Кровь дракона. Искры на ветру

Глава 3 Представление

Вряд ли хоть один драматург так волновался перед премьерой. А это именно то, что я собиралась устроить, — спектакль. Звездой представления был Рони.

— Главное — размах, — настойчиво говорила я. — Чтобы красноперые впечатлились и испугались.

— Вив, — Рони вздохнул, — я даже не уверен, что иллюзия на них подействует. Я не работал на такую толпу.

— Они — дикий народ, примитивный разум, склонный верить во всякое сверхъестественное, — предположил Туч, который присоединился к нашей команде. — Так что давай, жги.

Хотя жечь предполагалось Берте. Она выслушала мою идею и согласно кивнула.

— Если все подготовить, то я смогу. Моей искры хватит. Конечно, лучше бы это сделал Элай…

Он еще не вернулся. От поста лететь пару часов, а на Драхас уже опускались сумерки. Профессор Денфорд сказал, красноперые всегда нападают ночью. Степные драконы — ночные охотники, их глаза чувствительны к свету. Я с тоской глянула на край солнца, сверкающий над горизонтом, как будто могла заставить его задержаться.

— Глас дракона на месте, — отрапортовал Йоргас, — хотя лично я не понимаю, с какой стати ты тут раскомандовалась. Какая-то первокурсница…

— У Вивианы художественный талант, — пояснил Туч, делая шаг ближе, и его тень накрыла и меня, и Йоргаса, и Когтя, который тоже открыл было рот, чтобы что-то там вякнуть. — Она творческий человек. А это то, что нам сейчас нужно. Мы делаем театр. Ты бывал в театре?

Йоргас мотнул белобрысой головой, на всякий случай попятившись.

— То-то же, — снисходительно усмехнулся Туч и похлопал Йоргаса по плечу, вбивая его в землю.

— А если хочешь выяснить отношения, то давай лучше потом, — предложил Иней, разминая ладони. — Я всегда в твоем распоряжении, если вдруг имеешь что-то против Вивианы.

Йоргас поспешил ретироваться, и Коготь следом за ним.

— Я тут вдруг осознал, — лицо Инея озарило широкой улыбкой. — Я шлепал по заднице будущую королеву!

Я задохнулась от возмущения, не зная, что на такое ответить.

— Только ради этого у вас должно выгореть с переворотом, — продолжил он как ни в чем не бывало. — Я в деле, конечно. Но сперва разберемся с красноперыми. Туч, оденься потеплее. Будет очень холодно! Настоящий мороз!

Так, стоги сена расставили вдоль горной гряды, Глас на месте, Туч пошел одеваться, Иней готов.

— Рони, — вновь повернулась я к своей приме. — Я могу сделать что-то еще?

— Можешь, — сварливо подтвердил он. — Найти мне маленького дракончика, чтобы я накинул иллюзию на него. Так бы крепче держалось. При этом чтобы он еще и летал. Нет у тебя случайно такого?

— А ворона не подойдет? — быстро спросила я. — Рони, у меня есть ворона. Очень умная и дрессированная.

— Давай ворону, — согласился он, и я, сломя голову, понеслась в башню. По пути встретила Хильду, которая спустилась со сторожевого поста.

— Млечники собираются, — подтвердила она мои опасения. — Я не вижу их, но чувствую зреющую угрозу. Вот за тем пиком.

Указала тонкой рукой на острый зубчик горы. Значит, зрители там.

— Хорошо, — кивнула я. — Спасибо.

Хильда придержала меня, когда я собралась убежать.

— Ты будешь замечательной королевой, — сказала она.

Я лишь закатила глаза и помчалась в башню за вороной, всей душой надеясь, что она не улетела по своим вороньим делам. К счастью, Барри был на балконе, скакал по перилам и радостно каркнул, завидев меня.

Я аккуратно взяла его на руки, погладила плотные перья.

— Ты будешь драконом сегодня, — сказала притихшей вороне. — Не против? А потом, если выгорит, я накормлю тебя до отвала! Попрошу лучшего мяса для лучшей в мире вороны! Идет?

