Итрим. Морок Забвения

Внимание! Вы получили 1 пункт ловкости, противостоя противнику, на 50 уровней вас превышающему.

Получено достижение «Истукан», можете смело наниматься в бойцовский клуб, такие спортивные тренажеры там жизненно необходимы.

Внимание! Вы во время тренировки вы получили 150 очков опыта.

Внимание! Вы получили 2 уровень, очки параметров автоматически распределились согласно заложенного плана развития.

- А вот и я! – сплевываю, появившись напротив своего врага, явно переставшего насмехаться и пренебрегать, кажется, он что-то хотел бы сделать со мной, но какие-то правила ему это не позволяют, поэтому остается лишь только продолжать избиение.

Резкий уход в сторону, и точный удар в затылочную область, и враг летит мордой в песок, собирая тот перед собой. Стремительный подскок, и нога ударяет меж ног, найдя слабозащищенное место, второй удар устремляется в голову, но внезапная ударная волна отбрасывает меня в сторону, а противник, ревя, встает, хоть и ковыляя, но все же направляется ко мне. Кажется, правила поменялись, и сейчас меня будут резать.

Уклонение, выпад, прогиб и ласковые объятия боли, ставшей по своему родной, падение на землю и завершающая очередной раунд вспышка, ознаменованная очередной порцией системных сообщений, указывающих на рост силы и ловкости на единицу, а также получения третьего уровня.

Очередное возвращение на арену внезапно сорвалось резким подскоком противника и моей бесславной гибелью от меча, не нашедшего преграды, вонзаясь в брюхо. Снова вспышка воскрешения, и очередная подлая атака уже не удается из-за более резкого уклонения в сторону, во время которого я увидел удивление на морде более опытного врага. И эта мимическая гримаса вдруг что-то задело внутри меня, а в голове пробилась мысль «не показывай то, что умеешь». Очередной бросок атакующего стал более результативным, а я принялся изучать слабые места данного типа монстров на собственной шкуре, то и дело подставляясь под удар, чтобы не навредить себе сильнее, чем уже успел, день обещал быть продуктивным.

Избиение продолжало давать свой результат, повышая параметры, появились навыки защиты, повышающие болевой порок, укрепляющие кости и кожу. Причем, чем чаще что-то ломалось, тем быстрее укреплялись кости, и каждый следующий перелом достигался с большим усилием.

Хотя, если мыслить рационально, превышающий меня на несколько десятков уровней противник должен был сносить с первого удара, такого не происходило, даже когда он атаковал с оружием, нанося глубокие раны. Видимо, на арене сейчас действовали какие-то правила, снижающие противника до моего уровня, медленно, но верно поднимающегося, особенно, когда я не выдержу и заеду по морде или в бочину уроду, ну или бодну рогами, когда тот вдруг приблизится почти в упор.

У моих собратьев по призыву дела обстояли ничуть не лучше, так что, можно сказать, я не выделялся, хотя, желание имелось, а внутри будто бы все кипело, и казалось, что у меня вот-вот из ушей и ноздрей вырвется пар…

- Прекратить! – раздался рев Тренера: - На сегодня с вас, слизняков, достаточно! Отправляйтесь в свои клетки, вас там ждут царские явства! Ха-ха-ха!

Решетка захлопнулась сразу же, как только я оказался в клетке, только вот не в той, откуда меня забрали после акклиматизации, а прямо возле тренировочной арены, по неверному сперва моему домыслу, предназначавшейся для животных.

Теперь я осознал, что животные здесь мы, и обращаться с нами иначе пока не собирались, решив, что так укрепляется боевой дух и желание встать под знамена. Странный выбор, хотя, мне ли судить? Себя толком не помню, а уже решаю, как должно быть, еще и взгляд ворочу от предоставленного ужина в виде некоей жижи внутри небольшого корыта. Совсем, видимо, зажрался, наверное, раньше только черную икорку на хлеб и намазывал.

Мои соседи оказались неразговорчивыми, да и смотреть на них, воткнувших свои морды в корыта, я не горел желанием. Что с них взять? Можно ли на таких положиться? Не уверен, но опять же, проявляю свой субъективизм,

«Хм, надо же какое слово вытащил из себя! Может, я какой-то доктор филологических или лингвистических наук? А может, я…»

Огромный пузатый монстр на четырех ногах и с закрытыми от гигантских век глазами, держа в руках источающий серный дым бич, медленно, по-хозяйски проходился в окружении многочисленной свиты. Все стремились оказаться рядом и в то же время не оказаться у самых ног, и казалось, что этого монстра закрытые веками глаза нисколько не беспокоят. Он лишь осматривал владения и время от времени кивал, постепенно удаляясь прочь. Суета удалялась следом за процессией, и я вновь мог уделить все свое время для раздумий и попыток осознания происходящего. Понять хотя бы то, как я попал в игру, вспомнить свое имя, вспомнить хоть что-то, просто вспомнить…

- Поднимаемся!!! – грозный крик и удар чем-то по прутьям решетки прогнали сон, незаметно подступивший, крепко вцепившись и не желая отпускать.

Я открыл глаза, чтобы посмотреть на того, кто решил оборвать мой сон. Нечто, скрываемое под грузной накидкой с большим капюшоном, стояло возле моей клетки, держа щупальцами характерный для местного обиталища посох.

- Вылазь, псина, и живо к своим! – прострекотал тот: - Я сказал, живо!!!

Всполохи чего-то темного ударили по решетке со всех сторон, прутья поддались, сдавливаясь со скрежетом вовнутрь, тем самым сужая внутреннее пространство. Я не стал интересоваться, по какому поводу меня вдруг подняли, выбравшись и присоединившись к остальным, окруженным тремя такими же в балахонах. Странная компашка указала следовать за ведущим и настояла на скорейшем передвижении, так как очень куда-то торопятся и опаздывать не желают.

Бежать долго не пришлось, буквально через несколько проходов мы оказались в большом строении, где балахонщики сгоняли сотни таких же уродцев, как я, разве что отличающихся величиной отросших рогов и оснасткой.

- Живо! Живо! – доносилось со всех сторон: - Стройтесь! Выродки никчемные!!!

В центре всеобщего внимания возвышался пузатый монстр, перед которым выстраивали в строгие порядки всех пригнанных выродков. Окружающие его телохранители выделялись размерами и количеством щупалец помимо всего остального, но рассмотреть как-то не особо получалось, так как загонщики, как только я поднимал голову, тут же карали либо плетями, либо чем потяжелее, выбивая искры в глазах.

- Вий!!! – громогласный женский голос вдруг смел весь шум, порождая гробовую тишину и принуждая обратить взор на владельца пронизывающего до костей голоса, вызывающего неподдельный страх и желание молить о пощаде.

В одном из проходов стояла седовласая старуха, взирающая на пузатого монстра с искренней ненавистью, ее изогнутая клюка источала нестерпимую ауру угнетения. Окружающие старуху грязные оборванцы не шевелились, с ехидными беззубыми улыбками озираясь по сторонам.

- По какому праву ты возомнил себя владетелем моих легионов?! – прогремела старуха, направившись к Вию мимо вдруг принявшейся прижиматься к земле армии: - По какому праву ты забрал мою армию?!!!

- Марана, - вдруг хрипящим голосом, не выражая ни капли боязни или же боголепия, произнес Вий: - По праву, данному мне самим Чернобогом! Я, как Его Воевода, имею право восполнить численность ото всех вассалов и союзников, не спрашивая на то разрешения. Но если ты желаешь оспорить сие право, - Вий широко улыбнулся на все свое уродливое лицо: - Я с удовольствием передам твою претензию Господину.

- Вий! – вновь, было начала старух, но вдруг запнулась, замерев на месте, ее вдруг опустившаяся седовласая голова чуть шевельнулась в сторону армии, и я отчего-то ощутил проскользнувший взгляд, пронизывающий насквозь и перебирающий всего. Кажется, Марана на мгновение улыбнулась и тут же вернула прежнее выражение лица: - Хорошо! Я отдам тебе мой Легион, но помни мою доброту!!!

- О да, я так благодарен! – Вий злорадно засмеялся: - Твоя доброта для меня услада! Я буду долго помнить!!! Ха-ха-ха!!!

Старуха развернулась, ее голова вновь чуть дернулась, и она пошла прочь, удаляясь вместе с сопровождающими ее оборванцами.

- Уроды! – вскоре раздался голос Вия: - Сегодня вас оденут и вооружат, завтра вас научат сражаться! А послезавтра вы пойдете в бой во славу Чернобога!!! И только попробуйте сдохнуть, окажетесь здесь же! Ха-ха-ха!!!

- Тварь, - прошипел я себе под нос.

«И не говори», - раздалось у меня в голове: - «Ну как? Вспомнил свое имя?»

- Нет.

«Вспомнишь».

- Ты где?

«Неподалеку».

- Куда пропал?

«Тренировки».

- Надо отсюда бежать поскорее…

- Ты чего там все бурчишь? – проревел стоящий неподалеку охранник.

- Да так.

- Заткнись и слушай нашего Господина! А то отправлю тебя бездонную клоаку очищать!

«У тебя есть план?»

- Пока нет, но еще надо попасть во дворец.

- Опять ты бурчишь?!

- Восхваляю нашего Господина.

- А, это верное, хвала ему!

«Мы и так уже тут. Это и есть дворец».

- Д…? А как пройти в библиотеку?

- Эй ты!

- Достопочтенный… Изверг, не могу молчать, видя такую красоту дворца.

- Это да, самый великолепный из дворцов Темнороси!!! – восхищенно произнес Изверг, озираясь по сторонам.

- Темнороси… - повторяю шепотом, пытаясь вспомнить это название, но ничего кроме головной боли не появилось в пустом, судя по всему, черепе.

- А ну, пошли, нечего таращиться, коровы безмозглые! Живо следом в оружейную!!! – раздалось впереди строя, и вся масса послушно зашагала, следуя за удаляющимися сотнями.

Я, кажется, представлял дворцы иными, полными убранств, с большими залами, в которых проводились приемы, повсюду висели эпические картины и возвышались величественные статуи. Но никак не чем-то, походящим на огромную пыточную камеру, где каждый темный закуток не сулил ничего хорошего попавшему туда. Вместо статуй возвышались костяки каких-то существ, вместо люстр висели различных размеров клетки с заточенными туда жертвами и не всегда живыми. Да и, как оказалось, дворцом было буквально все, что оказалось внутри выеденной пустоты горного хребта, хотя, я раньше предполагал, что находился в каком-то игровом городе.

- Что уставился? Бери быстро доспехи и оружие, иначе останешься голозадым! – выкрикнул грузный уродец, стоявший за стойкой внутри оружейного склада.

Нацепив на себя один из комплектов оружейки, я стал сильнее походить на ранее окружавших меня выродков, но все же не до конца. Кладовщик изрядно и с явным пренебрежением удивился, используя при этом самые грязные выражения, когда вместо копья с багорным крюком и секиры с щитом я взял два уродливых меча, а чуть позже, задумавшись на мгновение, отчего-то снял со стеллажа начавший ржаветь палаческий двуручный меч.

- Удачи тебе! – проводил меня заливистым смехом кладовщик: - Хотел бы я полюбоваться, когда такого имбецила будут на куски рубить! Ой не могу, порадовал!!! Следующий!!! Еще есть такие дебилы?!! Нет? А жаль, я уже думал, что день выдастся.

Следуя общему потоку, я продвигался дальше сквозь оружейные склады, где повсюду шли приготовления, а имеющие больший статус облачались в доспехи поинтереснее. Сотни змееподобных, ящероподобных существ гипертрофированных размеров гнездились возле полыхающих коптящим племенем костров. Огромные мамонты волокли за собой тяжелые осадные орудия, не обращая внимания на нагруженную поверх броню с выступающими подобно балконам в зданиях площадками. Два гигантских драконоподобных многоголовых змея били хвостами. Трехглавый оглядывал округу, исторгая из распахиваемых пастей струи пламени, оплавляющего каменную твердь. Шестиглавый, будто бы в противодействие тому, испускал струи ледяной воды, тут же, соприкасаясь с чем-либо замораживая то, даже неистовое пламя своего собрата.

- Опять стадо не поделили, - ухмыльнулся двухметровый четырехрукий стражник в черных латных доспехах и с четырьмя ятаганами, наблюдая за фейерверками.

- Чего не поделили? – невольно спрашиваю.

- Как чего? Стадо подогнанное. Сотня коров и быков, три раза в сутки. Прожорливые они. А тебе заняться нечем, чего здесь толкаешься?

- Да как бы…

- Эй, ты! – донесшийся позади рев заставил обернуться и увидеть быстро подходящего выродка в таких же, как у меня доспехах, разве что выглядевшего более опытным согласно роговых отростков: - Чего тут толкаешься? Живо в свой отряд!!! Всюду за вами присматривать надо!!!

Внимание! Тварь-989524 приглашает вас в группу. Принять?

«Не тормози! Это я!»

Внимание! Вы вступили в группу, распределение полученного имущества по согласию.

Внимание! Уровень лидера группы превышает ваш на 20. Наложен штраф на получение боевого опыта в 90%.

- Что, молодняк? – заинтересовался великан.

- Он самый, двухдневка, - ответил Емельян: - Еще не понял, куда попал.

- Это видно, гы-гы, - великан осклабился: - Скоро поймет. Убирай его отсюда, глаза мозолит.

- Пошли! Выродок! – Емельян зашагал в сторону.

Мы пробирались через толпящиеся массы выродков, Емельян, видимо, знал, куда идти, не останавливаясь для ориентирования. Я же просто шел следом. Когда мы выбрались из общей толкотни и оказались где-то на задворках в каком-то переулке, он вдруг остановился и развернулся.

- Ну здравствуй, - когтистая лапа протянулась вперед в приветствии: - Я верил, что найду тебя.

- Здравствуй, - пытаюсь пожать руку, вроде бы, в привычном жесте.

