иду на Вы, - произношу, разгоняя круговой взмах.



Ночь внезапно осветилась черно-алым пламенем, десятки теней замелькали по округе, танцуя будто бы колдуны на шабаше, людская масса разом охнула, когда объевшийся пламенем двухметровый монстр закружился, врезаясь в наступающую армию. Разномастные голоса перемешали в себе молитвенные и радостные вскрики, заглушающие звон металла и раскаты магических взрывов.

Позади плотно стоявших защитников подтанцовывал шаман, полностью повторяя священный танец своих предков, некогда живших на необъятных просторах свободной земли, покуда не пришли белые люди и не обманули их вождей. И в своем танце потомственный шаман вложил всю силу и скорбь народа, почти исчезнувшего в прежнем мире, обреченном сгнивать в резервациях.

Рядом с ним другой призывал духов, обитающих вокруг, прибегая к ритуальной магии, столь же древней, как и люди, чья кожа с веками потемнела из-за безжалостного климата Африки, и чьим детям было суждено оказаться по другую сторону океана, где за счет их жизней росло благополучие белых хозяев.

И их прикрывали широкие спины зеленокожих, также знавших цену себе, обещаемую теми же белокожими господами, что безудержно сулили светлое будущее их предкам, пытаясь присоединить еще один штат к своей державе. Но не вышло, хотя и было суждено жить в нужде целому народу, работая на тех же белокожих за гроши, но все же, они остались независимыми.

Именно об этом сейчас думали эти люди, сражаясь с новым врагом и вспоминая своих предков, думая о своих детях. И именно сейчас эти люди сплачивались, как никогда, и останется лишь распить вместе общую бутылку текилы, если Андриан и его соотечественники смогут сделать ее в этом мире. Или же что иное будет распито, но именно сейчас они обретали свое братство, и даже стоявшие рядом дракониды становились родными, своими. И именно они сейчас встречали страшного врага, подступившего смертельно близко, изрыгаемым ими пламенем, подобно драконам. И именно сейчас эти люди видели то, о чем слышали неоднократно и уже начали думать, что все описываемое лишь сказка, красивая легенда. Но, оказывается, они верили не зря.

Междуглавие 19.


Вследствие сильнейшего теракта, проведенного неорадикальной террористической группой «Антивирт», был уничтожен крупнейший датацентр, на базе которого имелась крупнейшая площадка серверов, обеспечивающая стабильную работу большинства игровых проектов полного погружения, в том числе и все три мира Идеала, ставшего самой массовой игрой за всю историю индустрии.

Полиция уже арестовала всех причастных к теракту, благодаря новейшей системе мониторинга «Вотчдефендер», а также автоматизированным система поддержания правопорядка. Предварительный ущерб составляет 10 миллиардов долларов, эксперты же говорят о сотнях миллиардов убытков.

Но самым необыкновенным в этом является то, что доступ в игровой мир Итрим, хоть и со сбоями, но был, что не может не увеличить количество теорий и слухов, вращающихся вокруг этого игрового мира. Мы же продолжим дальше следить за ходом расследования и вынесением приговора всем обвиняемым…


…Котировки акций корпорации АльтИнтПро очередной раз резко просели, после чего вновь подскочили до уровня выше ранее предельно достигнутого. С чем это связано, не берутся утверждать даже самые промозглые финансовые аналитики, так как в данном случае никакие законы финансового рынка не действуют…


…Предпринятые меры по сокращению количества гибнущих в Итриме пользователей не увенчались успехом, более того, введенные запреты развязали руки криминальным группировкам, подстегнув черный рынок виртуального доступа. Но даже возрастающее количество смертей не отпугивает других пользователей, ажиотаж напротив растет с геометрической прогрессии, и даже взвинченные цены на черном рынке не снижают спрос. В виду сложившейся ситуации многие государственные деятели выступают за ужесточение соответствующих законов и уголовного кодекса…


…Разборкой криминальных группировок назвали следственные органы недавнюю перестрелку, произошедшую неподалеку от одного из частных поселков в пригороде нашего города. Как заявляет пресс служба МВД по городу, в ходе разборок были ранены несколько отставных военных, оказавших яростное сопротивление из нарезного оружия установленного образца, на которое имелось разрешение, ранения разной степени тяжести. Личности напавших не установлены…









Глава 20.