Когда я вышла на площадку перед крепостью, все были в сборе. Туч, еще более огромный в лохматом вязаном свитере, и Иней, непривычно сосредоточенный, уже сидели на Ковшике.

— Будет слегка непривычно, — говорил Рони, цепляя туман на дракона. — Как будто лететь через облако. Видимость снизится, опять же. Но лучше так, чем красноперые вас засекут. А если иллюзия пропадет — летите оттуда как можно быстрее.

Ковшик тряхнул мордой, пытаясь сбросить клочок тумана, куснул его зубастой пастью. Туч успокаивающе похлопал дракона по боку, и вскоре они превратились в небольшое косматое облачко.

— Отличная маскировка, — похвалила Хильда. — Но вы все же будьте настороже.

— Мы шли под иллюзией с яйцами от красных скал, — сказал Туч. — Если уж драконы нас не увидели, то млечники и подавно.

Он с готовностью одобрил мою крайне опасную идею и заверил, что в случае чего они отобьются: у него, в конце концов, щит. Но я все равно чувствовала себя так, словно отправляю друзей на смерть. Барри, которого я слишком сильно прижала к груди, недовольно завозился, и я заставила себя выдохнуть и успокоиться.

Мы должны попытаться. Выступить превентивно. Я не особо смыслю в военной стратегии, но куда лучше предотвратить бой, чем вступать в него с неравными силами.

— На самом деле это неплохая идея, — гундосил профессор Денфорд. — Сомнительная, но как знать… Красноперые суеверны и могут счесть изменение погоды дурным знаком.

Я погладила Барри, глянула туда, где погасло солнце, и решительно сказала:

— Пора.

* * *

Солнце садилось, и тени частых шатров линеили степь. Воины собирались у костров, и головы все чаще поворачивались к горному перешейку. Будет славная битва! Кровь дракона пела в теле Сайгата, предвкушая жаркий бой.

Он послал клич и теперь с удовлетворением наблюдал, как растет лагерь. Пусть не все отозвались на призыв, но многие. Сегодня они захватят Айдану. Золото и драгоценные камни, еда и вино, женщины… Сайгат шел за славой. Пришло время пророчеств. Он чуял в себе великую силу, он знал — боги выбрали ему особую судьбу.

— Так ты говоришь, в дозоре никого не осталось? — спросил Арн, лукаво щуря глаза.

Он приходился ему дядей, но Сайгату не нравилась ни снисходительность в его взгляде, ни недоверие, что сквозило в голосе.

— Я так не говорил, — ответил с достоинством. — Но многие улетели. Сейчас враг слаб как никогда, момент удачный.

— Удача, — усмехнулся Арн, пригладив чешую, что острым клином украшала его подбородок. — Она — ненадежная союзница, Сайгат. Ты слишком полагаешься на везение.

— Я полагаюсь на то, что видел своими глазами, — сказал он, раздражаясь. — Дело твое, дядя, можешь оставаться здесь, сидеть у костра с женщинами, нам достанется больше добычи.

— Может, и останусь, — ответил Арн, не отреагировав на поддевку. — Посмотрю, как ты снова вернешься с поджатым хвостом. Сколько ты уже грызешься с дозором? Три года? Пять? Как зовут того воина, что подпалил твою косу? Черный Огонь?

— Скоро от него останется только пепел, — пообещал Сайгат. — Ты как будто недоволен тем, что я хочу большего для нашего народа!

— Для себя, — возразил Арн. — Ты хочешь этого для себя. Захватить Айдану, примерить имя великого Аркутана, завоевать земли…

— И что?

Арн помолчал, пристально разглядывая племянника.

— И ничего, — сказал наконец. — Я не вижу в тебе величия. Но как знать? Может, это потому, что я помню, как ты когда-то упал лицом в теплую кучу, что навалил мой дракон. Ребенком ты вечно лез, куда не надо.

Арн рассмеялся, демонстрируя крепкие белые зубы, дружелюбно хлопнул Сайгата по плечу и отошел к костру, где сидели еще три вождя млечников. Сайгат заставил себя подойти и присел в круг.