Рука Емельяна вдруг подалась вперед, и пальцы сжали почти у самого локтя, после чего резкий, но дружественный рывок потянул вперед, и мощное сдавливающее объятие заставило оторопеть, чужие эмоции буквально ворвались в меня, яркая вспышка сознания разом ослепила, бесчисленные образы внезапно заполонили мой разум, но кажущиеся явными все были неразличимыми, будто бы какая-то пелена стягивала каждый. Но я вдруг осознал тягостность отображаемого и волю, заключенную в них, стремление жить, неистребимую всесокрушающую веру во что-то высочайшее. Мгновения стали целой жизнью, что увидеть я не мог, но ощутил все до единого и разом. Нет, это не моя жизнь, я уверен, но уже не чуждая, как и те, что прошли сквозь меня ранее.

«Ранее? Другие? Прошли? Как? Когда? Кто я?»

- Знаешь, - вдруг встрепенулся Емельян: - Я верил, что найду тебя, когда меня погнали прочь в другой легион. Я верил, ведь не просто так Мироздание свело нас вновь.

- Вновь?

- Вновь.

- Ты помнишь что-то?

- Нет. Я только чувствую, что мы с тобой уже встречались, не долго, но после этой встречи мы связаны. Да и верую я, что не просто так все.

- Веруешь во что?

- Не знаю, не помню, не уверен, но точно скажу, что верую, и теперь верую еще сильнее.

- Почему.

- Потому что сыскал тебя, и теперь ты нас вызволишь из этого ада.

- Хм, легко сказать. Сложнее сделать. Просто так, видимо, убежать не дадут.

- Не дадут, на нас печати Мрака, так что надо искать способы их сокрушить.

- Тогда ты не знаешь, где находится Библиотека?

- Зачем тебе?

- Полагаю, там мы найдем ответы. Знаю там кое-кого.

- Тогда пошли.

Внезапно все сотряслось, со стен посыпалась крошка, гул рухнувшего сооружения донесся, отражаясь от каменных стен. Затрубили тревожные горны, прежний гул поглотило ревом чего-то неистово свирепого, тут же потонувшего в новом грохоте сотрясения.

- Что это?

- Не знаю, но у нас появился шанс, надо поторопиться, пока не сотворили всеобщий призыв!!!

- И что тогда?

- Тогда мы узнаем причину!!!

Мы бежали по закоулкам, минуя многочисленные бараки и кузни, перепрыгивая через зияющие мраком норы, чьи обитатели, вероятно, уже покинули убежища и стремились на зов, все сильнее и сильнее ощущаемый, от чего все больше путались мысли, и все больше хотелось повернуть в сторону поднимающегося облака пыли и побежать, присоединяясь к побоищу.

- Сюда! – выкрикнул Емельян, прыгая в очередную нору, и я беспрекословно последовал за ним.

Мгновения, пока глаза привыкнут к мраку, и я уже явственно вижу, что мы несемся по широкому тоннелю, уходящему глубоко под землю.

- Разве библиотека там?

- А она обязательно должна быть в самом светлом месте? Или ты думал, она будет рядом с троном Вия? Уж лучше там, где она сейчас.

- И где она?

- Там, где нас вытащили из Небытия.

Мурашки пробежали по всему телу, озноб ударил жутким холодом, отчего-то принуждающим чувствовать себя чуть ли не оцепеневшим, но все же, я бежал, слепо следуя за тем, кто, в принципе, здесь имел больше опыта, хотя и, если верить словам, оказался в той же ситуации.

- В сторону! Прижмись! – вдруг скомандовал Емельян, прислоняясь к небольшому проему в стене, и я тут же сделал то же самое.

Десятки, нет, сотни разномастных людей проходили молчаливо мимо, не обращая на нас никакого внимания. Их изуродованные лица не выражали ничего, лишь единый для всех взгляд побуревших глаз, будто бы лишившихся индивидуальности. Воины, маги, убийцы, стрелки и прочие, одетые в украшенные черепами, испачканные кровью доспехи, имели десятки шевелящихся щупалец, роговые отростки проходили сквозь доспехи, будто бы вросшие в тела, гипертрофированные части тел, выросшие третьи руки, державшие нечто похожее на шаманские бубны или гримуары. И от каждого веяло чем-то чуждым, стремящимся при этом проникнуть внутрь тебя, поработить, уничтожив собственное сознание.

- Пошли, нужно торопиться! – одернул Емельян, выдергивая меня из раздумий.

- Кто это был?

- Игроки.

- Так может?

- Нет. Они нам не помогут.

- Почему?

- Это Порабощенные. Хаоситы. Бездушные. Как хочешь называй, нет в этих аватарах живых, и, видимо, в тех, кто создавал эти персонажи, тоже уже ничего нет.

- Почему ты так думаешь?

- Не думаю, кажется, просто знаю. Не вижу в них души, совсем, а это ничего хорошего не сулит. Бежим, скорее, а то зов все сильнее и сильнее!

Содрогания стали доноситься даже до нижних ярусов, скрываемых в толщи горной тверди, от чего все помещения пустовали, даже те самые жертвенные камеры, где экзекуторы работали над телами, сейчас попросту брошенными на столах с незаконченными работами, от этого истекая кровью. Кое-где тела даже шевелились, издавая звуки мучений, и хотелось вбежать, завершив одним ударом агонию, но Емельян не позволил, увлекая за собой дальше туда, где меня ожидало самое страшное.

Алтарь призыва сущности из Небытия еще пульсировал, источая всполохи мрака, посреди которого сиял зеленоватым кристалл с мечущейся внутри него сущностью. Но я не смотрел на тот, обратив оцепеневший взгляд на соседний алтарь, вокруг которого лежали десятки истерзанных тел: женщины, дети, старики, изредка мужчины.

«Никому не было суждено умереть спокойно и быстро, никому, и все это ради призыва одной сущности? И столько же погибло тогда, когда призвали меня? Мое воскрешение стоило десяткам жизни? И почему тогда я, а не хотя бы вот они? Почему не их души использовать, хотя бы так? Хотя бы они все жили!!! Почему именно так?!!!»

- Пошли, надо торопиться! – резкий рывок Емельяна я почти не заметил, так и продолжив смотреть: - Пошли! К…к…князь!

- А?

- Пошли! Ты им уже не поможешь!!! Надо торопиться!!!

- Как ты меня назвал?

- Как?

- Ты сказал… как?

- Хм… князь?

- Да. Почему ты так меня назвал?

- Не знаю, может, эмоции?! Но нам действительно надо торопиться, а этим ты уже…

- Я знаю, я прекрасно это знаю, но, - я сделал несколько шагов, подойдя к кристаллу с сущностью: - Они за это ответят!!! – когтистая лапа с силой сжала кристалл, я ощутил заточенную внутри силу, ее свирепость, ее злобу, ее голод, и уже ничего не думая, попросту сдавил пальцы.

Трещины испещрили кристалл, сияние прорвалось сквозь те, камень завибрировал и рассыпался прахом, истаивающим при падении и не касающимся камня.

- Они все за это ответят!!!

- Пошли!!!

Бросок по коридорам, и через несколько минут мы влетаем в библиотеку, заполоненную древними фолиантами, написанными на чьей-то коже и каменными скрижалями, испещренными непонятными символами. Возвышающиеся стеллажи, выбитые из камня, заполонялись до отказа, и от каждого тянуло неописуемым смрадом. Несколько шагов в кажущемся бесконечным лабиринте, и перед нами появляется старый письменный стол, за которым сидел старец, сгорбившись над каким-то фолиантом, освещаемом слабо горящей свечой.

- Отче? – обращаюсь к старцу, тот поднял голову.

- Слепой? – вырвалось у Емельяна.

- Слепой, - кивнул библиотекарь: - Но вижу все явственнее, чем ты, добрый человек. Вижу, пришли за мной, - библиотекарь улыбнулся.

- Да, Отче, а еще хотели спросить…

- Это мне не ведомо, - библиотекарь помотал головой: - Как отсюда сбежать, и чтобы оковы и печати не воспрепятствовали, не знамо мне.

- Зато это ведаю я, - раздавшийся голос из сумрака окружающего мира заставил встрепенуться и напрячься от испуга. На блеклый свет вышел человек в оборванных поношенных одеждах, добродушно расплываясь в беззубой улыбке.

- Ты кто? – спрашиваю.

- Хм…, - незнакомец пристально посмотрел на меня: - А ну да… Нищий я, можете звать меня так. И я могу вам помочь, если же примите мою помощь.

- В чем подвох?

- Ни в чем, либо вы ее примите, и сможете отсюда сбежать, либо не примите, и тогда сбежать вам не получится.

- Я видел таких, как ты, среди той старухи…

- Видел, мы повсюду, сам вскоре все это поймешь или вспомнишь, Князь, - Нищий улыбнулся: - Так примите мою помощь?

- А у нас есть выбор? – вдруг спросил Емельян.

- Нет.

- Тогда мы согласны.

- Но есть условие.

- Какое?

- Вы заберете с собой библиотекаря.

- Мы и так собирались это сделать.

- Значит, договорились, - Нищий протянул мне небольшой сверток: - Свиток поможет вам сбежать, а сфера сдержит скрепы заточения. Только поспеши, она продержится с неделю, не больше, если не доставите старца туда, куда он укажет, вы все вернетесь сюда.

- Понятно. Спасибо.

- Не стоит благодарности, - Нищий улыбнулся: - Рад снова тебя увидеть.

Я ошеломленно застыл, а Нищий, сделав единственный шаг назад в сумрак, внезапно исчез.

- Отче, - голос Емельяна встрепенул меня: - Принимай группу, и уходим!

- Я не пойду!

- Почему?

- Потому что не могу бросить книгу.

- Так возьми ее с собой!

- Я не могу!

- Почему?

- Эка ты глупый! Потому что не могу ее брать!!!

- Тогда я возьму ее! Отче, так пойдет? – в нетерпении спросил Емельян.

- Да.

- Где книга?

- Вот она, - старец указал на огромный черный гранит, свой формой повторяющий очертания книги, даже рисунок на обложке был, будто бы книгу смотришь.

- Ух не…

- Не изрекай бранства невежественные, коли ум есть для слов великих! – прогремел голос библиотекаря.

- Попробую поднять, тяжелая, ух, теперь бегать не смогу, - заключил Емельян: - Принимай. Князь, уж извини, раз так пошло, буду тебя так кличеть, пока имени не вспомнишь.

- Все нормально, кажется.

- Что там за предметы тебе дали?

Получен Свиток Телепорта по заданным координатам.

Внимание! Координаты превышают максимальные для дальности из этой точки переноса, в случае активации перенос осуществится на самую крайнюю точку в сторону указанного места.

Получена Сфера Поглощения Магии Малого Круга.

Внимание! Сфера активирована, радиус воздействия 10 метров, длительность воздействия 6 суток 23 часа 55 минут 5 секунд.

- Активируй свиток, и валим отсюда! – не выдержал Емельян.

- Так кинет непонятно куда!

- Все равно, лишь бы подальше отсюда!!!

- Хорошо! Активирую!

Междуглавие 13.

- Ну что, братки, повеселимся? – Дубыня улыбнулся, вскидывая массивный ствол свежевырванного дуба.

- А то! – ухмыльнулся Усыня, поправляя тяжелый усы.

- У-у-уу-ух-х-х!!! – поправил рукава Горыня: - Разойдись, народ, Горыня идет!!!

Гора содрогнулась, когда гигантский кулак исполинского великана ударил по тверди, сокрушая вековечную плоть.

- Но прежде надо постучаться, - Горыня довольно улыбнулся: - Три тысячи чертей! Выходи на свет биться!!!

- Ух, зашибу! – выдохнул Усыня, метая огромный валун прямиком в темнеющую гигантскую пещеру: - Я вам покажу, как в Навь лезть без спроса моего!!!

- Буду бить! Буду бить! Разом всех чертей гнобить! – разошелся Дубыня, с размаха посылая дубовое бревно, сметающее вылезших на шум тварей.

- Гуляй, Ветер, Гуляй, Поле! В миг я разберусь с тобою! – выкрикнул Горыня, очередной раз вырывая из горы каменную глыбу и посылая ту внутрь пещеры.

- Ух, Идолище Поганое, покажись само, а не прячься за своими выкормышами!!! – выкрикнул Дубыня, очередной раз вырывая ближайшее дерево с корнем, чтобы смести тем несколько десятков подошедших тварей: - Вий! Выходи на честный бой биться!!!

Три брата-исполина, встали рядом друг с другом, с радостью напоминая о себе этому миру, решившему, что не стоит на них обращать внимание из-за вложенной в них двойственной легенды. Нет, не темные они, хотя и имеют вспыльчивые характеры, хотя и не могут себя держать в руках, да и нет в них надежды. Но все же, они богатыри, хоть и безудержные, но богатыри, и сейчас они делают доброе дело, тем более, не каждый день удается порубить головы змеям поганым, как это было в далеком прошлом.

- Разойдись река, расступись народ, Усыня с добром, на врага идет!!!

- Где гора, там и Горыня, нечисть будет погребена отныне!!

- Кто на Навь решит зариться, тому через Усыню не пробиться!!!

Земля, Огонь и Вода ударили единым целым, сокрушая Мрак, ненадолго, но этого должно хватить, а уговор с Мараной можно будет считать свершенным. Ну а потом, гуляй поле, свободная воля!!!

Глава 14.

- Где мы? – спрашиваю, растянувшись в высокой луговой траве.

Вставать и куда-то уходить не хотелось, не смотря на яркое солнце, отчего-то угнетающее, будто бы нахожусь в иссохшей пустыне, а не посреди широкого заливного луга у подножия скошенной горной вершины. Стрекочущие в траве насекомые, заливистые птичьи трели, легкий ветерок, шелестящий травой, буквально ласкали слух, усиливая желание остаться здесь подольше.

- Не знаю, - ответил Емельян, делая то же самое.

- И куда нам теперь?

- Тебе решать, мне веровать.

- От чего мне?

- Не меня Князем назвали, значит, было за что, - в голосе Емельяна послышалась ухмылка, мол, взялся за гуж, не говори, что не дюж.

- Нам туда, - перегородивший солнце старец указал перстом в сторону: - Туда надобно доставить книгу.

- А что за книга, отче?

- Знамо, что за книга – знания мирские.

- А чего же она такая тяжелая тогда? – спросил Емельян, с натугой поднимаясь с земли.