В серости истлевающего пепла что-то тускло выделялось своей чужеродностью, пламя погребального костра, совсем недавно страстно пожиравшего искромсанную плоть, постепенно угасало, сжигая помимо мертвого и живое и оставляя вокруг лишь выгоревшую землю. Но пламя не тронуло то самое, что заставило меня склониться и все еще пылающей от не утихшей внутри меня ярости крови взять ладонью загрести часть пепла. Слабый ветерок подхватил песчинки и, срывая, понес за собой следом, распыляя по лугу и оставляя одиноко лежащий на ладони медальон. Уменьшенное медное колесо телеги с насеченными рунами, ничего особенного, но я не выбросил, положив в левую руку и тут же наклонившись к следующей кучке пепла.

Вскоре в моей руке лежало четыре десятка колец, медальонов и перстней от совершенно простых из меди и до золотых или с позолотой, но все разные и по-своему уникальные. Я некоторое время разглядывал их, пытаясь понять, какие же чувства меня в данный момент обуревают, не позволяя все это выбросить. В руке появилась бечевка, и руки сами начали нанизывать на нее медальоны с остальным одно за другим, после чего затянули узелок на шее, и ожерелье слегка зазвенело, когда я зашагал обратно, на мгновение вдруг что-то ощутив и обратив взгляд на окраину, откуда пришли пылающие мертвецы.

У самой опушки был всадник, внимательно смотрящий в нашу сторону, и, может быть, я бы не обратил на него внимания и даже не заметил бы, но того освещали всполохи пламени, пробивающиеся через щели доспехов, как и его скакуна, чьи ноздри исторгали раскаленный воздух, искрящийся в ночи. Наши взгляды встретились, и два сознания схлестнулись в безудержной битве до смерти где-то в бесконечности астрала. Никто не собирался отступать и отводить глаз, ни капли слабости, лишь только сила во взоре, иначе, война будет проиграна, не успев начаться. Так смотрят друг на друга два извечных врага, знающих о том, что пока они дышат, война не прекратится, и даже когда умрут, то постараются достать в загробном мире, если таковой окажется.


- Сергей, - послышался голос Емели, но в нем не было радости победы, лишь страх и обреченность: - Надо успеть…


Сдавшись, я обернулся на зов друга, увидев, что тот уже начинал падать, но я успел его подхватить.


- Пр-ро-о-сти, - прохрипел Емельян, глядя на меня туманящимся взглядом, его и без этого выразительную физиономию испещрило сеткой чернеющих сосудов.

- Держись, рогатый, слышишь? Я тебя вытащу, ты главное держись! Слышишь меня? - неимоверно тяжелое тело рухнуло всей своей массой на мою спину, возросший в несколько раз вес не выдержала мягкая почва луга, и ноги вошли в нее по щиколотки. Не обращая на это внимания, я зашагал, сгибаясь под тяжестью: - Отче?! Отче?! Нужна помощь!


Толпящиеся защитники глядели на меня иными взглядами, но мне было не до них, и я лишь шел напролом, выискивая старца.


- Отче!!! - из меня вырвался рев.

- Сеньоре! Сеньоре! - раздалось в толпе: - Как ваше имя, сеньоре?!

- Сергей, - отвечаю, еле сдерживаясь и вновь реву: - Отче!!!

- Нет, сеньоре, имя здесь! Какое имя здесь?!

- Огнеслав.

- Огнеслав! - раздалось дружное многоголосое ликование, тут же подхваченное находившимися на отдалении, и вскоре вся округа утонула в разносимых эхом восклицающих криках.

- Отче!!!

- Да что ты разорашлся-то? - донесся негодующий голос старца, выходящего из толпы: - Чего орешь, аки оголтелый? Весь народ взбудоражил еще!

- Отче, Емеля, помогите ему! Дайте отвара какого!

- Тут отвар уже не поможет, - Хранитель покачал головой: - Отведенное время подошло к концу, как и силы его.

- Так как же?

- Вот так, сфера же ведь давно уже иссякла.

- Но ведь помочь можно!

- Можно, но только если успеем в Храм.

- Храм? Куда мы идем?

- Да, - старец кивнул.

- Тогда пошли! В какую сторону?

- Туда, - рука старца указала направление.