— Выступим, как только стемнеет, — сказал он. — Прорываемся через дозор и летим к Айдане. Крыши утыканы кольями и пиками, садиться лучше в бухте, там есть небольшая площадь, а потом…

— Погоди, — поднял ладонь Старый. Его волосы побелели, но в темных глазах плескался яркий бордовый оттенок. — Не торопи дракона: он вылупится из яйца, когда придет срок. Твой клан понес большие потери в постоянных стычках с дозором, и тебе нужны люди — это понятно. Но нам надо все взвесить, обдумать…

— В степи становится тесно, — перебил его Сайгат. — Вместо того, чтобы драться друг с другом, не лучше ли объединить силы и сражаться против общего врага?

Солнце уснуло, и но пламя отражалось в глазах вождей.

— Что ж… — начал Арн, и Сайгат затаил дыхание. За дядей пойдут другие. Каждый захочет урвать свой кусок.

— Глядите! — воскликнул ребенок.

— Что это? — ахнула женщина.

Все вскочили с мест, повернулись. Пламя текло по горе, будто та вдруг проснулась и решила выплеснуть лаву. Тень огромных крыльев распахнулась над пиком, закрывая собой первые звезды.

— Великий дракон… — выдохнул Арн.

От грозного рева содрогнулась земля, дети, плача, побежали к мамкиным юбкам, а с десяток драконов сорвались с привязи и улетели в степь, мотая хвостами. Они, конечно, вернутся, но как же некстати! Сайгат нашел взглядом своего верного Ркхутана — тот настороженно раздувал ноздри и все косился наверх. Сайгат тоже поднял голову: небо, звезды, облако…

— Ты говорил, дозора нет! — выкрикнул Старый, тыча пальцем в пылающую гору. — Ты хотел повести нас на гибель!

Крылья сложились, черный дракон спрятался за горой, а после снова взлетел. Какой огромный!

— Не может быть, — произнес Сайгат. — Он больше чем любой дракон! Это какой-то обман!

От очередного раскатистого вопля задрожали шатры, а пламя костров перекинулось на сухую траву. Кто-то плакал, кто-то визжал, женщины постарше, измотанные до отупения тяготами кочевой жизни и материнства, споро затоптали начавшийся было пожар.

Сайгат повернулся к вождям, еще не веря, что все закончилось, не начавшись, но что-то ударило его по щеке, затем по плечу. Как будто кто-то совсем потерял страх и бросил в него камень! Он обернулся, пытаясь найти наглеца, но воины уже разбегались, прячась в шатры, а с неба посыпался град. Вскинув щит, Сайгат обвел взглядом вмиг опустевший лагерь.

— Боги сказали свое слово! — выкрикнул из шатра Арн. — Не сегодня. Они пытаются остудить твой пыл, разве не ясно?

Град стучал по щиту, точно кто-то колотил кулаками в дверь.

Огромный дракон больше не показывался и не ревел, и огонь погас. Боги шлют знак? Сайгат вновь посмотрел в небо. Мелкое облачко оторвалось от большого и быстро поплыло к горе. Сайгат, хмурясь, проследил за ним, но, заметив движение у гряды, перевел взгляд на вереницу драконов. Четыре, пять, шесть… Сайгат не мог разобрать издали, но отчего-то был уверен, что первым летит Черный Огонь.

Если б напасть всем вместе, то дозору не выстоять, но воины трусливо попрятались по шатрам. Сайгат посмотрел вниз, на одну из своих дочерей, что дергала его за штанину. Был бы то сын, уже получил подзатыльник, но девочка была мала и мила, с красными косами, как у него.

— Чего тебе, Лета? — спросил Сайгат.

Она протянула ладошку, на которой лежала градина размером с яйцо.

— У меня будет дракон, — доверчиво сказала Лета. — Сильный и быстрый. Я сяду на него, полечу через горы и помогу тебе погасить Черный Огонь.

Сайгат усмехнулся и погладил ее по голове.

— Иди скажи матери, что я приду к ней сегодня ночью.