- Потому, как знания отягощают. И чем больше их в едином месте, тем тяжелее их ноша. Ибо тот, кто ведает, отягощен сильнее тех, кто живет в неведении.

- Так, - делаю вывод: - Это некое задание игровое, мол, нужно доставить реликвию в определенное место?

- Опять невнятно изъясняешься, видать, пока не в себе ты, - старец покачал головой: - Книгу нужно доставить, пока время имеется, дабы она вновь не оказалась в руках нечестивых. Пошли уже, а то вон на солнце дымитесь пади полчаса целых, так и смердящими головешками станете. Да и траву всю пожгли, отравляете землю телесным ядом.

Только сейчас я обратил внимание на себя и Емельяна, и действительно, от нас поднимался дымок, а кожа постепенно обугливалась. Да и окрестная трава, заливистая и полная жизни, пожухла, проступила желтизна, цветы принялись увядать, как будто бы дождей не было долгое время.

- Действительно, - произнес Емельян, глядя куда-то сквозь окружающий мир: - Шкала здоровья потихоньку снижается, надо бы в тенечек.

- Шкала? Где?

- А ты не видишь? Слева в верхнем углу.

- Хм… нет. Хотя, как сейчас подумал, то ощутил, что действительно падает, а так нет, не вижу. Странно.

- Наверное, у тебя в настройках сбилось что-то.

- Может быть, я даже и карту не вижу.

- Карту? Странно, а остальные окна?

- Тоже, раньше мерцало окно системных сообщений, сейчас и то куда-то пропало.

- Странно. Видимо, точно настройки сбились.

- Ага, и кнопки не работают, ни чат, ни форум с обращением к администрации.

- Это и у меня не работает, так бы давно связался, дабы выяснить, от чего из игры выйти нельзя.

Мы шли следом за слепым библиотекарем, свободно ориентирующимся в окружающем мире, и без проблем огибающего кустики, да деревца с булыжниками, не полагаясь даже на собственный дорожный посох.

- Ну вот, - библиотекарь, зайдя под тень раскидистого дерева, присел: - Здесь и переждем, пока солнце не сядет, а после пойдем. Видать, в ясный день передвигаться по открытой местности не получится. Отсель, будем двигаться в остальное время, хоть это и опаснее. Да, и сядьте на валуны енти, дабы не травить округу, пусть камень вбирает в себя яд, ему ничего не станется, с веками очистится.

- Чем опаснее?

- Опаснее?

- Ну ночью передвигаться, отче.

- Да твари разные вылезут, что к тьме ближе. В них силы много, да злобы на мир окружный, и страха не ведают, ибо сами страхами и являются.

- А мы? Мы не темные?

- Нет, токмо в телах темных, а так светлые. А бывают создания обликом своим светлые, но сущности темнейшие, сеющие ужас и страх вокруг себя, суля беды да погибель.

- Отче, а почему трава жухнет?

- Так это же понятно должно быть. Тела ваши темные, источающие телесный яд - хворь мрачная, вот она всюду пытается проникнуть и изничтожить. Даже вас, но токмо сложнее ей. Тот же Емеля, силы в нем на дюжину, вера его великая, от этого и держится, и хворь его темная не берет пока. Да и оберег дарованный способствует, сдерживая силу мрачную. Но все равно, рано или поздно она возьмет свое.

- Что за хворь?

- Тленом Хаоса называется. Ее накладывают на всех, кто встал на сторону или был призван во служение Хаосу.

- И что будет, если она поглотит всего?

- Хаос заполнит всю суть, сменив на нечто иное. Исчезнет былое, станет Иным.

- И как ее излечить?

- Никак, как бы не боролся, все равно проникнет и овладеет.

- А меня она поразила?

- Хм, вроде бы и поразила, но…, - старец вдруг замялся: - Не понимаю сути, но что-то в тебе не так. Вижу, что суть твоя сияет..., не пойму сути, иная она.

- Иная? Уже поражена?

- Нет, нет в тебе тлена, хотя, должен быть. Странно, вот сейчас только, как пригляделся, осознал это. Особенный ты что ли.

- Отче, а ты всех можешь определить? Ну кто темный, а кто нет.

- Да.

- И даже оболочка тебя не обманет?

- Оболочка? Мне она не ведома, я вижу суть вещей. Я вижу, тьма ли в тебе, али хаос, али свет, али правда.

- Отче, а вас Хаос поглощает?

- Нет.

- Почему?

- Так я не принял его.

- Как это? Вы же были в полоне, оковы на вас…

- Так-то оно так, токмо не принимал я тлена, отрекся от него, за это и заточили меня в кандалы, годы в них хаживал.

- А сколько вам, получается, лет?

- Много, не могу даже сказать, сколько, ибо не ведаю это, скрепы на мне мрака, от этого и не помню сие.

- Что за скрепы?

- Не ведаю, как и для чего они на мне. Но ведаю, что они имеются.

- А что вы делали в библиотеке?

- Присматривал, изучал письмена древние.

- Для чего?

- Чтобы понять их и, - старец, кажется, улыбнулся: - Изъяснить неверно для пленителей, дабы не воспользовались те силой, заточенной в них.

- Но теперь они найдут другого…

- Не найдут, да и почем им искать-то? Когда библиотеки-то, пади, и нет.

- Как это?

- Ну словно дети малые, - вздохнул библиотекарь: - Вопросы, вопросы, вопросы… Сгорела она, библиотека-то, свеча упала случайно, а рядом кувшин с маслом был, а манускрипты этим маслом натерты все, чтобы сохранялись дольше, не ссыхались.

- Ага, а свеча упала как раз, когда мы уходили.

- А тебе кто рассказал? – старик ухмыльнулся: - Али сам догадался? Ладно, засиделись мы, надобно идти, солнце к закату пошло, скрылось за горою.

Мы встали с почерневших валунов, вокруг которых принялись разрастаться черные грибницы, видимо, поганок. Слепой старец пошел первым, следом я, позади медленно шел Емельян, чуть осунувшись, как будто бы тащил на себе неподъемную ношу. В итоге вышло, что самым быстрым среди нас оказался, как ни странно, именно библиотекарь, бодро идущий только ведомым ему путем. Нам же приходилось то и дело его нагонять, когда старец вдруг остановится, принявшись вглядываться в окружающие дали.

Я беспрестанно озирался по сторонам, пытаясь что-то вспомнить, как будто бы все окружающее казалось чем-то отдаленно знакомым. Деревья, луга, речушки, да ручейки – все казалось таким родным, хотя, если взять во внимание все переполняющие меня ощущения, то можно было бы сказать, что я оказался где-то в реальном мире. Ведь насколько все реалистично, насколько все тщательно проработано: даже самая простая травинка колышется, изгибаясь, когда моя массивная лапа встанет рядом, придавив соседок, и как тут же принимается иссыхать эта травинка, когда источаемый яд достает ту, проникая в зеленое тельце. А запахи, а звуки, а весь мир целиком?! Нет, определенно что-то здесь не просто так, и отчего-то в этом я уверен больше, чем в том, что надо следовать за слепым стариком.

«Странно, но кажется, что, если бы я сделал как-то иначе, все бы вышло совсем по-другому. Может, именно тот вариант и оказался бы правильным, нужно бы лишь только понять, что именно надо было бы сделать? А вариантов куча, нет, гора.

Что бы было, если я остался бы в армии Вия?

Что бы было, если бы я не принял помощь того Нищего?

Что бы было, если бы мы пошли в другую сторону?

Что бы было, если…?»

- Тебе, Богу и Творцу моему, в Троице Святей славимому Отцу, и Сыну, и Святому Духу, поклоняюся и вручаю душу и тело мое, и молюся, - прямо посреди поляны, на которую мы вышли в ночном лесу, подле костерка на коленях сидел старичок в полотняных одеждах, постоянно кланяясь и читая молитву: - Ты мя благослови, Ты мя помилуй, и от всякаго мирскаго, диавольскаго и телеснаго зла избави. И даждь в мире без греха прейти день сей, в славу Твою, и во спасение души моея. Аминь.

- Доброй ночи! Старче! – вдруг приветливо произношу, выходя из сумрака на свет от костерка, и, кажется, мой голос в ночи прозвучал гораздо громче.

- А? – старичок вдруг обернулся, с испугом глядя на меня.

- Говорю, доброй ночи! Как вы тут оказались посреди леса?

- Изыди! Погань дьявольская! – старичок внезапно вскочил, хватаясь за лежавшую в траве хворостину и замахиваясь той: - В молитве своей к тебе обращаюсь, добро несущий мне святый ангеле Христов! Иже есть ты поспешный слуга Всемогущего Создателя, коий царствует над всем живым и нежитью всякой тоже!!!

- Старче, вы чего? – опешив, смотрю на внезапно начинающую светится корягу.

- А посему по воле Всевышнего избави меня, слабого и немощного, от напастей разных в образе зверя нечистого и прочей нежити! И ни домовой, ни леший, ни пущевик, ни прочая пусть да не погубят души моей и тела моего не тронут! Молю тебя, святый ангеле, о защите от нечистой силы и всех прислужников ее! Спаси и сохрани по воле Господа Бога! Аминь!!!

Яркая вспышка заполонила весь обзор, мгновенно сменяясь всепоглощающим мраком забытья, и, кажется, что-то громко упало.

***

Почерневшая бездна безудержно кипела, обуреваемая высокими волнами, поднимающимися на десятки метров над бушующим океаном, простирающимся вокруг до самого горизонта, кажется, находящегося бесконечно долго.

Заволокшееся свинцовыми гигантскими тучами небо будто бы стремилось прижаться к бушующей стихии, стремящейся как можно выше подбросить водного исполина, скрывающегося в толще воды. Грузные воздушные великаны перемешивались, становясь все мрачнее и испуская яркие молнии, бьющие в водные толщи, будто бы пытаясь поразить те своей яростью.

Раз за разом океанические валы вырастают все выше и выше, обрушиваясь в свою стихию с усиливающейся яростью, от чего порождаются следующие волны, все выше и выше поднимавшиеся, стремясь вцепиться в грузные облака, все больше и больше отягощаемые собственным весом, как будто бы стремясь опуститься все ниже и ниже, чаще и чаще ударяя все более мощными разрядами молний, при каждом приближении бьющих все чаще и чаще.

Два мир как будто бы стремились друг к другу, но при этом сражались друг с другом, стремясь победить в этой схватке чуждых стихий, не способных существовать без заклятого врага.

***

- Ведь сказано в писании: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными. Ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света со тьмой? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: «Вселюсь в них, и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я приму вас; и буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дщерями», - прозвучал пожилой голос, пробуждая меня, лежавшего в стороне.

- Но истина ли в том, что нечисть в телесе человека или же телеса человека являются нечестивыми? А если же суть сама внутри телеса нечестива, хотя тело чисто? Или же тело само нечестиво, когда суть сама чиста внутри него? – донесся голос библиотекаря.

- Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, хранит себя, и лукавый не прикасается к нему, - ответил первый: - Рожденный от Бога хранит себя чистым, и лукавый не прикасается к нему.

- Но утверждать, что сам без греха, означает лгать самому себе! – кажется, библиотекарь ухмыльнулся: - Деяния людские всегда греховны, но когда те во имя Правды сотворены, то не имеют в себе темного и не могут иметь последствий карающих. И пусть тело сие тьмой сотворено, питается тьмою и источает тьму, суть внутри светлая и не имеет в себе тьмы таковой.

- Коснуться нечестивого означает утратить защиту от греховности! Общаться с нечестивым означает обратить свой слух к Сатане! Быть рядом и вторить деяниям нечестивого означает потворствовать деяниям тьмы!!!

- Почтенный Карп, но суть мирская такова, что иного пути жития не имеется. И вера ваша дарует вам силу противостоять сему, не стремясь изничтожить неуничтожимое, но не позволить нечисти проникать в светлые земли. И так или иначе, во благо деяний сих, но и касаться нечисти, и общаться с ней, и даже преломлять краюху может быть ниспослано мирозданием. Но сама суть сего не может быть расценена, аки грехопадение, ибо, не цвет телеса созидает нас, но суть естества внутри нас. От этого и демон может быть чище духовностью нежели серафим шестикрылый.

- Богохульство! Не может воин божий быть греховным!

- От чего же? Как ваши святые писания говорят об ангелах?

- Не в ту сторону пошли ваши споры, - вмешался Емельян: - Не в ту. Нет сути единой для всего, лишь важно то, что верует каждый из нас. Благодаря вере нашей, сути наши сильны и сияют во мраке мирском, принимая любые испытания на свой счет. Почтенный Карп, вы в праве не общаться со мной и моим другом, но вправе знать, что мы не желаем вам зла и сами оказались в полоне телес сиих и сбежали ради спасения и поиска правды да избавления от сего проклятия. И верую я, что деяние наше в помощи уважаемому Хранителю есть ни что иное, как путь к нашему же спасению и ни что иное, как светлое дело во имя жизни и спасения людского.

- Слова нечестивого не могут иметь света в себе. Но словеса твои сладострастие несут, взывая к моей гордыне…

- Позвольте, давайте взглянем на данную ситуацию иначе. Как говорите, вы очутились здесь в этом лесу?

- По воле Господа нашего, как же еще?

- А точнее.

- Намедни поплохело мне, прилег с молитвой, не в первой в груди прихватывало, а в этот раз сильнее. А когда проснулся, то оказался вот на этой поляночке.

- Ну вот скажите, а не по господни ли воли вы оказались именно здесь? И не Всевышний ли отправил вашу душу не в Чистилище на Великий суд, аки любого другого, а именно сюда?

- Не поминайте имя…!

- Никакой суи, Господи, упаси! Спешу лишь указать вам на Промысел Господин, ибо вы оказались не просто в лесу, а как никак в ином мире, и по моему умыслу, игровом! Став не просто кем-то из игроков, аки я и мой дремлющий друг, но чем-то большим, призванным ради некоей высшей цели!

- Игровой мир? Что это за сатанинское творение?