Я зашагал, превозмогая тяжесть и с каждым шагом чуть проваливаясь в почву, старец устремился вперед, помогая себе посохом и что-то бормоча под нос, из-за спины доносились голоса, но я не оборачивался, стараясь беречь силы, ведь нести Емелю на себе вместе с его грузом оказывается делом не легким, все же, он не Чебурашка с двумя чемоданами, а я не Крокодил Гена.

Встречающиеся звери старались убраться подальше, хотя, некоторые из них не выглядели травоядными и тем более миролюбивыми. Когда заливные луга сменились каменистыми холмами, я даже вздохнул с облегчением, пойдя более увереннее даже не смотря на то, что иногда приходится шагать в горку. Но я шел, не смотря ни на что кроме свисающих рук и головы друга, ставшего грузным мешком, который ни бросить, ни оставить для лучших времен нельзя.


- Сеньоре Огнеслав! - донеслось из-за спины: - Позвольте нам погрузить Емьелу на ездового!

- Я сам донесу, я обещал, - проговорил вполголоса, дабы не терять сил.

- Сеньоре Огнеслав! Зачем нести самому?! Есть же…

- Я сам донесу, своя ноша не тянет, - вновь отозвался я, стискивая после зубы и с потугой поправляя съехавшее тело Емели.

- На вот, выпей, - перед опущенным лицом появились руки, держащие плошку: - Токмо трава эта сил на время даст, но позже отнимет больше.

- Спасибо, - делаю тяжелые глотки, ощущая, как тело наливается большей силой: - Сколько времени?

- До заката.


Только сейчас я осознал, что вокруг уже давно рассвело, и солнце шло к зениту. Значит, у меня полдня примерно, после чего….


«Нет, все получится, непременно все получится, я уверен! Я должен!!!»


- Ну вот, - старец громко выдохнул: - Дошли.

- Дошли? - с надеждой переспрашиваю, поднимая голову в ожидании увидеть хоть что-то, но вокруг были все те же холмы, хотя нет, равнина с несколькими взгорками и широкой рекой глубоководной по правую сторону.

- Дошли, - отозвался старец, продолжая при этом идти.

- Куда?

- Не куда, а до чего. Не чувствуешь будто бы?

- Что?

- Дышится легче, трава мягче, деревья выше, небо синее, землица теплая под ногами. Северось родимая перед нами, и земля ее под ногами, благостью божественной пропитанная.

- Хм. Теперь куда?

- Да вон до того холмика, а там уже совсем близко станется.

- А что…?

- Аларме, Рейдерс! - донеслось до нас, принуждая оборвать беседу и остановится, дабы посмотреть назад.


Четыре десятка всадников галопом нагоняли тянущуюся за мной колонну. Отстававшие ускорились, стремясь нагнать основную массу, удалившуюся от них. Вокруг меньше паниковали, не то, что накануне, хотя, все же страх в голосах звучал, и многие отчего-то смотрели на меня, будто бы ожидая чуда. Я же смотрел исподлобья, пытаясь просчитать действия вооруженных всадников против, хоть и сотни, но не полноценной армии. В голове вертелись варианты, что те смогут сделать, и как этому противостоять.


- Идем! - произношу настолько громко, насколько смог, но, кажется, услышали все, тут же потянувшись следом.

- Сеньоре, сеньоре Огнеслав! - донесся голос бегущего Андриана: - Это же рейдеры, они не кинутся на нас, нас гораздо больше! Но надо их встретить, иначе будут отстающих убивать!

- Идем! - повторяю не столь громко, но уже с нарастающим внутри меня напряжением, взбираясь по склону холма: - Нет времени.

- Сеньоре, давайте, положим сеньоре Емелу на ездового…

- Некогда, идем, - с недовольством отвечаю, при этом глядя, как дымка срывается с свисающей руки друга, усыпанной взбухшими черными сосудами. Нет, я сам должен нести его, никто не сможет без риска для себя.


Холм поддался, открывая вид на долгую лесистую равнину, уходящую до самого горизонта, над которым возвышались очертания города. Но более заинтересовал не он, а расположившееся на берегу реки небольшое поселение, не смотря на малые размеры, окруженное каменной стеной и с возвышающейся монолитной аркой, похожей на те, что ставили в древности, но более грациозно и, кажется, украшенной какой-то вязью, слегка мерцающей на солнце.