Пусть постарается и в следующий раз родит сына, такого же смелого, как и дочь. А Сайгат все равно получит свое. Даже если придется подождать.

* * *

— Это что вообще было⁈ — воскликнул Элай, спрыгнув с Дымка прямо на сторожевой пост.

— Спектакль для красноперых, — пояснила я, поглаживая ворону.

Берта зажгла отлично — стоги, расставленные парнями по горе, вспыхивали один за одним, создавая иллюзию огненного дыхания дракона и привлекая внимание млечников в нужном направлении. Освещение — очень важно, это в меня вдолбили еще на первом курсе академии искусств. Глас — молодец, ревел так, что я, несмотря на ушные затычки, немного оглохла. А вот иллюзия постоянно сползала с вороны, и хвост отваливался. Оставалось надеяться, что в темноте, да еще издали, это было незаметно.

Пригодилась наша игра с тех давних пор, когда Барри боялся летать: я подбрасывала его и ловила. Вот и теперь я бросала Барри повыше, он распахивал крылья и спускался назад ко мне в руки. А Рони тем временем цеплял на него иллюзию, и черные крылья простирались на полнеба. Мы устроились на сторожевой башне, самой высокой точке Драхаса, ориентировались на зубчик горы, указанный Хильдой. Но Барри испугался рева Гласа, забился ко мне под мышку, и у нас получилось запустить его только пару раз.

Увидев приближающееся облачко, в котором угадывались очертания крыльев, я с облегчением выдохнула:

— Вернулись!

Иней и Туч спрыгнули на крохотный пятачок площадки, где сразу стало тесно. Рони, взмахнув рукой, согнал остатки иллюзии, и Ковшик, клацнув зубами в попытке поймать тающий клочок тумана, полетел в драконятник. Барри тоже высвободился из моих объятий и улетел. Надо будет забежать в столовку за угощением — я обещала.

— Все прошло великолепно! — хвастался Иней. — Мы нашли подходящее облако, прямо над лагерем дикарей, взлетели повыше, я хорошенько его охладил…

— Д-д-д-да, — подтвердил Туч, колотясь от холода. От лысой головы валил пар, а на косматой кофте лежал густой узор изморози.

— Красноперых собралось, конечно… — Иней сокрушенно тряхнул белой головой.

— Т-т-т-тысячи, — еле выговорил Туч.

— Скажешь тоже, — фыркнул Иней. — Там куча женщин, детей, всякого сброда. Воинов хорошо если сотня наберется.

Элай помрачнел, и я взяла его за руку, легонько пожав. Это много, слишком много для тех жалких сил, что оставил нам Тириан!

— В общем, я так отморозил! — продолжал хвастаться Иней. — Повалил град, красноперые побежали, спрятались в своих палатках как тараканы. Никто к нам носа не сунет — зуб даю!

— З-з-з-зубы поб-береги, — посоветовал Туч.

Он попрыгал на месте, размахивая руками, поприседал и слегка отогрелся.

— Но, д-думаю, Иней прав. Их драконы испугались воплей нашего Гласа, с д-десяток удрали. Пока их еще отловят…

— Это все Вив, — встрял в разговор Рони. — Ее идея.

Я лишь вздохнула — дурацкая идея, но придумала, что могла… Элай обнял меня и поцеловал в лоб.

— Настоящий художник, — улыбнулся он.

Спустившись с поста, мы встретились с остальными участниками спектакля. Глас схватил меня за руку и все тряс, благодаря за возможность использовать дар во всю мощь. Берта взахлеб рассказывала Элаю, как бросала искру в сено, парни из других гнезд гордились тем, как ловко это сено расставили.

— А ведь тоже непросто, — говорил Коготь. — Попробуй затащи здоровенный стог на верхушку горы! Вив, ты в следующий раз сюжет попроще придумай, а?

— Я могу их хоть каждую ночь градом дубасить, — не унимался Иней. — Дайте мне дракона и облако — и я устрою в степи локальную зиму.

Рони же, мой главный артист, гордился собой умеренно:

— Маскировка туманом продержалась, это хорошо, — бубнил он. — Что до дракона, то не факт, что его вообще увидели.

— Увидели, — заверил Туч. — Нам все было отлично видно.

— А хвост? — заволновался Рони. — Заметили, как хвост отвалился?

— Главное — крылья, — ответил Иней. — А они получились что надо. Может, млечники вовсе свернут палатки и умчат на другой край степи. Было бы славно. Мы бы как раз занялись другими, более важными делами.

Он многозначительно посмотрел на Элая, но тот качнул головой — не сейчас.

Хильда хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.

— Все молодцы, а теперь пора спать, — коротко скомандовала она.

— Уроки по расписанию, — добавил профессор Денфорд, который стоял на ступеньках Драхаса с нею рядом. — Если думаете, что вдруг получили освобождение от занятий, то зря надеетесь. Завтра пишем сочинение на тему — как еще можно отвадить млечников от нападения.

Все так горели энтузиазмом, что обошлось даже без традиционного нытья.

А позже, когда мы остались вдвоем на балконе, где наше уединение нарушал только Барри, жадно клюющий фарш, Элай сказал:

— Патовая ситуация: я не могу оставить Драхас и Айдану без прикрытия, и идти в столицу без всякой поддержки — тоже не вариант.

— Мы что-нибудь придумаем, — сонно пробормотала я, положив голову ему на грудь.

Усталость навалилась вся разом — поход за яйцами, смерть короля, театр для млечников — день выдался слишком длинный и тяжелый. Руки Элая скользили по моей спине, расслабляя напряженные мышцы, и это было так приятно, что я чуть не уснула стоя, как лошадь.

— Устала? Давай я уложу тебя спать, — мягко предложил он.

— Нет, — ответила я, мигом взбодрившись. — Я лучше сама.

Элай усмехнулся и поцеловал меня в губы, настойчиво и нетерпеливо. А его руки спустились ниже, обхватив мою пятую точку. Такой уложит…

— Сегодня дежурят дозорные, — сказал он. — Верес дал пять человек. Он послал за подмогой на дальние посты, может, удастся перетянуть еще пару драконов. Выстоим.

Может быть. Но сейчас я валилась с ног.

— Спокойной ночи, — пожелала я и шагнула в комнату.

— Сладких снов, — ответил Элай, не торопясь уходить.

Но я так вымоталась, что просто упала на кровать и уснула. Уже сквозь сон почувствовала, как меня укрывает теплое одеяло, губы ласково коснулись щеки.

— Есть у меня одна идея, — тихо сказал Элай. — Но она совсем сумасшедшая.

— Нам подходит, — сонно пробормотала я.

* * *

Теплый пар клубился над водой, благоухающей ароматическими маслами, лепестки роз скользили по ней алыми лодочками. Свет отражался в мраморных стенах, дрожал на поверхности воды, гладил обнаженные плечи королевы.

Сивилла закрыла глаза, откинув голову на край ванны. Ее волосы, обычно уложенные в сложную прическу, свободно раскинулись по мокрому мрамору, темнея от воды. Тело постепенно расслаблялось, но мысли не знали покоя.

Похороны состоялись.

Тело короля омыли, облачили в парчу, уложили в саркофаг. Допущенная к церемонии знать аккуратно скорбела, но королева чувствовала взгляды, что кололи ее не хуже клинков. Смерть случилась внезапно, ходили вопросы, заключение лекаря не устроило многих. Королева держалась безупречно и была холодна как мрамор. Ей хотелось бы стать неуязвимой как камень, но увы — драконья кровь подарила Сивилле самый неподходящий знак. В официальных архивах указан тот, что проявился первым — хвост. И говорить-то неловко… И уже потом, через пару недель, завиток знака, улегшегося под грудью, вдруг заискрился, переливаясь разными цветами и наполняясь еще одним значением — иллюзия.