- Не могу точно сказать, ибо и я, и мой друг с некоторых неизвестных нам причин утратили память. Но кажется, это обычный игровой виртуальный мир, куда переносится сознание игрока. Хотя, если судить по нашему спутнику, не совсем обычный, ведь он себя ведет более, чем живой. Сами же можете судить из бесед ваших. А вы, я так понял, христианин?

- Православный, истинной веры, старого обряду от роду моего, бежавшего от Никоновских реформ в Сибирь. Но от чего я должен верить словам твоим?

- Ну хотя бы обличие мое не позволяет осознать материальность? Да и окружающая нас природа, чистота воздуха или же время года?

- Да, время года нынче иное, тут уж осень ранняя, а у нас еще лето. Да и правду глаголешь, воздух иной, как и трава.

- Вот и выходит, что вы более не на земле, а в этом миру, а что же это, как не Промысел Божий? Что же это, как не Чудо Его? Что же это, как не призыв вас ради Высшей Цели?

- В словах твоих есть правды толика, видать, именно так оно и есть.

- Что ни на есть не толика, а все есть суть истины в словах его, - отозвался библиотекарь: - Что ни делается великое, то с именем богов, коих множество, и вера в каждого из них преумножает общее сияние света.

- Мой бог един! Лишь Господь Всевышний есть в мире, остальные – лишь языческие идолы, коих множества, и вера в них есть грехопадение!

- В каждом из нас есть бог, каждый из нас во что-то верует, и это самое главное, а чья вера вернее, не важно, - спонтанно произношу: - Важнее ведать и веровать, нежели жить в безверии подобно множеству людей нынешних, утративших связь с духовным и забывших корни свои.

- Во! Очнулся! – воскликнул Емельян: - Ну? Как ты? Отошел?

- От чего?

- Так тебя Карп приложил конкретно, аж чуть ли не запылал. Грохнулся ты и зачадил дымом тяжелым, даже вон ветви пожухли, да кора у дерева, в которое ты прилетел, послезала.

- Чем приложил?

- Молитвою праведной, - отозвался Карп: - Перекрестил, как полагается, токмо не успел святой водой окропить. Остановили меня, так бы и плеснул.

- Ага, понятно, что-то типа магии молитвенной, и долго я так валялся?

- Да денек поди.

- Какой денек? Сутки уже прошли, - отозвался Емельян: - Мы тебя в тенек отволокли, да и сели дожидаться, я немного поохотился, мяса добыл, так вот в споре о том, можно ли достопочтенному Карпу есть то мясо и провели весь день.

- Да я услышал часть вашей беседы. Я так понял, Карп как-то странно попал сюда.

- Правильно понял, - кивнул Емельян: - Вот и думай, просто ли мы с тобой в таком положении оказались, если он заснул или умер в реальности, а проснулся уже здесь.

- Хм, странно все это, очень странно.

- Вот и я про то же, надо бы разобраться, как только книгу доставим. Да, и думаю, не просто так мы вышли на Карпа в лесу-то, просто бредя следом за Хранителем.

- Ничто не случайно в деяниях мирских, - отозвался слепой: - Я иду по путеводному сиянию, и вывело оно как раз на нашего нового знакомца, и суть его такова, что следовать ему надобно с нами, дабы миссия его отныне в помощи миру этому.

- Господи, Спаси и Сохрани! – Карп принялся креститься двумя перстами и зачитывать молитву: - Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Исуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рождена, а не сотворена, единосущна Отцу…

- Ну, - обратился ко мне Емельян: - Давай ка отойдем, а то накроет нас с тобой аурой, быстренько комаров дымком своим распугаем.

Выдвинулись в путь только после того, как я съел оленью ногу целиком в виде шашлыка, приготовленного на костре. Никогда не думал, что могу быть таким голодным, хотя, странно такое утверждать тому, кто-себя-то помнит без году неделю. После ужина тело восстановилось, исчезли шрамы и ожоги, стал себя чувствовать гораздо более бодрым и полным сил. Пока я ел, Емельян с библиотекарем продолжали уговаривать старца пойти с нами хотя бы потому, что одному ему в лесу делать нечего, тем более здесь, где на каждой территории постоянно появляются агрессивные монстры различных видов.

Все же, уговорить дойти до города получилось, но Карп настоял на том, что будет идти самым последним, мы не возражали, тем более, идти вслед за тем, кто беспрестанно начитывает молитвы, несколько тяжело для нас с Емельяном. Необъяснимым образом исходящая при молитвах аура не шла следом за Карпом, а стелилась по земле, оседая на растения и землю, и встав в такое место, мы тут же начинали ощущать не очень приятный эффект. А вот после нас проходя, Карп как будто бы излечивал землю, растения восстанавливались, а источаемый ранее яд испарялся.

И хоть я не ощущал единения со взглядами Карпа, все же был рад тому, что мы вышли на него. Ведь этот человек не оказался обычным игроком, более того, он не шел сюда целенаправленно, расценивая окружающий мир, как игру. И тот факт, что он попал не с помощью каких-то устройств, а как-то иначе, отчего-то вселял в меня некую уверенность, что окружающее более, чем действительно. Не стоит глядеть на мир вокруг, как игру, хотя, не знаю почему, но я не воспринимал его изначально. Но Карп укрепил мое видение происходящего, даровав не только уверенности, но и создав новые вопросы.

- Карп, скажите, а вы пользовались смартфонами и компьютерами?

- Боже упаси! Нам не надобно такого, ибо знак Антихриста на сим! И интернета вашего мы не глядим, как и телевидения! Господь наказывал избегать всего, на чем знак Антихриста, и что несет его символы!

- Понятно, спасибо за ответ. Скажите, а сколько вам лет от роду?

- Восемьдесят второй год пошел.

- Спасибо.

- Для чего ты его спрашивал? – тихо поинтересовался Емельян.

- Да пытаюсь кое-что понять.

- Что именно? Если не секрет.

- Ты понял, как Карп попал сюда?

- Ну…

- Ага, из того, что я слышал, мол, поплохело, прилег, когда проснулся, то оказался посреди полянки. То есть, если взять во внимание его возраст, состояние перед сном, его религиозность и образ жизни. То Карп попросту умер по причине глубокой старости, вот только отчего-то его перенесло сюда.

- То есть…

- Именно. Почти, как с нами, разве что, он все помнит и оказался в теле, схожим со своим, а мы с тобой, сам в курсе.

- Хм. Получается, что мы тоже умерли там?

- Вполне вероятно. Другого обоснования тому, что мы с тобой выйти не можем из игры, я не вижу.

- А тогда чего другие кнопки не работают?

- Хм, это, видимо, уже наложенные скрепы и печати.

- Знаешь, а вот ты сказал мне про гибель, но я от чего-то даже не тревожусь, напротив, вдруг захотелось закричать во всю силу, побежать по лугу. Странно, но как будто бы я этого и желал.

- Вороги! – донесся оклик удалившегося вперед Хранителя, заставивший нас перейти на бег.

Точнее, бежал я, Емельян же только увеличил шаг, честно обливаясь потом. Карп же подобрался и обогнул по дуге нагруженного силача, с интересом направляясь к библиотекарю.

- Где?!!

- Там, - спокойно ответил слепой, застыв на месте и опираясь на свой посох: - В буреломе копошатся, берлогу сыскали.

- Кто там?

- Поработители.

- Что за твари? Может обойдем?

- Мерзкие, набрасываются на всех без отбора, телеса захватывают, подсаживая свои семена. Не обойдем, на пути они, да и все равно учуяли, эти мерзости чуют на дали дальние. Окружали они нас, да вот медведя нашли, решили сначала его поработить.

- Значит, будем сражаться здесь, как раз холмик хоть чуть замедлит, пока взберутся, - непроизвольно решаю.

- Ага, да и я не убегу все равно, куда мне с таким весом-то, на ногах еле стою. Так что, Князь, тебе с ними биться в первом краю.

- Князь? От чего Князь? Сидел?

- Почему сидел? Просто прозвали так ненароком.

- Понятно, тогда мы с Хранителем здесь на холмике встанем, а вы чуть ниже. Я молитвы за искоренение нечисти буду читать, так что держитесь подальше, за нас не беспокойтесь, - уверил Карп, добавив: - Князь, благословил бы тебя, да боюсь, не понравится тебе.

- Ничего, словом просто благословите, а там уж и биться будет легче, - произношу, но от чего-то самому показалось сказанное странным.

- Добрых сил тебе! – отозвался библиотекарь.

Десяток шагов чуть ниже вершины холма, откуда принялись доноситься молитвенные слова, отозвавшиеся мурашками по спине, ощутившей появившийся позади гнет чего-то чуждого. И в этот момент я их ощутил, встрепенувшихся, будто бы почуявших жертву.

Ненависть, пожирающая сознание; голод, ведущий вперед ради попытки насыщения; презрение ко всему, что не имеет в себе частицу чего-то чуждого этому миру; уверенность, что они захватят все Бытие, распространив свои семена во имя сотворения Иного, во имя их Бога!

- Идут, - машинально сплевываю, интуитивно вытаскивая два одноручных меча, доставшихся от моих работодателей: - Емеля, не подпускай их… к Хранителю.

- Не бойся, не подпущу, ты, главное, держи их, сколько сумеешь.

- Сумею, сколько смогу, - рукояти скрипнули старыми перетяжками, массивные когтистые пальцы ощутили непривычное неудобство, как будто бы ища иную форму, невольно я оскалился, ощущая, как отчего-то нагоняю внутри себя жар тела: - Сумею, уверен, что сумею…

Десятки теней разом вылезли из сумрака лесной чащи и, переваливаясь с ноги на ногу, побрели в нашу сторону, как будто бы по неосторожности западая на левую или правую лапу, от чего тело подавалось в сторону. Медлительные в темной ночи неразборчивые силуэты окружали по округе, стягиваясь к возвышающемуся над лугом холму, где стояли мы. Ни единого звука, ни единого крика или рева, лишь слабое шелестение луговой травы и тревожные потрескивания сверчка где-то на краю луга.

- Милостиве Господи, спаси и помилуй раб Своих Карпа да Емельяна! – раздался вопрошающий крик.

- Мой бог меня рабом не кличет! – вдруг встрепенулся Емельян: - Помню! Помню я! Верую! Верую! Земля Матушка, Солнце Отче, ниспошлите силы устоять мне во имя Имени вашего!!!

- Не богохульствуй! Всевышний лишь…!

- Мои боги не погибали и живы нынче, и видел я их, и не кличили они меня рабом, и верую я в силу не богов, но всего сущего, и верую я, что вера моя едина, аки слово сие! – вскрикнул Емельян: - Княже! Помню! Помню! Вместе мы! Вместе!

Твари подобно акулам, почуявшим кровь, встрепенулись и бросились вперед, лишаясь прежней волокиты, шелест травы усилился, стремительно приближаясь, и смрад падали ударил все сокрушающей волной, вызывая помутнение разума.

Мечи разом рассекли воздух, встречая первую тварь, а разум продолжал истаивать, уступая место чему-то иному, ведающему, что сейчас требуется делать.

***

Знакомая из многочисленных видеороликов и фотографий Земля медленно вращалась в бесконечном космосе, на неосвещенной стороне горели тысячи огней на материках, указывая на населенные пункты, где миллиарды людей живут своей жизнью. И кажется, ничего необычного, все вроде бы так же, как и на роликах, разве что…

Слабые свечения поднимаются с поверхности планеты из различных мест, устремляясь на просторы космоса, исчезая в пустоте, но малая часть, как будто бы притягивается в сторону, сливаясь в один тоненький пучок, стремящийся куда-то сквозь слабую пелену, кажется, реальности, улетая к призрачному очертанию какой-то планеты с двумя лунами…

***

Усталость принуждает тело сдаться и рухнуть в потоптанную траву, успевшую впитать в себя достаточно яда, чтобы пожелтеть. Десятка два смердящих тел лежит вокруг, изрубленное настолько, что уже не способны самостоятельно двигаться. Пелена нахлынувшего видения постепенно истаивает, возвращая к насущному. Тело все еще действует без приказов, подчиняясь, видимо, инстинкту самосохранения, и поэтому я все еще стою на ногах, а не пал под натиском этих тварей, так сильно похожих на обычных животных, разве что смердящих, будто бы те давно умерли.

Странно, но твари обходят меня, стремясь к вершине холма, откуда я вновь слышу молитвы Карпа, кажется, уже не проговаривающего, а орущего, нет, даже вопящего каждое слово, как будто бы это усилит его молитвы. Грузный Емельян также оказывается вне интереса тварей, хотя и, не смотря на перегруз, рассекает тех мечом, выставив перед собой щит. Хранитель попросту стоял чуть в стороне от Карпа, оказавшись ближе к нам, полагаю, ориентируясь на радиус действия сферы. И его также не стремились трогать, как будто бы обходя обычное дерево.

- По воле Всевышнего избави меня, слабого и немощного, от напастей разных в образе зверя нечистого и прочей нежити! – раздался вопящий крик Карпа, вдруг переходящий на панический крик, когда наседающий твари, как будто бы перестав упираться во что-то прозрачное, смогли-таки прорваться сквозь и наброситься на него.

Я попытался броситься на помощь, но тело все же сдалось, напомнив, что силы не бесконечны, и принуждая рухнуть в траву, окончательно ввергая в объятия навалившегося сонного забвения.

Междуглавие 14.

- Я так полагаю, вы решили проблему множественных красных инцидентов?

- Да.

- Ну наконец-то! Давайте, рассказывайте, что у вас там!!!

- Сэр, наш отдел смог скомпилировать гибридный код, который предотвращает получение данных пользователем, провоцирующих деактивацию мозговых синапсов. При этом, как подстраховку, мы ввели систему мониторинга, отслеживающую попытки воспользоваться так называемым браслетом. При попытке одеть таковой, игрока сразу же выкидывает из игры, а на пульт поступает соответствующий сигнал, который дублируется в Отдел Инцидентов.

- Замечательно, но вы уверены, что этих мер будет достаточно?

- Я могу гарантировать, что в подконтрольных нашей корпорации модулях инциденты сократятся на 90%, все же остальные могут быть подвергнуты перепрошивке, что мы отследить не можем в силу известных вам причин.

- Хорошо. Проекту Ковчег это не повредит?