За стенами виднелись дома и сараи, доносились звуки повседневной жизни, и лишь каменная стена с башнями вместо бревенчатого частокола вызывали диссонанс в восприятии всего, как обычной глубинки. Для чего деревянные дома обнесли камнем, я предполагать не стал, мысленно поблагодарив решившего так сделать, ведь именно эти стены могут нас спасти, защитив от рейдеров.


Всадники не атаковали и на полпути принялись огибать по дуге, пристально глядя на движущуюся к поселению толпу. И народ, будто бы осознав, что те задумали, ускорился, находя в себе силы и черпая последние резервы, наиболее сильные бежали вперед, дабы не позволить преградить вход в поселение или же хотя бы попытаться этому воспрепятствовать. Люди подгоняли друг друга, помогали тем, кто уже не мог не из-за бессилия, но попросту не выдержав натиска панической атаки. И их можно было понять, ведь они стерпели многое, почти дошли, а тут вдруг нависла угроза все потерять, у самого порога новой жизни.

Я бы сорвался с места, устремляясь к воротам, но это бы означало бросить друга и пожертвовать им ради спасения сотни. Может быть, это бы посчитали бы верным, но не я, я не могу так сделать.

Арка скрылась за стенами, как только мы спустились с холма, но по округе разносились звуки, похожие на схожие с треском, и время от времени что-то будто бы вспыхивало подобно разряду молнии.


- Черный ворон, - вдруг раздался слабый схожий с бормотанием в бреду шепот возле моего уха: - Что ж ты вьешься над моею головой…

- Ты, - отозвался я, тяжело дыша и еще более широко шагая: - добычи не дождешься, - выдохнул, поправив ношу: - Черный ворон, я не твой... Держись, брат, немного осталось.


Рейдеры, не доскакав нескольких сотен метров, вдруг разделились. Оставшийся десяток спешился, принявшись с чем-то возиться, три других продолжили скакать, стремясь к воротам, спешно закрывающимся по поднятой тревоге. Мы же не успевали, хотя и бежали напрямки, но все же мы не налегке. Всадники, оказавшись меж нами и запертыми вратами, разом спешились, выстраиваясь в боевой порядок для удара по нам.


- Строиться! – мой рев заглушил дружный галдеж десятков женских голосов, я принялся командовать, осторожно кладя тело бормочущего Емели в траву: - И идем к воротам! Кто не может сражаться за спины остальных и все к воротам! Емелю никому не трогать, даже не приближаться, я сам занесу, как уберем этих!

- Так они же заперты! – кто-то отозвался.

- Отопрут! – отвечаю, будучи не сильно в этом уверенным, но людям требуется надежда, а ворота в этот момент для них что ни на есть она самая: - Выполнять!


Бросок вперед, длинные лезвия засвистели, рассекая воздух, исторгнутые драконидами потоки пламени ударили в выставленные щиты, принуждая заслоняться и не высовыаться. Маги с обеих сторон принялись творить заклинания, засвистели стрелы. Ощетинившаяся копьями стена из щитов заискрила, когда по ней прошелся вихрь моих мечей, затрещали древки. Втыкающиеся в тело стрелы не замедлили мою пляску, ведь времени с каждой минутой все меньше и меньше, и сейчас задумываться о собственной сохранности некогда.

Первые стрелы со стен полетели, пронзая рейдеров в спины, и стоявшие позади маги оказались теми самыми целями, по которым ударили стрелки. Магический натиск стих почти разом, как и свист стрел, и часть щитов снялись, уходя в тылы, вынужденные ставить заслоны с двух сторон. Мои люди тут же воодушевились, усиливая натиск, дракониды пошли клином, нанося своими глефами тяжелые удары, к ним подключились орки, орудуя секирами и топорами, донеслись слова Хранителя, от которых боль стихала, а кровотечения приостанавливались.


Тяжелый хлопок активизированного рейдового портала донесся со стороны, вынуждая обернуться и обратить взор туда, где оставался первый десяток рейдеров. Многометровая арка принялась пропускать сквозь себя десятки вооруженных людей, спешно распределяющихся по прилегающей территории. Стремительно собираемые группы тут же устремлялись в нашу сторону, на их места из арки выбегали следующие, делающие то же самое столь же быстро, как будто бы каждодневно тренировали именно эти маневры.


- Эй! На стене! Отворяй! Вашу мать! – я с негодованием взревел, выдергивая два тяжелых болта из своего тела: - Своих не видите, что ли?!