Об этом знала она, да еще трое: отец, муж, сын. Отец, приближенный ко двору, быстро смекнул, как использовать горе безутешного вдовца-короля и второй дар дочери. Он заставил ее тренироваться, устроил в доме картинную галерею с портретами покойницы-королевы, рассказывал, как она двигалась, улыбалась, взмахивала густыми ресницами. Сивилла терпеливо тренировалась, оттачивала южный акцент, и когда ее привели к королю, превратилась в другую женщину.

Пальцы медленно провели по воде, разгоняя лепестки.

Свадьба, корона, иллюзии… Вся ее жизнь превратилась в игру, но теперь Сивилла может сама устанавливать правила.

Ее сын взойдет на престол, а она будет рядом.

Хвост развернулся в огромной ванне — длинный, чешуйчатый, с острым шипом на конце, и Сивилла застонала от наслаждения. Так прекрасно было возвращать себя настоящую!

На похоронах она едва сдерживала радость и сейчас наконец улыбнулась: широко, зловеще, с предвкушением. Если бы умники из совета увидели ее такой, то попрятались бы в норы как крысы.

Первым делом она призвала драконьих всадников с дальних границ. Риан, сын южной розы, сидел там шесть лет и мог обзавестись поддержкой. Если Сивилла верно раскусила его характер — а она редко ошибалась в людях, то ему будет очень сложно бросить в опасности тех, кто когда-то ему помог. Если же это случится, и Риан выведет оставшиеся силы с дозора, то Айдана, несомненно, падет.

Сивилла использует это против старшего принца — подверг опасности свой народ, как можно! А Тириан отправит туда войска и отобьет город назад. Его правление начнется с победы. Пусть над жалкими дикарями, но новость преподнесут как надо.

Все этот Чезарь Мареска, явившийся с юга. Сбил с толку совет своими россказнями про легендарный аркан. Да еще Альфред подложил ей свинью на смертном одре: покажи крылья, Риан, сынок…

На совете Луциан Крауф первым произнес то, что крутилось на языке у многих, — король назвал преемником старшего сына. Но у Сивиллы был несомненный козырь: старший принц Риан не годен для продолжения династии. Огонь делает его неприкосновенным в прямом смысле. Она сохранила копию письма короля, где тот приказывает сыну оставаться в Драхасе.

Луциан прикусил язык, но Сивилла не обольщалась: игра еще не закончена, надо быть начеку.

После коронации Тириан займет трон. А она подберет ему подходящую партию, какую-нибудь послушную девушку из хорошей семьи. Пусть сидит и рожает, и закрывает глаза на некоторые особенности характера мужа.

Сивиллу слегка волновало то, что происходит с сыном. Служанки бежали из дворца — где это видано? Все после того случая, который, к счастью, удалось замять. Дар дракона, полученный Тирианом, принял уродливую форму. Созданное природой казалось ему несовершенным, и он менял человеческое тело по своему усмотрению, используя вместо инструментов скульптора нож…

Набрав в грудь побольше воздуха, Сивилла опустилась под воду с головой, задержала дыхание. Это просто еще одна тайна, которую придется скрывать. Лекарь сказал, загрузить Тириана делами. Быть королем — тяжкий труд, пусть почитает законы, посидит на совете, проведет встречи с послами… У него не останется времени, чтобы резать девок.

Вынырнув, Сивилла жадно вдохнула и протянула руку к шкатулке со свежей почтой. Перебрала конверты, взяла письмо от капитана Драхаса. Зачем только она ему платит, если от этого болвана все равно никакого толку?

Разорвав конверт, Сивилла вытряхнула письмо. Поморщившись, пропустила цветистое приветствие и традиционное заверение в преданности. А потом ее брови невольно поползли вверх.

— Девушка, не подвластная огню? — прочитала она вслух. — Легендарный аркан чешуи? Взаимные чувства⁈

Не веря своим глазам Сивилла перечитала письмо еще раз и еще, и хвост взметнулся из-под воды и с силой ударил по мраморному бортику, так что каменное крошево разлетелось по ванной.

Смяв письмо и выровняв сбившееся дыхание, Сивилла задумчиво посмотрела на вмятину, оставшуюся после удара. С этим надо что-то делать. Не с ванной, конечно, а с принцем и его девчонкой.