- Нисколько, используемые ресурсы полностью автономны и не сопрягаются с текущим инфопотоком.

- Какие успехи на текущий момент достигнуты?

- Небольшие, пока пытаемся создать матрицу мира, но больше определенной локации не выходит, не достаточно мощностей для создания нового мира должного размера.

- Так привлеките резервы.

- Сэр, резервы задействованы месяц назад.

- Хм, значит, в сроки вы не укладываетесь.

- К сожалению, нет.

- Плохо, очень плохо. На следующей неделе встреча со спонсорами, и если я им что-либо не покажу, способное их убедить, то нас оставят не только без денег, но и подвесят за яйца. Вы это понимаете?

- Понимаю.

- Тогда действуйте! Действуйте! Задействуйте фантомные алгоритмы, активируйте скрытые скрипты, но изыщите ресурсы для генерации!

- Но это будет незаконно!

- Да насрите вы на эти законы, они уже никого не волнуют, весь мир думает лишь о том, как залезть внутрь игры и стать бессмертным!!!

Глава 15.

- Отче, вот в голову не возьму, как вы из куска мяса, пары кореньев и травок сотворяете такую чудную похлебку? – восклицающий голос Емельяна раздался рядом, прогоняя последние остатки сна.

Тело будто бы пропустили через жернова, причем, неоднократно. Чугунный комок слизи застрял в горле, мешая дыханию, в миг проснувшаяся жажда принялась терзать изнутри, и я уже не мог думать ни о чем ином, даже сдавливающая масса затекшего тела не была столь нестерпимой.

- Да секрета здесь никакого, - отозвался Хранитель: - Все это знает любая ведунья травница.

Даже пальцами не могу пошевелить, как будто бы парализованный, хотя явственно ощущаю, как застоявшаяся в жилах кровь пытается протолкнуть себя, вызывая болевые вспышки и провоцируя затекшие мышцы сжиматься и разжиматься, выкручиваясь и надрываясь, от чего тело заполоняется новыми вспышками боли от судорог.

- Да не скажите, так готовить талант надобно иметь. Тут одного знания недостаточно.

Проблески света дают понять, что я не ослеп, но все равно не особо радуют, причиняя дополнительную боль. Мутные блики смешиваются в единый калейдоскоп, принуждая зажмуриться. Голоса моих соратников раздаются в голове, как будто бы кто-то одел на меня кастрюлю и усердно по ней бьет чем-то.

- Пи-и-и-ть…

- А? Княже!!! Очнулся!!! – тысяча громовых гроз разом прошлись прямо надо мной, заставляя пожалеть о попытке позвать.

- Не-е-е кри-и-чи-и…

- А? Что? Что? Княже?!!!

- Не-е-е кричи-и-и ты-ы так…

- А? Да не кричу я, я почти шепотом. Живой, очнулся, Княже!

- Уй-й-йо-ё-…-ок… Пи-ить дай.

- Пить? Нельзя тебе пить, совсем нельзя.

- Да-ай, ука…

- Нельзя, даже не ругай. Пока не подлечишься малость, никак, даже Хранителя спроси, нельзя, он сказал так.

- Нельзя, - раздался голос библиотекаря: - Иначе хуже будет тебе, пока не срастутся телеса внутренние.

- Что со мной? Поче-ему-у все так болит?

- Так покалечил ты себя.

- Как?

- Ты же, когда рубился, бился на пределе, мышцы рвало от перенапряжения. Когда уже что-то не выдержало, тогда и рухнул, истекая кровью.

- Так это же игра, какого?

- Игра? Княже, давно уже не игра, по крайней мере, для тебя. Такого в играх не было никогда, да и в этой, я точно помню. Я вспомнил, не все, но многое. Вот никогда такого не было, да и как может новичок в несколько уровней биться с многоуровневыми монстрами? Не игра это уже. Ладно, что они нас с тобой не замечали, игнорировали все атаки. Даже Хранителя будто бы не видели, перли на Карпа все…

- Где-е-е он?

- Карп? Сгинул, твари эти вцепились в него и уволокли. Да ты не бери в голову, воскреснет в ближайшем городе возле камня, это обычное дело.

- Мы же его с со-о-бо-ой взяли.

- Взяли, только, видать, его крики и привлекли всех этих, а так бы все бы было нормально. Княже, забудь ты о нем, неудачный опыт игровой. Баба с возу, кобыле легче. Лучше о себе заботься сейчас, сконцентрируйся на восстановлении, а то изрядно тебя пожухало.

- Ра-асс-ка-а-азы-ывай.

- Да что тут рассказывать, тут видеть надобно. Ах да, глаз же пока нет. В общем, когда ты надорвался, рухнув в траву среди порубленных тварей, одна отчего-то вдруг зашевелилась и кинулась на тебя сверху, принявшись оплетать, присосавшись балдой своей. Я уже думал, не успею ее достать, не быстрый же, а ты вдруг как заревешь, подскочишь, сам себе выворачивая руки, чтобы ухватить эту мерзость. Вцепился в нее, принявшись отрывать вместе с мясом, кости хрустели ай как громко. А та все сильнее сплетается, затягивая свои жгуты, и тут я опешил, когда лежащие рядом тоже зашевелились, потянувшись. Я уже стал думать, мол, Емеля, готовимся к отбытию, следующая остановка Зверинец. И тут ты как вспыхнешь, будто бы тебя бензином облили, да не обычным, а авиационным вперемешку с мылом и дизелем, короче, напалм. Всех сразу же спалил, да и сам превратился в шашлык, обгорев местами до костей, о доспехах молчу, ибо не о чем говорить. Ну а сам ты так и рухнул, весь переломанный, да обожженный, вон даже вороны откуда-то прилетели и кружат над нами, почуяли.

- Э-э-э-э-э…

- Вот тебе и э-э-э-э, время идет, а мы тут с тобой отдыхаем, ждем, когда оклемаешься.

- Сколько прошло уже?

- Да вторые сутки начались, но ты не переживай, как-нибудь прорвемся, ты давай, думай о восстановлении.

- Емеля.

- А?

- Что ты вспомнил?

- Я? Все до игры этой, первый год в игре, а дальше обрывками, вот сейчас тихо офигиваю, насколько все стало иначе, чем раньше…. А еще отчего-то в голове постоянно крутится слово «Новоград».

- Это что?

- Не знаю, наверное, город какой-то. Давай, не разговаривай, силы береги, а я пока тебе расскажу все, что вспомнил, почти все. Может, так и ты начнешь вспоминать, …, и это, сейчас я еще больше уверен, что там, где должен быть. Знаешь, ведь там, в реальном мире я парализован полностью…

Емельян говорил и говорил, рассказывая о своей жизни, кажется, ничего не упуская, а я слушал, не останавливая, и в голове моей то и дело возникали образы. Наверное, моя фантазия сразу же проецировала все слышимое в картинки, чтобы было лучше понять, но отчего-то все было таким настоящим, как будто бы я действительно смотрел, как Емельян пошел в армию, потом вернулся, поступил в институт и познакомился с красивой девушкой на курсе, как они мечтали, как они дружили… Я видел все его радости и печали, видел, как рухнули его мечты, когда случилось самое страшное в его жизни. Ощутил, как он мысленно тогда простил свою девушку, внезапно бросившую его на четвертом курсе. Я почувствовал себя на месте этого сильного человека, оказавшегося на многие годы в плену собственного тела.

- Знаешь, я начал веровать сильно, хотя и был крещенным с рождения. Но до этого как-то не обращался к богу, а когда появилось много времени, то оставалось лишь мысленно молиться, и я молился…

Минуты шли одна за другой, время от времени речь Емели озвучивалась треском чего-то, а очередная вспышка боли проходила по всему телу, но я не жаловался, продолжая предельно внимательно слушать и сопереживать, параллельно проживая жизнь этого человека и осознавая, что передо мной сидит поистине богатырь, какого в пору всяким религиозным деятелям при жизни причислять к святым. Вот кто действительно принял на себя все муки с предельной стойкостью и не сломался, не отступил, не приказал машине пустить себе по капельнице тихий яд. Я слушал и, кажется, рыдал, но не от боли, теперь ее не было, точнее, мне на нее было плевать, я слушал и жил тем, что рассказывал мне мой друг, решивший открыться так, как не открываются ни перед кем. Теперь я знал, что передо мной сидит именно друг, надежный человек, который никогда ни при каких обстоятельствах не отступится, не бросит, не предаст…

- На вот, попей, теперь можно, - в горло ворвалась благостная живородящая влага, и я принялся жадно глотать: - Не спеши, по чуть, много в первый раз нельзя. Вот так, ну все, чуть позже еще можно будет.

- Спасибо.

- Не за что, с такими успехами скоро и поесть сможешь, тогда восстанавливаться станет легче. Я как раз свежего оленя забил.

- Ты охотиться умеешь?

- Не особо, просто они тут не очень-то пуганные. Днем, ночью тут другие звери, наши знакомцы на них по ночам охотятся.

- И как вы против них?

- Никак, я же говорил, они нас как будто бы не видят, пока почти в упор не подойдут. Отдыхай, силы лучше используй на восстановление.

- Что по мне ползает?

- Пиявки.

- А?! Откуда?!!

- Ты занес. Мы тебя приволокли сюда под тень от солнца, положили, ну вокруг сразу все начало гнить, да так быстро, даже земля принялась сжижаться, а через пять минут ты уже лежал будто бы в болотце. Я тебя переволок в сторону, пять минут, и снова ты в болотце. А потом из него пиявки повылазили и принялись тебя есть.

- А чего ты их не снял?!!

- Так зачем? Они же лечат, гнойники вскрывают, высасывают, черную кровь тоже забирают, чистят всего. Те, что нажрутся, отваливаются и падают в болотце, оттуда сразу на смену лезут новые.

- Бр-р-р-р-р-р! Ненавижу пиявок!!!

- А как думаешь нам все это видеть? Но кое-как начали есть, голод все же взял верх. Ладно, потерпи немного, они, кажется, почти закончили, но их меньше это точно.

Время тянулось слишком долго, как и всегда, предательски издеваясь и предпочитая пролетать за мгновения в более важные моменты жизни. Восстановление не ускорялось даже после того, как я пожевал свежезапеченного мяса и повторил эту приятную процедуру чуть позже, но с гораздо большим куском мяса. Но боль отошла, хотя, полагаю, это не заслуга еды, а тех же пиявок, обезболивающих своими инъекциями, если они здесь такие же, как описывались в учебниках по биологии.

Мои соратники все это время находились рядом, Емельян продолжал о рассказывать о том, что вспомнил, Хранитель молчаливо слушал, что-то готовя на костре в котелке, не весть откуда взявшемуся. А я лишь лежал, явственно ощущая, как склизкие черви ползают по моему телу меж мышц и сухожилий. Хорошо, что не лезли на лицо, иначе бы я не выдержал, увидев тех новообретенным зрением. А еще никогда не думал, что валяться в грязи может быть так приятно, теперь я понимаю, от чего поросята обожают целые дни проводить в канавах.

- Вот же раскаркался, - буркнул Емельян, обратив свой взгляд на сидевшего в ветвях черного ворона: - Лети уже отсюда!

- Не улетит, - отозвался Хранитель: - Его дело следить.

- За нами?

- А кого-то еще здесь видишь?

- Для кого?

- Для хозяина.

- А кто хозяин?

- А это у него, - библиотекарь своим посохом указал в сторону сидящего ворона: - Спроси.

- Ага, так он и ответит.

- Может и ответит, мне не ведомо.

- А если его прогнать?

- Далеко не улетит, всегда будет рядом.

- Эх… лук бы да стрелы.

- По что тебе?

- Пристрелить его.

- Убить черного ворона – беду на себя накличеть. Тот, кто Ворона видал,

Знает силу мрака…

***

Освещенная комната наполнялась солнечными зайчиками, радостно поигрывающими как будто бы живыми. Детские голоса доносились одновременно отовсюду, хотя дверь в комнату была закрыта. Я встаю с широкой постели, направившись к двери, ступая босыми ногами по гладкому камню, отчего-то теплому. Дверь не скрипнула петлями, легко подавшись наружу и впуская в другую комнату, еще больше, но также освещаемую солнечным светом, проникающим сквозь узорчатые окна.

Голоса детей усилились, как будто бы вокруг меня носилась детвора, но я никого не видел, продолжая идти дальше и выйдя в широкий, но пустой коридор. Несколько шагов по нему, и голоса детей вдруг стихли, вокруг осталась лишь тишина. Я дернулся, оглядываясь по сторонам, но ничего не менялось, я – один. Невольно упираюсь рукой о стену и, уже похрамывая подобно старику, ковыляю в большой зал с лавками и стульями по стенам.

Шаг, и я замираю, сгорбившись под тяжестью собственного тела, переставшего слушаться и напомнившего обо всех многолетних болячках. Ссохшиеся ноги дрожат от накатившей немощности, руки обвисли двумя непослушными огузками, награжденными хроническим артритом суставов. Дышать тяжело, а камни в почках предсказывают вечернюю грозу.

«Я один, совсем один, и более никого, лишь ощущение одиночества и беспомощности. Обо мне все забыли, я ничего не достиг, я ничего не оставил после себя!!!»

Трясущаяся голова в последний раз приподнялась, чтобы посмотреть на белый свет, и тускнеющий взгляд застыл… на возникшей предо мной колыбелькой.

***

- С пробуждением, - морда Емельяна скалилась в улыбке: - Выспался?

- Вроде бы, - отвечаю, промаргиваясь ото сна, внезапно навалившегося среди бела дня.

- Это хорошо, на пользу было тебе, зажило почти все, - массивная лапа протянула берестяную кружку с чем-то интересно пахнущим: - На вот, отварчика выпей, бодрости набежит сразу. Отче знатные отвары заваривает, вон как тебя быстро вырубило, даже не стонал от ран.

Я присел, не ощутив никакого дискомфорта, оглядел себя и не заметил ни ран, ни пиявок, как будто бы ничего не было, даже простенького шрама не имелось на теле. Горячий отвар пил с наслаждением, ощущая приятное тепло внутри себя, стремительно растекающееся от центра во все стороны. Тут же смело всю дрему и захотелось пробежать километров десять, как будто бы мне дали интересную таблеточку с криминальным подтекстом на одной из молодежных тусовок.

- Бодрит, - Емельян кивнул: - Ну, допивай, и в дорогу, а то засиделись мы тут.

- Ага, в путь. Слушай, а откуда травы?

- Так отче погулял рядом, покуда ощущал защиту сферы, вот и насобирал. Тут этой травы, оказывается, полно растет, далеко ходить не надо.

- Так, а как ты охотился? Она же недалеко действует.

- Ну как, попросту учуивал зверя, а после бросался к нему, пока силы есть ну и обратно, пока могу, так и успевал, правда потом приходилось отсиживаться некоторое время, пока морок спадет.

- Какой морок?

- От зова, знаешь, мысли начинают путаться, себя перестаешь осознавать, и хочется только бежать в сторону зова.

- Хм, рисковал зачем?

- Кушать больно хотелось. Такая вредная привычка с детства. Ну хватит рассиживаться, в путь.

Вокруг уже воцарилась ночь, и все очертания слились в единую сумеречную пелену, лишь горы выделялись своими черными телами, возвышаясь над всеобщей темнотой. Скрывшись во мраке, мир обретал новую жизнь, издающую совершенно иные звуки существования. Время от времени доносились протяжные волчьи завывания, где-то в ночи ухал филин, в ночном небе шелестели своими крыльями летучие мыши. Кто-то шумел ветвями, заламывая те, иногда доносился треск падающего дерева, изломанного неизвестным обитателем ночного предгорного леса.

Мы шли вслед за библиотекарем, уверенно входящим в очередную лесную чащу, наседающую на подножие горного массива, идущего по правую сторону от нас, и лишь отвесная стена горной породы не позволяла взобраться повыше, чтобы разглядеть всю красоту окружающего мира. Время от времени встречались штольни и пещеры, в основном, заброшенные и обросшие кустарником, скрывающим в себе чернеющие тоннели.

Если бы было время, то я непременно бы исследовал каждый из них хотя бы ради интереса. Во мне буквально бурлило все от переполняющего желания удариться в исследования окрестностей. Но таймер неуклонно тикал, да и видок у Емельяна несколько ухудшился, хотя тот старался не показывать слабины. Меня же обуревало желание пробежаться средь высоких деревьев, отыскать того, кто так тяжело фыркает среди сумрака, скрываясь за буреломом. Я явственно ощущал голодные взгляды хищных хозяев ночи, обративших свой острый взор на нас. До меня доходили всполохи источаемой теми ауры внушения страха, принуждающей жертву не бежать, сдаться и пасть от слабости собственных ног. Но эти, казалось бы, всемогущие хозяева ночи лишь наблюдали, исчезая во мраке горных пещер, как только мы приближались к ним.

Странно, конечно, может быть, это из-за того, что от нас веет хаосом, и те попросту не желают связываться с смердящими им, надеюсь, что лишь поэтому.

- Осторожно! – произношу, чуть не сорвавшись во внезапно раскинувшуюся пропасть.

Небо заволокло облаками, поэтому я в последний момент заметил провал, чуть не наступив на пустоту и не получив шанс ощутить себя камнем, низринувшимся с вершины горы. Мы вышли к отвесному склону предгорья, с которого открывался панорамный вид на освещаемую в ночи сотнями огней от костров низину. Точнее, это была долина, окруженная с двух сторон горными цепями, вдоль одной из которых мы и продвигались, стараясь держаться подальше от широких склонов вдоль одной из рек, где располагались какие-то поселения и дороги, по которым могли передвигаться игроки.

Полагать, что те будут рады увидеть двух игроков в телах монстров хаоса и обязательно расспросят, я не стал, да и Емельян поддержал. Хотя, мы так могли значительно сократить путь, особенно, если бы купили телепорт до нужной точки, но для этого денег у нас не было, а я вдобавок теперь был без доспехов, лишь двуручный меч остался, пережив пожарище в моем инвентаре, остальное все отчего-то оплавилось.

И наше нежелание идти самым простым путем можно легко объяснить. А вдруг нас ищут и даже награду объявили, а сами мы находимся в землях, подконтрольных хаосу? Да и вообще, а вдруг мало ли что? Лучше перебздеть, чем обосраться в итоге.

- Город что ли, какой-то? – вырвалось у меня.

- Нет, скорее, лагерь или карьер какого-то из кланов.

- И как нам их обойти?

- Нам сюда, - Хранитель указал рукой в сгущающийся сумрак ночи.

- Что там?

- Тропа. Нам по ней.

- А эти снизу?

- А они же снизу, а тропа сверху.

- Понятно, ну пошли.

Сейчас прозвучит тавтология, но тропа оказалась именно тропой, по которой и одному идти не особо, не то, чтобы выстраиваться в шеренгу по три. Видимо, ее используют животные, обитающие в горах, я же оказался не особо приспособленным для продвижения над отвесной скалой, пытаясь уместиться широкими лапищами. При этом, вариантов не особо, поэтому продвигаюсь вперед, стараясь изучать неповторимый рисунок каменной породы, века полируемой дождями и ветрами.

Вниз смотреть совсем не стремлюсь, хотя оттуда время от времени доносятся какие-то звуки, и то и дело ловлю себя на машинальном опускании головы, от чего когти сильнее впиваются в монолит, лишь бы я не сорвался и низринулся вниз. Тело само стремится прижаться к породе, когти ищут, за что зацепиться, чтобы массивные лапы не соскользнули, от чего утратится равновесие, и округа услышит тираду из междометий и предлогов.

Емельяну ничуть не легче, тягость груза буквально тянет его вниз, но он все же держится, и лишь из-за него я не застыл на месте, а как-то еще двигаюсь все дальше и дальше по тропе. Хранителя же мне не видать, но я уверен, тот следует за Емелей.

Шаг за шагом мы медленно продвигались по узкой тропе, огибающей выступ горного хребта, и мне казалось, что время от времени повышались какие-то параметры, потому как моя хватка становилась более цепкой, а ступни все лучше держали баланс, и постоянно головокружение постепенно ослабевало.

Первые лучи рассвета пробились сквозь тяжелые облака, причалившие к вершине горного хребта, вставшего на противоположной стороне долины. Белесые исполины тут же порозовели, вбирая в себя первый свет нового дня. Снежные шапки горных вершин отразили солнечные лучи, рассеивая свет по подножию и прогоняя ночной сумрак, тут же принявшийся отступать внутрь горных пещер и расщелин, ведущих к недрам каменных пределов. Ночные звуки стихали, ненадолго давая округе побыть в тишине, пока не проснутся дневные птицы и не начнут заливаться в своей трели.

Мир постепенно открывался нашему взору, обнажая себя и показывая красоту окружающей природы, умудрившейся вместить на небольшом пространстве и величественные горы, и широкую реку, и раскидистые луга, и предгорные холмы, покрытые лесными шапками. И на горизонте меж двух горных хребтов виднелись другие вершины, до которых, кажется, рукой подать.

Я не отводил взгляда от открывшейся панорамы и бессознательно продвигался дальше по тропе, обогнув выступ, пока не вышел на достаточно широкую ее часть, где уже не пришлось вжиматься в отвесную скалу. Взгляд на Емелю, тот уже почти добрался, оценивающий взор на открывшуюся картину и всматривание в происходящее внизу.

Широкий карьер подпирал подножие горы, уходя вглубь земли на несколько метров, если судить по стоявшим там сооружениям, напоминающим сараи или бараки. По периметру карьера на нулевой отметке уровня земли возвышались дозорные башни, чуть дальше темнела защитная стена, сделанная из камня, видимо, добытого тут же. Из-под самого подножия выходили поблескивающие на утреннем свету полосы рельс, в окончании которых стояли одна за другой вагонетки.

Пронзительный звук, напоминающий свист парового гудка, донесся из карьера, и тут же началось шевеление. Из бараков высыпали какие-то фигурки разных цветов, принявшиеся строиться, какие-то сразу же после построения двинулись внутрь горы, другие к отдельно стоявшему большому бараку, третьи подошли к квадратному углублению в карьере, спускаясь внутрь. Через несколько минут донеслись звуки долбящих по камню кирок.

Я наблюдал за происходящим, и мне отчего-то все не нравилось, как будто бы это что-то напоминало, но что, я пока не понял, точнее не помнил. Но я обязательно вспомню и тогда пойму, что же здесь не так, что мое обостренное зрение уловило во всем этом, что именно мне не понравилось. Обязательно разберусь, а пока надо бы спрятаться, ну и понаблюдать за этим мирком, пока солнце не сядет, и мы не сможем продолжить путь.

Хотя.

- Емеля, успеем до того леска добраться?

- Хочешь продолжить дальше путь днем?

- Если нам в ту сторону, то почему бы и нет?

- Да, нам в том направлении, - подтвердил библиотекарь.

- Тогда как? Сумеешь?

- Попытка не пытка, - Емельян в стремлении улыбнуться вновь оскалился во всю свою измененную пасть.

- Ну тогда вперед!

Не знаю, отчего я это спросил, видимо, от усталости и накопившегося напряжения после преодоления тропы, но сейчас, шагая вперед по расширяющемуся серпантину в сторону жидкого горного леска, занявшего всю как будто бы стесанную чем-то скалу, я подумал, что ничего в этом выдающегося нет. Солнце нас не испепелит в раз, как тех же вампиров, показываемых в фильмах, нет, оно будет вредить, но очень медленно, так что мы сможем пройти ни один километр, а здесь всего лишь пара сотен шагов. А потом начнется пологий скат, по которому и разросся лесок, в котором каждое деревце хоть и уступало размерами своим собратьям в долине, но все же было гораздо сильнее, ведь ему с самого начала приходилось сражаться за выживание.

Корни пробивались сквозь каменную плоть, тянулись по неподдающейся тверди, цепляясь за любой выступ, влезая в малейшую трещину, лишь бы порывы ветра не сорвали хлипкую поросль. А после, когда уже удалось окрепнуть корням, деревце начинало расти, сражаясь с теми же ветрами и вылавливая влагу, не желающую задерживаться меж сплетенных корней и устремляясь по камню вниз. И так годы росли эти деревца, превращаясь в символ борьбы, по праву занявший самую верхнюю точку над головами своих собратьев, не ведавших таких испытаний.

- Рядом где-то, - донесся из-за спины голос сопящего Емели, когда ветер принес волчий вой.

- Агрессивные?

- Сам как думаешь?

- Может, они веганы.

- Кто?

- Травку едят, тут же игра.

- Ага, и с зайцами в салочки поигрывают, - Емеля рассмеялся, падая на тонкий мох, слегка прикрывший корни дерева: - Все, перекур, иначе, записывайте в Чебурашки.

- Это как?

- А это, Князь, я несу книгу, а ты несешь меня.

- А-а-а, понял, забыл совсем.

- Ага, слышали, стоп! – Емеля встрепенулся: - А сейчас этот эпизод вспомнил?

- Вроде бы.

- Ну как перескажи!

- Ну, - я напрягся: - Хм, крокодил и Чебурашка шли по рельсам, несли вещи, а потом ушастый предложил понести все вещи, а крокодил должен был его нести.

- Ага. Крокодила как звали?

- Хм…, кажется, … Гена.

- Точно! Что еще вспомнил?

- Не знаю.

- Так. Как звали старушку из этого мультика?

- Хм…, вроде бы Шопоголик.

- Сам ты жопаголик! – Емеля рассмеялся: - Шапокляк!

- Ага, и крыска у нее была, Лариской звали.

- Молодца!!! Ну!!! Коллега, прогресс налицо, по такому поводу предлагаю выпить по кружочке отварчика! Отче, заварите?

- Почему и нет? Только соберу шишечек местных. А вы пока костерок разведите, - произнес старец, отправляясь в лесок.

- Волки вроде как неподалеку! – всполошился Емельян.

- Волк, где живет, овец не крадет, - отозвался Хранитель, скрываясь за деревцами, откуда донеслось: - Волки воют в лесу, а ему и на печи страшно.

- Ладно, давай говори, что еще вспомнил.

- Не знаю.

- Как тебя зовут?

- Хм, - честно напрягаюсь, пытаясь вспомнить, тут же заболела голова, как будто бы ее принялись использовать в роли наковальни: - Нет, не могу, не помню.

- Ладно, все равно есть за что заварного выпить, сейчас только костерок разведу.

Хранитель вернулся где-то через полчаса, присев возле закипающего котелка и принявшись что-то туда накладывать. Я же попросту любовался панорамным пейзажем, открывающемся со склона, через десяток шагов завершающегося крутым спуском до самого подножия. Вообще, этот хребет буквально весь чуть ли не отвесный, и со стороны он походит то ли на костяной какого-то исполина, то ли торчащие из земли зубы дракона или ему подобного существа. Горный массив напротив походил на останки за века обрушившегося костяка, утратив более четкие очертания.

- Вот, держи, - передо мной возникла берестяная кружка с отваром, резко ударившим своим ароматом, от которого даже самый стойкий насморк в миг исчез бы.

- Благодарю, - принимаю кружку и тут же делаю глоток, ощутив, как приятное тепло потекло по горлу, а вкус лесных ягод впитался через язык, принуждая тут же сделать следующий глоток и следующий, и следующий.

- Ага, знатный чаек, не то, что в магазинах нам под видом высококачественного продавали, опилки паленые! – Емельян также принялся пить: - А ты вообще в курсе, что для правильного хранения чай нужно в морозилке держать? А у нас он просто на полках лежит, вот и вкус быстро меняется.

- Так вроде же нормальный был, крепкий.

- Ай, современная химическая промышленность способна на одном конвейере делать высоко диетический биойогурт, а в следующую смену резиновые сапоги там же.

- Ну это да, даже в мясе не всегда это самое мясо найдешь.

- Вот-вот, а тут вон, все натуральное. Отче, а если не секрет, что за ингредиенты вложили?

- Не секрет. Горная черноягода, трехлистник, алый куст и дурман трава… ну и грибояд.

- Что за грибояд с дурман травой?! – Емеля чуть не вскочил.

- Да не пугайся ты, это он грибояд, если не знать, как делать. А так вместе с дурман травой ясности ума дает, да хвори отгоняет многие. Ну а так, если бы что не так, то уже бы не дергался ты, точнее, как раз и дергался бы, - слепой хранитель улыбнулся, отпив из кружки глоток.

- Да уж, лучше бы не спрашивал, - произнес Емельян, делая очередной глоток: - Но какой же вкус!

- Р-р-р-р-р!

Мы резко обернулись, увидев стоявших полукругом шестерых черных волков, скалящих клыки, с которых стекала черная слюна, а тела обтягивали многочисленные жгуты.

Междуглавие 15.

- Что у нас на этот раз? – спросил вошедший в изоляционном костюме поверх дорого, сшитого на заказ.

- Сэр, Артефакт проявляет непонятную активность, - тут же выпалил всполошенный мужчина в таком же изоляционном костюме возле мониторов, отображающих бесчисленные обновляемые символы неземного языка, в каких была исписана и пирамида из неизвестного материала, стоящая посреди комнаты с подведенными к ней массивными кабелями оптоволокна.

- Он каждый день проявляет эту самую непонятную активность.

- Сэр, но сегодня характер активности несколько иной, точнее, вы правы, он и был раньше, но на фоне остальных сигналов и потоков информации эта активность была мизерной.

- И вы хотите сказать, что именно сейчас произошел всплеск?

- Нет, он постепенно нарастал, но сейчас его показания стали превышать все остальные.

- И что это может означать?

- Мы пока не знаем.

- А кто знает? Молчите? А плохо, очень плохо. У нас этот артефакт уже несколько лет, а вы так и ничего про него не выяснили. И единственное, к чему смогли его приспособить, так это встроить в общий датацентр для обеспечения неограниченных ресурсов в виртуальных мирах!!!

- Но, Сэр, это не мы придумали.

- А кто?

- Это Артефакт нам подсказал.

- Как? Каким образом?

- В… во сне, Сэр, он общается во сне с нами.

- Во сне?! И какого хрена вы про это молчали?!!

- Он потребовал не рассказывать, иначе бы он самоизолировался бы…

- А теперь?!!

- А теперь он просил передать…

- Что же?

- Вы больше не нужны…

Глава 16.

- Не шевелитесь, - осторожно произнес Емеля: - Может, уйдут.

- Ага, по ним как раз можно сказать, что сейчас собираются уйти, - произношу с сарказмом: - Емеля, прикроешь Хранителя?

- Ты чего удумал-то?

- Поговорить.

- Это как?

- Каком помашу.

- Сомневаюсь, у них уровни выше пятидесятого, а мы с тобой еще те бойцы.

- А есть другой выбор? – произношу и осторожно, стараясь не спровоцировать раньше времени, встаю.

«Нет, зверь так не смотрит. Его слюна не черная, не слизкая и смердящая. Волк остается волком, но это не волки. Нет в них волчьего нисколько, будто бы что-то нацепило на себя волчью шкуру. Нет, не зверя это глаза, не его».

Шаг, второй, третий, гости не шелохнулись, четвертый, в руке почувствовался эфес меча, из-за роста и размеров не кажущегося двуручным. Мысли сметаются в сторону, как будто бы так и надо, тело само движется вперед, двигаясь как-то иначе, менее громоздко, в шагах появилась плавность. Волки лишь наблюдают, как будто бы решая для себя, стоит ли напасть, липка черная слюна падает на мох, тут же чернеющий на глазах.

«Нет, это не зверь».

Замах по дуге снизу, и лезвие как будто бы привычно устремляется к небу, рассекая встреченный воздух. Инерция полета переводит движение в круговой виток, и лезвие, набрав скорость, низвергается сверху подобно стремительному порыву, со свистом прорывающемуся через щель. Мгновение препятствия, вставшего на пути, и лезвие вновь свободно, устремляясь на новый виток, набрав силу инерции.

Боль внезапно вспыхнула в левой голени, тут же появилась другая в правой, но не столь сильная, чтобы остановиться, бросив меч и упав на землю. Лезвие двуручного меча сделало очередной виток, рассекая встреченное препятствие, и боль в левой голени стихла, как будто бы нога вырвалась из капкана, куда до этого угодила. А тело уже влекло на следующий виток, принуждая мышцы ног сократиться для прыжка, когда в это время спину выгибало в неестественной позе из-за ведомой за инерцией меча рукой.

Странно, тело делает неизвестные мне фигуры, вращая вокруг себя тяжелый меч так, как бы даже и не подумал, но, кажется, я знаю все эти движения. Все это я делал ни раз, и нет в них ничего нового, разве что…, не то оружие в руке, не та рука держит оружие. Все не то, лишь я тот, кто был. Я тот, кто я есть. Я есть я.

- Твою мать!!! – раздался голос Емельяна: - А можно еще раз, а то я не понял, куда я попал?!

-А? Что случилось?

- Еще спрашиваешь! Ты это… как их так?

- Что так?

- Порубил, что как? Шестерых раскромсал за несколько минут, да так, что я и не понял, как. Закрутился вдруг, будто бы юла, а эти сначала стояли, но когда первого располосовал, сразу кинулись, и тут фарш полетел во все стороны!!! Князь! Это что сейчас было-то?

- Э-э-э… было… князь…

- Кажется, у кого-то что-то зажевало, - ухмыльнулся Емельян: - Отче, как вам сие представление?

- Может чайку?

- Вот знаете, что предложить в нужный момент, - Емельян еще сильнее улыбнулся, точнее, оскалился: - Кипяточку сейчас сделаю, все равно от этого юродивого ничего не дознаешься.

- Коль не говорит, нечего и спрашивать, - заключил библиотекарь: - Всему свое время.

- Всему свое время, - ошеломленно повторил я, озираясь вокруг себя и рассматривая искромсанные тела, порубанные на десятки кусков, не взирая на костяки. И эта масса отчего-то не исчезала подобно всем поверженным в играх, а осталась, причем, обильно смердя: - Это я их всех?

- Ну да, - Емеля кивнул: - Я даже дернуться не успел. Сам-то понял, что сделал, и сможешь ли повторить?

- Нет… не знаю.

- Понятно, присаживайся, отопьем отвару и пойдем, а то еще кто придет.

Я уже не обращал ни на что внимание, полностью погрузившись в мысли о произошедшем. Аналитик из меня никакой, это точно, нет, сделать вид на манер «мы тут все заняты очень важным делом» я могу, также могу что-то предугадать или решить, как и сделать вывод, но не более. Вообще, странная это профессия – вроде бы и ничего не делаешь, а что-то преподносишь, как свое, на манер «десять британских ученых после длительных исследований пришли к результату, что для длительных исследований недостаточно десяти британских ученых».

- Так, говоришь, не понял, как делал, - голос Емельяна вернул меня к бытию: - Хм, видать, подсознание это, раз работал на интуиции или инстинктах. Суть помнит, такое обычно называют памятью крови, когда что-то должно или передавалось в ней из поколения в поколение. Вот и в тебе так получается, сам себе передал.

- Может и так, я тут не специалист.

- А их тут и нет, даже отче молчит.

- А мне и говорить нечего, все и так видно.

- Видно, но не понятно.

- Видеть и понимать – разное единого.

- Ага, а понимать, что говорят – единое разного, - Емеля попробовал пошутить.

- Ведать и прикидываться дураком, - лицо библиотекаря, перемотанное по глазам старой тряпью, стало очень суровым: - Разное от разного. Коль жаждешь быть блаженным, то не в ту сторону поворачиваешься, надобно, чтобы ветер в лицо бил.

- Отче, - Емельян склонил голову, хотя я и не понял, что сказал старик: - Я не хотел вас обидеть.

- А я и не обиделся, - библиотекарь улыбнулся: - Идем?

Приближаться к останкам волков я не стал, хотя, те и не пропали, видимо внутри их был какой-то дроп, или как его тут называют. Все равно мне не хотелось прикасаться к тем опять же на уровне подсознания, от чего-то будто бы орущего внутри предостережение. Зашагали вслед за библиотекарем, несколько ускорившим свой шаг, когда путь пошел под уклон, а нас окружили горные деревья, закрыв собой большой мир.

- Во как, - раздался голос Емельяна, когда до нас донесся протяжный волчий вой: - Вожак что ли подошел?

- Или мама, - ответил я, ощутив сильнейшую тоску с навалившей печалью об утрате. Нет, такое от босса игры или другого монстра не следует ожидать, все же, те подчиняются скриптам программы. А здесь… а здесь не игра, совсем.

- Все равно, лучше нам уйти подальше, не стоит встречаться. Мало ли чего.

Спуск неуклонно вел к подножию горы, принуждая выйти в долину, но иного пути не было, разве что искать таковой в многочисленных пещерах и заброшенных шахтах, но нас проводник неуклонно шел в одном лишь направлении.

- Знаешь, - голос Емельяна одернул меня: - А нести книжку стало полегче. Да и в параметрах силы с выносливостью прибавилось.

- А? Это хорошо, значит, прокачка идет не только за счет уровней, но и в работе.

- Ага, с таким успехом можно сидеть на малом уровне, а параметры иметь выше, чем у самого прокаченного в уровнях.

- Полагаю, такое было бы невозможно, ибо всему есть предел. Вон те же качки выше определенной планки не могут взлететь.

- А если химией?

- А если химией, то это уже читерство.

- Постой, ты сейчас про качков еще вспомнил? Качался что ли?

- Хм…, вроде бы нет, хотя, может и чуть занимался, но не уверен, что агрессивно железо тягал.

- Ну, брат, может еще вспомнишь, и окажется, что мистер вселенная.

- Ага, - я улыбнулся, следуя за молчаливым библиотекарем.

Долина встретила густым лесом, в который мы и вошли, изрядно пошумев ветками ягодника, занявшего границу меж двумя лесными царствами.

- Кажется, - Емельян неуверенно произнес: - Карта заработала.

- Да? Что показывает?

- Да ничего, только точку и направление, ну и название территории.

- И что там?

- Московское княжество.

- Хм, и где это такое?

- Не знаю.

- Я тоже, ладно, хоть что-то.

В этом лесу зверь оказался более пугливым, что подтверждали время от времени попадающиеся просеки, сделанные учуявшим нас лосем или кем-то другим с большими рогами. Удаляющийся треск ветвей и поросли так и раздавался то с одной стороны, то с другой. Даже птицы притихали, когда мы проходили рядом, и лишь звуки резких взмахов крыльями доносились из-под крон деревьев. Никаких агрессивных монстров мы не встречали, может, потому, что этот лес для охоты и вырубки, а не прокачки. Может быть, ну и кто бы напал на двух огромных монстров, одним своим видом способных испугать любого.

Что-то просвистело совсем рядом, исчезнув среди ветвей кустарника, я дернулся вперед, действуя на инстинктах и закрывая собой собиравшего какие-то травы старца. И в этот момент стрела вонзилась в левое плечо, причиняя боль, через мгновение слившуюся еще с двумя такими же вспышками в груди. Голова невольно опустилась, и я увидел три стрелы, торчащие из меня, мгновение непонимания, и уже шесть стрел торчит из меня, и кровь принялась течь и раз.

Ненависть, злоба, ярость перемешались воедино, как только разум осознал происходящее, кровь забурлила в жилах, напитываясь нарастающим негодованием, перемешанным с болью. Те, кто дерзнул на меня пойти войной, должны умереть, и пусть я погибну сам, но они познают, что прежде, чем пустить стрелу, надо десяток раз подумать.

Тело повело влево, и тут же просвистело справа от уха, тело вновь повело, но уже вправо, и два шелестящих древка с наконечниками воткнулись в ствол позади меня. Шаг, второй, третий, уход в сторону, и прикрывшее дерево отозвалось тройным стуком. Шаг, второй, третий, пригнулся, и стрелы вновь не нашли нужной цели, отскочив от доспеха Емельяна, прикрывшего собой Хранителя.

Легкие охотничьи стрелы не смогли пробить тяжелую кирасу, хотя, кажется, в играх это не имеет значения, хотя, может быть, здесь все иначе. Не важно, главное сейчас добраться до стрелков, прячущихся среди кустарника, усыпанного ягодами.

Шаг влево, шаг вправо, прогиб и прыжок подобно зверю вперед, отскок от ствола дерева, от другого, когти оставляют следы на коре, древесина разлетается щепками, издавая характерный треск. Стрелы бьют все чаще и чаще, иногда попадая в меня, но это не важно, кровь уже кипит, и боль тонет в бушующем внутри меня пожарище. Окружающий мир как будто бы расплывается, утрачивая свои очертания, лишь три алых пятна выделяются на сером фоне, пульсируя и источая ауру жизни, перемешанную с эмоциями, выражающими непонимание происходящего и разочарование в утрате возможности получить легкую добычу. Я уже ощущаю их запахи, смердящие настолько, как будто бы их обладатели вымазывались в городской грязи, перемешанной с барным пойлом.

Меч незаметно для меня оказался в руках, набирая инерцию полета от очередного прыжка в сторону и подпружинивания от качнувшегося ствола. Лезвие придало кустарнику идеально ровный скос с одной стороны, отсекая лишние ветви, полетевшие в разные стороны. Опешивший стрелок глядел на меня огромными глазами, как будто бы мышка увидела медведя в самый неожиданный момент. Стрела застыла, не успев вдеться в тетиву, не натянувшуюся вовремя, и теперь лук был бесполезен, а короткий меч и пара ножей на поясе уже не помогут, как и легкие кожаные доспехи охотника, действительно испачканные чем-то обильно смердящим. Лезвие двуручного меча, набравшее скорость, подобно гильотине, поэтому палачи в средние века и предпочитали это оружие в качестве инструмента для казни.

Я не знаю, что именно сыграло в первую очередь, но ошеломленные глаза охотника явно не первого десятка уровней, наполнились испугом и удивлением, когда мой меч с легкостью рассек его тело от левого плеча наискось до брюшины, выйдя с права бока. Кровь ударила фонтанами из разделенного тела, окрашивая округу в красные цвета. Тело не успело распасться, а я уже бросился к следующему стрелку, раскручивая меч вокруг себя, ибо так, как мне показалось, будет гораздо эффективнее проходить через переплетающиеся кусты. Ветви согласились с моей догадкой, а кустарник в миг стал походить на придомовую живую изгородь строгой высоты.

Два стрелка успели встать вместе и одновременно пускали в меня стрелы, на этот раз не простые охотничьи, а что-то посерьезнее. Стрелы одного охотника подмораживали, как мне показалось, от чего мои движения замедлялись. Другие стрелы, кажется, парализовали, по крайней мере, часть моего тела уже онемела и перестала слушаться, когда я все же добрался до обидчиков, работая всего лишь одной рукой. Но этого хватило.

Нет, этих с первого удара победить не получилось, хотя несколько глубоких ран я все же нанес, но охотники продолжали сопротивляться. Точнее, это я пытался уцелеть, потому как не стоит гнаться за двумя охотниками, будучи зайцем, хоть и с зубами и когтями. Эффект от стрел продолжал действовать, а меня спасало лишь то, что двуручный меч гораздо длиннее, чем короткий, а вот ножи могут летать, причем очень даже. В этом я уверен, так как четыре таких ножа уже торчат из меня, угодив под лопатку и трижды в грудь, хотя нет, один ушел ниже ребер, попав, кажется, в печень. Но боль пока не приходит, продолжая уступать место переполняющей меня кипящей ярости зверя.

Остатки бесцветного мира окончательно истаивают, оставляя наедине лишь меня и два алых пятна. Мысли в миг перестали существовать, что-либо стало несущественно, нет более преград, способных встать меж нами, лишь мечи составляют между нами расстояние. Тело само собралось в единый пучок силы, концентрирующейся в ногах и единым импульсом ушедшей в землю, отправляя меня туда, где должны быть кроны. Мгновение, и достигнута высшая точка прыжка, тяжесть тела, устремившегося вниз, начинает расти, лезвие меча засвистело в ликовании, ребром рассекая воздух и готовясь покарать всей свой смертоносностью бросившего вызов врага.

Мышцы не выдерживают, судорожно гудя, боль начинает прорываться сквозь завесу ярости, пытаясь довершить начатое.

«Отступать уже поздно, ни шагу назад, ибо сдаться означает умереть, а умирать мне никак нельзя, ведь я – князь, ведь я…я…я!!!»

Земля содрогнулась, ударная волна разметала в стороны вырванные ветви и хворост, пригибая молодую поросль. Один из стрелков, замер на месте, держа наготове свой меч для удара, лезвие двуручного меча застыла перед самым мхом, принявшимся впитывать липкие капли крови, закапавшей сверху все чаще и чаще.

Перед ним, войдя по колена в землю, все еще возвышался двухметровый монстр, истыканный стрелами и ножами, при этом не обращавший на раны никакого внимания, хотя те обильно кровоточили. Да и левая его рука была неестественно вывернута, но пылающие яростью глаза и злобный оскал намекали, что этот зверь не отступится, не попытается убежать.

Странный зверь, хоть и убивали они сотни ему подобных с такими же нелепыми именами. Но не этого и не в этот раз, и именно это бы подумал стоявший перед ним охотник, приготовившись довершить начатое несколькими ударами зачарованным на убийство таких тварей мечом, но тело вдруг распалось на две идеальных части, тут же обронивших всю начинку и добавив красного к окружающим краскам.

Испачканный кровью зверь обернулся к застывшему в испуге за его спиной охотнику, тот смотрел так, как будто бы увидел лицо смерти, его руки обронили меч и лихорадочно дрожали, штаны, кажется, намокли, нет, не кажется. Зверь вылез из ямы под собой, волоча свой меч, ноги хрустят при каждом шаге, пальцы неестественно вывернуты. Его глаза не отпускают ошеломленный взгляд оцепеневшего охотника, последний шаг, и меч зверя падает на землю, а тот в одном лишь рывке вгрызается в шею врага своего. Кровь ударила горячей струей в пасть, жадные глотки раздались по округе, давно уже утратившей любые звуки, а зверь уже разрывал, глотая куски плоти, и кости его выправлялись, а раны затягивались, выталкивая острые стрелы и ножи. Минута, и от былых травм не осталось и следа, и роговые наросты превратились в мощные рога, когти на руках и ногах стали мощнее, и лишь взгляд зверя исчез с морды, возвращая прежнее выражение, обильно окрашенное кровью.

Мир постепенно возвращал свои очертания, обретая прежние краски, боль куда-то ушла, раны исчезли, в теле бурлила сила, несколько превышающая прежнюю, а вокруг лежали свидетельства резни, и какой-то липкий привкус во рту.

- Князь, - осторожный оклик Емельяна привлек мое внимание: - Ты как?

- Жив.

- Это мы видим.

- Куда нам идти?

- За Хранителем, куда же еще?

- Фу-у-у, пронесло, я думал, хана, - Емеля тяжело выдохнул.

- Ты чего?

- Да ничего, думал, тебя хаос поглотил.

- Почему?

- Так ты в Потрошителя перешел, следующая ступень в развитии нас… этих тел.

- Потрошителя? Это я тут их?

- Ну да, и одним еще закусил?

- В смысле закусил?

- Ну глотку ему зубками вскрыл и пожрал малость,

Никогда не думал, что в играх можно блевать, никогда не думал, что именно я это буду делать, но отчего-то никогда не желал именно это и делать, поэтому был очень рад, что именно сейчас я как раз этим и занимаюсь. Ведь как это я мог есть человека? Пусть даже зверем, пусть даже, чтобы излечиться, но человека же!!!

- Ага, вот и он, почти весь. Ой, извини, больше не буду, - Емельян с брезгливым видом отвернулся, обращаясь к старцу: - Отче, есть какой отвар по такому случаю?

- Кипяточку?

- Сделаем.

- Ры-ры-ры-ры-ры-ры-ры!!! – раздалось в стороне от нас, принуждая обратить внимание, и мы это сделали, застыв на месте и ощутив себя на месте загнанного ужина.

Красные глаза не моргали, глядя прямо на меня, черная шерсть вздыблена, уши подняты, белоснежные клыки оскалены, когти выпущены. Огромный черный волк размером с полугодовалого теленка пронзал меня своим взглядом насквозь, как будто бы глядел не на тело, но в саму суть меня, что-то для себя решая. И, видимо, я знаю, что именно, ведь я убил его волчат, весь выводок. Но теперь он пришел, чтобы расквитаться со мной.

- Их не тронь, - произношу, не отводя взгляда: - Они не причем.

- Князь!

- Не лезь, доведи Хранителя до места, как со мной разберется, забери с меня сферу.

- Ты же…!!!

- Как-нибудь выберусь, - вновь обращаюсь к волку: - Только ты и я, они здесь ни причем, это я их. Не они, я, меня и бери.

Волк оскалился еще сильнее, вбирая воздух, зашагал навстречу, я сделал то же самое, не думая, что нужно бы поднять меч, с ним будет проще.

«Не здесь, не сейчас, не с ним, все должно быть честно, только он и я, два зверя, два волка… ведь во мне кровь, кровь волка… я – Волколак! СерВлад Волколак! Сергей! Меня зовут Сергей!!!»

- Емеля!

- А? – друг встрепенулся.

- Сергей.

- А?

- Меня зовут Сергей! СерВлад ник… был… но я князь, точно князь! Помни это, как встретишь в следующий раз, напомни мне пожалуйста!

- Обязательно, обязательно!!!

Волк сделал последний шаг, словно пригибаясь к земле для прыжка, белоснежные клыки ослепительны на черной шерсти. Я также немного пригнулся, готовясь поймать его в полете, для чего распростер руки, выпуская когти. Мгновения ожидания, глаза в глаза, зверь на зверя, волк на волка, когти и клыки против когтей и клыков.

Мощнейший вброс эмоций чужого сознания в раз смел заслон, и я тут же опустил руки, падая на колени и устремляя взор к небу, открывая горло. Скорбь утраты лишила сил, горечь обняла и принялась душить, злость заставила стиснуть зубы, жажда мести сжать кулаки до хруста, ненависть оскалила пасть, и всепоглощающая тоска смешала все воедино, принуждая закрыть глаза и издать вой тоскующего существа, потерявшего частицу себя после гибели детей кровь от крови своей, плоть от плоти. Я взвыл, истекая слезами, когти впились в ладони, чугунный комок вырос в горле, не позволяя дышать, и хотелось лишь только одного.

- Убейте меня, пожалуйста, - вырвалось у меня, готового пустить самолично себе кровь: - Убейте!!!

Тяжелая лохматая голова легла на ноги, прижавшись к животу и заскулив в такт моим завываниям, руки сами потянулись, принявшись гладишь шерсть так, как лишь ребенок способен гладить подаренного щенка, или же родитель свое новорожденное дитя по еще слабенькой головке.

Мы прижались друг к другу и вместе рыдали, ведь содеянного не вернуть, а в голове сменяли друг друга образы, в которых новорожденные щенята приживались друг к другу, игрались после кормления матерью, учились охотиться вместе с отцом, росли и делили общую добычу. А потом вместе шли отомстить за погибшую от охотников мать и отомстили, позже уже сами скрывались от охотников, устроивших рейд. А потом он их потерял, и дети не отзывались.

Он искал, несколько дней, звал и искал, но все же нашел, всех. Но дети его не слышали, они изменились, их запах стал иным, повадки сменились. Но отец не покидал своих детей, находясь рядом и наблюдая за тем, как его дети охотятся, он понимал, что потерял и их, но не мог свыкнуться с этой утратой, ведь тогда пришло бы осознание, что вожак остался один, совсем один. Совсем один, а он не одиночка, хоть и волк. А потом…

- Прости, - я шептал, продолжая гладить скулящего волка: - Прости.

Междуглавие 16.

…Сегодня произошло беспрецедентное событие в игровой индустрии!

Корпорация АльтИнтПро, занимающаяся разработкой и поддержкой самого известного проекта полного погружения под названием «Идеал», заявила о том, что готова буквально выкупать все виды материальных ценностей, заработанных игроками. Для этой цели в каждом городе появятся представители корпорации в виде торговцев гильдии «Золотоискатели». При этом корпорация заявила, что при покупке она будет полностью руководствоваться текущем курсом обмена идеала на выбранную игроком валюту!

Задроты и играющие ради прибыли, спешите, настал вас звездный час!!!...

…На фоне многочисленных заявлений различных организаций по защите прав человека о недопущении агрессивных действий в отношении изъявляющих свое негодование по поводу политики власти торговые биржи отреагировали на происходящие гражданские беспорядки в ряде стран первого мира, что сказалось на стоимости ценных бумаг многих корпораций и курсе валют данных регионов. При этом, все больше финансистов указывают на то, что самым надежным на данный момент вложением будет покупка какого-нибудь виртуального астероида или острова в одном из вирт миров. Но мы-то с вами знаем, на какие миры они указывают? ...

… Сегодня было совершено покушение на президента Франции Рене Поля Фидери. Во время его выступления стоявший рядом первый заместитель и верный друг Люк Жан Пьер внезапно вытащил ручку с пером и воткнул президенту прямо в сонную артерию, от чего тот скоропостижно скончался по причине потери смертельно большого количества крови…

… Полиция продолжает умалчивать уже о сотнях жертв в различных частях страны, найденных с идентичными увечьями. Со всех точек зрения речь не может идти об одиночном маньяке, на лицо действия организованной группировки, работающей с целью нагнетания страха среди населения страны. При всех имеющихся фактах и уликах полиция до сих пор не вышла на всех членов банды мясников…

Входящее сообщение, отправитель неизвестен. Желаете открыть?

Глава 17.

- Кто-то сюда идет? – обращаюсь к Мраку, оскалившемуся и глядящему куда-то сквозь заросли леса.

«Враги, охотники, сюда», - раздался голос Мрака у меня в голове.

- Много их?

«Малая стая, ищут нас, среди них те, чьи останки лежат здесь. Запах сильный, ветер с их стороны. Не умеют охотиться».

- Нам же лучше, - оборачиваюсь к своим соратникам: - Надо уходить, видать, наши знакомцы подмогу ведут.

- Надо, - соглашается Емеля: - Только куда идти?

- Туда, - старец указал направление: - Пошли что ли, чаев напились на день вперед.

Не знаю, сколько мы просидели, прижимаясь друг к другу, но мои спутники все это время прождали, усевшись рядом с разведенным костром и попивая свежеприготовленный отвар. И никого не беспокоило близкое соседство с местом побоища, не стремящимся исчезать и убирать изрубленные останки. Только налетело воронья, принявшегося пировать и каркать, но на них мы не обращали внимания, будто бы не замечая.

Мы уходили в лес, точнее, уже находились в самой чаще, и, судя по положению маркера на карте Емельяна, шли куда-то на восток, уходя дальше от гор, оставшихся позади, чьи вершины постепенно удалялись, все реже виднеясь через кроны деревьев. Мне казалось, что кто-то или что-то непрестанно следит за нами, про ворона, летящего следом, я молчу. Было такое ощущение, что сам лес следил и решал, как нас принять и насколько люто с нами обойтись, дерзнувшими не только вступить в его пределы, но и без спроса шастающимися в самом его центре. Не знаю, что больше сдерживало: наше угрожающее обличие или же пошедший за мной черный волк, потерявший все и более не желавший оставаться в этих краях; но никто пока не решался преградить нам путь, лишь негодующий медвежий рев время от времени раздавался в ближайшем буреломе или же из зарослей очередного ягодного кустарника.

- Оторвались? – поинтересовался Емельян, пытаясь не отставать, но ноша все больше и больше давила на него, выдержавшего марш-бросок на несколько километров по чащобе.

- Хм, - я взглянул на спокойного Мрака.

- Вроде бы да, устал?

- Есть немного, сейчас бы оленя целого съел, только вот его еще поймать надо, - Емельян сел на старый ствол упавшего многовекового дерева, и то с треском сучьев и коры сразу же просело, улегшись на земле, от чего Емеля чуть не опрокинулся.

Мы дружно рассмеялись, я подошел, чтобы помочь другу, а когда обернулся, Мрака рядом уже не было.

- Куда это он? – поинтересовался Емеля.

- Природа, видимо, позвала.