- Выродки нам не свои! – раздалось со стен, и вновь полетели стрелы.

- Да чтоб вас! Я же вас там достану! – гнев начал переливаться через край, и, игнорируя летящие в меня заряды и стрелы, я двинулся к воротам: - Какого хрена?! Открыть ворота!!! Впустите людей!!!

- Сеньоре! Отходить надо!

- Нет! Отступать некуда!

- Стреляйте в выродка! – донеслось со стен: - Бейте его!

- Да я вас всех! Каждого достану!!! – одновременные вспышки боли смели прежние, через мгновения уступая новым, но я шел вперед, оставив друга позади.


Времени предполагать нет, нужно прорываться к воротам. Иначе, нет, даже думать не могу, да и нет иных вариантов. Нам не устоять против нескольких десятков врагов, а сотня тем более сметет. Но спасение есть, и нужно только, чтобы меня услышали, я знаю, что должны. Попросту сидящие на стенах боятся, да и я бы боялся, стоит только посмотреть на собравшуюся возле стен толпу, да еще и рейдеры. Нет, они делают все верно, но все же, они ошибаются.

Люди в обликах орков, драконидов и прочих, за мгновения боя перестали бояться или же, напротив, страх настолько обуял их, что те впали в безумство, с неистовством бросаясь на преградивших им дорогу опытных бойцов. Численное превосходство компенсировало опыт, безумство устраняло все сомнения, и оставалось лишь не мешать, видя, как женщины со своими мужьями накидывались на врага, вминая того в землю и буквально растаптывая, не обращая внимания на раны. Дети бежали следом, сидя верхом на ездовых животных, добавляющих своей массой тем, кто оказывался под ногами и лапами.


- Ии-ха-а-а-а! – донеслось со стороны, отвлекая устремленный на врата взор.


Передовой отряд рейдеров подбегал, оставались считаные метры, после чего наступит именно то, чего все так и боялись. И нужны лишь спасительные минуты, пока кто-нибудь на стенах поймет, кто перед ними.


- Минуты, всего лишь минуты, - бормочу, будто бы заклятие или заговор, раскидывая руки в стороны и разнося мечи: - Минуты, всего лишь минуты.


Шаг, еще шаг навстречу бегущим рейдерам, они сильнее меня, их больше, но за мной правда, я на своей земле, вокруг мои люди, и осознание этого пришло именно в этот миг, когда я оказался на краю пропасти, в которую если брошусь, то рискую обрести все или же все потерять.


- А ну прочь! Стрелки пли по нечестивым! – донеслось со стен: - Слава Перуну! Слава Сварогу! За Огнеслава!!!


Тяжелая стрела ударила в руку, причинив ноющую боль, но не это меня окончательно взбесило, не это заставило вспыхнуть яростному пламени, обуявшему всего и испепеляющему окрестную траву в нескольких метрах.


- Меня же моим же именем?! – рев неистовой злости вырвался из меня на мгновение приглушая остальные звуки и принуждая закрыть уши: - Меня?! На моей земле?! Так познайте же истину расплаты!!!


Всесокрушающая мощь вскипающей ярости вырвалась из подсознания, перемешиваясь с бурлящей кровью и устремляясь по сосудам, расширяя и обжигая тело изнутри. Новая сила, такая знакомая, такая родная, ворвалась сквозь игольное ушко, перемешиваясь с нынешней, созидая себя заново. А тело, ощутившее прилив силы и волю ярости, уже неслось навстречу отряду, на мгновение замешкавшемуся, и лишь его командир не замедлил бег, не замешкался. Рослый, закованный в дорогие доспехи с тяжелой алебардой наперевес, лицо скрывается под забралом полного шлема, но источаемая аура…

Нет больше ни зеленого, ни голубого, лишь серость окружающих фантомов этого мира. Как и прежде, все лишнее истаяло, утратило свою суть, оголяя важное в этот момент, и я теперь вижу, что таится под металлом и кожей доспехов, я вижу не людей, я вижу выродков, ублюдков, сволочей. Их ауры смердят, и от этого смрада не отмыться, не заглушить дорогим одеколоном. Гнильный цвет перемешивается с чернотой тянущегося отовсюду мрака, и даже серость мироздания стремится отстраниться, дабы не впитать в себя чуждую гнилостность, принесенную из другого мира.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник