Иннокентий

Глава 29 Пламенный привет строителям коммунизма!

Мчится грузин по дороге на новой «Волге» и врезается в стоящий на обочине каток. Расстроился, машину ведь только взял, вызвал знакомого гаишника. Тот выясняет обстановку, а затем подходит к водителю катка, кладет ему руку на плечи и задушевно говорит:

— Ну, рассказывай, как обгонял, как подрезал…

Реакция на бородатый анекдот, приспособленный под новые реалии, оказалась не совсем та, на которую рассчитывал Васечкин. Из всех сидящих заржали лишь несколько мужичков. Видимо, они давно за рулем и прелесть ситуации оценили сполна.

Так, сам виноват, автомобилизация в эту эпоху находится в зачаточном состоянии. И большая часть народа реалий, связанных с дорогой просто не понимает, как и самих правил дорожного движения. А тут еще и деревня. Они в большинстве своем и трамваев не видели. Так что лучше про Леонида Ильича. Такое тут лучше примут.

— Приехал чукча из Москвы и рассказывает — Говорят, в нашей стране все для человека. И я видел этого человека.

Вот здесь всех проняло.

Накаркал с анекдотом. Серега, их безбашенный водитель никого не подрезал, а ни с того ни с сего решил на относительно пустой дороге и во время затяжного поворота обогнать еле плетущийся «ГАЗон». Навстречу же ему внезапно показался такой же ухарь, летящий на лесовозе. Иннокентия всегда удивляли водители шаланд, которые мнили себя пилотами спорткаров на «Формуле-1». Сколько жизней эта манера унесла на полупустых дорогах Союза, никто не считал и с явлением не боролся.

Никто ничего не успел понять, как раздался удар и буханку резко повело вправо. Им очень повезло, что лесовозник ушел на обочину, удар пришелся по касательной, а Сергей успел в последний момент вывернуть руль. Стук, их заносит на обочину, все кричат. Кеша успевает крепко схватиться за поручень, упираясь спиной на борт машины. Затем буханка взмывает через наметенный сугроб, валится налево и мягко съезжает вниз в придорожную канаву.

«Ух! А что это было?»

Вроде легко отделался. Буханка завалилась в его сторону, и он ни обо что не ударился. Но пора подумать об остальных. Их всего ехало четверо.

— Народ, вы там живой?

Послышались стоны, ругательства, скрежет салона и гул все еще крутящихся колес. Затем раздался дичайший вопль, который дальше не прекращался.

— Это кто там так орет? Что случилось?

После некоторой заминки раздался голос Гены, их ремонтника бытовой техники.

— Серега впереди орет. Удар туда пришелся.

— Писец!

Васечкин немного приподнялся и вначале ощупал себя, оценивая самочувствие. Так их учили. Повезло ему в армии с инструкторами. Только это примиряло молодого человека с потерей целого года жизни. Перед тем как кидаться на помощь — проверь сначала себя. Это как в самолете при выкидывании кислородных масок. Обычная яжмамка в первую очередь бросится надевать её ребенку. Может даже у кого-нибудь отобрать, потому что дура набитая. В итоге вырубятся и погибнут оба.

Жене цветы, а дитям мороженое!

«Все цело и не болит. Хорошо, что шапку с головы не снял!»

Кеша осторожно подвигался, переломов и ушибов нет. Башкой немного приложился при падении, но меховая шапка спасла. Отлично!

— Народ, вылезай к двери. Я сейчас её приоткрою.

Боковая дверь была прямо над головой, но с его ростом и такой-то матери её удалось распахнуть настежь. Затем Иннокентий помог выбраться всем наружу, и утопая в снегу по пояс, двинулся к водительской кабине.

А она, как известно, у Буханки особенная. Маленькая и очень узкая. Наши автопромовцы думали о чем угодно, только не об удобстве водителей. Потому Серегу от удара в ней и защемило. Да еще и машина лежала на левом боку, заблокировав водительскую дверь и увязнув в сугробе. Кеша остановился в раздумье.

— Чего стоите, спасайте ирода! Помогите! Помогите!

Евдокия, немолодая толстая парикмахерша еле вылезла из салона и сейчас голосила на всю Ивановскую. Вид она имела помятый и в городе или большом поселке тут же бы получила приятную порцию сочувствия. Здесь же в глубинке посреди леса мужики лишь скривились от её истошного крика.

— Дунька, твою налево! Ну-ка заткнись, — на лице Василия телемеханика наливался синим огромный синяк. Бедняга приложился о спинку сиденья. Он повернулся к Кеше. — Чего делать-то будем?

— Надо машину перевернуть. Этого придурка зажало. Через ту дверь хрен достанем.

— Ага.

Внезапно сверху показалась кудлатая голова на широченных плечах:

— Где этот чертов водила? Я ему сейчас морду набью.

Узнав, что горе-шоферу Буханки и так сполна досталось, водитель лесовоза сменил гнев на милость. У него самого лишь немного помяло крыло. Дело житейское. Минут через пять он кинул вниз трос и «чья-то мать» совместно с усилием мощного КРАЗовского мотора помогли вытянуть многострадальную Буханку наверх. И весь ужас положения предстал воочию.

— Вынимайте меня, суки, — прохрипел Серега. На его лице видимых повреждений не было, но выглядел он хреново. Кеша заглянул внутрь.

— Ногам писец. Все в крови. Этого придурка надо срочно в больницу.

— Будем ломать дверь, — спокойным тоном заявил лесовозник, доставая из кабины монтажку и лом.

— Яппонский магнитофон! Открытый перелом!

— Кровищи-то!

— Аааа, больно! Суки, что вы делаете!

Евдокия от вида мяса и костей, что топорщились в сломанных ногах Сергея, побежала на обочину блевать. Вскоре к ней присоединился Гена.

— Эй, ханурики, а кто помогать будет? Аптечка есть?

— Откуда у этого хмыря в машине аптечка?

— Дайте фляжку, гады!

— Чего ему?

— Держите, в кабине лежала, — Василий подал обычную солдатскую флягу. Иннокентий открыл её и принюхался, затем разозлился.

— Да этот гондон штопанный по ходу пьяным ехал!

— Вот сука!

— Не бей! Кость в артерию попадет, хана ему будет на раз. Дай выпить вместо обезболивающего.

— Все, Серега, плакали твои права.

Кеша резонно заметил:

— Да ему бы самому на ноги встать. Смотри, как кости выгнуло. Нужна повязка стерильная и шины. Твою за ногу налево! Откуда кровищи натекло? Ремень живо!

Следующие десять минут были посвящены борьбе за жизнь непутевого водителя. Хоть Серег и гондон, но все ж человек. Стянув с его штанов ремень, Иннокентий туго перевязал его поверх бедра. Кровотечение остановилось. Водила с неудачливого ГАЗ 52 принес аптечку, пусть и почти голую. Но марлевая повязка, вата и стерильные бинты в ней нашлись. Васечкин ловко перевязал пострадавшего, пока мужики нарубили и натесали жердей, что приспособили вместо «шин», заодно с помощью веревок изобразив подобие носилок.

— Вы, мля, что он совсем о себе не думаете, идиоты совковые! Ни перчаток, ни жгутов, да хотя бы дешевого антисептика типа перекиси водорода. Йода и того нет! Ладно сейчас зима, а летом? Заражение и гангрена гарантированы. Затем ампутация. Грусть-печаль.

После его слов или действия алкоголя Сергея вырубило. А Евдокия тихонько спросила:

— Кеша, а ты где всему этому научился?

— В армии, — стало жарко, и Васечкин расстегнул дубленку. Черт, вывозил её всю, теперь в химчистку сдавать придется. Одни минусы от этой поездки.

— Короче, в больницу ему надо, а у меня колесо от удара пошло пи№дой. План накрылся. И кто за это отвечать будет?

Лесовозник с недовольством стукнул валенком по КРАЗу. И тут внезапно ожил тихий мужичок, водитель ГАЗона.

— Машина у меня исправна в отличие от меня.

Только сейчас все заметили, что левая рука у него висим как петля.

— Твою етить! Бедолага, чего молчал!

— Так это, у меня что…

— Давай руку, жеваный крот! — зло прикрикнул Иннокентий и потратил остатки бинта на поддерживающую повязку. — Запястье сломано.

— А кто за руль сядет?

— Я. Грузите Серегу в кузов, да все вещи перетаскайте туда с Буханки.

Водить Иннокентий умел. Последней его машиной был неубитый в хлам китаец, купленный за сущие копейки. Автомобилей в Москве стало так много, что марка не имела значения. Лишь бы довезла, и её было не жалко в очередной тупой аварии. Офисный планктон на кредитопомойке, уепки на каршеринге, бараны на самокатах. Столица точно катилась куда-то не туда. За те десять лет, что Иннокентий Петров там проживал, население становилось только хуже.

До этого у Петрова было много разных иномарок. Принцип владения прост — пока подержанная машина не начала жрать у тебя деньги — катайся. Как только пошла сыпаться — продавай. Так и рождался миф о пресловутой надежности иномарок. Те, кто катался на неубитой в хлам машине, хвалил зарубежный автопром, как лучший.

Кому уже по собственной глупости или жадности доставался автохлам, те помалкивали. Чтобы не выглядеть полными лохами. Кеша, поработав в различных автосалонах, знал лишь одно — все ломается. Даже пафосные дорогие немцы. И хорошо, если тебе починят по гарантии или страховке. Иначе жесткое попадалово.

Сейчас же он находился в кабине продукта отечественного автопрома. Жестокого к людям и беспощадного к своим творениям. Хорошо, что еще в юности его учили ездить на «Козле». Вот где была железная автошкола!

— Чего не заводится?

— Стартер под левой ногой. Видишь?

— Твою же ангидрит!

Машина дернулась и завелась.

— Выжимай два раза. Сначала нейтраль, потом передача.

Кеша еле поймал сцепление, ГАЗон дернулся и потихоньку пошел. Руль двигался тяжело, про тормоза говорить не приходилось. Выжимаем, нейтраль, ждем, снова выжимаем, вторая скорость.

— Больше третьей не ставь. Дорога вон какая! Резина лысая.

«Все, как доктор прописал!»

— Вижу. Спроси, как там болезный? Дотянет до больнички?

— Чего ему будет после самогона?

До поворота на трассу долетели минут за двадцать.

«Руки то помнят!»

— Тормози у поста. Надо доложить, да и помогут наверняка.

Иметь дело с ментами Кеше изрядно не хотелось, но остановиться пришлось. Им уже показывали палочкой.

— «Ну, все приплыли. Без прав, за рулем. Попадос!»

Ничего хорошего от гаишников по прошлой памяти Васечкин не ожидал. Он еще отчетливо помнил поездки на море. Начиная с Ростова толстые дядьки в синих рубашках и палками в руках стояли, как когорты Рима перед лицом вандалов. Только отстёгивай!

Водила ловко выскочил из кабины и побежал к патрульному, что-то ему внезапно темпераментно втирая. Гаишник кивнул, потренчал о чем-то с вышедшим из здания офицером и подошел к машине с водительской стороны.

— Вылезайте, гражданин. Дальше я сам поведу.

Ни требований показать документы, ни воплей о вопиющем нарушении. Так буднично. Вылезай и все.

«В подвал и к расстрельной стенке становись! На первый, второй рассчитайсь!»

В кузове было холодно, все примостились за кабиной, накинув на себя какие-то мешки. Но до больницы домчались быстро. Затем гаишник опросил всех и взял данные. Иннокентий подхватил кофр и сумку с аппаратурой и зашагал в сторону автобусной остановки. Ну и денек! А ведь ему еще работать. Проявку пленки никто не отменял. Машина в совхоз поедете завтра, с ней надо отправить фото на документы.

«Какая машина? Она разбита!»

Хотя это не его дело. Он должен вовремя отдать готовые снимки. Спросят именно за это.

На подходе к «Юпитеру» его остановил до яиц знакомый голос:

— Куда торопимся, Иннокентий?

— Анжела, какими судьбами?

Блондинка взирала на него отнюдь не ласково, добавляя холода ледяным взглядом.

— Отойдем, разговор есть.

Васечкин пожал плечами. Есть так есть.

Анжела отвела его в сторону за угол дома и зашипела прямо в лицо:

— Ты с кем повелся, Кеша? Совсем с ума сошел?

— Ты о чем, женщина?

Он знал, что девушка терпеть не могла, когда он её так называл. Но сбить в этот раз наезд не удалось.

— Васечкин, ты вообще дурак? С пидарами под ручку ходишь? Сейчас по городу такие слухи пойдут!

— Можешь внятно и спокойно объяснить, в чем я конкретно виноват. Мне нынче как-то не до чужих разборок.

— Ой, а это у тебя что? — только сейчас заметила пятно на дубленке Анжела.

— Кровь. Да не бойся, не моя. В аварию попали по пути.

Масса эмоций за секунду проскочили в голубых глазках блондинки.

«Хм, а я ей не безразличен!»

Анжела без разговоров потащила его в кафе:

— Угощаю, рассказывай.

Иннокентий никогда в альфонсах не ходил, но знал, что если эта блондинка, что в голову втемяшит, то сопротивляться ей бесполезно. Кафешка открылась к Новому году и претендовала на звание продвинутой. В выходные здесь было не протолкнуться, и Анжела успела завести в кафешке связи. Она это отлично умела делать. Потому вскоре перед ними стояли чашки с ароматным кофе и свежие булочки с корицей.

— Любишь ты попадать в истории, — задумчиво отреагировала на сумбурный рассказ бойфренда девушка. — Ты точно в армии этому научился? Я бы растерялась. Но каков молодец? И меня спасешь? — с прищуром посмотрела она на него.

— И тебя. Массаж сердца и дыхание рот в рот.

— Согласна.

— На все?

Вот здесь Анжела показала свой норов.

— Разбежался! Сначала на вопросы ответь.

— Задавай! — Васечкин уже оттаял и был готов к неистовому напору девушки.

«Не все блондинки одинаково полезны!»

— Ты какого хрена на выставке с Ярузельским под ручку рассекал.

— У нас общие интересы по искусству.

— Та знаешь, что он…

— Да сразу понял. Или ты во мне до сих пор сомневаешься?

Вообще, Васечкину было любопытно. Оказывается, и в эти годы ЛГБТ тема имела животрепещущий интерес и даже шокировала некоторых сограждан. Хотя какое им дело, кто кого в задницу пердолит? Если к тебе не пристают и по ушам не ездят, то их проблемы. Вот так он и высказал Анжеле в лицо.

— Ты думаешь, в столице среди артистов и дизайнеров этого брата мало? Да через одного. И все обо всем знают.

Видимо, девушка ранее таким вопросом не задавалась. Во всяком случае, лицо у нее было удивленное.

— И как… как они с Этим живут.

— Живут они с женами, а трахают любовников. Мне же всегда нравились женские сиськи и письки, и ты готова за это меня осудить?

Анжела выпучила глаза от подобной постановки вопроса и сделала вид, что сосредоточенно пьет коктейль.

— Нет, я так не считаю. Практика говорит об обратном.

— Ну вот и я о том. С твоими вечными делами и поездками у нас никакой практики.

Глаза Анжелы злобно сузились:

— И поэтому ты рассекал по городу с рыжей профурсеткой?

Вот тут Васечкин удивился. Кто за ним, интересно, следит? Он некоторое время нервировал девушки пронизывающим взглядом, затем начал говорить, цедя слова сквозь зубы.

— Анжелочка, скажи мне, милая моя, где и когда я подписал контракт на тебя и твою плоть? Когда мы давали друг другу обещания жить счастливо и умереть завтра? Ты же сама и заявила, что за свободные отношения, и мы не пара.

Блондинка подняла руки и выдохнула:

— Проехали. Но после нее ко мне не приходи.

Васечкин удивленно огляделся и эмоционально высказался:

— Я никого здесь не вижу. И слушай, мне еще работать пора. И так задержался.

Анжела о чем-то размышляла:

— Ты больше не будешь общаться с этим драным пидором?

— Да ну его! Просто изучал местную богему. Вдруг пригодится. Я же все-таки человек искусства!

Девушка фыркнула:

— Это разве богема?

— Так ты со своим кругом золотых мальчиков меня не знакомишь.

Анжела вздохнула:

— Я же тебе говорила, договорись о собственной выставке. Тебе же наверняка в горкоме помогут. Или та комсомолка, которую ты раньше тискал. Хотя кто её там только не тискал!

Васечкин еле скрыл удивление. А чего удивляться? Городок маленький. Если уж в Москве находились общие знакомые, то тут и подавно.

— Ладно. Поднажму. Надо еще что-то интересное снять.

— Например, меня? Пока у тебя пленки сохнут.

«Вот стерва! Как она со мной играет! Как кошка с мышкой. Что ей от меня на самом деле нужно?»

— Пленка минут двадцать сохнет.

— Как раз успеем. Я уже вся горю.

Иннокентий знал, что секс — это слабое место для любого мужчины, которым женщины пользуются без зазрения совести. Но ничего поделать с собой не мог. В этой жизни его сопровождала бесшабашность старого долбоеба Васечкина. Была, не была!